- Какая ещё налоговая инспекция! - с раздражением Аня хлопнула ладонью по пачке документов. - Я Аня Данилова, ваша машинистка, Маргарита Сергеевна!
      - Погодите, - пробурчал Поплавский, прижав палец ко лбу. - Вы новенькая, что ли, вместо Лены? Но как вы могли устроиться помимо нас? Или вы... По чьей-то протекции? Так скажите, разберемся, зачем сразу права качать...
      - Я НЕ НОВЕНЬКАЯ, - устало и раздельно проговорила Аня. - Скоро ДВА ГОДА, как я торчу вот за этим самым компьютером каждый рабочий день, не считая отпуска...
      Нотариусы переглянулись.
      - Ну, вот что, - начал Поплавский, но Соловьева перебила его.
      - Девушка, если у вас приступ дикого юмора, то вы выбрали неподходящее время и место, а если вы не в своем уме... Станислав Эдуардович, куда мне звонить - в Корпус Контроля или в "Скорую Помощь"?
      Аня перевела взгляд с Поплавского на Соловьеву и обратно. До последней секунды она надеялась, что нотариусы вот-вот рассмеются, но их лица оставались хмурыми, а в глазах Маргариты Сергеевны светилась угроза. Соловьева сняла телефонную трубку, набрала две цифры.
      - Алло! Корпус Контроля?
      Стиснув ремень сумочки, Аня попятилась к выходу. Если эпизод с Гусаровым походил на розыгрыш, то здесь розыгрышем и не пахло. Эти люди всерьез обеспокоены и встревожены, настроены весьма недружелюбно и готовы отдать Аню в руки неведомого Корпуса Контроля...
      Как Аня очутилась на улице, ей и самой было не слишком ясно. Она едва не бежала, хотя за ней никто не гнался. Что-то случилось или с ней, или с окружающим миром... Что-то очень плохое.
      Прямо перед Аней, по-прежнему находившейся в знакомом ей с детства
      /знакомом ли сейчас?/
      районе, замаячила длинная вывеска над витринами магазина. "Товары для дебютантов" - возвещалось там ярко-зелеными, приплюснутыми и вытянутыми буквами с лихими завитками. Неуклюжая, непонятная формулировка... Что это, магазин театральных принадлежностей для начинающих актеров? Раньше его тут не было... Но раньше Аню не отказывались узнавать в нотариальной конторе.
      Едва Аня приблизилась к мраморным ступеням крыльца, дверь автоматически распахнулась, и электронный голос продребезжал с глумливой интонацией:
      - Добро пожаловать...
      За спиной Ани словно качнулась упругая резиновая подушка, подтолкнувшая её вперед. Аня и моргнуть не успела, как оказалась в магазине.
      Полки вдоль стен обширного торгового зала были уставлены самой обыкновенной аудио и видеоаппаратурой - Панасоник, Шарп, Самсунг... На специальных стеллажах стояли компьютеры, тускло поблескивали экраны мониторов. А возле арки, ведущей в следующий зал, на круглой подставке возвышался диковинный аппарат, весь состоящий из острых углов, стеклянных призм, перепутанных проводов, линз и маленьких круглых дисплеев. В недоумении Аня рассматривала это чудо техники, когда над её плечом раздался бархатный голосок:
      - Интересуетесь? Хотите купить?
      Аня вздрогнула и повернула голову. К ней обращалась стройная золотоволосая девушка необыкновенной, сказочной красоты, упакованная в пуританскую униформу. Ничего себе, подумала Аня. Такая девушка служит в магазине? Да одна её внешность гарантирует карьеру кинозвезды даже при полном отсутствии таланта.
      - Хотите купить? - повторило неземное существо, и Аня уловила отголосок того электронного дребезжания, с каким её приветствовали у входа.
      - Нет, - сказала Аня. - Просто смотрю... А что это?
      - То есть как что? - ахнула сказочная дива. - А, вы имеете в виду сколько мегалайт?
      - Мегабайт? - простодушно переспросила Аня.
