Глава 11

Местный клуб располагался в стоявшем на холме просторном доме с видом на озеро, бывшем когда-то семейным особняком. Прилегавшая к зданию крытая галерея с колоннами служила весьма впечатляющим парадным входом. Огромный зал, использовавшийся ранее для проведения балов, предназначался теперь для банкетов и танцев. Ряд высоких окон и французских дверей, выходивших на озеро, и вымощенная плитами терраса, спускавшаяся к самому его берегу, придавали всему строению весьма роскошный вид.

Вот, собственно говоря, и все, что можно было сказать о самом клубе. Что же касалось непосредственно дома, то краска на его стенах местами облупилась, портьеры истрепались; кухня была самой что ни на есть непритязательной — никаких экзотических блюд здесь не подавали. Покрытие теннисного корта давно износилось, зато бассейн и площадка для гольфа содержались в отличном состоянии. Количество членов клуба год от года уменьшалось, но никому, казалось, до этого не было дела. Времена, когда принадлежность к тому или иному клубу являлась показателем общественного положения человека, уходили в прошлое.

Возможно, что постепенное угасание так называемого «клубного менталитета» в Гринли было связано с резким изменением взглядов и мышления военного поколения. Но скорее всего причиной тому был застой экономики медленно умиравшего города.

Камми стояла на крыльце старого загородного дома, принадлежавшего семейству Гринли, который располагался прямо напротив клуба, отделенный от него узкой полоской озера. Ей была видна цепочка ярких огней, украшавших пристань, слышны доносимые легким ветерком отзвуки музыки. В клубе праздновалась свадьба. Камми присутствовала на церемонии бракосочетания и, посидев какое-то время из вежливости за банкетным столом, улизнула с торжественного приема. Вечер был организован великолепно, но она не настолько близко знала молодоженов, чтобы оставаться до конца праздника. Поскольку ее загородный дом находился совсем близко от клуба, Камми заранее решила, что переночует там.

Их свадьба с Китом тоже проходила в этом клубе. Это было одним из самых приятных воспоминаний Камми о семейной жизни. Сентиментальная музыка, пьянящее шампанское… Ее воздушное шелковое платье цвета пламени свечи сверкало отделкой искрящихся кружев… А Кит был похож на восторженного петуха. Он выглядел таким гордым, таким счастливым. Так ликующе-радостно начиналась их новая жизнь. По крайней мере, так она тогда думала.

Теперь же, стоя на самом краю своей семейной жизни, Камми сознавала, что не все вписанное в ту страницу, которую она решила перевернуть, было таким уж ужасным. В конце концов, было и хорошее, пусть недолгое и мимолетное, но воспоминания об этих моментах заставляли тревожно сжиматься ее сердце.

Однажды, во время медового месяца, Кит купил ей в Мехико золотое кольцо с топазом. Он понял, что оно понравилось ей, когда они увидели кольцо на витрине, и, дождавшись, когда Камми легла отдохнуть после обеда, вернулся за ним в магазин. Кит подал кольцо в бокале с коктейлем «Маргарита». Коктейль Камми не понравился и, сделав несколько глотков, она стала выливать мутную жидкость через балконные перила прямо на песок пляжа, куда выходили их окна. Мужа чуть было не хватил удар.

Следующее памятное событие произошло приблизительно годом позже. Кит тогда продал свою рыбацкую лодку, чтобы сделать первый взнос за спортивный автомобиль, который, как ему казалось, хотелось иметь Камми. Они не могли позволить себе такую дорогую покупку, но Камми сделала восхищенный вид, чтобы не обидеть мужа. Как бы там ни было, но он хотел сделать ей приятное. Она терпеть не могла эту машину, в которой скорости приходилось переключать вручную, а низкие сиденья были установлены чуть ли не на земле, но Кит узнал об этом только через несколько месяцев.

Камми часто думала, что Киту нужна другая женщина: более легкомысленная, более веселая, требующая меньшей эмоциональной отдачи, такая, которую вполне бы устраивал гоночный автомобиль, а спрятанный в коктейле перстень привел бы в восторг, словно бы это было вершиной романтического отношения мужчины к своей возлюбленной. Такая женщина вполне довольствовалась бы тем, что в качестве своей любви и нежности Кит способен был предложить только купленный в магазине подарок. Камми же никогда не была такой, хотя и пыталась на протяжении многих лет притворяться в угоду мужу.

