Заплатив шоферу, Дел Бакстер закинул на спину рюкзак и направился следом за Скайтом, ищущим ангар с литерой «Л». Они шли вдоль длинного ряда высоких, полукруглых металлических сооружений, выходящих воротами на бетонную площадку космодрома. В основном это была база спортивных. машин. В открытых створках некоторых ангаров виднелись яркие обтекаемые корпуса гоночных болидов, вокруг которых суетились механики. Мимо проезжали автокары, нагруженные различными деталями и узлами космических двигателей. Шла интенсивная подготовка к предстоящим соревнованиям.

Дел Бакстер уже успел устать, шагая под палящим солнцем с тяжелым рюкзаком за плечами, когда наконец они с Уорнером заметили на ржавой поверхности последнего ангара большую белую литеру «Л». Воспрянув духом, друзья направились в его направлении и вскоре вошли через открытые ворота в тень высокого сводчатого зала. Часть его занимал ряд из пяти остроносых гоночных звездолетов, а другая часть была завалена запасными частями и искореженными конструкциями. Громко играло радио. Двое рабочих в замасленных комбинезонах с помощью кувалды и зубила что-то чинили в подвешенном на цепях к балочному крану генераторе высоких энергий. Грохот от их ударов эхом катился под потолком.

Скайт подошел поближе к рабочим и громко спросил:

— Где Сумасшедший Бил?

Один из механиков, не глядя на Скайта, махнул рукой в дальний конец, где стоял последний из звездолетов. Скайт Уорнер и Дел Бакстер двинулись в указанном направлении.

Звездолет был похож на гигантский приплюснутый артиллерийский снаряд с небольшими вертикальными треугольными крыльями по бокам. Покоился он на трех убирающихся опорах. Размеры корабля не превышали двенадцати метров в длину и шести метров в ширину. На его ярко-красном корпусе был нарисован голубой зигзаг молнии. В кормовой части находился люк, а его открытая вниз крышка одновременно являлась и трапом.

Не поднимаясь внутрь, Скайт окликнул:

— Сумасшедший Бил здесь?

Через секунду из отверстия люка показалась чумазая, с растрепанными рыжими волосами девичья мордашка. Ее живые зеленые глаза уставились на пришедших.

— Сумасшедший Бил — это я. А вы от Августа Черницки?

— Да, — ошарашенно произнес Скайт Уорнер, изумленно глядя на одного из лучших гонщиков «Небесных молний».

— К старту все готово, — сказало чумазое личико и, заметив изумление пришедших, весело улыбнулось: — Сумасшедший Бил — это мой псевдоним, на самом деле меня зовут Джеки Профинтэр. Я сейчас схожу приведу себя в порядок, и можно будет отправляться.

С этими словами Сумасшедший Бил спустилась по трапу. Она была одета в гигантского размера серый рабочий комбинезон, похожий на одеяние монаха, в чьих складках растворялась ее маленькая фигура, и белые кеды. Ростом она оказалась по грудь Делу и Скайту. Когда Джеки Профинтэр проходила мимо, Скайта обдало запахом старого машинного масла и горелой изоляции.

— Не подскажете, где тут можно позвонить? — торопливо спросил он.

— Вон там, — показала Джеки черным от смазки пальцем на стену ангара, где висел ящик телефонного аппарата.

Скайт и Дел Бакстер молча подошли к телефону. И только когда Скайт Уорнер стал набирать номер офиса клуба «Небесные молнии», Дел произнес:

— И эта девчонка — лучший гонщик? Мне кажется, друг, что нас круто надули. Я лучше сам поведу гоночный болид, чем доверюсь ребенку.

А тем временем Скайт Уорнер с сумрачным видом слушал длинные гудки в телефонной трубке. На том конце провода, в пустом кабинете Августа Черницки, одиноко надрывался телефон, а его хозяин в это время спешил к ближайшему вокзалу, прихватив с собой не только деньги, полученные от Скайта с Делом, но и скудную кассу клуба.

Пошел двадцатый гудок, когда кто-то поднял трубку, и Скайт Уорнер услышал недовольный голос пожилого человека:

— Ну кто тут трезвонит?

