Карен Наргейт, навигатор Кэнби, заняла место за своим пультом, затем достала пачку карт и вставила одну из них в считывающее устройство. Лицо этой невысокой женщины с проседью всегда выделялось из ряда других благодаря своему невозмутимому спокойствию, хотя в чертах не было совершенно ничего примечательного.
      - Нет нужды объяснять, что это такое, - с улыбкой начала Наргейт. - Но вместо того чтобы лететь, и сегодня, и завтра мы в основном поплывем. Так что перед тем как отправиться, стоит поговорить о группе в целом. Особенно учитывая то, что мы стартуем в неблагоприятную погоду, - добавила она, глядя на Элкотта Скарбински, гравитолога Легиона, выполнявшего заодно и функции синоптика.
      Карен скорбно улыбнулась.
      - Через пару минут Корто обо всем вам расскажет. А пока я просвещу вас по поводу того, куда мы направляемся.
      Пока она говорила, поверхность консоли превратилась в пространственное голографическое изображение берега моря от мыса Монток на конце Лонг-Айленда до мыса Гаттерас за Каролинским побережьем.
      - Наш маршрут, с точки зрения навигации, довольно прост. Мы привыкли совершать такие девятисоткилометровые прогулки за считанные минуты - над водой...
      Следующие полчаса Наргейт описывала путешествие, которое - при обычной наземной скорости корабля в тридцать узлов - в нормальных условиях заняло бы часа двадцать четыре. Впрочем, последующая сводка погоды Скарбински почти не оставляла надежды на такую скорость. Маленькие космические корабли типа "DH98" проектировались для перевозки и взлета лишь в умеренных морях. Бури, особенно в чистых ото льда водах, могли урезать скорость до нескольких узлов.
      Близился вечер, когда маленькая флотилия приготовилась покинуть корабельный парк. "Смерть" стояла впереди строя - ее нос находился в каких-то тридцати метрах от дамбы. Кэнби понимал, что там слишком тесно. Он посмотрел на грязную Ист-ривер за колонной кораблей, где над серо-зеленой водой начала образовываться холодная дымка. Гиперэкраны заливал дождь со снегом - обычная погода для этого времени года. Впереди ждало немало трудностей.
      Сжимая губы, Кэнби бросил последний взгляд на приборы, прислушался к негромкому гулу двигателей, а затем приказал швартовочным командам в передних и правых куполах забрать булинь и два комплекта шпринга. Вскоре береговые команды бросили все тросы - их быстро подняли на борт с помощью лебедки, - пока к пирсу не остался прикреплен лишь кормовой трос.
      - Натянуть кормовой трос, - отдал Кэнби распоряжение швартовочной команде с правого борта.
      - Есть, командир, - отозвался со стыковочного купола Беннет, главный боцман.
      Почти тотчас же нос начал уходить влево. Когда он отклонился от пирса градусов на семьдесят, Кэнби перевел дыхание и кивнул:
      - Отдать швартовы и живо забрать кормовой трос!
      Как только корабль освободился, Кэнби повернул штурвал на несколько градусов к пирсу и подал оба регулятора тяги вперед. Улыбаясь, он слушал двигатели - те ревели, как будто радовались тому, что снова в деле. Увидев просвет между кормой и пирсом, Кэнби вывернул штурвал до предела влево и быстро перевел левый: двигатель на реверс, с замирающим сердцем разворачивая корабль. По рубке пронеслись вздохи, когда стремительно закружившая корма почти покинула пирс. Через несколько секунд вздохи повторились - два стабилизатора едва не зацепили двухэтажный ангар, построенный прямо на дамбе. Тем не менее корабль устремился прямо в открытую воду, и рубка огласилась радостными криками и поздравлениями. Проглатывая ком в горле, Кэнби почувствовал, как у него загорелись щеки.
      - Спасибо, - бросил он через плечо. - Кажется, я давно не практиковался.
      - Все здорово, командир, - пророкотал О'Коннор. - Вряд ли у меня получилось бы лучше. А кроме того, - добавил он со значением, - вы ведь ничего не снесли.
      - Чуть-чуть не снес, - согласился Кэнби, только теперь замечая, что у него дрожат руки.