Камми резко повернулась лицом к озеру и стала напряженно вглядываться в даль, краем глаза уловив какое-то странное движение. По воде, словно привидение, скользила моторная лодка, у руля которой сидел один-единственный пассажир. Немного погодя послышалось и тихое жужжание лодочного мотора. И вот уже лодка сворачивает к пристани, где стоит лодочный сарай.

Быстро оглядев себя, Камми решила, что белая футболка и юбка кремового цвета, в которые она переоделась после свадьбы, вряд ли выдали ее присутствие. К тому же она стояла на крыльце, навес над которым отбрасывал широкую полосу черной тени. Сделав шаг назад, она хотела незаметно скрыться в доме. Черт возьми, сейчас ей только гостей не хватало.

— Не надо убегать, дорогуша, это всего-навсего я!

Этот оклик заставил Камми остановиться. Уэн Марстон. Ее сочный голос, пропитанный едким юмором, нельзя было не узнать.

Камми тотчас же почувствовала глубокое облегчение. Улыбаясь, она спустилась с крыльца и поспешила к озеру по усыпанной гравием дорожке. Лодка толкнулась о причал, и в руки Камми полетела толстая веревка, которую выбросила ей Уэн. Через минуту послышалось пыхтение кузины, взбиравшейся по лесенке на твердую землю. Камми, возившаяся на пристани с веревкой, бросила ей через плечо:

— Что ты здесь делаешь в такое позднее время?

— Наношу визиты, киса. Я пропустила такое важное мероприятие, как регистрация молодых, опоздала на праздничный банкет, и все из-за этой, ну как ее там… миссис Коннели, черт бы побрал эту старушенцию. Она, видите ли, захотела оценить бриллиантовую булавку своей бабушки. Не булавка, а целое золотое бревно… И все это время потеряно даром — оказывается, эта самая миссис и не собиралась продавать свою драгоценность. Короче, в клубе мне сказали, что ты скорее всего уехала к себе на виллу. А мне непременно надо было повидать тебя, чтобы рассказать сногсшибательную историю…

Повернувшись лицом к дому, Камми скрыла улыбку, которую вызвала у нее болтовня Уэн.

— Пойдем в дом, я налью тебе чего-нибудь выпить.

Камми увлекла кузину за собой на кухню и налила ей крепкого бурбона, смешав его с кока-колой, а себе — белого вина. Вечер был таким приятным, что женщины, взяв стаканы, вышли на крыльцо и уселись там в плетеные кипарисовые кресла, вдыхая теплый, ласковый воздух. Их лица были едва различимы в неярком свете, падавшем из окна.

— Не понимаю, почему ты сюда не переедешь, — удивленно сказала Уэн, одним глотком отпив полстакана бурбона. — Я бы непременно так и сделала, будь этот дом моим.

— Честно говоря, я тоже иногда подумываю об этом, — призналась Камми.

Этот небольшой дом, состоявший всего из двух спален и просторной комнаты, служившей одновременно и кухней, и столовой, и гостиной, был необычайно уютным. Покатая крыша, которая со всех четырех сторон выдавалась широкими навесами, высокий чердак и внушительных размеров камин, облицованный сосновыми досочками, плотно пригнанными друг к другу, создавали впечатление объемности и вместительности этого строения… Здесь ощущался покой и умиротворение, здесь витали воспоминания о долгих дремотных летних днях и тихих, сонных зимах. Из этого убаюкивающего рая не хотелось уезжать. Но рай этот находился в пятнадцати милях от города, да и можно ли было сравнить его с «Вечнозеленым».

Кузины перебросились еще парой колких замечаний, добродушно подтрунивая друг над другом, после чего Камми наконец спросила:

— Так что там за история? Я сгораю от любопытства.

Уэн окинула Камми, расслабленно откинувшуюся на спинку кресла, скептическим взглядом и снова влила в себя изрядную дозу бурбона.

— Слушай, — сказала она, смачно глотнув и вытерев губы, — есть такая девчушка, которая работает у Артура Лейна, тихая такая, похожая на мышонка. До того, как она вышла замуж за молодого Бейлора, ее фамилия была Риз. Они развелись в прошлом году, может, помнишь?

— Джанет Бейлор.

Камми почувствовала, как по спине пробежал озноб, не имевший ничего общего со стаканом холодного вина, который она держала в руках. Та самая Джанет, которая была помощником юриста и которая раскопала дело о собственности на фабричную землю.

