-А, Штамм!-обрадовался академик.-Тогда мне все понятно. Понятно... Это уж такой человек. Он всегда и везде видит недостатки, отрицательные качества.так сказать, любой веши. Вот вам пример. Вы знаете, Павел... Как вас по батюшке... Ага, Сергеевич... Так вот, Сергеевич, в течение многих десятилетий тысячи людей, десятки институтов во всем мире бились над проблемой фотосинтеза, то есть над проблемой непосредственного использования солнечной энергии и накопления ее в виде органических соединений. Недавно мы добились крупного успеха. Построены установки, с помощью которых мы теперь в состоянии получить фотосинтетическим способом простые углеродистые соединения. Конечно, это еще не белки и не сахар, но, во тпяком случае, это такое массовое и дешевое, cверхдешевое сырье, из которого легко и просто получить материал... хотя бы для ваших плавучих островов.
      -Но Штамм сказал, что это опасно, потому что можно обезуглеродить атмосферу, а тогда она будет терять много тепла через излучение. Ну, и как бы не наступило оледенение нашей планеты, понятно?
      И довольный Иван Юрьевич расхохотался.
      - Вот в прошлом,-продолжал он,-таких людей, как наш Штамм, называли перестраховщиками. К счастью, ваш проект прочел не только Штамм, но прочитали и многие другие, в том числе и я. Мне все в нем показалось замечательным. Да и другие, насколько мне известно, дали положительный отзыв. А вот Штамм увидел лишь недостатки вашего проекта. Но эти недостатки не столь велики, чтобы из-за них отклонять проект. Над ним лишь надо еще поработать и сделать достойным осуществления. Нужно начинать действовать без промедления, а как действовать, это вы должны мне сейчас подсказать.
      Павел был обрадован и приятно поражен. Вот как, оказывается, обстоит дело! Вспомнив о возражениях Штамма, он несмело сказал:
      - Вероятно, нужно начинать с эгасперимента...
      - Вот именно,-прогудел Иван Юрьевич,-вот именно, эксперимент - это ноги науки и практики. Так вот, относительно материалов, из которых мы будем создавать острова, мы побеспокоимся сами. А пока свяжитесь с Институтом океанологии во Владивостоке и побеседуйте с сотрудниками о возможных и наиболее перспективных формах исследований.
      Домой Павел возвращался окрыленный, полный новых замыслов.
      Дома Павла ждал сюрприз. На диване сидела Герда и читала книжку. Посредине комнаты лежало пять или шесть чемоданов. Увидев Павла, Герда вскочила и прыгнула к нему, как прыгают в воду. Павел подхватил ее.
      -Итак, жизнь идет вперед,-закричала Герда,-- я приехала к тебе навсегда. - Потом она быстро открыла чемодан, достала бутылку шампанского, и они подняли бокалы за искусство, науку и любовь. Тут же Герда с таинстаенным видом сказала, что им нет смысла перебираться в коттедж. Пока можно пожить и в отеле. Павел был согласен. Ему нравилось вcе, что нравилось ей.
      Первый месяц их совместной жизни прошёл, как им показалось, быстро. Часто они с утра забирались в плавательный бассейн или шли на искусственный каток (известно, что в Сибири в большие морозы на открытых катках кататься не разрешается), совершали прогулки на вертолете.
      Однажды после утренней ванны Герда сказала Павлу:
      - Ты, вероятно, знаешь, что в Париже я получила Большой Приз Гран-При.
      - Конечно. Об этом все знают,-улыбнулся Павел.
      - Ну так вот, после этого события Большой Театр Оперы и Балета в Москве пригласил меня к себе в качестве прима-балерины.
      - Что?-изумился Павел.-А чем, собственно говоря, отличается этот театр от нашего?
      - Традициями и школой,-серьезно сказала Герда.-Любой человек, посвятивший себя искусству, мечтает быть в таком театре. От такого счастья я отказываться не могу,-сказала Герда.-Если ты любишь меня, то поедешь со мной, ты и там сможешь заниматься ботаникой.
