— Раз так, — с легкой полуулыбкой подвел он черту, — то мы и займемся «ничегонеделаньем».

Это занятие было легким и приятным. Они читали журналы месячной давности и старинную «Национальную географию», слушали Моцарта на портативном проигрывателе лазерных дисков, то и дело забегали на кухню: готовили салат из тунца и вареных яиц, пили холодный чай. После обеда неторопливо занимались любовью, принимали душ и снова занимались любовью, но уже быстро и нетерпеливо, и снова отправлялись в душ. Ужинали совсем легко: яблочным пирогом и мороженым. Ели прямо в постели, почти не замечая вкуса еды.

А с наступлением утра между ними вновь возникла отчужденная скованность. Нужно было возвращаться в город — у каждого были свои дела и обязанности. Ничто не могло разрядить обстановку и придать отношениям естественность: ни юмористический настрой, ни попытка все разумно взвесить.

Рид предложил Камми проводить ее до «Вечнозеленого», она согласилась — так было проще. У нее не было ни малейшего желания задерживаться в загородном доме. Этот дом всегда был полон воспоминаний, бередивших душу, теперь же их стало еще больше.

Однако, когда они подъехали к большому особняку на холме, ей почему-то расхотелось, чтобы он уезжал. Глядя вслед удалявшейся машине, Камми вдруг ощутила себя одинокой и опустошенной. Словно Рид увез с собой частичку ее самой.

Но как бы там ни было, жизнь продолжалась. Чтобы хоть как-то отвлечься, Камми позвонила Фреду Моли. Похоже, тот воспринял звонок как проявление симпатии к своей особе и не на шутку разболтался. Камми пришлось довольно долго выслушивать его, прежде чем ей наконец удалось задать интересующий вопрос. «Ах, это!» Оказывается, он еще не брался за оформление бумаг — не знал, что она так спешит. Ему, дескать, и в голову не приходило поторопиться именно с ее делом, ведь Камми была гораздо моложе большинства клиенток, занимавшихся официальным разделом имущества. К тому же, да будет ей известно, редко какая женщина, особенно в Луизиане, затевает тяжбу относительно своего наследства и придает особое значение тому, какая доля ей достанется. Неужели Камми не знает об этом? Разумеется, у него сохранилось то завещание, составленное для них с Китом вскоре после свадьбы. Оно лежит где-то на столе вместе с листком, где помечено, какие изменения Камми хотела бы внести. Пусть она не беспокоится, он тотчас же займется ее делом. А как насчет поужинать, скажем, в субботу? Можно поехать в «Тауэр-клуб» в Монро. Местечко исключительное: тихое, уютное. Поскольку он уже является членом клуба и уже заплатил свой взнос, не мешало бы показываться там почаще, чтобы деньги не пропали.

Камми вежливо отказалась от ужина, выразив признательность. У нее, слава богу, на тот вечер назначено другое мероприятие: собрание группы противников продажи фабрики. Было запланировано обсудить дальнейшие планы и придать вопросу всестороннюю огласку.

Размышляя о приближавшемся заседании, Камми решила подготовиться, ведь на ней лежала ответственность за укрепление организации.

Она отыскала записную книжку и принялась звонить в столицу штата тем, у кого могли возникнуть какие-то интересные идеи или желание помочь. Камми невероятно гордилась, что ее проблема взволновала самых разных людей: от известного в Луизиане фотографа-натуралиста до вдовы нефтепромышленника из Шривпорта, которая отдавала все свое время общественным делам. Камми связалась и со своим давним другом из Департамента по охране дикой природы и пригласила его выступить перед их группой с докладом о том, как вырубка леса влияет на состояние водного бассейна региона. Получить согласие на этот визит не составило практически никакого труда.

Однако, когда она стала обзванивать своих единомышленников из Гринли, энтузиазма у нее поубавилось. Женщины, которых Камми знала не первый год, были чрезвычайно грубы с ней, одна из них даже бросила трубку, не закончив разговора. Да и мужчины не отличались любезностью. Один почтенный отец семейства, наградив ее отнюдь не лестными эпитетами, посоветовал нарожать побольше детей, чтобы было чем заняться, и не совать нос куда не следует. Последним она набрала номер старушки, которая была подругой тетушки Бек, и в ответ получила гневное обвинение в предательстве своих предков.

