Первая глава

Англия, 904 год от Рождества Христова

Небо было затянуто дымом: густая черная пелена опустилась на город, наполнив его вонью горящей соломы. Треск пламени заглушал даже стук топоров о щиты, звон мечей и женские вопли.

Порыв ветра, разметавший волосы выбежавшей из конюшни девушки, принес с собой несмолкающий гул голосов, в которых, казалось, не было ничего человеческого.

При звуках этого ужасающего рева девушка испуганно застыла посреди двора. Прижимая к груди вязаную тунику, а другой рукой заправляя киртл[1] в шоссы[2], украденные из каморки, где жили конюхи, она бросила взгляд на пустую дорогу за частоколом. Большие деревянные ворота были распахнуты настежь и оставлены без охраны.

Неужели все спрятались в лесу? – удивилась она. – Даже муж?

Нет. Ответ пришел сразу. Сьюлин сейчас в церкви, замаливает грехи.

Глупец! Или он надеется, что эти кровожадные дикари пощадят укрывшихся в церкви? Разве он не слышал об убийствах монахов, о грабежах и надругательствах над святынями? Похоже, нет. Наверняка Сьюлин стоит на коленях и возносит молитвы об избавлении от норманнов.

На ее губах появилась пренебрежительная усмешка. Ей только на руку, что лорд Селси заботится лишь о собственной безопасности и готов бросить на произвол судьбы собственную жену, но все же она не могла не испытывать презрения к этому человеку.

Девушка задержалась еще на мгновение, раздумывая, не закрыть ли на засов ворота, но затем отвернулась, мотнув головой. Ворота не удержат разгоряченную толпу. Но сначала язычники бросятся обыскивать церковь в поисках наживы. А значит, у нее еще есть время.

Крепче прижимая к себе тунику, она торопливо пересекла двор, радуясь обретенной свободе движений. Если удастся сбежать, в мужском наряде ей будет и удобнее, и безопаснее. А если по воле злого рока ее поймают, смерть будет быстрой.

В последний раз оглянувшись через плечо на сгущающееся облако дыма, девушка вбежала в дом.

Пугающие звуки сразу утихли. Теперь оставалось найти кинжал, горсть монет, и бежать. Нужно лишь выбраться за ворота, и через несколько минут она окажется в лесу… на свободе.

То, что она искала, хранилось под тяжелым резным креслом. Несколько месяцев назад Джанкин рассказал ей о спрятанном там сундуке, не подозревая…

Боже праведный. Джанкин. Его же утром в город послали. Удалось ли ему скрыться, или он лежит где-то убитый?

Нет, не думать об этом.

Решительно отбросив созданную в воображении картину, девушка метнулась к возвышению в конце длинного зала. Присев на корточки возле стола, она сунула руку под кресло своего мужа.

Сундук стоял в тайнике: маленький, но тяжелый. Девушка отложила тунику, чтобы освободить руки, вытащила сундучок из укрытия и передвинула ближе к столу. Деревянное днище скрипнуло, царапая половицы и на мгновение заглушив доносящийся снаружи шум.

Но не звук приближающихся шагов.

Она обернулась, и из ее груди вырвался испуганный вздох.

– Значит, Энфрид была права. Леди Ивейна Селси ничем не лучше этих злобных язычников. Ты тоже пытаешься меня ограбить.

– Святые небеса! Сьюлин. – Девушка вскочила на ноги, но не решилась продолжить. Упоминание о своей незамужней золовке она пропустила мимо ушей. Энфрид была ничуть не добрее своего брата и возненавидела невестку с первого взгляда. Ивейна давно оставила попытки сблизиться с этой женщиной.

Точно так же несколько лет назад она преодолела свой страх перед Сьюлином. Это было непросто. Хотя Сьюлин и не осмеливался обидеть ее, помня о ее родстве с королевской семьей, он оказался злобным трусом и подлецом, жестоким ко всем, кто стоял ниже его, и не знавшим удержу в погоне за удовольствиями. Но и Ивейна после пяти лет замужества уже не была той робкой девочкой, которая впервые переступила порог этого дома.

Теперь она его презирала.

Он окинул ее гневным взглядом, а затем выразительно посмотрел на стоящий у ее ног сундучок.

Ивейна вскинула голову.

– Я не граблю тебя, Сьюлин, а забираю свое.

– Что здесь твое, жена? У тебя ничего нет. Или ты надеешься, что меня убьют дикари, а ты останешься тут хозяйкой? – Сьюлин с презрением указал на ее одежду. – Думаешь спрятаться под этим мальчишечьим нарядом? Дура. С первого взгляда видно, что ты женщина, да и в церковь бежать уже поздно.

– Ты тоже не успеешь, Сьюлин, если задержишься здесь.

Он запрокинул голову и рассмеялся: пронзительный хохот эхом прокатился по пустому залу.

Ивейна впервые почувствовала пробежавший по спине холодок страха. Должно быть, так смеются демоны, – подумалось ей. Безумец. Развратник. Надо уходить из этого дома. Но как обойти мужа? Он стоял прямо перед ней, а слева был стол. Малейший шаг вправо, и Сьюлин бросится на нее, как гончая на зайца.

– Ха! – гаркнул он, словно прочитав ее мысли. – Ты считаешь меня дураком, Ивейна, но учти. Я воспользуюсь тобой, чтобы сохранить себе жизнь.

На мгновение Ивейна утратила дар речи.

– Думаешь, я так тут и останусь? – выпалила она наконец. – Позволь мне просветить тебя, Сьюлин. Я пришла сюда, чтобы забрать свое приданое, но если мне придется уйти ни с чем…

– Уйти? Так вот чего ты хочешь? – Он фыркнул. – Дура. Я твой законный супруг. Я тебе скажу…

– Законный супруг? – вырвалось у Ивейны. Видеть это самодовольное выражение на крысиной мордочке Сьюлина было невыносимо. Она вспомнила пять лет своего брака: пренебрежение рабов, которые боялись служить ей из страха перед хозяином, ненависть и угрозы, брошенные в огонь бесценные манускрипты, убитых домашних животных.

Воспоминания накатывали волнами. В какое-то безумное мгновение водоворот чувств, бурлящий в ее душе, выплеснулся наружу пламенной вспышкой гнева.

– Супруг! Да ты понятия не имеешь, что означает это слово. И мои родственники узнают об этом. Я больше не потерплю, чтобы меня унижали и морили голодом. Все эти годы я молчала, но с меня хватит. Ты погряз в пороке! У тебя нет ни чести, ни достоинства. Слушай меня, мой господин лорд Селси. Я босиком пойду в Рим и добьюсь, чтобы наш брак признали недействительным!

В наступившем молчании звучало лишь эхо ее последних слов.

Затем лицо Сьюлина пошло красными пятнами, и его черты исказились от ярости.

– Ты говоришь так со мной? – крикнул он. – Ты забываешься, жена.

– Я ничего не забываю, – бросила Ивейна в ответ. – Это ты забыл, Сьюлин. Или ты не дорожишь своей жизнью, что торчишь здесь и зря сотрясаешь воздух? – Она указала на стоящий между ними сундук. – Вот твои сокровища. Забирай и беги.

Она шагнула вперед, но Сьюлин с проворством гадюки выбросил вперед руку и схватил ее за запястье. Ивейна испуганно вскрикнула, когда он с намеренной жестокостью сжал пальцы.

– Значит, ты хочешь уйти, моя госпожа? Хочешь избавиться от меня?

Звучащее в его голосе предвкушение охладило гнев Ивейны. Она замерла в ожидании.

– Ты своего добьешься, – прошипел Сьюлин. – Но сначала… – Он потащил ее через зал к центральному столбу, свободной рукой расстегивая пояс, – тебе надо преподать урок. И твои благородные родственники тебе не помогут.

– Ты обезумел? – воскликнула Ивейна, пытаясь вырваться. С нарастающим страхом она поняла, что в его дряблом, изнеженном теле куда больше силы, чем можно было предположить. В отчаянии девушка впилась ногтями в его толстые пальцы.

Сьюлин обернулся и ударил ее по лицу, а затем так грубо толкнул вперед, что она не удержалась на ногах и рухнула на колени.

Ивейна взмахнула свободной рукой, пытаясь сохранить равновесие, но это привело лишь к тому, что оба ее запястья оказались прижатыми друг к другу и стянутыми поясом Сьюлина. Он заставил ее поднять руки над головой, обмотал конец пояса вокруг столба, закрепил его и отошел, чтобы оценить результаты своих усилий.

Девушка качнула головой, стряхивая слезы. Как быстро все получилось. Не успела она опомниться после удара, как оказалась привязанной. Осознание своего отчаянного положения заставило ее забыть о страхе.

– Ты сумасшедший, – прошептала она. – Когда король узнает…

– Эдуард узнает лишь о том, – ответил Сьюлин, – что мою горячо любимую жену похитили норманны. – Он хмыкнул и подергал за пояс. – Да, я давно этого ждал, женушка. Очень давно. Зелья Энфрид не убили тебя, но на этот раз тебе не спастись. А я останусь неутешным вдовцом.

Зелья? Нет. Она покачала головой. Сейчас не время.

– Сьюлин, выслушай меня. Даже если ты отдашь меня этим варварам, они не пощадят тебя.

Но Сьюлин лишь рассмеялся в ответ. Этот пронзительный смех привел Ивейну в ужас. Она умолкла и попыталась собраться с мыслями. Что делать? Убеждать Сьюлина бесполезно. А умолять она не станет.

Она начала вырываться, не замечая боли в стянутых ремнем запястьях. Теплая струйка крови потекла по ее руке. Но Ивейна продолжала выкручивать себе руки, пытаясь дотянуться до пряжки.

За ее спиной вновь раздались шаги Сьюлина. Он вернулся, его глаза маслянисто блестели от возбуждения, а в руке он держал толстую веревку, завязанную узлом на конце. Ивейна молча попросила Господа дать ей силы. Но ее сердце сжалось не из страха перед избиением, а от предчувствия гораздо большей опасности. Он оставит ее здесь, беспомощную, на растерзание этим варварам…

Порка ничто в сравнении с тем, что сделают с ней они.

– Ты поплатишься за это жизнью, – выдохнула Ивейна. У нее так сдавило горло, что она еле могла говорить, но девушка стиснула зубы и призвала то, что Сьюлин никогда у нее не отнимет: ее гордость. Никогда она не станет раболепствовать перед этой похотливой скотиной.

Но когда Сьюлин потной рукой провел по ее спине, расстегивая киртл, Ивейна не смогла сдержать дрожь отвращения. Он сорвал с нее киртл, оставив одни рукава и обнажив ее тело до талии.

– Если ты переживешь этот набег, я убью тебя собственными руками, – поклялась девушка дрожащим от ярости и страха голосом. – Рано или поздно я покончу с тобой.

Но Сьюлин лишь усмехнулся в ответ, на его лице было столько радостного предвкушения, что ее передернуло.

– Посмотрим, сколько будут стоить твои угрозы, когда я разделаюсь с тобой, – злорадно заявил он и замахнулся.

Увидев девушку, привязанную к столбу посреди зала, Рорик застыл на месте. В первое мгновение ему показалось, что девушка мертва. Но она не могла погибнуть от рук викинга. Его люди все еще обыскивали церковь или сражались с горожанами, у которых хватило глупости сопротивляться.

Он осмотрел зал, его взгляд скользнул по гобеленам, покрывающим грубые стены, и задержался на висящем над очагом котле. Утварь и продукты, сложенные на ближайшем столе, свидетельствовали о торопливом бегстве: нож упал на пол, специи были рассыпаны, кувшин с вином опрокинут. Вино растеклось по столу и медленно капало на застеленный камышом пол.

Богатый дом, – подумал Рорик. И совершенно пустой, если не считать девушки. Несмотря на развевающееся над крышей королевское знамя, ворота никто не охранял.

Но если все ушли, кто эта девушка, сидящая на коленях в исчерченном тенями зале? Почему ее бросили здесь?

Подняв меч, Рорик двинулся вперед бесшумной походкой охотника.

Ему оставалось преодолеть последние несколько шагов, когда лучи полуденного солнца упали сквозь дымовое отверстие в крыше и окутали скорчившуюся на полу фигурку сияющим светом. Девушка шевельнулась. Медленно, так медленно, как будто движения причиняли ей боль, она подняла голову и взглянула на него.

Рорик остановился, словно наткнувшись на невидимую стену; он и сам не заметил, как опустил меч.

Она была вся соткана из света. Ее волосы цвета меда в беспорядке падали на плечи. Руки казались отлитыми из белого золота. А глаза! Огромные и слегка раскосые, они напомнили Рорику глаза рыси, однажды угодившей в его ловушку. В глазах зверя сияло такое же золотистое пламя, и Рорик так и не смог убить его. Не смог уничтожить это гордое и свободное создание.

Затем солнце ушло. Угас поток света, а с ним растаяло и волшебство. Ее руки были привязаны к столбу, с запястий свисали рукава киртла, а ее необыкновенные глаза казались тусклыми и безжизненными.

Девушка смотрела на него, безмолвная и неподвижная.

Рорик торопливо шагнул к ней, опустился на одно колено и отбросил волосы с ее лица. Кто-то ее ударил. Но вовсе не синяк, выступивший на ее нежной коже, заставил Рорика замереть, словно изваяние. Он увидел то, что до сих пор скрывала пелена ее волос, и с его губ сорвался резкий вздох.

Девушка была обнажена до пояса, ее груди вздымались и опадали, она дрожала всем телом. Казалось, от нее исходят волны страха, но все же Рорик, не раздумывая, протянул руку, не в силах удержаться, чтобы не притронуться к ней.

Она само совершенство. Маленькая, нежная; хрупкость и чистота ее облика тронули сердце Рорика. А когда он взял в ладонь ее мягкую грудь, что-то изменилось в глубине его души, словно какая-то его часть навсегда перешла к ней.

Он взглянул ей в лицо, борясь с желанием стиснуть в руке нежную плоть. Девушка не проронила ни звука, не отшатнулась, но сердце под его ладонью трепетало, словно испуганная птица, а ее золотистые кошачьи глаза потемнели от боли.

Дрожа, Рорик убрал руку. Может, она ведьма и приворожила его? Он знал, что такое вожделение, но это…

Неожиданно разозлившись, он вскочил на ноги. Что он делает, во имя богов? Она англичанка. Англичанка.

Он наклонился, чтобы прикрыть ее наготу и развязать ей руки.

И тут Рорика поджидало очередное потрясение. Желание схлынуло, словно его никогда и не было, и у него, у человека, который не морщился при виде самых отвратительных шрамов, потемнело в глазах.

Ее жестоко избили. Не хлыстом, нет. Крови не было, но от плеч до талии ее спину покрывали вздувшиеся багровые полосы и ужасные синяки.

Рорик сердито поджал губы. Он знал, какие отметины оставляет кнут. Тор[3] свидетель, он дал своим людям полную свободу действий, но если это сделал один из них…

Наклонившись, он повернул к себе ее лицо. Вряд ли она способна говорить, если судить по ее отсутствующему взгляду, но все же он задал вопрос:

– Кто это сделал, девушка?

Ответа не было, но ее ресницы дрогнули, и она взглянула в дальний угол зала. В то же мгновение Рорик услышал шаги. Кто-то торопливо приближался к шкуре, занавешивающей вход. Предупреждать девушку было поздно. Надеясь, что она будет молчать и дальше, Рорик выпрямился и встал за столбом, держа обнаженный меч наготове.

Сьюлин откинул шкуру и вбежал в зал, на ходу засовывая под тунику раздутый холщовый мешочек.

Ивейна глядела на него затуманенными от боли глазами. Она не знала, надо ли предупредить его о спрятавшемся поблизости норманне, но эта мысль ушла, как только он заговорил.

– Тебя до сих пор не нашли, моя госпожа? Может, это и к лучшему. Хотелось бы мне посмотреть, как эти варвары собьют с тебя спесь, но было бы глупо задерживаться. Скажи им, пусть не поджигают дом в обмен на подарок, который я им оставляю.

– Сам скажи, англичанин, – предложил викинг, выйдя из-за столба. Он окинул взглядом приземистую, обрюзгшую фигуру своего противника и медленно описал дугу мечом, направив его прямо в сердце Сьюлину. Его глаза сузились.

Этот холодный, как лед, взгляд пронзал насквозь. Неудивительно, что довольное выражение на лице Сьюлина сменилось смертельным ужасом. Но Ивейна, как ни странно, не испытывала страха. Стоящий над ней великан представлял собой угрожающее зрелище, и он что-то сделал с ней…

Но что он сделал? Ей никак не удавалось собраться с мыслями. Несколько минут назад она не способна была думать ни о чем. Пока его вопрос не вырвал ее из забытья. Она не запомнила слов, но, к ее удивлению, он говорил по-английски, и в ее памяти сохранился лишь его бархатистый голос.

Ивейна подняла глаза. Он оказался очень высоким и мускулистым. Взгляд девушки скользнул по длинным ногам в шерстяных штанах и высоких кожаных сапогах и широким плечам, прикрытым кольчужным жилетом. На его мощных руках красовались тяжелые золотые браслеты, золото блестело и на поясе.

Она плохо его разглядела, и даже не смогла бы сказать точно, какого цвета его волосы. Его лицо было скрыто под железным шлемом: наносник, нащечники и инкрустация ониксом надо лбом создавали поистине угрожающий образ. Под этой наводящей ужас маской блестели глаза, холодные и серые, как зимнее небо. А рот под наносником казался нечеловечески жестоким.

Ресницы девушки задрожали, когда викинг качнул головой в ее сторону, но его ледяной взгляд был прикован к лицу Сьюлина.

– Ты это сделал. – Это не было вопросом.

Сообразив, что его пока не собираются убивать, Сьюлин заметно оживился. Он изобразил подобострастную улыбку.

– А как еще обращаться с женой, которая осмеливается перечить своему мужу? Может, ты научишь ее послушанию.

Викинг качнул головой.

– Ты отдаешь мне свою жену?

– Да… да… если хочешь. – Сьюлин говорил с таким рвением, что даже начал заикаться. – Что хочешь с ней то и делай. Хоть она и дерзкая девка, но не уродина. Смотри… – Он протянул руку к ее лицу.

– Тронь ее и останешься без руки!

Глаза Сьюлина полезли на лоб. Разинув рот, он глядел на меч норманна, сверкнувший прямо над его протянутой ладонью.

– Тебе ее мало? – пробормотал он. – Вот… – Не решаясь убрать руку, другой рукой он вытащил из-под туники мешочек и протянул викингу. – Возьми и мои сокровища.

Викинг даже не шелохнулся. В его голосе звучало презрение.

– Что ты пытаешься выкупить, англичанин? Твою жизнь? Твой дом? Или только руку? – Он опустил меч, коснувшись запястья Сьюлина. – Что ты хочешь выменять на жалкую горсть монет и избитую жену?

– Нет… нет… ты не понял. – Ладонь Сьюлина так сильно дрожала под клинком викинга, что на его коже выступила тонкая кровавая полоса. Заметив это, он по-поросячьи взвизгнул и отдернул руку.

Кончик меча снова замер напротив его сердца.

– Я только сегодня ее побил… а раньше никогда… и эта девка нетронутая… клянусь… – бессвязно забормотал перепуганный Сьюлин и умолк, заметив удивление в глазах норманна. Ивейна видела на лице мужа не только ужас, но и расчет. Он облизал губы. – Вы и так разорили весь город, обчистили лавки, ограбили церковь. Так неужели этого золота и девушки недостаточно, чтобы сохранить мне жизнь? Девственницу можно дорого продать, если не хочешь оставить ее себе. Или отдай ее своим людям. Со стороны смотреть еще забавнее.

Казалось, стены зала вот-вот покроются инеем. Ивейна поежилась. Она слышала, как викинг заговорил снова, и его голос жалил, как ледяной ветер тундры.

– Клянусь Тором, я знал, что вы, англичане, лживые, вероломные предатели, но каким надо быть человеком, чтобы отдать свою жену опьяненным от крови воинам?

– Разве не это вам нужно? – закричал Сьюлин, возбужденно размахивая руками. – Вы грабите, вы насилуете, так возьми ее. Возьми ее прямо здесь. Ты увидишь, что я говорю прав…

Раздался пронзительный крик, и туман, окутывавший сознание Ивейны, рассеялся. Жажда убийства вспыхнула в глазах норманна; во взгляде Сьюлина отразился ужас. Клинок взлетел над его головой и обрушился на него, со свистом рассекая воздух.

Когда тело Сьюлина упало на пол в нескольких дюймах от лица Ивейны, девушка даже не поморщилась. Она видела, как убийца ее мужа убирает меч в ножны и вытаскивает из-за пояса кинжал, видела ярость в его глазах, когда он склонился к ней.

Значит, он и ее убьет. Она ничего не почувствовала.

Кинжал разрезал кожаную петлю на девичьих запястьях. Освобожденные, ее руки бессильно упали бы, но Рорик их придержал. Его ярость схлынула, но ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы обратиться к ней с нежностью.

– Полегче, малышка. Опускай руки медленно.

Она не проронила ни слова, ее лицо осталось безучастным, но Рорик заметил, как она побледнела, когда к рукам начала приливать кровь.

Он надел на нее киртл, но спину оставил открытой. Затем, не раздумывая, перебросил ее через плечо и поднялся на ноги.

Он сам не знал, зачем уносит ее из дома. Но оставить ее, избитую и беспомощную, он не мог. И не важно, что она англичанка. Из-за нее он убил человека.

Она принадлежит ему.

Вторая глава

Ее окружали звуки, приглушенные и смутные, словно во сне. Чьи-то крики, рев пламени, неожиданно оборвавшийся пронзительный вопль.

Мимо пробежала кричащая женщина, за ней гнались двое мужчин. Ивейна попыталась вспомнить ее имя, но затем заметила лежащее на берегу мертвое тело, и ее горе, оказавшееся сильнее потрясения и боли, было невыносимым.

Она отключилась, словно отгородившись ставнями от бушующей грозы. Она слышала, как ее похититель окликнул преследователей, видела, что женщина убежала, но все это уже не имело значения.

Она не знала, куда ее несут, и ее это не волновало.

– Рорик! Чего ты тут мальцов таскаешь, когда есть добыча получше? Ты же в церковь шел, дружище, а не в коровник.

Рорик взглянул на высокого бородатого воина, преградившего ему путь. Его шлем был помят, на мускулистой руке запеклась кровь, но голубые глаза весело блестели, а с плеча свисал мешок, набитый золотом и серебром.

– Зато ты без добычи не остался, Торольв.

– Меня никто еще не называл недотепой, – ответил воин, повернувшись и зашагав рядом. – Но я впервые вижу, что ты кого-то несешь. Только не говори, будто ты ищешь новых рабов для своей мачехи. Она из них за неделю все соки выжмет. – Он повысил голос до пронзительного фальцета. – Иди туда, иди сюда. Делай то, делай это.

Рорик горько усмехнулся.

– Я бы Гуннхильд и собаку не доверил, – продолжил Торольв, мельком взглянув на безжизненное тело на плече своего друга. – Да брось ты этого сопляка. Неужели ты собираешься везти его домой? Все равно он помрет в дороге.

– Наверное, мы слишком долго были в море, – мрачно заметил Рорик. – Присмотрись-ка получше, тупица.

Торольв окинул его возмущенным взглядом и загоготал, только сейчас заметив волну золотисто-каштановых волос, ниспадающую до самых колен Рорика.

– Молот Тора! Это же женщина.

– Хорошо сказано, Торольв. Я рад, что мои люди столь наблюдательны.

Торольв пропустил насмешку мимо ушей.

– Но я ни разу не видел, чтобы ты похищал женщин, – возразил он. – Ты и парням запрещал.

Рорик пожал плечами.

– Что скажет Оттар? – с сомнением продолжил Торольв.

– А что он может сказать?

– Просто ему нужно все то же, что есть у тебя. Хуже того, он хочет большего. Ты взял себе женщину. А он набьет ими весь корабль. Как бы наша посудина ко дну не пошла.

– Где Оттар?

Торольв поудобнее перехватил мешок с добычей и обошел тлеющую охапку соломы.

– Наверное, гоняется за какой-нибудь несчастной бабенкой. Только вороны Одина[4] знают, зачем ему это надо. В Денло[5] куча девок, если до дома потерпеть не может.

Он перехватил насмешливый взгляд Рорика и дурашливо ухмыльнулся.

– Видишь, я с тобой соглашаюсь. Но это вовсе не значит, что тебе надо было брать Оттара с собой.

– Он мой брат. Где еще ему быть, как не со мной?

– Что ж, я думаю…

Рорик жестом велел ему замолчать. Они добрались до места высадки, и четверо часовых, оставленных на корабле, уже заметили своего предводителя.

Не обращая внимания на их любопытные взгляды, Рорик взошел на борт. Девушка шевельнулась, но не издала ни звука, и Рорик решил, что она без сознания. Это даже к лучшему. Не хватало еще, чтобы она пострадала, пытаясь сбежать. А когда они отчалят, этого можно будет не опасаться. Никуда она с корабля не денется.

Он окинул взглядом палубу семидесятифутового драккара и нахмурился, заметив установленный на носу шатер из шкур.

– Зачем здесь шатер, Орм Крючконос?

Седобородый воин с морщинистым лицом шагнул вперед.

– Твой брат и его дружки привели сюда женщин, вождь. Чтобы развлечься с ними, а потом продать. – Старик почесал ястребиный нос, которому был обязан своим прозвищем, и задумчиво взглянул на ношу предводителя. – Зная твое отношение к пленницам, мы решили убрать девок с глаз долой, пока ты не вернешься.

Кивнув в ответ, Рорик повернулся к Торольву.

– Через час отчаливаем. Зови парней, дружище.

Торольв что-то буркнул в знак согласия и взял лосиный рог, висящий на мачте. Но когда Рорик проходил мимо, он схватил его за руку.

– Я знаю, что после случившегося ты не мог оставить Оттара в Эйнарвике, – сказал он, понизив голос, чтобы не услышали остальные. – Но будь осторожен, Рорик. Он завидует тебе. Всегда завидовал.

– С возрастом это пройдет, – Рорик весело взглянул на серьезное лицо Торольва. – Но спасибо за совет.

– Ага, вижу, ты им воспользуешься, – буркнул Торольв и излил свои чувства, дунув в рог.

Пронзительный звук напугал круживших над мачтой чаек. Начинался прилив. Если повезет, им удастся достигнуть устья Темзы и выйти в Северное море, не столкнувшись с военными кораблями флота, основанного покойным королем Альфредом.

Обычно Рорик только радовался подобным стычкам. Морское сражение могло бы освободить его от данной когда-то клятвы. Но он не для того спасал девушку, чтобы утопить ее в следующей же битве.

Он остановился у шатра, глядя, как возвращаются викинги. Поднимаясь на борт, опьяненные победой воины обменивались шутками, выкрикивали боевые кличи и хлопали друг друга по плечам. Конечно, не обойдется без пары ссор из-за раздела добычи, но в основном это испытанные, бывалые бойцы, с которыми он не раз выходил в море. Неприятностей из-за женщин можно ожидать лишь от Оттара и его дружков.

Прищурившись, Рорик откинул полог и вошел в шатер.

В дальнем углу, прижимаясь друг другу, сидели три женщины и маленькая девочка. Все они глядели на него с ненавистью и страхом.

Не обращая на них внимания, Рорик взял один из кожаных мешков, которые по ночам использовались как постели. Он развернул его, уложил на грубые доски и опустил на него девушку спиной вверх. Она не открывала глаз, но когда Рорик повернул ее голову набок, ее сердце забилось быстрее. Девушка заворочалась, и с ее губ слетел тихий стон.

Рорик, нахмурившись, глядел на импровизированную кровать. Пока сойдет; позже, когда они будут идти вдоль побережья, можно будет поискать чего-нибудь помягче. По крайней мере, остальные женщины присмотрят за ней. Только поэтому Рорик и решил оставить их на борту.

– Дикарь! Проклятый варвар!

Рорик удивленно вскинул голову и наткнулся на обвиняющий взгляд одной из пленниц, крупной темноволосой девушки в шерстяном платье, таком же синем, как ее глаза.

– Вы, норманны, только на это и способны? – заявила она, глядя на израненную спину пленницы. – Избить женщину до беспамятства.

– Это не я, – рявкнул Рорик, а лишь потом удивился, зачем ему вообще понадобилось оправдываться перед кучкой рабынь.

Он выпрямился так резко, что чудом не пробил головой крышу шатра.

Шепотом выругавшись, Рорик развернулся и вышел наружу. Он схватил мех с водой и бросил его в шатер, а затем порылся в еще одном мешке.

Даже в лучшем случае условия для лечения на борту корабля были самыми жалкими, но Рорик гордился тем, что ни один из его раненых товарищей не умер во время плавания. Он достал горшочек с овечьим жиром и швырнул его грубиянке.

– Сделай для нее все, что сможешь, – коротко приказал он и снова опустил полог, борясь с бессмысленным желанием позаботиться о пленнице самолично.

Похоже, у него что-то с головой. Он и так убил кучу времени, нянчась с этой женщиной. Его ждет корабль.

Ей снились сны. Ухмыляющийся Сьюлин, багровые вспышки боли, безумный хохот. Затем, словно маня ее призраком надежды, лицо Сьюлина исчезало, и на его место приходил витязь из старинных легенд. Высокий и сильный, озаренный светом; золотое сияние исходило от его шлема и струилось по обнаженному клинку.

Она пыталась кричать, звала его. Он спас бы ее, если бы ей удалось докричаться, но витязь исчезал в новом приступе боли, и чернота окутывала ее, словно саван. И голоса. Голоса норманнов, говоривших о людях и воронах. Тело Джанкина у реки. Скорбь, излившаяся потоком слез.

– Я плакала? – прошептала Ивейна и сама не поняла, ее ли это шепот. Новые голоса обрушились на нее, словно удары по голове.

– Госпожа?

– Что это? Она жива?

– Тише! Она что-то сказала. Госпожа, ты меня слышишь?

Она слышала приглушенный шум. И движение; какое-то странное покачивание…

Ее увозят.

Ивейна вскочила, испустив сдавленный крик. Острая боль пронзила ее спину. В глазах потемнело.

– Нет, госпожа. Тебе нельзя шевелиться.

Голос доносился откуда-то сверху. Стиснув зубы, Ивейна огляделась по сторонам. Она лежала в шатре. Над ней стояла девушка с встревоженным лицом. Рядом сидела женщина с ребенком на руках. А за ними еще одна женщина склонилась над четками и беззвучно шептала молитвы.

Девушка опустилась на колени рядом с Ивейной и снова заговорила:

– Ты должна отдохнуть, госпожа. Тебя избили. Ты помнишь, что с тобой случилось? Это сделал тот варвар?

Ивейна моргнула, пытаясь собраться с мыслями.

– Ты меня знаешь? Кто ты?

– Меня зовут Анна, госпожа. Я дочь серебряных дел мастера. Я видела тебя однажды в поместье, когда относила пряжку твоему мужу.

– Мужу? – Она издала звук, похожий на смех. – Он мертв.

Анна кивнула.

– А тебя похитили. Что ж, думаю, нас ждет похожая судьба.

Ивейна ее почти не слушала.

– Они и Джанкина убили. Раба. Простого раба. Слишком недалекого, чтобы бояться угроз Сьюлина. Он был моим единственным другом.

– Что ж, теперь все мы здесь рабыни и подруги, – заметила женщина, державшая ребенка. Ее голос был резким, но не злым. – Меня зовут Бритта, – добавила она. – А мою дочку Элдит.

Девочка застенчиво улыбнулась.

– Они и ребенка забрали? – прошептала Ивейна. – Господи Иисусе… какое счастье, что ее оставили в живых.

– Да, но надолго ли? – Бритта поежилась. – Викинги убивают ради забавы. Так погиб и отец Элдит, мой хозяин. Он пытался сбежать, а его зарубили.

Ивейна взглянула на женщину, бормочущую молитвы. Она даже не смотрела в их сторону. Лишь шевелила пальцами, без устали перебирая четки. Две другие женщины молчали, словно были уверены, что хозяйка поместья знает ответы на мучившие их вопросы.

– Думаю, Анна права, – пробормотала Ивейна. – Они нас не убьют. Продадут, наверное.

– Значит, надо постараться получше устроиться. – Анна пожала плечами при виде изумленного лица Ивейны. – В доме отца я была той же рабыней, госпожа. Работала день и ночь, и не то что монетки, даже еды приличной не видела. Мне не привыкать к рабству.

– Как и мне, – добавила Бритта. – Зато тебе, Анна, не приходилось ублажать хозяина. А нынче все может измениться.

– Нет! – Дрожа, шатаясь от слабости, Ивейна поднялась на ноги. – Никогда! Я не дам себя изнасиловать. Лучше бежать… прыгнуть в реку.

– Бежать? Ты не в себе, госпожа.

– Бритта права. – Анна схватила Ивейну за руку. – На корабле полно викингов. Мы не можем бежать. А ты ранена. – Она попыталась усадить Ивейну на кожаную подстилку. – Ну же, госпожа. Ложись и береги силы. Видит Бог, они тебе понадобятся.

Ивейна ее оттолкнула. Резкое движение отозвалось жгучей болью, но ей удалось удержаться на ногах.

– Послушай, – выдохнула она. – Здесь нет волн. Значит, мы все еще на реке. Ты умеешь плавать?

Анна вытаращила глаза от изумления.

– Нет, но… О чем ты говоришь, госпожа?

– Я не стану пленницей еще одного мужчины. Никогда! Я не боюсь смерти. Лучше попытаться и потерпеть поражение, чем… – Ивейна умолкла и собралась с силами. – Когда мы окажемся в открытом море, бежать будет некуда. Ты со мной или нет?

Анна глядела на нее, разинув рот. Бритта пожала плечами и склонилась над малышкой. Из дальнего угла доносилось бормотание.

– Тогда молись за меня, – прошептала Ивейна и отбросила полог. Она выскочила из шатра прежде, чем Анна успела ее задержать.

Ее ослепил солнечный свет, играющий на водной глади. Она застыла на месте, заслонившись рукой от солнца. Какой-то предмет подвернулся ей под ногу и с грохотом покатился по палубе.

Эти несколько мгновений решили судьбу Ивейны. Прежде чем она успела сдвинуться с места, с кормы донесся громкий крик.

– Оттар! Останови ее!

Обезумевшая от ужаса, наполовину ослепшая, Ивейна метнулась в сторону. Ее руки скользнули по верхней доске обшивки. Но не успела она ухватиться, как сзади загремели шаги. Чье-то горячее дыхание обожгло ей шею.

Обострившееся чутье заставило ее увернуться и броситься в противоположную сторону, но там ее поджидал еще один викинг. Он с хохотом раскинул руки, его рот казался зияющей дырой в нечесаной рыжей бороде. Первый из ее преследователей испустил пронзительный охотничий клич.

Ловя ртом воздух, Ивейна снова увернулась. Впереди, в каком-то шаге от нее мелькнул борт. Она ринулась к нему. Ее пальцы вцепились…

Мужская рука возникла словно ниоткуда. Ивейну повалили на жесткую дубовую палубу, и она закричала от боли, ударившись спиной о весло.

Этот крик ранил Рорика словно касание остро отточенной стали. Он вихрем промчался по палубе и отбросил руку брата, когда Оттар уже тянулся к вороту Ивейны.

– Я сказал, остановить ее, а не убивать!

Оттар взглянул на него со злостью.

– Что на тебя нашло, Рорик? Это всего лишь рабыня. Давай позабавимся.

Рорик опустился на колени рядом с пленницей. Она глядела на него с яростью, но золотое пламя ее глаз потускнело от боли. Взяв девушку за руки, он помог ей встать.

– Она моя, Оттар, – сказал Рорик, прекрасно зная, что брат оспорит его утверждение.

И не он один. По толпе мореходов прокатился глухой ропот – предвестник бури.

Проклятье, неужели она не могла подольше полежать без сознания? Разве не понимает, что парни набросились бы на нее, как стая голодных волков, не успей он вовремя?

– Дура! – рявкнул он по-английски. – Тебе так хочется утонуть, что ради этого ты готова пробудить страсть в каждом из моих людей?

– Лучше утонуть, чем стать рабыней приспешников сатаны, – огрызнулась Ивейна.

Она попыталась вырваться и обмякла, ощутив приступ дурноты. Вода, мерцающая в лучах солнца, медленно раскачивала корабль. Заметив, что раскачивается вместе с ним, Ивейна плотно зажмурила глаза.

Норманн держал ее так крепко, что она чувствовала толчки крови под его пальцами. Матерь божья, какой же он сильный. Эти мощные руки способны разорвать ее пополам в считанные мгновения. Но… он ничем ее не обидел. Его руки казались такими заботливыми… и надежными. Как будто ему известно, что она не сможет стоять без поддержки, что ей приходится собирать в кулак всю свою волю, чтобы оставаться в сознании.

Ивейна взмахнула ресницами и взглянула в глаза, похожие на осколки льда.

– Теперь-то ты можешь говорить, – спокойно заметил он. – Как тебя зовут?

Мерцающая вода отражалась в его блестящих серых глазах. Ивейна стиснула зубы. Если она собирается раствориться в этом ледяном взгляде, то сделает это, не уронив достоинства.

– Я Ивейна Селси, троюродная сестра короля Эдуарда, – громко и отчетливо объявила она. И упала без чувств прямо в объятия Рорика.

Рорик прижал ее к груди, глядя на ее изогнутые ресницы, на нежную линию губ, и вновь почувствовал странную душевную боль. И уверенность. Полную, неоспоримую уверенность.

Его! Эта избитая, гордая, храбрая до безумия девушка принадлежит ему.

Медленно, решительно Рорик повернулся к воинам. Несколько человек вскочили на ноги, словно волки, почуявшие слабую и беспомощную жертву.

Он глядел на них с яростью.

Они попятились. Похоть в их глазах сменилась неуверенностью. Некоторые заметно оробели, и это выражение казалось неуместным на грубых обветренных лицах. Без единого слова Рорик обвел взглядом каждого из своих соратников.

Они снова сели и взялись за весла.

Кроме Оттара.

– Не так быстро, Рорик. Что значит, она твоя? Мы делим добычу поровну.

– Женщин мы не делим, Оттар. И с этого мгновения каждая женщина на борту находится под моей защитой. Никто их не изнасилует. И не продаст, пока я не позволю.

Светло-голубые глаза Оттара излучали холод. Мальчишка переминался с ноги на ногу, но явно не знал, что делать дальше.

– Почему бы тебе не взяться за кормило? – предложил ему Рорик. – И вывести драккар из устья.

Драчливое настроение брата постепенно улетучивалось.

– Ты разрешишь мне управлять кораблем?

– Если хочешь. Не снижай скорость и подними парус, как только выйдем в открытое море.

Оттар долго и задумчиво посмотрел на Ивейну, а затем окинул хмурым взглядом подошедшего Торольва.

– Тоже мне сторожевой пес, – ухмыльнулся он. – Если Рорик хочет оставить девку себе, пусть его. Будут и другие.

Парень со смехом направился на корму.

– Пошевеливайтесь, ребята, – покрикивал он, проходя мимо гребцов. – А ну, шустрее работайте.

– Зарвавшийся щенок, – буркнул Торольв. – Да он же нас на мель посадит.

– На тихой воде Оттар справится, – Рорик взглядом указал на синюю морскую гладь. – Но присмотри за ним, ладно?

– Это еще не конец, Рорик. Не нравится мне, как смотрел на тебя Кетиль. И Гуннар тоже. А корабль – совершенно неподходящее место для драки из-за женщин. Ты сам частенько это говорил. Избавься от девки. Избавься от них всех.

– Что ты мне предлагаешь? Выбросить их за борт?

– Конечно, нет. Высади их где-нибудь. От них только и жди беды. Сразу видно.

Рорик сжал зубы.

– Прежде чем беду пророчить, – ответил он, – взгляни-ка на это. Идем.

Он шагнул к шатру и откинул полог в то самое мгновение, когда темноволосая девушка собиралась выглянуть наружу. Она торопливо попятилась.

Ее испуг не улучшил настроение Рорика.

– Ничего с тобой не случится, если не станешь дурить, – буркнул он. – Мы же не звери.

Она обожгла его взглядом.

– Это ты так говоришь.

Из-за спины донесся вздох Торольва.

– Беда.

– Прекращай свое блеяние и посмотри сюда. – Рорик уложил Ивейну, задрал киртл на ее спине и взглянул на друга. – Ну?

Торольв шагнул поближе.

– Хель[6]! Кто это сделал?

– Ее муж. Я убил его. Как я могу высадить ее на берег в таком состоянии? Она не выживет. – Понизив голос, Рорик провел ладонью по ее волосам. – Какой бы храброй она ни была.

У Торольва отвисла челюсть. Он уставился на Рорика с разинутым ртом.

– Э… вот именно. Не выживет. Какой бы храброй ни была. И… она сказала, как ее зовут?

– Ивейна Селси. – Рорик нахмурился. – Она в родстве с сыном Альфреда.

– Альф… – Торольв аж подскочил от неожиданной мысли. – Но… она же женщина.

– Да. Ты это уже говорил.

– Думаешь, это воля богов? Потому что она родственница английского короля? Во имя Тора, Рорик, что ты собираешься с ней сделать? Потребовать выкуп? Еще раз избить? Или и впрямь бросить за борт?

Рорик, помрачнев, поднялся на ноги.

– Это мне решать. А ты проследи, чтобы Оттар не сбился с курса.

Торольв пристально взглянул на своего вожака, но на этот раз решил промолчать. Рорик не в том настроении, чтобы выслушивать зловещие пророчества. Похоже, приятель готов заткнуть рот любому, кто попытается его предостеречь.

Но, выходя из шатра, Торольв вспоминал клятву мести английскому королю, произнесенную восемь лет назад на крови предателя.

Раньше Рорик сражался лишь с воинами, равными себе по силе, но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: леди Селси поможет ему раз и навсегда расплатиться с английским королем. Даже если ради этого предводителю придется переступить через себя.

В таком случае, – мрачно подумал Торольв, – не надо быть гадалкой, чтобы предвидеть опасность.

Ивейна тонула в тумане боли и забытья. Иногда она чувствовала, как ей в спину втирают какую-то вонючую мазь. Однажды чья-то рука поднесла чашку к ее губам, но у девушки не было сил сделать глоток. Она отвернулась, и рука исчезла.

Несколько минут спустя огромная ладонь прижала чашку к ее рту, силой раздвинула губы и вылила жидкость прямо ей в глотку.

С тех пор Ивейна выпивала все, что ей ни предлагали. Обычно это была вода. Но иногда содержимое чашки оказывалось горячим и вкусным. Похлебка, – подумала девушка, снова проваливаясь во тьму.

Однажды она проснулась, почувствовав, что ее поднимают и осторожно перекладывают на толстую медвежью шкуру. С довольным вздохом она зарылась щекой в мягкий мех. Чья-то рука убрала волосы с ее лица. Не Анны, нет. У Анны маленькие ладошки, проворные и легкие. Это была та самая огромная ладонь, которая заставила ее пить. Девушка встрепенулась в смутной тревоге, но тихий шепот успокоил ее, и она вновь задремала.

А затем, целую вечность спустя, Ивейна открыла глаза. Жестокая боль в спине притупилась и стала вполне терпимой; теперь можно было двигаться, не боясь потерять сознание. Можно было думать.

Но вместе с чувствами пришел и страх, леденящий ужас, так сильно сдавивший ее грудь, что она начала задыхаться. Ее сердце сжалось, руки и ноги налились свинцом. Было мгновение, одно краткое мгновение между двумя ударами сердца, когда ей захотелось остаться во тьме навсегда.

Затем Ивейна стиснула зубы, сглотнула, чтобы ослабить сжавшие горло ледяные тиски страха, и заставила себя сесть. Для страха еще будет время, когда станет известна ее дальнейшая судьба.

– Слава Богу. Ты снова очнулась, госпожа. – Сияя от радости, Анна уселась рядом. Ивейна взяла чашку у нее из рук.

– Где мы? – прохрипела она, отпив воды.

– Где-то у побережья Денло, идем на север, – ответила Анна. – Каждый вечер норманны причаливают, чтобы приготовить еду. Похлебку или кашу. Некоторые остаются на берегу на всю ночь, но нам не разрешают сходить с корабля. Только, – она взмахнула рукой, – на несколько минут утром и вечером.

– Ага, – буркнула Бритта. Она погладила Элдит по голове и крепче прижала ее к себе. – Мы живем, словно звери, в этом загоне.

– Скорее уж пленники, – прошептала Ивейна. Какая-то мысль не давала ей покоя. Шум, постоянно звучавший в ее ушах, вдруг исчез. Она повернулась к темному углу и поняла, что означает это молчание.

– Та женщина. Где она?

Ее спутницы переглянулись.

– Бедняжка, – сказала Анна. – Мы ничего о ней не знаем, госпожа. Она не разговаривала с нами, только и делала, что бормотала над своими четками. А прошлой ночью встала и бросилась в море. Люди на корабле спали. Наверное, они думали, что если мы и захотим бежать, то по суше. – Она со вздохом покачала головой. – Утром ее тело выбросило на берег. Они ее похоронили.

– Господи, пощади ее душу, – прошептала Ивейна, перекрестившись.

– Да. Самоубийство – ужасный грех. Но все же она спасалась от язычников. Можно сказать, что это была мученическая смерть.

– Но ее ведь никто не домогался, – торопливо добавила Бритта. – И нас тоже. – Она задумалась на мгновение. – Надо заметить, некоторые из них смотрят на нас, как на шлюх. Особенно этот тупица Оттар и его приятели. Святая Мария, ну и парочка. Костолом и Выпивоха. Я уверена, эти клички даны им не зря. Но они боятся Рорика.

– Рорика?

– Вождя. Того, кто захватил тебя. – Бритта с любопытством взглянула на Ивейну. – Ты помнишь его, госпожа?

Молодой воин. Высокий. Могучий. Сверкающие глаза. Большая ладонь…

Нет! Она не станет это вспоминать. То, что произошло в доме Сьюлина, казалось ей кошмарным сном.

– Нет, – пробормотала Ивейна, заметив, что в глазах Анны тоже промелькнуло любопытство.

Она отвернулась, взглянув на откинутый полог. Теплое летнее солнце так и манило к себе.

– Нам что, и воздухом подышать не дают? – спросила она, ощутив отчаянное желание выбраться из шатра. Ей необходимо выйти наружу, необходимо подумать. Потому что из всего, что она услышала, ясно только одно. Если по ночам норманны пристают к берегу, побег все еще возможен.

– Нам все приносит Торольв, – с сомнением в голосе сказала Анна. А затем пожала плечами и помогла Ивейне подняться. – Думаю, ничего страшного не случится, если мы постоим у шатра. Я пойду с тобой, а то вдруг тебе станет дурно.

Ивейна улыбнулась в ответ, и девушки вместе вышли наружу.

Любопытные и оценивающие взгляды мужчин мгновенно смыли улыбку с ее лица. Застыв на месте, она отвернулась, думая лишь о том, почему викинги не гребут.

Ответ пришел сразу, стоило Ивейне покачнуться. Корабль шел под парусом, рассекая волны с такой скоростью, что ей пришлось ухватиться за борт. Бросив быстрый взгляд на викингов, она убедилась, что большинство из них сидят на деревянных скамьях вдоль бортов, чинят снасти или следят за вантами[7]. К ее огромному облегчению, все ближайшие мужчины были чем-то заняты.

– Боже мой, – прошептала она. – Их здесь сотни.

Анна мрачно улыбнулась.

– Поначалу и мне так казалось. Но их только сорок, и обычно они не обращают на нас внимания.

В таком случае, – подумала Ивейна, – можно прыгнуть за борт прямо сейчас, чтобы застать их врасплох.

С дрожью переведя дыхание, она заставила себя взглянуть на море… и ее сердце упало.

Прыжок за борт ничего ей не даст. Впереди, сзади и по правому борту до самого горизонта тянулось открытое море, темное, бездонное, бурлящее.

А с другой стороны… пустой берег, песчаные холмы, поросшие длинной травой, развевающейся на ветру как волосы утопленника. Никаких признаков человеческого жилья. Никаких звуков кроме назойливого крика пустельги, кружащей над дюнами в поисках добычи.

