- Привет, Брим, - произнес тот с - наигранной? - небрежностью. Ла-Карн был высок, недурен собой и одет в черный мундир полковника элитных гоффритцких гвардейцев. Рубленым чертам лица как нельзя лучше шла полоска усов, украшавших чуть вздернутую верхнюю губу, а холодные голубые глаза излучали властность. Ничего не скажешь, хорош. - Рад, рад, что вы смогли выбраться к нам сегодня, говорил барон. - Старик Бородов сказал, вы только что из дворца. Примите поздравления с крестом, старина. Большая честь и так далее.
      - Благодарю вас, барон, - пробормотал Брим, совершенно не находя подобающих моменту слов. - Я действительно глубоко польщен.
      - Ну да, могу себе представить, - согласился Ла-Карн, поворачиваясь к Марго. - Дорогая, уверен, тебе.., доставит удовольствие приветствовать этого увешанного наградами карескрийца. Кажется, вы были друзьями, и довольно близкими.
      - Вилф! - произнесла Марго, чуть приобняв его. - Я так рада за вас! - На короткий, умопомрачительный момент ее маленькие груди прижались к нему, а неповторимый аромат ее духов ударил Бриму в ноздри.
      - Ты прекрасна, - прошептал он, на мгновение поддавшись эмоциям.
      Ее губы коснулись его - сухие, плотно сжатые, почти безразличные.
      Каждый атом его существа отчаянно жаждал стиснуть ее в объятиях и.., да что там, он ничего не мог. Ее МУЖ стоял тут же, рядом... Все это напоминало какой-то кошмар. Вселенная свидетель, он был бесконечно рад одной возможности ее видеть - но этого оказалось мало. Он ЛЮБИЛ ее. И не мог сделать ни черта, только смотреть!..
      А Марго уже представляла его какому-то похожему на маленького жирного гнома типу с глазами-бусинками, вздернутыми усами, улыбкой от уха до уха и здоровенной бородавкой на носу. Имени его Брим не разобрал, что было немудрено - тип говорил с чудовищным акцентом.
      После того, что показалось ему полной смятения вечностью, процедура представления завершилась. Рядом немедленно оказался Бородов, сунувший ему в руку изрядных размеров кубок.
      - Может быть, тебе полегчает, друг мой, - заявил медведь.
      Странное дело, это и впрямь помогло. На протяжении всего вечера Брим с Марго почти не общались, а в те редкие мгновения, когда оказывались рядом, им мешало присутствие посторонних. Но взгляды их встречались часто, я по крайней мере глазами они сказали друг другу многое. Однако чем дальше, тем труднее им становилось общаться. Брим был совершенно лишен возможности сказать ей слова, которые не мог не сказать. В полном отчаянии он даже пригласил ее на какой-то танец, но оказался таким неловким, что почти сразу же ретировался, бормоча бестолковые извинения и покраснев как рак, несмотря на ее утешения.
      После этого Брим с радостью улизнул бы, но, как объяснил ему многоопытный в вопросах придворного этикета Бородов, это совершенно исключалось. В результате каждое новое мгновение добавляло страданий его и так уже истерзанной душе.
      Позже, когда Брим честно пытался поддерживать умную научную беседу с Бородовым и еще несколькими высокопоставленными адмиралтейскими учеными, на его плечо легла чья-то твердая рука. Оглянувшись, Брим увидел перед собой хорошо уже знакомую квадратную челюсть кронпринца Онрана, единственного отпрыска Грейффина и по совместительству троюродного брата Марго.
      - Ваше высочество, - произнес Брим, осторожно поворачиваясь - он набрался уже основательно и понимал это. - Я не знал, что вы здесь. Я рад вас видеть.
      Онран ухватил его за локоть и увел в сторону от Бородова и его коллег. Брим, - сказал он с сочувственной улыбкой. - Для человека, только что получившего Императорский Крест, вы выглядите достаточно жизнерадостно, чтобы вас приняли на работу могильщиком. - Принц медленно покачал головой. Впрочем, моя кузина чувствует себя ненамного лучше. Предупреждал ведь я вас обоих тогда, на Гиммас-Хефдоне, что вам предстоит дорога платить за свою любовь.
