- Заметано, - кивнул я. Ветер крепчал, и мне было все труднее справляться с парусом. - А пока иди лучше ко мне на помощь, а Фантика пусти к рулю. Кстати, вон и деревенька впереди. Но я предлагаю не делать остановку, а прямиком идти к острову. Кто за?
      Ванька поднес ладонь козырьком к глазам.
      - Вообще-то... Ты знаешь, там, в деревне, какая-то суета, по-моему. Давай подойдем и поглядим, в чем дело. Интересно ведь, а?
      - Да, давайте высадимся, - поддержала его Фантик. - Так хочется ненадолго оказаться среди людей. Ну, чтобы уютней себя почувствовать, что ли.
      - Воля ваша, - сказал я, направляя лодку к берегу. В конце концов, времени до темноты у нас было навалом, а мне тоже не мешало немного передохнуть. Где-то что-то мы не додумали. Ведь когда парус уже поймал ветер, управление им не требует больших физических усилий. Скорей всего, я сам ещё не до конца разобрался, как что делается. Если взять паузу, думалось мне, то я соображу, в чем мои ошибки.
      А когда мы подошли поближе к деревне, то увидели, что там и впрямь происходит нечто странное.
      ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
      ФАЛЬШИВЫЕ ДЕНЬГИ
      Дома этой деревеньки, расположенной на высоком берегу, над самой полоской песчаного пляжа, расступались вокруг центральной площади так, что с воды было видно все, что на этой площади происходит. То есть, наверно, неправильно называть этот центр деревни "площадью", скорей этот утоптанный круг метров двенадцать-пятнадцать в диаметре, стоило бы назвать "площадкой" или "главным местом". Там размещались и колодец, и памятник погибшим на войне, и столб с чугунным брусом, подвешенным к нему на толстой проволоке, чтобы бить в набат в случае пожара, и лавочки для посиделок, и единственный на всю деревеньку уличный фонарь... Словом, это место было средоточием жизни. Так что буду называть его "площадью", из уважения к тому, что оно значило для деревни. Сюда же приезжала и продуктовая лавка - такой, знаете, наверно, фургончик, у которого боковые стенки откидываются, образуя высокие прилавки, и с которого торгуют и хлебом, и спичками, и сахаром, и вообще всем необходимым. Для многих окрестных деревень такие передвижные лавки или автомагазины, как их ещё называют - приезжающие два или три раза в неделю, были единственным способом приобрести все то, чего нельзя вырастить на своем огороде или получить в подсобном хозяйстве, потому что автобус до ближайшего населенного пункта, где есть нормальные магазины, проходит через такие деревеньки если не раз в неделю, то все равно редко, и поездка всегда превращается в большое путешествие. Да и денег у деревенских жителей очень часто нет даже на поездку на междугороднем автобусе.
      Во всяком случае, такая передвижная лавка как раз стояла посреди площади, а рядом с ней стоял милицейский "газик", и милиция и продавщица объяснялись с жителями деревни, и взволнованный ропот даже до нас долетал.
      - Интересно, что там такое стряслось? - вопросил Ванька.
      Мне и Фантику это было не менее интересно, чем ему.
      Лодка ткнулась носом в мягкий песок, на разгоне чуть-чуть проехала по нему, с шуршанием и скрежетом, и замерла. Мы вылезли на берег, вытянули лодку чуть повыше, чтобы её не унесло, и по крутой тропинке поднялись на три метра вверх - прямо на площадь.
      Основные страсти бушевали, насколько мы могли понять, вокруг старухи, недоверчиво вертевшей в руках какую-то бумажку. И милиция, и продавщица объяснялись с ней, а другие жители деревни - около десяти человек - глазели на все это и перешептывались. Мы подошли поближе, и заняли, так сказать, места в первом ряду.
      - Да пойми ты, Никитишна, - устало говорил один из двух милиционеров, - никто тебя ни в чем не обвиняет. Но нам важно знать, откуда к тебе попала эта банкнота.
      - Так, может, и не моя эта банкнота вовсе, - с недоверием в голосе проговорила старуха.
