32
      Вашингтон
      Госпиталь Святой Марии
      Доктор Корделл оставил Майка и сенатора Флетчера наедине. В колонках "Панасоника" надрывался Мик Джаггер - он изо всех сил старался петь погромче, но его прикрутили до приемлемой слышимости. Майк Флетчер сидел на кровати и очищал апельсин. Он успел пожаловаться отцу на царящую в госпитале Святой Марии скуку и строгости доктора Корделла. Ему хотелось носиться по улицам на мотоцикле, кататься на роликах...
      - Еще рано, - мягко улыбнулся сенатор. - Ты только-только начал поправляться.
      - Что?! - Майк вскочил и попытался сделать стойку на голове, но не удержался и со смехом плюхнулся на ковер. - Да я уже совсем здоров, папа!
      - Вижу, вижу. - Флетчер помог сыну подняться. - Но если ты будешь продолжать в том же духе, придется лечить еще и твои переломы!
      - Переломы отменяются, папа, слово будущего сенатора... - Майк сменил диск, и в палате весело зазвенел твист Чабби Чекера. - Папа, расскажи мне еще про Фортресс...
      - Да уже вроде все рассказал, - развел руками сенатор. - Если что и забыл, прочитаешь в Интернете...
      - Ха! - воскликнул Майк. - Так там и написали обо всем под бдительным присмотром твоего любимого ЦРУ! Нет, когда меня изберут в сенат, первым делом создам комиссию по отмене всех ограничений для прессы.
      - Такая комиссия не будет иметь перспектив, - серьезно пояснил Ричард Флетчер. - Дезорганизация работы разведки сослужит демократии плохую службу. Ты что же, полагаешь, что ЦРУ и правительство засекречивают некоторые данные из вредности?
      - Нет, из социальной озабоченности, - съехидничал Майк.
      - Именно так, - кивнул сенатор. - Определенные вещи должны оставаться за кадром. Демократия и свобода не смогут существовать, если в обществе создастся убеждение, что их приходится порой защищать на грани фола. Или... Я не должен этого говорить, но... Или за гранью, Майк, рискуя потерпеть поражение.
      - Да ну тебя... Представляю, как ты будешь править страной, когда тебя изберут президентом, с такими взглядами. Обещай мне, пожалуйста, хотя бы музыкальные журналы не засекречивать.....
      - Хорошо, - расхохотался Флетчер. - Считай это первым предвыборным обещанием.
      Майк еще убавил громкость музыки:
      - Отец, у меня просьба к тебе...
      - Да?
      - Познакомь меня с мистером Хойландом.
      - Эту просьбу нетрудно выполнить. Месяца через полтора, если все будет благополучно, мы соберемся в нашем доме в Массачусетсе. Приедут и Хойланд, и мистер Эванс, и мистер Стал с Вероникой.
      - Вот здорово! - обрадовался Майк. - Уж кого-нибудь из них я раскручу на государственные тайны!
      Сомневаюсь, подумал сенатор и посмотрел на часы.
      - Мне пора, Майк. До завтра!
      Прежде чем покинуть госпиталь, он заглянул в кабинет доктора Корделла. Они поговорили о здоровье Майка (Корделл подчеркивал, что готов выписать его хоть сейчас, но хочет понаблюдать за ним недели две для полного спокойствия), потом доктор сказал:
      - Исследования присланного вами препарата открывают удивительные перспективы в лечении различных заболеваний. Когда вы станете президентом, сэр, могу ли я рассчитывать на принятие финансируемой правительством специальной медицинской программы?
      - Зачем же ждать выборов? - с улыбкой произнес Флетчер. - Я внесу соответствующий законопроект, и, полагаю, он найдет поддержку...
      33
      Профессор Бергер приехал на виллу Джорджа Яновски под вечер. Это была их третья встреча с тех пор, как Хойланд вернулся в Америку, а подлинный Эрвин Кригер вновь обрел свое настоящее имя. Два одиноких человека, двое ученых испытывали друг к другу симпатию, а драматические обстоятельства их встречи помогли сближению.
      Они сидели на веранде при неярком электрическом свете и потягивали коньяк - Бергер раздобыл где-то редкий сорт, и собеседники углубились в обсуждение его достоинств. Исчерпав тему, Яновски задал вопрос, который мог бы показаться и бестактным:
      - Не страшно вам жить в Лонг-Бранче, профессор? Какому-нибудь озверевшему фанатику вполне может стукнуть в дурную голову отомстить.
      - Страшно было, когда я скрывался у ваших друзей в Нью-Мексико, признался Бергер. - Не столько за себя страшно, сколько за них. И лишь теперь я полностью понимаю, что это был далеко не пустой страх. "Сириус" настойчиво меня искал с того дня, как им стало известно, что я жив... А в Лонг-Бранче теперь чистый воздух. "Сириусу" пришел конец.
