Оторвав взгляд от его лица, странно взволнованная этой встречей, она с легким раздражением бросила конюху:
      – Спасибо, Кент. Завтра утром я еще поработаю с ним. – И, расправив плечи, постукивая себя кнутовищем по бедру, она поспешила удалиться.
      «Почему она уходит так быстро, чуть ли не убегает?» – думал Рейли, потирая ладонью свою тяжелую, с синеватой щетиной челюсть. Он в шутку ударил Крега по руке своим огромным, точно каменный молот, кулачищем.
      – Видать, ты ее сильно расстроил, Мак-Дугал. Тем, что так поколотил ее молодого человека.
      Все рассмеялись, а Рейли обратился к конюху:
      – Возьми его в оборот, Кент. Он парень здоровый и должен как следует вкалывать.
      Рейли с Флинном ушли, а Томпсон дружески коснулся руки Крега.
      – Я рад, что ты будешь работать у меня, Мак. Нам тут нужны руки.
      Томпсон был худощавым человеком с приятным морщинистым лицом и коротко стриженными песочного цвета волосами. Лет ему было около сорока.
      – Ты что-нибудь знаешь о лошадях, парень? – спросил он Крега.
      – Только увертывался от кебов в Лондоне. Но лошади мне всегда нравились. Я любил рассматривать их на картинках, читать про них в книжках.
      – Ну что ж, для начала и это неплохо. Когда есть желание и интерес, любое дело дается легко. Пойдем, я дам тебе какую-нибудь работу.
      Остаток дня Крег провел, чистя стойла и таская лошадям корм и воду. Их было одиннадцать да еще две собаки – Джим и Джейн. По ночам они сторожили конюшню, отгоняя динго и прочих хищников.
      С самого первого дня Крег прекрасно поладил с лошадьми, среди которых было пять ездовых и шесть упряжных – этих впрягали в телеги и экипажи. Больше всего ему нравились благородные, горячего нрава верховые лошади, особенно новый жеребец – Сверкающий Луч.
      – Бьюсь об заклад, что я тоже скоро буду ездить на Луче, – как-то сказал он Бобби Карру, другому помощнику конюха.
      – Эй, Кент! – крикнул Карр. – Этот парень хочет покататься на Луче.
      Конюх подошел с широкой ухмылкой.
      – В самом деле? – Он погладил заросший седой щетиной подбородок. – Крег – парень как будто толковый, и лошади его любят. Ну что ж, я дам ему шанс показать себя. Седлай Луча, Бобби. А ты, приятель, смотри, как это делается.
      Конюх внимательно наблюдал за Бобби, делая для себя мысленные пометы.
      – Потник. Седло. Подпруга. Мундштук. Уздечка. Поводья, – объяснял Бобби.
      Крег не сомневался, что с некоторой подсказкой сможет проделать все то же самое.
      – Дайте мне отвести его в загон, – попросил он. Бобби ухмыльнулся, подмигнул Томпсону и передал юноше поводья. Рослый жеребец покорно последовал во двор, а потом в загон.
      – Держи коня за узду, – сказал Томпсон Бобби, – а я помогу парню сесть в седло. Нет-нет, Мак-Дугал, ты не по лестнице карабкаешься. Вставь левую ногу в стремя. А теперь закидывай правую ногу. Вот так, парень.
      Крег с трудом уселся в седло, едва не раздавив свое хозяйство о седельную луку.
      – Господи! – невольно вырвалось у него. Мужчины рассмеялись.
      – Ничего, парень. Со временем твои причиндалы и задница притрутся, перестанут болеть. Ты готов?
      – Отпустите его. – Крег слегка подтянул поводья и сжал коленями бока Луча, как это делала девушка. – Пошел!
      Последующее, как ему казалось, происходило во сне.
      Конь рванулся вперед, словно вылетевшая из ружья пуля. Крег резко откинулся назад. Стиснув зубы, он крепко вцепился в поводья, только это и спасло его от падения. Поводья натянулись, и конь внезапно остановился. На сей раз незадачливого наездника швырнуло вперед, и, чтобы не упасть, он обхватил руками могучую шею Сверкающего Луча. Непривычный к такому бесцеремонному обращению, жеребец тут же поднялся на дыбы и резко мотнул головой. Взвившись в воздух, Крег перелетел через ограду и шлепнулся на связки сена.
