– Меня больше устраивает считать свое присутствие здесь как своего рода транквилизатор для Лой, – с лукавинкой в глазах прошептал ей Питер. – Это обычно принято называть трогательной заботой о любимом человеке.
      И, как выяснилось позже, Лой против его присутствия именно в таком качестве ничего не имела. Питер уехал от нее далеко за полночь.
      Лили обещала Энди встретиться с ним в «Хилтоне» и посидеть за стаканчиком на сон грядущий. Приехала она в четверть одиннадцатого. Он ожидал ее в баре, сидя за стойкой и уставившись в свой стакан с уже растаявшим льдом. Она незаметно уселась на табурет рядом.
      – Привет! А почему у нас взгляд приговоренного к повешению?
      Он вздрогнул и повернулся к ней.
      – Ты? – спросил он и поцеловал ее в щеку. – Все из-за тебя…
      – Из-за меня? А в чем дело?
      – В том, что ты опоздала. Я уже не сомневался в том, что ты не придешь.
      Лили не ответила. В это время показался бармен, и она заказала для себя «перрье» с лимонным соком, и когда ей его принесли, они пересели за маленький столик в углу.
      – Ты раздумывала идти или не идти сюда? – продолжал допытываться Энди.
      – И мыслей таких не было. Просто кое-что меня задержало. Подруга моя заехала за мной позже обычного, потом нам пришлось поехать к ней и побыть там. Это заняло времени больше, чем я предполагала.
      – Мне приходится платить за свои прежние грехи, тебе не кажется? – тихо спросил он. – В ожидании того, что ты без предупреждения исчезнешь. Как я в свое время…
      Лили поигрывала тонкой трубочкой в своем стакане с минеральной водой.
      – Знаешь, это очень любопытно, что ты сейчас трактуешь все именно так. Но все дело в том, что такие мысли – не самая хорошая основа для отношений. Как ты думаешь?
      – Не очень хорошая.
      – Так, стало быть, что нам делать и как быть? – Она наклонилась к нему. – Как нам быть, Энди?
      – Смотря по обстоятельствам. Я, например, знаю, как.
      – Может быть об этом лучше сказать мне? На этот раз я очень хотела бы знать точно, чего лично ты хочешь.
      Нарочито медленно он отнял ее пальцы от стакана, который она удерживала, и переплел их со своими.
      – Я хочу, чтобы мы провели остаток жизни вместе. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
      Лили ответила не сразу, слишком важным было сказанное сейчас. Не могла она так быстро разобраться в этом вихре разноречивых эмоций. Слишком неожиданно все на нее навалилось. Кроме того, ждали ответа и другие вопросы. В ее жизни наступала полоса, когда утрачивалась стабильность, это требовало от нее не менее важных решений и в других ее областях. Она все еще опасалась своей уязвимости для него.
      – Не сейчас, – сказала она. – Теперь моя очередь сказать, что мне потребуется время.
      – Ладно. Но это, случаем, не означает, что ты меня отправляешь подальше? Лили, скажи, ты не хочешь, чтобы я ушел?
      – Нет, ни в коем случае не означает, чтобы ты ушел… Не уходи, Энди. – Ее голос перешел в шепот.
      – Не уйду, – пообещал он.
      Через два дня, когда у нее состоялся разговор с Лой об Энди, Лили уже была в состоянии более или менее четко облечь отношения с Энди в слова.
      – Когда-то я его безумно любила. Мне было невыносимо больно, когда он покинул меня. Я и сейчас его люблю, но я не в состоянии сразу позабыть все… Скажите, в этом, по-вашему, есть смысл?
      – Есть, – Лой помешивала кофе, целиком сосредоточившись на этих однообразных круговых движениях.
      Ей требовалось занять чем-то свои руки.
      – Мне, по крайней мере, этот смысл ясен. Может быть, не будь этот человек одним из Мендоза, я не смогла бы понять все это, но поскольку это так, то я понимаю…
      – Тот ваш приятель в Испании, который так не желал, чтобы мы приобрели журналы, он ведь тоже Мендоза, как я полагаю?
      Лой кивнула.