— Августа Черницки можно позвать к телефону? — как можно вежливее попросил Скайт.

— Нет его.

Пока Скайт обдумывал, что предпринять, человек на другом конце провода спросил:

— А вы случайно не Сумасшедший Бил? Вам тут записка.

— Да, это я, — соврал Скайт. — Прочтите, пожалуйста.

Зашуршала бумага.

— «Бил, дорогушечка»… — последовала пауза. — Да, тут так и написано: «дорогушечка». «Я исчезаю. Оставляю клуб тебе — ты этого так хотела…» Да, тут так и написано: «Ты этого так хотела». «Печать в сейфе. Ключ и долговые расписки в столе. Счастливо оставаться. Август». Если вы что-либо поняли, то это все.

— Спасибо, я все понял, — упавшим голосом ответил Скайт и уже собрался было повесить трубку, как разговаривавший с ним человек опередил его и поинтересовался:

— Теперь за аренду кабинета платить будете вы?

— Да, я, — чтобы отвязаться и закончить разговор, сказал Скайт.

Но человек не отпускал его.

— Тогда я хочу, чтобы вы заплатили сегодня. Я не получал арендной платы уже три месяца. Если вы не заплатите, мне придется принимать жесткие меры.

— Хорошо, — равнодушно согласился Скайт и повесил трубку.

— Ну? — спросил его Дел, во время разговора стоявший рядом и старавшийся что-либо разобрать.

— Этот Август оказался приличной сволочью. Мы потеряли свои деньги.

— Что будем делать, друг?

— Что? — переспросил Уорнер и сам ответил: — Лететь с Сумасшедшим Билом. Ничего другого не остается.

— А вот и я, — раздался знакомый голосок. Перед ними стояла женщина в обтягивающем ее фигуру красном комбинезоне гонщика-спортсмена. Скайт Уорнер не сразу смог оторвать взгляд от высокой, упругой груди, на которой мерцал синим огоньком зигзаг молнии. Воздух вокруг наполнился возбуждающим ароматом духов. Гадкий утенок в один миг превратился в симпатичную, обаятельную и очень сексуальную женщину.

— Куда мы направляемся, господа? — весело улыбаясь, поинтересовалась Джеки Профинтэр.

— На планету Блаусен, — ответил Скайт Уорнер. С лица Джеки моментально сошла вся беззаботность и веселость.

— Туда полеты запрещены. Я отказываюсь лететь. О чем только думал Август, когда говорил с вами.

— Если вы отказываетесь, то попрошу вернуть нам деньги, которые мы уже заплатили. У нас есть расписка, заверенная печатью вашего клуба, в которой черным по белому написано, что ваш клуб получил от нас сто тысяч кредитов в качестве платы за аренду одного из гоночных кораблей. — Скайт старался говорить как можно жестче и резче, хотя делал он это скрепя сердце. Джеки не была виновата в том, что они с Делом проворонили свои деньги. — Если вы нам не вернете эти деньги, — продолжал Скайт суровым голосом, — то ваша шарашка пойдет с молотка. А вас, дамочка, посадят в тюрьму за неуплату долгов.

Джеки слушала все это с изумлением, но от последних слов вспылила, возмущенно топнув ножкой:

— Ах вы, гнусные контрабандисты! Пошли вон отсюда! Много вас таких приходит! Назвать наш клуб шарашкой!

Реакция оказалась не та, на которую рассчитывал Скайт Уорнер. Пожалуй, теперь ни о каких переговорах не могло быть и речи. А Джеки Профинтэр все наступала на них:

— Я вам покажу «дамочка»! Наркоманы! Боб, Майкл! — позвала она рабочих, переставших возиться с генератором на время этой сцены и с любопытством следивших за скандалом. — Вышвырните этих хулиганов отсюда.

Но Боб и Майкл, сделав вид, что не расслышали ее слов, скрылись за глыбу генератора, висевшего на цепях. И было видно лишь, как они переминаются с ноги на ногу за его корпусом. Махнув на рабочих рукой, Джеки хотела уже сама осуществить задуманное, но Уорнер опередил ее, остановив жестом руки.

