Доклад Вадиса

«Совершенно секретно

ИЗ БЕРЛИНА

Москва, НКВД СССР — товарищу БЕРИЯ.

Докладная записка

Об обнаружении трупов Гитлера, Геббельса и их семей.

2 мая 1945 года в Берлине, в нескольких метрах от запасной двери бомбоубежища, на территории рейхсканцелярии, где в последнее время размещалась ставка Гитлера, были обнаружены обгоревшие трупы мужчины и женщины, причем мужчина низкого роста, ступня правой ноги в полусогнутом состоянии с обгоревшим ортопедическим ботинком, остатки обгоревшего мундира формы партии НСДАП и обгоревший партийный значок. У обгоревшего трупа женщины обнаружены золотой обгоревший портсигар, золотой партийный значок и обгоревшая золотая брошь.

У изголовья обоих, трупов лежали два обгоревших пистолета системы «Вальтер» №1.

3 мая с.г. в отдельной комнате бункера имперской канцелярии на спальных кроватях обнаружены были 6 детских трупов — 5 девочек и 1 мальчик, одетые в легкие ночные платья, с признаками отравления.

Обнаруженные трупы были предъявлены для опознания задержанным — личному представителю гросс-адмирала при ставке Гитлера — вице-адмиралу ФОСС Гансу, начальнику личной охраны Геббельса — ЭККОЛЪТ [72.1] , технику гаража имперской канцелярии — ШНАЙДЕР Карлу, повару имперской канцелярии ЛАНГЕ Вильгельму и другим, хорошо знавшим лично Геббельса, его жену и детей, которые в предъявленных им трупах утвердительно опознали трупы имперского министра пропаганды Геббельса, его жены и детей.

Вышеперечисленными лицами Геббельс, его жена и дети были опознаны по следующим признакам: обгоревший труп мужчины имел явное сходство с Геббельсом по форме головы, чертам лица, протезу, который носил Геббельс на правой ноге, наличием на трупе нагрудного партийного значка НСДАП, остатками обгоревшей партийной формы.

Обгоревший труп женщины — наличием на трупе золотого партийного значка НСДАП, единственно полученного только женой Геббельса лично от Гитлера за несколько дней до его смерти. Кроме того, при осмотре трупа жены Геббельса был обнаружен портсигар, на внутренней стороне которого имеется фамилия, подпись «Адольф Гитлер. 29.V.-1934 года», которым, как заявил задержанный ФОСС, пользовалась в течение последних недель жена Геббельса.

При осмотре трупов детей — во всех из них ФОСС, ШНАЙДЕР и др. опознали детей Геббельса, т.к. всех их они хорошо знали.

Тот факт, что обнаруженные трупы мужчины, женщины, шестерых детей действительно являются трупами имперского министра пропаганды д-ра Геббельса, его жены и детей, подтверждается показаниями ряда задержанных нами лиц. При этом наиболее характерными показаниями являются показания зубного врача имперской канцелярии «СС-штурмбанфюрера» КУНЦ Гелъмута, который принимал непосредственное участие в умерщвлении детей Геббельса. Будучи допрошенным по этому вопросу, КУНЦ показал, что еще 27 апреля жена Геббельса попросила его помочь ей умертвить детей, заявив при этом: «Положение тяжелое и, очевидно, нам придется умереть». На что КУНЦ дал свое согласие.

1 мая 1945 года в 12 часов КУНЦ был вызван из лазарета в бункер Геббельса, находившийся на территории имперской канцелярии, и здесь ему вновь жена Геббельса, а затем и сам Геббельс предложили умертвить детей, заявив при этом: «Решение уже принято, так как фюрер умер и мы должны умереть. Другого выхода нет».

После всего этого жена Геббельса передала КУНЦ шприц, наполненный морфием, и последний сделал детям вспрыскивание, введя по 0,5 кубика морфия каждому. Спустя 10—15 минут, когда дети в результате укола оказались в полусонном состоянии, жена Геббельса каждому из них вложила в рот по раздавленной ампуле цианистых соединений.

Таким образом были умерщвлены все 6 детей Геббельса в возрасте от 4 до 14 лет.

