– Нахттотер, простите. Я просто хотела вернуть книгу.

– Поставь на место, – сквозь зубы разрешил Миклош, не слишком довольный тем, что ученица Йохана отвлекла его.

Рэйлен осторожно пристроила фолиант рядом с сотнями других и, поколебавшись, произнесла:

– Нахттотер, позвольте спросить?

Тхорнисх заложил пальцем страницу:

– Попробуй.

– Все, что тут написано про Хранью – правда?

– Правда?! – Миклош фыркнул. – Что есть правда? Ее не существует. Выражаясь словами Александра Фэриартоса, это эфемерное понятие. Оно слишком нестабильно и хрупко, чтобы опираться на него во время диспутов. В споре нужна хитрость и сила, но никак не правда. Что до твоего вопроса, то рассказанное на этих страницах – имело место быть. Еще вопросы?

Девушка занервничала и спрятала руки в карманах куртки.

– Вы… убьете ее?

Нахттотер нехорошо прищурился, и его глаза потемнели. Но голос не изменился:

– Ступай. Расшевели Йохана. Проследи, чтобы подогнали машину.

От любимого комфортабельного лимузина пришлось отказаться. В другое время подобное обстоятельство доставило бы Миклошу массу неудобств, но сейчас он был слишком занят мыслями о приезде сестры, чтобы думать о своих капризах.

Йохан ждал в холле. При появлении главы клана, ландскнехт снял с вешалки любимое пальто Бальзы, но тот отрицательно качнул головой:

– Мы не на бал к мормоликаям едем. Куртку.

Одеваясь, тхорнисх провозился с молнией дольше обычного, и открыл было рот, чтобы наорать на стоящего без всякого дела Романа. Но тут же со злостью одернул себя. Пока Хранья рядом, он не должен терять голову по таким пустякам.

– Все готовы, нахттотер. Солдаты ждут.

– Никаких солдат! – последовал резкий ответ. – Обойдемся без сопровождения. Отзови их. Поедем втроем.

Йохан недовольно нахмурился, однако кивнул. Задержав дыхание словно ныряльщик, Миклош отправился в снежную ночь следом за телохранителем.

Перед крыльцом стоял внедорожник.

– Сколько у нас времени?

– Чуть больше часа. – Йохан залез в салон сразу за нахттотером и развалился на переднем пассажирском сидении, доверив управление Рэйлен.

– Поехали. И включите печку, здесь холодно.

– Здесь не печка. Здесь климат…

– Мне без разницы, как это называется. Сделай так, чтобы стало теплее.

Несмотря на позднее время, кольцевая была забита машинами, и какое-то время тхорнисхам пришлось ползти в общем потоке. Это действовало на нервы Миклошу, но он молчал. Даже Рэйлен не попало за включение магнитолы и выбор попсовой радиоволны.

Лишь выбравшись на трассу, ведущую в крупнейший столичный аэропорт, они помчались в гордом одиночестве. Вновь начался снегопад. С неба сыпались мелкие, точно просо, колючие снежинки, а потом их сменили тяжелые белые хлопья. «Дворники» замельтешили по ветровому стеклу.

– Рейс из-за погоды не отменят? – тихо поинтересовалась Рэйлен.

Йохан, работавший на портативном компьютере, лишь пожал плечами.

Хмурый Миклош пальцем нарисовал на стекле только ему видимую рожицу. Немного подумал и добавил ей осьминожьи щупальца. С удовольствием полюбовался получившейся Фелицией, стер ее одним движением. Порылся в карманах, достал чистый носовой платок, тщательно вытер руки.

Наконец показалось огромное здание Международного аэропорта, и в то же мгновенье, словно по волшебству, снегопад закончился.

– Куда нам? – девушка сбросила скорость.

– Шестнадцатые ворота, – пророкотал Йохан, глядя на часы.

В небо, ревя турбинами, ушел тяжелый, похожий на кита «Дуглас», и господин Бальза проводил его задумчивым взглядом. Он не любил летать и ни разу в жизни не поднимался в воздух – не доверял воздушным машинам, предпочитая более приземленные виды транспорта. А вот сестра выбрала для своего первого визита в Столицу самолет. Как оказалось, они слишком отличаются друг от друга. Жаль, что он чересчур поздно это понял.

