Пьемур с Камо уже дожидались Менолли у кухни. Девочке не верилось, что она в Цехе арфистов всего неделю. Сколько всего произошло за это время! А файры-то, файры – привыкли, как будто живут здесь с самого рождения. Она и сама привыкла к ежедневному распорядку – по утрам занятия с Домисом и подмастерьями, после обеда – с мастером Шоганаром. А главное, теперь у нее есть право, несказанно приятное право – нет, даже не право, обязанность, причем возложенная самим Главным арфистом, – сочинять песни! Как раз то, о чем она мечтала и что ей строго-настрого запрещалось!
      Всего семь дней назад она стояла посреди этого самого двора и чуть не плакала от страха. Как это сказал Т'геллан? Ах да, он дал ей неделю на привыкание. А ведь всадник оказался прав, хоть она тогда ему и не поверила. И еще он сказал: арфистов нечего бояться. И это верно, но все же ей пришлось столкнуться с завистью и непониманием, и она кое-как с этим справилась: приобрела верных друзей и сумела понравиться тем людям, – как в Цехе, так и в холде, – от которых зависит ее будущее. И еще – она успела найти для себя даже не одно, а несколько занятий: благодаря своим песням, своим файрам и, как ни странно, благодаря знанию морского дела.
      Лишь одна тягостная мысль не давала ей покоя. что если злопамятная Пона настроит против нее, ничтожной ученицы Цеха арфистов, своего могущественного родственника? Ведь не все лорды склонны проявлять такую терпимость, как лорд Грох. И не у всех есть файры. Менолли никак не могла отделаться от этих опасений – слишком многого ее уже лишали, когда она жила дома, в Полукруглом…
 
      Глава 11
      Пой громче о радости, вновь обретенной, Что к нам возвратилась на крыльях дракона.
 
      На следующее утро Домис поймал ее на пороге столовой.
      – Сможешь быстро записать ту морскую песню, которую пела на ярмарке? Я ее никогда раньше не слышал. – По его хмурому виду было трудно понять, считает ли он, что в этом виновата Менолли или кто-то другой. – Мастер Робинтон хочет, чтобы морские песни звучали на суше и наоборот… – заметив недоумение девочки, Домис спохватился. – В принципе, я с ним согласен, но, видишь ли, он требует, чтобы все было готово немедленно. Ведь сегодня подмастерья отправляются в путь, и он хочет, воспользовавшись этим, разослать с ними как можно больше копий – неизвестно, когда представится следующий случай.
      – Я могу сделать несколько копий, мне не трудно, – предложила Менолли.
      Домис озадаченно заморгал, как будто вспомнил что-то важное.
      – Ну конечно – ведь ты у нас просто каллиграф! Даже старина Арнор был вынужден это признать. – Последнее соображение почему-то весьма позабавило Домиса, и он продолжал уже более оживленным тоном: – Значит, договорились. Тогда не будем зря тратить время. Сделаешь несколько копий морской песни и еще парочку <Песенки о королеве>, ладно? Я точно не знаю, сколько есть у Арнора, – ведь вчера ты сама имела случай познакомиться с его манерой… – Менолли усмехнулась. – Так ты помнишь, к кому обратиться, если тебе понадобится еще бумага? Его зовут Дерментли.
      На этом он распрощался и, задумчиво насвистывая, направился к закрытой двери Главного зала.
      <Чтобы морские песни звучали на суше и наоборот…>, – раздумывала Менолли, поднимаясь по лестнице. Интересно, что скажет Янус, когда услышит у себя в Полукруглом песни равнин и полей? Отличная выйдет шутка, если окажется, что новые песни, с которыми Эльгион познакомит Полукруглый, сочинила она, Менолли, позор своего холда!
      Может быть, все-таки послать весточку матери или сестре и как бы между прочим сообщить, что теперь она ученица Главного арфиста Перна? Пусть знают: все ее бренчание, все безделицы – не такие уж пустяки, просто никто в холде не смог оценить их по достоинству. Разумеется, за исключением Эльгиона. И еще брата Алеми.
