 |
|
Популярные авторы:: Joyce James :: Эллисон Харлан :: Горький Максим :: Раззаков Федор :: Азимов Айзек :: Громов Дмитрий :: БСЭ :: Картленд Барбара :: Чехов Антон Павлович :: Толстой Лев Николаевич Популярные книги:: The Boarding House :: Уроки любви :: Тайна неудачного выстрела :: Влюбленный опекун :: Полюбить никогда не поздно :: Чумные псы :: Повесть об отплате за добро :: Безрассудство :: Господство женщин :: Белое облако Чингисхана |
Время легендModernLib.Net / Остросюжетные любовные романы / Бейшир Норма / Время легенд - Чтение (стр. 1)
Норма Бейшир Время легенд ПРОЛОГ Вашингтон, округ Колумбия, сентябрь 1985 года Свидетельства о его смерти в архиве не оказалось. Выключив микропроектор, Джейм долго смотрела на почерневший экран. Это не укладывалось у нее в голове. Неудивительно, что ей никто не верит. Ей осталось лишь протянуть руку, чтобы сорвать покровы тайны, окутывавшие эту историю почти девятнадцать лет, но никто ее не слушает. Никто не воспринимает ее слова всерьез. Окружающие видят в ней безрассудную женщину, неспособную смириться с реальностью, и считают ее скандальные разоблачения секретных служб и разведывательных организаций плодом воспаленного воображения. Джейм в отчаянии ударила кулаком по столу. Должен же найтись кто-нибудь, кто выслушает ее и поможет ей! Даже она с трудом верила в то, что в высших эшелонах американского правительства были люди, готовые любой ценой сохранить тайну. Для этого им пришлось преодолеть немало трудностей, но кто-то дал промашку, не обратил внимания на мелочи и забыл связать концы с концами. В архиве отсутствовали сведения о местонахождении могилы, не было свидетельства о смерти. Топорная работа. «Господи… а вдруг он все еще жив?» — спрашивала себя Джейм. Могла ли она хотя бы надеяться? Если он действительно умер, рассуждала Джейм, почему до сих пор предпринимаются такие строгие меры секретности? Кого это могло заинтересовать? И почему их так беспокоит ее желание выяснить его судьбу? А если он все еще жив, зачем им создавать у людей — даже у нее! — впечатление, будто он мертв? Зачем они запугивают ее, вынуждая прекратить поиски? Что все это значит? Джейм вынула пленку из аппарата, вложила рулончик в футляр, затем натянула замшевый жакет и перекинула через плечо свою огромную сумку. Собрав вещи, она отнесла микрофильм в хранилище. — Спасибо за помощь, — сказала она служащему архива и принялась рыться в сумке в поисках ключей от машины. Служащий улыбнулся. — Приятного дня, мадам, — пожелал он. — Спасибо, и вы проведите его как следует, — ответила Джейм, кивнув. — Постараюсь, — сказал служащий, глядя вслед Джейм, которая направилась к выходу быстрой изящной походкой. «Славная бабенка», — отметил он, окидывая посетительницу взглядом знатока. При росте пять футов десять дюймов Джейм была гибкой, словно тростник, и напоминала внешностью манекенщицу. Ее длинные, густые, блестящие волосы переливались всеми оттенками красного дерева. А глаза были цвета сосновой хвои. Служащий покачал головой и, отвернувшись, уложил футляр с микрофильмом на тележку, которая служила для доставки материалов в нужные ячейки хранилища. «Я многое отдал бы, чтобы познакомиться с ней поближе», — подумал он. Выйдя из здания, Джейм тут же заметила синий «форд-эскорт», припаркованный на противоположной стороне улицы, и улыбнулась. Итак, охота продолжается. Джейм попыталась рассмотреть водителя, но его лицо было скрыто газетой, которую он якобы читал. «Старается не привлекать к себе внимания, — насмешливо подумала Джейм. — Наверное, они считают меня набитой дурой». Она торопливо сбежала по каменным ступеням к своему автомобилю, стоявшему у счетчика парковки рядом со зданием. Сунув ключ в замок, она распахнула дверцу, бросила кейс на заднее сиденье и уселась за руль, проклиная машины из