      Брим посмотрел Онрану в глаза и улыбнулся в ответ.
      - Ваше высочество, - сказал он медленно, тщательно выговаривая слова. - Я не имею ни малейшего представления, о чем вы толкуете... - Он помолчал, ибо зал вокруг него покачнулся. - Мы с принцессой Эффервик-Ла-Карн всего лишь случайные знакомые. Но, - продолжал он, еще внимательнее следя за своей речью, - мне кажется, внимание такой женщины, как ваша очаровательнейшая кузина, стоит любой цены - абсолютно любой.
      Онран медленно покачал головой, еще крепче стискивая локоть Брима.
      - Воистину жаль, что она родилась принцессой, - пробормотал он. - Я глубоко восхищаюсь вами, Брим. - Затем его глаза озорно блеснули. - Будем считать, что исключительно в связи с награждением.
      Брим поклонился.
      - Покорнейше благодарю вас, ваше высочество, - ответил он.
      Онран поклонился в ответ.
      - Продолжайте воевать так же доблестно, - сказал он напоследок и исчез в толпе.
      В оставшуюся часть вечера Бриму с Марго удалось лишь дважды коснуться руками, прежде чем - наконец-то! - почетный гость, в честь которого давался бал, соизволил отчалить. Вскоре после этого Ла-Карн пошел провожать депутацию торондских дворян, и Марго, неожиданно возникнув рядом с Бримом, взяла его за руку и втащила в какую-то маленькую, задернутую занавеской нишу. В следующее мгновение она уже была в его объятиях, жадно прижимаясь губами к его рту.
      - Великая Вселенная, Вилф, - выдохнула она, - все оказалось куда тяжелее, чем я это себе представляла.
      Брим молча кивнул, еще крепче прижимая к себе Марго и совершенно поглощенный теми потрясающими ощущениями, которые дарило ему ее тело.
      - Гораздо тяжелее, - пробормотал он.
      - Но по крайней мере мы можем поговорить и видеть друг друга, и.., это... - Дыхание ее участилось. - Даже эти несколько украденных мгновений лучше, чем ничего.
      - Да... Вселенная, да... - успел выговорить Брим, прежде чем Марго запечатала его рот поцелуями. Удары сердца громко отдавались в ушах, и он начинал уже терять контроль над собой, когда с той стороны занавески послышался взволнованный женский шепот:
      - Ваше высочество, он вас ищет! Марго застыла, задыхаясь так, словно пробежала пять кленетов. Она зажмурилась на мгновение, потом сделала глубокий вдох и высвободилась из его объятий.
      - До следующего раза, любовь моя, - сказала она, нахмурившись и вкладывая ему в руку кружевной платочек. - Вытри лицо - я всего тебя измазала. - С этими словами она выскользнула из ниши, и Брим остался один, если не считать аромата духов Марго и чувства безнадежного одиночества. Тряхнув головой, он тщательно стер с лица следы помады, спрятал платок в карман и вернулся в зал. Почти сразу же Марго появилась из какой-то гостиной, свежая, словно прибыла на бал только что. Глаза их встретились в последний раз - принцесса невесело подмигнула ему и подошла к Ла-Карну, стоявшему с группой офицеров в черных мундирах в дальнем конце зала. Пора было уходить.
      Оторвав Бородова от толпы восторженных интеллектуалов, Брим схватил свою форменную куртку и забрался за медведем в лимузин. Его ждала еще одна неизбежная пирушка и наконец огромная - на медведя - кровать в содескийском посольстве, где он и провел весь остаток ночи.
      ***
      На следующее утро Брим сердечно распростился с Бородовым и другими знакомыми медведями. К этому времени у него сложилось странное представление о том, как спят - или, точнее, не спят - на Содеске. Все медведи, с которыми он когда-либо имел дело, или без устали работали, или так же без устали кутили, не оставляя времени ни на что другое.
