***

      Саток посадил “шаттл”, нагруженный бочками с петрасилом, в Савое. Все три его “помощника-шаначи” были там — они пили и разговаривали.
      — Где Лука? — спросил Рейли.
      — Сбежала, — ответил Саток. — Не беспокойся, я ее поймаю и притащу назад, и тогда она пожалеет, что вообще родилась на свет. Проклятая сучка украла образцы и подменила их простыми камнями.
      — Значит, ты не заключил сделки с Компанией?
      — Разумеется, заключил! Парень по имени Фиске видел образцы раньше, чем Лука их украла, но ему нужны настоящие образцы, чтобы показать их комиссии.
      — Нам и так было трудно собрать то, что ты проворонил! — пожаловался Рейли. Ему была больше по душе легкая работа.
      — Ничего! Нам нужно всего-навсего доказать, что здесь есть руда и что ее легко добыть. Мы возьмемся за дело здесь; кому какое дело, если им мы ничего не скажем, верно, парни? Фиске дал мне еще петрасила, так что мы с Рейли будем копать там, где и раньше, а вы двое будете прокладывать нам путь.
      — Вот дерьмо! Терпеть этого не могу, — заявил Союк. — У меня судороги от этих пещер.
      — Кончай ныть, — заявил ему Саток. — Если мы заключим эту сделку с Компанией, у тебя будет достаточно денег для того, чтобы навсегда улететь с этой планеты.
      Они залезли в “шаттл”, загруженный петрасилом, и полетели ко входу в пещеру, которая находилась довольно далеко от поселения.
      — Откуда, черт побери, взялись все эти кусты? — спросил Садок, ошеломленно оглядывая море переплетающихся ветвей, скрывавших не только вход в пещеру, но и утес и тот луг, где они обычно приземлялись.
      Рейли пожал плечами:
      — А я почем знаю? Пару недель назад их тут и в помине не было, но, похоже, в это время года все не так. Можем мы их выжечь?
      — Времени нет. Проклятая пещера будет вся в дыму, и тогда мы ни в жизнь не добудем руду.
      — Можно попробовать заняться пещерой в моем поселке, — предложил Союк.
      — Нет, черт побери, мы их будем вырубать и заливать петрасилом по пути к пещере. Нужно только проникнуть внутрь.
      Стебли и ветви были на удивление прочны, а шипастые побеги цеплялись за ноги мужчин, как жадные щупальца, но все четверо упорно рубили и расплескивали петрасил до тех пор, пока не добрались до самой пещеры.
      — Вырубите здесь эту дрянь: там, где есть петрасил, все это вымрет, парни, — заверил их Саток.
      Однако путь был не настолько свободен, как он надеялся. Им пришлось несколько раз возвращаться назад, чтобы перетащить емкости с петрасилом в пещеру. Пока остальные трое занимались этим, Саток размышлял над вопросом, как этим растениям удалось пробиться сквозь потолок пещеры? Или последние сотрясения планеты привели к тому, что в своде пещеры образовалась дыра? Сейчас с потолка свисали корни и побеги шипастого растения...
      Когда Союк, Клэнси и Рейли вернулись, он послал первых двух из них в глубь пещеры, чтобы они покрыли ее своды, пол и стены петрасилом; они с Рейли начали добывать образцы. Саток выбрал участок ближе ко входу в пещеру, чтобы услышать, как подлетит к ней вертолет Фиске: он не хотел, чтобы капитан узнал об операции больше, чем нужно.
      Он долбил и выбирал куски породы. Внутренности пещеры, теперь покрытые плетями шипастого кустарника, казалось, дышали. Свет становился все более тусклым, приобретая какой-то зеленоватый оттенок: Сатоку почудилось, что он работает под водой.
      В какой-то момент он услышал непонятный шаркающий звук; с той стороны, где работали остальные, послышались проклятия и ругань. Он усмехнулся: не иначе как кто-то из его помощников укололся о шипастые ветви. Однако неясный шум вскоре заглушил звук его собственных ударов. Все, что он слышал, это свист его собственного дыхания и биение сердца.