Рэйлен припарковала машину рядом с шестнадцатым ангаром, где не принимали лайнеры крупных компаний и обслуживали только небольшие частные самолеты.

– Не нервничай так, цыпленок, – одернул Миклош ученицу Йохана, заметив, что девушка мертвой хваткой вцепилась в руль.

– Простите, нахттотер, – она заставила себя расслабиться. – Что мы будем делать, когда они появятся?

– Увидим их, разумеется.

– А… затем?

– Чрезмерное любопытство когда-нибудь сыграет с тобой дурную шутку, – нахмурился тхорнисх. – Прояви терпение.

К выходу из здания терминала подъехали микроавтобус и легковой автомобиль.

– А вот и встречающая делегация, – любезным тоном проворковал Бальза.

– Машины Даханавар?! – прошипела Рэйлен.

– Что и требовалось доказать. А вот и Альгерт. Зря он вернулся, – Миклош разочарованно цокнул языком. – Зря.

Личный помощник Храньи скрылся в здании аэропорта.

– Он сильный маг, – выдал свою оценку Йохан.

– Разумеется. Рыцарь без страха и упрека, подобранный моей сестрой в какой-то навозной яме на севере Италии. Жаль, что я не вырвал ему глаза, когда у меня была такая возможность.

Мимо проехала патрульная полицейская машина, затем пустое канареечное такси. За высоким стальным забором прогревал двигатели самолет, насилуя безупречный слух главы клана Золотых Ос ужасающими звуками.

– Он возвращается! – встрепенулась Рэйлен.

Миклош впился взглядом в лица выходящих из здания кровных братьев. Он помнил каждого из тех, кто много лет назад встал на сторону Храньи.

– Их четырнадцать, – глухо произнес Йохан.

– Значит, где-то должны быть еще трое, – процедил Бальза.

И в этот момент Рэйлен изумленно охнула, бросая быстрый взгляд на господина Бальзу. Она не думала, что появившаяся в воротах ангара девушка окажется настолько похожей на Миклоша.

– Мы близнецы, цыпленок, – криво улыбнулся тхорнисх.

Невысокая, Хранья казалась очень хрупкой. Тонкие черты лица, светлые волнистые волосы и пронзительные голубые глаза навевали воспоминание о Снежной королеве. Волевые и решительные губы были лишены капризных изгибов, свойственных губам Бальзы. Слишком легкая для зимы одежда: штаны цвета хаки, едва достающая до талии серебристая курточка, распахнутая на груди. Под ней – тонкая блузка. За плечами висел небольшой рюкзачок, сшитый из кожаных лоскутков.

Не глядя по сторонам, привлекательная блондинка быстро дошла до легковой машины, и Альгерт распахнул перед ней дверь.

– Мне ехать за ними? – Рэйлен неуверенно протянула руку к ключу зажигания.

Миклош, видевший сестру всего лишь неполную минуту, отрицательно покачал головой:

– Нет. Они будут настороже. Я не собираюсь всю ночь провести в машине, наблюдая, как зайцы путают следы. Слежкой займутся люди. Йохан, распорядись.

Чумной набрал номер и отдал несколько коротких приказов.

– Домой, – велел Миклош.

Вновь пошел снег, и всю дорогу нахттотер смотрел, как на ветровое стекло падают крупные снежинки. Они напоминали ему жалкие человеческие жизни. Смертные тоже гибнут при малейшем прикосновении и растворяются в вечности, словно их и не было. Тхорнисх давно забыл, как выглядели его родители. Но прекрасно помнил то время, когда играл с сестрой на берегу Дуная. И почти также хорошо помнил своего учителя…

Он подарил им вечную жизнь, поставил выше человечества, превратил в богов.

Луций Фабий Максим.

Римлянин.

Один из тех, кого так ненавидели маркоманы.

