Тайна острова Буяна

      - Да, в этом не очень-то легко двигаться, - сказал Ванька.
      - Так все рыцари в тяжелых доспехах были очень неповоротливыми, напомнил дядя Сережа. - Хотя бы "Айвенго" перечти.
      - Ладно, - сказал Ванька. - Зато теперь я ещё больше похож на викинга.
      Мы забрались в лодку, отец и дядя Сережа помогли нам оттолкнуться от берега, я взялся за весла, Фантик присела на корме, а Ванька - на носу. По замыслу, он должен был управлять парусом, когда мы его поднимем.
      Взрослые махали нам руками, мамы выкрикивали последние наставления, типа того, что "если промочите ноги, сразу сушите ботинки и надевайте теплые носки", Фантик и Ванька махали в ответ и кричали, что все будет просто замечательно, а я усердно греб.
      - Когда мы поднимем парус? - спросила Фантик, когда мы отошли метров на сто.
      - Как только обогнем остров и выйдем на большую воду, - сказал я. Осталось только вон тот мысок миновать.
      Мы с Ванькой, естественно, как следует тренировались весь октябрь в умении управлять парусом, и у нас это уже получалось очень неплохо, но, все равно, мы ещё чувствовали себя недостаточно опытными и предпочитали, когда у нас было пространство для маневра.
      Мысок мы обогнули минут через пятнадцать, Ванька послюнявил палец, выставил его под ветер и сказал:
      - Вроде, ветерок попутный. И не очень сильный, в самый раз, чтобы скорость набрать, но при этом не напрягаться. Ну, как, благословясь?
      - Благословясь! - ответил я.
      Отец всегда говорил "ну, благословясь", когда брался за важное дело, и мы это выражение подцепили от него.
      Ванька стал тянуть снасти, и через минуту парус развернулся во всю ширину и высоту, тут же затрепетал и стал надуваться. Лодка заскользила по воде намного легче и быстрей. Я поднял весла. Лодка не снижала скорости, она шла ровно и хорошо, и в нужном направлении, как раз вдоль берега, метрах в тридцати от него - было место для любого маневра, а большие туристские теплоходы проходили дальше к середине озер и каналов, поэтому нам не грозило столкновение с одним из них.
      Город быстро проплывал мимо: набережная с аллеями для гуляния, исторический центр, пятиглавый храм Николая Святителя - красивый и грандиозный, настоящий собор, который городу и побольше нашего сделал бы честь. Его купола и кресты, отреставрированные два года назад, к крупному юбилею Города, сверкали на солнце.
      - Действительно, благодать! - вздохнула Фантик, блаженно жмурясь. Ребята, мы ведь такие везучие как... как никто! Кто ещё сможет похвастаться таким путешествием во время каникул? И вообще, места замечательные... просто умереть!
      - Подожди, то ли ещё будет, - сказал я.
      Мы миновали город и пошли мимо лесистого берега.
      - Смотрите! - заорал я.
      На берег, из-под деревьев, вышла косуля - и удивленно смотрела на нас. К сожалению, мой крик её спугнул - она исчезла в мгновение ока.
      Мы поаахали по поводу косули, а потом Ванька предупредил.
      - Поворот приближается... Мне не справиться одному.
      - Перебирайся на корму, к рулю, - сказал я. - А я буду управлять парусом.
      Поворачивать при помощи паруса и руля до сих пор было для нас делом совсем не легким, требующим большого напряжения. Надо было изо всех сил тянуть нужные канаты и одновременно в нужную сторону поворачивать руль. Поскольку для того, чтобы вертеть руль, требовалось меньше физических усилий, мы договорились, что на поворотах и в сложных местах парусом буду править я, а Ванька - перебираться к рулю.
      Пыхтя и обливаясь потом, Ванька стал переползать с носа на корму.
      - Да сними ты пока свои доспехи! - не выдержала Фантик.
      - Ни за что! - просипел мой братец.
      Он нырнул под навес и взялся за ручку руля.
      Поворот мы миновали на удивление лихо и плавно, редко когда у нас так здорово получалось. Фантик даже зааплодировала.
