Смерть отбрасывает тень

      - Александр Яковлевич, эксперты, как я понял, не дают пока стопроцентной гарантии, что Петрова была сначала задушена, а потом подвешена на крюк для люстры, потому что узел петли разрезан. В этом смысле старик Березин сослужил нам плохую службу.
      Чижмин поморщился и пошевелил плечами. По дороге в управление он основательно промок под мелким, сеющим как через решето, дождем. Понадеявшись на оптимистический прогноз, он не захватил из дому ни плаща, ни зонта, и сейчас ощущал, как отсыревшая рубашка неприятно прилипает к телу.
      "Пожалуй, Лева прав, - подумал Голиков. - Василий Петрович, сам того не подозревая, оказал нам медвежью услугу. Но откуда он мог знать, что, разрезав узел, он поставил в тупик экспертизу. А если бы и знал, то размышлять ему было просто некогда. Ведь он надеялся спасти Ольгу!.. Но теперь это все - полемика, а вывод: затянула ли Петрова сама на себе петлю, или кто-то, мягко говоря, помог ей, придется делать нам. Ну, что ж..."
      - Ладно, Лева. Будем исходить из того, чем мы располагаем... Некто, скажем, Икс, открыл кран умывальника в ванной, и при этом позаботился заткнуть сток полотенцем. Случайность этих действий практически исключается. Этот факт можно отнести к версии - кража... Но в комнате обнаружены следы борьбы: перевернутый фужер на столе, второй - разбитый на полу. И тут показания Березина для нас очень ценны, так как экспертиза твердо установила, что синяки и царапины на руках и теле Петровой - следы насилия. Значит, Петрова пыталась оказать кому-то, назовем его Игрек, сопротивление. И главное, дверь в квартиру потерпевшей была открыта. Нехарактерно для самоубийц.
      - Разрешите, товарищ майор! - Чижмин энергично вскинул руки вверх, как это происходит с людьми, которых вдруг осеняет великолепная мысль. Икс и Игрек - одно лицо!.. Вспомните, ведь мокрых следов на лестничной площадке не обнаружено. Следовательно, воду мог открыть только Икс, но тогда получается просто белиберда. И притом учтите, что подруга Петровой, Елена Седых, рассказала мне, что Ольга почти никогда не снимала перстень. Однажды она попросила у Петровой примерить его, но та отказала, сославшись на то, что перстень очень тугой... А в нашем случае!.. Ведь конечности отекают и костенеют. Я уже не говорю, что цепочка на шее могла попасть под петлю. И вообще, грабить мертвого человека не каждый решится. В бога я не верю, но воровать у покойника - страшный грех, чуть ли не патология.
      Увлекшись разговором, они и не заметили, как стекла в кабинете потемнели и приобрели способность отражать предметы - снаружи хозяйничали плотные сумерки. Голиков, пройдясь туда и обратно, задернул шторы. Вопреки недавнему обещанию, он-таки ощутимо накурил.
      - Итак, твое мнение, Лева? - спросил он, опускаясь на стул.
      Чижмин вскользь взглянул на настенные часы и не спеша ответил:
      - Петрова вела довольно замкнутый образ жизни. В гости ни к кому не ходила, за исключением соседей - стариков Березиных. К себе тоже приглашала не часто. Трудно даже предположить, что в рабочее время - а ушла она с фабрики, жалуясь на острую головную боль - Петрова специально встретилась с малознакомым человеком, да еще и пила с ним шампанское. Отсюда вытекает единственно правильный вывод - преступника она хорошо знала. Из показаний той же Елены Седых можно сделать вывод, что искомым человеком мог быть какой-то Валентин, который часто звонил Петровой на работу. И только найдя этого Валентина, мы получим ответы на кое-какие вопросы.