      - Да как же не твоя, Никитишна! - взвилась продавщица. - Только ты мне сторублевку и давала, единственная она у меня вчера была. А как стала в кассу деньги сдавать - так они и ахнули! Неправильная, говорят, сторублевка! И только от тебя она могла взяться, как ни крути.
      - Ну, это ты так говоришь, а мне-то откуда знать? - упорствовала старуха "Никитишна". - Может, ты что напутала, и вместо моей сторублевки сторублевку из личных денег в кассу сдала. Ты бы это проверила.
      - Да чего проверять, когда и так все ясно! - закипятилась продавщица.
      - Спокойней, Лариса, спокойней, - ведший переговоры милиционер опять вздохнул, снял фуражку, вытер пот со лба и поглядел на второго милиционера. Тот еле заметно кивнул - видно, он был старше чином, и этим кивком показал, что одобряет действия подчиненного, и пусть тот и дальше гнет как гнул. Брось, Никитишна, толку нет переливать из пустого в порожнее. Вот и товарищ из УБЭП со мной согласен, - продолжил милиционер, и мы поняли что были правы, предположив, что второй милиционер выше званием. - Дело серьезное, так что кончай запираться, никому от этого лучше не будет.
      - Недосдача-то какая крупная получается! - вставила продавщица. - Кто её гасить будет?
      - Так, получается, мне по второму разу за все платить? - осведомилась Никитишна, подпустив скрипучую нотку в голос.
      - Или платить - настоящими деньгами, - подчеркнув интонацией суть дела, подтвердил милиционер, - или товар возвращать.
      - Да как же я его верну? - ахнула Никитишна. - Он у меня весь в дело пошел!
      - Хочешь сказать, ты за день пять кило сахара извела? И три кило пшена? - язвительно вопросила продавщица.
      - Ну, сахар извести нетрудно, ежели бражку под самогонку поставить, милиционер ехидно поглядел на Никитишну.
      - Да как ты смеешь? - Никитишна задохнулась от возмущения. - Я в жизни не гнала!
      - Знаю, что не гнала, - кивнул милиционер. - Но твой сарайчик проверить не мешало бы... Ладно, шутки в сторону. Не хочешь платить, и товар возвращать не хочешь - у тебя из пенсии вычтут.
      - Как это - вычтут? - напряглась Никитишна.
      - А вот так, - объяснил милиционер. - Почтальонша привезет тебе пенсию на сто рублей меньше обычного. А сто рублей спишут в счет долга магазину. Но это - дело десятое.
      - Десятое? - голос Никитишны теперь все больше походил на визг несмазанных дверных петель. - Для меня это дело самое первое!
      - Для тебя - да, - ответил милиционер. - Но не для нас. И ты пойми, что в твоей беде никто не виноват, кроме того человека, который тебе эту бумажку дал и такую свинью подложил. Что, нам охота с тобой препираться? Ларисе надо недосдачу гасить, нам надо это муторное дело расследовать. Никому радости нет, ни нам, ни тебе. И все из-за какого-то гада, который тебя, старуху, обманул. Вот и расскажи нам о нем, расплатись с красавчиком.
      Никитишна призадумалась.
      - И, кстати, - продолжил милиционер, - если у тебя не одна, а несколько таких бумажек, то не прикидывай сейчас в уме, как бы тебе в далекий город съездить и там от них избавиться, накупив всякой всячины. Сдай их нам, а то ведь погоришь хуже некуда. Охота тебе на старости лет под уголовную статью попадать?
      Видно, он попал в самую точку, потому что Никитишна заметно смутилась и оглянулась на односельчан, ища их поддержки и взглядом спрашивая их совета. Но односельчане теперь примолкли и лишь смотрели во все глаза, с жадным любопытством ожидая, чем кончится дело.
      Ее взгляд упал на Ваньку - и она поперхнулась. Мы-то уже привыкли к Ванькиной экипировке и перестали её замечать, а вот на посторонних она производила сногсшибательное действие. Милиционеры тоже поглядели в нашу сторону, интересуясь, что же так потрясло Никитишну.