проката, кресла которых неизменно устанавливались в положение, удобное для людей ниже ее ростом. В малолитражках Джейм всегда чувствовала себя крайне неуютно. Она посмотрела в зеркальце и вывела машину со стоянки, пятясь задним ходом. Мужчина, сидевший в «форде», отложил газету и принялся заводить мотор. Джейм по-прежнему не могла рассмотреть его лицо. Глаза мужчины были скрыты темными очками. Направляясь к Управлению по делам ветеранов, что располагалось на Вермонт-авеню, Джейм продолжала размышлять об этом человеке. Вероятно, он работает на них. Джейм отдавала должное его упорству. Он преследовал ее с самого утра, когда она выехала из аэропорта Даллеса. Она видела его на стоянке у аэровокзала, затем они вместе пересекли Потомак. Проезжая по мемориальному мосту Мэсон, этот человек держался вплотную за ее машиной. Джейм не обращала на него внимания, пока не заметила припаркованный синий «форд» при выходе из здания, в котором находилась контора конгрессмена Блэкуэлла. И лишь покидая ресторан, куда она заскочила пообедать, Джейм поняла, что этот человек следит за ней. Сотрудники Управления по делам ветеранов не смогли сообщить ей ничего нового, и, выходя из здания, Джейм ломала голову над тем, кто все это время опережал ее, кто умудрился загодя изъять из военных архивов интересующие ее документы — записи о выплате пенсий и пособий на похороны. Она посмотрела на другую сторону улицы. «Форд» был тут как тут. «Ублюдок, — с раздражением подумала Джейм. — Неужели ты не видишь, что я не представляю для вас опасности? Я лишь хочу узнать, что случилось с моим отцом!» Джейм очень устала. У нее выдался чересчур долгий день, полный разочарований. Она хотела вернуться в отель, надолго забраться в горячую ванну, а потом, отказавшись от услуг горничной, пораньше лечь спать. Но ей предстояло сделать еще одну остановку. Это дело нельзя было откладывать на завтра. Не будь Джейм так рассержена, она бы рассмеялась. Ну что за нелепица — держать ее под колпаком! Посмотрев в зеркальце, она увидела синий «форд». Когда она сворачивала на авеню Конституции, преследователь едва не врезался в ее автомобиль бампером. «Болван, ты обязан держаться незаметно, — думала Джейм, направляясь на восток, к Капитолию. — Разве тебе не сказали, что я не должна догадываться о слежке?» Все это лишний раз говорило о том, что исчезновение ее отца — куда более загадочная история, чем могло показаться с первого взгляда. Отец пропал почти девятнадцать лет назад. Если он мертв и если все, о чем ей говорили, правда, то зачем к ней приставили «хвост»? Кому это нужно? Зачем правительству знать, что она успела нащупать и до чего успела докопаться? Всем своим существом Джейм чувствовала опасность. Грозную опасность. Джейм свернула на Первую улицу и отыскала место для парковки у административного здания. Сначала она собиралась оставить кейс в машине, но в последние дни у нее не было уверенности, что она найдет его там же по возвращении. Она взяла кейс с собой и заперла дверцы машины. Поднимаясь по лестнице к входу в старинное, но все еще впечатляющее здание, приютившее конторы многих сенаторов и конгрессменов, Джейм быстро оглянулась назад. Как и следовало ожидать, «форд» уже приткнулся у обочины, сохраняя почтительную дистанцию. И опять лицо водителя было скрыто газетой. Джейм вошла в холл, вызвала лифт и в одиночестве поднялась на четвертый этаж. Открыв дверь конторы конгрессмена Уильяма Блэкуэлла, она увидела, что за столом секретаря никого нет. Она посмотрела на часы. Половина шестого. Должно быть, у девушки кончился рабочий день и она ушла домой. Кабинет конгрессмена был закрыт, и Джейм негромко постучала в дверь, давая о себе знать. — Войдите, — послышался голос Блэкуэлла. Джейм распахнула дверь. Конгрессмен сидел у стола в кресле с кожаной обивкой и