— Давайте войдем в дом, — предложила Мами, кутаясь в шаль.

Они тихо двинулись к двери.

Амалия не сводила глаз с пространства позади кухни. Там мог спрятаться слуга, который отлучался без разрешения хозяев, или человек с дурными намерениями. А может, случайно забрела приблудившаяся лошадь или корова? В такой темноте кого угодно и что угодно можно принять за человека. Однако самым лучшим для них было поскорее войти в дом и покрепче запереть дверь. Амалия никогда не слышала, чтобы здесь, на острове, хоть кому-нибудь угрожала опасность или кого-то обокрали даже в зимнее время, когда многие дома стояли заколоченными. Единственным местом, которое внушало страх, была деревня на краю острова Дернир.

Войдя в дом, Мами надолго остановилась, приложив руку к сердцу, потом вздохнула с облегчением и села. Амалия последовала ее примеру. Подшучивая над Тиге, который всех перепугал, делясь впечатлениями о бале, который, без сомнений, удался, Амалия дождалась, пока Лали сходит за Полиной, отправила их обеих в спальню к Мами, а сама побрела к себе.

Сон не приходил. Усилившееся завывание ветра, рвущего ставни и двери, пугало. Рокот волн сотрясал виллу до самого основания, звеня кольцами противомоскитной сетки, которая была натянута у нее над кроватью. Амалия лежала, уставившись в потолок, и думала о том, о чем не следовало думать:

«Насколько выглядело бы все по-другому, если бы Роберт находился здесь. Я бы повернулась к нему, ласкала бы его шею, грудь, живот, а может, и ниже, где возрастает цветок его страсти. Я бы прижалась к нему, оплетая его ноги своими, обнаженная, жаждущая удовлетворения, готовая выполнить любое его желание и раствориться в нем. Я бы приникла губами к его губам, гладила бы его волосы, вдыхала аромат его кожи, наслаждаясь его силой, нежностью, сливаясь с ним в упоительном любовном экстазе».

Амалии было так плохо без Роберта, что она уткнулась головой в подушку и горько заплакала, слезы проникли сквозь наволочку и намочили пух.

Ближе к рассвету зарядил ни на минуту не прекращающийся дождь. Небо, затянутое свинцовыми облаками, готово было обрушиться на маленький остров, затерявшийся в плотном липком тумане цвета обожженной глины. Волны с удвоенной силой налетали на берег, молотя песок, словно хотели превратить его в пыль. Было заметно, как вода прибывает со стороны бухты Кейллоу.

Амалия, ходившая по дому в легком халате, переоделась в старое темное платье с одной юбкой и без кринолина, что было практичнее в создавшихся условиях. Она не теряла надежды, что «Стар» рано или поздно появится, поэтому собрала, на случай если Мами захочет уехать на материк, ее вещи в дорожный сундук. Уловив запах кофе, Амалия вышла в холл, где спустившаяся с чердака Марта разогревала еду на Небольшом огне в камине. Мами чувствовала себя неважно, но настояла на том, чтобы встать. Сейчас она прилегла на кушетку в холле, рассуждая рассеянно о том, что лучше бы, наверное, перебраться в отель: и надежнее, и к людям поближе. Амалия не была уверена в целесообразности такого шага, поскольку отель и вилла строились примерно в одно и то же время и из одних материалов, но главное: сможет ли Мами дойти в такую погоду до отеля?

Марта, которой после завтрака делать было нечего, сидела в кресле-качалке перед догорающим камином и что-то тихо напевала. Капельки пота выступили у нее на лбу и на верхней губе. Спустя какое-то время к ней присоединилась Полина, и они запели вдвоем. Лали и Тиге забились в укромный уголок и сидели там, держась за руки, как дети. Айза следовал за Амалией, которая переходила от одного окна к другому, пытаясь сквозь щели в ставнях рассмотреть, что происходит за стенами виллы. Он путался под ногами всякий раз, когда она поворачивалась, так что в конце концов, чтобы не раздражаться на ребенка, она усадила его за рисование разбушевавшегося моря.