      В первый раз за все время их дружбы Павлу стало как-то не по себе. А как же с проектом? Его вдруг поразило: почему она прибегает к своим маленьким хитростям, которые совсем ни к чему между ними. Не сказала сразу, ждала момента и даже не узнала, сходится ли ее решение с его желаниями.
      Проект давным-давно был отослан во Владивосток, и Павел с нетерпением ждал, что окажут океанологи. Герда заметила перемену в его настроении и опросили его об этом.
      - А помнишь, ты послала меня в Совет молодых. Вот что из этого вышло,-и он рассказал ей о своем проекте, Штамме и Иване Юрьевиче.
      Герда выслушала и засмеялась.
      - Ах ты, спаситель человечества, что ж, прекрасно. Ты разработал проект, теперь пусть другие его осуществляют!
      Павел ответил без улыбки:
      - Боюсь, что мне придется в этом участвовать. А точнее, не боюсь, а жажду этого, мечтаю, во сне вижу.
      Она задумалась.
      - Тебе трудно со мной? - спросила она.
      Он, как всегда, ответил прямо:
      - И легко, и трудно... Ты воодушевляешь меня и разочаровываешь. Наверное, непонятно говорю.
      - Нет, почему же, понятно. Я это знаю,- ответила Герда.
      На следующий день Павла вызвали на дальнозорный пункт. Он поехал туда вместе с Гордой.
      Они вошли в небольшую, слабо освещенную узкую комнату и уселись на диване. Мягкий голос произнес:
      "Пожалуйста, вас ждут". Тотчас противоположная стена засветилась, ушла куда-то вдаль. Перед ними возникла панорама приморского города, слегка припорошенного снегом: улицы, серебристыми лентами охватившие морские заливы и заливчики, фасады двадцатиэтажных зданий, море. К воде спускались густые парки. Части города, расположенные на разных берегах залива, соединялись громадными и красивыми мостами из светлого металла. Это был Тихоокеанский центр - город и порт Владивосток. Вся картина длилась не более полуминуты и была как бы визитной карточкой.
      Затем экран потемнел, придвинулся и повторил ту же комнату, в которой сидели Павел и Герда, только в противоположной стороне комнаты на таком же диване сидела молодая женщина с правильными чертами лица, высоким и выпуклым лбом ученого. Одета она была в зеленый, струящийся легкими складками комбинезон. Ее серые глаза смотрели на собеседников с интересом и, как показалось Павлу, с некоторой иронией. Однако женщина с большим дружелюбием поздоровалась и сказала:
      - Будем знакомы: доктор геофизических наук, океанолог Татьяна Рожкова. Здесь меня зовут просто Таня. Вы можете называть меня так же. Это проще.
      Павел назвал себя.
      - Ну, что ж,-приступила к делу Рожкова,- мы рассмотрели ваш проект и все возражения против него. В том числе критические замечания Штамма. Мысль нам понравилась. Нечто подобное появлялось и у нас-это доказывает, что пришло время человечеству не быть только временным гостем океана, настала пора стать его полным хозяином и превратить в жилой дом и житницу для людей. Вообще говоря, особых технических трудностей для постройки ваших плавучих островов нет, но, как вы уже знаете, есть другие трудности - это вопросы экономики, создания микроклимата, решение вопроса о том, что выгоднее: дрейф или постановка на якоря. Словом, нужен эксперимент большого масштаба. Вот посмотрите,-Таня встала, перед ней оказался стол с моделью плота на нем. Он походил на большую лепешку, края его были приподняты и закруглены, кое-где на плоту виднелись какие-то постройки.