высокой спинкой, отвернувшись к окну и задумчиво рассматривая купол Белого дома. Это был импозантный мужчина лет шестидесяти, с усами и шевелюрой седых редеющих волос. «Он всегда одет так, словно собирается на заседание Кабинета», — подумала Джейм, едва он поднялся ей навстречу. Конгрессмен вскинул глаза. — А… это вы, мисс Лайнд, — произнес он. — Я ждал вас завтра. — Я не смогла удержаться, — призналась Джейм. — Вам удалось что-нибудь выяснить? Конгрессмен кивнул. — Садитесь, прошу вас. Джейм уселась в кресло, стоявшее напротив стола, — одно из тех элегантных старинных кресел, которые супруга конгрессмена привезла из своего последнего зарубежного вояжа. — Что вы узнали? — спросила она наконец. Блэкуэлл бросил на нее взгляд искоса, будто собираясь сообщить дурные вести. — Боюсь, вам это не понравится… — заговорил он. — Мне очень многое не нравится в этой истории, — сказала Джейм, глубоко вздохнув. — Наше правительство окончательно прогнило. — Она принужденно улыбнулась. — Уж если они устраивают слежку за частными лицами, значит, дела хуже некуда. Какой-то тип гоняется за мной с той самой минуты, когда мой самолет приземлился в аэропорту. Хорошо еще, они не могли проникнуть за мной в дамский туалет. — На вашем месте я бы не утверждал этого с такой уверенностью, — мрачным тоном заметил Блэкуэлл. — Вы серьезно? — спросила Джейм, выпрямляясь и осторожно заглядывая в лицо конгрессмена. — Прошу вас… расскажите, что вам удалось узнать. — Вам действительно хочется услышать все то, что я смог разнюхать? — спросил Блэкуэлл, помедлив секунду. — Знаете ли, порой лучше не ворошить прошлое. Джейм решительно помотала головой: — Нет. Последние девятнадцать лет я провела точно в аду. Вам не понять, что это такое. В один прекрасный день мой отец исчез. Он отвез меня в школу и отправился в одну из этих своих деловых поездок, да так и не вернулся. Разумеется, до меня дошли слухи, будто бы он присвоил огромные суммы, принадлежавшие компании моего дедушки, и начал новую жизнь в Европе, но я ни на минуту не поверила этим сплетням. Отец ни за что не бросил бы меня, будь у него выбор. — На глаза Джейм навернулись слезы. — А потом Кейт сказала мне, что во время войны мой отец участвовал в секретных операциях и получил медаль за помощь французскому Сопротивлению… — У Джейм перехватило дыхание, и она умолкла. — Это истинная правда, — негромко произнес сенатор. Сердце Джейм подпрыгнуло. — У вас есть доказательства? — Не то чтобы доказательства… Скорее — весьма достоверные данные. — Так расскажите мне! — потребовала Джейм. — Я должна знать! — Ваш отец ушел в армию сразу после бомбежки Перл-Харбора, в январе сорок второго года, если не ошибаюсь. Однако он долгое время не принимал участия в боевых действиях. По-видимому, ваш отец был человеком выдающихся интеллектуальных и физических способностей. — Блэкуэлл сделал паузу. — Он завербовался на службу в УСС . Вы слышали о таком? Джейм кивнула: — Еще бы. Кажется, это какая-то разведывательная организация, не так ли? Блэкуэлл вынул из ящика стола простую картонную папку и открыл ее. — В конце сорок второго года вашего отца отправили во Францию. В течение двух последующих лет он возглавлял группу, связанную с Сопротивлением. Он координировал деятельность французских партизан. Ваш отец в то время был весьма значительной фигурой. — Вы хотите сказать, мой отец был шпионом, — негромко проговорила Джейм. — Это еще не все, — продолжал конгрессмен. — Во время войны ваш отец был разведчиком… но он оставался им и впоследствии. Джейм покачала головой, не в силах уразуметь смысл услышанного. — Нет, вы заблуждаетесь… Я жила с ним под одной крышей. Я знала его лучше, чем кто бы то ни было. Он обязательно рассказал бы мне, — с уверенностью произнесла она. — Не может быть, чтобы… — Ваш отец действительно