Положив трубку на рычаг и не снимая руки с телефонного аппарата, Камми долго сидела, не шевелясь, глядя перед собой невидящими глазами. Она знала, что какая-то часть жителей Гринли была возмущена ее позицией, но даже представить не могла, насколько накалились страсти. Она почувствовала себя отвратительно, думая о том, какую недоброжелательность, даже враждебность вызвала ее инициатива. Сам факт, что друзья и соседи, люди, которых она знала всю жизнь, могли так резко, так внезапно отвернуться от нее, поразил до глубины души.

Камми не могла понять, почему люди так мало заботились о земле, на которой жили. Казалось, они были абсолютно уверены в том, что происходящее в Гринли не несет никакой опасности, и ничто не сможет повлиять на их жизнь. Камми решила, что такое бездумное отношение отчасти объясняется щедростью этой земли.

Почвы в Луизиане были жирными и плодородными. Их слои, не удерживаемые на одном месте горными террасами и корнями деревьев, постоянно перемещались. Регулярно выпадали обильные дожди. Теплый и влажный климат благоприятствовал росту растительности. Неимоверных усилий требовала только ежегодная чистка обочин: молодые деревца-сеянцы, кусты и высокая трава густой стеной поднимались вдоль дорог, закрывая обзор на поворотах. Если семена каких-нибудь деревьев попадали на старую клумбу возле заброшенного дома, то могли прорасти буквально за одну ночь. Если эти сеянцы вовремя не вырывали, они превращались в деревья, по стволам которых вились плющи и дикий виноград, рядом разрастались колючие заросли шиповника, в тени которых множились поганки, лишайники и плесень, чьи споры поражали крыши, стены и фундаменты домов, в короткое время разрушая их. Заброшенный дом всего за несколько лет мог в буквальном смысле рухнуть под тяжестью плющей, опавших листьев и обломанных веток, превратиться в труху, изъеденный микроорганизмами.

Жизненные циклы неизменно повторялись. Так было всегда и, казалось, будет длиться вечно. Большинство считало, что иногда полезно вмешаться в жизнь природы. Немного. Что в этом страшного? Разумеется, они были не правы, но разубедить их не представлялось никакой возможности.

Под рукой Камми зазвонил телефон. Она подскочила от неожиданности и раздраженно встряхнула головой.

— Камми, это ты? Я уже целую вечность пытаюсь дозвониться до тебя. С тобой все в порядке?

Этот ворчливый голос, страдальческие интонации которого выдавали постоянно подавляемую личность, принадлежал ее тете, Саре Таггарт, сестре матери Камми. Она постаралась ответить как можно любезнее.

— Твой дядя настоятельно советовал позвонить тебе. В самом деле, на этот раз, мне кажется, он абсолютно прав, — сказала тетушка после обмена банальными фразами. — Я просто посчитала своим долгом. Не знаю, как ты отнесешься ко всему этому, но после всего, что произошло, не могу скрыть от тебя…

— Так что же все-таки случилось, тетя Сара? — спросила Камми, пытаясь скрыть нетерпение.

— Это касается той женщины, которая недавно пропала. Ее фамилия Бейлор. У одной из наших прихожанок есть брат, который болен раком. Он обычно ездит на рентген в больницу Святого Франсиса. Его возит туда сестра, потому что его жене приходится работать…

— Так что же с той девушкой, тетя Сара? — раздраженно перебила ее Камми. Руку, державшую телефонную трубку, неожиданно свело судорогой.

— Я об этом и говорю, Камми. Похоже, что эта леди, которая посещает нашу церковь, видела, как молодая женщина вышла из своей машины и пересела в другую, за рулем которой был мужчина. Она узнала женщину, потому что еще до замужества Джанет жила по соседству с ее семьей. Так вот, наша прихожанка клянется, что Джанет пересела в джип, за рулем которого сидел Рид Сейерз.

Камми не удивило, что в Гринли всегда находился свидетель любому, даже самому тайному мероприятию. В городе и ближайших окрестностях не было такого места, где бы за тобой не наблюдали посторонние глаза, что бы ты ни делал: занимался ли чем-нибудь неблаговидным или просто хотел попьянствовать в свое удовольствие. Горожане были на удивление подвижны, деятельны и всегда с любопытством следили за каждым шагом своих соседей и друзей. А потом начинались пересуды. И так без конца.