      От Зимней колоннады его везли в космопорт двое дородных медведей-гвардейцев - они вели массивный "РиЛЛ-15" сквозь утренние пробки словно детскую игрушку. Всю дорогу Брим то задремывал, то просыпался и так же сонно решил про себя, что в целом поездка удалась. Во всяком случае, встреча с Грейффином IV навсегда останется ярким событием в его жизни, да и Императорский Крест - это не безделушка. Брим сунул нос в надушенный платочек Марго. Он получил заверения в ее любви, хотя начал испытывать сомнения в благополучном исходе их отношений, только сейчас представив себе, какую цену приходится платить за это Марго.
      Когда длинный глайдер плавно затормозил у трапа ожидавшего его пакетбота, Брим заметил еще один лимузин, припаркованный неподалеку. Он пожал плечами мало ли кого можно встретить на этих спецрейсах - и поблагодарил улыбавшихся содескийцев, отворивших дверь и подавших ему вещмешок. Их глайдер развернулся почти на месте и устремился обратно в город, а он подошел к трапу, и только тут знакомый уже голос окликнул его из приоткрытого окошка второго лимузина.
      - Брим, потерпите мое присутствие еще немного; я не слишком задержу вас. Это был, разумеется, Ла-Карн.
      Нахмурившись, Брим опустил вещмешок на нижнюю ступеньку трапа и, напрягшись в ожидании возможного подвоха, подошел к лимузину. Ла-Карн отворил дверцу и вышел ему навстречу. Они встретились на полпути; ни тот, ни другой не протянули руки.
      - Выслушайте меня, - с серьезным видом произнес Ла-Карн. - Это не займет много времени, ибо - мягко выражаясь - я в таком же восторге от вашего общества, как вы - от моего.
      - Игра ваша, - спокойно ответил Брим. - Что вы хотели сказать?
      - Совсем немного, - сказал Ла-Карн после недолгой паузы. - Я не могу позволить вам улететь отсюда в заблуждении, будто я совершенно не замечаю той боли, что причинил вам вчера на балу. Напротив, я вполне понимаю вашу неприязнь ко мне. Доведись нам поменяться местами, и я, возможно, ощущал бы по отношению к вам то же самое. - Он поморщился, потом дотронулся до руки Брима и посмотрел ему в глаза. - Я не могу обнадежить вас чем-нибудь в отношении моей жены, но по меньшей мере вы должны знать условия, на которых она согласилась на этот брак, и причины, по которым ее любовь все еще принадлежит вам.
      - Я совершенно не понимаю, о чем вы говорите-, барон, - заявил Брим с бесстрастным лицом, хотя внутри у него все бушевало как в гравитационный шторм.
      Ла-Карн криво улыбнулся и продолжал так, словно ничего не слышал:
      - Это верно, как верно и то, что я не могу винить вас за ваши чувства Марго замечательная женщина, клянусь Вселенной. Порой мне кажется, я мог бы даже полюбить ее, не будь на горизонте ВАС... - Барон развел руками. - Вот так-то, лейтенант Вилф Анзор Брим, любовник моей жены. От меня тут ничего не зависит. - Он повернулся, чтобы уходить, но задержался на мгновение и упер палец в грудь Бриму. - Возможно, в предстоящие годы вы и не всегда будете считать так, но вы и впрямь счастливец.
      - А вы, барон, - тихо ответил Брим, - благородный человек. - Более подходящих слов он просто не нашел.
      Баронский лимузин давно уже скрылся из вида, а Брим все стоял у трапа, слепо глядя на пустую дорогу. Почти сразу же после старта он ушел к себе в каюту и не показывался оттуда до стыковки с "Непокорным" - ровно два дня. И все это время в его мозгу звучали безнадежные слова Ла-Карна: "...мне кажется, я мог бы даже полюбить ее, не будь на горизонте ВАС..." В одиночестве тесной каюты Брим чувствовал себя все более виноватым, особенно когда до него дошло, что Марго, должно быть, часто ощущает себя такой же одинокой и несчастной. Он вспоминал их неудачную попытку заняться любовью на заднем сиденье лимузина, когда им пришлось тратить драгоценное время на этого козла Сагбута. И позже несколько украденных часов в ее спальне, когда им все время приходилось гнать от себя сон... И это все, чем они могли похвастаться за последний год, если не считать нескольких поцелуев в пустой кладовке. Брим тряхнул головой. Если ему приходилось так тяжело, как же приходится ей? Чего он действительно хочет для этой замечательной женщины, которая любит его: неужели жизни, полной разочарования и огорчений? Брим схватился за уши и изо всей силы дернул. Что, во имя Вселенной, пытается он делать?