      Нет, не будет она писать ни матери, ни отцу. А сестре и подавно. А вот Алеми можно написать. Ему одному она была небезразлична. И он никому не расскажет.
      Но сейчас у нее есть другие дела. Она разложила листы бумаги, письменные принадлежности, приготовила чернила и принялась старательно переписывать морскую песню. Работа спорилась и, хотя ей все же пришлось подчистить несколько мелких ошибок, к обеду были готовы шесть вполне приличных копий.
      Домиса она встретила в вестибюле – он был поглощен беседой с Джеринтом, который с обиженным видом что-то ему втолковывал. Завидев Менолли, Домис поспешно извинился перед Джеринтом и пошел ей навстречу. По лицу его было видно: он явно рад ее появлению, которое избавило его от необходимости продолжать тягостный разговор.
      – Шесть… – сказал он, перебирая листы, – и каждый отлично скопирован. Благодарю, Менолли. А не могла бы ты еще… Хотя нет – ведь после обеда ты занимаешься с Шоганаром…
      – До ужина я бы успела сделать еще две-три копии, мой господин, если вы это имеете в виду. Только мне понадобится бумага…
      Домис оглядел медленно заполняющуюся столовую. – Я был бы тебе очень обязан, если бы ты и правда сделала еще три копии <Песенки о королеве>, – проговорил он, взяв девочку за руку. – Пойдем, Арнор, наверное, уже покинул свои владения, так что мы сможем получить у Дерментли сколько угодно бумаги. Нужно воспользоваться случаем.
      Они торопливо вышли и направились к архивариусу.
      – Я вовсе не хочу, чтобы ты занималась этим постоянно: для тебя куда важнее сочинять музыку, чем переписывать. Копировать может любой школяр. Но сегодня, когда мы отправляем столько подмастерьев сразу… Вот почему у Джеринта такой кислый вид. А что будет, когда Арнор узнает…
      – Как, подмастерья уезжают?
      – А ты что думала – они будут сидеть здесь, пока не состарятся?
      Менолли с сожалением подумала, что придется расстаться с Сибелом и Тальмором, – ведь они тоже подмастерья, и Сибел как-то упоминал о своих странствиях.
      – За наш квартет можешь не беспокоиться, – с неожиданной проницательностью успокоил ее Домис. – Одно дело, когда отсылают человека, который действительно нужен здесь, и совсем другое – когда мастер отказывается отпустить обученного подмастерья только потому, что ему придется взять на себя труд подготовить нового помощника. Главная задача Цеха арфистов – распространять знания, – Домис простер руки, как бы желая объять весь Перн, – а вовсе не ограничивать, – он сжал ладонь в кулак. – Именно в этом заключалась самая страшная ошибка, именно поэтому жизнь в Перне пришла в упадок – все хранилось в мелких, скудных умишках, которые постепенно забывали важные вещи, противились новому, неизведанному… – Он улыбнулся ей как равной. – Вот почему я, Домис, мастер композиции, твердо знаю: твои песни так же важны для Цеха арфистов и для всего Перна, как и моя музыка. У них свежий голос, свежий взгляд на вещи и на людей и мотив, который все, однажды услышав, сразу начинают напевать.
      – А вы тоже когда-нибудь покинете Цех? – осмелев, спросила Менолли. Его слова она решила обдумать потом, на досуге.
      – Я? – удивился Домис. Потом нахмурился. – Я бы мог, только от моих странствий будет немного толка. Разве что для собственного удовольствия. – Он тряхнул головой, как бы отгоняя эту мысль. – Может быть, по случаю особого торжества в каком-нибудь из главных цехов или холдов… Или по случаю Рождения… Видишь ли, ни один холд, ни один цех не нуждается в человеке с моими талантами, – он произнес это с достоинством и одновременно с горечью – ведь так оно и было.
      – А мастера всегда живут в Цехе?
      – Вовсе не обязательно. Их тоже посылают в крупные холды и цеха. Да ты и сама со временем узнаешь. Дерментли, подожди минутку… – Домис помахал рукой подмастерью, который выходил из задней двери ярко освещенного архивного зала.
