— Он называл это телепатией. И телепортация, способность драконов перемещаться в Промежутке. Или из одного времени в другое. — Он откинул со лба волосы. — Сегодня они использовали третью из этих необыкновенных способностей: телекинез. Игипс не мог понять, почему они не владеют телекинезом, если обладают телепатией и могут телепортироваться. Теперь владеют. Интересно, как бы он использовал эту их способность перемещать предметы, не прикасаясь к ним?
      — Они перемещали кошек, которые могли убить Голант’а, Ф’лессана, Тай и Зарант’у, — раздумчиво проговорила Лесса.
      Некоторое время оба молчали, обдумывая случившееся и его возможные последствия.
      — Пока они думают, что могут это… — начала Лесса, сжимая пальцы Ф’лара.
      — Это необходимо, — подтвердил он, кивая и улыбаясь уголком губ.
      — Значит, драконы действительно могут что-то сделать с объектами в космосе?
      Он резко выпрямился, стиснул ее руки.
      — Давай не будем торопиться, хорошо, любовь моя? Она покачала головой:
      — Не будем.
      Кто-то постучал в дверь и позвал Лессу по имени.
      Она глубоко вздохнула; Ф’лар — тоже.
      — Да?
      — Это Манора. Я только что прилетела сюда, чтобы помочь. Г’бол привез меня на Миррет’е.
      — Сейчас идем, — откликнулась Лесса.
      Когда она повернулась к Ф’лару, в ее глазах он увидел уже не слезы, но свет надежды. Он обнял жену, прижав ее голову к своей щеке, стараясь на языке тела объяснить, что переполняет сейчас его сердце, ибо слов он найти не мог.
      Вскоре они вышли из комнаты, чтобы приветствовать Манору. Оба казались совершенно спокойными.
      Когда Тай проснулась в следующий раз, возле ее постели сидела Манора, хозяйка нижних пещер Бендена: честь, от которой у Тай закружилась голова. Зарант’а мысленно прикоснулась к своей всаднице: сначала обеспокоенно, потом облегченно.
      «Тебе лучше! И мне тоже».
      — О, прекрасно, — изучающе глядя на Тай, заметила Манора. — Твои глаза смотрят ясно, и лихорадка прошла.
      — А Ф’лессан? — Тай попыталась было сесть, но тут же пожалела об этом: все тело наполнилось болью. Это было гораздо хуже, чем после побоища в цехе целителей на Посадочной площадке, а потому, когда Манора уложила ее на подушки, она даже не сопротивлялась.
      — У него тоже спал жар. Но он серьезно ранен, и у него, понимаешь ли, есть и внутренние повреждения. — По лицу Маноры было видно, что повреждения были действительно тяжелыми. — Олдайв и Кривеллан остановили кровотечение, зашили раны от когтей, и он выздоровеет.
      В голосе Маноры прозвучала какая-то странная нотка, что не укрылось от Тай.
      — Что еще?
      Манора крепко сжала руку Тай, глядя на девушку с одобрением.
      — Ты очень сообразительна, зеленая всадница Тай, просто на лету все схватываешь. Из левой ноги Ф’лессана была почти целиком вырвана крупная мышца, а цех целителей еще не обладает достаточными познаниями, чтобы вылечить такую рану. — Она помолчала. — У него на лице несколько шрамов, но, думаю, когда они заживут, то станут не слишком заметны.
      — Ф’лессан — не легкомысленный человек и вряд ли станет переживать из-за шрамов, — мгновение подумав, ответила Тай, — но хромота — это совсем другое дело.
      — Ты совершенно права. А как твои ноги?
      Тай задумалась: она ощущала тяжесть ниже колен.
      — Ты должна не слишком хорошо их чувствовать, — быстро проговорила Манора. — Я только что закончила накладывать на них бальзам из холодильной травы. Останутся шрамы.
      Тай пренебрежительно фыркнула.
      — А насколько серьезно ранена Зарант’а и когда я смогу ее увидеть?
      — Зарант’е лучше. Я уверена, она тебе так и сказала: сегодня ей легче двигаться. У нее было много ран от когтей и клыков, но не таких серьезных, как у Голант’а, и она не покалечена. Ее просто заливают лечебным бальзамом, стоит ей только пошевелиться. Ей скормили огромную кучу нежного сочного мяса — Гадарет’ для нее поохотился. Она может двигаться — и, если захочет, то и летать.
