Пролетело еще два месяца. В один из дней Деннис Прайс поднялся на борт «Золотого облака», чтобы попрощаться с капитаном, миссис Грешам и маленьким Уолтером Линтином. Он дал капитану письмо для Уолта Робертса, в котором сообщал о похищении Доун.
      «Я долго скрывал от вас эту новость в надежде на то, что когда-нибудь ее похитители свяжутся с нами, но…»
      Фраза обрывалась на безнадежной ноте.
      Тереза положила руку ему на плечо. В глазах ее блестели слезы.
      – Ох, Деннис, не сдавайтесь! Я всем сердцем верю, что Доун вернется к вам.
      Он грустно улыбнулся.
      – Я все еще надеюсь, Тереза, но от пиратов нет никаких вестей, и с каждым днем надежда моя тает. Слава Богу, у меня есть работа, которая занимает все мое время и силы, иначе я, наверное, сошел бы с ума.
      Он пожал руку капитану Грешаму и поцеловал Терезу в щеку.
      – Да хранит вас Господь! Грант, когда вы в следующий раз встанете на причал в Мангалуру, у нас будет для вас партия тика.
      – Удачи вам, Деннис!
      Они проводили его к трапу. Деннис спустился и уныло побрел по пристани. Грешамы сочувственно смотрели ему вслед.
      Деннис и в самом деле с головой ушел в работу на лесозаготовительном участке. Заказы на драгоценный тик поступали со всех уголков Запада и пересылались в Индию из головного офиса компании «Робертс ламбер», расположенного в Мичигане. Через два месяца Деннис послал за Сарой Тиздейл. Она приехала воскресным утром верхом на лошади. Сзади на привязи шел ослик с ее багажом. Девушка выглядела бесподобно в аккуратном костюме для верховой езды в черно-белую клетку и в красной кепочке с козырьком.
      Деннис оглядел ее багаж и засмеялся.
      – Боюсь, вы немного переборщили. Здесь не место для вечерних платьев и прочих модных штучек.
      Сара была невозмутима.
      – Старая британская традиция – каждый вечер одеваться к ужину, даже в самых глухих колониальных поселениях. Полезно для поднятия духа и помогает остаться цивилизованным.
      – Что ж, пожалуй, в этом есть смысл, – признал Деннис. – Поручу кому-нибудь из рабочих позаботиться о вашем багаже, лошади и ослике.
      Он потрепал маленькое животное за длинные уши.
      – Где я буду жить? – поинтересовалась Сара.
      Деннис почувствовал, как запылало его лицо.
      – Видите ли… Дело в том, что вы оказались единственной женщиной в этом лагере, поэтому вышла небольшая неувязка. Надеюсь, вы сумеете привыкнуть к этому неудобству.
      – Какому неудобству?
      Он смущенно потер затылок.
      – Сначала предполагалось, что мы с Доун будем жить в маленьком бунгало недалеко от лагеря. А теперь… В общем, вам придется занять вторую спальню в этом самом бунгало.
      Его явная растерянность развеселила девушку. В ее карих глазах зажглись огоньки.
      – То есть мне придется жить вместе с вами?
      – Да, но если у вас есть возражения, мы можем как-то…
      – Не говорите глупостей, – оборвала его Сара. – С какой стати у меня вдруг будут возражения?
      – Тогда пойдемте, я покажу вам вашу комнату.
      Девушка осталась довольна домом, единственным недостатком которого было почти полное отсутствие мебели: в каждой спальне – по кровати и тумбочке, и два стула – в гостиной. Деннис извинился за скудную обстановку.
      – Я заказал диван и несколько столиков, их должны привезти с побережья.
      – Еще здесь нужны занавески, картины и какие-то украшения. А как насчет чашек, блюдец и столовых приборов?
      – Немножко есть, – ответил Деннис.
      Сара оглядывала голые стены, расставив ноги и упершись руками в бока.
      – Да, в этом доме явно не хватает женской руки. А ванна здесь имеется?