Во времена молодости Бальзы дунайская граница вдоволь напилась римской крови, а Аквилея и Опитергий^[14] поплатились за гордость императора Марка Аврелия.

Миклош и Хранья с молоком матери впитали ненависть ко всему, имевшему хоть что-то общее с Великим городом. Но юному маркоману пришлось гораздо труднее, чем его сверстникам. В отличие от них, природа обделила будущего нахттотера силой и статью. Он так и не смог стать воином.

Возможно, появись Миклош на свет в одиночку, без забравшей часть его сил сестры – вся жизнь юноши сложилась бы по-иному. Но даже во времена молодости и детских обид господин Бальза ни в чем не винил Хранью.

Тогда – она была частью его самого. Одна душа в двух телах.

Никого не пугало и не удивляло, что они могут ощущать друг друга даже на расстоянии. Их способности воспринимались как должное, ведь близнецы у маркоманов всегда считались избранниками богов.

В год пятнадцатилетия к словам подростков стали прислушиваться жрецы и военные вожди. А затем настал час, когда ни одно важное решение не принималось без одобрения брата и сестры.

Слава о тех, чьими устами говорят боги, прокатилась по землям и достигла ушей Луция.

Миклош и Хранья были обращены.

Римлянин не ошибся в своем выборе. Его воспитанники оказались истинными тхорнисхами. Не только по крови, но и по духу. Верные помощники, преданные дети.

Магический потенциал сестры оказался намного слабее, чем у брата. Но это не помешало ей стать любимой ученицей. Он сам занимался обучением близнецов. Научил их читать, писать, рассказал правила и открыл сокровенные тайны магии Тления.

Время шло. Практически незаметно пролетели несколько веков. И все было хорошо, пока не пришли дети Лигамента и не потребовали от тхорнисхов долг, восходящий к временам самого Основателя.

За спасение клана Луцию пришлось заплатить жизнью.

Тхорнисхи оказались целиком и полностью подчинены Десяти Гласам – совету старейшин, в котором главным всегда был учитель близнецов. С его гибелью началась жесточайшая борьба за власть, в которой за неполные двадцать лет внутриклановой войны было уничтожено почти семьдесят процентов братьев.

Но ни один из старшего поколения не взял в расчет Миклоша с Храньей. Десять слишком боялись возвышения друг друга, чтобы обратить внимание на юных учеников Луция.

Однако, когда слабые были уничтожены, а выжившие сильные оказались ослаблены схваткой – близнецы нанесли удар. Их сил хватило, чтобы убить конкурентов, и брат с сестрой получили всю власть над уцелевшими Золотыми Осами.

Им пришлось избавиться от тех, кто поддерживал старейшин и желал возрождения Десяти. На место древних тхорнисхов пришло новое поколение. Для клана наступила новая эра, в которой от прошлого остались только воспоминания, да записи в архивах.

Первые противоречия между близнецами возникли к концу второго века общего правления. Мелкие разногласия постепенно перерождались в конфликт, тот рос, точно снежный ком… Брат с сестрой постоянно спорили о том, как следует управлять кланом.

Миклош жаждал изменить семью, увести ее от прежних тхорнисхов как можно дальше. Забыть то, к чему стремился Луций. Бальза свято верил, что Заветы Основателя, почитаемые учителем, не подходят для преображенных Золотых Ос. Он требовал забыть старые правила, кодексы, союзы и клятвы, непосильным грузом повешенные на шею предыдущими поколениями. «Цель тхорнисхов в величии, – утверждал Миклош. – Мы не должны оставаться на вторых ролях в мире киндрэт. Клан Нахтцеррет обязан возвыситься над остальными братьями и, разумеется, людьми. Для того, чтобы выжить и занять ведущую позицию – следует стать агрессивным. Быть жестче. Воспитать поколение воинов. Клан обязан меняться с такой же скоростью, как меняется мир».

Позиция Храньи была более консервативна. Она считала, что любые резкие изменения извращают идеи. Коверкают замысел Основателя и предают память об учителе. Девушка утверждала, что сбросить старую шкуру и надеть новую очень непросто. Нереально закрыться от мира и считать всех окружающих врагами. «Изоляция приведет к гибели семьи, – повторяла Хранья. – Замкнувшись только на себе, мы потеряем знание и будем отброшены назад. Похоронить заветы предков, значит нарушить разумную структуру развития, одобренную и подтвержденную веками существования».