Интересно, что же все-таки сделал Рид? Поселил помощницу юриста в одном из мотелей Монро? Посадил ее на какой-нибудь автобус? А может быть, отвез туда, где она смогла взять машину напрокат и уехать из штата? Или отослал ее куда-нибудь подальше, снабдив деньгами, чтобы она начала новую жизнь?

А вдруг через годик-другой ее тело обнаружат где-нибудь в пустой могиле?

Нет. Камми не могла в это поверить. Разве можно вообще допускать такие мысли!

— Камми? Ты меня слушаешь? Я совсем не хотела расстроить тебя.

— В таком случае чего же ты хотела? — в голосе Камми была злость, и скрыть ее было невозможно.

— Джек считает, что ты должна была узнать правду. По его мнению, ты не должна увлекаться этим человеком. По-моему, ты прекрасно осведомлена, что Рид Сейерз… ну, в общем, о том, что представляет собой его семья. И потом, его так долго не было здесь, он совершенно отвык от нашей жизни. Ты, конечно, слышала, какие странные вещи о нем рассказывают: совершенно невозможно понять, что у него на уме, нельзя даже предположить, что он может выкинуть в следующий момент. Ты не должна забывать об этом.

— Боюсь, что у меня и не получится.

Даже если бы она и хотела забыть, все равно нашелся бы кто-нибудь, чтобы обязательно напомнить.

— Наверное, дяде следует поговорить с тобой. Он ведь и сам много пережил и страдал. Крещение огнем во Вьетнаме, где сам всевышний испытывал его на верность церкви, помогло понять ему причину многих несчастий, мучающих человечество. Он проводит дни и ночи в неустанной заботе о людях, пытаясь утешить и вразумить их.

Камми много раз слышала о дядюшкином священном призвании и о его преданности церкви.

— В этом нет необходимости, тетя Сара. Я очень благодарна за вашу информацию, но не следует беспокоиться обо мне, — сказала она, давая понять, что разговор подходит к концу. Тетя без возражений согласилась.

— Хорошо, не буду больше задерживать тебя. Не забывай нам позванивать. Мы должны знать, что у тебя все в порядке. А еще лучше, чтобы ты как-нибудь заглянула к нам.

Камми обещала при случае навестить их и, в свою очередь, пригласила в гости к себе, потом повесила трубку.

Разумеется, тетина знакомая ошиблась, иначе и быть не могло. Все злые языки. Или чье-то чрезвычайно богатое воображение. Вполне возможно, что Джанет Бейлор и встречалась с каким-то мужчиной, но это вовсе не означает, что им был Рид.

К тому же он ведь ясно сказал ей, что не имеет никакого отношения к исчезновению девушки. А, может быть, он солгал?

Камми не совсем точно помнила его слова. Возможно, он только подвел ее к мысли о своей непричастности?

Да нет, не может быть. Рид не способен на такой поступок.

Или все-таки?..

В конце концов, что Камми было известно о нем? Лечь с мужчиной в постель — еще не значит проникнуть к нему в душу.

Но, с другой стороны, где еще человек может раскрыться полностью, стать самим собой?

Камми была настолько взволнована, что не могла сосредоточиться и решить, чем же теперь заняться. Ей нужно было распаковать чемодан, но она даже не могла смотреть на вещи, которые брала с собой за город. Перс-фон написала ей, какие продукты нужно купить, но в данный момент Камми меньше всего хотелось ходить по магазинам. Она было решила поехать в антикварный магазин, но тут же передумала — какой смысл отправляться туда, если там ей абсолютно нечего делать.

Ее всегда успокаивала работа в саду, среди цветов. Выходя из дома, Камми захватила пару стареньких рабочих перчаток и садовые ножницы.

Она провела во дворе около часа: нарезала несколько букетов азалий для дома, подкормила удобрениями камелии, выдернула траву из грядок. День был по-весеннему теплый, и Камми подумала, что стоит отправиться в местный ботанический центр — полюбопытствовать, что есть в продаже для садоводов.

Отряхнув руки, она вошла в дом за кошельком. На обратном пути ее внимание привлекла рубашка Рида, та самая, в которой она приехала из «Форта» несколько дней назад. Персфон выстирала и выгладила ее. Камми решила, что нужно завезти ее Риду — это было почти по пути.

Рида не оказалось дома, но, по словам домработницы, он должен вернуться с минуты на минуту. Лизбет предложила кофе с пирогом, решив, что Камми подождет. Но Камми отказалась, объяснив, что заехала только отдать рубашку.

