Падение Хронополиса

Сотрудник службы безопасности поглядел на Этона, потом на сержанта, и лицо его было невозмутимо. Однако под маской невозмутимости Этом увидел чувства, вызвавшие у него тревогу: сотрудник знал Квейла и был испуган поворотом событий.

— Обвинения серьезные, — сказал сотрудник. — Подождите секунду, я вызову своих людей.

Он нажал кнопку. Почти сразу у дверей появились два охранника. Заподозрив неладное, Этой обернулся.

— У него мой лучемет, — быстро сказал Квейл.

Сильный разряд ужалил Этона в шею, онемение охватило плечи и руки. Лучевой пистолет выпал из безжизненных 'пальцев и со стуком упал на пол — правая рука Этона повисла вдоль туловища безвольной плетью. Этой неуклюже повернулся к сотруднику и увидел, что у него в руке парализатор.

Дверь захлопнулась. Все четверо столпились возле Этона, втолкнув его внутрь.

— Что, черт подери, происходит? — прорычал в лицо Квейлу сотрудник.

— Он про меня знает, — угрюмо сказал Квейл. — Мы думали, он мертв; думали, этот вопрос решили еще в Хронополисе. Могучий Хулму, я чуть не упал, когда сейчас увидел его в кают-компании.

— Женщина знает о тебе?

— Не знаю.

— На всякий случай держись от нее подальше. Нельзя, чтобы это дошло до капитана.

Этон попытался вырваться, лягаясь ногами и толкаясь корпусом. Но до двери он добраться не успел: на него навалились все четверо и оттащили в угол, где он затих, задыхаясь от бессильной ярости.

Квейл нагло засмеялся ему в лицо:

— Культ Хулму живет не только в Хронофлоте, капитан. Мы, травматики, интенсивно пользуемся межузловыми линиями.

— Что с ним делать? — спросил сотрудник.

— Может, его можно использовать? — подал нежный голос один из охранников, рассматривая Этона с выражением, совершенно неподходящим к грубым чертам сурового мужчины.

— Не будь дураком, он же не указан.

— С ним проблем не будет, — жизнерадостно сказал Квейл. — Когда-то он был капитаном, но сейчас он просто осужденный преступник, должен был стать курьером, но сбежал. Никто не спросит, куда он девался.

— Отлично. Выбросим его в мусоропровод.

Квейл хихикнул, рассматривая Этона с нескрываемой злобой.

— Мне жаль, что так все вышло, капитан, говорю вам как хрононавт хрононавту. Сами видите, как получается — или вы, или я. — Сержант оглянулся на сотрудника службы безопасности. — Только мне не хотелось бы своими руками. Все-таки мой бывший командир, сами понимаете.

— Ты предатель, — выдохнул Этон. — Ты хуже любого отребья, Квейл.

— Вот это вы зря, капитан. — Квейл принял обиженный вид. — Я честный хрононавт. Религия — одно дело, а Хронофлот — другое. И как только кончится мой отпуск, я отправлюсь в поход с армадой Его Всевремеиного Величества!

Один из охранников выглянул и убедился, что коридор пуст. Сотрудник всадил Этону второй разряд парализатора, чтобы с ним было меньше возни. Потом Этона вытащили в коридор.

Охранник распахнул окрашенную серой краской дверь, и пленника потащили по узким служебным проходам, где не было ненужных глаз пассажиров и команды. Этон знал, что сейчас попытки сопротивления бесполезны, и потому выжидал момент. Его вывели к внешней обшивке корабля, в помещение, заставленное картонными коробками и мешками с мусором.

Из стены торчала тумба мусоропровода с задраенной крышкой и несколькими стальными рычагами. Охранники крепко прижали руки Этона к бокам.

— Как-то ты пытался отправить меня в страт, капитан, — пробормотал Квейл. — Теперь моя очередь.