      Задолго до того как на гиперэкранах маленького пакетбота возникли огромные вращающиеся "колеса" конвоя, с которым шел "Непокорный", Брим принял решение выйти из этого проклятого любовного треугольника, который, он знал, сам же и сотворил .
      ***
      Оказавшись на борту "Непокорного", Брим узнал, что, хотя большинство вспомогательных эскадр Лиги вышли со своих баз, основные силы Кабула Анака упрямо остаются на Тарро. Во время перехода к Гелику сделалось совершенно ясно, что Облачники собирают все свои наличные корабли для решающего удара. За всю дорогу конвой подвергся всего трем нападениям - пустяки по сравнению с былой активностью неприятеля.
      И что еще интереснее, секретные сводки показывали, что за последние дни не отмечено ни одного прямого нападения невидимок на корабли Имперского Флота. Похоже, Облачники завершили наконец подготовку их экипажей. В воздухе буквально висела тревога, и Брим нутром ощущал, что очередной этап его жизни подходит к концу.
      "Непокорный" заходил на посадку, когда экипаж оповестили, что база официально приведена в состояние полной боевой готовности. Когда Брим зарулил на гравибассейн и выключил пульт, пришло известие, что корабль вывели из группы сопровождения конвоев, переподчинили непосредственно командованию Космофлота и назначили в шестнадцатую сводную группировку по обороне Гелика, которая вот уже две недели формировалась в зонах HI и К24-29. Впрочем, это никого особенно не удивило. Не только нападения Облачников, но и поток конвоев на Гелик заметно уменьшился. Теперь Аталанта использовала все накопленные запасы для снабжения защищающих ее флотилий, ряды которых с каждым днем пополнялись продолжающими прибывать кораблями.
      Когда Брим забрал свою почту, в ней среди прочего обнаружилась записка от Клавдии. Ее срочно вызвали на конференцию в университетский город Пеллеас в другом полушарии, и она возвращалась только через два дня. "Как бы то ни было, - писала она, - мне надо, чтобы меня встретили на Гражданском вокзале, перрон 31 А, в начале третьего часа вечерней вахты. У меня билет в девяносто первый вагон. Если ты будешь свободен, можешь забрать ключи от моего глайдера - он стоит на обычном месте у здания управления, - я оставила их Рабле Гастонже. Не Переживай, если не сможешь, - он заберет меня. Клавдия".
      Брим криво улыбнулся. Ничего, на это у него время найдется. Через два дня ему будет отчаянно не хватать ее общества. Особенно после того, что он задумал...
      Рано утром следующего дня, когда "Непокорный" пополнял энергию и боезапас, Брим с мрачной решимостью привел свой план в исполнение. В машинном отделении он уничтожил все физические свидетельства своих отношений с Марго, потом аккуратно завернул подаренное ею кольцо в перепачканный помадой носовой платок, запечатал и отправил по почте на адрес Бородова. В конверт он вложил короткую записку:
      "Марго, любимая!
      Хотя это причиняет мне боль, которую невозможно описать словами, я больше не буду вмешиваться в твою личную жизнь и счастье, которого ты, несомненно, добьешься, когда я исчезну из твоей жизни. Надеюсь, что после должного поощрения Роган станет в конце концов любящим мужем, которого тебе так не хватает. Обдумав события нашего последнего вечера, мне стало ясно, что подобные отношения приносят больше боли, чем счастья. А разве не счастье является целью нашей жизни? Я верю, ты обретешь его. Прошу тебя, знай, что я любил тебя крепко и искренне со дня нашей встречи.
      О дева Авалона! Мне пора.
      Передо мною - путь к мирам далеким.
      Средь звезд холодных в сердце одиноком
      Вновь оживет счастливая пора,
      Пора любви...