      Тай прикрыла глаза, с внезапной остротой осознав, насколько тяжелее должны быть раны бронзового. Хищники едва не разорвали его на части. Она видела, как он сражался — а Зарант’а пыталась защитить их обоих… Как ни странно, Тай вовсе не опечалило то, что ее зеленая в первую очередь тревожилась за бронзового. В конце концов, Голант’у досталось больше всех.
      — А Г-голант’?
      На мгновение лицо Маноры омрачилось, но она тут же улыбнулась ласково и ободряюще.
      — Ему тоже стало лучше, но его лечение продлится дольше. Его раны были… ужасны.
      — Они все набросились на него… — Голос Тай сорвался.
      — Хищники атаковали обоих драконов. На шкуре Зарант’ы тоже много меток от когтей, просто они не так глубоки, как у Голант’а. Ты знаешь… — Манора заколебалась, словно не знала, можно ли об этом спрашивать, — как она защищала себя и Голант’а?
      Тай вспомнила с необыкновенной ясностью, как Зарант’а высматривала что-то в кустарнике. Она подумала о жуках, изменявших маршрут движения; о прочих мелочах наподобие этой; подумала о шкурах, которые каким-то образом умудрилась спасти Зарант’а… В ту ночь она ничего не перемещала, чтобы доказать Ф’лессану, что умеет это, — пока он не швырнул в нее миску. А что может быть большей угрозой, нежели кошки? Ни один дракон не сомневался ни секунды, отбрасывая их прочь. Но у Зарант’ы было больше практики, а Голант’ не мог отвлечься от битвы, чтобы сосредоточиться. Потом на помощь пришли другие драконы. Она вспомнила, как слышала краем уха слова Игипса на Посадочной площадке: «Белый определяет положение очень точно — но почему они не используют телекинез, если пользуются телепатией и телепортацией?»
      Поскольку этот инцидент случился незадолго до того, как она, неожиданно для себя, запечатлила Зарант’у, девушка не поняла, что Игипс имеет в виду, и, разумеется, не осмелилась задать вопрос. Время от времени она задумывалась над этим загадочным замечанием. Игипс очень интересовался способностями драконов. Он также был несколько разочарован — даже после того подвига, который совершили драконы и всадники, изменив орбиту Алой Звезды. Никто так и не понял, в чем причина его разочарования, ведь его план был выполнен со всей возможной точностью. Все видели взрыв двигателей, установленных на Алой Звезде…
      — Она научилась этому, чтобы ее не тревожили жуки-вонючки.
      — Жуки-вонючки? — переспросила удивленная Манора.
      — Насколько я знаю, этот вид насекомых водится только на Южном континенте, — ответила Тай. — Это мелкая неприятность…
      — И Зарант’а убирала их со своего пути? Тогда понятно, что кошек она отбрасывала тем же способом.
      — Их было так много! — Тай не смогла сдержать слез, побежавших по щекам. Манора притянула ее голову к своей груди и ласково погладила, позволяя девушке выплакаться. — Она пыталась помочь Голант’у— На него нападали все новые… Потом прилетели еще драконы. Они занялись остальными. Кроме последней кошки. И Голант’ сказал Рамот’е, что она должна переместиться во времени? — Вытерев слезы, Тай посмотрела на Манору. — Но как это могло помочь?.. И все же помогло. Голант’ не был убит.
      Ее глаза молили Манору объяснить случившееся. Манора снова погладила ее волосы:
      — Я полагаю, это парадокс перемещения во времени. Ф’лар что-то говорил об этом. Кошка прицелилась, прыгнула, и Рамот’а, даже переместившись назад во времени, могла внести только незначительные изменения в то, что уже произошло, — но она сумела отклонить смертельный удар. Думаю, это просто чудо, что ей удалось: столько всего происходило одновременно! И что же, неужели все это началось с неприязни к жукам-вонючкам?
      Тай слабо улыбнулась.