      - МЕГАЛАЙТ! - отчеканила Венера в униформе. - Это вам не компьютер... Восемьдесят восемь, с трехсторонней накачкой. Некоторые из кожи вон лезут ради последних моделей, но самое новое - не обязательно самое лучшее. Вам на всю жизнь хватит, если у вас стандартное раскрытие, и лет на десять с расширенным... Чего еще?
      - Да, действительно, - Аня мечтала о немедленном бегстве. - Конечно... А... Сколько это стоит?
      - Триста шестьдесят дабл-кредов, или триста двадцать на двойном эмиттере. Вы дебютируете?
      Слово "эмиттер" разбудило в памяти Ани смутную ассоциацию, но она тут же увяла, не обретя ни с чем прочной связи. Озабоченная этим робким слепым движением в сознании, Аня не вникла в смысл вопроса и утвердительно наклонила голову.
      - Тогда прошу в другой зал. Подберем что-нибудь для раздельной фазы.
      Слегка ошалевшая от избытка слов с неясным значением в странных контекстах, Аня шагнула под арку.
      В следующем зале продавалась одежда - рядами висели платья, плащи, пальто, куртки и шубы. Две девушки подступили к Ане с разных сторон, обе похожие на ту, первую, как её зеркальные отражения. Они наперебой щебетали, расхваливая товар, но Аня не слушала их - она старалась осмыслить, как же это возможно, чтобы три девушки отличались одна от другой не больше, чем шарики из одного подшипника. Семейное предприятие, фирма близнецов... Или серийная продукция?
      Одинаковые девушки снимали с вешалок и демонстрировали Ане платья различных фасонов и расцветок, но одна деталь оставалась неизменной - узкий полукруглый вырез внизу сзади. Такая приверженность модельеров единственной экстравагантной находке несколько удивила Аню.
      - А зачем вырез? - спросила она.
      - Как зачем? Для хвоста... Вы дебютируете или нет?
      Аня не успела ответить (да и что она могла сказать?), потому что в зал вошло чудовище. Ростом под три метра, оно напоминало тиранозавра, какими их рисуют в палеонтологических альбомах, и хвост у него был... Огромный, мощный. Круглые глаза размером с блюдце на отвратительной бородавчатой морде затягивала мутная пленка, из приоткрытой пасти, где виднелись острые как бритвы зубы, стекала красноватая слюна. Монстр глухо ворчал и угрожающе вертел треугольной головой.
      В отличие от Ани, метнувшейся за вешалки к дальней стене, одинаковые девушки совсем не испугались чудовища. С приклеенными улыбками они двинулись к нему... Аня не стала дожидаться конца захватывающей сцены. Она рванула ручку угловой двери, очевидно ведущей в подсобные помещения, пробежала по темным, уставленным ящиками коридорам и вылетела на улицу, как снаряд из пушки.
      Погода испортилась, небо заволокли облака. Задыхаясь после быстрого бега, Аня пошла медленнее, она старалась восстановить нормальный ритм дыхания и вообще хоть немного успокоиться, уравновеситься. Это ей не очень-то удавалось...
      Все прохожие шагали Ане навстречу - ни одного в противоположном направлении. Людей было много, казалось, что население города, застигнутое каким-то предупреждением, высыпало из домов и спешит в укрытие. В толпе суетился маленький человечек в пестром клоунском одеянии и желтом колпаке с кисточкой. Выражение его лица было отнюдь не клоунским, напротив, исполненным слишком глубокого уныния даже для Пьеро. Время от времени он тоскливо завывал:
      - Они идут! О-о-о, они идут!
      Кровь стыла в жилах от этого безнадежного воя.
      Вибрирующий басовитый гул донесся издалека, он становился громче и страшнее, а потом небо заполнили армады низко летящих черных бомбардировщиков. Они неслись над городом с ревом, едва не задевая крыльями самых высоких зданий. Их антенны излучали волны паники, захлестывающие, опрокидывающие толпу...