— Мы сами уходим. Но если вы до сегодняшнего вечера перемените свое решение и согласитесь переправить нас на Блаусен, то сверх ста тысяч, которые мы заплатили Августу, вы получите от нас еще пятьдесят.

— Сегодня вам вернут ваши сто тысяч, и на этом наше знакомство закончится, — ответила Джеки Профинтэр.

Скайт Уорнер и Дел Бакстер направились к выходу. Но прежде чем покинуть ангар, Скайт, повернувшись к Джеки, сказал:

— Жизнь — сплошной компромисс. Если вы согласитесь, то не только поможете нам спасти человека, но получите так необходимые вам деньги. Подумайте над этим. А найти нас можно будет в баре «Падающая звезда».

Наступил вечер. На улице зажигались вечерние огни. Запестрели неоновые вывески. Среди всевозможных мигающих ламп и пульсирующих экранов загорелась яркими красными буквами вывеска бара «Падающая звезда». В этот час в его помещении было многолюдно. Джо суетился за стойкой, а помощники обслуживали клиентов в зале. Публика веселилась и отдыхала. Играла музыка. Звенели бокалы. Только Дел Бакстер и Скайт Уорнер угрюмо сидели за стойкой, молча потягивая неизменное пиво. День закончился, а Джеки Профинтэр не появилась. Может, действительно расчет Скайта не оправдается и ей удастся достать деньги. А вдруг она поступит так же, как Август. Тогда вообще все пропало. Нанять другой спортивный звездолет не представлялось никакой возможности, а лететь на грузовике — все равно что лезть самому в петлю. Завтра они с Делом Бакстером, по условиям договора, должны приступать к работе. Если же опасения подтвердятся, то им нужно будет исчезнуть из города. И, кроме этого, они потеряют доверие клиентов и свою репутацию честных людей.

В пепельнице тлела очередная сигарета. Часы показывали половину второго ночи. Народ стал постепенно расходиться. Скайт потерял всякую надежду, как вдруг появилась Джеки Профинтэр. Она сразу заметила Скайта с Делом и направилась в их сторону. На ее бледном лице лежала печать усталости и обреченности.

— Я согласна, — произнесла она, машинально поправляя свои растрепанные волосы.

По ее внешнему виду и настроению можно было догадаться, что сюда она пришла не по доброй воле.

— Может, что-нибудь выпьешь? — спросил Скайт, переходя на ты. Что-нибудь покрепче, — грустно ответила она.

— Джо! Налей девушке джин.

Джо, плеснув в стакан огненной жидкости, пододвинул его Джеки.

— Завтра, а точнее — уже сегодня, в десять часов встречаемся у тебя в ангаре «Небесных молний». У машины к этому времени должен быть заправлен полный бак, а двигатель — работать как часы — от этого зависит наша жизнь. И не переживай так, а то; на тебя жалко смотреть. Закон мы не нарушаем, наоборот, мы летим спасти человека от гибели.

— Я не из-за предстоящего полета переживаю, — тихо сказала Джеки и залпом выпила джин. Бледность моментально сошла с ее лица, а в зеленых глазах с длинными, пушистыми ресницами заблестели слезинки. — Я, пожалуй, пойду, — чуть охрипшим голосом произнесла Джеки. И уже было собралась направиться к выходу, но в последнюю секунду замялась и спросила: — А я получу обещанные пятьдесят тысяч кредитов?

— Получишь, — заверил Скайт Уорнер.

— Спасибо, — поблагодарила Джеки и пошла прочь.

— Может, тебя проводить? — предложил Дел Бакстер.

— Не надо. Я возьму такси.

Когда она вышла на улицу, Дел с наслаждением затянулся сигаретой.

— Вот все и решилось. Правда, компаньон наш что-то скис.

— Немудрено, — отозвался Скайт.