      - Этот плот имеет полезную поверхность в 100 квадратных километров, его высота в средней части 1100 метров, а по краям-20 метров, материал-пористый полимер с удельным весом 0,4-0,5. Плот имеет борта ограждения. На плоту смонтирована небольшая атомная станция, при ней опреснитель морской воды с насосной станцией. Этот агрегат рассчитан у нас для водоснабжения 100 плотов по 200 квадратных километров. Кроме того, имеется небольшой поселок для обслуживающего персонала. Плот, как видите, представляет собой эллипс, его большая ось в два раза больше малой. Этот плот сконструирован, как крайний. Дело в том, что мы рассчитываем поставить на якорь сразу 76 двухсоткилометровых круглых плотов и 34-35 вот таких, эллипсовидных. Они должны образовывать периферию основного массива плотов. При ветре они будут разворачиваться своей длинной стороной против волн и защищать весь массив, расположенный также замкнутым кольцом. По вашим расчетам, Павел, один массив из ста плотов может дать продуктов, скажем пшеницы10000000 тони. Значит, достаточно иметь 200 таких искусственных архипелагов, чтобы полностью снабдить население в 3 миллиарда человек. Естественно, конечно, что наши плоты будут и курортами, горячее солнце будет служить не только растениям, но и людям. Нет, проект ваш нам нравится. Приезжайте, мы вас ждем.
      Таня после этих слов пристально посмотрела на Герду, как бы спрашивая, в какой мере приезд Павла зависит от нее.
      -Спасибо,-ответил Павел, не зная что нужно оказать еще, но Герда неожиданно горячо и очень раздельно оказала:
      - Спасибо, я также вас благодарю за мужа, он, конечно, прилетит к вам на 2-3 недели, но вообще-то он будет работать в Москве, это решено. Надеюсь, на долroe время он и He нужен там, на Востоке. Все эти вопросы теперь носят уже технически-организационный характер.
      Таня улыбнулась cвоей таинственной улыбкой, покачала головой и мягко оказала:
      - Нет, вы ошибаетесь. Главный вопрос-это вопрос приспособляемости различных наземных растений к океаническому климату, это урожайность растений в новых для них условиях, это вопросы переделки растительного царства. Работа большая и не на 2-3недели, а, может быть, на всю жизнь. Но мы будем рады всякой его помощи. И еще... Извините меня за экскурс в историю, в XX веке люди, изучавшие океан, жили в Москве. Тогда это было понятно. Они не могли расстаться с московскими удобствами, но теперь-то бытовые условия везде одинаковы. Что теперь может держать вас в Москве?
      Павел поник головой-что его может держать в Москве! Если бы Таня знала! Но как всегда в трудные минуты жизни, он проявил твердость и решительность.
      - Ладно, что бы там ни было, плавающие архипелаги будут! Временно или постоянно, но я начну работать во Владивостоке.
      - Спасибо, -сказала Таня, - до свидания! - Она кивнула головой. Экран погас.
      - Ничего себе,-сказала Герда,-вежливость! Наговорить дерзостей и исчезнуть,-профессор, геофизик... Дрянь она, а не геофизик, вот что я тебе окажу!
      Павел, пораженный, остановился.
      - Послушай, Герда, что ты говоришь?! Профессор Рожкова ничего дурного не cказала.
      - Это по-твоему. - Герда совсем вышла из себя. - А как она на тебя смотрела, это просто неприлично.
      Павел не стал спорить с Гердой и принялся утешать ее.
      Он еще не понимал, что женщины часто свой гнев обращают совсем не в ту сторону, где находится действительная причина его. Но увы, иногда они оказываются правы в своем гневе. Интуиция редко их обманывает.
      Дома Герду и Павла ждало два конверта. В одном из них лежало официальное приглашение Герды на работу в Московский Большой Театр. В другом конверте лежало решение Совета старейшин Западной Сибири о переводе ботаника Светлова для дальнейшей работы над cвоим проектом в Тихоокеанский институт океанологии. Там же сообщалось о работах, уже проведенных институтом, и указывался адрес предоставляемой Павлу квартиры.