      Менолли еле успела отнести письменные принадлежности к себе в комнату и вернуться в столовую. Когда она вошла, все уже садились. Домис был прав – мастер Джеринт и мастер Арнор не могли скрыть своего недовольства. Интересно, кто же уезжает? Но раздумывать было некогда. Подали обед а потом надо было спешить на урок вокала.
      Как только мастер Шоганар отпустил ее, девочка вернулась к себе и снова принялась переписывать, на этот раз – <Песенку о королеве>. Сначала ей казалось странным копировать собственную музыку, но постепенно она стала находить в этом удовольствие. Ее песни отправятся в глубь страны, и люди познакомятся с файрами, обитателями морских берегов, которых они совсем недавно считали пустой выдумкой. А прекрасная старинная песня о море, которую она слышала в Полукруглом с тех самых пор, как начала осознавать музыку, расскажет далеким от моря людям о чувствах моряка, влюбленного в бескрайнюю вольную стихию.
      Значит, Домис тоже оценил ее музыку. Какое облегчение знать, что между ними больше не существует никакой неловкости. Он считает, что ее песни выполняют свою цель, – вот и отлично, она очень рада.
      <Все-таки, одно дело трудиться не покладая рук с утра до ночи, чтобы прокормить себя, своих детей и свой холд, – думала Менолли, – и совсем другое, куда более благородное, – нести утешение одиноким душам и замкнувшимся в молчании сердцам>. Да, и Т'геллан, и мастер Робинтон оказались правы: ее место здесь, в Цехе арфистов.
      Девочка совсем забыла о времени и вдруг, оторвавшись от работы, обнаружила, что уже вечер. Она аккуратно сложила письменные принадлежности, отнесла копии мастеру Домису и спустилась вниз кормить своих друзей.
      Красотка и бронзовые, которые, как всегда, сидели у нее на плечах, вдруг, как по команде, подняли головы к небу, хотя еще только начали есть. Красотка тихонько курлыкнула. Крепыш с Нырком откликнулись, как бы соглашаясь с королевой, и все трое вернулись к прерванной трапезе.
      – К чему бы это? – поинтересовался Пьемур.
      Менолли пожала плечами.
      – А ну-ка, взгляни! – закричал Пьемур, указывая на небо, где, величаво кружа, появились трое… нет, четверо драконов. – Смотри, твой файры сразу почувствовали! Поняла, Менолли? Файры сразу узнали, что драконы летят.
      – Вот только зачем они прилетели? – спросила Менолли, чувствуя, как в груди снова разрастается ледяной комок страха. – Ведь Падения вроде не ожидается… – Правда, она сомневалась, чтобы лорд Сэнджел прислал всадников только затем, чтобы разобраться с каким-то школяром.
      – Я ведь тебе говорил, – напомнил Пьемур, явно выведенный из себя ее бестолковостью, – не зря мастера два дня заседали, назначая подмастерьев на должности. – Он пожал плечами, как будто это само собой объясняло появление всадников в Цехе. – Ну вот, драконы и прилетели, чтобы доставить их к месту назначения. Смотри: два голубых, зеленый и… надо же – бронзовый! Интересно, кому так повезет?
      Сторожевой дракон Форт холда приветственно затрубил, и все четверо ответили ему с высоты дружным ревом. Красотка, а за ней и остальные файры подхватили приветствие пронзительной трелью.
      – Какой ужас! – простонал Пьемур. – Они приземляются в поле, которое мы только что вылизали!
      – Но ведь это драконы, а не скакуны, – поддела мальчугана Менолли. – Да не пичкай ты так быстро свою троицу, а то они подавятся. И так скоро увидишь всадников, если они, по-твоему, прибыли за подмастерьями.
      Не один Пьемур оказался таким глазастым – скоро весь двор заполнили кучки любопытных мальчишек. Вот всадники вышли из-под арки, и Менолли разглядела цвета Исты, Айгена, Телгара и Бендена. Никто из них не носил цвета Болла. У девочки отлегло от сердца. В бенденском всаднике она тотчас узнала Т'геллана.
