Не в том ли и состоит подлинное величие человечества, что оно способно призвать себе на помощь воображение — и в один прекрасный день все воображаемое сбудется?
      А если так, то вправе ли человек передоверить свое призвание поворотным рычагам, вращающимся колесикам, умным лампам и потрохам машин?…
      — У вас при себе случаем не найдется доллара? — спросил Жуйяр.
      — Нет, — ответил Харт. — Доллара у меня нет.
      — Вы такой же, как все мы грешные, — сказал старик. — Мечтаете о миллиардах, а за душой ни цента…
      “Джаспер — мятежник, — подумал Харт, — а это не окупается. На долю мятежников остаются лишь расквашенные носы да шишки на лбу”.
      — Доллар мне определенно пригодился бы, — сказал Джаспер.
      “Не окупится мятеж Джасперу Хансену, — подумал Харт, — не окупится и другим, кто так же запирается на замок и так же полирует свои безграмотные машины с единственной целью: чтобы каждый, кто забредет к ним в гости, удостоверился, что машины в целости и в чести”.
      “Не окупился бы мятеж и мне, — сказал себе Кемп Харт. — Зачем мне мятеж, когда, подчинившись правилам, я прославлюсь практически за одну ночь?”
      Опустив руку в карман, он ощупал пачку банкнот и бесповоротно решил, что чуть погодя отправится в центр и купит в салоне ту самую машину, удивительную и несравненную. Денег хватит на любую машину. Того, что есть в пачке, хватит на тысячи машин.
      — Да, сэр, — сказал Жуйяр, мысленно возвращаясь к своему ответу на вопрос о миллиарде долларов. — Эта была приятная смерть. Не спорьте, очень приятная.
      Когда Харт вновь появился в салоне-магазине, бригада рабочих как раз заменяла выбитое стекло, но он едва удостоил их взглядом и без колебаний проследовал внутрь.
      Продавец, тот же самый, вырос перед ним как из под земли. Только сегодня продавец и не пытался разыграть радость, а придал своему лицу выражение суровое и даже слегка обиженное.
      — Вы вернулись, несомненно, затем, чтобы подписать заказ на “Классик”? — произнес продавец.
      — Совершенно верно, — ответил Харт и извлек из кармана деньги.
      Продавец был отлично вышколен. Он опешил лишь на какую-то долю секунды, а затем вновь обрел самообладание со скоростью, которая могла бы претендовать на рекорд.
      — Великолепно! — воскликнул продавец. — Я так и знал, что вы вернетесь. Не далее как сегодня утром я говорил кое-кому из наших, что вы непременно заглянете к нам опять.
      “Ну да, ври больше”, - подумал Харт.
      — Полагаю, — сказал он, — что если я заплачу наличными, то вы согласитесь немедленно обеспечить меня в достаточном количестве пленками, перфолентами и аппаратурой по моему выбору?
      — Разумеется, сэр. Я сделаю все возможное.
      Харт снял сверху пачки одну купюру, а остальное сунул обратно в карман.
      — Не изволите ли присесть, — извивался продавец. — Я тотчас же вернусь. Договорюсь о доставке и оформлю гарантию…
      — Можете не спешить, — ответил Харт, наслаждаясь произведенным эффектом.
      Он опустился в кресло и принялся строить дальнейшие планы.
      Прежде всего необходимо найти квартиру получше, а потом закатить обед для всей компании и утереть нос Джасперу. Так они сделают, если Джаспера не упекли в тюрьму. Он даже хмыкнул, представив себе, как Джаспер ежится от страха в подвале бара “Светлая звездочка”. И еще он сегодня же зайдет в контору к Ирвингу, отдаст ему двадцатку и объяснит, что к сожалению, не располагает временем на то, чтобы выполнить заказ. Не то чтобы ему не хотелось выручить Ирвинга. Но это же прямое кощунство писать ту чепуху, которая Ирвингу, на машине, наделенной такими талантами, как “Классик”.
      Заслышав у себя за спиной торопливую дробь шагов, он поднялся и с улыбкой повернулся навстречу продавцу. Однако тот и не думал отвечать на улыбку. Казалось, продавца вот-вот хватит удар.
