Родина. Внезапно Артур посмотрел на происходящее другими глазами: абстракция стала конкретным образом. Блеск звёзд, мерцающих за горящей раздувшейся Землёй, наполнился угрозой, словно сверкающие злобой волчьи глаза в незнакомом ночном лесу. Артур вспомнил фразу, услышанную на плёнке Харри, и изменил её по-своему: «Ребёнок, заблудившийся влесу, кричит во всю мочь, зовя на помощь, и волки сбегаются на его голос…»

Артур не мог плакать, не мог испытывать никаких эмоций, кроме глубокой резкой мучительной боли.

Родина. Родина.

Марти, приоткрыв рот, уставился на панель округлившимися глазами. Артур видел такое выражение на его лице, когда тот смотрел утреннюю программу мультфильмов по телевизору. Только теперь ребёнок был в большем напряжении, и в необычно внимательном взгляде сквозило удивление.

Земля неимоверно раздулась. Под вспученной корой и мантией появились петлистые щели, полыхающие белым и зелёным огнём. Они раздвинулись до ширины каналов или автомагистралей, и беспорядочно опутывают однообразную красную поверхность. Описывая длинные — в сотню миль, как радиус Земли — изящные дуги, огромные болиды взмывают в небо и не возвращаются, а, светясь, кружатся вокруг сражённой насмерть планеты.

Уже прошло двадцать пять минут. Ноги Артура затекли, одежда вымокла от пота. В кабине, где царили ужас, скорбь и молчание, стоял тяжёлый животный запах.

Нет сомнения, все кого он знал когда-то, погибли, их тела затеряны в общей неразберихе Апокалипсиса — каждое место, где он когда-то бывал, все плёнки с его голосом или голосами близких, все дети, вместе с которыми рос Марти. Каждый в ковчеге внезапно почувствовал себя в вакууме. Артуром овладело отчётливое ощущение разрыва, потери — будто оборвалась духовная связь с родом человеческим, близкое присутствие которого он всегда осознавал.

Светящиеся дороги и каналы, наполненные высвобожденной плазмой, теперь протянулись на тысячи миль. Выброшенное наружу испаряющееся вещество Земли вздыбилось и закружилось, приняв форму яйцевидного купола — длинная ось расположена под прямым углом к оси вращения. С краёв купола скатываются огромные круглые куски кварца, никеля и железа.

На фоне ослепительно яркой плазмы крутящиеся остатки мантии и уплотнённого ядра отбрасывают длинные тени в околоземное пространство, видимые сквозь множащиеся тучи пара и мелких обломков. Планета похожа на маяк, невыносимо ярко горящий в дымке тумана. Яйцевидный плазменный купол неумолимо выталкивает на поверхность всё, что ни повстречается. Он растворяет, разрушает и уничтожает то, что осталось, расщепляет все это, чтобы потом отдать во власть неотразимого потока элементарных частиц.

Два часа. Артур взглянул на часы. Сквозь толстый слой пара ярко блестела Луна — удалённая на миллионы миль и, кажется, непричастная к разыгравшейся трагедии. Но размеры приливных волн сократятся, и хотя, подумал Артур, Луна давно уже сформировалась, это изменение вызовет, по крайней мере, колебания лунных пород.

Артур вновь посмотрел на мёртвую Землю. Блеск плазмы постепенно тускнел. Эфемерные розовые, оранжевые и серо-голубые блики придавали планете сходство с жемчужиной или с детским пластмассовым мячом, освещённым изнутри. Диаметр плазменного купола и завесы, сотканной из обломков и пыли, уже превысил тридцать тысяч миль. Овал купола продолжал удлиняться, стягивая новым поясом астероидов обрубленные края дуги.

Прозрачная панель, словно сжалившись над зрителями, стала светонепроницаемой.

Почти половина свидетелей бессильно повалилась на пол. Так замирают марионетки, когда кукольник неожиданно отпускает верёвки… Артур подхватил Франсин и сжал плечо сына, не в состоянии говорить. Потом он обошёл всех своих спутников, чтобы оказать им необходимую помощь.

В дверях показался робот медного цвета и поплыл по кабине. За ним следовали десятки землян с тележками, заставленными едой, бутылками с водой и лекарствами.

Таков Закон.

Эти слова снова и снова звучали в памяти Артура, он мысленно повторял их, помогая прийти в себя тем, кто упал.

Таков Закон.

