– Ипифания! – завопил он, оказавшись в трапезной. – Черт возьми, Ипифания!
      “У меня нет причин подчиняться старой обезьяне, – подумал он. – С чего бы? Мои интересы он никогда не принимал близко к сердцу, используя меня как пешку в своих колдовских играх. Доверять Мерлину – все равно что пригреть за пазухой осеннего скорпиона”.
      Встревоженная Ипифания появилась в дверном проеме кухни, вытирая руки полотенцем.
      – Брайан, что случилось? – спросила она.
      – Собери одежду в дорогу и все наличные деньги – мы сию минуту уезжаем. Я иду седлать лошадей.
      Проблеск надежды вернул ее улыбке молодость.
      – Ты серьезно? Да?
      – Вполне. Торопись, маленький колдун может попытаться нам помешать.
      Он сдернул с крюка плащ и поспешил из кухни во двор.
      – Шраб! – выкрикнул он, прищурившись от дневного света. – Оседлай моего коня и лошадь для Ипифании. Мы едем на прогулку.
      Он шагнул к конюшне, споткнулся об обуглившуюся доску, с проклятием выбросил вперед руки, чтобы предупредить падение. Руками и разламывающейся от боли головой он погрузился в черную ледяную воду, но мгновением позже чьи-то мягкие руки осторожно втянули его через борт и уложили на сиденье, а лодка вскоре перестала раскачиваться. Совершенно обессиленный, он откинулся на какую-то подушку и лежал, тяжело дыша, уставившись на луну и звезды в черной глубине неба.
      – Мастер Даффи, вы в порядке? – донесся испуганный голос Шраба.
      Ирландец развернулся спиной к нагретой солнцем мостовой и стряхнул пепел с лица и волос.
      – А? Да, Шраб, все нормально.
      Переведя взгляд, он заметил нескольких викингов, что, уставившись на него, скалились во весь рот. Он поднялся на ноги и двумя хлопками счистил с содранных ладоней налипший песок.
      – Так я пошел седлать коней, – произнес мальчик.
      – Э, нет… спасибо, Шраб, я… передумал.
      Навалившееся отчаяние вытеснило из его сердца все остальные чувства – воодушевление, надежду и даже страх.
      “Я вновь вернулся на озеро, – думал он, – на сей раз не подхлестнув себя и глотком черного. Проклятие, я не могу бежать с… как ее бишь?.. только чтобы сдохнуть через месяц-другой, а перед тем еще и спятить. В придачу я не могу противиться Мерлину, моему старому наставнику. Его я знаю неизмеримо дольше, чем эту женщину. Женщины, как ни крути, недостойны доверия – разве Гвиневра не сбежала с моим лучшим другом? То есть Ипифания… а, и та и другая”.
      Голос Ипифании прервал его размышления:
      – Брайан, я уже готова! Не заставила тебя ждать, скажи?
      Не без усилия он обернулся и взглянул на седую женщину в дверях черного хода.
      – Что?
      – Мы можем ехать. Лошади оседланы?
      – Нет. Прости, Пиф, похоже, мне… нам не суждено. Я не могу уехать. Объяснять бесполезно.
      Собранный узелок выскользнул из ее рук, звякнуло разбившееся стекло.
      – Выходит, мы не едем?
      – Да. Именно так и выходит. – Он с трудом заставлял себя выговаривать слова. – Прости, – умудрился добавить он.
      Лицо ее точно сковало морозом.
      – Но если так, то когда? Ты сказал, несколько недель… – На ее щеках под лучами утреннего солнца заблестели слезы.
      – Я не смогу уехать. Мне суждено умереть в Вене. Пиф, пойми, от моего желания тут мало что зависит – это как пытаться выплыть из водоворота.
      Он не договорил – отвернувшись от него, она медленно, тяжело ступая, скрылась в сумраке кухни.
