Он уже хотел вскочить и врезать навершием по пустой голове неблагодарного ученика, однако шеей почувствовал холод железа и замер, боясь оцарапаться, а то и вовсе – умереть.
      – Ну, что, Кушегар? – насмешливо поинтересовался Фэт. – Признаешь, что проиграл?
      – Признаю, – зло проскрипел Комод.
      Лентяй протянул поверженному сопернику руку и рывком поставил учителя на ноги.
      – А как же весь этот треп о равных силах? – спросил он, хитро сощурившись.
      – Так то равные, – фыркнул обиженный Кушегар. – А ты мне еще и в подметки не годишься!
      Фэт разом помрачнел.
      – Ладно, не переживай: у тебя еще все впереди, – Комод ободряюще похлопал его по плечу. – Пошли лучше в дом – пообедаем: всадники нынче кабанчика крупного подстрелили, так что супчик наваристый вышел! – дворянин с чувством причмокнул.
      Представив себе огромную тарелку с дымящейся похлебкой и плавающими в ней кусочками мяса, Фэт прибавил ходу.
      – О, сэр Ровэго! – поприветствовал товарища Кушегар. – Вы уже проснулись?
      – Да, мой друг, уже, – Ровэго оторвался от изучения неизвестной бумаги и повернулся к вошедшим. – И, к сожалению, даже успел узнать одну неприятнейшую вещь..
      – Что же это за вещь?
      – Вот это, – Ровэго показал Комоду и Фэту свернутый в трубку листик, – грамота, которую Его Величество разослал по всему королевству.
      – И как она у тебя очутилась? – подал голос недоделанный сэр Жруно.
      Ровэго одарил его взглядом, полным презрения, но все же ответил, хоть и нехотя:
      – Всадники во время охоты набрели на заплутавшего в лесу гонца и забрали у него целый мешок этих грамот.
      – И куда ж они мешок этот дели? – разом подобрался Комод.
      Ровэго огорченно кивнул в сторону печки, горящей не по-обычному ярко:
      – Вы ж за своими тренировками совсем про дрова позабыли, а на улице осень, как-никак…
      Кушегар разочарованно вздохнул:
      – А в этой хоть чего написано?
       «Уважаемые дворянчики и дворяночки! Сие послание можно считать исправлением досадной ошибки: в прошлой эпистоле к вам я сказал, что турнир состоится в третий понедельник ноября. Ныне же мне приходится перенести его на понедельник второй, потому что главная награда победителю – моя приемная дочь леди Джейн – может не дожить до ранее назначенного срока.
       Целую!
       Его Величество Стронций Барий Третий».
      С минуту в избе царило молчание.
      – А почему «целую»? – Фэт не выдержал первым. – Если бы это королева тайному любовнику писала, тогда понятно. Но король?.. Всем дворянам?..
      – Ну, как бы тебе сказать, Фэт, – смутился Кушегар. – Наш король… он… в общем, любит мужчин…
      – Как это – любит? – ужаснулся деревенщина. – Всех сразу, что ли?
      – Ну почему всех? Только самых симпатичных! – Ровэго задорно подмигнул Фэту: мол, есть возможность стать фаворитом самого короля!..
      – Эй-эй-эй! – торопливо воскликнул тот, одновременно краснея до ушей. – Чего вы там удумали?!
      – Да нет, ничего, – виновато опустив взгляд в пол, просипел Комод. По содроганиям его тела Фэт понял, что дворянин безостановочно хохочет.
      – Вот вы все-таки сволочи! То им баронства спасти, а то выясняется, что я должен ехать к… любящему мужчин королю, да еще в случае выигрыша не только получить титул герцога с землей этой… Ростисской, но и жениться на некой леди Джейн!
      – А может, это красотка еще та! – поднял голову отсмеявшийся Кушегар. – Я не думаю, что король стал бы удочерять какую-нибудь подзаборную уродину!
      – Если красотка – тогда ладно, прощу вас за обман, – подумав, «нехотя» согласился Фэт. – Но если страшнее, чем… – тут он глубоко задумался: а кого страшнее? Мысленно махнул рукой и сразу закончил:
      – … то сами услаждать ее будете!