      Теперь он работал в такой тишине, что слышно было даже падение капли пота на каменный пол пещеры. Саток все еще напрягал слух, пытаясь различить шум двигателей и винтов вертолета Фиске.
      Потом, когда что-то скользнуло по носку его ботинка и по его ноге, ему пришло в голову, что он уже некоторое время вообще не слышит остальных. Он едва успел задуматься об этом, когда шипы впились в его ногу, а побег петлей затянулся вокруг нее.
      — Рейли! — закричал он. — Союк!
      Вместо ответа он услышал новые шорохи и шепоты. Теперь в пещере было еще темнее; обернувшись ко входу, он увидел, что там, где они расчистили проход всего час назад, успели вырасти новые ветви и лианы, толстым пологом закрывавшие отверстие в скале. Хуже того, на некоторых побегах виднелись следы белой краски. Саток попытался отпихнуть жадно тянувшиеся к нему ветви и побеги, но шипы еще глубже вонзились в его ноги. Чувствуя, что начинает паниковать, он включил фонарь, который предусмотрительно прихватил с собой.
      Свет фонаря, казалось, привлекал растения, словно они не понимали разницы между электрическим светом и светом солнца. С потолка пещеры спускались корни, за ними — тонкие побеги, на которых на глазах раскрывались листья.
      "Этого не может быть, — подумал Саток. — Этого просто не может быть! Петрасил должен был остановить рост растений, обратить их в прах”. "В тех местах, которые были так тщательно покрыты петрасилом, теперь виднелись трещины — где-то совсем тонкие, где-то настолько широкие, что сквозь них пробивалась растительность. Даже там, где он только что положил свежий слой петрасила, уже пробивались тонкие усики...

***

      ...и, казалось, все они тянулись к нему. Он вытащил из ножен на поясе свой мачете, обрезал побеги и так быстро, как только мог, отступил в глубь пещеры, не давая зеленым щупальцам снова схватить себя.
      Сначала он нашел Рейли. Тот висел, подвешенный за ноги, на стене, а колючие лианы плотно связывали его. Его нож-мачете валялся внизу на полу. Конец одной из гибких ветвей — возможно, именно он и поймал человека первым, — туго обернулся вокруг шеи Рейли пять или шесть раз. Тонкие зеленые усики-побеги уже росли из его ноздрей, ушей и рта.
      Саток не стал терять времени на поиски Союка и Клэнси. Он даже не стал интересоваться тем, почему не сработал петрасил, просто прыжками бросился к выходу, изо всех сил рубя хищные лозы и ветви.
      Он бежал с такой скоростью, что выронил фонарь, а потому не заметил корня, петлей спускавшегося с потолка и мгновенно обхватившего шею человека, в то время как второй корень сбил его с ног.
      Саток кричал недолго: жгучие шипастые ветви захлестнули его волной. Он захлебнулся криком — и тут ему показалось, что в пещере раздается приглушенное низкое гудение. Кислород перестал поступать в его мозг и к зрительным нервам, зрение изменило ему: в этот миг закатное солнце пронизало листья своими лучами, озарив пещеру зеленым светом глаз тысяч кошек...

***

      Мармион и ее спутницы вернулись в Килкул, привезя с собой Луку и раненую кошку, немедленно препорученную заботам умелой килкулской “знахарки”. “Птичка” Рика О'Ши, таким образом, осталась свободна, и Торкель смог полететь на ней в Савой на встречу с Сатоком.
      Торкель, конечно, не потирал рук от радости, но был недалек от этого. О'Ши получил по радио сообщение, что Мэттью Лузон, его ассистент и пассажир, подробностей о котором не сообщалось, только что появились над Фьордом Гаррисона. Торкель считал Лузона своим наиболее верным союзником, а потому немедленно послал ему сообщение, в котором говорилось, что он должен встретиться с Торкелем и шаначи из Прохода Мак-Ги в Савое.
      — Надеюсь, они верно поймут сообщение, капитан, — покачав головой, проговорил О'Ши. — В последнее время в воздухе чудовищное количество статического электричества.
