Яблоко Евы

— Я знаю. Просто этот тип вывел меня из себя. — Она с шумом вздохнула и перешла на итальянский. И трещала как пулемет. Без остановки и не переводя дыхания.

В зеркале заднего обзора Рик увидел недоуменную физиономию таксиста. Отлично! Только этого им не доставало: того и гляди, водила решит, что Моника чокнутая, и выкинет их из машины.

— Успокойтесь! — Рик сжал ей руку, но она продолжала свой гневный монолог. — Не надо, Моника!

Водитель притормозил у тротуара. Ну вот! Рик шепотом выругался. Сейчас предложит освободить машину.

— В чем дело? Мы очень спешим.

Таксист не обратил на Рика никакого внимания, а повернулся к Монике и сказал что-то на итальянском.

Она ответила еще громче и возбужденно замахала руками.

Рик взглянул на удостоверение таксиста, прикрепленное под счетчиком. Пьетро Маркони. Отлично. Просто великолепно.

— Моника, у нас мало времени, — напомнил он.

Пьетро бросил на него любопытный взгляд и продолжил говорить с Моникой. На итальянском. И с такой скоростью, что Рик не мог уловить ни слова. Однако одно он понял: Пьетро ужасно рассердился. Осталось выяснить на кого.

Когда наконец Пьетро повернулся и, лихо развернув машину, помчался назад к клубу, Рик начал догадываться что к чему.

Пока Пьетро крутил баранку, он не выглядел таким огромным. Но когда он встал нос к носу с Гэвином, клубный вышибала сразу утратил всю свою внушительность. На подбородке и скуле у Пьетро красовались шрамы, приобретенные, вне всякого сомнения, в кулачном бою, а буйная черная шевелюра придавала ему такой свирепый вид, что Рик явно не пришел бы в восторг, повстречайся он с ним один на один в темном переулке. Впрочем, и в светлом тоже. Рик терпеть не мог драться. И не имел ни малейшего желания вступать в драку.

— Джентльмены, — начал он. — Давайте решим вопрос мирным путем. Без членовредительства.

Оба сделали вид, будто его не существует вовсе.

Посетители занимались своим делом. Две пары с деловым видом прошествовали мимо них наверх. Несколько человек толпились у стойки. И только какой-то мрачный тип с бородой выступал в качестве единственного зрителя.

— Джентльмены, прошу вас… — снова вмешался Рик, пытаясь осуществить миротворческую миссию. — Давайте обойдемся без…

Но Моника схватила его за руку и оттащила в сторонку от греха подальше.

— Ричард, я не хотела, чтобы все так вышло, — оправдывалась она. — Я просто говорила. Ну откуда я могла знать, что Пьетро так среагирует? Извините!

— Взял кольцо у бедной девочки! — с тихой угрозой пробурчал Пьетро. — Какой же ты после этого мужик?!

Гэвин сжал кулаки.

— Сейчас приложу тебя мордой об стену, тогда узнаешь какой!

— Ну-ка, попробуй! — И Пьетро начал по-боксерски пританцовывать вокруг него, провоцируя Гэвина вступить в бой. — Смотри, как бы я первый не размазал тебя по стенке! Моника потянула таксиста за рукав и сказала что-то на итальянском. Он на миг отвлекся, и Гэвин, воспользовавшись удобным моментом, со всего маху заехал ему кулаком в лицо. Пьетро пошатнулся, и Гэвин уже собрался закрепить успех, но Рик встал между ними.

Кулак угодил ему прямо в челюсть. Рику показалось, будто у него голова отлетела мячиком в сторону, а из глаз посыпались искры. Он зажмурился от боли, а когда открыл глаза, увидел, что Гэвин готовится к новому заходу. Моника швырнула ему в лицо сумочку. Такая малость не могла нанести Гэвину ощутимого ущерба, но на секунду он опешил. Этой секунды Рику оказалось достаточно, чтобы схватить Гэвина за руку и заломить ее за спину.