      Дворяне переглянулись: действительно, не такой уж глупый парень им попался! Однако ставки были слишком высоки, чтобы из-за такой мелочи, как не слишком привлекательная принцесса, бросать всю игру.
      – Согласны! – разом ответили оба.
      – Отлично! – Фэт несказанно обрадовался покорности дворян: хоть в чем-то уступили, черти! – Значит, я так понимаю, до турнира не пять недель осталось, а всего три?
      – Да, – сказал Ровэго чуть охрипшим (видимо, от волнения) голосом и тут же прокашлялся.
      Комод смотрел сквозь Фэта, и увалень немного испугался такого его состояния.
      – Эй, Кушегар? Что с тобой такое? – обеспокоенно поинтересовался деревенский герой.
      – Да ничего, – облизав пересохшие губы, ответил дворянин. – Даже пяти недель мало, чтобы сделать из тебя настоящего воина. А уж трех…
      – Да ладно тебе! Десять дней назад, когда ты только начинал меня обучать, я даже не знал, с какой стороны за меч браться, чтобы пальцы себе не порубать! А теперь, гляди ж ты, все его устройство выучил – эфесы всякие, рукояти и прочие гарды. Еще и махать наловчился – будь здоров! И если голову в плечи спрятать не успеешь, подобно заморской зверюге-черепахе…
      – Не голову она прячет, а хвост, – машинально поправил Ровэго.
      – Хвост? – раскрыл рот Фэт. – А… куда?
      Все трое, как по команде, задумчиво почесали затылки.
      – Хвост ей в зад, той черепахе! – махнул рукой Кушегар. – Раз уж три недели осталось, пошли тогда еще работать!
      – А обед пусть стынуть остается? – печально вздохнул Фэт, но Кушегар уже вышел из избы и не мог слышать лентяя. – Эх, ма…
      Наскоро вытерев рукоять попавшейся под руку тряпкой, Фэт отбросил лоскут в сторону и поспешил за учителем на поляну.
      Ровэго странным взглядом проводил деревенского увальня, плюнул на пол и снова уткнулся в грамоту, словно пытаясь вернуть прошлую дату турнира.
      Не получилось.
      Дворянин, плюнув еще раз, отшвырнул дурацкий лист в сторону и полез за спрятанной под лавкой бутылью вина.
 
      За две недели Фэт успел триста раз пожалеть, что согласился на дикую авантюру – участие в турнире: Кушегар гонял его так, что глаза из орбит вылезали, а мышцы болели, словно их день за днем жевал самый зубастый в мире дракон.
      За два дня до отъезда слуги притащили откуда-то латанную кольчугу и двух гнедых меринов. Комод собственноручно все проверил, ощупал, рассмотрел и остался доволен.
      – Теперь только тебя острижем, искупаем да переоденем! – довольный проделанной работой, сказал он за ужином. – Вот приедет сэр Ровэго из города да привезет тебе приличную одежу вместо этого барахла!
      Фэт недоверчиво хмыкнул: Щегол в город поехал вовсе не по этим делам. Просто в лесу с прекрасным полом не очень, а для сэра Ровэго отсутствие женщин было нестерпимо: по рассказам Кушегара, он в свое время «перезнакомился» с большинством придворных фрейлин, едва не добравшись до самой их хозяйки.
      Кстати, о самой королеве Фэт тоже слышал немало, от того же Комода: взял ее к себе Стронций Барий по причине государственной необходимости и никаких чувств к бедняжке, понятно, не испытывал. Его куда больше привлекали развлечения с неприхотливыми оруженосцами, которые после таких вот игрищ неожиданно получали титул рыцаря со всеми прилагающимися вкусностями.
      Королева (также со слов Кушегара) была недурственна собой и достаточно молода – около тридцати весен. Только вот из-за проклятого мужа до сих пор ходила в девках и постоянно искала достойного претендента на королевское ложе.
      В общем, семейка подобралась еще та. По минимуму Фэт мог полюбиться любому из этой троицы «король, королева, принцесса», а по максимуму – всем сразу.
