– Не может же все быть настолько плохо, Зои.
      Зои Холланд отвела взгляд от малышки, которую держала на руках, и негодующе кивнула маме девочки.
      – Еще как может, Сильви! – с пылом заявила она. – Он просто монстр какой-то. По-моему, он не успокоится, пока не посадит меня на кол и не выставит на всеобщее обозрение. Да ты Ливи спроси!
      Сильвия Бьюканан, вопросительно изогнув светлую бровь, обернулась к сестре за подтверждением. Оливия Магуэйн коротко кивнула в поддержку Зои.
      – Он и вправду по какой-то непонятной причине взъелся на Зои, – сказала она и метнулась за своим карапузом через всю огромную ультрасовременную кухню сестры. Подруги каждый месяц встречались за ленчем у одной из них. Сильвия принимала гостей в первый раз после рождения Женевьевы. – Осторожнее, Саймон, – погрозила Оливия полуторагодовалому сыну. – Особенно с цветами. Тетя Сильви и дядя Чейз совсем не такие неряхи, как твои мама с папой.
      Сильвия весело фыркнула.
      – Не преувеличивай. При чем тут я? Вот дядя Чейз – того действительно неряхой не назовешь. Он до сих пор не может привыкнуть к беспорядку, который возникает в доме вместе с детьми. Кстати, по его мнению, дети как таковые – это тоже беспорядок. Но не думай, что если я вышла за Чейза замуж, то и сама переменилась. Мы с Дженни на пару доводим его до сумасшествия. – Сильвия наклонилась к плечу Зои и потрепала малышку за носик:
      – Правду я говорю, а, кнопка?
      Зои любовно прижала к себе трехмесячную девчушку.
      – Похоже, ей достались зеленые глаза Чейза и твои белокурые волосы, – сказала она, поглядывая на ребенка. – Прелестное сочетание.
      – Точно! – воскликнула Ливи. – Но меня вот что интересует: почему это Дженни родилась с волосиками, а у моего Саймона они только через год начали расти?
      – У детей так часто бывает, – отозвалась Сильвия. – И тебе, на мой взгляд, не на что жаловаться. У него такие чудесные кудри! Да, но мы отвлеклись, – вдруг спохватилась Сильвия и перевела взгляд на Зои:
      – Ты нам рассказывала об этом вашем новом враче, докторе Фейте.
      – Тейте, – поправила ее Зои и положила малышку в переносную колыбельку, красовавшуюся в центре обеденного стола.
      Полгода назад доктор Тейт объявился в больнице «Ситон Дженерал», где в родильном отделении работали медсестрами Зои и Оливия, только Оливия – акушеркой, а Зои – в палате грудничков. Система беспроволочного телеграфа сработала быстро, и в Ситоне уже каждый знал, что прежде доктор Тейт возглавлял кардиологическое отделение престижнейшей частной больницы на западном побережье, что университетский диплом у него с отличием и что он вообще всегда и везде получал только высшие баллы.
      Несметное количество раз Зои приходилось слышать от самых разных людей, что доктор Тейт – поразительно талантливый врач. И вот теперь этот гений вошел в совет больницы, стал администратором с репутацией звезды в мире медицины. Его ценили и любили абсолютно все.
      Все. Но не Зои Холланд.
      Нет, разумеется, она с уважением относилась к его талантам и достигнутому положению. Поначалу он ей даже нравился. Уверенно-небрежные манеры, по-мужски красивые черты, белозубая улыбка, предназначенная всем – и никому в отдельности. Но тогда ей с ним сталкиваться не приходилось. А позже он начал меняться. И дошло до того, что любой вопрос – от важнейших до пустяков вроде нехватки стерильных тампонов – приводил к конфликту между ними. И что хуже всего – она всегда, всегда была вынуждена уступать. А что ей оставалось делать? Будь он последним ничтожеством и негодяем, женоненавистником.., бельмом у нее на глазу – он все равно, к сожалению, стоял над ней как ее босс.
      – Ну, так в чем проблема-то? – спросила Сильвия.