      Когда они долетели до поселения Савой и закружили над ним, Торкелю и в голову не пришло задуматься о бурно разросшемся неподалеку от городка колючем кустарнике, пока он не увидел в сплетении его ветвей проблеск металла. Но и тогда он решил, что это какая-то заброшенная старая машина, которой местные жители позволили зарасти шипастой ежевикой.
      Когда он спросил в поселении об их шаначи, ему сообщили, что тот несколько дней общался со своими друзьями-шаначи, а вчера отправился с ними вместе к пещере и до сих пор не вернулся.
      — Такие важные люди, как вы, должны сидеть и отдыхать и не беспокоиться о шаначи. Они ушли все вместе и явно намеревались принять какое-то важное решение и обсудить что-то серьезное в пещере. На вашем месте я бы не стала им мешать, — посоветовала женщина средних лет в поношенной одежде.
      У Торкеля возникло странное ощущение, что в ее униженном тоне было что-то подозрительное. Почему? Возможно, причина Выла в том, что за последнее время ему часто приходилось слышать речь обитателей Сурса и он уже знал, что с подобным колоритным акцентом они говорили только с офицерами Компании.
      Должно быть, по этой причине он был необычно жесток по отношению к женщине.
      — Немедленно отведите меня к этой пещере, — распорядился он. — Я здесь по делу, связанному с шаначи Сатоком; я прилетел, чтобы встретиться с ним.
      — Хорошо, хорошо, сэр; но я слишком стара для того, чтобы отправиться с вами на такую прогулку, поверьте, слишком стара.., но мой сын сможет отвести вас туда, когда погонит своих овец в поля...
      — Ладно, пусть он отведет нас, но пусть сделает это сейчас, — оборвал ее Торкель.
      Мальчик появился почти в тот же миг — вынырнул из моря белых овечьих спин. Когда Торкель собрался лететь к пещере на вертолете, мальчишка только головой покачал:
      — Он зарастет ежевикой, вот увидите. Идемте! Торкеля невероятно раздражал тот факт, что у Рика О'Ши было время расслабиться, отдохнуть, выпить чаю и поболтать с женщиной, в то время как ему, Торкелю Фиске, пришлось тащиться следом за мальчишкой. Примерно в миле от поселения мальчик начал огибать по большой дуге невероятно разросшуюся “чащу”.
      — Так где эта пещера, сынок? — спросил Торкель. Он не мог позволить себе тратить время понапрасну, его еще ждала работа.
      — Вон там, сэр, но вряд ли вы захотите туда идти. Туда ходят только шаначи.
      — Вы что, все с ума посходили? Я уже говорил твоей матери, что у меня дела с шаначи. А теперь рассказывай, как нам пробраться сквозь эти колючки к пещере?
      — Конечно, вы правы, сэр, но я не могу этого сделать. Шипастая ежевика — смертельный яд для овец, а у них не хватает мозгов не есть ее. А что хуже того — мне в жизни не выбрать всех колючек из их шерсти.
      — Тогда не веди туда овец, сынок. Или эта мысль не приходила тебе в голову?
      — Но что мне тогда с ними делать, сэр? Торкель хотел было уже высказать свои соображения на этот счет, но тут услышал шум мотора другого вертолета. Когда тот, покружив над ними, направился в сторону деревни, Торкель бросился туда, чтобы успеть перехватить его.
      Запыхавшись, он вернулся в деревню как раз в тот момент, когда вертолет приземлился и пилот выпрыгнул из кабины, за ним следовала величественная фигура вице-президента Мэттью Лузона, за Мэттью — один из его ассистентов, выглядевший несколько бледным, а за ними — какой-то тип, одетый в потрепанную кожу и меха. Когда Торкель приблизился к ним, его ноздри уловили едкий неприятный запах, исходивший от этого последнего.
      — Благодарю вас за то, что прилетели, доктор Лузон. Однако опасаюсь, что тут произошла некоторая задержка.
