Через верхний тоннель в пещеру влетали все новые драконы. Опускаясь на карниз, они высаживали своих седоков, часто троих или даже четверых сразу. Менолли наблюдала, как через нижний вход вливается широкий поток публики. Было забавно видеть, как нарядные, иногда даже чересчур разодетые дамы поневоле подбирают пышные юбки и смешными маленькими шажками, подпрыгивая, семенят по горячему песку. Ряды быстро заполнялись зрителями. Будоражащее гудение драконов нарастало, Менолли становилось все труднее усидеть на месте.
      По залу пронесся крик – яйца начали раскачиваться! Опоздавшие спешили поскорее пересечь полосу горячего песка, и места рядом с Менолли заполнила компания рудокопов. Девочка снова поспешно скрестила руки на груди, но ненадолго – пришлось наклониться вперед, поскольку из-за плотных фигур соседей ей стало плохо видно.
      Теперь уже все яйца раскачивались… все, кроме самого маленького, сероватого, которое сиротливо лежало у стены.
      В воздухе снова послышался свист крыльев. Это прибыли бронзовые драконы, доставившие девушек, отобранных для Запечатления королевского яйца. Менолли старалась угадать, которая из них Брекки, но все девушки выглядели одинаково бодрыми и здоровыми. А ведь только сегодня женщины в кухне говорили, что Брекки лежит, будто и не живая… Девушки выстроились, образовав вокруг королевского яйца незамкнутый полукруг. Рядом тихо шипела насторожившаяся Рамота.
      Вот из-под арки строем вышли мальчики в белых туниках – плечи гордо откинуты, на лицах – сосредоточенность и решимость.
      Менолли не заметила, когда появилась Брекки – она в это время старалась угадать, какое яйцо треснет первым. И тут кто-то из рудокопов указал рукой в сторону входа, где показалась стройная женская фигура. То и дело спотыкаясь и останавливаясь, она медленно приближалась к остальным девушкам, очевидно совершенно не чувствуя раскаленного песка под ногами.
      – Должно быть, это она, Брекки, – сказал рудокоп, обращаясь к спутникам. – Знакомый всадник говорил что ей позволят участвовать в Запечатлении.
      <Да, – подумала Менолли, – она и вправду идет, как во сне>. Тут девочка заметила у входа Манору и какого-то незнакомого мужчину. Они остановились с таким видом, будто приведя Брекки на Площадку Рождений, сделали все, что могли.
      Вдруг Брекки тряхнула головой и расправила плечи. Медленной, но твердой поступью она приблизилась к пяти девушкам, застывшим в ожидании вокруг золотого яйца. Одна из них повернулась к Брекки и жестом пригласила занять свободное место в середине полукруга.
      Гул оборвался так внезапно, что по рядам пробежал взволнованный шум. В напряженной тишине был ясно слышен негромкий треск скорлупы и глухие удары, сотрясающие остальные яйца.
      Вот из яиц стали один за другим появляться новорожденные дракончики – страшненькие, неуклюжие, мокрые, они с писком вываливались на песок; их клиновидные головы казались слишком большими для тонких жилистых шеек.
      Менолли отметила, что мальчики неподвижно застыли на месте. И ей живо вспомнился тот день, когда в тесной пещере она, замерев, наблюдала, как крошечные файры, терзаемые голодом, выбираются из обломков скорлупы.