      Они прочитали документы, посмотрели друг другу в глаза и, не раздеваясь, сели на диван. После короткого молчания Герда сказала:
      - Ну вот, каждый из нас добился того, чего хотел. Я буду работать там, куда всю жизнь стремилась, а ты - ты будешь решать проблемы чуть ли не космического масштаба-устраивать райские сады в бушующем океане. - Герда горько улыбнулась. Павел угрюмо молчал, обдумывая создавшееся положение. Наконец он сказал:
      - Послушай, Герда, мы с тобой приуныли, но если серьезно подумать, то совершенно напрасно-подумай сама. От Москвы до Владивостока стратоплан-экспресс летит всего 3 часа, а ракетоплан покрывает это расстояние в 50 минут. Мы сможем с тобой видеться очень часто. Что поделаешь, если дело требует разлуки.
      - Ну что ж,-как-то неестественно громко сказала Герда,-жизнь есть жизнь. Я понимаю...
      Настало время Герде перебираться в Москву. С утра они с Павлом укладывали вещи. На следующий день два экспресса поднялись в воздух почти одновременно; один взял курс на запад, другой - на BOCTOK. На секунду перед глазами пассажиров мелькнул силуэт огромного города-парка, появилось кольцо городов-спутников и затем под машинами оказалась только блестящая пелена облаков.
      Перед посадкой в стратоплан Павел подарил Герде букет белых роз. Среди них одна была совсем черная.
      Г лава т р ет ь я
      САМАЯ КРАСИВАЯ ВО ВСЕЛЕННОЙ
      Владивосток встретил Павла солнечной и ветреной погодой. Институт океанологии представлял собой величественное дтаенадцатиэтажиое здание на берегу Aмурского залива. От института к морю шла широкая лестница, внизу она заканчивалась большой площадкой с бассейном в центре ее. В бассейне жили ручные дельфины. Кроме главного здания, имелось множество подсобных помещений и сооружений, построенных для разных целей. Тут были бассейны с различными водорослями, помещения для экспериментальных биологичеcких работ, гидродинамические сооружения...
      Весь первый этаж здания вместе с подвалом представлял собой громадный аквариум, в котором были собраны все представителя тихоокеанской фауны. В здании насчитывалось более семисот лабораторий и кабинетов, где работали не только сотрудники института, но и ученые многих стран мира.
      Павел получил в свое распоряжение целую секцию из трех лабораторий и кабинета. Принимая его, президент института сказал:
      - Как только мы получили ваш проект, сразу разгорелась дискуссия, появилось несколько энтузиастов и главный из них-профессор Рожкова. Она ведет инженерную сторону дела. Вы будете разрешать вопросы растительной физиологии. Я думаю, что дело у вас пойдет.
      В тот же день Павел встретился с Татьяной Рожковой. Она была меньше ростом, чем казалось на экране телевизора и, пожалуй, миловиднее. Одета была в тот же комбинезон.
      Увидев Павла, она быстрыми шагами подошла к нему, энергично пожала руку и cпросила:
      - А где же Герда?
      Павел сумел только ответить, что пока Герда будет работать в Москве.
      Таня дружелюбно улыбнулась и пригласила Павла в лабораторию полимерных сооружений. Они вошли в большой светлый зал, где их встретил высокий стройный человек с живыми черньгми глазами, с чуть пробивающейся сединой на висках.
      - Познакомьтесь,-представила их друг другу Таня,- Павел Светлов, инженер-судоводитель Питер Блок.
      -Очень приятно,-оказал Блок басом,-что вы наконец прилетели к нам. Давайте посмотрим некоторые варианты плавающих островов. Вот это,-он подвел Павла к длинному столу, - несколько измененная копия плавающего аэродрома, какие были в прошлом столетии. Как видите, верхняя часть плота просто массивная платформа, внизу от нее отходят трубы большого диаметра, Погруженные в море. В трубе находятся поршни, связанные с платформой гидравлическими амортизаторами. Шток поршня значительно удлинен и будет находиться на глубине, где волнения уже нет. Штоки вделаны в кессоны. У нас эта глубина равна примерно 100 метрам. Теперь посмотрим, что у нас получается. В Тихом океане при ураганном ветре порядка 30 метров в секунду наибольшая высота волны вдали от берегов может достигнуть 19 с лишним метров и длины 380 метров. Значит, верхняя платформа должна быть поднята над уровнем моря на высоту 20 метров, а нижние плавучести опущены на глубину 190 метров.