      - Ну что ж, в пользу твоего мнения говорят и показания Березиных. Тем не менее поручи лейтенанту Борисенко установить круг друзей и знакомых Петровой, - под осуждающим взглядом Чижмина майор закурил очередную папиросу. - А что касается твоей уверенности в причастности пока еще для нас таинственного Валентина к убийству, то я легко могу опровергнуть это сразу двумя вариантами. Представь себе, что Петрова, неожиданно возвратившаяся домой, застает в квартире обычного вора. Остальное, думаю, и чижику ясно... Но преступник переборщил, и вместо того, чтобы легонько придушить хозяйку, он ее...
      - Нет, Александр Яковлевич, - Чижмин, перебив Голикова, в волнении хлопнул ладонями по подлокотникам кресла, - я с вами не согласен. К примеру, возьмем даже то, что предполагаемый вор даже не рылся в вещах... и деньги в сумочке Петровой целы... Правда, их было немного, но...
      - Хорошо, хорошо, - теперь уже майор не дал Чижмину до конца договорить, - допустим, что ты прав. Хотя действия преступника после совершенного преступления - непредсказуемы. Все зависит от психологических особенностей.
      - Да, пожалуй, это верно, - Чижмин близоруко прищурился. - Мне сейчас почему-то вспомнилось дело об убийстве водителя такси Моисеева. Там тоже в действиях преступника, на первый взгляд, отсутствовала элементарная логика, а последующие события были вообще необъяснимы.
      - Очень кстати ты об этом заговорил. Именно там ограбление было всего лишь инсценировкой. Да и убийство Северинцевой совершено с помощью удавки... Ну, а теперь - второй вариант. Допустим, что Петрова, чем-то глубоко потрясенная, кончает жизнь самоубийством; предпосылкой мог стать хотя бы отказ ее возлюбленного от женитьбы. Ведь она, как совершенно достоверно установлено, ждала ребенка. А затем... На ум приходит та же ситуация - случайная кража. Тут уже можно допустить, что все золото она могла просто снять, когда пришла домой, и куда-нибудь положить, - Голиков встал и начал мерять шагами кабинет, искоса посматривая на старшего лейтенанта из-под темных бровей.
      - Вы намекаете на то, что необходимо произвести тщательный обыск на квартире Петровой?
      Майор неопределенно хмыкнул и, вернувшись в свое кресло, вновь потянулся за папиросой.
      - Но тогда не исключается и третий вариант, - Чижмин сложенными очками зачем-то почесал затылок, взгляд его стал рассеянным. - Убийство могло произойти после того, как она сняла украшения. И это больше всего соответствует истине. Иначе как объяснить наличие на ее теле следов насилия? - старший лейтенант с нарочитым превосходством посмотрел на своего начальника. - На работе утром этих следов никто не заметил, хотя все утверждают, что была Петрова в кофточке с короткими рукавами.
      - Так-то оно так, Лева. Но мы еще не знаем, какие события приключились с ней по дороге домой, а это крайне важно. Поговори с районным участковым, пусть он опросит всех водителей трамваев и троллейбусов, которые проезжали в то время по интересующему нас маршруту.
      - Знаете, Александр Яковлевич, сегодня одна девушка на фабрике сказала мне, что все люди делятся на два типа: наблюдатели и участники. Так вот, беда Петровой заключалась в том, что она относилась ко второму типу.
      - Беда?.. Почему беда? - вскинулся майор.
      - Все очень просто и сложно. История самая банальная. В прошлом году Петрова окончила институт общественного питания и по направлению попала на фабрику. Работая технологом, она заметила, что в цехах нарушается технологический режим производства вин и пыталась выяснить причину. Ее во всех инстанциях только внимательно выслушивали, сочувственно кивали головами, прицокивали языками и кормили обещаниями помочь, но никаких мер не предпринимали. Ольга не успокоилась и начала писать в вышестоящие инстанции, но и после этого многочисленные проверки, как ни странно, не обнаруживали никаких существенных нарушений. Фабрику лихорадило от наплыва ревизоров и, как сами понимаете, руководство фыркало и косилось на Петрову... Это все рассказала мне Лена, которая, как я уже вам говорил, тоже работает технологом.