      Бомбардировщики умчались прочь, но представление в небесах продолжалось. Теперь там, на неизмеримой высоте, происходили лазерные битвы титанических сверкающих машин, бесшумно исчезающих в ослепительных шарах словно бы ядерных взрывов. Эти сражения механических гигантов выглядели не совсем реальными, разворачивались будто во сне, одновременно приснившемся всем людям в городе - может быть, из-за громадных расстояний и отсутствия звуков. Тем не менее зловещая эманация страха, как видно, парализовала каждого на улице, заставила остановиться и смотреть вверх в горестном ожидании неизвестно чего.
      Усилием воли Аня стряхнула оцепенение. Домой, скорее домой, там островок покоя и безопасности в обезумевшем мире... Она сделала лишь пару шагов, когда ужасная мысль пригвоздила её к месту.
      А что, если её дом - уже не её дом, если он только внешне остался таким, каким был прежде? Что, если мебель, предметы обстановки, любимые вещи, пластинки и книги только прикидываются таковыми, а на самом деле превратились в затаившихся врагов, готовых напасть в любой момент? Что, если выключатели способны ужалить намертво электрическим током, телефонный провод приготовился обвиться вокруг шеи и задушить, а в шкафу копошатся кошмарные, смертельно опасные призраки?
      - Нет, - вслух сказала Аня и повторила громче : - Нет!
      Она не имела права поверить собственным страхам, хоть на минуту поддаться гипнозу ядовитого шепота. Весь город, весь мир могут сойти с ума и ополчиться на человека, но не дом, где он вырос, где прожил всю жизнь! Дом человека - это его альтер эго, второе я, он не может стать врагом, потому что воевать с ним - все равно что воевать с самим собой. Как преданная собака, дом прощает все обиды, вольно или невольно нанесенные хозяином, и он всегда будет последним приютом, убежищем от бурь.
      Решительно Аня зашагала по тротуару, толкая замерших людей с опустошенными, обращенными к чуждым небесам лицами. Она дошла до перекрестка, свернула направо, и в глаза ей бросились невыносимо яркие даже днем всполохи движущихся реклам. Через мерцающие темно-красным огнем вертикальные плоскости электрифицированных щитов тянулись бесконечные бегущие строки. Слова не разделялись интервалами и ползли непрерывной лентой, напоминающей искрящуюся змеиную кожу.
      ВЫТОНЕТЕВИНФОРМАЦИОННОЙБЕЗДНЕПОПРОБУЙТЕРЕАЛИТВЫТОНЕТЕВИНФОРМАЦИОННОЙБЕЗДНЕПОПРОБУЙТЕРЕАЛИТПОПРОБУЙТЕПОПРОБУЙТЕПОПРОБУЙТЕРЕАЛИТРЕАЛИТРЕАЛИТ
      На других щитах, синих с желтым, восхвалялось что-то столь же загадочное.
      ПУТЕВОДИТЕЛЬКРАМПАИЗБАВЛЯЕТОТВНУТРЕННЕЙСУГГЕСТИИВЫЖИВАНИЯПУТЕВОДИТЕЛЬКРАМПА
      Рекламных щитов было великое множество, чересчур много для рядовой городской улицы. Стиснув зубы, Аня шла среди них - так разведчик, облачившись в форму вражеской армии, отобранную у пленного, смело идет мимо солдат и офицеров противника. Спасение - в уверенном виде, в имитации небрежно-спокойного шага. Если окликнут, конец: ведь разведчик не знает ни слова на языке неприятеля, ему нужно лишь запомнить расположение укреплений, орудий и пулеметных гнезд. Такая ситуация может возникнуть на войне: рота, взвод или полк попадают в окружение, и кому-то приходится отправляться в рискованный рейд. Но такой разведчик, во-первых, вызывается добровольно, а во-вторых, во имя шанса прорваться затем в район дислокации своих войск... Аня была лишена этих моральных преимуществ, и вдобавок она была не воином, а просто женщиной, вдруг заброшенной во враждебный мир.
      Еще несколько поворотов, безлюдных улиц, и Аня очутилась перед своим домом. Чтобы войти в подъезд, до боли знакомый и родной, с исцарапанными, исписанными мелом стенами (АС/DС, Маша+Витя=Дружба, Виктор Цой навсегда надписи не изменились), ей потребовалось собрать все её мужество и ещё занять немного у будущего. Она вихрем взлетела по лестнице и с первого захода попала ключом в замочную скважину.