При виде пустынного пейзажа Ивейна в отчаянии ухватилась за борт корабля, но сразу же почувствовала, как солнечные лучи согревают ее лицо. Воздух был свежим, напитанным ароматами моря. Крик пустельги нашел отклик в ее душе. Она жива. Жива. И, если женщины не солгали, ей пока ничто не грозит. Напротив, о ней позаботились.

– Чем ты мне мазала спину, Анна? Здесь, на свежем воздухе, я поняла, что лучше торчать на виду у этих головорезов, чем дышать вонью в шатре. Я думала, это из-за спертого воздуха, но… – Она повернула голову, заглядывая себе через плечо, и осторожно принюхалась. – Похоже, несет от меня.

Анна рассмеялась.

– Это овечий жир. Он противно пахнет, но очень полезен. Твои синяки уже прошли.

– Спасибо. – Ивейна сжала руку девушки. – Спасибо за все, что ты для меня сделала. Мне так хочется чем-то тебя отблагодарить, но…

– Не стоит, госпожа. К тому же я ухаживала за тобой не одна. Рорик часто присматривал за тобой. Вообще-то, – она понизила голос, – он и сейчас на тебя смотрит.

После этих слов хрупкая оболочка спокойствия, которой пыталась окружить себя Ивейна, разлетелась вдребезги. Ее пальцы сдавили твердое дерево.

– Откуда? – прошептала она.

– С кормы, – все тем же приглушенным голосом ответила Анна. – Хочешь уйти, госпожа?

– Уйти? – В ее смехе звучало отчаяние. – Зачем? Скорее я прыгну за борт и поплыву к берегу.

– Ты уже раз попыталась, – сухо возразила Анна. – Ты и ног замочить не успеешь, как Рорик нырнет за тобой. – Она украдкой оглянулась через плечо. – Я его почти не знаю, но с его другом, Торольвом, мы часто беседовали, и если хоть половина из его рассказов правдивы…

– Рассказов? – Ивейна обернулась. – Каких еще рассказов?

– Говорят, что Рорик ни разу не проигрывал сражений, и что он убил огромного белого медведя, Хозяина Льдов, ножом и голыми руками. Представляешь, госпожа? За это его прозвали Медвежьим Убийцей. Он носит на шее медвежий клык и…

– Подожди… подожди! – замахала руками Ивейна. – Что еще за Хозяин Льдов? – У Торольва язык без костей, Анна, но нельзя же быть такой доверчивой. Хотелось бы мне взглянуть на это чудовище.

– Но…

– Нет, нет. Можешь мне поверить. Это всего лишь сказка. Норвежская сага. Я все о них знаю.

– Но Торольв сам участвовал в сражениях, госпожа. Он видел собственными глазами…

– Ну да, его великие подвиги. Ты слышала хотя бы один рассказ о битве, в котором не было бы преувеличений?

– Но какая-то доля правды в этом есть, – многозначительно возразила Анна. – Иначе мы не стояли бы тут целые и невредимые перед сорока викингами. Как ты думаешь, госпожа, что было бы с нами, если бы Рорик не держал их в повиновении?

Этот вопрос напрочь отбил у Ивейны желание спорить с Анной; ответ на него мог быть только один. Эти мерзавцы, один вид которых заставлял ее сжиматься в комочек от страха, могут подчиниться лишь более жестокому, беспощадному и свирепому вожаку, чем они сами.

И мне предстоит столкнуться с ним лицом к лицу, – с дрожью подумала Ивейна. Прежде чем составить план побега, придется встретиться с ним, оценить опасность, попытаться его обхитрить.

Она повернулась, окинув взглядом корабль. Здесь ничто не могло ей помочь. Вокруг одни веревки, толстые деревянные брусья, дракон…

Дракон?

Ивейна посмотрела на корму, туда, где промелькнула странная золотистая вспышка. Не дракон: рулевое весло в виде длинной морской змеи. Позолоченные глаза блестели на солнце, и искусно вырезанное из дерева чудище казалось живым.

В первое мгновение девушка не могла отвести глаз от сказочного создания. А затем увидела ладонь, большую и сильную ладонь с длинными пальцами, сжимающую прочное дерево и как будто удерживающую дракона в подчинении.

Волосы шевельнулись у нее на затылке. Ее взгляд скользнул по мускулистой руке, золотым браслетам, к широким плечам и выше.

И тут она увидела пронизывающие светлые глаза из своего воспоминания.

Третья глава

Все замерло. Время, мысли, движения. Их разделяла длинная палуба, и все же под взглядом своего похитителя Ивейна почувствовала себя совершенно беспомощной. Когда он, наконец, отвернулся, обратившись к стоящему рядом мужчине, из ее груди вырвался шумный вздох.

– Сюда идет Торольв, – тихо предупредила Анна. – Не бойся его, госпожа. Он добрее, чем остальные.

– Они жестокие убийцы, – буркнула Ивейна. И, сама не зная почему, добавила. – Все до единого.

– Гм. А твой муж был лучше?

Не успела она ответить, как к ним подошел светловолосый бородатый викинг. Бросив взгляд на Анну, он повелительно протянул руку.

– Идем, леди.

Ивейна попятилась.

– Не смей мне приказывать, варвар.

Торольв вздохнул, схватил ее за руку и, не растрачивая слов зря, поволок на корму.

Ивейна была поражена до глубины души. Она была готова к насилию, но ждала совсем не этого. Дар речи вернулся к ней, как только она сообразила, куда ее ведут.

– Отпусти меня, ублюдок. Я не мешок с деньгами, чтобы тащить меня к твоему вож…

– Не шуми, леди. – Торольв окинул ее раздраженным взглядом. – Зачем так орать на виду у парней? Рорик хочет всего-навсего поговорить с тобой.

– А это его приглашение? У кого он учился хорошим манерам? У свинопаса?

Торольв что-то буркнул по-норвежски и повернулся к ней.

– Думаешь, Рорик бросил бы «Морского дракона» на волю волн и помчался к тебе? Ох уж эти бабы! От вас только и жди неприятностей. – Он зашагал дальше. – Смотри, вон о то ведро не споткнись.

Ивейна удивленно моргнула. Неожиданная предупредительность разъяренного викинга была выше ее понимания. Конечно, он не задумываясь убил бы ее, если бы она попыталась вырваться на свободу и сбежать.

Да, но куда здесь спрячешься? – мрачно размышляла она. – За спины к тем трем парням, которые играют в кости возле мачты?

Словно услышав ее мысли, все трое дружно посмотрели на Ивейну. Их взгляды липли к ней, словно пиявки к коже. Девушка вздрогнула и отвернулась. Их неприятный смех напомнил ей о Сьюлине.

– Не обращай внимания, – посоветовал Торольв и с мрачной улыбкой повел ее дальше. – Может, Рорику и следовало самому подойти к тебе, леди, хотя, Тор свидетель, даже он не может запретить парням глазеть на тебя. Но здесь место опасное, и ветер все время меняется. А второго такого кормчего во всей Норвегии не найти.

И тут Ивейна увидела перед собой витязя из ее снов. Не жестокого и безжалостного убийцу, которого она ненавидела, не тупого варвара, которого боялась, а героя из норвежских легенд.

Как это может быть? – удивлялась Ивейна, тщетно пытаясь восстановить в памяти образ безмозглого дикаря. Да, он был высоким и сильным, но не обладал неземной красотой легендарных героев или смазливой внешностью, которая так ценилась при дворе ее кузена. Его лицо было слишком жестким. Слишком суровым. А в прямом взгляде пронзительных серых глаз читался холодный ум, который гораздо опаснее грубой силы.

– Ты быстро поправилась, леди. Тут не обошлось без вмешательства Фрейи[8].

– Восхваляй своих языческих богов, если тебе угодно, – огрызнулась Ивейна, неожиданно сообразив, что смотрит на него слишком уж пристально. Она даже не заметила, как Торольв ушел. – Наверняка они благосклонны к мерзавцам, которые похищают беспомощных женщин и продают их в рабство.

Викинг вскинул брови. Взглянув на мачту, он слегка повернул рулевое весло, а затем вновь обратился к девушке.

– Это твой муж собирался продать тебя в рабство. А я нет.

Недоверчиво вскинув голову, Ивейна перевела взгляд на бурлящие за бортом волны. Но она ни на миг не забывала о его присутствии. Боже милостивый, она замечала все.

И то, как ветер развевал его выгоревшие на солнце волосы. Как он стоял, расставив длинные ноги на раскачивающейся палубе корабля, как бугрились мышцы на его руках, как в уголках его глаз собирались тонкие морщинки, когда он щурился от яркого света.

Такой уверенный в себе, такой мужественный. Он бросает вызов непредсказуемым силам природы и подчиняет их своей воле. Разве можно убежать от такого мужчины?

Да и надо ли?

Ивейна невольно ахнула от неожиданной мысли. Ее колени подкосились.

– Вот, – грубо сказал Рорик, придвигая ногой деревянный сундучок. – Садись, пока не упала. Ты ослабела от голода. – Он потянулся к лежащему на палубе мешку.

Ивейна без возражений плюхнулась на сундук. Это не было уступкой, просто ноги ее не держали. Откуда такие мысли? Разве она забыла, что имеет дело с викингом?

Ей на колени упал какой-то предмет, похожий на полоску кожи. Ивейна уставилась на него как на ядовитую змею.

– Это сухая рыба, а не белена, – буркнул ее похититель. Услышав его веселый голос, Ивейна подняла голову… и увидела перед собой глаза, в которых больше не было холода. Он улыбался ей. Ленивой, беззаботной улыбкой, совершенно преобразившей его суровое лицо. Ивейне сразу же захотелось забыть о насилии и рабстве, и пойти за ним хоть на край света.

Боже милостивый, похоже, она помешалась от голода. Нужно как можно скорее прийти в себя.

Оторвав взгляд от Рорика, девушка схватила рыбу, сунула ее в рот и откусила. И чуть не подавилась, когда викинг наклонился к ней и ослабил шнуровку на ее киртле.

Крик застрял у нее в горле. Ивейна попыталась вскочить, но сильные пальцы сомкнулись на ее шее, пригвоздив ее к сундуку. Ее сердце бешено забилось. Неужели он собирается сорвать с нее одежду на виду у всех?

– Сиди, – буркнул он. – Солнце исцелит твою спину, а парни ничего не увидят.

Ивейна обмякла; казалось, ее мышцы превратились в кисель. Больше Рорик не смотрел в ее сторону. Он крепче сжал рулевое весло и принялся отдавать команды.

Солнце слепило. Ивейна прикрыла глаза, чувствуя, как солнечное тепло согревает ей спину. Она рассеянно сунула в рот еще один кусок рыбы.

– Скажи мне, леди. Почему твой муж решил выпороть тебя прямо во время налета?

Неожиданный вопрос заставил ее вздрогнуть, как от удара.

– Что же такого ты сделала? – продолжил Рорик, заметив ее испуганный взгляд. – Вывела его из себя? Переспала с другим мужчиной? Почему он решил наказать тебя так жестоко в самое неподходящее время?

– Ну, конечно, это я во всем виновата. – Ярость помогла ей вновь обрести дар речи. – Вывела Сьюлина из себя? Ну да. То, что я все еще дышу, выводило его из себя на протяжении пяти лет нашего брака.

– Пять лет? – Он сдвинул брови. – Но ты же была ребенком.

– Мне было четырнадцать лет, – резко ответила Ивейна. – Ну и что с того? А что касается порки, вы, норманны, наверняка поступаете точно так же, когда жены вам перечат. Если не хуже.

– В моей стране, леди, женщина может развестись с мужем, если он будет обращаться с ней так, как обошлись с тобой. Если только он не докажет, что жена ему изменила. В моей стране женщина может развестись, если муж плохо ее обеспечивает или ленив. Или если он разденется до пояса на людях.

– Разденется до пояса? – Она взглянула на него со злостью. – Наверное, ты меня дурой считаешь, если думаешь, что я поверю в эти бредни.

Рорик усмехнулся.

– Вовсе нет. Это правда. Мой дядя воспользовался этой уловкой, чтобы избавиться от сварливой жены. Если мужчина раздевается на людях, это считается неприличным и вызывающим. Точно так же, – он протянул руку и коснулся спутанных золотисто-медовых прядей, – замужняя женщина обязана прикрывать волосы.

– О. – Ивейну бросило в краску. Впервые она вспомнила о своей внешности. До сих пор девушка даже не задумывалась о том, что уже несколько дней лишена самого необходимого. К примеру, расчески и мыла. Заметил ли Рорик этот противный запах овечьего жира?

– К сожалению, я не могла развестись со Сьюлином, – буркнула она, злясь на себя за подобные мысли. – И этот брак был выгоден моему кузену. Зачем мы вообще заговорили об этом?

– Потому что я хочу знать о тебе все, леди. И особенно то, что касается твоего кузена.

– Короля? – Ивейна нахмурилась. – Тебя интересует Эдуард?

– Эдуард, – задумчиво повторил Рорик. – Да.

– Но что…?

И тут ее осенило. Выкуп.

Ну, конечно! Как ей это раньше в голову не пришло? Ключи к свободе у нее в руках. Викингам нужно золото, и она может им его дать.

От облегчения у нее закружилась голова. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не выдать радости.

– Что ты хочешь узнать? – спросила она, подсчитывая в уме монеты и драгоценности.

– Во-первых, почему кузен выдал тебя в столь нежном возрасте за труса и негодяя?

– Я… что?

– Это очень простой вопрос, леди. Ты сказала, что вышла замуж пять лет назад. Сразу после смерти Альфреда, если мне не изменяет память.

– Да, но… – Ивейна прищурилась. – Откуда ты знаешь?

– Это не важно.

– Но…

– Я жду ответа, леди!

– Ну да. Прямо сейчас. Как прикажешь, о, великий вождь викингов.

– Можешь смеяться, но здесь распоряжаюсь я. Отвечай!

Ивейна так крепко сжала кулаки, что ногти впились в ладони. Насмешки не помогут ей обрести свободу.

– Пять лет назад, – начала она, тщательно подбирая слова, – королем Уэссекса был провозглашен Эдуард. Однако его кузен Этельволд оспорил права Эдуарда на престол. Не найдя достаточного числа сторонников, Этельволд обратился за поддержкой в Денло. Тогда Эдуард решил породниться с некоторыми из его английских приверженцев, чтобы переманить их на свою сторону. Одним из них был Сьюлин.

– Поэтому у вас над крышей висело королевское знамя?

– Да. – Девушка пожала плечами. – Оно все время там висит, хотя король ни разу у нас не был. Наверное, Сьюлин думал, что если он объявит о своем родстве с королем, этого будет достаточно, и никакой другой помощи от него не потребуют. Видит Бог, он был слишком труслив, чтобы сражаться на чьей-нибудь стороне, но в прошлом году Этельволд погиб, так что теперь это уже не важно.

– Зато тебя отдали в жены человеку, который издевался бы над тобой всю оставшуюся жизнь.

Ивейна ахнула.

– И у тебя хватает наглости делать подобные заявления?

– Я же над тобой не издевался, – невозмутимо заявил Рорик.

– Святые Небеса! А как насчет убийства и похищения? Или ты мне этим честь оказал?

– Скажи мне, леди. – Он пристально посмотрел на Ивейну. – Муж избил тебя до полусмерти. Если бы он остался жив, долго бы ты прожила? Есть множество способов убить женщину, лежащую без сознания.

Ивейна заерзала под его холодным и уверенным взглядом. Она вспомнила кое-что неприятное. О зельях Энфрид.

– Сьюлин не убил бы меня при свидетелях, – пробормотала она.

– Каких свидетелях? В поместье никого не было. Я слышал, что после налетов люди возвращаются домой не раньше, чем через пару дней.

– Вот именно, потому что после ваших грабежей и поджогов им уже некуда возвращаться.

– Не все из нас грабят и поджигают, малышка.

Ивейне показалось, что она уже где-то слышала этот низкий голос. Она поежилась. Нет, не может быть.

– Думаешь, я слепая? – усмехнулась она. – Я видела дым пожаров. Я видела твоего друга Торольва с блюдом из серебра, я…

Его брови поползли вверх.

– Как много ты запомнила, кошечка, после таких-то побоев.

– Я помню, как ты убивал, – добавила Ивейна. – Помню трупы. Только вчера одна из твоих пленниц бросилась в море и…

– Ага. И ты винишь в этом меня?

– Ты ее вынудил…

– Нет! – Голос Рорика прозвучал неожиданно резко. – По-твоему, я виновен в ее смерти, леди?

Ивейна уставилась на него.

– Нет, – сказала она наконец. – Строго говоря, не виновен.

Его лицо смягчилось.

– Ты справедлива, леди. Я бы не удивился, если… – Он покачал головой. – И у тебя есть храбрость. Думаю, ее хватит, чтобы не последовать примеру этой несчастной.

– Иногда требуется больше храбрости, чтобы умереть, но не уступить насилию.

– Ты прекрасно знаешь, что я не собираюсь отдавать тебя своим людям, – прорычал Рорик. – Хотя твой муж именно это мне и предлагал.

– Что ж, в таком случае тебе надо что-то решать. Ты не хочешь продать меня в рабство, не хочешь отдать своим людям. Единственное, что остается, это меня изнасиловать.

Рорик насмешливо выгнул бровь.

– Не самое соблазнительное предложение, – протянул он. – Но довольно заманчивое. Надо бы поучить тебя покорности, леди.

В ее лице не осталось ни кровинки.

– Как Сьюлин учил?

Не успела Ивейна опомниться, как Рорик уже присел рядом с ней. Она невольно вздрогнула.

– Молот Тора, – очень мягко произнес Рорик, – почему ты так меня боишься? Ты и вправду веришь, что я смогу тебя ударить?

– Откуда мне знать? – Ивейна покачала головой, отчаянно пытаясь собраться с мыслями. Он так близко, такой большой, такой сильный. В его прищуренных глазах она различала сочувствие и… неуверенность.

Вздрогнув, она отвела взгляд.

– Откуда я знаю, на что ты способен? Ты забрал меня из моего дома. Я видела, как ты убил Сьюлина. Даже если ты думал, что он… Но раньше он даже пальцем меня не трогал. Так что…

– Что! – Рорик схватил ее за подбородок и повернул к себе ее лицо. Его глаза пылали. На ярком солнце они казались почти серебряными. – Что ты сказала? – повторил он. – Что он пять лет спал с тобой в одной постели и ни разу к тебе не притронулся? Он что, не мужчина?

– Ну, он не… то есть, у него другие вкусы, – поморщившись, выдавила Ивейна. Несмотря на ее сбивчивое объяснение, Рорик понял, о каких «вкусах» идет речь. Его пальцы сжались на мгновение, а затем он отдернул руку и вскочил.

Даже если бы на него сейчас свалилась мачта, он не был бы так удивлен.

Рорик стоял неподвижно, как статуя, и только инстинкты морехода не позволяли ему выпустить из рук рулевое весло, пока он осмысливал обрушившуюся на него правду. Англичанин не солгал. Ивейна невинна. Она принадлежит ему.

Ни один мужчина не видел ее обнаженной, не прикасался к ее нежной коже, не…

Сильнее всего его удивляла противоречивость собственных чувств к ней. Он знал, что такое страсть или влечение, но подобной нежности не испытывал ни к кому. Его разрывало пополам между болезненным желанием и равным по силе стремлением защитить ее. В том числе и от самого себя.

Он перевел взгляд с испуганного лица Ивейны на ее киртл. Расшнурованная рубашка съехала набок, обнажив изящное плечико. Охватившее Рорика неприятное подозрение заставило его забыть о смятении.

– Тогда почему ты так одета? – прорычал он. – Чтобы угодить вкусам твоего мужа?

В ее глазах мелькнуло замешательство, но Рорик при всем желании не смог бы скрыть свой гнев. Мысль о том, что муж заставил Ивейну одеться как мальчика, чтобы произвести на свет наследника, сводила его с ума. С каким удовольствием он убил бы злобного ублюдка еще раз. Медленно.

– Чтобы… – На смену замешательству пришла ярость под стать его собственной. – Как ты смеешь!

– Я же не говорил, что ты пошла на это с охотой, – смущенно проворчал Рорик.

Но Ивейна уже вскочила на ноги.

– Я собиралась уйти от него, – закричала она. – Я хотела вернуться к Эдуарду. И мне бы это удалось, если бы не ты! Вор! Грабитель! Ты забрал мои деньги…

– Какие деньги?

– Мешочек, который дал тебе Сьюлин. В нем мое приданое.

Его глаза сузились.

– Мне не нужны жалкие гроши этого ничтожества.

– А мне нужны! Теперь у меня ниче…

Она умолкла, неожиданно взглянув на правую руку. На одном из пальцев красовалось тяжелое золотое кольцо с гранатами и сапфирами. Девушка рывком сняла его.

– Кроме этого, – задыхаясь, сказала она, протягивая кольцо Рорику. – Оно редкое и очень дорогое. Ты согласен в обмен на него отправить гонца к Эдуарду? Он выкупит меня и остальных. Ты ничего не потеряешь.

В его глазах появился угрожающий блеск.

– Откуда ты знаешь, что я могу потерять, кошечка?

– В этом нет ничего бесчестного. Пленников выкупают везде. Даже у викингов. Возьми кольцо. Теперь, когда Сьюлин мертв, оно мне уже не нужно, да и не нравилось никогда.

– Это муж тебе его подарил?

– Да, но…

Не успела она и глазом моргнуть, как кольцо уже было в руке у Рорика. Он размахнулся и швырнул драгоценность далеко-далеко в море.

– Пусть достанется дочерям Эгира[9].

Ивейна застыла, как громом пораженная, глядя, как кольцо описывает сияющую дугу и исчезает в волнах.

– Как ты мог это сделать? – Она повернулась к нему, сжав кулаки. – А я-то думала, ты не такой. А ты дикарь… невежественный варвар…

Рорик шагнул к ней и прижал свободную руку к ее губам, заставив ее замолчать.

– Довольно, – с угрозой произнес он. – Наедине можешь браниться сколько угодно, леди, но я не позволю тебе кричать на меня перед моими людьми.

– Наедине! – Девушка вывернулась и снова застыла, почувствовав губами тепло его мозолистой ладони.

Он вздрогнул. Его глаза сузились, потемнели. А затем с нежностью, которая странно противоречила его яростному взгляду, опустил руку к горлу Ивейны, прижав пальцы к пульсирующей жилке.

– Да, наедине, – прорычал он, и девушку бросило в дрожь от звуков его голоса. – Когда ты сможешь выпустить на свободу пламя, едва не погашенное твоим мужем.

Боже праведный, она же сейчас упадет. От слов Рорика и нежного прикосновения его пальцев у нее голова пошла кругом. Она этого не допустит. Никогда.

– Да, – буркнул он, словно прочитав ее мысли. – Ты будешь сопротивляться, кошечка. Ничего другого я от тебя и не жду. Но пока что подумай об этом. – Он глядел ей прямо в глаза. – Если бы я оставил тебя там, ты бы не выжила. Если бы ты сбежала от мужа, то никогда бы…

– Меня это не волнует. – Придя в ужас от мысли, что первый же мужчина, заставивший ее тело откликнуться, оказался бесчестным грабителем, она выскользнула из-под его руки и попятилась. – Я могла бы и выжить. Я могла бы добраться до Эдуарда. Ты не имел права останавливать меня.

– Проклятие, я…

– Но в одном ты прав, – продолжила Ивейна. – Я буду сопротивляться. Ты еще пожалеешь, что вообще меня встретил. Я…

– Думаешь, мне это в голову не приходило? – неожиданно огрызнулся он, и девушка удивленно умолкла. – Обычно я не похищаю женщин, леди, но увидев тебя, связанную и беспомощную, я забыл обо всем. – Теперь его голос напоминал звериное рычание. – Клянусь чертогами Вальгаллы[10], я прикоснулся к тебе и еле удержался, чтобы не овладеть тобой прямо посреди зала.

Она вспомнила! Боже милостивый, она вспомнила. Путы, беспомощность и прикосновение.

Ивейна хватала ртом воздух, дрожа от нахлынувших воспоминаний, а тем временем перед ее внутренним взором возникла куда более пугающая картина. Она увидела себя в объятиях вождя викингов; он склонился над ней, прижимаясь своими твердыми губами…

С беззвучным криком она бросилась бежать.

Четвертая глава

Не успела Ивейна и шага сделать, как Рорик схватил ее за талию.

– Ты еще подерись тут со мной, – предупредил он, – и каждый мужчина на этом корабле будет глядеть на тебя с похотью.

Слова прозвучали как пощечина. Ивейна с дрожью перевела дыхание и чуть не поперхнулась, когда Рорик привлек ее к себе. Его рука казалась выкованной из железа. От его запаха, смешанного с ароматами нагретой на солнце кожи и соленого воздуха, кружилась голова.

– Отпусти меня!

– Чтобы ты упала и шею себе свернула? Проклятие, кончай дрожать. Ничего плохого я тебе не сделаю.

– И ты хочешь, чтобы я в это поверила? Когда ты говоришь, что хочешь меня, и сразу же проклинаешь?

Рорик помолчал.

– Ты плохо знаешь мужчин, милая девушка. Я и не догадывался, насколько ты невинна. – Он склонился к ней. – Вот тебе первый урок. Мужчина бывает не в лучшем настроении, когда сжимает в объятиях женщину, которой не может обладать.

– Могу предложить лекарство от столь тяжкого недуга. Отпусти меня.

Она почувствовала, как губы Рорика скользнули по ее волосам.

– Но ты все еще дрожишь. На раскачивающейся палубе так трудно устоять на ногах.

Святые небеса! Сначала он напугал ее до полусмерти, а теперь дразнит?!

– Я не стану драться с тобой на виду у этих дикарей, – огрызнулась Ивейна. – Но и падать не собираюсь. Тем более, к твоим ногам.

– Я бы не позволил тебе упасть, кошечка. Я сразу поймал бы тебя, и мы упали бы вместе.

– И ангелы сменят нимбы на раздвоенные хвосты.

Рорик рассмеялся. И чмокнул ее в щеку.

– Я всего лишь собирался зашнуровать твой киртл. В этом нет ничего страшного.

– Нет, – прошептала Ивейна, чувствуя, как колотится сердце. – Ничего страшного.

Он медленно отпустил ее. Это ничего не меняло. На подгибающихся ногах далеко не убежишь.

Ничего страшного? Он понятия не имеет о женских страхах. И она ничего не знала о них до сегодняшнего дня.

Эта мысль заставила ее поежиться.

– Ты мне только мешаешь, – проворчал Рорик.

Ивейна его не слушала. Он завязал одну тесемку и перешел к следующей. Всего было три тесьмы: достаточно зашнуровать две из них, и она будет одета.

Как только второй узел был затянут, девушка повернулась и бросилась бежать по раскачивающейся палубе, пока не почувствовала, что вот-вот упадет.

Ее сердце бешено билось, желудок скрутило. Дрожь была такой сильной, что она продолжала двигаться вперед лишь по инерции. Шатер манил ее к себе, словно надежное убежище.

Перед ней возникла мачта. Ивейна метнулась в сторону, вспомнив о трех игроках в кости. На этот раз ей было не до них.

Пока один из парней не встал у нее на пути.

Его лицо казалось смутно знакомым. Ивейна нахмурилась, пытаясь вспомнить, затем, выругав себя за медлительность, попыталась его обойти.

Юнец раскинул руки, загородив ей проход. Он не пытался прикоснуться к ней, но его оценивающий взгляд бессовестно скользил по ее телу.

Ивейна скрипнула зубами в приступе ярости.

– Убирайся с дороги, проклятый язычник!

Викинг запрокинул голову и расхохотался.

– А кошка-то кусается, – объявил он. Но его усмешка была недоброй. Он открыл рот, чтобы что-то добавить.

– Пропусти ее, Оттар.

– Ты что, не слышал, как она…?

– Отойди!

Голос Рорика хлестнул, как плеть. Ивейна вздрогнула. Она поморщилась, когда Рорик схватил ее за руку, но не стала противиться.

Оттар с неохотой отступил и покраснел, услышав смешки.

Ивейна не стала дожидаться продолжения. Она поспешила к шатру, ни на мгновение не забывая об идущем рядом Рорике, о железных пальцах, сжимающих ее руку. И все же вырваться она не пыталась. Он нужен ей. Если бы не его защита, ей оставалось бы лишь выброситься за борт.

Но его покровительство имеет свою цену.

Не сводя глаз с шатра, девушка ускорила шаг.

– Еще один урок, – прошептал Рорик. – Когда жертва бросается наутек, охотничий азарт преследователей разгорается еще сильнее.

– По-моему, меня уже поймали, – возразила Ивейна. – Так что позволь мне уединиться в моей тюремной камере.

– Ты еще не поймана, милая пленница. Мы можем договориться.

– Не питай иллюзий. Мне ничего от тебя не надо. Кроме свободы.

– Упрямая кошечка. – Рорик тихо засмеялся. – Ты боишься меня, малышка, потому что ты девственница. Но это пройдет.

– Потому что ты хочешь лишить меня девственности! – выпалила Ивейна, впервые взглянув на него.

– Нет, – поправил он. – Потому что ты перестанешь меня бояться.

– Я тебя не боюсь, – заявила Ивейна. – И ты ничего у меня не отнимешь.

Рорик прищурился. Да, кошечка, ты будешь моей. Ты сама это знаешь. И поэтому так отчаянно сопротивляешься.

Но он не мог сказать это вслух. Не сейчас, когда она стоит, такая маленькая и беззащитная, в толпе мужчин.

Он глядел на нее, на ее нежные, дрожащие губы, на ее гневное, упрямое лицо, и ощутил нахлынувшее желание сделать ей хоть какой-то подарок.

– Хочешь искупаться? – пробормотал он.

Ивейна удивленно моргнула.

– Что?

Рорик улыбнулся.

– Сегодня мы причалим в устье реки. А потом пойдем без остановок до самой Ютландии. Я подумал, что тебе, наверное, хочется искупаться.

– Только не с тобой, – выпалила Ивейна. И густо покраснела.

Рорик засмеялся.

– Думаю, милая леди, с Ормом Крючконосом тебе будет куда безопаснее. У него внучка старше, чем ты.

– И не стыдно ему находиться на этом корабле?

– Гм. Теперь я начинаю понимать моего дядю. Не бойся, кошечка. Орм тебя и пальцем не тронет. Он будет тебя охранять.

– То есть, следить, чтобы я не сбежала.

Улыбка сползла с его лица.

– Даже не думай об этом. Это такая же глупость, как твоя попытка прыгнуть за борт.

Ивейна вскинула голову.

– Я знала, что делаю. Я умею плавать.

– Правда? – Он усмехнулся. – Полезное умение. Но если ты сбежишь в Денло, то крепко об этом пожалеешь. В последнее время благодаря твоему предприимчивому кузену тут не жалуют англичан.

Не дождавшись ответа, Рорик поморщился.

– Зря я, наверное, это предложил.

Но Ивейна не могла упустить столь благоприятный случай. Ее манила возможность побега. Но еще сильнее хотелось смыть с себя надоевший запах овечьего жира.

– Я бы и в море с удовольствием искупалась, – задумчиво пробормотала она. И сердце Рорика растаяло.

– Предупреди остальных женщин, – коротко приказал он, уже сожалея о своем предложении, но не желая ее разочаровывать. – Вместе помоетесь.

Ивейна стояла возле шатра, глядя ему вслед. Вот бы ей хоть капельку его уверенности, его силы. Она чувствовала себя раздавленной. Ее колени подкашивались, руки бессильно повисли…

– Госпожа? С тобой все в порядке? Тебя так долго не было, что я уже начала волноваться.

Ивейна повернулась. И задрожала всем телом.

– Анна, до меня только что дошло. Я разговаривала с викингом, и… – Она умолкла, покачав головой. – Разговаривала. Какое неподходящее слово. Я спорила с ним, огрызалась, злила его… но он не…

– Обидел тебя? – подсказала Анна, введя ее в шатер.

– Нет, он меня не обидел. Наверное… если бы обидел, мне было бы проще.

Увидев удивленный, непонимающий взгляд Анны, она легкомысленно взмахнула рукой.

– Не слушай меня, Анна. Я что-то не то говорю.

– Да, госпожа. – Девушка смотрела на нее с опаской. – Лучше присядь. Корабль пристанет к берегу часа через два, не раньше.

Ивейна упала на медвежью шкуру, радуясь передышке. Стычка ее утомила. Простой словесный поединок, в котором она надеялась победить.

Со вздохом отчаяния она обхватила руками колени, опустила голову и закрыла глаза.

Они плескались в маленькой заводи под нависающими ветвями старого дуба. Яркое вечернее солнце сияло сквозь листву, покрывая мерцающую поверхность воды пятнами света и тени. Песчаный берег вдали казался потоком жидкого золота. Позже, когда начнется прилив, морская вода хлынет в русло, и река потечет вспять – к лесу… и свободе.

Ивейна вглядывалась в кроны деревьев и считала часы, оставшиеся до заката.

– Почему ты молчишь, госпожа? Спина еще болит?

Девушка оглянулась. Они уже вымылись, и Анна заплетала косы. Хотя мыла у них не было, один из викингов раздобыл костяной гребень и грубо сунул его в руку Бритте.

– Нет. Чуть-чуть. Если я и молчу, то только лишь потому, что это наша последняя ночь в Англии, и…

– Неужели ты думаешь о побеге? – Бритта взглянула в сторону леса. – Может, эти парни и не смотрят на нас, но прислушиваются к каждому звуку.

– Да и куда бежать? – спросила Анна. – До Селси далеко, а тебе придется пересечь весь Денло. Может, мы и пленницы, но нас тут защищают.

– Знаю, но…

Она умолкла. Анна права. Рорик говорил то же самое. Эти земли все еще в руках датчан, несмотря на мечту Эдуарда и его отца Альфреда о единой Англии. Здесь очень опасно, а поскольку остальные женщины смирились со своей участью, бежать придется одной.

Пришла пора возвращаться, а удобный случай так и не представился. Лес остался позади, и вдали уже виднелся корабль. Ивейну охватили сомнения. Она оглянулась, замедлив шаг. Сейчас бежать невозможно: их окружают воины. Но вынужденное ожидание выводило ее из себя.

– Не отставай, леди, – донесся из-за спины грубый голос. – Близится ночь, а терпение Медвежьего Убийцы не безгранично.

Ивейна повернула голову. С морщинистого смуглого лица на нее смотрела пара светло-голубых глаз. Над седой бородой торчал орлиный нос поистине неимоверного размера. Крючконос, без сомнения.

– Медвежий убийца, – недоверчиво повторила девушка по-норвежски, хотя викинг неплохо владел и английским. Проблеск удивления в его глазах она оставила без внимания. – Наверное, ты тоже расскажешь мне о том, как он убил Хозяина Льдов.

– Он это сделал, леди. Я сам не видел, но…

– Уверена, что этого не видел никто.

– Ты говоришь сгоряча и не думая, женщина. Это может дорого тебе обойтись, каким бы нежным ни был с тобой Рорик.

– Нежным! – Ивейна фыркнула. – Много я от него видела нежности.

– Ты сама не знаешь, о чем говоришь. Один час в обществе Кетиля заставил бы тебя переменить свое мнение. – Орм мотнул головой, указав на приближающихся мужчин. К своему ужасу, Ивейна узнала в них трех игроков в кости.

– Оттар, – шепнула Анна. – У меня от него мурашки по коже. Никогда не скажешь, что они с Рориком братья, правда?

– Братья? – Ивейна с удивлением взглянула на юношу. Смутное сходство она замечала и раньше, но Анна права. Оттар тоже был высоким и светловолосым, но казался лишь тенью своего брата, а его угрюмое лицо свидетельствовало о часах, проведенных за кружкой пива, а вовсе не на полях сражений.

Но главное отличие заключалось в глазах. Серые глаза Рорика казались холодными, как лед, но Ивейна видела, как они теплеют от смеха и вспыхивают внезапной, яростной страстью. Голубые глаза Оттара были совершенно невыразительными, как у человека, который не видит никого кроме себя. Но когда он услышал последнее замечание Анны, в них промелькнула угроза.

– Придержи язык, сука, или я его отрежу, как только мы высадимся в Каупанге.

Его щербатый приятель усмехнулся, а затем с любопытством уставился на Ивейну. Третий мужчина смотрел на нее холодным и неподвижным, как у змеи, взглядом.

– Не порть спокойный летний вечер, Оттар. – Можно было только надеяться, что властный голос Орма окажет свое действие. – Мы должны доставить на борт этих рабынь, пока не вернулся Рорик.

– Не указывай мне, старик. Если они слишком долго просидели в воде, это твоя вина.

– Вот именно. Понравилось подглядывать, Орм? – Щербатый разразился хохотом.

– Орм боится Медвежьего Убийцу, – невозмутимо добавил его друг.

Ивейна заметила, как напрягся Орм.

– А ты, Кетиль, не боишься нарушить его приказ?

Кетиль взглянул на Орма, но промолчал.

– Кетиль обращался ко мне, Орм. – По лицу щербатого пробежала тень. – Нам не нужны неприятности. Ты знаешь, что говорил Рорик о личных сварах.

Оттар фыркнул.

– Мяукаешь, как котенок, Гуннар. – Ринувшись вперед, он толкнул Орма в грудь. – Прочь с дороги, седобородый. Я тебя научу подгонять рабынь.

– Это уж вряд ли, – усмехнулся Орм, не сдвинувшись с места. – Я бы на твоем месте, Оттар, не рассчитывал на защиту брата. Как я сказал леди…

– Леди? Я не вижу тут никаких леди. – Оттар оттолкнул Орма и схватил Ивейну за косу, запрокинув ее голову. – Это всего лишь рабыня, которой нужно показать, кто здесь хозяин. Разве не так, сука?

Она окинула его ледяным взглядом.

– Ты мне не хозяин. И я не рабыня.

Оттар с притворным осуждением пощелкал языком.

– Когда ты надоешь Рорику, станешь обычной рабыней. И тогда придет мой черед. Думаешь, не будет этого? – Он усмехнулся. – Я тебе докажу.

Он склонился над ней, но Ивейна не теряла времени даром. Она размахнулась и ударила его в ухо, когда он меньше всего этого ожидал.

Оттара отбросило в сторону так неожиданно, что Ивейна и сама чуть не упала. Она успела заметить искаженное яростью лицо Рорика и кулак, летящий Оттару в живот.

Парень согнулся пополам, рухнул на колени, и его вырвало. Рорик повернулся к остальным.

– Всех на корабль, – приказал он Орму. – А вы, двое, за ним. Одно слово от любого из вас, и вы останетесь тут навсегда.

Ни Кетиль, ни Гуннар не стали спорить.

Ивейна, дрожа, схватила Анну за руку.

Не успела она и глазом моргнуть, как их оторвали друг от друга. Рорик привлек ее себе, но не удостоил ни словом, ни взглядом.

– Вставай, – велел он брату.

Оттар, шатаясь, начал подниматься.

– Ты еще пожалеешь, Рорик. Когда отец узнает…

– И заткни пасть.

Оттар умолк.

– Наверное, я плохо объяснил тебе два дня назад, – начал Рорик. Холода в его голосе хватило бы, чтобы заморозить ад. – Леди Ивейна не рабыня. Ты не будешь обращаться с ней, как с рабыней. Никогда. А теперь извинись.

– Изви…

Заметив, что рука брата сжалась в кулак, Оттар умолк. Он выпятил губу.

– Прошу прощения, леди.

Ивейна рассеянно кивнула. Оттар волновал ее меньше всего. Стоило ему повернуться и побрести к кораблю, как она сразу же о нем забыла. Опасность исходила от стоящего рядом мужчины, а не от надувшегося юнца. Опасность скрывалась под маской покровительства, которому она не решалась довериться.

Выдернув руку, она попятилась.

– Что ж, твой брат попросил прощения, хотя и неохотно. Теперь я жду извинений от тебя.

Рорик окинул ее взглядом, который заставил бы съежиться от страха даже молнию.

– У тебя извращенное чувство юмора, леди.

Она ответила не менее твердым взглядом.

– Тогда посмейся над моими следующими словами. Я требую, чтобы ты немедленно меня освободил.

– Ты хочешь, чтобы я перенес сюда твоего кузена по воздуху?

– Конечно, нет. Пошли к нему гонца.

– А потом торчать здесь и дожидаться ответа? – Он сжал ее руку, повернулся и зашагал к кораблю. – Ты права. Чем разгребать всю ту кучу неприятностей, которые ты создаешь, я лучше посмеюсь.

– Я создаю? – Ее голос зазвенел от обиды. – Я не виновата, что твой глупый брат…

Рорик остановился так резко, что Ивейна на него налетела. Он выругался, поддержал ее и сделал шаг в сторону.

– А что, по-твоему, должны думать о тебе мужчины, когда ты разгуливаешь в таком наряде? Посмотри на себя! Киртл с плеч съезжает. Шоссы обтягивают, как вторая кожа. В Норвегии тебя объявили бы вне закона за то, что ты одеваешься, как мужчина.

– Я не просила, чтобы меня похищали, – взвизгнула Ивейна, пытаясь вырваться. – Если тебе не нравится, как я одета, отпусти меня.

Рорик прошипел такое проклятие, что у нее завяли уши. Отдернув руку, он отвернулся и провел ладонью по волосам. А затем, сжав кулаки, уставился в сторону моря.

– Я ходил в деревню, чтобы достать тебе платье, – неожиданно произнес он. – Но там никого не было. Все жители разбежались.

Мгновение девушка глядела на него.

– Сбежали даже датчане? Ну и кого это удивит?

– Нет, не датчане. Англичане. – Он обернулся. – В Денло есть английские поселения. Мы с ними торгуем.

– Никогда бы не подумала.

Тень улыбки скользнула по его лицу. Он снова перевел взгляд на корабль, и наступила странная тишина. Почти мирная, – подумала Ивейна. Она подняла голову и глубоко вдохнула, любуясь безмятежным пляжем, омытым лучами заходящего солнца. На миг девушка представила себе, что она на прогулке. И что мужчина рядом – ее спутник, ее защитник, ее покровитель.

Затем она повернула голову, их взгляды встретились, и наваждение схлынуло.

– Мой брат тебя обидел? – мягко спросил Рорик.

Ивейна, фыркнув, покачала головой.

– Господи, нет. Что значит вырванная прядь волос?

– Ничего, если тебе не их жалко. – Он протянул руку и погладил ее косу, переброшенную через плечо.

Девушка шлепнула его по руке.

– Я боюсь не твоего брата. Он всего лишь глупый мальчишка.

– В Норвегии, леди, мальчик считается мужчиной с двенадцати лет. Оттару шестнадцать. Он далеко не ребенок. К несчастью, мать сильно его избаловала, и он считает, что все женщины должны ему угождать.

– Гм. Похоже, это семейное.

– Моя мать умерла при родах, – буркнул Рорик. – Когда отец взял в жены Гуннхильд, мне было десять лет и, уверяю тебя, меня она не баловала.

– А, ну… – Ивейна решительно подавила в себе жалость к осиротевшему мальчику. – Значит, это отец вбил тебе в голову странную мысль о том, что убийства и похищения – самый приятный способ провести лето.

– В молодости Эгиль много сражался, – с мимолетной улыбкой признался викинг. А затем помрачнел. – Но сейчас он очень болен. До осени не доживет.

– В таком случае тебе не следовало его покидать. – Ивейна хотела сказать это с презрением и упреком. Но ее слова прозвучали неожиданно мягко и даже сочувственно.

Рорик бросил на нее быстрый вопросительный взгляд, нахмурился и взял ее за руку.

– Я должен выполнить клятву. Идем. Тебе надо поесть и отдохнуть.

Краткое мгновение истекло. Ивейна подчинилась без возражений, но ночью, когда она лежала на медвежьей шкуре рядом с остальными женщинами, ей не давали покоя бурлящие в голове мысли; планы побега сменялись вопросами, не имевшими ответа. Почему-то она продолжала вспоминать ощущение спокойствия и даже близости, охватившее ее и Рорика на пляже. Она знала, что он чувствовал то же самое, что его злость схлынула так же быстро.

Но было еще кое-что. Ивейна в жизни никогда ни на кого не кричала. Едва придя в себя, она поклялась обращаться к своему похитителю с тем же холодным самообладанием, которое использовала против Сьюлина. И что потом? Она спорила, пререкалась, пыталась его уязвить… как будто знала, что он не сделает ей ничего плохого.

Но что-то ведь он сделал со мной, – неожиданно подумала Ивейна. Что-то, заставившее замирать ее сердце. Что-то, чего она боялась сильнее всего. Что считала невозможным.

Он вернул ее к жизни.

Никогда еще ей так не хотелось сбежать, как в это мгновение.

Пятая глава

Полная луна сияла сквозь тонкие перистые облака.

Ивейна взглянула на небо, выбравшись из шатра. Мутное пятно света казалось ей ярким, словно маяк, но если дожидаться темноты, к рассвету она не успеет углубиться в лес и на пару миль.

Девушка замерла возле шатра, высматривая наиболее густые тени… и пытаясь не думать о том, что ее ждет, если кто-то из спящих на корабле мужчин услышит ее и проснется.

И все же придется идти мимо них. У нее нет выбора. Корабль стоял, уткнувшись носом в песчаный берег. Если перелезть через высокий изогнутый борт прямо здесь и спрыгнуть на песок у кромки воды, часовые наверняка ее заметят.

Затаив дыхание, она на цыпочках пошла к мачте, двигаясь так же тихо, как плывущие по небу облака. Ее целью была середина корабля, где она могла бы бесшумно соскользнуть в воду. А потом плыть вдоль берега, как можно дальше.

Что будет потом, Ивейна не думала. Не могла. Все ее силы уходили на то, чтобы беззвучно красться сквозь ночь.

Но все же в ее душе нашлось место и для сожаления.

Девушка отбросила эту мысль, продолжая выверять каждый шаг. Еще чуть-чуть и…

Внезапно из тьмы выросла чья-то тень. Мужчина привлек Ивейну к себе, зажимая ей рот ладонью. Лезвие кинжала сверкнуло у ее груди в холодном и безжалостном лунном свете.

– Ни слова, – прошептал тихий голос. – Или я горло тебе перережу.

Ивейна и не смогла бы закричать. Ей не хватало воздуха. Это не Рорик. Вот все, о чем она могла думать.

Девушка почувствовала, что ее куда-то тащат. Она похолодела от ужаса.

Почему никто не просыпается? Если бы она производила столько шума, как напавший на нее мужчина, все уже были бы на ногах. А сейчас храпят, как ни в чем не бывало.

О, Господи, надо подумать. Куда он направляется? Он тащил ее по пляжу, подальше от часовых, туда, где никто их не увидит, никто не услышит. Он молчал, лишь его ускоренное дыхание нарушало тишину. Только сейчас Ивейна поняла, что оно означает.

Он не просто помешал ее бегству. Его цель куда более пугающая.

От страха девушка забыла про кинжал у ее живота. Одна ее рука была свободна. Размахнувшись, она изо всей силы ударила викинга локтем под ребра, одновременно пнув его ногой.

Неожиданное нападение застало его врасплох. На мгновение он выпустил Ивейну, и она глубоко вздохнула, собираясь закричать.

К ее ужасу, из груди вырвался лишь слабый возглас, разнесшийся едва ли на несколько шагов. Не успела она повторить попытку, как викинг сдавил ей горло.

У Ивейны зашумело в ушах, в глазах потемнело. Мужчина уложил ее на песок и навалился сверху, пытаясь расшнуровать ее киртл. Перед мысленным взором девушки возникло лицо Костолома, и ее затошнило от отвращения. Она обмякла. Должно быть, насильник подумал, что жертва потеряла сознание, потому что рука, сдавливающая ее шею, разжалась.

На этот раз ее пронзительный вопль прокатился по всему пляжу.

Мужчина грубо выругался. Затем, услышав доносящиеся с корабля крики, вскочил и растворился во тьме.

Ивейна свернулась калачиком. Стиснула зубы, чтобы не стучали так сильно. Не было сил встать, не было сил шевельнуться. Что-то нужно было сделать, но что именно она позабыла. А когда вспомнила, было уже поздно. Над ней склонился Рорик. Его лицо было освещено неровным светом факела. Сзади стояла толпа воинов.