— Точно, — подтвердила Уэн, и, прежде чем продолжить, вонзила в Камми проницательный взгляд. — Так вот, после того, как эта девчонка порвала со своим мужем, она поселилась в одном из домиков близ дороги, которая ведет на старое кладбище. И вот, значит, вчера она почему-то не вышла на работу. Одна из сотрудниц позвонила ей, чтобы выяснить, в чем дело, но никто не ответил. Никто не обратил на это особого внимания. А сегодня ее опять не было в конторе. Ее телефон снова молчал, и тогда решили позвонить ее матери. Мать, естественно, помчалась к ней домой. И что же?! Джанет исчезла.

— То есть как исчезла?

— Шкаф оказался пуст, в ванной — ничего, пропала сумочка, и куда-то подевалась машина. Все это выглядело так, словно она забросила все вещи в чемодан и куда-то смылась. Тарелки после завтрака так и остались на столе. А в холодильнике, между прочим, полно продуктов. Еще она бросила альбомы с фотографиями и свой деревянный сундучок, ну, знаешь, в них девчонки обычно хранят сувениры. У нее там тоже лежала всякая ерунда: сухие букетики, пустые коробочки из-под леденцов, свадебные рюмки… И вообще, в доме все было перевернуто вверх дном, как будто она жутко торопилась. Неужели нельзя было задержаться хоть на минутку, чтобы сообщить, куда она отправляется и когда вернется?

— И никто не видел, как она уехала?

Уэн отрицательно покачала головой.

— Сегодня в конце дня ее машину обнаружили в Монро на стоянке возле больницы Святого Франсиса. Предполагают, что оттуда она отправилась на автовокзал, который находится вблизи больницы, и укатила куда-то на автобусе. Но никто из опрошенных не помнит, чтобы видел похожую на нее женщину. Короче говоря, она просто исчезла.

Камми нахмурилась и перевела взгляд на озеро, затянутое дымкой вечерних сумерек. На небе появилась луна — осторожно вышла из-за деревьев и, усевшись на их макушки, посеребрила зыбкую водную гладь.

— Почему она так поступила? У кого-нибудь есть хоть какие-то предположения?

— Сказать что-либо определенное трудно, — Уэн пожала плечами. — Джанет не из тех девчонок, вокруг которых крутятся мужчины. Она не пьет и не ездит на пикники. Однако во всей этой истории есть одна загадочная деталь: вечером, накануне ее исчезновения, у Джанет был гость. Мужчина. Так, во всяком случае, утверждает некая вдова, живущая с ней по соседству. Правда, вдова толком ничего не рассмотрела, так как было уже очень темно, но говорит, что приходил мужчина, кто именно — не знает.

— А в доме не заметили следов борьбы?

— Да нет, на это не похоже. Все выглядит так, будто Джанет уехала по собственной инициативе. Некоторые считают, что она сбежала со своим ночным гостем, а наутро кто-то угнал ее машину. Есть еще соображение, что они договорились встретиться за городом, чтобы их не увидели вместе, там поймали такси и отправились в аэропорт. Устроили что-то вроде романтического побега. С другой стороны, нельзя исключить вероятность того, что этот мужик был обыкновенным сексуальным маньяком и бедную девочку скоро отыщут в какой-нибудь траншее или котловане.

Камми молча размышляла над словами кузины. Вполне возможно, это исчезновение Джанет Бейлор никак не связано с тем, что она узнала в суде, но могло ведь быть и наоборот. Если связь все-таки существовала, то об их разговоре необходимо известить шерифа. Камми очень не хотелось, чтобы ее дело получило огласку, но другого выхода не оставалось.

— Джанет приходила ко мне на прошлой неделе, — сказала она и со вздохом поставила свой стакан на пол возле кресла. Откинув волосы, она оперлась подбородком на руку и рассказала Уэн всю историю с документами, о которой ей стало известно от Джанет.

— Это кое-что проясняет, — мрачно проговорила кузина, выслушав рассказ Камми. — Нанси Клеменс, которая работает в канцелярии суда, говорила мне, что пару дней назад кто-то интересовался их регистрационным журналом. Из него были вырваны два листа. Но вот когда их вырвали, никто не может сказать.

— Если это листы, на которых зарегистрировано расторжение брака Лавинии и Хораса, то здесь нет ничего удивительного, — сказала Камми, нахмурив брови. — Но я не могу поверить, что это сделала Джанет. На нее это совсем не похоже.

Уэн цинично фыркнула.

— За определенную сумму, милочка, люди идут и не на такое.

— Но ведь все знали, что она работала с архивом, видели, когда она входила и выходила. Ее сразу бы поймали.