      Пусть воля непреклонна,
      Моя душа - с тобой, дочь Авалона,
      Возлюбленная, свет моей мечты...
      Я не забуду. Не забудь и ты!
      Всегда твой Вилф".
      Следующие несколько дней все члены команды "Непокорного" готовились к инспекции, каковую должен был учинить базе в Аталанте Звездный Адмирал сэр Грегор Пендель. В результате экипаж в полном составе долго полировал все видимые детали как внутри корабля, так и на его поверхности - включая собственно корпус, - а потом в течение целого дня ожидал момента, когда адмирал на полной скорости пронесется мимо "Непокорного" в своем лимузине. Впрочем, Бриму это помогло хоть немного отвлечься от тяжелых мыслей, не покидавших его с тех пор, как он отправил Марго ее кольцо.
      Он занял место в толпе встречающих на перроне 31А Гражданского вокзала примерно в 2.70 с начала вечерней вахты - за несколько циклов до того, как пассажирский экспресс Клавдии вырвался из туннеля; остроконечный нос локомотива еще светился красным. Накренившись на повороте полупрозрачной янтарного цвета трубы, похожая на змею цепочка металлических цилиндров замедлила ход и плавно остановилась у длинной платформы. Брим нашел девяносто первый вагон - третий с конца - и протолкался сквозь толпу встречающих как раз вовремя, чтобы увидеть Клавдию, спускающуюся по ступенькам. Глаза их встретились, и лицо ее осветилось радостью, она спрыгнула на платформу, и толпа отъезжающих пассажиров едва не смела ее.
      С трудом пробиваясь к ней на подмогу, Брим не переставал поражаться: Клавдия Бальмонт была столь прекрасна, что каждый раз, когда она возникала в его жизни после некоторого, пусть даже небольшого перерыва, ему приходилось заново привыкать к ее красоте. Мгновением спустя торопливое объятие и поцелуй в губы сообщили ему о грядущих радостях. Сияющие карие глаза ясно говорили, что Клавдия рада встрече и всему тому, что связано с их дружбой.
      Как всегда, у них нашлась целая Вселенная тем для болтовни - они занимались этим за обедом в одном из уютных маленьких бистро Рокоццианского квартала. Потом, чуть навеселе, они вернулись к ней домой, дабы вкусить тех плотских утех, что дарила им их дружба.
      В ранние часы утренней вахты - задолго до того, как Гадор осветил лучами горизонт - Брим снова лежал, наслаждаясь блаженным покоем, и смотрел на тело своей подруги, освещенное алыми отсветами углей в камине. В Клавдии не было ничего царственного: всего лишь прекрасная, умная - потрясающе умная женщина, которая прокладывала себе путь по Вселенной, став безупречной во всех отношениях. Длинные волосы темным венцом обрамляли мягкие черты ее лица. Из-под края легкого пледа, не закрывающего ее плечи, выглядывал темный сосок.
      В камине громко щелкнула головешка, и глаза Клавдии открылись. Некоторое время она сонно улыбалась, потом нахмурилась.
      - Вилф Брим, - мягко произнесла она. - У нас с тобой далеко не все хорошо получается, не так ли?
      - О чем это ты? - спросил Брим, поднимая брови.
      Клавдия вздохнула:
      - Я мало о чем думала на этой несчастной конференции, только об этой ночи - и о тебе. Боюсь, я очень к тебе привязалась.
      Брим погладил ее по ноге.
      - Мне кажется, то же самое можно сказать и в отношении меня.
      Клавдия закрыла глаза.
      - Вилф, - серьезно сказала она. - Приди в себя. Я же вижу: ты на перепутье. И говоря откровенно, если ты и впрямь испытываешь к своей "далекой возлюбленной" те чувства - а мне кажется, это так и есть, - я уверена, она еще ответит тебе взаимностью, если уже не отвечает.
