ДЖОН ДЖЕЙМС И КИНЕМАТОГРАФ

Фатти выпала большая удача. Матери не было дома во время ленча, так что он мог почти ничего не есть, и никто не обратил на это внимание. Он провел за столом пять минут и пошел звонить Зоэ, надеясь застать ее у сестры.

Там он ее и нашел.

– Добрый день, Зоэ, – немного смущенно сказал Фатти. – Не мог бы я узнать одну вещь? Мне нужно срочно поговорить с Джоном Джеймсом. Может быть, вам известно, где он сегодня?

– Так... Сейчас подумаю... – прозвучал в трубке звонкий голос. – Я слышала, как он говорил, что собирается на пароме переплыть реку и устроить себе самому пикник на холме. Оттуда открывается потрясающий вид. Ты, наверно, знаешь.

– Знаю, – ответил Фатти. – Вот и хорошо, я тоже переберусь на тот берег и попытаюсь его разыскать. А в котором часу он собирается за реку?

Зоэ не знала. Но зато она сообщила Фатти, что мистер Гун вечером снова придет к бедному Бойзи.

– Я слышала, как он сказал, что на сей раз «не допустит никаких глупостей» и что Бойзи должен «чистосердечно признаться». Страшный человек! – воскликнула девушка с негодованием. – Он хочет заставить Бойзи признаться в том, о чем тот не имеет ни малейшего понятия.

Фатти повесил трубку и сильно помрачнел. Он боялся, что Бойзи в самом деле может сознаться в ограблении – от собственного безрассудства и под воздействием форменного террора, который устроил ему Гун. Какая же это гнусность – заставить человека взять на себя преступление, им не совершенное, и оставить настоящего преступника безнаказанным!

Фатти позвонил Ларри и Пипу, доложив о планах Джона Джеймса на вторую половину дня.

– Мы должны срочно проверить это алиби, – сказал он хмуро, – что сделать, естественно, можно только одним путем – поговорив с ним самим. А так как день сегодня все равно нескладный, давайте возьмем с собой еду, устроим пир на холме за рекой и убьем двух зайцев разом – неплохо проведем время и сделаем нужное дело.

Друзья, не сговариваясь, пришли к выводу, что идея Фатти великолепна.

– Он всегда придумывает замечательные вещи! – ликовала Бетси. – Там, на холме, такая красота – с ума сойти...

Фатти попросил Пипа тоже поговорить с Китти насчет фильма в прошлую пятницу – специально, чтобы убедиться, что они с Ларри все правильно поняли.

– Спроси, – говорил Фатти, – помнит ли она точно, сколько раз рвалась лента, и, если получится, узнай, в какое время это происходило. Да, и еще, Пип: все запиши – на случай, если забудешь какую-нибудь мелкую подробность. А она может оказаться существенной. Похоже, Джон Джеймс – наша единственная и последняя надежда. Элика Гранта, которого одновременно слышала и видела добрая сотня людей, проверять нечего.

Ребята собрались у пристани без четверти три, нагруженные рюкзаками. Пип тащил с собой прорезиненный коврик.

– Мать заставила, – буркнул он недовольно. – Сказала, что трава еще сырая. Ты счастливый, – Пип посмотрел на Фатти, – твоя мама не пристает к тебе с пустяками, не суетится, не волнуется.

– Моя волнуется по другим поводам, – возразил Фатти. – Мать Ларри находит свои причины устраивать суматоху. Да не психуй ты; и вообще – совсем неплохо посидеть на коврике.

– На самом-то деле, – сказала вдруг Бетси очень серьезно, – мне встречались матери, которые не суетились вокруг своих детей. Но, знаете, я уверена – это потому, что они ни капельки о них не беспокоились. Лично я предпочитаю суетливую мать.

– Вот-вот причалит. – Фатти следил за тем, как паромщик на веслах переправляется с противоположного берега. – Я заплачу за всех. Это гроши.

Дети погрузились в лодку.

– Кто-нибудь сегодня переплывал на ту сторону? – спросил Фатти.

Лодочник отрицательно качнул головой.

– Еще рано.

– Значит, Джона Джеймса там нет, – понял Фатти. – Эй, Бастер, – вдруг обернулся он, – ты что, собрался нырять в воду?

Высадившись из лодки, они сначала шли по полю, а потом стали взбираться на холм и добрались наконец до вершины. Фатти выбрал место, с которого был виден паром на другом берегу.