Они спорили часами, а затем неделями не разговаривали. Следом наступал хрупкий мир, но стоило Миклошу осуществить очередную свою задумку, как близнецы вновь сталкивались лбами.

Наконец, Хранье надоело бороться со строптивым братом. И впервые в жизни она отступила. Господин Бальза был рад, что бесконечные пререкания завершены, и ему больше не будут мешать. Нахттотеру нравилось принимать решения самостоятельно.

Однако девушка лишь сделала вид, что сдалась. Миклош доверял сестре и ни на мгновение не заподозрил ее. Но для нее клан оказался важнее, чем брат. Хранья организовала заговор.

Чтобы осуществить задуманное, ей понадобилось много лет. И все эти годы приходилось проявлять терпение и закрывать глаза на действия реального главы клана. Пережить это было непросто, но она справилась. Хранья занималась обучением принятых в клан новичков до тех пор, пока вокруг нее не сплотилась группа преданных учеников.

Из-за жестокой и неразумной политики с тхорнисхами разорвали отношения обожаемые Храньей Кадаверциан. Вольфгер Владислав, с которым ее связывали дружеские отношения, больше не хотел иметь дел с Миклошем. Он не одобрял его действий и не собирался поддерживать Золотых Ос. Бальза, в отличие от сестры, плевать хотел на мастера Смерти.

Хранья пыталась уговорить брата. Умоляла его восстановить Гласы, помириться с соседями, вновь стать такими, как прежде. Он, в ответ, убеждал ее, что следует забыть о прошлом и не мешать ему делать то, на что у нее не хватает смелости.

В ту ночь они страшно поругались, и сестра ушла в слезах. Как стало ясно позже – лишь для того, чтобы поднять восстание…

Но никто из бунтовщиков не ожидал, что нахттотер окажется настолько силен. Одних предателей он размазал по стенам, других казнил, выбросив на солнце, а сестру, с немногочисленной толикой ее выживших сообщников, отправил в изгнание.

Под страхом смерти им было запрещено возвращаться обратно, а также общаться с другими кланами и создавать чайлдов. Но пятьдесят лет назад присматривающие за ними соглядатаи оказались убиты. А мятежники исчезли.

Нахттотер перевернул всю Европу, но не нашел следов сестры. Хранья отлично спряталась.

Рыцарь ночи злобно скрипнул зубами. Погрузившись в воспоминания, он не заметил возвращения в «Лунную крепость». Машина стояла возле крыльца, Рэйлен скучала, не решаясь выключить двигатель. Ландскнехт, похоже, вышел через сотовый в интернет и напряженно искал какую-то информацию, а Роман мерз на улице, ожидая, когда глава клана соблаговолит выйти.

– Йохан. Как только узнаешь, где они остановились – сразу ко мне. В любое время.

– Разумеется, нахттотер.

Миклош хмуро стукнул костяшками пальцев по стеклу, и расторопный Роман тут же открыл дверь автомобиля. Не обратив на слугу внимания, господин Бальза направился к дому. На душе у него было неспокойно.

Глава 8

Новая семья

Только поверхностные люди не судят по внешности.^[15]

13 декабря

Дарэл Даханавар

Я очнулся.

Кончики пальцев застыли. Ледяной озноб поднимался вверх по ладоням, предплечьям, колол плечи и скатывался вниз по спине. Было настолько холодно, что я перестал чувствовать ступни ног. В темноте слабо горела маленькая лампочка над дверью и отсвечивала зеленью жидкость, в которой лежал Вивиан. Его рука с посиневшими от холода ногтями крепко сжимала край резервуара. Словно кадаверциан хотел выбраться наружу и не мог.

– Кристоф, – прошептал я, с трудом двигая онемевшими губами. – Крис.

