Пожар сердца

      – Да, я слышал, что в этой части света белые льняные костюмы и такие же шляпы носят как униформу.
      – Может быть, перед отплытием пройдемся по магазинам Кантона и Макао, купим что-нибудь из одежды? На мой взгляд, восточные и индийские вещи намного экзотичнее и соблазнительнее, чем наши так называемые цивилизованные костюмы и платья.
      – Согласен, – сказал Деннис, – в индийском сари или в китайском кимоно ты будешь обольстительной.
      – Тогда я куплю их. Мне хочется всегда выглядеть экзотично в твоих глазах. – Она стянула полотенце с пояса Денниса и оглядела его вставший фаллос. – Ну вот и ответ на мой вопрос. Ты действительно находишь меня соблазнительной. Жаль только, сейчас не успею облегчить твое состояние. Придется подождать до вечера.
      – Какая жестокость с твоей стороны! А я бы тебя изнасиловал, и к черту вечернее платье и шикарную прическу!
      Доун поцеловала мужа.
      – Пока не приехал Дрейфус, пойду наверх, проведаю Терезу и малыша.
      Экипаж Роланда Дрейфуса появился на причале без пяти шесть. Консул сменил белый льняной костюм на черный фрак, серые брюки и касторовую шляпу. Кучер помог Доун и Деннису подняться в экипаж.
      – Вы очень пунктуальны, мистер Дрейфус, – сказала Доун, устраиваясь на мягком бархатном сиденье.
      – Работа иностранного консула требует пунктуальности, миссис Прайс. Позвольте мне сказать, что вы чудесно выглядите.
      – Спасибо. Вы обещали нам краткую экскурсию перед обедом.
      – Да, конечно. Думаю, она будет вам интересна, а может, и поучительна. Ведь вы с мистером Прайсом собираетесь жить в Индии. У индийцев и китайцев, как и у всех азиатов, много общего. К примеру, они боятся людей с Запада и не доверяют им.
      – И у них есть на то веские основания, судя по тому, что я читал, – заметил Деннис.
      – Может быть, сэр, но их недоверие порождает определенные трудности, с которыми нам – западным людям, живущим и работающим в Азии, – приходится сталкиваться ежедневно, – начал консул свой длинный рассказ. – До первой опиумной войны, закончившейся в 1842 году, Китай был наглухо закрыт для остального мира. Император, абсолютный деспот, постановил, что ни один чужеземный дьявол, как называли людей с Запада, не должен ступать на китайскую землю. Однако из уважения к богатой китайской знати – мандаринам, которых можно грубо приравнять к английским герцогам и графам и которые наживали свои состояния на прибыльной торговле с Западом, он разрешил западным торговцам занять узкую полоску земли вдоль берега Жемчужной реки, в пригороде Кантона, и строить там свои офисы, склады и другие служебные помещения. Склады были завалены сталью, железом, оловом, ценными металлами, инструментами и оборудованием, выделанными мехами – всеми видами товаров промышленного Запада. Китайцы обменивали их на чай, шелк, нефрит, восточные пряности и прочее.
      Монополия на торговлю с Западом и роль посредников между белыми купцами из Англии, Америки, Голландии и Франции и загадочным китайским правительством принадлежали Кохонгу, или специально уполномоченным фирмам. Это были одни из самых богатых людей в мире.
      Но удобное и взаимовыгодное сотрудничество закончилось, когда Британия начала нелегально ввозить в Китай большие партии опиума. Опиумный штаб располагался на острове Линтин. Это была хорошо охраняемая крепость. Император какое-то время смотрел сквозь пальцы на то, что чужеземцы превращают его народ в наркоманов, но в 1839 году терпение у него лопнуло, и он развернул против Линтина военную операцию. Англичане бежали с острова и укрылись в Макао, а императорские войска сбросили в реку опиум на сумму шесть миллионов долларов.
      В отместку артиллерия британского военного флота разгромила китайские крепости в устье Жемчужной реки, и солдаты британской морской пехоты двинулись на Кантон, убивая и грабя по пути.