      - К счастью, да. - Доктор поднялся, подошел к окну, отодвинул занавеску, постоял, глядя на умытый дождем сад.
      - Вы кого-нибудь ждете, Джордж? - Бергер налил коньяк из своей знаменитой бутылки.
      - Нет... Но с некоторых пор у меня вошло в привычку - невротическую, утверждаю это как психиатр - периодически поглядывать в окна, особенно вечерами...
      - И мне, наверное, не избавиться от такой привычки... Несмотря ни на что, - вздохнул профессор.
      Эпилог
      ЗА КУПОЛОМ НЕБЕС
      Пьюджет-Саунд
      Беллингхэм
      Штат Вашингтон
      Яхта лавировала между бесчисленными островками залива Пьюджет-Саунд, приближаясь к причалу яхт-клуба "Олимпия". С погодой просто повезло: на тихоокеанском северо-западе круглый год льет с небес, и местные жители, по распространенному шутливому утверждению, узнают о наступлении лета по потеплению дождя. Говорят еще, что воздух здесь хоть и влажнее тумана, зато суше мелкого дождичка... Но в тот роскошный, декорированный величественным закатом вечер, когда яхта под управлением Джона Хойланда вошла в воды Пьюджет-Саунда, дождя не было и в помине. С палубы открывалась панорама Каскадных гор, и к самому берегу, к песчаной полосе пляжа, подступали секвойи и дугласовые пихты, ветви которых слегка сгибались под прохладным юго-западным ветром.
      Хойланд пришвартовал яхту и спустился в каюту, где Джейн и Ева со стаканами апельсинового сока в руках слушали FM-радио из Беллингхэма. Пел Джо Джексон: "Мы молоды, но стареем прежде времени... В желтом такси повернись ко мне и улыбнись... Посмотри, как прекрасны электрические огни. Посмотри и осуши слезы в твоих глазах..."
      - Пошли на берег, - сказал Хойланд. - Здесь так красиво. И мы сможем увидеть тихоокеанский закат во всем великолепии, а это не частое зрелище в штате Вашингтон!
      Ева спрыгнула с рундука, расплескав сок:
      - Джек, а когда я буду управлять яхтой? Ты обещал!
      - Обещал - значит, исполню... Завтра, Ева, когда мы отправимся в плавание вокруг острова Ванкувер...
      Джейн надела легкое белое платье, смахнула в сумку банки с апельсиновым соком, прихватила из холодильника пиво для Хойланда. Они поднялись на палубу, перебрались на причал по трапу и зашагали вдоль бетонной стрелки, на которой был устроен искусственный водоем для гонок моделей яхт. А потом по песчаному побережью в брызгах разбивающихся волн они уходили все дальше, пока Джейн не нашла уютное пристанище в обнажившихся корнях гигантской секвойи. Она уселась на отшлифованном дождями и ветрами камне, задумчиво глядя на горизонт.
      Солнечный диск касался волн, рассыпая серебро и золото в океане, а над ним летели стремительно меняющие формы, пронизанные то красными, то оранжевыми лучами облака. В деревянном домике у линии высокого прилива, где жили сторожа яхт-клуба, уже зажгли свет, оттуда чуть слышно доносилась джазовая мелодия. Нежные голоса рояля и саксофона ласково прикасались к ушам Джейн.
      Ева умчалась к отдаленным скалам, играя с волнами, а Хойланд подошел к полосе прибоя, подобрал какой-то камешек, подбросил на ладони. Джейн видела его темный силуэт на фоне заходящего солнца. Хойланд вдруг показался ей страшно одиноким, будто неизбывная тяжесть давила на его опущенные плечи. О чем он думал? О том, что прошло, о том, что впереди?
      Джейн не угадала. Мысли Хойланда были очень просты. Он думал о том, что юго-западный ветер меняется на южный, а завтра выходить в океан; о том, что надо бы наконец заменить кое-какие детали в автопилоте яхты; о том, не замерзнет ли Джейн в своем платьице... Он мог бы быть счастливым. Мог бы... Если бы каждый раз его мир не становился немного холоднее.
      - Джек! Джек, погляди, что я нашла! - Звонкий голосок Евы перекрыл и размеренный шум океана, и романтичный джаз.
      Хойланд обернулся. Ева бежала к нему по песку, протягивала большую рогатую морскую раковину и счастливо смеялась.
      - Какая красивая, - одобрил Хойланд.
      - А облака еще красивее... Что там за ними, Джек?
      - Я же рассказывал тебе. За ними, за этим небом, Око Илиари, сила, создавшая наш Орден...
      - Конечно, я помню... Но ЧТО ТАКОЕ Око Илиари?
      - Боюсь, никто не знает этого, Ева.
      - Я узнаю когда-нибудь.
      Хойланд посмотрел на нее, задержав этот взгляд чуть дольше, чем хотел.
      - Может быть, - сказал он.