      – К сожалению, удобства у нас довольно примитивны. Сортир во дворе за домом, а под ванную комнату я приспособил кладовку. Там есть ванна и масляный нагреватель. Правда, воду можно и не нагревать – она здесь и так достаточно теплая.
      – Тогда я помоюсь прямо сейчас.
      Деннис проводил ее в самодельную ванную и натаскал ведром воды из бака, стоявшего у задней двери. Когда девушка начала расстегивать блузку, он поспешно удалился.
      Пока Сара мылась, двое рабочих внесли в дом ее багаж, и Деннис отправился в маленькую кухню, чтобы подогреть чайник на масляной плите. Через тонкие стенки бунгало он ясно слышал, как она плещется в ванне, распевая песенку:
 
За дальней речкой, под кустом, Меня любил красавец Том. Мы целовались многократно. Я знаю – это неприлично, Но было так приятно!
 
      Деннис не знал, куда деваться. Он корил себя за безнравственность, но упрямое воображение рисовало ему волнующие картины. Он видел Сару в ванне. Вот она намыливает пышную высокую грудь, вот встает, чтобы смыть белоснежную пену, и поливает чистой водой стройное, гибкое тело…
      Деннис обжег себе руку горячей водой из чайника.
      – Черт! – взвыл он. – Так тебе и надо, распутник!
      Но худшее ждало его впереди. Девушка вышла из ванной, закутанная в длинный халат. Ее длинные черные волосы были обмотаны полотенцем.
      – О, чай! Это как раз то, что нужно! – Увидев, что он дует на руку, Сара нахмурилась. – Вы обожглись?
      – Да, ужасно больно. Ладно, не обращайте внимания. Давайте пить чай. – Он отнес поднос в гостиную и поставил его на деревянный ящик, который служил столом. – У меня есть сладкое бисквитное печенье, припасенное на особый случай.
      Сара улыбнулась.
      – Мне очень приятно, что я для вас – особый случай.
      Он пробормотал что-то невнятное и придвинул два стула к ящику-столу.
      – Как-то по-домашнему уютно, правда? – сказала Сара, и Деннис опять почувствовал себя крайне неловко.
      Она села, закинув ногу на ногу. Полы ее халатика на мгновение распахнулись, и Деннис мельком увидел точеную, стройную ножку, обнажившуюся до середины бедра. Не в силах противостоять обаянию девушки и проклиная слабость своей плоти, он чувствовал, как в его чреслах разгорается желание. Несмотря на долгие месяцы воздержания, Деннис твердо решил преодолеть влечение к Саре Тиздейл, как бы сильно оно ни было.
      В последующие недели Сара Тиздейл доказала, что она отнюдь не просто украшение в конторе компании «Робертс ламбер». Девушка была умелым секретарем и бухгалтером. Она не хуже Доун стенографировала и печатала на машинке, а когда требовалось, работала курьером, разъезжая по участку между Деннисом, Пигом, Па-пу и Саусой.
      В рабочее время Сара носила простую мужскую одежду – рубашку, брюки и сапожки, а волосы стягивала в конский хвост и подвязывала ленточкой. После работы она возвращалась в бунгало, принимала ванну и надевала нарядное платье, как делала в Мангалуру. Обычно по вечерам они с Деннисом читали. Иногда к ним в гости заходили Пиг Малон и Па-пу. Сара как хорошая хозяйка угощала их кофе, чаем, пирожными и пивом.
      – Вы с ней почти как муж и жена, – однажды заметил Пиг, оставшись с Деннисом наедине.
      – Да… – пробормотал тот, смущенно отводя глаза, – мне и впрямь очень неловко.
      – Я тебя понимаю. Жить в одном доме с такой красоткой, спать в соседней комнате… Тут любому станет неловко!
      Деннис покраснел.
      – Я не позволяю себе думать о Саре как о женщине, – солгал он.
      – Слушай, Деннис, если совсем припрет, мы с Па-пу захватим тебя субботним вечерком в одну деревушку на той стороне гор. Там девчонки что надо – дешевые и чистые.
      – Спасибо, Пиг. – Деннис устало вздохнул. – Я подумаю над твоим предложением.
