Глава 6

Убранство комнат святого Георгия смутно напоминало римский стиль: имитация мозаичных полов и классические белые льняные шторы. Фреска, изображающая Георгия, убивающего дракона, занимала большую часть стены в спальне. Сьюзен частенько приходила сюда, чтобы посмотреть на нее.

Святой Георгий действительно немного напоминал Кона, но сейчас показался ей не очень внушительным по сравнению с закаленным в боях воином. В элегантно согнутой руке он держал копье и выглядел неспособным на жестокость или насилие. Кон вчера всего один раз прикоснулся к ней, чтобы поднять на ноги, но она сразу почувствовала силу в его руках. Грациозная поза святого казалась больше женственной, чем мужественной. В движениях Кона всегда была грация, но они были энергичными и решительными, а теперь еще и очень мужественными.

Дракон был жив. Он поднялся на дыбы позади святого, задрав голову с рогами, как у дьявола. На заднем плане виднелась прикованная цепями к скале, потерявшая сознание девственница, которую готовились принести в жертву. Пасть дракона была приоткрыта, и виднелись огромные клыки и раздвоенный язык. Дракон выглядел и впрямь воплощением зла, и Сьюзен хотелось крикнуть святому Георгию, чтобы он оглянулся…

Дверь открылась, и она круто повернулась к ней.

В дверях застыл в изумлении Кон:

— Извините. Теперь вы живете в этих комнатах?

Она чувствовала, что покраснела, и во рту у нее пересохло. Она с усилием заставила себя говорить:

— Нет. Я занимаю комнаты экономки внизу. Я… Я хотела…

— Не лги, — решительно произнес он. — Между мной и святым Георгием было что-то общее, не так ли? — Он подошел ближе, чтобы разглядеть картину, но старательно избегая приблизиться к Сьюзен. — Я был самоуверенным молодым ослом, потому что сам находил сходство.

— Не говорите так. Вы ведь знаете, что первый граф сам позировал для этой картины.

— Наверное, этим и объясняется некоторое сходство. — Он взглянул на нее. В его взгляде не было и намека на юмор. — Хотя я не уверен, что хотел бы иметь сходство с сумасшедшими девонскими Сомерфордами.

На его губах появился едва уловимый намек на улыбку, словно обещание солнца в пасмурный день, когда небо плотно закрыто тучами.

Ей хотелось спросить, почему он пришел сюда, хотя она это знала сама. Он пришел с той же целью, что и она: чтобы совершить экскурс в прошлое.

Больше всего ей хотелось спросить у него, есть ли теперь, по прошествии многих лет, возможность исправить зло, которое она ему причинила.

Но нет. Раны, которые она нанесла, должно быть, давно зажили, остались только шрамы. А шрамы, как татуировку, не сотрешь. И прошлое не вернуть.

Тем более что она находилась здесь только для того, чтобы отыскать спрятанное графом золото для Дэвида и шайки. Деньги по праву принадлежали «Драконовой шайке» и были сейчас всем отчаянно нужны. Но Кон этого не поймет. Он сочтет, что это новое предательство с ее стороны.

Но если контрабандистская вылазка пройдет гладко, как она надеется, фритрейдеры не будут уже так сильно нуждаться в деньгах. И ей не придется снова предавать Кона…

Пауза в их разговоре затянулась, и она боялась, что может в конце концов сказать такое, о чем не следует говорить. Чтобы разрядить обстановку, она открыла ближайшую дверь в стене.

— А здесь новшество, которое появилось после того, как вы пользовались этими комнатами.

Он подошел к двери и заглянул в другое помещение:

— Римская баня?

— Да. — Она повела его по узкой полоске покрытого плиткой пола и поднялась по нескольким ступеням, чтобы показать ему сверху огромную выложенную мозаикой ванну. Она не подумала о картине, которая висела здесь, думая лишь о том, чтобы уйти от фрески в спальне.

И теперь она почувствовала, что краснеет, потому что на картине был изображен святой Георгий, которого можно было узнать только по шлему, потому что ничего другого на нем не было. Он был готов вонзить напряженный фаллос огромных размеров в женщину, предположительно являющуюся спасенной принцессой.

Спасенной? Она была все еще прикована к скале цепями и явно пыталась воспротивиться своей судьбе.

— Столь эксцентричная форма убийства физически невозможна, — заметил Кон, — как и эта ванна, должно быть, непригодна для купания. Краны здесь работают?

— Конечно. — Она обошла ванну и остановилась по другую сторону, чтобы быть подальше от него. — На чердаке имеется цистерна, а под ней — топка. Чтобы нагреть воду, требуется время, но ванну можно наполнить.

— Вижу, что имеется и выпускное отверстие. Куда выпускается вода?

Их голоса эхом отражались от выложенных плиткой стен, и она подумала, что гулкие удары ее сердца, очевидно, тоже слышны. Пока он смотрел в другую сторону, она жадно впитывала все мельчайшие детали его красоты, так непохожей — и так похожей — на его юношескую красоту.

— Она попадает в горгулью, а потом стекает вниз. Из вежливости следует сначала позвонить в колокольчик.

Он окинул взглядом мозаичные стены, на которых были изображены деревья, слегка напоминающие фаллосы, а также другие непристойности, и спросил:

— А что, мой дорогой усопший родственник часто пользовался этим удобством?

— Насколько мне известно, время от времени.

— Один?

— Я так не думаю. Ванна слишком велика для одного человека.

Он взглянул на нее, как подобает графу:

— Я желаю переехать в эти комнаты, миссис Карслейк. Мне очень нравится ванна. Позаботьтесь об этом, пожалуйста.

Она едва не запротестовала. Поселившись в этой комнате, он приблизится к прошлому, кроме того, ей не хотелось думать, что он настолько переменился, что теперь ему нравятся все эти непристойности.

Но она сказала:

— Как скажете, милорд.

Кем бы он теперь ни стал, она не хотела, чтобы он купался с кем-нибудь вместе в этой ванне. С Дидди, например. Когда они вышли из комнаты, она попыталась внушить ему кое-какие правила:

— Я стараюсь, чтобы этот дом был респектабельным, милорд. И надеюсь, что вы не станете использовать ванну в непристойных целях.

— Уж не пытаетесь ли вы навязывать мне правила поведения, миссис Карслейк?

— Мне кажется, я обязана следить за нравственностью прислуги, милорд.

— А-а, понятно. Но если мне вздумается привести скуй» посторонних дам — или кого-нибудь еще, — чтобы искупаться вместе с ними, вы возражать не будете?

Она встретилась с ним взглядом:

— Вы можете развратить слуг непристойным поведением.

— Разве раньше им не приходилось наблюдать непристойное поведение?

— Времена изменились.

— Вот как? — Он чуть помедлил. — А если я не подчинюсь твоему диктату, Сьюзен, что ты тогда скажешь?

Единственным достойным ответным ударом с ее стороны было бы сложение с себя обязанностей экономки, по пока она еще не могла покинуть Крэг-Уайверн.

Она промолчала, и он удивленно приподнял бровь. Кажется, он торжествует. Но призадумался. А ей не хотелось, чтобы он задумывался о причинах ее нежелания покинуть дом.

Она направилась к двери:

— Наверное, вас уже ждет завтрак, милорд.

— Ничего, завтрак меня подождет. Должны же у меня быть какие-то привилегии. Покажите мне комнаты покойного графа.

— Как пожелаете, милорд. Они расположены рядом, так чтобы графу было удобнее добираться до ванны.

Надо держать себя в руках, он не должен догадаться о том, как она на него реагирует. Он к ней не испытывает никаких чувств, кроме гнева. Однако… однако он признался, что пришел сюда по той же причине, что и она, и что их раньше кое-что связывало…

Задумавшись, она чуть не прошла мимо двери, ведущей в апартаменты графа Уайверна, и остановилась, чтобы отпереть ее. Ключ никак не желал попадать в скважину, возможно, потому, что Кон стоял совсем рядом. Она даже чувствовала жар его тела. И уж конечно, слабый, но такой знакомый запах.

Она и не подозревала, что люди имеют стойкий индивидуальный запах, но уловила в воздухе едва различимый присущий ему аромат, который сразу вызвал воспоминания об объятиях на горячем песке и о мускулистой груди юноши, которую она целовала снова и снова.

Остановись!

Ключ наконец вошел в замочную скважину и повернулся. Она распахнула дверь. На них пахнуло застоявшимся, спертым воздухом, немедленно прогнавшим сладкие воспоминания. Здесь было множество отвратительных запахов, и все они принадлежали старому графу. Сьюзен решительно пересекла комнату и распахнула окно.

— Он умер здесь? — спросил Кон, как будто почувствовал запах смерти. Возможно, солдаты умеют чувствовать этот запах.

Теперь, когда их отделял друг от друга массивный рабочий стол, она не боялась взглянуть ему в лицо.

— Да. В комнате, естественно, произвели уборку, но в основном все оставлено, как было. Здесь есть ценные манускрипты и книги. Некоторые ингредиенты и реактивы тоже представляют ценность.

Стены были заняты плохо подогнанными друг к другу полками, заваленными рукописями, в беспорядке заставленными баночками, флаковдми и горшочками.

— Они могут представлять ценность разве только для такого же, как он. Чем он занимался — химией или алхимией?

— Алхимией с элементами колдовства.

Кон повернулся к Сьюзен:

— Пытался превратить свинец в золото?

— Пытался старость превратить в молодость. Он искал секрет вечной жизни.

— И умер в пятьдесят лет, выпив зелье собственного изготовления. Какая ирония судьбы! В нашем семействе обычно живут долго, не считая гибели от несчастных случаев. Мой отец умер от инфлюэнцы, брат утонул по неосторожности. Деда в семьдесят лет сбросила лошадь, и он, к несчастью, ударился головой.

— Он страшился смерти, потому что боялся встретиться со своим предком, первым графом.

— Это еще почему?

— У него не было наследника. По его вине оборвалась линия Убившего Дракона.

Она не стала объяснять ему причуды графа. Не могла же она говорить о таких вещах с Коном.

Он присел на краешек стола, вытянув длинные ноги, и продолжал расспрашивать ее.

— Откуда ты столько всего знаешь о нем? Ведь ты пришла сюда только после ухода миссис Лейн, не так ли?

Ей не хотелось признаваться, но все равно об этом все знали.

— До этого я в течение трех лет была помощницей графа.

— Помощницей? — переспросил он, и по выражению его лица она поняла, что он подумал худшее.

— Я переписывала старые манускрипты, производила кое-какую исследовательскую работу и даже обнаружила источники некоторых нужных ему ингредиентов. Я была своего рода секретарем.

— Ну и дела! Так тебе все еще очень хотелось стать графиней?

— Я была его секретарем, я согласилась работать, потому что мне нужна была работа.

— Тебя вышвырнули из поместья?

— Конечно, нет. Но я предпочитаю жить не за счет благотворительности.

— Никакой другой работы для тебя не нашлось?

— Для такой, как я, в округе никакой другой работы не было. Мисс Карслейк из Карслейк-Мэнор едва ли можно нанять на черную работу, а на более респектабельную работу отпрыск контрабандиста и женщины легкого поведения не годился. Граф предложил мне должность секретаря, и я согласилась.

— Он предложил также должность управляющего твоему брату. Почему?

— Думаю, это подсказал ему мой отец.

— И граф согласился сделать это по указке Мэла Клиста? — недоверчиво спросил он, криво усмехнувшись.

— У них была договоренность. — Она помедлила. — Это касается контрабанды, Кон.

— Можешь передать нынешнему Капитану Дрейку — надеюсь, тебе известно, кто он такой, — что больше никакой договоренности не будет. — Он сердито взглянул на нее, но тут, словно весенний ветерок, ворвавшийся в затхлый воздух помещения, появился секретарь Кона. Легкий, гибкий, с мягкими белокурыми волосами — с ангельской внешностью. Однако, судя по всему, далеко не ангел.

Ее мысли находились так далеко отсюда, что она даже не сразу вспомнила его имя. Его губы тронула улыбка — задумчивая, понимающая улыбка.

— Я Рейском де Вер, мэм, — подсказал он. — Друзья зовут меня Рейсом.

Она сделала книксен, вспомнив вдруг, что еще ни разу не приседала перед Коном.

Он улыбнулся ей самой очаровательной улыбкой. «Ишь, сердцеед», — подумала она, и его улыбка вызвала у нее лишь раздражение. Однако она была благодарна ему за то, что он прервал их разговор.

— Что означает столь напряженная атмосфера? — спросил де Вер.

— Колдовство и злоба в равных долях, — сказал Кон. — Здесь было обиталище графа. Он совершенно спятил и умер оттого, что выпил своего зелья, которое, как он надеялся, должно было обеспечить ему вечную жизнь.

— Его призрак появляется в доме? — спросил де Вер с явной надеждой в голосе.

Кон посмотрел на Сьюзен, поэтому она ответила:

— Пока никто этого не замечал. Как ни странно, в Крэг-Уайверне нет привидений.

— Это потому, что в камере пыток жертвы изготовлены из воска.

— Камера пыток? — воскликнул де Вер с загоревшимися глазами. — Кон, умоляю тебя, дружище, идем туда немедленно.

— Если хочешь, чтобы тебя вздернули на дыбе, мы можем сделать это позднее. — Кон взял его за локоть и решительно повел к двери. — А пока нас, кажется, ждет завтрак.

Уже в двери он оглянулся:

— После завтрака я хочу осмотреть весь дом, миссис Карслейк, вы будете нас сопровождать. И позаботьтесь передать своему брату, что я жду его с отчетом о поместье.

Он не стал ждать ответа, да и что она могла сказать в ответ? Обхватив себя руками, она поежилась от холода. Даже ссорясь, даже в присутствии постороннего человека они не забывали о том, что когда-то были близки, и вели себя так, как будто только они были реальны, а все, что их окружало, — мираж. Или наоборот: окружающий мир был реален, а они были призраками прошлого, видениями двух молодых людей из далекого лета, которые теперь существовали только в воспоминаниях. Но призраки обладают сильной аурой. Его друг это почувствовал.

Нет, надо отсюда убираться подобру-поздорову.

Сколько времени потребуется, чтобы нанять новую экономку и уйти с достоинством? Слишком долго. К тому же бегство было бы проявлением слабости. Да и золота она пока не обнаружила. Она организовала генеральную уборку в Крэг-Уайверне, но ничего не нашла. Трудно догадаться, где сумасшедший граф мог устроить свой тайник.

Тщательно заперев комнату, она направилась к себе, чтобы написать записку Дэвиду. Если он скажет, что операция прошла успешно, то тогда она найдет новую экономку и уйдет.

Но куда ей отправляться и чем заниматься? Что ж, возможно, вслед за своими грешниками-родителями она уедет на край света!

Когда они спустились по винтовой лестнице, Рейс сказал:

— Насколько я понимаю, эта миловидная леди не связана никакими обязательствами.

— Ты понял правильно. Как я уже говорил, ты можешь поухаживать за ней, но исключительно с благородными намерениями.

— Это маловероятно, но я могу попытаться с самыми благими намерениями пофлиртовать с ней, если только ты не набросишься на меня с кулаками. Она здесь единственная хорошенькая женщина. Горничная, которая сегодня принесла мне воду, почти так же бесплотна, как скелет в коридоре. Да, это действительно странный дом.

— Я не заметил, — сдержанно сказал Кон, направляясь через внутренний двор в столовую, где их ждал завтрак. По пути он на мгновение задержался, чтобы взглянуть на скульптуру в центре фонтана. Дракон с таким же огромным возбужденным фаллосом, как и у святого Георгия, почти овладел явно сопротивляющейся обнаженной жертвой. На бортике бассейна было выгравировано: «Дракон и его невеста».

— Я еще никогда не видел, как дракон делает это с обычной девственницей, — заметил Рейс. — Вся легенда предстает в новом свете, не так ли?

— Мне всегда казалось, что в копье святого Георгия есть что-то подозрительное.

— Особенно настораживает, как он на картине нежно поигрывает им.

Кон рассмеялся и открыл застекленную дверь в столовую. Эта комната по традиции была обставлена мебелью из мореного дуба, белые стены и открытые в сад двери делали ее светлой и приятной.

И Кон вдруг почувствовал благодарность к Рейсу за то, что тот навязал ему свое общество и принес сюда смех.

— Напомни, чтобы я показал тебе ванну в моих новых апартаментах, — сказал Кон, усаживаясь за стол.

— Китайские драконы уже тебя доконали?

— В комнатах Святого Георгия имеется очень большая и крайне интересная ванна.

— Опять ты со своими ваннами! Что в ней такого любопытного на этот раз?

Кон описал ванну, и Рейс покачал головой:

— Было бы любопытно узнать, как относились девственницы к цене, которую приходилось платить за свое спасение. Думаю, что далеко не ко всем героям-спасителям они испытывали благодарность. А что, если дракон пришелся по душе леди и она вовсе не хочет, чтобы ее спасал занудливый святой?

В столовую стремительно вошла тощая горничная с кофейником в одной руке и кувшинчиком с горячим шоколадом — в другой.

— Сию минуту принесу все остальное, милорд, — с трудом дыша, сказала она и выбежала вон.

— Зачем леди выбирать дракона? — стал развивать тему Кон, наливая себе кофе. — Брак с чудовищем нельзя компенсировать никакими сокровищами.

— Некоторые женщины испытывают сильное чувственное влечение к чудовищам, — возразил де Вер.

— Значит, они заслуживают этих чудовищ.

В глазах Рейса мерцали веселые искорки.

— А те, которые выбирают святых, тоже заслуживают своей участи?

— Циник!

— Я спрашиваю тебя, хотел бы ты жениться на святой? — не отставал от Кона Рейс.

В памяти Кона почему-то возник образ леди Анны Пекуорт. Возможно, святой ее не назовешь, но она была нежна, добра, высоконравственна и занималась благотворительностью, в частности вопросами школьного образования и помощи престарелым.

Она, похоже, та женщина, на которой он, вероятно, женится. За последние два месяца он уделял ей достаточно внимания, чтобы дать повод надеяться…

Вовремя прервав течение его мыслей, в столовую вошли на сей раз сразу две служанки.

Они разгрузили на стол тяжелые подносы. Среди них не было той девицы, которая видела его голым. Одна из них, бедняжка, действительно была похожа на скелетик, другую, чуть постарше, он уже видел ночью.

— Что-нибудь еще, милорд? — спросила та, что постарше.

Кон окинул взглядом изобилие пищи на столе.

— Нет, благодарю. Думаю, нам хватит и этого.

Служанки ушли, и Кон с Рейсом обменялись улыбками.

— Таким количеством еды можно накормить целый полк, — сказал Рейс, накладывая на тарелку добрую порцию ветчины и несколько яиц.

Кон подцепил вилкой кусок говядины и положил на свою тарелку.

— Наверное, они стараются произвести на нас хорошее впечатление.

— Если так, то это им удается, — сказал Рейс, щедро намазывая маслом кусок хлеба. — Итак, за кого бы вышла замуж мудрая женщина?

— За хорошего и порядочного мужчину. Почему мы все время возвращаемся к вопросу о женщинах?

— Полагаю, что это имеет отношение к твоему ангелочку Сьюзен.

Кон вскинул на него глаза:

— Почему?

— Если хочешь, приятель, прикажи мне заткнуться, но только не притворяйся, что между вами ничего нет.

— Вот уж ангелочком ее не назовешь! Прошлой ночью она была на мысу, следя за разгрузкой контрабандистского судна.

— Какая прелесть, — сказал Рейс, подбирая с тарелки яичный желток кусочком хлеба. — А что касается ангельской внешности, то разве ты не заметил у нее сходства с одним из ангелов эпохи Ренессанса? Ангел слишком красив, чтобы быть мужчиной. А у нее слишком четкие черты, чтобы быть просто красивой женщиной. Безупречный вариант для ангелов, которые не являются, как известно, ни мужчинами, ни женщинами, а просто духами.

— Уверяю тебя, что Сьюзен Карслейк — стопроцентная женщина из плоти и крови.

Кон сразу же пожалел, что разболтался, и подумал, не прикончить ли ему Рейса немедленно.

Мгновение спустя Рейс спросил:

— Итак, что мы будем делать сегодня?

Кон с облегчением сменил тему:

— Я планирую осмотреть весь дом. Ты займешься бумагами старого графа. Чем скорее я удостоверюсь в том, что здесь все в порядке, тем скорее уеду отсюда, но было бы приятно обнаружить, скажем, утечку средств или что-нибудь в этом роде.

— А как насчет контрабандистов?

— Мне было бы любопытно узнать о взаимоотношениях графа с ними, а в остальном мы обычно смотрим на их деятельность сквозь пальцы. — Он заметил, что Рейса это несколько удивило. — Рейс, контрабандистская деятельность здесь является такой же неотъемлемой частью жизни, как море. Если я положу ей конец, будут голодать люди. Да к тому же, если ссылать каждого контрабандиста в Австралию, побережье обезлюдеет. Когда случится, скажем, убийство, грабеж или что-нибудь в этом роде, мне придется принять меры. Но в остальном это так же бесполезно, как стараться избавиться от муравьев.

— Понятно, — сказал Рейс, но вид у него был удивленный. Он был из Дербишира, а это графство расположено далеко от любого побережья. Кон вырос в Суссексе. Не на побережье, конечно, но достаточно близко от него, чтобы понимать проблему, связанную с контрабандистами, — Начни с кабинета, который расположен рядом с библиотекой. Скоро должен прийти управляющий, который посвятит тебя во все детали. Мне нужен полный отчет о хозяйственной деятельности поместья за год. Особенно тщательно проверь счета.

Рейс издал стон:

— Ты лишаешь меня моих маленьких радостей. Я обожаю прикинуться страдальцем. Если бы я подозревал, что так люблю канцелярскую работу, то нашел бы себе какую-нибудь чистую, спокойную работу в Лондоне, вместо того чтобы по колено в грязи тянуть солдатскую лямку.

— Помоги, Господь, Лондону, — сказал Кон, наблюдая, как Рейс поглощает еще одну полную тарелку еды, и удивляясь, куда у него все это помещается. — Как долго может продлиться твоя странная любовь к канцелярской работе?

— Пока ты мне не наскучишь.

— А я еще не наскучил? Я довольно утомительный человек.

Рейс рассмеялся, прикрыв рот салфеткой:

— Не говори мне таких вещей. Ты убьешь меня!

Кон откинулся на спинку стула.

— Сначала я привожу тебя в спокойную часть Суссекса и заставляю заниматься устаревшей системой управления небольшим поместьем, потом тащу в этот похожий на тюрьму дом…

— Где имеется даже камера пыток. И целая куча неразобранных бумаг.

Кон некоторое время внимательно рассматривал изящно изогнутую ручку кофейной чашки, потом сказал:

— А ты сам-то, случайно, не играешь роль ангела? Ангела-хранителя?

Рейс с самым наивным видом взглянул на него:

— Который охраняет тебя — от чего?

Кон хотел было ответить, но потом покачал головой:

— Очень умно, но я не собираюсь перечислять возможные ответы.

Рейс бросил салфетку на стол, а вместе с ней, кажется, и свое игривое настроение.

— Ты был офицером, которым я восхищался, Кон, и ты человек, которым я восхищаюсь до сих пор. Но на Пиренейском полуострове ты был другим офицером и другим человеком, нежели сейчас. Если я могу помочь тебе обрести себя в мирной жизни, я это сделаю.

Кон не знал, что ему на это ответить.

— А я-то думал, что даю тебе работу, в которой ты нуждаешься.

— Иметь работу всегда приятно.

— Ну вот, ты опять начинаешь… — Он хотел было обратить все в шутку, но передумал, решив, что Рейс заслуживает честного ответа. — Не уверен, что капитан Сомерфорд на Пиренейском полуострове был лучше, чем граф Уайверн сейчас, но каким бы он ни был, он больше не существует. И если поскоблить его сухую оболочку, можно обнаружить всего лишь пыль.

— Или бабочку.

— Бабочку? — рассмеялся Кон.

— Вот видишь, я заставил тебя смеяться, — улыбнулся Рейс.

— Смеяться можно по-разному, Рейс. Война иногда делает человека бессердечным. Но оказывается, можно жить и без сердца.

— Лорд Дариус мертв, Кон.

Черт побери, когда он успел распустить нюни и дать Рейсу почуять что-то неладное относительно Дэра?