      – Я знала, что ты догадаешься. Да, Мендоза… Это вообще весьма своеобразные люди. Не сразу их полюбишь, это точно. Тем не менее, в чем-то они, несомненно, замечательны. – Она накрыла своей ладонью ладонь Лили. – Кроме того, они могут быть еще и очень опасными, дорогая…
      Именно то, о чем ей уже однажды говорил Энди. Несомненно, это правда. Это не могло быть неправдой. Но среди них было и одно исключение.
      – Энди не опасен, – не соглашалась Лили. – Он ни в какое сравнение со всей семьей не идет. Я говорила вам, он их сам терпеть не может. И, прошу вас, не пытайтесь его судить огульно. Мне бы очень хотелось, чтобы Энди вам понравился.
      – Я тоже хочу, чтобы мне понравился этот твой необычный Мендоза, – добавила Лой, улыбаясь. – Правда, хочу. Когда же ты нас познакомишь.
      – Скоро, – пообещала Лили. – Вот устроим вечеринку вчетвером: двое на двое – вы, Питер, Энди и я.
      – В моем-то возрасте вечеринки двое на двое?! – шутливо укоризненно произнесла Лой.
      – Вы женщина – без возраста, – опровергла Лили.
      Сегодня Лой и вправду выглядела отдохнувшей и посвежевшей. Снова прежняя Лой. Не та, что позавчера вечером.
      – У каждого есть свой возраст. И я не устаю это повторять Питеру. Он может вести себя иногда очень неразумно. Он заслуживает кого-то, более подходящего по возрасту.
      И, видя, что Лили собирается протестовать, остановила возможные ее контрдоводы жестом руки.
      – Хорошо, хорошо, не вы, согласна. Но кто-нибудь, кто на вас похож…
      – Знаете, люди обычно не склонны задумываться в вопросах любви о том, чего они заслуживают, а чего нет, – сказала Лили. – Большинству из нас нужно именно то, чего они желают.
      – Да. И неважно, какие последствия это будет иметь в будущем.
      Хорошее отношение к Питеру перевесило и Лили бросилась защищать его.
      – Я не сомневаюсь в том, что Питер может быть только хорошим для того, кого любит. Он очень милый человек и он любит вас, и вы это знаете.
      – Я это знаю. Просто я имела в виду, что может быть, я сама для него не очень хороша. Но Питер очень быстро привязывается. Мне трудно, очень трудно постоянно отказывать ему, хотя в моем возрасте этому пора бы уж и научиться.
      На этот раз Лили не могла удержаться от соблазна.
      – А сколько вам лет?
      – Нет, нет, не спрашивай, – Лой рассмеялась. – Даже тебе я не могу об этом сказать. Эту тайну я предпочитаю унести с собой в могилу.
      Она изо всех сил старалась говорить весело и фривольно, и Лили не стала обижаться на нее за ее скрытность.
      – Ладно, не буду даже пытаться угадать, – успокоила ее Лили, и, спохватившись, взглянула на часы. – О, мне уже пора. Через час мне нужно быть в студии. Так что давайте пойдем отсюда.
      Было уже около трех. Ресторан, в котором они сидели, практически был пуст. Официант, словно угадав намерения Лили, появился тут же с чеком в руках. Лой настояла на том, чтобы заплатить. Они собрались и вышли на Первую авеню.
      – Хотите, я могу вас подбросить, – предложила Лой. – Мне нужно в центр, это по пути.
      Чтобы удобнее было ловить такси, они перешли на другую сторону улицы и остановились перед витриной весьма респектабельного антикварного магазина. Увидев то, что там стояло, Лили оцепенела…
      Лой тем временем удалось поймать такси.
      – Лили, поехали… призвала она ее, открывая дверь машины. – Но Лили не шевелилась.
      – Поезжайте, – деревянным голосом произнесла Лили, не обернувшись.
      Лой пробормотала таксисту извинения и отправила машину.
      – Что случилось? Что с тобой?
      Лой подошла ближе, чтобы рассмотреть выставленное в витрине и пыталась определить, что именно так шокировало ее спутницу. В витрине были выставлены шесть стульев красного дерева в стиле времен правления королевы Анны. Стулья предназначались для столовой. Они были обиты вышитой вручную тканью.