      Несколько минут спустя Аврелиан, облаченный против обыкновения в длинную шерстяную тунику, черные рейтузы и высокую конусообразную шляпу, нашел Даффи сидящим у кухонной стены с лицом, спрятанным в ладони. Волшебник поморщился, затем качнул, пробуя на вес, с полдюжины бренчащих мечей, которые неловко сжимал под мышкой.
      – Что это, дружище? – пожурил он. – Тоскуешь тут ясным утром, когда у нас дел невпроворот? Вставай! Меланхолии место ночью, за бутылкой вина.
      Даффи резко выдохнул, с удивлением поняв, что долгое время забывал перевести дыхание. Плавно, без помощи рук, поднялся.
      – Ночи выдаются мало подходящие, – криво усмехнулся он. – Ужасу, тревоге, ярости места в них хоть отбавляй – меланхолия же требует более спокойного окружения. – Он оглядел старика. – К чему столько мечей? Уж не намерен ли ты призвать в подмогу осьминога?
      – Думаю, не худо бы призвать с собой твоих скандинавов, – пояснил Аврелиан. Он пересек двор и с грохотом швырнул мечи на дно большой повозки. – У скольких есть собственное оружие?
      – Не знаю. У большинства.
      – Этого хватит, чтобы наверняка вооружить каждого. Тебе же я принес Калад Болг.
      – Спасибо, в случае чего предпочту простую рапиру, – сказал Даффи. – Ружей не берем?
      – Боюсь, им не место, когда дело касается короля.
      – Ему они не по нраву?
      – Да.
      – Хм-м… – Даффи, сам не слишком одобрявший огнестрельные новшества, все же покачал головой. – Тогда, надеюсь, мы не нарвемся на тех, кому они по нраву.
      – Проверь-ка, удастся ли загрузить этих налакавшихся пива северных богов в повозку, а я тем временем велю запрячь пару лошадей, – ответил волшебник.
      Через двадцать минут переполненная повозка, скрипя и раскачиваясь, выехала через западные ворота. Ватага мальчишек, что все росла по мере продвижения от трактира Циммермана, за городом вскоре отстала. Управляемые Аврелианом лошади отыскали путь по проложенным между загонов для скота узким тропкам и вскоре бодро рысили среди раздольных весенних лугов по единственной широкой дороге, ведущей через пологие холмы к чащобам Винервальда – Венского леса.
      Отъехав примерно с милю, волшебник придержал лошадей и натянул поводья, заставив повозку перевалить через неглубокую придорожную канаву справа от дороги. Дальше повозка покатила по неровному склону, временами погружаясь в тень отдельно стоящих раскидистых деревьев. Дважды они застревали, и оба раза Даффи вместе со скандинавами приходилось вылезать, вытаскивать колесо из очередной рытвины, а затем наваливаться на телегу, чтобы, подтолкнув сзади, дать лошадям небольшой разгон. В конце концов, перевалив вершину первого холма, они все быстрее покатились под уклон. Аврелиан тщетно налегал на рычаг заднего тормоза, и повозка перевернулась бы вместе с лошадьми в узкий овраг, если бы Даффи, бесцеремонно отпихнув старого волшебника к скандинавам, не навалился на рычаг сам.
      – Только говори, куда править, ладно? – сердито крикнул ирландец, обозлившись на собственный испуг.
      Аврелиан стал на днище телеги и оперся локтями на скамью возницы.
      – Прости, – сказал он, – мне еще не случалось заезжать сюда на телеге. Ладно, держи по склону вниз и дальше между тех двух больших дубов.
      – Хорошо.
      Викинги сдвинулись к верхнему краю повозки, чтобы выровнять ее относительно склона, тогда как Даффи манипулировал тормозом и поводьями.
      Тень от телеги, что скользила по влажной травянистой почве впереди них, внезапно сделала оборот, подобно гику лавирующей парусной лодки, – мгновением позже она оказалась почти точно позади, а утреннее солнце ударило Даффи в глаза. Охнув, он нажал тормоз.