      А за поворотом мы встретили первый туристский теплоход, огромный и ослепительно белый, с разноцветными флажками над палубами. Когда стемнеет, между этих флажков зажгутся цепочки разноцветных лампочек, и все иллюминаторы засияют золотым светом. Наша лодка вызвала бурный восторг и большое волнение среди модно одетого народа на палубах. Еще бы! Не часто встретишь большую парусную лодку, пестро раскрашенную, с драконьей головой на носу и с викингом на борту! Ванька махал туристам своим мечом и потрясал щитом, а на палубах теплохода вовсю защелкали фотоаппараты и застрекотали видеокамеры.
      - Вот мы и увековечены, - сказала Фантик, когда теплоход остался позади.
      - Так мы вообще можем выступать перед туристами и деньги лопатой грести! - воодушевился мой братец, осененный этой внезапной блестящей идеей.
      - Какой же викинг выступает перед туристами? - подначил я. - Если ты викинг, ты должен нападать на все встречные суда, грабить их и сжигать, а пассажиров обращать в рабство.
      - Я ещё этим займусь, - пообещал мой братец.
      - Ребята, а до острова мы будем где-нибудь останавливаться на небольшой привал? - спросила Фантик. - Просто интересно поглядеть на незнакомые места.
      - Обязательно остановимся, - пообещал Ванька. - Ведь викинги постоянно высаживались на сушу, для набегов на прибрежные деревни и крепости и пополнения припасов.
      - Мы можем сделать остановку часа через два, - предложил я. - выберем местечко посимпатичнее и передохнем. А там до острова Коломак...
      - До острова Буяна, - сурово поправил Ванька.
      - ...Ну да, до острова Буяна будет рукой подать. Времени у нас много. До острова мы дойдем не позже двух. Можем даже не сразу высаживаться, а обойти вокруг него, чтобы оглядеть со всех сторон и понять, где лучше причалить.
      Ванька и Фантик одобрили этот план.
      - Интересно, этот крест, созданный самой природой, он ещё цел? задумчиво проговорила Фантик.
      - Все увидим и выясним, - сказал я.
      Через широкую протоку мы вышли в другое озеро, поменьше нашего, оттуда в третье. Лодка шла так здорово, будто в ней самолюбие взыграло и она старалась показать Фантику все, на что способна, не желая позориться. Нам ещё никогда не удавалось управлять ей так легко и непринужденно. А может, наработанный навык наконец начал сказываться. И пейзажи разворачивались один прекрасней другого. В одной заводи мы даже увидели белые водяные лилии. Вы представляете, белые водяные лилии почти что поздней осенью?! Это ж уму непостижимо!
      - Какая красота! - восхитилась Фантик. - Может, завернем туда и сорвем одну?
      - Эти лилии занесены в Красную книгу, - предупредил я. - И штраф за один сорванный цветок - пятьсот рублей.
      - Ага! - кивнул Ванька. - Мы это знаем, потому что отцу приходилось штрафовать всяких там горе-туристов, понятия не имевших, что эти цветы рвать нельзя, особенно в заповеднике.
      - Но мы ведь не в заповеднике! - сказала Фантик. - Мы совсем в другой стороне. И их тут много. Ну, пожалуйста! Я вставлю лилию себе в волосы - и буду совсем как русалка! Ведь не может быть, чтобы их совсем никто никогда не рвал!
      - Ну?.. - я поглядел на Ваньку.
      Ванька пожал плечами.
      - Я бы не связывался. Мы ведь, в конце концов, должны охранять природу...
      Мой братец мог любую выходку отмочить, и драчун был ещё тот - в школе даже старшие ребята прятались, когда он впадал в ярость, а учителя волками от него выли - но во всем, что касалось охраны природы, и вообще всего живого, он был тверд как скала. Он ведь и к родителям Фантика относился с некоторым напрягом, из-за того, что они, разводя пушных зверей, должны были, естественно, их убивать, чтобы получить ценный мех на продажу. Когда я ему указывал, что ведь и отец убивает и кабанов, и диких гусей, и всякую другую дичь и птицу - которая почти целиком и составляла наш мясной стол он возражал, что это совсем другое. Отец, в общем-то, поддерживал в Ваньке этот настрой, хотя иногда говорил ему: "Только, надеюсь, благодаря воспитанию ты не вырастешь в одного из тех сумасшедших "зеленых", которые берутся защищать природу, ничего в ней не понимая, и только вред приносят".