Казaлось, ментальные нити, соединяющие меня с Вивом, смерзлись до состояния стальной проволоки, а его сущность, медленно перетекающая в мою память, превратилась в кусок льда. Мой выдох вырвался облаком пара.

– Крис!

Дверь распахнулась, на пол упала полоса яркого света, я услышал испуганно-удивленный возглас, потом быстрые шаги, а спустя мгновение знакомый голос раздраженно произнес:

– Сэм, я тебя убью. Сколько раз можно повторять, что ты должен быть здесь постоянно!

– Но я думал… – вяло мямлил провинившийся.

– Лучше бы я оставил Лориана. От него больше толку! Отойди, не путайся под ногами. Дарэл. Дарэл, ты меня слышишь?

Хмурое лицо Кристофа выплыло из темноты, и я прошептал:

– Холодно… ему холодно…

– Сейчас станет теплее.

Повернув голову, я увидел, как колдун подходит к ученику и поит его своей кровью. Температура в помещении немного поднялась. Дыхание уже не смерзалось, пальцы Вивиана, вцепившиеся в край ванны, расслабились, рука скользнула по стеклу, снова погружаясь в «ихор».

– Да тут дуба можно дать! – негромко сказал Сэм. Он стоял у стены, наблюдая издалека, опасаясь сердить учителя своим присутствием, но не в силах преодолеть любопытство. – С чего это вдруг?

– Один из признаков магического воздействия, – задумчиво сказал Кристоф, внимательно рассматривая лицо Вивиана, – и тебе, Сэми, давно уже пора бы его знать.

– Крис… – говорить было трудно, одна часть моего сознания вместе с умирающим кадаверцианом плавала в черном беспамятстве, другая – пыталась осознать то, что я увидел в прошлом.

– Он хочет что-то сказать. – Сэм стал приближаться ко мне, далеко обходя резервуар с Вивианом.

Я вызвал в памяти подземелье и предметы, лежащие на полу. Картинка прыгала, искажаясь, по ней шли полосы и рябь. Но Кристоф должен был разобрать…

– Хватит, Дар. Я понял.

Я открыл глаза. Мрачный мастер Смерти стоял рядом, глядя на меня и как будто не видя.

– Это Малый круг, – произнес он, наконец.

– Что? – подал голос Сэм. – Какой круг?

На этот раз колдун не обратил внимания на очередное проявление невежества ученика. И сказал, обращаясь больше ко мне, чем к нему:

– Частично вещественные символы кланов используются в некоторых ритуалах… Использовались раньше. Очень давно.

Кадаверциан поднял руку, машинально рисуя в воздухе невидимый узор.

– Расположенные определенным образом, они могут оказывать колоссальное воздействие. Из Вивиана пытались вытянуть силу с помощью нескольких древних артефактов и пары новых. Змея, пришпиленная к доске. Оригинально… но бессмысленно. – Движением кисти колдун «стер» несуществующий узор. – Только Большой круг способен вобрать в себя всю мощь. Для этого нужна кровь тринадцати представителей кланов, а еще лучше их живые, но обездвиженные тела. И символы. Настоящий антам Лудэра, настоящий волк – средоточие силы Вриколакосов, настоящий призрак, а также – крест Основателя, ритуальное жало Тхорнисх… Подлинные, а не их жалкие подобия.

– Как же добыть Орион? – вмешался в размышления Кристофа Сэм.

– Через сложную систему магических линз. Созвездие будет отражаться в зеркале, лежащем на полу… Ладно. Все. Сэмюэл, иди, займись делом. Я сам здесь побуду.

Когда дверь за учеником закрылась, Крис сел в кресло рядом со мной:

– Не нравится мне это, Дарэл. Совсем не нравится. Читай дальше. А я буду думать.

Я закрыл глаза, пытаясь расслабиться. Холод постепенно уходил из лаборатории, дышать стало легче. И мои ощущения вновь растворились в памяти молодого кадаверциана…

Было прохладно. Накрапывал мелкий дождь. В лужах отражались горящие фонари. Вивиан стоял на тротуаре, глубоко засунув руки в карманы куртки, и смотрел в окна высотки. Он не помнил, как оказался на этой улице. Последнее что осталось в памяти – потайная комната в особняке фэри, холод и змея, примерзшая к земле. Остальное таяло в черноте…

Кем бы ни был тот, кто пытался провести странный ритуал, он оказался мертв. А Вивиан – свободен.