      Лой беззвучно ахнула, потом спросила наигранно-будничным тоном:
      – Миленькие, не правда ли?
      – Они из моего дома, – ответила Лили.
      Она уже успела рассказать Лой про яму в земле, оставшуюся в Филдинге от ее дома. Лой не проявила особого сочувствия. Да и сейчас не выглядела уж очень заинтересованной.
      – Может быть это не они, – предположила Лой. – Вы путаете?
      – Нет, я не путаю. Покрывала вышиты рукой моей матери. Они пришли на смену прежним. На выделку их ушли годы. Я так и не знала, закончила она их или нет. – Последнюю фразу Лили произнесла уже на ходу, устремившись к дверям магазина.
      Они были закрыты, но это не означало, что магазин не работал. Лили нажала кнопку звонка.
      Мужчина, открывший им дверь, выглядел мощным и у него был очень настороженный взгляд. Он имел такой вид, будто у него запросто мог быть спрятан винчестер под прилавком и будто он был изначально готов столкнуться на нью-йоркских улицах с кем и чем угодно.
      – Что вам угодно?
      – Вот эти шесть стульев у вас на витрине… Их должно быть восемь, – пояснила Лили. – У вас есть и остальные два?
      – Да, у меня действительно есть еще два. Но на них нет вышитой обивки, поэтому я предпочел их не выставлять.
      – Они обиты коричневым бархатом, если не ошибаюсь?
      – Верно. – Он пристально посмотрел на Лили. – Откуда вам это известно?
      – Они много лет назад стояли в моем доме. – Витрина представляла собой чуть поднятое, но ничем не отделенное от торгового зала пространство.
      Лили не удержалась от того, чтобы не прикоснуться к нежной гладкой поверхности грациозно изогнутой ножки и невольно провела пальцем по вышитому бутону розы на сиденье.
      – А где находился ваш дом? – поинтересовался мужчина.
      – В Филдинге, недалеко от Бостона.
      – Возможно, – согласился продавец. – Я достал их в Бостоне. Кажется та пара, которая продавала мне эти стулья, приобрела их на каком-то аукционе несколько лет назад.
      – В семьдесят втором году, – уточнила Лили. – Сколько вы хотите за все восемь?
      – Дорогая, куда ты собираешься ставить восемь стульев? – недоумевала Лой.
      Это были первые ее слова с тех пор, как они вошли в магазин.
      – Еще не знаю. Где-нибудь да поставлю. Это не играет никакой роли. Так сколько? – снова спросила Лили, доставая чековую книжку из сумки.
      – Две тысячи двести, – ответил продавец. – Это ведь классические изделия и к тому же – старинные. И учтите, это цена со скидкой, потому как я могу предположить, что одна из вас декоратор.
      – Нет среди нас декораторов, – отмела его предположения Лили.
      Она повернулась к Лой.
      – Знаете, я не смогу заплатить столько. Вы сможете мне одолжить денег?
      – Конечно, но я думаю тебе не…
      – Вообще-то мы не продаем частным лицам, – не дал договорить продавец.
      Лили тоже не обратила внимания на возражения Лой.
      – Я совсем не частное лицо. Вы телевизор смотрите?
      Он пригляделся к ней, как-будто пытаясь что-то припомнить.
      – Минуточку, мне ваше лицо сразу показалось знакомым. – Он щелкнул пальцами. – Вспомнил… «Вкусно как дома, но не дома». Вы – Лили Крамер.
      – Правильно. Вот и продайте мне кресла, позабыв на минуту о ваших предпочтениях и правилах. Сделайте одолжение.
      Он хмыкнул.
      – Разумеется, почему бы и нет. Может быть, вы когда-нибудь кое-что из моего барахла в вашу передачку воткнете: я как раз сейчас жду, когда мне подошлют один великолепный обеденный стол.
      – А вот это могло бы быть моим следующим вопросом. Кстати, у вас нет стола к этим стульям?
      – К сожалению, нет. Продавались лишь стулья. Без стола.