      Однажды Сара зашла в рабочий кабинет Денниса и сообщила:
      – Вас хочет видеть какой-то китайский джентльмен. Он говорит, что его зовут Хауквей.
      Деннис удивленно уставился на девушку.
      – Хауквей? Знакомое имя, но не могу вспомнить, где я его слышал. Пусть войдет.
      Сара ввела посетителя. Деннис встал. Он сразу узнал этого человека. Острые блестящие глазки, жидкая бороденка, рубин на шапочке… Это был старик мандарин, с которым они с Доун познакомились в доме консула в Кантоне.
      – Хауквей! Какой приятный сюрприз! – Деннис вышел из-за стола и пожал старику руку. – Скажите, ради Бога, каким ветром вас сюда занесло?
      Хауквей был крайне серьезен.
      – Мистер Прайс, мой дорогой друг, к сожалению, мое присутствие здесь никак нельзя назвать приятным сюрпризом. Это не обычный светский визит. Я здесь по поручению китайского правительства.
      Грудь Денниса сдавил страх. Он глубоко вздохнул.
      – И с чем вы приехали?
      – Плохие новости, мистер Прайс. Очень плохие новости. Думаю, вам лучше сесть.
      Деннис присел на край стола. Сердце его колотило по ребрам, как молот по наковальне.
      – Это касается Доун?
      – К сожалению, да. – Хауквей достал носовой платок из рукава и вытер глаза. – Она была такая красивая женщина! Вторая Елена Троянская!
      – Была?
      – Мистер Прайс, ваша жена умерла.
      Деннис побледнел.
      – Не может быть! Откуда вы это взяли?
      – Императорский военный флот потопил два пиратских корабля, которые похитили ее с «Золотого облака».
      – А может, это были другие корабли?
      – Оставшихся в живых подняли на борт. Они рассказали про красивую белую женщину и великана-мужчину, взятых в плен ради выкупа. Когда корабль пошел ко дну, эти двое сидели в трюме, закованные в цепи.
      Деннис закрыл лицо руками, раскачиваясь взад и вперед в немом горе.
      – Я вам сочувствую, мистер Прайс. Примите также официальное соболезнование китайского правительства. Император считает себя виновным в потоплении этих кораблей. Но откуда наши капитаны могли знать, что на борту пиратского судна была ваша жена? Мы уже больше ста лет ведем войну с Ладронами.
      Деннис с большим трудом взял себя в руки.
      – Благодарю вас, Хауквей. Вы проделали долгий и утомительный путь ради того, чтобы сообщить мне это.
      – Это самое малое, что я мог сделать в память о женщине, которой я безмерно восхищался.
      Сара стояла в дверях. Она была бледна как полотно.
      – Я не хотела подслушивать, это вышло случайно. Ох, Деннис, как это ужасно! – Она тихо заплакала. – Бедная Доун!
      Деннис откашлялся.
      – Хауквей, прошу вас, окажите мне честь – зайдите ненадолго в мой дом. Сара приготовит нам чай. А если пожелаете, есть вино и коньяк.
      Мандарин поклонился.
      – С удовольствием. – Он взглянул на Сару и улыбнулся. – Вижу, вас всегда окружают красивые женщины.
      – Простите, Хауквей, это моя секретарша и помощница мисс Сара Тиздейл.
      Старый китаец взял руку девушки и, склонившись, коснулся губами ее пальцев.
      – Я очарован, мисс Тиздейл.
      Деннис смутился.
      – Ну что ж, пойдемте в бунгало, – предложил он. – Домик очень маленький, Хауквей, но здешняя жизнь не позволяет роскошествовать.
      – Жилище ценится не размером и обстановкой, а достоинствами тех, кто его населяет.
      После приезда Сары бунгало постепенно приобрело черты обжитого дома. В гостиной появились два столика, заменившие упаковочный ящик, а также диван и два мягких кресла. На окнах висели кружевные занавески, а стены утратили скучный вид благодаря картинам.
      Сара приготовила чай и подала его в изящных чашечках из тонкого полупрозрачного фарфора.