Пьетро живо подскочил к обидчику, намереваясь наверстать упущенное, но Рик успел его притормозить. А Гэвин умудрился высвободить руку. Черт! Рик не хотел драться, но выбора у него не было… — Гэвин метил кулаком ему в лицо, и Рик, резко выбросив ногу, ударил его по болевой точке ноги. Тот рухнул лицом вниз, и Рик прижал его к полу коленом.

— Какого черта?! Как это вам удалось? — раздался у него за спиной чей-то удивленный возглас.

Рик обернулся: рядом с ним стоял полицейский и хмуро смотрел на распростертого на полу Гэвина, который превосходил весом Рика как минимум на двадцать кило. Чуть поодаль стояли еще два стража порядка с дубинками и взирали на Рика весьма недружелюбно.

— Что за приемчик? — спросил один из них, подходя ближе и доставая наручники. — Каратэ?

— Не знаю. — Рик убрал колено со спины Гэвина. — Вернее, запамятовал. Может, каратэ, а может, еще что.

Полицейские хохотнули.

— Ну и ну! Первый раз такое вижу, — заметил первый. — А вы, ребята?

— Позвольте, я объясню, в чем дело. — Моника встала между Риком и полицейским с наручниками. — Прошу вас.

— Арестуйте этих паразитов! — Гэвин поднялся с пола и одернул рукава смокинга. — Я менеджер клуба. А эти двое отказываются оплатить счет.

— Вранье! — Рик замахнулся врезать ему по физиономии, но одумался. — Сам нас надул, а теперь валит с больной головы на здоровую!

— Ну-ка замолчите! Вы оба. — Полицейский повернулся к Монике. — Слушаю вас, леди. Что можете сообщить по сути дела?

— Видите ли, произошло ужасное недоразумение. Дело в том, что мы ехали за деньгами, чтобы выкупить мое кольцо, а Пьетро развернул машину и…

— Пьетро — это вы? — спросил полицейский, обернувшись к Рику.

— Нет. Пьетро — это водитель такси, — объяснил Рик и повернулся к Пьетро… Только таксиста уже и след простыл. Рик ругнулся.

Полицейский прищурился.

— Молодой человек, выбирайте выражения!

Моника ахнула.

— А где же Пьетро? — Она крутила головой по сторонам, без остановки тараторя то на английском, то на итальянском.

Полицейский не выдержал и гаркнул:

— С меня хватит! Знаете, что я вам скажу? — Он разомкнул наручники. — Отвезу-ка я вас в участок, и вы расскажете все это судье.

— Больно? — с участием спросила Моника и дотронулась до ссадины рукой.

Рик поморщился и, отстранившись, ответил вопросом на вопрос:

— А вы как думаете?

Она обиженно поджала губы. С тех пор как они вышли из полицейского участка, Рик пребывал в скверном расположении духа. Сколько раз она уже извинялась перед ним!

И сколько раз объясняла, что не просила Пьетро возвращаться в клуб. Да она удивилась ничуть не меньше Рика!

— Лучше я уйду, пока, ваш дядя не вернулся, — буркнул Рик и приподнялся с дивана.

Моника схватила его за руку.

— Я знаю, вы на меня сердитесь, но, прошу вас, не уходите! Ну пожалуйста…

Рик вздохнул и снова сел.

— Да я не сержусь. Просто не хочу, чтобы ваш дядя увидел меня с разбитой челюстью. Не имею ни малейшего желания объяснять, почему я два часа проторчал в полицейском участке.

— А мы ему ничего не скажем. — Моника легонько провела пальцем по больному месту. А потом потянулась и поцеловала.

— Не надо.

— Почему? — Моника сделала вид, что обиделась. — Вам что, неприятно? Я хотела как лучше…

— Куда уж лучше! Сегодня вы превзошли саму себя. — Рик снова хотел подняться, но она снова его удержала.

— А я думала, вы на меня не обиделись.

— А я и не обиделся. — Рик нервно пригладил ладонью волосы. (После драки они у него разлохматились, но Монике он так еще больше нравился.) — Только больше мы с вами по сомнительным заведениям не ходим. Сначала я лично сам все проверю.

Она покорно кивнула и пристроилась к нему поближе.