Он протянул ей руку и помог подняться.

– Он похитил тебя из шатра? – спросил Рорик. В его тихом голосе звучала смертельная угроза.

Ивейна покачала головой. Ей и в голову не пришло солгать. Бесполезно. Его сверкающие глаза глядели ей прямо в душу.

– Ты пошла с ним по собственной воле!

– Нет… нет! – Она поморщилась, услышав в его голосе бурлящую ярость. – Я пыталась сбежать. Я не знаю, кто…

Он жестом велел ей умолкнуть, затем повернулся, передал кому-то факел и приказал воинам возвращаться на корабль.

Ночь снова окутала их, но тьма не могла скрыть чувств Рорика. Ивейна ощущала исходящую от него угрозу.

– Клянусь Тором, тебя надо бы хорошенько отшлепать, – проворчал он. – И как же ты собиралась бежать?

– Вплавь, – слабым голосом ответила Ивейна.

Он крепко сжал ее плечи.

– Дуреха! Я же тебя предупреждал. Ты хоть сама понимаешь, что тебя могли изнасиловать? – Его глаза вспыхнули серебром в свете выглянувшей из-за облака луны, а пальцы сжались еще сильнее. У Ивейны возникло впечатление, что он хочет ее встряхнуть. Сильно.

– Убери руки, – огрызнулась она, призвав на помощь бездумную ярость. – Думаешь, меня волнуют твои предупреждения? Ты сам сказал, что в Денло есть английские поселения. Я могла бы найти убежище у добрых людей, которые помогли бы мне вернуться к Эдуарду. А если и нет, я одета, как мальчик, так что…

– О, боги, женщина! Только слепого можно обмануть этим нелепым нарядом, и даже он узнает правду, как только ты откроешь рот.

– Я бы попыталась сбежать, даже если бы была голой! – крикнула Ивейна в ответ. – Думаешь, я такая смирная, что буду дожидаться, пока ты меня изнасилуешь? Ты плохо меня знаешь, мой господин.

– Нет, – сказал Рорик. – Это ты никак не поймешь, что принадлежишь мне. Что ты моя. Что…

Ивейна вырвалась и бросилась бежать, хотя и знала, что это бессмысленно. Даже застав Рорика врасплох, она не смогла бы его обогнать, но его яростные слова привели ее в ужас. Она летела по пляжу, словно преследуемая демонами, но уже через несколько шагов Рорик сбил ее с ног.

Падая, он повернулся, уберегая ее от удара о землю, а затем перекатился вместе с ней и снова оказался наверху. Второй раз за ночь Ивейна лежала на песке, тяжело дыша, чувствуя на себе вес мужского тела.

– Перестань, – приказал Рорик. – Ты не сможешь тягаться со мной. Себе же хуже сделаешь.

– А тебе-то что? – Задыхаясь, извиваясь по-змеиному, в напрасных попытках сбросить его с себя, она решила воспользоваться единственным оружием, которое у нее осталось. – Трус! Пират! Ни один настоящий мужчина не стал бы так обращаться с женщиной.

Его глаза сузились.

– Если бы я не знал, что это говорит твой страх, ты крепко пожалела бы о своих словах. – Он улыбнулся. – Скажи спасибо, что я не пытаюсь воспользоваться своей собственностью.

– Я… не… твоя! Ты слышишь меня, варвар? Я никогда больше не буду принадлежать мужчине. Никогда!

Глаза Рорика заблестели.

– Ты принадлежишь мне, кошечка. Но не волнуйся. Я дам тебе время привыкнуть.

– Дашь время… – выдохнула она, ошеломленная его наглостью. – Что ж, заносчивый, властолюбивый, невоспитанный… похититель. Я еще покажу тебе…

Закончить ей не удалось. Рорик прижал к земле ее запястья и медленно опустился на нее всем телом. Глаза Ивейны расширились. Ее бросило в жар. Он чудом не раздавил ее, и мысль о том, что она совершенно беспомощна под его огромным весом затмила все остальное.

Она замерла, затаив дыхание. Их взгляды встретились: его – пылающий и страстный, ее – испуганный и удивленный.

– Да, – произнес он. – Теперь ты знаешь. Я мог бы взять тебя прямо здесь, если бы был варваром, каким ты меня считаешь.

Ивейна судорожно сглотнула и понадеялась, что дар речи ей не изменит.

– Ни один благородный человек не стал бы…

Рорик рассмеялся. Жаркая волна пробежала по ее телу. Она сжала кулаки, борясь с собой.

– Святая невинность. Ни один мужчина, сжимавший тебя в объятиях, не сумел бы устоять. – Он опустил голову, ни на миг не сводя взгляда с ее лица.

– Нет…

– Тсс. – Его дыхание щекотало ей губы. – Один поцелуй, котенок. И ничего больше.

– Предупреждаю. Если ты попытаешься меня поцеловать, я… я тебя укушу.

Он был так близко, что Ивейна не увидела, а почувствовала его улыбку.

– Ну давай, – мягко сказал он. – Укуси меня. – Его губы скользнули по ее лицу, оставляя за собой пламенный след. А затем с ошеломляющей нежностью слились с ее губами.

Время остановилось. Ивейна пыталась вспомнить свою угрозу и начать бороться, но мысли от нее ускользали. В ее душе сплелись самые противоречивые чувства: от страха перед насилием до наслаждения поцелуем. А когда она, наконец, сжала губы, приказав себе сопротивляться, то с досадой обнаружила, что не способна причинить Рорику боль.

А потом мысли и вовсе исчезли, потому что Рорик просунул язык ей в рот и… ой, как же нежно!… принялся играть с ее языком.

Ивейна застонала от возбуждения. Но, несмотря на ее неожиданную покорность, Рорик прервал поцелуй. Он встал, поднял ее и подтолкнул по направлению к кораблю.

– Иди! – приказал он.

Ошеломленная, пристыженная, Ивейна побрела по песку. По ее щекам текли слезы.

Но стоило ей один раз всхлипнуть, как Рорик схватил ее за плечи и привлек к себе.

– Господи, кошечка, я не хотел тебя обидеть.

Ивейна замерла, оцепенев от удивления. Она не ослышалась? Почему викинг обратился к ее христианскому богу?

Вопросы вертелись у нее в голове. Кто он, этот человек, который увез ее из дома, но ухаживал за ней, пока она лежала без чувств? Который проклинал свою страсть к ней, но отказывался ее отпустить? Который сжимал ее в объятиях, но не изнасиловал?

Желание найти ответы оказалось таким сильным, что победило даже страх перед опасностью. Той самой опасностью, которая заставляла ее бежать, а теперь убеждала остаться.

– Ничем ты меня не обидел, – ответила Ивейна и оттолкнула его. К ее удивлению, Рорик ее отпустил.

– А тот, кто на тебя напал? – спросил он. – Он ничего тебе не сделал?

– Нет. У него был кинжал, но он не пустил его в ход, даже когда я закричала.

– Конечно, нет, глупышка. Он хотел, чтобы ты осталась в живых, на случай, если подвернется еще одна возможность. – Неожиданно он склонился над ней. – Надеюсь, ты ему такую возможность не предоставишь?

Ивейна окинула его сердитым взглядом.

– Поскольку завтра мы покидаем Англию, не вижу смысла.

– Это верно, но чем лучше я узнаю тебе, леди, тем меньше верю в твое благоразумие.

– Что ж, это научит тебе задуматься, прежде чем кого-то похищать.

Он поморщился; Ивейна заметила это в тусклом свете луны, и у нее на глазах снова выступили слезы.

– Я запомню это, – сказал Рорик. А затем, нахмурившись, – Ты знаешь, кто это был?

– Нет. Да и какая разница? Может, ты ему еще спасибо скажешь. Он помешал мне сбежать.

– Конечно, – напряженным голосом произнес он. – Но знай, ты никогда не добралась бы до Винчестера, даже если бы твой побег обнаружили только утром. Я бы тебя догнал. А теперь возвращаемся на корабль. Нам обоим нужно отоспаться.

Легко ему говорить, – с обидой подумала Ивейна, влезая в шатер и укладываясь рядом со своими спящими спутницами.

Она тихо порадовалась, что ей больше не придется никому ничего объяснять. Это было выше ее сил; ее мысли были заняты совсем другим. Раз уж побег не удался, надо попытаться убедить Рорика отпустить ее на свободу. А если и это не выйдет…

Об этом Ивейна решила не думать. Чем строить предположения, лучше выработать новый план бегства… это будет непросто, ведь за пределами Англии она уже не сможет обойтись без посторонней помощи.

Надежда вспыхнула и угасла бесследно. Единственными людьми, которых она не боялась, были Торольв и Орм, но они преданы Рорику до глубины души. Другой выход (но для этого надо совсем уж отчаяться) – обратиться к Оттару. Ему Ивейна не доверяла, но он на три года моложе ее и, возможно, его поступки объясняются желанием порисоваться перед товарищами. Наверняка его удастся соблазнить обещанием крупного выкупа.

Конечно, прежде чем идти на столь рискованный шаг, нужно как можно больше узнать о нем. И… о Рорике тоже.

Теперь, когда решение принято, можно и спать. А с завтрашнего дня начать задавать вопросы. Ивейна пообещала себе быть осторожной. Не втягиваться в спор. Держаться вежливо, но холодно.

И не обращать внимания на раздражающую мысль о том, что ее отважные намерения сильно смахивают на обычное женское любопытство.

– Госпожа, не собираешься ли ты одна идти на корму? – неодобрительно нахмурилась Анна. – А вдруг тот человек и сейчас следит за тобой?

Бритта кивнула. Обе женщины пришли в ужас, когда за завтраком из каши и фруктов Ивейна поведала им о событиях вчерашней ночи. Некоторое время назад они выбрались из шатра и убедились, что берега Англии остались далеко позади.

Ивейна отвела взгляд от туманного горизонта.

– Не станет же он нападать у всех на виду.

– Зря мы вообще тут стоим, – проворчала Бритта. – Я уже слышу шепоток и насмешки. И можешь быть уверена, этот негодяй перешептывается и смеется вместе с остальными, чтобы казаться невинным, как младенец.

– Вот-вот. – Анна с испуганным видом оглянулась через плечо. – Раз мы не знаем, кто это был, лучше держаться подальше от всех.

– Он был высоким, – медленно сказала Ивейна, – и на нем была кожаная туника. Но это ничего не значит. Кольчуги есть только у Рорика и Торольва, да и то они не надевали их со дня налета на Селси. Наверное, сняли с убитых воинов, – мрачно добавила она.

– Торольв говорил, что Рорик выковал их задолго до своего первого похода, – возразила Анна. – Интересно, чем они в то время занимались?

– Не знаю и знать не хочу, – высокомерно заявила Ивейна. А затем, вспомнив о своем плане, добавила: – А что еще рассказывал тебе Торольв?

– Вчера я расспросила его о том, как живется рабам в поместье Рорика. Большинству мужчин удается выкупить себя на свободу уже через три года. Представляешь? Хозяин сам освобождает своих рабов.

– Гм. А женщины?

Анна поморщилась.

– Мужчина может выкупить женщину, если хочет жениться на ней, но…

– Слишком дорого женитьба обойдется, – съязвила Бритта. – Не думаю, что нам так повезет. Если мы и выйдем замуж, то за такого же раба.

– В Англии я и на это не надеялась, – призналась Анна. – Отец ни за что не позволил бы мне выйти замуж. Он не мог обойтись без моей помощи.

Ивейна окинула ее задумчивым взглядом.

– Наверняка вольноотпущенников заменяют новыми рабами, захваченными в Англии.

– Нет. Торольв говорил, что Рорик покупает новых рабов на деньги, полученные от вольноотпущенников. А еще он ссужает освобожденных рабов деньгами, чтобы они могли купить себе ферму или заняться торговлей. Он сын ярла[11] и очень богат.

– Тогда зачем ему заниматься грабежами? Я помню, как он насмехался над золотом Сьюлина, как будто для него это ничто. И, видит Бог, ему даже силу прилагать не нужно, чтобы затащить в постель женщину, так что…

Неожиданно она поняла, что подруги смотрят на нее с таким видом, словно она выразила желание оказаться в числе этих женщин, и жаркий румянец залил ее щеки.

– Просто если я хочу перехитрить этого человека, мне нужно знать о нем все, – пояснила Ивейна и отвернулась, чтобы они не заметили, как ее лицо становится еще краснее.

К счастью, ее взгляд упал на викинга, сворачивающего в кольцо веревку. Ее охватило вдохновение. Она повелительно поманила его пальцем.

– Эй, ты. Орм. Я прошу оказать мне услугу. – Не обращая внимание на испуганные возгласы женщин, она с улыбкой шагнула вперед. – Будь добр, отведи меня к твоему предводителю.

Орм нахмурился.

– Мне приказано находиться здесь, леди. Чтобы уберечь тебя от беды.

Ее улыбка увяла.

– Правда? Тогда подумай, что может случиться, если я пойду одна. Или если ты попробуешь меня остановить.

– Гм. Похоже, Рорик мало тебе задал прошлой ночью на пляже, – буркнул Орм. А затем, взглянув на разгневанное лицо Ивейны, криво усмехнулся. – Да, было бы странно, если бы Медвежий Убийца поднял руку на женщину. Идем, госпожа.

Бросив взгляд на подруг, пришедших в ужас при виде подобного безрассудства, Ивейна поспешила за ним.

– Как ты можешь так говорить? – спросила она. – Когда он захватил нас против нашей воли.

– Я не знаю, зачем он пленил тебя, леди, но остальных привели сюда Кетиль и Гуннар. К счастью, Рорик запретил им то, чего лишены остальные мужчины.

– Боже праведный, – вырвалось у Ивейны. Она обвела взглядом корабль, отыскивая друзей Оттара. Кетиль смотрел на нее в упор, но когда их глаза встретились, его змеиный взгляд остался таким же неподвижным. Ей стало ясно, что не он напал на нее прошлой ночью.

Затем Кетиль посмотрел на Орма, и старик сразу же замедлил шаг. Он обернулся, заметил Кетиля и неприязненно улыбнулся. Его рука потянулась к кинжалу.

У Ивейны волосы встали дыбом. Вряд ли можно ждать сдержанности от парня по прозвищу Костолом, но Орм производит впечатление разумного человека, и он лет на тридцать старше Кетиля. Откуда в нем столько ненависти?

Она выбросила эту мысль из головы. Сейчас ее тревожило другое. Хотя бы то, как екнуло ее сердце при виде Рорика, стоявшего у кормила. Яркое воспоминание о его вчерашних объятиях лишило ее сил.

Ивейна ухватилась рукой за борт и сделала вид, будто пошатнулась из-за качки.

– Доброе утро. – Рорик вопросительно взглянул на Орма.

– Я тут не при чем, – буркнул Крючконос. – Она грозилась прогуляться мимо парней в одиночку.

– Я не прогуливаться собиралась.

– Это не важно. – Рорик жестом отпустил Орма и повернулся к ней. – Что ж, леди, ты своего добилась. Что за неотложное дело привело тебя ко мне?

Ивейна сжала губы, не желая признаваться, что не смогла бы ждать до вечера. Она ведь собиралась быть вежливой.

– Спасибо за фрукты, – начала она. – Мы так давно их не ели.

Рорик вскинул брови. В его глазах появился лукавый блеск.

– Ах, да, обычно мы откармливаем рабов перед продажей.

Вежливость была забыта.

– Правда? И ради этого вы опустошили чей-то сад?

– Вот именно, – усмехнулся он. – Но это был датский сад.

– Прекрасно, – проворчала она, борясь с безумным желанием улыбнуться в ответ. – Вы даже друг у друга крадете.

– Ага. Вы, англичане, считаете викингов единым народом, но норвежцы и датчане часто воюют. Чаще всего из-за земель. Нам их сейчас не хватает.

– Вы уже столько английской земли захватили, что грех жаловаться, – возразила Ивейна без особой злости. – Датчане владеют территорией от Темзы до Хамбера, а вы, норвежцы, еще севернее. Город Йорк сейчас все называют Иорвиком, и, я уверена, есть множество других городов, чьи старые названия давно позабыты.

Рорик пожал плечами.

– Ну и чем мы хуже вас, саксов? Ваши предки завоевали Британию вплоть до Бретани и Уэльса. Не говоря уже о недавнем захвате Мерсии.

– Мерсию присоединили посредством брака, – возмущенно заявила Ивейна. – Теперь там правит сестра Эдуарда.

– Ну да, – согласился он, и его лицо неожиданно помрачнело. – Тоже из выводка Альфреда. В один прекрасный день они захватят всю Англию.

– Ты о чем?

Он рассерженно отмахнулся.

– Живущие в Англии датчане ослабли. Они еще удерживают Денло, но среди них больше фермеров и торговцев, чем воинов. Однажды твой кузен одержит победу, и мечта Альфреда осуществится.

– Да… но… – Ивейна решила не выяснять причины дурного настроения Рорика, а ухватиться за подвернувшуюся возможность. – Кстати об Эдуарде, когда ты собираешься послать ему требование выкупа?

– Ага, – воскликнул Рорик. – Вот мы и выяснили причины твоего внезапного желания повидаться со мной.

Огромным усилием воли она сохранила на лице выражение вежливого любопытства.

Его глаза сузились.

– Что-то не припомню, чтобы я упоминал о подобном намерении, леди.

– Но… – Ивейна крепче ухватилась за борт. – Прошу, не смейся надо мной. Я понимаю твое жгучее желание поскорее вернуться домой, к больному отцу, но не вижу ничего забавного в необходимости проделать это путешествие вместе с тобой. Я буду очень признательна, если ты, наконец, отправишь гонца к королю.

Рорик выгнул бровь.

– Прямо отсюда?

– Хорошо, когда мы придем в Ютландию, ты сможешь высадить меня на берег и…

– Ты сама не захочешь высаживаться, малышка. – Снова эта лукавая улыбка. – Там нет ничего, кроме пещер и мрачных утесов. Одни боги знают, кто там живет.

– Не надо пугать меня сказками о троллях и великанах, – взвилась Ивейна, утратив последние остатки терпения. – И белыми медведями, если на то пошло. Меня не так-то просто…

Она умолкла, уставившись на его грудь. На тонком кожаном ремешке, обвивающем шею викинга, висел серебряный амулет, в котором девушка узнала молот Тора. А рядом с ним красовался огромный изогнутый зуб.

Ивейна судорожно сглотнула и решила сменить тему.

– Хорошо, – сказала она, забыв про терзающие ее мрачные опасения. – Я поеду с тобой в Норвегию. Там ты скажешь всем, что я путешествую, а сам позаботишься о моем возвращении в Англию.

Рорик взглянул на нее так, словно она превратилась в маленького белого медвежонка прямо у него на глазах.

– Какова же цель твоего путешествия, леди?

– Я собираюсь изучать норвежские легенды, милорд.

– Изучать норвежские легенды, – тупо повторил он.

– Да. Надеюсь, в твоем поместье есть скальд. Я хочу восстановить манускрипты, которые когда-то собирала… пока Сьюлин не швырнул их в огонь. К несчастью, он считал мое увлечение блажью.

– Ты знаешь норвежский? – Его глаза сверкнули. – Ах, да, Орм сказал мне вчера, что ты обратилась к нему на нашем языке. Как ты его выучила?

Девушка пожала плечами.

– Наверное, так же, как ты выучил английский. Разговаривала с путешественниками. В мирные времена при дворе было много норвежцев. Один из них оказался бардом. От него я узнала о ваших сагах.

– В таком случае, леди, – произнес Рорик неожиданно нежным голосом, – ты должна знать, что мы не только грабим и убиваем.

– Ты похищения забыл упомянуть, – съязвила она. – И то, что у вас есть барды, скальды и искусные ремесленники, не оправдывает убийств…

Ивейна умолкла, и ее сердце сжалось от боли, когда она вспомнила Джанкина. Как она могла забыть о нем? Он был таким чистым, таким бесхитростным. На нее нахлынуло чувство вины, когда она осознала, что за последние дни не выкроила и мгновения, чтобы оплакать его загубленную жизнь.

– Что случилось, малышка?

Она повернулась к Рорику, пылая от ярости.

– Ты никого не убивал на берегу в день налета на Селси?

Викинг нахмурился.

– Единственным человеком, которого я убил, был твой муж, но…

– Ты убивал в других набегах, – подытожила Ивейна, и ее глаза наполнились слезами. – Невинных людей, которые…

Она отвернулась, но Рорик успел заметить дрожь ее ресниц. Что ответить? Правду сказать он не мог. Стоит упомянуть о ее кузене, и Ивейна сразу же вообразит, будто он похитил ее, чтобы использовать как наживку.

Он нахмурился, раздумывая о том, что когда он отправится в следующее плавание, Ивейну придется оставить одну в Эйнарвике. Решение пришло сразу… непростое, но единственно возможное.

– Утешься хотя бы одним, – коротко заявил он. – Это был мой последний набег.

Девушка ошеломленно уставилась на него.

– Что?

– Что слышала. С этим покончено.

– Но… почему?

Рорик снова не знал, что сказать. А может, объяснить ей причину своих походов? И пускай считает себя приманкой. Возможно, эта ложь даже ее успокоит, развеет страхи. И все же, несмотря на переплетенный клубок желаний, чувств и причин, он не мог ей солгать.

– Чтобы угодить тебе, – ответил он наконец. – Если тебя это обрадует, малышка.

Ивейна пристально взглянула на него и снова отвернулась.

– Обрадует, – холодно сказала она. – Потому что я даже врагу не пожелаю гореть в аду за грехи.

Рорик расхохотался. Он знал, что его битва уже выиграна, и в то же время невольно восхищался упрямством Ивейны.

– А ты так просто не отступишь, котенок. Но ты должна знать, что у нас, викингов, другие представления о смерти. И наши боги уберегут нас от подобной участи.

– Тогда молись им, – предложил подошедший Торольв. – Я чую дождь.

– Хуже, чем дождь, – возразил Рорик. – Нас догоняет шторм.

– Что! – воскликнула Ивейна. – И ты стоишь тут и языком мелешь, когда надвигается буря? Сделай же что-нибудь!

– Возьми кормило, – приказал он Торольву, а сам неожиданно подхватил Ивейну и усадил к себе на плечо.

– Взгляни на юг, – с усмешкой сказал он. – И скажи, что, по-твоему, я должен сделать.

Черные тучи клубились над горизонтом. Пугающие вспышки молний прочерчивали потемневшее небо. Теперь и Ивейна готова была поверить в существование Громовержца, желающего излить свой гнев на ничтожных людишек. «Морской дракон», такой большой и крепкий, вдруг показался ей жалкой скорлупкой.

– Благословенная дева Мария, помилуй нас, – пробормотала она, когда Рорик опустил ее на палубу. – Что же нам делать?

– Ты, – сказал он, поддерживая ее на уходящей из-под ног палубе, – возвращайся в шатер. А мы будем делать то же, что и всегда.

– Да. – Торольв невесело улыбнулся. – У нас есть два выхода, один из которых попытаться обогнать бурю.

– Господи. А второй?

– Развернуться и пойти ей навстречу, – ответил Рорик, взглянув на юг. – Если мы не спустим парус, его разорвет в клочья. Мы справимся. Нам не впервой.

– Тебе да, но мне…

У Ивейны сдавило горло, когда он склонился к ней.

– Не волнуйся, милая, – произнес он, согревая ее щеку своим дыханием. – Я никому тебя не отдам. Даже морю.

Торольв вежливо кашлянул, и Рорик отпустил ее, чтобы взять из рук друга рулевое весло. На его скулах выступили пятна румянца, но девушка была слишком взволнована, чтобы это заметить. Нежность его голоса потрясла ее до глубины души.

– Торольв отведет тебя в шатер, – резко заявил Рорик. – Пока что там безопаснее.

– Пока? – испуганно переспросила Ивейна. Но Торольв уже схватил ее за руку и потащил на нос.

– Не рыпайся, – приказал он. – Мне нужно поскорее вернуться к Рорику. Две пары глаз у кормила лучше, чем одна.

Ивейна молча подчинилась. Похоже, эти люди знают, что делают, и незачем им мешать. Но когда налетевший ветер принялся раскачивать корабль, ее терпение подверглось суровому испытанию.

Женщины прижимались к дубовым доскам, пытаясь защитить от ветра малышку Элдит. Их испуганное молчание было нарушено всего один раз.

– Мы от страха и про тошноту забыли, – с мрачной усмешкой заметила Анна.

Ивейна лишь кивнула в ответ.

Неожиданно в шатер вошли двое викингов с кожаными мешками в руках. Без единого слова дородный мужчина подхватил на руки Элдит. Второй накинул шкуру Анне и Бритте на плечи и подтолкнул обеих женщин к выходу.

– Подождите! – Ивейна с трудом поднялась на ноги. – Куда вы их уводите?

Никто ей не ответил. Она шагнула вслед за ними и неожиданно налетела на Рорика. Он был мокрым с ног до головы, но не растерял ни силы, ни уверенности.

– Ой, слава Богу, – выдохнула Ивейна, схватив его за тунику. – Что, во имя всего святого, происходит?

– Нам нужно убрать шатер, пока его не сорвало ветром, – ответил он. – Я привяжу тебя к мачте вместе с другими женщинами. Там тебе будет безопаснее.

– Привязать меня… нет! – Ужасное воспоминание обрушилось на нее. – Не надо…

– Тише, малышка. На этот раз никто тебя не обидит.

– Но…

Рорик обнял ее еще крепче.

– Ивейна, послушай. Тебя может смыть за борт.

Его решительный голос слегка развеял ее страх. Он прав. Ивейна знала, что он прав, но стоило ей вспомнить минуты, проведенные у столба, как ее бросало в дрожь.

– Доверься мне, милая. – Рорик набросил на нее кожаный мешок и подтолкнул к выходу. – Твои руки будут свободны. Это не то, что в прошлый раз.

Выбора у нее не было. Это его мир, его битва. Ей оставалось лишь вверить свою жизнь в его руки.

Ивейна куталась в мешок, ожидая, что Рорик сам откинет полог шатра, и в испуге отпрянула, когда он резко остановился и повернулся к ней. Он глядел на нее так, словно хотел запомнить ее лицо на всю жизнь.

А затем, с неожиданной страстью, привлек ее к себе и поцеловал в губы.

Шестая глава

Рорик целовал Ивейну так, как целуют любимую перед вечной разлукой. Сладкая, томительная слабость разливалась по ее телу от его яростных ласк. Когда корабль сильно накренился, вынудив Рорика прервать поцелуй, Ивейна непременно упала бы, если бы не обнимала его так крепко.

На одно незабываемое мгновение их пылающие страстью взгляды встретились. Затем, не добавив ни слова, он вывел ее из шатра в самое сердце бури.

Хватаясь друг за друга, сгибаясь чуть ли не пополам под порывами ветра, они добрались до середины корабля, и Ивейна увидела, что мачту уже сняли. Рорик усадил ее рядом с женщинами и привязал за талию к тяжелому деревянному брусу.

– Постарайся просидеть под мачтой как можно дольше, – прокричал он. – И вот, возьми.

Он вложил в ее ладонь металлический предмет. Молот Тора. Но когда Ивейна подняла его перед собой, амулет стал похожим на крест.

– Держи его так, если хочешь, – сказал Рорик. – Наверное, будет лучше, если ты станешь молиться своему христианскому богу. Нам сейчас любая помощь не помешает.

Ударила молния, и порыв ветра швырнул волосы Ивейне в лицо. В ослепительном свете глаза Рорика вспыхнули серебром. Его губы были твердо сжаты, лицо казалось вырубленным из камня.

Таким я его и запомню, – подумала девушка. – Сражающимся с морем и небом ради спасения наших жизней.

Он погладил ее по щеке и исчез.

И тогда ярость бури обрушилась на нее. Девушка сжалась в комок, врастая спиной в твердое дерево. Мачта и промасленный кожаный мешок хоть как-то защищали ее от брызг, но шипение воды под килем казалось пугающе близким и угрожающим. Доски обшивки трещали и ходили ходуном. Кто-то говорил ей, что гибкость норманнских кораблей не дает им переломиться на гребнях волн, но обрывок воспоминания лишь промелькнул в ее памяти, чтобы сразу исчезнуть.

Окативший мачту поток воды грубо вырвал ее из задумчивости. Их чудом не смыло за борт. А ведь Рорику сейчас куда тяжелее.

Ивейна невольно вскрикнула. Она подняла голову, пытаясь разглядеть корму сквозь тьму и водяные брызги. Нет. Она могла лишь представлять себе, как Рорик стоит у рулевого весла и изо всех сил борется с разбушевавшейся стихией.

Скорчившись на соленом ветру, девушка принялась усердно молиться.

Все утро не было ни дуновения. После разгула стихии полный штиль казался чем-то невероятным.

Полночи мореходы откачивали воду из трюма, а с рассветом сели за весла. Гребли в молчании. Не было обычных шуток или рассказов о прошлых походах.

Рорик взглянул на Ивейну, сидящую на сундучке и беседующую с Торольвом. Остальные женщины и девочка устроились у люка, ведущего в трюм. Не стоило, наверное, держать их на корме, у всех на виду, пока сушился шатер, но ему хотелось, чтобы Ивейна была рядом.

– Какой курс? – спросил он у друга.

– Точно на северо-восток.

– Откуда ты знаешь, ведь солнца не видно? – поинтересовалась Ивейна, с любопытством поглядывая на желтоватый камень в руках у Торольва.

– Видишь, как кристалл меняет цвет, когда я его поворачиваю? Это преломляются лучи солнца. Даже в облачную погоду солнечный камень указывает нам дорогу к дому.

– Да, но я бы предпочел попасть туда поскорее, – проворчал Рорик.

Ивейна взглянула на него, и какое-то теплое чувство шевельнулось в ее душе. Теперь ей уже не хотелось бороться с ним. Он сильный, да, но он тоже человек. У него такой усталый вид.

– Ты спал хоть немного? – мягко спросила она и сразу же покраснела. Безумие какое-то. Нежность и сочувствие не помогут ей вырваться на свободу.

Печальные морщины у его рта разгладились.

– Я лягу, как только поднимется ветер.

– Ты всегда надеешься на лучшее, – заметил Торольв, не сводя глаз с солнечного камня.

Ивейна взглянула на него.

– А до земли далеко?

– Легко тебе спрашивать. Может, вороны Одина и знают. А я нет.

– Ты что-то такое уже говорил, – воскликнула девушка. – Я думала, мне это приснилось, но ты точно упомянул Хугина и Мунина.

– Мысль и Память, – пробормотал Рорик. – Вижу, ты слышала о них, леди. Они целыми днями летают по свету, а по ночам пересказывают Одину увиденное. Поэтому он знает все.

– Как и наш христианский бог, – вырвалось у Ивейны. – Только он без воронов обходится.

Рорик прищурился.

– Если уж речь зашла о богах, лично я молюсь Тору, – поспешно сообщил Торольв. – Есть еще бог плодородия Фрейр, хитрец Локи, морской великан Эгир, у него девять дочерей-волн, изменчивых, как все женщины. Но твоя богиня – Фрейя. – Он указал на амулет Рорика, который Ивейна повесила себе на шею, чтобы не потерять. – Тор тебе не подходит.

Она торопливо сняла серебряный амулет и протянула Рорику. Он сжал ее руку.

Торольв снова поднял кристалл и отвернулся, чтобы показать его остальным женщинам. У Ивейны сложилось впечатление, что Торольв пытается предоставить им с Рориком хоть какое-то уединение.

Неожиданно раздался громкий стук брошенных весел.

Гребцы вскочили на ноги, крича и сгрудившись вокруг двух сцепившихся мужчин. Это были Кетиль и Орм.

Рорик изрыгнул проклятие, выпустил руку Ивейны и ринулся к месту схватки. Но он опоздал. Кетиль с силой оттолкнул Орма. В его руке блеснуло окровавленное лезвие.

Орм упал к ногам Кетиля. На его губах вспухли розовые пузыри, одну ладонь он прижимал к груди.

Зрители расступились, пропуская Рорика. Он ударил Кетиля ногой в запястье, ломая кости, словно сухие прутья. Кетиль взвыл и выронил оружие. Не успел кинжал упасть на палубу, как Рорик прижал Кетиля к борту и поднес к его горлу нож.

– Отвечай, что здесь произошло, – прорычал он.

– Рорик.

Хриплый возглас издал лежащий на палубе старик. Рорик окинул Кетиля быстрым взглядом. Ублюдок сжимал зубы от боли, но вовсе не казался испуганным.

– Держите его, – велел вождь, и несколько ближайших воинов бросились выполнять приказ.

– Это я… виноват, – выдохнул Орм, когда Рорик приподнял его голову. – Я его вызвал…

– Нет. Молчи, Орм.

Крючконос схватил его за рукав.

– Опозорил… мою внучку. Фроки мертв… ты знаешь… – Он умолк и закашлялся.

– Я знаю, что случилось после смерти твоего сына, – тихо произнес Рорик. – Ты решил вызвать Кетиля на поединок, чтобы отомстить ему.

– Вызвал… еще до отплытия. И постоянно… напоминал ему. Я не нарушал твой приказ, но это было ошибкой. Трус… попытался убить меня… чтобы избежать поединка. – Он издал хриплый звук, который мог быть и смехом. – Похоже… ему удалось.

– Он заплатит, Орм. Клянусь. И за тебя, и за твою внучку.

Тень улыбки промелькнула на лице Орма.

– Дай мне меч, – прошептал он. – Это была битва…

Рорик повернул голову, но Торольв уже протягивал ему меч Крючконоса. Он взял его и вложил рукоять в ладонь старика.

– Займи свое место в Вальгалле, Орм Крючконос, – произнес он. Но Орм уже присоединился к воинам, павшим на поле брани, и прощальные слова остались не услышанными.

Рорик опустил тело Орма на палубу и встал. На мгновение его взгляд встретился с взглядом Торольва. Тот кивнул. Правосудие на борту корабля сурово, но иначе нельзя.

Он повернулся к парням, удерживающим Кетиля.

– Привяжите его к трупу.

Кетиль закричал:

– Оттар, ты же мой друг! Объясни ему. Я защищался.

Мальчишка вышел из-за мачты, его глаза бегали из стороны в сторону.

– Что ты собираешься сделать, Рорик? Зачинщиком был Орм. Он сам признался.

– Никому не удастся совершить убийство на моем корабле и остаться в живых.

Одобрительный гул прокатился по толпе викингов.

– Тогда сам вызови Кетиля, когда мы вернемся в Норвегию, – предложил Оттар.

Торольв фыркнул.

– Ты же знаешь законы, Оттар. Убийцу выбрасывают за борт вместе с телом его жертвы.

Из-за его спины донесся сдавленный крик.

Рорик повернулся. Ивейна зажимала рот ладонями. Ее глаза казались огромными на бледном лице.

– Рорик…

Он шагнул к ней и схватил ее за плечи.

– Ничего не говори. Ни единого слова. Тебя это не касается.

Девушка глядела на него молча, но ее глаза были наполнены ужасом. Он повернул ее и легонько подтолкнул к корме.

– Возвращайся к женщинам. И не оглядывайся, если норвежское правосудие тебя пугает.

Ивейна не оглянулась. Сзади доносились крики (наверное, кричал Кетиль), но звуков борьбы не было. Затем наступила мертвая тишина, нарушаемая лишь плеском воды за бортом. Но девушка по-прежнему не двигалась с места. Все-таки, он варвар. Мужчина из расы свирепых язычников. Людей, образ жизни которых настолько суров, что они не способны оценить всю жестокость этой ужасной казни.

И все же мысль о том, чтобы отдаться ему, больше ее не пугала.

Мрачное, унылое побережье Ютландии было именно таким, как описал его Рорик, но то ли опасность сильно преувеличили, то ли ветер оказался попутным, но остальная часть пути прошла без происшествий. Уже на следующее утро над синей морской гладью показались норвежские берега.

Ивейна стояла на носу, глядя на далекую землю. Торольв, перегнувшись через борт, деревянной рейкой измерял глубину.

– Каупанг, – объявил он, указав на поселок, раскинувшийся у входа в узкий залив. – Летний торговый порт. – Он вытащил рейку, взглянул на нее и что-то прокричал Рорику.

Обмазанные глиной домики ютились у берега бухты. Обширные поля тянулись до самых гор, нависающих над городом и защищающих его от ветров и нападений. Более пологие склоны поросли зеленью.

– Совсем как в Англии, – заметила Анна, – если не считать гор.

– Они такие большие и холодные, – прошептала малышка Элдит.

Бритта обняла девочку за плечи.

– В Англии тоже есть горы, милая. К ним можно привыкнуть.

– Через пару месяцев вы не будете их замечать, – заявил Торольв. Он повернулся к Ивейне и окинул взглядом ее потрепанный мальчишечий наряд. – Не выходи из шатра. Рорик добудет для тебя приличную одежду.

– Какая предусмотрительность, – буркнула девушка, когда он отправился измерять глубину с другого борта.

– Лучше бы спасибо сказала, – упрекнула ее Бритта. – Как я.

Ивейна нахмурилась.

– Что ты имеешь в виду?

Бритта кивком указала на Рорика.

– Может, ты не слышала, госпожа, но вчера после убийства Кетиля Оттар заявил, что я принадлежу ему. А Рорик приказал продать меня и Элдит тому человеку, который одолжил нам гребень. Говорят, его жена и дочь умерли от болезни, и он остался совсем один. – Она пожала плечами, и на ее лице вспыхнула неожиданная усмешка. – Он по-английски двух слов связать не мог, но я прекрасно поняла, чего он хочет.

– И ты еще можешь улыбаться? Бритта…

– Это лучше, чем остаться с Оттаром, или чем если бы нас с Элдит продали разным хозяевам. По крайней мере, Грим честен со мной и, похоже, он незлой человек. Он даже согласился подождать, пока я к нему привыкну.

– Рорик и мне обещал то же самое, – мрачно призналась Ивейна. – Как будто это что-то меняет.

Анна лукаво улыбнулась.

– А разве нет?

Ивейна молча уставилась на нее. Этот вопрос давно крутился у нее в голове, пока она не почувствовала себя мышью в клетке, бегающей по кругу и не находящей выхода.

– Не знаю, – прошептала она. – Я поклялась, что не буду принадлежать ни одному мужчине. Но теперь… не знаю.

Бритта и Анна обменялись изумленными взглядами.

– Что ты хочешь сказать? Ты влюбилась в него?

– Нет, нет! Конечно, нет! Просто… как ты могла так безропотно покориться, Бритта? Ты говоришь, Грим добрый, но он ведь не оставил тебе выбора. И ты еще чувствуешь себя благодарной. Это… неправильно.

– Госпожа, что нам еще остается? Подумай сама, ты родственница короля, росла и воспитывалась как леди, но разве тебе позволили выбрать себе мужа? Или хотя бы согласия твоего спросили, когда выдавали замуж?

– Но это другое. Брак почетен для женщины.

– Да, но… – Бритта вспыхнула и бросила взгляд на своего викинга. – Грим путался в словах и что-то сказал о ребенке, но я так поняла, что он подумывает о женитьбе.

– Вот видишь, – вмешалась Анна. – Из страсти Рорика к тебе, госпожа, вышло хоть что-то хорошее.

– Но я ничего ему о вас не говорила. Только один раз попросила освободить нас всех в тот день, когда он бросил в море мое кольцо.

– Значит, он не безнадежен. Кто знает, может, когда-нибудь он даже обратится в христианство.

Ивейна не могла не улыбнуться при этом невероятном предположении, но на ее глазах блеснули слезы.

– Христианские земли остались так далеко, – пробормотала она. А затем выпрямилась и раскинула руки. – Но я буду молиться за вас обеих.

– А мы за тебя, госпожа.

Они обнялись. Не знатная дама, дочь ремесленника и рабыня, а три женщины, глядящие в лицо неизвестности с отвагой и волей к жизни.

Седьмая глава

Через час Ивейне, не находившей себе места в опустевшем шатре, доставили бадью с водой, мыло и сундучок с одеждой и украшениями. Но вместо того, чтобы испытывать благодарность, она чувствовала себя беззащитной, потерянной, и совершенно одинокой.

Подавив дрожь, девушка с опаской потрогала воду и обернулась, услышав шаги.

Под полог нырнула маленькая, крепкая фигурка.

– Анна! – Взвизгнув от удивления, Ивейна бросилась обнимать подругу. – Откуда ты?

– Меня купил Рорик, – ответила Анна. – Чтобы я прислуживала тебе.

Ивейна изумленно уставилась на нее.

– Прислуживала мне?

– Если я правильно поняла. Они с Гуннаром говорили по-норвежски. Гуннар потащил меня в таверну за пристанью, но тут появился Рорик, приказал отвести меня на корабль и дал ему денег.

– Но почему?

Анна надула губки.

– Наверное, Рорик решил оказать тебе честь. Ты ведь не какая-нибудь служанка, которая привыкла сама за собой ухаживать.

Ивейна не находила слов.

Наверное, Анна права. Возможно, Рорик пытается соблюсти приличия, но это в любом случае добрый поступок. Он мог бы приставить к ней какую-нибудь из своих рабынь, чтобы она чувствовала себя еще более зависимой и одинокой.

– Госпожа?

Ивейна моргнула, неожиданно сообразив, что молчание затянулось.

– Но все равно я ни на что не соглашусь, пока он не ответит на пару вопросов, – выпалила она и откинула полог.

– Но, госпожа, а как же новые наряды? Подожди…

Анна говорила в пустоту.

Он стоял, прислонившись к борту, и, увидев его, Ивейна застыла от изумления.

Наводящий ужас норманнский воин исчез вместе с грубой туникой, железным шлемом и варварскими украшениями. Заправленные в сапоги коричневые штаны, красная шерстяная туника, расшитая золотом, и длинный голубой плащ из драгоценного бархата делали его похожим на истинного вельможу.

Солнце золотило его подстриженные волосы, а резко очерченный профиль казался еще более решительным на фоне зеленых холмов. Он был так красив, что дух захватывало.

Неожиданно девушка вспомнила о своем жалком наряде. Она попятилась и споткнулась о лежащее на палубе весло.

Рорик выпрямился, повернулся. И замер.

Вопросы, которые хотела задать ему Ивейна, вылетели у нее из головы. Ее бросило в жар от силы его взгляда, полного яростной и еле сдерживаемой страсти.

– Я… э… хотела поблагодарить тебя за Анну, но…

Огонь в его глазах угас. Но это ничего не изменило. Рорик в два шага преодолел разделяющее их расстояние и взял ее за руку.

– И еще хорошо, что ты не позволил разлучить Бритту и Элдит, – промямлила Ивейна.

– Мне жаль, что на твоих глазах погибли два человека.

Она изумленно моргнула. Вчерашние события давно вылетели у нее из головы.

– Ты сожалеешь?

Он безрадостно усмехнулся.

– Кетиля мне не жалко, но все могло сложиться иначе. Я знал, что они с Ормом враги, но… поддался на уговоры…

Ивейна нахмурилась.

– Я слышала, ты запретил им разговаривать друг с другом.

– Только Кетилю, – ответил Рорик. – Я и нанял его при этом условии. Это моя ошибка. Оттар попросил меня взять на корабль его друзей. Но мы с Ормом не подумали о том, на что может толкнуть человека трусость.

– Я знаю, что такое правосудие, – робко пробормотала Ивейна. – Но это же ужасная смерть… быть привязанным к трупу, не иметь возможности освободиться…

– Да. – Сочувствие смягчило жесткую линию его рта. – Ты помнишь, каково быть связанной и беспомощной. Но подумай сама. Кетиль мучился бы дольше, если бы мы просто бросили его за борт.

Не дождавшись ответа, он улыбнулся.

– Поэтому мне не хотелось, чтобы ты видела его смерть, кошечка. У тебя слишком мягкое сердце.

В душе Ивейны вспыхнула обида.

– У моего сердца хватит твердости противостоять тебе, – возразила она.

– Нет. – Рорик протянул руку и погладил ее по щеке. – Я уже в нем. Или скоро в нем буду.

Ивейна глядела на него, разинув рот.

– Тебе не сердце мое нужно, – выпалила она наконец. – А что касается остального…

– Стоит мне завладеть твоим сердцем, как за ним последует и остальное.

– Остальное? – Она перевела дыхание. – И что тогда? А ты хоть подумал, что будет со мной после этого… пират?

Он усмехнулся.

– А ты уверена, что это «после» наступит, маленькая колдунья? Только если ты снимешь с меня заклятье.

Девушка опешила. Заклятье? О чем он говорит?

– Зачем мне накладывать заклятье, которое сделает меня пленницей, отвергнутой любовницей, а затем и рабыней? – возмутилась она. – Если между этими понятиями и есть разница, то я ее не вижу.

– Разница есть, – заверил ее Рорик. – Но не бойся, кошечка, тебе это не грозит. Тебя ждет иная судьба.

– Но…

– Тише, – прошептал он и склонился над ней. – Не бойся. Я хочу тебя, но никогда не обижу. Ивейна…

Господи, неужели он впервые назвал ее по имени? Ей так хотелось ощутить тепло его объятий, обжигающий жар поцелуев.

Губы Рорика скользнули по ее губам и припали к ним с ошеломляющей страстью.

Ивейну бросило в жар, а затем накатила слабость. Ей пришлось ухватиться за его плечи, чтобы не упасть. Она чувствовала его дрожь, чувствовала исходящее от него ощущение силы. Странное томление окутало ее тело…

Громкий топот заставил их отпрянуть друг от друга.

– Я не помешал? – насмешливо поинтересовался Оттар.

Рорик отпустил девушку и повернулся, загородив ее от брата.

– Ты как раз вовремя, Оттар. Собирай людей. Я хочу сегодня же вернуться в Эйнарвик.

– Сегодня? Но меня там девушка ждет…

– Обойдешься без девушки!

Резкий звук его голоса вырвал Ивейну из оцепенения. Она попятилась к шатру, затем увидела лицо Оттара и застыла на месте.

– Обойдусь?! – крикнул он. – Но мы так долго были в море!

– В таком случае, чем быстрее мы вернемся домой, тем лучше. Ну, живо!

– Ведьма! – прошипел разъяренный Оттар, проходя мимо Ивейны.

В его голосе было столько злобы, что девушка отшатнулась.

– Я не ведьма, – возразила она.

– Я в этом не уверен, – буркнул Рорик. А затем, увидев ее испуганные глаза, в сердцах добавил: – Не обращай на Оттара внимания. В Норвегии ведьм уважают. Одна из них каждый год приходит в Эйнарвик. Моя мачеха души в ней не чает.

Ивейна поежилась. Это небрежное упоминание о языческих обычаях взволновало ее еще сильнее.

Она перекрестилась.

– Священники называют ведовство злом. Происками дьявола. В Англии ее бы…

– Здесь тебе не Англия, – рявкнул Рорик. – Впредь этого не забывай. А для начала избавься от своих английских лохмотьев. Ты похожа в них на нищего мальчишку.

– Да, – покорно согласилась Ивейна. И неожиданно почувствовала, что ее губы, словно по собственной воле, изгибаются в улыбке. Она подняла глаза. – Как хорошо, что нас не видел целующимися никто, кроме Оттара.

Его ошеломленный вид доставил ей огромное удовольствие. Наполненная необъяснимой радостью, она повернулась и скрылась в шатре.

– Ей-богу, Анна, стоило согласиться с ним хотя бы ради того, чтобы увидеть его удивленные глаза. Но пусть не думает, будто я поощряю его домогательства.

– Я бы этого не опасалась, – возразила Анна, расчесывая волосы Ивейны красиво изогнутым гребнем из моржовой кости. – Но все-таки…

– Что?

– Не знаю, госпожа. Иногда мне кажется, что в нем уживаются два разных человека… и одежда тут не при чем. Можешь назвать меня дурой, но я не могу этого объяснить. Вот Торольв всегда одинаковый.

– Я поняла, о чем ты говоришь. – Ивейна, нахмурившись, вынула из сундука платье с длинными рукавами. Оно было сшито из тончайшего светло-зеленого полотна и украшено мелкими складками. – Иногда я сама не понимаю, то ли меня влечет к нему, потому что он нежный и благородный, то ли я просто пытаюсь поверить в его нежность и благородство, потому что меня к нему влечет.

