Основание (№9) - Академия и хаос

Аристократы, сидевшие в зале, затравленно молчали, словно летучие мыши, забившиеся в глубь пещеры.

Голос поверенного прозвучал глухо и беспомощно:

— Но конечно… профессор Селдон… это… не навсегда?

К этому мгновению Гэри готовился несколько десятков лет. Сколько раз он репетировал эту сцену, лежа в постели, перед сном! Сколько раз гадал: не впадает ли в комплекс Наполеона, предвкушая ее?

К нему пришло одно воспоминание и на миг отвлекло от происходящего. Он вспомнил о своем разговоре с Дорс. Тогда они говорили о том, что он скажет, когда Империя наконец обратит на него внимание, когда ее лидеры наконец отчаются настолько и настолько разволнуются, что решат обвинить его в государственной измене.

Горло Гэри сжалось. Он незаметно вдохнул, изо всех сил скрывая волнение и стараясь расслабиться. На самом деле миновало всего несколько секунд.

— Психоистория, — спокойно проговорил он, — способная предсказать упадок, не умалчивает и о последующих мрачных временах. Империя, господа, как уже говорилось, сумела выстоять двенадцать тысяч лет. А предстоящий период мрака и хаоса продлится не двенадцать, а тридцать тысячелетий. Потом возникнет Вторая Империя, но в промежутке между нашей цивилизацией и ее появлением тысяча поколений будет обречена на немыслимые страдания. Вот с чем мы призваны бороться.

Аристократы были потрясены не на шутку.

Поверенный, повинуясь знаку, который подал комитетчик, сидевший справа от Чена, приосанился и проворно, хоть и не очень уверенно, заявил:

— Но вы сами себе противоречите! Ранее вы сказали, что не можете препятствовать разрушению Трентора, а следовательно, и распаду… Так называемому распаду Империи тоже…

— А я и не утверждал, что мы способны предотвратить ее распад.

В глазах поверенного была искренняя мольба. Он словно упрашивал Гэри сказать хоть что-нибудь воодушевляющее — не ради судьбы самого Гэри, но ради будущего его детей, его семейства.

Гэри понимал, что настало время оделить всех присутствующих хоть толикой надежды и тем самым подчеркнуть важность собственной деятельности.

— Но пока еще не поздно, — сказал он, — попытаться повлиять на продолжительность периода мрака и хаоса, попробовать сократить его. Есть возможность, господа, свести продолжительность периода анархии к одному тысячелетию взамен тридцати, если возглавляемому мной коллективу будут созданы условия для работы и дана возможность начать действовать именно сейчас. Мы живем в крайне нестабильное время. Огромную, разрушительную массу событий нужно скорректировать немного — совсем немного, но и этого окажется достаточно для того, чтобы вычеркнуть двадцать девять жутких тысячелетий из истории человечества.

Поверенному явно пришлось не по вкусу такое летосчисление.

— И как же вы намерены это осуществить? — скептически осведомился он.

— Путем спасения знаний, накопленных человечеством. Сумма знаний не может принадлежать отдельному человеку, даже тысячам людей. Когда рухнет социальный институт Империи, знания разлетятся на миллионы осколков. Отдельные специалисты будут знать многое о немногом. Сами по себе они станут беспомощными, и знания исчезнут за время жизни одного-единственного поколения. Но если сейчас мы создадим банк данных всей суммы знаний человечества, эти знания не будут утрачены никогда. Грядущие поколения станут строить свою деятельность на готовом фундаменте, им не придется всякий раз открывать что-то заново. Таким образом, за одно тысячелетие будет проделана работа, на которую в противном случае пришлось потратить бы тридцать.

— Все это очень ин…

— Все сотрудники моего Проекта, — решительно проговорил Гэри, — все сто тысяч человек со своими женами и детьми, посвятили себя подготовке «Галактической Энциклопедии». За отпущенные им годы жизни они этой работы при всем желании не закончат. Я и сам не доживу до выхода первого тома. Но к тому времени, когда Трентор будет разрушен, работа будет завершена, и тома Энциклопедии будут находиться в каждой крупной библиотеке по всей Галактике.