      Разница была совершенно очевидна – новорожденные файры ни от кого не ждали помощи, врожденный инстинкт гнал их на поиски пищи. Дракончики, напротив, беспомощно озирались по сторонам. Один малыш растянулся рядом с первым пареньком, который предусмотрительно отступил в сторону. Другой упал, зарывшись носом в песок, прямо под ноги высокому темноволосому мальчугану. Опустившись на колени, мальчик помог дракончику встать на разъезжающиеся лапы, вот он заглянул в радужные глаза…
      Сердце у Менолли будто кулаком стиснуло. Конечно, у нее есть файры, но Запечатлеть дракона… Где-то они, ее маленькие друзья – Красотка, Крепыш, Нырок и все остальные? Ей сейчас так их не хватает! Менолли вдруг отчаянно захотелось ощутить на своем плече теплое тельце Красотки, пусть даже она крепко стиснет ей шею сильным хвостом…
      Наконец треснуло золотое яйцо, и внимание всех присутствующих сосредоточилось на нем. Вот яйцо разломилось на две половинки, и его маленькая обитательница с жалобным криком вывалилась на песок. Малышка упала на спину и никак не могла перевернуться. Три девушки бросились вперед, спеша прийти ей на помощь. Они поставили юную королеву на ноги и отступили, выжидательно глядя на Брекки. Менолли затаила дыхание. Но Брекки ничего не замечала. Казалось, остатки сил, позволившие девушке пройти несколько шагов по Площадке, покинули ее. Плечи беспомощно поникли, голова склонилась к плечу, как будто держать ее прямо было Брекки не по силам. Новорожденная королева повернула голову к Брекки, ее переливчатые глаза казались огромными на маленькой головке. Будто почувствовав ее взгляд, Брекки тряхнула головой. Дракончик сделал шаг вперед.
      Краем глаза Менолли увидела, как в воздухе мелькнула бронзовая молния и на секунду испугалась: неужели Нырок? Нет, не может быть… Дерзко вереща, бронзовый файр повис над самой головой дракончика. От неожиданности юная королева попятилась и, испуганно вскрикнув, подняла крылья, стараясь защитить глаза.
      Драконы, сидящие на карнизе над Площадкой Рождений, тревожно затрубили. Рамота, раскинув крылья, приподнялась на задних лапах, готовясь расправиться с маленьким смутьяном. Одна из девушек бросилась вперед и встала между королевой и бронзовым файром.
      – Не смей, Берд, – словно опомнившись, Брекки подняла руку, пытаясь отогнать разбушевавшегося бронзового.
      Новорожденная королева тоненько заскулила и зарылась в юбку ближайшей девушки. Несколько секунд две претендентки пристально смотрели друг другу в глаза. Потом девушка протянула Брекки руку, и Менолли увидела на ее лице улыбку. Но это длилось лишь краткое мгновение – юная королева требовательно ткнулась носом девушке в колени, и та, склонившись над малышкой, обняла ее и принялась ласково утешать.
      В тот же миг Брекки резко повернулась. Но это была уже не прежняя безвольная женщина, погруженная в пучину отчаяния. Твердым шагом она направилась к выходу; над ней вился бронзовый файр, издавая истошные крики, в которых звучали мольба и укор – точно так же вела себя Красотка, когда Менолли чем-то ее огорчала.
      Менолли заметила, что плачет, только когда слезы закапали ей на руки. Она поспешно покосилась на соседей – вдруг заметили, – но их целиком занимали события, происходящие вокруг остальных яиц. Судя по их разговорам, в одном из горных цехов Поиск отобрал мальчика, и теперь они горячо желали ему удачи. На какой-то миг Менолли даже разозлилась на них: ну что за бесчувственные – разве не видят, что Брекки спасена?! Разве не понимают, какое чудо случилось на их глазах? А как Миррим-то обрадуется!
      Девочка устало откинулась на каменную спинку скамьи – казалось, все силы ушли на тревожное ожидание чуда. Как изменилось лицо Брекки, когда она проходила под аркой! А как сияла Манора – радостно вскинув руки, она бросилась навстречу девушке. Мужчина, который был с ней – это наверняка Ф'нор – сжал Брекки в объятиях, его измученное лицо светилось счастьем и облегчением.
      Рудокопы одобрительно зашумели, и Менолли поняла, что их претендент добился успеха, хотя и не была уверена, кто именно из мальчиков Запечатлел Дракона. На Площадке образовалось уже много пар: новорожденные, покачиваясь – на неверных ножках и скуля от голода, неуклюже ковыляли к выходу в сопровождении счастливых пареньков. Рудокопы подбадривали своего любимца, и когда худенький, кудрявый мальчуган, проходя мимо, улыбнулся в ответ на их приветствие, Менолли увидела, что он и вправду неплохо справился – ему удалось Запечатлеть коричневого.