После умерщвления детей жена Геббельса вместе с КУНЦ вошла в кабинет Геббельса и сообщила последнему, что с детьми все кончено, после чего Геббельс поблагодарил КУНЦ за помощь в умерщвлении детей и отпустил его.

Как показал КУНЦ, Геббельс и его жена после умерщвления детей также собирались покончить жизнь самоубийством.

Намерение Геббельса покончить жизнь самоубийством нашло подтверждение в показаниях допрошенных вице-адмирала ФОСС и государственного советника министерства пропаганды ХЕИНРИХСДОРФ Вольфа, которым Геббельс на их предложение 1 мая с.г. вечером попытаться выбраться из Берлина заявил, что он по своему физическому состоянию сделать этого не может и умрет в Берлине.

Особенно характерным признаком в опознании трупа Геббельса послужило еще и то обстоятельство, что путем допроса ряда свидетелей, как ФОСС, ХЕЙНРИХСДОРФ, ЭККОЛЬТ и др., хорошо знавших Геббельса, а также просмотром фотографий последнего было установлено, что Геббельс имел физический недостаток — резко укороченную правую ногу, на которую он хромал.

Комиссия судебно-медицинской экспертизы, возглавляемая главным судебно-медицинским экспертом 1 Белорусского фронта полковником медицинской службы ШТАРОВСКИМ [72.2] , произвела исследование обнаруженных трупов Геббельса, его жены и б детей и на основании результатов судебно-медицинского вскрытия трупов и судебно-химического исследования их внутренностей пришла к выводу, что смерть их наступила в результате применения цианистых соединений.

5 мая 1945 года на основании показаний задержанного полицейского охранной полиции имперской канцелярии обершар-фюрера — МЕНИСХАУЗЕНА [72.3] в гор. Берлине, в районе расположения имперской канцелярии, у запасного выхода из бункера Гитлера были обнаружены и изъяты два сожженных трупа мужчины и женщины. Трупы находились в воронке и были засыпаны слоем земли, сильно обгорели, и без каких-либо дополнительных данных опознать их не представлялось возможным.

МЕНИСХАУЗЕН заявил, что в трупах мужчины и женщины он опознает рейхсканцлера Германии Гитлера и его жену Браун Еву. При этом показал, что он лично видел, когда трупы Гитлера и его жены Браун были сожжены 30 апреля при следующих обстоятельствах: 30 апреля МЕНИСХАУЗЕН с 10 часов утра нес охрану имперской канцелярии, патрулируя по коридору, где расположены кухня и столовая имперской канцелярии. Он одновременно вел наблюдение за садом, т.к. на расстоянии 80 метров от здания находилось бомбоубежище Гитлера.

Во время патрулирования он встретил ординарца Гитлера — БАУЕРА, который ему сообщил о самоубийстве Гитлера и его жены Браун.

Через час после встречи с Бауером, при выходе на террасу, которая располагалась в 60 метрах от бомбоубежища Гитлера, МЕНИСХАУЗЕН видел, как из запасного выхода бомбоубежища личный адъютант штурмбанфюрер ГЮНШЕ и слуга Гитлера штурмбанфюрер ЛИНГЕ на руках вынесли труп Гитлера и положили его в полутора метрах от выхода, а затем снова вернулись и через несколько минут вынесли труп его жены Браун Евы и положили ее рядом с трупом Гитлера. В стороне от трупов стояли две банки с бензином, из которых ГЮНШЕ и ЛИНГЕ стали обливать трупы бензином и зажгли последние.

Когда трупы обуглились, к ним из убежища подошли два человека из личной охраны. Гитлера (фамилий их не знают), взяли обгоревшие трупы, положили в воронку и засыпали слоем земли.

Будучи допрошенным по вопросу, как он опознал вынесенные из убежища трупы Гитлера и его жены Браун, задержанный МЕНИСХАУЗЕН показал: «Гитлера я узнал по лицу, росту и форме одежды. Он был одет в брюки черного цвета навыпуск и во френч серо-зеленого цвета. Под френчем была видна белая манишка и галстук. Такой формы никто из лидеров фашистской партии не носил, в этой форме я его видел несколько раз и она мне исключительно запечатлелась. Кроме того, я хорошо видел профиль его лица — нос, волосы и усы. А поэтому я утверждаю, что это был именно Гитлер.