      – Чего молчишь? Задумался неужто? – спросил Кушегар мрачно. – Наконец-то и до тебя дошло, рыцарское твое рыло, что все проблемы даже с победой в турнире могут не закончиться, а только начаться.
      – Это как? – не понял деревенский лентяй.
      – А так! Если проиграешь сразу, ничего мы не получим. А коли выиграешь – кроме всех призов ждет тебя еще и королевское внимание… Так что побереги молодецкую жо… удаль, всю на турнире не трать! Думаю, с моей подготовкой и твоим природным талантом все ломать можно и в полсилы работать, а все равно победить! Конечно, не со всеми соперниками – Холигана ты, например, так просто не одолеешь… Но основную массу – вполне.
      – А! Это ты все про короля, королеву да дочку! – понял Фэт. – Ну, о том, что мной вся эта троица заинтересоваться может, я уже думал…
      – Толку с того, что ты там думал-предполагал? Мне-то, в принципе, все одно, что король с тобой сделает… Мне главное землю вернуть. А ты вот лучше размышляй, как потом спасаться будешь!
      Фэт подпер голову рукой и сосредоточенно задумался.
      Комод последил за беднягой и, пробормотав что-то вроде «рожденный ползать…», пошел во двор, колоть дрова.
      К вечеру из города вернулся Ровэго, довольный, словно мартовский кот.
      – У меня для вас две новости, – сказал он, бросая на стол какие-то тряпки.
      На поверку лохмотья эти оказались новым нарядом для сэра Жруно, чему досточтимый герой обрадовался не очень: волнистые воротники, рюшки и прочие завязочки-шнурочки он полагал истинно бабским делом.
      – Вот и первая! – сказал Ровэго, когда Фэт обнаружил, что пуговицы еле налезшей рубахи не сходятся.
      – А вторая чего? Ширинка на штанах не застегивается? – с ехидцей спросил Кушегар.
      – Нет, вторая поприятнее будет. Узнал я, что может нам Фэт землю вернуть, даже и в турнире не выиграв.
      – Это как? – спросил лентяй, на радостях едва не оторвав рукав.
      – А так, что, если сэр Жруно убьет нашего обидчика сэра Холигана, он автоматически получит в распоряжение его феод и сможет разделить между нами.
      – А этот, как его… Холиган – сильно здоровая детина? – осторожно поинтересовался Фэт.
      – Не больше тебя, – смерив лентяя взглядом, сказал Ровэго. – Только что мечом владеет получше. Ну, да он стар уже, долгий бой не потянет. Загоняешь его – и вся недолга. Хотя… и ловок он, зараза, достать может!
      – Утешил, – вздохнул Фэт.
      На том и порешили. Фэт отправился на печку – спать, – а дворяне до поздней ночи еще спорили о чем-то вполголоса, попутно допивая ровэговское вино.
      Наутро лентяй проснулся абсолютно голый да еще и в бадье с горячей водой.
      – Не трусь, Фэт, – велел ему Кушегар и, ухватив рыцаря за волосы, окунул в воду.
      Благо догадался воздуха набрать, подумал лентяй, пуская пузыри. А то бы утопил, Комод треклятый, с него станется!
      Выныривать было намного приятнее, чем нырять. Пусть и левое ухо заложило, а из носа лилось, словно от насморка.
      Ткнув кулаком наугад и попав в мягкое пузо Кушегара, Фэт ожидал услышать хотя бы тихий вскрик. Но тут же вспомнил о магулете и огорчился.
      – Вишь ты, удумал кулаками махать! – фыркнул Комод и, оправив рубаху, окунул лентяя вновь…
      Через полчаса маленькой экзекуции Кушегар наконец утихомирился:
      – Все, вылезай, – и протянул лентяю одежду и полотенце. – И шустрее давай: обед стынет!
      Фэт поспешно выхватил тряпье из рук дворянина: есть после купания хотелось жутко.
      Однако в избе его ожидал еще один шок: в висящем у печки зеркале отражался неизвестный ему парень с коротко стриженными русыми волосами, да еще и в костюме настоящего франта – белой кружевной рубахе и черных обтягивающих штанах.