      В этом случае любые волны пройдут под платформой, а плавучести будут находиться в слое, куда поверхностное волнение не достает. Но в глубинах океана возникают еще и так называемые внутренние волны, иначе говоря, вертикальные колебания слоев разной плотности. Это может вызвать несинхронное поднятие соединительных штоков. На этот случай и предусмотрены поршни с гидравлическими амортизаторами. Верхняя платформа будет практически неподвижна и недоступна для соленой воды, да и микроклимат над такой платформой более благоприятен, чем над поверхностью воды. Как видите, верхняя часть платформы приспособлена для удержания на себе сооружений, искусственных почв и построек. Отрицательная сторона подобных сооружений в их высокой стоимости.
      Теперь идемте дальше. Вот плот под девизом "Масляная капля". Как видите, это огромная, совершенно круглая конструкция вроде диска, его диаметр 25 миль. Периферия плота состоит из пористых полимеров с удельным весом 0,1-0,2. Рабочая часть этого плота-центральная. Все остальное-защита от шалостей океана. Океаническое волнение, подходя к плоту, свободно поднимает легкую как пена периферийную область плота, его так оказать мантию, и катится дальше. Но благодаря трению волна становится положе, уменьшается в размерах, переходит а ровную зыбь и, все время теряя энергию, в центральной части уже ничего существенного сделать не может. Колебание рабочей части плота по нашим расчетам не может превышать нескольких сантиметров, что, конечно, не отразится на деятельности людей на поверхности плота или посевах. Есть, однако, и недостатки в этой конструкции: непроизводительный расход полимерных материалов и труднодоступные для транспорта центральные части плота.
      Теперь прошу сюда. Этот плот мы показали вам на видеопереговорах. В нем есть особенность, о которой Таня не упомянула. Его бортовые части состоят из двух особых слоев. Наружный собран из пластмассы-легкой, но отличающейся всеми качествами стали, такой же твердостью и упругостью. Внутренний слой-полимер, сходный с резиной. Испытания показывают, что если бортам плота прядать вогнутость, то удары даже больших волн вреда плоту принести не могут. Удар волны вследствие твердости наружного слоя разбить его не в состоянии, он лишь передает кинетическую энергию волны второму слою, который сожмется, а вогнутый борт отбросит волну вверх и назад, потушив взброс воды, какой обычно наблюдается у береговых молов.
      Средняя часть плота состоит из обыкновенного пористого полимера.
      Все три вида плотов оборудованы мощными якорными устройствами. Оно позволяет заякорить плоты на любых глубинах, но мы полагаем, что стандартными глубинами у нас будут 4-6 тысяч метров. Якорные канаты-полимер с очень большой прочностью на разрыв, но эластичный. Якоря железобетонные, самоуглубляющиеся в грунт. Как вы уже знаете, в основном плоты должны держаться на одном центральном якоре, но при нужде их можно поставить и на три. Такие сравнительно сложные плоты мы называем краевыми, они могут существовать поодиночке, а при создании архипелагов эти плоты будут располагаться на периферии. Группы краевых плотов будут играть роль заслона от океанического волнения для основной центральной массы плотов. Конечно, существуют и другие сложные проблемы, например, защита растений и построек от сильных ветров, но тут без вашего участия мы не хотели ничего делать. Давайте думать вместе.
      У нас, конечно, есть и более простые и дешевые конструкции плотов, эти проекты предусматривают использование самого простого и дешевого материала-углеродистых полимеров. Новым материалом мы обязаны Западно-Сибирской Академии наук...