      – Не понимаю, – честно призналась Зои. – Могу сказать лишь одно: он готов схватить меня за глотку по поводу и без повода. Оливия ухмыльнулась.
      – Да, но с другой стороны, – лукаво сказала Оливия, – большинство медсестер были бы только рады, если бы доктор Тейт схватил их за глотку. А если бы и блузку не пожалел – о, это предел их мечтаний! Причем хорошо бы посреди ночной смены, в самом темном уголке бельевой.
      Зои презрительно фыркнула.
      – Какое мне до них дело! Он же просто ничтожество. Заносчивый, грубый, эгоистичный, невоспитанный, упрямый наглец.
      – С самыми прекрасными в мире золотистыми глазами, – мечтательно вздохнула Оливия. – Цвета выдержанного коньяка, представляешь? Я уж не говорю об этих дивных черных кудрях. Обожаю темноволосых кудрявых мужчин, – добавила она, бросив восхищенный взгляд на собственного сына. – Они просто прелестны.
      – Мне тоже нравятся темноволосые, – кивнула Сильвия.
      Зои одарила Оливию таким взглядом, словно у той внезапно выросла вторая голова.
      – Да ты не иначе как шутишь, Ливи. Джонас Тейт? Прелестный?
      – Ну, он же не меня старается вывернуть наизнанку при каждой встрече. Со мной он всегда исключительно вежлив. Разве чуть холодноват и держится на расстоянии… А больше мне пожаловаться не на что.
      Зои не верила собственным ушам.
      – Я с его вежливостью не сталкивалась. Но вот расстояние, о котором ты говоришь, не помешало бы. – Она вдруг подозрительно прищурилась. – Минуточку, на что ты, собственно, намекаешь? Что я сама провоцирую его на грубость?
      Оливия пожала плечами и задумалась, прежде чем ответить.
      – Не то что провоцируешь, – медленно произнесла она наконец. – Но я считаю, что его плохое настроение, возможно, напрямую связано с твоим присутствием.
      Теперь Зои уже ничего не понимала.
      – Что это значит?
      – Это значит, что есть абсолютно несовместимые люди.
      Сильвия понимающе кивнула.
      – Мы с Чейзом через это прошли. Но справились. И теперь между нами тишь да гладь.
      – Никогда в жизни между мной и Джонасом Тейтом тиши да глади не будет! – решительно выпалила Зои. – Что-то в нем есть такое…
      – Не зарекайся, – прервала ее Сильвия. – Слушай-ка, я дам тебе самый мудрый совет из моего арсенала барменши. До сих пор это не подводило ни меня, ни моих клиентов.
      Зои даже не пыталась скрыть свой скептицизм, но тем не менее поинтересовалась:
      – Ну и что за совет?
      – Плыви по течению, Зои. Зои переводила взгляд с одной подруги на другую.
      – Плыви по течению, – повторила она, тщательно выговаривая каждую букву в этих словах, как будто для того, чтобы заучить их наизусть.
      Сильвия кивнула.
      – Знаешь, мы часто сами невольно создаем себе проблемы, когда сражаемся с тем, что куда легче было бы просто принять. Взгляни на нас с Ливи и на наши отношения с Даниэлем и Чейзом. Лучшего примера не найти. – Посмотрев на уснувшую в колыбели грудную дочку, она улыбнулась. – Расслабься. И пусть природа берет свое. Ты и доктор Фейт как-нибудь найдете общий язык.
      – Тейт, – снова поправила подругу Зои. Сильвия небрежно махнула рукой.
      – Тейт, Фейт – какая разница.

      День у доктора Тейта выдался ужасный, а виной всему снова была Джулиана. Более вздорной и настырной представительницы женского пола ему в жизни видеть не доводилось. Настоящее чудовище в ангельском обличье: огромные синие глаза, золотистые волосы и губы сердечком. Уже два месяца подряд, с тех самых пор, как она оккупировала его дом, Джулиана регулярно будила его среди ночи. Вот и сегодня не унялась, пока он не удовлетворил все ее требования. А своими требованиями Джулиана могла бы уложить целую армию мужчин. Но даже и потом она так и не дала ему уснуть хоть на час-другой. Насытившись, заставила развлекать ее и дальше – включить музыку, рассказывать истории, наконец, вести с ней умные беседы.