Он глубоко вдохнул свежий воздух. Запрокинул голову, глядя на небо. Свобода. Только что с ней делать? Загадочная темная половина была счастлива и готова вопить от восторга, а Вивиану на мгновение стало неуютно под этим огромным небом, затянутым тонкой пеленой облаков. Он знал, что до восхода необходимо найти убежище. И надо поесть.

Беглец быстро шел по улице, внимательно глядя по сторонам, но больше не наслаждался красотой разноцветной ночи. Искал, прислушивался. Охотился. Странное состояние. Непривычное. Он делал то, что нужно, не задумываясь, не обращаясь к логике, на уровне инстинкта.

Вдалеке показались гаражи. Дверь самого крайнего была распахнута, на стене светилась длинная белая лампа. Внутри, возле машины, возился мужчина в засаленной куртке. Чертыхался, копаясь в моторе.

Вивиан медленно, бесшумно приблизился и, когда человек выпрямился, опустил руку ему на плечо, рывком разворачивая к себе. Тот вздрогнул от неожиданности, взглянул в лицо вампира, и тут же глаза его закатились, а безвольное тело съехало на капот «жигулей». «Охотник» рывком распахнул куртку на его шее и погрузил клыки в артерию. Всего несколько глотков. Не убивать.

Кровь была теплой, сладкой и такой головокружительно вкусной, что оторваться от жертвы стоило большого труда. Две ранки затянулись за несколько секунд, осталось только красное пятно, как будто кожу на шее мужчины натер слишком узкий воротник. Придерживая бесчувственное тело, Вивиан открыл дверцу машины, осторожно опустил жертву на сидение водителя и быстро вышел из гаража.

Свобода приобрела новый, неожиданный вкус.

Ни угрызений совести, ни сомнений. «Я уже вряд ли человек, – размышлял он, быстро удаляясь, – хотя еще чувствую себя им».

Воспоминания о прошлом не возвращались. О будущем думать не хотелось. Единственное, что Вивиан знал – нечто внутри защищает его. Подсказывает, направляет. И лучше слушаться загадочную темную половину.

Он шел вдоль домов, сам не зная куда, но в какой-то момент вдруг испытал сильнейшее желание свернуть в темный переулок между двух девятиэтажек и не стал сопротивляться. Прошел насквозь сквер с чахлыми акациями и кленами, едва не спугнув целующуюся на скамейке парочку своим бесшумным появлением из темноты. Перепрыгнул через канаву с открытыми трубами на дне. Пересек еще одну улицу и увидел в глубине двора, между домами, приземистое здание с тусклой неоновой вывеской. Бар или ночной клуб.

Отчего-то Вивиану захотелось немедленно войти в него. Разумом он понимал, что сейчас не время для походов по увеселительным заведениям, но нечто внутри настойчиво подталкивало к деревянной двери под железным козырьком навеса.

Внутри оказалось полутемно. Небольшой зал освещали лишь лампочки у барной стойки и свечи, стоящие на каждом из грубо сколоченных столов. Мрачный бармен, протирающий стаканы, не отрываясь от своего занятия, смерил вошедшего внимательным взглядом.

Посетителей было немного. Играла тихая музыка. Вивиан сел у стойки. Заказал пива. Скорее из любопытства. Его запах все еще был приятным, но вкус оказался омерзительным.

В зеркале, висящем за спиной бармена, отражался весь зал. Вивиан посматривал в него иногда и внезапно увидел девушку, сидящую за столиком у самого входа, хотя мгновение назад ее не было. Незнакомка выглядела вызывающе. В первую очередь внимание привлекали красные волосы, в искусственном беспорядке торчащие в разные стороны лохматыми прядями. Потом взгляд натыкался на полную, красивую, надо признать, грудь, стянутую шнурованным корсажем. И оторваться от изучения смелого декольте, чтобы посмотреть, наконец, в лицо, стоило некоторого усилия. Но здесь Вивиана ждало легкое разочарование. Черты незнакомки были грубоватыми, почти некрасивыми, хороши оказались лишь губы – пухлые, чувственные, но слишком ярко накрашенные.