– Гм. Очень уж это сложно. А мне нравится Торольв.

– Знаешь, Анна… – Ивейна обернулась. – Ты никогда не говорила, что влюблена в него? А он к тебе как относится?

Анна густо покраснела.

– Ты слишком торопишься, госпожа. Он меня почти не замечает. Но он красивый… по-своему.

Анна взглянула на хозяйку, удивленную ее признанием. И обе женщины расхохотались.

Их общий смех поднял Ивейне настроение. Она порылась в сундуке и достала еще одно платье, желтое, с короткими прорезными рукавами. Под ним на сложенной шерстяной ткани лежали украшения.

– Госпожа, эти броши великолепны. – Анна взяла в руки позолоченную овальную фибулу. – Видишь, как переплетаются фигурки животных.

– У норвежцев лучшие в мире мастера, – согласилась Ивейна, приложив к груди ожерелье из сверкающего горного хрусталя. – Я его надену. С желтым платьем и кремовой туникой.

– Но она же не сшита, – удивилась Анна.

– Нет, она ниспадает с плеч, прикрывая верхнее платье спереди и сзади. Смотри, у плеч она скалывается овальными фибулами, а это, – она указала на тонкую золотую цепочку, – крепится к одной из них. Женщины вешают на нее всякие мелочи. Обычно это ключи, но мы прицепим сюда этот гребень и маленький шелковый кошелек.

– Откуда ты все это знаешь?

– Из норвежских легенд. В детстве я ими заслушивалась, но… – девушка повернулась, всплеснув руками. – Ох, Анна, мне и в голову не приходило, что я окажусь в числе женщин, похищенных норманнами. К чему эти наряды, когда в душе я остаюсь англичанкой? Почему я не умоляла Рорика отпустить меня на свободу, вместо того, чтобы спорить и требовать? Почему?

– Не вини себя, госпожа. Вряд ли Рорик бы тебя отпустил, да и сейчас не отпустит. Я еще не видела мужчину, который так стремился бы обладать женщиной.

Ивейна взглянула на Анну с ужасом.

– Думаешь, он возьмет меня силой, если я откажусь? Неужели я обманываю себя, надеясь на его благородство?

– Нет. В благородстве Рорика можешь не сомневаться. Но сумеешь ли ты сама устоять перед ним? Ты Рорика боишься или себя?

Девушка покачала головой.

– Нечто подобное ты говорила на корабле. Я тогда не смогла ответить, не могу и теперь.

– Тебя ведь влечет к нему. Я это чувствую, и ты сама призналась.

– Да, влечет. Почему бы нет? Он красивый, он защитил нас. Бог знает, что с нами было бы, если б не он, но… – Ивейна взглянула на полог шатра. За ним ее ждало будущее… или погибель. – Знаешь, Анна, о чем я сейчас подумала. – Она повернулась к девушке и медленно произнесла: – Мы говорим о благородстве Рорика, но как же моя честь?

– Твоя? – нахмурилась Анна. – Но честь женщины напрямую зависит от мужчины. У тебя нет ни отца, ни братьев, ни мужа.

– Вот именно. Мне самой приходится защищать свою честь.

– Но…

Ивейна торопливо продолжила:

– Рорик дал мне отсрочку, но он может себе это позволить, потому что уверен, что я ему покорюсь.

– Но, госпожа, ты только что сама призналась, что сомневаешься в своих чувствах к нему…

– Сомневаюсь, – мрачно согласилась Ивейна. – Но если я и вступлю с ним в… в… любовную связь, то только по собственной воле. А не по принуждению.

– Гм. – Анна развела руками, глядя на ее решительное лицо. – А когда, по-твоему, у тебя возникнет желание вступить с ним в любовную связь?

– Думаю, скоро, – буркнула Ивейна. – Но ему это знать не обязательно.

– В таком случае, – пряча улыбку, Анна отдернула полог, – давай покажем этим норманнам, на что способны саксонские женщины. Вперед, госпожа.

Ивейна глубоко вздохнула и вышла из шатра.

И сразу же врезалась в Рорика.

Он схватил ее за плечи, шагнул назад и окинул ее взглядом с головы до ног.

– Ну? – поинтересовалась Ивейна. – Знатная женщина нравится тебе больше, чем нищий мальчишка?

Рорик вскинул брови, удивляясь ее воинственному настроению.

– Думаю, тебе безопаснее было оставаться в облике нищего мальчишки, красавица, – проворчал он, и его улыбка была очень мужской, манящей и совершенно неотразимой.

Ивейна изо всех сил старалась не улыбнуться в ответ. Бог знает, к чему это может привести.

– Святые небеса! – очень кстати воскликнула Анна. – Они тут все переоделись.

Рорик взглянул на нее с довольным видом.

– Иди с нами, – велел он. – Твое место возле твоей хозяйки. А твое, – он привлек Ивейну к себе, – со мной. – Разжав объятия, он взял ее за руку и повел на корму.

Викингов было не узнать. Некоторые из них остались в Каупанге (к тайной радости Ивейны, Гуннар входил в их число), но остальные были похожи не на воинов, а на почтенных землевладельцев или купцов.

Когда они взошли на корму, Рорик со словами благодарности взял рулевое весло из рук Торольва. Ивейна опустилась на ближайший сундук, сразу позабыв все тревоги. Даже Оттара, который пялился на нее так, словно видел впервые, она удостоила лишь мимолетным вниманием. Ее взгляд был прикован к открывающимся за бортом пейзажам.

Они шли по узкому фиорду. Вода под форштевнем сияла ослепительной синевой. Пышные зеленые луга у самой кромки берега сменялись хвойными лесами, покрывающими каменистые склоны. А еще дальше на фоне светлого, безоблачного неба вставали скалистые горы с заснеженными вершинами.

Тишину нарушал лишь тихий плеск весел и птичьи трели. Затем в неподвижном чистом воздухе раздался звук рога. Только две ноты, долгие и завораживающие.

Ивейна склонила голову, прислушиваясь.

– Весть летит впереди нас, – сказал Рорик. – Иди сюда, милая. Мы почти дома.

Его слова одним махом вернули ее с неба на землю. Девушка глядела на него, измученная страхом и опасениями, и думала о том, что настоящая битва только начинается.

– И как же ты меня представишь? – спросила она. – Как военную добычу?

Рорик нагнулся к ней, взял за руку и притянул к себе, заставив встать с сундучка.

– Спрячь коготки, котенок. Тебя и представлять не придется. Стоит только взглянуть на нас, и всем станет ясно, что ты моя.

– Да ну? – Ивейна попыталась вырвать руку и поняла, что даже собственные чувства ей изменили. Ей хотелось стоять в его объятиях, чувствовать биение его сердца, наслаждаться его жаром и силой. – Как удобно, – проворчала она, выдавливая из себя слова. – Отвезти меня в дом к твоей мачехе и снова уйти. В конце концов, мы всего лишь женщины. Мужская собственность. А собственность не думает, да? И ничего не чувствует. И не…

Ивейне пришлось умолкнуть. Еще чуть-чуть, и ее голос сорвался бы. Она до боли сжала кулаки, борясь с подступившими слезами.

И даже не услышала резкий вздох Рорика, ошеломленного ее упреком. Он открыл было рот, желая объяснить Ивейне, что в норвежских семьях наложницы пользуются почти таким же уважением, как жены… и слова застряли у него в горле.

– Не надо, – зачем-то сказал он. Ивейна так и не заплакала, не воспользовалась своей слабостью, чтобы разжалобить его. – Я знаю, здесь для тебя все чужое, незнакомое. Я не буду тебя торопить.

Она не ответила, только взглянула на него такими несчастными глазами, что у Рорика сжалось сердце. Он хотел что-то добавить, хотел утешить ее, но ему помешал звук рога.

Впереди, на поросшем травой берегу, собралась радостная толпа встречающих.

Объясняться было некогда, но в это мгновение, когда жгучая страсть и пронзительная нежность впервые слились воедино в душе Рорика, он понял, что должен сделать.

На краткий миг выпустив из рук кормило, он взял в ладони лицо Ивейны, посмотрел ей прямо в глаза и, вложив в голос всю свою убежденность, произнес:

– Доверься мне. Хотя бы сейчас доверь мне свою честь и положись на меня.

Восьмая глава

Довериться? А что еще ей остается? После того, как они сошли с корабля, только рука Рорика служила ей якорем в бушующем море шума и суеты.

Крики радости звенели в ушах Ивейны. Мужчины хлопали по спинам друзей и братьев, дети с хохотом носились в толпе. Даже с ней несколько раз поздоровались. Она хотела ответить, но не успевала составить норвежскую фразу. У нее из головы не выходило то мгновение, когда Рорик вспомнил о ее чести.

Наконец Рорик выбрался из толчеи, провел ее через луг к кучке деревянных строений, сгрудившихся у подножия лесистого холма, и вступил под своды самого высокого здания.

Размер помещения ее поразил. Комната оказалась огромной, длиннее даже, чем тридцатифутовый королевский зал в Винчестере, и обставлена была с гораздо большей роскошью. Крышу поддерживали два ряда столбов, украшенных замысловатыми изображениями растений и животных. Между ними, ниже уровня пола располагался открытый очаг. Вдоль двух длинных стен выстроились застеленные шкурами скамьи, настолько широкие, что на них можно было спать, а впереди стояли два резных кресла с высокими спинками, в которых с удобством разместилась бы парочка великанов.

Струи дыма медленно поднимались к потолку, но воздух очищался благодаря квадратным отверстиям в стенах. Хотя деревянные ставни были распахнуты, крохотные окошки впускали очень мало света, и зал освещали установленные на полу светильники. В чашах, наполненных рыбьим жиром, плавали фитили.

Мерцающий свет играл на огромном щите, висящем над одним из кресел. Края его были украшены золотом и драгоценными камнями, а посредине располагалось красочное изображение сражающихся людей и животных.

Под щитом, сгорбившись в кресле и кутаясь в меха, сидел старик.

Ивейна узнала его с первого взгляда, сразу же поняла, что до изнурительной болезни, он был таким же высоким и сильным воином, как его сын, с суровым лицом и сверкающими глазами.

Когда Рорик провел Ивейну через зал и обменялся приветствиями с отцом, ее поразила исходящая от старика волна эмоций. Затем заговорила сидящая подле него женщина, и девушка ощутила пробежавший по спине холодок.

– Так вот почему, Рорик, ты вернулся так скоро.

Ивейна увидела перед собой бледно-голубые глаза. Глаза Оттара.

– Гуннхильд, – холодно произнес Рорик.

Мать Оттара окинула взглядом Ивейну и на ее лице застыла гримаса отвращения.

– Кто эта незнакомка, которую ты привел к нам, Рорик? Судя по одежде, она норвежка, но мой сын утверждает обратное.

– В этом он прав. – Словно не замечая ее поджатых губ, Рорик повернулся к отцу и повысил голос, чтобы его могли слышать все присутствующие в зале. – Эгиль Эйриксон, отец, это Ивейна Селси. Моя нареченная.

Его слова были встречены ошеломленным молчанием. Затем поднялся гул изумленных голосов.

– Что! – взвизгнула Гуннхильд.

Ивейна молчала. Так и застыла с широко раскрытыми глазами, не понимая, отдает ли Рорик себе отчет в своих действиях.

– О, боги! – прозвучал еще один гневный возглас, и неожиданно наступила тишина.

– Мы не женимся на английских пленницах! – Оттар вышел из толпы и встал рядом со своей матерью.

– Вот именно, – продолжила Гуннхильд. – Если тебе нравится эта девушка, возьми ее в наложницы. Ни к чему тебе жениться на ней. Пленница не принесет в дом приданого, да и откуда нам знать, целомудренна ли она? – Она с презрением взглянула на Ивейну и обратилась к мужу. – Необходимое качество для жены, Эгиль.

Лицо Эгиля казалось таким застывшим, что Ивейна засомневалась, способен ли он говорить. И тут он с усмешкой взглянул на Рорика.

– Гуннхильд права, Рорик. Эта девка две недели ночевала на твоем корабле, а даже мои слабеющие глаза видят, что она красива.

– Она девственна, – просто сказал Рорик.

Эгиль вскинул брови. Не успел он ответить, как Гуннхильд схватила Ивейну за руку и подтащила к ближайшему светильнику.

– Откуда ты знаешь? – пронзительно закричала она. – Англичанки все время лгут. Посмотри на нее как следует, муж мой. Взгляни на эти кошачьи глаза и скажи мне, не наложила ли эта тварь заклятье на нашего сына?

– Не глупи, Гуннхильд. – Рорик шагнул вперед и отвел в сторону руку мачехи. – Ты можешь править здесь в мое отсутствие, но не переступай границ.

– Я не буду молчать. Это задевает честь твоего отца. Или ты забыл о цели твоего похода в Англию? Ты так легко отказался от мести за двоюродного брата?

– Моя цель выполнена, – ответил Рорик. – Я убил достаточно английских воинов, чтобы расплатиться за смерть Ситрика и его людей.

– Я не видел, чтобы ты кого-нибудь убил в этом походе. – Глаза Оттара злобно блеснули. – И это не все, отец. Рорик ударил меня перед всеми и…

– Довольно! – приказал Эгиль, выпрямившись в кресле. Он дрожащим пальцем указал на Оттара. – Я не собираюсь выслушивать твои жалобы, мальчик. Лучше скажи, что ты сделал, чтобы помочь твоему брату отомстить за Ситрика?

Оттар ухмыльнулся.

– Что ж, некоторым из этих английских подонков пришлось утешать своих жен и дочерей, которые поплатились за их грехи.

– Тьфу! – Эгиль снова ухватился за подлокотник. – И ты называешь изнасилование женщин достойной местью за смерть Ситрика? Зарвавшийся щенок. Или ты забыл, почему тебе пришлось уехать из Норвегии?

– Я убил человека, – насупившись, объявил Оттар. – Этот никчемный болван пялился на наш корабль, как будто видел такой впервые, и даже не пытался защищаться.

– Ты убил Джанкина? – Ужасная догадка вывела Ивейну из оцепенения. Она шагнула к Оттару, уже зная ответ.

– Откуда мне знать? – огрызнулся он, окинув девушку презрительным взглядом. – Мне некогда было спрашивать его имя, глупая женщина.

– Он был моим другом, – тихо призналась Ивейна. – Моим единственным другом. – А затем подняла руку и ударила Оттара по лицу с такой силой, что его голова откинулась набок.

Женщины завизжали. Гуннхильд с яростным криком бросилась на Ивейну, нацелившись скрюченными пальцами ей в лицо.

Анна попыталась прийти на помощь хозяйке. Но ее грубо оттолкнул Оттар, уже оправившийся от изумления и тоже ринувшийся в драку.

Он наткнулся на плечо Рорика, отлетел в сторону и растянулся на полу.

Рорик загородил собой Ивейну. Он схватил мачеху за запястье.

– Ты призываешь к мести, Гуннхильд, – с угрозой произнес он. – Почему же ты лишаешь мою невесту права на месть?

Лицо Гуннхильд было перекошено от ярости, но когда она бросила взгляд на мужа, Ивейна заметила промелькнувшую в ее глазах тревогу. С немалым усилием женщина обуздала свой гнев.

– Как скажешь, Рорик. – Вырвав руку, она повернулась и отошла к неширокой скамье у дальней стены.

– Как скажешь, – с резким смехом передразнил ее Эгиль. – Редкое проявление покорности, жена. Сиди теперь на женской скамье и размышляй о том, почему тебе не следует оскорблять женщину Рорика.

Тяжело опершись о подлокотник, он повернулся к Оттару, и его глаза вспыхнули.

– А ты, мальчик! Так ничему и не научился? Валишься с ног с первого же удара. Клянусь богами, если ты не можешь вести себя, как подобает сыну ярла…

Он умолк, и его лицо покрылось мертвенной бледностью. На лбу выступила испарина. Задыхаясь, он наклонился вперед, прижимая кулак к груди.

К ужасу Ивейны никто не бросился на помощь к Эгилю. Даже Гуннхильд вместо того, чтобы позаботиться о муже, делала какие-то знаки Оттару.

Девушка посмотрела на Рорика. Его лицо оставалось бесстрастным, но когда он, словно почувствовав ее взгляд, покосился в ее сторону, она заметила в его глазах сострадание. Он действительно любит отца, – подумала Ивейна и, неожиданно для себя, взяла его за руку.

Рорик поднес ее ладонь к губам.

– Что ж, Рорик. – Эгиль откинулся на спинку кресла. Его голос был хриплым, глаза ввалились, но мучившая его боль, похоже, прошла. – Это то, что нас ждет, если ты женишься на своей дикой кошке?

Рорик усмехнулся. Не выпуская руку Ивейны, он ногой пододвинул ближайшую скамью к отцовскому креслу и сел, усадив девушку рядом.

– Похоже на то.

Эгиль фыркнул, но веселье сползло с его лица, когда он взглянул на Ивейну.

– Ты не до конца ее приручил, – проворчал он. – Я понимаю твое желание обладать ею, но жениться для этого необязательно. Если хочешь взять в дом жену, старшая дочь Харальда Сноррисона вошла в возраст и превратилась в рослую женщину, которая родит тебе сильных сыновей, а ее отец готов дать ей в приданое участок земли, граничащий с нашими владениями.

Рорик пожал плечами.

– Я знаю, что делаю.

Эгиль долго глядел на него, а затем вздохнул и погрузился в молчание.

Люди ждали. Словно зрители рождественской пантомимы, – с тревогой подумала Ивейна. Следят за мельчайшим движением, прислушиваются к каждому звуку.

– Это кровь твоей матери заговорила в тебе, – пробормотал старик.

С женской скамьи донеслось презрительное фырканье Гуннхильд. Звук вырвал Эгиля из задумчивости. Он выпрямился и кивнул.

– Да будет так. Человеку не избежать судьбы, уготовленной ему норнами[12], но коль скоро нить моей жизни вот-вот оборвется, будет лучше, если ты женишься сегодня же. – Он помолчал и еще раз кивнул, словно отвечая на незаданный вопрос. – Да, пусть это свершится сейчас, в моем присутствии, а Торольв станет свидетелем.

– Прекрасная мысль, – согласился Рорик. – Я и сам хотел это предложить.

– Что! – Ивейна вернулась к жизни так же внезапно, как и Эгиль. – Я думаю… – Когда Рорик повернулся к ней, она неожиданно поняла, что сама не знает, что думает. Ей некогда было думать. Но теперь…

Теперь все ясно, – с яростью решила она. Рорик нашел способ защитить ее честь, и в то же время получить желаемое.

Не дождется! Она этого не допустит.

– Я не выйду замуж по принуждению, – гневно прошипела Ивейна. – И мне все равно, что скажут люди. Можешь, называть себя моим женихом, если хочешь, пока не отправишь…

– Хотя бы раз упомяни Эдуарда, – прошептал Рорик, – и за последствия я не ручаюсь.

– Но…

– Мой отец ясно выразил свою волю.

– Твой отец! Думаешь, я слепая и глухая? Твой отец желает этой свадьбы не больше, чем остальные твои родственники.

– Они привыкнут. И ты тоже, котенок.

Это было уж слишком. Ивейна и думать забыла о зрителях.

– Правда? – процедила она сквозь зубы. – Что ж, тебе тоже придется кое к чему привыкнуть, наглый, тупоголовый мужлан. Ты можешь силой жениться на мне, но я останусь англичанкой. Я буду считать себя свободной. Я сделаю так, что ты сам пожалеешь…

Окончание пламенной речи застряло в ее горле, когда Рорик обнял ее и привлек к себе.

– Можешь по-прежнему считать себя англичанкой, леди, – произнес он тихим голосом, который, как ни странно, был отчетливо слышен даже в дальних углах зала. – Это твой выбор. Но поверь мне, к утру этот наглый тупоголовый мужлан сделает тебя замужней женщиной.

Не успела Ивейна возразить, как их губы слились. Рорик вложил в поцелуй всю свою ярость. Ей оставалось лишь покориться.

Когда он, наконец, поднял голову, все присутствующие, за исключением Эгиля и Гуннхильд, разразились смехом и радостными возгласами.

Веселье царило и несколько часов спустя. По мнению Ивейны, особенно бурно радовались рабы и кухонная прислуга, на чью долю достались остатки свадебного угощения. Эгиль сразу же после окончания церемонии удалился к себе, Торольв уехал к матери, а лицо Гуннхильд стало еще кислее обычного.

От мысли, что ей придется жить под одной крышей с этим злобным созданием, на глазах девушки выступили слезы. Расстроенная, она отхлебнула эля и в сердцах швырнула рог для питья на стол.

Рорик накрыл ладонью ее руку.

– Не волнуйся так, милая, – пробормотал он. – Я не собираюсь тебя обижать.

Ивейна окинула его гневным взглядом. С тех пор, как Эгиль, Торольв и еще один ярл, срочно приглашенный с соседней фермы, объявили их мужем и женой, Рорик обращался к ней с нежностью и терпением. Наверное, думает, что уже добился своего, – мрачно решила девушка.

– Да хоть бы и собирался, – буркнула она в ответ. – Все равно я тебя к себе не подпущу.

– Ты ничего не забыла? – проворчал Рорик. – Мы женаты.

– Несколько слов над чашей с элем не сделали меня твоей женой.

– Гм. – Он отпустил ее руку и встал. – Думаю, мы продолжим этот спор в другом месте.

Ивейна тут же вскочила на ноги.

– Не знаю, как тут у вас принято, – сказала она, стараясь, чтобы в ее голосе не было мольбы. – Но я хотела бы побыть в одиночестве.

Рорик склонил голову.

– Это в наших обычаях, леди. Женщины отведут тебя на брачное ложе. – Он дал знак женщинам и смущенно умолк, коснувшись ее руки. – Жаль, что так получилось, малышка, но среди них будет Гуннхильд. Если бы я запретил жене моего отца приближаться к тебе, это расценили бы как ужасное оскорбление.

– Я понимаю, – чопорно ответила Ивейна. И опустила глаза.

Рорик глядел ей вслед уверенным взглядом хищника, знающего, что его жертва обречена. Гуннхильд и две другие женщины вывели ее из зала и проводили в маленькую спальню. Ивейна сразу же поняла, что выбраться отсюда можно только через дверь. Единственное окошко, такое же, как в зале, оказалось слишком маленьким.

Девушка взглянула на постель, освещенную масляным светильником. Огромная кровать занимала почти всю комнату, оставляя лишь узкое пространство в ногах и с одной стороны. Ивейна вспомнила видение, которое явилось к ней на корабле, и по ее спине пробежали мурашки.

– Тебе наверняка не терпится занять мою спальню и завладеть ключами от кладовых, – со злостью прошипела Гуннхильд, закрывая за собой дверь. Сморщенная старуха, вошедшая вместе с ней, направилась к Ивейне, чтобы помочь ей раздеться. Еще одна женщина осталась снаружи. – Но вам с Рориком придется подождать.

– Мне ничего от вас не нужно, – искренне ответила Ивейна. Она отпрянула, когда скрюченная, похожая на птичью лапу, рука потянулась к одной из ее фибул. – И я предпочту раздеться сама или с помощью Анны.

– Какое неуважение, – фыркнула Гуннхильд. – Негоже англичанке сопровождать невесту Рорика на брачное ложе, не так ли, Ингрид? Только достойные доверия свидетельницы могут подтвердить, что ты девственница и что никто, кроме Рорика, не входил в эту комнату в брачную ночь. Будем надеяться, что утром он ни о чем не пожалеет.

Старая карга пронзительно рассмеялась.

– Оставайтесь здесь, если хотите, но я разденусь сама.

– Как пожелаешь. У меня нет желания прислуживать твоей светлости. – Как только Ивейна начала освобождаться от одежды, Гуннхильд издала презрительный возглас: – Ты только взгляни на нее, Ингрид. Я всегда говорила, что англичанки костлявые и слишком худые. Эта и сына-то выносить не сможет, даже если Рорик успеет ее обрюхатить.

– Он что, снова уедет? – вырвалось у Ивейны. Сгорая от стыда, но стараясь не выдать своих чувств, она нырнула под медвежью шкуру. Постель оказалась на удивление мягкой.

– Конечно. – Гуннхильд окинула ее насмешливым взглядом. – Как ты думаешь, неужели Рорику понадобилось восемь лет, чтобы отомстить двадцати, пусть даже тридцати мужчинам? Я уверена, что его месть давно свершилась. Просто он уже не может жить без набегов, и теперь потребуется нечто большее, чем твои жалкие чары, чтобы удержать его в Эйнарвике. Вот тогда и посмотрим, кто здесь хозяйка.

Дверь тихо закрылась за двумя женщинами.

Как только ключ повернулся в замке, Ивейна спрыгнула с кровати и выхватила нижнее платье из кучи одежды, оставленной Ингрид на крышке сундука. Тонкая рубашка еле прикрывала колени, но в ней девушка почувствовала себя гораздо менее уязвимой.

Что же ей делать? Сопротивляться? Безмолвно покориться? Дать волю желанию, которое нарастало в ней с каждым прикосновением Рорика? Утверждать, что они не женаты, бессмысленно. Что бы она ни сказала, Рорик считает себя ее мужем. Но как же отсрочка, которую он ей обещал? Как она могла лучше его узнать, если оказалась в брачных покоях через считанные часы после высадки?

Почему это так важно для меня? – размышляла Ивейна, сидя на кровати. – Зачем бороться с собой? Разве у женщины есть выбор? Пять лет назад я готова была исполнить свой долг перед Сьюлином, хотя боялась его до безумия. Почему же теперь меня бросает в дрожь от одной только мысли о брачной ночи?

– Дура! – воскликнула она, вскочив на ноги. Неужели она готова сдаться, уступить своему любопытству и его страсти?

Ивейна принялась расхаживать по узкому проходу в ногах кровати.

– Дело не в этом, – бормотала она. – Важно то, что он видит во мне. Он перевернул вверх тормашками всю мою жизнь, а теперь ждет, что я безропотно ему подчинюсь. Я не позволю ему овладеть моим телом и разбить мое сердце. Я не…

О, Боже!

Ивейна резко остановилась, глядя перед собой невидящими глазами. Ее легкие горели от нехватки воздуха. Она застыла на месте, чуть дыша, не в силах шевельнуться, осмысливая открывшуюся ей истину.

Как она сразу не поняла? Матерь Божья, как сразу не догадалась?

Нащупав кровать, девушка улеглась, так медленно, словно могла рассыпаться от малейшего движения. Она провела ладонями по лицу и прижала пальцы к губам.

Конечно, она знала. Знала и пряталась от этой правды, отрицала ее, убеждала себя, что это признательность, доверие, все что угодно. Пока Рорик не отбросил щит ее чести, женившись на ней и открыв ей истинную причину ее страха: любя его, Ивейна боялась, что он не испытывает к ней ничего, кроме страсти.

Брак – это еще не все. Потому что без любви страсть вскоре выгорит без остатка; без любви долг и честь станут для Рорика оковами, от которых он захочет избавиться. Если только…

Удастся ли ей завоевать его ответную любовь?

Ведь она любит его. А значит, у нее нет выбора. Если она собирается отдать ему свою свободу и свое сердце, ей придется бороться за его любовь. Даже если ради этого придется бороться с ним и с собственным желанием уступить.

И тут в замке повернулся ключ.

Ивейна вскочила на ноги, как только дверь отворилась. Она слышала, как Рорик перебросился с кем-то парой слов, а затем вошел в спальню. Комната сразу же показалась ей крохотной, как чулан.

Не задумываясь, девушка прыгнула на кровать и отползла в середину застеленного медвежьей шкурой пространства.

Рорик удивленно выгнул брови. Он запер дверь и окинул Ивейну задумчивым взглядом.

– Тебе не кажется, что твоя девичья скромность заходит слишком далеко?

Она подняла голову.

– Наверное, ты ожидал, что я буду покорно ждать тебя в постели, но я не собираюсь лежать здесь, словно жертва на языческом алтаре.

– Мне никогда не нравились жертвы, – улыбнулся Рорик. И начал расстегивать пояс.

Ивейна уставилась на его руки. Как зачарованная, она следила за тем, как викинг снимает пояс и ножны с кинжалом, и бросает их на кровать. Он стянул через голову тунику и рубашку и швырнул их в угол.

– И все же, – продолжил он, – под одеялом тебе было бы теплее.

– Нет, спасибо, – пискнула девушка, глядя на его грудь. Господи, какой же он огромный! Несмотря на волнение, ее пальцы сжались, словно желая обхватить эти широкие плечи, коснуться загорелой кожи. Ивейна опустила взгляд и густо покраснела. Он остался в штанах, но, в отличие от шоссов, которые носили ее соотечественники, этот предмет одежды почти ничего не скрывал. Рорик был уже возбужден.

– Если ты так сильно меня боишься, – произнес он с задумчивой улыбкой, – то как же ты боялась Селси, пока не узнала правду о нем?

– Кого?

Рорик рассмеялся.

– Ты удивляешь меня, котенок. И это женщина, которая попыталась сбежать, когда и на ногах-то стояла с трудом? Которая предпочла подвергнуть себя опасности в датских землях, чем остаться под моей защитой?

– Хороша защита, – выдавила Ивейна. – Ты же меня похитил.

– Верно. – Он помолчал, задумавшись. Затем взглянул ей в глаза. – Но это осталось в прошлом. И я ведь отнял тебя не у любящего и верного мужа.

– Это тебя не оправдывает.

– Нет, оправдывает. Скажи, если бы я не убил Селси, если бы оставил тебя там, что было бы с тобой? Ты сказала, что раньше он тебя не обижал. Тогда почему ты хотела уйти от него?

Неожиданная серьезность его голоса привела Ивейну в еще большее замешательство, но разве не этого она хотела? Поговорить с ним, выгадать время, чтобы принять окончательное решение.

– Сьюлин не бил меня, – сказала она наконец. – Но я чудом пережила эти зимы. Он давал мне на платье самые тонкие ткани. Он не позволял мне разводить огонь в очаге. Еда, которую мне подавали, годилась бы для свиней. В последнюю зиму я несколько раз болела, пока не научилась есть лишь то, что готовилось в общем котле. Разве этого мало?

Рорик кивнул.

– Тебе не повезло с мужем, я согласен, но не все мужчины одинаковы.

– Разве? – возмутилась Ивейна. – Когда вы относитесь к женщинам, как к вещам, которыми можно крутить как угодно ради осуществления ваших желаний и целей? Так было со мной, моими кузинами, – ее голос сорвался, – мамой.

Рорик прищурился.

– Мамой? Что с ней?

– Ее убил один из наших соседей, давнишний враг отца. Для него она была лишь… вещью, которую он мог отнять у своего недруга. Впрочем, отец горевал недолго, – с горечью добавила девушка. – Он даже не отомстил за нее. Ему так хотелось зачать наследника, что он сразу же кинулся искать себе невесту.

– Но ты горевала. – Он пристально взглянул на нее. – У тебя есть отец? Ты когда говорила о выкупе, упоминала лишь Эдуарда.

– Мой отец умер от лихорадки, так и не успев жениться. А меня забрал к себе король.

– Чтобы выдать замуж ради своих политических целей. – Не дождавшись ответа, Рорик кивнул. – И ты осталась бы в Англии вдовой, Ивейна? Подумай, если бы ты сбежала от мужа и добилась расторжения брака, что сделал бы с тобой твой кузен?

– Выдал бы меня за…

Девушка умолкла, только сейчас сообразив, к чему он клонит.

– Вероятно, – многозначительно заметила она, – он предоставил бы мне хоть какую-то возможность выбора. – Надо быть круглой дурой, чтобы в это поверить. Конечно, Эдуард выдал бы ее замуж. А если вспомнить о его отчаянном стремлении объединить английские земли, ее вторым мужем мог бы оказаться датчанин.

Судя по взгляду Рорика, он догадывался о ходе ее мыслей.

– Какая разница, что сделал бы Эдуард, – заявила Ивейна. – Мы говорим о тебе. Ты увидел меня, пожелал и увез с собой. А теперь…

– А теперь я защитил тебя, дав тебе достойное положение в Эйнарвике. Разве не об этом ты говорила на корабле?

– Нет! Я думала, ты отвезешь меня в какое-нибудь другое место. Мне и в голову не приходило, что ты на мне женишься.

Он вскинул брови.

– Предпочитаешь быть моей любовницей?

– Да… нет! – Как же ему объяснить? – Разве не понимаешь? Меня убивает то, что у меня нет выбора. Что бы ты чувствовал, если бы не мог распоряжаться собственной жизнью?

Рорик нахмурился.

– Думаю, я злился бы и обижался, как ты. Но, милая, мы вернулись к тому, с чего начали. Это все в прошлом. Я понимаю твои чувства, но…

– Тогда дай мне время, – воскликнула Ивейна. – Чтобы лучше тебя узнать. Чтобы привыкнуть.

Чтобы дождаться, пока ты меня полюбишь.

– Ивейна…

– Ты обещал.

– Но не клялся же, – проворчал Рорик. – И это к лучшему, потому что время, которое я тебя обещал, истекло в день нашей свадьбы.

– Истекло! – Ивейна взглянула на него с яростью. – Истекло?

Она в жизни ни на кого так не злилась. Значит, он понимает ее чувства? Знает, что она сердится. Какая наблюдательность! Сердится? Он еще не видел ее рассерженной!

– А, по-моему, песок еще не начал сыпаться, – воскликнула она. – Более того…

Не успела она продолжить, как Рорик уперся руками в край кровати и наклонился вперед. Его лицо было суровым и очень решительным.

– Ивейна, мы женаты. Смирись с этим. И подумай вот о чем. Если к утру на этой постели не будет доказательства твоей девственности, твоя жизнь в этом доме станет невыносимой. Я не смогу все время быть рядом с тобой, так что…

– Женские козни? Почему я должна их бояться? За пять лет я ко всему привыкла.

– Я знаю, ты рассерженна и расстроена. Но, судя по твоему отклику на мой последний поцелуй, ты прекрасно знаешь, что брачная ночь – не самое худшее, что может быть в жизни. – Он помолчал, и непреклонное выражение его глаз сменилось лукавым блеском. – Я с радостью позабочусь о том, чтобы ты получила не меньше удовольствия, чем я.

До последней минуты Ивейна даже не думала об этом. Ею управлял гнев. Она схватила лежащий на кровати кинжал, вскочила на ноги и пошатнулась, когда мягкий тюфяк неожиданно прогнулся под ее тяжестью.

– Еще не поздно передумать, – объявила она, отбросив в сторону ножны и угрожающе взмахнув обнаженным клинком.

Блеск в глазах Рорика тут же угас. Он выпрямился, не отрывая взгляда от ее лица.

– И что ты собираешься делать с этим кинжалом? – с угрозой поинтересовался он.

Ивейна не ответила: она изо всех сил старалась удержать равновесие. Неудивительно, что постель показалась ей такой мягкой. Какой дурак придумал набить тюфяк перьями? На английском соломенном тюфяке ей было бы гораздо удобнее.

– Положи нож, Ивейна. – Рорик шагнул вдоль кровати.

Ивейна попятилась.

– Когда ты поклянешься дать мне отсрочку, – ответила она.

– А если не поклянусь? – Он сделал еще один шаг. – Ты искромсаешь меня на куски этим кинжалом?

– Нет. – Ей в голову пришла одна мысль. – Я… Не подходи! – Она взмахнула кинжалом, чуть не упав при этом.

– Господи Иисусе! – воскликнул Рорик. – Брось этот проклятый ножик, пока не порезалась.

– Что? – Она изумленно моргнула. – Что ты сказал?

И тут он ринулся к ней.

Ивейна отпрянула, пытаясь увернуться. Ее нога зацепилась за завернувшийся край медвежьей шкуры, и она покачнулась, резко опустив вниз руку, в которой держала кинжал. Колено обожгло пламенем. Со сдавленным криком девушка рухнула на постель.

Девятая глава

– Дура! – процедил Рорик сквозь зубы, вырвав у Ивейны кинжал. – Кого ты хотела убить? Меня или себя?

– Никого, – ответила девушка. – И если ты прекратишь выкручивать мне руки, я объясню, что собиралась сделать. С пальцем, а не с коленкой.

Она ни в чем не раскаивается. Рорик скрипнул зубами от злости. Выходка этой маленькой мерзавки стоила ему десяти лет жизни. Если бы не ее кровь…

Он уставился на темное пятно.

– Проклятье.

– Минуту назад ты сказал кое-то другое.

– Забудь о том, что я говорил минуту назад. Лучше думай о том, что я сейчас с тобой сделаю.

– Я всего лишь хотела порезать палец. – Ее ресницы дрогнули. – Но и это сойдет.

Что еще от нее ожидать? Боги, он сам не знал, то ли накричать на нее, то ли сжать в объятиях. Два противоречивых желания молотом стучали у него в висках, сводили с ума. А Ивейна тем временем истекала кровью на его постели.

Выругавшись, Рорик отпустил руку Ивейны, схватил ее за подол рубашки и как следует дернул.

– Что ты делаешь? – начала она, отталкивая его руки, и возмущенно взвизгнула, когда он прижал к ее колену скомканный кусок ткани. – Ой.

– Сиди, – рявкнул Рорик. – Нужно остановить кровотечение, а не то люди подумают, будто я набросился на тебя, словно бешеный бык.

Ивейна взглянула на тонкую струйку крови, стекающую по ноге.

– Тут всего несколько капель. Теперь ты должен быть доволен. Твои родственники получат доказательство моей невинности.

Он взял в ладони ее лицо и повернул к себе. Это было ошибкой. Когда он почувствовал нежность ее кожи, чуть заметную дрожь ее тела, его пронзила боль неутоленного желания, острая, как лезвие кинжала.

– Не двигайся, – прорычал он. – Молчи. И даже не моргай, если не хочешь ощутить всю силу моего гнева.

Ивейна судорожно сглотнула, решив, что гнев тут не причем. На нее глядел мужчина, которому лишь чудом удавалось держать себя в руках. Ей очень повезет, если он даст ей хоть пять минут передышки.

Она вздрогнула, когда Рорик отодвинулся, снял комок ткани с ее колена и принялся перевязывать ранку. Больно ей не было, но его движения были резкими и какими-то дергаными.

Рорик завязал узел и встал.

– Тебе придется поберечь эту ногу денек-другой, – предупредил он и отвернулся. – Залезай под одеяло.

Ивейна подчинилась, опасаясь, что он может передумать в любое мгновение. Его спина была напряжена, кулаки плотно сжаты. Девушка разрывалась между стремлением поскорее нырнуть под медвежью шкуру и желанием прикоснуться к нему, ослабить это жестокое напряжение, сдавившее его тело.

– Что теперь? – робко спросила она, забившись в дальний угол и натянув одеяло до плеч.

Рорик повернулся, окинул ее взглядом и поднял лежащий на полу кинжал.

– Поговори со мной, леди. Беседа скрасит нам остаток ночи. И кто знает, может, к утру ты уже не станешь бросаться на меня с кинжалом, как будто я собирался разорвать тебя на куски.

– Судя по тому, что я видела, – проворчала Ивейна, – от тебя всего можно ожидать.

Рорик что-то прошептал, положил кинжал на крышку сундука, а затем повернулся так резко, что Ивейна подпрыгнула. Он уперся кулаками в тюфяк и наклонился к ней.

– Не бойся, – мурлыкнул он. – Когда я возьму тебя, леди, нам будет так же хорошо вместе, как кинжалу и его ножнам.

Ивейна не ответила. Ее взгляд блуждал по маленькой спальне, лихорадочно ища, за что бы зацепиться. Пламя масляного светильника освещало серебристый мех под ее пальцами.

– Я… э… никогда не видела шкур такого цвета. Что это за животное?

Рорик прищурился. Мгновение он смотрел на нее, не мигая, а затем выпрямился.

– Это шкура белого медведя. Они живут дальше к северу.

– Так ты вправду его убил?

– У меня не было выбора. – На его губах вспыхнула усмешка. – Я лучше управился с кинжалом, чем ты, леди.

– Я не собиралась на тебя нападать, – возразила Ивейна. Она взглянула на медвежий клык, висящий на шее Рорика. Неожиданно ей захотелось потрогать вьющиеся светлые волосы на его груди. Зачем он только снял рубаху? Чем дольше он стоял перед ней полуголый, тем сильнее становилось ее желание прикоснуться к нему, погладить его грудь и плечи, прижаться щекой к его теплой коже.

Ее охватило сомнение. Смущение и странная, болезненная тоска, смешанная с тревогой. Правильно ли она поступает?

– Скажи мне, – произнес он и вскинул брови, когда девушка вздрогнула от звука его голоса. – Сколько тебе нужно времени, Ивейна?

– Я… об этом еще не задумывалась.

– Ты надеешься, я буду ждать вечно?

– Нет. Конечно, нет. Просто я должна убедиться… что ты видишь меня такой…

– Думаешь, я тебя не вижу? – спросил он, наклонившись вперед и снова уперевшись кулаками в край кровати. – Думаешь, я в последние дни видел хоть кого-нибудь кроме тебя?

– Я не то хотела сказать.

– Я понятия не имею, что ты хотела сказать. Если только ты не ищешь возможности мне отомстить.

– Нет! – Ивейна ужаснулась от этой мысли. – Просто мне нужно время. Пару недель, или даже…

– Отлично. Ты их получишь. – Рорик выпрямился, повернулся и резким взмахом руки загасил светильник.

Ивейна заморгала от неожиданности. Она поверить не могла в свою победу.

Но победа ли это?

Два глухих звука подсказали ей, что Рорик снял и бросил на пол сапоги. Девушка опустилась на постель и затаила дыхание, дожидаясь, пока он уляжется рядом с ней.

Минуты проходили в молчании. Ивейна упорно размышляла над тем, что бы такое сказать, чтобы растопить лед. Ей ведь требовалась отсрочка, а не эта гнетущая тишина. Да и не мешало бы познакомиться со своим супругом поближе. Тем более что этот викинг при каждом удобном случае вспоминает о христианском боге. «Господи Иисусе», – сказал он сегодня. И это не в первый раз.

Она нахмурилась, вспоминая ночь своего неудачного побега. Рорик не только упомянул Господа, заключая ее в объятия, но и сказал, что ей не удалось бы добраться до Винчестера. Откуда он знал, что королевский двор расположен в Винчестере, так далеко от побережья? Откуда он знал, что над крышей их дома в Селси висело королевское знамя?

Ивейна повернула голову. Теперь, когда ее глаза привыкли к темноте, она различала на краю кровати силуэт лежащего мужчины.

– Рорик?

– Ивейна, у меня впереди чертовски неприятная ночь. Прошу, не испытывай мое терпение.

На нее снова обрушилась тишина. Ивейна боялась пошевелиться. В ее душе возникло смутное подозрение, что она зря отказала Рорику в его супружеских правах. Но как же иначе ей защитить себя? Любя его, разве сможет она отдать ему свое тело, но уберечь сердце?

Так и не найдя ответа, она забылась в тревожном сне.

Проснулась Ивейна так же, как просыпалась каждое утро своего пятилетнего брака. В тревоге, страхе, настороженности.

И не зря. Первым, кого она увидела, был Рорик. Они лежали лицом друг к другу. В лучах света, падающих из окна, его глаза блестели, словно вплавленные в лед бриллианты.

Он протянул руку и отбросил с ее щеки прядь волос.

– Разве я чудовище, Ивейна, что ты просыпаешься в таком ужасе? Ты вся сжалась, как будто ждешь удара.

После вчерашнего каменного молчания его сочувственный голос проник в самую душу девушки.

– Нет, – прошептала она. – Дело не в тебе. Я привыкла так просыпаться в Селси.

– Значит, ты меня не боишься?

– Нет. По крайней мере… Нет.

– Хорошо. – На его лице возникла улыбка. Приподнявшись на локте, Рорик пропустил между пальцами прядь ее волос.

Ивейна попыталась отодвинуться, но Рорик неожиданно склонился над ней. К счастью, его злость улетучилась, но для человека, чья брачная ночь прошла совсем не так, как ожидалось, он казался на удивление довольным собой.

Девушка вскинула брови.

– Что значит «хорошо»?

– Ну, чтобы ты могла лучше меня узнать, нам придется быть ближе друг к другу. А это было бы не так уж просто, если бы ты меня боялась.

– Ближе, – пискнула Ивейна. – Но… – Продолжить она не смогла: у нее пересохло во рту.

Когда это случилось? Когда она утратила свое маленькое преимущество, завоеванное прошлой ночью? Теперь ей казалось, что Рорик собирается обратить против нее ее собственное оружие.

– Прекрати! – приказала она, когда Рорик придвинулся еще ближе, словно намереваясь ее поцеловать. Она уперлась рукой ему в грудь и ахнула, ощутив тепло его кожи. Ее бросило в жар. Ей хотелось прижаться к нему, насладиться этим манящим теплом. – Тебе не удастся меня соблазнить, – заявила девушка, не зная, кого именно пытается убедить.

– Я и не мечтаю об этом, – пробормотал Рорик с лукавым блеском в глазах. – Но если бы попытался, ты всегда можешь сказать: «нет».

Она взглянула на него с подозрением.

– И тебя это остановит?

– Остановит. – Он склонился над ней и прижался губами к ее рту.

О, эта сладость. Эта дрожь наслаждения. Его поцелуй был сплошным искушением, призывом уступить, неотвратимым, словно пение сирен. Ей хотелось глубже зарыться в тюфяк, почувствовать на себе вес его тела, хотелось, чтобы он раздвинул языком ее губы. Не с яростной настойчивостью, как перед штормом, а как тогда, на пляже, с бесконечной нежностью.

Робко, неуверенно, Ивейна ответила на его поцелуй. Ее пальцы скользили по его мускулистой груди. Она утратила всякое представление о времени; забыла обо всем, кроме удовольствия, которое дарили ей его губы.

Он поднял голову и взглянул на нее прищуренными, блестящими глазами.

Ивейна сглотнула и попыталась заговорить. Только после нескольких неудачных попыток она поняла, что ей нечего сказать. Тяжелое биение его сердца под ее ладонью не давало ей сосредоточиться.

Но именно этот ускоренный ритм напомнил ей об осторожности. Между ними снова возникло напряжение. Мышцы под ее рукой казались стальными.

– Уже утро, – выдавила она. – Сейчас не… То есть, нам пора вставать и…

– Никто не ждет, что мы встанем вместе с рабами.

– Нет, но… – Ивейна убрала руку. – Это напомнило мне.… Чем я буду здесь заниматься?

Рорик посмотрел на нее, словно оценивая ее способность к сопротивлению, а затем перевел взгляд на ее локон, который по-прежнему сжимал в руке.

– Пока здесь хозяйничает Гуннхильд, можешь отдыхать. А когда она уедет, будешь делать все, что заблагорассудится. В пределах разумного, конечно.

– Ты хочешь ее отослать?

– Я знаю, что она будет возражать, но не хочу, чтобы она жила с тобой под одной крышей.

– А. – Ивейна задумалась. – А как же Оттар? Ты его тоже отошлешь?

– Может быть, – рассеянно ответил он, глядя на выпущенную из руки прядь. А затем снова схватил ее и принялся наматывать на палец. – Нечего ему тут бездельничать.

– Поэтому ему пришлось уехать из Норвегии? Из-за лени?

Его рука замерла.

– Что-то ты слишком часто спрашиваешь об Оттаре.

Ивейна сглотнула. Она почти не задумывалась, о чем говорит. И, похоже, снова угодила в ловушку.

– Он ведь тоже здесь живет, – сказала она. – И он твой брат.

Рорик нахмурился. Затем неожиданно выпустил ее волосы, повернулся и встал с кровати. Не глядя на нее, открыл крышку сундука, рассеянно смахнув на пол наваленную сверху одежду, и достал рубашку.

Ивейна глядела, как он одевается, с облегчением и, в то же время, с острым чувством потери. Затем он повернулся к ней. Его лицо казалось напряженным, но холода в глазах не было.

– Наверное, тебе нужно это знать, – сказал он. – Оттара вызвали на поединок, и он опозорил себя.

Ивейна села, завернувшись в медвежью шкуру и обхватив колени руками.

– Поединок?

Рорик присел на край кровати и начал натягивать сапоги.