      Смертельно опасная женщина, думал он: сию секунду она само очарование, а уже в следующую превращается в фурию. Он нисколько не сомневался, что Джулиана родилась на погибель какому-нибудь несчастному.
      Подумать только, а ведь ей всего каких-нибудь три месяца от роду.
      Джонас рывком выдвинул верхний правый ящик письменного стола и, вытащив по очереди кипу бумаг, связку карандашей, старую соску-пустышку, добрался наконец до флакончика с одним из самых сильных анальгетиков. Он кинул три капсулы в рот, проглотил без воды и скривился, когда одна из капсул застряла в горле. Потом прошагал к холодильнику за водой и мимоходом взглянул на себя в зеркало.
      Уж лучше бы он этого не делал! Кошмарное зрелище. Темные кудри взъерошены и явно нуждаются в парикмахере, на которого у Джонаса ну никак не хватало времени. Сегодня утром у Джонаса и на бритье времени не оставалось, а результат – мрачная, напоминавшая маску мима тень вместо лица. То, что прежде было всего лишь легкой синевой под глазами – из-за чрезмерной работы, – превратилось в нестираемые черные круги – из-за практически полного отсутствия сна. Короче, Джонас выглядел не главой больницы, а готовым ее пациентом – психиатрического отделения.
      От короткого стука в дверь кабинета он чуть не подпрыгнул и залил при этом ледяной водой грудь белоснежной рубашки.
      – Войдите, – злясь на самого себя, рявкнул он.
      Дверь медленно приоткрылась. В щелку заглянула одна из практиканток:
      – Мм.., доктор Тейт?
      – Да? – Он не помнил имени девушки, да и не особенно интересовался им. Судя по всему, девушка здесь не задержится.
      – Там вас.., мм.., ждут в родильном отделении, сэр.
      – Зачем?
      – Я.., мм.., точно не знаю. Просили пригласить.
      – Это срочно?
      Девушка, сощурив глаза, помедлила с ответом, потом произнесла:
      – Не думаю, сэр. Мне бы тогда.., мм.., сказали, правда?
      Его терпение окончательно лопнуло:
      – Вы давно у нас?
      – Около двух недель, сэр.
      – Две недели. Так, понятно. И за это время вы умудрились, насколько я вижу, полностью растерять все, чему вас учили в университете. – (Глаза девушки наполнились слезами.) – В следующий раз будьте любезны узнавать подробности, прежде чем побежите выполнять поручение! И еще, – добавил он при виде ее слез, – учитесь выдержке. Не я первый и не я последний, кто укажет вам на ваши ошибки. А вообще старайтесь делать их как можно меньше. Иначе в нашей профессии вам не выжить.
      Закрывая за собой дверь, он услышал отчетливый всхлип и нахмурился. Уж эта молодежь! Скоро, кажется, настоящего врача днем с огнем не сыщешь. Он был все еще зол как черт и голова у него болела по-прежнему, когда добрался до родильного отделения. Для пересменки здесь было на удивление тихо. Он обратился к единственной медсестре за пультом:
      – В чем дело?
      – О, доктор Тейт. – Она поднялась. – Доктор Форрест просила передать, что ждет вас в комнате отдыха сектора С.
      Джонас удивился.
      – А зачем – она не сказала? Сестра пожала плечами.
      – Нет, извините.
      Он прошел по коридору к сектору С, потирая виски, где пульсировала боль, и ногой толкнул дверь в комнату отдыха.
      – Сюрпри-из! – чуть не оглушил его хор голосов.
      Он поднял голову и обнаружил, что окружен плотным кольцом врачей, медсестер, нянечек и остального обслуживающего персонала восточного крыла. Некоторые держали в руках надувные шары – самодельные, как он потом понял, не шары даже, а надутые хирургические перчатки, разрисованные веселыми рожицами. Над гигантским тортом посреди стола поднимался дымок от свечей.
      – Ты же не собирался скрыть от нас такое событие, правда, Джонас? – воскликнула глава отделения новорожденных Лили Форрест.