Марти не отходил от отца. Вместе с ним он стоял на коленях перед молодой женщиной и, пока Артур поддерживал её голову, поднёс к губам упавшей металлическую чашку с водой.

— Папа, — сказал мальчик. — Куда мы отправимся теперь?

Ребёнок, настигнутый волками в лесу, замертво падает на землю, и больше уже ничто не нарушает тишину долгой ночи.

Артур надел тёплый комбинезон и прикрепил к поясу небольшой баллон с кислородом. Уже в прошлом году воздух стал пригодным для дыхания — и не только в долине Марине, но и на горных склонах, покрытых мхом и лишайником. Всё же лучше обезопасить себя: если он потратит слишком много сил, баллон может спасти ему жизнь. Устроившись в маленькой индивидуальной воздушной камере, Артур слышал отдалённый металлческий звук, доносившийся из главного здания Геополиса, где начиналось торжество. За вечер Гордон успел устать от шумной компании; теперь он нуждался в одиночестве, чтобы все обдумать и оценить заново. Люк открылся, и Артур ступил в заросли вездесущего молодого лишайника. С приходом сумерек в долине похолодало, кругом царило спокойствие, и звезды своим ровным светом напоминали кристаллы. Небо на горизонте окрасилось в приятный приглушённый розовато-лиловый цвет, оставаясь в зените голубым.

Нью-Марс оправился от столкновения с ледяным осколком Европы на трёхсот девятом году пребывания землян в состоянии холодного сна. После двух веков непрекращающегося дождя планета избавилась наконец от мглистой оболочки. Потоки воды промыли красную и коричнево-жёлтую поверхность Нью-Марса; температура поднялась и расчистила полюса от замёрзшей массы двуокиси углерода, тем самым уплотняя атмосферу. В то время, столетие назад, планета представляла собой идеальное место для распространения примитивных растений. Ковёр изо мха и лишайника лёг на грязь и камни: во вновь образовавшихся морях зародился фитопланктон.

Вскоре на Нью-Марс в больших количествах возвратился кислород.

Изобилующие органическими веществами остатки Фобоса и Деймоса, смешанные с почвой высокогорных ферм, давали урожаи новых сортов зерна и сыграли не последнюю роль в успехе эксперимента по высаживанию лесов, подобных земным — в основном, хвойных. Через несколько десятилетий на Нью-Марсе появятся целые районы, которые будут выглядеть в точности как Земля. Нью-Марс, переняв грамматический род Матери-Земли, обещал превратиться в планету обширных зелёных степей и полузасушливых лесов, а также почти тропических долин в низменностях, богатых кислородом.

На планете обитало восемь тысяч человек — две трети от того, что осталось от человеческой расы. Ещё одна треть по-прежнему проживала на Главном Ковчере; некоторые из этих людей изучали теорию планетарного менеджмента, некоторые ожидали своей очереди отправиться на космических кораблях в неисследованные края и выполнить приговор Закона.

Почти неограниченные запасы энергии, отсутствие оружия и отличные естественные условия сумели превратить жизнь на Нью-Марсе в идиллию. Как водится, только собственная глупость могла бы помешать людям.

Артур прошёл между молочно-белыми стеклянными теплицами, поднялся на холм, с которого открывался вид на ущелье Файнмана. Далеко внизу скотоводы пасли первых животных, выведенных от генетического запаса. Там внизу было значительно теплее, чаще лили дожди, и многие жители планеты начали роптать на то, что в их, якобы, свободном обществе, появилось привилегированное сословие. Однако те области предназначались для скотоводов. Поддаться самым низменным инстинктам означало бы вновь расстроить планы Нянюшек; так уже случилось однажды на Главном Ковчеге, когда новоявленные политические деятели завлекли людей в сети анархии. Артуру не хотелось, чтобы подобное повторилось.

Дети и вправду не желают подчиняться дисциплине.

Никто не знал, кто послал им строгих преданных роботов-опекунов. Вероятно, люди никогда и не узнают этого. Артур подозревал, что сами благодетели не слишком доверяли своим подопечным; поэтому они предпочитали пока держаться в стороне.

Артур ущипнул себя за щеку и опустил на лицо защитную маску от холода. Потом поднял голову, посмотрел на восток и над скоплением розоватых звёзд разглядел серебряную точку — Венеру, как и прежде окутанную облаками.

