– Вместо участия в боях вы окажете Великобритании большую услугу, сделав открытие, о котором мечтаете. Вам поручается особое задание.

Конец января 1915 года. Разгар летнего полярного дня над морем Уэдделла. Все паруса подобраны, трехмачтовик застыл во льдах. Он немного накренился среди замерзших ледяных волн, покрытых снегом. В двухстах шагах от судна на более или менее плоской площадке две команды в унтах гоняют с радостными воплями футбольный мяч.

„Эндьюренс“ вмерз во льды 18 января 1915 года. Это слишком рано для южного полярного лета, но в холодных морях нет абсолютных климатических законов. Теперь судно медленно дрейфует в нужном юго-западном направлении. Скоро оно достигнет 77° южной широты. На борту царит бодрое настроение.

В то же время к шельфовому леднику Росса подходит „Аврора“. Она высаживает десять человек, в задачу которых входит устройство складов продовольствия для Шеклтона, идущего со стороны полюса. Скажем сразу, участь членов этой группы довольно печальна: один человек умер от цинги, два утонули, а остальные попали на Новую Зеландию лишь в 1916 году. Но вернемся на „Эндьюренс“.

Зимовка в разгар лета проходит нормально, поскольку у полярных исследователей накопился большой опыт и они имеют отличное оборудование. Шеклтон – образцовый руководитель на корабле, и его любит и уважает вся команда. Март, апрель, май, июнь. Наступает полярная ночь. Кончились футбольные матчи, походы. Началась настоящая зимовка. Она проходит успешно. Все надеются, что весной, в октябре, судно вырвется из плена.

В конце сентября Шеклтон с тревогой замечает, что „Эндьюренс“ вместе со льдами начинает дрейфовать к северу. А льды ревут, словно пробуждающийся великан. Глубины океана в полярном районе достигают 3–5 тысяч метров. Моряки „Эндьюренса“ слышат глухие удары, похожие на пушечную канонаду, затем угрожающе трещит корпус судна. Все разговоры прекращаются. Члены команды молоды, но кто из моряков не слышал о „Жаннетте“ Де-Лонга, раздавленной льдами и нашедшей могилу в Арктике тридцать шесть лет тому назад?

Сильное впечатление оставляет последняя фотография с видом тонущего судна – „Эндьюренс“ раздавлен льдами. Судно, потерявшее свой гордый вид, погружается в снега. Под снегом – лед, а подо льдом – океан. Течь от ударов льдин открылась 25 октября, а 28 октября судно затонуло в точке с координатами 69° южной широты и 51°30 западной долготы. Двадцать восемь моряков едва успели выгрузить на лед съестные припасы, собак и часть оборудования, в том числе шлюпки. Жить можно и в палатках.

Моральный дух не так уж плох: „Мы дрейфуем к северу, а значит, к лету, к долгим дням. На шлюпках мы доберемся до обитаемой земли, или нас подберут китобои. Их часто можно встретить в этих широтах“. Продолжаются научные наблюдения.

Льды дрейфуют к северу, и все считают это хорошим признаком. Но вскоре начались подвижки льдов. Долее оставаться на них было опасно. Шеклтон принимает решение:

– В трехстах километрах отсюда лежит островок Поле. Какая-никакая, а все же суша. Пойдем на шлюпках.

Вначале шлюпки пришлось тащить по льду, поскольку чистой воды не было. Наконец море очистилось. Вперед! Шеклтон находился на 63° южной широты.

Шеклтон решил, что они могут пройти дальше к северу от острова Поле. 15 апреля мини-флотилия добралась до острова Мордвинова (Элефант). Этот клочок суши из группы Южных Шетландских островов лежит на северо-востоке архипелага. Мрачное место без каких-либо признаков растительности – сплошной лед на бесплодной скале. Единственным утешением было сознание, что лед под ногами не растрескается, но на сколько времени хватит продуктов? На этой широте и в этот сезон продолжительность дня и ночи примерно равны, но светлое время становится все короче, близится зима, продовольствия маловато, а надеяться не на что. Даже если британское правительство – а в военное время у него забот по горло – пошлет спасательную экспедицию, кому придет в голову искать потерпевших кораблекрушение на затерянной среди льдов скале необитаемого острова? Поиски вначале начнутся в бухтах моря Уэдделла, а тем временем…

– Оставаться здесь нельзя, – сказал Шеклтон. – Ближайшая обитаемая земля лежит в восьмистах милях к северо-западу. Это Южная Георгия. Там почти всегда зимуют китобои. Но всем вместе нам не уйти: слишком малы шлюпки. Несколько человек отправятся вместе со мной на вельботе, а за остальными мы вернемся на китобойце.

