Демон, дракон и дьявол (№2) - Ночи без сна

— Что? Я граф Уайверн и едва ли могу быть контрабандистом. — Кон поднялся и поднял на ноги Гиффорда. — Придите в себя.

Едва его освободили, Гиффорд выхватил пистолет из кобуры, притороченной к седлу.

— А вот и свидетель, — сказал Кон, заметив Хоука, который появился из-за валунов и направился к ним.

Кон оглянулся и, увидев нацеленный на него пистолет Гиффорда, сказал:

— Вы знаете, в нашей стране очень плохо отнеслись бы к хладнокровному убийству пэра Англии.

— Что здесь происходит, лейтенант? — Несмотря на гражданскую одежду, властный тон Хоука выдавал в нем старшего офицера. — Там, внизу, солдат угрожал мне и моему другу, потом каким-то детям, потом молодой женщине, обратившейся к нему за помощью. Вы его командир, сэр?

Гиффорд опустил дуло пистолета.

— Мы ловим очень опасных контрабандистов, сэр.

— Я граф Уайверн, — сказал Кон, — а это местный офицер таможенной службы лейтенант Гиффорд.

Гиффорд встал навытяжку.

— Должен ли я понимать, что вы принимаете на себя командование операцией, майор?

— Отнюдь нет, лейтенант. Теперь, когда вы несколько остыли и пришли в себя, вы и сами сообразите, что делать дальше.

Гиффорд в отчаянии взглянул на него и сунул пистолет в кобуру. Он поднялся выше по каменистому склону, чтобы взглянуть вниз на часовню.

Кон последовал за ним. Дети играли возле часовни, то и дело забегая внутрь. Николас наблюдал за ними, а четыре женщины, Рейс и Сьюзен окружили сбитых с толку лодочников. По кругу пустили глиняную бутыль. Содержащийся в ней крепкий сидр отличного качества смутил этих мужчин еще сильнее.

Дэвид Карслейк сидел на земле в рубахе, испачканной кровью. Амелия суетилась вокруг него, перевязывая бинтом рану.

— Черт побери! — воскликнул Кон. — Ваши безмозглые солдаты стреляли в моего управляющего?

— Он презренный контрабандист.

— Карслейк?

— Вам, конечно, известно, что он сын Мельхиседека Клиста.

— Я прихожусь родственником предыдущему сумасшедшему графу Уайверну, Гиффорд. Возможно, на этом основании вы и меня считаете сумасшедшим? — Гиффорд хотел было что-то ответить, но Кон его опередил. — У вас есть против него какие-нибудь улики?

— Я остановил людей, переносивших наверх чай из этой бухты, милорд, а Карслейк и те, кто был с ним, задержали нас, чтобы груз чая успели унести.

— Вы уверены? — спросил Кон. — Я просил Карслейка осмотреть этот район, чтобы решить, насколько целесообразно восстановить эту дорогу.

— В таком случае зачем он прятался в развалинах?

— Боже милосердный, да если в меня примутся стрелять, я тоже спрячусь в первом попавшемся укрытии. Наверное, и вам не раз приходилось так поступать.

У Гиффорда от злости даже слезы на глазах выступили.

— Вы, Гиффорд, — мягко сказал Кон, — утратили мою симпатию из-за своего бесчестного поведения по отношению к женщине, от которой видели только доброе отношение. Но будьте уверены в том, что наживете себе серьезного врага в лице графа Уайверна, если будете причинять беспокойство проживающим здесь его людям.

— Причинять беспокойство контрабандистам — мой долг, милорд, а в этих местах каждый является презренным контрабандистом! А сам Карслейк — это их главарь, мерзкий Капитан Дрейк!

— Аккуратнее выбирайте мишени, Гиффорд. Капитан Дрейк — кто бы им ни был — и «Драконова шайка» пользуются поддержкой и сотрудничеством каждого жителя этих мест. Так было в течение жизни нескольких поколений. А вот банду «Черные пчелы» к западу отсюда и мальчиков Тома Мерриуэ-зера, что на востоке, боятся все поголовно. Члены этих банд имеют репутацию убийц и насильников. Иногда они это делают ради потехи. Кстати, кто-то из них убил вашего предшественника, но только не люди из «Драконовой шайки».