      Остановив "Смерть", он сквозь дождь посмотрел направо, где Конфрасс готовила "Войну" тащить на буксире "Голод". У Ольги оказалось значительно больше места для разворота, чем у Кэнби, но все-таки не так много.
      С прикрепленным к носу "Голода" вытравленным до предела кормовым тросом, Конфрасс развернулась, а затем остановилась. Левый борт оказался на траверзе правого борта буксируемого корабля. Кэнби наблюдал в бинокль, как портовые рабочие в желтых дождевиках выбросили булинь и оба комплекта шпринга, оставляя прикрепленным к швартовой тумбе лишь кормовой трос, который был готов открепиться в любую секунду. Конфрасс выбросила за правый борт два якоря и начала навивать буксир, уводя нос "Голода" от пирса. Когда корабль встал к нему - и к "Войне" - почти под прямым углом, портовая команда выбросила кормовой трос, и Конфрасс снялась с обоих якорей.
      - Отличная работа! - передал по связи Кэнби, когда Конфрасс прошла слева от него и встала по течению, где дымку стремительно уносил поднимавшийся ветер.
      - А ты как думал! - пришел ответ от ухмылявшегося изображения Ольги Конфрасс. - Мы не халтурим - спроси любого из моих клиентов.
      "Голод" вышел из бухточки. Кэнби ждал, пока Гиббоне отдавал швартовы и пытался развернуться при помощи единственного рабочего двигателя. Даже издали Кэнби видел, что Гиббонсу выпала гораздо более трудная задача, чем Конфрасс. Однако он справился с ней почти без колебаний - "Чума" вышла в покрывшуюся теперь белыми барашками реку, из-за перекоса рулевой машины заметно сместившись влево. Не успел Кэнби поздравить командира, как его кривая ухмылка появилась на дисплее.
      - Неплохо для банды отставного флотского старичья, - заметил Гиббоне.
      - Совсем неплохо, - согласился Кэнби с наигранной серьезностью. - К тому же при случае всегда сможем организовать рыболовный чартерный рейс.
      Он следил за Гиббонсом, пока корабли не вышли из маленькой бухты, а затем включил свои двигатели и, набрав скорость, как заранее договорились, в тридцать узлов, возглавил колонну, оставляя за собой белый след из ледяных брызг. Корабли пошли вниз по Ист-ривер - на сером фоне угасавшего дня вырисовывались гигантские манхэттенские башни, и сияющие яркие огни города боролись с наступавшей ночью. Огибая пирсы и развалины древних обвалившихся мостов, корабли прогрохотали мимо оказавшегося слева Бруклина и справа - нижнего Манхэттена, затем обогнули Бэттери-Парк. Кэнби представил где-нибудь за столом Тенниел, как раз приступавшую к своей ночной работе...
      Наконец колонна достигла верхней нью-йоркской бухты, миновав остров Бедлоу, где когда-то стоял старинный железный колосс. Теперь сохранился лишь каменный пьедестал, хотя при низкой воде из реки по-прежнему выступала ржавая металлическая нога огромных размеров. Любопытный старый монумент презренный поколениями борцов за справедливость как символ неравенства - со временем осыпался, а затем, в конце двадцать второго столетия, и вовсе упал.
      В нескольких милях дальше корабли пронеслись через Веррезано Нэрроуз, избегая опасных остатков огромного обрушившегося моста, потом взяли курс на юго-восток - по нижней нью-йоркской бухте и волнам Атлантики. К этому времени Кэнби не надо было отслеживать шторм по радио - он находился уже над ними.
      Оставляя Сэнди-Хук в кильватере, корабли повернули прямо на юг, рассекая вздымавшиеся волны вдоль побережья Нью-Джерси с огнями Сибрайта, Монмут-Бич, Лонг-Бранч и Эшбери-Парк. Теперь скорость кораблей снизилась до восемнадцати узлов. Конфрасс едва справлялась с "Голодом", который раскачивался на конце буксира, словно пьяный моряк.
      Следующие одиннадцать часов корабли пробивались к Барнегат-Лайт сквозь двести километров охваченного штормом океана. Там суда собрались было еще раз сместить курс для трехсоткилометрового этапа к мысу Мей, когда Мендерес сообщил с подбрасываемого волнами "Голода" о том, что "Чума" начала отставать.