      Лузон одарил его понимающей улыбкой:
      — О да, конечно, кустарник. Я столкнулся с той же проблемой, когда по ошибке приземлился в Проходе Мак-Ги по дороге к вам. Это мелкая проблема, но решить ее не так-то просто, капитан. Нам нужно заручиться поддержкой здешних жителей: пусть они набросают поверх кустарника камней и досок, чтобы мы могли пройти по ним. Когда мы сами приземлились среди этого кустарника, такой метод подействовал просто прекрасно.
      — Вы были в пещере в Проходе Мак-Ги?
      — В пещере? А, это то самое место, о котором пели тамошние жители... Нет, мы не исследовали пещеру. Когда мы обнаружили, что вы на самом деле находитесь здесь, мы прилетели сразу же после того, как окончилась эта.., м-м.., песня. Однако в ходе моего визита туда я сделал довольно любопытное открытие, которым хотел бы позже поделиться с вами. А теперь где же тот человек, с которым мы должны были встретиться?
      — Он в пещере, — ответил Торкель. — Там, под зарослями. Хотя не понимаю, черт возьми, как ему удалось сквозь них пробиться?
      — Достаточно просто, если подумать, — с чувством собственного превосходства обронил Лузон. Он обернулся к жителям деревни, наблюдавшим за их беседой. — Я хочу, чтобы партия рабочих собрала доски, камни, куски пластгласа и все, что можно набросать поверх этих растений, чтобы проложить дорогу. И быстрее! Нам нужно добраться до пещеры.
      — Но то, о чем вы говорите, займет неделю, сэр, — проговорил один из местных, мужчина с широким лицом, типичным для этих людей, чьими предками были эскимосы и ирландцы.
      — Мы уже все такое использовали, когда ручьи разлились и пришлось строить через них мосты, — продолжила женщина. — В округе ничего не осталось.
      — Тогда нам придется послать за помощью на космобазу, — коротко кивнув О'Ши, проговорил Торкель. — Свяжитесь по радио, пусть пришлют команду.
      О'Ши отправился исполнять приказ, но через минуту вернулся и доложил:
      — На космобазе нет свободных вертолетов, сэр, и сегодня наверняка не будет.
      — Тогда один из вас должен будет слетать туда и взять материалы и людей, — раздраженно проговорил Торкель. Все эти задержки злили его, а кроме того, он был сильно удивлен тем, что Сатока, у которого было 24 часа на подготовку, не оказалось поблизости.
      — Лететь придется вашему пилоту, капитан Фиске, — сказал Лузон, — поскольку мой мне нужен все 24 часа в сутки.
      Торкель снова кивнул О'Ши, который немедленно полез в кабину и запустил двигатель. К этому времени давно уже наступил вечер.
      — Почему ничего не слышно о вашем шаначи, как вы думаете? — спросил Торкель у женщины, когда шум винтов вертолета затих в отдалении.
      — Пещера, сэр, — это место великой силы.
      — Но как он и все остальные сумели пробраться туда? — спросил Торкель. — Мы могли бы воспользоваться тем же путем.
      — О, сэр, у шаначи есть свои пути, не известные больше никому.
      Мэттью Лузон кивнул Брэддоку, который поспешно записал эти слова.
      — Вот еще заблудшие души, вступившие в союз с Великим Зверем, — запричитал немытый тип в шкурах.
      — О, капитан Фиске, это необыкновенно ценное.., знакомство. Пастырь Вопиющий с южного континента. Прошу познакомиться — капитан Торкель Фиске, который прилагает все усилия для исследования этой планеты. Капитан Фиске, это Пастырь Вопиющий — крупный духовный лидер из Долины Слез. Человек, пользующийся большим влиянием.
      Торкель с раздражением взглянул на представленного ему типа и ограничился тем, что пробормотал:
      — Весьма польщен.