— Вы это точно знаете? — спросил Гиффорд.

— Я знаю их обычаи. Если вы приструните эти банды, то получите поддержку. На Пиренейском полуострове мы поняли, что войну можно выиграть или проиграть в зависимости от того, как настроены к нам местные жители.

Гиффорд круто повернулся и направился к щиплющему траву коню.

— Вы еще мне за это заплатите! — пригрозил он, вскакивая в седло.

— Глупо говорить такие вещи при свидетелях, — сказал Хоук. — Теперь вам остается лишь надеяться, что с лордом Уайверном не произойдет какой-нибудь несчастный случай.

Кон скорчил гримасу:

— Иногда мне бывает жаль этого парня, но согласитесь, нельзя допускать, чтобы он объявлял человеку вендетту.

Они наблюдали, как Гиффорд объехал место оползня, потом спустился вниз, чтобы отругать своих людей и увести их подальше от соблазна. Он остановил коня и заглянул внутрь часовни, очевидно, в надежде обнаружить там контрабанду, потом сердито огляделся вокруг.

— А он не так-то просто сдает позиции, — сказал Хоук. — По правде говоря, мне его даже жаль. В военное время он мог бы, наверное, стать героем.

Кон заметил, что две женщины, которых прихватила с собой Амелия, уже ушли, оставив Дэвида Карслейка и ни в чем не повинных джентльменов, которые «случайно» сюда забрели, Все они, хлебнув сидра, были слегка навеселе.

— Давайте-ка спустимся вниз и посмотрим, как там дела у остальной нашей компании.

Сначала они наткнулись на весело хохочущих Сьюзен и Рейса, и Кон спросил:

— Судя по всему, вы поладили?

Рейс с озорной улыбкой заключил Сьюзен в объятия и поцеловал:

— Ах, любовь моя! Прости меня.

Сьюзен, в свою очередь, шутливо откинула назад голову Рейса, делая вид, что страстно целует его, потом промолвила:

— Только при условии, что ты будешь хорошо вести себя.

— Ах, мой ненаглядный, — пролепетал Рейс, — я сделаю все, что ты пожелаешь.

Кон непонятно почему почувствовал укол ревности. Он понимал, что оба они просто дурачатся, но что, если Сьюзен и впрямь полюбит другого мужчину? Казалось бы, ему не должно быть никакого дела до этого, но мысль эта ранила, словно острый нож.

Наверное, мысль о леди Анне и о нем тоже причиняла ей боль.

— Как Дэвид? — спросил он, чтобы отвлечь ее от всего остального.

Она сразу же стала серьезной и подошла к нему.

— Рана не опасная. Пуля застряла в плече, но неглубоко. Что намерен теперь предпринять Гиффорд?

— Абсолютно ничего, думаю, если он не круглый дурак. — Кон рассказал ей обо всем, что произошло.

Она радостно улыбнулась:

— Жестоко, но очень умно! Ему теперь действительно придется контролировать каждый свой шаг в наших местах. Тем не менее я была бы рада, если бы Дэвид согласился стать графом.

— Пойдем и расскажем ему обо всем. Возможно, это заставит его дать положительный ответ.

Николас и Хоук собрали детишек. Похоже, что Николас также конфисковал у женщин сидр. Кон подошел к Дэвиду, которому Амелия заканчивала перевязывать рану.

— Что за дурацкая идея? Средь бела дня!

Молодой человек ничуть не смутился:

— Творческий подход. По ночам Гиффорд с большим отрядом прочесывает эту местность. Я пытался ночью разгрузить чай, но военные суда патрулировали слишком близко отсюда. Поэтому пришлось сбросить тюки в виде поплавков. Вам понятно, что я имею в виду?

— Груз подвешен под самой поверхностью воды и отмечен какой-нибудь вехой, в виде пучка водорослей, например.