      Три года спустя император запросил мира, но мир достался Китаю дорогой ценой. Британия получила Гонконг, а пять морских портов были объявлены открытыми. Западным предпринимателям всех стран разрешили вести неограниченную торговлю с Китаем.
      – И, разумеется, неограниченная торговля опиумом тоже возобновилась, – заметила Доун. – Стоит ли удивляться, что китайцы боятся чужеземных дьяволов и не доверяют им?
      Они проехали участок, на котором раньше велась торговля со складов, а теперь стояли ветхие, покосившиеся лавчонки прошлого века.
      Консул жил в американском сеттльменте под Кантоном. Поселение очень напоминало деревню Новой Англии: беленые домики в колониальном стиле, обнесенные частоколом и живой изгородью из бирючины; сады, пестрые цветники и террасированные лужайки. Здесь была даже добротная христианская церковь, смотревшая на городок с высокого холма.
      Роланд Дрейфус с семьей занимал самый большой и роскошный дом во всем поселке. Это был внушительный особняк посреди четырехакрового участка земли, окруженного стальной решеткой. Китайский стражник открыл величественные ворота, экипаж въехал в имение и покатил по извилистой дороге, с которой открывались удивительные виды: бамбуковый мостик, живописный пруд с водопадом, в пене которого плескались лебеди и утки. По мраморной пагоде, на другой стороне пруда, важно прохаживался и чистил перья ослепительный павлин. Ухоженные лужайки и сады радовали глаз радужным многоцветьем.
      В доме было не менее красиво, чем вокруг него. Парадный холл, где их встретила миссис Дрейфус, представлял собой галерею с высоким волнистым потолком. На мраморных полах лежали шелковые восточные ковры, а в изящной мебели с деталями из тика и японского дерева угадывались азиатские мотивы. Обойные ткани, бронзовые и фарфоровые статуэтки, написанные маслом картины – все было великолепно.
      – Я в полном восторге, – призналась Доун. – Но что, если вам когда-нибудь придется вернуться в Америку? Как же вы будете жить без всей этой красоты?
      Миссис Дрейфус, маленькая круглолицая женщина, волосы которой были завиты в мелкие тугие кудряшки – точь-в-точь такие, как у ее мужа, – мило улыбнулась.
      – Я ни за что не расстанусь с этим, миссис Прайс. Я взяла с Роланда клятву, что если нас отправят домой, он разберет этот дом по камешкам, а потом соберет его в Вермонте вместе со всей обстановкой.
      – Это будет нелегко, – добавил ее муж.
      – Пойдемте в патио, я познакомлю вас с нашими гостями, – предложила миссис Дрейфус. – И, пожалуйста, дорогая, зовите меня Мэй.
      – Мэй и Ролли, – подхватил Дрейфус.
      – А вы зовите нас Доун и Деннис, – откликнулась Доун.
      – Хорошо. Здесь, в американском городке, у нас очень замкнутое общество. Мы общаемся друг с другом по-простому, без формальностей.
      Дом наполнился китайскими слугами. Все были в национальной одежде, мужчины – с косичками и в шапочках. Около дюжины гостей, в основном янки-промышленники и их жены, собрались на мощеной террасе за домом. На женщинах были строгие платья устаревших фасонов, и Доун чувствовала себя неловко в модном наряде.
      – Спорим, что у всех у них под платьями – белые хлопчатобумажные панталоны? – шепнула она Деннису.
      – У меня нет ни малейшего желания это проверять, – ответил он.
      Среди гостей был один мандарин – щуплый лысый старичок в роскошном шелковом одеянии с причудливой золотой вышивкой. Он был увешан нитями жемчужных бус, золотыми цепочками и драгоценными ожерельями. Рубин на черной шапочке, плотно прилегавшей к голове, указывал на высокий титул. Мандарин говорил на безупречном английском с заметным оксфордским акцентом. Он сообщил Деннису и Доун, что проучился четыре года в английском университете.
