Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Черным по черному

ModernLib.Net / Пауэрс Тим / Черным по черному - Чтение (стр. 18)
Автор: Пауэрс Тим
Жанр:

 

 


      – Уж, надеюсь, у горбуна запалы пушек в порядке, – вновь забубнил сосед справа. – Думаю…
      – Заткнись, а? – шепнул Даффи. И оцепенел: в нескольких сотнях ярдов перед ним тускло блеснул свет, отразившись от металла, затем еще и еще вдоль темнеющей полосы. Он открыл рот, чтобы шепотом предупредить остальных, но по долетевшему шороху понял, что те уже разминают суставы и проверяют порох и фитили. С вершины покосившейся стены тоже послышался тихий свист – знак того, что и часовой заметил движение. Ирландец просунул фитиль в спусковую скобу, убедился, что на полке есть порох, и затем посмотрел вдоль ствола на подкрадывающихся врагов. Сердце его колотилось, кончики пальцев покалывало, дыхание участилось.
      “Я стреляю один раз, – подумал он, – в лучшем случае два, если они замешкаются, перебираясь через заграждение, потом бросаю эту штуку и берусь за меч. Все же с огнестрельным оружием я не так в себе уверен”.
      Донеслась приглушенная дробь башмаков по земле – турки перешли на бег.
      “Акинжи – легкая турецкая пехота, – сообразил Даффи, – по крайней мере не янычары, возвращения которых под покровом темноты ждала половина обороняющихся”.
      Человек рядом с ним, испуганно пыхтя, тянулся к курку своего ружья.
      – Дурак, еще рано! – рявкнул ирландец. – Хочешь, чтобы пуля не долетела? Погоди, пока они будут на меловой линии.
      Примерно через полминуты турки были там, и пролом в стене озарился вспышкой от выстрелов первого ряда аркебуз, следом за которыми одна из кулеврин на стене выпустила огненный смерч из обломков камней и гальки. Фронт наступающих акинжи сломался, скимитары вылетали из бессильных пальцев, раненые падали в грязь, но их будто обезумевшие соратники лезли через широкий участок поваленного ограждения. Шеренга стоявших аркебузеров выпалила по туркам, и затем акинжи хлынули на откос под стеной. Времени перезаряжать явно не осталось, так что Даффи отбросил еще дымящееся ружье и, выпрямившись, обнажил рапиру и кинжал.
      “Хорошо бы, если бы было посветлее”, – мелькнула мысль.
      – Мой отряд, два шага назад! – крикнул он. – Держаться вместе!
      В следующий миг турки налетели на них. Даффи успел увидеть направленный в него удар, парировал сверкнувшую скимитару гардой рапиры и с размаху вонзил кинжал в грудь нападавшего. Сила столкновения отбросила его назад, но он устоял на ногах. Клинок со звоном ударил ирландца по шлему, и он тут же располосовал ответным выпадом лицо следующего противника, в то время как еще один клинок сломался от удара о его кольчугу. Оборона уже начинала разваливаться, когда сзади донесся хриплый призыв:
      – Мы перезарядили! Христиане, ложись!
      Даффи отразил сильнейший удар в лицо и упал на руки и колени точно в тот момент, когда за его спиной грохнул нестройный залп и холодный воздух пронизал свист свинцовых пуль.
      – Встать! – истошно проорал он секунду спустя, вскакивая на ноги, чтобы встретить новую волну акинжи, что пришли на смену поверженным товарищам.
      Парню справа от Даффи распороли живот, и, зажимая рану, он покатился вниз по склону, а ирландец внезапно оказался лицом к лицу с двумя, а потом и с тремя акинжи. В одно мгновение всю его уверенность как ветром сдуло, и он почувствовал приближение опустошительного животного страха.