      - Лева, а между прочим, эта твоя Лена - очень умная девушка, - лукаво улыбнулся Голиков.
      Чижмин, смутившись, покраснел, привычным жестом поправил очки и продолжил: - Седых сказала, что Петрова в последнее время была в приподнятом настроении и не скрывала, что счастлива.
      - Понятно. Значит, констатируем, что у Петровой не было веских причин сводить счеты с жизнью. Хотя, - Голиков сделал глубокую затяжку, с шумным выдохом выпустил дым и притушил в пепельнице папиросу, - соседи Березины утверждают, что Ольга была девушкой чувствительной и эмоциональной, а такие натуры при определенных обстоятельствах могут отважиться на любой шаг. И вообще, действия обманутой женщины предугадать сложно... А недоброжелателей Петрова приобрела более чем достаточно, - Голиков поднял со стола увесистую папку.
      - Это жалобы Петровой, которые мне передали из прокуратуры.
      - Впечатляет! - не удержался Чижмин.
      - Может быть, нам с этим придется разбираться, - нахмурил брови майор. - Я уже связался с начальником ОБХСС. Он пообещал в ближайшие дни заняться проверкой пищевкусовой фабрики... И если ты не будешь против, то я сам допрошу некоторых товарищей, которые чаще всего фигурируют в ее жалобах. Повестки я уже отправил.
      Чижмин не возражал. Голиков устало откинулся на спинку кресла и, задержав взгляд на телефоне, задумался. Он уже ясно представлял, что на их плечи ляжет расследование по всем версиям одновременно. Многолетний опыт подсказывал ему, что предстоящая работа будет очень кропотливой и трудоемкой.
      - Незнаемая прямизна наводит на кривизну, - прервал невольно возникшую паузу Голиков.
      - Что? - удивился Чижмин.
      - Пословица есть такая, - улыбнулся майор. - Что ж, Лева, пока мы не нашли однозначного ответа: убийство или самоубийство. Посему приступим...
      - К обеду, - вырвалось у Чижмина.
      - Я бы не прочь, - признался Голиков, - но все, чем я богат, - он обвел рукой два ряда полумягких кресел, вешалку, книжные полки со специальной литературой и разного рода справочниками, массивный письменный стол с аккуратно разложенными на нем стопками бумаг и несгораемый шкаф, возле которого сидел, - малосъедобно.
      - Согласен, - рассмеялся лейтенант.
      - Да, Лева, судя ао всему, Петрова - человек упрямый, с твердым характером. Несмотря ни на что, она вела борьбу до конца... - Голиков бросил папку в стол.
      - Я лично, Александр Яковлевич, не сомневаюсь, что в квартире Петровой совершено убийство, - старший лейтенант пружинисто вскочил с кресла и подошел к майору, чтобы помочь уложить папки с бумагами в сейф. И вот что характерно - на фабрике все, знающие Ольгу, даже мысли не допускают, что она могла покончить с собой. Лена, так та вообще сказала, что для Петровой такой поступок был бы противоестественным.
      - Опять Лена, - шутя погрозил пальцем Голиков и, видя, что старший лейтенант лихорадочно собирается с мыслями, чтобы достойно возразить, опередил его: - Противоестественным, - серьезно повторил он. - Ладно. Поглядим... А пока, - майор взглянул на часы, - пойдем-ка пройдемся по свежему воздуху, а то голова совсем раскалывается.
      - Курить больше надо, - наконец-то и Чижмин поддел своего начальника.
      Майор уже хотел что-то сказать, но последнее слово Чижмина перекрыл телефонный звонок.
      "Наверняка, Марина беспокоится", - подумал Голиков, поднимая трубку, но ошибся.
      - Пропустите! - распорядился он и в ответ на нетерпеливый жест Чижмина пояснил: - Явился какой-то Борисов и срочно просит принять его в связи с убийством Петровой... Если хочешь, можешь присутствовать.