      Квартира, как всегда, встретила Аню молчаливой теплотой дружелюбия (будь квартира собакой, она бы весело завиляла хвостом). Аня положила сумочку на столик у зеркала, шагнула в комнату. Стекла закрытых окон чуть дрожали и едва заметно прогибались внутрь, словно снаружи на них давил чужой воздух, как вода на иллюминаторы батискафа. Но, здесь, внутри, Аня не ощущала никакой угрозы. Она была дома, и эти стены оберегали её.
      Минут десять она просидела на диване в расслабленной неподвижности, наслаждаясь домашней тишиной и покоем... И вдруг подскочила, как укушенная - сам собой включился телевизор. Значит, не все в порядке даже тут, и по крайней мере телевизор, её телевизор, обрел неподвластную Ане собственную волю? Нет, разумеется, это не так. Телевизор - всего-навсего прибор, принимающий информацию извне, а внешний мир управляется сейчас непонятно кем и как. Получается, что телевизор попросту среагировал на уловленный наружной антенной импульс неведомой природы, заставивший его включиться. Враг не здесь, он за стенами дома.
      Начиналась программа новостей. Волосы на голове дикторши в студии были собраны в пучки наподобие витых башенок и закреплены лаком, а её губы покрывал слой совершенно черной помады.
      - Наступление хонгов продолжается, - невнятно частила она, - и поскольку бригады восстановления перекрыли верхний уровень, не исключена объемная диффузия. Осмотический показатель на девять часов утра колебался между пятью целыми восемью десятыми и шестью целыми двумя десятыми, но если Совет Красноречия не замкнет внутренний цикл, можно ожидать резкого возрастания регенеративности...
      Аня вскоре перестала вслушиваться в текст, так как полностью утратила надежду хоть в чем-то разобраться. Изображение дикторши сменилось заставкой видеорепортажа - вопросительным и восклицательным знаками, а затем на экране возникла панорама чего-то вроде ущелья или карьера, по дну которого ползали крохотные из-за отдаленности машины, напоминающие экскаваторы с несколькими ковшами.
      - Наш корреспондент, - комментировала дикторша за кадром, - стал свидетелем ярких эпизодов дискретного путча на фронтире, объявленного сниженным перед воротами...
      По склонам ущелья к экскаваторам ринулись многочисленные золотистые точки, окружившие каждую машину полукольцом.
      - Причиной вспыхнувших беспорядков, - тараторила дикторша, - стала, как полагают, неисправность эмиттера высшего дайла...
      Эмиттер. Это слово Аня услышала вторично за сегодняшний день, и теперь ассоциативная память сработала четко. Аня выбежала в прихожую, раскрыла сумочку и выхватила из неё белую картонку. "М. А. Кассинский. Айсвельт, проспект Кленового Листа, 321а. Разворачивайте эмиттеры перед трансгрессией."
      Аня бросила карточку обратно в сумку. Во всяком случае, это нить...
      Выйти из дома - подвиг. Захваченная сомнениями и страхом, Аня стояла на пороге между прихожей и комнатой с телевизором, глядя на экран. Он внезапно погрузился в такую беспросветную тьму, что Аня подумала о перегоревших транзисторах... Но во тьме зажглись два зеленых глаза с веретенообразными горизонтальными зрачками. Они приближались, летели из мрака... И откуда-то возник нестерпимо высокий звук, тоскующий голос живого существа. Он был переполнен ужасом, отчаянием, непереносимой печалью, и такое ледяное одиночество заключалось в этом протяжном плаче, что Аня сразу забыла о своих колебаниях, о желании остаться дома. Она стремглав покинула квартиру, вышла на улицу под моросящий дождь.
      Добравшись до нужного угла, Аня посмотрела на табличку. Вместо "Дворянской-Ленинской" там большими закругленными буквами значилось:
      ПРОСПЕКТ КЛЕНОВОГО ЛИСТА.