      – Кто-нибудь, сюда! – завопил он, отчаянно отражая удары скимитар кинжалом и рапирой. Однако его отряд уже отступил, а рядом не было даже стены, чтобы прикрыть спину. Он метнулся к турку справа, понадеявшись, что шлем и кольчуга отразят нападение двух оставшихся врагов. Отведя скимитару сдвоенным парированием кинжала и рапиры, он ответил удачным выпадом кинжала прямо в горло турка. Двое оставшихся акинжи ударили одновременно: один с размаху рубанул Даффи в плечо, боль прямо-таки обожгла его, но кольчуга выдержала, тогда как лезвие скимитары разлетелось на три части; второй нанес прямой колющий удар, так что острие меча проткнуло кожаный камзол и, попав в прореху в кольчуге, на дюйм проникло в тело. Почувствовав жалящий холод стали, Даффи резко развернулся – голова турка, отсеченная, точно косой, закувыркалась в воздухе. На мгновение поле сражения расчистилось, он вскарабкался на несколько шагов вверх по склону, через проход в укреплениях, чтобы присоединиться к товарищам.
      Когда, пошатнувшись, Даффи ступил на вершину, слыша позади топот настигающих его акинжи, он краем глаза заметил своих солдат позади выстроившихся в линию каких-то предметов вроде узких, высотой по грудь, столов и расслышал чей-то отчаянный крик:
      – Господи, Даффи, прыгай!
      Тон не оставлял сомнений в серьезности момента, и, не раздумывая, он бросился головой вниз, раздирая кожаные перчатки и ударяясь то коленями, то головой в шлеме об острые камни. Практически одновременно с этим воздух впереди сотрясла быстрая серия из десяти громких разрывов, точно кто-то очень проворно застучал молотком, и тут же еще две серии по десять взрывов, после чего наступила тишина.
      Даффи скатился к подножию склона, оказавшись лицом вниз, с задранными вверх ногами. Когда ирландец принял сидячее положение, он сообразил, что там были за столы – вереница из десяти маленьких пушек с несколькими стволами, связанными, точно плот из бревен, где выстрел производился воспламенением пороховой змейки между всеми запальными каналами. Австрийцы называли их оргельгешутзен, но еще с Венеции Даффи привык к итальянскому названию – рибальдос.
      – Дафф, быстрей сюда, – раздался голос Эйлифа. Ирландец вскочил на ноги и бегом промчался десять ярдов туда, где столпились свои.
      – Ты чего там торчал? – возмущенно спросил Эйлиф. – Ведь знал же, что после двух залпов мы должны отступить, чтобы они прыгнули в зубы к этим малюткам. – Он махнул рукой на рибальдос.
      – Я, – задыхаясь, вымолвил Даффи, – подумал, что отступление будет более правдоподобным, если один-двое отстанут.
      Швейцарский ландскнехт приподнял запыленную бровь и смерил Даффи пристальным взглядом.
      – Да ну?
      Еще одна волна акинжи захлестнула разгромленные укрепления на гребне насыпи, но уже боевой дух их был сломлен. Едва два новых пушечных залпа опрокинули первые ряды, уцелевшие быстро отступили, и вскоре дозорные на стене прокричали, что акинжи отходят к своим позициям.
      – Ну а как еще? – ответил Даффи. – Или, по-твоему, я просто забыл?
      Эйлиф ухмыльнулся.
      – Прости. – Указав в сторону новых трупов на насыпи, он пожал плечами. – Видно, и вправду удачная мысль. – Он поплелся к насыпи и начал взбираться наверх, чтобы поглядеть, в какую сторону отошли турки. Ирландец почувствовал, как горячая кровь стекает по его боку и собирается за ремнем, и вспомнил о своей ране. Зажав рану рукой, он побрел сквозь вновь строящиеся шеренги, высматривая лекаря. Впрочем, мысли его были далеки от полученной раны – он еще раз перебирал в памяти короткий разговор с Эйлифом, неохотно отдавая должное своей находчивости. “Потому что, в самом деле, – думал он, – первое твое подозрение, Эйлиф, было верным. Я действительно забыл. И каким это меня выставляет?”
      Солнце показалось над восточным горизонтом, но пока что громада разрушенной стены отбрасывала достаточно темную тень, чтобы без труда различать дозорные костры вдоль всей улицы. Даффи то и дело спотыкался, пока глаза не освоились с полутьмой, и, к своему удивлению, он увидел Аврелиана, греющего руки у одного из костров. Их взгляды встретились, и ирландец неохотно прошел в центр освещенного круга, где стоял волшебник.