      Когда ликующие рудокопы обратились к ней, желая поделиться своим торжеством, Менолли учтиво поздравила их, но в глубине души вздохнула с облегчением, увидев, что соседи поспешили вниз, чтобы проводить юного всадника с его дракончиком до выхода, и оставили ее одну.
      Она снова и снова переживала в памяти исцеление Брекки, отвагу и решимость бронзового Берда, его бесстрашие перед яростью Рамоты в тот решающий миг. – <Странно, – недоумевала Менолли, – почему Берд так не хотел, чтобы Брекки Запечатлела новую королеву?> Как бы то ни было, это происшествие вывело Брекки из гибельного оцепенения.
      Драконы стали слетаться на Площадку, чтобы доставить гостей вниз. Ряды быстро пустели. Скоро, кроме Менолли, в огромной пещере остался только пожилой мужчина в первом ряду, а с ним – два мальчика. Мужчина, судя по одежде, холдер, казалось, устал не меньше самой Менолли. Вдруг один из мальчиков встал со своего места и указал на маленькое яйцо, которое так и не начало раскачиваться.
      Менолли рассеянно подумала, что из него, должно быть, никто уже не родится. Ей припомнились яйца, которые она обнаружила в гнезде огненной ящерицы на следующее утро после рождения. Когда она потрясла их, внутри загремело что-то твердое. Иногда в холде рождались мертвые младенцы, наверное, и у зверей так бывает.
      А мальчик уже бежал вдоль каменной скамьи. Менолли не успела удивиться, как он спрыгнул на песок Площадки и принялся пинать ногами маленькое яйцо. Его азартные крики привлекли внимание Предводителя Вейра и небольшой кучки потерпевших неудачу претендентов. Холдер привстал и поднял руку, видимо, желая предостеречь мальчика. Второй паренек что-то кричал своему приятелю.
      – Что ты делаешь, Джексом? – воскликнул Предводитель Вейра.
      И тут яйцо раскололось. Мальчик стал отламывать куски скорлупы, и скоро все увидели маленькое тельце дракона, отчаянно бьющееся в плотной внутренней оболочке яйца.
      Джексом выхватил из-за пояса нож и разрезал пленку. На песок вывалилось маленькое белое существо, ростом едва мальчику по пояс. Паренек потянулся к дракончику, чтобы помочь ему подняться.
      Менолли увидела, как белый малыш поднял голову: его глаза, переливающиеся всеми оттенками желтого и зеленого, остановились на лице мальчика.
      – Он говорит, что его зовут Рут! – восторженно воскликнул ошеломленный Джексом.
      У пожилого холдера вырвался сдавленный крик. С окаменевшим от горя лицом он рухнул на скамью. Предводитель Вейра и его спутники, бросившиеся было вперед, чтобы остановить мальчика, застыли на месте. У Менолли не оставалось никаких сомнений: никто не ожидал, что Джексом Запечатлеет дракона, и никого это событие почему-то не обрадовало. Но почему? И мальчик, и дракон так и светились от счастья – кому может помешать столь искренняя привязанность?
 
      Глава 13
      Почему, мой арфист, ты печален – Ведь у песни веселый лад? Что твой голос дрожит и струна дребезжит, Почему ты отводишь взгляд?
 
      Когда Менолли поняла, что Т'геллан и думать забыл о своем обещании вернуться за ней, она потихоньку спустилась вниз и по горячему песку Площадки Рождений стала пробираться к выходу.
      Там ее уже поджидала Красотка, соскучившаяся по заботе и ласке. Мгновение спустя, настороженно чирикая, появились и остальные файры и стали виться вокруг Менолли, испуганно заглядывая внутрь, – нет ли поблизости Рамоты.
      Хотя идти по песку пришлось не так уж и долго, жар быстро проник сквозь тонкие подошвы шлепанцев, и, когда девочка наконец ступила на более прохладную землю чаши Вейра, острая боль в ногах заставила ее остановиться. Она присела, прислонившись к стене, и стала ждать, когда боль хоть немного утихнет. Файры кучкой сбились вокруг своей хозяйки.