Ближе к полудню она высмотрела в одно из окон нечто похожее на огни парохода, пробивавшиеся сквозь туман и дождь, который превратился к тому времени в ливень. Прежде чем кто-либо сообразил, что она задумала, Амалия выскочила на галерею. Мами, перебиравшая четки, крикнула что-то ей вслед, но Амалия не ответила.

С галереи Амалия смогла рассмотреть темный силуэт «Стара», расцвеченного иллюминаторами освещенных кают. Пароход стоял на якоре на внешнем рейде бухты. Казалось, капитан Смит не намеревался причаливать к берегу, словно он искал, но из-за бури и прилива не находил выхода из бухты Виллидж или опасался, что разбушевавшаяся стихия выбросит пароход на берег. Скорее всего он пережидал шторм, чтобы подойти к причалу. Кроме расплывчатых очертаний парохода, ничего не было видно. Дождь и швыряемый ветром песок, который мог оцарапать лицо или повредить глаза, загнали Амалию обратно в дом.

Наступило время обеда, но никто не хотел есть. Спустя какое-то время они, конечно, поели, но скорее потому, что необходимо было поддерживать сложившийся распорядок.

Попозже Амалия с куском пирога и чашкой горячего кофе еще раз вышла на галерею. Выбрав место у стены, где было поспокойнее, она доела пирог, наблюдая за прибоем, и выпила до конца кофе, опасаясь, чтобы новый порыв ветра не опрокинул чашку. Амалия вздрогнула, заметив, что волны медленно подбираются к дому. Сжав рукой еще теплую чашку, она кинулась к краю галереи, чтобы взглянуть на пароход, который стоял на прежнем месте. От сырости и беспрерывного дождя намокли юбки, которые хлопали на ветру, как развешенное после стирки белье. Было холодно и страшно. Амалия видела, как натянулся носовой якорный трос парохода, ставшего на какое-то время парусом, поймавшим ветер. Не выдержав неравного противостояния, трос лопнул на ее глазах. Из-за шума дождя и грохота волн разрыва троса не было слышно, но она видела, как пароход развернуло ветром. Цепь второго якоря не выдержала двойной нагрузки и тоже лопнула. Пароход закрутило и понесло словно щепку. Амалия и ахнуть не успела, как он врезался носом в берег бухты. Ей даже показалось, что она расслышала скрежет и треск выброшенного на берег судна.

Пароход накренился, но пока сохранял вертикальное положение. Издали казалось, что он не сильно пострадал, хотя уже через минуту высыпавшие на палубу люди экипажа и пассажиры-мужчины стали спешно рушить все надпалубные постройки, опасаясь, что новый порыв ветра толкнет судно дальше на берег или с поврежденным днищем затянет обратно в бухту — в том и другом случае пароходу конец. Люди работали споро, сбивая мачты, надстройки, поручни, круша перегородки, роскошную облицовку. Ветер трепал, надувая парусом их промасленные плащи, но никто из работавших не обращал на это внимания.

Амалия повернулась в сторону отеля, надеясь увидеть толпу людей, ожидавших прибытия «Стара», чтобы уехать на материк, но кругом не было ни души. Темная громадина здания с плотно закрытыми ставнями не напоминала даже отдаленно того ярко освещенного огнями дворца, в котором еще вчера давался прекрасный бал старинного котильона. Пальмы, высаженные вдоль фасада, сгибались под порывами ветра. На ее глазах пышное зеленое убранство одной из них было сорвано и брошено на песок. Оторванные листья все еще кружились на ветру.

Неожиданно Амалия почувствовала, как чья-то рука легла ей на плечо. Она быстро повернулась, готовая обругать Айзу, что он прокрался следом за ней, и обомлела: перед ней стоял Патрик Дай собственной персоной с обычной нагловато-снисходительной усмешкой на губах. Ветер хлопал полами его промасленной куртки и трепал край изрядно помятой шляпы, которая намокла от дождя, окончательно потеряв форму. При виде лица Амалии его глазки похотливо заблестели, а пальцы сильнее сжали ее плечо. Глотнув воздух, она вырвалась из его цепких пальцев и отступила к самому краю перил.

— Что вы здесь делаете? — спросила Амалия изумленно.