      Да, Лили должна была довольствоваться лишь этим, да еще обещанием продавца разыскать фамилии людей из Бостона, продавших ему эти стулья, а также перспективой связаться с ними и разузнать, не согласны ли они продать что-нибудь еще, если имеют.
      Лили выписала чек на часть суммы. На недостающую сумму чек был выписан Лой.
      – Расписку я отдам позже, – пообещала Лили. – Я уже опаздываю на работу.
      Лой отмахнулась.
      – Это неважно. Но мне до сих пор непонятно, где ты их разместишь?
      Лили промолчала – просто это событие относилось к числу тех, которые некоторые люди либо способны понять сразу без каких-либо объяснений, либо неспособны, даже если им предоставляют сколь угодно подробные. Лили снова повернулась к мужчине.
      – Пожалуйста, пусть они останутся у вас на несколько дней. А я тем временем попытаюсь подыскать для них какое-нибудь подходящее место для хранения и к концу недели дам вам знать.
      Лили в душе надеялась, что Лой изъявит желание взять их на время к себе, но такого предложения от сеньоры Перес не последовало, а сама Лили ее упрашивать не стала.

* * *

      Эта случайная покупка стульев должна была бы вдохнуть жизнь в Лили, но она, напротив, содействовала тому, чтобы утрата дома стала для нее еще острее ощутимой.
      – Меня просто на куски разрывает, когда я начинаю думать об этом, – признавалась Лили Энди, когда они лежали в постели ночью. – Стоит мне задуматься об этом, как внутри у меня все содрогается от боли.
      Он не пытался ни переубеждать, ни успокаивать ее. Погладив по роскошным волосам, он обнял ее и сильнее прижал к себе.
      – Знаешь что, попытайся сосредоточиться на практической стороне этой проблемы, – посоветовал он. – Что ты собираешься делать с этими стульями?
      – Еще не знаю… Но уверена, что для этой квартиры они подойдут как…
      – А как насчет того, чтобы они подошли для какого-нибудь милого домика где-либо подальше от города? В пределах досягаемости от Манхеттена, но как можно дальше от этих проклятых крысиных гонок.
      – А как насчет рая небесного? Понимаешь, мне он пока что-то не очень чтобы доступен. Даже для того, чтобы завладеть этими стульями мне и то пришлось одолжить денег у Лойолы Перес.
      – Тебе следовало бы призвать на помощь меня. Послушай, любимая моя, вероятно, я тебе так и не сумел все как следует объяснить, что я из себя представляю. Дело в том, что в моей жизни очень многое сильно изменилось с тех пор, как я жил в Хакни. Я… я сейчас до неприличия богат, действительно по-настоящему богат.
      – Тебе повезло. Но все в порядке. Лой, я думаю, тоже не из бедных и я у нее забрала не последние деньги.
      – Так вот, что касается дома, – продолжал он. – Что ты думаешь о таком домике?
      Она повернулась на спину, пытаясь в проникавшем в комнату лунном свете разглядеть выражение его лица.
      – Ты это серьезно?
      – А почему бы и нет? Мне хотелось бы сказать тебе о двух вещах. Первое, я принял очень важное решение – бросить эту книгу о Суоннинг-парке.
      – Энди! Как же так? Нет, ты не можешь бросить ее сейчас. Если все дело в моей матери, то… Я ведь тебе уже говорила, что…
      – Я помню, что ты мне говорила. Дело не в Ирэн, и без этого эта проклятущая историйка доставила достаточно нам неприятностей. Не говоря уж о том несчастье, которое она принесла и очень многим другим людям. Пусть этим занимается кто-нибудь из начинающих. Из молодняка. А с меня хватит. Тошнит меня от этого. Кроме того, у меня есть планы заняться другим романом. Недавно я закончил одну книгу о Южной Америке. Мои издатели от нее в восторге и я могу позволить себе небольшую передышку. И если я после этого думаю взяться за фантастику, то передышка мне тем более необходима.
      Она вспомнила его прежние высказывания о том, что, мол, журналистика – это не есть настоящее писательство.
      – Хорошо. Я считаю, что это разумная идея. Только ты говорил о двух вещах. Какая же вторая?