      – Во! – Кушегар показал Ровэго большой палец.
      Тот, чуть помедлив, удовлетворенно кивнул:
      – Хоть на человека стал похож – и то хлеб!
      Фэт зло скрипнул зубами: если бы не обещание, данное этим двум, он бы просто изорвал на себе позорный наряд и, отобрав у дворян магулеты, хорошенько надавал пьянчугам по голове!
      Но слово, как известно, не воробей, да и горячая каша в тарелке пахла вкусно… Так что будущий победитель турнира решил отложить расправу с обидчиками до лучших времен.
      Однако спокойно поесть ему не дали.
      Всю трапезу, которая обычно занимала пару минут, Кушегар с Ровэго учили его столовым манерам, не обращая внимание на слова Фэта о том, что, мол, «рукава и так длинные», «так больше влезет» и «отрыжка к пище необходима».
      Наконец, помучившись с полчаса, герой кашу доел и, расслабившись, потянул было длань к пиву…
      – За ручку, аккуратно!
      – Маленькими глотками!
      Не выдержав, Фэт подхватил стоявший посредине стола кувшин и под недовольные крики дворян выскочил с ним во двор. Там он во мгновение ока его осушил и разбил о голову так кстати проходившего мимо слуги.
      Выбежавшие следом Ровэго и Кушегар, вдоволь насмотревшись на счастливую рожу Фэта и не менее «довольное» лицо невезучего дворового, в один голос вздохнули и ушли в дом.
      Наверное, допивать спрятанное где-нибудь пиво, решил лентяй и потащил обиженного слугу к оставшейся после купания бадье – надо было приводить парня в чувство.
      – Сегодня – великий день, Фэт, – сказал Кушегар, разливая пиво по кружкам.
      – Чем же он так велик? – ужаснулся лентяй.
      – Тем, что сегодня мы с тобой отправляемся на турнир к Его Величеству Стронцию Барию Третьему, где решится судьба наших феодов, твоего титула и жены.
      – Э! А мой феод? – возмутился Фэт.
      – Ну, и твоего Ростисска, конечно, – нехотя «вспомнил» Комод. – Но это не столь важно. Важнее то, что ты, обычный лоботряс из деревни, сможешь на этом турнире доказать превосходство над остальными, более маститыми воинами.
      – Фига два он чего докажет, со своими манерами! – встрял в разговор Ровэго: он до сих пор не мог простить Фэту кражу того кувшина.
      – Манеры – дело наживное! – беспечно отмахнулся сэр Жруно. – Главное с этими мордоворотами турнирными справиться, а на ужине в честь моей победы я уж и без манер… обоснуюсь.
      – Слова не мальчика, но мужа! – довольно воскликнул Кушегар. – Уверенность в себе – уже полпобеды!
      – Где б еще половину взять… – сварливо пробурчал Ровэго и отвернулся к окну.
      – Там и возьмем! – не растерялся Фэт. – Правда, Кушегар?
      – Да, именно. Только запомни, Фэт: всех дворян, что приедут на турнир, следует звать на «вы» и только «сэр». Ну-ка, попробуй со мной так поздороваться!
      – Здорово, Кушегар! – не раздумывая, ляпнул Фэт.
      Комод в сердцах плюнул на пол, а Ровэго тихо захихикал.
      – Ладно, – махнул рукой Кушегар. – По дороге растолкую! Пошли к коням!
      И они пошли: сэр Жруно – бренча новой кольчугой, а Кушегар – волоча по полу заплечные мешки.
      – Вот уж на что он дворянин, а все же жадный, как сто свиней! – сетовал Фэт, смешно подпрыгивая в седле.
      – Согласен, – уныло согласился Кушегар со своего мерина. – Даже дома остался, зараза, чтобы лишнего на костюмы не тратить!
      – Чего ж с ним так сдружился?
      – У него всегда выпивки невпроворот было. Вот он и стал меня в гости звать – одному-то все не перепить, а вдвоем – глядишь, и получилось бы…
      – А, ну если только так… – задумался Фэт.