— По делу, — протянул он, наклоняясь к самому ее лицу, чтобы прорваться сквозь шум и грохот стихии. От Патрика несло перегаром и какой-то дешевой закуской. — Давайте же войдем в дом.

Подойдя к двери, Амалия остановилась.

— Сейчас не самое подходящее время для деловых бесед, — сказала она. — Нельзя ли подождать хотя бы до завтра?

— Нет, нельзя! Я и так слишком давно жду. — Ирландец схватил Амалию за локоть и стал подтаскивать к двери в дом. — Из-за треклятого Фарнума я потерял кучу времени. Я не позволю и дальше водить меня за нос!

— Значит, вчера… это вас видел Тиге вечером? — Она и сама не знала, почему вдруг поверила в неожиданную догадку. — Зачем вы шпионите за нами?

— Да, это был я! — подтвердил он, нагло ухмыляясь. — И я, а не кто-то другой подглядывал за вами сквозь щели в ставнях. Вы разве не догадывались об этом?

Амалия смерила его холодным взглядом, попытавшись вырвать руку из его цепких лап, но ничего не получилось. Внезапно ее осенило, что куда разумнее обращаться с ним на людях, чем наедине в полутемной галерее.

— Хорошо, заходите в дом, — предложила Амалия.

— Давно бы так, — осклабился Патрик.

Амалия двинулась к двери, здесь он отпустил ее, не собираясь сам возиться с запорами. Осторожно, чтобы не прикоснуться к нему, она вошла в холл.

— Посмотрите, кого я нашла посреди бури, — Амалия попыталась подготовить старую леди к малоприятной встрече. — Это месье Дай, Мами!

Лицо мадам Деклуе вмиг сморщилось и пожелтело, однако она достойно вышла из положения.

— Ну да, это он, — сказала Мами, словно знала, что надсмотрщик обязательно придет.

— Уж кого-кого, а меня вы, вероятно, не ждали, — хохотнул Патрик, уперев сжатые кулаки в бока.

— Я никого не ждала! — отрезала Мами. — Присядьте.

— Я бы предпочел поговорить с вами, мадам Деклуе, с глазу на глаз, если вы позволите, конечно.

— Думаю, у вас нет ничего такого, что вы не смогли бы сказать при мне, — заявила Амалия решительно.

Патрик смерил ее тяжелым взглядом из-под нахмуренных бровей, а потом уставился на старую леди.

— Ну, я не знаю, — сказал он, ухмыляясь. — Последнее слово за вами, мадам.

Самодовольство и наглость Патрика возмущали, а страх и отрешенность Мами обескураживали. Амалия открыла уже рот, чтобы решительно поставить нахала на место, но тут заговорила старая леди.

— Может, мы перейдем ко мне в спальню?

Услышать такое от дамы, даже в преклонном возрасте, было верхом неприличия.

— В этом нет необходимости! — бросила Амалия резко. — Я пойду к себе в спальню, а остальные отправятся в столовую.

Она ушла в свою комнату и, совершенно не мучаясь угрызениями совести, встала под дверью. Однако из-за усилившегося шума ветра Амалия не могла расслышать ни единого слова. «Что заставило Патрика приехать на остров? — размышляла Амалия. — Беспорядки в „Роще“? Новости об убийстве Жюльена и угроза Роберту в связи с этим? Нет, все не то!»

В истинную причину появления надсмотрщика на острове верить не хотелось, хотя Амалия догадывалась о ней. Прежде чем выгнать его, она решила все-таки во всем убедиться сама. Амалия осторожно, чтобы не скрипнуть, приоткрыла дверь в гостиную и прислушалась.

— … не слишком любезно с вашей стороны уехать, не повидав меня, — слышался раздраженный голос Патрика. — Это причинило массу неудобств. Пришлось тащиться сюда, в это богом забытое место, чтобы поговорить с вами наедине, без вашего любимого племянника Роберта. Вы не так уж мало мне задолжали, почтенная леди, и я надеюсь получить свое сполна.

— По-моему, я вам достаточно заплатила.

— Это по-вашему, но вы забыли, наверное, что меня чуть не убили. Так что придется раскошелиться.