      - Эй! - вырвалось у милиционера старше чином. - А это что ещё такое? Откуда вы взялись?
      Ванька гордо положил руку на меч и выпятил грудь.
      - Мы викинги! - сообщил он. - Плаваем по морям и совершаем набеги на прибрежные крепости.
      - Еще и викинги... - пробормотал милиционер. Теперь все пятнадцать человек, находившихся на площади, пялились на Ваньку почем зря, перенеся внимание с одного захватывающего зрелища на другое. - Ну и денек сегодня! Дурдом...
      - Да, викинги, - подтвердил я. - Вон, наш струг на берегу. Кстати, насчет дурдома. У нас есть для вас одно сообщение...
      - Что за сообщение?
      - Нас пытался задержать какой-то тип, явно психанутый, - сообщил я. Угрожал нам ружьем, чтобы мы никуда не делись, и даже выстрелил один раз, когда мы от него оторвались.
      Милиционеры посерьезнели, а жители деревни опять загудели, толкуя между собой и с новым интересом рассматривая нас.
      - Время теперь такое, какие только психи ни водятся, - подал голос какой-то дед. - Еще странно, что нас всех не перестреляли.
      Послышались и другие подобные реплики, ахи и охи.
      Милиционеры переглянулись, и тот, который вел все переговоры с Никитишной - видимо, местный участковый - подошел к нам и, обняв за плечи, отвел в сторонку.
      - Давайте подробней, - сказал он, - только потише, чтобы народ не будоражить. Заодно, - он оглянулся, - и Никитишне дадим время подумать, чтобы доперло до неё наконец, в какую историю она влипла. Итак, где теперь этот ваш псих?
      - В воде барахтается, - сказал Ванька. - Хотя, наверно, уже вылез.
      - Ну да, его надувная лодка перевернулась, когда мы от него отцеплялись, - объяснил я. - Он только и успел, что выстрелить. Но он уже летел кувырком, и пуля ушла в воздух.
      - Та-ак... - милиционер почесал подбородок. - Давайте с самого начала, и во всех подробностях.
      Я рассказал про все, что с нами произошло, тактично обойдя лишь то, что касалось водяных лилий. В моем изложении, мы подошли поближе к берегу, чтобы наломать торчащий из воды красивый камыш... Дальше я все излагал точнехонько, включая эпизод с пиявкой. Ванька и Фантик тоже периодически вставляли в рассказ красочные детали.
      - Час от часу не легче, - вздохнул милиционер. - Действительно, какой-то псих ненормальный. Но, главное, очень опасный псих, так что придется этим заняться. А вы-то сами кто будете?
      - Я - Борис Болдин, это - мой брат Иван Болдин, а это - наша подруга Фаина Егорова, - представил я.
      - Болдины? - милиционер нахмурился. - Случайно, не дети Семеныча?
      - Они самые! - гордо ответил Ванька.
      - Тогда ясно, - кивнул милиционер. - Наслышан о ваших подвигах. А меня, значит, Александром Михайловичем зовут. Так что будем знакомы.
      - Скажите, - полюбопытствовала Фантик. - А что это за бумажка была в руках у Никитишны, которую вы потом забрали? На сторублевку совсем непохоже.
      - А, это... - Александр Михайлович усмехнулся. - Копия акта об изъятии фальшивой купюры. Ознакомили её по всей строгости, чтобы она поняла, что дело керосином пахнет... Что ж, сейчас обсудим с человеком из города, как лучше всего быть с вашим психом.
      Он отошел ко второму милиционеру и тихо заговорил с ним, иногда кивая на нас. Лариса-продавщица тем временем открыла свой фургон и встала за прилавок, а деревенские жители - собравшиеся, видимо, на площади больше ради этого фургона, чем ради чего другого, хотя, конечно, и вся история вокруг Никитишны была для них ещё тем интересным спектаклем - стали неспешно приобретать всякие необходимые мелочи. Никитишна стояла и напряженно думала.
      - Ну? - обратился к ней Александр Михайлович, закончив свой доклад о наших приключениях. - Додумалась до чего-нибудь путного? Пришла к правильному решению?