Жена Гитлера — Браун, когда ее выносили из бомбоубежища, была одета в черное платье, на груди несколько розовых цветов. В этом платье я ее видел несколько раз. Кроме того, я видел ее в лицо. Лицо ее было овальное, худощавое, нос прямой и тонкий, волосы светлые. Таким образом, ранее хорошо зная Браун, я утверждаю, что из бомбоубежища был вынесен именно ее труп».

То, что обнаруженные трупы являются действительно трупами Гитлера и его жены Браун, подтверждается показаниями технического ассистента при профессоре БЛАШКЕ, обслуживавшем Гитлера, его жену Браун, Геббельса и его семью, а также других имперских руководителей, — ГОЙЗЕРМАН [72.4] , которая, будучи допрошенной, показала, что ей неоднократно приходилось помогать профессору БЛАШКЕ в лечении зубов Гитлера и Браун. При этом дала подробное описание состояния зубов верхней и нижней челюстей Гитлера и заявила, что характерным признаком верхней челюсти Гитлера должен быть отчетливый след, оставшийся от распиливания золотого моста бормашиной за расположением четвертого зуба, которое произведено осенью 1944 года профессором БЛАШКЕ с ее участием, для удаления Гитлеру 6-го зуба.

После этого ГОЙЗЕРМАН были предъявлены для опознания нижняя челюсть с золотыми мостами и зубами, а также золотой мост с зубами верхней челюсти, изъятые у трупа Гитлера. ГОЙЗЕРМАН, опознав мосты и зубы Гитлера, заявила: «Я утверждаю, что предъявленные мне золотые мосты и зубы принадлежат Гитлеру на основании следующих данных: в предъявленной мне верхней челюсти я вижу отчетливый след, оставшийся от распиливания золотого моста бормашиной за 4-м зубом. Этот след я отчетливо помню, т.к. он был произведен осенью 1944 года профессором БЛАШКЕ с моим участием для удаления Гитлеру шестого зуба. Кроме того, здесь налицо все те особенности мостов и зубов Гитлера, о которых я показывала на допросе».

ГОЙЗЕРМАН дала подробное описание состояния зубов жены Гитлера — Браун, а затем опознала золотой мост с зубами для правой половины нижней челюсти, изготовленный дантистом ЭХТМАНОМ для последней.

Показания ГОЙЗЕРМАН о том, что предъявленный золотой мост с зубами принадлежит именно БРАУН, нашли свое подтверждение в показаниях задержанного дантиста ЭХТМАНА, который заявил, что в 1944 году от профессора БЛАШКЕ он получил заказ по изготовлению зубного моста для БРАУН Евы, который им был изготовлен из золота и потопонта, и дал подробное описание последнему. Причем заявил, что отличительной особенностью сделанного им моста является оригинальный способ прикрепления обоих искусственных зубов к мостику с помощью золотых колец, сделанных вовнутрь зуба таким образом, что снаружи их незаметно, и эта конструкция зубного моста является его личным изобретением.

ЭХТМАНУ были предъявлены четыре моста, из коих он опознал именно зубной мост, изъятый у трупа жены Гитлера — Браун. Все особенности зубного моста, изготовленного для Браун, названные им на допросе, при осмотре зубного моста полностью подтвердились.

Поэтому, анализируя показания ГОЙЗЕРМАН, ЭХТМАНА, МЕНИСХАУЗЕНА u начальника авторемонтной мастерской имперской канцелярии о том, что 29.IV-C.Z., согласно полученному приказанию из секретариата Гитлера, он доставил бензин в бункер последнего, показания задержанного зубного врача имперской канцелярии КУНЦ о том, что 1.V с. г. при встрече с Геббельсом последний ему заявил, что Гитлер умер, и целым рядом других фактов подтверждено, что Гитлер и его жена Браун покончили жизнь самоубийством, — обнаруженные 5 мая закопанные около бункера Гитлера трупы мужчины и женщины являются трупами именно Гитлера и его жены Браун.

Судебно-медицинской экспертизе на основании исследования обгоревшего трупа Гитлера и трупа его жены Браун в связи со значительными изменениями от огня тела и головы, видимых признаков тяжелых смертельных повреждений обнаружить не удалось. В полости рта Гитлера и Браун найдены остатки раздавленных ампул цианистых соединений. При лабораторном исследовании последних установлена полная тождественность с цианистыми соединениями, обнаруженными в трупах Геббельса и его семьи.