– Он попытался изнасиловать чужую жену. По правилам поединка, тот, кого вызвали, бьет первым, а когда Оттару не удалось поразить соперника с первого удара, он просто сбежал из круга. Мне пришлось заплатить отступное, чтобы многочисленные родственники его врага не гонялись за ним по всей Норвегии, жаждая мести.

– У саксов такой же обычай, – пробормотала Ивейна. – Родственники жертвы получают отступное от обидчика.

– Да, но мне пришлось взять Оттара с собой, пока не стихнут пересуды. Он не только попытался соблазнить добродетельную женщину, но и показал себя трусом.

– Гм. Неудивительно, что он дружил с Кетилем.

Улыбка промелькнула на лице Рорика. Он встал, взял кинжал, спрятал его в ножны и прикрепил к поясу.

– Есть разница, милая. Кетиль собирался жениться. Когда Орм ему отказал, Кетиль похитил девушку, чтобы принудить ее к браку.

Ивейна насмешливо выгнула бровь, но Рорик сделал вид, будто ничего не замечает. Она прищурилась.

– Так что же дальше?

– Она напоила его и сбежала. К несчастью, она заблудилась и вернулась домой только на следующий день, а Кетиль заявил, что ночь она провела с ним. Орм, который после смерти сына остался единственным мужчиной в семье, вызвал Кетиля на поединок, чтобы уличить его во лжи.

Ивейна помолчала, обдумывая странности в рассказе Рорика. Похоже, викинги не видят ничего постыдного в том, чтобы похитить женщину во время налета, но дома придерживаются строгого кодекса чести. Или все дело в том, что жертвами их налетов становятся англичане? Но почему тогда Рорик женился на ней?

– Туда я и поеду сегодня, – неожиданно сказал Рорик. – К родственникам Орма. Я должен рассказать им, что случилось.

Она взглянула на него с сочувствием.

– Мне очень жаль, Рорик. Я знаю, что тебе тяжело. Но ты ни в чем не виноват. Ты же не можешь предвидеть будущее.

Рорик помолчал, а затем повернулся к двери.

– Тогда мне было бы легче.

– Нет, но… Подожди! – крикнула Ивейна. Когда Рорик оглянулся, она лихорадочно попыталась найти хоть какую-нибудь причину, чтобы его задержать. Его неожиданный уход без единого прощального слова поверг ее в отчаяние.

– Рорик, что мучает твоего отца? Может, я сумею помочь ему, облегчить его страдания?

Морщина между его бровей разгладилась, но глаза остались печальными.

– Знахари говорят, что у него устало сердце. Ничего уже не поделаешь, да он и не примет помощи. Кстати, о помощи, – добавил он, когда Ивейна уже собиралась возразить, – сегодня утром тебе придется одеться без Анны. Первой в эту комнату должна войти Гуннхильд.

– А. – Девушка потупилась, густо покраснев то ли от стыда, то ли от смущения. – Я и сама справлюсь, – пробормотала она.

Рорик кивнул, помедлил, словно дожидаясь от нее еще каких-то слов, затем открыл дверь и вышел.

Когда Ивейна вошла в зал, все замерло. Рабыни, суетившиеся у висящих над очагом котлов, дружно повернулись к ней. Ингрид прекратила вытряхивать шкуры и уставилась на нее своими глазами-бусинками. Анна шагнула было вперед, но остановилась, когда какая-то девушка схватила ее за руку.

Гуннхильд встала из-за ткацкого станка и направилась к ней с неприязненным блеском в глазах.

Ивейна собралась с духом. Она намеревалась быть вежливой, чего бы ей это ни стоило.

– Доброе утро, Гуннхильд.

– Это мы еще посмотрим, – возразила Гуннхильд, проходя мимо нее и сворачивая к спальне. – И уже полдень на носу.

Ивейна поморщилась. Затем, заметив сгорбившегося в кресле Эгиля, решила, что только храбрость поможет ей завоевать уважение в этом доме. Она пересекла комнату, двигаясь с осторожностью, чтобы не повредить раненое колено.

Неожиданно напряжение схлынуло. Рабыни обменялись многозначительными улыбками и вернулись к своим котлам. Ингрид поджала губы. Девушка, стоящая рядом с Анной, что-то сказала, смыв тревогу с Анниного лица.

Даже на костлявом лице Эгиля появилась слабая улыбка.

– Сюда, детка, – сказал он, указывая на сиденье рядом с собой. – Ты ходишь так, словно всю ночь ездила верхом. Или на тебе ездили, – добавил он со скрипучим смехом. – Так что лучше присядь.

Ивейна обиженно на него посмотрела и подчинилась.

Он снова хмыкнул.

– Почему вы не отдыхаете, милорд? – Девушка взглянула на его посиневшие губы. Она надеялась, что Эгиль сумеет ответить на несколько мучивших ее вопросов, но боялась, что разговор отнимет у него слишком много сил.

– Еще успею отдохнуть в могиле, девочка моя. И называй меня Эгилем. Мы, норвежцы, не любим громких титулов. Нам вполне хватает имени, данного при рождении, и прозвища, заслуженного позже. Только тому, кто стремится стать королем, этого мало, – мрачно добавил он.

Ивейна кивнула.

– Вы говорите о короле Харальде.

– Гм. – Старик окинул ее пристальным взглядом. – Ты многое знаешь. Значит, не служанка. Да, о короле Харальде. – Он фыркнул. – Харальде Прекрасноволосом. Так звали его до того, как он нацепил корону и объявил себя на Гулатинге[13] королем всей Норвегии. Обычный захватчик, если хочешь знать мое мнение. Если не может отобрать землю, то требует денег.

Ивейна вскинула брови.

– Думаешь, те, кто ходит в набеги, ничем не лучше? Ты поймешь со временем, девочка. Мы прижаты к берегам фиордов. Летом наши стада пасутся на пологих склонах, но зимы здесь долгие и суровые, а дальше к северу нет ничего, кроме снега и льда. Только лапландцы могут там жить, торгуя мехом и охотясь на китов, но, Один свидетель, им приходится все время кочевать, чтобы выжить.

– И вы вынуждены завоевывать новые земли. В Англии то же самое.

– Да, но у вас есть земля, которую можно захватывать. Когда противники Харальда теряют свои фермы, у них не остается ничего. Но не все из них устремляются в Англию. Или даже в Нормандию.

– А что же они делают? – с искренним любопытством спросила Ивейна.

– Собирают вещи и едут в Исландию. – Эгиль пожал плечами. – Звучит не слишком заманчиво. Но поселение процветает.

– Но вы-то остались.

– Никто не изгонит меня с земли моих предков, – проворчал Эгиль. А затем с циничной усмешкой добавил: – Пока мы в состоянии платить дань.

Возможно, Рорику приходится ходить в набеги из-за королевской дани? – подумала Ивейна.

– Да, мы сохранили землю, – пробормотал старик. Кутаясь в меха, он смотрел на огонь очага, словно мог видеть в пламени картины своего прошлого. – И все же я боялся, что Ситрик отправится в Исландию. Он всегда был мятежником, а Рорик пошел бы за ним даже в Хель.

Ивейна замерла, не дыша.

– Но не отправился? – очень тихо спросила она, так и не дождавшись продолжения.

– Нет. Оседлая жизнь не для Ситрика. Этот сорвиголова решил присоединиться к Гутруму, королю датчан. – Эгиль вздохнул и покачал головой. – В тот год я взял Гуннхильд в жены. Ситрику и дома сражений хватало. Они с Гуннхильд возненавидели друг друга с первого взгляда, его возмущало, как она обращается с Рориком. Но это не помешало ему уехать и даже не попрощаться.

– Даже с Рориком не попрощался? – Ивейна нахмурилась, вспомнив, что Рорику было всего десять лет. Мятежный родственник, защищающий его от злой мачехи, наверняка казался мальчику героем.

– Еще чего не хватало, – буркнул Эгиль. – Ситрик знал, что я достал бы его из-под земли, если бы он увез Рорика с собой. Молот Тора! Мальчишка еще не вошел в возраст, хотя в силе и храбрости не уступал взрослому воину.

Ивейна улыбнулась, и старик усмехнулся в ответ.

– Да, я горжусь своим сыном. Почему нет? И Рорик прекрасно умел постоять за себя, так что не думай, будто Ситрик бросил его в беде. Им тоже можно гордиться. Я растил своего племянника с колыбели, и он стал для меня вторым сыном.

– И что с ним стало?

– Ха! Ты любопытна, как все женщины, но эта история не для твоих ушей. Скажу лишь, что Ситрик не поладил с Гутрумом. В тот год Гутрум и Альфред Уэссекский подписали договор, и датчане начали селиться на востоке Англии. Вы, англичане, называете эти земли Денло. Ситрик остался на службе у Гутрума, но не находил себе места. Каждый раз, когда он возвращался домой, я ждал, что он найдет себе другого вождя или построит собственный корабль. Затем, через четыре года после того, как Ситрик примкнул к датчанам, Рорик ушел с ним.

– В Англию?

– Да, в Англию. А еще через шесть лет Ситрик погиб. Это все, что тебе нужно знать, девочка. Если Рорик захочет, он расскажет тебе остальное. Но знай. Самое важное в жизни норвежца – семейная честь. Смерть кровного родственника должна быть отомщена. И это относится не только к сыновьям и братьям, но и к более дальним родственникам, к приемным детям, как юный Торольв, потерявший отца, и к тем, кто вошел в семью через брак. Честь, девочка. Помни об этом.

– Ивейна знает о чести больше, чем многие мужчины, отец, – сказал с порога Рорик.

Ивейна обернулась, и ее сердце екнуло. Рорик, такой высокий и сильный, заполнил собой весь дверной проем, но впервые она увидела в нем не храброго витязя из своих детских снов, а ребенка, не знавшего материнской ласки, мальчика, выросшего среди мужчин, чьи жизненные законы суровы и неумолимы.

Эта мысль ее потрясла. Когда Рорик склонился к ней и поцеловал в губы, она вздрогнула, решив, что эта мимолетная ласка – всего лишь очередная попытка соблазнения.

– Не так ли, радость моя?

– Что?

Эгиль хмыкнул.

– До чего ты девушку за ночь довел? Мало того, что она еле ноги передвигает. Так еще и теряет голову от обычного поцелуя.

Ивейна вспыхнула и расправила плечи.

– С моей головой все в порядке, милорд. Я помню, что мы говорили о чести. Однако, – она встала: знатная дама, оскорбленная невежливым обращением, – я оставляю вас наедине с вашим сыном, а мне э… нужно побеседовать с Анной, так что, с вашего позволения…

Не замечая широкой усмешки Эгиля и любопытства на лице Рорика, девушка развернулась и с достоинством направилась в противоположный угол зала.

– Доброе утро, госпожа, – поприветствовала ее Анна. – Как видишь, мне уже дали работу.

С помощью большого гладкого, как стекло, камня Анна заглаживала мелкие складки на льняном платье.

– Гм.

– С тобой все в порядке, госпожа? – нахмурилась девушка. – Меня не пустили к тебе прошлой ночью и утром, а ты выглядишь…

– Все замечательно, Анна. А что касается ночи, – Ивейна глубоко вздохнула, – похоже, по здешним обычаям, родственники жениха должны убедиться в девственности невесты.

– Я была уверена, что ты невинна, судя по слухам, которые ходили в Селси. Но Рорик велел нам с Торольвом не упоминать о твоем первом замужестве. Он сказал, что ни к чему хорошему это не приведет, и лучше, чтобы никто не узнал.

– Ну, а ты как, Анна? Надеюсь, с тобой хорошо обращались?

– Конечно. Мне выделили уютный уголок на сеновале и сытно накормили. Одна из девушек показала мне, как делают это молочное кушанье, которое мы ели прошлым вечером. Оно называется скир. Очень вкусно. И оказывается, его очень просто готовить. – Она обвела взглядом комнату и понизила голос. – Но я бы на твоем месте остерегалась Гуннхильд. Пока ты разговаривала с отцом Рорика, она вышла из твоей спальни с перекошенным лицом. А еще раньше я видела, как она шепталась с Оттаром у сыроварни. Они шушукались, как пара воров, а когда увидели меня, тут же умолкли и разошлись в разные стороны.

– Наверное, Гуннхильд расстроилась, увидев доказательство моей девственности, – пробормотала Ивейна, ни на миг не забывая о порезанном колене. – А что касается разговоров с Оттаром, так он же ее сын.

– Вот именно, и, по-моему, они два сапога пара. Но я бы поостереглась. Они так странно на меня смотрели и так торопливо разошлись. Что-то здесь нечисто.

– Гм. – Ивейна пропустила предупреждение мимо ушей. Ей сейчас было не до дурных предчувствий. – Эгиль сказал, что Торольв его приемный сын, – сообщила она, пытаясь отвлечь служанку.

– Знаю. Отец Торольва ходил в море вместе с Эгилем и утонул во время шторма. С тех пор Эгиль относится к Торольву, как к родному. И к тебе тоже, госпожа, судя по тому, как дружески вы с ним беседовали.

– Может, Эгиль не такой уж свирепый, каким хочет казаться.

– Если и так, то это от возраста и болезней. Торольв рассказывал, что в молодости он был очень воинственным. Он даже сохранил свой старый корабль.

– Правда? Может, мне прогуляться и посмотреть на корабли. – Ивейна обвела взглядом зал. Наверняка свежий воздух поможет собраться с мыслями. – Похоже, обед не скоро, а я даже не видела толком свой новый дом. Пойдешь со мной, Анна?

– Мне нужно выгладить эти платья, госпожа. Но если хочешь идти к фиорду, будь осторожна. С Оттара станется толкнуть тебя в воду.

Ивейна невольно улыбнулась.

– Он не посмеет, – ответила девушка. – К тому же я умею плавать.

Рорик проводил Ивейну взглядом. Ей пришлось обойти вокруг очага, чтобы не проходить мимо него на пути к двери.

Он подавил желание догнать ее, сломать стену сопротивления, которую она так упорно возводила.

– Рорик? Как-то темно стало. Уже вечереет?

Рорик взглянул на отца. Они говорили об Орме, о последнем походе, но вскоре Эгиль задремал, оставив Рорика наедине с его мыслями. Теперь лицо старика посерело, и дышал он с трудом.

– Еще нет, отец, но я отнесу тебя в спальню. Тебе нужно отдохнуть.

– Это из-за Харальда.

– Харальда? – Рорик встал. – Сноррисона?

– Нет, нет. – Руки Эгиля заметались по меху. – Харальда Прекрасноволосого. О нем я говорил с Ивейной. Он хотел земли и денег.

– Все хотят.

– Да. Ты это знаешь, Рорик. – Эгиль взглянул на него с почти жалобным выражением. – Поэтому я женился на Гуннхильд. Она принесла богатство в нашу семью. Я ведь пообещал твоей матери…

Рорик нахмурился. Он смутно помнил, как однажды, в раннем детстве, попытался расспросить Эгиля о матери, и отец не захотел ничего ему рассказать. Впоследствии ему некогда было размышлять о женщине, которую он совершенно не знал. Тот случай постепенно забылся, а Эгиль никогда не упоминал о своей покойной жене. До сегодняшнего дня.

Он снова опустился на скамью.

– Моей матери?

– Я… любил ее, – пробормотал Эгиль. – И я обещал ей больше не выходить в море.

Рорик хохотнул.

– Как я тебя понимаю.

– Ха. Ты то же самое пообещал Ивейне? – Эгиль пристально взглянул на него. – Да, прошлое всегда возвращается. Но Ивейна не такая, как твоя мать, Рорик. Она сильная. Я пожалел о своем обещании, но все-таки… сдержал его даже после ее смерти. Это была единственная цена, которую я мог заплатить, – добавил он так тихо, что Рорик с трудом разобрал слова.

– Но ты же не виноват в ее смерти, отец.

– Разве? Люди расплачиваются за свои прегрешения, Рорик. Но когда я перестал ходить в набеги, нам неоткуда было взять денег.

– И ты женился на Гуннхильд. – Рорик пожал плечами. – Она хорошая хозяйка, я это признаю.

– Да, хорошая. И я не ждал от нее подвоха. Ее молодость давно миновала, и люди говорили, что она бесплодна. Но никогда нельзя недооценивать решительную женщину. – Он с трудом выпрямился и с неожиданной силой сдавил руку Рорика. – Я не хотел иметь от нее детей, Рорик, но она меня перехитрила. Или Локи вмешался, и теперь тебе приходится иметь дело с Оттаром.

– С Оттаром я справлюсь.

– Нет! Ты не понимаешь. – Пальцы Эгиля сжались, как когти, его кадык дернулся. – Выслушай меня. Не подпускай Оттара к власти. Я приказал, чтобы мой корабль починили. Отдай его мальчишке, и…

Он умолк, и его лицо побелело. Покрывшись испариной, он ловил ртом воздух, а затем, захрипев, повалился вперед и потерял сознание.

Десятая глава

В Селси Ивейну не выпускали за пределы поместья, а с внутренней стороны частокола, где она обычно гуляла, была лишь утоптанная земля без единого цветочка.

Здесь ее ноги ступали по пышному зеленому ковру. Чистый горный воздух полнился ароматами полевых цветов, а подол ее платья был припорошен цветочной пыльцой. Жужжали пчелы, светило солнце. Девушка чувствовала себя свободной, как ветер.

Ивейна улыбнулась своим мыслям. Она остановилась на берегу и окинула взглядом поместье. За кучкой строений поднимался лес, темная стена сосен, защищающая долину от ледяных зимних ветров. Зимой тут, наверное, мрачно и холодно, но в уютном доме так приятно пережидать морозы. Здесь она могла бы обрести счастье. Если бы Рорик любил ее.

Неожиданный звук отвлек ее от раздумий. Она повернулась и увидела лодочку, подошедшую к пристани. Облик вылезшего из лодки создания заставил девушку забыть обо всем. Странное существо было с ног до головы закутано в синий плащ с капюшоном, расшитый непонятными символами. Из-под плаща выглядывала пара башмаков из волосатой коровьей шкуры. Завязки башмаков оканчивались бубенчиками, позвякивающими при ходьбе.

Только через несколько мгновений Ивейна сумела оторвать взгляд от этой необычной обуви. Она увидела перед собой руки в меховых перчатках, похожие на звериные лапы. Одна рука держала кожаный мешок, другая сжимала длинный деревянный посох с медным набалдашником. С морщинистого, древнего, как само время, лица на Ивейну глядела пара ярко-голубых глаз, веселых и любопытных.

– Ах! Золотое дитя, которое я видела в пламени. Отлично. Я как раз вовремя.

Голос незнакомки был низким, женственным и неожиданно приятным. Она сунула кожаный мешочек под плащ, протянула руку и похлопала Ивейну по плечу.

С опаской глядя на обтянутую мехом ладонь, девушка попятилась.

– Испугалась меня, малышка? Не бойся. – Женщина улыбнулась. – Я Катя, которая предсказывает только хорошее. Но тебе, – ее улыбка угасла. – Тебе я расскажу правду. Я обязана тебя предупредить.

– Ты та самая ведьма, о которой рассказывал Рорик? – спросила ошарашенная Ивейна. – Вообще-то ты опоздала. Твои предсказания мне уже не помогут.

Катя рассмеялась.

– Я вижу будущее, дитя, а не прошлое. Об этом мы поговорим позже. Я проделала долгий путь. В этом доме меня всегда встречали добрым угощением и сладким вином. Надеюсь, ничего не изменилось.

– Отнюдь, – буркнула девушка. А затем, устыдившись собственной грубости, выдавила улыбку. – Прости, я растерялась. Мы, англичане, не привыкли… э… общаться с ведьмами.

Катя рассмеялась снова.

– Англичанка! Поэтому я видела путешествие и еще кое-что. Но это не важно. Всему свое время.

– Гм. – Ивейна решила, что эти загадочные высказывания совершенно ее не успокаивают. Она как раз думала, что бы сказать в ответ, когда из дома выбежала Анна, остановилась, заметила их, и бросилась навстречу.

– Что-то случилось, – встревожилась Ивейна.

– Ярл, – невозмутимо ответила Катя. – Сегодня ночью норны перережут нить его жизни.

Ивейна пристально взглянула на нее, но не успела и слова вымолвить, как Анна уже стояла рядом.

– Госпожа, слава Богу, вы недалеко ушли. Отцу Рорика стало плохо. Он разговаривал с Рориком, а потом неожиданно упал. Рорик отнес его в спальню, но он только бормочет и ворочается в кровати. Гуннхильд совсем растерялась, а…

Наконец-то Анна заметила Катю и застыла с разинутым ртом.

– Твоя рабыня тоже англичанка? – спросила Катя. – Что она говорит?

Ивейна торопливо пересказала ей последнюю новость. Как только они вошли в дом, Гуннхильд бросилась им навстречу.

– Катя! Какое счастье, что ты приехала так рано.

– Да благословят боги твой дом, Гуннхильд. Я приехала, чтобы увидеть это дитя… – В голосе ведьмы звучала вопросительная нотка, и Ивейна вспомнила, что не успела назвать свое имя. – Но я с радостью использую свое умение, чтобы облегчить последние часы Эгиля.

Гуннхильд окинула Ивейну неприязненным взглядом.

– Это жена моего пасынка. Идем. Я отведу тебя к Эгилю.

Катя кивнула.

– Поговорим позже, дитя, – сказала она и последовала за Гуннхильд.

– Какая странная старуха, – прошептала Анна. – И что это за штуки у нее на ногах?

– Башмаки, – уверенно заявила Ивейна. – Не волнуйся, Анна. Она ведьма, но, по-моему, безобидная. Я слышала, что они обладают даром исцеления, но в Англии их боятся из-за церковных запретов…

Неожиданно она сообразила, что Анна смотрит на нее с удивлением и ужасом.

Рассеянно улыбнувшись, Ивейна поспешила во внутренние покои, но столкнулась в дверях с мужем и свекровью.

– Тебе здесь делать нечего, – отрезала Гуннхильд. – Мой муж под надежным присмотром.

Ивейна не удостоила ее вниманием. Взглянув на Рорика, она прикоснулась к его руке.

– Рорик, мне очень жаль. Я хоть что-нибудь могу сделать?

– Нет. – Он накрыл ее руку ладонью. – Отец все равно тебя не узнает. О нем заботится Ингрид. Она была его нянькой. Наверное, сегодня ты могла бы присмотреть за рабами, чтобы освободить Гуннхильд. Думаю, с этим вы сами разберетесь. – Он на мгновение сжал ее ладошку и вернулся в покои отца.

– Как по-мужски, – проворчала Гуннхильд, хотя и без злобы. – Сделать двух женщин хозяйками в доме.

– Но это же только на один день, – возразила Ивейна, чувствуя все больше жалости к этой женщине. – Я буду молиться за выздоровление Эгиля.

– Делай, как знаешь, – ответила Гуннхильд, а затем повернулась и вышла из дома.

– Твой отец быстро успокоился, Рорик. Думаю, скоро он отойдет.

Катя вошла в зал и заняла кресло для гостей прямо напротив Рорика. Ее взгляд упал на Ивейну, сидящую рядом с мужем в кресле ярла, а затем на Гуннхильд, примостившуюся на скамье. Она удивленно выгнула брови, но ничего не сказала. Ужинали в молчании.

– Ты должна отдохнуть, Гуннхильд. – Катя подняла рог и отхлебнула вина. – С ним сейчас Ингрид.

– Позже отдохну. Ты наелась, Катя? Что-нибудь еще предложить?

Катя покачала головой и отложила рог.

– В этом доме меня всегда хорошо принимают. Теперь настал мой черед.

– Воистину нам нужны хорошие вести, – пробормотала Гуннхильд.

– Я буду смотреть для тебя в огонь, Гуннхильд. Но сначала, – Катя сделала знак Ивейне. – Подойди ко мне, дитя.

Ивейна почувствовала, как шевельнулся рядом Рорик.

– Если не хочешь, откажись, – посоветовал он. – Никто тебе и слова не скажет.

– Разве я теперь не норвежка? – спросила девушка, бросив взгляд в его сторону. Она заметила, что в его глазах что-то промелькнуло.

Подавив робость, Ивейна встала и обошла вокруг очага. Катя тоже поднялась и, приложив пальцы одной руки ко лбу девушки, закрыла глаза.

– Молчи, – приказала она.

Наступила мертвая тишина; умолкли даже рабы и слуги. Через несколько минут страх Ивейны прошел. Это не было представлением. Катя не произносила заклинаний и не смешивала зелья. Она всего лишь впала в какое-то странное забытье.

Неожиданно глаза ведьмы распахнулись. Мгновение она слепо пялилась на Ивейну, затем ее взгляд прояснился, и она опустила руку.

– Ты мне не веришь, – сказала она наконец. – Но это неважно. Когда придет время, ты вспомнишь мои слова и будешь сильной. Слушай внимательно, золотое дитя. Я видела не все. Лишь море и два корабля. Один уходит от погони, второй преследует. А впереди у них опасность. Угроза из прошлого. И еще. Не бойся. Смерть витает над тобой, но тебя не коснется.

– Довольно, Катя! – Рорик вскочил, обошел вокруг очага и прижал Ивейну к груди. – Зачем, во имя Тора, ты пугаешь мою жену рассказами об опасности и смерти?

– Прости, Рорик. – Катя попятилась. – Я не властна над своими видениями, но хорошо, что ты ее защищаешь. Думаю, так будет всегда.

– Тут и думать нечего, – отрезал он. – Защищать жену – мой долг.

– Дело не в долге. Ты зря борешься с собой. Вы даете друг другу силу.

Рорик прищурился.

– Ты заговариваешься, женщина. Надеюсь, в следующий раз твои предсказания будут более удачными. А на сегодня хватит.

– Но, Рорик, Катя еще не смотрела в огонь. – Гуннхильд явно не хотела лишаться вечернего развлечения.

Рорик окинул ее ледяным взглядом.

– В другой раз, Гуннхильд. Мой отец, твой муж, умирает. Я иду к нему и не хочу, чтобы в мое отсутствие Ивейна выслушивала россказни о судьбе и смерти.

Гуннхильд покраснела от ярости.

– Норвежские женщины не боятся предсказаний Кати, – заявила она, встала и направилась в покои Эгиля.

Рорик снова повернулся к Кате.

– Я благодарен за все, что ты сделала для моего отца. Можешь отдохнуть у огня и взять столько припасов в дорогу, сколько тебе потребуется.

– Спасибо, Рорик. Прости, если…

Пошатываясь и размахивая руками, в зал вбежала Ингрид.

– Умер, – кричала она. – Умер ярл.

Женщины заголосили в ответ.

– О, Рорик, – Ивейна повернулась и обняла мужа.

Он взял ее за плечи и отодвинул в сторону.

– Мой отец не захотел бы выслушивать эти крики и плач, – резко сказал он. – Отпусти рабынь и сама иди спать. Утром увидимся.

– Но…

Но Рорик уже ушел. Дрожа, с трудом сдерживая слезы, Ивейна отвернулась. Прикосновение кошачьей лапы заставило ее вздрогнуть.

– Пусть идет, дитя. Он все никак не примирится со своим сердцем. – Катя понимающе улыбнулась. – Я хотела бы оказать тебе более весомую помощь, но только норны знают судьбу наверняка. – Она похлопала Ивейну по руке. – Делай то, что велел тебе муж, малышка. И не ропщи. Видеть все не в моих силах, но я вижу, как он на тебя смотрит. Если хочешь большего, покажи ему путь.

И как же это сделать? – спрашивала себя Ивейна следующим утром, пока Анна расчесывала ей волосы. Рорик ночевать не пришел. Где-то среди ночи ей послышался стук двери. В полусне она почувствовала присутствие Рорика, но когда открыла глаза, маленькая комнатка была пуста, а подушка рядом не смята.

– Зачем куда-то идти, госпожа? – пробормотала Анна, накрывая ее волосы чистым полотняным платком. – Рорик будет занят подготовкой к похоронам, а тебе, по-моему, не стоит гулять в одиночестве.

– Я не уйду далеко. – Она взглянула на свое отражение в зеркале. – Катя уехала?

– С рассветом. Гуннхильд рвет и мечет. Ее не так смерть мужа опечалила, как известие, что Катя приехала ради тебя. Я бы на твоем месте держалась от нее подальше.

– Не волнуйся. Мне тоже не хочется выслушивать ее «любезности».

Но, войдя в зал, Ивейна поняла, что прогулку придется отложить. Гуннхильд нигде не было, и рабы бесцельно кружили по дому.

Умение и чутье взяли верх. Через минуту работа уже кипела. Рабыни взялись за приготовление обеда. Слуге было приказано подлить масло в светильники. С пола смели оставленные собаками объедки, два центральных кресла отполировали до блеска. Ивейна велела даже снять щит, висящий над креслом Эгиля, и стереть с него пыль.

Когда она все-таки выбралась на прогулку, солнце уже прошло половину пути от зенита к вершинам западных гор.

Желанного уединения Ивейна так и не получила. Стоило ей перейти через луг, как она увидела Гуннхильд. Женщина стояла возле пристани, словно дожидаясь ее.

– Наверное, я должна поблагодарить тебя, – произнесла Гуннхильд. – Ингрид рассказала, как ты не дала рабам бездельничать.

– Я сделала то, что считала нужным, – ответила Ивейна.

– О, я тебя не осуждаю. – На губах Гуннхильд появилась натянутая улыбка. – Спасибо. Я не могла больше находиться в доме. Все эти слезы и всхлипывания…

Сердце Ивейны наполнилось состраданием. И чувством вины. Неужели она была несправедлива к своей свекрови?

– Хочешь прогуляться со мной, Гуннхильд? – неожиданно предложила она. – Здесь так тихо и спокойно. А где мужчины?

– На кургане с остальными родственниками. Я только что оттуда. – Гуннхильд пристально на нее посмотрела, словно дожидаясь очередных вопросов, а затем повернулась и махнула рукой. – Там баня. Ты ее видела?

– Нет.

– Странно, что Рорик тебе не показал. – Гуннхильд одарила ее еще одной натянутой улыбкой. – Баня целебна. Хотя сегодня ты уже не хромаешь.

Ивейна и бровью не повела.

– Наверное, потому, что он пробыл у тебя так мало. Ты должна радоваться, ведь вы поженились по расчету.

Значит, Рорик действительно заходил в спальню, постоял, посмотрел, как она спит. Почему не остался?

– Рорик ничего не выгадал от нашего брака, – ответила Ивейна.

– Просто ты не знаешь наших обычаев. – Гуннхильд указала на тропинку, взбегающую по склону холма. Они начали подниматься. – Ты была невинна. А воин, возлегший с девственницей, получает силу и защиту в бою.

– Рорику не нужно было жениться на мне, чтобы затащить меня в постель.

– Да, – согласилась Гуннхильд. – Не нужно было. – Она искоса взглянула на Ивейну и указала на маленькое бревенчатое строение. – Вот мы и пришли.

Женщина взяла связку ключей и выбрала нужный.

– Мы запираем баню, чтобы слуги и рабы не использовали ее для свиданий, – пояснила она, открыв дверь. – Это уединенное место.

Подавив странное ощущение неловкости, Ивейна переступила через порог.

Помещение было просторнее, чем казалось снаружи, а свисающие со стен и наваленные на скамье шкуры создавали ощущение уюта. Сбоку от скамьи размещался открытый очаг. Над ним на треногах стояли котлы с водой. Но больше всего Ивейну удивила широченная бадья примерно по пояс высотой. Казалось, в ней поместятся все обитатели дома.

– Святые небеса, – воскликнула девушка. – Здесь же плавать можно.

– Не совсем. – Гуннхильд высекла искру и развела огонь. – Хочешь вымыться? – выпрямившись, спросила она. – Ты целый день работала и наверняка вся в пыли. Я пришлю рабыню с полотенцами.

– Спасибо, Гуннхильд. Может, заодно и Анну пришлешь с чистой одеждой?

– Конечно. – Женщина снова улыбнулась. – Мужчины вернутся нескоро, так что можешь не торопиться.

Гуннхильд кивнула и вышла. Сегодня она казалась более дружелюбной, несмотря на постоянные колкости.

Наверное, характер у нее такой, – великодушно подумала Ивейна и вздрогнула, услышав щелчок.

– Гуннхильд?

Ответа не было.

С бешено бьющимся сердцем девушка бросилась к двери. Не поддается. Она недоверчиво уставилась на засов, затем, поняв, что произошло, метнулась к маленькому окошку.

Но когда ей удалось открыть ставень, тропинка была пуста.

– Вот дура! – Ивейна привалилась к стене, проклиная свое легковерие.

Впрочем, не все потеряно. Через окошко не вылезешь, но если кричать, кто-нибудь да услышит.

Девушка покачала головой. В последние годы она привыкла повсюду видеть угрозу, и теперь пугается по пустякам. Возможно, Гуннхильд заперла дверь по привычке.

Ивейна уже собиралась подойти к очагу, вытащить горящую лучину и зажечь светильники, как ключ повернулся снова. Она оглянулась с приветственной улыбкой на губах.

В баню вошел Оттар.

– Что тебе нужно? – дрогнувшим голосом воскликнула она.

Оттар усмехнулся и захлопнул дверь.

– Рорик велел мне вымыться. Я не ожидал кого-нибудь тут встретить. Но раз уж ты здесь…

– Разве ты не знал…? – Ивейна нахмурилась. Оттар и вправду мог не знать, что баня занята. Не у одной же Гуннхильд есть ключи. Скорее всего, он пришел прямо с кургана. И вымыться ему необходимо: от него так и несет перегаром. – В таком случае уступаю баню тебе, – заявила девушка и шагнула вперед.

Оттар не сдвинулся с места.

– Пропусти меня, Оттар. Если Рорик тебя увидит …

– Думаешь, он с тобой разведется? Не бойся. Если ты меня ублажишь, я о тебе позабочусь.

– Лучше бы я этого не слышала, – резко сказала она. – А теперь…

Он шагнул к ней.

Ивейна бросила взгляд на дверь и начала пятиться, двигаясь вокруг бадьи. Неожиданно ее нога во что-то уперлась. Она оказалась в западне.

Девушка оглянулась. Путь ей преградила деревянная лесенка. Прямо за ней от бадьи к отверстию в стене тянулась широкая труба.

– Не вздумай прыгать через трубу в этих длинных юбках, – посоветовал ей Оттар. – Ты себе ноги переломаешь.

– Как бы тебе кое-что не переломали, – огрызнулась Ивейна. – Сейчас сюда придет Анна и еще пара рабынь.

Улыбка Оттара сильно пошатнула ее уверенность. Девушка решила перейти к более веским угрозам.

– А как же Рорик? Надо быть сумасшедшим, чтобы…

– Не говори так! – взвизгнул он. – Никогда так не говори!

Он ринулся вперед и схватил ее за руку. В это мгновение полено в очаге вспыхнуло, и его освещенное лицо показалось девушке мордой демона.

Ивейна вскрикнула, когда Оттар привлек ее к себе.

– Я докажу тебе, – прорычал он. – Я всем докажу, что я мужчина, а не мальчик.

От запаха перегара к ее горлу подступила тошнота, но угроза помогла ей опомниться. Не сверхъестественное существо, а человек пытался прижать ее к краю бадьи. Она уперлась кулаками ему в грудь и набрала воздуха для еще одного крика, когда дверь распахнулась.

Рорик вошел, схватил брата за шиворот и одним движением руки выбросил его из бани.

Ивейна в ужасе глядела, как Оттар катится по ковру из сосновых иголок и врезается в дерево. Она знала, что Рорик не из слабых, но чтобы так швырнуть рослого парня, силу надо иметь неимоверную. Она, дрожа, уставилась на него.

– Оттар трогал тебя? – спросил он ледяным голосом.

– Нет.

– Но собирался.

Не дождавшись ответа, он повернулся и направился к брату.

Ивейна бросилась за ним.

– Нет! Не убивай его. Он пьян.

– Хоть пьяный, хоть трезвый, будет знать, как приставать к моей жене.

– Она сама меня позвала, – взвизгнул Оттар, пытаясь встать. – Она хотела сбежать от тебя.

Ивейна онемела от ужаса. Она совершенно забыла о своем давнишнем намерении обратиться за помощью к Оттару. Теперь одного лишь воспоминания хватило, чтобы вогнать ее в краску.

– Нет! Меня здесь заперла Гуннхильд, – испуганно забормотала она. – Не знаю, где Оттар взял ключи… может, они раскиданы по всему дому, но…

Рорик жестом велел ей умолкнуть.

– Я знаю свою жену и уверен, что ты лжешь, Оттар, – сказал он все тем же леденящим тоном. – Я не потерплю здесь человека, которому не могу доверять. Завтра сразу же после похорон ты уедешь.

– Уеду? Ты меня выгоняешь? Ты не посмеешь.

– Уже посмел. А теперь убирайся с глаз долой, пока я не задал тебе трепку.

– Но…

– Вон!

Оттар разевал и закрывал рот, словно рыба.

– Поживем, увидим, – выпалил он и скрылся среди деревьев.

Ивейна не смотрела в его сторону. Ее взгляд был прикован к лицу Рорика. Он повернулся, посмотрел на нее и шагнул вперед.

Ее колени подкосились.

– Рорик…

– Не останавливай меня.

Глаза Ивейны широко распахнулись. К горлу подкатил комок, сердце билось все быстрее с каждым шагом Рорика. Он обнял ее за плечи и прижал к груди.

Он целовал Ивейну с немыслимой страстью. Природное чутье приказывало ей подчиниться этой страсти, утолить его жажду.

– Я должен это сделать, – хрипло бормотал он между поцелуями. – Я не могу видеть, как к тебе прикасаются другие мужчины, когда я… – Он вздрогнул и обнял ее еще крепче. – Мне нужно знать, что ты моя. Моя. Ивейна.

Девушка попыталась ответить, но не смогла. Слишком уж отчаянно он ее целовал. В его глазах горело пламя желания, но ей не было страшно.

– Рорик…

– Ты веришь, что я не сделаю тебе больно? – спросил он, и его голос звучал так, словно каждое слово давалось ему с трудом.

Ивейна кивнула.

– Тогда скажи, что ты согласна, – простонал Рорик.

– Да, – шепнула она. И поднесла ладонь к его щеке. – Согласна, Рорик.

Мгновение он стоял рядом с ней, дрожа всем телом. А затем подхватил ее на руки и внес в баню.

На стенах плясали отблески пламени, когда Рорик опустил девушку на пол возле скамьи. Он лишь на мгновение отошел от нее, чтобы вынуть ключ из замка, закрыть дверь и задвинуть засов. Вернувшись, он потянулся к фибулам, скалывающим ее тунику.

Ивейна дрожала, глядя на него. Она сама сбросила с плеч платье, позволив мягкой льняной ткани соскользнуть на пол, сама потянулась к завязкам рубашки.

Но ей помешала застенчивость. Она никогда не стояла перед мужчиной обнаженная. А он был полностью одет.

На лице Рорика мелькнуло понимание. Не отводя взгляда, он одним плавным движением стянул с себя тунику и рубаху.

Ивейна ахнула, когда он обхватил ее руками за талию, ахнула еще раз, когда он прижал ее к себе. Сквозь тонкую рубашку она чувствовала жар его тела.

– Я зашел в дом, – хрипло прошептал он. – Тебя там не было.

– Я была здесь, – тихо ответила она. – Я знала, что ты придешь.

– Навсегда. – Ивейна чувствовала биение его сердца, когда Рорик поднял ее на руки и сбросил шкуры со скамьи на пол. Все поплыло у нее перед глазами, но уже в следующее мгновение он опустил ее на импровизированную постель, торопливо разделся и лег рядом. – Навсегда, – повторил он и медленно снял с нее рубашку.

Ивейна ожидала поспешного совокупления и пыталась подготовить себя к этому. Но Рорик целовал ее с трогательной нежностью. Ласкал, пока она не обезумела от страсти. И только когда она заметалась под ним, беззвучно вскрикивая от желания, только тогда он вошел в нее.

Он держал ее лицо в ладонях, не отрывая взгляда от ее глаз. Было больно; Ивейна знала, что так будет. Несмотря на свое обещание, он был слишком большим, чтобы не причинить ей боль в первый раз. Но как чудесно было чувствовать себя его частью, какая же это радость – дарить наслаждение! Сладкая, медовая слабость разлилась по ее телу, смягчив боль.

Рорик приподнялся над ней, глядя в ее округлившиеся глаза. Он боялся шевельнуться, боялся утратить контроль над собой. Она сделала его всемогущим, и в то же время ужасно уязвимым. Торжествующим завоевателем и пленником у ее ног.

– Тебе хорошо? – хрипло спросил он и с трудом узнал собственный голос.

Ивейна кивнула, и Рорик начал двигаться, сначала медленно, а затем с силой, заставившей девушку забыть обо всем.

Ее сердце билось, как таран, и чудом не вырвалось из ее груди. Она изгибалась всем телом. О, это желание… Ивейна закрыла глаза, прижимаясь к Рорику, не замечая, что ее лихорадочные стоны сводят его с ума. И тут напряжение схлынуло. Ее затопила волна невообразимого удовольствия. Неописуемого наслаждения, сладкого безумия.

Она чувствовала, как напрягся Рорик, слышала хриплый стон, сорвавшийся с его губ, и, беспомощно всхлипнув, растворилась в омывающих ее волнах исступленного восторга. А потом остался лишь покой, и тепло очага, и объятия Рорика.

Обессиленная, она лежала в его объятиях.

Рорик нахмурился, борясь с желанием крепче обнять Ивейну, разбудить ее, не отпускать ее от себя даже в сон. Он хотел ее снова, всегда будет хотеть, но это не только страсть. Не только желание защитить. Ему казалось, что он утратил часть своей души. И Ивейна стала этой частью.

Она сделала его своим рабом.

Рорик покачал головой, и, словно почувствовав это, Ивейна открыла глаза. Она взглянула на него. И улыбнулась.

Он покачал головой и зарылся лицом в ее волосы. Он, который в жизни никогда ни от кого не прятался.

– Милая колдунья, – беззвучно прошептал он. – Что ты со мной делаешь?

Ее пальцы скользнули по его плечу.

– Рорик?

Неуверенность в ее голосе заставила Рорика опомниться. После первой близости с мужчиной она нуждается в ласке и утешении, а не в муже, не способном разобраться в собственных чувствах.

Он поднял голову.

– Вот теперь ты стала моей женой.

Да уж, нашел, чем утешить.

Но она согласно кивнула, и Рорик понял, что опять возбужден. Но пятно крови на ее бедре напомнило ему, что еще слишком рано. Да, он будет ублажать ее снова и снова, он привяжет ее к себе цепью из удовольствий, но его страсть подождет, пока она не исцелится.

– Я сделал тебе больно, – пробормотал он, потрогав пальцами липкое пятнышко. – Прости.

От его прикосновения Ивейну охватила приятная дрожь.

– Только на один миг.

Он поцеловал ее в плечико.

– В следующий раз будет легче. Elskling min.

Последние слова были произнесены так тихо, что Ивейна почти их не расслышала, отвлеченная теплом его тела, нежностью голоса, сладостью поцелуев. Неужели он назвал ее любимой? Она не знала.

Но ее надежда окрепла.

– К счастью, – тихо пробормотал Рорик, – мы можем облегчить твою боль.

Она недоуменно моргнула.

– Да?

Он прошептал ей на ухо:

– Баня. Думаю, ты за этим сюда пришла.

– Да, но… – Ивейна вздрогнула, когда Рорик легонько укусил ее за мочку уха, но затем нахлынуло воспоминание. – Рорик, ты не поверил…?

– Конечно, нет. – Он поднял голову. – Я никогда не сомневался в твоей честности, Ивейна. Но… ради собственной безопасности, не ходи сюда одна. Хотя бы до отъезда Оттара.

– Не буду. Но, Рорик, со мной была Гуннхильд.

– Гуннхильд? – Его глаза сузились, и Ивейна поняла: застав ее в бане с Оттаром, Рорик был в такой ярости, что даже не слышал ее оправданий.

– Да. Она обещала прислать сюда Анну и других рабынь, а потом заперла меня. Может, у Оттара есть еще один ключ, но…

– Зачем он ему? – перебил ее Рорик. – Тут всегда открыто.

– А. – Ивейна нахмурилась. – Гуннхильд сказала, что запирает баню, чтобы рабы не пользовались ею для… э… встреч.

Он снова улыбнулся.

– Ну, может, она застала тут какую-нибудь парочку, отлынивающую от работы. Я у нее спрошу. Но все же… – Он взглянул на струйки пара, поднимающиеся от котлов. – Раз уж мы здесь, а вода нагрелась…

Ивейна не могла не рассмеяться.

– Если хочешь вымыться, трех котлов нам будет мало.

Его глаза лукаво заблестели.

– Для того, что у меня на уме, воды хватит.

Одиннадцатая глава

По словам Гуннихильд, она встретила Оттара на пути к дому и велела ему передать ключ Анне, поскольку ей самой пришлось срочно бежать на маслобойню. Она просит прощения за проступок Оттара. Конечно, он понимает, что его пьяная выходка не останется безнаказанной.

Все это звучало очень убедительно, но Ивейна не поверила ни единому слову.

Впрочем, она решила промолчать и впредь не оставаться наедине ни с Гуннхильд, ни с Оттаром. Это будет нетрудно. Через пару дней они уедут. А пока ее утешали сладкие воспоминания о страсти и нежности Рорика. И об удовольствии, которое он ей доставил в бадье с водой.

Он был прав, – с улыбкой подумала Ивейна. Воды им хватило. Святые небеса! Неделю назад она и представить себе не могла, что будет нежиться в бадье наедине с мужчиной и с радостью раскрывать ему секреты своего тела. На ее коже не осталось и дюйма, к которому Рорик не прикоснулся бы губами или руками. А после, когда они вернулись в дом, он не выпускал ее из объятий, пока их не сморил сон.

Девушка счастливо вздохнула, обхватив себя руками. А затем обвела взглядом зал. Она наблюдала за рабынями, занимавшимися подготовкой к поминальному пиру. Это поручение дал ей Рорик, зная, что ей не хочется присутствовать на похоронах.

Его забота согревала ей сердце. Подойдя к креслу ярла, она подумала о том, что отныне будущее кажется ей ярким и сияющим. Как драгоценные камни на огромном щите.

– Рагнарёк[14] тебя просто заворожил, сестричка, – раздался из-за спины тихий голос. – Ждешь, не дождешься гибели богов?

Ивейна торопливо оглянулась, одинаково удивленная и неожиданным появлением Оттара, и его обращением. Хотя, по норвежским обычаям она может считать себя его сестрой.

– В это верите вы, норвежцы, – осторожно сказала она, убедившись, что рабыни не вышли из зала. – Ведь ваши боги смертны.

– Да. – Он взглянул на щит и кивнул. – Видишь, слева волк Фенрир пожирает Одина, а под ними Тор борется со змеем Ёрмунгандом, поднявшимся из моря. Он побеждает змея, но сам умирает от его яда. Очень поучительная история, сестричка.

– А справа? – невозмутимо поинтересовалась Ивейна.

– А. Тут история со счастливым концом. Герой Сигурд убивает дракона Фафнира. Напившись его крови, он начинает понимать язык птиц, и они рассказывают ему, где искать драконье золото.

– Гм. Это гораздо интереснее. Что ж, прости, Оттар, но мне надо проверить, все ли готово к поминальному пиру. Если все уже вернулись…

– Нет, я ушел пораньше. Что смотреть, как закапывают старика. Он никогда меня не любил.

Слова вырвались беззаботно, словно брошенные в воду камушки, но в голосе Оттара чувствовалась горечь. Ивейна неожиданно представила, как эта горечь выплескивается наружу, поглощая все прочие чувства.

– Мне жаль, – неловко пробормотала она. – Наверное, для тебя это очень… тяжело.

– Ага, ты понимаешь, да? – Оттар схватил ее за руку, и его глаза вспыхнули алчным блеском, пробудившим в девушке и жалость, и отвращение. Но когда она попыталась вырваться, вспышка прошла. – Я не хотел тебя вчера обидеть, – буркнул он. – Но ты сама виновата.

– Тогда отпусти мою руку, – велела Ивейна. От прикосновения Оттара ее бросило в дрожь. – Мы ждем гостей. У меня еще много дел.

На мгновение ей показалось, что Оттар применит силу, чтобы удержать ее. Он до боли стиснул ее запястье, но затем разжал пальцы и отступил.

