– Я вас сейчас подниму, – сказал он. – Если будет очень больно, скажите мне.

Фицроджер взял леди Имоджин на руки и стал пробираться через двор.

– Вам не следовало бить его ногой, – повторила она.

– Наверно, вы правы. Теперь я раскаиваюсь.

После этого Имоджин закрыла глаза и прислонилась к кожаной куртке Фицроджера, но тут же вздрогнула. От него несло запахом свежей крови.

– Немедленно унесите меня отсюда, – умоляла его та, которую когда-то называли Цветком Запада.

– Конечно, вам здесь делать нечего. Имоджин ясно ощутила холодок в его голосе и вспомнила о бедном Берте. Сможет ли он выжить и потом еще принять на себя гнев своего господина.

– Это – моя вина, – призналась девушка. – Я сказала Берту, что там, в лесу, нам грозит большая опасность. Но ведь и так могло случиться.

Шум немного поубавился, и Имоджин поняла, что они оказались на внутреннем дворе замка. Она слегка приоткрыла глаза.

Да, они действительно выбрались из ада. Здесь сохранилась хотя бы видимость прежнего порядка. Слабые лучи восходящего солнца уже начинали рассеивать ночные тени. Лошади перестали метаться, когда их перевели на более-менее спокойное место. Люди старались навести хоть какой-то порядок.

Здесь она тоже увидела тела убитых. Среди них было несколько женщин.

– Кто они, эти мертвецы? – шепотом спросила она Фицроджера.

– Некоторые – ваши слуги, но большинство – это люди Ворбрика. У меня еще не было времени, чтобы все проверить. Леди Имоджин, я узнал, что Ворбрика здесь нет, так что вам сейчас ничто не грозит. Нам всем будет спокойней жить, если вы научитесь поступать так, как вам советуют.

Имоджин подумала, что он, как прежде и ее отец, хотел бы, чтобы она не видела всех этих ужасов, но потом поняла, что теперь ей не по душе такая опека.

– Мой отец слишком тщательно оберегал меня, – сказала она. – Я никогда не сталкивалась ни с насилием, ни с жестокостью. Но от этого ведь никуда не денешься, правда? Это часть нашей жизни. Я не хочу, чтобы меня больше опекали.

– Где ваша комната?

– В юго-восточной части башни. Неужели ее комната осталась в полном порядке, с шелковыми драпировками, великолепным окном с цветными стеклами, с ее лирой и книгами? Имоджин молила Бога, чтобы это было так.

– Сбоку башни есть лестница, – сказала Имоджин. – Но будет легче, если мы поднимемся по более широкой лестнице из главного зала.

Не обращая внимания на ее слова, Фицроджер пошел к узкой двери, ведущей к лестнице, встроенной в стену. Имоджин сразу же вспомнила сцену, которая происходила в зале. Неужели это было всего два дня назад?

Девушка снова закрыла глаза. Если там остались следы ужасного побоища, она больше не желает ничего видеть.

Только когда Имоджин почувствовала, что лежит на своей кровати, она открыла глаза. Хотя это была и ее комната, но теперь здесь все было не так. Стены были голыми. Вся комната была завалена мусором, к тому же присутствовал какой-то странный свет.

Она привыкла, что лучи утреннего солнца обычно проникали через синие, красные и желтые стекла окна, но теперь они беспрепятственно вливались в комнату. Девушка воскликнула, когда увидела только осколки чудесных стекол, сохранившиеся в разбитой раме.

Леди Имоджин грустно рассматривала остальные разрушения. Драпировки были сорваны со стен и разодраны на куски. Сундуки раскрыты, а ее одежда также была изорвана в клочья. Бессмысленная жестокость. Она могла себе представить разъяренного Ворбрика, крушащего все, что попадалось ему под руку.

Фицроджер носком башмака отодвинул в сторону кучу тряпок.

– Здорово вы его разозлили, – улыбаясь, заметил он.

Имоджин в ответ грустно улыбнулась. Она утерла слезы и сказала:

– Да, я здорово его разозлила.

– Я не нашел здесь почти никого их ваших слуг, – сказал Фицроджер. – Большинство среди убитых – люди Ворбрика. Мы потеряли только двоих.

