Человек с железного острова

      Серчо объявляет по внешним динамикам обед, кушать подано. Получились - поминки не поминки, но что-то похожее. Сидим, едим да разговариваем, кто что хорошего про Знахаря вспомнить может - оказывается, много кто много чего может. Чисимет, кстати, рассказал, в чем дело: чтобы отводить удары огненного меча, нужно было все силы класть, и даже больше. Счастье еще, что в коробке нашей работа Чисиметовская и Знахарская в резонансе шли ну, тут уж наверняка наша аппаратура помогала - так что некоторое время Огненному великану было по нам попасть трудно.
      - Но это не могло долго продолжаться. Я смог выдержать до конца, а он нет.
      Так Чисимет свое слово заканчивает, а потом спрашивает:
      - А что случилось с Огненным и с завалом? Я только успел почувствовать, что врага нет, и сразу отпустил себя в забытье.
      Серчо криво усмехается:
      - Мы на этого Огненного Врага другого духа выпустили, тоже огнем и еще кое-чем промышляющего. Такого, что и завал расчистил, и кто живой или живущий рядом случись - тоже убил бы. И нас тоже, не будь брони, и место там теперь отравленное. Кстати, хотя мы крышу и почистили, сидеть на ней долго не стоит - немного яду на ней все же есть.
      Амгама, хоть и не ему говорят, кивает и на всякий случай отползает, плеская чаем на траву. Сергей у Чисимета спрашивает:
      - А что ты про этих огненных великанов знаешь?
      - Обычно они есть не в форме воинов, а в форме вот такого, как мы видели, красного тумана, который пронизывает недра земли. Когда он в виде человека иди другого существа - вы видели, что бывает. Это очень древний дух, и почти никогда нельзя понять, чего он хочет или что его рассердило. А когда наши маги его прижимали, то у нас он опять уходил под землю красным туманом.
      Подумал Чисимет и добавляет:
      - Только у нас, конечно, все немного по-другому выглядит, чем тут. Наверно, это его вахлаки Орогоччу имели в виду, когда говорили про подземного врага. Вот только странно, что он над землей был, сверху. Знахарь, - Чисимет делает грустную паузу, - Знахарь говорил о каком-то колдовстве, и скорее всего, это Враг заставил Огненного воина подняться из глубин, и даже не вчера, а еще тогда, когда мы шли по пустыне - помните зарево?
      Я под влиянием рассказа боязливо гляжу в сторону Мелкогорья горизонт как горизонт, ничего страшного, только облака начинающим заходить солнцем подсвечены. Серчо тащит из танка на траву экран, потом переносной пульт и принимается компоновать запись прохода через лабиринт. Я сижу терпеливо, охота поглядеть, что с великаном стало, когда наши полторы килотонны ухнули. Ага, вот - Серчо крутит медленно, кадр на кадр наползает - на экране Огненный воин вырастает чуть ли не с Эйфелеву башню и через треть секунды лопается как мыльный пузырь, как шарик воздушный слишком сильно надутый. Ошметки пытаются сохранить какую-то форму, но идет ударная волна, а потом и вторая, и третья - несколько раз она от скал отражалась. Окончательно остатки разметало. Чисимет говорит:
      - Вряд ли вот этот Огненный воин сможет еще раз возродиться. Он и так, видимо, был усталый, а может, и слабый от рожденья, уж больно медленно он образ принимал, и мантия его огненная только жар источала, а должна была еще и давить. А тут еще ваш демон, видимо, гораздо более сильный. А его имя можно вслух произносить? Или хотя бы знать вообще?
      Пьеро мрачно усмехается, у него брат на манхэдской станции работал, на той, которую потом иначе, чем "третье че", не называли. Сергей коротко говорит:
      - Можно, он ведь не живой и не живущий, только имя его тебе ничего не скажет. У нас его работать заставляют - его младший брат вот и коробку нашу тащит, а может он и убивать. Называй вслух, не называй - ничего не будет. Он не из вашего мира и не по вашим законам живет.