– Надо не пропустить момент, когда он опять поплывет на нашу сторону, – объяснил Фатти ребятам. – Я только сомневаюсь, сможем ли мы отсюда разглядеть Джона Джеймса. Хотя, наверное, сможем – он такой крупный, высокий.

Весеннее солнце припекало вовсю. Бело-желтые примулы шевелились под ветром и кивали хорошенькими головками.

Сидеть на холме было очень приятно. Ларри зевнул и лег на траву.

– Вы последите за Д. Д. , а я вздремну чуток.

Поспать, однако, ему почти не удалось. Минут через десять Фатти легонько ткнул его кулаком в живот.

– Подъем, Ларри. Взгляни, это Джон Джеймс стоит на том берегу в ожидании парома?

Ларри сел и покрутил головой, приходя в себя. У него были необычайно зоркие глаза. Он сощурил их и вгляделся вдаль.

– Да, пожалуй, это Джеймс. Будем надеяться, он придет прямо сюда. У меня нет большого желания тащиться за ним десять километров.

К счастью, это действительно был Джон Джеймс и он действительно вскоре оказался неподалеку. Дети видели, как актер сел в лодку, переплыл на другой берег, высадился и пошел той же тропинкой, какой шли они.

– Итак, – объявил Фатти, поднимаясь с земли, – будем прогуливаться по поляне. Как только он выберет себе место, мы немедленно устроимся рядом.

– А как начать проверку? – недоуменно спросил Пип.

– Я сам ее начну, – ответил Фатти. – А потом вы присоединитесь ко мне и зададите несколько невинных вопросов. Скатывай свой коврик, Пип.

Пятеро ребят и Бастер гуляли по вершине и рвали цветочки, не переставая следить за Джоном Джеймсом, который ужасно медленно поднимался на холм. В конце концов он отыскал себе уютное местечко возле большого куста, лег, вытянулся и, заложив руки за голову, устремил взор на реку.

Фатти подобрался к нему совсем близко.

– Эй, идите сюда, здесь замечательно! – позвал он друзей. – Тут и постелим коврик! – Потом повернулся к человеку, расположившемуся по соседству, и вежливо спросил:

– Мы не помешаем вам?

– Не помешаете, если не будете вопить и визжать. Но вы, кажется, не будете. Похоже, вы хорошо воспитаны.

– Надеюсь, вы правы, – скромно ответил Фатти и поманил ребят рукой: – Быстрее!

Они подошли. Пип бросил на траву коврик. Сосед к этому времени уже сидел с не зажженной сигаретой во рту. Он похлопал себя по карманам и нахмурился.

– Прости, пожалуйста, – обратился он к Фатти. – Нет ли у тебя случайно спичек? Я забыл свои дома.

У Фатти с собой всегда было все, что только возможно придумать. Он жил по принципу – никогда не знаешь заранее, что может понадобиться. И теперь протянул Джону Джеймсу коробку со спичками.

– Оставьте ее себе, – сказал Фатти. – До двадцати одного года я курить все равно не буду.

– Молодчина, – усмехнулся Джон Джеймс. – Весьма разумное решение. Спасибо, дружище. Слушай, а я тебя раньше не видел?

– Видели, – застенчиво признался Фатти. – Мы вчера приходили к вам в театр за кулисы; вы были так добры, что дали нам свой автограф.

– Ну да, теперь я вас всех вспомнил, – обрадовался актер. – А вы собираетесь здесь устроить пикник?

– Да. Прямо сейчас и приступим, – проговорил Фатти, хотя для еды время в принципе еще не подошло.

Конечно, следовало бы подождать. Однако эффект, произведенный обилием закусок, начал слабеть, а отсутствие обеда, напротив, с большой силой уже давало себя чувствовать. Фатти полностью созрел для пикника.

– Не присоединитесь ли вы к нам, сэр? У нас полно вкусных вещей.

– С удовольствием, – согласился Джон Джеймс. – Я тоже прихватил с собой кое-что. Создадим общий фонд.

Пикник получился на славу. Было много еды, много домашнего лимонаду, изготовленного Китти. Довольно скоро ребята освоились с Джоном Джеймсом и болтали вполне непринужденно.

Потом Фатти начал «проверку».

– Ларри, что у нас идет в кино на этой неделе?

Ларри что-то ответил.

– Нет, нет, это шло раньше, – возразил Фатти.

– Ошибаешься, – тут же среагировал Джон Джеймс. – В начале недели было «Что ж, поехали!», а во второй половине – «Он так ее любил». И оба – полное барахло!

– Неужели? – изумился Фатти. – А я слышал, что «Он так ее любил» – хороший фильм. Сам-то я его не видел. А вы?