— Ничего подобного в жизни не видела! Подружки ни за что не поверят.

— Черт! Какие еще подружки? — возмутился Рик. — Не вздумайте никому об этом рассказывать. Понятно?

Она перевела дыхание и, опустив глаза, кивнула.

— Вы правы. Мне так стыдно!

— Не в этом дело. — Он приподнял ее лицо за подбородок. — Нам здорово повезло, что мы так легко отделались. Хорошо, что начальник участка вспомнил, как в прошлом году Гэвин сыграл такую же шутку с парой туристов. Кто знает; у скольких людей он подобным образом выманил деньги? Ведь, будь у нас наличные, мы бы заплатили ему сколько угодно, лишь бы поскорее убраться оттуда.

— Этому типу место за решеткой.

— Не могу не согласиться.

— А как это вы его так ловко завалили? Рик сделал вид, будто он не в восторге от того, что сделал, и скромно заметил:

— Занимался в детстве восточными единоборствами. Каратэ и дзюдо.

— И долго?

Рик пожал плечами.

— Мать работала на двух работах и не хотела, чтобы я после школы болтался без присмотра на улице. Она поставила передо мной дилемму: либо каратэ, либо пианино. — Он закатил глаза. — Похоже, я сделал правильный выбор. У меня черный пояс.

— А это хорошо? Он улыбнулся.

— Смотря для кого.

Монике нравилось, когда он был в таком настроении.

— Расскажите мне еще что-нибудь про свое детство.

— А больше рассказывать нечего. Ходил в школу, занимался каратэ. Когда стал постарше, начал подрабатывать. Вот и все.

— А у вас были подружки?

— Только две. Одна в десятом классе, а потом Келли. Мы с ней дружили полгода в последнем классе.

— А что потом?

— Потом пришлось работать, чтобы платить за обучение в колледже. Так что времени на личную жизнь оставалось не слишком много. Послушайте, может, хватит разговоров? С минуты на минуту вернется ваш дядя.

Моника затрясла головой.

— Он возвращается очень поздно. И от него каждый день пахнет вином. Боюсь, он совсем не следит за своим здоровьем. — Она насупила брови. Надо будет обязательно поговорить с дядей на эту тему.

— Думаю, он в полном порядке, — возразил Рик, но прозвучало это не слишком убедительно. — Во всяком случае, на работе он допоздна не засиживается.

— Может, я становлюсь похожей на маму? — От неожиданного открытия Моника пришла в ужас. — Я слишком много переживаю.

— А вы не переживайте. — Рик очаровательно улыбнулся. — Ведь вы приехали отдохнуть. Вот и отдыхайте. И постарайтесь избегать неприятных приключений.

Моника вздохнула. Нет, Ричард все не так понял. Она не ищет приключений. А сегодня произошло недоразумение… Перед глазами снова всплыла сцена, увиденная в клубе. Особенно лицо того блондина. Прикрытые глаза, подрагивающие ноздри, пылающие губы… Она представила себе Рика без одежды. Нет, все-таки она слишком много думает о сексе! А ведь сестры-монахини предупреждали: подобные мысли до добра не доведут.

Моника коснулась его руки в шелковистых светло-каштановых волосках, и мысли снова приняли опасный ход. Она вспомнила Рика на пляже: мускулистая грудь, плоский живот со стрелкой курчавых волос, убегающей вниз, за кромку плавок…

— Пожалуй, я пойду. А вы ложитесь спать. Завтра сходим с вами в какой-нибудь музей.

— Вы кое-что забыли.

— Что? — хмуро спросил Рик.

Моника взяла его лицо в ладони — так же, как это сделал Рик, — и поцеловала.

От неожиданности он откинулся на диванную подушку и приоткрыл губы. Моника воспользовалась удобным моментом и, стараясь не спешить, просунула язык ему в рот.

В прошлый раз, когда она его целовала, она вела себя неправильно: слишком торопилась. А торопиться не надо. Надо делать так, как это делал Рик. А он целовал ее медленно. Не спеша. И глубоко.

— Моника… — Рик откинул голову, и их губы едва соприкасались. — Скоро придет ваш дядя…

Ей нравилось смотреть, как подернулись дымкой его глаза.