Поверенный смотрел на Гэри так, словно перед ним стоял святой или жуткий монстр. Чен снова ударил в гонг, но удар вышел неточным. Некоторые аристократы испуганно вздрогнули от резкого звука.

Поверенный осознал правоту Гэри. Все знали, что Империя в упадке, а некоторые знали и больше — что она уже мертва. Гэри ощутил глухую, щемящую тоску. Снова, уже в который раз, он стал для обычных людей мрачным прорицателем, вестником страшных бед. «Как славно было бы не думать о смерти и разрухе, как славно было бы оказаться где угодно — к примеру, на Геликоне… заново познать, каково это — жить без страха под открытым небом — под небом! Как это было бы прекрасно — воочию увидеть все то, о чем я говорю как о метафорах, — дерево, ветер, ураган… Я и в самом деле — ворон. И я понимаю, почему они меня так ненавидят и так-страшатся».

— У меня нет к вам вопросов, профессор, — заявил адвокат. Гэри кивнул, покинул стойку для свидетелей и, вернувшись на скамью подсудимых, медленно и устало сел рядом с Гаалем Дорником. Мрачно усмехнувшись, он спросил у Гааля:

— Ну, как вам понравился этот спектакль?

Молодое лицо Гааля так и светилось радостным румянцем.

— По-моему, вы победили. Гэри покачал головой.

— Боюсь, они еще сильнее возненавидят меня за то, что я снова сказал им правду.

Гааль сглотнул подступивший к горлу ком. Он был храбрым молодым человеком, но при всем том — просто человеком. И что же будет теперь? — осторожно спросил он.

— Они свернут процесс и постараются заключить со мной частное соглашение.

— Откуда вам это известно?

Гэри запрокинул голову, опустил, помассировал шею.

— Если честно — сам не знаю. Все зависит от Председателя Комитета. Но его я знаю много лет. Я наблюдал за ним, пытался анализировать его деятельность, хотя вы понимаете, как это рискованно — вносить данные о поведении отдельно взятой личности в психоисторические уравнения. Тем не менее надежда есть.

«Дэниел… Ну, как у меня получилось?»

Глава 57

Впервые Линь Чен вызвал возмущение Гэри Селдона способом, которым с его помощью был свергнут (и впоследствии сослан, а потом — погиб от рук убийцы?) Император Агис XIV. Гэри часто сожалел о том, что ничем не смог помочь, ничего не мог поделать…

На всем протяжении процесса Линь Чен восседал за судейским столом, храня на лице выражение аристократичной скуки. Ведение заседания он целиком и полностью отдал на откуп своему поверенному. Невзирая на визит Чена, нанесенный Гэри, когда тот еще находился в самой первой камере, мнение Селдона не изменилось — он презирал главного комитетчика всей душой.

В предыдущий день поверенный Чена подвел показания Гэри к провокационному вопросу, непосредственно касавшемуся Психоисторического Проекта и предсказаний Гэри. Гэри рассказал комитетчикам обо всем, что тем нужно было знать, но ни граном больше — и все же он верил, что день прошел как нельзя более удачно.

На четвертый день судебного процесса, когда поверенный попросил Гэри более точно указать на имеющиеся признаки загнивания и упадка Империи, Гэри использовал в качестве примера Комитет Общественного Спасения.