      Они воспользовались гостеприимством Савоя, и Торкель изложил члену комиссии детали своей встречи с Сатоком, а также рассказал об образцах руд, которые он лично видел и держал в руках. К его немалому облегчению, Лузон вовсе не был настроен скептически и не усомнился в подлинности руд. Он знал, что эта планета богата полезными ископаемыми; каждое исследование, проводимое из космоса, подтверждало это и даже делало возможным установить местонахождение рудных залежей. Однако найти эти места на поверхности планеты, как оказалось, было практически невозможно.
      Вероятно, Вопиющий внимательно прислушивался к их беседе, потому что в этот момент понимающе кивнул:
      — Чудовище коварно. Зверь способен обратить золото в камень, зиму в лето, а безобидные растения — в смертельное оружие, подобное змеям. Снова и снова упреждал я паству свою, что они должны восстать и подчинить себе монстра, не отступая ни на шаг, но они были слабы и легко впадали в заблуждение...
      Торкель посмотрел на Лузона, оценивая, насколько этот сумасшедший сумеет помочь им в дискредитации принятого в Килкуле толкования поведения планеты. Результат вполне удовлетворил его, и он улыбнулся Лузону:
      — Нам нужны еще несколько новых.., знакомых, подобных доброму и мудрому Пастырю Вопиющему, не так ли?
      Мэттью был явно доволен собой, а Вопиющий проговорил со всей серьезностью:
      — Благодарю тебя, брат мой.
      Мэттью рассказал Торкелю не без насмешливой улыбки о том, что поют о Сатоке жители Прохода Мак-Ги.
      — Нас постоянно уверяли в том, что шаначи всеми почитаемы, а их взгляды отражают воззрения их сообществ. Однако в Проходе Мак-Ги это не так.
      — Понимаю. Это опровержение того, что нам рассказывали о всей системе в целом. Да, доктор Лузон, на слушании нам определенно будут нужны свидетельства людей из Прохода Мак-Ги. А находящийся здесь брат Вопиющий представит свою уникальную точку зрения, расходящуюся с общей “линией партии” Килкула.
      — Именно так я и полагал. Несмотря на то что брат Вопиющий также заблуждается, полагая, что эта планета разумна, его точка зрения состоит в том, что планета вовсе не желает людям добра, не дружественна им, на деле это чудовище. Великий Зверь. Он полагает, что колонисты были привезены сюда Компанией в наказание за грехи и проступки, совершенные где-то еще, и что в один прекрасный день, если они будут послушны и станут следовать его учению. Компания избавит их от этой кары.
      — Воистину именно так и говорил я, братия, — заметил Пастырь Вопиющий. — Я делаю дело Компании на этой отверженной планете, брат Мэттью, дабы я и семья моя были избавлены от власти Зверя и снова заслужили милость Компании. А теперь, если вы простите меня, я хотел бы пообщаться с планетой здесь.
      Торкель и Мэттью были рады его отсутствию по нескольким причинам: во-первых, воздух стал чище, во-вторых, они сумели без помех обсудить планы, возникшие у них после всего, что они узнали. Торкель внимательно слушал Лузона, когда тот говорил об исследованиях местных обычаев, которые он проводил на различных планетах, и о том, как он корректировал неверные концепции и социальное поведение. Однако их диалог был прерван, когда в комнату влетел ошеломленный и побитый Пастырь Вопиющий, а за ним с метлой в руках следовала хозяйка дома.
      — При всем моем уважении, джентльмены, прошу вас: уберите этого маньяка от моей малышки и держите его подальше, иначе я ему кое-что оторву! — заявила женщина и вышла прочь.
      — Сядьте на солнце, брат Вопиющий, — предложил Мэттью, указывая на поломанную скамью у внешней стены дома — с подветренной стороны.
      Все это время Торкель ожидал, что Саток все-таки объявится и отведет их к богатым рудным залежам, как и обещал. Однако прошло несколько часов, а о Сатоке не было ни слуху ни духу. Наконец раздался гул вертолетных винтов, и все четверо мужчин поднялись со своих мест.