– Рорик думает, что может меня выгнать, – сказал он, насупившись. – Но скоро он поймет свою ошибку. Ты будешь моей. Все здесь будет моим.

Он повернулся и чуть не столкнулся с Ингрид, подкравшейся к ним незаметно. Старуха ткнула в него скрюченным пальцем.

– Горе тому, кто позарится на жену своего брата, – пронзительно закричала она.

– Прочь с дороги, старая карга. – Оттар оттолкнул ее в сторону.

Ингрид шарахнулась к очагу и взвизгнула, увидев прямо под собой горящее пламя. Ее нога соскользнула, и, раскинув руки, старуха повалилась прямо на раскаленные камни.

Ивейна метнулась к ней, схватила Ингрид за одежду и дернула изо всех сил. Они обе упали на пол, но, к счастью, довольно далеко от огня.

Девушка села и жестом отогнала бросившихся на помощь рабынь.

– Ничего с нами не случилось. По крайней мере, – она взглянула на Ингрид, – ты не ранена?

Старуха испустила горестный вопль.

– Я обожгла ногу, – захныкала она. – Больно.

– Сейчас посмотрим. – Ивейна приподняла юбки Ингрид и сняла мягкий кожаный башмак. – Ну вот. Так я и думала. Башмак тебя защитил. Смотри, кожа только чуть-чуть покраснела, но будет лучше, если ты не станешь наступать на эту ногу.

Девушка встала и наклонилась, чтобы усадить Ингрид на скамью.

– Посиди пока здесь. Наверное, ты очень испугалась. – Она помолчала. – Не думаю, что Оттар нарочно…

– Ха!

Восклицание вырвалось с такой силой, что Ивейна удивленно моргнула. Ингрид торопливо обвела взглядом зал и снова понизила голос.

– Ты добрая, жена Рорика. Я хочу тебя предупредить.

Она придвинулась ближе, сжав костлявыми пальцами руку Ивейны.

– Ты видела его глаза? – прошипела она. – Будь осторожна, девонька. Он говорил сгоряча, но я думаю, что он бредил. Все остальное правда. Я еще утром поняла, что что-то должно случиться. Но безумие… Такой хвори не было ни у Эгиля, ни у его отца или деда.

– Ты так давно живешь в этом доме, Ингрид? – Ивейна втащила старуху на скамью.

– Да, давно. Я стара, девонька, очень стара. И всю жизнь была рабыней. Вечно: «Ингрид, сделай то, Ингрид, сделай это». Но теперь ждать осталось недолго.

Она взглянула на Ивейну с неожиданной злобой.

– Почему тебе, англичанке, Рорик дал свободу? Значит, он не такой, как его дед. Его называли Эйриком Справедливым, но много ли я видела справедливости, после того как он насладился мной?

Ответ был очевиден. Ивейна попыталась не думать о том, как сложилась бы ее судьба, если бы Рорик на ней не женился.

– Мужчины не всегда знают, что нужно нам, женщинам, – пробормотала она. – Я поговорю с Рориком, Ингрид. Уверена, после стольких лет службы…

– Нет! Ты не понимаешь. – Ингрид затрясла ее руку. – Гуннхильд обещала освободить меня. Я все ей рассказала прошлой ночью. Я думала об этом целый день и решила рассказать ей одной. Но парень… я не подумала о парне…

Старуха испуганно оглянулась, наклонилась и прошептала Ивейне на ухо:

– Слушай внимательно, жена Рорика. Я не верю Оттару, а Гуннхильд, как бы то ни было, его мать. Если со мной что-нибудь случится, разыщи Торкеля. Он был здесь в тот день. Он знает правду.

– Что случится? Какую правду? Ингрид, о чем ты говоришь?

Но Ингрид уже заметила идущую к ним Гуннхильд. Она выпустила руку Ивейны, встала и заковыляла прочь от скамьи.

Гуннхильд прищурилась.

– По-моему, ты должна была посмотреть, не возвращаются ли мужчины, Ингрид.

– Я думала, они уже вернулись. – Ингрид свернула к двери. – Но я посмотрю. О, да… я посмотрю…

Хихикая, она вышла из зала.

Гуннхильд вскинула брови.

– Мне показалось, – спросила она у Ивейны, – или Ингрид сегодня глупее обычного?

– Ингрид очень испугалась, Гуннхильд. Она чуть не упала в огонь.

– Гм. От этой старой дуры нет никакого проку. А теперь… – Она повернулась к рабыням.

Ивейна решила укрыться в спальне до возвращения Рорика. Жестокость Гуннхильд и непонятная болтовня Ингрид окончательно испортили ей настроение.

Поминальный пир почти закончился, когда Ивейна вдруг заметила, что Ингрид нет на ее обычном месте на женской скамье. Это открытие так ее потрясло, что она даже про Рорика забыла.

Вот чем хорошо сидеть на женской скамье на этом мужском пиру. Она могла сколько душе угодно любоваться своим мужем, выслушивая, как гости, один за другим, вспоминают о подвигах или ошибках Эгиля и сопровождают свои рассказы громким смехом или возгласами одобрения.

Но теперь, когда рабы принялись убирать со стола, а гости начали искать плащи и шапки, Ивейна безуспешно пыталась вспомнить, заходила ли Ингрид в зал.

Ярл, сидящий рядом с Рориком, хлопнул его по плечу и весело воскликнул:

– Уж теперь-то ты от участия в тинге не отвертишься. Не придется тебе больше ходить в Англию каждое лето.

– Не спеши, Ингвар, – возразила Гуннхильд. – Рорик скорее снова уйдет в море, чем останется ярлом в Эйнарвике.

Вроде бы причин для беспокойства не было, но Ивейну охватило неприятное предчувствие. Когда Рорик прервал тишину, она чудом не вздрогнула.

– Почему, Гуннхильд?

Гуннхильд развела руками.

– Потому что, Рорик, только истинный сын своего отца, может стать его наследником.

На этот раз тишина была мертвой. Только через несколько мгновений Торольв вскочил на ноги.

– Что за шутки, Гуннхильд? Ты…

Рорик жестом велел ему замолчать. Он наклонился вперед, глядя прищуренными глазами в лицо своей мачехи.

– Объяснись, Гуннхильд. Если сможешь.

– Я-то смогу, Рорик, но захочешь ли ты выслушать меня в присутствии гостей?

Пожилой норвежец в богато расшитой и отделанной мехом тунике выпрямился и властно произнес.

– Если ты оспариваешь права Рорика на наследство, Гуннхильд, то должна высказаться при свидетелях.

– Я настаиваю на этом. – Рорик поднялся и кивнул в ответ. – Рагнар, я прошу вас с Ингваром остаться. Как ни жаль, остальным придется уйти, – добавил он, повысив голос. – Я благодарен вам за то, что вы почтили память моего отца и наш дом своим присутствием.

Гости дружно встали, пряча любопытство под маской вежливости. Гуннхильд, не обращая внимания на недоуменные взгляды, продолжала сидеть, сложа руки и чопорно улыбаясь. По мнению Ивейны, она походила на кошку, попавшую на сыроварню.

Рабов тоже отпустили, но Ивейна успела схватить за руку проходившую мимо Анну.

– Попытайся отыскать Ингрид, – прошептала она.

Рорик снова сел и обменялся парой слов с Торольвом, который встал со скамьи и занял место рядом с другом. Рагнар и Ингвар уселись напротив. Ухмыляющийся Оттар остался в дальнем углу зала.

– Можешь начинать, Гуннхильд. – Рорик взглянул на мачеху холодными серыми глазами.

– Тебе будет очень любопытно, Рорик. Это касается твоей матери.

Рорик нахмурился.

– Что ты знаешь о моей матери? Она умерла задолго до того, как ты приехала в Эйнарвик.

– Верно, – сурово произнес Рагнар. – И когда ты вышла замуж за Эгиля, здесь не осталось никого, кто помнил бы мать Рорика.

– Кроме Ингрид, – возразила Гуннхильд.

– Если это женские сплетни, – проворчал Ингвар, – мы не обязаны их выслушивать.

– Не сплетни, сударь мой, а правда. – Гуннхильд встала и, повернувшись к пожилым ярлам, сложила руки в мольбе. – Я взываю к вам, судари. Мы с моим сыном стали жертвой ужасной несправедливости. Не Рорик должен унаследовать кресло своего отца, а Оттар, законный сын. Мать Рорика не была замужем за Эгилем.

– Ну и что? – воскликнул Торольв.

Ивейна скользнула взглядом по лицам присутствующих. Рорик не сводил с мачехи прищуренных глаз. Два пожилых ярла хранили спокойствие. Оттар сидел, развалясь на скамье, но глаза его выдавали. Он смотрел на Рорика с такой злобной радостью, что у девушки мороз пробежал по коже.

– Не вижу причин для волнения, – заметил Рагнар. – Сын наложницы считается законным и имеет право унаследовать земли отца.

Ингвар кивнул.

– Согласен. Какая разница, была ли мать Рорика наложницей или женой?

– Разница есть, – заявила Гуннхильд, забыв о роли обиженной вдовы. – Оттар должен стать ярлом Эйнарвика. И не только…

– Довольно! Ты слишком торопишься, Гуннхильд. – Рагнар сдвинул кустистые брови. – Как я понял, только какая-то старуха может подтвердить эту историю тридцатилетней давности. Рорик, Эгиль ничего тебе не говорил о положении твоей матери?

– Он ни разу не упомянул о ней, – медленно произнес Рорик. – Пока я не привел в дом жену. Но и тогда он сказал лишь, что любил ее.

– Любил! – Гуннхильд с яростью взглянула на Ивейну. – Что этот бесчувственный старик знал о любви? Он женился на мне по расчету и даже не хотел, чтобы я от него забеременела. – На ее губах появилась злобная усмешка. – Теперь я понимаю, он рассчитывал, что его ублюдок будет единственным наследником. И он еще говорил о чести.

– Эгиль понимал, что такое честь, Гуннхильд. Слишком хорошо понимал, чтобы довериться рабыне. Если Ингрид знала, что моя мать была наложницей, почему она не сказала этого раньше?

– Вот именно, – согласился Рагнар. – Эгиль не стал бы откровенничать с рабыней, оставив сына в неведении. Эта женщина лжет.

– Эгиль умирал, – продолжила Гуннхильд. – Когда у него начался бред, рядом с ним была только Ингрид. Затем он потерял сознание и не приходил в себя до самой смерти. Ингрид очень разволновалась и сразу же побежала ко мне, решив, что я обязана узнать правду.

– А она не подумала, что я тоже имею право это узнать? – насмешливо поинтересовался Рорик.

– Нет у тебя никаких прав, – прошипела Гуннхильд. – Потому что твоя мать не была даже наложницей. Нет! – Она повысила голос, указывая на Рорика пальцем. – Ты сын рабыни. Даже хуже! Твоя мать была не норвежкой, а англичанкой. Такой же пленницей, как твоя жена!

Рорик вскочил.

– Гуннхильд, я требую доказательств. Говоришь, это слышала Ингрид? Так пусть она подтвердит.

Не успел он закончить фразу, как в дверь робко постучали. В первое мгновение никто не сдвинулся с места. Затем Торольв встал, подошел к двери и открыл ее.

Анна ввела в комнату хромающую Ингрид.

– Ага. – Гуннхильд поманила ее пальцем. – Как кстати, Ингрид. Мы как раз собирались послать за тобой. – Она взмахнула рукой. – А ты, девушка, нам не нужна. Возвращайся к себе.

Анна пропустила приказ мимо ушей.

– Госпожа?

– Все в порядке, Анна. Жди меня в моей спальне. Спасибо, что привела Ингрид.

Лучше бы она промолчала. Рорик посмотрел на Ивейну, и его взгляд был таким холодным, таким отстраненным, что ее сердце дрогнуло.

– Ты тоже, Ивейна. Тебе незачем при этом присутствовать.

– Впервые мы пришли к согласию, Рорик. – Гуннхильд самодовольно улыбнулась. – Зато теперь мы узнали, почему ты женился на этой девке. Свояк свояка видит издалека.

Рорик мотнул головой, указывая Ивейне на дверь.

– Оставь нас.

Она вскочила.

– Рорик…

– Проклятье, уходи!

– Нет, – очень тихо сказала Ивейна. Не сводя глаз с его лица, она подошла к нему. – Однажды ты сказал, что мое место рядом с тобой. Я твоя жена и имею право остаться.

Гнев сверкнул в его глазах и угас, остуженный словами Рагнара.

– Твоя жена права, Рорик. Это касается и ее. Пускай она англичанка, но ты женился на ней по норвежским законам, и, если Гуннхильд права, Ивейна может захотеть развода.

– Нет! Я не это хотела…

– Не знаю, Рагнар. – Резкий голос Гуннхильд с легкостью заглушил слова Ивейны. – Они так подходят друг другу. В них больше английской крови, чем норвежской.

У Рорика дернулась щека.

– Речь идет о моем происхождении, Гуннхильд, а не о моем браке. – Он кивнул старухе, стоящей рядом с его мачехой. – Расскажи все, что знаешь, Ингрид.

Старая рабыня, дрожа, повернулась к нему. Тщательно подбирая слова, она поведала историю, удивительно похожую на судьбу Ивейны. За исключением одной важной особенности.

Как странно, – думала Ивейна. – Эгиль говорил, будто любил мать Рорика, но не женился на ней. Рорик меня не любит, и все же…

– Ты думаешь, Эгиль бредил? – поинтересовался Рагнар.

– Нет. – Ингрид покачала головой. – Он узнал меня и спросил, помню ли я Алисию. Твою маму, Рорик. Он сказал, что прошлое повторяется. Но ты оказался сильнее. Ты женился на Ивейне, а Алисия осталась рабыней, и ему стыдно, что семейная честь оказалась для него дороже, чем она и ты. А потом…

– Спасибо, Ингрид. Это все, что мы хотели узнать. – Гуннхильд взмахнула рукой, привлекая к себе внимание. – Без сомнения, Эгиль сожалел о положении Рорика. На смертном одре люди всегда вспоминают о своих ошибках. Однако, судари, речь идет о будущем, и я требую, чтобы мой сын занял причитающееся ему место.

Ингвард казался взволнованным. Они с Рагнаром начали перешептываться. Рорик следил за ними. Он не двигался, но Ивейна видела, как он напряжен – словно хищник, готовый к броску.

Гуннхильд заботливо склонилась над старухой. Глядя на них, девушка нахмурилась. Что-то было не так. Но что?

– Судари. – Гуннхильд подняла взгляд. – Позвольте мне отпустить мою рабыню. Она стара и слаба. Если у Рорика остались вопросы, он сможет задать их завтра.

Не успели мужчины ответить, как Рорик кивнул.

Когда Ингрид побрела к выходу, Ивейна еле удержалась, чтобы не броситься вслед. Она хотела сразу же расспросить старуху. Мысль о том, что завтра будет поздно, затмила почти все, но девушке не хотелось оставлять Рорика. Несколько часов ничего не изменят.

– Рорик. – Рагнар встал. – Мы с Ингваром считаем это дело достаточно серьезным, чтобы вынести его на суд. Я не верю, что Эгиль мог оставить тебя в столь сомнительном положении, но, похоже, рабыня уверена в своих словах.

– Когда это нас рассудят? – возмутилась Гуннхильд. – Целый год пройдет, прежде чем судьи встретятся на всеобщем тинге. Оттару придется ждать, а поместьем тем временем будет управлять сын английской рабыни? У Торольва и то больше прав.

– Послушай, Гуннхильд…

– Дело должно быть рассмотрено в суде, Гуннхильд, – заявил Рагнар, решительно перебив Торольва. – Кем бы ни была мать Рорика, Эгиль признал его своим сыном и наследником.

– Я не собираюсь лишать Рорика его доли наследства.

Все уставились на улыбающегося Оттара. Он помолчал, наслаждаясь моментом, а затем неторопливо продолжил.

– Нет, мама, позволь мне сказать. Я не меньше вас потрясен поступком моего отца, но Рорик ни в чем не виноват. Он всегда жил в этом доме, и я надеюсь, он согласится управлять поместьем для меня.

Рорик медленно повернулся к нему. Фальшивая улыбка сползла с лица Оттара. Он отшатнулся.

Рорик взглянул на Рагнара и Ингвара.

– Ни к чему обсуждать наше личное дело в суде, – тихо сказал он. – И отнимать ваше время. Ингрид сказала правду.

– Что! – пронзительно взвизгнула Гуннхильд. – Ты знал? И собирался ограбить…

– Нет. – Рорик перебил ее на полуслове. – Я ничего не знал до сегодняшнего дня, но теперь понимаю, что пытался сказать мне отец перед смертью. Я верю Ингрид.

– Что ж, если ты уверен, Рорик… – Рагнар с сомнением взглянул на Оттара и покачал головой. – Вряд ли Эгиль хотел такого исхода.

– Ему надо было подумать об этом раньше, – отрезал Рорик. Он сразу же взял себя в руки, но Ивейна заметила, что его кулаки крепко сжаты.

Она протянула руку и погладила его по плечу. Не взглянув на нее, он отодвинулся.

– Я благодарю тебя за потраченное время и терпение, Рагнар. И тебя, Ингвар. Как вы понимаете, остальное мы обсудим наедине.

– Конечно, конечно. – Взволнованный Ингвар торопливо поднялся и направился к двери.

Рагнар последовал за ним, но оглянулся на полпути.

– Не руби сплеча, Рорик. Ты сын своего отца. Если тебе понадобится совет или помощь, обращайся ко мне.

Дверь закрылась в тягостной тишине.

Сначала никто не сдвинулся с места. Затем Рорик встал с отцовского кресла, повернулся, и Ивейна впервые увидела его лицо.

Ярость. Жгучая и еле сдерживаемая. Но кроме гнева девушка прочла в его глазах боль, разрывающую ей сердце. Она хотела подойти к нему, прикоснуться, но знала, что сейчас не время.

Он взглянул на Оттара и указал на кресло ярла.

– Оно твое, брат.

Оттар с готовностью ринулся вперед. Он прыгнул в кресло и обвел зал довольным взглядом.

– Что ж, ты на удивление спокоен, Рорик. Ты и в самом деле не знал правды? Ведь теперь изгнание грозит тебе. Я не мог сказать этого при Рагнаре и Ингваре, трусливых старых дурнях, но если ты не собираешься ходить в походы ради пополнения семейной казны, тебе придется уйти. Мы могли бы ужиться с ублюдком, но не собираемся терпеть здесь твою английскую кровь.

– Представляю, во что превратится поместье под твоим управлением, – вмешался Торольв. – Ты его за год разоришь. И Эгиль прекрасно это понимал. А что касается изгнания…

– Кого хочу, того и изгоняю, – заорал Оттар. – И ты уйдешь первым, Торольв. Ты всегда меня ненавидел, ябедничал на меня отцу и подстраивал пакости.

– Тор! Мальчишка сошел с ума!

– Вы с Рориком можете убираться, – заявил Оттар. – Вы мне надоели.

– Нет. – Ивейна вскочила. – Эгиль не этого хотел. Здесь что-то не так.

– Что ты можешь знать, английская шлюха? – оскалилась Гуннхильд. – Приперлась сюда из какой-то таверны или сточной канавы со своими невинными глазками и подлизывается ко всем. Я бы тебя…

– Хватит! – Приказ Рорика обрубил речь мачехи словно топором. – Может, Ивейна и вышла замуж за ублюдка-полукровку, но ее кровь гораздо чище твоей, хозяйка Эйнарвика. Она родственница короля Альфреда.

– Да ну? Только ее королевской крови здесь не хватало. – Лицо Гуннхильд исказилось от ненависти. – И твоей тоже, ублюдок, отродье английской рабыни. Лучше бы ты сгинул в море.

Рорик невесело усмехнулся.

– Так вот почему ты так рьяно требовала мести за Ситрика. А я-то удивлялся.

– Я слышать не хочу это имя, – закричала Гуннхильд. – Он был такой же, как ты. Надменный, насмешливый, плевать хотел на то золото, что я принесла в семью. Что ж, – она окинула Ивейну злобным взглядом, – лучше, когда на тебе женятся по расчету, чем ради мести.

– Мести? – Ивейна взглянула на Гуннхильд, а потом на Рорика. Боль, злость, все чувства, испытанные ею за последний час, слились воедино. В страх. – Рорик…

– Мы поговорим позже, Ивейна. Оставь нас.

– Почему ты ее выгоняешь, Рорик? Или ты и ей лгал? Бедняжка. Разве она не знала, что это ее царственный родственник казнил Ситрика? Нет, конечно, не знала.

Оттар рассмеялся, неожиданный поворот событий явно его развеселил.

– Не бойся, мама. Уж мы найдем, куда пристроить нашу маленькую английскую рабыню. Желательно…

Рорик развернулся, схватил Оттара за тунику и сбросил его с кресла.

Ивейна решила, что с нее хватит. Ошеломленная услышанным, она выбежала из зала и помчалась в свою спальню. Опомнилась она, только увидев сидящую на сундуке Анну.

– Я не верю, – заявила Анна.

Ивейна уставилась на нее, с трудом сдерживая слезы.

– Ты слышала?

– Когда они так орут? Трудно не услышать. – Анна встала и взяла ее за руку. – Госпожа, не обращай внимания на эту злобную норвежскую сучку. Если бы Рорик хотел отомстить, он изнасиловал бы тебя, а не женился.

– Может, он женился на мне в порыве раскаяния. – Ивейна покачнулась и всхлипнула. – Господи. Я не знаю, что хуже. Месть или жалость.

– Но, госпожа, подумай. Король Альфред умер пять лет назад. Кому теперь мстить?

– Норвежская честь, – прошептала Ивейна. – О людях никто не думает. Моя семья нанесла урон семье Рорика, а мой кузен, Эдуард, еще жив, так что… – Она умолкла и на мгновение закрыла глаза. – Ой, Анна, похоже, это и вправду месть. На корабле Рорик расспрашивал меня о моих родственниках. Тогда я не понимала, почему он говорит об Альфреде с такой горечью. Наверное, как только он узнал, кто я…

Девушка умолкла, прислонившись к двери. Боль не давала ей дышать и сломила бы ее, если бы не присутствие Анны.

– О, Боже, – прошептала она. – Наверняка, он все понял сразу, как только увидел в Селси королевское знамя.

Анна нахмурилась.

– Что-то здесь не так, но не понимаю, что именно. В таком состоянии, как у тебя, можно невесть что себе вообразить. Сядь, госпожа. Видит Бог, у тебя был тяжелый день. И у Рорика тоже. Что именно рассказала Ингрид?

– Не знаю. – Ивейна понимала, что Анна пытается ее отвлечь, помочь собраться с духом. Но вряд ли из этого что-то выйдет. Она загнала боль в самый дальний уголок сознания, чтобы подольше не вспоминать о ней. Но боль осталась и, словно затаивший хищник, ждала подходящего момента, чтобы вонзиться когтями в ее сердце.

– По-твоему, Ингрид говорила правду? – спросила Анна.

– Рорик ей поверил. – Матерь Божья, неужели он действительно хотел воспользоваться ею ради мести? То, что он женился на ней, ничего не меняет. Хотя…

Эдуард не знает, кто ее похитил.

В душе Ивейны зародился лучик надежды. Похожий на крохотный весенний бутон, робкий, беззащитный, боящийся распуститься на промерзшей земле, но упорно цепляющийся за жизнь.

Она выпрямилась, разжав руки.

Думай.

Ингрид. Мать Рорика. Правда о его рождении. Он потерял все. Если Ингрид не солгала, он потерял дом, свое имя, все, что у него было в жизни. Но все же…

– Чего-то не хватает, – пробормотала Ивейна. – Я чувствовала это раньше, но подумала, что Ингрид лукавит.

Анна нахмурилась.

– Не хватает? Чего?

– Не знаю. Но в одном я уверена, Анна. Эгиль не хотел, чтобы так получилось. Он так гордился Рориком. Я думаю… думаю, он даже любил его. Насколько способны любить эти норвежские мужчины. Если он сказал Ингрид правду, должно быть что-то еще.

– Но почему она не сказала? Ты думаешь…

– Потому что Гуннхильд ей помешала, – медленно произнесла Ивейна. И перед ее глазами вновь возникла Гуннхильд, с притворной заботой склонившаяся над старухой.

– Анна, нам нужно отыскать Ингрид и…

Она умолкла, услышав доносящийся снаружи шум. В глазах Анны мелькнула догадка.

Крики. Пронзительные женские крики.

Двенадцатая глава

– Святые небеса, теперь-то что стряслось? – Анна метнулась к двери, Ивейна за ней. Они вбежали в зал и обнаружили, что там никого нет.

– Наружу. – Ивейна стрелой вылетела из дома на яркое вечернее солнце. Крики стихли, но она увидела собравшуюся на берегу фиорда толпу. Через луг по направлению к дому спешил Торольв.

– Что там? – крикнула Ивейна, бросившись ему навстречу. – Что случилось?

– Ингрид, – ответил он. – Ее вытащили из фиорда.

– Мертвую? – Земля ушла у нее из-под ног.

– Да стой ты, – воскликнул Торольв, подхватив покачнувшуюся девушку. – Идем. Вернемся в дом. Ты тоже, Анна.

– Нет! – Ивейна оглянулась. – Где Рорик? Пожалуйста, Торольв, объясни толком, что произошло. Мы с Анной искали Ингрид. Хотели ее расспросить.

– Поздно расспрашивать. – Торольв втащил ее в зал. – Я и сам хотел задать пару вопросов.

– Но как…?

– Не знаю. – Он усадил Ивейну на скамью. – Принеси ей чего-нибудь выпить, Анна. Она бледная, как полотно.

– Где-то здесь эль оставался. Вот, госпожа.

– Со мной все в порядке, – возразила Ивейна, но покорно сделала несколько глотков. – Торольв, где Рорик?

– В горы ушел. – Торольв взъерошил пальцами волосы и принялся расхаживать по залу. – К счастью, я сам видел, как он уходит, иначе Гуннхильд могла бы заявить, будто это он столкнул старуху в воду.

– Боже правый! – Анна перекрестилась. – Так ее столкнули?

Торольв заметил, что в глазах Ивейны промелькнуло облегчение.

– Ты же не думала…?

– Нет. Я знаю, что он не смог бы напасть на Ингрид. Но, Торольв, он был так зол, так… обижен. Что он сделал с Оттаром?

– Ничего. Да и зачем? Что бы ни говорили, они единокровные братья. Рорик вытаскивал Оттара из всех передряг, с тех пор, как щенок вошел в возраст. Он всего лишь выкинул его из кресла.

Он задумался и неожиданно усмехнулся.

– Гуннхильд начала ругаться, а он просто развернулся и ушел. Я его понимаю. Нет ничего хуже сварливой женщины.

– Это не смешно, – проворчала Анна.

– Сегодня вообще день невеселый, но видели бы вы лицо Гуннхильд… Ну, ладно. Нам надо выяснить, как Ингрид умудрилась свалиться в воду.

– Если она сама свалилась, – заметила Ивейна.

Торольв нахмурился.

– Лучше держи свои подозрения при себе. Пока мы с Рориком кое-что не выясним.

– Если он вернется.

– Если, если, если. Конечно, вернется. Послушай, женщина. Он только что узнал, что его мать была рабыней, да еще к тому же англичанкой. Дай ему время прийти в себя. Тор! Я и сам чуть с кресла не грохнулся. Вот уж не думал, что Эгиль…

– В том то и дело, Торольв. Эгиль говорил со мной о чести. Он никогда бы не поставил Рорика в такое положение. Ингрид знала что-то еще, я уверена. И чего-то боялась, – добавила Ивейна, вспомнив свой разговор со старухой. – Она не сама упала, ее столкнули.

– При свете дня? На виду у всех? – Торольв покачал головой. – К тому же Гуннхильд и Оттар все время были здесь.

Но девушка его не слушала.

– Ингрид пыталась меня предупредить, – пробормотала она. – Господи, я решила, что она бредит, но это был страх. Она ведь не сразу рассказала Гуннхильд о том, что узнала. Наверное, весь день думала, к кому бы обратиться.

Анна кивнула.

– Ты права, госпожа. Ингрид целый день была сама не своя. Бедная старушка. Она была так преданна своей хозяйке. А Гуннхильд и Оттар все время шептались. Особенно после бани.

Торольв окинул девушек недоуменным взглядом.

– Бани?

На него не обратили внимания.

– Да. Меня не волнует, насколько правдоподобно это звучит. Ингрид убили. Ты помнишь, как она выглядела, Анна? Еле на ногах стояла. Я думала, что ты ведешь ее слишком быстро, но что если…?

– Ее могли опоить, – предположила Анна. – Чтобы ее рассудок помутился.

– Но зачем тогда Оттару понадобилось нападать на меня в бане?

– Они еще не знали о матери Рорика. Им нужно было избавиться от Рорика, но не убивать. Если бы тебя опозорили, если бы он развелся с тобой и снова ушел в море…

– Да. – Ивейна поежилась. – Именно это Гуннхильд сказала в зале. «Лучше бы ты сгинул в море».

Торольв выхватил у Ивейны рог и сделал солидный глоток.

– Я больше не собираюсь тут торчать. Слушайте вы, двое. Я иду за Рориком. Пока мы не вернемся, никуда не ходите, и ничего ни у кого не спрашивайте.

– Отлично, Торольв, но… – Ивейна схватила его за рукав. – Ингрид говорила о каком-то Торкеле. Ты его знаешь?

– Торкель? – Он пожал плечами. – Здесь такого нет, но это распространенное имя. А при чем тут Торкель?

– Не знаю. – Ивейна покачала головой. – Она сказала, что если с ней что-то случится, нужно отыскать Торкеля. Он знает правду.

Торольв нахмурился.

– Может, Рорик с ним знаком. Но сначала его надо найти, а только воронам Одина известно, как далеко он ушел. Ивейна, сиди в своей спальне, пока мы не вернемся. А ты, Анна, не отходи от нее. Не хватало, чтобы ты разгуливала по дому одна.

Анна вспыхнула, растеряв свою обычную невозмутимость.

– Хорошо, Торольв, – на удивление кротко ответила она.

Торольв усмехнулся и потрепал ее по щеке.

– Прости, если я плохо отзывался об англичанках. – А затем повернулся к Ивейне. – Рорик мог изменить свое мнение после встречи с тобой, но смерть Ситрика долгие годы не давала ему покоя. Я плохо знал Ситрика, но в детстве нам с Рориком он казался героем. Знаешь, такой огромный, шумный мужчина, способный на любые подвиги. – Он покачал головой, пробормотал: – Как все запутано, – и вышел из зала.

– По-моему, он пытался меня утешить, – проворчала Ивейна, когда они с Анной заперлись в спальне. – Но суть в том, что я замужем за человеком, героический родственник которого был убит моим родственником. Между прочим, Альфред тоже был героем. Он не стал бы казнить человека ни за что, ни про что.

– Меня больше Гуннхильд тревожит, – призналась Анна. – Может, это глупо, госпожа, но я все время вспоминаю слова той ведьмы. О том, что смерть витает над тобой.

Ивейна вздрогнула, но взяла себя в руки.

– Что такого особенного сказала Катя, Анна? Она видела путешествие. Но как еще мы могли очутиться здесь?

– А два корабля?

– Гм. Может, Эдуард выслал за мной погоню, но они отстали и повернули обратно? А что до смерти, так ведь все знали, что Эгиль умирает.

Анна покачала головой.

– Поскорее бы Рорик и Торольв вернулись.

Ивейна кивнула. Она знала, что ей тоже будет спокойнее с Рориком, хотя мысль о встрече с ним приводила ее в ужас. Если он еще раз посмотрит на нее таким холодным, равнодушным взглядом, ее сердце истечет кровью. И все же, словно больной, который, несмотря на страдания, вновь и вновь бередит свою рану, она будет упорно выяснять правду о том, почему Рорик женился на ней.

Надежду нелегко убить. Особенно когда любишь.

Рорик стоял под сосной, прислонившись к толстому стволу, и глядел на горные вершины, окутанные золотистым сиянием заката. Ручей журчал у его ног, извивался среди камней и падал с обрыва в лежащий далеко внизу фиорд.

Здесь он мальчишкой мечтал о сражениях и странствиях к неизведанным землям. Здесь пытался забыть обиды, нанесенные злой и ревнивой женщиной. В этом месте царила первобытная красота, и все-таки в короткую ночь страсти оно перестало быть частью его души.

Он зажмурил глаза, прижавшись затылком к шершавому стволу. А затем чутье заставило его выпрямиться и оглянуться задолго до того, как над ручьем послышался шорох шагов.

– Опасно уходить так далеко одному, – заметил Торольв. – Вместо меня сюда мог прийти кто угодно.

Рорик снова прислонился к сосне.

– Только мы с тобой знаем это место.

– Да, но когда мы были мальчишками, забираться сюда было легче.

Не дождавшись ответа, Торольв решил применить другую тактику.

– Ингрид мертва, – заявил он.

Рорик выгнул бровь.

– Что ж, она очень старая, а после такого дня…

– Дело не в возрасте. Она утонула в фиорде. Ивейна думает, что ее убили.

Боль охватила его при звуках этого имени. Такой же жестокий удар поразил его в зале, когда он понял, что теряет ее. Эта мысль высасывала из него силы, пока он не спрятал пугающее осознание собственной уязвимости за стеной холодного равнодушия. Он сделал это тогда. Сделает и сейчас.

– С чего она это взяла?

– Она уверена, что старуха сказала не все.

Смех вырвался из его груди, такой резкий, что птицы с тревожными криками вспорхнули с ветвей.

– Хель! Что еще она хочет узнать? Меня предал родной отец. Какая еще месть ей нужна?

– Я не верю в это, как не верил, что ты женился на ней ради мести, – возразил Торольв. – Но если ты не хочешь слушать, я подожду. Надеюсь, ждать придется недолго. По ночам здесь ужасно холодно.

– Никто не просит тебя остаться. – Рорик, прищурившись, взглянул на друга, развалившегося на траве. – Намеки понимаешь?

– Нет. В сравнении с той драчкой, тут такая тишина и покой. Наверное, я здесь переночую.

– Драчка? Какая еще драчка? И как ты мог оставить Ивейну одну в Эйнарвике? Я же просил тебя присмотреть за ней до моего возвращения.

Рорик бросился вниз по тропинке с такой скоростью, что Торольву пришлось его догонять.

– Пока Ивейна в безопасности. Я запретил ей выходить из спальни. Но она не хочет, чтобы я был ее защитником. Ты же ее муж, а не я.

– У нее не было выбора. Но я это исправлю.

– Что ты имеешь в виду?

– Я отвезу Ивейну в Англию к ее кузену.

Торольв уставился на него.

– Чтобы получить выкуп? А они не подумают, что она… э…?

– Нет, не ради выкупа. А что касается остального… – Рорик замедлил шаг и мрачно взглянул на Торольва. – На месте разберусь.

– Гм. Возможно, тебе придется отложить поездку. Ты знаешь человека по имени Торкель?

– А при чем тут Торкель?

– Значит, есть такой? И кто же он?

– Старик, который когда-то ходил в море с моим… с Эгилем. Я его сто лет не видел. Он живет на летнем пастбище в горах.

Торольв разинул рот.

– Круглый год?

Рорик невольно улыбнулся.

– Можно подумать, тебе не приходилось зимой ночевать под открытым небом. Он ценит уединение. Мне повезло меньше.

Торольв сделал вид, будто не понял намека.

– Ингрид сказала Ивейне, что если с ней что-нибудь случится, надо разыскать Торкеля.

– Зачем?

– Понятия не имею. Но я одно знаю, Рорик. Эгиль дураком не был. Хель! Он не хотел, чтобы Оттар появился на свет, и уж тем более не хотел оставлять ему в наследство хоть что-нибудь кроме доли младшего сына. Найди этого Торкеля и выслушай.

Рорик раздраженно отмахнулся.

– Что он может сказать? Все равно моя мать была рабыней-англичанкой. – Он помолчал, а затем добавил: – Но это кое-что объясняет.

– Что именно?

– Почему отец не возражал против моего брака с Ивейной. Я думал, он будет рвать и метать. А потом решил, что он не хочет больше отпускать меня в море и надеется привязать к дому.

– Возможно, – согласился Торольв. – Более того…

– И теперь ясно, почему я не хотел оставаться дома. Почему меня снова и снова тянуло…

– В Англию? – Торольв нахмурился. – Я думал, это из-за Ситрика.

– Нет. А теперь появилась еще одна причина.

– Что ж, я не собираюсь торчать тут и смотреть, как Оттар упивается своей властью, так что можешь рассчитывать на меня.

Впервые за день на губах Рорика расцвела настоящая улыбка.

– Спасибо, дружище.

– Не благодари и не сомневайся в том, что люди пойдут за тобой. Кого волнует, что ты наполовину англичанин? Сейчас датчане с ними воюют, а не мы. Да и Эгиль наверняка женился бы на твоей матери, если бы она не умерла. Может, Торкель знал о его намерении. Ты должен найти его хотя бы для того, чтобы выяснить, почему Ингрид заткнули рот.

Рорик прищурился.

– Так ты думаешь, ее убили?

– Она могла набирать воду и поскользнуться, но Ивейна в этом сомневается. Они с Анной очень бурно это обсуждали, но вот про баню я так ничего и не понял.

Рорик ругнулся и пошел еще быстрее.

– Проклятье, я и забыл.

– Что забыл?

– Оттар напал на Ивейну в бане. Я думал, что по пьяни. Поэтому я и собирался его изгнать. Но Ивейна сказала, что в бане ее заперла Гуннхильд. Это значит…

– Это значит, что они собирались ее опозорить. – Торольв присвистнул. – Анна именно так и сказала. Будет лучше, если ты возьмешь Ивейну с собой, когда поедешь к Торкелю.

– Я верю рассказу Ингрид, так что нечего тратить время на поиски доказательств. Мне нужно собирать людей и готовить корабль.

– Я сам все сделаю, пока вы с Ивейной будете искать Торкеля. Поездка пойдет вам на пользу. – Торольв с невинным видом посмотрел на небо. – Погода прекрасная. А ты тем временем сможешь убедить Ивейну, что женился на ней не ради мести.

В первое мгновение он подумал, что зашел слишком далеко. Рорик окинул его угрожающим взглядом.

– С этой горы можно спуститься и побыстрее, дружище, если тебе не терпится.

– Нет уж, спасибо, Рорик. – Торольв победоносно улыбнулся. – Я предпочитаю вернуться живым.

– Гм.

Остаток пути прошел в молчании.

Таким же молчанием встретил их дом. Ничего удивительного: было поздно, и солнце, не опускающееся летом за горизонт, было окутано серой ночной дымкой.

Торольв заикнулся было о еде, но Рорик направился прямиком в спальню. Ему не хотелось встречаться с кем-нибудь из родни, а еда и вовсе на ум не шла.

У двери он замешкался, не зная чего ожидать. После того, что случилось сегодня в зале, Ивейна могла встретить его слезами или ледяным молчанием. Но это не важно. Он уже принял решение.

Рорик открыл дверь.

Ивейна сидела на краю кровати, сложив руки. Несмотря на поздний час, она была полностью одета, даже головной убор не сняла. В ее глазах читалась настороженность.

Он плотно закрыл дверь и через силу произнес:

– Я отвезу тебя в Англию.

Ее ресницы дрогнули.

– Ну что? – воскликнул он, испугавшись ее молчания. – Я думал, ты обрадуешься. Ты требовала, чтобы я послал гонца к твоему кузену, с того самого дня…

– Обрадуюсь? Когда вернусь опозоренной и буду знать, что твоя месть свершилась?

Ивейна говорила тихо, но Рорик слышал дрожь в ее голосе, видел мертвенную бледность ее лица. Он не мог сделать этого. Даже поклявшись держаться от нее подальше, он не мог ей солгать.

– Ивейна, я никогда не использовал женщин для мести. Пожалуйста, поверь мне.

Она смотрела на него темными, бездонными глазами.

– Ты на корабле расспрашивал меня о моих родственниках. Ты узнал королевское знамя в Селси.

– Да, но к мести это не имеет никакого отношения. Ты не виновата в смерти Ситрика. К тому же, как только ты выздоровела, и я узнал…

Рорик умолк и отвернулся. Что узнал? – безмолвно спрашивала Ивейна. – Что ты хотел меня? А сейчас хочешь?

– Тогда зачем везти меня в Англию? – прошептала она.

– Я не собираюсь повторять ошибки моего отца.

Девушка вздрогнула, как от пощечины.

– Конечно. Ты хочешь, чтобы в твоих детях было больше норвежской крови, чем английской. Я прекрасно тебя понимаю.

– Сомневаюсь, – прорычал Рорик, повернувшись к ней. А затем застыл, и в его глазах вспыхнуло какое-то непонятное чувство. – Ты могла забеременеть. Ты ведь скажешь мне, если узнаешь, да, Ивейна?

Это скорее походило на приказ, чем на просьбу, но девушка кивнула, зная, что никогда не воспользуется ребенком, чтобы привязать к себе Рорика.

Но было что-то странное в его голосе, в его напряженной позе. Надежда?

Нет, – подумала Ивейна, когда Рорик отвернулся и начал расстегивать пояс. – Он как будто боится надеяться. Значит ли это, что он хочет ребенка? Нашего ребенка? Но зачем тогда везти меня к Эдуарду?

Неожиданно она догадалась, и ее сердце чуть не лопнуло от отчаяния. Тьма окутала ее мир, оставив лишь тонкую полоску света, и в этом свете серебряным пламенем горело одно-единственное слово.

Выкуп.

Да, – думала девушка, зажмурившись от невыносимой боли. – Рорик изгнан из родного дома; ему нужны деньги, чтобы начать новую жизнь. Все просто и понятно. И никто его не осудит.

Господи, она не может думать об этом. Не может задать вопрос. Ответ «да» ее убьет. Но если она не заговорит, если не разожмет когти, сдавившие ее сердце, то наверняка сломается, расплачется, бросится на него с кулаками. Или того хуже – попросит не расставаться с ней.

– Торольв рассказал тебе про Ингрид? – с судорожным вздохом спросила она. – Про Торкеля?

– Да. – Рорик нахмурился. – И о твоих подозрениях тоже, но или Гуннхильд и Оттар способны находиться в двух местах одновременно, или Ингрид всего-навсего поскользнулась, когда набирала воду.

Ивейна покачала головой.

– Ингрид не ходила за водой. Ей было не по силам носить через луг тяжелые ведра.

– Значит, пошла прогуляться и оступилась.

Теперь уже нахмурилась Ивейна.

– Ингрид была слишком дряхлой, чтобы ходить на прогулки. Почему ты меня не слушаешь? Пойди отыщи Торкеля и…

– Проклятье! Зачем? – неожиданно крикнул он.

– Потому что твой отец был человеком чести, – закричала Ивейна в ответ, и пламя ее гнева оказалось сильнее, чем боль.

– Ты так хорошо его знаешь? После целого дня знакомства?

– Я знаю достаточно, и хотела бы узнать больше. Если ты не собираешься искать Торкеля, я выясню, где он живет, и пойду к нему сама.

– Не глупи, – сказал Рорик.

– А разве не глупо закрывать глаза на то, что случилось с Ингрид? Я не могу, Рорик. Я… – Она умолкла; ее голос сорвался. Причина заключалась не только в смерти Ингрид. Ее терзали самые противоречивые чувства; ужас от мысли, что она больше не нужна Рорику, смешивался с болью, любовью и яростью из-за того, что он не понимает этого, не видит ее внутреннюю борьбу.

– Ивейна… – Он шагнул к ней, затем остановился и присел на краешек кровати в двух шагах от нее. – Какая разница, все рассказала Ингрид или не все?

– Значит, это важно, если ее убили.

– Ты действительно в это веришь?

– Да. Я должна выяснить, Рорик. Я чувствую себя виноватой. Если бы я сразу прислушалась к ее словам, она могла бы остаться в живых.

– Не думай об этом, – сказал Рорик и с горечью рассмеялся. – Ты же не знала, какую неразбериху оставил после себя мой отец.

Боль в его голосе сгладила обиду Ивейны. Он все потерял, – напомнила она себе. Не раздумывая, девушка протянула руку и погладила его ладонь.

– Рорик, твой отец тебя не предавал. Я это знаю.

Он вскочил с кровати, словно выпущенный из катапульты снаряд.

– Это мы еще посмотрим, – рявкнул он, схватившись за дверной засов. – Но я не успокоюсь, пока все не выясню. Если хочешь расспросить Торкеля, раздевайся и лезь под одеяло. Дорога будет долгой. Тебе нужно выспаться.

– Спасибо за любезное предложение, – закричала Ивейна. – Господи! Я же для тебя это делаю…

Но продолжить она не смогла, не смогла солгать ему. Да, она делала это для Рорика, но и для себя тоже.

– Ивейна… – Рорик застыл в удивлении, и неожиданно девушка поняла, что по ее лицу текут слезы. Он протянул руку, прикоснулся к ее щеке…

– Оставь меня в покое, – заорала она, оттолкнув руку Рорика и вскарабкавшись на кровать, подальше от него. – Мне не нужна твоя жалость. Как только мы найдем Торкеля, можешь отвезти меня в Англию и избавиться от меня. Я буду только рада. Рада, ты слышишь! И надеюсь…

– Отлично! – взревел он. – Ты не могла высказаться яснее.

Рорик распахнул дверь, но затем повернулся, чтобы забрать свой пояс.

– Прошлой ночью ты не возражала против моих прикосновений, – заявил он. – Но ты ведь тогда не знала, что я сын рабыни.

– Дурак! – Ивейна вскочила на ноги, возмущенная несправедливостью его упрека. – Даже будь ты сыном короля, все равно останешься тупоголовым варваром, который не видит дальше собственного носа.

– Вот и прекрасно, – ответил ей Рорик. – Отныне можешь считать себя свободной. Я тебя больше не потревожу.

Дверь захлопнулась с такой силой, что грохот прокатился по всему дому.

Они отплыли с рассветом на маленькой лодке, и только плеск воды под веслами нарушал тишину. Да и он оборвался, когда солнце поднялось выше, и Рорик перестал грести, намереваясь съесть свой нехитрый завтрак.

Ни на миг не забывая о жестоких словах, которыми они обменялись прошлой ночью, Ивейна огляделась по сторонам. Их окружали горы. Фиорд становился все уже, пока по обоим его берегам не выросли скалистые утесы, стремящиеся к самому небу. В окружении увенчанных снегом вершин девушка чувствовала себя пленницей суровой красоты гор.

Отдаленный рокот заставил ее вздрогнуть, и она с испугом взглянула на Рорика.

– Лавина, – пояснил он, протягивая ей ломоть хлеба и кусок козьего сыра.

Это было первое слово, произнесенное с прошлой ночи. Через некоторое время Рорик вернулся в спальню. Ивейна слышала, как он шептался за дверью с Торольвом, а затем бесшумно вошел и лег, чтобы переждать часы, оставшиеся до рассвета.

Ивейна тоже не спала, боялась, что если проспит, Рорик уйдет без нее. Она понять не могла, почему он так неожиданно согласился. Весь остаток ночи надежда на то, что он передумает везти ее в Англию, боролась в ее душе с ужасным подозрением: а вдруг он нарочно оттягивает поездку, чтобы усугубить ее чувство вины перед Ингрид?

Холодная тишина, в которой прошло утро, грозила похоронить надежду под лавиной отчаяния.

И все же Ивейна продолжала задавать себе вопросы. Что если решение Рорика о поездке в Англию вытекает из его представлений о чести… и значит ли это, что он все-таки любит ее? За все утро он ни разу не притронулся к ней, даже не посмотрел в ее сторону. Какая женщина сохранила бы надежду перед этой каменной стеной молчания?

Та, которая любит, – подумала Ивейна, на мгновение закрыв глаза. Во что бы то ни стало, она попытается удержать его. Восстановить хрупкую связь между ними.

– А эта лавина не опасна? – спросила она.

Рорик покачал головой.

– Слишком далеко. – Он наклонился, чтобы взять весла, и их взгляды встретились. Его глаза казались настороженными, но в них читался вопрос.

– Наверное, об этой земле рассказывал мне скальд, – произнесла Ивейна, указывая на горы. – О стране инеистых великанов.

– Инеистые великаны живут в одном из девяти миров.