— Лучшие традиции управления Империей, — сказал он, — в настоящее время угнетены, замещены скрипящими и трещащими по всем швам символическими двигателями политической изворотливости и законами, доведенными до крайности. Буква закона извращена, вместо нее мы имеем дело с казуистикой вкупе с прецедентами превышения власти и ужасающим отсутствием справедливого подхода к делу. Груз прошлого давит на нас с такой силой, словно прах всех наших предков скопился в наших гостиных и упорно отказывается от того, чтобы его погребли. Но мы даже не способны различить лиц наших пращуров, мы не помним их имен, и хотя прошлое уничтожает нас, сокрушает нас, мы ничего не ведаем о нем. Мы утратили такую громадную часть собственной истории, что нам нечего и надеяться проследить путь нашего развития вплоть до самых его корней. Мы не знаем, кто мы такие и почему попали сюда…

— Вы полагаете, что мы — невежды, профессор?

Гэри устало улыбнулся поверенному и обратился к судейской коллегии:

— Никто из вас не скажет мне, что произошло пять сотен лет назад и уж тем более — тысячу. Скажем, перечислить Императоров в порядке их правления вы еще сумеете, но чего они достигли, как жили — это для вас не имеет ни малейшего значения… И все же стоит только возникнуть какой-нибудь очередной юридической неожиданности, как вы сразу же отправляете ваших слуг к штабелям материалов по традиционному праву и истории политики, дабы они откопали там прецеденты, подобные полусгнившим костям, в которые вы готовы вдохнуть магическую, но несуразную жизнь.

Линь Чен только едва заметно прищурился.

«Что у него, интересно, на уме? — гадал Гэри. — Похоже, половину времени он тратит на то, чтобы позволять мне обрекать себя на виселицу наглыми изменническими речами — по крайней мере, так может показаться присутствующей в зале публике. А другую половину времени… он позволяет мне высказывать кое-какие точки зрения, с которыми все они согласны, которые убедительны для всех…»

Поверенный подошел к Гаалю Дорнику, который сидел в кабинке, мучаясь одновременно от скуки и от страха за свою жизнь. Гэри хорошо понимал двойственность такого положения.

— Прошу вас, займите место свидетеля, Гааль Дорник. Наше заседание близится к завершению, — сообщил поверенный. — Однако в нашем древнем протоколе произошли кое-какие изменения. — Поверенный бросил угрожающий взгляд на Гэри. — И эти изменения вызывают у Комитета Общественного Спасения серьезную озабоченность. Не так давно была сформирована новая административная ветвь — Комитет Глобальной Безопасности, и первым предметом деятельности этого Комитета стало исследование возможности того, что в Империи на протяжении нескольких тысячелетий действуют враждебные силы. Нашему Комитету был передан краткий отчет о деятельности Комитета Глобальной Безопасности, сопровожденный письменным обращением его величества Императора Клайуса, в котором содержится требование к принятию незамедлительных мер. Наш Комитет и его глубокоуважаемый Председатель всегда проявляли самое пристальное внимание к тем проблемам, которые вызывают тревогу у Императора. Итак, ответьте мне, Гааль Дорник… Что вам известно о роботах? Не о тиктаках, а о думающих машинах, обладающих полноценным сознанием?

Гэри медленно поднял взгляд к поверенному, перевел на Гааля, увидел, как тот смутился. «О, небо! — подумал Гэри. — Это означает, что теперь нас вознамерился поджарить на вертеле Фарад Синтер…» Он повернулся к Буну и прошептал:

— Вы знали, что дойдет до этого? Бун шепотом ответил:

— Нет. Синтер прислал еще один запрос: он требует, чтобы ему позволили лично допросить вас в ходе судебного разбирательства — в целях сбора доказательств. Не думаю, чтобы Чену удалось отмахнуться от этого требования — разве только если он рискнет подвергнуть сомнению полномочия Комитета Глобальной Безопасности. Не в его интересах так поступать… пока.

Гэри откинулся на спинку стула. Гааль уже начал отвечать — по обыкновению четко и размеренно.

— Роботы — это персонажи древних легенд. Безусловно, я предполагаю, что некогда они существовали — в далеком прошлом. Мне известны детские сказки…

— Детские сказки нас вовсе не интересуют, — прервал его поверенный. — В интересах данного расследования, пока оно не стало достоянием широких масс общественности, мы желаем знать, имеются ли у вас личные познания о существовании хотя бы одного конкретного робота или роботов вообще.