      Серчо прерывает Сергея:
      - Ладно, хватит, все тут не объяснишь так, как надо. Если вообще надо. Так, Чисимет, как посоветуешь: идти нам дальше прямо сейчас или можно ночку передохнуть?
      Чисимет отвечает сразу:
      - Можно передохнуть. Я не чувствую на себе внимания Врага, он не думает о нас... обо мне. Наверное, у него есть забота или угроза ближе и реальнее, чем наш поход. А потом будь он хоть в три раза хитрее, чем он есть, и то б не догадался, как можно победить Огненного воина. Конечно, в этом краю степи наверняка есть его шпионы, но лишь такие, которые передвигаются не быстрее летящей птицы. На эту ночь можно быть спокойными.
      Серчо:
      - Тогда сейчас отдых до завтрашнего утра. Смене Сергей-Пьеро - подъем в четыре, и дальше по маршруту в среднем темпе.
      Все лезут в танк, я последний, и закрываю люк - пусть конденсатор из нашего дыхания водички поднаберет, а то озерко-то я изгадил. Автосторож включен, и можно спокойно спать. А Знахаря мне жалко, честное слово. Ведь не заставляли же его идти - жил бы в своей деревне, в почете и покое, с бербазой бы дела вел, барыши бы имел - нет же, сложил голову за какие-то Светлые силы неясные, правда, очень благородно сложил, но все-таки...
      На следующее утро меня расталкивает Дрон. Коробка бежит по степи быстро и ровно. Время от времени корма задирается, конечно, или борт набок уходит, но особо резких толчков и тряски нет. Верхний люк открыт, и в него задувает встречный ветерок, он пахнет суховатой травой, нагретой землей и простором. В отсеке - завтрак, и я присоединяюсь, молча едим, я так больше не на соседей смотрю, а в стеклоблок степью любуюсь: до горизонта она желтовато-зеленая, а на горизонте десяток деревьев. На ЦП сейчас никого нет, и я устраиваюсь в командирском кресле с максимумом удобств, карту смотрю. Мы уже перевалили через один приток Пещерной реки и теперь идем внутри его небольшой подковы. Минут через полчаса вновь к нему выйдем и опять водную преграду форсировать будем. Полчаса у меня на разные разности ушло, а там и речка-приток, вот он. Пьеро некоторое время ведет вдоль берега, ищет спуск поудобнее, нашел и говорит:
      - Я сейчас по дну пойду, люки закрою. А кто хочет - давайте вплавь: вода на удивление спокойная.
      Вплавь хотят почти все, разве что Амгама, пронюхав, что сейчас будем под водой ползти, остается посмотреть в "окошко", что там, на дне этом есть. Я, Серчо, Дрон и Чисимет кидаем одежду с крыши в люк - он уже задвигаться начал - а сами хором прыгаем в воду, она не сильно глубокая, еле-еле танк покрывает. Пьеро выводит коробку на песчаный пляж, мы одновременно с ней вылезаем из воды, а из люка лезет Амгама. Он разочарован - ничего интересного на дне не увидел. Прямо так, не одеваясь, благо солнце над головой, устраиваем то ли второй завтрак, то ли первый обед. Если первый обед - это грустно, второго обеда придется ждать до вечера, и не обед это уже будет, а заурядный ужин. Я сижу и краем глаза потихоньку разглядываю Чисимета. Как я понимаю, его пару раз рубили топором, один раз жгли, и не менее шести стрел втыкалось ему в разные места; а когда Чисимет поворачивается ко мне правым боком, чтобы, например, хлеба взять, то на плече видно клеймо - три угла вверх смотрят, соединены между собой, средний чуть выше остальных. Я вспоминаю миледи из "Мушкетеров" и усмехаюсь. Чисимет заметил, но не обижается, а говорит:
      - Это двенадцать лет назад, в Закрытой долине мне поставили. Есть на Востоке - ну, для нас это наоборот, ближний запад - страна, в которой под одной властью объединены и люди, и другие расы, и даже призраки. Любят это в тех краях - под одной властью... А долина - основа богатства тамошнего, там тебе и камни, и оружие, и золото - все что хочешь. Только одна беда это все остатки от древнего народа, он в этой долине жил, потом сеча была мощная, и с обеих сторон колдовство бывало, в самых безобразных количествах. Почему безобразных? А потому, что мне туда полазить пришлось, и конечно, к тем, кто после себя такое оставил, у меня симпатии нету. Ведь это государство - Единая Власть называется - на провинившихся или просто беззащитных накладывает штрафы, которые и надо из сокровищ этой долины выплачивать. Дают кое-какое оружие, наскоро обучают защите от известных тамошних напастей - и вперед, с клеймом на плече и ярмом на шее. Впятером мы туда попали, только я с Керитом ушел, а остальные охрану отвлекали, и что потом было - я не знаю. Вообще-то они, как освободятся, должны по нашим следам идти, но в Приозерье о них ни слуху ни духу. Наверное, и в живых уже нет товарищей наших.
      Дрон после рассказа загорелся и утаскивает Чисимета на ЦП, компоновать историческую карту и этой Единой Власти, а уж заодно и всего Востока. Чисимета это мало радует, но он не противится - то ли важность дела осознает, то ли вежливость соблюдает. За рычаги теперь я сажусь, пробегаюсь по экранам - вокруг чисто, фон нормальный, и вокруг на два километра единственное стоящее внимания живое существо - степная птица по принципу курицы, но размером с хорошего гуся, сидит и на нас внимания не обращает. Скорость у нас не галопная, но к часам четырем выйдем к Пещерной реке - хотя какая она тут пещерная, скорее Степная - затем перевалим второй левый приток, и тогда до холма, где вертолет сидит, останется дня на два ходу, не более. Серчо в башню переноску утащил, все с базой поговорить неймется, а на ЦП Дрон Чисимета допрашивает - до меня доносятся обрывки, в которых смысл уловить трудно. Я прислушиваюсь - имена, названия городов и стран сыплются ливнем, и я себя чувствую студентом, который полгода не писал лекций, а теперь вот взялся за ум и никак не может понять, про что же ему толкуют. Тем более, что каждые два десятка лет там бывшие враги объединяются на веки вечные (до первой ссоры) и напускаются на бывшего нейтрала; но я все равно слушаю, потому что по степи и автопилот неплохо ведет, и слишком много чести - еще и здесь ему помогать. Так под разговоры да под бесконечную Серчину морзянку "кью-эс-эй - вопрос" мы добираемся до реки. Я бы даже сказал, до Реки. Широка, величава, красива - слов нет. По берегу растут на уважительном расстоянии могучие деревья, а вот противоположный берег при всей своей красе удовольствия не вызывает. Там кустарник в воду полупогруженный, и переться через него даже нашему бегемоту будет весьма затруднительно. Серчо дно пощупал лобовым локатором и решил не вязнуть.
      - Амгама, Сергей, понтоны ставьте! - говорит.
      Однако Амгама куда как сноровисто работает - приучился, обвык, способный мужик. За десять минут они понтоны установили, и я в них весь воздух, что в системе был, стравливаю - а компрессор может и потом потрудиться. Подождал я, пока они обратно залезут, и с крутого бережку, корму вверх задрав, скатываюсь в воду - туча брызг и штормовые волны. Чисимет в люк лезет - не может сидеть в четырех стенах, даже ядовитые следы на крыше его не пугают; впрочем, я же ее заново красил, а краска наша радиацию глушит - ладно, пусть сидит. Сергей туда же - на боковом понтоне с удочкой пристроился и синтетическую муху закинул. Небо понемножечку хмурится, дождик крапает, клев, наверное, будет. Точно когда мы движемся вдоль кустарника, прямо подряд тягать начал, некрупная рыбешка, но для запаха в уху пойдет. Хорошего выхода я так и не нашел, сдул понтоны, прогнал с крыши пассажиров и пошел кусты таранить. На траву выехал - на крыше мусор, обломки ветвей, а между ними ошалелая змея мечется, потом храбрости набралась и на землю шлепается. Опять равнина, часа через два - еще одна речка, последняя на нашем пути, ее по дну перейти можно было. Солнце все никак не может уйти за горизонт - на западе хмарь разошлась - а когда все же уходит, то там остается еще надолго желтая полоса, а потом и звезды над нами засверкали. Вокруг - тишина и раздолье, степь, над высохшими озерцами темнеют громады деревьев. У танка собралась вся команда, жадно обступили костерок, а над ним в жестянке юшка дымится. Как сварилась - прямо на горячую набросились: вкусно же! Чисимет для полного удовольствия предлагает сходить на охоту - Серчо согласен и предлагает нашарить живность при помощи наших приборов, но Чисимет это отвергает - сам хочет. С ним идти вызываюсь я и Амгама: я - больше для того, чтоб пройтись после девяти часов за рычагами. Чисимет берет свой верный меч, я - винтовку, а Амгама - небольшой арбалет, у нас в комплекте всего-то один и есть; ну, и наушник с микрофоном один на всех у меня. Мы пассажиров, конечно, пытались обучить работе с рацией, но пока что окончательного успеха нет, и для одной красивости надевать уоки-токи на них не стоит. Идем мы достаточно долго, никакой дичи даже на слух не заметно, Чисимет с Амгамой озабочены, а я даже рад.
      Наконец дорогу нам пересекает небольшой ручеек, и Чисимет предлагает сесть в засаду - мы с ним у одного вероятного места водопоя, а Амгама выше по течению пошел. Ночь теплая и звездная. Изредка вопит что-то ночное, ему отвечают сверчки да цикады. Я лежу, гляжу на чуть рябоватую воду ручейка, мечтаю о том, что скоро потопаем обратно, чайку попьем, а повезет, так подстреленного кого зажарим, и тут все летит к черту. Меня хватают сразу три пары рук, и, видимо, то же самое происходит с Чисиметом - судя по возне и шороху травы. У меня из рук очень невежливо выхватывают винтовку и этак небрежно кидают на песок. Я пытаюсь распихаться, но вскоре оказываюсь на земле в распятом положении, руки в стороны и ноги тоже. Кто-то сноровисто вяжет мне руки, вбивает в рот кляп, затем повязка на глаза, и затем ноги - враскоряку - привязывают к деревяшке, которую я помню лежала себе невдалеке и ни о чем подобном не думала. После этого меня поднимают на воздух и, судя по тряске, бегом волокут куда-то. Мотаю головой, пытаясь сбросить повязку, но за это у похитителей полагается пинок в под ребра, и я эксперименты прекращаю. Бег быстрый и какой-то неутомимый, хоть бы дыхание у мужиков потяжелело! Я теряю всякую ориентировку, и кажется, что времени проходит весьма много - это если учесть неудобство позы и затекающие руки. Похитители обмениваются короткими фразами, и я с удивлением узнаю все тот же прибрежный-общий язык, во докуда он распространен, оказывается! Наконец путешествие окончено, и мое тело небрежно валится наземь, а душа давно в упавшем состоянии. Ноги мне распутывают и под связаны белы ручки ставят вертикально, а затем - слава богу - снимают повязку и вытаскивают кляп изо рта. В глаза сразу бьет пламя костра, после него плавают пятна, а когда пятна отплавали, я вижу все ту же ночную степь и все те же звезды. В степи стоят юрты - или шатры, можно сказать, в общем, кожами крытые и явно мобильные конструкции, а между ними горят костры. Около нашего - где я и Чисимет стоим, из него кляп еще только вытаскивают - стоит толпа народу, и народу, надо сказать, на вид неплохого. Не будь у меня руки связаны, я бы их симпатичными даже назвал. Высокие, стройные, лица одухотворенные, глаза поблескивают, женщины так вообще - не оторви глаз; словом - симпатяги. Только уж больно умело эти симпатяги руки вяжут да кляпы вбивают, мне это не нравится. Постояла-постояла толпа и рассасывается. Чисимет рядом стоит, на сторожей смотрит, и по его лицу видно, что он наших гостеприимных хозяев симпатичными отнюдь не считает. Переговорку у меня с головы еще у ручья сдернули, и если у симпатяг намерения серьезные, то надеяться особо не на что. Это же надо такое удумать! В степь пойти, ночью, без предварительного просмотра, без маяка - вот это дурость так дурость - и моя, и Серчина, и Чисиметовская. Влипли.
      Пока я себя чешу во все корки, ко мне подходит один из стражи и извещает:
      - Сейчас ты войдешь вон в тот шатер, и друг твой тоже.
      "Войдешь" он сказал - это что, намек на то, что, может быть, и не выйдешь? Я спрашиваю:
      - Что вы за народ и что вам от нас нужно?
      - Мы великие и первые из эльфов - степные, а что надо - об этом ты скоро узнаешь.
      Эльфы - еще одно слово из легенд приозерных, правда, они вроде бы в степях не живут. Рассказывают как про таинственный народ, мудрый и благородный по своей сути, и в людские дела не мешающийся. Правда, в таком вот заявлении как сейчас особого благородства не заметно, но - век живи, век учись. Итак, шатер, сооружение еще то, хлипкий и тонкий. Нас с Чисиметом вводят внутрь, а там на земле безо всякой подстилки сидит по всем признакам местный князь, а может, и император всея степи. Одежда белая, лицо чистое, на голове массивная корона желтого металла и камни на ней.
      Начинает разговор хозяин юрты:
      - Здравствуй, Чисимет. Честно скажу, не ждал я тебя здесь, но раз уж пришел - не гнать же! И ты, Керит, - князь кивает мне приветливо, - тоже здравствуй.
      Я пытаюсь понять, что к чему, и помалкиваю.
      - Вы не удивляйтесь, что я вас по именам знаю, я вообще почти все знаю: и зачем идете, и как из Закрытой долины бежали...
      - Откуда знаешь? - перебивает Чисимет.
      - Один ваш спутник до меня добрался сюда, вот и рассказал все. Правда, он уже больной был, не больше месяца тут прожил. А ты, Керит, лучше расскажи, добрался ты до горных туманников или нет?
      Я было раскрываю рот объяснить недоразумение, но Чисимет успевает первым:
      - Да, добрался, и ношу свою отдал, а теперь просто меня сопровождает.
      Наверное, Чисимет знает что говорит, но пока его планы мне непонятны, буду помалкивать по смыслу беседы. А князь начинает представляться по всей церемонии. Зовут его Олонгар, он предводитель степных эльфов и вообще самый сильный и самый хороший на Средне-Верхней. И на запад он в походы ходит, и северных гостей отваживает, словом, надежа и опора всей равнины. Он и его придворный маг Багдарин заняты противостоянием Темным силам, коих прислужники валом валят с запада, противостоять противостоит, но разобраться с ними как следует сил пока не хватает.
      - Ты, Чисимет, мог бы мне помочь в этом деле. Мне и всему миру. Можешь считать свой путь законченным. Передай Силу Востока мне, и тогда я, став равным по силе мудрецам Средиземья, встану вместе с ними на борьбу с Черным Врагом!
      При этом спиче у Олонгара хищно горят его красивые глаза и подрагивают изящные руки с длинными пальцами. Чисиметовское лицо становится мрачным.
      - Не отдам я тебе ничего. Если мой спутник и вправду тебе все перед смертью рассказал, то ты сам знаешь почему.
      - Я понял тебя. Но знаешь, иного за шкирку нужно в кормушку тыкать, а он еще и морду воротит, ну да я не из таких. Если ты не в состоянии понять, что полезней и что вредней, то обойдемся без твоего понимания и согласия. Багдарин!
      Полог мгновенно распахивается, и входят: сначала четверо с ножами у поясов и берут нас под локти, а затем вплывает, как я понимаю, и сам Багдарин. Он явно не из эльфийской породы - коренастый, розовощекий, седовласый и седобородый.
      - Ну что? - спрашивает Багдарин у Олонгара сочувственно. - Не хотят они добром понять, кто есть самый достойный на равнине?
      - Не хотят, - жалуется Олонгар.
      - Ну ничего, это дело поправимо, - говорит придворный маг, вытаскивает из-под балахона белый коврик и начинает раскатывать его по полу.
      Я смотрю на него, и вдруг все плывет перед глазами. Я - вроде бы и здесь стою, и в то же время чувствую себя и на коне куда-то мчащимся, и на корабле куда-то плывущим, и с ратью какой-то непонятной сражаюсь. Я одновременно и человек, и еще десяток существ в то же время, словом, мешанина дикая в мозгу, и когда она отхлынивает и остаются лишь пятна в глазах, я решаю, что это Багдарин принялся за работу, не дожидаясь создания на полу комфортных условий.
      А вот теперь он уже уселся и в Чисимета вперился этаким сверлящим взором, а Чисимет покраснел, и вообще скованность и напряжение в нем ощущаются. После долгой паузы Багдарин говорит:
      - Олонгар, тут что-то не так. У него ничего нет, брать и передавать нечего. Свое у него отнимать незачем, а чужого в нем нет. А этого, - маг показывает на меня, - совсем не пробьешь, даже узнать, что у него за душой, нельзя. Он либо хорошо умеет замок держать, либо он с рождения жил не в этом мире. Может, он с легендарной Земли-за-Морем, но ведь там люди не жили никогда. Знаешь, надо бы его... - Багдарин не договаривает.
      Снаружи слышатся шумы, крики, затем два довольно близких выстрела, затем удар по шатру, он заваливается необыкновенно легко и от факела загорается. Стража и эльфийское руководство впадает в панику и, барахтаясь в опавшей крыше, ползут к выходу, впрочем, мы с Чисиметом тоже.
      Первое, что я вижу, выпроставши голову наружу - это Амгаму с винтовкой в одной руке и окровавленным ножом в другой. На башке - моя рация, задом наперед одетая. Я качусь к нему, он режет мне ремень на руках одной рукою и по ходу операции еще два раза палит в небо - для поддержания смятения в рядах противника. Я винтовку забираю и снимаю эльфа, который в нас уже из лука целится, а затем падаю и Амгаму валю. Сзади подползает Чисимет, а в руках у него меч - где только раздобыть успел! И веревки снять умудрился!
      Наступает затишье. Изредка посвистывают над нами стрелы, но мы лежим сзади уже вовсю пылающего шатра, и попасть вот так в нас трудно. Я пока что забираю у Амгамы рацию и, спросив у Серчо что нужно, ставлю ее в режим маяка - Амгама уже обо всем сообщил. Лежим, Чисимет свой меч в руке лелеет, мечтает подстрелить Олонгара или мага, но возможности такой не представляется. Я довольно метко поджигаю еще один чум, Амгамовскую хламиду стрела пришпиливает к земле - на том успехи сторон и ограничиваются, и так до той минуты, когда издали становится слышен рычащий рев - идет танк, и акустический фон включен.
      Коробка подлетает к нам и выбрасывает дымовую завесу, под ее прикрытием, не опасаясь теперь стрел и копий, мы лезем в кормовой люк. Я последний, как только люк захлопывается - рывок, и судя по хрусту и треску под гусеницами, Пьеро прет прямо по кострам и по шатрам. По броне пару раз стукает копье, а потом - тишина во внешних динамиках, обычные звуки, вернее. Амгама нам взахлеб рассказывает, как он видел взятие в плен нас с Чисиметом, взял потом винтовку и переговорку, с некоторым трудом установил связь и сам кинулся по следу. У стойбища прикинулся он каликой перехожим с палочкой под мышкой, а потом:
      - Я у одного кинжал выхватил и порезал их немножко, а потом и пострелял, хотя и страшно было - я из вашего оружия в первый раз пробую.
      Серчо добавляет:
      - А как Амгама до нас достучаться смог, все бросили и рванули спасать, так сказать. Я, конечно, здесь тоже виноват, но не более, чем все. Это благодушное настроение могло бы обойтись нам и дороже. А теперь тебе, Алек, поспать не во вред, да и Чисимету с Амгамой тоже.
      Я радуюсь - и тому, что поспать, и тому, что так легко отделался - и заваливаюсь на койку, поглядел на утреннее небо и глаза закрыл. Рядом Чисимет, ворочается и изредка бормочет, переживает, наверное, или радуется, наоборот, что груз свой так хитро укрыл, что Багдарин его даже не почуял. Я потихоньку засыпаю, и в полудремоте начинаются странные ощущения, то ли в меня опять этот маг-старикашка лезет, то ли вытащить из меня что-то хочет, словом кошмары не кошмары, но неприятно, и выспаться не удается так, как хотелось бы.
      Поднялся - башка болит, кости ломит, в мозгах мутота. Поворочал головой по отсеку - все на крыше, кроме Чисимета, он напротив сидит с усталым и очень невеселым видом. Тоже, видать, не сладко бедняге, раз даже на воздух не полез. Я его ладонью по плечу хлопнул для поднятия настроения, он улыбнулся виновато, и только лишь. Ладно, отойдет.
      На ЦП пусто, и я вызываю карту - степь да степь кругом, а впереди Лес Левых Истоков, к нему вечером придем. Фон опять вверх полез и опять строго в направлении нашего движения, как перед Мелкогорьем, что мне решительно не нравится. Из башни появляется Сергей. Делать там ему абсолютно нечего, и берется он меня прямо сейчас проверить комплекс-датчиком.
      - Ну-ка, посмотрим, что с тобой эти эльфы сделали, - говорит, - мы как по лагерю их пахали, так у меня все цифры прыгали. На них, на эльфах этих, лежит заклятье давнее и до сих пор действует, правда, тихонько. Причем заклятье недоброе весьма.
      Начинается проверка. Сергей сначала малый круг прогнал, потом ему что-то не понравилось, и он взялся за дело по-настоящему. У меня то в пальцах колет, то в волосах потрескивает, то в глазах плывет - все как полагается. Компьютер всю информацию взял, помолчал-помолчал и здрасьте-пожалуйста: "Объект предполагает наличие сведенного поля большой интенсивности в замкнутом представлении. Характер не определен".
      - Да, Алек, - Сергей говорит, - это ты зря. Я с такими вещами ничего поделать не могу. Может, Знахарь помог бы, но - Знахарь... Может, Чисимет попробует? Чисимет, иди сюда, дело есть!
      Подходит усталый Чисимет и с явным неверием в успех пробует, аж пот на лбу. Потом говорит, что толку нет, и обнадеживает, что это не опасно, совсем не опасно, кажется ему так. И на том спасибо, а что потом со мной будет? Проснутся ребята, а вместо меня привидение по отсеку витает, и за рычаги радо бы взяться, да никак не удержит. Сергей высовывает голову наверх, доложить о "новой загвоздке с Алеком" - Серчо спокоен, верит Чисимету. Я тоже лезу на крышу и сажусь там молча. В степи заметно холоднее, а вернее сказать менее жарче, чем вчера. Солнце садится прямо в черные облака на западе, и такие же беспросветно черные облака гонит ветром в нашу сторону. Начинается дождь - мелкий, противный, а на экране чисто по инициативе бортовой аппаратуры появляется сообщение: дождь активный, причем той же темной несведенкой, что и весь район кольцевых гор, правда, специальной направленности это не носит. Приходится в уже промокшем состоянии лезть обратно и заниматься нейтрализацией воздействий. Затем я добираюсь до рычагов - и вперед, к лесу. У Серчо радость - поймал он маяк вертолета, теперь ждет, когда парни на связь выйдут, чтобы встрять.
      Танк катит себе и катит, за бортом уже совсем темно, и я включаю тепловые прожектора, на них тут же слетается не боящаяся дождя насекомая нечисть и кружится вокруг. Ровно в девять перед нами встает лес - высокие деревья типа сосен, растут не чащей, а на расстоянии, и через них вполне можно пройти, я на это даже не рассчитывал, думал, придется ломать дрова, благо лесу тут всего ничего, так, мыс в море степи. Активностный экран забит помехами от дождя, в ИК тоже мало что понятно, и приходится включать натуральный свет и идти по перископу. Под гусеницами трещит мелкий проросток, мы минуем первые деревья, и тут в оба нарисованных глаза ударяется по копью, а перед нашей "мордой" как в сказке появляются пятеро эльфов. С дерева, что ли, спрыгнули? Высоко ведь! Они в руках держат еще одно копье, длины метров в семь, и слаженно с разбегу пытаются всадить его в лобовой лист. Мне это как признание льстит не хуже аплодисментов актеру, ведь глаза и пасть по новой я рисовал, и значит, мои художественные таланты признаны. Я говорю:
      - Серчо, тут то же, что и в Орогоччу, только эти сразу в бой лезут. Может, шугануть их?