      Лили Форрест и ее муж Майк были первыми, с кем Джонас подружился, перебравшись в Нью-Джерси. Вернее, здесь они стали его единственными друзьями. Впрочем, он всегда предпочитал одиночество. До той минуты, когда на пороге его дома не появилась дама из службы патронажа с Джулианой на руках. Да, с Нового года вся его жизнь пошла наперекосяк. И еще это сорокалетие. Джонас понятия не имел, каким образом Лили удалось разузнать про его день рождения. Сам Джонас, разумеется, никому и словом не обмолвился, что вот-вот разменяет пятый десяток. Черт, ему даже думать об этом не хотелось.
      Но сейчас он почти забыл о своих сожалениях. Глаза его потеплели, губы тронула улыбка, взгляд заскользил по уже знакомым приветливым лицам, пока не остановился на одном конкретном женском лице.
      Медсестра стояла в углу, отдельно от всех. Забранные в тугой конский хвост прямые рыжие волосы, накрахмаленная униформа, стетоскоп на шее – прямо не девушка, а олицетворение компетентности и хладнокровия. Джонас не смог бы ничего возразить против компетентности Зои Холланд. Но он также отлично знал, что хладнокровие ее напускное. Неестественная, напряженная поза и стиснутые в кулаки руки с тонкими пальцами выдавали ее с головой. А еще этот хмурый взгляд, который она словно бы приберегала лично для него.
      Джонас не сомневался, что Зои его ненавидит. И допускал, что у нее для этого имелись основания. В последнее время с ним было нелегко ладить. Но она, черт возьми, и сама подливала масла в огонь. Джонас никак не мог взять в толк почему, но факт оставался фактом: они с Зои чуть ли не каждый день сталкивались лбами.
      – Ну, что ж ты молчишь? – Лили тепло обняла его.
      – Даже не знаю, что и сказать, честно. Лили, – признался Джонас. – А кто остался в отделении? Роженицы, наверное, гадают, куда подевался персонал.
      – Они любезно согласились подождать со схватками ради нашего празднества. Кроме того, здесь в основном первая смена – те, кто уже закончил работу.
      – И вместо того, чтобы поспешить домой, вы остались поздравить меня, – сказал Джонас, до глубины души растроганный вниманием сослуживцев. – Спасибо вам всем… – Он помолчал. – Огромное спасибо.
      – Рады, что тебе понравилось, – за всех ответила Лили. – Ну, а теперь задувай свечи, да побыстрее, пока кто-нибудь не вызвал пожарников.
      Джонас шагнул к столу, краем глаза заметив, что Зои Холланд тихонько пятится к выходу. Он догадывался, что медсестру заставили прийти сюда против ее воли и теперь девушка мечтает улизнуть.
      Его внезапно обуял дьявольский азарт.
      – Вы не поможете, Зои? Боюсь, самому мне не справиться.
      Она вздрогнула и замерла на полпути. Рыжие пряди взметнулись, вспыхнув, как расплавленная медь. Зои была явно вне себя от злости, что он именно ее выделил изо всей толпы.
      – Прошу прощения, доктор Тейт, но я не располагаю временем, – отрывисто бросила она. – Я сегодня выхожу в ночную вместо Джаннетт, так что хотелось бы успеть немного вздремнуть.
      Она нетерпеливо тряхнула головой, и длинный конский хвост сверкающим водопадом накрыл одно ее плечо. Джонас непроизвольно стиснул зубы. Обычно Зои носила тугую французскую косу или не менее тугой пучок. Джона-су еще не приходилось видеть, чтобы она вот так распускала волосы. И он был вынужден признаться в душе, что в качестве подарка к дню рождения, не задумываясь, выбрал бы возможность зарыться пальцами в шелковистых струях. Интересно, промелькнула у него в голове мысль, это ее «вздремнуть» включает партнера по постели? Может, именно ради него она и выбрала сегодня более свободную прическу?
      – Да ладно вам, – поддразнивал он, – это же займет одну-две минуты.