      – Ты вот чего запомни еще… Меня на «вы» не надо.
      – Не надо? – почти искренне расстроился сэр Жруно, хотя «выкать» и не собирался.
      – Я буду якобы твоим оруженосцем, – сказал Кушегар и торопливо добавил: – Но это только на людях! Так что пока свои железяки сам тащи!
      Фэт разочарованно вздохнул: он все думал, как бы избавиться от двух топоров и палаша, который болтался за спиной, то и дело больно стуча крестовиной меж лопаток. Вот бы его сплавить нерадивому Комоду, подумал лентяй. А так – только мешает.
      Но причину вроде «а он мне надоел» Кушегар не примет.
      Так что…
      – О-па! – мрачно хмыкнул барон.
      Фэт, забыв о треклятом мече, поднял глаза на стезю.
      Посреди дороги стояло нечто черное и грязное. Черного было двое, а грязного – один.
      – День добрый, господа! – поприветствовал путников замарашка. – Позвольте облегчить вашу ношу!
      – Ты что ж это, до самого Бурретауна тащить наши шмотки хочешь? – обрадовался Фэт. Он-то думал, лесные разбойники на них напали. А это, похоже, лесные носильщики!
      – Не, до столицы не потащу! – покачал головой грязный. – Хотя чего я тут излагаюсь? Живо кошельки, оружие, доспехи и коней нам!
      – Можно нескромный вопрос? – спросил Фэт, уже предполагая назревающую драку.
      – Валяй, задавай, – милостиво согласился предводитель шайки носильщиков.
      – У меня трусы кружевные, а я их очень стесняюсь. Можно, только он разденется? – Фэт ткнул пальцем в сторону Кушегара.
      – Черт с тобой, пусть старый хрыч шмотки стаскивает! – махнул рукой грязный.
      Барон, заслышав такие речи, побагровел, словно переспевший помидор, и тонко взвизгнул:
      – Да лучше сдохнуть, чем в трусах на королевский турнир являться!
      – Ну, уж это как хочешь! – усмехнулся грязный и кивнул спутникам: – Моро, Тава! Разберитесь!
      Черные согласно кивнули и, выхватив булатные сабли, пошли на путешественников.
      Кушегар, не долго думая, взялся за меч и пустил коня на разбойников.
      Фэт замер, лихорадочно соображая, чем помочь учителю: спрыгивать с мерина и бежать с палашом на обнаглевших врагов – долго: он скорее кубарем слетит, чем нормально спустится! А просто сидеть и ждать развязки – нельзя.
      И, словно следуя непонятному инстинкту, рыцарь запустил одним из топоров в главаря.
      Конечно, создатель этого оружия не думал о дураках, вроде Фэта, которым придет в голову, что кидаться им лучше, чем рубить. Но, как известно, дуракам закон не писан.
      Именно поэтому (а может, и вовсе по счастливой случайности) лентяй и попал.
      Разбойник, не издав ни звука, рухнул в пыль дороги и больше признаков жизни не подавал. Да и вестимо ли – топор на башку поймать и в живых остаться?
      Черные, словно послушные овцы, разом повернулись к поверженному «пастуху». Кушегар, уже занесший меч для удара, скривился да так и замер, ожидая, пока враги обернутся – дурацкое воспитание запрещало бить исподтишка. И не только честных противников, но даже и тех, кто ударил бы тебя самого не долго думая!
      Фэт этого не понимал. Он привык, что если кто-то – твой враг, его следует бить любыми доступными способами. На то ведь он и недруг, чтоб его колотить!
      Но Комод так и не ударил черных. А Фэт, слишком поздно спохватившись, не успел кинуть второй топор: разбойники, подобрав убитого главаря, бросились через чащу в одном им ведомом направлении.
      – Эй! А топор-то верните, гады! – крикнул Фэт обиженно. Будто ребенок, у которого карамельку забрали.
      Но злыдни не обратили на его крик никакого внимания, видимо, резонно посчитав украденное оружие достойной компенсацией за потерянного собрата.
      – У, сволочи! – Фэт погрозил чаще кулаком. – Все ж таки облегчили ношу, гады!