      К деревне подлетали два вертолета. Торкель решил, что в одном из них должна быть бригада рабочих, а в другом — оборудование, необходимое для того, чтобы расчистить заросли. Однако когда пассажиры начали высадку, он с удивлением и растущим раздражением увидел, что никакой пользы от новоприбывших не будет. В форме были только Грин и О'Ши. Остальными оказались Мармион со своим окружением, а также Джордж и Иван из группы Лузона. Последней вышла Клодах Сенунгатук, которой О'Ши осторожно и любезно помог покинуть вертолет.
      — О'Ши, вы получите выговор за неисполнение приказа, — заявил Торкель.
      — О, прошу вас, не наказывайте милого мальчика, капитан Фиске, — прощебетала Мармион, взмахнув шарфом модной расцветки и обворожительно улыбаясь. — Это все моя вина. Капитан Грин прилетел с южного континента с Яной Мэддок, доктором Шонгили и двумя милыми молодыми людьми; с ними была еще и маленькая девочка, которая, по словам доктора Шонгили, является его второй племянницей...
      — Козий Навоз! — объявил Пастырь Вопиющий. — Она моя. Она будет моей женой.
      — О, разумеется, нет, — светло улыбнувшись ему, проговорила Мармион. — Девочке нет еще даже двенадцати лет. Но, как бы то ни было, нам всем требовалась прекрасная еда, которую готовит Клодах, а потом мы сидели и слушали рассказ Яны и Шона об их необыкновенных, фантастических приключениях... О, но ведь вы и так все знаете, Мэттью, верно? Вы были их свидетелем...
      Лузон чуть склонил голову и бросил на Мармион тяжелый взгляд из-под полуприкрытых век.
      — Джонни Грин услышал сообщение капитана О'Ши о здешних сорняках, а потом Клодах сказала, что от рабочих тут будет немного толку, и они даже могут подвергнуться опасности.., но она знает способ, который обязательно сработает. — Мармион сделала паузу, словно бы ожидая одобрения слушателей, глядя на них огромными невинными глазами. — Et voilaf Мы прилетели, чтобы предложить вам помощь.
      Прежде чем кто-либо успел хоть что-то сказать, она добавила с очаровательной непосредственностью:
      — А ваши молодые друзья, Мэттью, уже просто не могли без вас жить, так что я только помогла вам, в некотором роде воссоединиться. Верно, мальчики?
      Мускулистые помощники Лузона кивнули с довольно-таки несчастными, по мнению Торкеля, лицами.
      Пока собравшиеся размышляли, что им сказать Мармион, Клодах Сенунгатук зашагала прочь от поселка.
      — Что, черт побери, вы делаете? — требовательно спросил Торкель.
      — Собираюсь проложить дорогу к пещере, — просто ответила Клодах и, не останавливаясь, пошла дальше.
      Она успела сделать еще пять шагов, прежде чем Торкель очнулся от изумления и сказал ей, что она не сумеет пробиться сквозь эту колючую живую изгородь, и снова поинтересовался, почему не были доставлены материалы, о которых он говорил. Клодах не удостоила его ответом. Остальные отправились за ней, а за ними потянулась половина жителей поселения, которым, судя по всему, их экспедиция казалась чудесным развлечением.
      На краю зарослей по грудь высотой и еще более густых, чем помнилось Торкелю, Клодах остановилась, наклонилась и осторожно тронула серединку одного листа.
      — Ну, и что вы делаете? Вежливо их просите? — поинтересовался Торкель.
      — Смотрю на эту белую краску. Удивляюсь, зачем кому-то понадобилось красить кусты? Это единственное средство, — с этими словами Клодах вытащила большую фляжку с прозрачной зеленоватой жидкостью, аккуратно откупорила ее и вставила в горлышко головку самодельного распылителя. После она слегка встряхнула бутылку и начала разбрызгивать жидкость перед собой и по бокам.
      Ветви и побеги отпрянули словно обожженные;
      Клодах продвигалась вперед, за ней шли Мармион и Салли Пойнт-Джефферсон, которой хватило рассудительности надеть тяжелые ботинки.
      — Скорее, мальчики, — позвала Мармион, обернувшись. — Не знаю, сколько продержится эффект. Клодах в этом отношении весьма таинственна.