Южная Георгия – еще одна скала. Климат там столь же суров, как и на острове Мордвинова. „Высочайшая вершина вздымается на 2840 метров над уровнем моря. В горах имеется множество ледников“. Моряки „Эндьюренса“ бросают взгляд в направлении, указанном Шеклтоном. Они смотрят на обледеневшие берега, о которые разбиваются гигантские серые волны. Острова разделяет расстояние в 800 миль, то есть полторы тысячи километров.

– Не так уж много!

Преодолеть такое расстояние на самолете – сущие пустяки. Современное судно даже в плохую погоду пройдет 800 миль без особых трудностей. Мне же хочется рассказать, в каких условиях состоялось последнее истинно океанское приключение.

Из четырех шлюпок „Эндьюренса“ три слишком малы для столь долгого плавания. Пригоден только беспалубный вельбот – 6,7 метра в длину, две небольшие мачты, два паруса. В полной тишине Шеклтон назначает пять человек, которые пойдут вместе с ним. Стоит ли им завидовать? Они уходят первыми, но дойдут ли до цели? А если не дойдут, какова будет участь остальных?

В вельбот грузится провизия, пресная вода (растопленный снег). Шеклтон берет карту, секстант, часы, компас, лаг. Вельбот покачивается на волнах в крохотной бухте, которая более или менее защищена от бурного моря. Ждать затишья? Сколько времени?

– По местам! До скорого.

Вельбот на веслах огибает мыс, затем на мачтах поднимаются паруса. Оставшиеся на берегу машут вслед уходящему суденышку.

Поль-Эмиль Виктор писал: „Невероятный подвиг“. И когда вчитываешься в повествование об этом плавании, понимаешь, что Виктор прав. В молодости я с несколькими друзьями терпел бедствие на вельботе (сломалась мачта) у банки Анфар в бухте Сены, прямо перед Гавром. В шторм банка считается гиблым местом. Я далек от мысли сравнивать наше положение с положением экипажа Шеклтона, который боролся с разъяренным морем Антарктиды. Просто мы были в таком же вельботе, и экстраполировать события не представляет особой трудности.

Вельбот – устойчивое морское судно с превосходными мореходными качествами. Двухпарусное суденышко Шеклтона взбирается по откосам водных громадин, от вида которых человека, далекого от моря, берет жуть; когда оно оказывается на гребне волны, его днище наполовину обнажается, и кажется, что вельбот вот-вот опрокинется. Но нет, корма оседает, вельбот садится на волну и скользит вниз, словно по ледяной горке. И вновь взбирается вверх. Вельбот с легкостью минует рифы – либо увлекаемый водоворотами, либо проходя над ними на гребне волны. Через некоторое время люди, сидящие в вельботе, не то чтобы успокаиваются, а просто начинают понимать, что у них есть возможность выдержать любые невзгоды.

Но на вельботе нет палубы. Водяные брызги – а то и весь гребень волны – обрушиваются внутрь, и через час все промокают насквозь. Кроме того, в течение всего путешествия, и днем и ночью, надо вычерпывать воду. Провизия подмокла – вымокшие люди едят пропитанную водой пищу. Есть и пить на этих качелях не так уж приятно, а отправление естественных нужд ставит моряков просто в опасное положение – друзьям приходится держать вас крепче крепкого, чтобы вы не выпали за борт. На звания никто внимания не обращает. „Давайте, капитан. Я держу вас“. Тогда авторитеты и уважение не страдали во время путешествий.

День сменяется ночью, которая больше похожа на ревущий черный хаос. Люди по очереди вычерпывают воду и спят. Человек обладает удивительной приспособляемостью. После трех-четырех бессонных ночей, проведенных в тревоге, разбитые от усталости люди иногда бросают вычерпывать воду, ложатся на дно и в насквозь мокрых одеждах, прижимаясь друг к другу, чтобы сохранить малейшую частицу тепла, забываются в крепчайшем сне. От ярости стихий они словно тупеют – мысль становится тяжелой и неповоротливой; лишь брезжит сознание, что ты еще жив, а шлюпка идет в нужном направлении. Думаю, что каждый моряк возносит тайные молитвы, которые уносит яростный ветер.

Шеклтон спит меньше других, вернее, почти совсем не спит. В его повествовании об этом плавании („Юг, история последней экспедиции Шеклтона“) мало подробностей о том, как ему удалось сохранить правильное направление. В редкие минуты просветления он сумел провести астрономические наблюдения и рассчитать свое местонахождение. Вельбот прошел по прямой от острова Мордвинова до западной оконечности Южной Георгии. И наконец продрогшие моряки увидели на горизонте заснеженную вершину.