был шпионом, — произнес Блэкуэлл. — Пост, который он занимал в фирме вашего деда, был самым обычным прикрытием. Джейм надолго умолкла, осмысливая информацию, которую ей сообщил конгрессмен. — Значит, теперь я могу успокоиться, — заговорила она наконец. — По крайней мере мой отец не был мошенником. — Боюсь, тут все гораздо сложнее, — тихо обронил Блэкуэлл. Джейм повернулась и заглянула ему в лицо. — О чем вы? — спросила она. — Ваш отец был не просто мошенником, он предал свою страну. Его изобличили в государственной измене. Глава 1 — Готовы ли вы прыгнуть с парашютом на территорию врага, зная, что в случае поимки вас ожидают пытка и, вероятно, смерть? Этот вопрос хотя и вызвал среди новобранцев авиабазы Эндрюс разрозненные смешки и ехидные замечания, был задан отнюдь не в шутку. Армейский капитан, обращавшийся к группе солдат, говорил вполне серьезно. Он представился вербовщиком только что созданного Управления стратегических служб, первой разведывательной организации в истории Соединенных Штатов. По его словам, за последние недели он побывал на многих военных базах страны, и каждый раз его вопрос вызывал одну и ту же реакцию. Он сказал, что те самые новобранцы, которые смеялись над его вступительной речью, в итоге нередко добровольно соглашались попробовать себя в деле, сулившем смертельную опасность. Но предпочел умолчать о том, что из четырех-пяти тысяч добровольцев лишь горсточка, от силы полсотни человек будут признаны годными для весьма специфической профессии агента УСС. Джеймс Виктор Лайнд сидел в последнем ряду переполненного зала, неловко ерзая в кресле. Имея рост шесть футов десять дюймов, он уже давно пришел к выводу, что складная мебель создавалась без учета потребностей людей его телосложения. Ширина промежутков, разделявших ряды, также не подходила для людей такого роста. Длинные мускулистые ноги Лайнда едва умещались в проходе. Всякий раз после того как ему приходилось подолгу высиживать в неудобной позе, его кости ныли еще несколько часов. Как правило, это неудобство мешало ему сосредоточиться на словах выступающих, но сегодня все было по-другому. Сегодня Лайнд не обращал внимания на боль в суставах. Атмосфера братства «рыцарей плаща и кинжала», царящая в УСС, захватила его воображение куда сильнее, чем он мог себе представить. Вокруг раздавались приглушенные смешки и подначки, но Лайнд сидел молча с серьезным лицом, предаваясь мечтам о возможностях, которые перед ним открывались. За те девять месяцев, что он провел на базе Эндрюс, Лайнд прослыл среди сослуживцев белой вороной. С самого первого дня он держался отчужденно, замыкаясь в себе и неизменно отвергая все попытки окружающих свести с ним дружбу, даже если речь шла о соседях по казарме. Никто из них ничего не знал о Лайнде, поскольку он решительно отказывался говорить о себе. Никто не знал, была ли у него семья и откуда он прибыл. Окружающие твердо знали, что в его жизни не было прочных любовных привязанностей. Время от времени у него случалась интрижка где-нибудь в окрестностях Вашингтона, но всякий раз его замечали с новой женщиной. На базе этому ничуть не удивлялись, ведь Джеймс Виктор Лайнд был очень привлекательным мужчиной. Его рост и атлетическое сложение вызывали восхищение, а неизменно суровое, серьезное выражение лица довершало облик настоящего воина. У него были волевые, правильные черты, по которым было трудно судить о его национальной принадлежности, темные холодные глаза цвета хвои и густые волнистые волосы ярко-рыжего оттенка. Лайнд относился к тому типу мужчин, которых женщины считают неотразимо привлекательными. Джеймс Лайнд находился в прекрасной физической форме. Со дня приезда на базу Эндрюс ничем не болел, не страдал даже легким насморком. Он был отменным стрелком, с завидной легкостью управлялся с любым