Гааль улыбнулся. Он явно был смущен тем, что его расспрашивают о такой ерунде.

— Нет, — коротко ответил он.

— Вы в этом абсолютно уверены?

— Да, конечно. Лично мне никогда не доводилось видеть ни единого робота.

— Роботы заняты в работе над Проектом профессора Селдона?

— Лично мне не известен ни один такой робот.

— Благодарю вас, — кивнул поверенный. — Теперь мне хотелось бы снова и в последний раз обратиться к профессору Гэри Селдону.

Гэри вновь вышел к стойке. Он обменялся быстрыми взглядами с возвращавшимся на скамью подсудимых Гаалем. Тот был явно обескуражен тем, в какую сторону повернул процесс, и его можно было понять. Гэри легко читал мысли молодого человека: «И какое только, проклятье, роботы могут иметь отношение к Гэри Селдону и его Проекту?»

— Профессор, данное разбирательство утомило и оказалось непредсказуемым — я хотел сказать, непродуктивным! — для всех нас.

Поверенный покачал головой, недовольный тем, что оговорился, и скривился — явно напоказ, по мнению Гэри.

— Я с вами совершенно согласен, — спокойно проговорил Гэри.

— Но вот теперь в разбирательстве появился принципиально новый момент, и мы должны напоследок задать вам несколько вопросов в интересах соблюдения полной законности и внимания к деталям.

— Безусловно, — отозвался Гэри.

— Работают ли в настоящее время над вашим Проектом роботы?

— Нет, — ответил Гэри.

— Работали ли когда-либо роботы над выполнением вашего Проекта?

— Нет, — ответил Гэри.

— Были ли вы когда-либо знакомы с кем-либо из роботов?

— Нет, — ответил Гэри, надеясь, что «обработка» его сознания, произведенная в свое время Дэниелом, не позволит никаким детекторам лжи, которые вполне могли быть тайно установлены Ченом в зале, поймать его на том, что он говорит не правду.

— Как на ваш взгляд… подобная боязнь роботов симптоматична для упадка Империи?

— Нет, — покачал головой Гэри. — На протяжении всей своей истории люди были склонны искать утешения в своем мифическом прошлом.

— И что же вы имеете в виду под «мифическим прошлым»? — осведомился поверенный.

— Мы пытаемся установить связь с нашим прошлым — точно также, как пытаемся перенестись в бесконечно отдаленное будущее. Люди — раса мечтателей. Мы воображаем такое прошлое, которое согласуется с нашим настоящим — либо объясняет, оправдывает его. Но как только наши знания о прошлом тускнеют, мы подменяем их современными психологическими заботами.

— И какую же заботу представляют собой роботы?

— Утрату контроля скорее всего.

— А вам довелось когда-либо пережить эту самую «утрату контроля», профессор?

— Конечно. Но только мне никогда не приходило в голову винить в этом роботов.

Аристократы начали улыбаться, но тут же приняли самый серьезный вид — Чен поднял руку с вытянутым указательным пальцем. Чен слушал с предельным вниманием.

— Угрожает ли нашей Империи заговор роботов?

— Это не отражено в моих расчетах, — ответил Гэри и ничуть не погрешил против истины.

— Готовы ли вы ответить на более подробные вопросы на эту тему, если вам зададут их завтра поверенные Комитета Глобальной Безопасности?

Гэри кивнул:

— Если это необходимо — готов.

Адвокат позволил ему вернуться на скамью подсудимых. Гэри возвратился в кабинку, наклонился и спросил у Буна:

— Что все это значит?