      Вскоре - судя по часам Кэнби, ровно в пять девятнадцать - на одном из дисплеев появилось озабоченное лицо Гиббонса.
      - За короткий промежуток времени мы потеряли всю энергию, - доложил он. - Генераторы... В соединении с двигателем утечка. Все накалилось докрасна. Гарднер вернул нам процентов тридцать пять, но пока это максимум. И он не знает, надолго ли этого хватит.
      - И что? - с замирающим сердцем спросил Кэнби, хотя уже знал ответ.
      - Я вижу лишь два варианта, - ответил Гиббоне. - Или я попытаюсь вытащить корабль на берег к северу от Барнегата, или мы запросто можем затонуть. Лючки двигателей на этой посудине черпают воду каждый раз, когда она поворачивается бортом к волне.
      - У меня есть третий вариант, - напряженно думая, предложил Кэнби. Посади экипаж в передний швартовочный купол, а мы попытаемся бросить им трос. Даже с двадцатипроцентной мощностью нам будет легче буксировать "Чуму", чем Конфрасс - "Голод".
      - Я как раз на это надеялся! - крикнул Гиббоне. - Сейчас же пошлю туда людей.
      Отворачиваясь от дисплея, он принялся отдавать распоряжения.
      Кэнби немедленно приказал Беннету сформировать швартовочный экипаж и развернуть правый купол, затем связался с Конфрасс.
      - Я возвращаюсь за "Чумой", Ольга, - сообщил он, оглядываясь через гиперэкраны на ее навигационные огни, едва различимые сквозь шторм. - Она почти полностью в воде.
      - Не сомневалась, что ты так сделаешь, - заметила Конфрасс. - Я сама еле-еле не сбиваюсь с курса со своей сладкой парочкой.
      - Понятно, - бросил Кэнби. - Продолжай двигаться на юг к Норфолку. Скарбински говорит, что шторм идет на убыль, значит, скоро будет легче. К тому же примерно через час начнет светать.
      - Удачи, командир, - пожелала ему Конфрасс. - Увидимся в Норфолке.
      - До встречи, - ответил Кэнби исчезающей с экрана Конфрасс, осторожно поворачивая штурвал.
      За бортом поднимались бесконечные ряды волн и капризно мерцали в свете навигационных огней. Огибая большой круг, позволявший "Войне" с буксиром благополучно занять нужный курс, "Смерть" болталась в бурном потоке, словно сорванный с дерева листок Кэнби заметил, что даже затаил дыхание, колдуя над управлением - после почти десяти лет бездействия. Но возле командира на месте первого помощника спокойно сидел Чанг О'Коннор и во всем помогал ему. Кэнби подумал, что в подобные минуты без такой поддержки просто не обойтись. Качая головой, он посмотрел на гиперэкраны, а затем заставил себя ослабить сжимающие рычаги управления пальцы - теперь требовались лишь легкие касания. С большинством из нынешнего экипажа Кэнби уже приходилось бывать в переделках и выходить из них, но.., лиха беда начало.
      - Норма, - повернулся он к дисплею. Тотчас же на экране возникла голова Гриффит.
      - Командир? - спросила она из машинного отделения.
      - Мы возвращаемся за "Чумой". Скорее всего не обойдется без маневрирования, а я знаю, у тебя не было времени как следует проверить рулевую машину. Так что...
      - Ловите "Чуму", - настойчиво сказала Гриффит. - Я тут буду держать все под контролем.
      - Спасибо, Норма, - поблагодарил ее Кэнби.
      - Это моя работа, - ответила Гриффит, и ее изображение на дисплее растаяло.
      - Правый купол развернут, - доложил Беннет. - Швар-товочный экипаж здесь, со мной, и мы с буксиром стоим неподалеку.
      - Очень хорошо, - отозвался Кэнби, глядя, как "Чуму" швыряют огромные волны. - Сколько тебе нужно времени, чтобы немного осветить объект, Лейла?
      - Все уже готово, командир, - сообщила Петерсон. - На всякий случай. Смотрите.