– Видел. В пятницу. – Джон Джеймс иронически хмыкнул, – По крайней мере намеревался увидеть. Но это такая пошлятина и скука, что я почти весь фильм проспал.

Последнее заявление сильно разочаровало Тайноискателей. Раз Джон Джеймс все время спал, значит, он не видел, как рвалась лента, значит, его алиби нельзя считать проверенным.

– Надеюсь, вы не храпели, – рассмеялся Фатти. – А то бы публика вас живо разбудила.

– Меня и будили несколько раз, – обиженно проговорил Джон Джеймс. – Будили, потому что все вокруг громко переговаривались и нервничали. Не знаю толком, что случилось – наверно, лента неожиданно порвалась, это бывает, ну и в зале все стали двигаться, зашумели. Ничего, я потом опять заснул.

– Мало радости, когда тебя вот так отрывают от сна, – посочувствовал Фатти. – Вас хоть не часто будили?

Джон Джеймс в задумчивости потрогал кончик собственного носа.

– Склонен думать, что эта чертова картина прерывалась раза четыре. Дважды, кажется, я поглядел на часы. Сначала меня разбудили без четверти семь, а потом после десяти. Я еще, помню, испугался: «Куда я попал? – когда проснулся. – Почему не дома, в постели?» – Тоскливый вечер у вас выдался, – заметил Фатти, внимательно глядя, как Пип, вынув записную книжку, что-то с ней сверяет. Потом Пип успокаивающе кивнул Фатти. Все. Алиби Джона Джеймса сомнений больше не вызывало. Он был в кино в тот вечер, и всякий раз, когда рвалась лента, его будили шум и сердитые возгласы в зале.

– М-да, – сказал Джон Джеймс. – Твоя правда. Было скучно и тоскливо. Но почему вы не едите, ребята? Возьмите вишневого пирога. Вон его у меня сколько.

Заговорили об ограблении в театре.

– Кто, по-вашему, преступник? – напрямую спросил Фатти.

– Не имею представления, – пожал плечами Джон Джеймс, – Ни малейшего. Одно знаю твердо: это не Бойзи. Ни ума, ни смелости у Бойзи для таких дел нет. Парень он абсолютно безвредный. Обожает Зоэ. Меня лично это не удивляет. Она очень добра к нему...

Они побеседовали еще немного, и Фатти встал, стряхивая крошки с колен.

– Очень вам благодарен за то, что не отказались попировать вместе с вами. Теперь, к сожалению, мы должны вернуться домой. Вы тоже пойдете?

– Нет, я посижу тут еще немного, – решил Джон Джеймс. – Чуть попозже будет грандиозный закат.

Ребята пошли вниз. Бастер, стараясь не отстать, прыгал рядом на своих коротких лапах.

– Ну, – сказал Фатти, когда они удалились на приличное расстояние от вершины. – Джона Джеймса мы, таким образом, вычеркиваем из списка подозреваемых. У него алиби – первый сорт! Он-то уж точно был в кинематографе вечером в пятницу. Дьявол! Эта тайна становится все глубже и непроницаемее. Я зашел в тупик!

– О, Фатти, – жалобно попросила Бетси, потрясенная непривычными словами, – пожалуйста, не говоря так. С твоим фантастическим умом ты не можешь зайти в тупик!

ПОРАЖЕНИЕ. НЕОЖИДАННАЯ БЛЕСТЯЩАЯ ИДЕЯ

Весь вечер Фатти ломал голову над этой загадочной историей, и все без толку. Даже наоборот – чем больше он думал, тем безнадежнее рисовалось ему положение. Задача решению не поддавалась. Он, разумеется, знал, что Бойзи не виноват. То же самое он знал и про Зоэ – пусть даже ее алиби оставалось не стопроцентным.

Но у остальных-то были несокрушимые алиби! Правда, они не занимались Эликом Грантом, но Фатти видел в местной газете отчет о сольном концерте, который Элик давал в Шипридже вечером в пятницу.

– Газетного отчета для алиби хватит с лихвой, – объявил он своим коллегам. – По поводу Элика беспокоиться не приходится. Но кто грабитель? Кто обстряпал это дело?

В полном отчаянии он пошел к Пиппину. Тот мирно прогуливался по садику, разбитому позади дома Гуна, и курил трубку. Увидев Фатти, Пиппин искренно обрадовался.

– Новости есть? – спросил Фатти. – Гун, я надеюсь, ушел куда-нибудь.

