Когда он ввел свою спутницу в элегантный городской дом, то обращался с ней как с почетной гостьей, однако Элинор заметила недоумение на лице его лакея.

— Пожалуйте сюда, миледи, — сказал лорд Стейнбридж, проводив ее в богато обставленный салон. — Вы не откажетесь позавтракать?

Элинор вздрогнула при мысли о еде.

— Нет, благодарю вас.

— Тогда, может быть, чаю? — настаивал он. — Я уверен, это как раз то, что вам нужно.

В конце концов, устав от его суетливых предложений, которые она находила весьма странными, Элинор согласилась. Чай был тут же подан, и она даже положила в чашку больше сахару, чем обычно, надеясь, что это успокоит ее нервы.

В течение нескольких минут они пили чай и вели довольно бессвязный разговор. Элинор понимала, что для лорда Стейнбриджа было непросто приступить к главной теме. В свою очередь, она обнаружила, что ей это и вовсе не под силу.

Неожиданно глаза остановились на грациозной фигурке лошадки из зеленого жадеита. Вот оно, доказательство. Фигурка не была спрятана за стеклом, а стояла на самом виду. Именно ее получил лорд Стейнбридж в награду за свое вероломство.

— Как странно! — произнесла Элинор задумчиво, проводя пальцем по плавному изгибу фигурки от головы до развевающегося хвоста. — Какая-то статуэтка и живой человек… Нет, что за глупая мысль! — Она нахмурилась и замолчала, боясь, что может сказать лишнее.

Кристофер осторожно взял фигурку из ее дрожащих пальцев, как будто боялся, что она разобьется.

— Зачем вы сделали это? Ради куска камня?

Он побледнел, затем залился краской.

— Нет, нет! Помилуйте, я бы никогда не посмел… — Она заметила усилие, с которым он заставил себя продолжить:

— Дело в том, мисс Чивенхем… — Кристофер с трудом проглотил комок, подступивший к горлу, — дело в том, что это был не я. Это был мой брат.

Элинор не верила своим ушам. Казалось, мир покачнулся от этих слов. Она не знала, что ей делать: то ли кричать, то ли безумно хохотать — и на всякий случай зажала рот ладонью. Лишь короткий звук удивления, словно легкое облачко, слетел с ее губ и растаял в напряженной тишине.

Некоторое время оба молчали.

— Лорд Стейнбридж, — наконец выдавила она, — я точно видела вас.

Он начал говорить, и тогда спустя какой-то момент к ней пришло понимание. Близнецы!

— Брат рассказал мне, прежде чем покинуть город, что произошло, — нетерпеливо объяснял Кристофер. — Хотя он был немножко не в себе, но отдавал себе отчет в том, что натворил. Вот почему я пришел к вашему дому и наблюдал, стараясь сообразить, что же делать.

Элинор охватил озноб. Есть ли в этом какой-то смысл? Есть ли вообще смысл в этом мире. Разумеется, столь утонченного и элегантного джентльмена было невозможно сопоставить с тем чудовищем… Теперь понятно, почему он не внушал ей страха! Но что это меняет для нее?

Она попыталась привести свои чувства в порядок.

— Вы сказали, у вас есть какое-то предложение для меня?

Услышав, что она успокоилась, Стейнбридж облегченно вздохнул и приступил к делу:

— Теперь вы понимаете, почему я здесь, мисс Чивенхем. Не могли бы вы сказать мне, что надеялся выиграть ваш брат от этой подлой затеи? Как я могу предположить, для него нелегко расстаться с подобной вещью?

— Он приобрел гораздо больше — право на мою часть наследства, — сухо сообщила Элинор. — И то и другое через мой позор. Лишаясь его протекции, я лишаюсь всего.

— Но ведь он может быть привлечен к ответственности за то, что случилось. Как он мог вас так наказать?

Элинор опустила глаза и, глядя на свои руки, глубоко вздохнула:

— Мой отец был не очень высокого мнения о моем характере. Я всегда была слишком самостоятельна, пренебрегала условностями и, естественно, не казалась ему идеальной дочерью. Разумеется, брат сделал все, чтобы еще больше усугубить положение, наговорил обо мне бог знает что… Лайонел всегда умел втереться в доверие к людям и обрабатывал их, пока они не начинали разделять его взгляды и не становились на его сторону. Мои родители так никогда и не вышли из этого заблуждения и умерли с верой в то, что он образец совершенства. Отец пришел к заключению, что я должна жить под опекой брата и вести примерную жизнь, а наследство получу, когда мне исполнится двадцать пять лет или когда выйду замуж с его согласия. Еще недавно я жила в Бедфордшире, но теперь мое жилище на Дерби-сквер. — Она подняла глаза. — И вы воображаете, что я могу пойти в суд с этой историей, лорд Стейнбридж? Интересно, готовы вы взвалить на себя груз быть моим свидетелем?