      – А вот какая. Я ведь могу писать роман не только у себя в Англии, но и здесь, стало быть, мне ничего не мешает остаться здесь на какое-то время. Как ты на это смотришь? Даже в том случае, если ты не готова ответить на мой главный вопрос: желаешь ли остаться со мной навсегда?
      Она, не говоря ни слова, крепко его обняла.
      – Я на это смотрю очень даже хорошо. Где ты собираешься жить?
      Она не предлагала ему поселиться у нее. Да и Энди, казалось, такой вариант не приходил в голову. Может быть, потому что квартирка Лили была маленькой, а может быть оттого, что он хорошо понимал теперь, какие чувства испытывала Лили.
      – Именно в том доме, о котором я и сказал тебе. В деревенском доме. Именно этого мне сейчас хочется и всегда хотелось. Но мне необходимо осмотреться. А пока я вполне могу довольствоваться «Хилтоном». Завтра договорюсь с ними, что сниму здесь номер еще на месяц.
 
      Лой не спалось в своем доме на Десятой улице. Эта ночь была для нее очень долгой и прошла она в горестных размышлениях. На рассвете она, поддавшись какому-то импульсу, позвонила во Флориду.
      – Я не стала бы просто так беспокоить тебя, дорогая, но пойми, это не терпит отлагательства и очень беспокоит меня. Дело в том, что она действительно любит этого человека.
      – Энди Мендоза? – угадала Ирэн. – Ты вполне уверена, что она именно его имела в виду?
      – Разумеется, я в этом уверена. Посуди сама, как я могла бы ошибиться?
      – Да нет, не могла, конечно… Но ведь он бросил ее. Не думала я, что Лили способна простить такое.
      – Ну и что с того, что он ее бросил? Бросил, а она его простила, потому что, как я тебе уже говорила, она действительно любит его.
      Ирэн вздохнула.
      – Боже, какой стыд! Лили заслуживает лучшего.
      – Ирэн, я очень тревожусь за Лили. Она продолжает жить в прошлом. Вчера она выкинула сумасбродный номер. – Лой рассказала Ирэн об эпизоде с покупкой стульев.
      – Могу себе представить ее чувства, когда она увидела их после стольких лет, – с грустью сказала Ирэн. – Как странно!
      – Да, ты совершенно права, странно было покупать эти стулья. Ирэн, у нее ведь двухкомнатная клетушка. Ирэн, мне все это не по силам… Что я могу сделать? Ведь ты единственный человек, который знает ее настолько хорошо, что в состоянии помочь ей. Мне кажется, тебе следовало бы приехать в Нью-Йорк и еще раз поговорить с ней, объяснить ей, наконец, истинные причины того, почему ты решилась на продажу этого дома. Мне кажется наступило время для окончательного примирения с Лили.
      – Возможно, это и так. Я подумаю.
      Два дня спустя она позвонила Лой и сообщила, что решила не приезжать и не встречаться с дочерью.
      – Ты права, я действительно хорошо знаю Лили. Но ускорять события сейчас – дело неразумное. Мы должны утешить себя тем, что создаем для нее условия, которые работали бы на нее. И она, я уверена, сумеет ими воспользоваться.
      Еще через несколько дней после этого разговора Лили решила позвонить своей матери. Сначала шли обычные обмены любезностями, затем Лили перешла к делу.
      – Помнишь о той сделке с приобретением журналов, о которой я тебе писала. Так вот, нам удалось обрести контроль за компанией, их издающей.
      Но голос Ирэн ни о какой восхищенности не свидетельствовал. И Лили не стала углубляться в размышления о возможных причинах такой неадекватной реакции Ирэн. Не для того она звонила, чтобы распинаться о деле «Брэсс и Деммер».
      – Пару недель назад я съездила в Филдинг. Тебе известно, что там произошло?
      – Думаю – очень большие перемены…
      – Да. Очень большие перемены. – Лили помолчала, справляясь с дыханием.
      Она твердо обещала себе, что второй такой сцены, как тогда в Париже, она не допустит. Какой в этом смысл? Все, что она намеревалась сказать этой женщине, ее матери, было давным-давно сказано. И не для этого она решила обратиться к Ирэн, чтобы снова осыпать ее упреками по поводу тяжких последствий ее прихоти.