      Слушая инженера, Павел, к своей радости, убеждался в том, что пока он был в Сибири, люди здесь не теряли времени, а работали, превращая его довольно-таки общие и действительно малообоснованные проекты в реальное дело.
      Павел понял, что сам он пока почти ничего не сделал для осуществления своей идеи и мысленно поклялся работать, не щадя себя, имеете с этими замечательными людьми.
      ...Павел поселился в небольшом трехкомнатном домике, окруженном тенистым парком. Здание походило на яркую игрушку, по раскраске удачно гармонирующую с его стилизованной архитектурой. Внутри дома были столовая, кабинет, спальня, кухня и ванная комната. Отапливалась квартира как обычно-через тепловые обои. Воздух был кондиционирован и ионизирован.
      Во дворе был гараж, в котором находилась автомашина из прозрачных пластмасс-электромобиль. Павел, как это было принято, еще со школьных лет владел этой машиной, получившей массовое распространение в стране. Почти все .детали электромобиля были аякумулятором, способным круглые сутки давать ток на движущий мотор. Все такие машины были снабжены автошоферами, и потому автомобильные катастрофы были исключены совершенно, а управление не представляло почти никакого труда.
      Перед вечером Павел включил видеофон, надеясь увидеть Герду, но она не появлялась. Шла одна из классических пьес XX века - пьеса М. Горького "На дне". Герда в ней не была занята.
      Зазвонил телефон. Голос Тани cказал:
      - Послушайте, Павел, вам, вероятно, скучно. Приглашаю покататься на буере. Это освежает.
      Павел согласился, выключил видеофон и поехал на берег залива, который был еще cкован льдом. Особыми машинами лед был выровнен, отшлифован до блеска и сверкал под лучами заходящего солнца. Сотни буеров с разноцветными парусами мчались по обширной глади залива во всеx направлениях. Тут уж не было никакой автоматизации-все зависело от ловкости и сообразительности спортсменов.
      Таня со своими друзьями ждала Павла в павильоне на берегу. Большой буер с оранжевыми парусами стоял рядом.
      Через минуту они мчались быстрее ветра. Таня управляла буером виртуозно. Она, парус и ветер делали чудеса; наперерез им мчался буер. Казалось, еще миг, и они столкнутся, но прозвучала команда Тани, поворот руля-и их буер изменил направление. Управлять буером на большой скорости было нелегко, но Таня делала это как бы шутя и еще успевала рассказывать Павлу множество интересного, главным образом о море.
      Вдоволь накатавшись, вся компания договорилась встретиться в Интернациональном клубе.
      ...Павел целиком ушел в работу. Все дни он проводил в лаборатории. Перед ним возникали проблемы одна сложнее другой.
      Проблемой номер один была почва для будущих островов. Известно, что почва нужна растениям только для двух целей: питания и как среда, в которой растение укрепляется. Но если корневой системе растения дать все необходимое для питания, то почва будет не нужна. В этом случае нужна среда, где бы растение могло закрепиться. Еще в двадцатом веке многие тепличные хозяйства вместо земли использовали простую гальку, поливая ее жидкими питательными веществами. Но в море тяжелые и сыпучие элементы не подходят. Нужно подобрать что-то другое. Следовало учитывать, что у растений самые разнообразные корневые системы, одни развивают длинные и узкие корневища, другие, как например корнеплоды, почти шаровые. Значит, нужно подобрать материал, годный для тех и других. Кроме того, материал должен быть шероховатым, иначе в нем не удержится питательная пленка. А какую "почву" подобрать для древовидных, вроде бананов? У них-то корни крупные. Кроме того, оставлять корни растений после сбора урожая в искусственной почве нельзя. Разлагаясь, они оставляли бы в такой "земле" и вредные вещества, способные понизить урожай. Следовательно, искомая среда должна давать возможность быстрого и легкого очищения от органических остатков. Помимо этих технических проблем, перед Павлом возникли и другие, более важные. О них говорил еще Штамм. Действительно, опыт показывает, что влажный океанический воздух приводит к укрупнению клеток обычных культур и разрыхлению их структуры. Растения становятся больше, но они слабее противостоят внешним механическим воздействиям, например ветру. Отсюда возникал вопрос селекции. Все культуры, предназначаемые для островов, должны быть переделаны и приспособлены для новых условий. Раньше Павел, работая систематически, обычно решал один-два вопроса; теперь каждый день приходилось решать десятки задач. Он занимался по 16 часов в сутки, работал с увлечением, забывая о времени и обо всем на свете.