      ГЛАВА ТРЕТЬЯ
      Перед приходом неожиданного посетителя Голиков вывернул содержимое пепельницы на листок бумаги, смял его и сунул в корзину для бумаг. Потом попросил Чижмина открыть форточку. От ветра, разыгравшегося на улице, штора вздулась пузырем.
      Борисов оказался мужчиной выше среднего роста, светловолосым, пропорционально сложенным, с умным немного бледным продолговатым лицом и открытым взглядом голубоватых глаз. На нем был темно-серый костюм с галстуком.
      - Я не ошибся?.. Мне нужен майор Голиков? - осведомился он.
      - Верно, - поднялся Голиков, - пожалуйста паспорт и присаживайтесь.
      Посетитель удобно расположился в кресле напротив Чижмина и принялся изучать обстановку кабинета, изредка нетерпеливо посматривая на Голикова и не обращая никакого внимания на Чижмина. Он явно нервничал в ожидании предстоящего разговора, покачивал носком ботинка и едва слышно вздыхал.
      А Голиков, нарочито не торопясь, просматривал паспорт. По выражению лица майора Чижмин безошибочно определил, что этот Борисов чем-то очень заинтересовал его. Особенно Леву поразило некоторое замешательство Голикова, что случалось с тем редко.
      Наконец, Александр Яковлевич закрыл паспорт, передал его Чижмину и произнес:
      - Вы уже знаете, кто я, а это, - он указал на Леву, - старший инспектор Чижмин. Он непосредственно ведет это дело... Ну, а теперь расскажите, что заставило вас придти к нам?
      - Прежде чем объяснить свой приход, я хотел бы от вас в точности узнать, что произошло с Петровой? - он выговаривал фразы четко, громко и требовательно, словно подчеркивая этим, что никого из присутствующих не опасается. - От себя я могу добавить лишь одно - Ольга была моей, - он секунду запнулся, - как бы это поточнее выразиться, - невестой... И это дает мне право знать, что с ней случилось.
      - Что ж, это действительно весомый аргумент, если, конечно, не принимать в расчет вашу законную жену, - Голикову, вероятно, не понравилось начало разговора и он решил сразу поставить Борисова в неловкое положение, использовав свою осведомленность. - Насколько мне известно, развод на данный момент вы еще не получили. А...
      - Это вопрос буквально нескольких дней, - бесцеремонно перебил его Борисов, посчитав знание майором подробностей его личной жизни результатом добросовестного изучения штампов в паспорте. - Но если для вас бумажка убедительней моих слов, то скажите только одно - ее убили? - теперь он скорее просил, чем требовал.
      - Пока мы можем констатировать лишь то, что ее нет в живых, - сухо ответил Голиков. - Другой информации у нас нет, - прищурился он. - Когда вы в последний раз видели Петрову?
      - Позавчера, то есть шестого... Я был у нее дома, и должен был прийти вчера вечером, но не сложилось... - без сомнения, Борисов чего-то не договаривал.
      Чижмин с понимающей ухмылкой взглянул на майора, иронически покачал головой и спросил:
      - А сегодня утром вы случайно не звонили ей на работу?
      От Борисова не ускользнули двусмысленные интонации в голосе Чижмина он резко вскочил с кресла и, обращаясь только к Голикову, нервно заговорил:
      - Я пришел к вам не затем, чтобы выслушивать здесь... Меня оскорбляет нетактичное поведение вашего сотрудника... Я не дал ни малейшего повода ставить мои слова под сомнение... Оля была для меня единственной надеждой, светлой, близкой... Правда, вам это ни к чему. Я совсем упустил из виду, что люди вашей профессии привыкли подозревать любого и каждого, а мне это не по вкусу, - Борисов, не прощаясь, направился к двери.
      - Валентин Владимирович, насколько я понял, вы пришли, чтобы помочь нам. Или вам уже расхотелось? Вам стала безразлична судьба Петровой? вдогонку успел спросить Голиков.
      Борисов остановился у двери, повернулся к майору и с кислой улыбкой выдавил из себя:
      - Боюсь, как бы эта помощь против меня не обернулась.