      – Следишь, чтобы очаг не потух, а? – произнес Даффи с вымученной усмешкой. – И что же заставило тебя столь неосмотрительно приблизиться к полю боя?
      – Знаешь, это достаточно глупо и без твоих жалких попыток разыгрывать полное неведение, – с горечью произнес волшебник. – Ты что же, решил… Ах, у тебя кровь! Давай-ка сюда.
      Недавно проснувшиеся солдаты спешили со стороны казарм, протирая глаза и поеживаясь в холодных доспехах, навстречу им другие волокли раненых внутрь. Даффи присел у костра Аврелиана. Волшебник достал из сумки свою медицинскую шкатулку и извлек оттуда мешочек с желтым порошком.
      – Ложись, – скомандовал он.
      Даффи подчинился, предварительно смахнув с земли камешки и сор. Аврелиан расстегнул его камзол и завернул ржавую кольчугу.
      – Какого дьявола ты не чистишь кольчугу? – проворчал он. – Ладно, хоть рана не слишком глубокая. Верно, неудачный выпад. – Он присыпал рану порошком.
      – Что это за дрянь? – нахмурился Даффи.
      – Тебе что за дело? Главное, она предохранит от заражения, вполне заслуженного при такой ржавой кольчуге. – Взяв из шкатулки моток льняного полотна, Аврелиан уверенно наложил повязку вокруг туловища. – Вот так, – заключил он. – Это поможет душе удержаться в теле. Вставай.
      Даффи последовал приказанию, не переставая дивиться на непривычно резкий тон волшебника.
      – В чем… – начал он.
      – Помолчи. Лучше поговорим о твоем трюке вчера ночью. Ты что же, решил – око за око, девушку за девушку?
      Ирландец начал чувствовать, как в нем закипает нешуточный гнев.
      – Что-то я не понимаю, – с расстановкой проговорил он. – Ты это про… о том… как умерла Ипифания?
      – Я, черт побери, о том, что ты стащил мою книгу, пока я наводил порядок в часовне. И ты ее отдашь.
      Внезапная догадка потушила гнев Даффи, как будто его окатили водой.
      – Господи боже, ты о Суматошном Гамбите Дидлио, или как его там? Слушай, я не…
      – Нет, не о Гамбите Дидиуса. – Аврелиан все еще хмурился, но в окруженных морщинами глазах мелькнула тревога. – Прошлой ночью, после разговора с тобой, я его перепрятал. Нет, я о книге Беки.
      – А-а… о той книге, что дала тебе подружка-ведьма триста лет назад? Так я ее не брал. – Даффи пожал плечами. – К чему мне эта проклятая книжка?
      Теперь лицо Аврелиана выражало неподдельное беспокойство.
      – Я тебе верю. Проклятие! Я надеялся, что это сделал ты.
      – Почему?
      – Во-первых, потому, что тогда я получил бы ее назад без особых хлопот. Ты ведь не стал бы сильно упираться? Пожалуй, нет. Да и тогда я знал бы точно, что никто не мог пройти мимо моих стражей.
      Даффи вздохнул и снова сел у огня.
      – Каких стражей?
      – Маленьких, похожих на птичек созданий, что живут в кукольном домике над дверью. Они великолепны – с тонкими кожистыми крыльями, блестящими, точно жемчуг, свирепые, как цепные псы, и быстрые, как стрелы. – Аврелиан присел рядом на корточки. – Их у меня дюжина, и они натасканы не нападать на меня или посетителей, что бывают в комнате с моего очевидного соизволения. Когда пять или шесть месяцев назад ты появился там, я особыми знаками передал им, что тебе позволено заходить в комнату одному. Не слишком обольщайся, я просто подумал, что в пылу предстоящих сражений, быть может, придется отправить тебя за чем-либо, самому оставаясь на поле боя.
      – А, – кивнул Даффи. – Не беспокойся, я не обольщался. И никого, кроме меня, им не позволено было впускать? – Волшебник покачал головой. – Выходит, стражи твои не годятся, – заключил ирландец. – Кто-то их обошел. Ты проверял, они по-прежнему в гнезде, живы-здоровы?