Этон слабо отбивался. Сотрудник службы безопасности потянул за рычаг, и люк открылся. Этона оторвали от пола и вставили в вонючий цилиндр. Крышка закрылась. На миг Этон оказался в темноте; ноги его упирались в какое-то препятствие.

Потом оно отодвинулось. Послышались щелчки, скрежет, на Этона опустился поршень, выдавливающий мусор наружу. Его вытолкнуло на скорости за пределы лайнера, за пределы ортогонального поля, обратно в страт.

Вокруг бушевало пламя неземного огня. Оглянувшись, Этон увидел хронолайнер, быстро уходящий в будущее — в положительном направлении, на жаргоне хрононавтов.

Судьба любого другого человека, попавшего в страт, была бы предрешена. Он бы все глубже и глубже утопал в чистой потенциальности, в Пучине Погибших Душ. Если бы Этон, когда был курьером, пролетел мимо цели, та же судьба постигла бы и его, как только кончилась бы инерция.

Но теперь ему было нечего бояться такого ужасного конца — если это можно назвать концом. Он умел перемещаться внутри страта в любую сторону простым усилием воли.

Первым побуждением Этона было вернуться на хронолайнер и спасти несчастную жертву травматиков, Инприсс Соре. Но когда он бросился вдогонку за кораблем, верх взяло другое, более глубокое побуждение, и Этон, набирая скорость, устремился в отрицательном направлении — в прошлое и к Хронополису. Его появление внутри хронолайнера было, как теперь казалось, лишь случайной остановкой в пути.

Потому что постепенно Этону становилось ясно, что судьбой его управляют не осознанные желания, а глубинные подсознательные побуждения. В критический момент его подсознание само открыло способ перемещения во времени. Теперь же оно гнало его со скоростью выпущенного из силовой пушки курьера выполнять новую миссию — спасать Империю!

Сбоку переливалась свинцовая стена ортогонального времени. Этон знал, что мог бы выйти в этот мир, где захочет, выбрав любое из миллиардов мест и эпизодов на бесконечном экране.

Но он летел дальше. Подгоняемый внутренним голосом, он держал в уме определенное место назначения.

Хронополис. Узел Первый. Дворец Императора.

Казалось, что времени прошло много, но наконец показались величественные изображения административного центра Империи. Этон подлетел к стене ортогонального времени, и она выросла у него на глазах, как экран голографического кинотеатра, И он вышел в актуальное, ортогональное время.

Глава 8

Архивариус Иллюс Тон Мейр, худой почти до прозрачности, стоял рядом с коренастым плотным детективом Перло Ролцем и, несколько запинаясь, докладывал принцу Вро о результатах своего расследования.

Услышав, что расследование завершено, принц бросил недовольно:

— Много же времени вам понадобилось!

Он отвернулся к голограмме пустого мавзолея.

— Подобное предприятие действительно требует много времени, ваше высочество, — извиняющимся тоном ответил Мейр. — Лишь с огромным трудом мне удалось внести его в программы нашей работы. Трагические события, потрясшие Империю, потребовали всех ресурсов нашего Архива.

— Ладно, ладно. Так что вы можете мне рассказать?

— Подозрения детектива Ролца подтвердились. Тело принцессы Веа исчезло в каузальный провал.

— А что это такое?

— Говоря упрощенно, это вывих во времени. Несоответствие причины и следствия. Практически же принцесса Веа была вывезена в Шестой узел и, предположительно, спрятана там. После этого появилась щель во времени: события, ведущие к определенной точке — в городе Умбул, — были стерты. В обычной ситуации это означало бы, что тело принцессы никуда из Хронополиса не вывозили и что оно до сих пор находится здесь. Вместо этого наблюдается следствие от никогда не существовавшей причины: тело остается там, где его спрятали.

— Притом что след, ведущий туда, вычеркнут из реальности, — добавил Ролц.

Принц Вро кивнул в знак понимания:

— Не так давно это показалось бы невероятным. Теперь кажется обыденным.