      - Гражданин Борисов! - повысил голос майор. - Вопреки вашему утверждению, я глубоко уважаю чувства каждого человека. Именно поэтому я прошу вас задержаться... А чтобы вы меня правильно поняли, уточню, что ваш приход для нас неожидан. Хотя не сегодня - завтра мы бы все равно разыскали вас... Что же касается вашей помощи, то скажу откровенно - мы нуждаемся в ней. Вам придется ответить на некоторые вопросы, связанные со смертью Петровой, а уклонение или нежелание дать ответ могут быть расценены как действия противоправные, ведущие к уголовной ответственности.
      Слова Голикова произвели ожидаемое впечатление, и Валентин Владимирович нехотя вернулся и уселся на прежнее место.
      - Это уже становится интересным! - с вызовом протянул Борисов. - С какой же, позвольте узнать, целью вы хотели меня найти?
      - Валентин Владимирович, давайте условимся - вопросы пока задаю я, а потом видно будет, - мягко сказал майор, решив направить разговор в мирное русло. - Для начала расскажите, где и при каких обстоятельствах вы познакомились с Петровой?
      Вряд ли Борисов, идя в уголовный розыск, не был готов к подобному вопросу, поэтому ответил легко и быстро:
      - Разрешите без подробностей. Вы же прекрасно понимаете, как обычно происходит знакомство. Могу лишь добавить, что Петрову знаю около года.
      - Товарищ Борисов, то, что порой кажется простым и ясным, к сожалению, часто мало соответствует действительности. Так что постарайтесь поточнее отвечать на вопросы, а выводы мы сделаем сами... Давайте остановимся на главном: где и как вы познакомились с Петровой?
      Настойчивое повторение вопроса заставило Борисова на минуту смешаться. Вспоминать первую встречу с Ольгой ему не хотелось. Она произошла в прокуратуре, куда Борисова год назад пригласили для дачи объяснений по поводу последней проверки работы пищевкусовой фабрики, связанной с заявлением Петровой. Факты, указанные в заявлении, проверкой не подтвердились, и она обратилась с жалобой в прокуратуру. В ней Петрова сообщала о плохой, необъективной работе комиссии КРУ и требовала вмешательства прокуратуры, утверждая, что на фабрике совершаются крупные хищения.
      Голиков отметил перемену настроения у Борисова, но, видя, что тот не торопится с ответом, предупредил:
      - Вы еще, наверное, не вполне осознаете серьезность своего положения, и я отношу это на счет вашего душевного состояния... Да, да, не удивляйтесь. У нас пока немало оснований подозревать и вас.
      - Меня?.. - светлые брови Борисова поползли вверх, потом удивление на его лице сменилось горечью. - Впрочем, вы в чем-то недалеки от истины... Я и в самом деле виноват! - произнес он.
      Чижмин зашевелился в кресле, еле скрывая радость. Слова Борисова подтверждали его правоту. Он с нетерпением посматривал на майора, который сосредоточенно ждал дальнейшей исповеди. "Почему майор тянет? - кипел Чижмин. - Ведь сейчас немного поднажать - и он наш! Нельзя давать преступнику передышку!.." - и, не выдержав напряжения затянувшейся паузы, Лева принял, как ему казалось, единственно верное решение.
      - Гражданин Борисов, за что вы убили Петрову Ольгу Степановну? почти выкрикнул он.
      - Ах, ты!.. - с этим возгласом Борисов встал и с угрожающим видом двинулся на Чижмина. Окажись тот рядом, а не по другую сторону стола, то наверняка заработал бы в лучшем случае приличный синяк, но Голиков вовремя вскочил с кресла и бросился наперерез Борисову, преградив ему путь.
      - Валентин Владимирович, не забывайте, где вы находитесь! - тяжелый взгляд темно-карих глаз майора охладил пыл Борисова. - А вы, товарищ старший лейтенант, - Голиков повернулся к Леве, - можете быть свободны. Завтра прошу быть к семи.