      – Что за хреновина! – воскликнул он. – Занесло, что ли, на скользкой грязи? Я ничего не почувствовал.
      – Езжай дальше, – произнес Аврелиан. – Направление верное. Не обращай внимания на пляску теней – это всего-навсего несколько сбивающих с пути и отводящих глаза заклинаний, что я наложил пару лет назад.
      – А-а… – Даффи пришло в голову, что сбиться с пути может не только стремящийся попасть сюда, но и тот, кто пытается выбраться из этих мест, особенно кто удирает в панике. Он покосился по сторонам, ожидая увидеть скелеты путников, заплутавших в лабиринте без стен. Костей он не заметил, но, взглянув вверх, узрел кружащие высоко в небе силуэты, которые сперва принял за ястребов, но, вглядевшись пристальнее, распознал под широкими крыльями человекоподобные тела. Моментально он перевел взгляд на местность впереди – от мысли, что именно он вызвал эти создания из их глубокой спячки, ему сделалось не по себе.
      Кинув взгляд через плечо, чтобы убедиться, как воспринимают окружающие чудеса Буге со товарищи, Даффи изумился, не обнаружив и тени страха на их лицах. Кое-кто наблюдал за летунами, но все держались спокойно. Буге ухмыльнулся ирландцу и проговорил что-то по-норвежски, на что Даффи оскалился в ответ и отсалютовал сжатым кулаком, прежде чем вернуться к обязанностям возницы.
      “Чего мне переживать, когда все вокруг спокойны”, – подумал он.
      Еще час они углублялись в поросшие лесом горы, и солнце еще трижды перемещалось по небу. К этому времени все путешествие стало казаться ирландцу сном, и, если бы телега катилась теперь по небу среди облаков, он воспринял бы это как должное.
      Наконец повозка нырнула в узкий тоннель с зеленым сводом, где на один страшный миг сила тяжести, казалось, потянула кверху, и выкатилась на маленькую поляну.
      На мгновение Даффи застыл, вцепившись в края сиденья и лишь стараясь удержаться – последние чудеса вполне могли перевернуть телегу вверх дном, – потом открыл глаза и увидел хижину.
      Низкому одноэтажному строению с каменными стенами и соломенной крышей могло быть и пять, и пятьсот лет. Он вопросительно взглянул на Аврелиана.
      – Мы на месте, – кивнул волшебник.
      Даффи спрыгнул с телеги на траву.
      – Тогда забираем того, кто нам нужен, и прочь отсюда. Буге! Выводи своих парней! Есть дело – перетащить старого короля.
      – Этак не пойдет, – возразил Аврелиан, медленно слезая с повозки вслед за ирландцем. – Послушай-ка, есть вопрос, который ты должен задать, и другой, который задавать нельзя, поэтому…
      – Черт побери, я спрошу о том, что придет в голову, а что не моего ума дело, меня не волнует. Ну, показывай дорогу. В конце концов, ты ведь его приятель. – Ирландец зашагал к хижине, волшебник семенил рядом, а бесстрастные викинги замыкали шествие.
      – Все и так непросто, – пожаловался Аврелиан, – без того, чтобы ты вел себя как последний…
      – А на что ты рассчитывал… думая заполучить меня? На всесильного великана, который станет радостно плясать под твою дудку? Тогда ты ошибся – вместо короля Артура тебе нужен был деревенский олух.
      Волшебник развел руками.
      – Возможно, ты в чем-то и прав, – заметил он. – Но тише, мы пришли. – Он деликатно постучал по толстой дубовой двери. В ответ изнутри донесся слабый голос. Значительно покосившись на Даффи, Аврелиан открыл дверь и прошел внутрь.