      В ту же минуту бушевавший океан осветился неровным сиянием, описавшим небольшую дугу, прежде чем отыскать барахтавшийся в волнах корабль.
      - Лейла, - изумленно пробормотал Кэнби, - ты бесподобна.
      - А разве кто-то сомневался? - парировала Петерсон.
      Кэнби собрался было тоже сострить в ответ, когда О'Коннор завопил:
      - Рифы! Рифы! Полный назад!
      Не успело еще разнестись это страшное сообщение, как с кормы раздалось еще одно предупреждение;
      - С правого борта рифы!
      - Мы на мелководье, - услышал Кэнби крики Наргейт швартовочному экипажу. - Ради бога, бросайте якоря! Скорее!
      - Стоп, Беннет! - рявкнул Кэнби, смерив навигатора свирепым взглядом. Наргейт заверещала:
      - Черт, Кэнби, мало тебе, что ты довел корабль до беды? Теперь еще хочешь погубить нас всех?
      Кэнби оставил ее вспышку без внимания - отвечать было некогда. "Чума" стремительно уваливалась под ветер, а экипаж Кэнби, еще не привыкший к военной дисциплине, которая спасала их в прошлом от многих опасностей, парализовали вырвавшиеся у Наргейт слова.
      Голосом, перекрывавшим шторм и гул двигателей, Кэнби начал отдавать приказы, одновременно осторожно двигая корму "Смерти" поближе к переднему швартовочному куполу "Чумы", чтобы можно было выстрелить трос. Каждая команда Кэнби звучала точно и четко, что в прошлом прославило его как непревзойденного мастера космических полетов. Действуя в основном интуитивно, Кэнби крепко держал штурвал и разворачивался против ветра. В считанные секунды корабль стоял почти параллельно "Чуме" и всего лишь в нескольких ярдах от ее купола.
      Кэнби приготовился, прикинул расстояние и крикнул:
      "Огонь!" Швартовочный экипаж сразу же выстрелил трос. Но в суматохе тот скользнул обратно в беспокойные волны, прежде чем его успели забрать на борт. Кто-то из швартовочной команды "Чумы" безуспешно попытался поймать трос - огромная волна подняла "Смерть" так высоко, что его отбросило на сотню футов в сторону.
      - Еще раз! - прокричал Кэнби, инстинктивно приводя в работу регуляторы тяги.
      К этому времени "Чума", которую отнесло за "Смерть", сама едва не налетела на рифы. "Смерть" оказалась почти в таком же плачевном положении, однако Кэнби не привык к поражениям - ни в чем. Сжав челюсти, он подождал, пока швартовочная команда справится с буксиром, а потом ослабил регуляторы тяги, пока два купола не расположились почти перпендикулярно - всего в паре футов друг от друга.
      - Да брось ты его вручную, Беннет! - приказал Кэнби. Тотчас же, описав широкую дугу, швартов упал в руки поджидавшего его экипажа "Чумы" - как и Петерсон, Беннет тоже предвидел очередное распоряжение командира. Впрочем, удивляться было некогда. Обоим кораблям еще грозила опасность.
      Кэнби продолжал маневрировать. Мало-помалу он взял "Чуму" на буксир, удерживая "Смерть" возле самых рифов и периодически выкрикивая приказы. Уже давно рассвело, а Кэнби все боролся со штормом. Порой казалось, что два корабля слепо летят прямо на покрытую пеной отмель, где их неминуемо подстерегает гибель. Но снова и снова "Смерть" уступала твердой руке капитана, а трос держал. В одну из таких критических минут Кэнби прищурился.
      - Видишь вращающийся маяк на западном мысе? - спросил он, вглядываясь сквозь дождь.
      - Да, - проговорил, задыхаясь, О'Коннор, - вижу.
      - А башню чуть севернее - ту, что похожа на елку?
      - Вижу.
      - Это широковещательная башня - "WNRG19", далеко на суше. Я помню ее еще с флотских времен. Если огонек удержится к югу от башни, все будет в порядке, если нет - я посадил оба корабля на рифы.
      - Господи! - воскликнул О'Коннор. - Может, нам обойти еще раз?