      — У них лапки все в зазубринах, и, если их задеть, самка испускает невероятно омерзительный запах. Так что их нужно перемещать осторожно и так, чтобы они не поняли, что произошло. Это требует определенной ловкости и навыка. — Она помолчала, невольно улыбнувшись воспоминанию о первых попытках Голли. — Ф’лессан и Голант’ увидели, как она это делает, в Бенини-холде. Пустяк. — Тай хотела пожать плечами, но вместо этого скривилась от боли. — Зарант’а просто хотела избавиться от неудобства.
      Тай заколебалась, не зная, стоит ли продолжать, но потом все же сказала:
      — И еще это недоразумение со шкурами…
      — Ах да, шкуры! Миррим как-то упоминала. — Непонятно как, но Маноре удалось передать при помощи интонации, что Миррим может говорить сколько влезет, но она, Манора, не из тех, кто придает значение сплетням. Тай ощутила горячую благодарность.
      — Я думаю… — Тай заколебалась, стараясь подобрать правильные слова: ей вовсе не хотелось потерять хорошее отношение Маноры. — Я думаю — теперь, — что именно так Зарант’а и забрала шкуры прежде, чем Потоп достиг нашего Вейра.
      — Забрала? — повторила Манора, жестом показав, как будто она берет что-то и отбрасывает в сторону.
      — Ее там не было.
      — Думаю, это я поняла, всадница Тай. Ты в тот момент была слишком занята эвакуацией детей. — Манора скрестила руки на груди и задумалась. — Я слышала, как госпожа Вейра Лесса рассказывала о том, что должно было произойти тогда. — Она почтительно склонила голову. — Думаю, это наглядный пример, как слепой инстинкт может проявиться в ответ на правильный стимул. Именно этот инстинкт проявился у Зарант’ы и вчера.
      — Вчера? — Тай резко выпрямилась, несмотря на болезненное неудобство, которое причинило ей это движение, но Манора с удивительной для своего возраста (она, как говорили, была старейшей женщиной Бенден-Вейра) силой уложила ее назад.
      — Вчера.
      — Но сегодня мы должны были отправиться на Конклав, — беспомощно пытаясь сопротивляться, проговорила Тай. — Мы должны были поддержать мастера Вансора и Эррагона.
      — Вчера, всадница Тай, вы сделали гораздо больше, чем можно было ожидать, чтобы поддержать мастеров. И Вейры. Вот почему я здесь, с тобой, вместо госпожи Вейра, и слежу за твоим выздоровлением. — Она наклонилась и ласково потрепала Тай по плечу. — Благодаря тебе и Зарант’е эта встреча будет необыкновенно интересной: предстоит широкое обсуждение, и, как я надеюсь, большие перемены. На благо всех нас.
      Предводители Вейра остались на ночь в Хонсю. Лесса время от времени заглядывала к Ф’лессану.
      — Я никогда не умела заботиться о нем по-матерински, — тихо призналась Лесса Маноре, когда они присели рядом, выпить по кружке кла.
      — Да разве ты должна была? — мягко проговорила Манора. — Ты полностью погрузилась в жизнь Вейра, занималась теми делами, которые могла сделать только ты, а другие женщины были просто счастливы позаботиться о нем. Это гораздо более разумный обычай, чем тот, что принят в холдах, госпожа Лесса, — прибавила она, — особенно для такого живого мальчишки, как Ф’лессан.
      Ф’лар проводил время с Голант’ом и Зарант’ой или с Мнемент’ом и Рамот’ой на верхней террасе. Но в Хонсю отдыхало сегодня множество других драконов.
      «Почему вы не у себя в вейрах, Мнемент’?»
      «Мы ждем, пока не поправятся Голант’ и Зарант’а».
      Ф’лара удивила почтительность, прозвучавшая в голосе бронзового дракона.
      «Вы все?» — он указал на остальных драконов.
      «Да». Казалось, этот короткий утвердительный ответ эхом разнесся по всей долине.
      Конечно, драконы всегда переживали за своих собратьев, пострадавших от Нитей, но нынешнее проявление единства и сочувствия было чем-то из ряда вон выходящим.
      «Зарант’а и Голант’ совершили необыкновенное. Мы ждем вместе с вами».