      – Финикийцы придумали торговлю, – рассуждал он, – а англичане превратили ее в высокую науку. Известно ли вам, что позволило Англии обогнать Францию, Испанию и все морские державы Европы? Одна маленькая, но важная деталь. Англия первой изобрела полностью оправдавший себя метод заготовки впрок говядины и свинины. До этого кардинального открытия военным и торговым судам приходилось многие месяцы возить на борту свежую пищу. Вы можете себе представить торговый или военный корабль, на котором живут куры, свиньи, козы, коровы – словом, скот всех видов? Подумать только, сколько места занимали эти животные! А ведь на этой площади можно было бы разместить прибыльный товар. Я не говорю уже о моральном воздействии на экипаж, который вынужден был путешествовать в плавучем хлеву. Да, Англия по праву заслужила свою славу владычицы морей.
      – Весьма оригинальная точка зрения, – заметила Доун, – мистер… Прошу прощения, мне сложно запоминать непривычные восточные имена. Боюсь, я не обладаю вашими поразительными способностями к языкам.
      Дряхлое лицо старика расплылось сотней веселых морщинок.
      – Вы необыкновенно очаровательная женщина, миссис Прайс. А что касается имени, не придавайте этому особого значения! Меня зовут Ву Пинг-Чин, но вы можете называть меня Хауквей. В былые годы, когда Китай только открывался для западной торговли, один мой прославленный родственник был, без сомнения, самым знаменитым членом Кохонга – группы промышленников, добившихся разрешения императора на торговлю с иностранцами. Он был известен под именем Хауквей.
      – Почему? – спросила Доун.
      Старый мандарин вздохнул.
      – Видите ли, в те времена для знатных особ считалось крайне неприличным торговать. Поэтому они пользовались вымышленными именами, чтобы не навлечь позор на свои семьи. – Он нагнулся к Доун и положил хрупкую ладонь на ее руку. – Теперь эти представления ушли в прошлое, но мне нравится имя Хауквей и все, что с ним связано. Так что, миссис Прайс, я почту за честь, если вы причислите меня к своим друзьям и будете называть Хауквеем.
      – С удовольствием, Хауквей.
      Он проводил ее в дом и сел по правую руку от нее. Деннис, сидевший с другой стороны, шепнул ей на ушко:
      – Кажется, ты его покорила.
      Мандарин нагнулся вперед и взглянул на мужа Доун.
      – Я слышал ваши слова, мистер Прайс. У меня очень хороший слух. Как утверждает моя достопочтенная жена, я могу услышать, как на полях проклевываются рисовые ростки. «Покорила» – слабо сказано. Я бесповоротно влюбился в это восхитительное создание. Скажите, сколько времени ваш корабль пробудет в Кантоне?
      – Мы отправимся в дальнейшее плавание сразу же, как только разгрузимся и возьмем на борт китайские товары для перевозки в Соединенные Штаты, – ответил Деннис. – На это уйдет дня три-четыре, не больше.
      – Очень жаль! Я надеялся, что вы заедете на денек в мое скромное имение недалеко от горячих источников Цзиньхуа. Хуа славится тем, что именно там находится мифический источник вечной молодости, который искал путешественник Понсе де Леон.
      – В таком случае он здорово сбился с курса, – пошутила Доун. – Благодарим вас за приглашение, Хауквей, но, боюсь, у нас просто не будет времени. Мы должны торопиться в Индию. Конечный пункт нашего плавания – Малабарский берег, город Мангалуру.
      – Да, мистер Дрейфус рассказал мне о ваших грандиозных планах. Торговля тиковым деревом – занятие, которое сулит большую прибыль. Я всегда удивлялся, почему англичане пренебрегают столь выгодным делом.
      – Наверное, они полагают недостойным британцев рубить лес, – предположила Доун, – так же как торговать считалось позором для ваших мандаринов. Вы же сами сказали, что англичане – моряки и торговцы. У Америки же другие наклонности. С тех пор как первое судно пилигримов причалило к берегам нашего континента, его жители голыми руками создавали свою культуру, возделывая плодородные земли и покоряя девственные леса. Мы, американцы, строители и хлебопашцы.