– Ушел, слава Богу, – с облегчением сказал Пиппин. – Он меня сегодня замучил. То одно, то другое. Несколько раз прибегал, убегал, и все со своим велосипедом. Покоя мне не было ни на миг. В данную минуту Гун снова допрашивает Бойзи. Очень я боюсь, что он запугает бедного Кота до такой степени, что тот даст ложные показания.

– Я боюсь того же самого, – грустно признался Фатти. – А что насчет Зоэ? Гун по-прежнему считает, что она ограбила сейф?

– Считает, – отвечал Пиппин. – Он же нашел платок с ее инициалом. Платок – его главное свидетельство.

– Но это абсолютная чушь! – вскричал Фатти. – Мало ли сколько дней мог этот окаянный платок проваляться на веранде! Он вовсе не подтверждает, что девушка была там именно вечером в пятницу.

– С точки зрения Гуна, подтверждает. Понимаешь, он выяснил, что в пятницу уборщица подмела веранду в четыре часа дня. Платок, следовательно, могли уронить только после четырех.

Фатти кусал губы и морщил лоб. Вот это уже был удар в солнечное сплетение. Этого он не предвидел. Ясное дело, теперь Гун полностью уверен, что Зоэ вечером пробралась на веранду и Бойзи впустил ее в театр. Платок ведь с буквой «З» появился на веранде только в пятницу, и не раньше четырех. Страшное доказательство!

– Гун в ярости оттого, что Зоэ стоит на своем и утверждает, будто платок ей не принадлежит, – продолжал Пиппин. – И что прежде она его никогда не видела. Какая досада! Ну почему Гуну попался платок с буквой «З»? Такой редкий инициал!

– Редкий, – тяжко вздохнул бедный Фатти, чувствуя, что у него больше нет сил, что еще чуть-чуть и он расскажет, как собственными руками положил этот платок и остальные «ключи» на пол веранды. Нет, если Гун и в самом деле арестует Зоэ и Бойзи, он, Фатти, будет обязан без промедления во всем признаться!

Фатти повернулся к Пиппину:

– Прошу вас, позвоните мне, если узнаете что-нибудь серьезное. Ну, например, что Гун выбил из Бойзи ложные показания или даже произвел арест...

Пиппин кивнул:

– Само собой. Но ты-то сам что-нибудь узнал? Бьюсь об заклад, ты не бездельничал все это время!

Фатти сказал, что проверил все алиби и что все они неопровержимы, кроме алиби Зоэ. Он был очень встревожен. Будет ужасно, в который раз повторял он, если Гун посадит на скамью подсудимых невинных людей, а преступники останутся на свободе. Если бы у Фатти была хоть какая-то зацепка!..

Мальчик вернулся домой совершенно убитый. Таким Фатти, пожалуй, до сих пор еще не видел никто. Позвонил Ларри, спросил, не оказалось ли у Пиппина чего-нибудь нового. Фатти передал ему свой разговор с полицейским. Ларри слушал и молчал. Впервые Фатти оказался в полной растерянности; впервые ощутил собственную беспомощность. Выхода не было.

– Я даже не вижу, что мы могли бы сделать, – говорил он каким-то несчастным голосом. – Я действительно в тупике. И своим расследованием мы ничего не добились. Надо распустить отряд юных сыщиков, раз сами сыщики ни на что не годятся...

– Давай соберемся завтра в десять, – сказал Ларри. – Поразмыслим сообща, продумаем все детали Все до единой. Есть что-то, чего мы не заметили. Я уверен. Какая-то идея, до которой не додумались. Нет загадки без разгадки, Фатти. Мы ее отыщем. Мужайся.

Но на следующее утро уже в половине десятого зазвонил телефон. Это был Пиппин с дурными новостями.

– Алло, Фатти! Слушай, у меня очень мало времени. Мистер Гун добился признания от Бойзи. Бойзи, очевидно, сказал, что они с Зоэ совершили преступление вместе. Он открыл Зоэ дверь, и она вошла в здание театра. Вместе они соорудили чай, который потом Бойзи отнес директору. А когда тот уснул, Зоэ поднялась наверх и взяла деньги. Она, конечно, знала и то, где лежит ключ и все прочее. Фатти слушал в ужасе.

– Но, Пиппин! Пиппин! Бойзи не мог это сделать! И Зоэ не могла! Гун силой выбил признание у больного парня, который даже толком не понимал, что говорит.

Наступила пауза.