      Ф’лар чувствовал себя необычайно комфортно, вот так вот молча сидя среди множества молчащих драконов, несших свое дежурство подле Зарант’ы и Голант’а. Такие моменты редко выдавались в его жизни.
      Позднее к нему присоединилась Лесса и тихо посоветовала ему перекусить, пока она займет его место.
      «Они спят. Им это нужно», — очень тихо проговорила Рамот’а, словно боялась, что даже такой обмен мыслями потревожит спящих.
      «Расскажи мне еще раз, Рамот’а, как все случилось. С самого начала».
      «Я больше ни о чем и не думала. Я буду говорить тихо. Все здесь знают, что произошло, и все же — они не знают. Я сама не уверена, что знаю».
      Лесса кивнула: «Расскажи мне. Мы подумаем вместе».
      «Я сплю. Я просыпаюсь от крика о помощи. Мнемент’ тоже просыпается. Голант’ в беде. Зарант’а зовет, боится за жизнь Голант’а. Она зовет всех. Всех, кого знает. Я попадаю туда первой, Мнемент’ — мгновением позже. Потом прилетают Хет’, Гадарет’, Монарт’, Рут’ и все остальные. Я вижу, как Зарант’а отрывает кошек от Голант’а, не касаясь их. Ее разум пылает, как огненный камень: я никогда не видела дракона в такой ярости. Я вижу, как она это делает. Голант’ тоже делает это. Рут’ учится быстро. Все, кто прилетел, научились. Мы убираем мохнатых тварей, которые убивают. Мы думаем только о том, чтобы убрать их. Мы это делаем. Ни одно существо никогда не нападало на дракона! — она помолчала. — Это не то же самое, что сжигать Нити в небе. Мне хорошо, когда Падение проходит и ни одна Нить не долетает до земли. Там было совсем другое. Я видела, как сзади бросаются мохнатые твари. Зарант’а поднимается высоко, в полный рост, чтобы отбить их грудью, — смелый поступок, самый смелый, какой только совершали зеленые, — но одна хочет прыгнуть на спину Голант’у, где ее удар мог бы отбить всадник, но всадника, чтобы защитить спину дракона, нет. Зверь не промахнется».
      Рамот’а издала короткий рык.
      «Голант’ говорит мне: время! Конечно, я знаю, как это сделать. И знаю, что он хочет сказать. Именно это он сделал у Рассветного Утеса. У нас очень мало времени. Зверь уже прыгает. Останавливать его слишком поздно. Но я могу изменить место, куда он приземлится. Достаточно, чтобы предотвратить удар. Когти не достигают цели. Проходят рядом».
      «В этот момент ты спасла жизнь Голант’а, Рамот’а».
      «На самом деле это Зарант’а спасла его жизнь».
      Лесса слишком давно знала свою золотую королеву, чтобы пренебречь тем, что та недоговаривала.
      «И потому, дорогая моя, золотое сердце моей жизни, ты ее чтишь».
      «Она — хороший зеленый дракон. Я не думала, что буду учиться у зеленого дракона. Но я училась».
      Лессу позабавило то, что источник новых знаний занимает мысли Рамот’ы гораздо больше, чем сами эти знания.
      «Но, — продолжала Рамот’а, словно наконец примирилась с этим несоответствием, — сложное знание требует практики, чтобы такое можно было делать не только из страха и чтобы усовершенствовать способность двигать вещи».
      Лесса обдумала сказанное.
      «Но ты помнишь, как это делать?»
      На мгновение в душе Лессы возникло опасение, что драконы способны на такое только перед лицом непосредственной опасности или смерти.
      «Я предпочла бы, чтобы у меня было больше времени, чтобы я могла обдумать то, что произошло, Лесса моего сердца; но я помню, как это делать. Это мгновение живо в моей памяти. Я не забуду его до того часа, как перед моими глазами погаснет свет жизни».
      Лесса не знала, как Игипс назвал бы проявление последней из экстраординарных способностей, которыми обладали драконы и файры. Какое применение нашел бы он их способностям в те времена, когда они изменяли орбиту
      Алой Звезды? Как бы то ни было, они ее изменили. Имеет ли значение, каким способом это было сделано?