      Остальные с живостью последовали приглашению Мармион. Следуя за крупной женщиной, Торкель чувствовал себя круглым идиотом — а Клодах все разбрызгивала странный состав: так в древних церквях кропили верующих святой водой.
      Когда они достигли стены зелени, скрывавшей вход в пещеру, Клодах расширила путь; побеги раздвинулись, как занавес, и взорам Торкеля предстала большая пещера.
      — Лучше зажечь свет, — посоветовала Клодах, хотя сама собственному совету не последовала, бесстрашно ступив в зеленоватый полумрак. Мармион следовала за ней.
      — Ох! — воскликнула Мармион. — Что здесь произошло?
      — Кто-то пытался убить это место, — ответила Клодах. — Но Сурс нанес ответный удар, — она указала на сплетение корней и ветвей, свисавшее с потолка.
      Клодах все шла и шла вперед, пока не остановилась над чем-то, что более всего напоминало зеленый холм.
      — А! Вот, капитан, — сказала она и обрызгала холмик. Расступившиеся побеги обнажили тело человека, которое оплетали до того. — Это не тот человек, которого вы искали?
      Выпученные глаза, вывалившийся язык и синюшное лицо не помешали Торкелю понять, что перед ними действительно бывший шаначи. А багровые следы на его шее без слов объяснили причину его смерти.
      — Он говорил, что у него есть верный способ добычи руды, — проговорил Торкель. — Это имело какое-то отношение к петрасилу.
      Фабер отколупнул кусок белого вещества с потолка, еще не успевшего зарасти:
      — Это действительно петрасил, но вот тут, в трещинах...
      Он провел пальцами по трещине в потолке и осветил пальцы лучом фонаря, внимательно изучая то вещество, которым были покрыты съежившиеся корни растений.
      — Посмотрите. Оно даже не белое, а бледно-лимонное. И это не петрасил, капитан Фиске, это краска для внешних стен домов, причем невысокого качества.
      Пастырь Вопиющий, которого ощутимо трясло, подскочил к Мэттью, словно намеревался напасть на него:
      — Выпустите меня отсюда! Я должен бежать от Великого Зверя, покуда он не пожрал меня, как пожрал этого человека!..
      — Э-э.., доктор Лузон, — почти одновременно заговорил один из его помощников, совершенно явно нервничавший. — Не могли бы вы подойти сюда?
      Он шел за Клодах, которую, казалось, не удивило и не смутило страшное открытие, и удалялся все дальше в глубь пещеры.
      — У нас здесь еще три трупа...

***

      — Я требую, чтобы эта женщина была задержана и допрошена и чтобы бутыль, содержащая жидкость, убивающую растения, была у нее изъята и отдана на исследование, — заявил Мэттью Лузон.
      Мармион Алджемен, все еще опечаленная нелепой смертью четырех человек, подняла голову и с удивлением воззрилась на Мэттью:
      — Допрос?.. Зачем? Ведь Клодах помогла нам! Без нее мы никогда не нашли бы этих несчастных!
      На лице Мэттью явственно читалось: “Ага!” — а в его глазах горел недобрый огонек, но, когда он заговорил, его голос был тих:
      — А откуда она знала, что эти кусты можно отпугнуть именно этим средством? И как так получилось, что как раз это средство оказалось у нее под рукой?
      — Между прочим, — твердо заявил Торкель, — я просил всего-навсего материалы и бригаду помощников, чтобы добраться до пещеры.
      Но Мармион было не так-то легко запутать:
      — Но, как я полагаю, такие агрессивные растения везде причиняют людям неудобства. Ведь вы, Клодах, именно так и узнали?..
      Клодах пожала плечами, но ничего не ответила. Тут в разговор вмешалась женщина из Савоя:
      — А как же ей было не знать? Конечно, таких проблем с шипастой ежевикой у нас еще не было; ее тяжело выкорчевать, но еще ни разу ее побеги никого не душили. А, с другой стороны, весна была необычайно ранней: все растет так пышно и быстро, как никогда прежде...