Можно было догадаться, отчего в веселой, бойкой и жизнерадостной девчонке за один день произошли такие перемены. Сегодня она получила жестокий урок. Август Черницки — человек, которому она доверяла, — промотал и растратил все деньги, привел клуб перед самыми ответственными соревнованиями к полному банкротству. И в завершение бросил ее одну на расправу многочисленным кредиторам. В этот день она поняла, что нельзя жить одними мечтами, что нужно спуститься с небес на землю. Катастрофическое положение дел в клубе могла спасти только победа на предстоящих гонках «Золотое кольцо галактики», но для участия в них необходим взнос — это и привело Джеки Профинтэр в бар «Падающая звезда».

— Еще по глоточку? — предложил Джо.

— Спасибо, но нам завтра нужно быть в форме, — отказались Скайт Уорнер и Дел Бакстер.

И, попрощавшись, они оставили Джо в его уютном, ставшем для них родным баре заниматься припозднившимися посетителями.

Ровно в десять часов, как было условлено, Скайт с Делом Бакстером подлетели на таксофлайере к ангару спортивных болидов. Еще сверху они заметили красный звездолет с голубым зигзагом молнии, стоявший на бетонной площадке. Приземлившись рядом и вытащив снаряжение, они отпустили флайер.

В отличие от вчерашнего дня сегодня было пасмурно и безветренно. Постепенно из низко ползущих серых туч стал накрапывать дождик. В открытом прямоугольном люке корабля появилась Джеки Профинтэр, как и в прошлый раз, одетая в красный комбинезон, и, как и в прошлый раз, Скайт отметил про себя, что у нее прелестная фигура.

— Звездолет к старту готов. Можно отправляться, — сказала она.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнул Скайт Уорнер. — Включай двигатель, мы сейчас.

Скайт и Дел присели на трап космического корабля. Дел достал пачку сигарет. Не говоря ни слова, они закурили. Это было что-то вроде ритуала перед предстоящим полетом. Когда появилась эта традиция, никто не знал. Просто в такие минуты посидеть и молча выкурить сигарету требовало состояние души. За те короткие мгновения, пока тлел красный огонек, каждый мог вспомнить прошлое и подумать о будущем, которого могло и не быть.

— Дождь усилился, — прервал молчание Дел Бакстер.

— Дождь в дорогу — хорошая примета, — сказал Скайт Уорнер.

Бросив окурки, они поднялись и прошли внутрь звездолета. После тесного двухметрового тамбура-прохода, являющегося одновременно и шлюзовой камерой, приятели попали в рубку управления кораблем. Салон такси показался им просторнее этого помещения. Высотой рубка была метра полтора, а три кресла: пилота, штурмана и техника — располагались так близко друг к другу, что напоминали диван для трех человек. Остальное свободное пространство было заполнено приборами и датчиками.

Джеки сидела посередине и изучала цветные диаграммы на мониторах. Дел Бакстер с трудом уселся слева от нее. Тем временем Скайт, закрепив снаряжение в тамбуре, стал протискиваться следом. Когда все были на местах, Уорнер сказал:

— Теперь, Джеки, все зависит от тебя. Тебе придется, как в гонках, выйти из гиперпространства как можно ближе к планете Блаусен и на максимально возможной скорости скрыться в ее атмосфере. Иначе нас успеют перехватить макросские истребители. Затем домчаться до города Хейлс. Там уже предстоит потрудиться нам с Делом. Я прав? — спросил Скайт и хотел посмотреть на Дела, но из-за высокой груди Джеки он не смог разглядеть друга.

— Прав как никогда, — отозвался с той стороны этого препятствия Дел Бакстер.

— Тогда — поехали.

Медленно закрылся входной люк. Убрались в корпус звездолета телескопические опоры. Корабль на мгновение повис в воздухе на гравитационной подушке, как большой воздушный шар, после чего с ревом молниеносно исчез в низких серых тучах. Вдали громыхнуло: то ли кто-то перешел звуковой барьер, то ли над Плобитауном начиналась гроза.

Красный гоночный звездолет выскочил из гиперпространства в такой близости от планеты Блаусен, что истребители оцепления не смогли предпринять никаких действий. Их пилотам оставалось лишь безучастно проследить, как маленькая точка летательного аппарата на экранах радаров стремительно исчезает в плотных слоях атмосферы.