      Зои Холланд сверлила Джонаса Тейта гневным взглядом, мечтая, чтобы вдруг произошло чудо и он лопнул бы на глазах у всех, а тогда бы она смогла спокойно отправиться домой и залезть в горячую ванну. В восточном крыле больницы все до единого знали, что она и доктор Тейт, мягко говоря, не ладят друг с другом. И вот пожалуйста – он стоит тут и требует от нее вежливости. Зои сама была готова лопнуть от злости.
      День и без того выдался отвратительный. Единственное, что делало его мало-мальски терпимым, – это что ей удалось за целую смену ни разу не напороться на доктора Тейта. Господи, еще бы минутку – и она бы вылетела из больницы. Так нет же, доктор Форрест поймала ее буквально на пороге.
      Если бы не уважение и восхищение, которые Зои испытывала к Лили Форрест, она ни за что бы не согласилась прийти на эту импровизированную вечеринку. Лили обещала, что ей не придется задерживаться надолго. А вдруг, заметала Лили, присутствие Зои на празднестве поможет залатать брешь в их отношениях с доктором Тейтом?
      Зои твердо знала, что эту брешь можно залатать, только если выложить между нею и доктором стену шириной фута в три. Но прийти тем не менее согласилась. И сейчас злилась на саму себя. Ей, кажется, придется проторчать здесь целый час. Да еще изволь отвечать на вызов этого раздражительного, эгоистичного, самовлюбленного женоненавистника…
      – Зои! – повторил он глубоким, хриплым баритоном, который бил ей по нервам. – Поторопитесь, а то от этого торта сработает противопожарная сигнализация!
      Сама не зная почему, Зои решила подыграть ему и медленно направилась к центру комнаты. Вид у него кошмарный, отметила она, приближаясь к Джонасу. Волосы, обычно длинноватые, но всегда аккуратно причесанные, торчали во все стороны. Да и не брился он как минимум со вчерашнего утра…
      Наверное, проспал после целой ночи сексуальных упражнений с подружкой, подумала Зои. Что это за женщина такая, интересно? Он, похоже, совершенно измотан.
      Встретив его улыбающийся взгляд, Зои насупилась. Какого черта ее волнует женщина, с которой Джонас проводит время? Ясно же, что это какая-нибудь тихая, застенчивая, покорная крошка. Отсюда и его неприязнь к самой Зои. Она уступала ему в росте всего дюйма два. Что же до «тихой, застенчивой и покорной», то такие определения никак не вязались с Зои Холланд. Никто и никогда не смел указывать, как ей поступать.
      Никто, за исключением Джонаса Тейта, напомнил Зои внутренний голос.
      Зои стиснула пальцы в кулаки так, что косточки побелели. И опять она попалась на его удочку. В очередной раз этот Тейт заставил ее делать то, чего хочет именно он!..
      – На счет «три», – раздался его тихий приказ в опасной близости от уха Зои, и его пальцы сомкнулись вокруг ее запястья.
      Она повернула к нему голову. Уголки его губ тронула улыбка – похоже, он предчувствовал ее реакцию задолго до того, как Зои сама разобралась в ворохе свои" мыслей. Зои поневоле склонилась рядом с ним над тортом – и ничего не смогла поделать с дрожью, которая пробежала от ее запястья вверх по руке, уколола сердце и кольцом свернулась в желудке.
      В голове у Зои зазвенело, и она почти не слышала, как он считал, но успела дунуть одновременно с ним. Пламя свечей – всех до единой – затрепетало и растаяло. Присутствующие разразились одобрительными возгласами и аплодисментами. Даже сама Зои испытала странное удовольствие от этого маленького триумфа, достигнутого их совместными усилиями.
      – Думаю, это добрый знак, и мое желание сбудется, – снова раздался низкий, многозначительный голос Джонаса. Снова слишком близко от ее уха.
      На этот раз, обернувшись, она увидела призывный огонь в его глазах. Он ей на что-то намекает?..
      – Да, кажется, есть такая примета, – отозвалась она почему-то совсем слабым, шелестящим шепотом.
      Он сжал ее руку сильнее.