      – На Вудс-роуд теперь новый микрорайон.
      – О! – восклицание было очень сдержанным.
      И все, и ничего, кроме этого вежливого «о!». У Лили снова возникло знакомое уже чувство, что она пытается головой пробить каменную стену. И расскажи она сейчас Ирэн об этой ужасной дыре, этой гигантской, подобной кладбищенской могиле, яме, результат был бы таким же. Лили подумала, что она, наверное, сошла бы с ума, если бы допустила такое направление их разговора.
      – Послушай, – сказала Лили, – ты тогда успела закончить все покрывала для стульев в столовой?
      – Тех стульев, что были у нас в доме?
      – Конечно. О каких еще стульях я могла бы у тебя спрашивать?
      Нет, стоп. Необходимо держать себя в руках.
      – Я имею в виду те покрывала, которые ты очень долго вышивала, и они должны были закрывать вытертую обивку стульев.
      – Ах, это те розы, которые я вышивала. Да, я помню их. Нет, мне удалось закончить лишь шесть покрывал к тому времени, когда столовый гарнитур был продан.
      – Ты, наверное, не поверишь, но я увидела эти стулья в витрине одного антикварного магазина и решила их купить. Все восемь. Но, как я уже сказала, чехлы есть только на шести. Я подумала было, что они до сих пор остаются у тебя.
      – Нет, я продала все…
      Лили стиснула зубы.
      – Мать, а есть возможность докончить оставшиеся два? С тем, чтобы покрывала были на всех восьми?
      – Думаю, что есть. Но это займет немало времени. Работа чрезвычайно медленная, да и зрение мое не то, что было раньше…
      – Хорошо. Я буду держать эти стулья в месте хранения. Дома у меня нет для них места, некуда мне их поставить.
      – Тогда, для чего ты их покупала?
      Чтобы удержаться и не закричать, Лили изо всех сил сжала телефонную трубку. Ну как ее мать могла задать такой вопрос?! Почему она их купила? Да потому, что выросла в доме, в таком прекрасном, что ничто и никогда в этом мире не сможет с ним сравниться. Потому что она привыкла к нему, полюбила его…
      – Я купила их потому, что они когда-то были нашей собственностью, – сухо объяснила Лили.
      Она говорила медленно, пытаясь оставаться терпеливой и рассудительной.
      – Настанет день, когда я уже не буду жить в этой игрушечной квартирке, а в таком доме, где для них хватит места. А сейчас, я была бы невероятно благодарна тебе за то, что ты изготовила бы еще два покрывала. Понимаешь, сама я не могу. Я не умею вышивать.
      – Да, мне это известно. Хорошо, отлично… Я разыщу пяльцы и орнамент и завтра же начну. К счастью, у меня остались образцы и нитки. Где-то лежат… Я разыщу их.
      Еще один разговор с матерью, принесший Лили чувство глубокого удовлетворения.
 
      Неделю спустя, в первую пятницу мая, Лили, Энди, Лой и Питер отправились в дорогой французский ресторан на ужин. Это был классический французский ресторан, одно из любимейших мест Лили. Персонал и кухня были здесь выше всяких похвал. Все наперебой пытались внести свой вклад в то, чтобы вечер удался. Но тем не менее, Лили была уверена, что он не удался…
      – Тебе Лой не понравилась, правда? – спросила она Энди, когда они остались вдвоем.
      – Ну как она могла мне не понравиться? – спросил Энди. – Она красива, умна, обходительна, богата, наконец. Как она может кому-то не нравиться?
      Лили усмехнулась.
      – Ты не заметил, что у тебя словарный запас, как у «Вога»? Так ты не ответил на мой вопрос.
      – Честно говоря, она мне понравилась. Только у меня такое чувство, что я ей – не очень.
      Когда Лили задумалась над его словами, убедилась, что все именно так и было. Лили не стала сейчас рассказывать ему, что ей было известно о связях Лой с членами его семьи. И решила пока не говорить.
      Кроме того, ей показалось, что им удалось избежать впечатления, что их вечер был «двое на двое», чего так опасалась Лой.

17