Девица сидела, положив ногу на ногу, демонстрируя чулки, с рисунком в виде маленьких черепов, и тоже оценивающе, с легкой усмешкой рассматривала Вивиана. От нее шло ощущение опасности, и беглец понял, что дело тут вовсе не в одежде стиля садо-мазо. Короткая кожаная юбка, перчатки с обрезанными пальцами, сапоги на высоких каблуках и шипастый ошейник были лишь внешним антуражем. А изнутри девицы поднимался холод, отличающийся от теплой ауры людей. Темная половина души Вивиана угрожающе заворчала. Сжалась, будто готовясь к прыжку, и он отодвинул едва тронутое пиво. Положил на стойку деньги, но не успел сделать и шага.

В бар ввалились трое не-людей, одетых в черную кожу, с похожим выражением злобного веселья и голода на бледных физиономиях.

– Эй! – заорал один, обращаясь к бармену. – Бутылку текилы с собой!

Второй, вытащив из кармана флягу, основательно приложился к ней. Явственно запахло кровью. Третий уставился на Вива, и на его лице появилась нехорошая улыбка.

– Смотрите, кто здесь! Падальщик! А я думал, они все уже передохли.

Лучше всего было не реагировать на непонятное, но, несомненно, оскорбительное заявление и уйти.

«В другой раз я смогу достойно ответить, – уверял себя Вивиан. – Просто не сегодня». Но слабое утешение не успокоило трясущуюся от гнева темную половину. Второе «я» было готово броситься на наглых отморозков и вцепиться в горло первому, кто окажется на пути, однако Вивиан постарался заглушить ярость и молча прошел к выходу. По дороге его довольно чувствительно задели плечом и попытались схватить за куртку, но безуспешно.

И все же уйти мирно не удалось. В паре десятков метров от бара Вивиан вдруг почувствовал рядом волну хищной злобы. Один из нарывающихся на драку толкнул его к стене.

– Далеко собрался?

Зрачки агрессивного типа начали светиться, а физиономия стала откровенно дикой. Такими же были лица его товарищей, неспешно вставших с двух противоположных сторон, перекрывая путь.

– Уйди с дороги.

– А ты покажи какой-нибудь фокус. Может, я испугаюсь и убегу. – Он тихо засмеялся, а потом неожиданно злобно оскалился. – Принесем магистру сувенир? Печень некрофила.

– Отпусти его, пироман! – раздался вдруг спокойный, с нотками презрения голос.

За спинами отморозков стояла та самая красноволосая девушка из бара.

– Что ты сказала, детка? – лениво протянул тот, что толкнул Вивиана.

– Это тхорнисх, – напряженно произнес его приятель, стоящий справа.

– И что?! – прорычал зачинщик ссоры, а потом буркнул девице: – Проходи, не задерживайся! Впрочем, если хочешь, можешь позабавиться с нами. Не каждый день встретишь кого-нибудь из этих могильных крыс.

– Отпусти его. Быстро! – повторила девица угрожающе, чуть выдвинув тяжелую нижнюю челюсть. Ее серые глаза сузились, руки в перчатках сжались в кулаки.

Враги отступили от Вивиана и, все трое неторопливо направились к незнакомке, собираясь взять ее в кольцо.

– С каких это пор «ночные рыцари» защищают некромантов?

– С этих самых.

Она шагнула вперед, и в ее руках неизвестно откуда появилась массивная дымчатая алебарда. Вивиан онемел от удивления, его противники тоже.

– Итак, кто первый?!

– Да ну ее к черту, – буркнул зачинщик ссоры, начиная стремительно терять интерес к происходящему. – У меня в планах на сегодня нет бойни с птенцами Миклоша.

Остальные, похоже, готовы были с ним согласиться.

– Проваливайте, пока я добрая, – процедила девушка сквозь зубы.