— А я-то недоумевала, куда она подевалась, ведь мистер Рид так любит эту рубашку, хотя она уже вся истрепалась, — заворковала Лизбет, высокая бронзовоко-жая женщина с косами, короной уложенными вокруг головы. Она погладила мягкую фланель длинными изящными пальцами.

— Но я не знала…

— Не переживайте. Он ведь знал, где ее искать, верно?

Камми оставалось только согласиться, смирившись с тем, что Лизбет была в курсе всех дел Рида. Она извинилась и собралась уходить.

— Кстати, насчет этого дела с фабрикой, миссис Хаттон…

Голос домработницы ослаб и стих, словно она сомневалась, правильно ли поступает, заводя этот разговор.

Камми резко повернулась и с интересом посмотрела на Лизбет, лицо которой выражало тревогу.

— Да? И что же?

— Я уже давно хотела поговорить с вами. Мистер Рид так волнуется, так переживает, пытается сделать как лучше, а это не всегда легко, как кажется со стороны. Отец научил его обдумывать каждый шаг, прежде чем что-то предпринять. Вот он и измучился, все стараясь угодить людям…

— Знаю, — сказала Камми, подбадривая Лизбет продолжить начатый монолог.

— Мистер Рид знает, что лес кормит моего мужа Джозефа и наших двух мальчиков. У них на троих — два грузовика, на которых они вывозят древесину. Мой младший, Тай, служит в авиации, так что у него все в порядке, а остальным приходится рубить лес. Знаете, как трудно выбираться из леса зимой, когда все кругом размыто дождем. Сейчас фабрика не успевает перерабатывать всю древесину, которую они нарубают за лето. Понятно, что из-за этого падают заработки. На жизнь нам пока хватает, тем более что и я не сижу сложа руки. Но на черный день мы не можем отложить и цента. Единственная надежда на расширение фабрики. Как мои мужчины гордятся тем, что живут не на благотворительное пособие! Чувствуют себя настоящими кормильцами. Вы не представляете, до чего это ужасно — не видеть будущего.

— Мне, конечно, очень жаль, но разве не будет еще хуже, когда все деревья исчезнут и уже нечего будет вырубать?

— Сыновья и муж очень осторожны. Они всегда оставляют молодые деревца, как советовал отец мистера Рида. Они хорошие лесорубы и знают, как нужно подрубить дерево, чтобы, падая, оно ничего не сломало и не повредило вокруг. И как им не понимать, что от бережного отношения к лесу зависит их работа.

— А что же тогда с дикой природой? Лучший период для заготовки леса является худшим для гнездования птиц.

— Но они всегда проверяют, нет ли на дереве дупла или гнезд, прежде чем срубить. Случается, конечно, что и недосмотрят, но всегда переживают, когда такое случается. Это все печально, но ведь никто не застрахован от ошибок.

Камми заглянула в мягкие темные глаза домработницы.

— Иногда подобных ошибок накапливается слишком много. И тогда надо что-то делать, что-то предпринимать.

— Великий боже — свидетель, что это — чистая правда, — сказала Лизбет, покачав головой. — Но если добрым людям собраться вместе, то всегда можно найти выход из положения. Разве не так?

— Хорошо, если они действительно могли бы собраться вместе и обо всем подумать, — ответила Камми с кривой усмешкой. — Это было бы просто здорово. Но ведь не у всех доброе сердце.

— Что верно, то верно. Я не стану этого отрицать.

Домработница больше не стала задерживать Камми. Однако ее слова никак не выходили из головы. Соприкосновение с проблемами других людей взволновало Камми. Одно дело воспринимать их абстрактно, и совсем другое — столкнуться с ними лицом к лицу.

Сочувствие в таком случае, как этот, оказало бы только медвежью услугу. Поддавшись ему, немудрено струсить, испугавшись, что не все одобряют ее позицию. Однако эта мысль отнюдь не развеяла тревогу Камми.

В ботаническом центре Камми обнаружила гораздо больший выбор, чем предполагала. Она купила полдюжины торфяных горшочков с рассадой цветов, лозу розовой мандевиллы для беседки и пару красных гибискусов, чтобы посадить их с обеих сторон заднего крыльца. Когда она подъехала к «Вечнозеленому», было уже темно.