      – Кроме того, мы немного научились мореходству и торговле у наших британских братьев, – напомнил Деннис.
      Разговор стал менее оживленным, когда слуги начали подавать роскошные экзотические блюда. При виде необычных яств у Доун и Денниса потекли слюнки. Изысканный стол выглядел как произведение искусства.
      Обед состоял из двадцати пяти блюд. Среди подаваемых деликатесов были вареные акульи плавники, китайская утка, заливное из осьминога, яйца зуйка, огромные пильчатые креветки, омары, жареный молочный поросенок… Список можно было продолжать бесконечно.
      Еду подавали на изумительных фарфоровых тарелках, рядом с которыми лежали литые серебряные столовые приборы. Вина наливали в тонкие серебряные кубки.
      – Да, это даже отдаленно не сравнить с бобами и свининой – обычной пищей мичиганских лесорубов, – заметила Доун.
      Главной темой разговора был отсутствовавший капитан Грешам. Шкиперы больших клиперов, считавшиеся полубогами, часто становились легендой еще при жизни и пользовались большим почетом в среде китайских промышленников.
      Хауквей поднял свой кубок и провозгласил тост:
      – За прекрасных дам, которые собрались сегодня за этим столом!
      Было ясно, что старый китаец упомянул сразу всех дам только из вежливости, ибо его пристальный взгляд не отрывался от Доун Прайс.
      Торговец из Гонконга с сильным голландским акцентом предложил более мрачный тост:
      – Я хочу выпить за кончину благородных клиперов. – Терпеливо дождавшись, когда за столом утихнет ропот протеста и возмущения, он пояснил свои слова: – Мне, как и вам, грустно думать об этом, но мы должны смотреть в глаза реальности. Трансатлантическое судно будущего – это пароход. Уже сейчас торговые пароходы, приводимые в движение гребными винтами на корме, побили все скоростные рекорды парусников.
      – Вздор! – рявкнул сидевший за столом англичанин. – Пароходы – неудачное изобретение. На них нельзя полагаться, они все время выходят из строя, ломаются.
      – Только потому, что находятся в периоде младенчества, – возразил голландец. – В ближайшие десять лет торговый океанический флот поменяет все парусные суда на паровые. А как ваше мнение, мистер и миссис Прайс? Вы, американцы, – народ изобретателей и провидцев. Другого такого нет на свете.
      Доун взглянула на Денниса, и тот откашлялся.
      – К сожалению, мы с женой вынуждены согласиться с мистером ван Дайком. Паровой двигатель для современного общества – то же, что колесо для наших предков: революционный прорыв в технологии. Со временем он коренным образом изменит все сферы человеческой деятельности: кораблестроение, промышленность, транспорт, даже военное дело. Перед самым нашим отплытием из Америки одна нью-йоркская промышленная компания пыталась убедить моего тестя вложить средства в разработку механической пилы. Он утверждает, что такая пила заменит работу целой бригады лесорубов.
      – Какая нелепость! – фыркнул англичанин.
      Мандарин посмотрел на него с хитрым прищуром.
      – Вы в самом деле так считаете, полковник?
      – Разумеется!
      – Вам, конечно, знаком художник и ученый эпохи Возрождения Леонардо да Винчи?
      Английский полковник презрительно скривил губы.
      – Итальяшка, кажется?
      Мандарин улыбнулся.
      – Да, он был итальянцем. Вы наверняка читали его статьи по гидравлике, механике и физике. Так вот, да Винчи предсказывал, что когда-нибудь появятся морские суда, которые будут плыть под водой, а другие машины полетят по воздуху.
      Полковник выкатил глаза, выражая полное недоверие.
      – О Господи, хватит с меня глупых небылиц! – Он подмигнул хозяину дома. – Хотя что вы хотите от итальянца? Они же все сумасшедшие!