      - Между нами все кончено, - ровным голосом произнес Брим. - Я ведь тоже любила раз или два, - сказала Клавдия с кривой улыбкой, - и я знаю, что это такое. Требуется куча времени, чтобы любовь действительно прошла. Право же, Вилф, я уверена, ты и сам все знаешь. - Она села, откинув плед, и скрестила ноги на подушках. - Давай-ка представим, что, будет, если я окончательно и бесповоротно влюблюсь в тебя - мне это сейчас вовсе не трудно, - а потом твоя "далекая возлюбленная" неожиданно вздумает бросить мужа и вернуться к тебе. Она взяла его за руки и заглянула в глаза. - Ты или бросишь меня, или еще хуже - не бросишь, но научишься ненавидеть. Так или иначе в проигрыше остаюсь я, верно?
      Брим только пожал плечами. Если подумать, она могла и не ошибаться.
      - С другой стороны, - продолжала Клавдия, - что, если я - ну просто так, на ровном месте - вдруг повстречаю кого-то и сойду с ума? И этот супермен будет испытывать ко мне те же чувства? - Она хихикнула и тряхнула головой. -Вилф, любовник ты мой милый, давай лучше будем наслаждаться тем, что имеем сегодня: чудесным сексом и замечательной дружбой. Это ведь больше, чем некоторые люди получают даже в удачных браках. И - черт возьми - может быть, когда-нибудь мы действительно будем вместе. Но пока...
      Брим облегченно улыбнулся.
      - Что пока? - спросил он. Клавдия откинулась на подушки.
      - У нас еще уйма позиций, которые мы с тобой не пробовали, - заявила она, качнув бедрами. - Не будем терять времени...
      ***
      Спустя три дня Брим стоял на залитом утренним солнцем мостике "Непокорного", опробуя кое-какие усовершенствования в размещении приборов на своем пульте, когда в помещение ворвалась Веллингтон, тащившая за собой Урсиса.
      - Вилф, - сияя, объявила она. - Твоя милая подружка, Клавдия Вальмонт, все-таки устроила нам поездку на орбитальные форты градгроутов! Метацикл назад я получила приглашение от аббата Пьети. Регула Коллингсвуд была рядом, когда курьер принес его мне, она сказала, что вы с Ником можете лететь со мной. Ну не чудно ли?
      Стоявший за ее спиной Урсис философски поднял взгляд к небесам и покорно кивнул.
      - Все снега тают, когда приходит время, - заметил он.
      - Воистину так, - согласился Брим, с улыбкой глядя на них. - А не сказал ли наш уважаемый капитан, как нам туда добраться?
      - Конечно, - ответила Веллингтон. - Нам разрешено взять шлюпку номер четыре - ну эту, маленькую. Коллингсвуд сказала, так она будет уверена, что мы сможем быстро вернуться в случае необходимости.
      Брим кивнул:
      - Она действительно обо всем позаботилась.
      - Еще бы! - с энтузиазмом согласилась Веллингтон. - Пошли же, Вилф. Летим быстрее, иначе какой-нибудь идиот затеет генеральное сражение и оторвет нас от действительно важных дел.
      Брим перехватил смеющийся взгляд Урсиса.
      - Мне нужно пятнадцать циклов, чтобы собраться, - сказал он, невольно улыбаясь. - Дайте мне сунуть в вещмешок чистый боевой скафандр и.., уладить пару дел. Догоню вас на шлюпочной палубе. Идет?
      - Пятнадцать циклов! - строго напомнила Веллингтон. - Подождем его, Никлас?
      - Разумеется, - невозмутимо ответил Урсис. - Разумеется, подождем...
      ***
      На следующее утро они осмотрели восемь из тринадцати орбитальных фортов: огромных, покрытых толстой броней штуковин раза в четыре больше самого крупного линкора. Внешне они напоминали яйца, к тупому концу которых крепились дисковидные сооружения примерно вдвое большего диаметра. По периметру диска размещались четыре угловатые башни, вооруженные парой чудовищного размера разлагателей - покрытых продольными каннелюрами и перьями радиаторов охлаждения, - страшилищ длиной никак не меньше шестисот иралов, вдвое длиннее самого "Непокорного".