огнестрельным оружием. Лайнд отличался хладнокровием и расчетливостью, побудившими его сослуживцев дать ему кличку Айсберг. Окружающие частенько шутили за его спиной, утверждая, будто бы в его жилах вместо крови течет ледяная вода. Они не знали и не могли знать, что Лайнд — страстный игрок. Он обожал продуманный риск и жизнь на грани опасности. Ничто не доставляло ему такого удовольствия, как настоящий вызов своим способностям, а перспектива секретной службы на благо государства представлялась ему таким серьезным испытанием, о каком он до сих пор не мог и помыслить. Лайнд сидел в переполненном зале, прислушиваясь к словам вербовщика УСС и не обращая внимания на ерничанье новобранцев. Внезапно он поймал себя на том, что с жадностью облизывает губы. Капитан еще не успел закончить свою речь, обращенную к возможным кандидатам, а Лайнд уже принял решение. Он поступит на службу в УСС. Это решение полностью и бесповоротно изменило его жизнь. Всматриваясь в лицо стоявшего перед ним рядового, вербовщик УСС подумал, что Джеймс Лайнд выглядит много старше своих двадцати четырех лет. Он был весьма приметным человеком — из тех мужчин, кому почти невозможно раствориться в толпе. Вербовщик никак не мог решить, что было тому виной — то ли гордая царственная осанка, то ли волевое аристократическое лицо, а может, надменность и высокомерие, сквозившие в каждом взгляде и жесте Лайнда. — Вольно, рядовой, — скомандовал капитан. — Садитесь. Я хочу задать вам несколько вопросов. — Есть, сэр, — отозвался Лайнд, усаживаясь напротив собеседника. — Я ознакомился с вашим личным делом, рядовой Лайнд, — продолжал капитан, — и оно произвело на меня весьма благоприятное впечатление. На лице Лайнда застыло непроницаемое выражение. — Спасибо, сэр, — сказал он. — Вы загадочный человек, рядовой. — Боюсь, я не вполне вас понимаю, сэр. — По голосу Лайнда было невозможно судить, о чем он думает, произнося эти слова. — О вас никто ничего не знает — откуда вы, с кем поддерживаете связь, есть ли у вас семья и так далее, — произнес капитан и вперил в новобранца пытливый взгляд, ожидая ответа. Лайнд задумался. — Видите ли, сэр, когда я записывался в армию, у меня не спрашивали о родословной, и я не видел, каким образом мое происхождение может кого-нибудь заинтересовать, — откровенно признался он. — Ясно. — Вербовщик черкнул что-то в блокноте. — Так вот, рядовой, УСС очень интересуется тем, что вы назвали своей родословной. Мы не принимаем кого попало. Все кандидаты проходят тщательную проверку. Надеюсь, вы понимаете — в настоящий момент государство не может рисковать своими тайнами. Лайнд молчал, гадая, к чему клонит капитан. — Итак, откуда вы родом? — спросил тот. — Из Балтимора. — У вас есть родственники? — Ни одного, о ком я хотел бы заявить, — без колебаний ответил Лайнд. Капитан поднял взгляд: — Близкие друзья? — У меня никогда не было друзей, — просто сказал Лайнд. Вербовщик сделал еще несколько пометок. — Разумеется, вам придется пройти проверку на благонадежность, — проговорил капитан в завершение. — Помимо обычных процедур, связанных с секретностью, вас ожидают тесты на профессиональную пригодность. Джеймса Лайнда направили в учреждение под названием «Станция S», расположенное в пригороде Вашингтона. Здесь ему и другим кандидатам предстояло сдать очень суровый экзамен. Наряду с множеством прочих испытаний их ожидали психологические тесты и упражнения с отсчетом времени, целью которых было определить умение кандидата мыслить и действовать в критических ситуациях. Особенно тяжелыми оказались специальные тесты, выявлявшие наличие или отсутствие совокупности качеств, необходимых агенту УСС: крепкие нервы, хорошая физическая форма и способность к усвоению иностранных языков. Уже после первых испытаний сотрудникам «Станции» стало ясно, что Джеймс