      Дрейфус поспешил сгладить неловкий момент:
      – Я думаю, джентльменам пора отдохнуть в кабинете за коньяком и сигарами, а дамы тем временем выпьют хереса в музыкальной гостиной.
      Столовая наполнилась шумом отодвигаемых стульев и шарканьем ног. Гости вставали из-за стола и делились на две группы.
      – Меня бесит этот архаичный обычай, – поделилась Доун с женщинами, направлявшимися в музыкальную гостиную. – Почему нас нужно выгонять в другое помещение, подальше от благородных джентльменов с их коньяком и сигарами? Можно подумать, мы дети какие-то.
      Женщины посмотрели на нее так, будто она явилась с другой планеты. Одна из них, справившись с потрясением, сказала:
      – Но, милочка, вы же не хотите сидеть в прокуренной комнате, слушать хриплый смех мужчин и их сальные шуточки? Какая леди подвергнет себя подобному унижению?
      В этих словах можно было уловить намек, и Доун подхватила его:
      – Иными словами, мэм, вы полагаете, что особи мужского пола стоят на другой ступени цивилизации, нежели мы, женщины?
      Дама рассмеялась ей в лицо.
      – Милая моя девочка, как же можно быть такой наивной? Разумеется, вы недавно замужем, и надо сделать скидку на вашу неопытность. В свое время мы все прошли через это.
      – Прошли через что?
      – Через понимание истинной сути мужчины. Мужчина движим алчностью, похотью и скаредностью. Он получает удовольствие, созерцая жестокие драки и убийства.
      – Все мужчины – животные, – задумчиво проговорила Доун.
      – Разумеется. Ну пойдем, не будем зря тратить время.
      Для Доун Робертс Прайс этот разговор стал грубым пробуждением. До сего момента она полагала, что миф о мужском превосходстве родился и поддерживался на протяжении многих веков благодаря самим мужчинам-самцам. Теперь же она с удивлением поняла, что у этого вопроса есть и другая сторона, что каждый пол по разным причинам считает себя выше другого.
      Между тем мужчины в кабинете обсуждали коммерцию, политику, международное банковское дело, войны и спорт. Разговор зашел о малайских пиратах.
      – Пираты? – воскликнул Деннис. – В наше время?
      – Советую вам поверить в них, – сказал консул Дрейфус. – Только в прошлом месяце эти негодяи напали на голландское торговое судно, шедшее в Сингапур. Его путь лежал через Южно-Китайское море, а это настоящий лабиринт между тропическими островами, у которых прячутся флоты головорезов и бандитов, охотников за торговыми судами. Как водится у разбойничьей братии, пираты напали на голландцев на рассвете. Голландский экипаж был хорошо вооружен и раз за разом отражал атаки пиратов, убив многих и потопив один из трех бригов с пушкой на борту. Но превосходящие численностью и огневой мощью пираты в конце концов победили. Они взяли на абордаж судно несчастных торговцев и вырезали всех оставшихся в живых, кроме троих англичанок, которые ехали к своим мужьям, колониальным служащим.
      – Что стало с этими женщинами? – напряженно спросил Деннис.
      Консул долго молчал, прежде чем ответить.
      – Думаю, никто из присутствующих здесь не захочет это слышать.
      – В таких случаях вполне уместно выражение «Судьба хуже смерти», – добавил англичанин.
      – Это чудовищно! – гневно воскликнул Деннис. – Боже правый, да в этом районе находятся военные флоты самых могущественных держав мира! И вы хотите сказать, что они не могут объединенными усилиями очистить Китайское море от этой чумы цивилизованного человечества?
      – Они пытались, – вмешался Хауквей. – Бессчетное множество раз британские, французские, немецкие, американские и голландские военные корабли бороздили воды Китайского моря в поисках пиратов.
      – Да, но каждый раз они словно испарялись в воздухе, подобно блуждающим огонькам, – мрачно изрек консул Дрейфус, – а потом опять материализовывались, увидев очередную жертву.
      – А почему бы не конвоировать торговые суда, которые ходят в здешних морях? – спросил Деннис. – Мне кажется, это было бы логичным решением проблемы.