      Удар, однако, был очень силен. Все плыло перед глазами Крега, он с трудом различал две стоявшие возле него и заливавшиеся истерическим смехом фигуры.
      Наконец расплывчатые фигуры превратились в хохочущих Томпсона и Карра.
      – Вот смехота-то, – надрывался Карр.
      – Да уж, отличился, – сказал Томпсон. – Так ты все еще хочешь быть наездником, мастер Крег?
      – Почему нет? – Приподнявшись, юноша стал отряхивать пыль с куртки и штанов. – Конечно, придется хорошенько потренироваться.
      – Если только ты останешься в живых, – раздался девичий голос.
      Мужчины резко повернулись. Они во все глаза смотрели на Аделаиду Диринг. Девушка уже успела сменить костюм для верховой езды на платье с высоким корсажем, а на шею повязала бледно-лиловую кружевную косынку.
      – Мы даже не слышали, как вы подошли, мисс Диринг, – как бы извиняясь, пробормотал Томпсон.
      – Где уж вам услышать? Вы были так увлечены, стараясь сделать посмешище из Мак-Дугала. – На ее розовых губах играла едва заметная усмешка. Усмешка эта была обманчива, на самом деле ей было отнюдь не весело. – Ты раньше никогда не садился на лошадь? – спросила она Крега.
      – Нет, мисс.
      – Луч, как видно, знает это лучше, чем вы трое. – Она подошла к изгороди и перегнулась, чтобы погладить гриву коня. Совсем успокоившись, тот щипал траву, что росла вокруг столбов. – Молодчина, Луч, ты показал этому наезднику, чего он стоит.
      Она посмотрела на приунывших каторжников:
      – Вы представляете, что с вами сделал бы мой отец, если бы из-за вашей дурацкой шутки лошадь покалечилась? Не миновать бы вам порки. Всем троим. – Ее глаза полыхали изумрудным огнем. – Ладно. Вы, Томпсон и Карр, отведите Луча обратно в конюшню. И его надо хорошенько почистить. А я хочу поговорить с мастером Крегом Мак-Дугалом.
      – Да, мисс. – Конюх и его помощник бросились выполнять приказание.
      Крег медленно поднялся с сена.
      – Это… все… моя вина, мисс. Не ругайте их. Я так хотел покататься на этом коне.
      Она с надменным видом склонила голову набок.
      – Ты не знал, что затеваешь, поэтому следует сделать скидку на твое незнание, но я не могу простить Томпсона и Карра. Они не должны были допускать, чтобы новичок садился на такого норовистого коня. Если ты в самом деле хочешь научиться верховой езде…
      – Очень хочу, – перебил Крег.
      – Тогда ты должен начинать обучение на такой кроткой кобыле, как Сара, Джейн или Керри. Когда освоишься у нас и у тебя появится свободное время, я обучу тебя основам верховой езды.
      В изумлении заморгав, юноша осмотрелся, словно боялся, что их подслушивают.
      – Но ведь это не положено, мисс. Я же каторжник. Она улыбнулась:
      – А кто посмеет сказать, что это не положено?
      – Ваш отец, например.
      Адди нахмурилась. Она понимала, что Крег прав. И ее отца, и Джона Мак-Артура хватил бы удар, если бы они узнали, что дочь свободного поселенца, крупного землевладельца и компаньона самого могущественного человека в Новом Южном Уэльсе водится с каторжником, да еще с таким, который в первый же день своего пребывания в стране напал на сына другого крупного землевладельца. И все же она испытывала к нему непреодолимое влечение; ей хотелось прикасаться к нему, ощущать его плоть. Невольно смутившись, она сказала:
      – Я думаю, что нам следует представиться друг другу. Я Аделаида Диринг.
      Покраснев до корней волос, он протянул руку. К его удивлению, ее маленькая атласно-гладкая ручка обладала немалой силой. У нее было крепкое мужское пожатие, и это придавало ей еще больше очарования.
      Обмениваясь рукопожатием, они не проронили ни слова. Крегу казалось, что язык его прилип к нёбу. Колени его подгибались.
      Такое же чувство испытывала и Аделаида. Чтобы скрыть внезапно охватившую ее слабость, она присела на охапку сена, продолжая держать его за руку. И связывавшие их таинственные токи становились все более ощутимыми.
      Наконец Крег, движимый инстинктом самосохранения, отнял свою руку, чтобы нарушить незримые чары. Если бы их физический контакт продлился еще несколько мгновений, он, потеряв самообладание, заключил бы ее в объятия, начал бы целовать ее губы, ласкать обнаженные руки, плечи, груди. Узнай об этом ее отец, он пришел бы в ярость и приказал бы засечь его до смерти или повесить на верхушке эвкалипта, стоявшего за амбаром. И кто осудил бы его за это?
      Во всяком случае, не он, Крег. Уже то, что он позволяет себе так думать об этой богине, заслуживает жесточайшего наказания. Такое ничтожество, как он, достойно лишь ползать у ее ног подобно земляному червю.
      – Простите, мисс, – пробормотал Крег, потупившись.
      – За что?
      – За то, что… – «За то, что я думаю», – должен был он сказать. Но предпочел солгать: – За то, что я ездил на вашей лошади.
      Адди рассмеялась:
      – Но ты же не ездил на Луче. Не льсти себе.
      От ее смеха на его глаза едва не навернулись слезы. Когда-то он работал разносчиком мясных изделий и однажды принес котлеты в богатый дом на Беркли-сквер. Стоя у входа в кухню, он заглянул в открытую дверь и увидел играющую на клавесине молодую женщину. У него тогда перехватило дыхание от ее игры. Точно так же, как сейчас – от смеха Адди.
      – Какое преступление ты совершил, Мак-Дугал? Могу я называть тебя Крегом?
      – Да, мисс. Можете называть меня, как вам нравится.
      – А ты можешь называть меня Адди.
      – О нет, мисс.
      – Я настаиваю.
      – Ну тогда – мисс Адди.
      Вздохнув, она тряхнула своими золотистыми волосами:
      – Ну что ж, начнем хотя бы с этого. Так какое же ужасное преступление ты совершил? Убийство? Изнасилование? Ограбление?
      Он усмехнулся, показав ровные зубы. Она поморщилась, когда на нее пахнуло запахом пота. Похожий запах исходил от Сверкающего Луча.
      – Я не совершал ничего подобного, мисс… Адди. Просто стащил хлеб для своих сестренок.
      – Хлеб?! – воскликнула она, пораженная. – За это тебя и арестовали?
      – Да. Мне не повезло.
      Боль и сочувствие, отобразившиеся на лице девушки, были бальзамом для его ран.
      – Суровое наказание. А как же… твоя семья?
      – Мать и отец – пропойцы, не вылазят из пивной. Не покидают, – поправился он, смутившись.
      Адди улыбнулась.
      – Я думаю, «не вылазят» – выразительнее. Но что стало с твоими сестрами?
      – Их, наверное, отправили в сиротский приют. Улыбка ее сразу же погасла.
      – Не огорчайтесь, мисс. В приюте им будет лучше, чем дома, с родителями. Ведь и мне тоже куда лучше здесь, чем в Лондоне.
      – Странно, я бы сказала.
      – Ничего странного. Даже на борту корабля, этой плавучей тюрьмы, я ел лучше, чем дома. А здесь – и вовсе рай.
      Мясо, хлеб каждый день. Сахар, табак. Воскресенье – нерабочий день. Чудесная жизнь!
      Тут Крег увидел, что по тропинке к конюшне идет Колин Рейли.
      – Появился мой босс. Мне лучше приняться за работу. Спасибо за доброту, мисс…
      – Адди.
      – Да, конечно. – Неловко поклонившись, он пошел прочь.
      – Крег! – крикнула она ему вслед. – Я помню свое обещание. Научу тебя верховой езде, и это поможет тебе занять более приличное место на ферме.
      – Спасибо.
      – Я хочу, чтобы ты стал моим другом.
      Уже в дверях конюшни он оглянулся. Молодых людей переполняло все то же теплое чувство. Они робко улыбались друг другу. Адди послала Крегу воздушный поцелуй, и он почувствовал, что у него закружилась голова. Чуть пошатываясь, юноша вошел в конюшню и доложил Томпсону о своем приходе.
      Конюх нахмурился:
      – Что с тобой, Мак-Дугал? Ты, видно, совсем ошалел от падения с лошади. А ну бери метлу и за работу.