      Все уже собрались поблизости от кухонной пещеры, и девочку никто не замечал, чему она была только рада, – уж больно глупой и никчемной она себя ощущала. Путь до кухни неблизкий, ну да ничего, потихоньку она доберется.
      Со стороны долины доносились испуганные вскрики животных; Менолли увидела, как Рамота парит в воздухе, выбирая очередную жертву. Одна из женщин говорила, что Рамота не ела вот уже десять дней, и это только усугубило ее и без того вспыльчивый нрав.
      На берегу озера новоиспеченные всадники кормили и купали своих драконов, а взрослые показывали им, как смазывать маслом чувствительную кожу малышей. Белые туники мальчиков ярко выделялись на фоне лоснящихся шкур – зеленых, голубых, коричневых, бронзовых. Юная королева расположилась немного поодаль, ее сопровождали два бронзовых дракона. Только белого дракончика нигде не было видно.
      На карнизе Вейра, нависавшем над чашей, греясь на солнышке, прикорнули драконы. Слева, рядом с королевским вейром, Менолли заметила бронзового Мнемента. Сидя на задних лапах, он наблюдал, как охотится его подруга. Из королевского вейра вышел какой-то мужчина и стал спускаться по лестнице. Перекрывая гул разговоров, раздался звонкий голос Фелины. Там, у кухонной пещеры, всадники расставляли столы для вечернего пиршества. Их яркие праздничные камзолы мелькали среди более скромных одеяний холдеров и ремесленников, которые, сбившись в небольшие кучки, почтительно жались в отдалении.
      Мужчина, вышедший из королевского вейра, уже спустился к подножию чаши; Менолли рассеянно следила, как он шагает по направлению к ней. Обе тетушки, первая и вторая, налетели на девочку и принялись что-то взволнованно трещать, явно ожидая от нее утешения. <Давно пора смазать им шкурки, – виновато подумала Менолли. – В суматохе я совсем забыла об этом>.
      – У тебя две зеленых? – спросил чей-то удивленный голос. Подняв голову, Менолли увидела прямо перед собой долговязого мужчину, взгляд его светился интересом и дружелюбием.
      – Да, это обе мои, – ответила девочка и подняла руку, чтобы он мог получше рассмотреть ее питомцев. – Они любят, когда им почесывают надбровья, – вот так, осторожно, – показала она. На длинном лице незнакомца расплылась добродушная улыбка.
      Опустившись на одно колено, он стал поглаживать Тетушку вторую, которая закурлыкала и зажмурилась от удовольствия. Тогда Тетушка первая настойчиво свистнула и, требуя своей порции ласки, ревниво затеребила коготками плечо Менолли.
      – Ну-ка прекрати, негодница!
      Красотка, а вслед за ней и Крепыш с Нырком с жаром ополчились на Тетушку первую и принялись так яростно ее бранить, что бедняжка предпочла поскорее убраться.
      – Неужели королева и оба бронзовых тоже твои? – изумленно осведомился мужчина.
      – Боюсь, что да.
      – Тогда ты не кто иная, как Менолли! – произнес он, поднимаясь, и отвесил ей такой изысканный поклон, что девочка зарделась от смущения.
      – Лесса только что сообщила мне, что я могу получить два яйца из той кладки, которую ты нашла. Я, знаешь ли, питаю слабость к коричневым, хотя и от бронзового тоже не отказался бы. Конечно и зеленые, вроде этой дамы, – он так лучезарно улыбнулся наблюдавшей за ним Тетушке второй, что она благосклонно курлыкнула, – тоже прелестные создания. Но это не значит, что я стал бы возражать против голубого.
      – Разве вы не хотели бы получить королеву?
      – Ну, это было бы, пожалуй, не слишком скромно с моей стороны, – он задумчиво потер подбородок и лукаво прищурился. – Хотя, если подумать, что Сибел, мой помощник, которому предназначено второе яйцо, может обзавестись королевой, тогда как я… А впрочем… – Незнакомец развел руками, показывая, что предоставляет все случаю. – Ты здесь кого-то ждешь? Или боишься, что суета, царящая на той стороне чаши, может смутить твоих друзей?