Виктор Лайнд с лихвой оправдывает самые смелые их ожидания. Физическими данными он превосходил любого новобранца из своей группы и обладал недюжинной силой и реакцией. Лайнд был невероятно сметлив и отлично образован: в тысяча девятьсот сорок первом году он окончил университет Джорджа Вашингтона первым в списке своего курса и получил степень магистра по финансовому управлению. У него были феноменальная память и поразительные способности к изучению иностранных языков. Лайнд бегло говорил на французском, итальянском и немецком. — Превосходный материал, — сказал инструктор «Станции», после того как по окончании трехдневных испытаний они с капитаном Гарри Уорнером, одним из высших чинов УСС, ознакомились с результатами, которые показал Лайнд. Гарри Уорнер вновь и вновь просматривал оценки, выставленные Лайнду. Очень многое свидетельствовало в его пользу — быстрота мышления и реакция, физическая мощь и координация профессионального атлета. Лайнд был хладнокровен и независим — такой человек вряд ли потеряет голову в трудной ситуации. Он обладал невероятной способностью мгновенно впитывать и хранить полученную информацию. Но был и отрицательный фактор — его возраст. Лайнду едва исполнилось двадцать четыре, а Уорнер считал это недостатком. Он не жаловал юнцов, полагая их людьми непредсказуемыми и безответственными. Однако генерал Уильям Донован, глава УСС, не разделял его опасений. Генерал хотел видеть в рядах УСС сообразительных, проворных молодых людей, способных на расчетливую дерзость и готовых к агрессивным действиям. По мнению Уорнера, эта характеристика как нельзя лучше подходила к рядовому Джеймсу Виктору Лайнду. Именно это соображение и оказалось решающим. Учебный лагерь УСС располагался в горном районе штата Мэриленд. Здесь новобранцы проходили трехнедельный вводный курс, состоявший из непрерывных занятий по восемнадцать часов в день, включавших в себя обучение кодам и шифрам, навыкам ведения допроса и тесты памяти, целью которых, согласно «Военному бюллетеню УСС», было вбить в головы новоиспеченных агентов мысль о том, что вся их деятельность представляет собой нескончаемую игру, ставка в которой — жизнь. Курсантам преподавали основы разведки, подрывной деятельности и науки выживания. Они учились отстукивать тире и точки и ремонтировать радиоаппаратуру. Их натаскивали убивать быстро и без лишнего шума, пользуясь ножом и удавкой. Они изучал ли огнестрельное оружие как союзников, так и противников — в достаточной мере, чтобы успешно действовать за линией фронта. Их учили прыгать с парашютом на любой местности и в любых условиях. В первых числах октября Лайнда определили в группу, которой предстояло ознакомиться с приемами рукопашного боя. Показав способ беззвучного и словно бы случайного убийства при помощи острого стилета, инструктор пригласил на ковер Лайнда и еще одного курсанта и предложил им повторить прием, который они только что видели. Лайнду предстояло напасть на партнера, вооруженного стилетом, а тот, в свою очередь, должен был показать, как следует отражать нападение заточенным острием. Пустив в ход свою силу и ловкость, Лайнд взял верх над противником, разоружил и атаковал его отнятым оружием, едва не нанеся партнеру серьезную травму. Этот случай оставил очень тяжелое впечатление не только у побежденного новобранца, но и у прочих курсантов, которые следили за схваткой, гадая, перейдет ли Лайнд опасную черту. — По-моему, он прикончил бы парня не моргнув глазом, — сказал инструктор Гарри Уорнеру по окончании боя. — Похоже, у Лайнда вместо крови действительно ледяная вода. — Но ведь именно этого мы от них и добиваемся, не правда ли? — спросил Уорнер, с интересом наблюдая за схваткой, которая разворачивалась в нескольких ярдах от него. Лайнд голыми руками расправлялся с двумя соперниками, действуя