      38
      Кассинский был на месте, за своим прилавком. Никаких перемен в его облике, как и в облике его магазина; никуда не делся и тепловой барьер перед входом... Впрочем, одно изменение в наружности продавца-консультанта все же произошло. Он надел очки в солидной оправе, из-за чего приобрел вид строгий и в то же время трогательно-интеллигентный.
      - Я ждал вас, девушка, - сразу сказал он без намека на улыбку. - Вы пришли за книгой? Вот она.
      Поднявшись на стремянку, как и в прошлый раз, он снял книгу с полки маленький, выглядевший потрепанным томик стоял там, где Аня видела его прежде - и протянул через прилавок. Аня взяла книгу машинально. Сейчас её нисколько не взволновало то, что в руках у неё настоящий "Дом в огне", а не какой-нибудь посторонний детективный блокбастер.
      - Платить я должна в дабл-кредах? - с неподражаемой язвительностью спросила она.
      Пристально посмотрев на неё поверх очков, Марк Абрамович кивнул.
      - Конечно, в дабл-кредах. Не в рублях же...
      Замороженная ярость, накопившаяся в сердце Ани, насыщала её кровь, как жидкий азот, вскипающий при комнатной температуре. Не теряя внешнего самообладания, она холодно произнесла:
      - Так вот, знаете... Никаких ваших дабл-кредов у меня нет.
      Кассинский равнодушно передернул плечами.
      - В таком случае, боюсь, я не смогу продать вам книгу.
      - Продать? А почему бы вам не подарить её мне... Хотя бы в качестве компенсации?
      - Компенсации чего, девушка? Похоже, вы не понимаете...
      - Нет, это ВЫ притворяетесь, что не понимаете!
      Наконец Кассинский улыбнулся.
      - Хорошо, - сказал он. - Вижу, нам действительно нужно поговорить. Кажется, вы считаете меня виновным в том, что с вами произошло... Отчасти это так и есть, но лишь отчасти. Если вам угодно определить мой статус, я вроде стрелочника при железнодорожных путях. Он может перевести стрелку, направить состав туда или сюда, но разве он строит огромные локомотивы и приводит в действие их могучие машины?
      Аня промолчала. Кассинский поднял откидную доску, преграждающую путь за прилавок.
      - Пойдемте со мной, - предложил он. - Есть более удобное место для обстоятельного разговора.
      Направив на гладкую стену вытянутый указательный палец, Кассинский нарисовал в воздухе четырехугольник. Вслед за движением пальца по стене бежала огненная дорожка, она густела и застывала, обозначая дверь.
      - Лариса! - крикнул Марк Абрамович в глубину торгового зала. - Замени меня ненадолго, я скоро вернусь.
      Где-то зацокали каблуки, и появилась девушка - безупречная копия тех, из "Товаров для дебютантов". Аня не удержалась от вопроса.
      - Эти... Они что, роботы?
      Кассинский мельком взглянул на Ларису.
      - Роботы? Нет, фризоиды, конвейерное производство. Роботы обошлись бы чересчур дорого... Прошу вас.
      Намеченная огненной дорожкой дверь приглашающе распахнулась. За ней виднелся наклонный коридор со стенами из грубо обработанного гранита и каменной лестницей, освещенный почему-то факелами. Сжимая книгу в руке, Аня последовала за Кассинским.
      Они спустились вниз, к другой двери, которую Марк Абрамович отпер замысловатым ключом. Аня вошла первой и с любопытством огляделась.
      Это было поистине странное место. Просторное подземелье с закопченными сводчатыми потолками также освещалось колеблющимся пламенем факелов. Толстые колонны были украшены вырезанными в камне сложными пиктограммами и математическими символами, складывающимися в загадочные формулы и уравнения. На массивных деревянных столах теснились колбы, реторты, флаконы, тигли, под некоторыми посудинами пылал огонь, и в них клокотало таинственное варево, наполняющее воздух острыми ароматами. В высоких старинных шкафах с приоткрытыми дверцами-витражами из цветного стекла в переплетах красного дерева выстроились на полках маленькие аккуратные механизмы. Все они вместе что-то напоминали Ане... Ну да, конечно. В старом номере журнала "Техника - молодежи" именно такими были показаны придуманные чудаками-изобретателями проекты вечных двигателей. Но вечный двигатель невозможен, он противоречит законам природы... Здесь же все колесики крутились, все маятники качались, все шестеренки тихонько жужжали, все рычажки негромко пощелкивали. Аня подошла ближе к этим шкафам, как зачарованная она рассматривала выполненные с ювелирной точностью крошечные модели.