— Комитет прикрывает тылы, — ответил Бун так, чтобы его не услышал Гааль Дорник. — Я получил сообщение из моего офиса. — Он показал Гэри бумагу. — Против вас ополчился Синтер, профессор. Он требует, чтобы против вас было выдвинуто новое обвинение, на сей раз — со стороны Комитета Глобальной Безопасности. Синтер требует, кроме того, объединенного разбирательства на основании новых улик. Вот все, что я пока сумел узнать.

— Вы хотите сказать, что процесс на этом не закончится?

— Боюсь, что нет, — покачал головой Бун. — Я попытаюсь добиться того, чтобы процедура, на которой настаивает Комитет Глобальной Безопасности, стала всего лишь дополнением к процессу в целом. Попробую настоять на вашем праве лица, облеченного выдающимися заслугами, на объединенное слушание по родственному делу. Но не знаю, чего удастся добиться, поскольку не знаком с прерогативами нового органа.

— Жаль, — сказал Гэри. — Я-то знаю, Линь Чен чего бы только не отдал, чтобы поскорее отделаться от меня. А я — от него.

Он посмотрел на Буна так, что можно было подумать, будто ему весело.

Бун торжественно кивнул.

— Это точно, — сказал он.

Глава 58

Клие снился увлекательный, яркий сон. Очнувшись, она подняла голову, прежде покоившуюся на плече Бранна. Она почувствовала, что к ее комнате приближаются двое роботов.

Каллусин вошел без стука, бесцеремонно и, остановившись около кровати, воззрился на Клию и Бранна.

— Это случайная связь, — осведомился он, — или попытка установить длительные, прочные отношения?

— Не твое дело, — оскорбленно буркнула Клия, даже не подумав накинуть на себя что-то из разбросанной по комнате одежды.

Следом за Каллусином вошел Плассикс — медленно, поскрипывая, словно старый расшатанный автомобиль.

— Нам нужен ваш ответ для того, чтобы приступить к приготовлениям, — сказал Плассикс. — Лодовик предполагает, что в ближайшее время могут быть предприняты попытки смены всех кодов во Дворце.

— Это почему еще?

— Усилилась поисковая активность, — ответил Каллусин. — Поиски теперь ведутся в пятидесяти секторах Трентора.

Клия встала и оделась. Почему-то она совершенно не стеснялась этих машин. Она знала, что они — не люди и что ее нагота не может вызвать у них никаких человеческих эмоций, так что стеснения они вызывали у нее не больше, чем зеркало. Тем не менее, покончив с одеванием, Клия пришла к выводу о том, что роботы все-таки способны на изощренную дискриминацию и обладают своей системой моральных ценностей — если судить по первому вопросу, который им с Бранном задал Каллусин.

— Так каков же ваш ответ? — поинтересовался Каллусин.

— Скажите Лодовику, пусть придет сюда, — сказал Бранн и тоже встал и начал одеваться, хотя смущался сильнее, чем Клия. Натягивая брюки, он отвернулся.

— Он уже идет, — отозвался Каллусин.

Когда вошел Лодовик, двое людей и двое роботов выстроились не правильным кружком. Плассикс и Каллусин расступились, Лодовик встал между ними.

— У меня к вам есть вопрос, — заявил Бранн, не позволив Клие опередить себя. Клия шагнула ближе к нему.

— Пожалуйста, — ответил Плассикс. — Я очень люблю вопросы и с удовольствием отвечу на любой.

— У меня вопрос к Лодовику, — уточнил Бранн. — Вы ведь участвовали в том заговоре и были соратником Дэниела, верно?

— Верно.

— Почему же вы переметнулись на сторону его противников?

— Внешнее воздействие тончайшим образом изменило мое программирование, — ответил Лодовик. — Внутрь меня вторглась личность из далекого прошлого — вернее, расширенная и усиленная имитация этой личности — сим.

Он коротко рассказал о происшедших с ним переменах. Бранн и Клия взволнованно переглянулись.

— Так что же, Гэри Селдон приветствовал распространение этих нелегальных симов только для того, чтобы лучше понять, как думают люди? — спросила Клия.