Мейр согласно пробормотал что-то неразборчивое. Интенсивность нападений Гегемонии в последнее время возросла. Не только целые континенты подвергались экзистенциальным деформациям, но и вся Империя была будто исчерчена трещинами причинно-следственных расхождений, в том числе настолько серьезных, что порождали большие трудности в управлении. Мейру, с его уникальной позицией вневременного наблюдателя, иногда начинало казаться, что структура времени готова развалиться, как расколотая ваза.

— Это похоже на волшебство, — задумчиво проговорил Вро. — Веа похищена, но никто этого не делал.

— К этому все сводится, ваше высочество, — неохотно подтвердил Ролц.

— Ну, что ж. — Голос Вро стал резче. — Что вы можете сделать для ее поисков?

— Разрывы времени нанесены на карту, ваше высочество.

Мейр достал карту, сложенную в несколько раз, и развернул ее на столе. Карта заняла почти весь стол.

Принц Вро озабоченно рассматривал чертеж, испещренный эзотерическими хронотическими символами, принятыми в Ахрональном Архиве. Мейр объяснил, что вертикальные линии сетки представляют собой единицы времени, хотя и не сказал какие — минуты, дни или месяцы. Потом он указал на изломанную линию, пересекавшую аккуратный чертеж как трещина после землетрясения.

— Вот этим путем прошел разрыв причинно-следственных связей. Главным стержнем для нас является информация Ролца, что тело было тайно помещено на хронолайнер «Королева Времени». Позже эта бесценная информация пришла в противоречие с результатом прямого наблюдения, и это наблюдение подтвердили агенты с ортофазерами — тело не было помещено на лайнер. Эта аномалия свидетельствует о том, что время мутировало неединообразно и остались следы обеих версий истории. Типичный пример каузального провала. Тела нет в Хронополисе, и тело из Хронополиса не вывозили. Классическая дилемма.

Теперь о том, что случилось с телом принцессы в первой версии. Тело могло быть выгружено с лайнера на любой из шести станций, если предположить, что оно не было выброшено в страт на переходе. Мы исходили из того, что тело было снято с корабля до возникновения провала — иначе оно все еще находилось бы в Хронополисе и покоилось в мавзолее; аномалии бы не было. С другой стороны, вероятно, к моменту провала тело отсутствовало на борту очень недолго. Смена места упокоения представляется мне наиболее вероятным обстоятельством для искажения причинно-следственных связей.

Мейр остановился перевести дух. Эти соображения были плодом совместной работы его и Ролца и потребовали серьезных умственных усилий.

— Теперь давайте снова взглянем на линию разрыва, — продолжал он. — Мы видим, что она во всех отношениях отвечает нашим выводам. Она очень близко подходит, почти проходит через ту точку пространства-времени, когда хронолайнер должен был прибыть в Умбул, в Шестой узел. Точнее говоря, она пересекает Шестой узел всего в пяти часах после прибытия «Королевы Времени».

— Умбул, — тихо сказал принц Вро. — Святой Город.

— Из этого мы сделали вывод, что принцесса Веа была перевезена в Умбул и скорее всего находится там до сих пор.

— Архивариус Мейр сумел даже определить улицы и дома, через которые прошел разрыв, — сообщил Ролц чуть хрипло. — Это просто невероятно. Оборвавшийся след возник, словно из воздуха.

Принц повернулся к Ролцу:

— Вы уверены, что снова напали на след — в Умбуле? И теперь можете найти мою возлюбленную Веа своими обычными методами?

— Если наши с архивариусом рассуждения верны, ваше высочество, то полностью уверен.

— Тогда мы с вами, Ролц, немедленно отправляемся в Шестой узел. Я прикажу приготовить мою личную яхту к вечеру. Идите собирайтесь. Снаряжение, инструменты — все, что вам понадобится. Вы сможете справиться в одиночку или вам нужны будут ваши люди?

Детектив переступил с ноги на ногу.