Таким образом, имеющиеся в наличии материалы, как показания свидетелей, протоколы опознания обнаруженных трупов, акты судебно-медицинских экспертиз и вещественные доказательства, в достаточной степени подтверждают, что 30 апреля с. г. рейхсканцлер Германии Адольф Гитлер, находясь в своем бункере, покончил жизнь самоубийством. Жена его — Браун Ева, на которой он женился за 3—4 дня до смерти, одновременно с ним покончила жизнь самоубийством путем принятия цианистых соединений.

Трупы их были вынесены из бункера личным адъютантом Гитлера ГЮНШЕ и слугой ЛИНГЕ, облиты бензином и сожжены, а останки закопаны возле бункера в воронке от разорвавшегося снаряда.

Имперский министр пропаганды д-р Геббельс и его жена покончили жизнь самоубийством 1 мая с.г., умертвив за несколько часов до самоубийства, при непосредственном участии зубного врача имперской канцелярии КУНЦА, своих шестерых детей, путем отравления цианистым соединением.

ВАДИС».

Таков был документ, представленный в Москву. В нем есть несколько любопытных особенностей.

Во-первых, его дата: 27 мая, то есть значительно позже всех «операций» в Берлине.

Во-вторых, его форма. Это не был доклад самого Берия и даже не Абакумова. Берия лишь «переслал» на имя Сталина, Молотова, Антонова и Маленкова рапорт фронтового начальника «СМЕРШ» генерала Вадиса, то есть не подкрепил его своим именем.

В-третьих, уже на этой стадии кое-что подкрашивалось: датой находки трупа «предположительно» Гитлера было названо 5 мая, а не 4-е, когда труп нашли, но закопали обратно. Не говорим уже о простительных ошибках (Шкаравский назван Штаровским, Менгерсхаузен — Менисхаузеном).

Но в своей основе доклад Вадиса был достаточно убедителен, а вывод однозначен: Гитлер покончил жизнь самоубийством, его труп найден.

Сталин знал все

Дальше начинается мистика. Записка Вадиса готова, но параллельно ей в Берлине готовится другой документ. Его автор — Иван Серов, заместитель главнокомандующего фронтом по делам гражданской администрации, человек с большими претензиями и умелый интриган, недолюбливающий сидящего в Москве Семена Абакумова. Вадис подчинен Абакумову, Серов же — согласно постановлению ГОКО от 2 мая — прямо наркому Берия.

31 мая — через шесть дней после того, как был подготовлен доклад Вадиса, — Серов пишет свое донесение в Москву на имя Берия, которое сохранилось в архиве «СМЕРШ»—МГБ—КГБ. Его содержание таково [73] :

«Направляю при этом акты судебно-медицинского исследования и акты опознания предполагаемых нами трупов Гитлера, Геббельса и их жен, а также протоколы допросов приближенных Гитлера и Геббельса и фотодокументы.

Перечисленные документы и фотографии подтверждают правильность наших предположений о самоубийстве Гитлера и Геббельса.

Ранее у нас была неясность, какая нога у Геббельса имела физический недостаток, теперь точно установлено по фотографии Геббельса, из которой ясно видно, что искривленной была правая нога.

Точно так же не вызывает сомнения то, что предполагаемый нами труп Гитлера являлся подлинным. Это удалось установить на основании показаний зубного врача и медицинской сестры, лечивших Гитлера, которые начертили расположение вставных зубов Гитлера. Их показания подтверждены судебно-медицинской экспертизой.

Кроме того, командированный нами к союзникам вместе с группой штаба фронта капитан госбезопасности тов. Кучин присутствовал при аресте так называемого «правительства» Деница.

Тов. Кучин донес, что они в помещении германского военного командования нашли подлинную телефонограмму руководителя партийной канцелярии Бормана на имя гросс-адмирала Деница, в которой он указывает на смерть Гитлера, последовавшую 29 апреля с.г., и в связи с этим уведомляет Деница о том, что вступает в силу завещание Гитлера, по которому вся власть переходит к Деницу как его преемнику. Телефонограмма имеет входящий номер, а также на ней записаны фамилии передаваемых и зашифрованных лиц.