      Даффи вошел следом – к своему изумлению, он обманулся в ожиданиях: ни мрачного сумрака, вроде того, что окутывал в трактире комнату Аврелиана, ни раскиданных повсюду дурно пахнущих предметов зловещего вида здесь не было. Вместо этого его глазам предстала уютная, освещенная солнцем комната, через два открытых окна которой вливался свежий воздух. Единственным диссонансом были размазанные по изножью кровати несколько горстей глины. Не разглядывая, кто на кровати, ирландец обернулся к своим скандинавам и изобразил пантомиму выноса жильца, сопровождая жесты натужным кряхтеньем. Со стороны это больше напоминало спешную перестановку мебели.
      – Брайан, – произнес за его спиной слабый, но веселый голос. – Ведь передо мной Брайан Даффи, не так ли?
      Даффи обернулся и взглянул на короля, который полулежал на кровати. Тот был чисто выбрит, но на плечи спускались длинные седые волосы, а избороздившие лицо морщины отражали, как представилось ирландцу, опыт многих столетий. Если не считать повязки вокруг бедер, ничто не указывало на его теперешнюю немощь.
      Затем Даффи встретился с ним взглядом и, к собственному изумлению, понял, что уже встречал старика и говорил с ним, несколько десятилетий назад, мальчишкой гуляя по берегам Лайффи.
      – Здравствуйте, сударь, – проговорил Даффи. – А я считал, что вы живете в Ирландии.
      – Я живу на Западе.
      Аврелиан был удивлен и раздосадован.
      – Как же так? Отчего вы не сказали, что встречались с ним раньше? – обратился он к королю. – Мне пришлось затратить на его поиски двадцать лет.
      – Не печалься, Мерлин, – улыбнулся старый монарх. – Ты ведь нашел его. Как бы там ни было, я тогда не знал, кто передо мной, знал только то, что он нечто большее, чем обычный восьмилетний мальчик.
      Даффи освоился и огляделся вокруг. На столе рядом с кроватью он увидел глиняную чашу и заржавленный наконечник копья – оба предмета по виду весьма древние и отчетливого средиземноморского происхождения. С улыбкой подняв глаза, он несколько опешил при виде напряженных лиц короля и Аврелиана.
      – Э, – нерешительно произнес Даффи, указывая на чашу, – чашка, думается, будет к месту, когда настанет черед… вам хлебнуть пива.
      Здесь он почувствовал, что непреднамеренно коснулся предмета весьма важного, но, похоже, вышел из положения с честью, ибо оба старика приветливо заулыбались. Вдобавок он, сам не зная почему, догадался, что именно здесь и крылся тот главный подвох, о котором Аврелиан пытался предупредить его перед дверью хижины. Вышло удачно, что он упомянул чашу, а не копье.
      Буге и его подручные смекнули, что от них требуется, так что шестеро бережно приподняли Короля-Рыбака с ложа и направились к двери. Аврелиан остановил их, чтобы надеть на престарелого короля шапку, после чего отпустил взмахом руки.
      – Вряд ли он может ехать верхом? – спросил Даффи. – В повозке будет, пожалуй, тесновато.
      – Он не может, – сказал волшебник. – Даже в добром здравии это ему не дозволено. Он, по сути дела, ограничен множеством условностей – не может носить одежду с узлами или неразомкнутое кольцо, не может притрагиваться к мертвым или быть рядом с могилой… Кстати, никогда не сможет спуститься и в подвал пивоварни Циммермана… и даже глина на его постели тоже непременное условие.
      Брови Даффи удивленно поползли вверх.
      – Ха! Прямо та же хреновина, что заповеди Ветхого Завета.
      – И не говори, – сказал Аврелиан, направляясь к двери.
      Ирландец вышел следом.
      – Как ты меня отыскал? – спросил он. – Венеция, сдается мне, была не первым местом, где ты побывал.
      Волшебник вздохнул.