      Вот такие дела, чтобы вы знали - или вспомнили, если вы читали предыдущие повести, где я уже об этом рассказывал.
      Но вернемся к нашему плаванию.
      - Аленький цветочек вообще был единственным на всей земле, и все-таки его сорвали, - сказала Фантик.
      - Ага, и чем это кончилось? - насмешливо возразил Ванька. - Вон какие ужасы произошли!
      - Никакие не ужасы! - заспорила Фантик. - Ведь, в результате всего, чудовище превратилось в прекрасного принца!
      - Да о чем спорить? - сказал я. - Мы уже давно миновали это место!
      - Ой, смотрите, ещё одна заводь с белыми лилиями! - воскликнула Фантик.
      Я не выдержал.
      - Вертай к заводи! - сказал я Ваньке.
      - Ты что?! - Ванька, похоже, расстроился. - Неужели ты?..
      - Раз ещё одна заводь - значит, это судьба! - сказал я. - Пусть Фантик побудет русалкой. Русалка и викинг в одной лодке - это вообще умереть... Только смотри, - предостерег я Фантика. - Сама за цветком не тянись. Надо сорвать его аккуратно, чтобы не раскачать лодку, так что предоставь это дело мне.
      Разом просиявшая Фантик кивнула в знак согласия.
      Мы вошли в заводь, остановились посреди цветов, и я, осторожно наклонившись, потянулся к ближайшему. Опустил руку под воду, нащупал его стебель. Вода была довольно холодной - градусов четырнадцать-пятнадцать, но не такой холодной, как ей положено быть в конце октября. Я подумал, что к вечеру можно будет и искупаться - особенно если на острове Буяне найдется тихая бухточка, их тех, которые солнце так хорошо прогревает за день.
      Стебель оказался довольно мясистым и упругим, а я боялся дергать, чтобы не накренить лодку слишком сильно. Хоть она и обладала потрясающей устойчивостью - спасибо всем, кто на помог её наладить - но все-таки она была нагружена довольно основательно, а на воде рисковать никогда не стоит. Уж этот отцовский урок я заучил как надо! Слишком много печальных примеров успели мы повидать!
      Стебель почти поддался, когда я ощутил между пальцами что-то тошнотворно склизкое. Я выдернул руку из воды - цветок оторвался как миленький и остался у меня в руке вместе с куском стебля - поглядел на пальцы и от ужаса и отвращения заорал так, как не орал, наверно, никогда в жизни!
      ГЛАВА ТРЕТЬЯ
      ПОД ПРИЦЕЛОМ
      Ванька и Фантик чуть из лодки не вывалились от испуга, когда я, не обращая ни на что внимания и не думая о том, что мы можем перевернуться, запрыгал с дикими воплями. Мне в палец впиячилась (именно впиячилась, другого слова не подберешь) пиявка, пристроившаяся на стебле лилии. Она вцепилась в меня так, что оторвать её я не мог, и к тому же её тельце, похожее на узкий черный мешочек с какой-то гадостью, проскальзывало у меня между пальцев, и ухватить её у меня никак не получалось. А ощущение от этой твари, болтающейся на пальце было, говорю, самое мерзопакостное. Да ещё и учтите, насколько неожиданно все это произошло.
      Наконец, мне удалось её кое-как оторвать и стряхнуть в воду, и я опустился на скамью под парусом, переводя дух.
      Как ни странно, во время моих прыжков и метаний лилия нисколько не пострадала, и я протянул цветок Фантику.
      - На... Держи...
      Фантик глядела на меня округлившимися от ужаса глазами, её лицо побелело.
      - Что это было? - пролепетала она.
      - Пиявка, - ответил я. - Не обращайте внимания, просто сначала это было как-то... - меня передернуло. - А вообще пиявки ведь не опасные твари.