— Один или двое, возможно.

— Берите всех, кто вам нужен. Идите и возвращайтесь как можно скорее.

Ролц поклонился и исчез. Принц Вро опустился в кресло и откинул голову. Впервые за многие месяцы он казался почти счастливым.

— Ну, архивариус, я слышал, что ваше хозяйство перенесено в страт. По-моему, это мудро.

— Так было решено, ваше высочество.

— И каково вам теперь посещать мир простых смертных, вроде нас?

Тон принца Вро был дружелюбно-насмешлив, однако выходы в мир действительно были для Мейра обременительны. Перевод в страт усилил чувство изоляции и отчуждения, распространенное среди сотрудников Архива. Чтобы совершить это путешествие в Императорский Дворец, Мейру пришлось перебороть весьма значительный страх, и его тянуло обратно в покой и безопасность хранилищ. Ничто, кроме приказа члена императорской фамилии, не заставило бы его сюда прийти.

— Неуютно, ваше высочество. Мир сейчас далеко не в прекрасном состоянии. Он теряет стабильность. Кто знает, что может случиться?

— И поэтому все здесь кажется вам сном? И проснуться можно, только вернувшись к себе в Архив?

— Примерно так. — Архивариус облизал, губы. — Ваш$. высочество, поскольку вы собираетесь сопровождать детектива Ролца в поисках тела принцессы Веа, позвольте мне предупредить вас об осторожности. Травматики очень опасные люди. Они никого не боятся.

Вро рассмеялся:

— В самом деле? А я-то думал, что вы сами без пяти минут травматик!

Мейр был ошеломлен:

— Я, ваше высочество?

— Ну конечно же! Вы же наверняка понимаете, что все эти ваши мрачные рассуждения о том, что действительность есть сон и только страт реален, есть часть ереси травматиков? Что это противоречит учению о Святой Троице? Это вы должны быть осторожным насчет того, кому вы такое говорите. Если бы архикардинал Ремуар узнал…

— Но я не думал об этом в таком аспекте, — попытался неуклюже оправдаться Мейр.

— У вас, наверное, как и у меня, нет времени на религию. И вам удалось избежать докуки образования, положенного принцам. Дело в том, что я до сих пор помню все аспекты Церковной доктрины наизусть; их вбили мне в голову с детства.

— Моя работа носит в большей степени научный, чем религиозный, характер, — ответил Мейр. — Конечно, я был воспитан в правилах Церкви, однако не могу сказать, что изучал сущность ересей. У чиновников высокого ранга это не поощряется.

— Именно так, иначе вы бы слишком боялись, чтобы позволить себе подобное свободомыслие. — Вро небрежно закинул ногу на подлокотник кресла. Разговор его забавлял. — Но вы определенно еретик, архивариус. Сравните свои построения с учением Церкви о Святой Троице. Бог есть Отец, мир ортогонального времени есть Сын, а страт есть Святой Дух, посредством которого Отец создает Сына. В соответствии с учением Церкви ортогональный мир реален, осязаем и существует на самом деле, в то время как страт, или Святой Дух, менее реален ввиду своей духовности и потенциальности. Он есть вид посредника между реальным миром и Богом, стоящим над таковым.

— Катехизис я еще помню, — буркнул Мейр, несколько задетый тем, что ему растолковывают элементарные истины. Вро, однако, не обратил внимания. Подобные дискуссии доставляли ему удовольствие; атеист в душе, он любил сложные теологические построения.

— Ваши собственные убеждения чрезвычайно близки к верованиям травматиков, — повторил он Мейру еще раз. — Наш мир нереален или относительно нереален, а страт реален. По мнению травматиков, мир был создан Хулму, их богом, обитающим в глубинах страта, и он создает мир, проецируя его на экран, как в кино. Цель этого действа — создать для него зрелище. Вот почему у травматиков эмблемой творения является голографический проектор, и вот почему у них одно из ритуальных имен Хулму — «Оператор Проектора».