— А мы услышим, когда он будет открывать дверь.

Он попытался встать, но она села ему на колени и обвила руками шею. Его глаза опустились на вырез ее платья, но он тут же поднял их и встретился с ней взглядом.

— Моника, чего вы добиваетесь? Чтобы меня уволили?

— А что вы так волнуетесь? Расслабьтесь. Сами же меня учили… — И она поцеловала его в разбитый подбородок. Укололась о чуть отросшую щетину, и ей захотелось ощутить ее на своей груди.

Моника устроилась поудобнее, и Рик noдавил стон. Глаза у него закрылись, и она почувствовала, как внизу ее живота разливается тепло. Короткое узкое платье поднялось на коленях, приоткрыв бедра, и Монике захотелось, чтобы Рик положил ладонь ей на колени.

Но он сделал еще лучше: положил руки ей на спину и расстегнул молнию. Платье приспустилось с плеч, Рик прикоснулся пальцами к ее голой коже и замер. Нет, пусть не останавливается! Пожалуйста, не надо.

Рик откинул голову и, глядя на нее недоуменными глазами, не заметил, как перешел на «ты»:

— Ты без лифчика.

Моника смущенно кивнула. Может, она опять сделала что-нибудь не так? Она заклеила соски, чтобы они не выделялись, специальной лентой, как поступают манекенщицы, но все-таки…

— Ты такая… — Он нежно обхватил ее груди ладонями. — У меня нет слов.

Моника перевела дыхание. Она чувствовала одновременно гордость и смущение.

— А ты поцелуешь там? — И она опустила глаза на грудь.

Рик моргнул, молча глядя ей в глаза.

Моника испугалась — а вдруг он снова захочет уйти? — и стянула платье с одного плеча.

Он чуть помедлил и спустил с другого.

Она засунула руку в вырез платья — чтобы снять ленту, — и Рик с шумом перевел дыхание. Сначала она не сообразила, чем вызвана такая его реакция, а потом вспомнила, как женщина на подушках в той комнате ласкала себе одной рукой грудь.

От этой мысли Моника испугалась и возбудилась. Хватит ли у нее смелости проделать то же самое на глазах у Ричарда? Он неотступно следил глазами за каждым ее движением. Она заглянула ему в глаза и, прочтя в них желание, перестала стесняться. Спустив платье, она обнажила грудь полностью и осторожно освободила соски от клейкой ленточки.

Молчаливый восторг Рика придал ей смелости. Она не спеша поднесла руку к груди и коснулась соска кончиком пальца. Рик приоткрыл губы, и Моника заметила, как у него вздымается грудь. Она сидит у него на коленях, и его рот так близко… Стоит чуть-чуть пододвинуться — и ее грудь окажется прямо у его губ. Только хватит ли у нее смелости?!

Моника вздохнула и выпрямилась, а одной рукой направила голову Рика к своей груди. Она почувствовала его горячее дыхание, а когда его прохладный язык коснулся ее груди, сладко вздохнула.

Рик не то вздохнул, не то застонал от наслаждения — и вот уже ее сосок оказался у него во рту.

Монику переполняли неведомые ей ранее чувства. По коже побежали мурашки, И, чем больше он ее ласкал, тем ненасытнее она становилась. Она чуть слышно застонала, а когда его ласки из нежных переросли в страстные, ей показалось, что еще чуть-чуть — и она умрет от сладкой муки.

Внезапно Рик выпрямился и, положив голову на диванную подушку, перевел дыхание.

— Моника… Так нельзя.

От неожиданности она вздрогнула и, почувствовав разочарование, собралась было поправить платье, но, заметив, как он смотрит на ее влажный сосок, поняла: он не уйдет. Она приподняла грудь ладонью и молча предложила ему.

Рик, глотая слюну, как завороженный смотрел на заострившийся от желания розовый сосок.

— Мне надо идти, — наконец выдавил он.

— Ричард, не уходите. Ну пожалуйста.

— Моника! Я же не железный! — Он со стоном схватил ее грудь ртом, а его рука, скользнув по ее колену, поднялась выше.