      – Да ладно тебе, – успокоил его Кушегар. – У тебя еще один остался!
      – Один – не два. А все, что кинул, – все мое! – огрызнулся Фэт.
      – Ты уже как Ровэго, – усмехнулся Комод. – Поехали скорее: ночь скоро, а мы до постоялого двора еще не добрались!
      И они поскакали дальше, нещадно подгоняя коней.
      Горизонт уже почти съел лакомую яичницу-солнце, когда вдалеке стали различимы контуры здания. Судя по габаритам, это либо большая корчма, либо постоялый двор.
      Встречающая путников вместо дворового мальчишки вывеска гласила:
      «Дворянская корона: все за нее».
      – Во придумали! – подивился Кушегар. – Дворянская корона, ха! Толку б с нее, если и была? Всем-то король заправляет!
      Фэт ничего не сказал, только кое-как спешился, подошел к ограде и, облокотившись на нее, лениво бросил:
      – Эй, дворовой!
      Молчание. Словно не было здесь никого живого.
      – Ты чего, оглох? – повторил Фэт погромче.
      Результат был все такой же плачевный.
      – Пошли-ка сами посмотрим! – не долго думая сэр Жруно полез через ограду и, как следовало ожидать, рухнул в пыль.
      Кушегар горестно вздохнул и поспешил за «рыцарем».
      А тот уже стучал обухом топора в дверь. Безрезультатно.
      – Плечом попробуй! – посоветовал Кушегар.
      – Точно! – обрадовался рыцарь и, разогнавшись, наддал в дверь.
      Та слетела с петель и рухнула на пол. Сэр Жруно едва сумел устоять на ногах.
      – Ну, кто там приперся? – осведомился кто-то недовольный. – Двери закрывайте, не в пещере родились!
      Фэт поднял глаза на неизвестного и замер. За единственным столиком резались в карты трое вампиров.
      Пижон, высокий брюнет в серой куртке, трико и ботинках на шнуровке, упорно смотрел в карты. Словно надеялся перековать две шестерки, семерку, десятку и пиковую даму (прямо знамение!) в более пригодную для игры комбинацию.
      Хотя бы и в стрит.
      А так – всего пара!
      Конечно, можно предположить, что у Бледного, его нынешнего оппонента, дела и того хуже – все карты разные. Но хитрая ухмылка соперника говорила намного больше предположений…
      Внезапно, когда Бледный, казалось, уже готов был крикнуть: «Вскрываемся!», входная дверь грохнула на пол.
      Соперник и его сосед разом повернулись на шум, а Пижон не долго думая вытащил из колоды валета, короля и туза, сменив шестерки и семерку. И только потом решил-таки взглянуть на неизвестного спасителя, так своевременно выбившего дверь.
      – Во дела! – только и сказал высокий светловолосый парень в кольчуге. – Гляди, Кушегар, чего тут творится!
      – Вампиры! – обрадовался спутник кольчужного, немолодой бровастый мужчина. – Ну-ка, где тут моя бутылка со святой водой…
      Вампиры, только что готовые броситься на гостей, немедля присмирели.
      – Э, мужик, – сказал Бледный. – Не надо святую воду! Говори, чего пришел, а то у нас тут партия важная!
      – Во что играем? – Кольчужный ухнул на лавку и с наслаждением прислонился к стене: видать, визиту в гостиницу предшествовал долгий и нелегкий путь. Откуда едут гости? И, что интересней, куда?
      – В покер играем, – ответил Пижон сдержанно. Он, конечно, готов расцеловать гостей в обе щеки, но сначала надо закончить с игрой. А то Бледный с братишкой могут заподозрить…
      – А! – со знанием дела кивнул парень. – И кто выигрывает?
      Вампиры, да и мужик, кольчужного сопровождающий, посмотрели на него, как на дурачка.
      – Мы выигрываем, – пожалев парня, ответил Пижон. – А проигравшие уже второй день на полу пеплом лежат.
      Кольчужный, заслышав об этом, тут же с опаской огляделся вокруг. Наверное, искал этот самый тлен. Потом осмотрел подошвы сапог и, убедившись в их чистоте, спросил:
      – А чего вы их так? Деньги отдавать не хотели?