      Выждав, когда Чижмин с виноватым видом выскользнул из кабинета, майор вернулся за стол, а Борисов, тяжело дыша, стоял как вкопанный на том месте, где был остановлен, и еле слышно, одними губами шептал что-то в адрес старшего лейтенанта.
      Ситуацию разрядил телефонный звонок. На этот раз Голиков услышал голос Марины, которая была обеспокоена не столько отсутствием мужа, сколько тем, что он до сих пор не предупредил ее о задержке на службе.
      Разговор Голикова по телефону дал возможность Борисову прийти в себя. Он обескураженно опустился в кресло, в котором раньше сидел Чижмин, но потом, брезгливо поморщившись, пересел в другое.
      - Закурить можно? - уже спокойно спросил он, доставая пачку сигарет.
      - Пожалуйста... Может быть, и меня угостите, а то мои все вышли, нерешительно попросил майор.
      Прекрасная черта характера Голикова - застенчивость - была предметом многочисленных шуток его коллег, так как не очень вязалась с занимаемой должностью.
      Курили молча, изредка поглядывая друг на друга, как бы оценивая, кто есть кто. Нестандартный, непредсказуемый и импульсивный поступок Борисова сводил на нет подозрения майора, и он интуитивно уже не сомневался в невиновности своего собеседника, но в то же время был почти уверен, что Валентин Владимирович знает если не прямых участников убийства Петровой, то по крайней мере причину, побудившую тех совершить преступление.
      По резкому движению, которым Борисов погасил сигарету, майор догадался, что тот принял какое-то решение, а ему остается только надеяться, что оно будет верным. Наконец Валентин Владимирович, поправив ворот рубашки и стряхнув с борта пиджака случайно осыпавшийся с сигареты пепел, заговорил:
      - С ваших слов, а вернее из дурацких реплик вашего коллеги, мне стало ясно, что Ольгу... убили. - Борисов на мгновение сдавил ладонями виски. А раз это так, то я просто обязан отомстить!.. Только прошу, не перебивайте меня... Так вот, что касается нашего знакомства с Ольгой, то вы были правы. Оно действительно завязалось необычно. Всему причиной ее заявление, в котором она писала о возможных хищениях на фабрике. В составе комиссии я занимался его проверкой. Факты тогда не подтвердились... - он ослабил галстук и закурил, предупредительно пододвинув пачку сигарет поближе к Голикову, - только сейчас я начинаю понимать, что все было не так просто... Ведь не секрет, что много совершается хищений, которых нашей службе КРУ, даже при тщательной проверке, не удается обнаружить. Особенно, когда нас уже ждут заранее... А информация распространяется очень быстро... Такой оперативности любая разведка позавидует, хотя...
      - Так вы допускаете, что Петрова была права? - осторожно перебил его Голиков.
      - Безусловно допускаю. При таких способах хищения чаще всего необходимо расхитителей, как у вас выражаются, брать с поличным. А это уже больше по части ОБХСС, - Борисов почему-то с укором посмотрел на майора.
      - Допустим. Тогда почему вы сами не подключаете работников ОБХСС или прокуратуру?
      - Я уже говорил, что тогда у меня не было оснований верить заявлению Петровой, - раздраженно произнес Борисов. Голиков ощутил очевидную ложь в его словах, невозможность доказать это разозлила майора, и он пошел в наступление.
      - Конечно, конечно... Честно и добросовестно работать нас пока еще заставляет лишь какое-нибудь ЧП или грозные окрики сверху. К глубокому сожалению, таких горе-работников хоть пруд пруди... Правда, у меня нет оснований относить вас к их числу, так как мне известно, что вы потом все-таки помогли Петровой бороться с теми, кого вы стыдливо называете расхитителями. Хотя ваша должность и без того обязывает вас делать это... Ну, ладно, опустимся на землю. Расскажите подробно, где вы находились сегодня с десяти до двенадцати утра?
      - С утра, как обычно, провел пятиминутку, потом занимался почтой и текущими вопросами... Где-то около десяти поехал в суд, чтобы попросить ускорить процесс развода с женой. Потом заходил в кафе-автомат позавтракать. На работу вернулся в начале двенадцатого. До часу никуда не отлучался. Дальше нужно?