      – К сожалению, логика и практичность редко идут рука об руку, мистер Прайс, – ответил ван Дайк. – Общая протяженность морских путей между Японией и Индией составляет около четырех тысяч миль. А торговые суда, которые ходят по этим путям, исчисляются тысячами. Даже объединенные военно-морские силы Европы и Америки не смогут защитить каждое судно, пересекающее Китайское море и Индийский океан.
      Мандарин добавил, лукаво прищурившись:
      – Не говоря уж о том, что иностранные флоты, охраняющие воды у китайского побережья, боятся слишком сильно дробить силы и чересчур отступать от своей основной задачи в этой части света. Несмотря на то что после опиумных войн Китай подписал договор с Англией и другими иностранными державами об открытии портов внешней торговли, император никогда не признавал своего поражения. Есть такая древняя пословица: «Поражения не бывает. Есть лишь почтительная покорность перед следующей битвой».
      – Боюсь, что Хауквей говорит правду, – признал Дрейфус. – В данный момент иностранные подданные в Китае сидят на пороховой бочке, которая может взорваться в любой момент. Наши разведчики в Китае присылают весьма настораживающие донесения. Император Гуансюй – правитель умеренный. Он пытается привить китайскому обществу и правительству некоторые преимущества западного образования и способов управления. Однако ему рьяно противостоят консерваторы и реакционеры. Они добиваются полного изгнания чужеземных дьяволов. Эта мощная группировка поддерживает вдовствующую императрицу, самую сильную личность при императорском дворе. Сейчас даже ходят слухи, что под ее покровительством формируется тайная революционная армия, которая называется «И хэ цюань», что значит «Кулаки, поднятые во имя справедливости». – Он слабо улыбнулся. – Мы в шутку зовем их боксерами, но, поверьте мне, над ними никто не осмеливается смеяться.
      Деннис обратился к мандарину:
      – Хауквей, а что лично вы как представитель китайской знати, человек опытный, умный и образованный, можете сказать по поводу современной ситуации в Китае? И каковы ваши прогнозы на будущее?
      Хауквей посмотрел Деннису прямо в глаза и загадочно улыбнулся.
      – Я стараюсь держаться подальше от политики, мистер Прайс. Будучи посредником между Востоком и Западом, я вынужден ходить по тонкой как лезвие нейтральной линии. Так что прошу меня уволить от этой дискуссии.
      Деннис уловил в его тоне напускную манерность.
      – Есть еще одна очень верная восточная пословица, – продолжал Хауквей. – «Тот, кто бегает и с волками, и с охотничьими собаками, непременно будет разорван на части и теми, и другими». – Он встал и поклонился сначала консулу, потом мужчинам-гостям. – Вечер был очень приятным, но человеку моих лет давно пора ложиться спать. Я просил прислать за мной экипаж в полночь, и это время, судя по каминным часам, вот-вот настанет. Мне не хочется разделить участь сказочной Золушки.
      – Не бойтесь, дорогой друг, мы не допустим, чтобы вас обратили в тыкву, – сказал Дрейфус и обнял мандарина за худые плечи. – Пойдемте, я провожу вас до двери.
      – Спасибо, но сначала я должен попрощаться с милыми дамами.
      – Конечно.
      Хауквей повернулся в дверях и отвесил низкий поклон мужчинам, оставшимся в кабинете.
      – До встречи, джентльмены. Пусть вам сопутствуют доброе здоровье и удача. Мистер Прайс, если вы и ваша очаровательная жена передумаете, я с радостью приму вас у себя в Цзиньхуа.
      – Мне очень жаль, сэр, но, боюсь, нам придется отказаться от вашего любезного приглашения.
      Хауквей кивнул, улыбаясь своей непроницаемой улыбкой.
      – Значит, увидимся в другой раз. Может быть, даже раньше, чем нам кажется.