      – Мы не на деньги играем, странник, – покачал головой Бледный. – На бессмертную жизнь!
      – На что? – удивился парень и повернул голову к спутнику.
      – Да я откуда знаю? У них и спрашивай! – проворчал бровастый, садясь на соседнюю лавку.
      Кольчужный повернул голову к сидевшим за столом кровососам и снова спросил:
      – Как это вы на бессмертную жизнь играете?
      – А вот так! – пожал плечами вампир и кивнул в сторону осинового кола, лежащего на столе ближе к краю. – Кто проигрывает, приставляем к сердцу кол, а выигравший вон тем молотком, что под столом валяется, забивает.
      – А еще говорят, что на деньги играть нехорошо! – хмыкнул кольчужный. – Вам чего, жить надоело?
      – А тебе бы за триста лет не приелось по миру бегать, кровь из людей посасывать? – усмехнулся Бледный.
      Пижон про себя тоже ухмыльнулся, только по другому поводу: вампиром он стал год назад, а до этого был обычным карточным шулером, из всей домашней утвари имевшим лишь потрепанную колоду и книгу «О вкусной и здоровой пище».
      Никто не знал, почему мошенник повсюду таскал этот праздник сытого желудка с собой. Кто-то говорил, что в ней весь секрет его выигрышей. Кто-то – что, когда нечего будет ставить, Пижон всучит победителю эту книгу. Однако на самом деле все было намного проще: томик достался шулеру в наследство от покойного батюшки-повара, успевшего поработать даже при королевском дворе – правда, только посудомойкой. На форзаце книги так и было написано: «От великого повара, который всю посуду королевскую через себя пропустил…».
      А вот что написал батюшка дальше, знал только Пижон: «… тупому лоботрясу, бабнику и паразиту, блудному сынку моему. Постскриптум: если чего приготовить соберешься – чтоб ты подавился, тварь!».
      Наверное, если бы не тот треклятый вампир, поймавший его на облюбованном под жилье чердаке, Пижон бы уже поднакопил денег и с картами завязал. Но так уж сложилось.
      И вот, с двумя ритуальными дырочками в горле он начал странствовать по миру, избегая людского общества и пытаясь найти сильного мага, способного вернуть его в человеческий облик.
      Но только спустя полгода, измучавшись в гонениях, бывший шулер сумел-таки отыскать нужного ему чародея. Им оказался Хорхиус, живущий неподалеку от Бурретауна. И как его картежник раньше проворонил? Верно говорят: ищешь по всему свету то, что под собственным носом не заметил!
      Но маг был найден!.. И это вполовину облегчало дело.
      Почему лишь вполовину? Да потому, что Хорхиус оказался большим шутником: в плату за возвращенческое заклинание велел он Пижону обыграть в карты шестерых заранее выбранных волшебником соперников. Не зная, что еще делать, шулер согласился.
      Первая же победа далась ему очень нелегко: пришлось найти в тупом племени шахтеров некоего Бородаса Зав-Итока и сыграть с ним на клочок его бороды. И все бы было намного легче, если бы Хорхиус не поставил еще два условия (причем не только в игре с Зав-Итоком, а с любым соперником)…
      Первое – играть всегда три партии (дураку понятно, что при таких раскладах для полной победы достаточно выиграть две из трех).
      Второе – любыми способами заставить соперника сыграть.
      Шахтер же Пижону попался настолько старый, что его приходилось постоянно будить и тормошить, чтобы не сорвать игру свистящим храпом…
      К моменту первой победы (состоявшейся через три дня после начала партии) у шахтеров случился праздник великого Дармоеда. На месяц Пижону пришлось забыть о картах и, посасывая кровь из поздних гуляк, размышлять о том, сколько еще придется возиться с бородатой развалюхой Зав-Итоком.
      Наконец, когда праздник подошел к концу, игра продолжилась.
      И старый хрыч выиграл ее, несмотря на то, что Пижону чуть ли ни силком пришлось впихивать ему карты.