      Нет, почему-то это было важно. Каждый дракон, греющийся сейчас на скалах Хонсю и на террасах вдоль реки — а вскоре и каждый дракон на Перне, — будет понимать, что он стал чем-то большим, чем был прежде.
      «Практика?» — спросила Рамот’а.

Заседание Конклава в Телгар-холде 1.3.31

      Наконец Ф’лар и Лесса уснули: им хотелось, если это будет возможным, отдохнуть перед предстоящим заседанием Конклава. Они отправились туда через Бенден, чтобы захватить необходимые заметки и переодеться в одежду, соответствующую случаю. Люди приветственно махали им руками, драконы трубили, но никто не задерживал и не расспрашивал их.
      Хотя у Бенден-Вейра была на редкость весомая причина отложить заседание Конклава, еще более важные причины требовали, чтобы Конклав собрался в условленное время. Предстояло утвердить нового лорда-холдера Южного Болла, предводители Вейров должны были представить свои рекомендации (на которые, несомненно, серьезно повлиял вчерашний трагический случай, хотя это было еще рано выносить на обсуждение и рассмотрение), обсудить последнее нападение Очистителей на цех печатников — короче говоря, переносить заседание было крайне нежелательно, да, пожалуй, и невозможно. Сама Лесса также не могла пропустить его, несмотря на всю тревогу за здоровье раненых, оставшихся в Хонсю.
      Ф’лессан находился в умелых руках мастера Кривеллана, под присмотром опытнейших целителей мастера Олдайва. Сам мастер-целитель также прилетел бы в Хонсю, если бы понадобилось его присутствие: Ф’лессану предстояло долго оправляться от ран, а целителям пришлось сделать не одну сложную операцию. Лесса, если бы ей пришло в голову остаться, годилась только на роль зрительницы — а к такой роли она не привыкла.
      Целители Вейров занимались Голант’ом и Зарант’ой. Зеленая должна была поправиться быстро, как обычно
      выздоравливали драконы, с учетом полученной медицинской помощи. Однако состояние глаза Голант’а по-прежнему оставалось критическим. Другой проблемой было заживление порванной перепонки на левом крыле. Повреждение длинной кости левого крыла, треснувшей под мощными клыками, могло помешать нормальному раскрытию крыла: не исключено, что даже после выздоровления дракон не сможет долго держаться в воздухе или же ему вообще будет трудно работать крылом. Пока обоих драконов смазывали целебным бальзамом, они не чувствовали боли. Хорошо было, по крайней мере, то, что Перселлан начал заниматься ранами Голант’а уже через пять минут после того, как они были нанесены.
      Из кратера Бенден-Вейра Ф’лар и Лесса нырнули в Промежуток и вышли из него уже над горами Телгара, где перед треугольным зданием холда на равнине уже собралась большая толпа. Рамот’а и летевший справа, почти касаясь ее кончиком крыла, Мнемент’ приблизились, и Лесса увидела внизу плещущие на крыше флаги разных цехов и холдов. На собраниях Конклава, как правило, было много гостей — чаще всего тех, кто хотел услышать, каков результат рассмотрения поданного им прошения, — но сегодня, подумалось Лессе, их гораздо больше, чем обычно, особенно для такого холодного зимнего дня.
      Лапы Рамот’ы коснулись земли, и люди бросились вперед, окружив Лессу и Ф’лара, едва успевших слезть с драконьих спин перед входом в V-образный Телгар-холд.
      — Что ж, полагаю, я проявил наивность, думая, что вести о случившемся не пойдут дальше Вейров, — заметил Ф’лар; их драконы поднялись в воздух и направились в горы — греться на солнце.
      — Файры все разболтали, — с раздражением ответила Лесса.
      «Ну? Весь Перн знает, что произошло в Хонсю?» — спросила она своего дракона.
      «Что кошки напали на драконов? Да, — ответила Рамот’а. — Остальное расскажете вы».