— Непонятно, когда организация, совершающая такие ужасные действия, успела обосновать их столь глубоким философическим учением.

— О, культ Хулму не нов. По крайней мере не новее Церкви. Говорят, в свое время этот культ соперничал с Церковью за главенство.

— Вы хотите сказать, что он возник независимо? — Мейр нахмурился. — Я всегда считал, что он был основан отступниками.

— Происхождение секты травматиков не совсем ясно, — признал принц. — Но собственная идеология Церкви с течением лет претерпела изменения. В самом начале Святое Учение было несколько ближе к верованиям травматиков. Считалось, что Бог обитает в самых дальних глубинах страта. Святой Орден Хронотических Рыцарей даже посылал экспедиции на поиски Бога, но все они закончились трагически. Позднее теология Церкви усложнилась, и теперь она учит, что Бог не может быть найден ни в одном направлении, доступном кораблю времени. Попытки разыскать Бога в глубинах времени рассматриваются как ловушка для невежд, ибо там обитает не Господь, а Враг.

— Хулму.

Вро кивнул:

— Официально травматики считаются дьяволопоклонниками. Хулму отождествляется с Сатаной. Самое интересное, что даже Церковь не отбрасывает учение секты как простую глупость. В глазах Церкви Хулму реально существует; он лишь обманывает своих последователей, заставляя верить, что создатель — он.

— Тогда душа принцессы Веа находится в смертельной опасности, — сказал негромко архивариус и тут же пожалел А своих словах.

Лицо принца Вро затуманилось.

— Вы правы, архивариус, — тихо согласился он. — Но я еще могу спасти ее. Вооружившись подобно древнему рыцарю, я отправляюсь в поход в будущее!

Этой материализовался за колонной главного зала внутренних покоев.

При подлете к месту выхода перед ним сменялись сцены многообразной дворцовой жизни. Мелькнул Наместник Филипп, дающий аудиенции аристократам, министрам, администраторам и военным.

В самом дворце царила атмосфера радостного возбуждения, будто ожидания чего-то. Этон вышел из-за колонны и с интересом осмотрелся. Вокруг сновали люди и стоял несмолкающий гул разговоров.

Этона, привыкшего к более аскетической обстановке, блеск и роскошь несколько выбивали из колеи. Он задумался, как достичь своей цели — аудиенции у Наместника, — когда его поймала за руку молодая женщина с чуть вытянутым лицом и в тиаре принцессы Иксианов.

— Добрый вечер, капитан. Вы ведь здесь впервые?

Этон поспешно поклонился, лихорадочно пытаясь воскресить в памяти фотографии членов императорской семьи. Трудность была в том, что семья очень большая. Но кажется, это была принцесса Майра, одна из дочерей Наместника.

— Вы улетаете с армадой? — спросила Этона принцесса, не дав ему и рта раскрыть. — Ну конечно же! Такой бравый молодец ни за что не позволит себя оставить в тылу. Правда, это здорово? Сражаться за веру!

У принцессы искрились глаза.

У Этона уже почти сложился в голове ответ, когда вдруг наступила тишина. Через украшенные двери в зал вошла процессия: Наместник, заметно пошатывающийся и с трясущейся правой рукой, слегка поддерживаемый слугами, за ним несколько важных лиц, с которыми он сейчас совещался. Рядом с Наместником тенью держался архикардинал Ре-муар, глава Церкви. На лице Ремуара читалось что-то вроде ликования. И бусины глаз Филиппа тоже блестели неестественно ярко.

Все присутствующие поклонились.

Слабый, но пронзительный голос Филиппа обратился к собравшемуся двору.

— Близок конец наших невзгод! — провозгласил он. — Все корабли Армады закончили испытания, полностью оснащены и готовы к походу. И лишь считанные дни отделяют нас от великого события!

Слова Наместника были подхвачены приветственными криками и аплодисментами. Филипп двинулся через огромную залу — перед ним в толпе сам по себе открывался проход — и остановился у широкой золотой панели, занимавшей почти всю стену.

— Император! Почти нас своим присутствием!

Золотая плита скользнула вверх. Из глубин открывшегося за ней помещения выкатилась на колесиках машина-Император.

Завороженный Этон смотрел во все глаза. Так вот каким был он, Император, таинственное сооружение, стоящее в иерархии правителей Империи выше самого Наместника. Вместе с тем Этон не слышал ни об одном эдикте, изданном этой машиной. В практической жизни люди считали, что власть Императора чисто номинальна.

Представ перед тихо гудящим механизмом, Филипп повторил свои слова.

— Император, дай нам одобрение нашего плана! — попросил он. — Подтверди его исход, дабы оправдалась наша вера.

Гудение, исходящее из недр Императора, усилилось. Неожиданно механизм заговорил гулким величественным баритоном:

— Враг Империи набирается сил. Великая битва неминуема.

Пауза.

— Говори же могучий Император! — настойчиво потребовал Филипп. — Поделись с нами мудростью моих отцов!

На этот раз в величественном голосе были слышны скрежет и дрожь, почти страдание.

— Великая битва неминуема!

— Во всеведении своем, дай нам благо знания, что исход предрешен, о Император!

Но машина, украшенная башенками, уже отступала в свое убежище. Золотая плита опустилась на место.

— Ну, что вы скажете на это, Ремуар? — Филипп обернулся к своему духовнику, сморщив узкое лицо.

— Речь Императора всегда таинственна, ваше величество, — пробормотал Ремуар, — однако ясно одно: он велит нам следовать нашему плану.

— Да, это так. Это так.

Филиппу помогли взойти на трон, обложенный подушками для удобства немощного тела Наместника, и он расположился там, иногда бросая короткие фразы почтительно приближающимся придворным.

Разговоры под сводами зала возобновились с прежней силой.

Этон резко обернулся к принцессе Майре и чуть не схватил ее за руку, забыв об этикете.

— Ваше высочество, я должен поговорить с вашим отцом. Вы мне поможете?

— Это еще что? — весело улыбнулась девушка. — Хотите подать прошение? Прямо самому Наместнику? Это, знаете ли, на грани наглости.

Посерьезнев, принцесса подалась вперед, приблизив губы к уху Этона:

— Вы поосторожнее. Отец бывает старым брюзгой и иногда выходит из себя по пустякам.

— Это не пустяки, ваше высочество. И я не могу изложить это дело по обычным каналам. Я офицер Хронофлота и считаю своим долгом… — Этон замолчал, внезапно осознав, насколько невозможно объяснить, кто он такой и как здесь оказался. — Если вы поможете мне поговорить с его величеством, остальной риск я возьму на себя, — тихо закончил он.

Несколько заинтригованная, принцесса направилась к трону, увлекая Этона за собой. Подойдя поближе, Этон услышал разговор Наместника со своим старшим сыном, будущим Наместником Филиппом Вторым.

— Два часа назад прибыл курьер со станции в Береке — от самого адмирала Хайта, который зашел туда по пути в Хронополис. Он вернулся без искривителя, но с предложением перемирия от гегемонцев. Похоже, они хотят мирных переговоров. И это хороший знак — они поняли, насколько безнадежно их положение.

Филипп Второй рассмеялся пронзительно и сухо. Вместе с внешними чертами он унаследовал от своего отца манеру говорить.

— Они опоздали!

Наместник удовлетворенно кивнул:

— Очевидно, наши карательные экспедиции дали им понять, что их ждет. И они, наверное, получили от своих разведчиков сведения о мощи армады. — Наместник нахмурился. — Хайт кое-что узнал об искривителе, но нам придется подождать, пока он прибудет в столицу для личного доклада.

Этой и принцесса теперь пробились в первые ряды придворных, окруживших трон. Этой отважно выступил вперед и предстал перед Наместником и принцем.