      В яйцевидной части каждого форта посетители обнаружили уменьшенную копию главного зала собора на Аталанте - с окошком Силы в центре потолка и пол с кругами Разрушения и Возрождения, окружающими конус Истины. Единственным замеченным Бримом отличием оказалось то, что здесь свет из окошка Силы обеспечивался не G-семенем, как в монастыре, а самим Гадором. Он покачал головой. Градгроуты просто с ума спятили - они не пожалели сил и соорудили на фортах сложные автоматические системы ориентации, чтобы куполы постоянно были повернуты к свету. Неужели в учении ордена заключается нечто такое, что действительно стоило всех этих адовых ухищрений? Улыбнувшись, Брим дал себе слово выкроить время и обязательно вернуться в монастырскую библиотеку для серьезного исследования Дисковидные конструкции с четырьмя башнями и огромными разлагателями, судя по всему, показались Урсису и Веллингтон самыми удивительными. После короткого знакомства с рубками огневого контроля они оба пришли к заключению, что эти древние механизмы, несмотря на свои размеры, относительно несложны и - каким бы безумием это ни казалось - поддерживаются в безукоризненном порядке, по крайней мере в строгом соответствии с тяжелыми, напечатанными на металлических страницах инструкциями по эксплуатации, с которыми монахи позволили им ознакомиться.
      Единственное, что так и осталось загадкой, - это полное отсутствие адекватной энергии для стрельбы из подобных артефактов. Во время посещения седьмого форта Урсис использовал инструкцию для того, чтобы проследить каналы подачи энергии в разрядную камеру одного разлагателя. Волновод заканчивался простым приемником энергии, нацеленным на потемневшую хрустальную линзу у основания башни. Веллингтон и Урсис сразу же согласились, что именно здесь расположен энергетический ввод. Но что за энергия вводилась сюда и откуда этого они так и не поняли.
      К несчастью, за исключением башен огромные дисковидные конструкции оказались в буквальном смысле абсолютно пустыми. Обширная оболочка непосредственно под полом часовни казалась совершенно гладкой и лишенной каких-либо деталей, если не считать пронизывающих ее больших хрустальных линз, о назначении которых - если оно и имелось когда-то - давно забыли. Со стороны часовни их закрывал конус?" Истины, так что они никуда не открывались, равно как и аналогичная линза на потолке. За исключением этих артефактов и восьми хрустальных иллюминаторов по периметру часовни смотреть здесь было не на что. Поэтому, засыпая ночью на узкой койке, выделенной ему монахами-канонирами никакого сравнения с мягкой кушеткой в гостиной у Клавдии! - Брим улыбался. Поездка оказалась на редкость любопытной, но абсолютно бесполезной.
      Утром, перебравшись на девятый форт, они заглянули в кабинет тренажеров, пытаясь понять принцип функционирования орбитальных батарей по действиям расчетов. Битых два метацикла Синие Куртки наблюдали за тем, как бравые градгроутские канониры сражаются на тренажерах со всевозможнейшими космическими аппаратами потенциального противника, сотнями атаковавшими их с разных направлений, на разных скоростях и дистанциях. Они так и не поняли, откуда получают энергию разлагатели, но обогатились познаниями об уникальной тактике градгроутов. Очень скоро после начала тренировки стало ясно - ни один из тринадцати фортов не действует сам по себе. Напротив, каждый из них являлся звеном тесно связанной оборонительной системы, основанной на массированном прицельном огне, - это объясняло, зачем каждому форту четыре независимо действующих батареи. Объединенные в систему, они образовывали непроницаемый щит не только вокруг Гелика, но и на пути к Авалону.
      ЕСЛИ БЫ ТОЛЬКО ТЫТЬЧЕРТОВЫ МОНАХИ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО МОГЛИ СТРЕЛЯТЬ ИЗ СВОИХ РАЗЛАГАТЕЛЕЙ! Впрочем, теперь становилось окончательно ясно, почему градгроут-норшелитов все эти годы считали упертыми чудаками. Стрелять они просто не могли...
      Позже, осматривая последние четыре форта, пока Веллингтон пыталась убедиться, что они не пропустили ничего важного, Урсис сосредоточил все свое внимание на часовнях.