      - Значит, в суде могут подтвердить, что вы были на приеме?
      - Как вам сказать, - пожал плечами Борисов. - Приема как такового сегодня не было, но я подходил к секретарю по гражданским делам, так как судьи на месте не оказалось, и просил передать мою просьбу...
      - Это уже кое-что, - вставил майор.
      - А вот в кафе кассирша должна меня помнить.
      - Это легко установить... А вот кого вы, Валентин Владимирович, подозреваете, а точнее - кому могла помешать Петрова? - Голиков умышленно не заострял внимания на людях, которые могли бы подтвердить алиби Борисова.
      - В первую очередь - это работники пищевкусовой фабрики, - уклончиво начал тот. - Я бы посовеювал вам затребовать все ее заявления и жалобы. Ну и, естественно, заняться тщательной проверкой сигналов... Убийцы наверняка те, кого она подозревала в хищениях. Разумеется, сделали они это чужими руками. Сволочи!.. А я вот не смог ее защитить!..
      Эти слова были произнесены с такой душевной болью, горечью и раскаянием, что подозрения Голикова относительно того, что Борисов знает истинных организаторов преступления, переросли в уверенность.
      - Так кто, по-вашему, мог организовать это преступление? - майор испытующе уставился на Борисова.
      - Не знаю, - упавшим голосом ответил тот, - но думаю, что здесь не обошлось без участия директора фабрики Леонова... Мог быть замешан и Селезнев... Надеюсь, что все это останется между нами... Поймите... Мне это ни к чему...
      Голиков утвердительно кивнул головой, про себя отметив: "Ведет двойную игру. Ну, да черт с ним!.. Ничего удивительного. По принципу - моя хата с краю... Такой философии сейчас придерживается большинство..." - а вслух произнес:
      - Не хочу ставить вас в щекотливое положение, поэтому прошу внимательно отнестись к следующему вопросу... С кем, кроме вас, могла встречаться Петрова?.. Кому могла доверить свои личные тайны?
      - Оля была честной и порядочной... И ваш вопрос, хотя и вынужденный, оскорбляет ее память, и я не хотел бы отвечать на него... даже затрагивать эту тему. В вашем распоряжении опытные работники, и вы при необходимости все о ней можете разузнать без меня.
      Голиков испытывал двойственное чувство: с одной стороны, он видел, что Борисов говорит искренне, не разыгрывает из себя обиженного, а с другой - все время ловил себя на мысли, что в его словах проскальзывает фальшь.
      - Валентин Владимирович, сегодня утром, около десяти, Петрова ушла с работы. У нее с кем-то и где-то была назначена встреча... В связи с этим я настаиваю, чтобы вы добровольно сдали кровь для анализа на наличие в ней алкоголя... Если же вы пили сегодня, то достаточно будет только вашего устного заявления. Поверьте, это необходимо для того, чтобы снять с вас подозрения.
      Майор с удовлетворением отметил, что Борисов спокойно отнесся к его предложению, всем своим видом как бы подчеркивая готовность помочь следствию. Дальнейшие слова Валентина Владимировича подтвердили это наблюдение.
      - Признаюсь, до сегодняшнего дня мне никогда не приходилось общаться с людьми вашего ведомства, да еще в такой ситуации. А то, что я слышал о методах и способах воздействия на попавших сюда, мало похоже на нашу с вами беседу... Не хочу льстить, но я не ожидал встретить в стенах этого заведения корректного и действительно интеллигентного человека... Поэтому я готов способствовать вам в раскрытии преступления... А вот спиртное, Борисов распрямился в кресле и открыто улыбнулся, - я употребляю редко. А сегодня, к тому же, почти весь день за рулем.
      Теперь они уже мало походили на людей, несколько минут назад враждебно настроенных друг к другу. Оба закурили, словно приготовившись к непринужденному разговору.