      - Камешки он у меня купил, негодяй этот, - выпалила Никитишна. - Ну, городской, с придурью, совсем, видно, мозги в городе своротил, а камешки чего не продать? Я бы и бесплатно их ему отдала, а тут ещё и деньги предлагают, хорошие деньги.
      - Что за камешки? - заинтриговано спросил второй милиционер - тот, что был из УБЭП.
      - Да такие, которые в каникулы мой внук насобирал. Красивые такие, глянцевые, будто оплавленные. На вид - почти уголь, только в руке потяжелей, и не крошатся, а твердые-твердые. Ну, ребятишкам интересно все необычное, вот он и приволок. Не знаю уж, откуда взял, только не на нашем берегу. Мне таких на берегу не встречалось. Кажется, где-то подобрал, когда в ночь на рыбалку ходил, со старшим сыном моим, своим дядей. Ну, высаживались где-то, раскладывали костерок под утро, чтобы перекусить, понятное дело. А внук мой, Лешка, значит, он ими все время любовался, пока в конце августа в город не уехал, в школу. Два или три камешка с собой забрал, а остальные в рюкзак не влезали, тяжело уже было. А тут этот заглянул, вроде как дорогой интересовался или у кого можно молока взять, увидел эти камешки и прицепился. Продай да продай. А чего не продать, когда деньги предлагают? У нас этого добра навалом - небось, внучок приедет, ещё насобирает следующим летом, где-то на другом берегу, если ему ещё их захочется. Вот я и говорю этому охотнику...
      - Охотнику? - милиционеры насторожились и внимательно поглядели на нас.
      - Ну да, охотнику, модному всему такому, и с ружьем хорошим, и все на нем вроде как заграничное, в первый раз надетое - и сапоги болотные, и куртка с этими, с карманами и с оторочкой, светлой кожи...
      - Вот что, бабка! - перебил её сотрудник УБЭП. - Пойдем-ка к тебе домой потолкуем. Насчет этого гостя нам надо подоскональней разобраться, в спокойствии... Да не напрягайте вы уши, - обратился он к односельчанам Никитишны, - она, небось, вам потом все расскажет - вечерком, на завалинке. А прилюдные разговоры закончены.
      Милиционеры и Никитишна направились к её дому. Александр Михайлович оглянулся и поманил нас.
      - И вы идите. Нам надо ещё кое о чем вас порасспросить.
      Мы двинулись следом. Ванька и Фантик переглядывались - и взволнованно, и восторженно. Еще бы! В том, что псих, напавший на нас, и был таинственным фальшивомонетчиком, и при том чокнутым собирателем красивых камушков, у нас сомнений не было. Да, история закручивалась таким штопором, что дух захватывало!
      Многие дома в деревне были брошены и заколочены - как, впрочем, во многих деревнях нашей области. Всего в деревне было, наверно, домов пятьдесят, но обитаемых среди них - не больше пятнадцати. Но это ещё ничего! Дальше, к северу, на реках и на островах, можно встретить вообще мертвые деревни, где не осталось ни одного жителя или где несколько стариков доживают свой век. Такие деревни обычно давно отключены от электричества, и без лодки от них вообще не доберешься до населенных мест. Туристы иногда пользуются ими для ночлега, вот и все.
      Никитишна провела нас на свой двор, отворила дверь, мы поднялись на летнюю верандочку. Застекленная верандочка была забита всякой всячиной: стол, диван, а на столе, на диване и на полу стояли неисчислимые банки с домашними соленьями, под столом был рассыпан на газетке лук для просушки, а на другой газетке, в углу, высились две кучи не до конца перебранной моркови. Куча побольше - крепкая и хорошая, кучка поменьше - всякая мелочь или подпорченная.
      - Ладно, Никитишна, спевай всю правду, - сказал Алексей Михайлович. Сколько всего уплатил тебе за камушки этот проходимец?
      Никитишна потупилась, потом нехотя буркнула:
      - Четыреста рублёв.
      - Основательно! - усмехнулся Александр Михайлович. - И тебя не смутило, что он такие деньжищи тебе отваливает? Больше твоей пенсии, небось?