Глава 5

      «Золотое облако» вышло из Кантонской бухты в воскресенье на рассвете. Когда Деннис, зевая и потягиваясь, взбирался по трапу на палубу, Макао казался уже зеленой точкой на горизонте. Он подошел к шканцам, где Делано, первый помощник, разговаривал с рулевым.
      – Лево руля, мистер Дана. Так держать! Я зайду к вам еще раз, перед тем как вы сменитесь. Не хотите со мной позавтракать, мистер Прайс?
      – С удовольствием. Сегодня утром моя жена вряд ли придет за стол кают-компании. Она завтракает с миссис Грешам в капитанской каюте.
      – Как поживает сынишка шкипера? Пока мы стояли в Кантоне, он и носа не показывал из каюты.
      – Доктор Стоун просил изолировать малыша от вредных испарений, которыми пропитана вся гавань. Кантон, Линтин и Макао – места распространения опасных бактерий. С материка идет эпидемия холеры.
      – Сказать по правде, я и сам рад, что мы опять вышли в море. Отсюда мы легко доберемся до Сингапура.
      – Если не нападут пираты, – полушутя заметил Деннис.
      Делано мрачно взглянул на него.
      – Это не шутка. Лично я, совершив пять плаваний на Восток, ни разу не сталкивался с пиратами – ни малайскими, ни какими-то еще. Однако мне слишком хорошо известно об их существовании. Одной из самых нашумевших историй было нападение на торговое судно «Массачусетс». Экипаж этого корабля постигла жуткая участь. Китайские пираты перерезали матросам горло, отрезали гениталии и выбрасывали изуродованные трупы за борт. Говорят, что малайские пираты в сравнении с китайскими – просто пай-мальчики.
      Покачав головой, он добавил:
      – Самым страшным считался пиратский клан Ладронов. Их флот состоял из сотен кораблей, и они легко разделывались даже с хорошо вооруженными военными судами. Император много раз снаряжал экспедиции против Ладронов, но почти все бои заканчивались полным разгромом императорского флота. Главарь коварных пиратов Чинг И нахально объявил войну Китаю. Он похвалялся, что сбросит правителя с трона и объявит себя новым императором страны. По иронии судьбы, могущество Чинг И было уничтожено отнюдь не военным флотом Китая, а мощным тайфуном, который за считанные минуты расправился с целой морской империей.
      Деннис и Делано уже собирались уходить со шканцев, когда в разговор вмешался рулевой:
      – Известно ли вам, мистер Делано, что у Чинг И осталась вдова, мадам Чинг, которая восстановила их династию и сделала ее такой же могущественной, как раньше? Кое-кто утверждает, будто она оказалась даже более энергичным властителем, чем ее муж. – Широкое плоское лицо рулевого было совершенно бесстрастным, но тембр его голоса насторожил Делано. – Говорят, что организация Ладронов и сегодня процветает, только подпольно.
      – Это правда, Дана? – спросил первый помощник капитана. – Я вижу, ты неплохо осведомлен в истории пиратства.
      Рулевой позволил себе легкую загадочную улыбку.
      – Мы много чего изучали в миссионерской школе на Мауи, сэр.
      По дороге в кают-компанию Деннис поинтересовался:
      – Кажется, я не видел раньше этого парня Дану.
      – Вы и не могли видеть. Шкипер нанял его в Кантоне. Он родом с Гавайев, метис – наполовину китаец, наполовину полинезиец. У него отличные рекомендации и, как вы сами только что слышали, есть голова на плечах.
      Когда Деннис и первый помощник капитана пришли на завтрак, за столом в кают-компании сидел один капитан.
      – Доброе утро, шкипер. Как дела у миссис Грешам и маленького Уолтера Линтина? – осведомился Деннис.
      – Они оба первоклассные моряки. Уверяю вас, парень ждет не дождется, когда ему можно будет встать на шканцы и ощутить на лице соленые брызги.
      Деннис и Делано весело переглянулись.
      – Думаю, ему придется потерпеть еще несколько лет, сэр, – мягко заметил Делано.
      Шкипер притворился рассерженным.