      – А вы не хотите узнать, что я загадал, Зои? Огонь его взгляда обжег ее откровенным желанием. Подушечкой большого пальца он гладил ее запястье, и, конечно, от него не укрылся бешеный ритм ее пульса. Что это – шутка такая? К чему он клонит?
      Она качнула головой и пробормотала:
      – Да нет, пожалуй. Он криво усмехнулся.
      – Ну что ж, когда мое желание сбудется, вы все равно о нем узнаете, ведь оно касается и вас тоже.
      Она попыталась смешком разрядить напряжение, так неожиданно возникшее между ними – мужчиной и женщиной, но смех прозвучал неуверенно и фальшиво. Разозлившись, Зои выдернула руку и потерла запястье, горевшее как от ожога.
      – А, все понятно. – Ей удалось даже достаточно убедительно фыркнуть. – Знаю я ваши желания.
      Светло-карие глаза его сверкнули, и Джонас сделал один шаг к ней.
      – Правда?
      Зои кивнула и отступила – тоже на шаг.
      – Вы хотите, чтобы я ушла. Либо ждете, чтобы я положила заявление на стол, либо надеетесь поймать меня на какой-нибудь ошибке – и уволить.
      Теперь уже фыркнул Джонас. Однако совсем не весело.
      – Вы в самом деле так думаете?
      Зои закивала еще усерднее.
      – Я не думаю, я знаю. – Она сделала очередной – гигантский – шаг от Джонаса. Увеличившееся расстояние словно придало ей сил и уверенности в том, что он не собьет ее с ног. Зои быстро оглянулась, убедилась, что остальные заняты своими делами, и продолжила:
      – Так вот, не рассчитывайте, доктор Тейт. Я в Ситоне давно, очень люблю свою работу и не собираюсь отказываться от нее только потому, что мое присутствие кого-то раздражает. И, отбросив излишнюю скромность, должна сказать, что я достаточно компетентна, чтобы не допустить грубой ошибки, которая могла бы поломать мою карьеру.
      Она замолчала в ожидании его ответа. Ей вдруг пришло в голову, что подобным откровенным заявлением она, возможно, уже совершила эту грубую ошибку. Но Джонас Тейт, вместо того чтобы наброситься на нее, просто улыбнулся.
      – Touche!, Зои, – негромко произнес он. – Touche!
      Это были его последние, обращенные к ней слова. Джонас занялся шоколадным тортом, который Лили Форрест как раз разрезала на немыслимое количество кусочков. Зои вскипела. Как он посмел взять и просто-напросто повернуться к ней спиной?! Но через секунду она опомнилась: она же о большем и не мечтала, лишь бы доктор Тейт не замечал ее присутствия!
      Кто-то сунул ей в руки бумажную тарелку с тортом. Зои опустила на тарелку недоуменный взгляд и осторожно двинулась к выходу. Сон – вот что тебе необходимо, сказала себе Зои и проскользнула в дверь. Выспишься как следует и к вечеру забудешь, во что превратило тебя нечаянное прикосновение доктора Тейта.

      Зои вытянула над головой руки, откинулась на спинку кресла и с улыбкой посмотрела на часы. Минутная стрелка перепрыгнула через цифру «двенадцать», таким образом еще на час приблизив ее к долгожданным выходным. Она уж и забыла, как здорово бывает работать в ночную смену. Тихо, никто не тревожит, и, если не случается какого-нибудь ЧП, время бежит быстро. Еще часок, и она отправится домой. Будет наслаждаться бездельем целую пятницу, а потом – подумать только! – субботу и воскресенье. Сейчас она, как обычно, носилась бы по дому, в спешке собираясь на работу. Удивительно, но самая неудобная – ночная – смена, от которой она с радостью отказалась три года назад, вдруг обернулась таким удовольствием.
      Впрочем, работа по ночам все-таки давала Зои одно преимущество – оправдывала отсутствие мужчин в ее жизни. Однако за последние три года мужчины так и не появились. Почему?
      Да потому, что все они нахальные ничтожества, тут же нашлась с ответом Зои. Пример: доктор Джонас Тейт.