Планета Блаусен гигантским сине-зеленым шаром материализовалась на секунду на совершенно черном экране переднего обзора и, раздувшись на глазах до неимоверных размеров, закрыла собой все видимое пространство. Звездолет тряхнуло, корпус мелко завибрировал, стрелки индикаторов на приборной панели лихорадочно запрыгали из стороны в сторону. Указатель скорости быстро пополз вниз. Пронзив насквозь небольшое белое облако, гоночный корабль, управляемый Джеки Профинтэр, помчался к городу Хейлсу.

Джеки вела звездолет над побережьем, и так как Хейлс находился на берегу моря, то проскочить мимо города было невозможно. После непродолжительного полета в атмосфере на горизонте заблестели зеркальные фасады высотных зданий. Корабль стремительно приближался к цели своего полета. Вскоре стало возможным рассмотреть черные клубы дыма от пожаров, поднимавшиеся над городом.

Хейлс считался небольшим городом, рассчитанным на три миллиона жителей, большая часть из которых были медиками и обслуживали десятки первоклассных больниц и санаториев. Этот город был центром медицинской науки и техники. Прекрасный климат, море и лечебные источники манили сюда поправить пошатнувшееся от излишеств и сладкой жизни здоровье богачей со всего космоса. Дорогие отели, ослепительно белые корпуса лечебниц, улицы, утопающие в зелени пальм и эвкалиптов, — вот что представлял из себя в недавнем прошлом город Хейлс. Что же представляет он теперь? На этот вопрос Скайт с Делом должны были получить ответ через несколько минут.

Гоночный звездолет, сделав крутой вираж, завис на высоте полуметра над плоской крышей главного медицинского центра, одного из самых высоких зданий, большой белой башней возвышавшегося в центре города. Из открывшегося люка на крышу спрыгнул Скайт Уорнер с каренфайером в руках. Осмотревшись по сторонам, он сделал знак рукой, и следом за ним, держа такой же каренфайер, спрыгнул Дел Бакстер. Из звездолета показалась рыжая головка Джеки.

— Так когда мне прилетать за вами?

— Жди сигнала по рации. Но учти, если мы при выходе на связь будем называть тебя по имени, бросай нас и уматывай с этой планеты. Только если позывные будут «Сумасшедший Бил» — тогда заберешь нас. Ясно?

— Хорошо! Счастливо!

Джеки исчезла внутри звездолета. Через мгновение закрылась дверь люка, и машина с ревом, в котором слышались сила и мощь спортивного двигателя, помчалась прочь.

По плану Скайта, Джеки должна была отвести звездолет за город и ждать в безопасном месте условленный сигнал. Это следовало сделать, чтобы не потерять звездолет, а значит, и единственную возможность покинуть планету.

По мере того как слабел рев удаляющегося космического корабля, стали проявляться, подобно изображению на пленке, звуки чужого города. Но это были не сигналы машин, не гул толпы, не тот равномерный шум, который издает нормальный город. Эти звуки принадлежали больному-городу. Где-то на окраине со стороны гор с перерывом в полминуты стреляла крупнокалиберная гаубица. И после ее выстрела доносился грохот далекого взрыва. Как волки, выли сирены, в воздухе что-то потрескивало и шевелилось, словно в догорающем костре. Даже на высоту тридцатого этажа, где стояли Скайт с Делом, ветер доносил запахи пожаров, дымы от которых подымались со всех сторон.

Окинув взглядом открывшуюся с высоты здания панораму, Скайт Уорнер перекинул ремень каренфайера через плечо, поправил кобуру бластера и, вдохнув полной грудью воздух чужого города, чужой планеты, чужого мира, направился к площадке подъемника.

— За работу, друг!

Дел Бакстер засунул небольшую рацию, похожую на радиотелефон, во внутренний карман куртки, по весил на шею свой блестящий сталью каренфайер и пошел следом.

— За благородную работу, друг!