– Моя тетушка здесь?

– Я не видел здесь ни одной благородной дамы. Как только на башне взовьется ваш флаг, – заметил Фицроджер, – наши люди вернутся. А пока нам придется вести весьма скромный образ жизни. Вы ранены?

– Нет, – удивленно ответила девушка. – У меня все болит после удара, который пришелся на щит, но сама я не пострадала.

– Вы удачно отразили удар, потому что не отставляли щит слишком далеко от себя. Иначе бы вы переломали себе руки. И кроме того, труп помог смягчить удар… Вам что-нибудь сейчас нужно?

Имоджин решила, что он говорит о прохладительных напитках и чистом белье, и отрицательно покачала головой. Ей стало интересно, где же это он был, когда его люди сражались во дворе замка.

У хозяйки Каррисфорда сильнее забилось сердце. Может, он нашел ее тайную сокровищницу?

– Ваши люди сражались и тушили пожар одни, – закинула она удочку. – Разве вы не должны были руководить ими?

Фицроджер внимательно посмотрел на нее.

– Они отлично со всем справились. В чем же дело? Вы считаете, что ваш покорный слуга не заслужил награду? Но, леди Имоджин, мы же предварительно не обсуждали с вами, сколько вы мне станете платить.

Инстинктивно Имоджин чувствовала, что попала в точку. Но Ублюдок быстро прервал разговор.

– Я поставлю у дверей охрану. На этот раз не смейте никуда выходить отсюда. Я приду за вами, когда мы наведем в замке хоть какой-то порядок.

Имоджин не хотелось спорить. Главное, что сейчас она была у себя дома, а Ублюдок Фицроджер, несмотря на многие его недостатки, может позаботиться обо всем. У нее не осталось сил не только потому, что она почти не спала ночью, но и от пережитых ужасов и напряжения.

На некоторое время Имоджин отдала свои владения в сильные мужские руки. Когда она стала засыпать, до нее донеслись последние слова Фицроджера, и ей было приятно их услышать.

– Вы все выдержали нормально.

Да, она все выдержала и вернула свой замок. Ее отец, наверное, сейчас гордился бы своей Имоджин.

Имоджин проснулась, мучаясь от жажды. Она ощущала слабость и к тому же головную боль. Ее поразило, что было еще совсем раннее утро. Первые лучи солнца только-только стали освещать комнату. Послышался шум, и она быстро села. К ней подошла женщина.

– Марта? – спросила Имоджин. Она узнала одну из работавших в замке женщин. Та была очень искусной ткачихой. Имоджин подумала, что все это видит во сне.

Имоджин оглянулась вокруг и увидела, что в комнате уже немного прибрали, но окна оставались еще без стекол, а стены, недавно еще украшенные шелковыми драпировками, были голыми.

Значит, Жанин была, видимо, мертва, и эти трупы.., и Фицроджер, вонзавший меч в глотку того человека.

– Ну, успокойтесь, леди, – сказала женщина, поглаживая волосы Имоджин. – Красавица вы наша, теперь уже все будет в порядке. Вы, наверно, желаете перекусить. Вы проспали целые сутки. Хозяин приказал подать вам суп, когда вы проснетесь. Мы его подогрели на огне.

Она засуетилась у жаровни и налила суп из горшка в деревянную миску.

– Перебито все, – сказала она, покачав головой. – Они побили всю посуду, все стеклянные бокалы, а чудесные серебряные кубки зверски расплющили… Но, моя красавица, вам не следует печалиться, ведь у нас есть деревянные миски.

Она подала Имоджин деревянную миску и ложку.

– Кушайте, миледи. Вы поедите, и вам станет лучше. Хозяин обо всем позаботится.

«Хозяин». Это слово словно молотком долбило по больной голове Имоджин. Она взглянула на женщину.

– Фицроджер не хозяин Каррисфорда.

– Конечно, – согласилась женщина. – Конечно, он не хозяин, но сейчас, когда он стал себя чувствовать лучше, он обо всем заботится, миледи.