— Частично — для этого. Всей истории я не знаю, — ответил Лодовик. — Но освобождение симов вызвало множество проблем для роботов и людей несколько десятков лет назад.

— Но теперь он… это существо… оно больше, чем сим? — растерянно спросила Клия. — Оно, наверное, как призрак… или как ангел… даже не знаю, как назвать?

— Симы представляют собой нематериальные существа, психологически весьма сходные с людьми.

— Симы? Ты говоришь о них во множественном числе?

— Существует еще один сим, носительница женского сознания. Она противостоит нам и помогает Гэри Селдону и Дэниелу. Другой сим — носитель мужского сознания, он обитает внутри меня.

— Но как они могут иметь мужской или женский пол? Лодовик растерянно моргнул — он не был уверен в том, что на этот вопрос можно дать адекватный ответ.

— Я ведь, например, выгляжу мужчиной, — в конце концов сказал он. — Хотя на самом деле это не так. Такие же различия могут существовать и между симами, хотя, честно говоря, я не так уж в этом уверен. Просто не знаю.

— Между ними нет согласия, между этими двумя симами? — спросил Бранн.

— Они непрерывно и ожесточенно спорят много лет, — ответил Лодовик.

— Тогда откуда же тебе знать, что тебя не просто изменили, а… может быть, каким-то образом извратили? — задал новый вопрос Бранн. — А вдруг Дэниел или Гэри Селдон как раз этого и хотели добиться?

— Не исключено, — кивнул Лодовик. — Эту неуверенность я разделяю с вами, людьми. Однако я обязан действовать на основании здравого смысла. У меня нет причин не верить, что в моем программировании изменилось что-то, помимо моего восприятия Трех Законов роботехники.

— А по мне — так все это жуткая, непроходимая чепуха, — выдохнула Клия. — Какие еще законы… для роботов!

— Это очень важные правила, которые регламентируют наше поведение, — пояснил Плассикс.

— Но ведь он-то что говорит? Он говорит, что для него не существует никаких правил! — покачала головой Клия.

— Из-за этого он больше похож на человека, — негромко заключил Бранн. — Ведь для нас тоже не существует никаких непререкаемых правил.

— Честно говоря, я чувствовал бы себя гораздо спокойнее, если бы эти правила продолжали определять мое поведение, — признался Лодовик.

Клия в отчаянии развела руками.

— Все это… это такая немыслимая древность, что я никак не могу понять… — пробормотала она. — Вы мне лучше вот что скажите. Я хочу знать, что произойдет, если мы согласимся вам помочь. Роботы тогда просто уйдут, исчезнут, оставят нас в покое?

— Не совсем так, — ответил девушке Плассикс. — Мы не можем самоустраниться, не можем и позволить себе стать совершенно бесполезными. Мы обязаны перегруппироваться и найти такую ситуацию, при которой нам будет позволено исполнять какие-либо разумные обязанности до тех пор, пока не иссякнет наш запас прочности. Наше программирование таково, что обязывает нас служить людям. Поэтому мы надеемся, что нам удастся разыскать в Галактике некую зону, где люди позволят нам служить им. Наверняка такие места должны существовать.

— А если Гэри Селдон потерпит фиаско, таких мест появится множество, наверное, — осторожно проговорил Бранн. — То есть появится уйма мест, где смогут затаиться роботы.

— Не самый неразумный вывод, — похвалил Бранна, как способного ученика, Плассикс.

— Но если мы согласимся помочь вам, я хочу, чтобы нас — нас с Бранном — вы оставили в покое. Чтобы потом вы нам не служили, не помогали нам, просто убрались куда подальше от нас — и все. Дайте нам побыть людьми — самыми настоящими, обычными людьми! — Клия обернулась к Лодовику. — Ну, а ты? Ты что станешь делать потом?

Лодовик печально смотрел на Клию и Бранна. Он чувствовал, как за их беседой внимательно наблюдает Вольтер.