      - Вот видишь, как Борька влип из-за твоего дурацкого желания заполучить этот цветок! - бухнул мой братец.
      Фантик, которая в любом другом случае огрызнулась бы, наверно, в ответ, промолчала. Она и сама переживала и чувствовала себя виноватой.
      И тут мы услышали треск кустов на берегу.
      - Тихо! - сказал я. - Что там такое? Человек или зверь?
      - А какой зверь может так трещать? - прошептала Фантик.
      - Медведь... или лось, - таким же шепотом ответил ей Ванька.
      Но это был не медведь и не лось. Из кустов на берег выломился здоровый мужик с отличной винтовкой - и с таким шалым взглядом, что нам сразу стало не по себе.
      - Стоять! - крикнул - или, вернее, прорычал - он, направляя на нас винтовку. - На месте!
      Мы замерли, боясь пошевелиться.
      Мужик, держа нас на прицеле, приглядывался к нам.
      - Кто такие? - спросил он. - Что здесь делаете?
      - Просто... просто катаемся, - с трудом проговорил я.
      - Одни? - осведомился он. - Без взрослых?
      В самом этом вопросе была спасительная для нас подсказка.
      - Как же без взрослых? - поуверенней ответил я. - Я ж говорю, нас отпустили покататься. А наши папы здесь охотятся... совсем неподалеку.
      - Где - здесь? - резко спросил мужик.
      Я махнул рукой в ту сторону, из которой мы приплыли.
      - Вон там...
      - Там? - мужик покосился туда, куда я махнул рукой. - И далеко они?
      - Совсем недалеко! - быстро заверил я. - Как начнут стрелять, так вот увидите, выстрелы совсем рядом прозвучат!
      Мужик приглядывался к нам, что-то соображая.
      - Рядом, говорите? - проворчал он. - Что-то не верится. Слишком много барахла у вас в лодке. Что ж вы его не разгрузили, если вы уже выбрали место для стоянки? И что это вся лодка у вас размалевана, и вы сами в каком-то чудном маскараде?
      - Мы репетируем, - ответил я. - Скоро День Города, вот мы и будем выступать в праздничном параде. Ведь через эти места проходил в древности один из главных торговых путей варягов, вот мы и будем изображать всяких северных воинов...
      - Репетируете, пока папаши охотятся? - мужик не опускал нацеленного на нас ружья. - Гм... Как-то нескладно получается.
      - Почему же нескладно? - откликнулся я. В голове у меня всплывали фразы, которые я невесть где вычитал: "Если вы оказались заложниками террориста, не делайте ничего, что может разозлить его или напугать, но при этом старайтесь завязать с ним разговор, на любые темы. Когда человек втягивается в разговор, он перестает относиться к собеседнику как к некоему безликому существу, и это становится дополнительной гарантией безопасности заложника..." Что ж, на данный момент нас вполне можно было считать заложниками террориста, верно? - Лодку мы подготовили к параду заранее, и...
      - И ты хочешь сказать, что, кроме вас и груза, в этой лодке ещё спокойно размещаются двое взрослых со всем охотничьим снаряжением? хмыкнул мужик. - Вот что, хватит мне мозги пудрить! Говорите, куда вы плывете и зачем?
      Мне показалось, что огоньки безумия в его глазах стали поярче. Вот подфартило нам нарваться на "психа-одиночку", как выразился бы мой братец! Да ещё психа с огнестрельным оружием!
      Я поглядел на Ваньку и Фантика. Они сидели оцепенев, как воды в рот набрав, с белыми лицами. Все переговоры предстояло вести мне, потому что у меня единственного язык не окончательно отнялся от страха. Но говорить этому типу, куда мы плывем на самом деле, было ни в коем случае нельзя!
      - Честное слово, мы не пудрим вам мозги! - сказал я. - Мы...
      - Вы тут чудите и темните, и мне это не нравится! - перебил меня мужик. - Замрите и не двигайтесь! Никаких папаш с вами нет, и если я выстрелю в вас, никто этого не услышит!