      Рабочий день кончился с заходом солнца. Зайдя в конюшню, Рейли отвел Крега в его жилье, где познакомил с остальными работниками.
      Шона Флинна Крег уже знал, а теперь познакомился и со смуглым евреем средних лет по фамилии Мордекай.
      – Дэнни Мордекай, – произнес тот с широкой улыбкой, протягивая Крегу руку. – За что тебя сослали, приятель?
      Крег объяснил и, в свою очередь, выслушал объяснение Мордекая:
      – Много лет я мечтал увезти свою семью из города, этого гнезда пороков, – сказал Дэнни. – Наконец мне удалось сколотить небольшой капиталец, и мы уехали на запряженной быками повозке в Челмсуорт в Эссексе, где я открыл лавочку. Мануфактурные товары, всякая всячина. – Он поник головой, вспоминая случившееся. – Но там было не так, как в городе. Там мы оказались единственными евреями, и местные жители презирали нас. Однажды три женщины подняли крик, что я обсчитал одну из них. Она, мол, дала мне пять фунтов, хотя на самом деле дала всего один. Никто даже и слушать не стал мои оправдания. – Дэнни горько усмехнулся. – Так они избавились от евреев, заслали на другой конец света.
      Рассказ Дэнни опечалил Крега. Жизнь Мордекая сложилась даже еще более трагично, чем его собственная.
      Это не помешало Шону Флинну в шутку заметить:
      – Трудно сказать, кого эти англичане ненавидят больше – вас, евреев, или нас, ирландцев. А что скажешь ты, приятель? – Он посмотрел на приземистого, коренастого мужчину с густыми курчавыми волосами и грубыми чертами лица, смягченными улыбкой.
      – Джордж Рэнд, – представился тот, пожимая руку Флинну и Крегу. – Я был фармацевтом.
      – Продавал всякое зелье?
      – Нет, у меня был патент, – с гордостью ответил Рэнд. – Но как-то раз пьяный доктор выписал не тот, какой надо, рецепт, и ребенок умер. Доктор был человеком влиятельным и всю вину возложил на меня…
      – Все мы равны перед законом и Богом, – насмешливо заметил Флинн.
      Разговор этот происходил за ужином, состоявшим из мясных консервов, хлеба, топленого сала, местной разновидности кабачков и крепкого чая.
      Крег до боли набил себе живот и принял предложенную Мордекаем сигару, которую бывший торговец хранил вместе с завернутым в сухие листья табаком.
      – Такого вкусного ужина я еще никогда не ел, – сказал юноша. – Он даже лучше, чем тот, которым угощали в губернаторском доме.
      Рэнд вытащил головешку из топившейся плиты и закурил сигару.
      – Работа на свежем воздухе возбуждает аппетит. Завтра утром у нас будет маллигетони.
      – Что это такое?
      – Индийский суп из говядины или молодой баранины с карри.
      – У меня уже слюнки текут, – усмехнулся Крег. – Боюсь, он будет сниться мне во сне.
      В эту ночь ему снилась гибкая, как ветка ивы, лучистая химера, витавшая над его кроватью. Химера пряталась под тысячей прозрачных покрывал. Крег снимал их одно за другим, пока не осталось последнее. И тут перед ним, точно привидение, возникла девушка с золотыми волосами, струившимися по спине. Девушка с благородным овалом лица и хрустально-прозрачными глазами. С небольшими грудями. И с такой тонкой талией, что он мог бы обхватить ее пальцами. Затаив дыхание он откинул последнее покрывало, и девушка предстала перед ним нагая. Она тянула к нему руки и бесстыдно улыбалась. Крег застонал, упал перед ней на колени и обвил руками ее ноги. Затем его ладони легли на ее ягодицы. Кожа у нее была цвета сливок. Он припал губами к ее животу, и его обдало сладостным благоуханием. Она положила руки ему на плечи, и он опустился чуть ниже. Курчавые волоски холмика любви щекотали его ноздри, разжигая в нем нестерпимое желание.
      Крег блаженно застонал, и лежанка под ним заскрипела. Затем раздался сдержанный смех, и кто-то сказал:
      – Уйми своего милого дружка, Мак, а то он что-то у тебя разгулялся.

КНИГА ВТОРАЯ