— Правильно. Мы подождали, пока Гиффорд отойдет подальше отсюда, а потом подвели пару лодок, чтобы выудить груз и доставить на берег. Гиффорд и его люди патрулировали берег несколько ночей подряд и, казалось, должны были крепко спать.

— Как случилось, что вас ранили?

— Лодочник крикнул, чтобы я остановился. А я подумал, что он просто меня пугает.

— Дэвид! — воскликнула Сьюзсн. — Тебе повезло, что остался в живых.

— Повезло, потому что меня пытался убить Сол Когли, ты это хотела сказать? — усмехнулся Карслейк. — Возможность того, что он попадет в цель, практически равна нулю!

Кон покачал головой:

— У вас было время, чтобы подумать над моим предложением относительно графства. Вам стало бы гораздо легче решать подобные проблемы, уверяю вас.

Карслейк поморщился, потому что Амелия, которая тоже сердилась, слишком туго стянула бинт.

— Человеку двадцати четырех лет не очень-то хочется взваливать на себя такое бремя, — сказал он, скорчив гримасу. — Поскольку я постоянно живу здесь, мне придется решать множество всяческих проблем и заниматься делами графства. Прибавьте к этому всякие дела в Лондоне и в парламенте!

— Такова расплата за почет и уважение, — сказал Кон без тени сочувствия.

— Да полно вам!

— Вы не упомянули еще одно важное обстоятельство: вы сразу же становитесь завидным женихом!

— Мне показалось, что вы хотите, чтобы я принял предложение? — вздохнул Карслейк. — Видимо, если я хочу сделать все возможное в интересах моего народа, проживающего в этих местах, мне не остается иного выбора.

Кон едва заметной улыбкой отметил слова «моего народа». Да, решил он, пусть даже Карслейк не горит желанием стать графом, графству повезет, если он им станет.

— Помогите, пожалуйста, мне встать на ноги, — попросил Дэвид, и Кон его поддержал. — Вдобавок ко всему я подвернул ногу, — сказал он, оказавшись в вертикальном положении. — Черт бы вас побрал, я принял решение и попытаюсь вырвать графство из ваших когтей. Если все получится, Мэл будет ликовать сверх всякой меры.

Сьюзен подошла и обняла брата. Кону тоже досталось дружеское объятие.

Это был действительно конец. Теперь Кон мог немедленно покинуть Крэг-Уайверн. Может быть, даже сейчас выехать верхом и переночевать сегодня у Николаса.

И никогда больше не иметь повода вернуться.

Будь что будет.

Они со Сьюзен в последний раз встретились взглядом, и он отвернулся, обдумывая, как переправить Карслейка в Черч-Уайверн. Отнести его на руках по скалистой тропе или,-вос-пользовавшись конем Николаса или Хоука, отвезти окружным, более дальним путем?

Он выбрал последний вариант и подсадил Карслейка в седло. Хоук уже приготовился сесть на коня позади него, но тут заговорил, все еще изображая из себя женщину, Рейс:

— Дорогие джентльмены, я надеюсь, что могу рассчитывать на вашу защиту?

— В чем дело? — поинтересовался Кон, обменявшись удивленным взглядом с Николасом и Хоуком.

— Я должна признаться в одном маленьком грешке, — заявил Рейс, кокетливо поправляя рукой свой объемистый бюст.

Глава 27

Кон с трудом подавил желание как следует стукнуть его.

— Рейс, сейчас не время валять дурака.

— Кто бы говорил, милорд! Сами вы хороши! — Он вытащил какую-то свернутую бумагу и протянул ему.

Это было какое-то письмо. Кон нетерпеливо развернул его, и сердце у него замерло, пропустив несколько ударов, потом заколотилось с бешеной силой. Он взломал печать и пробежал глазами текст. Это было письмо, написанное им леди Анне целую вечность тому назад. Вернее, три дня назад.

— Черт бы тебя побрал! — Кон сердито взглянул на Рейса, не зная, то ли свернуть ему голову, то ли расцеловать. — Какое ты имеешь право задерживать мою корреспонденцию?

— Право друга, — невозмутимым тоном сказал Рейс. — Я не читал письмо, но мы с Диего решили, что отсылать его несвоевременно и, возможно, неразумно. Отошли его сейчас, если хочешь.

Кон снова взглянул на написанные там роковые слова и на мгновение вспомнил леди Анну. Едва ли она была страстно влюблена в него, но, судя по всему, он дал ей повод надеяться. Она действительно нравилась ему. Конечно, не настолько сильно нравилась, чтобы он сейчас, получив второй шанс, пожертвовал всем ради нее.

Он посмотрел на Сьюзен, которая, казалось, боялась поверить происходящему. Не сводя с нее глаз, он разорвал письмо па мелкие клочки, которые тут же подхватил ветер и понес через вересковую пустошь в море.

— Каким-то чудом, — сказал он, — я не потерял надежду заполучить тебя в качестве своей жены, Сьюзен, в качестве друга и помощницы на всю жизнь.

Сьюзен так глубоко похоронила свою надежду, что сейчас едва верила тому, что он говорит.

— Кон… — Она робко потянулась к нему.

Он взял ее за руку своей сильной, надежной рукой. Значит, это ей не приснилось.

— У меня нет обязательств, я свободен, Сьюзен.,. — сказал он. Потом в его глазах зажглась озорная искорка. — Или ты передумала? Может быть, соблазнительная фигура Рейса…

Она бросилась в его объятия. Он поднял ее на руки и принялся кружить.

Потом они поцеловались.

Не обращая внимания на окружающих, они целовались, как не целовались никогда раньше, потому что на сей раз это было на всю жизнь.

Им было трудно оторваться друг от друга, но наконец они медленно разомкнули объятия, улыбаясь и краснея под любопытными взглядами друзей.

— Только не говори мне, что ты жертвовал собой ради «шалопаев», Кон, — сказал Делейни.

— Это не казалось такой уж страшной жертвой, — ответил он и взглянул на Сьюзен. — В то время.

Она почувствовала его смущение и теснее прижалась к нему.

— Если леди Анна такой хороший человек, как ты рассказывал, любовь моя, она найдет свою вторую половинку. Человека, который полюбит ее так же, как мы любим друг друга.

— Назови день нашей свадьбы, — сказал он.

— Сегодня?

Он рассмеялся:

— Не думаю, что даже графу удалось бы организовать все в такие короткие сроки. — Он наклонился к ее уху. — И хотя я хочу тебя прямо здесь и сию же минуту, мне хочется также отпраздновать нашу любовь с майскими цветами и ленточками и с зерном, которым осыпают новобрачных, желая им счастливой жизни.

— Значит, ты хочешь нормальную церемонию бракосочетания? — Как он узнал, что больше всего на свете ей хочется именно этого? — А сколько потребуется времени, чтобы организовать все как следует?

— Понятия не имею. Но если мы поручим организацию Хоуку, то, будь уверена, все будет сделано с военной точностью и в кратчайший срок.

Она рассмеялась и оглянулась на майора, но увидела, что вся компания удаляется, любезно оставляя их наедине друг с другом.

Впереди у них была целая вечность, но эти первые мгновения они будут беречь как зеницу ока в сокровищнице своих воспоминаний.

Рука об руку они подошли к выдающемуся в море мысу и взглянули вниз на Ирландскую бухту, потом уселись, обнявшись и не говоря ни слова.

— Я все еще не могу до конца поверить, — сказала она наконец, прикасаясь кончиками пальцев к любимому лицу. — Знаешь, когда-то мне безумно хотелось иметь твой портрет. — Она рассказала, как однажды его брат принес в усадьбу Карслейков его миниатюру.

Он поймал ее руку и поцеловал в ладонь.

— У меня тоже не было твоего портрета. Я старался внушить себе, что мне он не нужен, но это была ложь.

— Кон, извини. Извини меня.

— Молчи, любовь моя. Все — правильно или неправильно это было — осталось в прошлом. Кто знает, может быть, это к лучшему, что у нас все начинается только сейчас? Что могли знать те дети, какими мы были, о жизни, об искушении, об опрометчивых поступках и счастливых исцелениях?

Он взглянул на нее с обожанием. У нее на глазах выступили слезы.

— Знаю, что у женщин есть несносная привычка плакать, когда они счастливы, — сказал он, — но я прошу тебя не делать этого, любовь моя. Послушай, ты, такая как есть, со всем твоим прошлым — хорошим и плохим — кажешься мне безупречной. Сьюзен, которую я люблю, и любовь мою не выразить словами.

— Лучше, чем ты сказал, не скажешь. — Она взяла его руку и поцеловала ее. — Я всегда любила тебя, но такого, каким ты стал, я обожаю. Я так счастлива, что, кажется, оттолкнись я от земли, могла бы взмыть в небо!

— Не отпущу! — заявил он, прижимая ее к земле. Все было как впервые, тогда, одиннадцать лет назад, но в то же время все было совсем по-другому. Они целовались, лежа на зеленой траве над Ирландской бухтой, но любовью не занимались и наконец отпрянули друг от друга, несмотря на разгоревшееся желание.

— Говорят, — сказала она, взглянув в сторону моря, — от этого хорошо излечивает холодная вода.

Он вскочил на ноги и поднял ее вместе с собой.

— Ничто не излечивает от этого, кроме смерти, любовь моя. Идем-ка к тебе домой и прикинем, за какое время можно организовать пристойную свадьбу.

* * *

Имея лицензию и множество добровольных помощников, все удалось организовать за несколько дней. Можно было управиться даже быстрее, но требовалось время, чтобы успела приехать из Суссекса семья Кона.

Ван вызвался их сопровождать и по дороге прихватил свою будущую супругу мисс Селестину. Насколько поняла Сьюзен, дело еще не было окончательно решено, но в том, что эту пару связывает любовь и тщательно скрываемая страсть, сомневаться не приходилось.

— Признаюсь, — сказала мисс Селестина, знакомясь со Сьюзен, — вы заставили меня сожалеть, что я назначила дату свадьбы через несколько недель.

Это была элегантная, обычно невозмутимая женщина, не считая тех случаев, когда лорд Вандеймен заставлял ее краснеть. Сьюзен она понравилась. Приятно было думать, что они будут их соседями и друзьями.

— Я хочу устроить большое торжество в доме Вана, — сказала мисс Селестина. — Возвращение на родину. Новое начало. Вхождение в новую семью. Прошу вас, обещайте, что вы примете в этом участие, хотя ваша свадьба и состоится здесь.

Сьюзен с искренней благодарностью пожала ей руки.

— Вы очень любезны, мисс Селестина. Вы уверены, что вас это не утомит? Признаюсь, меня пугает мысль о том, чтобы жить среди незнакомых людей.

Селестина улыбнулась:

— Ван и я не чужие. Не чужой и майор Хоукинвилл. А также лорд Уайверн и его семейство.

Мать и сестра Кона тоже тепло встретили Сьюзен, и она знала, что они искренне одобряют выбор Кона. Ей не придется жить среди чужих людей. Сьюзен предстояло войти в светское общество, и она немного нервничала поначалу, но постепенно сама стала с нетерпением ждать этого события.

Однако накануне свадьбы, прогуливаясь в саду, Кон вдруг сказал:

— Сомерфорд-Корт расположен не у моря.

— Я не рыбка, любовь моя, — сказала на это Сьюзен, целуя его. — Я смогу прожить и вдали от моря.

— Но он в пяти милях от моря.

Она заглянула ему в глаза:

— С тобой я могу жить где угодно, Кон. Ты — мой мир Мне следовало давным-давно понять это.

— Не будем вспоминать прошлое. — Он обнял ее за плечи и крепко прижал к себе. — Если я твой мир, то я приложу все силы к тому, чтобы сделать его по возможности приятным тебе. Это станет моей наипервейшей целью в жизни.

— А я то же самое сделаю для тебя, — сказала она в ответ. — Небо дало нам еще один шанс, и мы будем им дорожить.

Сьюзен показалось, что именно в тот момент они дали друг другу брачный обет, хотя на следующий день в нарядно украшенной церкви они обменивались традиционными клятвами в присутствии членов семьи, друзей и соседей и, осыпаемые пригоршнями зерна, рука об руку вышли из церкви.

Когда ее впервые назвали леди Уайверн, они с Коном переглянулись и усмехнулись глупым проблемам прошлого. Тем более что пройдет еще некоторое время и она станет леди Эмли, и с этим титулом не будет связано никаких мрачных воспоминаний.

Побыв с поздравляющими их гостями, они наконец остались одни — муж и жена.

Сьюзен взглянула на огромную кровать, застеленную серовато-зеленым покрывалом, украшенным вышитыми листочками.

— Кон, мне как-то неловко заниматься этим в постели своих дяди и тети.

Обняв ее сзади, он рассмеялся:

— А я, наоборот, очень им признателен. Не хотел бы я снова спать в Крэг-Уайверне.

Туда перебрались Генри и Дэвид, чтобы освободить комнаты в усадьбе. С ними вместе там разместились еще несколько гостей. Там же остались супруги Делейни, лорд Вандеймен и мисс Селестина, а также майор Хоукинвилл и несколько «шалопаев».

Новобрачные получили милые поздравления и щедрые подарки от маркиза и маркизы Арден и лорда и леди Миддлторп. В обеих этих семьях, судя по всему, ожидалось прибавление. Сьюзен наслаждалась обилием новых доброжелательных друзей.

Кон поцеловал ее в шею:

— Но если тебе действительно кажется, что это неправильно, то мы можем подождать…

Она повернулась к нему.

— Я назвала бы это шантажом, — сказала она и с улыбкой сняла шелковый платочек, прикрывавший глубокое декольте ее платья.

Сьюзен заметила, как потемнели его глаза и чуть приоткрылись губы. Отступив на шаг, она поставила ногу на краешек стула и, подняв юбку, открыла взору чулок телесного цвета, вышитый красными розочками. Его поддерживала красная отделанная розочками подвязка. Она медленно расстегнула подвязку.

— Ну как, может быть, подождем?

Он опустился на колени и принялся снимать чулок.

— Сдаюсь. Ты победила.

— Я так и думала.

Он рассмеялся.

— Но я, несомненно, самый счастливый из проигравших.

Позднее, когда они усталые лежали в объятиях друг друга, Кон сказал:

— Жаль мне расставаться с римской баней. Но в нормальном доме для нее не найдется места. Ладно, когда Дэвид станет графом, мы будем время от времени навещать его.

Сьюзен повернулась на бок лицом к нему:

— Но только после того, как он существенно перестроит дом. — Она обвела пальцем свернувшегося дракона на его груди. — Я рада сказать тебе об этом, Кон Сомерфорд. Ты не дракон, Кон Сомерфорд. Ты святой Георгий. Мой святой Георгий. — Она вспомнила о прошлом, но прошлое больше не причиняло им боли. — Я однажды сказала это и повторяю это сейчас. Мой Георгий на вечные времена.

— Аминь, — сказал он, нежно потеревшись головой о ее голову. — Я рад, что оказался прав.

— Прав? В чем?

Кончиком языка он обвел вокруг ее ушной раковины, заставив ее вздрогнуть.

— Я всегда подозревал, что святой Георгий, спасая драконову невесту, свое настоящее вознаграждение получил позднее. Примерно вот в такой форме…

Примечания

1

Старинная мера жидкости, равная 31 л. — Здесь и далее примеч. пер.

2

Свободные торговцы (англ.).

3

Война 1642 и 1648 гг. между сторонниками парламента и роялистами. Обе гражданские войны являются этапами английской буржуазной революции.

4

Общее название законов, регулировавших в XV-XIX вв. ввоз и вывоз зерна и защищавших интересы землевладельцев Были отменены в 1846 г.

5

Остров Тасмания у берегов Австралии, место ссылки.

6

Пограничная шотландская деревушка, где бракосочетания совершались без соблюдения установленных английским законом формальностей.