      - Не получится, - сказал Кэнби, качая головой. - Посмотри на карту. У нас едва хватает места пройти отмели тем курсом, который мы взяли. Но если мы сможем обойти с наветренной стороны скалу под названием Зуб Сатаны, то минуем самую дальнюю точку. Иначе...
      - Почему мы не вышли тем же путем, что и зашли? - спросила Наргейт.
      - Я бы так и сделал, - буркнул Кэнби, - если бы позволил прилив. Но в борьбе со штормом у нас просто не хватало мощности.
      Взглянув в гиперэкраны, капитан сжал губы. Никто и не обещал, что будет легко.
      - Гриффит, - приказал он, - на короткое время мне понадобится вся стартовая энергия.
      - Бог ты мой, прошу у командира прощения, - проворчала Гриффит, - но мы еще не проверяли корабль с такой энергией.
      Кэнби почувствовал, что улыбается.
      - Теперь уже некогда, - заметил он. - Кроме того, ты что - хочешь жить вечно?
      - Конечно, нет, - буркнула Гриффит. - Терпеть не могу старость.
      Спустя несколько секунд она заглянула с экрана в глаза Кэнби.
      - Считай, что вся энергия твоя. Пользуйся!
      - Это самоубийство! - завопил кто-то с кормы.
      - Это необходимость, - парировал Кэнби. - Смотрите, - предложил он, показывая на землю, - сейчас две башни почти сливаются. Нас по-прежнему сносит в подветренную сторону... Гиббоне! Отдай все, что есть у "Чумы", и следуй за мной.
      Затем он толкнул регуляторы тяги вперед от отметки "СТАРТ" до отметки "БОЕВАЯ НАГРУЗКА" и с замирающим сердцем стал ждать. В какую-то секунду результат показался сомнительным. Удары двух неотрегулированных двигателей сотрясали весь корпус. Оглядываясь назад, Кэнби заставил себя дышать. Буксир все еще держался, а оба корабля двигались против шторма. Кэнби сделал все что мог - теперь это должно или сработать, или нет. Он ощущал нараставшее напряжение экипажа. Затаив дыхание, все ждали...
      Немного впереди белел от пены океан, и волны, вместо того чтобы катиться одна за другой, казалось, беспорядочно метались. Кэнби разглядел в водном хаосе темный вал не больше сотни метров шириной, но вскоре тот скрылся из виду. Скорее по наитию, чем по каким-то другим соображениям, Кэнби повел корабли между бурунами. Командиром овладело полное спокойствие, он правил рулем так, словно его кто-то вел. Снова и снова, когда пена откатывалась в подветренную сторону, экипаж оживлялся, предполагая, что опасность миновала, но огромные волны вздымались перед ними одна за другой.
      Наконец два корабля достигли такого места, где, казалось, их подстерегала сама погибель. Кэнби ждал этого Сосредоточившись, он вгляделся в волны, заметил скалу как раз тогда, когда она на секунду обнажилась, затем обогнул дальний край узкого прохода, рывком в самый последний момент сдвинул руль управления и благополучно вывел оба корабля из рифов в тяжелые волны открытого океана.
      По всей их рубке - так же как и на "Чуме" - прокатились крики радости. Гиббоне выглядел на экране так, будто провел за приборами лет десять. Кэнби прекрасно понимал причину. Его помощнику досталась более трудная работа ждать и следовать за человеком, суждению которого приходится безоговорочно подчиняться.
      Шторм быстро ослабевал, хотя по-прежнему бушевал ветер. Вокруг простиралось одно лишь море, на горизонте едва показался Барнегат-Лайт, и, установив курс на юго-запад, Кэнби передал штурвал О'Коннору. Как только он собрался осмотреть корабль, на экране появилась Гриффит.
      - Да, командир, - начала она, - я по поводу этих двигателей...
      - Что с ними? - устало спросил Кэнби.
      - Они проверены, - с легкой усмешкой доложила Гриффит, - и готовы к взлету в любое время, когда вам захочется опробовать приборы управления полетом. Я подумала, вам будет интересно.
      Усмехнувшись, Кэнби откинулся в кресле, заметив далеко впереди два других своих корабля.