Она не удивилась, когда увидела, как он побледнел.

— Выходит, брат выбросил вас на улицу?

— О нет, в этом случае его ждало бы слишком затруднительное объяснение в суде. Но в свое время это может сработать на него. — Хотя ей в голову уже приходила мысль о беременности, Элинор только сейчас ощутила всю реальность такой возможности. — В какой-то момент он говорил мне о женитьбе как о решении моей проблемы. Я думаю, что это и было его целью с самого начала.

— Выдать вас за моего брата? Или за меня? — Голос лорда Стейнбриджа дрогнул от этой перспективы.

— Нет, за лорда Деверила. — Она заметила, как брезгливо передернулось его лицо, и добавила:

— Именно за него. Я знаю, он богат и намерен приумножить свое богатство, однако не понимаю, почему он отказался получить удовольствие от моего унижения первым. Видимо, Лайонел имел на то свои причины — он ничего не делает просто так. Возможно, он хотел загнать и вас в угол, веря, что это вы, а не ваш брат, и окрутить вас. Как я понимаю, вы достаточно богаты?

— Достаточно, — эхом повторил один из самых богатых людей Англии. — Какая ирония, что ему удалось загнать в ловушку лишь моего брата, почти лишенного средств.

Элинор обвела взглядом элегантную комнату, думая про себя, что этот джентльмен понятия не имеет, что такое бедность.

— Трудно представить, будто кто-то из Дилэни имеет пустой кошелек, — заметила она.

Изящным движением Кристофер опустился на обитый парчой стул и принял картинную лозу. Казалось, он довольно быстро оправился от недавних переживаний, и Элинор это задело. Даже если допустить, что он не был главным участником драмы…

— Чтобы держать в узде моего младшего брата-близнеца, — принялся объяснять Кристофер, — я приглядываю за его наследством, пока нам не исполнится тридцать. На смертном одре мой отец заставил меня обещать, что до той поры я буду давать Николасу только проценты от причитающейся ему суммы. Этого вполне достаточно для разумных расходов, и Николас никогда не просил меня нарушить данное обещание. Но вместе с тем я обладаю серьезным средством воздействия на него, и вот почему он женится на вас, если, конечно, то, что случилось, не отбило у вас охоту вообще когда-либо связать себя узами брака.

— Напротив, это в высшей степени желательно, — поспешно произнесла Элинор, но тут же засомневалась. Ей придется выйти замуж за Николаса Дилэни, а не за его милого, симпатичного брата. Она вспомнила безумный взгляд и тяжелое дыхание насильника. Возможно, он ничуть не лучше лорда Деверила…

Но нет! Кто угодно, только не лорд Деверил!

И все же план лорда Стейнбриджа не принес ей покоя. Ее разум протестовал.

— Я не смогу…

— Вам не нужно бояться его, мисс Чивенхем, — поспешил объяснить граф. — Мой брат вовсе не злодей, и, во всяком случае, вам не придется часто видеть его. Он путешественник и поэтому редкий гость в Англии. Вы будете жить здесь или в Греттингли, это каше родовое имение. Оно тоже находится в Бедфордшире, что удобно для вас. Если у вас появится ребенок, он вырастет на правах наследника. Если это будет мальчик, со временем он станет графом Стейнбриджем.

Кристофер отвернулся, и его голос чуть задрожал:

— Видите ли, я не могу жениться. Я был женат, и Джульетта умерла в родах. Я не могу снова…

Он внезапно повернулся к ней и уставился на нее безумным взглядом.

Элинор вздрогнула: именно это безумие светилось в глазах ее насильника. Но в глазах графа это было проявлением горя, а не вожделения. Бедный граф.

— Мне очень жаль, — сказала она, — но согласиться на брак с незнакомым мужчиной — рискованный шаг, хотя он и ваш брат…

Она увидела, что ее сомнение задело его.