      – Да, они там, в полном порядке. – Аврелиан устало потер глаза. – Выходит, злоумышленник был посвящен в особые тайные обряды или служил кому-то посвященному. Эти создания из другого мира, и знают о них очень немногие. Ибрагим, наверное, знает, и, кто бы ни залез ко мне, это был его шпион, о чем я должен был заранее подумать. И почему я наступаю на одни и те же…
      – Как мог этот кто-то их обезвредить? – прервал Даффи.
      Солнечные лучи уже перебрались через насыпь, и он прикрыл глаза ладонью.
      – О, существуют две ноты, слишком высокие, чтобы их различало человеческое ухо, но в то же время способные отключать мыслительный процесс этих существ. Ноты соответствуют пульсациям в мозге, но прямо противоположны, и получается так, как если бы потянуть колечки ножниц в противоположных направлениях. Я видел, как это делается, – с помощью крохотной дудочки с одним отверстием, в которую дуют, быстро зажимая отверстие пальцем и отпуская. Сидевшие в клетке голубчики попадали замертво, но стоило прекратить дудеть, и они вновь ожили.
      – Можно ли сделать то же, вдыхая? – быстро спросил Даффи.
      Вопрос застал Аврелиана врасплох.
      – Сказать по правде, вряд ли. Тон выйдет слишком низким, пожалуй, даже слышимым. Нет.
      – Говоришь, быстрые как стрелы? И насколько сильно ты преувеличил?
      – Так, самую малость, – застенчиво улыбнулся волшебник. – Понимаю, куда ты клонишь. Дабы не ограничиться первым, что попалось на глаза, пришлось бы действовать вдвоем, по очереди – один дудит, другой переводит дыхание и работает руками.
      Даффи поднялся и шагнул в сторону, чтобы солнце не мешало видеть волшебника.
      – Но ты точно уверен, что к тебе кто-то залез? При том беспорядке, что у тебя в комнате, потеря одной книги, можно сказать, неотвратима.
      – Я уверен. Я точно помню, где ее оставил. Да были и другие признаки, что в комнате кто-то побывал: вещи взяты и положены назад немного иначе, несколько книг просматривали, что видно из стертой на полках пыли, а одну из моих змей надкусили. Не иначе, кто-то подумал, что это конфета.
      Даффи содрогнулся, представив реакцию лакомки на свою оплошность.
      – Это был Вернер, – сказал он.
      – Вернер? Не сме…
      – На столе в его винном погребке я видел дудочку с единственной дыркой и помню, что никаких слышимых звуков она не издавала. Его приятель поэт, этот Кречмер, наверняка турецкий шпион. Погоди, не перебивай! Превознося бездарные сочинения Вернера и ублажая его благосклонностью некой женщины, которая притворялась женой Кречмера, тот сумел привести твоего бедного трактирщика в такое состояние, когда для “друга” он готов на все.
      Несколько мгновений Аврелиан безмолвствовал.
      – И женщину, а? Безмозглый старый болван. Поди вообразил себя великим поэтом и любовником. Готов поклясться, ты прав. Проклятие, почему я не подозревал Кречмера с самого начала? – Он хлопнул себя по лбу. – Меня так же просто провести, как беднягу Вернера. Ибрагим наверняка нанял Кречмера украсть мою копию Ужасного Неодолимого Гамбита Дидиуса. Да, и разве не спрашивал несколько месяцев назад Вернер позволения брать иногда книги, намекая, что хочет иметь доступ к моей библиотеке? А когда я отказал, Кречмеру оставалось только познакомиться с моими маленькими стражами – хотел бы я видеть эту встречу, – а после вызнать у Ибрагима, как от них избавиться. Чтобы снестись с турецким адептом, нужно было время, ибо как раз в прошедший понедельник мне подумалось, что в пыли на полу моей комнаты заметны следы – тогда, стало быть, парочка составляла опись, а следом Кречмеру пришлось как-то выбраться из города, чтобы показать список книг Ибрагиму. Вот именно! А Ибрагим мог заключить, в какой из книг искать, и отослать их за ней обратно.
      – Но в понедельник вечером ты ее спрятал, – припомнил Даффи.