      - Большое спасибо, Гриффит, дружище, - поблагодарил он. - Мне просто не терпелось это услышать. Но, думаю, летную проверку мы пока отложим. На сегодня с меня достаточно.
      7 февраля 2690 г., земное летосчисление
      Омега-932
      Пока Кэнби направлялся на корму, чтобы оценить разрушения, причиненные бурей его "DH98", Кобир с четырьмя "KV388" находился более чем в миллионе световых лет от легионеров, на неспокойной, образованной из жидкого азота поверхности Омеги-932, маленькой мертвой планеты в отдаленном уголке Галактики. Вместе с экипажами Кобир только что доставил ценный груз из приводных кристаллов типа 94/А с захваченного накануне утром торгового корабля на один из своих старых "KV72". Под безрадостным черным небом пираты собирались освободить судно, предварительно выведя из строя узлы связи. Наземные экипажи кирскианцев в армированных скафандрах уже хлопотали вокруг "388", готовясь лететь домой, на Халиф, когда в переговорном устройстве Кобира послышался голос Зернера Петроски, капитана "KV72":
      - Сенсоры дальнего действия засекли восемь тяжелых крейсеров. Вероятно, снова имперские "тарквины" ТА-91. На этот раз они уж точно по наши души.
      - Zvoiki! - выругался Кобир по-кирскиански. Он знал, что корабли ищут его уже несколько недель, и старательно избегал встречи с ними. Впрочем, рано или поздно, неизбежное должно было случиться.
      - Всем капитанам - снимаемся! Срочно! - приказал Кобир, бегом устремляясь вдоль корабля к верхней шлюзовой камере.
      - Петроски! - распорядился он. - Выведи "72" на другую сторону планеты, затем установи обратный пеленг из дома, пока мы здесь не разберемся. Понятно?
      - Понятно, - ответил Петроски.
      Большего и не требовалось.
      Уголком глаза Кобир видел, как старый корабль двинулся вперед над бесконечными волнами жидкого азота. Затем капитан вошел в шлюзовой отсек и принялся запечатывать люк - Всем на боевые посты! Закрыть защитные герметические переборки! Шкода, подними нас - сейчас же!
      Вскоре он начал пробиваться сквозь охваченную суматохой летную рубку, где Шкода уже быстро вел корабль над азотом. Когда Кобир скользнул в свое кресло, корабль поднимался на полной мощности.
      - Это они? - нетерпеливо спросил Кобир, через гиперэкраны показывая на две группы из восьми сверкающих пятнышек, образующих в черном небе клин.
      - Меня это нисколько не удивляет, - бросил Шкода в своей обычной невозмутимой манере.
      Пока он говорил, каждое пятнышко вспыхнуло в темноте, и удалявшаяся поверхность планеты выстрелила ярким свечением. Кобир оглянулся на беспорядочное озеро жидкого азота, оставленное ими лишь пару минут назад. Внезапно оно изверглось вспышками огня и метнувшихся вверх гейзеров.
      - Пресвятая Дева! - воскликнул Кобир, когда одна из вспышек разорвалась со страшной силой. - Они палят по торговому судну!
      - Что? - как ни странно, удивился Шкода.
      - Они.., попали в судно, которое мы захватили! - выкрикнул Кобир, чувствуя, как у него закрутило в желудке. - Господи, вот это взрывы! Наверное, угодили прямо в энергоотсеки. Живых не будет.
      - Кому понадобилось.., кто смог.., пойти на такое? - спросил Шкода, оглядываясь на вспышку излучения, отметившую собой верную гибель судна.
      - Должно быть, стреляли, даже не пытаясь определить, во что именно.
      - Как целая эскадра истеричных новобранцев в первом бою? Кобир кивнул.
      - Я тоже так думаю. Неужели это Имперский Флот, который шерстил нас всего несколько лет тому назад?.. Возможно, старик, это представление устроили специально, чтобы мы впали в излишнюю самоуверенность.
      - Скоро все выяснится, капитан, - заверил Шкода. В лобовых гиперэкранах мелькнула звездочка. На секунду Кобир потерял восемь имперских кораблей из виду. Теперь те находились внизу - летали над полыхавшими обломками и под пологим углом обстреливали их. На высоте примерно девятнадцати тысяч метров Шкода снова заметил корабли и сообщил:
      - Я их вижу.