— На человека, который все время вертится перед глазами, обычно меньше всего обращают внимание. Разумеется, это мог быть и кто-нибудь другой, как-то узнавший о том, что раскопала Джанет, и выкрал документы, надеясь на то, что пропажа обнаружится не так скоро. Так бы оно и было, если бы не Нанси Клеменс, буквально помешанная на чистоте и порядке. Она подняла с пола обрывок бумаги и туг же поняла, что он — из старого регистрационного журнала.

— Я должна поехать домой и позвонить Баду, — сказала Камми. В загородном доме не было телефона, никогда не было. И это являлось одним из многих его преимуществ.

— Он, конечно, обрадуется, получив от тебя такие сведения, — заметила Уэн, согласно кивая головой. — Это облегчит ему поиски. Однако, что касается меня… я не уверена, что приду в восторг, если ему удастся напасть на след Джанет и этих документов. Представь, как отреагирует вся наша семья, когда вьшснится, что наша бабка незаконнорожденная, и мы не имеем никаких прав на собственность семейства Гринли.

Камми повернула к ней голову.

— Я все понимаю, и мне очень жаль, но ведь теперь это не имеет никакого значения.

— Естественно, для тебя не имеет. У тебя есть имя, огромный дом… и, может быть, даже фабрика.

В голосе Уэн совершенно отчетливо звучала зависть, несмотря на все старания кузины скрыть ее завесой юмора.

— Но это — всего лишь прихоть судьбы, — возразила Камми. — Я не выбирала себе родителей и не понимаю, в чем меня здесь можно обвинить.

— Замечательно, — пропела Уэн, — но еще более замечательно то, что из-за тебя дерутся мужчины. Нет, я сейчас умру.

— Не говори глупостей, — сказала Камми и потянулась за своим стаканом.

— Ты что, не знаешь? А мне, между прочим, сообщили, что несколько дней назад в кабинете Кита Рид подрался с твоим мужем. Избил его основательно.

— Что ты такое говоришь?! — резко спросила Камми, так и не успев донести стакан до рта.

— Разбил ему нос в кровь, поставил под глазом синяк, да в придачу сломал два ребра, — пояснила Уэн.

— Рид не мог… — начала Камми и тут же замолчала. Он упоминал что-то о разговоре с Китом. Может быть, во время этой беседы они слегка погорячились. — Кто распространяет эти слухи? Кто-то из фабричных секретарей? — с сомнением спросила она.

— Насколько мне известно, это Вона Хаттон. Гордон в тот день явился домой разъяренным, а бедная Вона и попалась ему под горячую руку. Естественно, ей захотелось с кем-нибудь поделиться своими обидами, чтобы облегчить душу. А ее как раз пригласили украсить баптистскую церковь. Вот отсюда все и пошло.

Если все действительно так и было, то в достоверности сведений сомневаться не приходилось. И все же Камми нахмурилась. Вся эта история никак не вязалась с тем, что ей было известно о железном самообладании Рида. Хотя не исключен и такой вариант, что он намеренно не стал себя контролировать.

Уэн не спеша допивала свой бурбон. Становилось все темнее, огни в клубе гасли. Еще раз обсудив новость с кузиной, Камми подумала, что Уэн хотелось бы поглубже раскопать подноготную этого дела. Но что-то сдерживало эту женщину, и вряд ли это можно было назвать благоразумием.

Опорожнив свой стакан, Уэн поднялась. Камми проводила ее до пристани. Они пожелали друг другу спокойной ночи, и Уэн, спустившись в свою лодку, принялась заводить мотор. Камми отвязала веревку и бросила ее на корму. Прежде чем включить передачу, кузина повернулась к ней.

— А что ты собираешься делать, если документы не обнаружатся и не будет никаких доказательств того, что владелицей фабрики являешься ты?

— Я не знаю. Признаться, этот вопрос не так уж занимает меня.

Расстояние между деревянной пристанью и лодкой медленно увеличивалось. Тихо жужжал работавший на холостых оборотах мотор. Уэн повысила голос:

— Ну что ж. Смотри, не забывай о тех людях, которых, кстати, немало, отнюдь не заинтересованных в том, чтобы нашлись какие-нибудь свидетельства, в результате чего ты помешала бы расширению фабрики. И о таких людях, как я, которые не желают, чтобы их генеалогическое древо было срублено и отправлено в печку. Так что поостерегись. Ты меня слышишь?

Камми подняла руку, ничего не ответив. Приглушенный рокот мотора перерос в жалобный вой, Уэн развернула лодку, описав широкий круг, и понеслась к противоположному берегу, на котором засыпал притихший клуб.