      - Валентин Владимирович, я опять к вам с деликатным вопросом... Ольга на ночь снимала с себя украшения?.. Я имею в виду перстень... и тому подобное.
      В один миг от расслабленности Борисова не осталось и следа. Он, заметно вздрогнув, презрительным и гневным взглядом ожег майора.
      - Я просил вас не касаться этой темы! - чуть ли не взвизгнул Борисов, подскочив в кресле. - Посылайте меня, если вам угодно, на экспертизу... анализ... или куда там еще? Вам что, доставляет удовольствие издеваться надо мной?.. Оказывается, мягко стелете!..
      Трудно было понять Голикову, что на самом деле заставило Борисова так неожиданно вспылить: упоминание ли о золотых побрякушках или имя Ольги. "Странно получается, - раздумывал он, - неужели Борисов все-таки причастен к убийству? Стоп!.. А почему к убийству?.. Кафе-автомат! Что-то здесь есть. Там они могли встретиться с Ольгой... А если так, то откуда у нее ссадины и синяки?.. Нет, отпадает..." - и, рискуя снова вызвать гнев собеседника, спросил:
      - Вы знали о том, что Петрова беременна?
      - Да. Как раз это обстоятельство и заставило меня сегодня поехать в суд, чтобы как можно быстрее расписаться с Ольгой. Надеюсь, что это признание облегчит мою участь? - спокойно, даже с иронией проговорил Борисов.
      Резкая смена настроения собеседника снова поставила Голикова в тупик. "Такое поведение, несомненно, подтверждает невиновность Борисова, анализировал он, - и в то же время наводит на мысль, что он чего-то или кого-то боится... Знает, но не говорит... Ладно, посмотрим, что даст анализ..."
      - Извините, но мне бы хотелось покинуть вас, - не дождавшись ответа, опять попытался сыронизировать Борисов, - или...
      - Никаких или, - перебил его Голиков, - вот вам бумага и постарайтесь со всеми подробностями изложить то, что связывало вас с Петровой, а также все, что вы делали и где были сегодня утром. После этого - сдайте кровь и можете быть свободны.
      ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
      Казалось, что особых причин для волнения не было, но все-таки кошки скребли на душе. Леонов раздраженно щелкнул выключателем телевизора смотреть комедии, тем более советские, он всегда считал пустой тратой времени. Невольно нервировало и то, что жена, на ночь глядя, вдруг воспылала желанием навести порядок в кухне.
      Он уже было собрался поехидничать над хозяйственным вдохновением супруги, как вдруг зазвонил телефон.
      - Слушаю... А-а, это ты, Константин Петрович, - Леонов взял телефонный аппарат и, волоча шнур, не спеша вошел в спальню, плотно прикрыв за собой дверь. - Нет, нет, я тебя слушаю. Просто я уже немного в курсе, хотя до сих пор не могу сообразить - зачем ты мог понадобиться уголовному розыску?.. Видишь ли, тебе принесли повестку только что, а мне вручили такой же ультиматум часов в восемь... Да, да... не удивляйся... Самое интересное, что тоже завтра, но с небольшой разницей во времени, и тоже к начальнику ОУРа... - Леонов опустился на диван-кровать, пристроив телефонный аппарат на коленях. - Так вот, за эти два с лишним часа я уже кое-что выяснил, - Дмитрий Степанович самодовольно усмехнулся, вспомнив недавние переговоры с влиятельными знакомыми, - но для полноты картины я тебе должен сообщить, что звонил начальник КРУ... Да, этот слюнтяй и, как я окончательно выяснил, - обыкновенный подонок... Не исключено. Только не пойму, на что он надеется! Думает за нашими спинами отсидеться и выйти сухеньким?.. Ну ладно, с ним потом разберемся, а пока тебе надо позвонить на всякий случай Кузьмичу. Ему не составит большого труда прикрыть это дело, мотивируя самоубийством... Плюнь ты на эту повестку... Можешь туда не являться. Я все улажу, а вечерком загляни ко мне, малость покумекаем, как жить дальше.