– Он был болен? – испугалась Имоджин. Ей представилось, что ко всем ее несчастьям прибавится еще и эпидемия чумы.

– Его рвало так, как будто он съел что-то несвежее, – сказала Марта. – Некоторые из нас прятались в задних кладовых, когда из стены вдруг вышел Фицроджер со своими воинами. Мы так испугались! Но вскоре мы увидели, что это не бандиты Ворбрика. Рыцарь был ужасно бледен и весь дрожал, а его воины тащили его под руки. Его просто выворачивало наизнанку. Мы не знали, кто он такой, и не показывались им на глаза. Но сейчас с ним, кажется, все в порядке.

Имоджин стала есть суп, обдумывая услышанное. С ним было плохо от того, что он съел что-то несвежее. Или, может, от того, что пришлось побывать в темном узком проходе? Имоджин знала, что ее тоже вырвет, если ей придется идти через комнату, кишащую крысами. Она почувствовала к нему симпатию и восхищение, что он набрался мужества и пустился вдогонку за своими рыцарями.

Но она постаралась не возбуждать в себе особых симпатий к Фицроджеру. Она не думала, что с Ублюдком ей будет легко найти общий язык.

Девушка доела суп, ведь ей нужно было восстановить силы как можно скорее. Как же это она могла проспать весь день, тем более такой важный для нее, и оставить все дела в его руках?

Имоджин интересовало, сколько припасов осталось в замке. Какой вред нанесли люди Ворбрика прилежащим землям? Где можно было купить недостающее продовольствие?

Но самым важным был вопрос, нашел ли Фицроджер сокровищницу ее отца. Если судить по разговору о расплате – то нет. Правда, только глупец мог полагаться на слова этого человека. Ей стало легче после рассказа Марты. Если ему было плохо после путешествия по подземному проходу, тогда он не станет продолжать там поиски сокровищницы, а доверить это дело кому-то другому не согласится.

Когда она доберется до своего золота, она заплатит ему сполна, какую бы цену он ни назначил за свои услуги. Ведь она была богата, очень богата. Ее дед женился на наследнице огромного состояния. Дед и отец всегда старались приумножить богатство. Каррисфорды никогда не обладали большой властью, но их владения были самыми большими во всей округе. Это было очень кстати, если принять во внимание то, в каком разоренном состоянии ей достался замок. Как только она избавится от Фицроджера, следует все привести в порядок и пополнить запасы продовольствия. Но все это будет только после того, когда она сама спустится в сокровищницу. Она не может доверить это дело никому другому.

Если Фицроджер хочет здесь пока командовать, мрачно подумала Имоджин, пусть он тратит свои запасы. Пусть постарается все привести здесь в порядок.

Затем она снова стала думать о своем замужестве… Именно тогда Имоджин поняла, что она больше не «беременна». Она была снова стройной девушкой с плоским животом.

– Куда все это делось? – спросила она, держа руки на животе.

Марта понимающе посмотрела на нее.

– Миледи, вы имеете в виду ту штуку, которая была надета на вас? Мы ее сняли, чтобы вам было удобно спать. Для чего бы вы ее ни надевали, сейчас от нее уже можно отказаться. Вам нельзя притворяться, что вы в подобном положении. Что бы сказал ваш бедный отец!

Теперь моя хитрость разоблачена, подумала Имоджин и спросила:

– А лорд Фицроджер знает?

Может, мне стоит снова все вернуть на прежнее место и убедить женщину, чтобы она помалкивала, пришло ей в голову.

– Он пару раз приходил, чтобы взглянуть на вас, но ничего не сказал, – уведомила ее Марта и озорно захихикала. – Миледи, вы пытались его убедить, что носите во чреве дитя? Я даже не могу в это поверить! Какая же вы проказница!

Имоджин даже застонала от нового поворота в ее нелегкой новой жизни. Как же теперь она может предотвратить насильственный брак, если он решит жениться на ней?

Марта тем временем говорила Имоджин:

– Бедняжка. Ну-ну. Не беспокойтесь, все будет хорошо, вот увидите. Лорд Клив присмотрит за вами.

Имоджин открыла было рот, чтобы возразить ей, но потом передумала. Ласковый голос Марты раздражал ее, но было бы несправедливым ругать ее за это. С ней всегда разговаривали подобным тоном. Имоджин из Каррисфорда, Цветок Запада, самое ценное сокровище отца.

Подобно остальным сокровищам, ее оберегали, она была красива, но бесполезна.

Когда Сивард ударил ее, чтобы лишить сознания и унести из замка против ее воли, он действовал по заранее намеченному плану.

Она согласилась на первое, что ей предложили, и обратилась за помощью к Фицроджеру. А потом тот стал действовать так, как желал, не обращая на нее никакого внимания.

Но ведь это было не совсем так, напомнила себе Имоджин. Она сама просила его, чтобы он вернул ей замок и занялся ее делами, пока не восстановит все хозяйство. Она еще просила его вынести ее из пламени пожарища и избавить от вида крови и смерти.

– Марта, – приказала леди Имоджин. – Нужно попробовать снять эти бинты.

– О, миледи, вы считаете, что так следует сделать? Хозяин сказал…

– Лорд Фицроджер, – резко прервала ее Имоджин. – Если уж ты не можешь не повторять его слова…

Марта широко раскрыла глаза, но все же продолжала:

– Лорд Фицроджер сказал, что вы сильно поранили ноги, и монах, который сделал вам перевязку, говорил, что пока стоит их поберечь.

– Он не говорил ничего подобного, – заявила Имоджин. – Я хочу убедиться, заживают они или нет.

Упрямая девушка стала сама развязывать бинты, и Марте пришлось помогать ей. Но бинты присохли к ранам и не поддавались.

– Видите! – торжествующе заявила Марта. – Следует еще подождать.

Имоджин пыталась потрогать раны и решила, что все не так уж плохо.

– Нужно их отмочить, – наконец приказала она.

Марта только было открыла рот, чтобы возразить, но Имоджин метнула на нее такой взгляд, что та не посмела ослушаться. Затем Имоджин с помощью миски теплой воды и терпения быстро смогла снять повязки с ног. Она осторожно встала с кровати и улыбнулась. Ноги почти не болели. Девушка прошлась по комнате, радуясь возможности двигаться.

– Вы все равно не сможете надеть туфли, – нахально заметила Марта.

– A y меня сохранилась какая-нибудь обувь? – спросила ее владелица замка.

Оказалось, что кое-что сохранилось. Хотя шелковые туфельки пропали, но остались кожаные башмаки. Однако Марта была права:

Имоджин не могла в них ходить.

– Стану ходить босиком, – настаивала она.

– Миледи!

– Молчать! – приказала леди Имоджин. – Я не собираюсь сидеть взаперти в собственном замке и ждать, когда кто-нибудь перенесет меня с места на место, как грудного ребенка! А сейчас мы проверим, остались ли целыми мои платья?

Но прежде всего Имоджин приказала Марте тщательно вымыть ей голову, и когда стало совсем светло, они принялись просматривать остатки ее когда-то прекрасных нарядов. Имоджин чуть не заплакала, когда увидела, что ее любимые платья разорваны в клочья и испачканы мочой и калом.

Несмотря на это. Марта и Имоджин принялись за работу, и вскоре они смогли подлатать некоторые туалеты, хотя прежней красоты им уже не удалось восстановить.

Имоджин была счастлива сбросить с себя грубую одежду и надеть тонкую рубашку и желто-коричневое льняное платье с широкими рукавами до локтя, вышитое по вороту и подолу золотой нитью. Поверх него она накинула легкую шелковую тунику терракотового цвета, отделанную по ворогу, подолу и на рукавах красно-белыми полосками. У нее пропали все шитые драгоценными камнями пояса, поэтому ей пришлось вырезать широкий пояс из остатков изодранного в клочья платья, перетянуть им талию и постараться красиво задрапировать себя в блестящий шелк.

– Ну что? – гордо воскликнула она. – Теперь я похожа на хозяйку замка?

– Конечно, – произнес чей-то голос с насмешкой.

Имоджин резко повернулась и увидела, как Ублюдок Фицроджер нагло изучает ее.