с такой легкостью, какую Уорнер видел лишь у признанных мастеров боевых искусств. — Лайнд не похож на прочих людей, — продолжал инструктор, закуривая сигарету. — С самого первого дня мы вдалбливаем в головы курсантов, что они должны научиться не проявлять эмоций и не слушать голос совести. Но Лайнд, по-моему, вообще ничего не чувствует. Он действует чисто рефлекторно. Уорнер улыбнулся. — Тем лучше Лайнд проявит себя в настоящем бою, — негромко сказал он. — Порой я гадаю, человек он или машина, — отозвался инструктор, пожимая плечами. По мере того как Лайнд приступал ко все более сложным занятиям, целью которых было укрепить силы рекрутов и развить у них особые навыки, «учителя» начинали сознавать, что в лице Лайнда УСС получило идеального супершпиона, разведчика, о котором мечтал Уильям Донован, создавая агентство. Невзирая на молодость и нехватку опыта, Лайнд проявлял редкостную выдержку и зрелость суждений. Казалось, он мог бы уцелеть в любой части света, полагаясь только на свои силы и разум. За несколько недель он полностью усвоил науку выживания, которая давала ему возможность существовать на подножном корму. Он овладел искусством вскрывать замки и теперь мог проникать во вражеские штабы, если бы потребовалось похитить секретные документы. Он научился взрывному делу, что было важнее всего, ибо удачная диверсия, проведенная в нужном месте и в нужный час, может поставить противника в очень затруднительное положение. Лайнд искусно подделывал подписи и проявлял незаурядные способности в дисциплинах, которые не преподавались в тренировочных лагерях УСС, — например, в умении маскироваться, меняя свой облик до неузнаваемости. — Вас не узнала бы даже родная мать, — сказал Уорнер, с изумлением разглядывая Лайнда, который загримировался под пьяницу. — Где вы научились таким хитростям? Лайнд ухмыльнулся. — Я встречался с одной девчонкой, она работала в гримировальной мастерской кинокомпании «Метро-Голдвин-Мейер», — объяснил он, — и она научила меня всему, что умела сама. В то время мне было плевать на грим, я занимался этим, только чтобы угодить ей. Вот уж не думал, что эти навыки когда-нибудь мне пригодятся. Уорнер несколько секунд смотрел ему в глаза, гадая, есть ли предел совершенству этого человека. Кто же он такой, этот Лайнд? — Вы должны знать радиоаппаратуру назубок, — внушал новобранцам инструктор. — Научитесь пользоваться рацией и ремонтировать ее. Сколь бы важной ни оказалась добытая вами информация, ей грош цена, если вы не можете ее передать. Вникайте в подробности, запоминайте и учитесь. И как можно быстрее. И пока другие курсанты с трудом осваивали работу с кодами, вновь и вновь лихорадочно перелистывая шифровальные блокноты, Лайнд уверенно отстукивал сообщение за сообщением со скоростью молнии. — Учитесь фотографировать, — говорили инструкторы. — Ценные сведения зачастую носят технический характер и весьма сложны для восприятия. Даже не пытайтесь полагаться на свою память. Она не в силах соперничать с фотографией. Лайнд мастерски обращался с миниатюрными камерами, созданными специально для агентов УСС. Он научился надежно прятать снимки в таких местах, где их было очень трудно обнаружить, даже если бы его поймали и обыскали. — Самое главное для вас — забыть о благородстве и честной игре, — напоминали новоиспеченным агентам. — Вам придется помнить только о том, что ваша страна борется за свое существование. Отныне вам предстоит нескончаемая смертельная схватка, и противник готов воспользоваться любым вашим промахом. Здесь действует одно правило — убей или умри, и ваш единственный шанс выжить заключается в том, чтобы нанести удар первым. Лайнд обращался к этой мысли снова и снова. Вернувшись в казарму, он подолгу лежал в темноте, размышляя о своем будущем и о той роли, которую ему