      - Неужели это... Вечные двигатели? - шепнула она скорее для себя, но Кассинский расслышал.
      - Пожалуй, да, - его голос прокатился между колоннами и отозвался замирающим гулким эхом. - Если слово "вечность" вообще имеет какой-то смысл... Разумеется, мне не под силу нарушить закон сохранения энергии, тут другой принцип. Но эти машинки черпают энергию из такого источника, который едва ли иссякнет в обозримом будущем... Невинное стариковское хобби.
      Аня двинулась дальше, к другим шкафам, забитым книгами. Серьезные фолианты в коже и золоте соседствовали с тоненькими, сшитыми простой нитью стопками рукописных листов, порой засунутыми на полку так небрежно, что Аня могла прочесть датировки - "1351", "1545"... Были здесь и совсем необычные книги, они выглядели легкими и призрачными в ореоле серебристого свечения. На корешке одной из таких книг было напечатано угловатыми буквами: "Каталог темпоральных виртагенов за 5320 год".
      На стенах висели картины - точнее, гравюры в рамках. Большинство их тонуло в полумраке, но две Аня разглядела хорошо. Первая изображала изломанную в пространстве замкнутую лестницу, конец которой одновременно служил её же началом, а вторая - ленту Мебиуса, поверхность, имеющую только одну сторону. Закутанный в мантию человечек на гравюре проделал в ленте отверстие и смотрел сквозь него на звездное небо.
      В дальнем углу подземного зала стоял работающий компьютер, но не такой, к каким привыкла Аня. Клавиатура была заметно меньше стандартной, и количество клавиш на ней не превышало десяти. Вместо букв или цифр на клавишах располагались причудливые иероглифы. Системный блок более или менее напоминал обычный, ай-би-эмовский, а на экране монитора (или за экраном, или перед ним) танцевали объемные голографические фигуры. Они постоянно менялись, растягивались, сжимались, изгибались - четырехмерные графики запутанных алгебраических конструкций, призванных будто охватить все сущее в мире.
      Подле компьютера находился журнальный столик с подносом, где заманчиво дымился крепкий кофе в двух чашках. Марк Абрамович указал Ане на одно из кресел возле столика. Она села, положила перед собой сумочку и "Дом в огне". Кассинский тоже устроился в кресле, между Аней и монитором, так что его голову нимбом окружала разноцветная стереометрическая вакханалия.
      - Итак, - произнес он вежливо, но без особой теплоты в голосе, - что бы вы хотели узнать прежде всего?
      - Прежде всего - самый банальный вопрос. Где я?
      - Я думал, вы догадались, - ответил Кассинский немного свысока. - В Айсвельте.
      - В Айсвельте, да, прекрасно... Но где это? Не на Земле?
      - Довольно трудно объяснить, - задумчиво сказал Кассинский. - Удачный образ предлагает Джей Уильямс. Миры существуют рядом, но не соприкасаются. Представьте себе дым от огня и пар над котелком - они поднимаются вместе, перемешиваются, но все-таки они не одно и то же...
      - Вот как? Значит, Айсвельт - это другой мир, и я попала сюда... Неважно, как, но почему? За что мне такая привилегия?
      - Вот на это, - Кассинский протянул руку и взял изящную чашечку с кофе, - я вам не отвечу.
      - Не можете?
      - Не хочу, - он сделал осторожный глоток. - Мог бы, но не хочу. Это бы все испортило... Поверьте, в вашем неведении заключается вся прелесть игры.
      - Игры? - повторила Аня с горькой иронией. - А я и не знала, что участвую в какой-то игре. И кто же я в ней - игрок или фишка?
      На лице Кассинского отразилась досада.