– Да, пожалуй, я готов с тобой согласиться, – медленно проговорил Пиппин. – На самом деле я, понимаешь ли, не имею права заводить об этом речь, но я должен, я обязан кое-что сказать тебе. Гун принудил беднягу дать ложные показания. Не одну вещь упустил из виду. Теперь слушай внимательно. У меня руки связаны: я не могу идти на открытый конфликт с Гуном. Ты единственный в силах что-то сделать. Разве инспектор Дженкс не друг вашей пятерки? Разве он не поверит тебе, если ты скажешь, что произошла роковая ошибка? ,

– Но у меня же нет ни одного доказательства, – чуть не заплакал Фатти. – Господи, да если бы я знал, кто грабитель, и мог подтвердить это реальными уликами, тогда инспектор, конечно, меня бы выслушал. И не колебался. Через полчаса я буду говорить с ребятами. Если мы что-нибудь дельное сумеем изобрести, я сяду на велосипед, поеду в другой город и сам потолкую с инспектором.

– Да нет, ты лучше... – начал было Пиппин, не вслед за этими словами – было слышно – трубку с силой бросили на рычаг. Фатти догадался, что в комнате появился Гун.

Он сидел у телефона и размышлял. Это кошмар. Безнадега. Бедная Зоэ. Бедный Бойзи. Боже милосердный, что сделать, чтобы им помочь?

К Пипу он поехал на велосипеде. Остальные уже собрались. Вид у всех был печальный. Ребята опечалились еще больше, когда Фатти рассказал им про звонок Пиппина.

– Это серьезно, – промолвил Ларри. – Куда серьезнее, чем все остальные наши тайны. Что можно сделать, Фатти?

– Сейчас мы очень тщательно еще раз обсудим подозреваемых, алиби, которые они представили, и то, что выяснили сами. – Фатти достал из кармана блокнот. – У меня тут записано абсолютно все. Я буду считать, а вы думайте, думайте, думайте изо всех сил! Ларри верно говорит: мы где-то промахнулись, пропустили какую-то улику, доказательство, которые могли бы все расставить но местам. Чего-то не учли. А решение задачи может быть совсем простым; только надо сообразить, в чем оно.

Он стал читать свои записи. Перечень подозреваемых. Алиби. Проверка алиби. Рассказ Бойзи о вечере пятницы. Рассказ директора – о том же самом. Отношения между директором и актерами. Фатти читал медленно и внятно. Юные сыщики напряженно слушали. Даже Бастер сидел тихо, навострив уши.

Он кончил. Наступила долгая пауза. Фатти посмотрел на ребят.

– Предложения есть? – он спросил это без особой надежды.

Слушатели грустно покачали головами. Фатти с треском захлопнул свой блокнот.

– Полное поражение! – воскликнул он с горечью. – Разбиты наголову! Что мы знаем? Только то, что из семерых подозреваемых двое, которые могли бы совершить преступление, но не совершали. Речь, понятное дело, идет о Бойзи и о Зоэ. Мы знаем, что они невиновны. Они на такое просто не способны. А остальные пятеро, которые могли бы украсть деньги, имеют железные алиби... Ну, как Кот из пантомимы пойдет на ограбление, если это противно самой его природе?!

– Прямо не знаю... Остается думать, что кто-то другой влез в шкуру Кота... – сказала Бетси. Все презрительно рассмеялись.

– Дурочка! – процедил сквозь зубы Пип; Бетси покраснела.

И тогда Фатти внезапно и совершенно необъяснимым образом сошел с ума. Он вперил в Бетси остановившийся взор. Потом хлопнул ее по плечу. Потом поднялся и исполнил какой-то торжественно-комический танец, кружась по комнате и размахивая руками. Судя по выражению его лица, Фатти был на седьмом небе от счастья.

– Бетси! – Он наконец прекратил свои замысловатые па. – Бетси! Золотая, умная, гениальная Бетси! Она додумалась! Она раскрыла тайну! Бетси, ты заслуживаешь того, чтобы возглавить отряд юных сыщиков. Честное слово! Ну почему, почему я не понял этого раньше?

Ребята смотрели на него, как на безумного.

– Фатти, не будь ослом! Скажи, что ты имеешь в виду? – сердито закричал Пип. – И в честь чего это Бетси вдруг стала такая умная? Разрази меня гром, я об этом и не подозревал!

– Я, между прочим; тоже, – заметил Ларри. – Сядь, успокойся и объясни.

Фатти сел. Физиономия его сияла. Он обнял оторопевшую девочку и сжал ей плечи.

– Дорогая наша старушка Бетси. Она спасла Бойзи и Зоэ! Вот это голова!