      Он вышел к самому берегу, и мы увидели, что на нем высокие болотные сапоги. Переложив ружье в левую руку, не отрывая от нас глаз и не опуская ствола, он стал шарить правой рукой в прибрежном тростнике, зайдя в воду почти по колено. Из тростника он вывел надувную лодку с подвешенным к ней моторчиком. Забравшись в лодку, он дернул шнур мотора, и тот затарахтел. Следя, чтобы мы не сделали ни одного лишнего движения, мужик подплыл к нам и кинул Ваньке, сидевшему на корме, канат.
      - Держи! Привязывай, и берите меня на буксир. И смотрите, без фокусов. Я вам укажу, куда плыть.
      У Ваньки так дрожали руки, что ему понадобилось немало времени, чтобы непослушными пальцами продеть конец каната в стальную скобу на корме и завязать крепкий узел. Я сидел, чувствуя, что с каждой секундой мне становится все более зябко - такой мороз продирал по коже, что вот-вот - и, казалось, начнет бить озноб. Я даже на небо поглядел. Нет, погода не изменилась, и солнце светило по-прежнему, так что дело было только во мне самом. Хотя... Бывают, знаете, такие моменты в природе, что-то дрогнет неуловимо - и становится совсем иным. Только потом соображаешь, что это край тучки по солнцу скользнул, отбросив на землю легчайшую тень - даже не тень, а так, полутень, будто в воздухе рябь пробегает. Или это вода в прозрачном затончике вдруг помутнела, будто пленкой подернулась, и холодком потянуло на долю секунды - и после этого уже не доверяешь теплоте воды... Словом, бывают вот такие мимолетные перемены, во время которых что-то ломается, и ты понимаешь, что вот сейчас погода бесповоротно пошла на спад, и приближается ненастье, что эта первая легкая весточка - она как малюсенький камушек, который, покатившись с вершины горы, тревожит камни крупнее и крупнее, и вот уже их целая лавина летит, сметая все на своем пути.
      Я не знаю, толково ли я объясняю про эти моменты перелома, которые так отчетливо чувствуешь всей кожей и всем сердцем, а начнешь разбираться, что же ты почувствовал - и не можешь найти внятных слов. Да, мне кажется, это надо просто чувствовать, и тот, кто ходил в дальние походы или в ночную рыбалку, или вообще подолгу жил вдали от города - тот меня поймет. Ощущение было такое, будто природа нахмурилась на этого типа, взявшего нас в оборот, потому что ну очень он ей не понравился. И я как-то поспокойней стал. Я поглядел вокруг, на тихую воду, на берега, где на деревьях оставалось ещё много золотой листвы, хотя с некоторых деревьев она и облетела целиком, на буро-зеленые тростники, на все ещё свежую зелень травы - к самому берегу, кроме прочего, подступали кустики брусники, которые и зимой не вянут, остаются такими же глянцевито зелеными, и если копнуть снег, то натыкаешься на их упругий ковер, которому никакой мороз не страшен - услышал шелесты и шорохи, дальний-дальний крик диких гусей, и подумал, что все у нас будет хорошо. Хотя тревожное чувство не проходило, и связано оно было не с этим мужиком, а вот с этим изменением в природе - каким-то очень быстрым поворотом на холод, говорившим о том, что, как ни крути, а время золотой осени прошло и зима на подходе. Я вспомнил, как Брюс жался под крышу, и подумал: неужели он оказался самым чутким из всех нас? Нет, бурана я не боялся, но я знал, что, когда приходит срок, тучи могут набежать за несколько часов, и такой дождина зарядит, что ой-е-ей, а, согласитесь, ночевать на острове под проливным дождем - это совсем не в лом. В облом, скорее.
      - Так куда плыть? - спросил я у мужика, берясь за веревки, управлявшие парусом.
      - Прямо, вперед, - велел он. - И смотрите в оба, не появится ли на озере какая-нибудь лодка. Не успеете вовремя предупредить меня - я вас!..
      Я кинул на него быстрый взгляд. Судя по тому, как он заговорил о других лодках, которые могут здесь блуждать - он сам чего-то боялся, и боялся довольно сильно. А Ванька и Фантик с удивлением поглядели на меня они не могли понять того спокойствия, с которым я стал разговаривать с этим жутким психом.
      Тут, мне думается, можно предложить два объяснения этому спокойствию, которое во мне вдруг поселилось. Во-первых, когда страх слишком сильный, то быстро устаешь бояться - ну, знаете, сначала боишься, боишься, а потом становится все равно, будто откат происходит. Будто как все чувства притупляются. Во-вторых, до меня дошло то, что я должен был сообразить с самого начала, если бы не был так напуган: мужик-то, судя по его говору, не из местных! Да и кто бы из местных рискнул вот так взять нас на прицел? Отец отпустил нас абсолютно спокойно - в том смысле, что если и волновался, то боясь только подвохов со стороны природы, а не со стороны людей - потому что нас знали на много километров вокруг, и самая оголтелая шпана, наткнись мы на неё (что было очень маловероятно, учитывая, что в направлении острова Коломак местность довольно малолюдна) не рискнула бы портить нам наше путешествие. Были, конечно, отморозки, вроде обитавших на нашем острове Шашлыка и Мишки Чумова - но и они предпочитали избегать конфликтов с нами, после нескольких историй, о которых я рассказывал в предыдущих повестях.
      То, что мужик не местный, можно было сообразить и по его снаряжению: новенькому и дорогому, от болотных сапог, куртки и ружья, до надувной лодки и мотора - на моторе аж смазка ещё жирно отблескивала, и не нашенского был производства этот лодочный мотор. То есть, получалось, этот псих недоделанный экипировался специально для затеянного им похода - а значит, должен был плохо ориентироваться в наших краях. Но мы-то ориентировались отменно, поэтому, я не сомневался, нам обязательно представится случай либо оторваться от него, либо позвать на помощь взрослых из одной их редких прибрежных деревенек, которые мы будем проплывать. И, кроме того, этот тип и сам сильно нервничал. Достаточно вспомнить, как он ломанул сквозь кусты на мой крик - и как он судорожно держал на прицеле нас - трех детей! боясь хоть на секунду оставить нас вне поля зрения, чтобы уразуметь: он сам чего-то безумно боялся, и поход, в который он отправился, был не просто туристской прогулочкой, не вылазкой ради того, чтобы последних уток пострелять.
      И он ещё требует, чтобы мы следили, не появятся ли на озере какие-нибудь другие лодки, и заранее его об этом предупредили... Да, было о чем задуматься.
      Но все эти мысли мне пришлось на время выкинуть из головы. Ветерок действительно крепчал, и прохладнее становилось. Нам-то, пока мы стояли в заводи, это было практически незаметно - разве что, говорю, возникло у меня вот это смутное ощущение перелома в погоде - а вот парус это сразу почувствовал. Стоило мне повернуть его по ветру, как он вздулся намного туже, чем раньше, и так это было внезапно, что он чуть не вырвал веревки управления из мох рук. Лодка устремилась вперед, словно птица - или, точнее, словно самолет, когда он набирает скорость настолько, что уже отрывается от земли - и управлять парусом сделалось намного труднее. Мне пришлось прилагать все силы, чтобы лодка ровно шла в нужном направлении, и через пять минут я взмок с головы до пят. Просто ужас, что было!
      - Эй, вы! - заорал мужик. - Сбросьте скорость!
      - Не могу! - сквозь зубы ответил я.
      Моторчик надувной лодки психа работал вовсю, но, оказывается, против хорошего паруса, при сильном попутном ветре и удачной конструкции лодки, такой мини-моторчик не тянет. К тому же, надувную лодку начало качать ведь она шла по следу, который мы оставляли на воде.
      - Медленней, я говорю! - мужик погрозил ружьем, и тут я понял: он не выстрелит. Если он чужой в этих краях, и если он кого-то боится - он не захочет звуком выстрела привлекать к себе внимание. Ведь над озерами эхо выстрела разносится очень далеко.
      Однако, кто его знает... С шизанутыми не угадаешь.