Подъемник представлял собой восьмиметровую квадратную площадку, с помощью которой перемещали каталки с больными, транспортировавшиеся по воздуху. Скайт нажал ногой на педаль, и площадка опустила их с Делом на один этаж вниз. Там друзья пересели в лифт и уже на нем продолжили свой путь.

— Обычно управленческие отделы располагают на средних этажах больниц, сказал Скайт, нажимая кнопку пятнадцатого этажа.

— Для чего?

— Оттуда одинаково добираться как до пациента на первом, так и до пациента на последнем этаже.

— Железная логика, — усмехнулся Дел Бакстер, когда двери лифта разъехались в стороны, открывая перед ними широкий, просторный коридор пятнадцатого этажа.

Пахло чем-то кислым и приторным. Было тихо и безлюдно. Стараясь сильно не топать своими тяжелыми ботинками, приятели пошли вдоль дверей из матового стекла в больничные палаты.

— Давай здесь посмотрим, — предложил Скайт, останавливаясь перед одной из дверей.

Осторожно толкнув ручку, он вошел внутрь. В нос ударил противный сладковатый запах. Просторная белая комната с большим окном, занавешенным белыми занавесками в розовых цветочках, была занята шестью койками, четыре из которых пустовали, а на койке у окна лежал полностью забинтованный, как мумия, человек. Сквозь бинты проступали ярко-красные пятна крови. Услышав, что кто-то пришел, он зашевелился и стал издавать скулящие звуки. Скайт повернулся и тут заметил еще одного, которого до этого момента скрывала открытая входная дверь. Он был с ног до головы накрыт белой простыней и не шевелился. Из его угла и исходил этот тошнотворный запах разложения. Комок подкатил к горлу, и Скайт побыстрее выскочил в коридор.

— Кажется, мы ошиблись этажом.

— Куда же подевался персонал? Спросить не у кого! — оглядываясь по сторонам, возмутился Дел Бакстер.

И тут, словно услышав его, открылась дверь в соседнюю палату, и оттуда вышел высокий худощавый мужчина в белом халате с судном в руках. На его осунувшемся лице выразилось удивление, когда он увидел перед собой двух джентльменов, одетых не по больничному, да еще с мощными каренфайерами в руках.

— Что вам угодно? — спросил он.

— Мы ищем человека, находящегося на излечении в одной из больниц вашего города. Его родственники заплатили нам, чтобы мы вывезли его с Блаусена и доставили домой, — ответил Скайт Уорнер, — но мы не знаем, в какой именно больнице он находится, и решили узнать это в вашем центре. У вас ведь хранится информация обо всех пациентах городских клиник?

Мужчина задумчиво выслушал Скайта и кивнул головой.

— Да, у нас общий банк данных зарегистрированных пациентов, и если вы знаете, как его зовут, то наверняка найдете. И дай вам бог, чтобы все у вас получилось пусть даже за деньги, но вы все же спасаете человеку жизнь. Наш город, да, наверно, и вся планета обречены, и не только в результате бомбежек, эпидемий, а в первую очередь из-за вырождения души человеческой. Я за это время здесь на многое насмотрелся. Врачи — мои коллеги, солдаты милосердия — и те бросили тяжелобольных пациентов на произвол судьбы, занялись мародерством и всеми правдами и неправдами покинули планету. Сейчас на весь наш центр всего три врача, которые одновременно и сиделки, и медсестры…

По-видимому, доктор собирался еще долго жаловаться на постигшее планету Блаусен горе, но Скайт вежливо перевел тему разговора в нужное ему русло:

— Да, вам тяжело приходится. И, наверное, в регистратуре никого нет, кто бы помог нам отыскать ту больницу, где сейчас находится нуждающийся в нашей помощи пациент.

— Совершенно верно. Но если — вы умеете обращаться с компьютером, то сами сможете его легко отыскать.

— Хорошо. Мы так и поступим, — довольно произнес Скайт Уорнер. — А где находится регистратура?

— На втором этаже. От лифта прямо по коридору.

— Большое вам спасибо. Вы храбрый и мужественный человек, док, — и после этих слов друзья направились к лифту.