— Но Жюльена нет. — Голос Мами дрогнул.

Амалия нахмурилась: это было совсем не то, что она ожидала услышать.

— То не моя вина. Я достаточно долго хранил ваши тайны и теперь ожидаю, что вы позаботитесь обо мне. Вы богаты, вам это — что чихнуть.

— У меня… я… у меня с собой немного, — сказала Мами сбивчиво. — Мы ведь не дома.

— Ничего страшного. Я возьму то, что есть, а остальное отдадите, когда вернетесь в «Рощу».

Тон Патрика не был ни угрожающим, ни злобным, он упивался ролью повелителя, который может приказать своей собственной хозяйке. Амалия не могла слышать весь этот бред, она пересекла гостиную и решительно вошла в холл.

— Что ж, я не ошиблась, вы здесь для того, чтобы шантажировать Мами. — В ее голосе звучало презрение. — Я знала, что вы низкий человек, но не ожидала, что до такой степени.

Мами схватилась за грудь. Патрик медленно повернулся, пригибаясь к полу, но увидев, что Амалия одна и без оружия, выпрямился:

— Вы обязательно должны сунуть нос в чужие дела, не так ли? — процедил он сквозь зубы.

— Ваши дела настолько мерзки и подлы, что приходится вмешиваться.

— Зачем же утруждать себя подслушиванием? Сказали бы, что интересуетесь, — шагнул он в ее сторону, — мы завсегда, с нашим удовольствием.

— Благодарю, но вынуждена отказаться! — сказала Амалия холодно. — Я хочу, чтобы вы покинули этот дом, перестали преследовать Мами и тянуть из нее деньги. Жюльен погиб, а с ним умерли и его тайны. Я бы посоветовала вам отправиться в «Дивную рощу», упаковать вещи и исчезнуть, ибо, как только Роберт узнает о ваших новых домогательствах, вы останетесь без работы.

— Амалия, прошу тебя… — прошептала Мами, но ее никто не услышал.

Патрик подощел к Амалии вплотную, покачался перед ней, переступая с носков на пятки и обратно, а потом рассмеялся ей в лицо:

— А вот я так не думаю, мамзель А-ма-ли-я.

Последнее слово он произнес по слогам, делая на каждом ударение.

— Тогда вы не знаете Роберта Фарнума.

— Думаю, что знаю. — Последовала недолгая пауза. — Ему не понравится, если о маленькой тайне Жюльена узнают все вокруг, но еще больше ему не понравится, если узнают, как именно погиб его бесценный кузен.

Ужас сковал Амалию, самые жуткие предположения пронеслись у нее в голове.

— Что… что вы имеете в виду? — Амалия старалась не выдать своего волнения.

— А вы не знаете?! — не то спросил, не то удивился Патрик.

«Нет, Роберт не убивал Жюльена, — решила она мысленно. — Этого не было и не могло быть!»

— Я знаю только одно: нельзя доверять свои тайны и попадать в зависимость к таким неблагодарным свиньям, как вы.

— Какая же вы вспыльчивая, однако! Никогда не подумаешь, что в жилах такой холодной, чопорной дамы бурлит горячая кровь. Верный признак затаенной страсти, — сказал он, ощупывая похотливым взглядом фигуру Амалии. — Жаль, что большую часть пыла вы растратили с Фарнумом. Но ничего, когда речь идет о такой женщине, я готов воспользоваться остатками от хозяйского стола. Мне доставит удовольствие обуздать вас и заставить угождать мне. Я думаю, такой пункт в нашей сделке будет вполне справедливым. Неплохая плата за молчание.

— Нет! — вскрикнула Мами, скидывая шали, которыми прикрыла ее Амалия, и поднялась на ноги.

— Вы, должно быть, сумасшедший, если думаете, что я соглашусь, — рассмеялась ему в лицо Амалия. — Кто поверит вашим грязным сплетням, если я ношу под сердцем дитя Жюльена?

Удивление на лице Патрика сменилось слащавой ухмылкой.

— Жюльена? Скажите лучше, Роберта Фарнума.