      Мандарин причмокнул губами.
      – Очень вкусно, мисс Тиздейл. В этом чае чувствуется привкус корицы и лимонной цедры.
      – Я вижу, вы неплохо разбираетесь в сортах чая, сэр, – сказала она и подала ему блюдо со сладкими пирожками.
      От печальной темы гибели Доун и Джека помог отвлечься приземленный разговор о работе Хауквея в качестве представителя императора и успехах нового филиала компании «Робертс ламбер».
      – Мы начнем валить тик до конца этого года, – сообщил Деннис, – а после муссонных ливней, когда вода в реках поднимется, переправим лес к морскому побережью.
      Просидев в гостях около часа, Хауквей объявил, что ему пора ехать. Деннис и Сара проводили его к носилкам, возле которых стояли в ожидании четверо носильщиков. Мандарин пожал Деннису руку.
      – Мне еще раз хочется выразить вам как свои личные, так и официальные соболезнования императора в связи с вашей утратой. Прощайте, мистер Прайс. Прощайте и вы, прекрасная леди.
      Он отвесил девушке низкий поклон.
      Когда носилки спустились по лесной тропинке и исчезли в густом лесу, Деннис и Сара медленно побрели назад, к бунгало. В доме девушка по-матерински ласково обняла убитого горем Денниса.
      – Я понимаю, что вы сейчас испытываете, и разделяю вашу боль, – проговорила она.
      – Будь я один, я бы, наверное, не вынес этого. Вы для меня – неиссякаемый источник утешения, Сара. – Он порывисто обнял девушку, но тут же отшатнулся. – Пожалуй, вернусь в контору, разберу письма и контракты на своем столе. Работа помогает мне забыться.
      – Мы с вами еще встретимся сегодня? Мне бы хотелось приготовить вкусный ужин.
      – Конечно, приготовьте. – Он слабо улыбнулся и вышел из дома.
      Прислонившись спиной к дверному косяку, Сара задумчиво смотрела ему вслед.
      «Вы для меня – неиссякаемый источник утешения, Сара», – повторила она про себя его бесценные слова и добавила:
      – Я могла бы утешить тебя и больше, Деннис, но с этим придется подождать.
      Прошел месяц, а Деннис все никак не мог избавиться от тоски. Каждую ночь над его одинокой постелью витал прекрасный образ Доун, и он беспокойно ворочался в темноте.
      Однажды ночью, когда он сидел на краю кровати и курил сигарету, уставившись на лунный пейзаж за окном, в дверь спальни постучали.
      – Можно войти? – тихо спросила Сара.
      – Минутку, – откликнулся Деннис.
      Он спал без пижамы, но держал ее на стуле у кровати на случай, если понадобится выйти ночью из комнаты.
      – Входите! – крикнул он, быстро натянув брюки.
      Дверь отворилась, и вошла она – бледное светящееся видение в темноте. Лунный свет мерцал на ее белой ночной рубашке.
      – Я слышала, как вы ходите. Что-нибудь случилось?
      – Просто не спится.
      Он вздрогнул, когда она дотронулась до его обнаженной руки.
      – Напряжен как натянутая струна, – сказала девушка.
      – Я слишком много выпил перед сном. Алкоголь должен расслаблять, но на меня он оказывает прямо противоположное действие.
      – Деннис, мы оба понимаем, что происходит на самом деле. Время траура прошло. Вы любили Доун, но она умерла. Ее уже не вернуть.
      – Я буду любить ее всегда.
      – Конечно. Нужно свято хранить память о любви и счастье, пережитом вместе. Но вы должны жить дальше… и любить. Ведь вы молодой, здоровый и красивый мужчина. Сколько еще вы намерены влачить такое монашеское существование?
      Ее откровенность смутила Денниса.
      – Я совершенно доволен своей жизнью.
      – Доволен? Не надо себя обманывать, Деннис. До сих пор вы подавляли свои чувства, но когда-нибудь они хлынут наружу, как прорвавшая плотину вода. – Она подошла ближе, взяла Денниса за руки и заглянула ему в глаза. – Как вам кажется, я привлекательная женщина?