– Девяти?

– Да. – Он снова бросил на нее робкий вопросительный взгляд. – Мы, викинги, верим в мировое дерево, ясень Иггдрасиль. Среди его ветвей лежит Асгард, жилище богов. Ясень опирается на три корня, и один корень ведет в мир людей Мидгард; второй – в мир инеистых великанов, смертных противников богов; а третий в Хель, мир мертвых.

– Мы, христиане, тоже верим в ад.

– Ты говоришь о вечном наказании, которым ваши священники пугают людей, чтобы те не нарушали законов церкви. Наш Хель – всего лишь место, куда уходят умершие.

– Я никогда не думала так об аде, – пробормотала Ивейна. Она вспомнила жирного, жадного священника из Селси, который грозил вечным проклятием каждому, кто нарушит приказы Сьюлина. – Некоторые священники извлекают выгоду из людской глупости и невежества, но есть ведь и другие. Все это кажется таким далеким.

Рорик нахмурился.

– Ты не боишься за свою бессмертную душу, Ивейна? Здесь ты не можешь ходить к мессе и исповедоваться. По английским меркам ты моя любовница, а не жена. Думаешь, твой бог простит тебе невольные прегрешения?

– Я была не такой уж беспомощной, – возразила Ивейна. Она открыла было рот, чтобы спросить у Рорика, откуда он столько знает о христианстве, но он ее опередил.

– Ну и не волнуйся. Никто в Англии не узнает о нашем браке, если ты сама не расскажешь. – Он так решительно взмахнул веслами, что маленькая лодка чуть не вылетела из воды. – Кто знает, что сделают с тобой ваши священники. Может, даже упрячут в монастырь до конца твоих дней. Ад!

– Мой или твой? – легкомысленно поинтересовалась Ивейна, и Рорик невольно рассмеялся.

Неожиданно все встало на свои места. Мрачное выражение сползло с лица Рорика, а когда он начал пересказывать ей другие легенды, напряжение между ними ослабло. Когда лодка причалила к уступу скалы, от которого вверх по склону тянулась еле различимая тропинка, крохотный бутон надежды в душе Ивейны расцвел пышным цветом.

– Не отставай, – велел Рорик, взяв ее за руку.

Когда они начали подниматься, Ивейна окончательно воспрянула духом. Она устала от долгого сидения в лодке, а подниматься по крутой каменистой тропе было совсем не трудно. К тому же Рорик на руках переносил ее через опасные места. Девушка принялась подсчитывать мгновения, проведенные в его объятиях, и вскоре заметила, что он «помогает» ей все чаще и чаще.

Неожиданно Рорик остановился, и девушка, увлеченная своими подсчетами, налетела на него. Он поддержал ее, но его взгляд был прикован к подножью скалы.

– Что там? – оглянувшись, спросила Ивейна. После рассказов Рорика она не удивилась бы, увидев внизу парочку инеистых великанов, но вокруг стояла полная тишина.

– По-моему, я что-то слышал, – сказал он. – Еще одну лодку.

– Торкель?

– Нет. Его лодка здесь, привязана под выступом. – Он прислушался. – Наверное, показалось.

Но все же Рорик огляделся по сторонам, изучая каждый листик и каждую веточку, и у Ивейны холодок пробежал по спине. Она думала, что кроме них с Рориком только Торольв и Анна знают о существовании Торкеля, но что если кто-то подслушал их спор прошлой ночью? Они ведь так кричали…

– Рорик…

– Да, – откликнулся он, словно прочитав ее мысли. – Нас преследуют. Быстро! Сюда.

Он буквально забросил ее на следующий уступ. Выпрямившись, Ивейна обнаружила, что стоит на каменной площадке, нависающей над фиордом. Рорик загородил ее своим телом.

Через мгновение на уступ запрыгнул человек. Он был вооружен копьем и топором, а в его глазах застыло выражение холодной, безжалостной целеустремленности. Без единого слова он отцепил от пояса топор и поднял копье.

Рорик потянулся к ножнам сразу же, как только увидел преследователя, но меч не выхватил, а просто опустил руку.

– Отойди как можно дальше и пригнись, – шепнул он, не сводя глаз с противника.

Ивейна, не помня себя от страха, попятилась. По-видимому, Рорику нужно свободное пространство. Но что он может сделать со спрятанным в ножны мечом?

Незнакомец широко усмехнулся. Коротко замахнувшись, он метнул копье прямо в сердце Рорику.

Ивейна не успела даже вскрикнуть. Все решилось в долю мгновения: Рорик уклонился, схватил летящее мимо копье, развернул его и бросил с такой силой, что оно пронзило своего владельца насквозь.

Преследователь выронил топор и удивленно уставился на торчащее из груди копье. Раскрыв рот он попытался ухватиться за древко, но его пальцы так и не достигли цели. Он покачнулся и, захрипев, рухнул на землю.

Ивейна выпрямилась, дрожа всем телом и не веря собственным глазам. Она была так потрясена неожиданным избавлением от опасности, что даже не вздрогнула, когда из-за спины донесся мужской голос.

– За свою жизнь я видел лишь одного человека, способного на подобный трюк. Отец хорошо тебя выучил, сын Эгиля Крепкорукого.

Рорик обернулся.

– Торкель, – произнес он. Его взгляд упал на меч в руке старика. – И когда же ты собирался вмешаться?

– Если бы этот подонок прикончил тебя. – Торкель мотнул головой. – Парень еще жив. Так что можешь узнать причину его подлого нападения.

– Незачем спрашивать. – Но все-таки Рорик подошел к раненому и взглянул в мутнеющие глаза. – Тебя послала Гуннхильд?

– Я должен был… заткнуть рот Торкелю. Или убить тебя… и девушку… если вы успеете раньше. – Наемник оскалил зубы, изобразив пугающее подобие былой усмешки. – Старуху было легко… – Слова сменились хрипом, и наступила тишина.

Мгновение Рорик стоял неподвижно, а затем ногой подтолкнул тело к краю площадки. Еще один пинок, и оно камнем полетело в темные воды фиорда.

Торкель одобряюще кивнул.

– Достойный конец для наемного убийцы.

Ивейна стояла ни жива, ни мертва. Рорик подошел к ней и обнял.

– Как ты, милая?

Она сумела лишь кивнуть в ответ, и Рорик крепче прижал ее к себе.

– Это моя жена Ивейна, – сказал он Торкелю. – Мы пришли сообщить о смерти Эгиля и задать пару вопросов.

Торкель взглянул на брошенный топор.

– Вижу, твои вопросы дорогого стоят. Но идемте. Я рад принять вас в моем доме. Он за следующим поворотом.

Рорик, поддерживая Ивейну за талию, повел ее наверх. Девушка шла, как в тумане, ничего не слыша и не замечая вокруг. Но постепенно забота мужа и тепло его тела привели ее в чувство.

– Мне горько слышать о смерти Эгиля, Рорик. И о твоей беде. Эгиль надеялся, что камень тебе не понадобится.

– Камень?

– Ах, так ты вообще ничего не знаешь.

– Я знаю достаточно, – мрачно ответил Рорик. – Это Ивейна потащила меня сюда. Но раз уж мы пришли, хотелось бы узнать, что еще пыталась скрыть от меня Гуннхильд.

– Сначала поедим, – сказал Торкель, указывая на крытое дерном каменное строение.

Пастушья хижина лепилась к склону горы. Рорику пришлось наклонить голову, чтобы войти, но внутри было довольно просторно.

Как только Ивейна опустилась на застеленную шкурами скамью у очага, Торольв указал на кувшин с элем.

– Налей жене выпить, Рорик. Ей не помешает. – Он взял черпак и помешал душистое варево в висящем над очагом котле. – Расскажи мне о «Морском драконе». Эгиль говорил, что ты заменил рулевое весло.

Ивейна прислонилась к стене, прислушиваясь к разговору лишь краем уха. Она уже оправилась от потрясения, но все равно радовалась покою. Торкель, несмотря на свое богатырское здоровье, напоминал ей Эгиля. Его лицо было покрыто морщинами и огрубело от непогоды, но спина осталась прямой, а белоснежные волосы и борода сохранили прежнюю густоту. Его ясные голубые глаза искрились смехом, и было трудно представить, что такой дружелюбный и гостеприимный человек когда-то занимался грабежами и убийствами.

Но это осталось в прошлом. Наслаждаясь теплом очага и вкусной похлебкой, Ивейна притихла, почти задремав, пока Торкель не подошел к сундуку у дальней стены. Он вынул какой-то предмет, завернутый в промасленную кожу, и с ним вернулся к столу.

– Вот то, что ты ищешь, Рорик.

Забыв про сон, Ивейна придвинулась ближе к мужу.

– Но это же обычный камень, – воскликнула она с удивлением и даже некоторым разочарованием.

– Рунный камень, любимая, – поправил ее Рорик, поворачивая камень в руках. Он был небольшим, с локоть длиной, и закругленным с одного края. Обе стороны были покрыты странными письменами.

– Ты можешь прочитать? – спросила она.

Рорик взглянул на Торкеля, еще раз повернул камень и начал читать.

– «Прочти эти руны. Эгиль, сын Эйрика, сына Рорика, сына Эйнара, возлег с рабыней Алисией, родившей ему сына. Затем она умерла. Сын Рорик выжил и был введен в род по закону. Будучи единственным сыном и старшим среди тех, кто может родиться впоследствии, он должен унаследовать дом отца, выделив долю тем братьям, которые могут быть рождены впоследствии. Толкователь законов Гудрик начертал эти руны».

Наступила долгая тишина. Рорик положил камень на скамью и задумчиво уставился в пламя очага.

– Вот что Эгиль говорил Ингрид, – подытожила Ивейна. – А вчера Гуннхильд помешала ей это сказать. Тот человек…

– Да. – Рорик погладил ее по руке. – Он убил Ингрид.

– Беззащитную старую женщину, – со злостью добавила девушка. – Как я рада, что ты сбросил его с утеса.

Торкель рассмеялся.

– Говоришь, как истинная норвежка. Но твоя жена англичанка, Рорик, как и твоя мать!

– А что это меняет? – Ивейна повернулась к нему. – Этот рунный камень доказывает, что Рорик должен унаследовать поместье отца, кем бы ни была его мать. Ой, Рорик, ты понимаешь? Теперь тебе не придется уезжать из Эйнарвика.

Он взглянул на нее, но Торкель его отвлек.

– Ты куда-то собрался, Рорик?

– Оттар меня выгнал. Хотя мне плевать на него. Я бы уехал в любом случае.

– Этот сопляк! – фыркнул Торкель. – Я должен был знать, что от него только и жди беды. Эгиль все предусмотрел. Он еще не был знаком с Гуннхильд, когда велел вытесать этот камень, но сделал все, чтобы защитить тебя. Сын наложницы – дело другое. Но сын рабыни становится рабом, кем бы ни был его хозяин. Эгиль хотел, чтобы ты стал его законным наследником. Он даже провел обряд введения в род. Я был свидетелем.

– Я ничего не знаю об этом, – ответил Рорик.

– Ну, конечно, ты не можешь этого помнить. По-моему, тебе и трех лет не было. Эгиль зарезал быка и сделал башмак из шкуры с его правой ноги. Затем мы наступили в него правой ногой, все по очереди, включая тебя.

– Неужели не было разговоров, – удивилась Ивейна. – Такой сложный обряд…

– Эгиль провел его в тайне. Когда Рорика привезли в Эйнарвик, все считали, что его родила женщина, которую Эгиль встретил в одном из походов, женился на ней, а потом вернул на родину. Когда Алисия забеременела, он отправил ее на одну отдаленную ферму. И ты рос там, Рорик, пока не стал достаточно большим, чтобы принять участие в обряде.

– Разве не проще было жениться на моей матери? – сухо поинтересовался Рорик. – Особенно если Эгиль любил ее.

Торкель поморщился.

– Не могу сказать. Она была англичанкой, рабыней, а он так гордился своим происхождением. Но потом родился ты. Сын. Наверное, он не ожидал, что так сильно тебя полюбит. После этого он даже перестал ходить в море.

– Мою мать это не спасло.

– Да, но ты должен помнить, что в то время мы воевали с англичанами. Руны! Нам так не хватало земли, а раздробленная Англия только и ждала, чтобы ее захватили. И мы это сделали, клянусь бородой Одина! – добавил старик, взмахнув рогом. – В год твоего рождения, Рорик, к северу от Иорвика правили мы, норвежцы. Только Альфред Уэссекский сумел дать нам отпор. Великий воин. Великий король. И не вздумай напоминать мне о Ситрике.

– Не собираюсь, – буркнул Рорик. – Разве могу я проявить неуважение к хозяину?

– Думаю, тебя останавливает мысль о моих старых косточках, – хмыкнул Торкель. – Годы не идут им на пользу. – Он встал, потянулся. – Летом я сплю снаружи. Это полезно. Так что вы останетесь тут одни.

Прежде чем гости успели ответить, он снял шкуру с ближайшей скамьи, усмехнулся и вышел.

– Это мерзнуть-то полезно? – проворчала Ивейна, ошарашенная таким поворотом событий. Она совершенно не ожидала, что останется с Рориком наедине.

– Хочешь, чтобы я тоже ушел? – тихо спросил он, вставая.

– Нет, – прошептала девушка и, набравшись храбрости, взглянула на мужа. – Я хочу быть с тобой.

Она так и не поняла, что за выражение мелькнуло в его глазах. Рорик кивнул и направился к двери.

– Я вернусь, – коротко сказал он. – Хочу задать Торкелю еще пару вопросов.

Что ж, по крайней мере, он не отказался переночевать со мной под одной крышей, – утешила себя Ивейна.

Она встала, расстелила на полу шкуры и начала раздеваться. Ее решимость подкреплялась одним-единственным ласковым словом. «Рунный камень, любимая».

Рорик тихонечко прикрыл за собой дверь и застыл на пороге. Даже сердце его перестало биться.

Ивейна сидела у огня, поджав босые ноги, и расчесывала волосы. Золотисто-медовая грива шелковистым плащом окутывала ее спину, и разделялась на отдельные пряди, открывая то изгиб бедра, то гладкое плечо.

Совсем как при первой встрече, – подумал Рорик. Но на этот раз она не страдала от боли. И он не собирался прикасаться к ней.

А если она сама этого хочет? Девушка казалась воплощением соблазна, но Рорик боялся, что страсть к ней заставляет его видеть приглашение там, где его нет. И все же Ивейна ждала его обнаженная.

Рорик подошел к ней медленно, словно боялся спугнуть. Опустился на одно колено и протянул руку. Как в первый раз. Но хотя в ее глазах читалась неуверенность, страха в них не было, и, отбрасывая волосы с ее лица, Рорик знал, что навсегда останется ее пленником.

Боги, как она прекрасна. Он мог бы любоваться ею часами.

– Это не… жалость?

– Жалость? – откликнулся Рорик. Он схватил ее за талию, встал сам и заставил подняться ее. – Это похоже на жалость? – спрашивал он между поцелуями. – Это… – Он легонечко укусил ее за шею, – или это… – он захватил губами ее сосок.

Ивейна вскрикнула, утратив способность думать, видеть и слышать. Она могла только чувствовать. Чувствовать яростный стук его сердца, силу рук, почти жестокую настойчивость его губ.

С болезненным стоном Рорик выпустил ее из объятий и начал торопливо раздеваться. Ивейна покачнулась: ее била дрожь, и она непременно упала бы, если бы не Рорик. Одним мощным движением он подхватил ее, и они вместе опустились на ложе из шкур.

– Если это называется жалостью, – пробормотал Рорик, – то это жалость к самому себе.

– Не важно, – выдохнула Ивейна, прижимаясь к нему.

Но Рорик отстранился; он держал в ладонях ее лицо, глядя ей прямо в глаза и дрожа от возбуждения.

– Это важно, Ивейна, я хочу, чтобы у тебя был выбор.

– Я уже выбрала, – шепнула девушка и прильнула к нему всем телом.

Она трепетала в его объятиях, мягкая, открытая, жаждущая. Забыв обо всем, кроме всепоглощающего желания обладать ею, слиться с ней, стать ее частью, Рорик одним резким движением вошел в нее, вырвав у нее крик наслаждения.

Хриплый стон слетел с его губ. Обнимая Ивейну так, словно она осталась единственным живым существом в гибнущем мире, он дал волю безумной страсти, и вскоре горячая струя его семени излилась в ее лоно, соединив их навечно, зародив начало новой жизни.

Если очень, очень повезет, – подумал Рорик, когда к нему вернулась способность рассуждать.

Ивейна лежала под ним, такая неподвижная, такая усталая, что он почти не слышал ее дыхания. Рорик поднял голову, вспомнив о том, с каким неудержимым пылом он овладел ею. Она еще такая невинная, такая нежная и мягкая. Не понимая, откуда в таком хрупком теле столько страсти, он провел ладонью по ее животу.

Она может носить его ребенка.

Ее ресницы дрогнули. Ивейна взглянула на него и улыбнулась. Эта застенчивая и женственная улыбка каждый раз проникала в самое его сердце.

Рорик видел, как расширились ее глаза, когда он снова вошел в нее.

– Ты думала, одного раза хватит? – Он начал двигаться, медленно, плавно, намереваясь растягивать удовольствие, пока они оба не пресытятся, не опьянеют от наслаждения. Ивейна ахнула и задрожала. – Сотни раз, – прошептал Рорик. – Тысячу. И этого будет мало.

Да, этого будет мало, – думала Ивейна, пока волна чувственного восторга омывала ее тело, росла, перехлестывала через край, и снова начинала расти.

Ей хотелось поговорить с Рориком. Выяснить наконец, что он собирается делать. Но это не важно; у них еще будет время. Сейчас она не могла думать ни о чем, кроме тепла его тела, кроме твердых мышц под ее ладонями, кроме сладости его поцелуев.

Англия и его родственники подождут.

Тринадцатая глава

Но Гуннхильд и Оттар не ждали.

– Уехали? Что значит, уехали? – Рорик, прищурившись, взглянул на Торольва. После возвращения в Эйнарвик он показал ему рунный камень в присутствии рабов и слуг и рассказал об обряде введения в род.

За ужином было много разговоров и удивленных возгласов, но затем рабы вернулись к своим повседневным обязанностям, а Ивейна удалилась в спальню. Пришло время побеседовать с мачехой и братом.

– Оттар сказал, что отвезет Гуннхильд погостить к подруге, и чтобы к его возвращению духу нашего здесь не было, – ответил Торольв.

Рорик нахмурился.

– Чушь какая-то. К утру вся округа узнает о рунном камне. С чего они взяли, что мы уедем?

– Что ж, я в любом случае не собирался здесь задерживаться. – Торольв пожал плечами. – Возможно, они надеялись, что ты повезешь Ивейну в Англию, а к твоему возвращению все забудется.

– Гм. К подруге, говоришь? У этой женщины нет подруг.

– Тогда он, наверное, отвез ее в Каупанг. Кто знает? Все дело в том, Рорик, что им пришлось затаиться, пока мы не уедем. Думаю, Ингрид упала в фиорд уже мертвой. У нее на платье разрез. Он слишком маленький для кинжала, но мы с Анной нашли пятно крови на вырубке над фиордом. Если убийца заманил туда Ингрид, ударил ее, скажем, длинной булавкой, а потом столкнул ее тело в воду, издалека могло показаться, будто она сама поскользнулась и съехала по склону. Естественно, никто ничего не заметил.

– Похоже, убийца предпочитал колющее оружие, – пробормотал Рорик. – Хотя на нас он испробовал кое-что покрупнее.

– Что! – Торольв подскочил. – Ты хочешь сказать…?

– Да. У Гуннхильд есть причины скрываться. Она собиралась заткнуть рот Торкелю или убить нас всех, если мы с Ивейной доберемся до него первыми.

– Боги! И они думали, что я буду молчать?

– Нет, наверное, но если бы мы трое исчезли вместе с рунным камнем, ты бы не смог доказать, что у Гуннхильд имелся мотив для убийства. Я признал Оттара ярлом открыто, при свидетелях. Честно говоря, – Рорик откинулся на спинку кресла, задумчиво глядя в огонь, – их замысел был не так уж плох. Если бы ты начал искать доказательства, то не нашел бы ничего, кроме пожарища на месте хижины Торкеля. А что касается Ингрид, так она могла порвать платье и пораниться обо что-нибудь острое во время падения.

– Да, но… Хель, Рорик, с чего они взяли, будто тебя легко убить? Это Оттар мог сначала броситься в драку, а затем струхнуть, но я-то думал, что Гуннхильд умнее.

– А я не понимаю, зачем ей понадобилось уезжать. Мы могли исчезнуть, и тогда ей ничто бы не грозило, или же мы могли вернуться со свидетельством, которое всего-навсего выбросило бы Оттара из кресла ярла. В таком случае Гуннхильд бы заявила, что Ингрид рассказала ей не все.

– А как же убийца?

– Она бы все отрицала; сказала бы, что на нас напал какой-то изгой. Впрочем, она могла предвидеть, что убийца проговорится перед смертью. Наверное, только эта возможность и заставила ее спрятаться.

– Это уж точно. Клянусь рунами, Рорик, за это их можно объявить вне закона и изгнать из Норвегии.

– Похоже на то. Но у меня нет ни времени, ни желания преследовать собственную родню. Пускай дрожат от страха, пока мы не уедем. Как скоро мы сможем собрать людей?

Торольв нахмурился при этом неожиданном повороте, но ответил с готовностью.

– Уже завтра. Я не посылал стрелу войны, но дал понять, что мы торопимся.

– Ты сказал им, что это не военный поход?

– Конечно. И… э… кстати, я хочу выкупить у тебя Анну и освободить ее.

Рорик выгнул бровь.

– Ты не терял зря времени.

На лице Торольва отразилось смущение.

– Я давно говорил, что от нее будут одни неприятности, – заявил он с притворно мрачным видом. – С самого начала. Думаешь, Ивейна не захочет избавиться от такой служанки?

– Да нет, конечно. Анна останется ее подругой. Но я не хочу брать с тебя деньги, Торольв. Когда мы приедем в Англию, они обе станут свободными. – Он усмехнулся. – Или ты забыл, что там дела обстоят иначе?

Торольв вытянул длинные ноги и принялся разглядывать носки своих сапог.

– Тебе там нравилось когда-то. Ты даже…

– Довольно! – Рорик встал и подошел к очагу. Он вылил в огонь остатки эля, подняв тучу искр. Только когда они угасли, Рорик повернулся к Торольву. – Прости. Конечно, ты знаешь, что означает для меня возвращение в Англию. Я желаю тебе удачи с твоей Анной.

– Спасибо. Но, Рорик, что ты собираешься делать с Гуннхильд и Оттаром? Легко сказать, пусть дрожат. Не можешь же ты оставить их тут на хозяйстве. Ты бы слышал, какие приказы вчера отдавал Оттар, он же сам себе противоречил. Иногда мне кажется, что он не в своем уме.

– Возможно, ты прав, – тихо согласился Рорик.

Торольв удивленно моргнул.

– Хель, я пошутил.

– Да, но ты же помнишь, как в детстве он впадал в ярость по любому поводу. Как ему вечно казалось, что все вокруг настроены против него. Торкель сказал, что по слухам, у Гуннхильд в родне были сумасшедшие. Поэтому Эгиль не хотел иметь от нее детей.

– Молот Тора! А Ивейна знает?

– Конечно, нет. Я разговаривал с Торкелем наедине, чтобы не напугать ее. Я понять не мог, почему отец так не хотел, чтобы Гуннхильд рожала. Ведь все мужчины стремятся иметь побольше сыновей.

– Но только не безумцев. – Торольв покачал головой. – И что ты собираешься делать?

Рорик вернулся к креслу и сел.

– Завтра я поговорю с Рагнаром о продаже поместья.

– Продаже поместья! – Торольв подскочил, как ужаленный. – Но это же конец всему!

– Ты знаешь, что я не был здесь счастлив. Я оставлю Оттару достаточно денег, чтобы хватило и ему, и его матери, но…

– Что!

– Я не могу обречь их на голодную смерть, – раздраженно продолжил Рорик. – К тому же, я уверен, что за всем этим стояла Гуннхильд. Не могу представить, чтобы Оттар терпеливо дожидался окончания похорон. Будь его воля, он бросил бы мне вызов сразу же, как только узнал, что я сын рабыни.

С этим Торольв не мог не согласиться, но было видно, что он недоволен.

– Мне думать противно о том, что Гуннхильд хоть что-то достанется. Проклятье, у нее же убийство на совести.

– Убийца Ингрид мертв и не найдет успокоения даже в загробном мире. А Гуннхильд потеряла богатство, власть и положение в обществе. По правде говоря, это все равно, что изгнание.

– Но как же ты? Тебе ведь нужен дом.

Рорик пожал плечами.

Торольв прищурился.

– Рагнар наверняка захочет купить Эйнарвик, – медленно произнес он, глядя на друга. – Трое его сыновей женаты, а на поминках он говорил, что Ари подумывает о переезде в Исландию.

– Это все упрощает. – Рорик встал и потянулся. – Что ж, я иду спать. Завтра утром повидаюсь с Рагнаром и договорюсь о цене. Ты тоже получишь свою долю, Торольв.

– Спасибо, но не обязательно. В отличие от тебя, я накопил немало английского золота и серебра. – По-прежнему не сводя с Рорика глаз, он продолжил. – Но на этот раз я пойду не за добычей. А для того, чтобы не дать тебе сунуть голову в петлю.

Рорик изобразил недоумение.

– Зачем мне это? – легкомысленно возразил он.

– И впрямь зачем? – буркнул Торольв, глядя вслед уходящему другу. У него было неприятное подозрение, что он знает ответ. Ответ, объясняющий причину продажи Эйнарвика. Ответ, который позволит английскому королю получить возмещение за похищение Ивейны, а Рорику – отомстить за смерть Ситрика.

Рорик собирается вызвать Эдуарда на поединок. И, похоже, не надеется вернуться живым.

Все пошло кувырком.

Ивейна стояла на пороге, глядела на фиорд и перебирала в памяти события последних нескольких часов. Вещи были сложены и, прямо на ее глазах, грузились на борт «Морского дракона».

Сложено было все. Большой щит сняли со стены; шкуру белого медведя скатали и обвязали веревкой. Даже резную кровать Эгиля разобрали и отнесли на корабль. Странно, что для нее нашлась кровать этой ночью.

И это еще пустяки. В доме управляющий рассчитывался со слугами, нескольких рабов отпустили на свободу, безделушки раздали детям. Очевидно, Рорик не собирается возвращаться в Эйнарвик.

Девушка поежилась, проклиная себя за то, что вчера вечером так быстро уснула. К своему огромному разочарованию, она не слышала, как Рорик вошел в спальню и как покинул ее в предрассветный утренний час. Теперь ей приходилось мучить себя догадками, зная о намерениях Рорика, но не понимая причин.

Она, нахмурившись, взглянула на пристань, заметив пустое пространство рядом с «Морским драконом». Наверное, Оттар и Гуннхильд забрали драккар Эгиля.

Но ее это не касается. Увидев на корме Торольва, Ивейна шагнула к воде. Затем остановилась. Даже если Торольву известно нечто большее, чем то, что он рассказал Анне, откровенничать он не станет. Да и ей сейчас не хотелось ни с кем разговаривать. Надо отвлечься, подумать о том, какие вопросы задать Рорику, когда он вернется.

Она обернулась и посмотрела на горы. Ближайший склон порос густым сосновым лесом, но солнечный свет струился среди деревьев, покрывая поляну пятнами света и тени. Может, хоть там ей удастся посидеть в тишине и хорошенько все обдумать.

Звук хлопнувшей двери в доме подстегнул ее решимость. Ивейна начала подниматься, пытаясь разобраться в своих страхах.

Что-то изменилось. С тех пор, как они покинули хижину Торкеля, спокойная целеустремленность Рорика сводила ее с ума. Ночь страсти казалась полузабытым сном. Он не был ни холоден, ни равнодушен, но обращался к ней с мягкой предупредительностью, словно к гостье, которая приехала на край земли и чудом не попала в зубы живущему там дракону.

Ивейну бросило в дрожь. Зачем ей возвращаться в Англию? Написанное собственной рукой послание к Эдуарду с объяснениями и заверениями в том, что она счастлива в замужестве, уладило бы любые неприятности. Ночь в хижине Торкеля убедила ее, что Рорик желает ее по-прежнему. Да и у него не осталось причин для отъезда из Эйнарвика. Зачем же рвать все связи с Норвегией? Или ему вдруг понадобилось столько денег, что пришлось продать родное поместье?

Господи, неужели он собрался выплатить Эдуарду возмещение? Как будто две ночи, которые они провели вместе, самые счастливые, самые удивительные ночи в ее жизни нанесли ей какой-то урон.

Она остановилась, смахивая слезы. Это еще хуже, чем выкуп. Как можно после этих ночей, полных страсти и пронзительной нежности, просто взять и отправить ее к родным… оплатив причиненный ущерб? Это даже в голове не укладывается. Но все же… Рорик везет ее в Англию.

Звук сломавшейся ветки отвлек Ивейну от ее мыслей. Она вздрогнула, огляделась и с удивлением обнаружила, что забралась гораздо выше, чем рассчитывала.

Ей пришлось долго всматриваться в сплошную стену деревьев, чтобы увидеть фиорд. Блеск воды успокоил девушку, но солнечная поляна, которую она видела снизу, осталась далеко позади, а здесь, среди сосен, было довольно сумрачно.

И очень тихо. Ивейна оглянулась через плечо, пытаясь убедить себя, что ветка сломалась под лапой какого-нибудь зверька. Темный лес прислушивался вместе с ней. Молча. Настороженно.

Ни звука.

Ивейна покачала головой и начала спускаться, проклиная себя на каждом шагу. Поднимаясь, она очень сильно забрала вправо, но это не важно. Заблудиться здесь невозможно: так или иначе она выйдет к фиорду и вернется вдоль берега.

– Что за глупость, – проворчала Ивейна, когда впереди уже показался край леса. Гуннхильд и Оттар уехали, так что бояться ей нечего. Как ни странно, на открытом месте в это было гораздо легче поверить.

Ивейна осмотрелась по сторонам, пытаясь понять, где находится. Здесь фиорд изгибался, и дом был скрыт за излучиной. Прямо перед ней на полпути к берегу возвышался огромный насыпной холм. Курган Эгиля.

Девушка глядела на голый склон, который к следующему лету покроется душистой луговой травой и полевыми цветами. Какую же из отцовских ошибок пытается избежать Рорик?

Неожиданно солнце скрылось за тучей. Ивейна поежилась и взглянула вверх.

Странно. На небе ни облачка. Но тогда…

Жестокий удар едва не расколол ее голову. Ивейна ахнула, пошатнулась, вскинула руку. Ловя пальцами пустоту, она попыталась повернуться, закричать, но земля качнулась ей навстречу, а в глазах потемнело. Еще одна тень выросла рядом. На мгновение перед девушкой возникло ухмыляющееся лицо, колеблющееся, размытое… а затем опустилась тьма.

Она поняла, что случилось, как только пришла в себя, и страх обрушился на нее, словно удар дубины. Ее сердце замерло, в глазах помутилось.

Корабль, но не «Морской дракон». Викинги, чуть больше полудюжины. Вождь, высокий, светловолосый, с холодными голубыми глазами и выражением такого жестокого ликования на лице, что Ивейна снова зажмурилась.

Сколько она так пролежала? Неизвестно, но этот вопрос помог девушке сосредоточиться. Его оказалось достаточно, чтобы справиться с паникой, подавить вернувшееся желание броситься за борт. Рорик отыщет ее. В этом она не сомневалась. Значит, ей нужно дожить до его появления.

Куда везет ее Оттар? Судя по тому, как раскачивается корабль, они уже в море, но…

– Она давно уже без сознания. Ты ее сильно ударил?

Услышав прямо над собой голос Оттара, Ивейна сжалась и затаила дыхание.

– Не так чтоб очень, – пробасил второй голос. – Девке давно пора очнуться. Кто она, кстати?

– Ты прав, – буркнул Оттар, не услышав вопроса. – Что-то она разоспалась.

Он пнул ее ногой под ребра.

Ивейна вскрикнула. Зная, что дальше притворяться бессмысленно, она откатилась в сторону и села. Голова сразу же закружилась.

Жестом отогнав моряка, Оттар присел на перевернутое ведро и улыбнулся.

– Как хорошо, что ты очнулась. А то мне здесь и поговорить не с кем.

Ивейна ошалело глядела на него. Казалось, ее голова набита перьями. Она не могла думать, не могла представить себе, что этот радостный, улыбающийся Оттар и есть тот самый жестокий и капризный юнец, который ее похитил.

– А твои люди? – выдавила она наконец.

– Я не могу им всего рассказать, – усмехнулся он. – Они не поймут. Думаю, ты тоже не понимаешь, но, когда все узнаешь, еще спасибо мне скажешь.

– Спасибо?

– За то, что я спас твою жизнь. Моя мать тебя бы убила.

– Она пыталась… тот человек…

– Да. Она послала за вами Хьёрта. Я ей говорил, что это бесполезно. Я видел Рорика в бою и знал, что у Хьёрта нет шансов. Она меня не послушалась.

– Ты не уехал, – пробормотала Ивейна, пытаясь собраться с мыслями.

– Нет. Мы остановились на одном из островов. Я знал, что вы вернетесь с камнем. Я и матери это говорил, но она так ненавидела Рорика, что даже не стала слушать.

Оттар наклонился вперед.

– По-моему, она немножко свихнулась, – признался он. – Я понять не мог, то ли она о Рорике говорит, то ли о Ситрике. Тебя она тоже ненавидит. Раньше она была умной, а теперь мне приходится все решать самому.

У Ивейны все внутри переворачивалось, когда она видела перед собой это улыбающееся лицо, эти лихорадочно блестящие глаза. Она еле сдерживалась, чтобы не отшатнуться.

– Где твоя мама, Оттар?

– На острове. Понимаешь, она попыталась бы снова. А я не хотел, чтобы она убила тебя. К тому же, – добавил он со злостью, – она думала, что может вертеть мною, как хочет, но она ошибалась.

– Ты оставил Гуннхильд на острове?

– Что-то вроде этого, – непонятно ответил он, взмахнув рукой.

Ивейна судорожно сглотнула. Ее охватило ужасное подозрение.

Оттар с улыбкой похлопал ее по руке.

– Я очень умный, – похвастался он. – Я докажу Рорику, что могу всего добиться сам. У меня уже есть корабль, свои люди, а теперь и ты.

– Куда мы идем? – спросила Ивейна. Да, надо постараться не портить ему настроение. Непривычно видеть его таким счастливым, но это лучше, чем жестокость.

– В Ирландию. Тебе там понравится. А моей матери нет. У нее был другой план. Я-то думал, что она на моей стороне, но она пошла против меня, как и все остальные. Ты же так не сделаешь, да? Ты ведь меня поняла, когда я говорил об отце.

Ивейна лишь головой покачала. Ирландия! Догадается ли Рорик, куда они идут, или сразу помчится в Англию? Господи, он ведь может направиться куда угодно.

– А долго туда идти? – прошептала она.

– Несколько дней. Нам придется держаться ближе к земле. Видишь, какой я умный? У меня не так много опыта, как у Рорика, поэтому мы пойдем вдоль западного берега Норвегии, а потом прямиком к Оркнейским островам. За островами будет английское побережье. Разве не славно придумано?

– Да, очень хорошо.

Оттар был польщен.

– Я так и знал, что ты оценишь. Поэтому я и решил забрать тебя с собой. Я думал, что тебя придется заманить в лес, а ты взяла, да и сама пришла на курган. Если бы меня там увидели, никто бы ничего не заподозрил.

Ивейна закашлялась.

– Заманить? Как Ингрид?

– Разве Рорик сам не догадался? Не такой уж он сообразительный, верно? Да, мама велела Ингрид встретиться с Хьёртом на вырубке над фиордом. Старуха думала, что он даст ей награду. – Оттар рассмеялся. – Она свое получила, и каждый получит, кто осмелится выступить против меня. – Он торжествующе вскинул голову, но тут же снова пригнулся, и его глаза забегали из стороны в сторону. – Тебе придется высматривать Рорика, – прошептал он. – Ты ведь скажешь мне, если увидишь погоню? Я буду очень занят.

Ивейна кивнула. Когда Оттар встал и отошел, она несколько мгновений не могла даже пошевелиться. И сама она, и весь корабль находятся в руках безумца. Безумца, не обладающего и десятой долей силы, выносливости и опыта Рорика.

Эта мысль терзала ее снова и снова, пока качка не заставила Ивейну хоть ненадолго забыть о страхе. Она отползла к борту и села. Нужно сохранять спокойствие. К чему волноваться раньше времени из-за безумия или неопытности Оттара. Пока нет шторма, опасность невелика, а моряки, похоже, знают свое дело.

Она посмотрела на мужчин, стараясь не встречаться ни с кем взглядом. Лохматые и бородатые, все они казались похожими друг на друга. Но знакомых среди них не было. Девушка вспомнила Гуннара и Кетиля и лишний раз порадовалась, что один из них сошел на берег в Каупанге, а второй покоится на дне.

Дрожа, она поднялась и бросила взгляд за борт. Далеко на горизонте виднелась темная полоса. Облако или удаляющийся норвежский берег. Они шли на запад.

Ивейна вновь опустилась на палубу и осторожно пощупала шишку на затылке. Ее волосы были заплетены, но платок исчез. Она не помнила, где его потеряла. Судя по положению солнца, она пролежала без чувств большую часть дня.

Мысль о том, что Оттар и его люди прикасались к ней, пока она была без сознания, вызвала у Ивейны тошноту. Но девушка решительно выбросила это из головы и потянулась к меху с водой, лежащему прямо на палубе. Один глоток прохладной жидкости, и ей сразу же полегчало.

Я выживу, – поклялась Ивейна, сжимая в руках мех. Пока они находятся в открытом море, и Оттар думает лишь о том, как бы уйти от погони, ей ничто не угрожает. Самое страшное наступит после высадки. Но что бы с ней ни случилось, она выживет.

Вот и посмотрим, пустая это клятва или нет, – подумала Ивейна через два дня, потирая уставшие глаза.

Да, она выжила. Даже страдая от голода, жажды и оскорблений, она продолжала бы цепляться за жизнь. Но вода у нее была. Оттар делился с ней едой. И кто-то дал ей ковш, когда она со смесью стыда и отчаяния смотрела на помойное ведро, которое моряки использовали для своих нужд.

Но, Господи, как же она устала. Необходимость постоянно быть начеку высосала из нее все силы. Она боялась спать, и погружалась в дрему лишь на считанные минуты, вскакивая от малейшего шума.

Ивейна устроила себе закуток между сундуком и шпангоутом[15], ближе к корме, решив, что Оттар, стремящийся во всем подражать Рорику, не станет отдавать ее своим людям. По крайней мере, не сразу.

Она не ошиблась, но эта близость к Оттару стала для нее самым страшным испытанием. Он постоянно разговаривал с ней, рассказывал о том, какой он умный, словно ища у нее поддержки. А ей приходилось отвечать, поддакивать ему, чтобы, не дай Бог, не всколыхнуть бурлящую в его душе злобу.

Девушка уже не верила, что ее молитвы будут услышаны. Измученная страхом и лишениями, она чувствовала себя совершенно одинокой. Может, Господь отвернулся от меня за то, что я полюбила язычника? – спрашивала она, глядя на пустынный горизонт. Священники именно так и сказали бы. Они назвали бы ее любовь к Рорику грехом.

Значит, я грешница, – подумала Ивейна. – Потому что люблю его, и всегда буду любить. Даже если ради этого мне придется тоже стать язычницей.

И в этот миг, когда злость и яростная решимость ненадолго вытеснили ее усталость, она вспомнила Катю. Давно забытое предсказание вновь зазвучало в ушах.

– Два корабля, – прошептала она. – О, Рорик.

Ивейна встала на колени, ухватилась за борт и выпрямилась, глядя на тускнеющий горизонт. В глазах у нее стояли слезы, но на мгновение ей показалось, будто она что-то видит. Искорку, крохотный отблеск заходящего солнца.

Девушка зажмурилась и взглянула еще раз.

Ничего. Хотя она могла бы поклясться…

– А я говорю, что мы пойдем в Ирландию.

Ивейна вздрогнула, повернулась и прижалась к борту. Оттар по-прежнему стоял у кормила, но остальные моряки бросили весла и столпились вокруг него, а возглавлял их мужчина, который ее ударил.

– Мы не намерены совать головы в петлю, – прорычал он. – Раньше ты не говорил об Ирландии.

– А сейчас говорю. На этом корабле я главный, Кальв, и…

– Главаря можно заменить, – перебил его Кальв. – Тем более лгуна. Ты обещал нам добычу в Англии, если мы не будем вмешиваться в твои дела.

Его поддержал одобрительный гул голосов.

– Вы получите свою добычу, – угрюмо заявил Оттар. – Никто не просит вас оставаться в Ирландии. Высадите нас и проваливайте. Можете даже корабль забрать, – добавил он, словно эта блестящая мысль только сейчас пришла ему в голову.

– Далеко бы мы ушли без корабля, – съязвил Кальв. Он выругался и сердито замахал руками. – Дурень! Кельты уже несколько месяцев как вышвырнули нас, норвежцев, из Ирландии. И датчане, будь они прокляты, им помогли. Разве ты не видишь сигнальные костры на берегу? Нас заметили. Если мы высадимся, наши жизни не будут стоить и гроша.

– Но нам необходимо попасть в Ирландию, – закричал Оттар. – Там Рорик нас не найдет.

– Рорик? – Кальв прищурился. – Зачем Рорику искать тебя, Оттар? Ты же говорил, что он тебя выгнал.

– Какая разница? Ты же сам хотел добыть побольше припасов. Вот и воспользуйся случаем.

– Только не в Ирландии. Ты сменишь курс на Англию, или мы сделаем это за тебя. К утру мы подойдем к северной оконечности Денло. Пускай датчане отвезут тебя в Ирландию, если тебе жизнь не дорога.

Оттар поджал губы, но даже ему было ясно, что сила не на его стороне.

– Хорошо, – буркнул он. – Едой запасемся в Англии. Очистим парочку поселений.

Мужчины закивали и разбрелись по своим местам. Их молчание было красноречивее любых слов. Напоследок Кальв окинул Ивейну долгим взглядом.

Девушка привалилась к борту, ее сердце гулко стучало. Еще одна ночь. Еще одна ночь, а потом ей придется столкнуться с Оттаром лицом к лицу или попытаться сбежать.

– Они сменили курс.

Далеко за горизонтом, на корабле с позолоченной флюгаркой[16] впередсмотрящий прокричал это с мачты.

Торольв кивнул и поспешил на корму.

– Думаешь, они нас заметили? – спросил он у Рорика.

Рорик оторвал взгляд от размытой линии, разделяющей море и небо.

– Если у Оттара и вправду полдюжины человек, впередсмотрящего у него нет. – Он с такой силой сжал рулевое весло, что дерево чуть не треснуло. – Надеюсь.

– Да. Его людям и спать-то некогда. Даже Оттару пришлось попотеть.

– И ему не до… – Он скрипнул зубами.

– С ней все будет в порядке, Рорик. Завтра на рассвете мы подойдем поближе и прижмем его к берегу. Ты вернешь ее.

У Рорика задергалась щека. Да, он поклялся, что вернет Ивейну.

Потому что если он позволит себе хоть на миг задуматься об ином исходе, то лишится рассудка. Больше всего на свете он хотел попытать счастья немедленно, преодолеть расстояние между двумя кораблями и спасти Ивейну до заката.

Но Рорик знал, что должен подождать, застать Оттара врасплох. Он не простит себе, если Оттар набросится на Ивейну, когда «Морской дракон» будет слишком далеко, чтобы ее выручить. А если он утратит самообладание, то никого не сможет спасти.

Он вернет ее.

Иного не дано.

Четырнадцатая глава

Ее разбудили крики.

Ивейна села, удивленно моргая. Уже разгорался восход, когда ее все-таки сморил сон. Не успела она понять, что происходит, как чья-то рука схватила ее за косу и заставила подняться на ноги.

– Сука! – заорал Оттар. – Ты должна была смотреть. Ты должна была предупредить меня. – Он поднял руку и ударил ее по лицу. Ивейна невольно вскрикнула, но второй удар заставил ее умолкнуть. На этот раз рука была сжата в кулак; на этот раз Оттар позволил ей упасть.

Девушка рухнула, как подкошенная. Только через несколько мгновений она заставила себя поднять голову.

Оттар безумным вихрем носился по кораблю. Ивейна вздрогнула, когда он пинком отбросил подвернувшееся под ноги ведро. Он вырвал весло у одного из гребцов и ударил им по мачте. Треск ломающегося дерева заставил Ивейну прижаться к палубе, ее осыпало щепками.

– Нам не нужны весла, – кричал Оттар. – Мы должны оторваться от них. Поднять парус!

Девушка взглянула на парус. Он раздувался на ветру, как и во все предыдущие дни.

Не успела она удивиться, как Оттар ринулся к ней.

– Нет, мы высадимся на берег. Мы высадимся на берег и убежим. Ты слышишь меня, Кальв? Почему не гребете?

– Матерь Божья, – прошептала Ивейна. – Он помешался.

Девушка с трудом поднялась на ноги. Ее щека онемела; ноги почти не держали. Она уцепилась за борт, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть сквозь застилающий глаза туман.

Что-то темнело вдали. Берег. Они вошли в широкую бухту; земля окружала их с трех сторон. А впереди…

Ивейна прищурилась. Что это за шатры на холме? Но даже если впереди шумный город, почему Оттар так беснуется?

Она повернула голову и успела заметить, как Оттар выбросил за борт чей-то сундук, вызвав справедливое негодование владельца.

– Дурак! – Оттар погрозил ему кулаком. – Нам надо идти быстрее! Он поднял красный щит. Он хочет драться.

Драться? Кто?

Ивейна взглянула на корму.

«Морской дракон». Господи, наконец-то. Красно-белый парус наполнен ветром. Нос, увенчанный свирепой драконьей головой, рассекает волны. Красный щит на борту означает вызов на битву. Корабль казался воинственным, грозным и неудержимым. И быстро их догонял.

– Рорик!

Ее крик отнесло ветром, но Оттар заметил, как она, пошатываясь, шагнула вперед. Он бросился к ней и начал ее душить.

– Я с тобой еще не закончил, – взвизгнул он.

– Оставь ее, Оттар. – Похоже, Кальв только сейчас понял, что это не обычное похищение строптивой служанки. – Не валяй дурака. Если это Рорик гонится за нами, то драться на воде он не будет, он даже парус не спустил.

– Конечно, это «Морской дракон», болван. Думаешь, я не узнаю корабль своего брата.

– Ладно, это Рорик. Тогда объясни, что ему от нас надо?

– Я жена Рорика, – прохрипела Ивейна. – Оттар…

– Молчи. – Голос Оттара казался холодным, как лед. Таким же холодным, как лезвие кинжала, приставленное к ее горлу.

Это уже было, – вспомнила девушка. – В ту ночь на пляже…

Оттар подтащил ее к борту, схватил одной рукой за ворот платья и заставил ее перегнуться через ограждение.

– Ни с места, Кальв, или я ей горло перережу.

Кальв подчинился. Остальные застыли, как статуи.

Никто не поможет, – поняла Ивейна, увидев под собой морские волны. Но она не умрет. Она не может умереть, когда Рорик рядом.

– Оттар, если ты убьешь меня, Рорик достанет тебя даже на краю света. Он…

– Больно надо тебя убивать, – прорычал он. – Я хочу задержать Рорика. И надеюсь, ты утонешь до того, как он тебя выловит.

Она почувствовала сильный толчок и поняла, что падает.

– Четверть мили осталось, Рорик. Ты был прав. Он испугался и идет к берегу. Он в ловушке.

Расстояние между двумя кораблями быстро сокращалось. На палубе были видны люди, но солнце, взошедшее над холмами, светило Рорику прямо в глаза. Он не мог найти среди них Ивейну.

– Оттар ничего не успеет ей сделать, пока уходит от погони, – попытался он убедить себя.

– Она жива, – крикнул Торольв, заслоняя глаза ладонью. – Вон, посредине, рядом с Оттаром. Что он собирается… Он бросил ее за борт!