— Да, Жюльена! Именно это я скажу каждому, и никто не поверит вашим бредням. Поэтому прошу зарубить себе на носу: я законная жена, а теперь вдова Жюльена, законного отца нашего с ним ребенка.

— А что вы скажете о его убийстве? — заскрежетал зубами Патрик.

— Ах, прошу вас… не надо! Прошу вас! — взмолилась Мами.

— Это… это был несчастный случай, — заявила Амалия, смущенная твердым, самонадеянным взглядом надсмотрщика.

— Неужели?! — захрюкал Патрик.

— Думаю, что так.

— Не будьте идиоткой! — взъярился надсмотрщик. — Жюльен умел пить и вырос на Теше, который знал как свои пять пальцев. Он думал, что всех обманул, что все предусмотрел, что ему все дозволено. Жюльену нравилось сорить деньгами: захочет — бросит горсть серебра, а то и не даст ни гроша. Он надеялся, что никто не узнает, кто является отцом его детей, что ваше присутствие рядом с ним поможет ему скрывать свои, мягко говоря, странные вкусы. Он не мог жить по-другому и считал, что все вокруг обязаны ему, а поэтому должны восхищаться им. Какой же это был ублюдок! Но ничего, теперь все, включая и вас, станет моим.

Патрик кинулся на Амалию и попытался ее поцеловать. Его слюнявый рот оставил обжигающий след на ее щеке. Она попыталась вырваться, но он крепко держал ее за талию и лапал ее груди.

— Прекратите! Немедленно прекратите! — закричала Мами, хватая его за руку.

— Пошла прочь, старая ведьма! — отпихнул ее Патрик.

— Нет, вы не сделаете этого! — не сдавалась старая леди. — Амалия ни в чем не виновата! Она ничего не знает!

— Прочь с дороги! — Он толкнул локтем Мами в грудь с такой силой, что она, охнув, отлетела к стене и, ударившись головой о кушетку, рухнула на пол. Попыталась подняться, но не получилось. Издав горестный стон, она затихла.

— Что вы сделали? — закричала Амалия, вырываясь от него и пытаясь помочь Мами.

Патрик схватил ее снова и распял на стене, прижимаясь к ней своей мерзкой плотью, которую она ощущала сквозь юбки.

— Забудь о ней! — прорычал он в самое ухо, похотливо подергивая задом, словно они уже занялись любовью. — У тебя есть кое-что такое, о чем нам стоит побеспокоиться вместе.

— Ей плохо, она… — Амалия из последних сил оттолкнула осатаневшего кобеля, который лапал ее за все, что попадало под руку.

— Эта старая сука пыталась упрятать своего сыночка как можно дальше, а кончилось тем, что упрятала его навсегда.

— Что? Нет!

— Да! — жестко припечатал Патрик. — Мне ли не знать правду, если я сам нанимал людей, которые должны были увезти его с собой. Она так хотела.

Надсмотрщик воспользовался ее минутным оцепенением, чтобы запечатлеть один из своих воспламеняющих, как он думал, поцелуев. Патрик прижался губами к ее губам, от него воняло перегаром и чем-то кислым, и этот мерзкий запах изо рта вызывал тошноту. Амалия пыталась пнуть его коленом в промежность, но он вовремя увернулся, расцепив на мгновение свои железные объятия. Этого было достаточно, чтобы она нырнула ему под руку и оказалась ближе к Мами. Теперь их разделяла кушетка, которую Амалия предусмотрительно отодвинула от стены.

«Люди, которых он нанял, наверняка были теми двумя матросами», — решила Амалия, а вслух произнесла:

— Вы устроили все так, чтобы они убили его, значит, вы соучастник убийства моего мужа.

Расставив руки, Патрик медленно наступал, подстерегая момент, чтобы схватить ее, когда она попытается убежать.

— Они не убили его. Не смогли. Жюльен был им не по зубам. Это он прикончил того парня и сбросил в воду. Пришлось мне вмешаться и стукнуть его рукояткой пистолета.

— Так это вы сбросили его в реку? — спросила Амалия. Боль перехватила ее дыхание, и голос прозвучал хрипло.