      Кратко отвечая на вопросы о раненых, уверяя всех, что оба дракона и всадника поправятся, благодаря за участие, Ф’лар подхватил Лессу под руку и поспешно направился во двор Телгара: по счастью, охрана предупредительно расчистила им дорогу. Лорд Ларад, его леди Дюльсай и их высокий долговязый сын Ларадиан стояли во дворе перед входом в холд, приветствуя официальных членов Конклава. Стражники в прекрасных новых туниках с гербом Телгара — белый, ярко-красный и темно-голубой — с поклоном собирались проводить предводителей Бенден-Вейра к лорду, когда раздался приветственный рев, возвестивший о прибытии предводителей Айген-Вейра.
      — Во имя Первого Яйца, — проговорил Ф’лар, — они просто светятся!
      Он с усмешкой взглянул на свою госпожу:
      — Что это случилось с Г’денедом и Козирой?
      Лесса едва не споткнулась. Г’денед?.. Конечно, он должен был узнать о Хонсю — но она в течение уже многих Оборотов не видела, чтобы Барант’ так сиял. После трех с лишним десятилетий сражений с Нитями дракону трудно сохранить яркий цвет шкуры — да еще перенапряжение во время недавнего Потопа сказалось на состоянии драконов не лучшим образом… Лесса не была уверена, что Г’денед поймет всю важность неожиданного события, открывшего новую грань способностей драконов, — но, возможно, это все-таки заинтересует его. Яркость шкуры его дракона, как и шкур Рамот’ы и Мнемент’а, показывала, что открытие придало новые силы драконам — всем драконам Перна. Лесса глубоко вздохнула. Если им удастся эффективно использовать телекинез…
      — Драконы и всадники поправляются? — спросил Ларад, спускаясь по лестнице и протягивая руки Лессе и Ф’лару.
      Ответив на его жест, Лесса почувствовала, что для лорда вопрос не был праздным: Ларад действительно искренне беспокоился.
      — Да; хотя, честно говоря, — Лесса чуть повысила голос, чтобы ее услышали все, кто стоял поблизости, — если бы мастер Олдайв не обладал таким объемом бесценной информации, полученной от Игипса, мы бы потеряли обоих.
      — Значит, спасены благодаря Игипсу? — Ларад также возвысил голос: в его тоне звучала почтительная благодарность. — Но вот чего я не понимаю: как кошки пробрались в Хонсю?
      — Эти твари были не в вейр-холде. — Ф’лар решил не вдаваться в слишком детальные объяснения. — Ф’лессан и Тай взяли своих драконов к реке, чтобы искупаться. И тут-то на них и напали кошки. На землях вокруг Хонсю было не особенно много кошек, но расположенные вокруг холды разводят все больше скота — что, разумеется, привлекает хищников. — Ф’лар пожал плечами. — Несчастное стечение обстоятельств. Они просто оказались в нужном месте, но в неправильное время. Они выздоровеют.
      — О, великолепно! Мы все очень рады это слышать, — воскликнула леди Дюльсай; затем в ее голосе зазвучала тревога: — И вы должны присутствовать на собрании Конклава, когда, должно быть, вам так хочется быть в Хонсю, со своим сыном….
      Лесса удивилась: мало кто называл Ф’лессана «ее сыном». Он был единственным ребенком, которого она родила Ф’лару, и когда-то остро жалела о том, что больше детей иметь не может: впрочем, сожаления длились недолго. Это было давно. Вейр — важнее. Сегодня госпоже Вейра было жизненно важно присутствовать на этом собрании.
      — Видите ли, за Ф’лессаном хорошо ухаживают, а поскольку он рожден в Вейре, то вряд ли ждет, что я буду находиться при нем неотлучно.
      Леди Дюльсай слегка отстранилась.
      — Простите меня, я забыла.
      — Это один из тех случаев, — так мягко, как только могла, заметила Лесса, понимая, что леди Дюльсай не хотела сказать ничего плохого, — когда законы холда и Вейра противоречат друг другу.
      Внезапно Ларад вскинул бинокль к глазам. Похоже, подумала Лесса, скоро не останется ни одного человека, который не носил бы бинокля на шее.
      — Вон летят Н’тон с Маграттой, а голубой справа от него — это сторожевой дракон Болла, на нем прилетела управительница Джаниссиан. — Он опустил бинокль и улыбнулся, словно извиняясь. — Бинокль у меня всего неделю…
      — По крайней мере, он вам полезен, — шутливо заметила Лесса.