Последние слова незнакомцев затронули самые тонкие струны в душе доктора. Он преобразился, перестал сутулиться, и его уставшие, ввалившиеся от бессонных ночей глаза заблестели с новой энергией.

— Минутку! — крикнул он вслед удалявшимся Скайту и Делу.

— Да? — Друзья остановились.

— Если вы пойдете в город, то будьте осторожны — у нас эпидемия страшной болезни. Она передается через непосредственный контакт с зараженный, Ее первичные признаки — красные пятна на шее и лице, которые сам больной сначала не замечает. Но потом они превращаются в язвы, а затем поражается мозг человека. Все это происходит в течение нескольких часов. Исход один — смерть. Будьте предельно осторожны и лучше избегайте контактов с людьми.

— Еще раз спасибо, доктор. — И Скайт с Делом вошли в лифт.

Вот уже полчаса, как они протирали штаны в регистратуре медицинского центра. Компьютер выдавал длинные столбцы фамилий, но Монгуса Фула среди них не было. Скайт приступил к четвертому списку пациентов госпиталя святой мученицы Авдотьи, а Дел Бакстер, развалившись в соседнем кресле и закинув ноги на стол, курил сигарету, изредка справляясь, как идут дела. Но тут его внимание привлек приближающийся рокот вертолета, проникший через толстое оконное стекло. Дел Бакстер поднялся и подошел к окну. В синем небе, через которое стелились черные клубы дыма, летел вертолет, и он направлялся в их сторону.

Моисей Хац, на вид грузный и неповоротливый человек, сидел в кабине рядом со своим подчиненным Вульфом — пилотом полицейского вертолета. Хац был комиссаром полиции города Хейлса, и он был хорошим комиссаром. При нем прекратились кровавые стычки за передел черного рынка между торговцами внутренними человеческими органами, он загнал уличную проституцию с улиц в фешенебельные публичные дома. И еще много было того, что произошло при его правлении. Как-никак, а он прослужил на посту комиссара аж десять лет. Недаром в преступном мире Хац получил кличку Лис. Ни смена правительства, ни смерть мэра не отразились на его карьере. А то, что он берет взятки, так это все разговоры, свидетель-журналист исчез, и исчез навсегда. Моисей Хац знал это лучше всех.

Единственной и роковой ошибкой комиссара было то, что он не убрался с этой планеты, когда началась война. Перемудрил в надежде урвать на обстоятельствах солидный куш. И вот Лис пойман в собственной норе, но он вырвется отсюда, во что бы то ни стало вырвется.

— Эй, Лис, — раздался сзади голос, — долго нам еще трястись в твоем дерьмовозе так па уголовном жаргоне назывались полицейские геликоптеры?

Хац повернулся к говорившему.

— На этот раз здесь действительно полно дерьма. В салоне вертолета сидели еще шесть человек, с которыми Хаца свела судьба. Всех их он знал по прежней работе. Грязного коротышку с засаленными волосами по кличке Вшивый он сажал семь раз. А здоровяк с бритой головой и безобразно накачанными мышцами, выпирающими из-под зеленой майки, по кличке Фугас и его друг Нукак до сих пор считаются в розыске. Посреди них выделялся голубой мундир вневедомственной охраны капрала Леона. С капралом до недавнего времени Хац был знаком меньше всего. Задавший же вопрос человек со своим компаньоном комиссару были известны лучше всех.

Главарь самой жестокой банды города «Адские братья» Черный Аббат и его правая рука — Кривой Ларри, получивший свою кличку из-за изуродованного лица, на котором остался лишь один правый глаз. Они оба ожидали в городской тюрьме исполнения смертного приговора, когда началось наступление войск Штиха на Блаусен и город захлестнула анархия. Именно тогда, в тюрьме, в камере смертников, Моисей Хац заключил с ними дьявольский договор.