      — То есть вы хотите сказать, мадам, — проговорил Мэттью, — что растения так необычны, потому что необычна погода? Скажите, а то средство, которое мисс Сенунгатук использовала для борьбы с этим кустарником, является общепринятым? И если да, то почему же все остальные им не пользуются?
      — А зачем? — спросила женщина. — Нас эта ежевика до сих пор не беспокоила. Мы узнали, что происходит в пещере, только потому, что прилетели вы.
      И еще одно... — продолжала она, пользуясь случаем изложить все свои жалобы. — До того, как к нам прибыл шаначи Рейли, здесь собирались люди для того, чтобы поговорить с планетой. Только потом Рейли объяснил нам, в чем корень многих наших проблем — наводнений, обвалов, землетрясений; он сказал, что мы не понимали, что хочет сказать нам планета. Задолго до того, как пришел Рейли, молния попала в дом собраний и убила всех, кто там был; потом он начал говорить с планетой, и, я бы сказала, с тех пор дела у нас шли вполне мирно... Она помолчала, потом прибавила:
      — Но, несмотря на то, что, как думали многие, Рейли лучше знал, что делать, он никогда не готовил таких средств, как Клодах из Килкула. Наш прежний целитель умер две зимы назад, и с тех пор нам хотелось, чтобы у нас появился кто-то новый, хорошо обученный; а о ней я знала с тех самых пор, когда мы обе были еще молоденькими девушками. В нашем селении даже была девочка с хорошими задатками, которая хотела пойти в ученицы к Клодах, если, конечно, Клодах Сенунгатук захотела бы этого, но Рейли не позволил нам отдать ее в обучение...
      — Благодарю вас за ваши показания, мадам, — сказал Мэттью. — Мы дадим вам знать, если нужно будет повторить их на слушании. Пока же я вынужден настоять на том, чтобы госпожа Сенунгатук была помещена в заключение на космобазе, а ее фляга конфискована и передана на анализ, равно как и содержимое тех бочек, которые пострадавшие доставили в пещеру. Тела должны быть вскрыты для установления причин смерти, а пещера закрыта для посещений.
      — На этот счет незачем беспокоиться, сэр, — заметил Иван. Они стояли перед полем, поросшим шипастой ежевикой; кивком Иван указал туда, где была созданная Клодах тропа.
      Она снова заросла кустарником.

***

      Две недели спустя расследование было завершено, все данные собраны, введены в компьютер и подготовлены замученными до смерти ассистентами доктора Лузона для представления комиссии.
      Однако сначала по настоянию Пастыря Вопиющего он был отправлен с планеты на том же самом “шаттле”, который увез и тела мертвых шаначи. Он успел пробыть на Лунной базе всего какой-то час, когда от команды базы, а затем и из больницы станции “Бетани” пришли гневные сообщения о том, что Пастырь пытается проповедовать и собирать армию последователей, дабы сражаться со Зверем, которого нужно победить, чтобы планета стала истинно святым местом. Он читал свои проповеди душевнобольным, людям с тяжелыми нервными срывами, а также младшим чинам, которые зачастую поддавались на его проповеди. В течение первых же трех дней ему едва не удалось организовать мятеж.
      Выслушивая эти жалобы, Мэттью благодарил судьбу за то, что этого человека больше не было на планете и что, соответственно, его не будет в составе группы, встречающей остальных членов комиссии. Они вскоре должны были прилететь на планету, чтобы ознакомиться с материалами расследования, проанализировать их и вынести окончательное решение касательно судьбы Сурса. Мэттью отчаянно жалел, что не может изолировать Мармион: ее отсутствие вызвало бы массу вопросов, даже если бы на время удалось избавиться и от трех ее дотошных помощников....
      Торкель Фиске оказался поистине бесценным помощником Мэттью и его команды. Именно он предложил провести опрос колонистов, недавно прибывших на планету и поселившихся в новых деревнях, не успевших подпасть под влияние таких людей, как Шонгили и Сенунгатук, или той семьи, которую Мэттью встретил на южном материке.