— Я буду несказанно рад небытию, когда оно наконец наступит для меня, — признался он. — То замешательство, которое владеет мной, та неуверенность, которую я постоянно испытываю, все это для меня — поистине непосильная ноша. — Неожиданно голос его приобрел страстность. — И зачем только люди когда-то придумали нас? — спросил он, как мог бы спросить исстрадавшийся человек. — Зачем наделили нас способностью к пониманию, желанием служить им, помогать во всем, а потом отказались от нас, отшвырнули, лишили всего, что позволяет нам делать то, что заложено в нашей природе?

— Не знаю, — сочувственно проговорила Клия. — Меня тогда на свете не было.

Она до некоторой степени понимала глубинный характер Лодовика, ощущала его, можно сказать, на вкус. В этом вкусе не было и следа металла, или электричества, или еще чего-нибудь такого — напрочь нечеловеческого, что могло бы прийти на ум в размышлениях о машине. Вкус личности Лодовика напоминал Клие изысканное кушанье, которое сунули в холодильник и которое только и ждало, чтобы его разогрели. Затем она ощутила еще нечто… бесконечно холодное и темное, пугающее — словно на язык ей разом высыпали полную ложку огненно-жгучих специй.

— Я чувствую этого твоего… сима, — призналась Клия немного боязливо. — Он сидит поверх тебя… как какой-нибудь… даже не знаю, как это лучше назвать… как пассажир.

— Твое восприятие очень образно и точно, — отметил Лодовик.

— И что… он велит тебе, как поступать?

— Он наблюдает, — ответил Лодовик. — Но не управляет моими поступками.

— Нам нужен ответ, — раздраженно мотнув головой, вмешался в разговор Бранн. Все отступления от главной темы ему явно были не по душе. — Роботы оставят нас в покое, когда все будет кончено, или нет?

— Мы сделаем все, что в наших силах, для того чтобы этот неприятный эпизод завершился, — ответил ему Плассикс. — Мы уведем с Трентора всех роботов, входящих в нашу организацию, а также и тех, кто занимает наиболее ответственные посты в населенной людьми Галактике. Если Дэниел потерпит поражение, люди окажутся предоставленными самим себе, станут сами вершить свою историю, развитие человечества пойдет естественным путем.

Клия попробовала ощутить мышление Плассикса, но оно оказалось таким запутанным, таким чуждым… Но вот в искренности робота у нее не возникло ровным счетом никаких сомнений. Клия сглотнула подступивший к горлу ком. Она вдруг отчетливо ощутила груз ответственности, что легла на ее плечи, ту жуткую ношу, смысл которой она раньше понимала не правильно. Она крепко сжала руку Бранна.

— Тогда мы поможем вам, — решительно проговорила она.

Глава 59

Когда вошли судьи, Гэри сидел молча. Бун стоял рядом с ним, а Гааля Дорника в зале не было. Бун казался неуверенным. Прошлой ночью Гэри спал плохо. Ему хотелось пошевелиться, сесть поудобнее, но, когда вошел Линь Чен, Гэри замер, не в силах двинуться. Председатель Комитета Общественного Спасения вышел на возвышение к судейскому столу, сел и угрюмо уставился в одну точку.

«О, небо, как же я ненавижу этого человека!» — изумился собственным чувствам Гэри.

Поверенный Комитета Общественного Спасения приблизился к судьям.

— Сегодняшнее заседание отведено для предоставления возможности Комитету Глобальной Безопасности допросить профессора Селдона, — сообщил он. — Однако, судя по всему, у сотрудников этого нового подразделения имеются более важные дела, и они обратились к нам с просьбой о переносе заседания на более поздний срок. Согласны ли уважаемые судьи, члены Комитета Общественного Спасения, удовлетворить этот запрос?

Линь Чен обвел зал заседаний сонным взглядом из-под полуопущенных век и кивнул. Гэри показалось, будто бы губы главного комитетчика едва заметно скривились.