      – Менолли! Погляди, что я тебе привез, – закричал он через весь двор, размахивая над головой какими-то непонятными предметами. Потом что-то сказал своим спутникам, направлявшимся ко входу, где их ожидали Домис, Тальмор и Сибел, и повернул в сторону Менолли. Когда всадник подошел поближе, девочка поняла: он несет за шнурки пару ботинок – синих, кожаных, с меховыми отворотами.
      – Держи, Менолли, – Фелина просто извелась от беспокойства, что твои шлепанцы успели износиться. Смотри-ка, и правда: пальцы торчат наружу! Наверное, пришлось немало побегать? Но выглядишь ты отлично. Как файры – растут? – Он добродушно улыбнулся Менолли, а потом и Камо с Пьемуром, который застыл, едва дыша, от столь близкого соседства с настоящим бронзовым всадником. – Я смотрю, у тебя уже появились помощники?
      – Это Пьемур, а вот это – Камо. Просто не знаю, что бы я без них делала!
      – Значит, паренек скоро получит файра? – лукаво подмигнув Менолли, спросил Т'геллан.
      – Стал бы он мне иначе помогать, – ответила девочка, поддавшись искушению подразнить Пьемура.
      – Зачем ты так, Менолли… – мальчуган вспыхнул, опустил глаза и так явно сконфузился, что Менолли сразу пожалела о своих словах.
      – Я пошутила, Т'геллан. Пьемур – мой самый верный и надежный друг с первого же дня. Без него и без Камо я бы просто пропала.
      – Камо кормит милашек. Камо очень хорошо кормит милашек.
      Т'геллан сначала слегка оторопел, но потом дружелюбно похлопал дурачка по спине.
      – Молодчина, Камо. Всегда помогай Менолли ухаживать за милашками.
      – Еще кормить милашек? – обрадовался Камо.
      – Нет-нет, Камо, не сейчас, – поспешила вмешаться Менолли. – Милашки больше не хотят.
      – Менолли, Камо тебе больше не нужен? – из кухни выглянула Альбуна и захлопала глазами, увидев своего придурковатого помощника в столь неожиданном обществе.
      – Ступай, Камо. Ступай помогать Альбуне. Милашки сыты. Теперь помоги Альбуне. – Девочка привычно развернула Камо лицом к кухне и подтолкнула в спину.
      – А теперь, Менолли, – предложил Т'геллан, – присядь на ступеньку и примерь башмаки. Фелина взяла с меня торжественное обещание, что я лично проверю, как они тебе подходят. Потому что если они не подойдут… – всадник выразительно закатил глаза.
      – Должны подойти – ведь бенденский кожевник снимал с меня мерку… – проговорила Менолли, скинув вконец изношенные шлепанцы и натягивая правый башмак. – Он просто не мог ошибиться, пусть даже ноги у меня тогда были еще слегка опухшие. Да нет, в самый раз! Просто тютелька в тютельку! А какие удобные! – Девочка сунула руку в левый ботинок. – О, да он сделал мягкие стельки!..
      – Это для того, чтобы защитить ступни, – лукаво усмехнулся Т'геллан, – особенно, если тебе опять вздумается побегать…
      – Мне больше незачем бегать, – ответила Менолли, сразу выбросив из головы лорда Сэнджела с Поной. – Поблагодари, пожалуйста, от меня Фелину, передай самый нежный привет Миррим и большое спасибо Маноре и всем остальным…
      – Погоди, погоди, – я ведь сию минуту прибыл и пока что никуда не собираюсь. Я еще увижусь с тобой перед отлетом, а сейчас мне пора присоединиться к товарищам.
      – Подумать только: всадник… да еще бронзовый… привозит тебе синие ботинки – цвета арфистов… – Вытаращив глаза от изумления, Пьемур провожал взглядом длинноногого всадника, широко шагавшего ко входу в здание.