      – Мне как раз туда и нужно – пора перевернуть яйца, ведь они лежат в теплом песке у жаровни. Да только Т'геллан, который привез меня на Площадку Рождений, велел мне ждать его…
      – А сам про тебя и думать забыл? Ничего удивительного, если учесть все сегодняшние треволнения. Незнакомец откашлялся и протянул ей руку.
      Менолли с радостью приняла помощь – самой ей было бы не подняться. Мужчина сделал несколько шагов и вдруг заметил, что она не поспевает за ним. Он вежливо обернулся, поджидая девочку. Менолли постаралась не отставать, но ее хватило всего на три шага, а потом под пятку попал такой острый камешек, что она невольно вскрикнула. Красотка закружилась у нее над головой, сердито крича. К ней присоединились Крепыш с Нырком.
      – Обопрись на мою руку, милая. Ты, наверное, слишком долго ходила по горячему песку. Хотя нет, погоди. Ты, конечно, рослая девица, но мяса у тебя на костях немного.
      Не успела Менолли возразить, как незнакомец подхватил ее на руки и понес через чашу Вейра.
      – Да скажи ты своей королеве, что я тебе помогаю, – взмолился он, когда Красотка, налетев сверху, растрепала его седеющие волосы. – Нет, поразмыслив на досуге, я, наверное, все же предпочту зеленую.
      Красотка слишком вошла в раж, чтобы внять увещеваниям Менолли, так что девочке пришлось махать руками над головой незнакомца, чтобы защитить его от когтей маленькой королевы. Не было ничего удивительного в том, что их появление у кухонной пещеры вызвало всеобщее внимание. Но все так почтительно расступались перед ними, так уважительно кланялись, что Менолли поневоле задумалась: кто же ее спутник? Камзол у него был серый, украшенный лишь синей полосой, – значит он арфист и, скорее всего, из Форт Вейра, если судить по желтой эмблеме на рукаве.
      – Что, Менолли, ноги разболелись? – всполошилась возникшая как из-под земли Фелина. – Неужели Т'геллан про тебя забыл? Совсем безголовый, чтоб ему ни Скорлупы, ни Осколков! Как это любезно с вашей стороны, мой господин, что вы ей помогли.
      – Какие пустяки, Фелина. Зато я выяснил, что она главная смотрительница яиц файров. Но если у тебя найдется стаканчик вина… А то что-то у меня в горле совсем пересохло.
      – Господин, я уже могу сама встать на ноги, правда, могу, – забеспокоилась Менолли: что-то в поведении Фелины подсказало ей, что незнакомец – слишком важная персона, чтобы таскать на себе юных хромоножек. – Фелина, я честное слово, пыталась его остановить.
      – Просто я, как всегда, поступаю со свойственным мне великодушием, – заявил незнакомец. – И прекрати брыкаться – мне и так тяжело.
      Фелина, которая вела его к столу, под которым дожидалась корзинка с яйцами, так и прыснула, услышав эту похвальбу.
      – Вы, как всегда, невыносимы, мастер Робинтон. Но вино вы заслужили, право слово, заслужили. Сейчас Менолли выберет вам самые лучшие яйца. Ты уже знаешь, Менолли, какое яйцо – королевское?
      – После того, как ее королева чуть не лишила меня глаз, я ради собственного спокойствия предпочту любой другой цвет. А теперь, Фелина, будь умницей, принеси скорей вина. Я просто изнемогаю от жажды.
      Пока он осторожно усаживал Менолли на стул, в ушах у нее эхом отдавались шутливые слова Фелины. Вы невыносимы, мастер Робинтон… невыносимы, мастер Робинтон… – Она ошеломленно уставилась на своего спасителя.
      – В чем дело, Менолли? Я что, испачкался, пока таскал тяжести? – он отер лоб и щеки и внимательно рассмотрел ладонь. – Спасибо, Фелина, ты спасла мне жизнь. А то у меня язык присох к небу. Ваше здоровье, юная королева, благодарю за любезность, – поднял он стакан, обращаясь к Красотке, которая заняла свое место на плече у Менолли и, крепко обвив хвостом шею девочки, злобно таращилась на арфиста.