      А в третьей, случившейся после огромного пира в честь смерти старого и воцарении нового государя Шахты (еще два месяца – коту под хвост!), Пижон все-таки одержал верх. И то – старый хрыч умер, так и не раскрывшись, после чего шулер спокойно и, главное, по правилам срезал с его бороды клок и отправился на поиски второго оппонента – временного собрата Бледного.
      Тут дело обстояло вроде бы полегче, но не все, что кажется простым, обязательно просто…
      Вампир, которого ему «заказал» Хорхиус, обитал в заброшенной гостинице «Дворянская корона». Причем не один, а с братиком и шестью дружками. Когда Пижон появился в «Короне», все они, как назло, оказались там. Поэтому сначала пришлось играть против всей честной компании.
      Однако тут удача была на стороне проверенного годами шулера. И вот, когда он остался один на один со своей «жертвой» (если не считать, конечно, психованного брата Бледного, Крейза, не игравшего в покер по завету бабушки), – такая фиговая карта! Если бы не внезапные спасители, вполне могло статься, что этот осиновый кол вбивали бы в грудь ему!
      – Чего ржешь? – резко повернулся к сопернику Бледный. – Вскрываемся! – и бросил карты на стол.
      Пижон завороженно следил за их полетом. Вначале на стол упал король. Прислонившись к нему боком, легла дама. Чуть дальше, словно показывая собственную независимость, прыгнул валет. Десятка-Девятка.
      Пижон, едва сдерживая в груди победный крик, веером развернул карты и положил их против стрита соперника.
      Бледный замер с открытым ртом, буравя пикового туза ненавидящим взглядом. Ведь именно этот туз – как символично! – лишил его жизни.
      – Ах ты, шулер… – Крейз только сейчас понял, к чему «приговорил» его брата Пижон. – Я тебя…
      – Усохни, Крейз, – остановил его Бледный. Лицо проигравшего вурдалака, и так не слишком румяное, ныне и вовсе приобрело какой-то «снежный» оттенок.
      Крейз, растерянный, заткнулся, изредка косясь на Пижона злыми глазами.
      – Чего скисли все? – подал голос кольчужный. – А, дерганный? – это он, видимо, Крейзу.
      Вампир хищно оскалился и угрожающе зашипел, словно гадюка перед броском.
      – Ты это… Не буйствуй! – Парень погрозил кровососу топором. – Сейчас как дам промеж глаз – и никакое бессмертие не поможет!
      Крейз, измерив секиру взглядом, решил, что тут уж кольчужный прав, и шипеть да корчить рожи перестал.
      А Бледный тем временем приставил к груди кол. Тот нестерпимо жег ладонь, но вампир геройски терпел.
      Знал ведь, на что шел, когда за стол этот садился! Теперь надо выполнять!
      Пижон медленно взял молоток в руки. Замер, пристально глядя на осину в руках сородича.
      – Чего ждешь? – охрипшим голосом спросил Бледный. – Давай бей, как договаривались!
      И шулер ударил.
      Кольчужный и бровастый вздрогнули – отчаянный крик умирающего вампира с треском разорвал ночную тишину. И пусть он длился лишь миг, но пробрал до самых пят.
      На месте Бледного осталась лишь небольшая кучка пепла.
      Крейз рванулся с места. Пижон едва успел откатиться в сторону: когти бешеного собрата мелькнули возле самого лица. Вскочив на ноги, шулер тут же получил удар в бок.
      Страшная боль взорвалась внутри, обожгло располосованный бок. Пижон скривился, а Крейз уже заносил лапу для нового удара…
      Перед лицом картежника блеснуло лезвие топора, и башка родича Бледного покатилась к дальней стене.
      Возле обезглавленного тела мигом оказался бровастый. Зубами выдрав из маленькой бутылочки пробку, он живо полил им шею вампира.
      Тело дернулось в предсмертной конвульсии и рассыпалось прахом. Голову в углу постигла та же участь.
      Похоже, мужик не обманывал, когда говорил о святой воде.
      Пижон опустился на лавку, прижимая ладонь к раненому боку. Боль потихоньку отступала: вампирская регенерация делала свое дело.