— Ваше Всевременное Величество! — громко сказал он.

Отец и сын одновременно повернулись к дерзкому незнакомцу. Филипп Второй смотрел холодно и высокомерно, Наместник — просто удивленно.

На миг Этой заглянул в утомленные, лихорадочные глаза Наместника и понял, что у его миссии нет шансов на успех. За этими глазами было… ничего там не было. Ничего, кроме фанатизма, предубежденности, косности. Внутри Наместник давно уже был мертв. Даже если Этону удастся его убедить в истине своих слов, что было маловероятно, на этом этапе уже ничто не заставит старика изменить свое решение.

Этон повернулся и взглянул на молодого Филиппа, потом на архикардинала Ремуара, держащегося тенью рядом, с Наместником. И опять его новые способности позволили ему увидеть природу этих людей. В Филиппе Втором не было ничего, кроме слепой надменности — в некотором смысле >ратной версии елейного религиозного самоуничижения его отца. А Ремуара заполняло невероятное честолюбие — честолюбие, готовое жертвовать целым миром, предавать, лгать и убивать ради личных и церковных целей. Этой побледнел, язык его присох к гортани.

— В чем дело, молодой человек? — резко спросил Филипп. — Кто вы такой?

— Капитан Этон из Третьего Хронофлота, ваше величество!

— Тогда вы должны быть на передовой — защищать границы Империи. Или у вас отпуск? За какие заслуги?

— Бой за Гирреад, ваше величество, — выдавил из Этон после секундного замешательства.

— Ах да, помню. Мужайтесь, юноша. Мы возвратим Гирреад вместе с другими нашими утраченными владениями.

Сквозь круг придворных протиснулось какое-то официальное лицо и быстро зашептало что-то Наместнику на ухо. Филипп отвернулся от Этона и заговорил с кем-то еще. Молодого капитана перестали замечать. О его отчаянной выходке забыли.

Когда Этон выбрался из толпы, его снова перехватила принцесса Майра.

— Что ж, не слишком содержательный разговор!

— Я вдруг понял, насколько это было глупо, — печально улыбнулся Этон.

— Довольно запоздалая мысль, вам не кажется? — Принцесса пытливо рассматривала лицо Этона. — О чем вы хотели просить Наместника? Может быть, я смогу помочь?

— Боюсь, что нет, ваше высочество.

С неловкостью осознавая свое невоспитанное поведете, Этон небрежно поклонился и скованно двинулся прочь. Он был в отчаянии. Здесь, в самом сердце Империи, все и каждый были твердо намерены привести дело к разрушено. Беда нависла над Империей и гудела огромным колоколом.

Миссия Этона оказалась невыполнимой. Или почти невыполнимой.

Несколько часов спустя в главном зале было пусто и царил полумрак. Сквозь этот полумрак кралась какая-то тень, прислушиваясь к звукам спящего дворца.

Этой остановился перед тускло поблескивающей золотой плитой, за которой был Император.

До самой ночи Этон слонялся по залам и переходам дворца или тихо сидел в библиотеке. Никто не спрашивал его о том, что он здесь делает. Считалось, что раз человек попал во дворец, то имеет полное право здесь находиться.

— Император, — произнес Этон хриплым голосом, не решаясь говорить громко, чтобы его не услышали за пределами зала. — Ваш верноподданный просит аудиенции.

Этон не знал, реагирует ли машина на чей-нибудь голос, кроме Наместника. Но попробовать стоило.

Золотая плита осталась на месте, и он попробовал еще раз:

— Император, Империя в опасности!

Чудесным образом дверца обиталища машины скользнула к потолку. Из темной пещеры послышались гудение моторов и рокот колес.

Император величественно выплыл наружу, мерцая странными бликами на матовой поверхности. Между башенками Императора светилось едва заметное сияние.

— Кто смеет звать меня?

Внушающий трепет глубокий голос был негромок, но он, казалось, заполнил собой зал.