      – Не выбрасывать же было кожу, раз ее уже раскроили по моей мерке: ведь они тогда думали, что я останусь в Вейре, – сказала Менолли, тем не менее, глубоко тронутая подарком. Она пошевелила пальцами, чтобы еще раз ощутить прикосновение мягчайшей кожи. Теперь можно не беспокоить Сильвину по поводу новой обуви. А какой цвет – синий, как и положено арфистам! Теперь она с головы до пят одета как настоящая арфистка.
      Зазвонил колокол к ужину, и кучки школяров и подмастерьев, слившись в одну толпу, потянулись в столовую. Менолли сразу заметила, что вдоль стен выстроились дорожные мешки и футляры с инструментами.
      – Ну, что я тебе говорил? – ткнул ее в бок Пьемур. – Сегодня подмастерья отправляются в путь. Завтра мы многих не досчитаемся за овальными столами.
      Менолли кивнула, а сама подумала о том, что завтра кое-кто из мастеров будет сбиваться с ног, лишившись помощи своих подмастерьев.
      Т'геллан направился к круглому столу, а его спутники остались рядом с подмастерьями. Менолли пробралась к своему месту рядом с Аудивой, которую по-прежнему отделяло от Бриалы пустое пространство. Пьемур сел напротив.
      К обычному супу подали мясные и рыбные колобки. За супом последовали острые сыры, а в заключение большие куски сливового пирога. Пьемур заворчал, что пирог холодный, но Менолли посоветовала ему радоваться тому, что они вообще получили столь разнообразное угощение, – ведь только позавчера была ярмарка!
      По залу шелестел шумок беседы, и только семерка девочек продолжала молча игнорировать Менолли с Аудивой. В воздухе ощущалось необычное волнение, явно исходившее из-за стола, где сидели подмастерья.
      – Понимаешь, им ведь только сообщают, что они получили назначение, а куда – не говорят, – объяснил Пьемур. – Если я правильно подсчитал мешки, сегодня отправляются восемь человек. Главный арфист всерьез решил нести слово в народ.
      – Нести слово? – переспросил озадаченный Тимини.
      – Не понимаю, Тимини, чем ты только слушаешь? – возмутился Пьемур. – Вот увидишь: ни один из подмастерьев не вернется в родной холд или цех, как бывало раньше. Наш Главный арфист задумал все перетасовать, просто камня на камне не оставить от старого порядка. Скажи, Менолли, они все получили копии твоих песен?
      Внезапно настал миг, которого все ожидали с таким нетерпением.
      Ударил гонг, и не успел умолкнуть его густой звук, как в зале воцарилась тишина. Все взгляды устремились на поднявшегося из-за стола Главного арфиста.
      – Друзья мои, сейчас я без лишних слов объявлю назначения, тем самым дав возможность тем, кто уже давно затаил дыхание, свободно вздохнуть. – Он сделал паузу и, улыбаясь, окинул глазами зал. Потом перевел взгляд на подмастерьев.
      – Подмастерье Фарнол, место вашего назначения – Гар в Исте. Подмастерье Сефран, постарайтесь сделать все возможное, дабы улучшить понимание и расширить круг познаний в телгарском холде Бален. Подмастерье Кампиол, вы тоже отправляетесь в Телгар – в Цех рудокопов, под начало Фасендена. Посмотрите, что можно сделать, чтобы повысить качество металла для наших духовых и ударных инструментов. Подмастерье Дерментли, я бы хотел, чтобы вы помогли нашему Звездных дел мастеру Вансору в телгарском Цехе кузнецов. – Оттуда, где сидели товарищи Дерментли, послышался ропот удивления. – Вы искусный чертежник и, хотя мне жаль лишать мастера Арнора его самого прилежного переписчика, ваши усилия потребуются для того, чтобы новые исследования Вансора были тщательно зафиксированы.
      В устье реки Айген есть небольшой морской холд, – продолжал мастер Робинтон, – где требуется человек с вашей выдержкой и добротой, подмастерье Струд. К тому же я попросил бы вас осматривать побережье на случай, если там появятся кладки файров. Однако уведомлять о них вам придется уже не меня, а вашего холдера. – Сожаление, так явно прозвучавшее в голосе Главного арфиста, вызвало у зала оживленный шумок. – Подмастерье Дис, ваш путь тоже лежит в Айген, в тамошний холд, – арфисту Бантуру нужен молодой помощник. У него вы наглядно поймете, с какими сложностями приходится сталкиваться Главному арфисту. Не забудьте познакомить его с новыми песнями. Подмастерье Петилло, ваше место, может быть, не особо завидное, но нужны ваш такт и терпение, чтобы поддержать арфиста Франсмана.