Среди документов также изъят текст приказа гросс-адмирала Деница, в котором он говорит, что в создавшихся условиях для Гитлера не было иного выхода, кроме самоубийства, которым он хотел развязать руки германскому правительству для заключения перемирия.

В этом обращении Дениц призывает к продолжению борьбы за идеи Гитлера, смерть которого он называет «последней службой» Гитлера германскому народу.

И. Серов

31 мая».

Этот документ Серова также примечателен. Чем? Во-первых, в нем Серов высказывает убежденность в правильности тех выводов, которые сделали контрразведчики двух уровней — армии и фронта, и проявляет необычную в таких документах самокритичность: раньше сомневались, затем проверили. Во-вторых, убедительно соединены несколько источников информации. Доклад капитана Вадима Кучина абсолютно достоверен, ибо после изучения захваченных в бункере документов оригинал телеграммы Деница был найден (его оригинал впоследствии преемник Берия Круглов прислал на имя Сталина). Кроме того, я (случайность судьбы!) хорошо знал Вадима Кучина: в 1938 — 1941 годах мы учились вместе с ним на философском факультете Института философии, литературы и истории в Москве. Выпускник знаменитой московской немецкой школы, Вадик Кучин отличался не только абсолютным знанием языка, но и честностью, почти педантизмом. В начале войны его взяли в НКВД, где он служил долгие годы и пользовался высокой репутацией. Наконец, доклад Серова — свидетельство сложного расклада сил в лубянской верхушке. Формально Вадис подчинялся не Берия, а Абакумову и должен был посылать свои документы ему. Серов же как заместитель главнокомандующего напрямую подчинялся Берия. Своим докладом он как бы перехватывал инициативу у Абакумова.

Так или иначе, толстый том — во фронтовом варианте 160 страниц текста, 29 фотографий — пошел в Москву, причем не шифровкой, а фельдпочтой. Секретариат НКВД зарегистрировал его 5 июня, Берия прочитал его 7 июня и наложил красным карандашом резолюцию [74] : «Послать т.т. Сталину и Молотову. Л.Берия. 7.VI.45».

Я говорил о мистике: резолюция наложена 7 июня, а к Сталину и Молотову (за подписью того же Берия) толстый том приходит лишь 16 июня, хотя с Лубянки до Кремля фельдъегерю ехать 15 минут! Еще загадка: на 1-м экземпляре докладной Серова стоит напечатанный на машинке текст: «Копия актов направлена т. Сталину при номере 702(б) 31 мая 1945 года». Ошибка секретариата? Едва ли.

Таким образом, архив Политбюро после первых донесений Жукова и Кузнецова (1 — 15 мая) регистрирует первыйдокумент НКВД — указанное письмо Берия №702(6) с приложением тома документов от 16 июня [75] . Теперь Сталин должен был все сам рассудить.

О том, какая запутанная интрига велась, можно судить по следующему «сигналу». Кроме дела в архиве Политбюро было дело и в личном архиве Сталина, в котором, оказывается, среди служебных документов НКВД по внутренним делам Лубянки был… доклад Вадиса от 27 мая. Его копия была направлена тем же Берия на имя Сталина, Молотова и начальника Генштаба Красной Армии Антонова. Без всякого сопроводительного письма: мол, пусть товарищ Сталин знает и без Серова о том, что происходит в Берлине. На документе стоит цветная «галочка».

Ветераны «СМЕРШ» рассказывали со слов своего начальника, что все документы из Берлина Сталину докладывал Абакумов, Сталин молчал, своего мнения не высказал и распорядился отправить все дело в архив. Правда, на сталинском экземпляре документа от 16 июня никаких пометок нет, лишь Молотов на своем экземпляре написал: «Сохр. М.» (т.е. сохранить) [76].