      Серчо как верный раб инструкций всяческие "шугануть" воспрещает и принимается реализовывать очередную заготовку вариантов налаживания контактов - разговаривать разговоры, то есть. Эльфы слушают, потом к атаковавшим еще прибавляется публики - и вправду, с деревьев сыплются, легко и грациозно. Серчо под конец объяснений спрашивает, надо ли вылезать из коробки, чтобы доказать, что правду говорит? Общий хор: "Да!" Люк открыт, и наверх лезут Серчо с Чисиметом, ну, конечно, Дрон в башне начеку, и я тоже в напряжении. Один из эльфов вспархивает - иначе не скажешь - на броню, вглядывается в лица, потом решительно вынимает кинжал и отбрасывает назад не глядя, но метко кому-то в руки в толпе. Официально приглашает нас и нашу коробку на тихую, а может, и светлую - слова похожи - поляну, где с нами побеседуют и вообще. Серчо согласен, снимает свой нож, а Чисимет меч, и опускают оружие вглубь танка. Поляну мне берется показать целая толпа, она идет впереди, а я следом на малом газу. Быстро очень, минут за сорок всего я выруливаю на поляну, и мне показывают, где припарковаться.
      Поляна и вправду светлая - множество костров, а насчет тишины я бы не сказал - голоса слышны, и смех, и песни. Никто на нас внимания не обратил, что удивительно и даже немного обидно. Эльф с крыши в изысканных выражениях предлагает нанести визит местному шефу, мы посовещались и решили, что пойти придется, конечно, на случай очередного покушения на ограбление Чисимета меры приняв. Идти мягко и настойчиво просят всех, и Пьеро с Сергеем недовольны - только заснули. Серчо пистолет прихватил, у Пьеро тоже куртка оттопыривается, а у меня - переносной пульт на управление движением и огнем настроенный. Из мирного оборудования - все тот же фотоаппарат-котомка у Дрона и у меня магнитофон - у нас их три в комплекте: два шпионских микрокассетника и один просто небольшой, его-то я и взял.
      На поляне костров вроде как прибавилось, и дождика как не бывало. Нас ведут по какой-то сложной маневренной траектории между сидящими у огней группок: кто молчит, кто на непонятном языке беседует, смеются многие и многие поют. Без инструментов поют, и все равно музыка слышна, и мелодии такие, что даже сказать как, не знаю. Магнитофон пишет, но будут на нем только куски, и я лишь вздыхаю, когда мы проходим мимо очередного хора. Потом - окраина поляны. Под дубоподобным деревом сидит на каком-то неуловимом выступе ствола этот самый верховный правитель. Если у степного князя впечатление владетельности создавала одежда и корона, то сейчас перед нами просто король, сам по себе. Провожатый свою миссию выполнил и уходит - вот так номер. Это вразрез со всем предыдущим идет, неужели нам так доверяют?
      - Что ж, садитесь, - говорит король. - Я - Гиминас, нынешний правитель эльфов Большого Длинного Леса, а вы кто?
      Называем по очереди свои имена, и когда дошла до Чисимета очередь, Гиминас долгим жестом приглаживает волосы и спрашивает:
      - Чисимет - это не тот ли, который идет с Отдаленного Востока?
      - Да, тот. - У Чисимета голос неприветливый, ничего хорошего не ждет.
      - Я слышал про вас от своих лазутчиков у степных. Олонгар не так умен и хитер, как любит казаться, и не сумел сохранить в тайне то, что узнал.
      Я вставляю:
      - Олонгар с Багдарином хотели забрать себе то, что Чисимет в Средиземье несет!