Персфон оставила для нее незатейливый ужин: горшочек с супом из свежих овощей и кукурузную лепешку. Есть абсолютно не хотелось, но Камми решила, что поужинать все-таки надо, ведь с утра она ничего не ела.

Когда она уже собиралась вымыть посуду, раздался стук в дверь. Включив свет на заднем крыльце, Камми, прежде чем открыть, выглянула из-за занавески: у входа стоял шериф. Его фигура в тусклом свете лампочки казалась тяжелой, будто высеченной из камня.

— Прости, что побеспокоил тебя, Камми, — сказал Бад Дирфилд, дотрагиваясь до края шляпы. — Нам позвонили и сказали, что возле твоего дома кто-то вертится.

— Когда позвонили, сегодня вечером? — Она была озадачена.

— Несколько минут назад. Я находился поблизости и решил проверить.

Конечно же, это Рид. Или нет? Камми знала, что Рид настолько ловок и осторожен, что вряд ли попадется кому-нибудь на глаза. Скорее всего, это снова Кит. В таком случае она должна быть благодарна своим вездесущим, длинноносым соседям за такую опеку.

Отступив назад, Камми широко открыла дверь, впуская кузена в дом.

— Я очень рада, что ты приехал, но я не заметила ничего подозрительного.

— Считай, что тебе повезло.

Бад тщательно вытер ноги о коврик и только после этого перешагнул порог. Он пошел впереди Камми по коридору, на ходу объясняя ситуацию.

— Похоже, за последнее время на этот район было совершено несколько грабительских налетов. По крайней мере, три вдовы, живущие в разных домах, сделали нашу службу совершенно невыносимой, непрестанно сообщая нам, что по округе шныряют какие-то темные личности.

— Вам удалось кого-нибудь найти? — Камми нахмурилась.

— Пока нет. Признаться, я бы удовлетворился мыслью, что старушки напуганы известием об исчезновении девушки по фамилии Бейлор, но они забили тревогу еще до этого происшествия.

Бад вошел в гостиную, огляделся и, ничего не заметив, направился в сторону «солнечной» комнаты.

— Думаешь, существует какая-то связь?

— А кто его знает?

Голос Бада вернулся к ней громким эхом, в то время как он сам обходил просторную комнату. Завершив осмотр, кузен бодро направился на второй этаж.

Шериф так ничего и не нашел, несмотря на то, что проверил ванные комнаты и туалеты, заглянул даже под кровать для успокоения совести. Потом он отправился на улицу, приказав Камми запереть за ним дверь и проверить, все ли надежно закрыто. Из-за шторы она наблюдала, как кузен обошел дом, обогнул примыкавший к лесу край лужайки, сунул голову в беседку и поводил носом в гараже.

Через десять минут Бад снова подошел к крыльцу. Он высказал предположение, что кто-то может прятаться поблизости, так как он не имел возможности все хорошенько осмотреть, поэтому Камми должна быть крайне осторожной и непременно позвонить ему, если услышит что-либо подозрительное. Он пришлет своего человека.

Камми подождала, пока машина шерифа не скрылась из виду, и медленно вернулась в дом. Остановившись в коридоре у подножия лестницы, она громко сказала:

— Ну ладно. Теперь можешь выходить.

Ни звука. Она очутилась в дурацком положении, но это, правда, не имело никакого значения, если в доме все равно, кроме нее, никого больше нет. Однако интуиция говорила другое. Камми медленно повернулась кругом, прислушиваясь к шорохам, вглядываясь в темные углы.

— Рид?

Он вдруг появился из глубины «солнечной» комнаты. Тень, вышедшая из теней. Его шаги по старым, обычно скрипучим доскам пола были бесшумны, движения легки, но настороженны. Остановившись в шести шагах от нее, Рид замер в ожидании.

Камми проглотила неожиданно подкативший к горлу комок.

— Ты здесь давно?

— Довольно давно, — лаконично ответил он. — Я шел навестить тебя, но заметил, как подъехал шериф и ты впустила его в дом. Решил, что мне надо побыстрее спрятаться, пока меня не обнаружили.

— Как же ты… почему Бад не заметил тебя?

— От вас двоих было столько шума, как от целого взвода солдат. Поэтому не было ничего проще опережать вас на одну-две комнаты.

— Но если тебе удался такой трюк, то…

— В доме, кроме нас, никого нет, поверь моему слову, — проговорил он, улыбаясь, но улыбка недолго задержалась на его лице. — Не знаю, кого могли заметить твои соседи, но только не меня.