— Я не требую от вас сиюминутного решения, — поспешно возразил Кристофер. — Николас сегодня рано утром покинул страну, и пройдет немало времени, прежде чем он вернется.

Граф замолчал и вкрадчиво улыбнулся:

— Вы, должно быть, измучены, мисс Чивенхсм. Сейчас неподходящее время для подобных решений. Просто поверьте, что бы вы ни решили, Дилэни будут заботиться о вас. Мы устроим вас в отеле и приставим к вам прислугу. Пусть все думают, что вы вдова. Будет немедленно куплено все, что вам необходимо; вы сможете сами подобрать модный гардероб на свое усмотрение.

Элинор старалась подавить набежавшие слезы. То, что кто-то будет заботиться о ней, означало конец всем ее злоключениям, но гордость не позволила ей уступить так просто.

— Что произойдет, лорд Стейнбридж, если я не выйду замуж за вашего брата?

Вопрос, казалось, не очень расстроил его.

— Если вы предпочтете это, мисс Чивенхем, то сможете спокойно жить где-нибудь как вдова, а я буду поддерживать вас материально. Но, честно говоря, это не то решение, которое я бы порекомендовал вам. Всегда вызывает массу вопросов одинокая женщина, к тому же имеющая ребенка, и, если быть до конца честным, я бы предпочел, чтобы ребенок… моего брата рос как член нашей семьи.

Элинор прекрасно осознавала угрозу возможной беременности, но холодный прагматизм, с которым граф взялся за обсуждение этой трепетной темы, больно ударил по ее нервам.

— Из того, что я знаю о вашем брате, — резко сказала она, — таких, как я, у него может быть много?

Кристофер смущенно покраснел.

— О нет, я не слышал ничего подобного, и Николас никогда бы не бросил свое дитя. У него очень доброе сердце. Вы должны верить мне, — сказал он почти с отчаянием. — Когда брат узнает обо всем, он сам захочет жениться на вас и постарается все исправить. Это ведь все вино… помутнение рассудка. Он будет потрясен, так же как и я, тем, что случилось, вот увидите.

Смущенная его искренностью, Элинор отвела взгляд. Лорд Стейнбридж, один из самых элегантных мужчин в мире, по-видимому, идеализировал своего распутного брата и страдал от любой критики в его адрес.

— Возможно, когда я увижу мистера Дилэни и мы узнаем друг друга поближе, — осторожно произнесла она, — я буду более терпимо относиться к возможному браку.

Она с удивлением отметила, что ее заявление еще больше озадачило графа.

— Я не уверен, мисс Чивенхем, что это возможно, — сказал он, нервно расхаживая из угла в угол. — Пройдут недели, прежде чем Ники вернется. Если же будет… ребенок, то чем скорее вы вступите в брак, тем лучше. Мы можем все обставить так, будто вы встретились в Париже и там поженились, а потом вернулись в Англию вместе с ним.

«Без сомнения, я потихоньку схожу с ума», — подумала Элинор. План казался ей безумным.

— Даже если я покину страну сейчас же, милорд, и не стану раздумывать, это будет весьма скоропалительное решение.

Лорд Стейнбридж задумчиво покусывал нижнюю губу. Элинор уже поняла, что так он скрывает свое раздражение.

— Где именно находился ваш дом в Бедфордшире? — неожиданно поинтересовался Кристофер. — И как давно вы уехали оттуда?

— Недалеко от деревни Бартон-Магна. Я уехала сразу после Рождества.

Он удовлетворенно кивнул:

— Тогда, если понадобится, мы можем распустить слух, будто вы встретились с Ники в деревне. От Бартон-Магна до Греттингли всего лишь десять миль, хотя я не уверен, что наши семьи знают друг друга.

Элинор была откровенно изумлена.

Она почувствовала, что должна быть начеку.

— Простите, милорд, у меня кружится голова, и я ничего не могу сообразить. Пожалуйста, позвольте мне поскорее превратиться во «вдову» и немножко отдохнуть. Мы можем обсудить все это позже?

— Конечно. — Он дружелюбно улыбнулся. — Доверьтесь мне и увидите, что все устроится как нельзя лучше.

Элинор даже не заметила, как оказалась в прелестной комнате тихого и респектабельного отеля «Марчмонт», который в основном заселяли мелкие чиновники и их семьи. Служанка, нанятая через специальное агентство, взяла на себя обязанности заботиться о своей новой хозяйке. Она имела прекрасные рекомендации от своих прежних нанимателей, и на нее вполне можно было положиться в таких, например, вещах, как покупки и прочие необходимые дела.