      – Да. Так вот прошлой ночью, в четверг, они вновь пробрались в мою комнату, не нашли книги там, где ее видели, и схватили несколько наугад, из которых только книга Беки мне действительно дорога. Мне придется самому сделать опись. Проклятие! Надо бы заодно проверить и винный буфет.
      Даффи порывался что-то сказать, но Аврелиан прервал его внезапным смехом:
      – Помнишь, как Вернер появился окровавленным и хромающим и заявил, что один из твоих викингов напился и хотел его убить? Да нет, конечно же, тебя к тому времени уже здесь не было. Так или иначе, Буге тогда все отрицал.
      – Ну и?..
      – Ну и, выходит, что как раз Вернер впервые обнаружил моих стражей. Вряд ли он успел пройти в комнату больше чем на пару шагов, иначе уже не смог бы выбраться живым.
      Свежий западный ветер унес запах пороховой гари, и теперь до ноздрей Даффи долетал аромат готовящейся где-то луковой похлебки. Он обежал взглядом улицу и быстро заметил с полдюжины солдат, скопившихся у костра в полусотне ярдов к югу. Ирландец одернул камзол и кольчугу, давая, как он надеялся, понять, что разговор окончен.
      – Ну и что ты собираешься предпринять? – спросил он.
      – Кречмер и Вернер не подозревают, что их раскрыли, и нам не составит большого труда их разыскать. Мы пойдем к ним, заставим вернуть все, что они взяли, а после можешь их убить.
      Даффи ответил изумленным взглядом.
      – Я не могу отсюда уйти. Ведь я на службе. Защищаю Запад, ты, верно, помнишь? Черт возьми, почему бы тебе просто не подсыпать отраву им в вино? – Он поднялся, чтобы уйти, но задержался. – Да, и я бы сначала добился от них признания в совершенном. Может статься, беззвучный свисток нужен был Вернеру для чего-то еще. О, я придумал: просто насыпь им яду в вино и скажи, что, если они расскажут всю правду, ты дашь им противоядие. А там, если выяснится, что они невиновны, ты так и сделаешь, заодно извинишься.
      Аврелиан покачал головой:
      – Ты, Брайан, хорош с мечом, но дипломат никудышный. Нет, думаю, чтобы расколоть Вернера, не понадобится никаких ухищрений, а там с его свидетельством я смогу взять дюжину стражников и заполучить Кречмера… разумеется, если он все еще в городе.
      – Ага. Ну, удачи тебе в поимке. – Даффи зевнул. – Главное, как понимаю, что они не добрались до Ужасов Дидиуса, а? Теперь, с твоего позволения, меня дожидаются миска только что сваренной похлебки и вдобавок койка под временной полотняной крышей, что жаждет исполнить свое предназначение в качестве ложа для моего сна.
      – Да будет так, – сказал волшебник. – Пойду расставлю свои капканы. Да, и попробую повидаться с фон Зальмом, чтобы предупредить его о вероятном перемещении турок к уязвимому участку на востоке, раз у Ибрагима больше нет причины жертвовать тысячей крещеных душ.
      – Привет ему от меня, – сказал Даффи, зевая так, что слова с трудом можно было разобрать. – И спасибо за перевязку.
      – Всегда к твоим услугам. Купи себе новую кольчугу, ладно? – Аврелиан повернулся и зашагал на восток. Даффи направился на юг, к поджидавшей его похлебке.
 
      Солнце стояло уже высоко в небе, сияя сквозь разрывы в золотистых облаках и заставляя Даффи щуриться. Все долгое утро пятна света и тени покрывали равнину изменчивым узором, и раз или два завеса дождя кружилась над городом и турецкими шатрами, словно юбки пролетающих облаков. Как и предсказывал Аврелиан, турецкие войска передвинулись к восточной стене, где пролом зиял, подобно вырванному из каменной челюсти зубу. Часовые становились на корточки, чтобы приложить ухо к мостовой, и многие клялись, что слышат, как саперы роют ходы в нескольких местах севернее разрушенной стены. Временами с той и другой сторон начинали говорить пушки, но, если не брать во внимание один серьезный обстрел турками южной стены в районе полудня, канонада выглядела, скорее, небрежно соблюдаемой формальностью. Все ждали битвы, и торговцы гороскопами и амулетами бойко предлагали свой товар как солдатам, так и мирным горожанам. Проститутки и виноторговцы тоже теснились вокруг временных казарм, получая свою долю прибыли в изменившемся укладе городской жизни – неизбежном результате долгой осады. Бесплатно можно было найти лишь утешение в вере – все остальное за деньги, причем еду было купить куда сложнее, чем удачу, любовь или выпивку.