      Что он о себе воображает? – со вчерашнего дня билась Зои над вопросом. Своими пламенными взглядами он мог бы испепелить ее. Даже от одного воспоминания об этих его взглядах температура ее тела поднималась, но Зои убеждала себя, что все дело исключительно в ее злости. Многозначительные фразы Джонаса Тейта нисколько ее не заинтриговали, твердила она снова и снова. Оскорбили – да. Вывели из себя – определенно. Раззадорили – что ж, может быть. Но чтобы заинтриговать? Не-а. Ничего подобного.
      Зои все еще прокручивала в голове эту утешительную мысль, когда появилась Джаннетт – сменить ее в отделении. Странно, но работа в ночь нисколько Зои не утомила. Наоборот, она чувствовала себя полной сил и предвкушала насыщенный удовольствиями день. Оливия, конечно, работает, а вот Сильвия занята в баре только по вечерам, так что они вполне могли бы как-нибудь развлечься втроем – с малышкой Дженни. В марте еще холодновато для прогулок, но зато можно пройтись по магазинам или сходить в кино.
      Быстренько собрав вещи, Зои направилась к лифту. Двери с мелодичным звоном раскрылись, и из кабины вышла Лили Форрест. По какой-то непонятной причине у Зои возникло желание поскорее исчезнуть.
      – Зои! – воскликнула Лили. – Ты уже домой?
      Зои кивнула, бочком продвигаясь к гостеприимно открытым дверям.
      – О, привет, Лили. Да, я ухожу. Джаннетт попросила меня подменить ее в ночную, так что сегодня она работает вместо меня. Извини, бегу.
      – Нет-нет, не извиняйся, все отлично. Лучше и не придумаешь.
      Зои ответила подозрительным взглядом. Бежать! Бежать немедленно! – твердил ей инстинкт.
      – Не придумаешь?.. – переспросила она.
      – Ты же в Хаддонфилде живешь, верно? Зои опять кивнула.
      – Да, снимаю там квартиру.
      – Превосходно, – с улыбкой отозвалась Лили. – Мне очень неудобно просить тебя об одолжении, но тебе это по дороге…
      – А что?..
      – Не могла бы ты завезти в Тависток историю болезни?
      Зои облегченно выдохнула:
      – Ну разумеется.
      – История понадобится врачу уже сегодня на конференции в Мэриленде, а он оставил все документы на работе. Вот адрес. – Она протянула Зои большой конверт и листочек с адресом. – Тебе не придется делать большой крюк, а?
      Зои мельком взглянула на листок и покачала головой.
      – Не беспокойся. До Тавистока я каждый вечер пешком прогуливаюсь.
      Ей очень нравился этот район. Величественные дома, по большей части викторианской эпохи, прелестные лужайки и палисадники, громадные деревья. Тишина, покой и красота – именно то, к чему тянулась после перенесенных страданий душа Зои.
      – Я твой должник, – уже шагая по коридору, крикнула ей через плечо Лили.
      Зои махнула ей вслед рукой и с удовлетворенным вздохом снова нажала на кнопку лифта. Впереди у нее семьдесят два часа без доктора Тейта в поле зрения!
      Джонас Тейт стоял в детской над кроваткой, смотрел на уснувшего ребенка, вспоминал рыжеволосую медсестру и удивлялся: что это на него нашло вчера и почему он так странно вел себя с ней? В комнате, набитой людьми, на виду у половины отделения он чуть ли не раздел глазами Зои Холланд. Да что там, поправился он, раздел-таки ее… И представшее его взору зрелище ему понравилось.
      Господи, как же он мог? И чем его привлекла эта несносная женщина? Зои Холланд – невыносимо упрямая, крикливая всезнайка. Ей бы в тюрьме работать – надзирательницей за малолетними преступниками, а не в роддоме, с грудничками. Но тогда почему какой-нибудь час назад Джулиана вырвала его из самого эротического сна в жизни? Сна, где главным действующим лицом, помимо него, была именно медсестра Зои?
      Хроническое недосыпание – вот причина его вчерашнего поведения и безудержных фантазий о Зои, решил наконец Джонас. Полное физическое истощение может сотворить с человеком все что угодно. Но и сегодня надежды выспаться практически не осталось.