Есть и другое, устное, свидетельство. В начале июня в Москву был вызван главный участник берлинских розысков полковник Горбушин. Он готовился к подробному докладу высшему начальству. Но до этого дело не дошло. Его вызвал генерал Абакумов и неожиданно изложил следующий приказ Сталина:

— Будем молчать. Вдруг появится двойник Гитлера, который будет претендовать на руководство нацистами. Тогда-то и будет у нас возможность его разоблачить…

Горбушин, с которым я беседовал в его ленинградской квартире в январе 1968 года, не скрывал, что был крайне удивлен и разочарован реакцией Сталина на всю колоссальную работу, которую пришлось проделать. Абакумов пытался успокоить Горбушина:

— Товарищ Сталин сказал, что надо помнить о капиталистическом окружении. Надо поддерживать у наших людей бдительность…

Может быть, кадрового чекиста Горбушина могло устроить подобное, весьма традиционное объяснение. Но получить такое вместо наград…

Доклад, присланный Сталину 16 июня за номером 702(б), был очень обширен, и трудно предположить, что Сталин стал его читать целиком. Лишь на сопроводительном письме слева краткий и мало что говорящий текст отчеркнут карандашом (возможно, Поскребышевым). На более чем двухстах страницах (вариант Вадиса был перепечатан и стал длиннее) нет ни одной пометки. В докладе четыре части [77] :

— акты опознания (их 11);

— акты судебно-медицинского исследования (их 13);

— акты судебно-медицинской экспертизы (это химические анализы «материалов» по актам детей Геббельса, двух собак);

— свидетельские показания (11 допросов).

Практически этот составленный и перепечатанный в Москве толстый том представляет собой подборку документов, которые Мирошниченко отправил Вадису, а тот — в Москву. Подлинники только перепечатаны начисто, с большими интервалами для удобства чтения. Никаких выводов, заключений. Никаких обобщений; нет суммированного изложения хода поисков; не оговорены некоторые расхождения актов и показаний. Сугубая документальность! Акт по Гитлеру (№12) сохранил неопределенность («предположительно труп Адольфа Гитлера»), хотя и содержит ссылку на суждения Хойзерман и Эхтмана. Хотел ли Сталин во всем разобраться? Ему это было ненадобно.

Как Сталин обманул Жукова

Полагаю, что Сталин слишком уважал своего заместителя, чтобы изложить ему дешевую пропагандистскую версию, которую преподнес Абакумову для «успокоения» нижних чинов типа Горбушина. Для Горбушина это был неприятный, но приказ, который он как тренированный чекист мог лишь принять к исполнению. С Жуковым Сталин поступил иначе: он его обманул. Все следствие в Берлине велось втайне от Жукова — в нарушение всех правил и логики. Но что Сталину было до правил?

Много лет спустя, в сентябре 1968 года, произошел любопытнейший разговор между Жуковым — уже опальным маршалом — и писательницей Еленой Ржевской, которая весной 1945 года, как уже говорилось, была переводчицей в 3-й ударной армии и принимала активное участие в поисках полковника Горбушина. В запутанном и засекреченном деле, о котором ведется речь, Елена Моисеевна Ржевская, человек удивительной женской и душевной красоты, выступила в роли первооткрывателя правды. Волею нашего бурного времени студентка легендарного московского Института философии, литературы и истории стала военным переводчиком, прошла по дорогам войны от Ржева (отсюда ее литературный псевдоним) до Берлина. Здесь ее ум и интеллигентность принесли много пользы. Я часто задумываюсь над тем, как менялась Советская Армия в годы войны. В грозный час в ее ряды пришли самые разные люди. Это была не сумма военнообязанных, а замечательный сплав мужества, умения, знаний и интеллекта…

Елена Ржевская сыграла большую роль в берлинском поиске, ей принадлежит и честь первого откровенного слова о нем. Когда еще молчали связанные служебным долгом контрразведчики, а Главлит строго следил за соблюдением сего долга, Ржевская в мемуарной форме (здесь Главлит не усмотрел греха) на страницах литературного журнала «Знамя» опубликовала свои воспоминания. Затем она стала готовить книгу для московского издательства АПН. Надо же было случиться, что в этом же издательстве готовились мемуары маршала Жукова. Издательские работники ознакомили маршала с рукописью Ржевской, и тот пришел в крайнее удивление: изложенное выглядело очень убедительно, но он, Жуков, о нем… ничего не знал. Тогда маршал пригласил Елену Ржевскую к себе на дачу для беседы — и здесь я воспроизведу текст моей давней знакомой и соученицы, описавшей встречу с великим полководцем [78].