Странно и страшно было оказаться наедине с Императором. Машина излучала харизму. Этон ощутил, что значит этот механизм для Империи, и почувствовал себя маленьким и незначительным.

— Я капитан Монд Этон, — ответил он. — Когда-то служил в Третьем Хронофлоте.

Гудение и щелчки внутри Императора стали громче.

— Приговорен к смерти за трусость и пренебрежение долгом. Передан в распоряжение Департамента Связи. Послан с депешей к адмиралу Хайту тридцатого дня пятого месяца сего года.

— Факты таковы, как вы их изложили, Император. Но я до сих пор жив, как видите.

— Бедный маленький инструмент сломанного времени…

— Император, я только что вернулся из Гегемонии. — Этон начал свой рассказ, описал эксперимент адмирала Хайта, встречу с министрами Гегемонии и последующее открытие своих новых способностей. В течение всего повествования Император ни разу Этона не перебил, только гудел то громче, то тише.

В заключение Этон с полной откровенностью сообщил о косной непримиримости Наместника и его главных советников.

— Вы стоите выше Наместника, Император. Повелите Империи согласиться на мир. Свернуть с этого самоубийственного курса.

— Все должно быть как есть.

Этон озадаченно замолчал. Он знал, что Император редко выражается простым языком.

— Враг Империи — враг человечества, — сказал Император. — Сражайся, Этон. Все в твоих руках.

— Император, я не понимаю вас. Объясните, что я долен сделать? Мне это не ясно.

— Мы живем в сновидениях и ходим во снах. Все, что реально, — нереально.

Внезапно Этон услышал чьи-то шаги за спиной. Из темноты к нему вышел молодой человек в пурпурном коротком плаще. Черты лица у него были иксианские, но, в отличие от большинства представителей этой породы, глаза у него были живые и внимательные, и еще, что было нехарактерно для Иксианов, в них не было тщеславия. Когда человек в плаще подошел ближе, Этон узнал принца Вро.

— Невероятная история! — сказал ему принц.

— Вы все слышали?

— Извините, подслушал. — Принц пожал плечами. — Проходил мимо, но не смог сдержаться, когда увидел эту цену. Да, я слышал каждое ваше слово. Тихий рокот заставил Этона обернуться. Император удалялся в свою камеру. Золотая плита опустилась на место, и наступила тишина.

— Должен вам сказать, что вы зря теряете время, обращаясь с петицией к этой машине, — участливо сказал принц. — Никто никогда не мог добиться от нее толку и не сможет, я думаю, по очень простой причине: наш хваленый Император полный псих.

Очевидно, у Этона был очень глупый вид, потому что Вро тихо рассмеялся:

— А чему вы удивляетесь, мой друг? В него же сложены мозги всех наместников! Если судить по примеру моего отца, то там безумие лежит штабелями.

Вро хлопнул Этона по плечу:

— Знаете, мы здесь торчим как-то на виду. Я как раз шел посмотреть, как готовят мою яхту времени к небольшому романтическому приключению. Пойдемте со мной. Потом посидим у меня, поболтаем.

Бросив последний отчаянный взгляд на золотую плиту, за которой скрылся Император, Этой двинулся вслед за принцем.

В леденящих и погребальных апартаментах принца чувство безнадежности у Этона еще усилилось. Осматривая яхту, принц поведал ему о своей великой потере и о том, что он делает для возвращения возлюбленной.

И все же, несмотря на эту дурацкую одержимость, принц показался Этону человеком редкого по стандартам Императорского дворца ума. Возможность говорить с ним была облегчением.

— Хм. Это объясняет правило насчет немедленной ликвидации курьеров, — заметил Вро, деля свое внимание между Этоном и голографическим изображением пустого саркофага. — Очевидно, люди, подвергшиеся действию страта, могут вырабатывать у себя естественную способность перемещаться во времени. Церкви это не может нравиться.