      - Ну вот, вы сразу прицепились к слову... Это же просто метафора. Разве все, что происходит во Вселенной - возникновение и умирание звезд, рождение и гибель цивилизаций, судьбу всего живого и неживого от муравья до галактики нельзя назвать одной большой игрой?
      - Не знаю, - сказала Аня. - Наверное, можно, если во всем этом присутствуют признаки игры, то есть наличие игроков, правила и стратегия, могущая привести одну из сторон к выигрышу.
      - Мне нравятся ваши формулировки, - пробормотал Кассинский, поставив чашку на стол. - Четко и ясно, никакой дамской приблизительности.
      Аня оставила похвалу без внимания.
      - Главное - это правила, - проговорила она. - Основное условие любой игры - то, что игроки знают правила и согласны выполнять их. Как вы можете выиграть, например, в шахматы, если противник вдруг съест вашего короля или двинет пешку через пять клеток?
      - Но в этом случае вы и не проиграете, - заметил Кассинский, - потому что сама игра лишится смысла... Но мне понятно, что вы подразумеваете. Продолжая аналогию с игрой - очень условную и неточную! - вам кажется, что вас втягивают в некую партию, где все преимущества на стороне вашего оппонента, и этот оппонент - я. Правильно?
      - Буду рада услышать опровержение.
      - Сейчас услышите, но вряд ли посчитаете убедительным. Постарайтесь понять. Мне придется говорить просто о невообразимо сложных вещах... Если игра, то такая, где и я, и вы, и немало других людей - не игроки и не фишки, а то и другое вместе и в то же время ни то, ни другое. Нет ни правил, ни стратегии, но в конкретный момент каждый из нас может попытаться установить их для себя, в зависимости от того, что нам представляется выигрышем или желательным результатом. Желательным, но не окончательным, потому что ничего окончательного вообще нигде нет... Ну, а уж если говорить об Абсолютном Мировом Игроке, его правилах и резонах, так я знаю о нем не больше, чем вы. Где он, чего он добивается, существует ли он, одинок ли он или их так же много, как нас, и они так же скитаются в потемках заблуждений? Не знаю. Но если он или они существуют, то из их невероятной надмировой дали мы с вами выглядим совершенно одинаково... А скорее, вовсе неразличимы. Вот и все опровержение. Устраивает оно вас?
      - Нет, - покачала головой Аня, - Но другого я все равно не дождусь.
      - Я хочу, чтобы вы поняли: я - не игрок. Я тот, кто ищет ответы.
      - Ладно, - произнесла Аня, уставшая от вселенских загадок Кассинского. - Давайте тогда найдем ответ на вопрос, как мне отсюда выбраться...
      - Вы так спешите? Вам здесь неинтересно?
      - Мне здесь страшно.
      - Да, понимаю... И все-таки я думал, что вы зададите мне и другие вопросы... Об этой книге, например.
      Он кивнул в сторону "Дома в огне".
      - О, мне очень хочется узнать об этой книге! - воскликнула Аня. - Я ведь видела её ещё там... В ТОМ магазине, по другую сторону... Но она сразу исчезла...
      - Исчезла, потому что там она не была издана, - пояснил Кассинский. Она издана только здесь, в Айсвельте. В прошлый раз вы вплотную приблизились к границе Айсвельта, но не пересекли её.
      Аня взяла книгу в руки и взвесила на ладони, потом быстро перелистала, заглянула в середину и в конец.
      - Странно, - тихо сказала она.
      - Что странно?
      - Рукопись, которую я читала, запомнилась мне немного не такой... Она была меньше по объему, и расположение эпизодов вроде бы другое... Правда, я могла забыть, ведь я прочла её только раз, очень давно... Но знаете, что удивительно? Вот именно теперь, сейчас, стоит мне о ней подумать, и я вспоминаю её почти дословно. Она будто вся возвращается ко мне после разлуки... Да, рукопись отличалась, я вижу.
      - Так что же? - спокойно отозвался Кассинский. - Авторы иногда перерабатывают свои произведения. Это мог быть один из вариантов.
      - Почему-то мне кажется, что дело не в том.
      - Да? Попробуем разобраться. В каком году вы читали рукопись?