      – Разумеется, нет. Любого другого чудотворные силы сыскали бы за два часа, но, как я уже сказал, в твоем случае они слепы. Стало быть, мне пришлось просто разъезжать и высматривать тебя. Следы твоего пребывания обнаруживались тут и там, но главным указанием послужила картина, на которую я наткнулся два года назад в Вене, – “Архангел Михаил” кисти Густава Фойгеля, которого он писал с тебя.
      – Так и есть, – сказал Даффи. – Это случилось в 1512-м или 13-м – ему понравилось мое лицо, а мне его дочка. Я как раз подлечивал полученную рану, и заняться все равно было нечем.
      Скандинавы поднесли короля к повозке и теперь осторожно перекладывали его внутрь. Судя по тому, что Аврелиан не спешил с замечаниями, все делалось как подобает.
      – Да, – заметил он, – Фойгель, вопреки своей религиозности или как раз из-за нее, бесспорно, догадался, что в тебе… сокрыто, и так ясно перенес содержание на холст, что мне не составило труда его распознать. Он в союзе с нарождающимся мировым могуществом, тем, что ты назвал светом нового дня, перед которым тускнеет древняя магия, потому…
      – Ты разумеешь церковь?
      – Вроде того. Потому ему было проще распознать тебя. В нем искра истинного провидения – очень печально, что он более не рисует.
      – Что верно, то верно, – не слишком уверенно согласился Даффи. – Послушай, короля уже уложили в повозку. Не лучше ли нам поспешить?
      – Пожалуй, – согласился волшебник, шагнув по высокой траве. – Как здесь, однако, славно!
      Даффи, привыкший больше к лабиринтам многолюдных городских улиц, где и сила притяжения была неизменной, и солнце никогда не сходило с намеченного пути, был иного мнения, но промолчал и последовал за Аврелианом к повозке. Первые десять минут обратного пути прошли без приключений. Даффи вновь был за кучера, и теперь колдовские фокусы почти его не смущали. Полудюжина скандинавов соскочили с повозки и шагали рядом, отбрасывая камни и палки из-под колес и стуком по борту указывая ирландцу, куда править. Единственное, что вызывало беспокойство, хотя и не явилось сюрпризом, было то, что воздушные стражи более не кружили над хижиной, но описывали широкие дуги в сотнях футах прямо над их головами.
      – Эти создания сопровождают нас, – тихо заметил он Аврелиану.
      – Ты чертовски прав, – довольно кивнул волшебник.
      Следующие несколько минут ехали молча, и единственными звуками были скрип и дребезжание повозки да щебетание птиц.
      Даффи рукавом отер со лба пот и тут же увидел, как трое крылатых стражей, точно соколы на добычу, стрелой ринулись с неба к лесу неподалеку впереди.
      – Глянь-ка, – бросил он, распрямляясь, – не иначе кто-то следовал за нами через паутину всех твоих заклинаний.
      На время эти слова стали последними, произнесенными по-немецки. Он обернулся и словно в первый раз оглядел Буге с его спутниками.
      – Викинг, десятеро твоих бегом в ту рощицу впереди, – рявкнул он на древнем норвежском наречии, – и пусть укроются по обеим сторонам тропинки! Живо!
      Буге приходилось слышать подобную речь из уст очень старых жителей холмов Роскильде, и он понял достаточно, чтобы исполнить приказ. Короткой фразой разъяснив суть своим людям, взмахом руки он отделил десятерых и соскочил с повозки. За ним через секунду те, кого он отобрал. Из леса впереди послышались крики и звон мечей.
      – Вы трое, снимите короля с повозки, – продолжал Даффи, и трое викингов поспешили исполнить его приказ. – Укройте его в стороне от тропинки и бегом назад. – Обернувшись к Аврелиану, он добавил на древнем кельтском: – Ступай, Мерлин. Побудь с королем.
      – Разумеется, сир, – ответил волшебник на том же языке. Он слез с повозки и последовал за скандинавами, которые через несколько мгновений бегом вернулись назад.