— В таком случае приступим ли мы к последнему этапу судебного расследования или временно прекратим его и отложим заседание на другой день?

Гэри негромко застонал и выпрямился. Бун успокаивающее коснулся его руки.

Линь Чен возвел глаза к потолку.

— Отложим, — негромко пробормотал он, опустил голову и снова полуприкрыл глаза.

— В таком случае заседание откладывается и переносится на неопределенный срок — до момента, когда уважаемые судьи сочтут нужным возобновить разбирательство, — объявил поверенный.

У Гэри было такое ощущение, словно он сдувается, как воздушный шарик, из которого выпускают воздух. Он покачал головой и устремил гневный взгляд на Чена, но тот явно пребывал где-то в высоких сферах, и вид у него при этом был настолько самодовольный, что Гэри стоило колоссального труда сдержаться и не дать волю охватившим его чувствам.

В коридоре, по пути в камеру, Гэри крикнул Буну:

— Они никогда от меня не отстанут! У них нет ни капли жалости и сострадания!

Бун только беспомощно поднял руки. Охранники-надзиратели отвели Гэри в камеру.

Глава 60

Линь Чен позволил Крину снять с него судейское облачение. Слуга раздевал хозяина молча, проворно, нисколько не отвлекая главного комитетчика от его раздумий. Чен, не мигая, смотрел в одну точку на противоположной стене. Крин виток за витком распускал длиннющий тканый пояс. Наконец, оставшись в бледно-сером стихаре, Чен предостерегающе поднял руку. Крин поклонился и покинул покои своего господина.

Чен прикоснулся пальцем к мочке уха и медленно, как в трансе, подошел к настольному компьютеру-информатору.

— Гэри Селдон, — произнес он. — Отобранная информация из главных источников.

Информатор несколько секунд молчал, затем затараторил:

— Двести семьдесят четыре отчета по психоистории, Селдон, привлечение к суду, академики озабочены тем, что Селдона судит организация, не являющаяся общественной, сорок два высказывания без авторства, принадлежащие выдающимся деятелям только на Тренторе, требующим освобождения Селдона…

Чен велел машине умолкнуть. Информация, как он и предполагал, носила вполне безобидный характер. В планы Чена, собственно, и не входило ни поощрение, ни запрет разглагольствований широкой общественности на тему судилища над Селдоном, и он не видел причины, по которой ему следовало бы сейчас как-то вмешиваться в создавшуюся ситуацию.

На самом деле Чен отличался аристократической неприязнью к контролю за средствами массовой информации. Он полагал, что лучше позволять этим средствам беспрепятственно высказываться по любым вопросам и за счет этого делать для себя выводы о том, как получить нужные результаты на основании сведений, которые представили бы для него интерес. Он понимал, что стоит ему предпринять попытку приложить руку к масс-медиа, как сразу станет очевидно, что он делает это в личных интересах, и эффективность его деятельности сразу пойдет на спад.

— Селдон и роботы, — произнес Чен негромко и уверенно. И закрыл глаза.

Информатор, помолчав несколько секунд, завел обычную скороговорку:

— Четырнадцать статей выражают озабоченность относительно учреждения Комитета Глобальной Безопасности. В каждой из этих публикаций содержится упоминание об интересе, проявляемом Фарадом Синтером к так называемым «Вечным», и о его уверенности в том, что они представляют собой роботов. Также имеются отдельные упоминания о Джорануме и крахе, наступившем вследствие действий Димерцела и Гэри Селдона. Четыре источника высказывают предположение о том, что за арестом Гэри Селдона и преданием его суду стоит Фарад Синтер. Двое авторов связывают Селдона с так называемой «Тигрицей», которую некогда ряд экстремистов и политических оппортунистов считали роботом вплоть до дня ее гибели. Последние упомянутые публикации появились в связи с учреждением Комитета Глобальной Безопасности.