В памяти комиссара всплыл тот солнечный воскресный день, когда он позвонил в двери дома мэра города, своего хорошего знакомого. Моисей Хац раньше часто бывал у мэра в гостях, и его здесь хорошо знали. Сынишка мэра Джони называл комиссара дядей и очень любил играть с его полицейским значком, а двум сестренкам-двойняшкам Лоле и Лине нравилось, когда дядя Хац рассказывал полицейские истории. Он часто их рассказывал вечерами, сидя за чашкой чая, и, хотя все сюжеты были очень похожи на сценарии сериалов, идущих по телевизору, слушали его затаив дыхание. Поэтому когда в тот воскресный день он позвонил, то ему сразу открыли дверь.

Дворецкий Жан так и не понял, что произошло, когда удавка стянула его горло. Лицо его побагровело, из открытого рта вывалился синий язык, и добродушный преданный Жан медленно опустился на пол возле открытых дверей, где он провел большую часть своей жизни. Аббат с кривой усмешкой скрутил удавку и положил ее в кармашек своей жилетки. Путь был свободен. Банда проникла в дом. Хац не хотел смотреть, что будут делать Аббат и его люди. Он закрыл дверь и остался возле тела Жана. Холодный пот заструился под мышками, проступив темными пятнами на белой рубашке. Сверху раздались женские крики и шум падающих стульев. Потом Хац услышал вопль: он прозвучал зловеще тихо, но Хацу показалось, что он слышит его целую вечность, пока тот не прервался булькающими звуками. Озноб побежал по телу комиссара — это был крик мэра. И тут он услышал Аббата:

— Хац, иди сюда…

От этого голоса веяло могильным холодом и дыханием смерти. Все существо Хаца воспротивилось, он захотел бросить все и бежать прочь, как можно дальше от этого места, от этого голоса. Но этот голос!

— Хац, иди сюда… — Он манил к себе, притягивал, подчинял, и Хац с ужасом осознал, что он уже поднялся по лестнице и направляется в гостиную.

Тела мэра и его жены лежали вместе посреди комнаты в алой луже крови. У них были перерезаны горла.

Рядом стояли Аббат и Кривой Ларри, державший за волосы маленького Джони. Мальчик стоял на коленях, его руки плетьми повисли вниз, а бледное лицо в слезах и ссадинах было перекошено страхом. Из спальни доносились приглушенные стоны девочек и смех Вшивого.

— Хац, иди сюда, — приказал Аббат, глядя неподвижным взглядом в глаза комиссара.

Когда Хац приблизился, Аббат произнес:

— Сделай это. — И Моисей Хац ощутил в своей ладони теплую и липкую рукоятку ножа.

Вспоминая то, что он сделал, Хац содрогнулся. Кровь Джони брызнула ему на руки, запачкав рукава белой рубашки. А лицо Аббата исказила изуверская усмешка.

— Теперь ты наш, — прошипел в ушах Хаца его голос и через короткую паузу добавил: — брат. Вертолет тряхнуло при посадке, и Моисей Хац вернулся к реальности.

— Что расселись, свиньи? Доктор позвонил двадцать минут назад. Живо в медцентр!

Но никто не тронулся со своего места.

— Полегче с оборотами, Лис, — промолвил Аббат. — Мои люди не привыкли к такому обращению.

— Где ты видишь людей, Аббат? Сплошное дерьмо!

— Не забывай, комиссар, что ты один из нас… — прошипел Аббат в самое ухо Хаца и уже громко, обращаясь к остальным:

— Вам что, повторять надо? Живо на улицу, дерьмо собачье!

После этого окрика все зашевелились. Первым, бросив злобный взгляд на Вульфа, который всегда в таких ситуациях оставался в вертолете, на полотно дороги спрыгнул Вшивый. Воровато оглядываясь по сторонам и семеня ногами, он отбежал от машины метров на десять и остановился, прячась за осветительный столб. Следом вылез Фугас. Закинув за спину баллоны огнемета, он встал под медленно вращающиеся лопасти пропеллера. За Фугасом из вертолета высыпали остальные. Внутри остался только пилот Вульф.

Перед бандой высилось белое здание медицинского центра. К его разбитым стеклянным дверям вела широкая каменная лестница. В холле ветер играл листками медицинских карточек.