«Жуков сказал, что прочитал мою книгу. В ней я рассказала о том, как в дни падения Берлина нашими воинами был обнаружен покончивший с собой Гитлер и проведено расследование обстоятельств его самоубийства и опознание его. Я принимала в этом участие как военный переводчик…

Мы поговорили о берлинских событиях, об имперской канцелярии, бегло коснулись других общих для нас тем и воспоминаний. Расспросил он меня о моей службе в армии.

— Я тоже пишу. Дошел до Берлина сейчас. Вот и захотелось с вами повидаться.

Устанавливался доверительный тон, и понемногу разговор приближался к главному.

(Мне не приходится по памяти реставрировать подробности этой встречи, они записаны мной тогда же. И также все, что привожу из сказанного тогда Жуковым.)

Маршал Жуков сказал:

— Я не знал, что Гитлер был обнаружен. Но вот я прочитал об этом у вас и поверил. Хотя ссылок на архивы и нет, как принято делать. Но я верю вам, вашей писательской совести. Я пишу воспоминания, — повторил он. — И сейчас как раз дошел в них до Берлина. И вот я должен решить, как мне об этом писать. — Он говорил неторопливо, однотонно, раздумчиво. — Я этого не знал. Если я об этом так и напишу, что не знал, это будет воспринято так, что Гитлер найден не был. Но в политическом отношении это будет неправильно. Это будет на руку нацистам.

Помолчав, он сказал:

— Как это могло случиться, что я этого не знал?

Он хотел это уяснить с моей помощью. Это был его главный вопрос ко мне. Мне бы следовало предвидеть, что такой вопрос возникнет. Но по дороге к маршалу Жукову я почему-то не думала об этом.

В самом деле, как это могло случиться, что командующий войсками, штурмовавшими Берлин, не знал, что его воины, овладев имперской канцелярией, в подземелье которой находился Гитлер с остатками своего штаба, нашли Гитлера, покончившего с собой? Такой важный и престижный факт для полководца, приведшего свои войска в Берлин.

Он вправе был спросить и так: как смели не доложить ему об этом? Было с чего впасть не то что в недоумение, а в самый яростный гнев, если б знать, кому адресовать его, и если б многое другое в предшествующие нашей встрече годы не было бы его гневу ближе и существеннее. И он всего лишь спросил: как могло так случиться?

Я знала, что все, связанное с обнаружением и опознанием трупа Гитлера в те майские дни, держалось в строгом секрете и докладывалось прямо Сталину — по его распоряжению, — минуя командование фронтом, то есть маршала Жукова. Почему было так, это мог бы разъяснить только

Сталин.

— Не может быть, чтобы Сталин знал, — решительно отверг Жуков. — Я был очень близок со Сталиным. Он меня спрашивал: где же Гитлер?

— Спрашивал? Когда?

— В июне, числа девятого или одиннадцатого.

— К этому времени Сталин уже давно все знал, провел проверку и удостоверился.

— Но ведь он меня спрашивал: где же Гитлер?

— Очевидно, не хотел дать понять, что знает.

— Зачем?..»

Действительно, зачем?

Разговор Елены Ржевской с Георгием Жуковым длился долго, и они все время возвращались к роковому вопросу: почему Сталин скрыл все от своего заместителя, почему он обманул его и заставил перед всем миром говорить неправду?

— При любых обстоятельствах я должен был знать об этом. Ведь я был заместителем Сталина.

Почему Сталин вел себя так? Ржевская видит в этом преддверие грядущих изменений в судьбе Жукова, который вскоре попал в немилость. Я готов с этим согласиться, но добавлю следующее: скрывая разбирательство по «делу Гитлера» от Жукова, Сталин как бы переносил на него свое затаенное недовольство злосчастным фактом, что Гитлера поймать не удалось.

Но Сталин обманул не только Жукова.

«…Но его нет, он не в наших руках»

Акция дезинформации пошла широким фронтом. Уже 2 мая в советской печати появилась такая заметка ТАСС по поводу смерти Гитлера:

Затем стали появляться сообщения о том, что нацистские главари укрываются в Аргентине, Испании. Например, 4 июня было сообщено о том, что в Испанию бежал Риббентроп, хотя он уже находился в плену у союзников. На пресс-конференции 9 июня Жуков на вопрос о Гитлере ответил так: