Эйбер пожал плечами.

– Не знаю. Характером он пошел в отца. А скрылся невесть куда после стычки с Локе. Думаю, он вполне способен засесть где-нибудь и лелеять планы мести.

– А из-за чего они сцепились?

– Понятия не имею. Локе об этом ничего не говорил.

Одевшись, я потянулся за мечом. Но Эйбер покачал головой.

– Оставь, – сказал он. – Отец не разрешает входить к нему в кабинет при оружии.

Я пожал плечами и подчинился. Тварь, прикинувшаяся Инвиниусом, мертва… может, второй попытки сегодня уже и не будет. А появившись без меча, я недвусмысленно продемонстрирую, что ничего не боюсь. Нельзя показывать врагу – или врагам, – насколько это происшествие выбило меня из колеи.

– Ну, веди! – сказал я.

– Может, попробуешь с картой? – предложил вдруг Эйбер.

– Ты же сказал…

– Папе, конечно, не понравится, если ты вломишься к нему подобным образом. Но я сделал карты всех интересных мест замка… и большинства интересных обитателей. – Он рассмеялся. – Видишь ли, иногда это еще полезнее.

– Могу себе представить. Так ты знаешь какое то интересное местечко неподалеку от отцовского рабочего кабинета, верно?

– Ну, да. Рядом с главным залом имеется уборная. А оттуда до дверей кабинета каких-нибудь тридцать шагов.

– Нет, – сказал я, покачав головой. Хоть мне и хотелось поэкспериментировать с магией, момент был неподходящий. – Джунипер огромен. И если мы будем скакать по нему, как мартовские зайцы, я так никогда ею и не изучу. Давай лучше пройдемся. Заодно и познакомимся поближе. А ты покажешь мне замок.

– Как хочешь. – И, поведя плечом, Эйбер вышел в коридор. – Вот мои комнаты, – сказал он, указывая на двустворчатые двери, расположенные прямо напротив моих. – Слева покои Дэвина, за ними – Мэттьюса. Комнаты Локе, Аланара и Титса справа. Напротив них – покои Фенна, Тэйна и Ковнера. Наши сестры живут этажом ниже.

Мы спустились по широкой каменной лестнице и двинулись в сторону той гостиной, где мы сидели сегодня и выпивали. Встречавшиеся на пути слуги поспешно отступали, освобождая дорогу, и кланялись. Мне показалось, что некоторых я узнаю – вроде бы я их сегодня уже видел. Некоторые называли меня «лорд Оберон». Очевидно, вести о моем прибытии уже разнеслись по замку;

Но я по-прежнему смотрел на слуг со скрытым подозрением. Любой из них мог оказаться шпионом или убийцей, лишь прикидывающимся человеком. Однако же я не мог позволить себе испытывать слишком сильный страх или подозревать всех и вся. Если отныне мой дом в Джунипере, я смогу это принять – даже если вместе с этим придется принять некую опасность. Нельзя сейчас размышлять об Инвиниусе, о новых покушениях, о том, что убийцы могут преуспеть… иначе страхи возьмут надо мной верх.

Я мысленно поклялся, что еще доберусь до этих тварей. И вообще, я буду жить, как привык, наслаждаясь всеми радостями и страстями жизни. И эти гады мне не помешают!

С чего же, в таком случае, начать? Пожалуй, стоит попытаться разговорить Эйбера. Может, он расскажет что-нибудь о нашей семье и о здешней обстановке – в военном плане. Мне просто необходимо узнать об этом как можно больше. Раз вокруг Джунипера собралось столько солдат, а адские твари умудряются пробираться в самый замок, значит, война на пороге.

Наверное, следует начать с какой-нибудь приятной темы, а там постепенно перейти к более щекотливым вопросам; в общем, нужно катко преодолеть природную скрытность Эйбера. Что там говорила о нем Фреда? Она назвала его проказником и художником и еще сказала, что он может оказаться помехой, а потому не нужно, чтобы он к нам присоединялся. Похоже, живопись входит в число главных его интересов.

– Так, значит, ты сам делаешь карты? – спросил я. В большинстве своем люди любят поговорить о себе. А его талант художника – вполне подходящая тема для начала беседы.

– Совершенно верно! – Эйбер расплылся в улыбке, и я понял, что мой вопрос ему приятен. – Все говорят, что я пошел в отца – если не характером, так талантами. Насколько я понимаю, он начал рисовать карты, когда ему было примерно столько же, сколько мне сейчас, но я не думаю, чтобы он особенно долго ими занимался. Он не раз говорил, что на свете полно более интересных вещей. У него в мастерской вечно проводится десяток экспериментов разом.

Мастерская? Эксперименты? Да, в Илериуме я не замечал за Дворкином подобных интересов… или был слишком мал, чтобы их замечать.

– Да, его изделия впечатляют, – сказал я. – Чего стоит один этот экипаж, который движется без лошадей…

Эйбер насмешливо фыркнул.

– Он тебе не нравится? – озадаченно переспросил я. Мне очень понравилось путешествовать в этом экипаже. Пожалуй, лишь хорошая прогулка верхом была бы мне больше по душе.

– Не особенно, – отозвался Эйбер. – Едет он медленно, а изнутри ничего толком не видать. Говорил же я отцу – экипаж нужно делать открытым, чтобы пассажиры могли любоваться пейзажами.

– Прекрасная идея… пока дождь не пошел!

А еще мне вспомнились те чудовищные нетопыри, мимо которых мы проезжали; они тогда наверняка набросились бы на нас с Фредой, если бы мы ехали в открытом экипаже.

– В Тенях никогда не будет дождя, пока ты сам этого не пожелаешь.

– Ну, пожалуй, – небрежно бросил я. Мне не хотелось показывать, что я не понимаю, в каком же смысле моя новообретенная семья употребляет слово «тени».

Мы свернули в другой коридор, уводящий от той гостиной. Разговор также свернул на другую тему – как быстрее всего добраться до кухни, где на этом этаже караульная (там же располагались оружейная, главный обеденный зал и даже комнаты слуг). Сведений оказалось столько, что у меня голова пошла кругом. Пожалуй, пока что я никуда самостоятельно не доберусь.

В конце концов мы очутились в коротком коридоре без окон. Его охраняли два стражника с пиками. На стенах коридора висели масляные лампы, и в их свете видны были простые каменные стены и сланцевый пол с красно-белым узором. Стражники нас не остановили – напротив, кивнули Эйберу, как будто ожидали его появления.

Мы молча прошли и остановились у тяжелой дубовой двери. Дверные петли были сделаны из массивных железных полос. Да, эту дверь и тараном не возьмешь.

– Послушай, – негромко сказал Эйбер, быстро оглянувшись на стражников. – Я хочу тебе еще кое-что сказать о нашем семействе. Сейчас, в преддверии войны, все ведут себя как паиньки. Но это долго не продлится. Это никогда долго не длится. Тебе придется в самом скором времени выбирать, к кому ты примкнешь. Фреде ты понравился, а для меня ее мнение значит много. Надеюсь, ты присоединишься к нам.

Я помолчал, переваривая услышанное, потом рискнул выдвинуть предположение.

– «Вы» – это ты, Фреда и Пелла?

– Да.

– А прочие… Видимо, Дэвин и Локе.

Эйбер состроил кислую мину.

– Хамьё держится вместе. Да. Локе и Дэвин.

А еще Фенн и Изадора, эта сука-воительница из преисподней.

Заслышав такую характеристику, я невольно приподнял брови.

– Ты ее еще не видал, – виновато рассмеявшись, сказал Эйбер. – Увидишь – сам поймешь, что я хотел сказать. И будь осторожен: если ты скажешь что-нибудь одному из них, об этом сразу станет известно всем. Но никто из них не станет ничего предпринимать, пока Локе не распорядится.

– А как насчет Блэйзе? – поинтересовался я.

Эйбер небрежно взмахнул рукой.

– У нее свои интересы. Сейчас она слишком занята соблазнением армейских офицеров и соперничеством с Леоной и Сиарой – кажется, с ними ты еще не встречался, верно ведь? – чтобы всерьез беспокоить кого-то, кроме отца. А он в целом не одобряет ее поведения, но не знает, как уговорить ее повзрослеть. Блэйзе желает власти над Джунипером, но не имеет возможности претворить свои планы в жизнь. Можно сказать, она из нашего семейства самая безвредная… или, точнее говоря, наименее вредоносная.

– Она бы наверняка очень обиделась, если бы услышала, как ты о ней отзываешься.

Эйбер хлопнул меня по плечу.

– До чего же ты прав! Так что пускай это останется между нами, ладно? Если стрясется какая-нибудь дрянь и Блэйзе примется совать нос во все подряд, я предпочту сохранить с ней хорошие отношения.

– Как это… дипломатично с твоей стороны.

– Я бы скорее сказал – своекорыстно.

Я не выдержал и рассмеялся.

– Не беспокойся, я умею держать язык за зубами. – Я искоса взглянул на Эйбера. – Ты же знаешь, я – солдат. Почему ты думаешь, что я не

присоединюсь к Локе? В конце концов, у нас с ним, похоже, много общего.

– Раз ты спрашиваешь, значит, уже решил этого не делать.

– Ну, никогда не мешает прикинуть все возможные варианты. А Локе выглядит не так уж плохо в этом смысле.

Эйбер заколебался.

– Возможно, я еще пожалею о своих словах, но… ты мне нравишься, Оберон. Я понимаю, что это звучит глупо, но это правда. Уж не знаю, почему, но ты мне сразу понравился. Ты не похож на прочих наших родственников.

Я прекрасно понял, что он имел в виду.

– Они ведут себя очень сдержанно и церемонно и постоянно боятся сказать или сделать что-нибудь не то.

Я такого навидался в Илериуме: ровно так вели себя аристократы при дворе короля Эльнара.

– По рассказам отца, мы с Фредой решили, что ты окажешься вторым Локе. Ну, такой весь из себя солдат, которого ничего на свете не интересует, кроме войны и политики. Но ты ни капли не похож на Локе. Локе я бы никогда не доверил мыть мои кисти. Тебе же, милый братец, может, и доверил бы.

Я почесал в затылке.

– Что-то я не уверен, как это следует понимать, – признался я. Мыть его кисти? Что бы это значило?

Эйбер рассмеялся.

– Конечно же, как комплимент! Хорошая кисть – лучший друг художника. Куда более ценный, чем вино или женщины, – и куда более дорогой.

– Чтобы кисть ценили выше женщин? Да быть такого не может!

– Ну, по крайней мере, больше тех женщин, каких можно найти в Джунипере.

– Тогда спасибо за комплимент.

– Почему-то я воспринимаю тебя как друга, – сказал Эйбер. Взгляд его внезапно сделался каким-то отстраненным. – Как будто я тебя знал всю жизнь, но мы слишком долго пробыли в разлуке, и теперь нам нужно друг к другу притереться. Тебе знакомо это чувство?

– Еще как, – отозвался я. Я понимал, что пытается сказать Эйбер. Я и сам испытывал в точности такие же чувства к нему и Фреде. Мне было хорошо с ними.

Но я решил сменить тему беседы.

– Так что, Локе другом не назовешь?

– Он дружелюбен лишь тогда, когда считает нужным – то есть когда ему что-нибудь от тебя нужно. С месяц назад, когда он хотел, чтобы я сделал ему несколько новых карт, он поставил мне неплохое угощение. Но с тех пор он мне и двух слов не сказал. Хотя нет, вру. Вчера за ужином он сказал «передай мне вино», а это целых три слова.

– Я зрю в этом серьезную проблему.

– Что, в самом деле? – Эйбер встревоженно взглянул на меня. – Какую же?

– Раз тебе пришлось передавать вино, значит, на столе было слишком мало бутылок.

Эйбер весело фыркнул.

– Вот видишь? Это я и имел в виду… Потому ты мне и нравишься. Кроме тебя, в нашей семье ни у кого нет чувства юмора. Даже у Фреды.

– Не может быть, чтобы все обстояло так скверно.

– Для Локе все мы – инструменты, которые он желает использовать в собственных целях. Дэвин ничего не имеет против того, чтобы быть оружием. Для него быть вторым по значимости лицом – уже верх амбиций. Остальные… – Эйбер пожал плечами. – На самом деле никто не жаждет очутиться под началом Локе. Когда он чего-либо добивается, то идет напролом и задирает всех вокруг. Если бы папа не держал нас тут, мы давно уже разбежались бы кто куда.

Я поймал себя на том, что склонен согласиться с Эйбером. То, что он говорил, было весьма похоже на правду.

Случалось мне знавать офицеров, похожих на Локе. Все они были знатного рода, и стремления их сводились к одному: запрячь всех вокруг в ярмо и заставить пахать ради их блага, ради военных и политических выгод. Как ни странно, они всегда находили страстных сторонников. Иногда – в большом количестве.

А я всегда оказывался с ними на ножах.

– Я до сих помню, как Локе и Фреда впервые встретились уже взрослыми, – сказал Эйбер и покачал головой. – Он приказал ей принести вина ему и его людям – да еще таким тоном, будто перед ним простая служанка. Это Фреде-то!

– И как, она принесла?

– Конечно – как и подобает хозяйке дома. А потом опрокинула поднос с бокалами ему на колени.

Я невольно улыбнулся.

– Фреда до сих пор его не простила… точно так же, как он не простил ее, – сказал Эйбер.

– Ну, в чем-то я могу понять обоих, – сказал я, представляя эту сцену. Она меня позабавила. – Однако же мой внутренний голос по-прежнему твердит, что мне бы следовало примкнуть к Локе. В конце концов, раз он командует этой армией и раз он старший, похоже, именно он и будет наследовать отцу. А я – солдат. Мы с Локе одного поля ягоды. Мы… мы должны друг друга понять.

– Ошибаешься, братец, – твердо произнес Эйбер. – Локе видит в тебе угрозу. Если ты попытаешься с ним подружиться, то просто не доживешь до того времени, когда тебе представился бы шанс заменить его на посту главнокомандующего.

– Что, он меня убьет? – неловко поинтересовался я. – Родного брата?

– Ну, вы братья только по отцу. Сам он тебя убивать не станет, что ты… но Локе вырос во Владениях Хаоса, а там интриги и измены – нормальный образ жизни. Его соперники долго не живут.

– Убийства? – поинтересовался я. А сам подумал об Инвиниусе, то есть о демоне-цирюльнике, явившемся ко мне в покои, чтобы убить меня. А ведь Локе вполне мог сообщить ему все нужные сведения…

– Серия удобных несчастных случаев – назовем это так. Локе осторожен, и доказать, что он приложил к ним руку, невозможно. Но за последние годы несколько человек погибли на охоте, один утонул, двое покончили с собой и шестеро исчезли загадочным образом – это только в нашем семействе. Не считая других соперников.

– Я бы сказал, что это совпадения.

– В таком количестве? Не думаю. – Эйбер огляделся по сторонам. – Когда отец доверил командование армией ему, я сразу понял, что это ошибка, причем огромная. Теперь Локе ни за что не откажется от власти. И ему не нужны соперники среди подчиненных.

– Я всю свою жизнь служил королям и генералам. Я привык, что мною командуют. Возможно, из меня вышел бы неплохой лейтенант при Локе.

– У тебя что, совсем нет честолюбия?

– Конечно, есть. Но я вовсе не собираюсь устраивать бучу и пытаться согнать Локе с его места. Это было бы ошибкой, причем дурацкой. Локе командует – и пусть себе командует. Имеет право.

– Но… такого не может быть! – выпалил Эйбер.

– Почему же?

– Фреда сказала…

Эйбер заколебался. Ему явно не нравилось, какой оборот приобрела наша беседа. А вот мне почему-то нравилось развеивать его чрезмерно безмятежные взгляды на наши взаимоотношения. Эйбер уже довольно много мне поведал – на самом деле, куда больше, чем я смел надеяться. Но я желал разузнать еще больше. И мне казалось, что у меня это получится.

– Я примерно представляю, что она сказала. – Я понизил голос и перешел на заговорщический шепот. – Я просто проверял твое отношение к Локе. А что, Фреда рассказала тебе… все?

Эйбер вздохнул с явным облегчением.

– Ну, достаточно, – признался он. – Карты легли совершенно поразительным образом. Я не думал, что кто-либо сумеет противостоять одновременно и отцу, и Локе.

Так, значит, Фреда о чем-то умолчала, когда читала мое будущее. Противостоять Дворкину и Локе? Что-то мне не нравится, как это звучит. Противостоять в чем?

Несмотря на свое скептическое отношение к талантам Фреды, я был заинтригован.

– Фреда ничего мне не сказала насчет того, что я буду противостоять отцу и Локе, – нарочито спокойно произнес я.

Эйбер судорожно сглотнул, и у него округлились глаза.

– Не сказала?

– Нет.

Воцарилось неловкое молчание. Я терпеливо Ждал, скрестив руки на груди. Эйбер переминался с ноги на ногу, и чувствовалось, что ему не по себе. На меня он не смотрел. Напротив, он посматривал на коридор, словно прикидывал, не удрать ли ему отсюда, и побыстрее. Несмотря на все это, Эйбер мне нравился. И мне казалось, что он вполне искренне мне симпатизирует.

А Эйберу сейчас отчаянно хотелось взять свои слова обратно и подступиться к делу с другой стороны. Пожалуй, Фреда проделала бы это легко и непринужденно – просто сменила бы тему беседы. Или заявила, что она устала, и отправилась спать. Этого вполне хватило бы, чтобы выйти из игры в кошки-мышки, раз уж выиграть не удалось. А бедняга Эйбер – превосходная мышь.

– Ну так? – с нажимом поинтересовался я, решив, что подождал достаточно. Как правило, в таких играх преимущество за тем, кто спрашивает. – Что же она сказала?

Эйбер изумленно взирал на меня, а потом вдруг сказал:

– Ты и вправду хорош. По чести говоря, я думал, что ты всего лишь солдат. Но Фреда сказала правду.

– Я и есть всего лишь солдат.

– Нет. Ты даже Фреду можешь обыграть. Она была права. Я думал, что она спятила, но теперь я и сам вижу, что она права. Ты и вправду – ходячая угроза для Локе. И для нашего отца – тоже. А может, и для всех нас.

– Ну так что же она сказала? – вновь спросил я.

– А, ладно. Думаю, вреда с этого не будет. – Эйбер вздохнул и отвел взгляд. – Вы с Локе сцепитесь. И ты победишь.

– А что отец?

– И его тоже.

– Фреда увидела это в своих картах?

– Да.

– Чушь собачья!

– Вовсе нет!

– Ты говоришь то, что я, по-твоему, хочу услышать! – огрызнулся я. – Можно подумать, что стоило мне прибыть в Джунипер, как все тут же возьмет и упадет мне в руки! Так не бывает! У меня есть свое честолюбие, но направлено оно вовсе не на это. А сейчас у меня одна цель – помочь отцу всем, чем только смогу.

– Но Фреда сказала…

– Меня не волнует, что она сказала! Я не верю в гадания. И Фреде я это говорил.

– Фреда – не какая-нибудь гадалка с ярмарки, которая выделывается ради мелкой монетки!

Кажется, это предположение и вправду его обидело.

– Ее с самого детства учили различать будущее. Это – великое искусство!

– А я – великий скептик.

– Ну и зря. Без него ты бы сюда не попал. Эйбер пожал плечами, вздохнул и снова отвел взгляд. Очевидно, я сбил его с толку.

– Продолжай.

– Мне не следовало бы этого говорить, но Локе уже сейчас ненавидит тебя. – Эйбер заколебался на миг, но все-таки добавил: – Локе не хотел, чтобы отец приводил тебя в Джунипер. Если бы не его вопли, папа уже давным-давно забрал бы тебя сюда.

«Давным-давно»… так вот почему Дворкин покинул меня. Внезапно еще один кусочек головоломки встал на место. Значит, это из-за Локе я на столько лет остался в Илериуме совсем один, да еще и в таком неприятном положении.

Хоть я и не люблю выносить поспешных суждений, я понял, что Локе мне не нравится. Возможно, я даже его ненавижу. Итак, мой враг обрел лицо… несомненно человеческое лицо.

Мог ли Локе подослать ко мне убийцу под видом цирюльника? Вполне. В истории не раз случалось, что брат убивал брата из-за трона.

– А почему отец передумал и все-таки забрал меня сюда? – спросил я.

– Это все Фреда. Она увидела тебя в своих картах. Она сказала папе, что ты нужен здесь и привести тебя сюда нужно как можно скорее или ты умрешь… А вместе с тобой умрет наша надежда на победу в этой войне.

Я решил, что это очень уж удобно. Фреда может предсказать все, что захочет, – кто ее проверит? Возможно, ей понадобился еще один союзник. А я показался наилучшим кандидатом. Солдат, способный противостоять Локе, крепкая рука, исполняющая ее повеления. И я буду безгранично предан ей, поскольку она предсказала мое возвышение.

По крайней мере, в одном предсказание Фреды оказалось верным: если бы не своевременное появление Дворкина в Илериуме, я уже был бы мертв.

– Ладно, – сказал я. – Тогда у меня есть вопросы. Что это за война, о которой все твердят? С кем мы воюем? И как я могу вам помочь?

Я не знаю точно. И, думаю, никто не знает – до сих пор на нас нападали лишь исподтишка. – Он сглотнул и продолжил: – Фреда сказала, что ты – ключ к спасению нашей семьи.

– Так и сказала?

– Да.

Я запрокинул голову и расхохотался.

– Чушь какая! И вы на это клюнули?

– Нет! – Эйбер встряхнул головой. – Это правда, брат. Фреда это видела… а все, что она видит, сбывается. Потому-то Локе и боится.

Что-то сдавило мне горло. Я видел, что Эйбер действительно верит в то, что говорит… верит в пророчество Фреды. Мне же оно казалось гадалкиным фокусом. Оно было настолько смутным, что пользы от него не было никакой. Точнее, оно годилось лишь для того, чтобы вертеть мною. И все же… За последний день я повидал столько чудес и столько проявлений магии, что невольно задумался: а вдруг я ошибаюсь?

– Ну, – сказал в конце концов я, – будем надеяться, что это правда. Но наверняка я не знаю и никто не знает. И что, этого достаточно, чтобы Локе меня возненавидел? Просто потому, что Фреда считает, будто я могу спасти нашу семью?

– Нет. – Он снова заколебался.

– Значит, есть что-то еще, – сказал я. – Ну Давай, колись.

– Папа всегда говорил о тебе с любовью – даже слишком. Оберон то, Оберон се. Рассказывал, каким великим фехтовальщиком ты становишься. А Локе всегда был ревнив и завистлив. О нем – он рос во Владениях Хаоса и вечно тыкает этим в нос всем окружающим – отец никогда так не говорил.

– А теперь я и вправду очутился здесь… теперь я из героя рассказов превратился в живого, осязаемого соперника… теперь Фреда предсказала, что я, а не он, спасу нашу семью… Локе чувствует, что его положение пошатнулось. И он почти в отчаянии.

– Ну, в конце концов, он ведь старший, – почти виновато сказал Эйбер. – Но папа свободно может выбрать себе другого наследника… которого больше любит… Тебя.

Меня?! Так вот в чем загвоздка! Фреда считает, что у меня есть шанс унаследовать титулы и владения, где бы они ни находились. Возможно, это ей и вправду сказали карты. Возможно, Дворкин катко дал ей понять, что я – его любимец. А может, Фреда настолько ненавидит Локе, что готова поддержать любого его соперника, какой только окажется под рукой.

А, да какая разница! Ситуация выглядела настолько невероятной, что я расхохотался.

Эйбер посмотрел на меня, как на умалишенного.

– Вряд ли я хоть что-то унаследую, – сказал я.

– Титул часто достается не первенцу, а сильнейшему.

Я покачал головой.

– Навряд ли меня можно считать сильнейшим. У меня нет ни друзей, ни союзников. Я никого здесь не знаю. И мне не нужен титул.

– Возможно, именно этим ты и опасен. Попробуй взглянуть на это дело вот с какой стороны: Локе никогда не был папиным любимцем. И он это знает. Но он – первенец, и в этом его преимущество перед тобой. С одной стороны, он постоянно был здесь и помогал отцу. С другой, за ним уже стоит крупное, преданное ему войско.

Я приподнял бровь.

– И что, предполагается, что я вот так вот просто приду и лишу его этих преимуществ? И каким же образом?

– Ну, ты ведь здесь. – Эйбер пожал плечами. Вид у него был виноватый. – Лучше поздно, чем никогда. И у тебя есть военный опыт… возможно, даже больше, чем у Локе, если учесть твою карьеру. Папа рассказывал, как ты сражался с адскими тварями, как ты их называешь. Армии нужен сильный руководитель… и опытный солдат. А поскольку ты, судя по всему, тот самый человек, которому суждено принести нам победу… ну, почему бы и не ты?

А и вправду, почему бы и не я? Неудивительно, что Локе боится и ненавидит меня. Нет ничего могущественнее легенды… а благодаря слухам мои таланты наверняка оказались сильно приукрашенными.

Плюс к этому пророчество Фреды…

Мне ужасно не хотелось говорить Эйберу, что у меня нет других желаний, кроме как вернуть себе имя и место в семье. Ему это не понравится.

Но я все-таки сказал. Отрекся от всего.

– Фреда все это придумала, – сказал я. – Это выдумка, мистификация, затеянная для того, чтобы подорвать положение Локе в семье. Я не хочу править Джунипером – и вообще ничем не хочу править. Я еще слишком молод, чтобы остепениться и осесть на одном месте. А теперь, когда я увидел, как вы все путешествуете по Теням… Я тоже так хочу!

– Но ты должен! – воскликнул Эйбер. – Всякий желает править!

– Только не я.

– Но Фреда видела…

– Нет. Фреда сказала, что видела.

– Ты хочешь сказать, что она – лгунья?

– Нет. – Я пожал плечами. – Я говорю лишь, что не верю в способности Фреды и ее волшебные карты, предсказывающие будущее. А поскольку я в это не верю, то и не обязан жить в соответствии с ее предсказаниями. Я не намерен отнимать у Локе земли, титулы и войска. Я ни у кого ничего не хочу отнимать.

– Слушай, ты это серьезно? – поинтересовался Эйбер. В голосе его звучал благоговейный ужас.

– Да.

– Значит, ты лучший из нас. – Он слегка поклонился. – И, возможно, единственный, кто на самом деле заслуживает трона.

– Чепуха. – Я махнул рукой. – Пусть его забирает тот, кто желает править.