      Подмастерье Раммани, лорд Асгенар из Лемоса просит направить к нему ученика мастера Джеринта. Вам придется работать главным образом со столяром Бенелеком, и, полагаю, при том качестве древесины, которое обеспечивает Бенелек, вы не сочтете свои обязанности слишком обременительными. Однако все же постарайтесь сами выбрать следующую партию для наших нужд, и мастер Джеринт скажет вам спасибо.
      Приглашаю всех подмастерьев в Большой зал на прощальный бокал вина. Разумеется, бенденского. Но сначала еще одно крайне приятное и неожиданное объявление.
      Как все вы уже наверняка поняли, профессия арфиста требует разнообразных талантов, – тут кто-то из младших школяров нервно хихикнул, и мастер нахмурился, – хотя далеко не все необходимые навыки приходится усваивать в этих стенах. Бывает, что самые полезные уроки мы получаем вдали от нашего благословенного Цеха, – сказал он, пристально глядя на подмастерьев, и они понимающе заулыбались в ответ. – И я хочу подчеркнуть: в том случае, когда основы нашего ремесла усвоены глубоко и прочно, мы не чиним никаких препятствий тому, чтобы человек получил звание, достойное его знаний и способностей, а в нашем случае – действительно редкого таланта. Сибел, Тальмор, поскольку я предвижу, что ни один из вас не откажется в пользу другого…
      В зале наступила тишина, которую только подчеркнул тихий вздох изумления, вырвавшийся у Пьемура. Сибел и Тальмор вышли из-за стола и, прошагав по проходу, остановились у очага. Менолли с недоумением глядела то на застенчиво улыбающегося Сибела, то на ухмыляющегося во весь рот Тальмора.
      Она никак не могла понять, что означает их присутствие, хотя и слышала радостный возглас Аудивы, видела недоверчивое выражение на лицах Тимини и Бриалы. Девочка оторопело огляделась и заметила, что мастер Робинтон, кивая и ободрительно улыбаясь, делает ей знак встать. Но только когда Пьемур лягнул ее под столом, она наконец сумела сбросить с себя оцепенение.
      – Менолли, тебе пришла пора сменить стол, – громко прошептал Пьемур, – встань и иди. Теперь ты – подмастерье. Тебя произвели в подмастерья!
      – Менолли – подмастерье! Менолли – подмастерье! – подхватили школяры, в такт хлопая в ладоши. Менолли – подмастерье! Иди же, Менолли, иди! Иди, Менолли, иди!
      Сибел с Тальмором взяли ее под руки и подняли с места.
      – Никогда не встречал подмастерья, который бы так сопротивлялся небольшой прогулке, – шепнул Тальмор Сибелу.
      – Боюсь, нам придется ее нести, – тихонько ответил Сибел. – Похоже, у нее ноги не идут.
      – Я сама, – отстраняя их руки, произнесла Менолли. – У меня даже ботинки как у настоящего арфиста. Теперь я везде пройду!
      Ее покинули последние остатки тревоги. Она – подмастерье, и этого звания достаточно, чтобы больше никого не бояться, чтобы ни от кого не убегать и не прятаться. Она заняла свое место, нашла свое единственное и неповторимое дело. Какой долгий путь она прошла за эти семь дней… Долгий, долгий путь мой – он привел меня домой! – слова сами складывались в песню, но о ней она подумает позже. Высоко подняв голову, Менолли, в сопровождении Сибела и Тальмора, прошла к овальному столу – знаку ее нового положения в Главном Цехе арфистов Перна, который стал ей родным домом. И влетевшие в окна файры звонкими радостными трелями поведали всем о ее счастье.

БАРАБАНЫ ПЕРНА
Часть третья