Их взорам открылся заледенелый пустынный берег, ничем не отличающийся от берега острова Мордвинова. Но в здешних водах резвились тюлени.

– Грютвикен лежит на противоположной стороне острова, – сказал Шеклтон. – Именно там стоят китобои. Но сначала следует отдохнуть.

До Грютвикена еще 250 километров. Вооружившись палками и ножами, они спешат к лежбищу тюленей. Им удается убить и нескольких не умеющих летать птенцов альбатросов. Не знаю, смогли ли они разжечь огонь или съели мясо сырым; вряд ли можно проявлять привередливость в условиях ледяного ада. Они отъедались пять суток. Иногда их лица ласкало бледное антарктическое солнце.

Шеклтон четко знал свои обязанности.

– Вначале пойдем на вельботе к востоку. А когда минуем самую высокую часть острова, перейдем через горы прямо к Грютвикену.

Морское путешествие длилось еще несколько дней. Затем вельбот вытащили на сушу, перевернули и спрятали под ним морские снасти. Пользоваться им, может, и не придется, но кто знает? Я уже говорил, что в горах Южной Георгии много ледников, а идти по ним без специального снаряжения неудобно. Но разве трудности могут остановить людей Шеклтона? Когда они увидели Грютвикен с его темными хижинами, дымами, грубоватыми парусниками на серой воде, им показалось, что они попали в рай. Норвежцы встретили их радостно, и в честь удачного завершения похода было выпито немало водки.

Но на острове Мордвинова ждали двадцать два человека с запасом провизии всего на несколько недель. Любой капитан был готов отправиться на выручку. Через сутки в жестокое море вышел парусник.

– Море не жестоко, – говорил мне Марк Линский, один из самых отважных и умелых яхтсменов дальнего плавания. – Оно просто безразлично. Оно игнорирует человека, который на его безбрежной поверхности выглядит крохотной, ничтожной букашкой. Нулем.

Шеклтон, сидя в дозорной бочке парусника, с тоской ощущал это космическое безразличие моря. Во время своего перехода он и его моряки использовали все свои морские знания, силы, терпение, мужество. Счастливое завершение экспедиции было близко, но холодное море в который раз сказало нет.

Наступила антарктическая зима. Море начало замерзать, окружая парусник льдами. Идти дальше было невозможно.

– Надо поворачивать назад, – сказал Шеклтон.

Поворот назад вовсе не означает отказа от борьбы. Норвежский капитан тут же принял разработанный Шеклтоном план – идти за помощью в Пунта-Аренас в Магеллановом проливе.

– Я знаю, что у них есть буксир. На всех парах и с помощью Бога мы доберемся до острова Мордвинова по полыньям.

Пунта-Аренас. В 1915 году в городке насчитывалось 20 тысяч жителей. Это самый южный, а следовательно, и самый скучный город Американского континента. Рыбная ловля и консервирование мяса. Дым и туман расходятся лишь тогда, когда ледяной ветер врывается в узкий коридор Магелланова пролива. Двое суток Шеклтон не отходит от телеграфа. Чилийское правительство выделяет для спасателей крупный буксир.

Потерпевшие кораблекрушение, намерзшиеся и наголодавшиеся на острове Мордвинова надежды не потеряли. Они знали: капитан не бросил их на произвол судьбы. И были уверены, что он не погиб: его знания, энергия, силы говорили за него. Он всегда знал, что делал, и уже не раз избавил их от смерти в этой экспедиции; для них он был сверхчеловеком. Шеклтон должен прийти за ними даже во тьме антарктической ночи – они верили в него, как в Бога. И когда на горизонте над серым, усеянным айсбергами морем (это было 30 августа 1916 года) показался дым, они поняли, что не обманулись в своих ожиданиях.

Я уже говорил, что Шеклтон опубликовал свой рассказ „Юг, история последнего путешествия Шеклтона“ в 1919 году. Решил ли он отказаться от новых путешествий, или у него появилось предчувствие? В сентябре 1921 года он уходит из Англии на борту „Квеста“ и снова берет курс на юг, в Антарктиду. Он отдает якорь в порту китобоев Грютвикен (Южная Георгия), куда добирался в прошлый раз на вельботе. И там скоропостижно умирает в возрасте сорока восьми лет. Хотя холодные моря и убивают, но влекут они к себе не меньше других.

Примечания