Эйбер положил руку мне на плечо.

– Я вправду так считаю, брат… Я очень рад, что ты теперь здесь. И надеюсь, что мы сможем стать друзьями.

Я тоже хлопнул его по плечу.

– Мы и так друзья.

– А ведь Фреда была права, – сказал он, убирая руку. – Нашей семье здорово повезло, что у нас есть ты. Теперь я это вижу. И у Локе есть все причины опасаться, неважно, признаешь ты это или нет.

– Тогда позволь спросить: если Дворкин так высоко меня ценит, почему же он бросил меня в Илериуме одного? Вопли Локе – фигня. Если бы отец хотел, он бы в любой момент сходил туда и забрал меня.

– Я не знаю. Спроси у него сам. – Он взглянул в сторону главного коридора. – Он ждет. Нужно идти.

– Сперва ответь мне еще на один вопрос.

– Ладно.

– Что все это означает на самом деле? Эта война, эти убийства. Когда все это началось? Кто за этим стоит?

Эйбер нахмурился. Видно было, что эта тема доставляет ему беспокойство.

– У нас имеются во Владениях Хаоса соперники. Эта вражда тянется не одно поколение. Каким-то образом кто-то из нас – Фреда думает, что это был папа, – вновь вызвал к жизни старую вражду.

– Неужто никак нельзя ее похоронить? А что король Хаоса? Неужто он не в состоянии ее прекратить?

– Может, и в состоянии. Но у нас есть своя гордость. Если мы побежим за помощью к королю Утору, то навсегда распростимся со всяким влиянием.

– Понятно. – Я покачал головой. – И кто может за этим всем стоять? Есть какие-нибудь идеи?

– Нет… Ясно только, что это кто-то очень могущественный. Раз уж он начал войну, лишь бы только извести все наше семейство… Все Тени, где мы жили, подверглись нападению, в той или иной форме.

– А зачем это ему?

– Думаю, чтобы уничтожить весь род. Тогда месть будет полной, разве нет?

– Для этого нужно очень здорово на кого-то разозлиться.

И вдруг меня осенила ужасная догадка. Дворкин был прав: адские твари явились в Илериум за мной – и только за мной. У этого вторжения была одна-единственная цель: отыскать и убить меня.

Дворкин сказал, что после того, как он меня спасет, адские твари оставят страну в покое. Неудивительно – зачем им продолжать драться, если меня там уже нет? И значит, просто уйдя оттуда, я добился того, чего король Эльнар вместе со всеми своими людьми не смог добиться за год войны.

– Думаю, Фреда права в том, что касается тебя, – продолжал тем временем Эйбер. – Ты не станешь, как остальные, слепо исполнять приказы Локе – а это уже очень много. Если ты хоть наполовину так хорош в военном деле, как я думаю, ты вполне сможешь стать наследником.

– Да даже если бы я и хотел – а я не хочу… – Я раскинул руки, словно пытаясь обнять весь Джунипер. – Я просто не знал бы, что мне со всем этим делать.

– С Джунипером? – рассмеялся Эйбер. – Это всего лишь Тень, и ты, если пожелаешь, спокойно можешь найти себе другую такую, ничуть не хуже. Я имел в виду – унаследовать место главы семьи… наше положение во Владениях Хаоса. Ведь отцу принадлежит хаосский титул, со всеми прилагающимися правами и привилегиями…

Эйбер умолк на полуслове, ибо тяжелая дубовая дверь у нас за спиной внезапно распахнулась. На пороге появился Дворкин и искоса посмотрел на меня. Сейчас он казался куда старше и выглядел очень усталым. Похоже, события последних суток дались ему недешево.

– Мне так и показалось, что я слышу твой голос, – сказал Дворкин, схватив меня за руку и втащив в кабинет. Хватка у него была железная. – Ты определенно не спешил явиться ко мне, Оберон.

И он захлопнул дверь у Эйбера перед носом.