      – Я не вправе оценивать вас с такой точки зрения, – сухо проговорил он.
      – Бросьте свою щепетильность! Я, например, не стесняюсь сказать, что считаю вас очень привлекательным мужчиной.
      – Не говорите так! – воскликнул он внезапно севшим голосом и попытался отойти, но девушка прижалась к нему всем телом.
      Ее сочные спелые груди вдавились в его тело. Деннис охнул от волнения. Через тонкую ткань ночной рубашки чувствовались ее поднявшиеся твердые соски. У него не было сил противиться. Она потерлась о него бедрами и с восторгом уловила отклик мужской плоти.
      – Я знаю, ты меня хочешь, Деннис. Так же, как я тебя.
      Отступив назад, девушка нагнулась, взялась за подол ночной рубашки, стянула ее через голову и отбросила в сторону. Деннис наблюдал за ней с растущим возбуждением. Теперь она стояла перед ним нагая, похожая в лунном свете на беломраморную статую Афродиты. Сара подошла к нему и, потянув за тесемку, развязала его пижамные брюки. Они упали на пол, и обнажившийся член коснулся ее пупка. Трепеща в предвкушении восторга, она увлекла Денниса на кровать, легла рядом и принялась его ласкать.
      Дрожащими руками Деннис гладил ее плечи, грудь, бока… Он чуть не вскрикнул от восторга, когда ее теплые бархатные бедра зажали его руку, призывая к более интимным действиям. Его пальцы нащупали мягкое потаенное гнездышко, и она застонала. Деннис так давно не был с женщиной, что сейчас чувствовал себя зеленым юнцом, который впервые занимается любовью.
      Сара развела бедра, готовясь принять его в себя. Деннис медленно, осторожно опустился на нее, а она направила его уверенными руками. Он догадывался, что она не девственна, но это не имело значения. Легко проникнув в ее лоно, Деннис понял, что не ошибся. Он двигался вверх и вниз в ровном спокойном ритме, потом его толчки стали быстрее и яростнее. Вскоре оба содрогнулись от охватившего их восторга. Казалось, он будет длиться вечно. Наконец Сара со вздохом удовлетворения откинулась на постель. Деннис, такой же опустошенный, перекатился на бок и лежал неподвижно, млея в приятной истоме.
      В лунном свете блеснули ее зубы.
      – Это было сказочно! А тебе понравилось?
      Деннис молчал. Его мучило ощущение, что он изменил покойной жене. Но, с другой стороны, в удовольствии больше всего ценен миг настоящего. Любовная близость с Доун доставляла ему ни с чем не сравнимое наслаждение, но Доун утрачена для него навсегда, а вместе с ней утрачено и то наслаждение, которое она ему дарила. Теперь рядом с ним Сара – теплая, страстная плоть, в жилах которой струится горячая кровь желания.
      – Очень понравилось, – ответил он ей наконец.
      К удивлению Денниса, она заплакала.
      – Я так благодарна тебе за эти слова! Часто бывает, что вторая женщина безнадежно разочаровывает в сравнении с умершей возлюбленной. Я так сильно люблю тебя, Деннис! Думаю, я полюбила тебя с первого дня нашей встречи.
      – Я тоже люблю тебя, милая Сара.
      И тут свершилось чудо. Груз вины и измены, который так долго давил Денниса, вдруг спал с его плеч, и ему стало легко и хорошо. Он освободился от прошлого!
      Нежно склонившись над Сарой, он поцеловал ее в губы.

      Доун и Сильвер Джек провели в Пиратской бухте три месяца. Конечно, они находились в плену, и все же это было в некотором смысле идиллическое существование. Однажды Доун сказала:
      – Мы больше не властны над собственными судьбами. Мы попали сюда не по своей воле, и значит, все, что с нами происходит, от нас не зависит. Все заранее предопределено какой-то высшей силой. Точно так же боги в древних мифах манипулировали простыми смертными, словно фигурками на шахматной доске. Выигрыш, поражение… Исход партии зависит не от нас. Мы с тобой виновны в нашей греховной связи не больше, чем Эдип был виновен в прелюбодействе с собственной матерью. Здесь, в Пиратской бухте, время для нас остановилось, Джек.