      Открыв глаза, Даффи плавно перешел от не оставшихся в памяти снов к бодрствованию. Колокола Святого Стефана пробили два, серый свет, проникавший сквозь щели временного навеса, то усиливался, то мерк, когда клочья облаков закрывали солнце. Он встал, натянул сапоги, кольчугу, камзол, нацепил рапиру и, откинув полог, вышел на улицу. Мимо катил тележку виноторговец, и ирландец попросил чарку. Юный отпрыск виноторговца шустро поднес что требовалось, запросив немыслимую цену, которую Даффи заплатил вслед за тем, как прожег беспечного мальчишку самым яростным взглядом. Сбор его отряда был назначен на три, так что он взял вино, оказавшееся кислым, и направился в угол, где разрушенная стена склада образовала подобие грубой скамьи. Он сел и закрыл глаза, медленно провел ладонью по шероховатым камням. С некоторым удивлением обнаружил, что ужас и боль прошедшей ночи куда-то исчезли, уступив место глухой тоске по потере множества людей и вещей, из которых потеря Ипифании была наиболее ощутимой. Чувство было отстраненным – вроде меланхолии, которую снимаешь с полки, чтобы посмаковать на досуге, а вовсе не той занозой, от которой нет избавления, как от зубной боли. Подобная не лишенная приятности апатия была, как он подозревал, следствием эмоционального шока и должна была вскоре пройти, как естественное онемение после серьезного увечья. Ему не пришло в голову, что это может быть примирение с мыслью о собственной смерти.
      Открыв глаза и поднявшись, он не слишком удивился при виде Аврелиана, который суетливо отыскивал дорогу к нему через наваленные каменные глыбы. Когда тот приблизился, Даффи заметил новую повязку, обмотанную вокруг его лба и за ушами, из-под которой поперек щеки проступала красная полоса. Даффи усмехнулся, слегка удивившись отсутствию у себя гнева на старого волшебника.
      – Эй, чародей! – любезно окликнул он, когда Аврелиан оказался в пределах слышимости. – Неужто фон Зальм ткнул тебя своей рапирой? Не иначе, ты объяснял ему, что не все вещи на деле таковы, какими кажутся, так?
      – Я не видел фон Зальма, – сказал Аврелиан, стараясь почесать лоб под повязкой. – На верхушку колокольни к нему меня все равно бы не допустили. – Он раздраженно мотнул головой. – Проклятие, если бы из-за нашего с Ибрагимом противостояния вся магия не пришла в бездействие, нужды в нем было бы не больше, чем в мальчишке с рогаткой.
      – Но ведь ты еще можешь делать простенькие заклинания? Так, чтобы пройти охрану?
      Аврелиан тяжело вздохнул и уселся.
      – Разумеется. Я мог бы одним взмахом руки наслать на них всех… какую-нибудь заразу… скажем, скрутить животы, чтобы им не выстоять на посту. Но это так недостойно. Да и фон Зальм все равно не стал бы слушать. Верно, простенькие деревенские заклинания действуют не хуже, чем обычно, но в них нет ни капли боевой магии, так, домашние средства: собрать урожай, подоить коров, сварить пиво или помешать в том же самом ненавистному соседу. Проклятие! Надеюсь, Ибрагим обескуражен не меньше, чем я. – Он осторожно покосился. – Ты пропустил бдение у гроба госпожи Хальштад.
      Вновь волна сладкой тоски, точно по чему-то случившемуся уже много веков назад, охватила ирландца.
      – О-о… Когда?
      – Сегодня поутру… нашли тела. Когда новость достигла Циммермана, возникло стихийное бдение, а отсутствие Вернера до позднего вечера – пропадает вместе с Кречмером, где, мне неведомо, – позволило устроить все без лишних помех.