Рорик рванул на себя рулевое весло. Огромный корабль угрожающе накренился, затем выровнялся и заскользил вперед, словно гончая, сорвавшаяся с поводка.

В то же мгновение Ивейна исчезла в волнах.

Торольв бросился к борту, но Рорик остановил его, схватив за плечо мертвой хваткой.

– Возьми кормило, – приказал он, расстегивая пояс. Он швырнул на палубу меч, стащил тунику и рубашку.

– Нет, подожди. – Торольв с тревогой взглянул на окаменевшее лицо Рорика. – Корабль дойдет быстрее. Ивейна умеет плавать, помнишь? Она это часто говорила.

Рорик не ответил. Он вскочил на борт и замер в напряжении, не сводя глаз с бурлящей поверхности моря.

– Почему ее не видно? – произнес сквозь зубы.

– Она умеет плавать, – повторил Торольв, надеясь, что Ивейна еще жива и сумеет подтвердить свои слова.

– Она полностью одета. А эти проклятые фибулы… вон она! – Рорик оттолкнулся от борта и стрелой полетел в воду.

Не переставая ругаться, Торольв повернул рулевое весло. Течение несло Ивейну прямо к бегущему по волнам кораблю. Чтобы избежать столкновения, нужно или уменьшить скорость, или сменить курс; и то и другое требует времени.

Но Рорик отличный пловец. Торольв молился, чтобы его друг настиг Ивейну прежде, чем она выбьется из сил.

Ледяная вода привела Ивейну в чувство. Хоть это хорошо, – мрачно подумала девушка, пытаясь грести к поверхности. Ничего не вышло: длинные юбки сковывали движения. Ивейна попыталась распутать тяжелую шерстяную ткань и ушла еще глубже. Стараясь не поддаваться панике, она упрямо дергала тяжелые фибулы, скалывающие тунику. Грудь горела огнем, в глазах темнело…

Вот и вторая фибула расстегнулась. Освободившись от туники, Ивейна вынырнула из воды, глотнула воздуха и закачалась на волнах, высматривая корабль Рорика.

Она даже землю не видела. Вокруг одни волны; огромные валы несли ее не к берегу, а через бухту. Она могла бы удержаться на поверхности, если бы избавилась от остальной одежды, но плыть по такому бурному морю невозможно. Ей еле хватало сил, чтобы держать голову над водой. Башмачки из тонкой кожи казались тяжелыми, как колоды; платье путалось в ногах, грозя утащить на дно. Всхлипывая от отчаяния, девушка попыталась распутать намокшие завязки платья.

Неожиданно впереди появился «Морской дракон». Ивейна открыла рот, чтобы закричать, и нахлебалась соленой воды, когда очередная волна накрыла ее с головой. В следующее мгновение корабль снова исчез из виду.

И тут ее обхватила сзади сильная рука.

– Все хорошо, любимая. Моя храбрая девочка. Я держу тебя.

– Рорик… – Она снова хлебнула воды, пытаясь повернуть голову.

– Тише. Не дергайся. Сейчас выберемся.

И они выбрались. Корабль был рядом. Руки тянулись к ней с борта, спеша вытащить ее из воды. Мгновение спустя на палубу влез Рорик, мокрый до нитки.

Он обнял Ивейну так, что даже боги не смогли бы вырвать девушку из его объятий.

– Я думал, не успею, – хрипло забормотал он. – Ты так долго не выныривала, и я решил… – Он вздрогнул и умолк.

– Со мной все в порядке, – прошептала Ивейна. И разрыдалась, уткнувшись лицом ему в плечо.

Плакала она недолго: всего лишь несколько мгновений. Рорик молча обнимал ее, пока всхлипывания не стихли.

Затем он посмотрел на ее лицо, и его глаза стали как лед.

– Оттар попытался тебя оглушить, прежде чем бросить в море?

– Нет. – Она накрыла ладонью его руку. Онемение на лице прошло, сменившись дергающей болью. – Это случилось раньше. Он разозлился… впал в безумие. Ой, Рорик, ты же не знаешь. По-моему, Оттар убил Гуннхильд.

– Да, – Рорик прижал ее к сердцу, словно желая защитить. – Мы нашли ее на одном из островов в устье фиорда. Задушенную.

– Задушенную! – Ивейна взглянула на него с ужасом. – Господи, помилуй.

– Не стоит ее жалеть, – вмешался Торольв. – Эта женщина хладнокровно использовала и убила Ингрид, и натравила наемного убийцу на вас с Рориком.

– Я знаю, но она делала все это ради Оттара, а он убил ее… – Девушка вздрогнула и только сейчас заметила, что не переставала дрожать с тех пор, как выбралась из воды.

– Хель! – Рорик повернул голову. – Убрать парус, – крикнул он морякам. – Мы пойдем на веслах. И если кто-нибудь из вас посмотрит в нашу сторону, я голову ему сверну.

Он поднял Ивейну на руки и понес на корму.

– Милая, раздевайся скорей. Надень мою тунику.

– Где-то здесь плащ валялся, – добавил Торольв и начал рыться под грудой топоров. – Он был на тебе, когда мы отчалили.

– Ага. – Вытащив кинжал, Рорик разрезал завязки ее платья и рубашки и стащил мокрую одежду через ноги. Затем он надел на нее собственную рубашку и тунику.

Пока Ивейна наслаждалась теплом, Рорик закатал ей рукава. Девушка не могла не улыбнуться при мысли о своем нелепом наряде, но Рорик оставался совершенно невозмутимым. Он взял у Торольва плащ, обернул вокруг ее талии и заколол булавкой, соорудив некое подобие юбки.

– Придется придерживать при ходьбе, – сказал он. – Но это лучше чем ничего.

– Да. Рорик, как…?

– Ты не спала, – неожиданно произнес он, погладив ее по щеке.

Ивейна взглянула на него, заметила тени под его глазами, изможденное лицо, бледную кожу.

– И ты тоже.

– Да. Меня и без того мучили кошмары. Наверное, те же, что и тебя. – Рорик опустил руку и осторожно притронулся к ее ноющему подбородку. – Это все? – тихо спросил он.

– Да. Я в порядке, Рорик. Просто… – Ее губы задрожали. Она сердито моргнула, сдерживая слезы. – Просто устала.

– Да, скоро ты отдохнешь, милая, – с невыразимой нежностью сказал Рорик, усаживая ее на палубу. Ивейна заметила, что сундуки исчезли. На борту не было ничего, кроме людей и оружия. – Оттар больше тебя не тронет, – поклялся он, отвязывая веревку, удерживающую рулевое весло. Он отдал приказ, и корабль снова пришел в движение.

Слезы Ивейны мгновенно высохли.

– Куда мы идем? – Как будто она не знала.

– За Оттаром.

– Но… чтобы отвезти его в Норвегию?

– Нет.

Это слово заставило ее вскочить на ноги.

– Рорик, нет. Ты же не собираешься его убить?

Рорик даже не взглянул в ее сторону.

– Оттар обрек себя на смерть, когда захватил тебя.

– Но он не должен умереть от твоей руки. Пожалуйста. Не делай этого.

На этот раз он повернул голову.

– Ты так боишься за Оттара?

– Нет. – Ее ресницы задрожали, но она выдержала его взгляд. – Я боюсь за тебя. Он твой брат. И он… не в своем уме. Он не хотел убивать меня. Он бросил меня за борт, чтобы тебя задержать.

– Если и так, – вмешался Торольв, – то он недалеко ушел. – Он стоял неподалеку, якобы глядя на берег, но не пропускал ни единого слова. – Нам придется иметь дело не только с Оттаром.

Рорик пристально смотрел на Ивейну еще несколько тревожных мгновений, а затем, прищурившись, окинул взглядом пляж.

– Похоже, Оттар наткнулся на каких-то воинов.

– Вот-вот. Только этого нам не хватало. Высадиться в самый разгар чужой битвы.

Ивейна тоже посмотрела на пляж, кишащий людьми. У нее возникло малодушное желание предложить Рорику развернуться и уйти восвояси. Она так устала от жестокости, страха и неизвестности.

– Пусть кто-нибудь снимет красный щит, – приказал Рорик. – Повесьте белый.

– Белый щит означает готовность к мирным переговорам, – пояснил Торольв. – Датчане поймут.

– А если там англичане?

– Будем надеяться, что и они это знают.

– Господи, Рорик. Оттар того не стоит… – Ивейна умолкла, заметив, как что-то колыхнулось вдали. Это точно шатры, догадалась она, заслоняясь ладонью от солнца. А над самым высоким шатром…

Девушка застыла от удивления.

– Знамя Уэссекса, – закричала она, повернувшись к Рорику и схватив его за руку. – Рорик, смотри. Это королевское знамя. Это Эдуард.

Корабль мягко ткнулся носом в песок.

– И что ты теперь думаешь? – прошептал Торольв, когда их окружили воины.

– Я думаю, Эдуард сначала задаст нам пару вопросов. – Рорик взял Ивейну за руку и подвел ее к борту. – Скажи парням, пусть остаются на корабле. Кто схватится за оружие, будет иметь дело со мной.

– Как будто у нас есть выбор. – Торольв окинул взглядом толпу англичан и выдавил улыбку. В ответ не улыбнулся никто.

Ивейна посмотрела на Рорика, и ее возбуждение сменилось ужасом. На его лице вновь появилось выражение непреклонной решимости, означающее, что никто и ничто не заставит его свернуть с избранного пути.

– Рорик, я поговорю с Эдуардом. Он…

– Нет. – Он выпустил ее руку, спрыгнул на песок, а затем повернулся и перенес ее через борт.

Сразу же к ним с мечом в руке направился один из воинов. Он был высоким, темноволосым, одетым в простую кожаную тунику и шерстяные шоссы. Шлем защищал его голову, но оставлял открытым бородатое лицо. Взгляд внимательных голубых глаз скользнул по кораблю, задержался на белом щите и остановился на лице Ивейны.

Девушка подобрала самодельную юбку и бросилась бежать по пляжу прямо в объятия кузена.

– Эдуард! Не убивай никого. Пожалуйста.

– Ивейна? – Эдуард отстранился. – Клянусь распятием, это ты. Мы думали, ты погибла. Ваш священник из Селси написал, что тебя похитили норманны, и… Но вопросы подождут, – добавил он, пристально глядя в ее лицо. – Ублюдок, который пытался тебя убить, уже никому не причинит зла. Кем бы ни был тот парень, я благодарен ему за то, что ты осталась в живых.

– Это уж точно, – согласилась Ивейна, торопливо кивнув. – Ты все видел?

– Я видел достаточно, чтобы поднять людей и дождаться высадки этих головорезов. Их вождь молол какую-то чепуху. Он бредил, безумец; но когда он назвал твое имя, я понял, что это тот самый человек, который тебя похитил. Я расправился с ним.

– Ой. – Ивейна отпрянула, бросив взгляд на окровавленный меч Эдуарда. – Ты убил Оттара. – Ее мысли смешались. Не успела она придумать более-менее безобидное объяснение, как почувствовала, что король крепче сжал ее плечи. Он смотрел куда-то мимо нее. В его глазах мелькнуло удивление, но затем лицо окаменело.

– Мои поздравления, Эдуард.

Ивейна почувствовала, что бледнеет. В ушах зашумело. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы сдвинуться с места, отойти от короля и повернуться к Рорику.

Он глядел прямо в глаза ее кузену, но в холодном блеске его глаз была заметна искорка веселья.

– Рорик, – так же холодно произнес Эдуард. – Ты в последние годы причинил мне немало хлопот. Думаю, теперь мне придется об этом забыть.

– Ты знаешь, почему.

– Да. – Эдуард насмешливо выгнул бровь. – Все закончилось, или ты желаешь забрать мою жизнь в обмен на жизнь Ситрика?

– Все закончилось, – ответил Рорик. А затем добавил: – Тебе ничто не угрожало.

– Мое облегчение безгранично.

Ивейна покачала головой. Она устала переводить взгляд с одного лица на другое, но кое-что было очевидно.

– Вы знакомы.

Оба дружно повернулись к ней.

Как будто только что вспомнили, что я здесь, – подумала Ивейна со злостью.

Глаза Эдуарда расширились от изумления.

– Святые небеса! Ивейна, ты бы посмотрела на себя. Ты же еле на ногах стоишь и…

– Да? – Ивейна подбоченилась. – К чему столько волнений, кузен? Меня всего лишь похитили, бросили в море, снова вытащили, не захотели выслушать, а теперь я вдруг узнаю, что вы двое прекрасно друг друга знаете и обмениваетесь шутками, которые никто кроме вас не понимает. Так как, по-твоему, я могу себя чувствовать?

Рорик усмехнулся.

– Она прекрасно себя чувствует.

– Оно и видно, – поддакнул Эдуард. – Похоже, девочка, которую я отправил в Селси, научилась показывать зубки.

– У вас научишься, – мрачно согласилась Ивейна. – И за то, что ты послал эту девочку в Селси, ты, Эдуард, мне ответишь.

– Не надо, котенок. – Рорик шагнул вперед и схватил ее за руку. – Твой кузен не привык к твоим способам вести переговоры. Я с ним сам разберусь.

– Но… – Заметив удивление на лице короля, Ивейна лихорадочно попыталась найти какое-нибудь оправдание, которое не погубило бы Рорика.

– Сначала тебе придется объясниться, – раздражительно заявил Эдуард. – Похоже, кузина, ты недовольна своим мужем.

– Ты должен был это знать, – подозрительно мягким голосом заметил Рорик.

Одних его слов, не говоря уже об угрожающем тоне, хватило, чтобы пробудить гнев Эдуарда.

– Что я тебе, предсказатель? О свадьбе договаривались через посредников, как это обычно и делается. Святые небеса, отец только что умер. Я дни и ночи просиживал на военных советах, и… – Он умолк, заметив ледяной блеск в глазах Рорика. – И я совершенно не знал этого человека, – нахмурившись, добавил он.

Голос Рорика стал еще мягче, еще более угрожающим.

– Тогда позволь мне просветить тебя.

В глазах Эдуарда мелькнула догадка.

– Вот это да! – воскликнул он. – У вас нашлось время рассказать друг другу истории своей жизни, после того как ты вытащил Ивейну из воды? Наверное, я поторопился казнить подлеца, который пытался ее убить.

Рорик пожал плечами.

– Тогда это сделал бы я.

– Нет, Рорик…

Он взглянул на Ивейну, но ничего не ответил. На мгновение сжав ее локоть, он подтолкнул девушку к Эдуарду.

– Ивейне здесь не место, – сказал он. – В твоем лагере есть женщины, которые могли бы о ней позаботиться?

– Конечно! О чем я только думаю? Вульф, – Эдуард щелкнул пальцами, подзывая одного из своих людей. – Отведи леди Ивейну в лагерь. Та девка, которая согревает твою постель, примерно такого же роста. Проследи, чтобы она хорошо позаботилась о моей кузине.

– Но…

– Иди в лагерь, Ивейна. – Тихий голос Рорика заставил ее умолкнуть. – Здесь тебе делать нечего.

– Вот именно, – согласился Эдуард. – Мы скоро закончим. После того, как я разберусь с остальными пиратами.

С возгласом удивления Ивейна взглянула на пляж. Моряки с корабля Оттара были выстроены в ряд в нескольких метрах от нее, все они стояли на коленях со связанными за спиной руками и обменивались угрюмыми взглядами. Они были живы, но…

Больше она ничего не заметила. Рорик протянул руку и развернул ее лицом к себе, прежде чем она успела понять, что куча тряпья в конце ряда это тело Оттара.

– Вижу, ты слушаешься своего кузена не больше, чем меня, – проворчал он сквозь зубы. – Я не для того вытаскивал тебя из моря, чтобы ты заболела. Ступай! Или я сам отнесу тебя в лагерь.

По крайней мере, это позволило бы ему оказаться подальше от Эдуарда. Но, чувствуя себя изможденной и понимая, что это лишь временная отсрочка, девушка подчинилась.

– Хорошо, я иду, но только если вы поклянетесь никого больше не убивать.

– Я и не собирался.

Почему-то это утверждение напугало ее еще сильнее. Она повернула голову.

– Эдуард?

Король переводил взгляд с нее на Рорика и обратно.

– В счет уплаты долга перед тобой, Ивейна? Пощадить тех, кто причастен к твоему похищению? – Он с любопытством посмотрел на Рорика. – Отлично. Я удовлетворю твою просьбу.

– Мне только Оттар угрожал, – пояснила Ивейна, словно оправдываясь. – Остальные не знали, что… не знали, кто я такая…

Она запнулась и умолкла. Эдуарду может прийти в голову все что угодно. Он не дурак: понимает, что сказано далеко не все; но зато ей не придется беспокоиться, что ее муж и кузен поубивают друг друга.

Осталось только одно. Страх, что теперь, когда она в безопасности, Рорик уплывет, не попрощавшись.

Ивейна взглянула на него, и попыталась обратиться к нему с обычной любезностью, хотя в глазах ее читалось совсем другое.

– Я бы хотела поблагодарить вас, милорд, за вашу заботу, за спасение моей жизни. Возможно, позднее…

Губы Рорика насмешливо изогнулись. Неожиданно Ивейна поняла, как нелепо выглядит, изображая знатную даму, и подобрала падающий плащ.

Но как только ее ресницы задрожали, а глаза наполнились влагой, лицо Рорика смягчилось. Он поднес к губам ее руку и поцеловал в ладошку.

– Не бойся, – тихо сказал он. – Я найду тебя. Где бы ты ни была.

Несколько часов спустя Ивейна начала сомневаться. Рорик так и не появился, зато ее вызвали к королю.

Она подчинилась со смесью надежды и беспокойства. Надежды, потому что помнила, как вел себя Рорик, когда вытащил ее из воды. И беспокойства, потому что не знала, что Рорик наговорил Эдуарду, и боялась, что его рассказ мог оказаться голой, неприкрашенной правдой.

Проходя вслед за Вульфом по лагерю, Ивейна поглядывала на свою юбку. Конечно, она радовалась, что ей одолжили одежду, но зеленый плащ и бледно-желтое шерстяное платье не вызывали в ней ни малейшего воодушевления.

С другой стороны, скромный наряд лучше подходит для беседы с королем. Особенно если вспомнить свое поведение на пляже.

Ивейна закусила губу. Что заставило ее обращаться к своему сеньору и повелителю таким тоном? Она помнила Эдуарда молодым принцем. Он был добр с ней, хотя и достаточно равнодушен, как и полагается старшему кузену; но прошло уже пять лет с тех пор, как он стал королем, отвоевав корону у своего родственника, и теперь он вряд ли потерпит подобную вольность.

Вскоре Вульф остановился у высокого шатра, отбросил шкуру, загораживающую вход, и жестом предложил Ивейне войти. С колотящимся сердцем она повиновалась.

– Ах, кузина. – Эдуард поднялся с кресла, стоящего за простым рабочим столом, и шагнул ей навстречу.

– Эдуард, где Рорик? Что он тебе рассказал? Где корабли и все его люди?

Выпалив все это одним духом, Ивейна зажмурилась от отчаяния.

– Я… то есть… Сир! – И она склонилась в глубоком реверансе.

– Вот этого не надо, – с иронией возразил король. – Мне и без того пришлось весь день общаться с людьми, благодарными мне за спасение своих жизней. Впрочем, они не были столь привлекательны, как ты.

Она взглянула на него.

– С кем же?

– Гм. Все та же прямолинейная девушка, которая заявила мне, что согласна выйти замуж ради своего короля, но чтобы я не смел забывать о ее самоотверженности.

Эдуард жестом велел ей подняться и вернулся за стол.

– Что ж, Ивейна, Рорик поведал мне о том, как обращался с тобой Сьюлин. Думаю, мне давно следовало проверить, как тебе живется в Селси, но скажи, ради Бога, почему ты не написала мне и не попросила помощи?

– Я писала, – возразила Ивейна, раздосадованная тем, что он не ответил на ее вопросы. – Первое письмо Сьюлин разорвал на клочки. Когда я поняла, что все мои послания проходят через его руки, я передала следующее письмо священнику. Он вернул его Сьюлину, а меня заперли в горнице и два дня морили голодом. Слуги и простолюдины боялись мне помогать. Кроме того, – добавила она, смягчившись при виде искаженного лица Эдуарда, – он только один раз меня избил.

– Да, Рорик сказал то же самое. – Он с раздраженным видом указал на кресло. – Похоже, он узнал, кто ты такая, раз похитил тебя ради выкупа.

– Выкупа, – повторила Ивейна, усаживаясь. Несмотря на все усилия, ей не удалось скрыть иронию. – Понятно. И во что он меня оценил?

Эдуард только рукой махнул.

– Об этом мы не говорили. Рорик рассказал, что его отец умер, что его мать, оказывается, была англичанкой, и что он решил не мстить больше за смерть кузена. Он поклялся, что хотел отвезти тебя домой, но его брат тебя похитил. И признаюсь, Ивейна, мне никогда не понять этих норвежцев.

Он стукнул кулаком по столу, и девушка вздрогнула.

– Этот человек мстил своим же соотечественникам, год за годом убивал моих воинов, потому что Ситрик по собственной глупости угодил на виселицу. Но когда я убил его брата, Рорик заявил, что его надо было повесить, как собаку, потому что он не заслужил почетной смерти от меча. Уму непостижимо!

– Своим соотечественникам? – Ивейна покачала головой. – Когда Ситрик погиб, Рорик ничего еще не знал о своей матери.

– Да, но ты меня не поняла. Я долгое время считал Рорика одним из нас. Мы же с ним почти одногодки, мы были друзьями, черт побери. Он даже принял христианство.

– Что?!

– Ты не знала? – Эдуард удивленно выгнул брови. Помолчал немного, а затем откинулся на спинку кресла, не сводя глаз с Ивейны. – Да и откуда тебе знать? Рорик захватил тебя бесчувственную ради выкупа. Зачем ему с тобой откровенничать?

– Вот именно, зачем? – мрачно согласилась Ивейна. Но не удержалась, чтобы не похвастаться своими познаниями. – У норвежцев очень суровые законы мести, – начала она.

– Господи, девочка, мне это можешь не говорить! – На этот раз кулак опустился на подлокотник кресла. – У саксов все то же самое. Убийца платит жизнью.

Ивейна поморщилась.

– И как же Рорик стал христианином? – спросила она.

Король прищурился.

– Тебе это интересно?

– Я знаю, что это не часто случается. – О, да, она тоже умела играть словами и отвечать на вопросы, ничего по сути не отвечая.

– Думаю, все началось, когда отец заключил договор с Гутрумом, создав Денло. Гутрум принял крещение, а когда Рорик несколько лет спустя вступил под его знамена, то тоже решил окреститься. После смерти Гутрума многие из его последователей решили, что договор утратил силу. Датчане восстали, и набеги норманнов возобновились.

– А что делал Рорик?

– Когда Ситрик с остальными ушел в Нормандию, Рорик присоединился к нам. Он был очень молод, лет двадцати, и несколько раз исполнял роль посланника между королевским двором и датчанами. Мой отец ему покровительствовал. Странно даже, что ты не встречала его, впрочем, ты была еще совсем маленькой.

Ивейна нетерпеливо заерзала в кресле; слушать о собственном детстве ей было неинтересно.

– И что?

Эдуард пожал плечами.

– Рорик часто ездил в Норвегию. Он только что вернулся из дома, когда мы узнали о крупном морском сражении с датчанами. Мой отец создал флот, и мы могли защищать побережье, но в тот день случилась страшная беда. Несколько наших судов сели на мель, и людей перерезали, словно крыс в мышеловке. Наши воины смотрели на это побоище с берега, но ничего не могли поделать. Возмездие наступило, когда датские корабли тоже получили повреждения, и командам пришлось высадиться на берег.

– Что дальше? – нетерпеливо спросила Ивейна.

– Отец приказал доставить датчан в Винчестер и повесить за измену. Среди них оказался Ситрик и его люди.

– Значит, их тоже повесили.

– Да. Рорик пытался заступиться за них, но безрезультатно. Он уехал, поклявшись отомстить.

– Но он же не угрожал лично тебе или Альфреду.

– Думаешь, это его оправдывает? – возмутился Эдуард, снова стукнув по подлокотнику.

– Он вернул меня на родину и… и я должна поблагодарить его за спасение моей жизни. Дважды, если считать избавление от Сьюлина. – Ивейна решила, что это подходящий предлог. – Если он еще здесь…

– Где-то там. – Эдуард взмахнул рукой, указывая на лагерь. – Ты не видела кораблей, потому что «Морской дракон» Рорика стоит за утесом, а второй корабль забрал Торольв, чтобы вернуться на нем в Норвегию. Негодяев, которые служили брату Рорика, он увез с собой, в цепях. Все лучше, чем бросить их здесь без еды и оружия, когда мы свернем лагерь.

– Ой. А я даже не знаю, где мы находимся.

– Близ Честера, – ответил король. – Я подумываю о том, чтобы восстановить этот город и сделать его своей военной базой.

– Ясно. – Ивейна пожала плечами. – Значит, Рорику придется дожидаться, пока Торольв вернется.

– Думаю, да.

Ивейна поморщилась. Она пыталась постепенно подвести короля к вопросу, который тревожил ее сильнее всего, но, кажется, только вывела его из себя.

– Эдуард, ты не можешь сказать, что ты собираешься с ним сделать?

– С ним сделать? Ты сама решила его судьбу, когда потребовала, чтобы я никого не убивал. Глупо думать о том, что я могу сделать с ним, когда тебе надо заботиться о собственном будущем.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты богатая вдова, кузина. Или ты забыла? А чтобы управлять твоими землями, тебе нужен муж. Именно это меня и волнует.

Она в ужасе воскликнула:

– Ты отправишь меня назад в Селси?

– Почему нет? Сьюлин же умер.

– Но…

– Тебе нужен сильный мужчина, который сумеет подавить любые зачатки мятежа. Не имеющий собственных земель, это обеспечит его верность. Ну и, конечно, способный обуздать твой непокорный нрав.

– Но…

Продолжить Ивейна не смогла. У нее сжалось горло. Господи, за что? Что ей делать? Бесполезно объяснять Эдуарду, что она вышла замуж за Рорика. Он сочтет их союз незаконным. «Несколько слов над чашей с элем не сделали меня твоей женой», – сказала она однажды, и Эдуард полностью с ней согласится. И поскорее выдаст замуж, опасаясь последствий.

Она не может этого допустить. Не может…

– Вот о чем тебе стоит поразмыслить завтра на пути в Винчестер, – подытожил Эдуард.

– Что? Винчестер? Ты меня отсылаешь? Завтра?!

– Да. Вообще-то, – он хлопнул в ладони, и в шатер вошел Вульф, – тебе пора. Это долгое путешествие, и ты должна отдохнуть. Думаю, больше говорить не о чем.

Это конец. Ивейна не верила собственным ушам. Как он может так бесцеремонно распоряжаться ее будущим и спокойно ждать, что она подчинится?

Ошеломленная, раздавленная, девушка встала с кресла. Вульф откинул перед ней занавеску. Она чуть не забыла о прощальном реверансе, прежде чем выйти из шатра. Ее ноги дрожали, голова кружилась…

Нет! Сдаваться рано. Должно быть какое-то решение. Остается только его найти.

Пятнадцатая глава

Солнце полностью скрылось за горизонтом, когда Ивейна отыскала, наконец, шатер Рорика. И хотя прозрачные летние сумерки тянутся долго, в лагере уже разжигали костры. Запах дыма на легком ветру смешивался с вкусными ароматами, витающими над котлами с едой. Большинство воинов собрались у самого большого костра, где шла шумная игра в кости. На девушку никто не обращал внимания.

Прижимая к себе стопку одежды, захваченную на тот случай, если кто-нибудь станет задавать вопросы, Ивейна поскреблась в кожаную занавеску.

– Войдите.

Рорик стоял за столом, и изучал потертые листы пергамента. Хотя день еще не угас, в шатре было довольно темно.

Он взглянул на нее, выпрямился и торопливо вышел из-за стола.

– Ивейна. Когда я спрашивал о тебе у девушки Вульфа, она сказала, что ты проспишь до утра.

– Я проснулась. – Ивейна хотела с порога броситься к нему на шею, но он резко остановился в нескольких шагах от нее и насупил брови.

У нее все похолодело внутри.

– Я была у Эдуарда, – выпалила она. – А то пришла бы раньше.

– Тебе вообще не стоило приходить, – ответил Рорик. И нахмурился еще сильнее. – Ты в порядке?

– Да. Хотя знаю, этот синяк выглядит…

Она шагнул вперед и осторожно провел кончиками пальцев по ее подбородку.

– Ты похожа на тень. Но… я не об этом. Тебе не следовало приходить сюда одной в такой час.

Вспомнив все, что было между ними, Ивейна невольно улыбнулась, но ее сердце упало.

– Еще не так уж поздно. Я хотела вернуть твою одежду.

– Да. Спасибо. – Но Рорик даже не попытался взять вещи; просто стоял, глядя на нее, так близко, что девушка чувствовала тепло его тела.

– Я рада, что Торольв вернулся в Норвегию, – нарушила она молчание. – Анна, наверное, с ума сходит от волнения.

– Да. – Он бросил взгляд на занавеску. – Я думаю…

Ну, уж нет. Так легко он от нее не избавится. Рорик попытался взять ее за руку, но Ивейна проскользнула мимо него, положила одежду на кресло и, как ни в чем не бывало, уселась на койку.

Он остался стоять у входа, словно раздумывая, не отвести ли ее обратно в ее шатер.

– Рорик, ты не мог бы… рассказать мне о Ситрике? – Ивейна зажмурилась, выругала себя за трусость, и снова раскрыла глаза. Если они смогут поговорить, развеять это холодное отчуждение…

– Что ты хочешь узнать?

Она качнула головой, собираясь с мыслями.

– Почему ты долгие годы мстил за него, если он сам виноват в собственной гибели?

Должно быть, Рорик почувствовал ее решимость, ее желание узнать правду, потому что неожиданно повернулся и подошел к свободному креслу.

– Я мстил не за Ситрика. А за его людей.

Ивейна кивнула.

– Не думаю, что ты смог бы убить Альфреда или Эдуарда, Рорик.

– Все может быть. – Он помолчал и пожал плечами. – Сначала я был так зол, что мог убить кого угодно, но на Ситрика я злился не меньше, чем на Альфреда. Мне казалось, что меня предали оба. Ситрик нарушил мирный договор, а Альфред казнил его, как простого преступника. У норвежцев повешение считается самой позорной смертью. Мой отец чуть с ума не сошел, когда узнал об этом. Это известие его подкосило.

– И ты решил защитить семейную честь, дав клятву мести, – пробормотала Ивейна.

– Были причины, – сухо заметил Рорик. – Люди Ситрика не заслужили такой смерти, ведь они всего лишь выполняли приказы. Они думали, что была объявлена война.

Девушка улыбнулась.

– Не понимаю я вашей мужской логики. Наверное, только воинам важно, какой смертью умереть. Для меня все смерти едины.

– Представляю себе, – серьезно произнес Рорик. – Особенно после того, как сегодня ты чуть не погибла.

– Но ты же меня спас.

– Да, и сам же подверг тебя опасности.

Ивейна нахмурилась.

– Как это?

Он раздраженно взмахнул рукой, указав на ее распухшее лицо и стопку одежды на кресле.

– Ничего бы этого не случилось, если бы я утром не уехал из Эйнарвика.

– Точно так же можно сказать, что ничего не случилось бы, если бы я не пошла гулять в лес, – возразила Ивейна. – Или если бы я не потащила тебя на поиски Торкеля.

На его лице возникла робкая улыбка.

Господи, много ли надо, чтобы воскресить надежду! Ивейне стоило остаться в его шатре хотя бы ради этого счастливого мгновения.

– А как ты узнал, что меня похитили?

Улыбка исчезла.

– Один старик, который ходил в море с моим отцом, заметил корабль в устье фиорда и узнал его. Ему показалось странным, что корабль причалил к острову, где нет ни фермы, ни поселения. Он пришел в Эйнарвик вскоре после того, как я вернулся от Рагнара. Мы как раз обнаружили, что ты исчезла.

Ивейне стало совестно.

– Мне не следовало уходить так далеко, но, честно, я была уверена, что никакой опасности нет.

– Я тоже, – мрачно сказал Рорик. – Никогда себе этого не прощу.

– Нет, Рорик. Ты ни в чем не виноват. Разве ты мог догадаться, что взбредет Оттару в голову?

– Нет, наверное, – с явным сомнением ответил он. – Короче, мы пустились на поиски. Несколько человек видели, что ты шла к лесу, но потом как сквозь землю провалилась. И тогда я вспомнил о рассказе старика. Когда мы пришли на остров, там стоял такой гам. Птицы кричали и летали кругами. Я уж подумал…

Сердце Ивейны замерло. Рорик выпрямился в кресле, положил руки перед собой и взглянул на сплетенные пальцы.

– Это была Гуннхильд. Я вернулся, собрал людей и помчался в погоню. Мы заходили в каждое прибрежное поселение, пока не нашли деревню, в которой Оттар набрал людей. Выяснить, куда он направляется, было нетрудно. Но о том, как ты попала на борт, мы так и не узнали.

– Меня ударили по голове, – пояснила Ивейна. – Оттар выследил меня, оглушил и отнес на корабль.

Рорик сжал кулаки.

– Клянусь, больше он ко мне не прикасался до сегодняшнего утра.

– Наверное, из-за нехватки людей ему было не до тебя, – пробормотал он. – И слава Богу. – Он встал, подошел к выходу из шатра и отбросил занавеску. – Ивейна, почему на пляже ты со всех ног бросилась к Эдуарду?

Девушка уставилась на него. Этого вопроса она совершенно не ожидала.

– Я боялась, что он что-нибудь с тобой сделает, когда узнает, что это ты меня похитил.

– Я ему это сказал. И даже назвал причину, которую он способен понять.

Ивейна кивнула.

– Выкуп. Месть.

– Это лучше, чем объяснять, что я никому тебя не отдам, что я не смогу жить, не зная, где ты и что с тобой.

Ее глаза широко распахнулись, но не успела она вскрикнуть от удивления, как Рорик выглянул из шатра.

– Идем. Уже темнеет. Я тебя провожу.

Неужели он собирается выгнать ее после такого признания?

– Что ж, – невозмутимо заявила Ивейна, – значит, все, что я делала или говорила на пляже, ничего не меняет? Раз вы с Эдуардом такие хорошие приятели.

– Конечно, меняет. Но сейчас не время это обсуждать. Я не хочу, чтобы о тебе сплетничали. Хватит того, что я тебя увез, но, по крайней мере, с тобой была Анна.

Он что, боится за ее репутацию?

– Я бы об этом не беспокоилась, – легкомысленно заявила Ивейна. Она надеялась, что Рорик не заметит дрожь в ее голосе. – Когда я уходила от Эдуарда, он строил планы насчет моего очередного замужества.

Кожаная занавеска, за которую держался Рорик, с треском лопнула. Он повернулся к Ивейне.

– Я ждал, когда ты это скажешь, – процедил он сквозь зубы. – Ты зря удивляешься. Думала, Эдуард не поделится со мной своими намерениями? Сплавлю ее какому-нибудь военачальнику в обмен на его верность, сказал он. Отдам ее замуж, пускай рожает детей. Но ты вовсе не кажешься расстроенной.

– Да, сначала я расстроилась, но…

– Что?

– Я же говорю, я…

Рорик отпустил занавеску и вернулся к столу. Он схватил подсвечник и с яростью взглянул на Ивейну.

– Сиди здесь, – рявкнул он, ткнув пальцем в сторону койки. – Не сходи с места. И не двигайся даже!

– А как же моя реп…? – начала девушка, но он уже вышел из шатра.

Интересно, можно ли считать движением блуждающую по лицу улыбку? Ивейна все еще обдумывала этот вопрос, когда Рорик вернулся с зажженными свечами. Он с такой силой грохнул подсвечником об стол, что пламя задрожало и чуть не погасло. Ивейна сразу же перестала улыбаться.

– Сначала ты расстроилась, а теперь уже нет? – прорычал Рорик. – Эдуард собирается снова выдать тебя замуж, а ты ему даже не возразила?

– Нет. Видишь ли…

Рорик ринулся к ней и стащил ее с кровати.

– Три раза я думал, что потерял тебя. Это слишком много. Четвертого раза я не вынесу.

– Три? – выдавила Ивейна. Она чувствовала, что ее улыбка возвращается. На ее пути оставалась преграда, воздвигнутая королем, но ее сердце было наполнено счастьем. Рорик сжимал ее плечи, смотрел на нее с яростью, дрожал, словно в лихорадке.

– Когда я узнал, что я сын рабыни, когда Оттар тебя похитил, и когда ты бросилась к Эдуарду на пляже, как будто только и мечтала сбежать от меня.

– Нет, Рорик. – Она обвила его шею руками. – Все было не так.

– Боги. – Его дрожь усилилась. Неожиданно он наклонился и уткнулся лицом в ее волосы. – Я думал, ты хочешь от меня отделаться. Я подумал… только что… ты так говорила о намерениях Эдуарда, словно брак с другим мужчиной ничего для тебя не значит.

– Только лишь потому, что я в тебе сомневалась. Я хотела узнать, какие чувства ты испытываешь ко мне, но не знала, как об этом спросить. Расстроена? Я была в отчаянии.

Рорик поднял голову, и девушка затаила дыхание при виде улыбки, преобразившей его лицо.

– В отчаянии?

– Даже хуже. – Она погладила его по щеке. Его глаза потемнели от наплыва чувств: любви, желания, огненной страсти, смешанной с пронзительной нежностью. – Ты отдалялся от меня, – пояснила Ивейна. – После той ночи в хижине Торкеля и снова, сегодня утром. Ты уходил в себя, и я не могла последовать за тобой.

– А хотела? – очень тихо спросил Рорик.

Она кивнула и, встав на цыпочки, поцеловала его в губы.

– Я бы пошла за тобой хоть на край света, Рорик. Я люблю тебя.

– Я сам не понимал, как важно для меня услышать эти слова, – хрипло сказал Рорик. – Я не понимал, что люблю тебя с того самого мгновения, когда увидел тебя лежащую посреди зала, такую беспомощную и такую бесстрашную. Не понимал до того дня, когда узнал правду о моем происхождении. Я не боялся потерять все. Мне нужна была только ты.

Ее глаза увлажнились, и Рорик разжал объятия, взял в ладони ее лицо.

– Что? Что такое?

– Мне тоже нужно было услышать эти слова от тебя, – ответила Ивейна, улыбаясь сквозь слезы.

– Так слушай, – прошептал Рорик. – Потому что ты для меня все. Все самое лучшее, искреннее и нежное в моей жизни. – Он склонился к ней и поцеловал ее. – Elsknan. Любимая. Хозяйка моего сердца.

Их губы снова слились, и поцелуй был таким нежным, ласковым и страстным, что Ивейна перестала воспринимать себя как отдельное существо. Она принадлежала ему, он принадлежал ей. Навсегда. Это звучало в стуке их сердец. В словах, которые не имели смысла, и в то же время несли в себе смысл всех слов мира.

А когда Рорик поднял голову, это читалось во взглядах, которыми они обменялись, взглядах, полных безмерной и вечной любви.

– Я никуда тебя не отпущу, – сказал Рорик. – У меня сердце разорвется, если ты выйдешь замуж за другого.

– Этого не будет, – заверила его Ивейна. – Понимаешь…

– Клянусь всеми богами Асгарда, этого не будет, – перебил ее Рорик. – Я скажу Эдуарду, что ты носишь моего ребенка и позабочусь, чтобы об этом узнали все будущие женихи.

– Что? – Она в тревоге прильнула к нему. – Ты не встретился с Эдуардом на поле боя только лишь потому, что спас мою жизнь.

– Он обещал пощадить всех, кто причастен к твоему похищению.

– Тогда тебя вызовет на поединок кто-нибудь другой. Эдуард этого так не оставит. Нам придется бежать, но… – В ее глазах отразилось смятение. – Но как? Ты остался один, и пока Торольв не вернется…

– Тише, малышка. – Рорик смягчил свой приказ поцелуем. – Я собирался похитить тебя, когда еще не знал, как ты относишься к намерениям Эдуарда.

– Боже правый! И ты пошел бы против королевской воли?

– Если ты меня любишь. И даже если нет, – добавил Рорик с лукавой усмешкой. – Я знал, что ты не испытываешь ко мне ненависти. И попытался бы завоевать твое сердце.

Ивейна покачала головой. Ее охватили самые ужасные опасения.

– Но что же нам делать? Куда…?

Ей помешал шорох за занавеской. Девушка замерла, ухватившись за плечо Рорика.

Он разжал ее пальцы, усадил на кровать и направился к выходу. За занавеской стоял Вульф.

– Милорд. Король передал вам это послание. – Молодой человек усмехнулся Ивейне, ничуть не удивившись, что она здесь, и протянул свернутый в трубку лист пергамента. – Ответа не требуется, – добавил он и ушел, взмахнув рукой на прощание.

Рорик проводил его взглядом, а затем опустил занавеску и развернул пергамент.

– Что там? – прошептала Ивейна, готовясь к худшему.

К ее огромному удивлению, на лице Рорика вспыхнула точно такая же улыбка, как у Вульфа. Он закончил читать, запрокинул голову и расхохотался до слез.

– Похоже, – произнес он, заметив наконец, что Ивейна смотрит на него с испугом и недоумением, – Эдуард считает, что я наилучшим образом смогу возместить урон, нанесенный его армии, если возьму на себя командование его флотом. От меня требуется клятва верности и согласие жениться на одной вдове.

Ивейна ахнула.

– Жениться? На вдове… Ух! – Она сжала кулаки.

– Если я готов принять его условия, то должен явиться в его шатер вместе с вышеуказанной вдовой для заключения брака. Через час, – многозначительно подчеркнул он.

Но Ивейна все еще злилась.

– Я никогда ему этого не прощу. Все это время он издевался над нами. Играл с нами, когда… Но зачем?

– Чтобы со мной поквитаться, – ответил Рорик. – Зная, что угрозами от меня ничего не добьешься, он решил поманить пряником. И заодно подшутить надо мной.

– Но я же его воинов не убивала. Как насчет моих чувств?

– Ими он и воспользовался, малышка. Наверняка этот хитрец смеялся до колик, глядя, как ты бежишь ко мне.

– Я к тебе не бежала, – гордо возразила Ивейна. – Я относила одежду. Но все равно я его не прощу. Я чуть от страха не умерла, пока не вспомнила, что у меня есть выход.

Рорик взглянул на нее, все еще улыбаясь.

– Какой?

– Я пыталась тебе сказать, но ты не дал. Все, что мне нужно было сделать, это объявить о намерении уйти в монастырь, и это положило бы конец планам Эдуарда. Он не стал бы ссориться с представителями Святой Церкви. – На ее губах возникла грустная улыбка. – Если бы оказалось, что ты меня не любишь, мне все было бы безразлично.

– Милая. – Рорик глядел на нее с любовью, такой огромной и такой искренней, что у Ивейны на глазах снова выступили слезы. Он отбросил пергамент и заключил ее в свои объятия. – Я никогда тебя не разлюблю, – пообещал он. – И никогда не перестану тебя желать.

– Я тоже, – прошептала Ивейна в ответ. – Люби меня, Рорик. Я хочу быть с тобой. Я хочу почувствовать себя защищенной.

– Защищенной? Здесь? – От его смеха у нее мурашки пробежали по коже. – Ничего глупее я не слышал, но, – он повернулся к койке, – желание дамы для меня закон.

Дрожа от предвкушения, Ивейна ждала, что он уложит ее на постель. Вместо этого он уселся на койку, а девушку усадил к себе на колени. Ее глаза широко раскрылись от удивления.

– Прямо так?

– Это ведь не пуховая перина, как в Эйнарвике, – пояснил Рорик. – Ты слишком маленькая и хрупкая, чтобы лежать подо мной на армейской койке. И тут не уединишься. А так мы сможем остаться в одежде.

– Ой. – Девушка взглянула на занавеску. – Думаешь, кто-нибудь войдет?

– Если и войдет, то сразу вылетит, – усмехнулся Рорик. – Но если хочешь дождаться венчания…

Ивейна покачала головой. Она не могла ждать. И Рорик, похоже, тоже. И все же он сдерживал себя, терпеливо дожидался ее ответа.

– Венчания? – Она невинно улыбнулась и заерзала у него на коленях. – По христианскому обычаю?

– Ведьмочка, – выдохнул Рорик. – Ты все знаешь.

– Я узнала от Эдуарда. – Она ахнула, когда его рука скользнула ей под юбку. – А когда ты собирался мне рассказать… ууух?

– Я не хотел скрывать, – прошептал Рорик. – Так получилось.

Ивейна вскрикнула от возбуждения. Она чувствовала, что истекает любовным соком от прикосновений этих ловких пальцев. Сознание собственной беспомощности, невозможность сомкнуть ноги или отодвинуться вызывало у нее трепет.

И тогда Рорик вошел в нее, заглушая поцелуями ее стоны. Ивейна прижималась к нему, всхлипывала от наслаждения, обнимала его все сильнее, чувствуя его дрожь, зная, что в это сладкое, неповторимое мгновение он так же уязвим, как и она. А когда волна страсти схлынула, они еще долго сидели в объятиях друг друга, и голова Ивейны покоилась на его плече.

Затем, когда порыв ветра распахнул занавеску, заставив Ивейну вздрогнуть, Рорик приподнял ее и встал, чтобы привести одежду в порядок.

– Мне кажется, я теперь неделю буду отсыпаться, – сонно пробормотала Ивейна, пошатываясь от слабости.

– Этой ночью ты будешь спать в моих объятиях. – Он усмехнулся, но его лицо сразу же стало серьезным. – Ты простишь меня, милая? За то, что я не сказал тебе, что был христианином?

– Да. – Она улыбнулась. – То, что ты сказал, гораздо важнее.

– Я буду любить тебя и в этой жизни, и в следующей. Это клятва, которую я даю тебе.

– А я отдаю тебе себя, Рорик из Эйнарвика. Я обещаю любить тебя вечно. Какой бы обряд ни соединил нас.

Он с улыбкой взял ее за руку и повел к выходу.

– Идем, милая женушка. Нас ждут.

Вокруг было тихо. Спали собаки. Дремали лошади. По темно-синему небу, усыпанному бриллиантами, плыла луна. Теплая ладонь Рорика казалась надежной и сильной.

Их встретило золотое пламя свечей, когда они, рука об руку, вошли в королевский шатер, чтобы объявить о своем решении.

1

Киртл – нижнее платье или рубашка с глубокой шнуровкой и пристегивающимися длинными рукавами.

2

Шоссы – длинные, плотно облегающие ноги, разъемные штаны-чулки.

3

Тор – в скандинавской мифологии бог-громовержец, защитник богов и людей от великанов и чудовищ.

4

Один – верховное божество скандинавской мифологии, бог войны, покровитель воинской дружины, торговли и мореплавания.

5

Денло – так называемая «область датского права», территория на северо-востоке Англии (к северу от Темзы), оккупированная датчанами в X веке.

6

Хель – в скандинавской мифологии подземный мир, царство мертвых, куда уходят души тех, кто не погиб в бою и не достоин Вальгаллы – чертогов Одина.

7

Ванты – канаты, поддерживающие мачты парусного судна со стороны бортов.

8

Фрейя – в скандинавской мифологии богиня плодородия, любви и красоты.

9

Дочери Эгира – волны.

10

Вальгалла – в скандинавской мифологии палаты Одина, куда вступают павшие в битве герои.

11

Ярл – в норманно-скандинавских государствах правитель или наместник области.

12

Норны – в скандинавской мифологии три вещие девы, определяющие судьбы людей.

13

Тинг – орган самоуправления в скандинавских странах. Альтинг – всеобщий тинг в Исландии и на острове Готланд, Гулатинг – всеобщий тинг в Норвегии.

14

Рагнарёк – гибель богов, трагический конец мира, апокалипсис скандинавской мифологии.

15

Шпангоут – часть судового корпуса, представляет поперечное крепление судна; соответствует ребрам в скелете.

16

Флюгарка – подвижная, укрепленная на вертикальной оси железная труба с флюгером.