      Ирландец пошарил в сваленной на дне повозки куче мечей, и, когда трое викингов залезли внутрь, его ладонь уже сжимала массивный эфес Калад Болга. Он крутанул тяжелым клинком в воздухе и хлестнул лошадей вожжами. Повозка рванулась вперед, он задрал голову и крикнул в небо:
      – Скачи с нами, Морриган, и вырви все члены этим псам!
      Кучка вооруженных людей с воплями выбежала из леса как раз вовремя, чтобы повозка с разгона врезалась в них, – по крайней мере двое попали под копыта коней. Не медля, ирландец с десятью викингами бросились в бой, зазвенели мечи, а с обеих сторон тропинки в тыл нападавшим ударили люди Буге. Оказавшись на земле, ирландец одним широким взмахом Калад Болга отбил несколько клинков, а могучий обратный удар разрубил одного из противников почти пополам. Остальные отступили в замешательстве, ибо уже лет сто как было забыто настоящее искусство боя двуручным мечом. Впрочем, ирландец орудовал мечом с завидным проворством, ловко парируя и нанося ужасающие удары, как будто всю жизнь не выпускал из рук это оружие. Наверху затрещали ветки, донеслось яростное хлопанье крыльев, и к силам Даффи прибавилось пятеро крылатых стражей. Жуткие с виду, с длинными клыкастыми мордами и рыбьими глазами, они тяжело кружили по прогалине над головами вражеского отряда и несколько раз поднимали людей на дюжину ярдов, терзая когтями и клыками, прежде чем бросить изуродованное тело в сутолоку боя.
      Ян Заполи, отступая, парировал кинжалом выпад одного из викингов и вонзил рапиру в шею врага. Не успело тело рухнуть наземь, как он отскочил назад и быстро огляделся. Это был полный провал. Если теперь же не подоспеет подкрепление, придется спасаться бегством… Затем он устремил взгляд через головы сражающихся на северо-восток, и глаза его сузились в жестокой усмешке.
      – Держись, ребята! – подбодрил он перепуганных венгерских переметчиков. – Вот и нам подмога!
      Даффи обернулся как раз вовремя, чтобы отбить скимитару вихрем налетевшей крылатой твари, одной породы с теми, что атаковали венгров, но уже явно из другого лагеря. Крылатая бестия парировала ответный выпад, но сила удара швырнула ее на землю, где после коротких судорог тварь замерла. Прежде чем еще одна успела накинуться на ирландца, он заметил на уродливых ногах мертвой твари сандалии на толстой подошве.
      Битва разыгралась не на шутку, и теперь уже никто не думал отступать. Дьявольская какофония из воплей, звона клинков, нечеловеческого клекота и хлопанья тяжелых крыльев разносилась меж деревьев, водовороты сражающихся переплетались и распадались, крылатые воины сцепились над головами людей, вспышки голубого волшебного огня пульсировали там, где Мерлин защищал короля от трех напавших ифритов. Увидев последнее, Даффи стал рубиться мечом как попало, пробивая путь к королю через ряды сцепившихся бойцов. Своим тяжелым мечом он наносил жестокий урон венграм, которые в давке и суматохе не могли толком воспользоваться преимуществом более легких рапир. Но и еще одна фигура устремилась в направлении Аврелиана, и Антоку Тенно расчистил себе коридор не хуже Даффи. В руках азиата был длинный двуручный меч диковинной работы, и подобно ирландцу он избегал ближнего боя, где все мог решить один удар кинжала. Когда Даффи, отведя клинок одного из венгров книзу, ответным ударом расколол врагу череп, между ним и отбивающим атаки Аврелианом оказался только Антоку. В глазах азиата вспыхнул огонек узнавания, но Даффи не увидел за этим ничего большего, чем просто оценку опытным воином своего противника.
      – Ну, любезный западный друг… – прошипел Антоку. И тут же отскочил назад и успел принять внезапный боковой удар на эфес меча и парировать обратный круговой сверху.