— Похоже, так, — ухмыльнулся надсмотрщик. — Он угрожал, что перестанет платить… кстати сказать, из-за вас. Кроме того, я не надеялся, что эти идиоты смогут удержать его до отплытия корабля. Когда его не стало, я понял, что смогу разобраться со старухой.

— До отплытия корабля? Какого корабля? — не поняла Амалия.

— По плану вашей Мами, — презрительно фыркнул Патрик, — он должен был уехать в Китай. Неплохо придумано? А? Старуха считала, что там он забудет о своей несчастной тяге к мальчикам и вернется назад совершенно другим человеком.

Амалия бросила обеспокоенный взгляд на Мами, которая продолжала лежать на полу: губы синие, в лице — ни кровинки. Ей нужна была срочная помощь. В углу комнаты послышалось какое-то движение, краешком глаза Амалия видела, как Айза, задержавшись на мгновение на пороге, выскользнул за дверь. Патрик с наглой ухмылкой, поставив ногу в грязном сапоге на подушку, перепрыгнул через кушетку и, прежде чем Амалия успела сделать хоть один шаг в сторону, повалил ее на сброшенные старой леди шали, — Я мечтал забраться к тебе под юбку с первой минуты, как увидел тебя на плантации, — сказал он самоуверенно. — Я знал, что это обязательно случится, а когда — вопрос времени.

Он вставил колено ей между ног, затем ухватил ее одной рукой за запястье, а другой начал шарить за вырезом платья. Почувствовав на коже груди его пальцы, Амалия выгнулась дугой и, освободив руки, вцепилась ногтями в наглую рожу надсмотрщика, нависшего над ней. Он мотнул головой, но четыре глубоких кровавых Полосы украсили его щеки.

Взвыв от боли и унижения, Патрик залепил Амалии звонкую оплеуху, и она почувствовала соленый привкус крови от прикушенной губы. Словно взбесившаяся кошка, она бросилась на своего обидчика. Потеряв равновесие, Патрик свалился с кушетки на пол. Амалия перешагнула через него, пытаясь уйти.

Через минуту он вскочил на ноги и бросился вдогонку, гремя подковами сапог. Амалия кинулась к себе в спальню, захлопнула у него перед носом дверь, навалившись на нее всем телом, поскольку никак не могла найти впопыхах ключа. Мощным ударом железного кулака надсмотрщик выбил дверь. Амалия отступила, чувствуя, как ее волосы, завязанные гладким узлом на затылке, соскальзывают, теряя заколки и рассыпаясь по плечам, словно разворачивающийся свиток.

Она видела, как Патрик вошел в комнату, видела в его глазах предвкушение удовольствия, уверенность, что в конце концов он ее покорит. Отчаянное сопротивление жертвы только разжигало его низменную страсть. Амалия окинула взглядом комнату, ища что-нибудь подходящее для обороны. Она страшилась не физического насилия, а того, что увидит в его глазах торжество победителя. Взгляд Амалии упал на тумбочку, где лежал металлический брусок, которым разглаживали перину перед сном, чтобы не оставалось заколок. Она схватила брусок и с бесшабашной яростью крутанула им над головой, представляя, с каким удовольствием ударит наглого насильника, но Патрик перехватил ее руку, и брусок с глухим звоном ударился о стену комнаты. В полном отчаянии она отпрянула от кровати и бросилась к противоположной стене, но в самый последний момент Патрик схватил ее за волосы и стал наматывать их, как вожжи, на кулак. От неожиданного рывка и дикой боли она остановилась, слезы выступили на глазах, но она смахнула их, продолжая сопротивляться. Изловчившись, Амалия ударила кулаком по нависающему над ней подбородку и попала. На секунду рука Патрика ослабла, и ее волосы шелковистыми змеями выскользнули из его ладони. Амалия, словно в танце, вновь отдалилась, но на этот раз Патрик не дремал: издав рык затравленного зверя, он бросился следом, схватил молодую женщину за талию и с силой швырнул на пол, а сам рухнул на нее сверху так, что у бедняжки перед глазами появился красный туман. Амалия лежала оглушенная, не в силах вздохнуть. Она чувствовала, как насильник рвет ткань ее лифа, подставляя груди холодному воздуху. Одну из них он схватил горячим слюнявым ртом, злобно кусая и от этого распаляясь еще больше, в то время как рука шарила у нее под юбками, пытаясь их задрать.