      - Где? - спросил Кобир.
      - Вон там, - ответил Шкода, показывая чуть вперед от опускавшихся и стремительно погружавшихся в бездну планеты развалин.
      Кобир вздохнул.
      - Пожалуй, пора нам заняться имперцами, - проговорил он, глядя на правый борт, где выстраивались Квадрос и Руа.
      Кобир ненадолго задумался, однако выбора у него не было. Восемь кораблей тенью следовали за ними уже почти неделю, действуя так непрофессионально, что Кобир мысленно удивлялся. Он переключил встроенное в скафандр переговорное устройство на ближний радиус действия.
      - Мы нападем на них, - сообщил Кобир другим капитанам. - Прямо сейчас.
      - Корабль поведешь ты? - спросил Шкода.
      - Радуйся, - с улыбкой возразил Кобир. - Сегодня я буду получать удовольствие в качестве зрителя.
      - Я рад, мой капитан, - ответил Шкода, заставляя корабль камнем броситься вниз и в считанные секунды сократить расстояние до имперцев.
      С внешней стороны планеты четыре штурмовика держались, словно связанные Две четверки атакующих прекратили штурм и твердо держались курса, ясно указывающего на то, что они не заметили скрывшегося с другой стороны планеты Петроски с его "72".
      Кобир взглянул на радиолокационную систему опознавания, показывающую теперь восемь штурмовиков ТА-91 класса "тарквин", и кивнул.
      - "Тарквины", - бросил он. - Мощные корабли. Шкода пожал плечами.
      - Возможно. Если экипажи под стать им. Восемь "тарквинов" продолжали идти тем же курсом, очевидно, не ожидая неминуемой гибели.
      - Атакуем крайний правый корабль в правой четверке, - объявил Шкода.
      - Крайний правый в правой четверке, - эхом повторил Фризелл. Орудийные системы заряжены и берут цель.
      По-прежнему снижаясь, "388-е" стремительно приближались к жертве. Новые "тарквины" запросто могли бы удрать от более старых кораблей Кобира, но победила заурядная небрежность. Пока Кобир отдыхал, на гиперэкранах вырос самый правый ТА-91, затем, как раз когда Фризелл собрался стрелять, корабль внезапно метнулся вправо. Кобир нахмурился, на секунду предположив, что имперцы лишь инсценировали некомпетентность, но, к его удивлению, дальнейших маневров не последовало. Хотя "тарквин" теперь явно ускорялся, он все равно не мог избежать дисрапторов "388-го". Первый же залп Фризелла угодил прямо в реакторный отсек, прежде чем орудийные башни "тарквина" пришли в движение. Два дисраптора противника хило разрядились, затем вся их энергия, казалось, упала, и штурман устремил корабль прямо к планете.
      Кобир посмотрел на приборы - высота составляла менее трех тысяч метров над черным океаном бурлящего жидкого азота. Кобир огляделся и никого не увидел - У империей больше нет энергии для дисрапторов, Дориан, - заметил он. - Проводи корабль вниз. Может, нам удастся спасти часть экипажа.
      Улыбнувшись, Шкода искоса взглянул на Кобира.
      - Как вам будет угодно, мой капитан.
      Вскоре Шкода расположил свой "388" справа от носа подбитого корабля.
      В бинокль Кобир отчетливо видел панели управления - и экипаж рубки, погрузившийся в полный хаос и панику. Кто-то колотил руками в гиперэкраны, раскрыв рот в мучительном вопле. Некоторые неловко распростерлись на палубе - даже без боевых скафандров! Одна трогательная фигура, похоже, нацеливала на лежащих голокамеру. И только штурман тщетно боролся с управлением.
      Поморщившись, Кобир отложил бинокль. За исключением темневшей неровной дыры в реакторном отсеке, сиявший белизной космический корабль, на кабине которого золотыми буквами было написано "Эдисон", судя по всему, нисколько не пострадал. Качая головой, Кобир посмотрел на белую звезду, наложенную на концентрические окружности красного и синего цветов. Как же такая команда непрофессионалов - нет, скорее просто идиотов - могла занять командную рубку имперского космического корабля?