      – Но не навсегда, – вздохнул он, – Хауквей вернется и увезет тебя в Китай. Во всяком случае, попробует это сделать.
      Между тем каждый день они проживали в радости. Как и обещал Хауквей, им была предоставлена полная свобода передвижений в пределах кратера. В их распоряжении был целый остров. Они любили взбираться по крутой извилистой тропе, проложенной по внутренней стенке кратера, к вершине огромного вулкана. Вокруг кратера, от краев до внешних утесов, возвышавшихся над Китайским морем, на полмили в ширину тянулась полоса растительности: деревья, кусты, экзотические цветы. Буйная ароматная зелень была настоящим райским садом.
      Обычно они брали с собой корзинку с деликатесами и вином из богатых погребов мандарина. В одном конце острова бил родник, питавший миниатюрным искрящимся водопадом маленькую лагуну, из которой, в свою очередь, вниз по склону кратера стекал ручей, обеспечивая пресной водой жителей поселка.
      Доун и Джек раздевались и как дети резвились в прохладном пруду. Здесь, в этом райском уголке, их любовная близость вышла за рамки простого физического акта и приобрела новое, романтическое звучание.
      – У меня такое чувство, будто мы священнодействуем, – заметила как-то Доун.
      Они лежали на теплом вулканическом песке и неторопливо ласкали друг друга. Доун встала перед Джеком на колени и, нагнувшись, обхватила губами его возбужденную плоть. Это действие было исполнено чистого обожания – чистого в буквальном смысле. В основе всех их любовных актов лежала чистота.
      Насытившись, он распростер Доун на мягком песке и любовался ее телом – каждым пальчиком, каждой частичкой атласной кожи, загоревшей на тропическом солнце.
      На закате они одевались и спускались в кратер. К этому времени деревенские жители уже разводили огонь в домах и начинали готовить ужин. Часто на обратном пути Доун и Джек заходили выпить в маленькую таверну, завсегдатаями которой были люди Ладронов. Пираты уже принимали эту парочку за своих.
      Однажды вечером они зашли в «Деревянную ногу» – так называлась таверна в честь одноногого хозяина – и встретили там Монику и Спинозу, ее любовника-пирата, отпрыска китаянки и испанского моряка.
      Спиноза был крупным парнем зловещего вида с копной взъерошенных черных волос, мрачными, глубоко посаженными глазками и висячими усами. Его устрашающую внешность подчеркивали азиатские раскосые глаза. На самом же деле он был приветлив и добр. Было заметно, что он искренне привязан к Монике.
      Увидев вошедших, Моника крикнула:
      – Идите к нам!
      Доун и Джек пробрались между тесно сдвинутыми неотесанными столиками в угол зала, где Спиноза с Моникой пили ром и соки из тропических фруктов. Бокалы были сделаны из скорлупы кокосового ореха.
      Моника весь день занималась любовью со Спинозой в его хижине и теперь сидела веселая и румяная от выпитого.
      – Вы откуда? – спросила она, озорно сверкая глазами.
      – Мы совершили нашу ежедневную прогулку к вершине кратера. Советую и вам попробовать. Там так здорово!
      Девушка захихикала и толкнула Спинозу локтем в бок.
      – Мы бы попробовали, да только нам не хочется нарушать ваше уединение в райском саду. Адам, Ева и запретный плод. Вы вкусили его сегодня?
      Доун притворно рассердилась:
      – Нахалка! Еще один такой намек, и я прикажу мандарину бросить тебя в темницу!
      Женщины уже давно отбросили формальности и стали близкими, доверительными подругами. Джек и Спиноза тоже подружились.
      Украдкой оглядевшись по сторонам и убедившись, что их никто не подслушивает, мужчины, сблизив головы, завели тихий серьезный разговор. Чтобы их прикрыть, Доун с Моникой принялись стрекотать как сороки и смеяться громче и чаще обычного.