      - Ну, малость побольше, - призналась Никитишна. - Я давно таких денег в руках не держала.
      - Ладно, сдавай свою валюту, - сказал Александр Михайлович.
      - Чего-чего? - переспросила Никитишна.
      - Фальшивые купюры эти сдавай, говорю, на экспертизу.
      - А вы мне расписку дадите? - встревожено спросила Никитишна. - А то вдруг они настоящие, а тут возьмут и сгинут...
      - Не волнуйся, оформим документы как положено. Доставай, где они у тебя.
      Старуха вздохнула и удалилась в глубь дома. Через некоторое время она вернулась, осторожно неся в вытянутой руке три бумажки, развернутые веером - за самый уголок, будто боялась обжечься о них.
      - Вот...
      - Эх, местечко бы на столе расчистить... - вздохнул Александр Михайлович, доставая из своего планшета шариковую ручку и листы бумаги с "шапками" бланков и с печатями.
      - Так вы на кухню пройдите, - предложила Никитишна, - там посвободней.
      Мы прошли на кухню, и Александр Михайлович, усевшись на табурет у стола, стал писать.
      - Вот смотри, Никитишна, - проговорил он. - Я прописываю все подробно, по всей форме, в двух экземплярах. Я, Бутырцева Надежда Никитична, добровольно сдаю на экспертизу три купюры достоинством в сто рублей каждая, серии такие-то, номера такие-то... видишь, даже номера и серии тебе указал, чтобы путаницы не было... по подозрению в их недостоверности. Распишись вот здесь, и я распишусь... Хотя, - добавил Александр Михайлович, рассматривая одну из купюр на свет, - я и без всякой экспертизы могу сказать, что это фальшивки. Водяными знаками и не пахло. Как же ты не углядела, а?
      - Так с виду ж они... - старуха развела руками. - То есть, абсолютно нормальными выглядели. И человек был солидный. Производящий впечатление. То есть, придурковатый малость, раз уж он на эти камешки запал, но придурковатые - они тем более всегда настоящими деньгами платят. И вообще, в наших краях отродясь такой гадости не водилось, я в жизни фальшивую деньгу в руках не держала. Откуда ж мне было знать?..
      - Простите, Надежда Никитична, - прервал её излияния сотрудник УБЭП. Скажите, в этих камешках точно не было ничего особенного? Ну, что-то необычное, кроме того, что вы описали, не привлекало в них ваше внимание?
      - Да нет... - растерянно ответила Никитишна. - Говорю, красивые они были, с металлическим таким отблеском, а больше, вроде, ничего такого... Ну, красивые, да. Детям, конечно, соблазнительно. Этот проходимец, он обрадовался им, словно дитя малое, ну не меньше моего внучка...
      - Да, насчет вашего внучка, - сказал сотрудник УБЭП. - Вы сказали, он несколько камешков увез с собой в город. Вы не сообщите нам его адрес и телефон? Да, и, конечно, как его родителей полностью зовут, и так далее...
      - Пишите, - вздохнула старуха.
      Она продиктовала все данные внука и его родителей, УБЭПовец записал, а потом сказал:
      - Что ж, теперь можно перейти к составлению словесного портрета этого "охотника". Какого приблизительно он был роста?
      - Приблизительно вот такого, - показала Никитишна.
      Милиционеры вопрошающе поглядели на нас. Мы закивали.
      - Тик в тик сходится, - сказал я.
      - Лицо?
      - Ну... - тут мы говорили почти хором, наперебой с Никитишной. Округлое такое. Но не совсем круглое, а чуть вытянутое в длину.
      - Нос?
      - Прямой.
      - Глаза? Губы?
      После недолгой дискуссии, которая понадобилась, чтобы уточнить все до мелочей, мы сошлись на том, что глаза у него темно-серые, посаженные достаточно широко и неглубоко, но не навыкате, а губы узкие, хотя верхнюю можно назвать и чуть припухлой.
      - Так что же это получается? - не выдержала Никитишна. - Мой шельмец это тот самый, кто сегодня ребят застращал?