      — Вы!.. — задохнулся он, с трудом сохраняя способность к членораздельной речи. — Ваши деньги!.. Мы по горло сыты вашими фокусами, молодой человек!
      — Деньги? — не понял Харт. — Что — деньги? Это галактические кредиты. Следовательно…
      — Это игрушечные деньги! — взревел продавец. — Деньги для детишек! Игрушечные деньги, выпущенные в созвездии Дракона! Тут на лицевой стороне так прямо и напечатано. Вот, крупными буквами… — он отдал бумажку Харту. — А теперь выметайтесь вон!
      — Позвольте, — взмолился Харт, — вы уверены? Это просто не может быть! Здесь какая-то ошибка…
      Наш кассир утверждает, что это факт. Он эксперт по денежным знакам любого рода, и он утверждает, что деньги игрушечные.
      — Но вы же их взяли! Вы не смогли отличить их от настоящих…
      — Я не умею читать по-дракониански. А кассир умеет.
      — Чертов пришелец! — крикнул Харт в припадке внезапной ярости. — Ну, если я до него доберусь!..
      Продавец чуть-чуть смягчился.
      — Этим пришельцам никак нельзя доверять, сэр. Они порядочные пройдохи.
      — Прочь с дороги! — крикнул Харт. — Я должен разыскать этого негодяя!
      Дежурный в Бюро по делам инопланетян не сумел оказать Харту особой помощи.
      — У нас нет данных, — объявил дежурный, — о существе того типа, который вы описываете. Вы не располагаете хотя бы его фотографией?
      — Нет, — ответил Харт, — фотографии у меня нет.
      Перед тем дежурный просмотрел груду каталогов; теперь он принялся расставлять их по местам.
      — Конечно, — рассуждал он, — то, что у нас нет данных, еще ничего не доказывает. К сожалению, мы просто-напросто не успеваем следить за всеми разновидностями мыслящих. Их так много, и беспрерывно появляются новые. Возможно, следовало бы навести справки в космопорте. А вдруг кто-нибудь обратил внимание на вашего пришельца?
      — Я уже побывал там. И ничего. Совсем ничего. Он должен был прилететь сюда, а может, успел улететь обратно, — и никто его не помнит! А может, помнит, но не говорит.
      — Инопланетяне покрывают друг друга, — поддакнул дежурный. Он продолжал складывать книги стопками. Близился конец рабочего дня, ему не терпелось уйти и он решил сострить:
      — А почему бы вам не отправиться в космос и не поискать пришельца в его родной стихии?…
      — Я, видимо, так и сделаю, — ответил Харт и вышел хлопнув дверью.
      Ну, чем плоха шутка — предположить посетителю отправиться в космос и самому поискать своего пришельца? Почему бы, в самом деле, не выследить его среди миллионов звезд, не поохотиться за ним на расстоянии в десять тысяч световых лет? И почему бы потом, найдя его, не сказать: “А ну, отдавай одеяло”, чтоб он тут же расхохотался тебе в лицо? Но ведь к тому времени, когда сумеешь выследить его среди миллионов звезд, на расстоянии в десять тысяч световых лет, одеяло тебе уже не понадобится: ты сам переживешь свои сюжеты, и увидишь воочию своих героев, и впитаешь в себя краски десяти тысяч планет и ароматы миллионов звезд. И сочинитель тебе тоже не понадобится, как не понадобятся ни фильмы, ни перфоленты, ибо нужные слова будут трепетать на кончиках твоих пальцев и стучать в висках, умоляя выпустить их наружу…
      Чем плоха шутка — всучить простаку с отсталой планеты пригоршню игрушечных денег за нечто, стоящее миллионы? Дурачина и не заподозрит, что его провели, покуда не попытается эти деньги потратить. А обманщик, сорвав куш по дешевке, тихо отползет в сторонку и будет надрываться от смеха, упиваясь своим превосходством.
      Кто это смел утверждать, что люди единственные лжецы на всю Вселенную?…
      А чем плоха шутка — носить на плечах живое одеяло и посылать на Землю корабли за галиматьей, которую здесь пишут? Не сознавая, не догадываясь даже, что нарушить земную монополию на литературу проще простого и для этого нужно лишь одно: хорошенько прислушаться к существу у себя за спиной.
      — И эта шутка значит, — произнес Харт вслух, — что в последнем счете ты остался в дураках. Если я когда-нибудь найду тебя, ты у меня проглотишь эту шутку натощак!
      Анджела поднялась на верхний этаж с предложением мира. Она принесла и поставила на стол кастрюльку.
      — Поешьте супу, — сказала она.
      — Спасибо, Анджела, — ответил он. — Совсем сегодня забыл про еду.
      — А рюкзак зачем, Кемп? Едете на экскурсию?
      — Нет, в отпуск.
      — И даже мне не обмолвились!
      — Я едва-едва надумал, что еду. Вот только что.
      — Извините, что я так рассердилась на вас. Все благополучно удрали.
      — Так что, Джаспер может выйти из подвала?
      — Уже вышел. Он сильно зол на вас.
      — Уж как нибудь переживу. Он мне не родственник.
      Она села на стул и стала наблюдать за тем, как он укладывается.
      — Куда вы собираетесь, Кемп?
      — Искать моего пришельца.
      — Здесь в городе? Вы никогда его не найдете.
      — Придется порасспрашивать дорогу.
      — Какую дорогу? Где вы видели пришельца, кроме как?…
      — Вы совершенно правы.
      — Вы сумасшедший! — закричала она. — Не смейте этого делать, Кемп! Я вам не позволю! Как вы будете жить? Чем зарабатывать?
      — Буду писать.
      — Писать? Вы не сможете писать! Вы же останетесь без сочинителя…
      — Буду писать от руки. Может, это и неприлично, но я сумею писать от руки, потому что буду знать то, о чем пишу. Мои сюжеты войдут мне вплоть и в кровь. Я буду чувствовать их вкус, цвет и запах…
      Она вскочила со стула и замолотила кулачками по его груди:
      — Это мерзко! Это недостойно цивилизованного человека! Это…
      — Но именно так писали прежде. Все бесчисленные рассказы, все великие мысли, все изречения, которые вы любите цитировать, написаны именно так. Так оно и должно быть во веки веков. Мы сейчас забрели в тупик.
      — Вы еще вернетесь, — предсказала она.
      — Сами поймете, что заблуждаетесь, и вернетесь…
      Он покачал головой, не сводя с нее глаз.
      — Не раньше, чем найду своего пришельца.
      — Вовсе вы не пришельца ищите! Что-то совсем другое. По глазам вижу — что-то другое…
      Она круто повернулась и стремглав бросилась из комнаты по коридору и вниз по лестнице.
      Он продолжал собирать рюкзак, а когда собрал, сел и съел суп. И подумал, что Анджела права. Ищет он отнюдь не пришельца. Не нужен ему пришелец. Нее нужно одеяло, не нужен сочинитель.
      Он отнес кастрюльку в раковину и вымыл под краном, а потом старательно вытер. Затем поставил в центре стола, где Анджела наверняка ее увидит, как только войдет. Потом взял рюкзак и стал медленно спускаться по лестнице. Наконец он вышел на улицу — и тут услышал позади крик. Это была Анджела, она бежала за ним вдогонку. Он остановился и подождал ее.
      — Я еду с вами, Кемп.
      — Вы сами не знаете, что говорите. Путь будет далек и труден. Диковинные миры и странные нравы. И у нас нет денег.
      — Нет, есть. У нас есть полсотни. Те, что я пыталась вам одолжить. Большего предложить не могу, да и этого надолго хватит. Но полсотни у нас есть.
      — Но вам-то не нужен никакой пришелец!
      — Нет, нужен. Я тоже ищу своего пришельца. Каждый из нас, по-моему, ищет своего пришельца.
      Он решительно привлек ее к себе и крепко обнял.
      — Спасибо, Анджела, — проговорил он.
      Рука об руку они направились к космопорту, чтобы выбрать корабль, который помчит их к звездам.