      Я наклонился к Ваньке с Фантиком и тихо сказал:
      - Скоро мы выходим на поворот. Приготовьте большой нож и, как только я начну закладывать вправо, как можно быстрее режьте канат! На повороте мы от него уйдем!..
      Ванька кивнул в знак согласия и незаметно извлек из бокового кармашка рюкзака большой охотничий нож. Фантик сидела, не шевелясь, растерянно сжимая в руках несчастную водяную лилию, с которой все и началось.
      Мой братец все сделал, как надо. Только наша лодка пошла вправо, а надувную лодчонку мужика стало по инерции относить влево, Ванька с такой силой рубанул по туго натянутому канату, что перерубил его с одного удара. Мы ещё быстрее понеслись вперед, а лодку мужика так отшвырнуло назад, что она перевернулась, и он оказался в воде. Видно, у него палец дернулся на курке, потому что грянул оглушительный, далеко разнесшийся над водой, выстрел, и пуля ушла в небо. Вынырнув и цепляясь за борт перевернувшейся лодки, он заорал, чтобы мы остановились, но я дал парусу полную волю, и через две минуты мы были уже далеко, а психованный тип и его лодка превратились в темные пятнышки на серовато-синей воде.
      - Он не утонет? - озабоченно спросила Фантик, оглядываясь назад.
      - А хоть бы и утонул! - откликнулся мой братец. - Псих недорезанный! И как таких земля носит?.. А все из-за тебя! - напустился он на Фантика. Лилия, лилия! Сначала Борьку пиявка из-за этой лилии цапнула, а потом этот урод прицепился, из-за того, что Борька заорал! Столько бед из-за одного цветка, что...
      - Цыц! - прикрикнул я на него. - Сейчас не время ссориться, так что помолчи!
      - Да как же помолчать? - возмутился Ванька. - Я такого страху натерпелся из-за этой... из-за этой...
      Он примолк, подбирая нужные слова.
      - Я тоже, - сказала Фантик. - Никогда в жизни не была так напугана. Ребята, может сделаем остановку на берегу, чтобы дух перевести?
      - Ни за что! - ответил я. - Этот тип может привести свою лодку в порядок и отправиться в погоню за нами. Правда, у него мотор залило... если мотор вообще не отцепился от лодки и не затонул, но рисковать все равно не стоит. Остановимся в какой-нибудь деревеньке, где есть народ. А если ни одной деревеньки не встретится, то без остановок дойдем до острова Буяна, я уже начал привыкать, что Коломак нужно называть только так, - и там высадимся. Там нас этот гад не найдет, даже если кинется в погоню!
      - А может, лучше вернуться домой? - робко заикнулась Фантик.
      - Ты что? - Ванька покрутил пальцем у виска. - Плыть назад мимо этого шизика? Обрати внимание, когда лодка переворачивалась, он успел поднять ружье над головой и не дать ему намокнуть - так что с тем, чтобы пристрелить нас, у него проблем не будет!
      - Да, я об этом не подумала, - признала Фантик. - Но ведь завтра нам все равно плыть через то же место, разве нет?
      - К завтрашнему дню этот шизик, - я использовал Ванькино словечко как самое точное, - будет далеко отсюда, спорить готов. Он нездешний, он чего-то боится... То есть, в этих местах ему делать нечего. Может, он и нас решил взять в заложники только для того, чтобы мы показали ему, как лучше всего выбраться отсюда?
      - С чего ты взял, что он нездешний? - спросила Фантик.
      - И что он чего-то боится? - добавил Ванька.
      - Говор у него совсем не местный, - ответил я.
      И поделился с ними всеми своими догадками и соображениями, периодически беря паузу, чтобы чуть повернуть парус и выровнять ход лодки.
      - Все точно! - мои догадки произвели на Ваньку больше впечатление. Он дерганый, как этот, рыба об лед. Вот бы знать точно, чего он боится, каких людей! Насчет этого тебе ничего не приходило в голову?
      Я пожал плечами.
      - Если бы он не был так хорошо одет и экипирован, во все новенькое и импортное, и не так чисто выбрит, то я бы предположил, что это беглый заключенный. Но...