      Наконец штурман попытался сесть на "брюхо" над клубившейся поверхностью. Но, задев ее ребром стабилизатора, корабль закувыркался в потоках азотной взвеси, выпуская яркий шлейф энергии и теряя фрагменты корпуса. Лишь исключительное мастерство Шкоды, промчавшегося на "388" сквозь взрыв, спасло его корабль от катастрофы. Секундой позже на месте трагедии остались лишь обломки - и не одного спасательного шара.
      После третьего бесплодного захода в поисках оставшихся в живых Шкода поднялся в космос. По гиперсвязи Кобир созвал остальных и с радостью услышал о том, что три его других капитана тоже поразили цели - Липпи сразу две. Кобир почесал в затылке - уцелевшие имперцы полным ходом отступали и, судя по их переговорам, возвращались на Землю, докладывая о том, что их атаковали по меньшей мере двадцать пиратских кораблей.
      Колумбийский сектор
      Нью-Вашингтон
      Земля
      Глубоко в подвале старого здания Пентагона в комнате рекогносцировки внезапно воцарилась мертвая тишина Ее прерывали лишь жалобы по гиперсвязи трех уцелевших крейсеров ТА-91 класса "тарквин", спасавшихся бегством от "ужасного столкновения с превосходящими силами противника". Не важно, что эти силы представляли собой всего четыре корабля, а в имперскую эскадру входили восемь новейших, самых мощных кораблей Флота. Хотя и потрясенный, ум Дэвида Лотембера лихорадочно работал над тем, как скрыть размеры бедствия перед прессой. Он взглянул на стоящего рядом со сжатыми кулаками Дженнингса.
      - Что это опять за пиратские корабли?
      - Думаю, "квлоковы", господин министр, - предположил Дженнингс. "KV388L" - одни из лучших кораблей, сделанных в Новокирске во время войны.
      Лотембер нервно покусал ноготь.
      - Н-но, наши., наши...
      - ТА-91 "тарквины", господин министр.
      - Ну да, конечно, наши "т-тарквины".., ведь они намного новее? И большей мощности?
      - Да, господин министр.
      - И лучше вооружены?
      - На "тарквинах" действительно больше дисрапторов, господин министр, подтвердил Дженнингс.
      - И... - Лотембер вскинул руки, - что-то вихревое?
      - Бета-вихревое оружие, господин министр.
      - Тогда в чем же дело?
      - Господин министр, "388-й", который, как мы видели, преследовал "Эдисон", тоже, оказывается, был вооружен бета-вихревыми дисрапторами.
      - Я боялся этого, - сказал Лотембер с растущим раздражением. - И все-таки восемь против четырех. Почему эта восьмерка не могла уничтожить или хотя бы захватить - пиратов, как я приказал? Видит Бог, я лично отправил на задание самые талантливые и образованные экипажи. Просто в голове не укладывается!
      Он откинулся на подушки плюшевого министерского кресла и сердито посмотрел на Дженнингса.
      - Это все вы, сами знаете.
      - Господин министр?
      - Да хватит вам, Дженнингс! - рявкнул Лотембер, задыхаясь от гнева. Вы виноваты - вы и ваши тупорылые солдафоны, которых я разрешил вам назначить на корабли.
      Подняв взгляд на бесстрастного флотского офицера, Лотембер в ярости стиснул зубы.
      - Это.., саботаж, вот что это, Дженнингс! - продолжал он тихим дрожащим голосом. - Сейчас я не могу этого доказать, но в следующий раз вам так просто не отмазаться. Я прекрасно знаю, что вы и ваше самонадеянное начальство направили на корабли самые худшие кадры. Ну, что можете сказать?
      Внешне Дженнингс оставался спокойным, хотя пару раз его кулаки сжались, а щеки слегка покраснели.
      - Я.., мы ничего подобного не делали, господин министр, - ответил он, к еще большей досаде Лотембера сосредоточив взгляд где-то в пустоте. - На самом деле, господин министр, некоторых из знакомых мне главных корабельных старшин на эти корабли назначил лично я.