      Однажды утром они с Таней поехали в Институт синтетических материалов. Там обсуждался вопрос о технологии массового производства полимеров для изготовления плотов. К этому времени сотрудники инсгитута разработали целый комплекс технологических схем. Наилучшей была признана схема Западно-Сибирской Академии наук. Докладывала о них стройная, худенькая девушка-инженер Наташа Эрастова. Павлу было приятно встретиться в этом высоком зале со своей знакомой по Сибири, застенчивой Наташей. Она расхаживала на узком возвышении перед экраном, на котором одна за другой появлялись сложные схемы, то и дело вспыхивал яркий узкий лучик фонарика-указки. Наташа с увлечением говорила:
      - Затраты энергии на производство одной тонны полимера ничтожны, основная энергия, как во всяком фотосинтезе, будет возникать из сложных лучей, а само вещество из атмосферы плюс небольшое количество из природных газов или угля...
      Наташа любила яркие платья, комбинезоны и плащи, но сейчас была одета в строгий костюм темного цвета, гладко причесана. Пожилые химики внимательно выслушали ее доклад и одобрительно закивали головами. Правда, некоторые из них знали о работах ученых Сибири и до доклада.
      После совещания Таня, Наташа и Павел гуляли по залитой солнцем широкой улице, зашли в зимний сад "Золотой Рог".
      - Ну что же, Павел,-сказала Таня.-Дело у нас налаживается. Подобраны материалы, созданы планы селекции растений, решены технические проблемы. Можно приступать к завоеванию океана.
      - Для эффективной работы аппаратуры нам, очевидно, придется устраиваться где-то в экваториальном поясе или близко к нему... Люблю тепло,-засмеялась Наташа.
      - Это серьезно?-спросил Павел.
      - Конечно, чем больше солнца, тем больше продукции, и тут уж ничего не поделаешь.
      Павел задумался. Из Владивостока он несколько раз говорил с Гердой по телефону, и ему ни разу за время работы не пришлось побывать в Москве. Что же будет дальше?!
      Таня будто подслушала его мысли и мягко заговорила:
      - Давным-датано, когда женщина была только женой и матерью, она жила в доме своего мужа. Когда муж уходил на войну или в море, она терпеливо дожидалась его. У нее ведь не было никакой специальности и не было никаких интересов, кроме интересов семьи. Но с ростом техники и изменением социальных условий женщина стала работать, и к концу XX века роль женщины в технике, науке и промышленности сравнялась с ролью мужчины. Самые счастливые браки были между людьми одной специальности. С одной стороны, к этому приводило и приводят совместные годы учебы, а с другой-совместная работа. И это мне очень нравится, у людей создаются общие интересы. И я,-за ключила Таня, - уж если и выйду замуж, то только за океанолога.
      - Вы извините меня, Таня, но вы городите чепуху,-возмутилась Наташа.-Люди должны жить вместе только тогда, когда они любят друг друга, и совсем ни при чем здесь работа и учеба. Если мне нравится океанолог, а я химик, то как быть? Да и откуда вы взяли такую статистику?
      - Какие страсти таятся в холодной Сибири,-засмеялась Таня.-А как вы думаете?-обратилась она к Павлу.
      - Я думаю, что мне, пожалуй, следует слетать в Москву.
      - Вот это правильно! -воскликнула Наташа и уже совсем тихо повторила:-Да, это правильно.