      - Выходит, так, - кивнул Александр Михайлович.
      - Совсем, значит, свихнулся, болезный, - вздохнула старуха. - Я вот как это понимаю. Он уже был головкой слаб, когда на отдых уезжал. Ну, станет ли человек в своем разуме так на блестящие камушки кидаться? А перед этим ему крупную зарплату выдали и отпускные - и все, получается, фальшивками. Ну, может, не на работе выдали, может, мошенники какие ему деньги подменили, пока он в наши места ехал. А он после меня попробовал ещё с кем-то расплатиться этими фальшивыми бумажками - да только этот кто-то позорче моего оказался. И, значит, раскрыл бедолаге глаза. А тот, как понял, что у него ни гроша настоящего нет за душой - так совсем от расстройства свихнулся и стал на людей кидаться. Теперь его только ловить и в смирительную рубашку сажать, чтобы он, в своем умопомрачении, бед не натворил. Да, не повезло человеку.
      - Что ж, Никитишна, - Александр Михайлович слегка улыбнулся. - Твоя версия не хуже всех других, которые будет отрабатывать следствие. Возможно, так оно все и было... Пойдемте, ребята, - кивнул он нам. - Мы проводим вас до лодки и ещё несколько вопросов зададим.
      Когда мы распрощались с Никитишной и вышли на улицу, Александр Михайлович спросил у УБЭПовца:
      - Ну, что, надо "водников" срочно поднимать?
      - Разумеется, - кивнул тот. - Пусть ищут его по всем окрестным местам.
      Служба, которую в просторечии у нас называют "водниками" - это нечто вроде водного ГАИ, водная инспекция, которая следит за порядком на всех судоходных путях и, в случае чего, может оштрафовать или даже арестовать судно или лишить капитана, штурмана или хозяина катера, гоняющего в опасной близости от теплоходов и барж, прав. Для управления моторным судном права нужны так же как для вождения машины и тем, у кого отбирают эти права на управление водным транспортом, приходится вставать на прикол. Только некоторые владельцы лодок с подвесным мотором - деревенские мужики, прежде всего - ездят без всяких прав, и то это считается неположенным и за это могут штрафануть. Ну, и делами посерьезнее эта служба занимается. Короче, она занимается обеспечением всей безопасности на водах.
      УБЭПовец повернулся к нам:
      - Так куда вы путь держите?
      - На остров Коломак, - ответили мы. - Переночуем там в палатке, а утром - назад домой.
      - Ну, Коломак - место тихое, хорошее, и в стороне от всей неразберихи, которая здесь может начаться, - заметил Александр Михайлович. - Так что вашему отдыху там ничто не помешает. И все-таки я попрошу "водников" проведать вас. И сегодня к вечеру, и завтра утром. Если к утру этого типа ещё не поймают, то пусть они проводят вас часть пути. Хотя, я думаю, поймаем мы его - дурной какой-то мужик, и ведет себя очень нелепо... А тебе не жарко во всех этих шкурах, которые ты на себя наворотил? - спросил он у Ваньки.
      - Нет, - заносчиво ответил мой братец. - Викинги всегда ходили так, и зимой, и летом.
      - Что ж, будь викингом... Так вот она какая, ваша лодка? Ну и разукрасили! - восхитился Александр Михайлович. - Да увидев этого дракона, и тебя на корме, в косматом шлеме с рогами, с щитом и мечом, от вас кто угодно драпанет!
      - Странно, что наш "охотник" не драпанул, увидев такое зрелище! поддержал его УБЭПовец. - Наверно, у него и впрямь винтиков в башке не хватает, потому что любой нормальный человек трижды подумал бы, прежде чем тормозить такую пирогу!
      - Это не пирога, это струг, - сурово поправил мой братец.
      - Хорошо, струг... А может, ты и прав, что так вырядился, - УБЭПовец зябко поежился. - Как-то резко холодает, и тучи на солнце надвинулись. Будем надеяться, что это ненадолго. Ладно, ребятки, счастливого пути!
      Милиционеры помогли нам спустить лодку на воду и махали, пока мы отплывали от берега.
      - Ну, все! - сказал я, разворачивая парус. - Теперь прямиком к острову, без всяких остановок!
      ГЛАВА ПЯТАЯ
      ВЫСАДКА НА ОСТРОВ
      Как вы сами понимаете, во время этого последнего отрезка пути к острову - а шли мы до Буяна где-то час - нам было о чем поговорить. Все мы были, конечно, потрясены тем, что наш псих оказался ещё и фальшивомонетчиком, и строили самые разные версии, что это может быть за человек, и что вообще с ним могло произойти. Особенно усердствовали Ванька и Фантик, выдвигавшие ну просто немыслимые и фантастические предположения, а я старался сосредоточиться на управлении парусом и на собственных размышлениях. Я не верил, что камушки, из-за которых разгорелся весь сыр-бор, не имели никакой ценности и наш охотник приобрел их - за огромные по местным меркам деньги, сам эти деньги предложив! - лишь "по блажи". Как не верил я и в версию Никитишны, будто он, несчастненький, не ведал, что расплачивается ненастоящими деньгами. Отлично он это знал - иначе не был бы таким щедрым!
      И все это - и "глянцевые" камешки, и фальшивые сторублевки, и его желание прикрыться нами от кого-то (я припоминал его нервозность, его страх перед какими-то "другими лодками", и все больше укреплялся в мысли, что мы нужны ему были в качестве прикрытия, живого щита - видимо, рассчитывал на то, что какие-то крутые люди, охотящиеся за ним, стрелять по детям не станут и не станут сводить с ним счеты в присутствии детей) - скорей всего, прикрыться от тех, с кем он не поделил либо эти загадочные камешки, либо выручку от сбыта фальшивых денег - словом, все это, как и многое другое, должно быть как-то связано между собой, думал я, у всех этих ветвистых побегов множества странных событий должен быть один корень! И я просто обязан этот корень нащупать!
      - Давайте рассуждать логически, - сказал я. - Этот тип - не псих, он себе на уме. Он изображает из себя охотника, а на самом деле забрался в глухие места, чтобы спрятаться от кого-то. И все равно он боится, что его найдут. Вопрос: от кого он прячется?
      - От своих подельщиков, от кого же еще! - уверенно сказал Ванька. Они, небось, кучу времени трудились, чтобы наизготовлять прорву фальшивых денег и потом разбогатеть, меняя их на рынках - а он взял и кинул всех! Смылся с чемоданом фальшивок, чтобы только ему весь доход достался.
      - Мы не видели при нем ни чемодана, ни какого-нибудь объемистого тюка, - напомнил я.
      - Значит, он где-то спрятал весь запас фальшивок, чтобы потом за ними вернуться! - сказала Фантик.
      - Конечно! - поддержал её Ванька. - Не стал бы он мотаться по лесам с чемоданом в руках или с мешком за плечами. Ведь ему надо охотника изображать! Вот он и устроил где-то тайник - скорей всего, рядом с тем местом, где мы на него нарвались.
      - Кстати, мы ведь толком не сказали милиции, что этот тип явно кого-то боялся и от кого-то прятался! - спохватился Фантик.
      - Ну, из наших рассказов это и так было вполне понятно, - успокоил я её. - Вы лучше задумайтесь над двумя другими вопросами. Первый - что это могут быть за камушки, которые в глазах деревенской старухи не имеют никакой ценности, и от которых прожженный мошенник так заторчал? И второй где он провел ночь? У Никитишны он побывал вчера, а мы его встретили сегодня - и он был этаким свежачком, чистым и выбритым, выглядящим так, будто ночевал он не в чулане и не в палатке, а в нормальных цивилизованных условиях. Где-нибудь в туркомплексе, скажем, или у частных хозяев.
      - Тебе кажется таким важным выяснить, где он ночевал? - с сомнением спросила Фантик. - Он мог в любой деревне снять комнату на ночь. Надувная лодка и маленький моторчик вполне умещаются в рюкзак, поэтому к воде он не был привязан. Мог найти себе место в любом туркомплексе хоть за десять километров от воды.