…Едва торопливые шаги посрамленных врагов стихли в соседнем переулке, алебарда исчезла из ее рук.

– Тупые асиманы, – сказала красноволосая пренебрежительно и улыбнулась Вивиану. – Привет, колдун.

Он молча смотрел, как она приближается.

– Рэйлен.

– Вивиан.

Девица рассмеялась.

– Это типа прикол такой? Ученик великого чародея Мерлина? Только там, вроде, девушка была?

Он уставился на неожиданную защитницу, не понимая, что за чушь она несет. «Тхорнисх» вздохнула:

– Ты что, даже это не читал? Рыцари круглого стола. Король Артур. Великий волшебник Мерлин и его ученица, которую звали как тебя. Она еще предала его потом… А, ладно, не важно.

В этом Вивиан был согласен с новой знакомой. Его интересовало другое.

– Почему ты помогла мне?

Она на мгновение задумалась.

– Не знаю. – И нахмурилась, словно действительно не понимая, что за помутнение на нее нашло. Но тут же тряхнула огненными волосами и улыбнулась. – Наверное, твое некро-обаяние и все такое. Сам знаешь. Что, сбежал от строгого учителя поразвлечься?

– Нечто вроде того.

– Тогда ты выбрал неудачное место. – Она взглянула в сторону бара. – Это притон для плохих ребят вроде асиман и тхорнисхов. Фэри сюда не ходят. Они предпочитают более уютные гнездышки.

– Фэри я сыт по горло! – Это вырвалось почти против воли, и Вивиан с удивлением услышал в своем голосе злобное рычание.

Довольная Рэйлен рассмеялась:

– Я, представь себе, тоже. Кстати, не хочешь, меня поблагодарить?

– Спасибо.

– Не так! – Девица крепко взяла его за отвороты куртки и приподнялась на цыпочки. Полные горячие губы буквально впились в его рот, но она тут же отшатнулась, сверкая веселым, шальным взглядом. – Пошли. Там еще остались свободные комнаты. Но ты знаешь правила, да? Никаких вопросов про клан и… вообще никаких вопросов. Встретились, расстались и все забыли.

«Защита и убежище», – торжествующе шепнул темный голос в глубине души. – «То, что ты искал».

Лежа на кровати, Вивиан глядел в темный потолок.

Под помещением бара оказался этаж, где находился десяток комнат без окон. Идеальная гостиница для тех, кому надо скрыться от лучей солнца.

Рядом, прижавшись горячим боком, тихо посапывала во сне Рэйлен. Она была уверена, что великолепно провела время. Но Вивиан чувствовал, что использовал ее… продолжает использовать. Он не знал, откуда эта убежденность, но темная половина души настойчиво подсказывала, как себя вести, чтобы эта девушка продолжала помогать ему. Начала испытывать доверие. Привязалась.

«Не понимаю как, однако, кажется, я могу управлять обстоятельствами. Мне помогают именно в тот момент, когда это необходимо».

Совпадение? Удача?

С одной стороны это успокаивало Вивиана, с другой – начинало беспокоить все сильнее. Что-то в его сознании сопротивлялось подобному везению…

Поднявшись, он бесшумно оделся. Хотя это было глупо – следовало остаться и вытянуть из девчонки как можно больше информации. Темная половина недовольно ворчала, когда он выходил из комнаты, но не смогла совладать с упорством владельца…

В зале был только один посетитель. Он оживленно болтал с барменом, но, увидев Вивиана, замолчал и оглянулся. Однако тот быстро прошел к выходу и свернул за угол дома. На сегодня знакомств с ночным населением Столицы ему хватило.

Солнце село совсем недавно, и на улице было еще очень ярко. Жмурясь от света, бьющего в западной части неба, Вивиан почти бегом направился прочь от бара.

Но ранний гость клуба для кровопийц догнал его у сквера.

– Постой. Я – Сэмюэл Кадаверциан.

Вивиан изо всех сил напряг свою непослушную память. Снова резануло унизительное чувство собственной ущербности: «Я не знаю ни-че-го!».