      Дьявольщина, ведь уже утро. А он опять едва держится на ногах от усталости. Стоит как потерянный с бутылочкой смеси в руке над колыбелью, боясь пошевелиться, чтобы не разбудить Джулиану и вновь не услышать ее плач.
      Дом наполняла тишина. Он и забыл, как тихо здесь бывает. Первые несколько месяцев он наслаждался покоем и безмолвием в этом чудесном районе, в Тавистоке. А потом настал Новый год, на пороге его дома появилась миссис Эдна Колдекотт из Международной детской службы – с ужасными новостями и живым свертком в руках.
      В дверь неожиданно позвонили, как будто своими воспоминаниями он вызвал к жизни тени прошлого. Малышка вздрогнула. Джонас застыл в надежде продлить сон Джулианы. Но уже через миг глаза ее распахнулись, ротик скривился. Джонасу эта гримаса была слишком хорошо знакома. И он не ошибся. Джулиана издала такой звук, что у него едва не лопнули барабанные перепонки.
      Джонас протянул было руки к ребенку, но в последний момент заколебался. Уже прошло два месяца, как малышка появилась у него в доме, а Джонас все еще боялся брать ее на руки и вообще старался не трогать ее без крайней необходимости. Основные обязанности подобного рода он возлагал на бесчисленных нянь, которых то и дело нанимал для ухода за Джулианой в течение дня.
      С января он перебрал их не меньше полдюжины. У миссис Говард был чересчур суровый вид, миссис Кэтер, наоборот, могла избаловать девочку. Эван оказался отличным парнем, но уж слишком молодым, чтобы справиться с таким требовательным ребенком. Ну а Мелисса… Вернувшись с работы и обнаружив ее в своей постели с улыбкой на устах и без единого лоскутка на теле, он решил, что Мелисса тоже не годится.
      Правда, последняя няня, миссис Гаррисон, ему очень нравилась. Женщина сама воспитала четверых детей, и у нее были самые добрые в мире глаза. Но, к сожалению, не далее как вчера она предупредила, что обстоятельства заставляют ее отказаться от работы.
      При повторном звонке Джулиана зашлась в крике, засучила ножками и ручками, требуя к себе внимания.
      – Ладно-ладно, – пробормотал Джонас и, вынув Джулиану из колыбели, неуклюже прижал ее к плечу.
      Потом, осторожно ступая, спустился по лестнице, плюнув на то, что на нем из одежды были всего лишь шелковые пижамные брюки. Кого бы там ни принесла нелегкая в полвосьмого утра, он не собирается наряжаться ради незваного гостя. Крик Джулианы с каждым его шагом усиливался децибелов на десять, так что, когда он добрался до входной двери, малышка уже осипла, побагровела и была, кажется, близка к обмороку.
      Впрочем, при виде Зои Холланд на пороге дома у Джонаса тоже потемнело в глазах.
      – Что вы здесь делаете? – одновременно выпалили оба.
      – Я здесь живу, – сказал затем Джонас.
      – Меня прислала Лили Форрест, – произнесла Зои и, прежде чем он успел что-нибудь добавить, воскликнула:
      – Что вы творите с бедным ребенком?!
      Зои, несмотря на то что на работе была вечно окружена новорожденными, не выносила горестного детского плача. Она инстинктивно протянула руки и забрала малышку у Джонаса, отставив на время все вопросы, что вихрем проносились у нее в голове. Она лишь успела отметить, что Джонас охотно, без колебаний, отдал ей ребенка. Зои проскользнула мимо Джонаса в дом, нежно прижимая малышку к себе, баюкая ее и что-то тихонько приговаривая. Ребенок почти мгновенно перестал кричать. Моргая припухшими от слез красными глазками, Джулиана устремила на Зои любопытный взгляд.
      – Ну вот, моя хорошая. – Зои не сомневалась, что это девочка. Прикоснувшись губами к белокурой головке, она вдохнула аромат мыла, присыпки и улыбнулась. – Возьмите, – кинула Зои Джонасу и вытянула из-под мышки конверт с документами. – Доктор Форрест сказала, что вам это сегодня понадобится.