предстояло сыграть. Война, решил он, очень похожа на игру — дорогостоящую опасную игру, ставкой в которой было самое дорогое, что есть у человека. Жизнь. В начале февраля тысяча девятьсот сорок третьего года холодной ветреной ночью Лайнда и еще двух агентов УСС выбросили над северной Францией с заданием, срок которого истекал лишь с прорывом союзными войсками фронта противника. Лайнду предстояло провести здесь два с половиной года на нелегальном положении под кличкой Единорог. Как выяснилось позже, его задание состояло из двух частей. Во-первых, Лайнд должен был собирать различные сведения — о передвижении войск Берлинской оси, о местоположении важнейших военных объектов, о планах создания сверхсекретного нацистского оружия — и передавать их Гарри Уорнеру, который вплоть до окончания войны находился в Лондоне. Во-вторых, Лайнду было поручено сотрудничать с французским Сопротивлением, снабжая партизан оружием и припасами, которые предполагалось доставлять по воздуху в северную Францию, и координировать их рейды с перемещениями наступающих войск союзников. Он должен был сыграть ключевую роль в подрывных операциях, главным образом на местности между Гавром и Парижем. Основной целью диверсий было разрушение французской сети железных дорог, по которой через всю страну перевозились оружие и боеприпасы для немецких армий. Лайнд чувствовал себя словно рыба в воде. Разведка представлялась ему игрой, в которой он был непревзойденным мастером. Он не ведал лучшего наслаждения, чем зрелище взрывающегося моста, по которому катили нацистские грузовики, набитые боеприпасами. Он непрестанно искал возможность поразить одним ударом несколько целей. Зачастую ему удавалось не только поднять на воздух мост с проходящим по нему поездом, но и прервать подачу электроэнергии и нарушить судоходство на реке. В его распоряжении были взрывчатки, специально изобретенные для УСС и напоминавшие абсолютно безобидные вещества — муку, уголь, даже навоз, — и они давали Лайнду возможность уничтожить любой объект, который попадался ему на глаза. Его излюбленным взрывным устройством был аппарат под названием «Крот», который прикреплялся к поезду снаружи и выводил состав из строя, едва он входил в туннель. Изобретательность и фантазия Лайнда не давали нацистским ищейкам разоблачить его как вражеского лазутчика. В зависимости от обстоятельств он мог скрывать свое истинное лицо под самыми разными масками. Однажды Лайнд взорвал железнодорожную станцию и ускользнул от гестаповцев, приняв обличье клошара — парижского бродяги и тунеядца. В другой раз Лайнд проник в деревенскую церковь, как нельзя более удачно расположенную бок о бок с офицерской казармой немцев. Поднявшись на колокольню, он без особого труда перебрался в здание и заложил хитроумное устройство, которое превратило казарму в руины, прежде чем ее хозяева успели спасти людей и имущество. Вдвоем с другим сотрудником УСС, агентом по кличке Минотавр, Лайнд умудрился наладить надежный радиоканал с руководством УСС в Лондоне, притворившись винным торговцем. Они взяли огромную бочку на колесах, вроде тех, которые использовались местными торговцами для перевозки вина по городу, и установили перегородку, делившую емкость пополам. Нижняя половина была заполнена вином, которое разливалось через кран у дна бочки, а в верхней части располагался Лайнд со своим оборудованием. Покуда его товарищ, переодетый возчиком, колесил по улицам города, Лайнд посылал информацию в эфир. Как только на дороге показывался немецкий автомобиль, Минотавр останавливал телегу, тем самым давая Лайнду сигнал прекращать работу. Они пользовались этим трюком долгие месяцы, передавая в Лондон данные о маневрах вражеских сил и корректируя нанесение бомбовых ударов. 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19 |
|||||||