Рубен Бордз руководил первой исследовательской и разведывательной экспедицией на Венеру. Двадцать лет назад сырая мгла над Венерой немного рассеялась; в течение десяти лет шли дожди, ввергшие кислоты, находившиеся на поверхности, в химическую войну с расплавленными массами, выброшенными наружу за три века активной вулканической деятельности. Потом облака вновь сомкнулись над планетой, и только тогда Главный Ковчег отправил туда разведывательный отряд.

Артур не завидовал Рубену. Венера — тяжёлый случай; пройдут века, прежде чем люди смогут заселить её.

Если Артуру и хотелось что-то разглядеть в небе, так это Млечный Путь, а точнее — Сагиттариус. Артур тяжело переживал разлуку с Мартином. Лишиться связи с прошлым означало ещё больше ценить будущее. Будущее Артура — Мартин, хотя им уже никогда не суждено увидеться. Уже полтора года по системе летосчисления Гордона отец и сын не имели известий друг о друге.

Мартин улетел на седьмом Корабле Закона с пятнадцатью товарищами всего лишь через восемь лет после разрушения Земли, ещё до того, как большая часть спасённых погрузилась в холодный сон. Уже несколько веков корабль путешествует в межзвёздном пространстве, то ускоряя, то замедляя свой полет, изучая безвестные дали, заправляясь энергией от мёртвых ледяных спутников.

Между Скорпионом и Козерогом Артур отыскал Сагиттариус — созвездие Стрельца. Он поднял руку, обтянутую перчаткой. Где-то там, в кругу, описанном его подрагивающим пальцем, лежала система пожирателей планет. Небесный пейзаж стал внушать Артуру ужас. Гордон жалел, что не может вслед за Харри увидеть, как солнечные системы, объединившись, формируют «галактизм». Пока, судя по рассказам Нянюшек, Галактика представляет собой, в лучшем случае, поверхностно изученный рубеж и дикие джунгли — в худшем.

Пожиратели планет так и не появились. Первые следы из фальшивых межзвёздных кораблей, их маскировочных сооружений встретились только в ста световых годах от Солнца.

Мартин, молчаливый, полный чувства собственного достоинства человек, очень похожий на отца, пробирался сквозь толпу начинающих штурманов к наблюдательной площадке корабля Закона. Узкий корабль, длиной в километр, походил на иглу. Все машины Закона были сделаны из земных материалов. Глядя на центр Галактики, такой невообразимо далёкий, Мартин вспомнил, как спорил с Нянюшками в начале их путешествия.

Что если мы встретимся с цивилизацией пожирателей планет и окажется, что она изменилась? Что если они прекрасны и благородны? Если их культура процветает? Что если они сожалеют о прошлом? Мы все равно уничтожим их?

— Да! — отвечали Нянюшки.

— Зачем? Какая от этого польза?

— Таков Закон.

На самом деле создатели машин-разрушителей уже давно, тысячи лет назад, поняли свою ошибку. Они усеяли планеты вокруг своей родной звезды блуждающими маяками, гигантскими макетами и даже биологическими ловушками, созданными с помощью генной инженерии — совершенными во всех смыслах, кроме одного: они не могли ввести в заблуждение корабли Закона.

Три корабельных года назад Мартин ступил на поверхность такой планеты-фальшивки, дивясь способности врагов расходовать попусту столько энергии.

Тогда сложная система защиты на враждебной планете сработала, и земляне едва избежали западни.

Теперь они приближаются к тем, за кем так давно охотились…

Если их постигнет неудача, придут другие, более информированные, более осведомлённые об опасностях и ловушках, скрывающихся в дебрях Галактики.

Несмотря на внутренние сомнения, Мартин был предан своим спасителям. Он часто думал о древнем Законе и об объединённых им сотнях зрелых цивилизаций. Глубоко в его душе холодная рациональная ненависть и жажда мести боролись с чувством справедливости.

Он знал, что, как ни странно и даже нелепо, им руководило прежде всего, одно подсознательное желание: отомстить за смерть единственного бесхитростного друга — собаки. Он отчётливо помнил испепелившие душу часы, проведённые в наблюдательной кабине Ковчега.

Многие из тех, кто находился на борту корабля Закона, родились на Главном Ковчеге и никогда не видели Землю. Но, тем не менее, они посвятили себя поискам её губителей.

Каждый день, перед тем как на мир опускалась ночная тьма, Мартин произносил слова давно сочинённой им самим клятвы:

«Тем, кто уничтожил Землю: остерегайтесь её детей!»

Так сохраняется равновесие…

Примечания