      - Возможно, это и бред, - признался он Бриму, - но не может ли статься так, что ответ заключается в их дурацком девизе? Он все время маячит прямо перед глазами, а у нас не хватает сообразительности, чтобы понять его? "В разрушении возрождение; лишь через истину лежит путь к силе". Он с досадой покачал тяжелой мохнатой башкой. - Нет, ничего не понимаю. Уфф! Замерзшие когти дают знать о себе перед горящим очагом, верно, Вилф?
      Брим улыбнулся.
      - Воистину так. Ник, - кивнул он. - Мне кажется...
      Трое Синих Курток вернулись на "Непокорный" вечером того же дня с непоколебимой уверенностью в том, что из пушек градграутов можно стрелять. Но секрет механизмов, приводивших их в действие в те далекие времена, канул в прошлое, так что вряд ли эти мощные батареи представляли собой хоть какую-то практическую ценность.
      ***
      В тот же вечер, когда Клавдия забрала его после работы, Брим понял, что за время его отсутствия случилось что-то серьезное.
      - В чем дело, скажи, - попросил он, когда глайдер помчался к городу.
      - Боюсь, мое лицо всегда выдает меня, - попыталась пошутить Клавдия, но по щеке у нее скатилась слезинка. Неожиданно она резко затормозила, втиснула глайдер на первое же свободное место у тротуара и выключила генератор.
      - Обними меня, Вилф, - прерывающимся голосом прошептала она. - Старый "Приз" погиб вчера со всем экипажем. Я узнала об этом, уходя с работы...
      До дому ее довез Брим Ранним утром, задолго до рассвета, их разбудил звонок из управления базы: после пышных речей, под фанфары флот Негрола Трианского покинул Тарро. Нападение ожидалось не сегодня-завтра.
      Глава 9
      НАСЛЕДИЕ
      Гадор еще только-только окрасил край горизонта своими лучами, когда Клавдия остановила глайдер у гравибассейна "Непокорного". Успев натянуть только комбинезон и не успев подкраситься, она была непривычно молчалива, когда вела свою потрепанную машину по забитым улочкам Аталанты. Теперь она смотрела на Брима так, словно хотела сказать что-то важное, но не находила слов. - Пожелай мне удачи, - негромко попросил Брим, беря ее за руку. - До конца этой битвы она мне понадобится.
      Клавдия кивнула, прикусив губу.
      - Ты знаешь, что я всей душой желаю тебе удачи, - сказала она, нахмурившись. - Но странное дело, я почему-то не сомневаюсь, что ты вернешься - и в целости, - Она тряхнула головой. - Меня беспокоит другое: К КОМУ ты вернешься...
      Брим заломил бровь.
      - Я что-то не понимаю. Клавдия чуть улыбнулась.
      - Возможно, я и сама не понимаю, - призналась она. - Поцелуй меня, Вилф; рано или поздно все само прояснится.
      Брим поцеловал ее, придержав за плечи, потом открыл глаза и продолжал смотреть ей в лицо. Что-то происходило в этой ослепительно красивой головке, но он не мог понять что.
      Клавдия вдруг истово обняла его, с жадностью прижавшись ртом к его губам. Когда она опустила руки, оба слегка задохнулись.
      - Ладно, лейтенант Брим, - прошептала она с полуулыбкой. - Это поможет нам миновать критические для нашей дружбы моменты. Так по крайней мере ты будешь знать, из чего исхожу Я.
      Брим снова недоуменно поднял брови.
      Клавдия улыбнулась.
      - Считай это предостережением, - сказала она, потом снова серьезно заглянула ему в глаза. - Я буду ждать у гравибассейна, когда "Непокорный" вернется, - сказала она, до боли стиснув ему руку. - И постарайся, чтобы я угадала верно: ты вернешься - и целиком, а не по частям.
      - Тебе от меня так просто не избавиться, - усмехнулся Брим. - Надеюсь, сказала Клавдия и еще раз поцеловала его. - А теперь нам обоим надо спешить. Ее глайдер рванулся с места, не успел Брим захлопнуть дверцу, и скрылся из вида раньше, чем он поднялся по трапу.