      - Не забывай, что его преследуют, - подчеркнул я. - То есть, абы где он бы останавливаться не стал. Он бы выбрал себе тихое надежное место, верно?
      - Ну и что? - сразу возразил Ванька. - У нас таких тихих надежных мест - пруд пруди! Мы вовеки не найдем, где он останавливался, если только нам жутко не повезет? И даже если найдем - чем нам это поможет?
      - Поможет тем, что мы яснее представим его маршрут, - сказал я. - И сможем выследить, где основная масса фальшивых денег. Я уверен, она спрятана где-то неподалеку! Но главное - это все-таки камешки с металлическим отливом! Очень похоже на экземпляры какой-то ценной руды - и на то, что наш "псих", - на сей раз я интонацией закавычил слово "псих", опознал эту руду!
      - Точно! - подскочил Ванька. - Слушай, а ты не помнишь, как выглядит золотая или серебряная руда? Ведь мы читали про это в одном из томов нашей детской энциклопедии, и там даже картинки были!
      - Ты хочешь сказать, в ваших местах может найтись золото или серебро? - спросила Фантик.
      - В наших местах что угодно может найтись! - убежденно заявил Ванька.
      - Я не очень помню, как они выглядят, эти образцы руды, - честно признался я. - Но, по описанию Никитишны, это больше похоже на другое. Приблизительно так в нашей детской энциклопедии изображен образец урановой руды!
      - Уран? - Фантик просто остолбенела. - То, из чего делают атомные бомбы?
      - Вот именно, - кивнул я.
      - Ну... это ты... - Фантик повертела пальцами в воздухе, как бы обозначая, что у меня воображение слишком распорхалось. - Брось заливать! Такого быть не может!
      - Почему же не может? - вступился за меня Ванька. - Очень даже может... И тогда этот охотник... Смотрите, ведь тогда получается, что он самый настоящий шпион! Ведь кто еще, кроме шпиона, станет гоняться за ураном, платить за все фальшивыми деньгами, даже в лесах быть прикинутым во все новенькое и аккуратное - и нефига не смыслить в здешней жизни, при каждом шаге делаясь слишком заметным, как там он ни пытайся слиться с фоном? И кто еще, кроме шпиона, стал бы пытаться захватить нашу лодку, угрожая ружьем? Слушайте, я знаю, почему мы были нужны ему как заложники! Чтобы, прикрываясь нами, перейти границу, и пограничники не смели его остановить, боясь нас поранить!
      - До ближайшей границы здесь чуть ли не семьсот километров, - напомнил я.
      - Ну и что? - Ванька все больше заводился. - Это ж несколько часов на машине! Слушайте, надо бы проверить эти камни, что остались у внука Никитишны, той штукой, которая щелкает, когда ей попадается что-нибудь радиоактивное, как она там называется...
      - Счетчик Гейгера, - подсказал я.
      - Вот-вот, этим самым счетчиком Гейгера... Эх, надо бы милицию предупредить, вдруг они не додумаются, а это очень важно! Может, назад повернем?
      - Охолонь, - сказал я. - Мы уже подходим к острову. Если это и вправду урановая руда, то они и без нас докопаются в два счета. А если нет - то обидно будет, что мы столько времени потеряем зря и испортим себе все путешествие.
      - Ребята! - Фантик показала вперед. - Что это там? Уже остров?
      Я прищурился, вглядываясь. Впереди над водой виднелась темная масса, края которой казались зыбкими и расплывчатыми.
      - Острову ещё рановато показываться... - пробормотал я. - Хотя, кто его знает. А впрочем... Батюшки! - я почувствовал, как у меня волосы дыбом встают. - Ребята, это не остров! Это такая туча с той стороны наползает!
      - Верно, туча! - Ванька поглядел на темную массу, потом на воду вокруг нас, как-то испуганно притихшую и разом посеревшую до стального оттенка. Вообще-то, это называется затишьем перед бурей. Грянуть может так, что мало не покажется! Поэтому чем скорей мы дойдем до острова, тем лучше.