— Ты уверен? Я не хочу сказать, что не верю твоему слову, но ведь каждый может совершить оплошность.

— За оплошности и ошибки люди расплачивались жизнью там, где я провел последние несколько лет, — резко ответил он.

Если это был не Рид, тогда кто же? Кит? Маловероятно, чтобы он осмелился прийти сюда после того, что произошло. Как ни крути, кто-то все-таки бродил вокруг дома. Скорее всего, это был тот же самый человек, которого Камми сама видела на прошлой неделе. Тогда она почти убедила себя, что это Кит следил за ее окнами, но подтверждения этому не было.

Скорее всего Рид говорил правду. В конце концов, какой ему смысл лгать? Это ведь совсем не то, что дело об исчезновении Джанет Бейлор, в котором он был заинтересован, чтобы извлечь известную выгоду.

Темно-синие глаза Рида, остановившиеся на встревоженном лице Камми, были язвительно-колкими.

— Что случилось? Неужели прошлые грехи явились сюда, чтобы преследовать меня?

Камми чуть было не рассказала Риду о звонке тети Сары, чтобы выслушать его оправдания, однако вместо этого она спросила:

— И много их было у тебя?

— Да нет, не очень. — Рид бросил на нее угрюмый взгляд. — Но если тебя интересуют кровавые истории, то лучше перейти в более светлую комнату.

— Нет, спасибо, — оборвала его Камми.

Обернувшись на Рида, она пошла в направлении кухни. В нерешительности потоптавшись на месте, Рид двинулся за ней, но Камми, казалось, этого и не заметила. Камми размышляла, чем бы занять сегодняшний вечер.

— Лизбет сказала, что ты заезжала сегодня. Могла бы не утруждать себя. Я все равно собирался навестить этот дом.

— Надо заметить, что ты уже несколько раз навещал меня, и каждый раз я забывала отдать твою рубашку, — не глядя на него, ответила Камми.

— Тогда понятно, — проговорил Рид с улыбкой и добавил: — А я, грешным делом, подумал, что ты хотела поговорить со мной о чем-то важном.

Ее рука, вытиравшая стол, замерла.

— О чем, например?

По лицу Рида пробежала тень раздражения.

— Ну я не знаю, Камми. О чем угодно: о Ките, о фабрике, об исчезнувших документах — в общем, обо всем, что тебя волнует. А может, ты просто хотела меня видеть. Черт, я безнадежный оптимист.

— И напрасно, — поджав губы, едко сказала Камми.

Рид вынул руку из кармана и пальцами зачесал назад волосы.

— Ну ладно. Что же все-таки случилось? Что я такого сделал или, наоборот, не сделал, что ты вдруг вздумала дуться?

— Ничего.

— Ничего? Тогда почему каждый раз, когда мы встречаемся, приходится начинать все заново? И обязательно со ссоры.

— А ты думал, что я брошусь к тебе на шею? Потащу сразу в постель?

— Недурная идея.

— И не мечтай.

— А я бы не отказался от приветственного поцелуя.

За ясным, ровным светом, горевшим в его глазах, была какая-то жесткость, обеспокоившая Камми.

— А тебя здесь никто и не собирается приветствовать.

— Это уже хуже. Но с поцелуем или без него, я все-таки здесь.

— Почему? — вскипела Камми. — Почему ты входишь в мой дом, если прекрасно знаешь, что я не хочу видеть тебя?

Его улыбка стала мрачной.

— Только постоянство делает из меня меня.

В его интонациях и тщательном подборе слов таился какой-то намек, понять который Камми не удавалось, а может, она просто не хотела понимать.

Камми задумчиво смотрела на Рида, и в памяти вдруг всплыла картина раннего утра, когда она проснулась в его руках. Он не спал, может быть, не спал всю ночь. Одной рукой он крепко прижимал ее к себе, а другой теребил ее волосы, осторожно, прядь за прядью раскладывая их по подушке. В тот момент Камми почувствовала себя невероятно счастливой. Именно так и должно быть: ей хотелось быть с ним рядом постоянно.

Но к чему иллюзии? Рид ведь совершенно ясно сказал, что не может ничего обещать. Черт возьми, может быть, это и к лучшему, ее надежды — всего лишь фантазии и мыльные пузыри. Рид никогда не был, да и не мог быть таким, каким она его себе представляла.