      — Надеюсь, что станет еще полезнее, — с довольной улыбкой проговорил Ларад.
      Лесса сглотнула. Неужели новости о встрече предводителей Вейров в Прибрежном уже успели распространиться?.. Нет, Ларад просто доволен своим новым приобретением.
      — А вон еще драконы — это я и без бинокля вижу, — заметила леди Дюльсай, указывая в небо. — Может, на них прилетят соискатели? Многие ведь хотели бы стать лордом Южного Болла? — Она обернулась к Лессе. — То, что все сыновья лорда Сангела в этом роду стали жертвой эпидемии, нас очень опечалило. И не только нас. Мой отец говорил, что это были очень талантливые молодые люди.
      — Теперь, когда цех целителей получил необходимые вакцины, нам уже не грозят столь трагические потери, — ответила Лесса. В этот момент из Промежутка вынырнули еще два дракона. — Думаю, это Г’бир и Нелдама, леди. Вы уже встречались с ними?
      — О, да. Они прилетели на следующий же день. — Лицо Дюльсай, к удивлению Лессы, залилось краской. — Они оказали нам большое уважение, сообщив, как был решен вопрос с предводителями Вейра.
      — С их стороны было очень предупредительно и любезно представиться вам. — Лесса с трудом удержалась от улыбки. Почему холдеров так смущают брачные полеты драконов? Непохоже, чтобы Ларад и Дюльсай были чрезмерно привязаны друг к другу, когда вступали в брак… — Что, много ли членов Конклава собралось?
      Прежде чем кто-либо успел ответить, раздался трехголосый рев драконов, в котором безошибочно угадывался тенор Хет’а, возвестивший прибытие предводителей Южного Вейра. Их драконы также сияли, отметила Лесса, прежде чем направиться к главному входу по пологим ступеням лестницы.
      — Хотите переодеться и снять летные костюмы? — предложила Дюльсай.
      — Поскольку вы уже знакомы с Г’биром и Нелдамой, думаю, я воспользуюсь предложенной возможностью — благодарю, леди Дюльсай.
      Оказавшись внутри, Лесса, ускользнув от всех, свернула в левый коридор. На то чтобы снять летную куртку и штаны, переодеться в юбку и официальную тунику, которые она привезла с собой, свернуть летную одежду и положить ее на полку, ушло совсем немного времени. Как только Лесса вышла из комнаты, ее немедленно перехватила Менолли.
      — Они выздоравливают? — с тревогой спросила она. Рядом стоял Сибелл. В полумраке выглядел он весьма впечатляюще: синяя одежда арфистов, на шнуре — сапфировая подвеска, означающая ранг главного мастера цеха. Глаза у него были усталые: Лесса видела, что он надеется на утешительные новости не меньше, чем Менолли.
      — Да, да. Просто счастье, что Олдайв и Кривеллан оба изучали файлы Игипса в том, что касается ран и внутренних повреждений. Такое случается довольно часто, и они занялись исследованиями ран в первую очередь. Поблагодарим Игипса за то, что и в этот раз он дал нам знания, способные спасать жизни.
      Менолли поджала губы:
      — Эти проклятые узколобые идиоты! Лжецы несчастные! Это они — подлинная мерзость!
      — Они и арфистам отравляют жизнь, Менолли? Лесса видела, как напряженно держится Сибелл. Возможно, для Менолли музыка и является смыслом жизни, но огорчение Сибелла она воспринимает не менее болезненно, чем неприятности, случавшиеся у мастера Робинтона…
      В этот момент появились Г’бир и Нелдама. Молодой предводитель пытался выглядеть спокойным и изо всех сил делал вид, что обстановка ему привычна… однако с огромным облегчением улыбнулся, увидев знакомые лица. Лессе снова пришлось уверять новоприбывших в том, что больные выздоравливают, а потом повторять все еще раз, для К’вана и Адреи. Прибыли Г’денед и Козира, потом Н’тон и Маргатта, сопровождавшие Джаниссиан. Девушка остановилась на пороге, оглядываясь по сторонам. Менолли подошла к ней и обняла за плечи:
      — Ты прилетела!
      — Но не могла же я не появиться здесь, верно? — ответила Джаниссиан — и тут встретилась глазами с Лессой.