      – Угу. – Даффи задумчиво отхлебнул свое дешевое пойло. – И как же будет дальше с нашими поэтами?
      – Я оставил полдюжины вооруженных людей поджидать их и задержать до моего допроса. За главного мой Джок – помнишь, Джакомо Гритти?
      – Понятно, – кивнул Даффи. Он допил вино и передернулся. – Кстати, отчего все-таки эта повязка? Или ты порезался, пока брился?
      – О нет, я смотрел со стены за атакой Мазертана.
      – Атакой Мазертана? – поднял брови Даффи.
      – Ты разве ничего не слышал?
      – Я спал, – объяснил Даффи.
      – Вот как? Спроси меня, я сказал бы, что такая пушечная пальба разбудит кого угодно. – Волшебник грустно пожал плечами. – Несчастный сумасброд. Раздобыл где-то полный старинный доспех, попросил кого-то помочь ему облачиться и выехал верхом через неохраняемую калитку паромщика рядом с Винер-Бахом – тем небольшим ручейком вдоль восточной стены.
      – Думаю, что знаю, о какой калитке речь, – заметил Даффи. – Только вот не знал, что там нет охраны. И что, бедняга Мазертан решил своей атакой повернуть наступление турок вспять?
      – Пожалуй. Притом в одиночку, ибо Буге с прочими скандинавами убедили-таки его, что не станут рыцарями Круглого стола. Он даже прихватил самодельное копье и вымпел и прочитал под стенами целую поэму, прежде чем ускакать. Люди на стенах подзадоривали его и бились об заклад, как далеко он доберется.
      – И много он проехал?
      – Не слишком. Ярдов примерно сто. Должно быть, озадачил турецких пушкарей – один рыцарь в ржавых доспехах средь бела дня. Но они быстро справились со своим удивлением и разрядили несколько пушек. Били в основном картечью, но выпустили и одно-два девятифунтовых ядра. Так мне и повредили щеку – осколки камней и металла перелетели через парапет.
      – В него попали?
      – В Мазертана? Разумеется. Разнесли в клочья вместе с лошадью. Но хоть одному делу он послужил: калитку прочно закрыли и поставили стражу.
      – Чертовски странно, – сказал Даффи. – Интересно, отчего он сорвался?
      Глухой грохот четырех пушек прервал ответ Аврелиана. Даффи покосился на укрепления.
      – Судя по звуку, двенадцатифунтовые, – заметил он. – Блуто, видно, решил, что нечего янычарам дремать среди дня…
      От грохота еще двух пушек дрогнула мостовая, и следом защелкали нарезные ружья снайперов. В мгновение ока Даффи вскочил на ноги.
      – Это новый приступ, – бросил он на бегу, устремляясь через площадь к пролому одновременно с тем, как с колокольни Святого Стефана заполошно ударили в набат.
      Внезапно с раскатом грома, от которого лязгнули зубы, мостовая под ногами вздыбилась, ударила его в лицо и грудь и опрокинула на спину. Секунду он лежал, оглушенный, глотая собственную кровь и наблюдая, как наклоненная внутрь верхушка стены исчезает, превращаясь в вихрь из кирпичей, камней и пыли. Затем он катился, кувыркался, полз назад, дыша с влажными всхлипами и отчаянно пытаясь в оставшиеся мгновения оказаться подальше от падающей стены.
      Казалось, она рушится целую вечность. Поспешно улепетывая, будто прихлопнутый паук, он успел миновать середину площади, когда гигантский молот обрушился на мостовую позади, и его швырнуло вперед футов на двадцать, закрутив несколько раз в воздухе. Он очухался распластанным на боку и сумел сесть. В ушах звенело, и почти минуту в воздухе висела такая плотная завеса из дыма и пыли, что попытка вздохнуть выливалась лишь в мучительный кашель. Потом стала слышна частая ружейная пальба, и облако пыли ровным западным ветром понесло через новый пролом в лицо наступающим янычарам. Несколько отрядов солдат, не теряя строя, бежали вперед, в то время как второпях построенные аркебузеры отходили после залпа перезарядить оружие, а трубы созывали новое подкрепление. Оглянувшись через плечо, Даффи заметил спешившего прочь Аврелиана. Он глубоко вздохнул, откашлялся, затем поднялся на ноги и поплелся туда, где собиралась европейская рать. Шаткая башня осталась стоять между рухнувшими участками стены, и уже двадцать минут, точно прибой, кипела вокруг яростная битва, но ни одна сторона не отвоевала ни пяди. Сейчас, однако, ряды защитников Вены дополнились тяжелым вооружением – шесть десятиствольных рибальдос добавили свою рявкающую барабанную дробь в какофонию битвы, а наспех закрепленная на южном краю целой стены кулеврина каждые пять минут отскакивала назад, расшатывая каменную кладку и посылая заряд за зарядом в завывающую толпу янычар.