Камми натолкнулась на решительный взгляд Рида. Он заговорил спокойно и уверенно:

— Может быть, ты и не хочешь разговаривать со мной, зато у меня есть что сказать. Если бы я смог найти вполне разумный способ расширения фабрики, ты согласилась, по крайней мере, хотя бы подумать о нем?

— Конечно, — холодно ответила Камми. — Я еще не разучилась трезво мыслить.

Его скулы напряглись, однако комментария этой реплики не последовало.

— В контракт о продаже фабрики можно включить пункт об обязательствах владельца по охране окружающей среды. Разумеется, шведы могут быть недовольны этим условием, но для них сейчас важнее всего закрепиться в этой части страны, поэтому они согласятся. Я, кстати, с самого начала думал о необходимости заручиться такой гарантией. Если хочешь внести какие-то дополнения, мы можем переработать весь проект договора. Но это в том случае, если фабрика, как и раньше, принадлежит мне. Если переходит к тебе, то можешь поступать по своему усмотрению. Но предлагаемый мною вариант позволяет защитить то, что важно и для тебя, и для меня, и для общества.

По мере того, как до Камми доходил смысл его слов, ее глаза становились все шире. Неожиданно она резко отвернулась.

— Что я смыслю в составлении контрактов?

— Думаю, ты сможешь больше, чем кто-либо другой. По крайней мере, тебе не составит особого труда разобраться во всей этой премудрости. Разумеется, в этом деле не обойтись без помощи юриста.

— Разумеется, — эхом отозвалась Камми, прежде чем повернуться к Риду лицом. — Но почему ты делаешь все это? И почему тебе потребовалось так много времени, чтобы додуматься до этого?

— Я занимаюсь этим исключительно потому, что это имеет смысл. Что же касается остального, то хотелось бы поговорить со шведами и выяснить, насколько они заинтересованы в сделке, прежде чем начинать чинить препятствия.

Камми саркастически рассмеялась.

— Следует понимать, что в случае каких-либо затруднений при обсуждении контракта ты в любой момент готов поступиться своими требованиями ради денег.

— Я буду бороться за то, во что ты так веришь, — ответил Рид, не увиливая от темы разговора. — Но ты должна знать, что я не стану жертвовать городом и людьми, которым нужна работа, ради горстки каких-то пичужек.

Он казался таким искренним и уверенным в своей правоте. А еще он встречался с Джанет Бейлор в день ее исчезновения. И то, и другое было просто невыносимо.

Камми открыла рот, намереваясь потребовать от него объяснений, но Рид вдруг внезапно выпрямился и нахмурился. Проследив за его взглядом, она повернула голову к окну. В стекло ударил свет фар машины, сворачивавшей на подъездную аллею.

Рид вопросительно поднял бровь. Камми покачала головой — она никого не ждала.

В заднюю дверь постучали. Это снова был Бад Дирфилд.

Открывая дверь, Камми с тревогой думала о том, что кто-нибудь из «доброжелателей» мог все-таки видеть входящего в дом Рида и позвонить в полицию. Однако зачем нервничать раньше времени.

— Боже мой, Бад, что еще?

Камми машинально отметила, что кузен не мог видеть Рида, который оставался на кухне.

Шериф был сильно взволнован. Он снял широкополую фетровую шляпу и принялся крутить ее в руках.

— Камми, мне чертовски неприятно говорить об этом…

— Что еще стряслось?

Камми вышла на крыльцо. Серебряная звезда, приколотая на его груди, будто подмигнула ей в тусклом свете лампы, горевшей в коридоре.

— Несчастье с Китом, милая.

— Что-то со здоровьем? Он ранен? Его избили? Попал в аварию?

— Гораздо хуже. Его не стало, Камми. Его труп только что обнаружили в заповеднике. Следователь говорит, что это случилось сегодня днем.

Камми судорожно вздохнула.

— Значит, авария? — спросила она.

Бад покачал головой.

— Он застрелен из «магнума». Пистолет лежал рядом с ним.

— Но он не… это не самоубийство?

Беспокойство, тисками охватившее ее мозг, имело так много причин, влекло за собой так много вопросов и страхов, что у Камми в голове произошло что-то вроде короткого замыкания, и она онемела.

Лицо кузена стало холодным и отчужденным.

— Исключено. Это убийство. Совершенно однозначно, — официально объявил он.