      Госпожа Вейра ободряюще улыбнулась ей.
      — Нет, конечно, тебе нужно быть здесь, — улыбнулся Н’тон, указывая на еще закрытый зал, в котором должен был собраться Конклав. — Я принесу вам немного вина. Лесса, какое ты предпочитаешь? Последние несколько дней были для тебя очень тяжелыми.
      — Я предпочту кла. Думаю, нам всем следует сохранить ясность мысли перед заседанием, — ответила она.
      — Да, полагаю, ты права, — согласился Н’тон, улыбнулся Джаниссиан и жестом попросил подойти одного из помощников, которые обносили прибывших напитками.
      К удивлению и радости Лессы, через пятнадцать минут Конклав уже собрался и расселся по своим местам вокруг U-образного стола в сводчатом главном зале Телгара. Как всегда, последним прибыл Торик. Здесь собрались семнадцать лордов-холдеров, шестнадцать мастеров цехов, мужчин и женщин (Джоэтта сменила старого мастера Зурга на посту главного мастера цеха ткачей, а Баллора стала новым мастером-скотоводом), восемь предводителей Вейров и шесть их спутниц (Надира и Талина редко посещали заседания Конклава).
      Тяжелые двери захлопнулись за спиной Торика. Поджав губы, нахмурившись, лорд Южного холда прошел мимо Сибелла прямо к К’вану и, уперев ладони в стол, угрожающе навис над предводителем Вейра.
      — Почему меня не проинформировали о том, что драконы были тяжело ранены кошками? — вопросил он.
      — Потому что это никак не влияет ни на Южный Вейр, ни на ваши интересы, — ответил К’ван без тени смирения.
      — Ну? — Торик резко развернулся к Ф’лару и Лессе. Лесса прямо взглянула ему в лицо. Должно быть, Торику доставило удовольствие, что Ф’лессан ранен, однако теперь он хотел представить то, что узнал о происшествии так поздно, как упущение со стороны К’вана. Вполне в его стиле.
      — Вряд ли этот вопрос является достаточно важным, чтобы обсуждать его на Конклаве, — проговорил Ф’лар. — Очень любезно с вашей стороны, что вас это обеспокоило.
      — Я хочу знать подробности. На драконов редко нападают звери — и еще реже ранят их!
      — Как, вероятно, уже знают остальные члены Конклава, лорд Торик, раненые поправляются. А теперь займите свое место, — любезно, но твердо проговорил Ларад. — Нам нужно обсудить много серьезных проблем.
      Торик выглядел раздраженным, однако, поскольку никто не встречался с ним глазами, а следовательно, у него не было повода продолжить препирательства и возможности сорвать на ком-нибудь гнев, он сел. Поднялся Сибелл.
      — Сначала нам следует заняться Южным Боллом и тем, кто станет лордом этого холда.
      — Предводитель Вейра Н’тон, давайте сперва обсудим безответственное поведение лорда Джексома, — быстро и гневно проговорил лорд Кашман, стремительно поднимаясь; он оттолкнул свое кресло с такой силой, что оно врезалось в стену, — а также мастера-печатника Тагетарла, которые самовольно приговорили к ссылке двенадцать человек, примкнувших к Очистителям.
      Ларад посмотрел на говорившего с удивлением и некоторым раздражением: это было вопиющее нарушение протокола. Недавно назначенные лорды-холдеры не должны вести себя подобным образом — и не должны делать безапелляционных заявлений.
      — Да, — с явным удовольствием ухмыльнулся лорд Торик, — давайте послушаем про эту последнюю ссылку, которую так поспешно осуществили лорд Джексом и предводитель Вейра Н’тон!
      — Очистители напали на цех, Торик. Джексом, Н’тон и Тагетарл последовали правилу прецедента, — заявил Грож, хлопнув ладонями по столу. — Я присутствовал на двух таких судах. Именно я одобрил приговор, вынесенный в конце Оборота. Более того, Конклав постановил — и вы присутствовали на этом собрании, — он ткнул толстым пальцем в Торика, — не отрицайте этого, и все мы решили, что ссылка является достойным и единственно возможным наказанием за подобный акт вандализма.