      – Ну, что случилось? – ласково спросил он.
      – Так вы – Главный арфист?
      – Ну да, я Робинтон, – небрежно ответил он. И я уверен, что тебе вино тоже пойдет на пользу.
      – Нет, мне нельзя, – Менолли умоляюще замахала руками. – Я сразу начну икать, а потом засну. – Она вовсе не собиралась это говорить, но надо же было как-то объяснить свой неучтивый отказ. Вдруг девочка с ужасом вспомнила, что блузка на ней вся в пятнах, ноги в песке, волосы взлохмачены. Да, совсем не так представляла она свою первую встречу с Главным арфистом Перна. Менолли совсем сконфузилась и повесила голову.
      – Настоятельно рекомендую всегда сначала поесть, а потом уже пить, – самым любезным тоном произнес мастер Робинтон. – Я просто уверен, что именно в этом половина твоей беды – добавил он, а потом крикнул, – Фелина, дитя просто падает от голода.
      Менолли затрясла головой, пытаясь возразить, но Фелина уже велела пробегавшему мимо мальчику принести кла, корзинку хлебцев и блюдо с нарезанным мясом. Пока подавали на стол, как будто она госпожа какая-нибудь, Менолли от смущения уткнулась носом в кружку, дуя на горячий кла.
      – Можно голодному человеку присоединиться? – таким жалобным, нарочито дрожащим голосом спросил мастер Робинтон, что Менолли невольно подняла глаза. Выражение лица у него было умоляющее, печальное и подкупающе добродушное, и девочка, на миг забыв про свои огорчения, улыбнулась в ответ на его шутку. – Видишь ли, вечером мне понадобится много сил, к тому же необходимо заложить основу для выпивки, – доверительно сказал он, понизив голос.
      У Менолли было такое чувство, будто Главный арфист делится с ней своими заботами. <Но почему он так печален и обеспокоен? – недоумевала девочка. – Неужели не все в Вейре сегодня счастливы?>
      – Положим несколько кусочков мяса на ломоть этого превосходного хлеба, – дрожащим, как у старика, голосом проговорил Робинтон. – А потом, – к арфисту снова вернулся его звучный баритон, – запьем все это стаканчиком доброго бенденского.
      Застыв на месте, Менолли наблюдала, как он поднимается, – хлеб с мясом в одной руке, стакан вина – в другой, с достоинством раскланивается, улыбается и… уходит.
      – Мастер Робинтон, а как же яйца…
      – Потом, Менолли, я приду за ними попозже.
      Девочка растерянно провожала его взглядом. Вот голова Робинтона, возвышающаяся над толпой, мелькнула у противоположной стены пещеры, и он окончательно затерялся среди гостей. Сердце у девочки упало: она с ужасом поняла, что ей больше никогда не представится случай спросить у Главного арфиста про свои песни. Наверное, отец с матерью были правы: они просто безделица, слишком незначительная, чтобы представить ее на суд такому человеку, как мастер Робинтон…
      Красотка тихонько курлыкнула и потерлась головой о щеку Менолли. Крепыш вспорхнул с карниза и опустился ей на плечо. Тыкаясь носом ей в ухо, он замурлыкал что-то успокаивающее.
      Там и отыскала ее Миррим, и Менолли, очнувшись от невеселых раздумий, нашла в себе силы разделить радость подруги.
      – Как я счастлива за тебя, Миррим! Вот видишь, как все славно получилось! – Если Миррим, несмотря на все свои тревоги умудрялась держаться молодцом, неужели она, Менолли, для которой подруга так много сделала, не сумеет последовать ее примеру?