Больше всего в этой ситуации Элинор беспокоило обручальное кольцо, которое граф приобрел для нее и которое она была обязана носить. Это казалось ей кощунственным.

Когда он уходил, то незаметно вложил ей в руку кошелек — в нем находилось достаточно денег, и теперь она могла купить то, что ей необходимо. Вместе с тем это была приличная сумма за ее уступку.

Но так ли это хорошо? О нет! Ей хотелось исчезнуть, сбежать, но у нее хватило здравого смысла, чтобы не сделать этого. Пытаясь спастись от охватившего ее волнения, Элинор торопливо позвала служанку и вышла вместе с ней на оживленную улицу.

Поблизости находилось несколько магазинов, и когда Элинор успокоилась, то даже стала испытывать удовольствие, разглядывая витрины. Конечно, это был не тот район, где располагались фешенебельные магазины, но все, что видели ее глаза, казалось ей очаровательным. А когда она вспомнила, что у нее есть деньги, ее настроение и вовсе улучшилось. Одной из первых покупок Элинор был капор — черный, бархатный, с атласными лентами, которые завязывались под подбородком, он напоминал по форме ведерко для угля и отлично скрывал лицо. Она теперь могла разгуливать по улицам, не страшась, что кто-то узнает ее, даже собственный брат. Чтобы быть уверенной еще больше, Элинор сменила свою коричневую мантилью на новую ротонду теплого терракотового оттенка. Хотя она знала, что это всего-навсего скромное подобие модной одежды, ее глаза светились тихой радостью. Элинор уже и не помнила, когда в последний раз заходила в модную ланку. Все, что она носила, обычно было сделано ее руками.

Она позволила себе приобрести четыре ночные рубашки из тонкой фланели — пункт, который ее служанка, казалось, забыла и который в самом далеком уголке ее сознания она рассматривала как некое подобие защитной брони. Купив еще пару прочных ботинок, она вернулась в отель в приподнятом настроении, оставив позади все ужасы и отложив решение главного вопроса на потом.

После раннего ужина она буквально рухнула в постель, но сон не принес ей ни отдыха, ни успокоения. Утром, когда служанка вошла с завтраком, Элинор чувствовала себя вконец разбитой и неспособной бороться с холодными цепкими пальцами отчаяния. Мутные воды реки вновь начали манить ее, а план лорда Стейнбриджа казался теперь безумным и потерял всякую привлекательность.

Но, на ее счастье, погода переменилась к лучшему: солнце наконец прорвалось через пелену туч, и его яркие лучи проникли в комнату. Рой бесконечных пылинок, пляшущих в солнечном потоке, казалось, пробуждал радость жизни.

Собравшись с духом, Элинор поднялась с постели. Она постаралась взглянуть на свой выбор трезво и взвешенно.

Тихая размеренная жизнь с ребенком за городом под видом вдовы, возможно, и вполне безопасна, но вместе с тем до крайности уныла. У нее остались самые приятные воспоминания о днях, проведенных в Бартон-Магна, но Элинор никак не намеревалась торчать всю свою жизнь в деревенской глуши.

С тяжелым вздохом она вернула себя с небес на землю, обдумывая предполагаемый брак с Николасом Дилэни. Этот выбор накрепко связан с ее позором, и если бы она могла, то непременно избежала бы его.

Элинор пришло в голову, что ей было бы проще принять решение, если бы лорд Стейнбридж сам предложил жениться на ней — вот только зачем графу последствия разгула собственного брата? К тому же для него это означало связывать себя с сестрой Лайонела Чивенхема.

Младший брат графа между тем любит путешествия. Когда церемония завершится, он уедет, а она получит возможность жить в полном комфорте и иногда благосклонно делить общество лорда Стейнбриджа. Она ничего не имеет против мужской поддержки и компании… тем более без каких бы то ни было неприятных обязанностей.

Теперь ее решение созрело окончательно. Элинор знала, что поступит именно так, это ее единственный выбор, и под зашитой лорда Стейнбриджа ей не надо будет бояться своего брата, а если родится ребенок, никто не отнимет у него его права.

Но то главное, что никак не назовешь преимуществом, продолжало беспокоить ее. Она понимала, что и у ее мужа будут свои права, в тех редких случаях, когда он присутствует дома…

Элинор вспомнила рассказы о старом лорде Стейнбридже, о его смерти, и о двух его сыновьях. Когда кто-то касался в разговоре имени младшего брата, интонация всегда менялась…

О, очень скоро у нее будет возможность узнать младшего Дилэни поближе. Но ведь есть еще всесильный граф, и она непременно воспользуется его покровительством.

Когда ближе к полудню лорд Стейнбридж посетил ее, он, казалось, был несколько удивлен, найдя мисс Чивенхем в превосходном расположении духа, слизывающей крем с губ и с аппетитом уплетающей пирожное.

— Я вижу, вы недолго орошали слезами землю, моя дорогая, — с легкой иронией заметил он.

— Что делать, милорд, жизнь продолжается, — ответила Элинор. Казалось, она окончательно смирилась с выпавшими на ее долю испытаниями.

— Конечно, конечно, — закивал он. — Я рад, что вы в добром здравии, и… может быть, мы поговорим о вашем будущем?

— С удовольствием. — Элинор поудобнее устроилась в кресле.

Кристофер с некоторым раздражением взглянул на нее:

— Вы обдумали мое предложение, мисс Чивенхем?

— Да, милорд. Если оно по-прежнему остается в силе, я согласна выйти замуж за вашего брата.

Настроение графа заметно изменилось, его манеры сразу стали проще.

— И вы совершенно правы, — подхватил он. — Как я сказал, Николасу рано или поздно придется жениться, чтобы вступить в права наследования. Он не хочет искать будущую супругу на ярмарке невест и не хочет связывать себя с женщиной, которая будет требовать, чтобы он все время держался за ее юбку. Брат страстный любитель путешествовать, так что сложившаяся ситуация как нельзя лучше подходит ему. Вы ведь не станете требовать от него чрезмерной преданности?

— Разумеется, нет, — резко бросила Элинор, неожиданно задетая таким прагматичным подходом к супружеству.

— Превосходно. — Кристофер с удовольствием потер руки. — Я пошлю сообщение Николасу с распоряжением прибыть в Ньюхейвен в течение восемнадцати дней, как только позволит погода. Мы встретимся с ним, и вы сможете там же выйти замуж, получив специальное разрешение. Но мы, как и договорились, все обставим так, будто бы вы поженились еще в Париже.

Элинор вздохнула, сожалея, что ей опять придется лгать, но в конце концов согласилась с планом графа. И все же она позволила себе высказать одно сомнение:

— Мне ничто не поможет, милорд, если поползут слухи.

— Почему вы считаете, что это должно вызвать слухи? Ники известен своей непредсказуемостью. Поверьте, никого не удивит его очередная безумная выходка…

Элинор просто ошеломили эти слова. Так младший Дилэни неуравновешен? Она всегда попадала впросак из-за своей нетерпеливости. Может быть, этот брак принесет ей еще большие неприятности?

Лорд Стейнбридж между тем удовлетворенно улыбнулся и, словно не замечая ее замешательства, обеими руками взял ее руку.

— Теперь, — начал он с особой теплотой, — позвольте мне называть вас Элинор, ведь мы почти родственники.

Она машинально кивнула:

— Мистер Дилэни, должно быть, очень любит вас, милорд, потому что вы с ним близнецы?

— Это не совсем так, — мягко возразил Кристофер. — Иногда я думаю, что Николас и я были задуманы как две стороны одной монеты. Он активный, я созерцатель. Он любит увеселения, я предпочитаю тихую жизнь. Я помешан на пунктуальности, он бредит приключениями и живет в постоянном возбуждении, зачастую не замечая, что кого-то обидел… У Ники очень доброе сердце, моя милая. Он щедрый, очаровательный и… обожает общество дам.

Элинор вспомнила безумное лицо своего насильника, чей облик со временем становился все менее и менее отчетливым, и задумалась. Тогда Николас Дилэни, безусловно, был пьян. Следовательно, когда ее муж будет дома, ей придется глаз с него не спускать и во всем положиться на лорда Стейнбриджа.

Когда депеша от брата достигла адресата, Николас Дилэни находился в Париже — он потерял счет бутылкам вина и проигрывался в пух и прах, окруженный разношерстной толпой собутыльников на Моутон-Грис. Его выгоревшие на солнце волосы растрепались, а некогда элегантный галстук обмяк, словно не выдержал духоты переполненной комнаты.

Когда перед ним предстал лакей его брата, Николас не мог скрыть удивления. На его красивом лице блуждала улыбка, в его тоне не было и намека на раскаяние.

— Приятель, какими судьбами? — По-видимому, что-то все же удержало его от прямою вопроса.

— Ничего страшного, сэр, с графом все благополучно; но он хотел бы, чтобы вы немедленно ознакомились с этим.

Злясь на невозмутимость лакея, Николас взял письмо и, извинившись перед приятелями, отошел в сторону. Слуга может не знать, что именно случилось, но он сам был уверен: в послании содержится нечто существенное.

Николас регулярно посылал письма домой, чтобы держать брата в курсе о своем местонахождении, но только дважды Кристофер, отыскав его во время странствий, присылал официальные письма. Сначала это было сообщение о свадьбе, ради которой Николасу пришлось прервать путешествие и вернуться, затем сообщение о смерти жены и ребенка. Николас сразу засобирался домой, но сумел добраться до брата только спустя два месяца после печального события.

Он прошел в свой кабинет и углубился в письмо.

"Дорогой Ники!

Я вынужден просить тебя как можно скорее вернуться в Англию. Последний раз, находясь дома, ты сказал, что не прочь жениться, если я подышу для тебя подходящую партию — женщину, которая не станет докучать тебе своей глупостью и не будет требовать неотступного внимания. Кажется, я нашел то, что нужно. Уверен, Элинор Чивенхем обладает всеми теми качествами, которые ты бы хотел лицезреть в своей невесте. Возможно, ты помнишь эту семью — они жили в Чивенхем-Холле рядом с Бартон-Магна, недалеко от Греттингли, пока поместье не было продано ее братом, склонным к экстравагантным поступкам.

Элинор Чивенхем находится в довольно щекотливом положении, лишившись невинности в доме своего собственного брата! Но самое главное то, что именно я несу ответственность за происшедшее, хотя не совсем четко помню, как все это произошло. Меня привезли в дом Чивенхема, и мне в вино, как я полагаю, что-то подмешали. Я был в невменяемом состоянии и не смог отказаться, когда они предложили мне развлечься с женщиной. Притом были высказаны сомнения по поводу моей ориентации… Мне оставалось лишь уступить, но я не знал, что это его сестра, клянусь!

На следующий день при случайной встрече мне удалось удержать ее от самоубийства, и в данное время я продолжаю заботиться о ней… ради тебя.

Я знаю, ты не станешь возражать. Она была невинна, Ники. Кроме того, если она не выйдет замуж, то ее брат и лорд Деверил будут преследовать ее, так как Деверил сам хочет жениться на ней. Разумеется, ты сможешь справиться с ними.

И еще… Не исключается появление ребенка, который, между прочим, будет носить фамилию Дилэни.

Я на самом деле думаю, что это очень важно, если ты женишься на ней. Прости, но мне придется сказать это: я намерен полностью прекратить выплату твоего содержания, если ты не согласишься с моей просьбой. Пойми, Ники, честь нашей семьи в опасности! Если ты сможешь прибыть в Ньюхейвен двадцать девятого или примерно в это время, мы встретим тебя там. Церемония будет скромной — я уже продумал версию, по которой ты женился во Франции, на тот случай, если появится ребенок.

Надеюсь, дорогой брат, ты понимаешь, что из всего вышеизложенного есть один-единственный выход.

Кит, твой любящий брат".

Отложив письмо в сторону, Николас Дилэни прикрыл глаза и откинулся на спинку стула. Невероятно! Оказаться в такой смехотворной ситуации!

Он, разумеется, мог отказаться и просто удрать в какое-нибудь отдаленное местечко на земном шаре: финансовые угрозы не беспокоили Николаса, но тот факт, что брат заговорил об этом, указывал на его крайнее отчаяние.

Николас потер руками лицо и пригладил волосы. Черт, что за оказия! Он знал, что не сможет отказать Киту, раз уж тот обратился к нему. Вытаскивать брата из затруднительных ситуаций уже вошло у него в привычку. Кроме того, он любил его. К тому же в скором времени Николас сам собирался посетить Англию, чтобы заняться делом, связанным со смертью Ричарда Энстебла.

Усмехнувшись иронии судьбы, молодой человек сел за стол писать ответ. Он надеялся, что его феерический успех у женщин поможет ему осуществить задачу, поставленную перед ним.