      Ванька кивнул. Он понял, о чем я.
      - Беглый заключенный? - Фантик и удивилась, и опять перепугалась.
      - Ну да! - объяснил Ванька. - Они тут иногда бегают, как раз вон с той стороны, - он махнул рукой в северо-восточном направлении. - Там две или три большие лагерные зоны, понимаешь? Но их обычно ловят ещё до того, как они доберутся до наших мест. Только в прошлом году был случай, когда один заключенный не просто сбежал, а ещё и с автоматом, который он отнял у охранника. Ну, исхитрился пристукнуть охранника, забрал автомат и смылся, понимаешь? И он вышел на трассу, не так далеко от города, и попробовал тормознуть КАМАЗ, чтобы, значит, шофера взять в заложники, и чтобы шофер под дулом автомата увез его подальше отсюда. Ну, шофер, не будь дурак, сначала вроде как подчинился, ведь против автомата не попрешь, а потом, когда этот тип то ли отвернулся, то ли задремал в кабине, огрел его монтировкой, связал и сдал в милицию... У нас во всех местных газетах про этого шофера писали. Так что бывает... Слушай! - повернулся он ко мне. - А может, это и правда беглый заключенный? Уж слишком он нервный и пуганый. Явно боится человек, что его ищут, ведь так? А что у него все новенькое и хорошее - так это он набрел в лесах на какого-нибудь охотника, из этих, из пижонов богатеньких, убил его и ограбил...
      - Ага! - возразил я. - И при этом чисто побрился? Я могу допустить, что беглый лагерник пришибет какого-нибудь растяпу охотника и переоденется в его шмотки - но фиг с два тебе он станет бриться! И потом, если бы этот мужик был беглым, мы бы просто так от него не отделались. Наша лодка намного лучше, чем его, и он, вместо того, чтобы заставлять нас брать его на буксир, просто выкинул бы нас из лодки и поплыл бы в ней сам! Еще хорошо, если б не прикончил бы - без всяких там выстрелов, тихо, ножичком по горлышкам, раз, два, три - и готово.
      - Боря! - Фантика передернуло. - Какие ужасы ты говоришь! Перестань!
      - Все правильно он говорит, - вмешался мой беспощадный братец. Лагерник именно так и поступил бы. И плавала бы ты сейчас в этой заводи лицом вниз среди твоих лилий, как эта, как её, Офелия, и вода вокруг тебя была бы красной-красной...
      - Слушай! - Фантик подскочила так резко, что чуть не кувыркнулась из лодки. - Перестань!
      - И правда, Ванька, - сказал я. - Прекрати. И без того тошно.
      Фантик свесилась через борт и глядела на воду. Кажется, ей стало дурно. Протянув руку, она стала зачерпывать воду в ладошку и умывать лицо.
      - Нет, он не лагерник, факт, - задумчиво сказал мой братец. - А все-таки у него есть какая-то тайна. Вот бы её разгадать!
      - Прикажешь вернуться и следить за ним? - язвительно осведомился я. Что до меня, я хочу только одного: никогда больше его не видеть, и пусть он подавится всеми своими тайнами, из-за которых он начинает почем зря брать на прицел первых встречных!
      - Ребята, - Фантик выпрямилась. Теперь, когда она умылась холодной водой, её лицо малость порозовело. - Но ведь родителям об этом обязательно надо будет рассказать, да?
      - Ты, что, совсем с ума сошла? - возмутился Ванька.
      - К сожалению, Фантик права, - вздохнул я. - Об этой истории обязательно придется доложить, даже если после этого нас перестанут пускать в самостоятельные плавания. Кто знает, вдруг этого психа надо обезвредить, пока он и в самом деле кого-нибудь не пристрелил? И если мы промолчим, то можем оказаться виноватыми в чьей-нибудь смерти...
      - Угу, - мрачно кивнул мой братец. Эти доводы произвели на него воздействие, но рассказывать о нашем приключении родителям ему все равно до смерти не хотелось. - Ладно, у нас ещё сутки впереди. Вот будем домой возвращаться - тогда и решим, о чем рассказывать, а о чем нет.