      – Так ты все видела? Ты была на Площадке Рождений? Знаешь я так перетрусила, что ничего вокруг себя не замечала. – Миррим вся светилась, на лице ее не осталось и следа былой печали. – Мне удалось уговорить Брекки поесть, она ведь уже давным давно крошки в рот не брала. И она мне улыбнулась! Веришь, Менолли, улыбнулась и узнала меня. Теперь она быстро пойдет на поправку. А Ф'нор, так тот умял все жареное мясо, которое я ему подала, до последней крошки! – Она хихикнула, как обыкновенная озорная девчонка, а не Миррим, изображающая из себя Фелину или Манору. – Я стащила для него лучший кусок, и он съел все подчистую! Представляешь? Спорю, что на пиру он тоже наестся до отвала. Потом я велела ему накормить беднягу Канта – его дракон от голода стал совсем прозрачным. – Она благоговейно понизила голос. – Ведь это Кант тогда пытался защитить Вирент от Придиты. Каково? Чтобы коричневый встал на защиту королевы! А все потому, что Ф'нор так любит Брекки. Какое счастье, что все плохое позади. Теперь дела пойдут на лад. А сейчас рассказывай, да поскорее!
      – Что тебе рассказать?
      Миррим нетерпеливо поморщилась. – Расскажи мне подробно, что произошло, когда Брекки появилась на Площадке Рождений. Я же сказала тебе, что от страха не видела, что творится вокруг!
      Менолли послушно принялась рассказывать. Ей пришлось проделать это не раз, пока она не ответила на все вопросы, которыми засыпала ее Миррим.
      – А теперь ты объясни мне, почему всех так расстроило, что Джексом Запечатлел белого дракончика? – в свою очередь спросила подругу Менолли. – Ведь мальчик спас ему жизнь. Дракончик так и не родился бы, не разбей Джексом скорлупу и не разрежь пленку.
      – Что? Джексом запечатлел дракона? А я и не знала! – Миррим вытаращила глаза от изумления. – Какой ужас! И как ему только в голову взбрело такое?
      – Ужас? Но почему?
      – Да потому что ему на роду написано стать лордом холда Руат, вот почему!
      Менолли не поняла, отчего Миррим так раскипятилась и спросила подругу.
      – Пойми, он не может быть одновременно и лордом Руата, и всадником! Неужели тебя в твоем морском холде так ничему и не научили? Кстати, я здесь встретила арфиста из Полукруглого, Эльгиона, – так, кажется, его зовут? Сказать ему, что ты у нас?
      – Нет, ни в коем случае!
      – Ладно-ладно, только не надо так горячиться! – с этими словами Миррим куда-то умчалась.
      – Менолли, ты на меня не сердишься? Я совсем забыл, что обещал за тобой вернуться. – Не успела девочка прийти в себя, как к ее столу уже подошел Т'геллан. – Главный кузнец говорит, что ему полагаются два яйца. Он не сможет остаться до конца пира, так что придется нам приспособить что-нибудь, чтобы он смог взять яйца с собой. Да и для остальных – тоже. Нет, не надо вставать. Вот он будет твоими ногами, – сказал всадник, подзывая одного из мальчиков.
      Так что остаток вечера Менолли провела в кухонной пещере, мастеря из меха мешочки, в которых можно было бы безопасно переносить яйца через Промежуток. Но и туда долетали отголоски переполняющего Вейр веселья. Постепенно ей удалось заставить себя снова наслаждаться музыкой и пением. На пиру в честь Запечатления публику развлекали пять арфистов, два барабанщика и три трубача. Девочке даже показалось, что она узнает сильный тенор Эльгиона. Навряд ли ему придет в голову разыскивать ее здесь, в уголке кухонной пещеры.
      Звук его голоса заставил ее на миг затосковать по соленым ветрам и запаху морского воздуха. Припомнилась ей и пещера, где она провела столько дней и ночей. Но только на миг – теперь ее место здесь, в Вейре. Ноги скоро совсем заживут, и она больше не будет, как старушка, вечно сидеть у очага. Только вот чем ей здесь заняться? Поваров у Фелины предостаточно, да и часто ли в Вейре, где все предпочитают мясо, выпадает случай готовить рыбу? Даже если ей известно множество рецептов рыбных блюд… Ведь пожалуй, единственное, что она умеет делать в совершенстве, – это потрошить рыбу. Нет, о музыке даже и думать больше не стоит. Ну да ничего, найдется и для нее какое-нибудь дело…
      – Это ты – Менолли? – нерешительно спросил подошедший мужчина.