      - Мне было четырнадцать лет... В семьдесят восьмом, на даче...
      - Ах, вот что. Инверсия времени.
      - Ин... Версия?
      - Год создания "Дома в огне" - тысяча девятьсот восемьдесят третий. Рукописи, путешествующие по временам, имеют обыкновение меняться... Впрочем, редко до неузнаваемости.
      - Она была написана здесь, в Айсвельте?
      - Я сказал, что она была ИЗДАНА в Айсвельте. Я не говорил, что она была написана в Айсвельте.
      - Но кто её автор? В рукописи не было имени, и на книге тоже нет.
      - Да, он не поставил имени.
      - Но вам оно известно?
      - А какая разница? Если вы с ним встретитесь, вы узнаете имя, а если нет - не все ли вам равно, кто написал эту книгу?
      Серебряная ложечка в руке Ани предательски звякнула о край чашки.
      - Я могу встретиться с автором? Такая встреча возможна?
      - Почему бы и нет? В жизни все возможно.
      - Все, кроме одного, - разозлилась Аня. - Нормально разговаривать с вами! Вы не даете однозначного ответа ни на один вопрос! Эта книга важна для меня... Когда я увидела её в вашем магазине... Только название - "Дом в огне". Подумаешь! Мало ли кто мог назвать так книгу. И все-таки я сразу почувствовала - оно, то самое... Скажите хотя бы - автор здесь, в Айсвельте?
      - Нет, не в Айсвельте, - неохотно ответил Кассинский.
      - Тогда у меня нет причин тут задерживаться.
      - Вы говорите так, словно я дал обещание отправить вас обратно и почему-то тяну с выполнением...
      Аня похолодела. В упавшей стремительно, как тропические сумерки, тишине раздражающе громко тикали и жужжали вечные двигатели.
      - Значит ли это, - наконец вымолвила Аня едва слышно, - что вы не можете вызволить меня отсюда?
      - В принципе могу, - сказал Кассинский с отсутствующей улыбкой, - Но не знаю, подойдет ли вам тот способ, который я в состоянии предложить...
      - А если не подойдет, я навсегда останусь в Айсвельте? Или у меня есть выбор?
      - Выбор всегда есть, - Кассинский развел руки в стороны, будто демонстрируя широту этого выбора. - Откуда мне знать... Не исключаю, что вы придумаете свой способ покинуть Айсвельт. Должны же быть какие-то другие способы.
      - Ага, понятно... Давайте начнем с вашего способа.
      - Я дам вам Великий Шианли.
      - Что дадите?
      Марк Абрамович встал и подошел к шкафчику из эбенового дерева, инкрустированному слоновой костью. Двумя ключами, серебряным и золотым, он отпер один за другим два замка, отозвавшиеся мелодичными музыкальными переливами. Из шкафчика он извлек зеленую нефритовую шкатулку, а из неё в свою очередь что-то вроде флакона в виде небольшой многогранной пирамиды.
      - Это - Великий Шианли, - торжественно сказал он и поставил флакон на стол перед Аней. - Возьмите его в руки.
      Аня молча повиновались. Флакон оказался очень тяжелым, и Аня подумала, что он отлит из чистого золота, потому что слепящими красновато-золотыми отблесками сверкали его грани. Только когда она подняла флакон к лицу и посмотрела сквозь него на пламя факела, убедилась в своей ошибке. Это было не золото, а какой-то род стекла или минерала, насыщенный золотом, но не утративший прозрачности. Жидкость внутри флакона была густой, темно-красной, также прозрачной, как расплавленный рубин, и в ней безостановочно вращались облачками звездной пыли крошечные спиральные галактики. От граней к центру их количество росло, и там в завораживающем хороводе ярко горела холодная голубая звезда.
      - В вашей квартире, - произнес Кассинский глуховато-напряженным голосом, - примете одну каплю, только одну каплю... И вы вернетесь. Не бойтесь случайно принять больше, такого не произойдет. Если вы наклоните флакон один раз, из него выльется ровно одна капля - столько, сколько нужно для возвращения, и все. Никакого другого действия на вас эта капля не окажет.