      Всю середину дня турки волнами накатывались и отступали, теряя сотни людей в тщетном усилии пробиться через ряды отчаянно обороняющихся европейцев. Наконец примерно в половине четвертого они отступили, так что защитники Вены смогли поочередно закрывать проломы, выдвигаться за стены для устройства передовых укреплений и отходить назад для короткой передышки – посидеть, попить вина и побахвалиться друг перед другом.
      Солнце уже низко спустилось по западному небосклону, обрисовывая багровым светом силуэты городских крыш и шпилей, когда несколько сотен вопящих акинжи бросились на вылазку по северному краю стены в попытке отрезать часть находящихся снаружи венцев. Отряд Эйлифа был как раз на равнине и возглавил контратаку, которая отбросила турецкую пехоту назад к Винер-Баху – узкому вспомогательному каналу, огибавшему восточную стену с севера. Свора акинжи, которую нельзя было назвать регулярным отрядом из-за полного отсутствия дисциплины, была рассеяна по берегу маленького потока, и вернуться на турецкие позиции смогли лишь те, кто успел перебраться на другую сторону. С наступлением ночи пушки с обеих сторон превратили равнину в опасную ничейную полосу свистящей картечи и рикошетивших железных ядер.

Глава 21

      Мутная вода Винер-Баха, по которой время от времени пробегала рябь от комьев взрыхленной земли или осколков камней, отражала языки пламени из пушек на стене, так что Даффи, который стоял на берегу в сотне ярдов от нового пролома, при каждом выстреле видел двойную вспышку. Турки отвечали далекими красными проблесками в сгущающейся тьме.
      – Вы, там, все назад! – крикнул с крепостной стены граф фон Зальм. – Им хватило на сегодня – кроме перестрелки, ждать нечего. – Словно в подтверждение его слов, земля дрогнула от упавших поблизости турецких ядер.
      Три стоявших перед городскими стенами отряда медленно потянулись назад, и, несмотря на все старания Даффи удержаться в строю головного отряда, он постепенно отстал, одним из последних тяжело преодолев завал из камней у нового пролома. Поняв по звяканью, что бездумно волочит за собой меч, он аккуратно вложил клинок в ножны. “На лезвии сегодня добавилась не одна зазубрина, – подумал он. – Придется как-нибудь поправить”.
      За стеной солдаты собирались у костра.
      – Эй, Даффи! – рявкнул усталый, запыленный Эйлиф. – Уже седьмой час, и затыкать дыру пока будет компания Верто. Давай сюда, выпьем подогретого эля. Вид у тебя неважный.
      Ирландец на негнущихся ногах подошел к костру и со вздохом облегчения сел. Приняв от кого-то кружку с горячим элем, он сделал долгий глоток, перевел дух и отпил еще.
      – Ох! – выдохнул он, потягиваясь, точно кот, вслед за тем, как минуту дал мускулам возможность насладиться отдыхом. – Знаете, ребята, – с чувством произнес он, – не люблю, когда обороняться легко. Ибо не приходит благодать истинно пройденного испытания.
      Люди оторвались от питья и перевязки ран, чтобы посмеяться, ибо Даффи перефразировал слова из дневного молитвенного напутствия, произнесенного священником в перерыве между боями. Последовало несколько вялых шуток по поводу тактики, которую мог бы священник избрать в бою, и чем он развлекает себя после, и выслушивают ли подобные напутствия солдаты Сулеймана от бог знает каких магометанских пресвитеров.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20