      Подняв глаза, девочка увидела одного из рудокопов, сидевших рядом с ней во время Запечатления.
      – Я – Никат, Главный рудокоп из холда Кром. Госпожа Лесса позволила мне взять два яйца. – За его суровостью Менолли разглядела плохо скрытое нетерпение – мастер спешил скорее заполучить вожделенные яйца.
      – Вот они – здесь, господин, – приветливо улыбаясь, проговорила Менолли, показав ему стоящую под столом корзину.
      Мастер заметно оттаял.
      – Я смотрю, у тебя тут все продумано.
      Он помог девочке отодвинуть стол и жадно наблюдал, как она сгребает сверху песок и достает первое яйцо.
      – А можно мне королевское? – вдруг спросил он.
      – Мастер Никат, ведь Лесса объяснила тебе, что яйца файров ничем не отличаются друг от друга, так что заранее сказать невозможно, – к облегчению Менолли, вмешался в разговор подошедший Т'геллан. – Конечно, может быть, Менолли знает секрет…
      – Неужели? – Главный горняк подозрительно уставился на девочку.
      – Разве ты не слыхал, что она запечатлела девять файров?
      – Девять? – мастер Никат недоуменно нахмурился, и Менолли легко прочитала его мысль: у какой-то девчонки девять, а Главному рудокопу дают всего два!
      – Ну-ка, Менолли, выбери для мастера Никата два самых лучших! Мы ведь не допустим, чтобы он ушел разочарованный. – Т'геллан сказал это с совершенно непроницаемым лицом, но от Менолли не укрылась смешинка в его глазах.
      Она поддержала игру и с важным видом стала перебирать яйца, притворяясь, что ищет лучшие, хотя отлично знала: королевское яйцо получит только мастер Робинтон.
      – Держите, господин, – сказала она, вручая Главному рудокопу пушистый сверток с драгоценным содержимым. – Советую вам спрятать его на груди под курткой, когда будете возвращаться домой.
      – А что положено делать потом? – смиренно осведомился мастер Никат, обеими руками прижимая мешочек к груди.
      Менолли посмотрела на Т'геллана, но взгляды обоих мужчин были устремлены на нее.
      – Я бы поступила точно так же, как мы делаем здесь. Держите их поближе к огню, в прочной корзинке, засыпав теплым песком или завернув в мех. Госпожа Вейра сказала, что они начнут проклевываться в ближайшие семь дней. Как только малыши разобьют скорлупу, сразу же начинайте их кормить, пусть наедятся до отвала. И все время разговаривайте с ними. Очень важно… – девочка запнулась: ну как объяснить этому суровому на вид человеку, что файры должны почувствовать твою любовь и доброту…
      – Их нужно постоянно успокаивать – ведь им так страшно, когда они появляются на свет. Сегодня вы видели новорожденных драконов. Погладьте малышей, приласкайте… – мастер Никат согласно кивал, запоминая ее наставления. – Их нужно ежедневно купать и смазывать им шкурку. Вы сами увидите места, где кожа начинает шелушиться. Если проглядеть, могут получиться болезненные трещины, они начнут чесаться…
      Мастер Никат недоверчиво повернулся к Т'геллану.
      – Менолли в этом прекрасно разбирается. Мало того, она научила своих файров подпевать ей, и…
      Но беззаботное замечание всадника не привело Главного рудокопа в восторг.
      – Песни – песнями, а вот как заставить их возвращаться к хозяину? – напрямик спросил он.
      – Они должны сами захотеть вернуться к вам, мастер Никат, – твердо произнесла Менолли, чем вызвала обескураженный взгляд рудокопа.
      – Самое главное – любовь и доброта, – столь же уверенно подхватил Т'геллан. – Но я вижу, Т'гран уже ожидает вас, чтобы доставить домой, в Кром. – Он вышел вслед за мастером.
      Через минуту Т'геллан вернулся, глаза его смеялись.
      – Могу поспорить с тобой на новый камзол, что ему не удержать файра. Бирюк он – вот кто. Глупый старый пень!
      – Зря ты сказал ему, что я научила ящериц петь.