      – Не думайте, что вам удастся меня обмануть. Я прекрасно знаю, что у вас обоих на уме: мол, на свете нет человека глупее, чем молодой папаша. Что ж, вы абсолютно правы. Я как индюк раздуваюсь от гордости, потому что у меня есть такой необыкновенный, такой замечательный ребенок, и мне плевать на то, что обо мне думают. Вы знаете, что этот маленький проказник вытворил сегодня утром? Он протянул ручонку и ухватил меня за палец. Да так крепко сжал мой палец своим маленьким кулачком! У него железная хватка, доложу я вам!
      Деннис больше не мог сдерживаться. Он перегнулся пополам и прижал салфетку ко рту, заглушая смех. У Делано был более стойкий характер. Первый помощник капитана сидел, уставившись прямо перед собой, и изо всех сил сжимал губы, чтобы не прыснуть.
      – Ах так, мистер Прайс? – весело сказал Грешам. – За ваш смех, который принижает выдающиеся качества моего сына, вы заплатите двойным дежурством. И буду вам очень признателен, если сразу после завтрака вы сделаете замеры.
      – Слушаюсь, сэр, – подхватил Деннис, – прошу прощения, сэр. Поверьте, я вовсе не хотел вас обидеть.
      Грешам засмеялся и, перегнувшись через стол, похлопал Денниса по плечу.
      – Я вас прощаю, сэр. Сегодня утром у меня такое отличное настроение, что я простил бы даже пиратского главаря, появись он на моем клипере!
      Плавание по Китайскому морю оказалось самым живописным отрезком долгого путешествия. Их корабль прокладывал путь мимо несметных островов и островков, слепивших глаз зеленью тропической растительности на фоне лазурного неба и бледной зеленовато-голубой воды. В глубине островов застывшими громадами вздымались горные хребты с вершинами, окутанными сиреневой дымкой.
      Доун и Тереза с сынишкой часами сидели на палубе, наслаждаясь теплым ветерком и дразнящими обоняние ароматами сандалового дерева, пряностей, бананов, ананасов и дынь. «Золотое облако» шло быстро, несмотря на спущенные главные паруса.
      На третий день плавания, когда Деннис делал полуденные замеры, дозорный сообщил:
      – К западу на горизонте – барк и бриг!
      На шканцах капитан Грешам взял подзорную трубу и внимательно оглядел горизонт.
      – Отсюда, снизу, пока не видно… Под каким флагом они идут? – крикнул он сидевшему на мачте дозорному.
      – Флага нет, сэр.
      – Какой у них курс? Ты можешь определить?
      – Мне кажется, они идут строго параллельно нашему судну.
      – Хорошо. Не спускай с них глаз. Если они сократят расстояние между нами, дай мне знать.
      – Слушаюсь, сэр.
      К капитану подошел Деннис.
      – У вас встревоженный вид, шкипер. Что-то случилось?
      – Пока нет, но в этой части света нельзя быть слишком беспечным.
      – Пираты?
      – Такая вероятность есть всегда. – Он крикнул второму помощнику, стоявшему на главной палубе: – Мистер Ласситер, матрос Хайрам Дана сейчас на дежурстве?
      – Нет, сэр, он в трюме, спит. Разбудить его?
      Подумав, Грешам сказал:
      – Не надо, это не срочно. Подождем, пока он снова заступит на вахту рулевого. – И он объяснил Деннису: – В том, что касается Китайского моря, Дана, несомненно, самый опытный матрос на судне.
      – Я понял это на днях, когда мы с мистером Делано говорили о пиратстве. Он действительно неплохо осведомлен в этом вопросе. А откуда у него такое странное имя – Хайрам Дана?
      – Он родился на Гавайских островах, а там имя Хайрам очень распространено. Детей называют так в честь любимого миссионера и гуманиста Хайрама Бингема, который был одним из немногих так называемых реформаторов-просветителей, не грабивших местных жителей подчистую. Очевидно, отец Даны был моряком. На Гавайях и соседних островах есть много жителей с ирландскими, английскими, французскими и скандинавскими именами.