— Нет! Нет! Отпусти хозяйку! — послышался высокий рыдающий голос, а затем комната заполнилась тенями.

Первым она увидела Айзу с вазой из толстого синего стекла в руках. Он швырнул ее в надсмотрщика, попав в шею. Ваза разбилась, куски со звоном разлетелись по полу, а по вороту насильника потекла кровь. Из-за спины Айзы вышел Тиге со стулом в руке, за ним Лали со сковородой. В проеме двери маячила Полина с тяжелой шкатулкой, инкрустированной ракушками, и Марта в сбившемся набок платке с массивным серебряным кувшином в одной из своих могучих рук.

Патрик выругался, вскакивая на ноги и ощупывая рану на шее. Амалия вздохнула и попыталась подняться. Айза схватил ее за руку, предлагая опереться на свое плечо. Она с трудом приподнялась сначала на одно колено, а потом медленно выпрямилась.

С ненавистью глядя на Айзу, за которого держалась Амалия, Патрик полез в карман за платком, чтобы промокнуть порезы, но вместе с платком вытащил складной нож. Когда внимание слуг притупилось, Патрик с ловкостью фокусника одним махом раскрыл его. Оттолкнув Айзу, он схватил Амалию и приставил к ее горлу нож.

— А ну пошли вон отсюда, черномазые свиньи! — взревел он. — Идите к себе и хорошенько подумайте, во что я превращу ваши шкуры за то, что вы осмелились помешать удовольствию белого человека.

— А мне о чем подумать? — Слова, произнесенные с присущей южанам неторопливостью, набатом прогудели над головой Патрика Дая.

В дверях стоял Роберт Фарнум.

Наступила мертвая тишина. Айза вновь держал Амалию за руку, словно собирался начать с Патриком Даем детскую игру в перетягивание каната. В другой руке мальчик держал ручку от разбитой вазы. Амалия медленно протянула руку и забрала у него опасный предмет.

— О чем вам захочется, черт побери! — огрызнулся надсмотрщик. — Но уходите подобру-поздорову, если не хотите посмотреть, как я буду делать вырезку из жены вашего кузена.

— Не торопись! — бросил Роберт, становясь рядом с Тиге.

— Я вас предупредил, — сказал Патрик, держа в подрагивающей руке нож, приставленный к горлу Амалии.

Ярость охватила ее с новой силой. Амалия не могла перенести столь унизительного положения. Она изловчилась и вонзила осколок вазы в руку обидчика. Патрик взвыл от боли, выдернул руку, но, спохватившись, еще плотнее приставил нож к горлу молодой женщины. Однако секундной паузы Роберту вполне хватило, чтобы сделать тот недостающий шаг, который позволил ему схватить руку надсмотрщика железной хваткой и вывернуть из нее нож, а потом вонзить кулак ему в лицо с такой силой, что Патрик рухнул, ударившись головой в закрытое ставнями окно. Раздался звук разбитого стекла, и в комнату ворвалась волна холодного, влажного воздуха. Через минуту Патрик поднялся, тряся головой и сплевывая вместе с кровью выбитые зубы. Увидев, что Роберт направляется в его сторону, надсмотрщик кинулся, продираясь сквозь слуг, к выходу. Стук захлопнувшейся за ним входной двери оповестил, что он вряд ли вернется когда-либо назад.

Роберт повернулся к Амалии, заключив ее в свои теплые надежные объятия. Он нежно целовал ее лоб, глаза, а его руки гладили шелковистые пряди волос, которые вновь заструились по спине. Амалия радостно вздохнула и замерла. Лишь теперь она заметила, как он промок: с волос капала вода, сюртук и брюки — хоть выжимай, сапоги размокли и хлюпали. Амалия глянула на пол, и ее глаза расширились от ужаса: сквозь щели в полу просачивалась вода, растекаясь по комнатам. Остров уходил под воду. Человек был бессилен перед разбушевавшейся стихией.