      ...В тот же вечер Павел оказался в Москве. Герда была дома и, как показалось сначала Павлу, встретила его и радостно, а вместе с тем отчужденно. Она стала еще прекраснее. Ее выступления в театре сопровождались большим успехом. Но, как всегда, ее энергии хватало и на другие дела. Теперь она неожиданно увлеклась астронавтикой.
      Природа щедро одарила Герду, но склонности к решению трудных штурманских задач межпланетных полетов у нее не было. Однако в ее рабочей комнате вся стена была заполнена фотографиями внеземных картин. Тут были и снимки Земли с высоты 5000 километров, и Луны с расстояния в 100 километров, и многое другое. Единственными "земными" были фотографии волевого мужского лица, снятого то в шлеме астронавта, то просто с гладкими, зачесанными назад волосами над высоким лбом и задумчивым взглядом серых глаз.
      - Ну, как ты там живешь, - спрашивала Герда, - ты знаешь, я по-прежнему занята 18 часов в сутки. Когда работаешь - сердце молчит, думаешь о том. что делаешь. Ведь жить так интересно! Создаешь столько прекрасного! Но, когда я одна, приходит тоска. Я... я даже плачу. Вот что ты наделал!
      Он засмеялся, но вместе с тем ему стало жаль Герду. Во Владивостоке и прекрасный театр, и океан.
      Но кто может убедить женщину, что она неправа?..
      -Ну что ж,-сказал, наконец, Павел,-чем горше разлука, тем радостнее встреча. Наша любовь с нами...
      Утром следующего дня Герда и Павел поехали в Кропоткинский плавательный бассейн. Это старинное сооружение было модернизировано; под прозрачным куполом, перекрывающим весь бассейн, росли кокосовые пальмы, экзотические цветы и действовала установка, имитирующая океанский накат.
      - Вот, - смеясь говорила Герда, - зачем придумывать плавающие острова в океане, когда можно сделать кусочек океана в Москве.
      - Эх,- в тон ей ответил Павел,- вот этого-то я и не знал. Надо было бы тебя послушать в свое время. Ну, ладно, поверь мне, на одном из островов мы непременно построим театр оперы и балета.
      Герда затащила Павла в планетарий. Там они посмотрели объемный фильм об очередном рейсе ракеты, доставившей с Луны груз плутония.
      Павлу это было не очень интересно. Он признавал, что все это действительно грандиозно, но он любил растения, а места им в космическом пространстве не находил. Герду это не на шутку рассердило.
      - Как ты можешь так рассуждать! Ведь уже давно ведутся опыты по разведению культурных растений на наших больших спутниках. Астроботаника действительно большая наука, она вышла на широкую дорогу. Вот, Павел, где твое будущее! Бросай ты свои острова. Это, знаешь ли, сделают твоя друзья из Владивостока. Твоя идея хороша, но она слишком приземлена.
      -Пусть там делают свое дело, а мы-мы будем украшать нашу планету. Пусть она будет самой красивой во Вселенной и на ней будут жить самые счастливые люди.
      - Посмотри кругом, все стремятся увидеть новые планеты, а ты-ты рассуждаешь как в древности хозяин собственного дома. Земля должна быть самой прекрасной-это несомненно, но нужно распространять жизнь и вокруг Земли.
      Так они спорили, стараясь разобраться в cвoем отношении к миру. Но что-то разделяло их, и было ли это "что-то" сильнее их чувства, никто из них не знал.
      В один из вечеров, когда Герда была в театре, Павел дома читал новые журналы и натолкнулся на статью, посвященную проблеме полета вокруг Солнца. Статья была обстоятельной. Чувствовалось, что автор глубоко предан своей идее. В начале статьи был помещен портрет автора с надписью: "Астронавт Виктор Орлов". Взглянув на стенку, увешанную фотографиями, Павел убедился, что лицо в журнале и на многочисленных фотографиях в комнате Герды одно и то же.