Еще немного — и она добралась бы до кружевных трусиков. Но рука замерла на месте, а Рик выпрямился и отпустил грудь. Моника испугалась, что он снова ее отвергает, но он припал к ее рту. Его язык разомкнул ей губы, а горячая ладонь скользнула вверх по бедру.

Моника расслабилась, и чувство неловкости оставило ее полностью, Ричарда не смущает ее неопытность. Он целует ее так, что она хочет от него всего. Такого, от чего еще совсем недавно пришла бы в ужас. Оказывается, секс это целый мир. Огромный неизведанный мир. И она хочет изведать его. Полностью. Вместе с Ричардом.

Он отпустил ее губы. А потом легонько куснул в уголок рта, подбородок, щеку… Когда добрался до уха, Моника вздрогнула от возбуждения. Кто бы мог подумать, что это такое чувствительное место!

Рик отстранился, и она хотела возразить, но он обхватил ее грудь ладонью и снова взял сосок в рот. Моника закрыла глаза и постаралась сосредоточиться на своих ощущениях. А ее переполняло так много новых ощущений! И ей хотелось прочувствовать их как следует. А еще хотелось почувствовать Ричарда.

Ощутив под ягодицами его возбужденную плоть, она медленно-медленно пошевелилась, и Рик задышал еще чаще.

Перестал ласкать грудь и посмотрел на нее с немым вопросом. Если бы она знала, о чем он хочет спросить! И если бы только отважилась спросить сама…

Губы Рика дрогнули в печальной улыбке и он, погладив ее по щеке, тихо спросил каким-то чужим голосом:

— Что ты со мной делаешь?! Ведь я поклялся, что не допущу этого.

Моника смутилась. Неужели она вынуждает его делать то, чего он не хочет? Она схватилась за вырез платья и попыталась прикрыть наготу. Он положил свои ладони на ее ладони — пальцы скользнули по соскам — и помог поправить платье. А желание в его глазах уступило место грустному сожалению.

Без ленты соски просвечивали сквозь тонкую ткань платья. Рик прикоснулся к ним пальцами и, почувствовав, как они отвечают на ласку, вздохнул. А Моника ощутила, как отвечает его возбужденная плоть.

Рик взял ее за талию, осторожно снял с колен и посадил на диван.

Она окончательно запуталась. Что происходит? Почему он так странно себя ведет? Несмотря на невинность, кое-какой опыт общения с мужским полом у Моники был — изредка она бывала на танцах в соседней школе и ходила в гости к приятелям братьев — и она чувствовала, когда нравится мужчине. А Ричарду она нравится. Так почему же он ее все время отталкивает?!

Может, именно поэтому ее так к нему и тянет? Ричард не такой, как все. Он особенный. Только с ним она чувствует себя сексуальной.

— Мне нужно идти, — сказал Рик. — С вами все в порядке?

Она кивнула.

— Как придете домой, сделайте холодный компресс.

Он улыбнулся и поцеловал ее в щеку. И ушел.

Глава 9

— Арти, ты не в курсе, что происходит на фирме? — спросил Рик по дороге в аэропорт. — Скажи мне, кто сошел с ума: я или все остальные?

— Ясное дело, ты. Черт! Забыл положить трубку и ласты.

— Я положил на дно чемодана, — успокоил его Рик и вырулил машину Микеле на автостраду.

Какое-то время они ехали молча. Рик редко садился за руль и при других обстоятельствах не предложил бы свои услуги Артуру, но ему хотелось поговорить с ним о Монике. Все-таки они родственники, а главное — Артур не разделяет допотопных представлений Микеле о семье.

Однако Рик не спешил начинать разговор: его мучили сомнения. На фирме происходили непонятные вещи. Последние дни он постоянно ловил на себе странные взгляды. Да и отношение к нему со стороны коллег ни с того ни с сего изменилось. Раньше Бруно, свояк Микеле, по утрам, идя из кухни с чашкой кофе, всегда заходил к нему в кабинет поболтать о том о сем. А теперь вдруг перестал. Проходит мимо, да так быстро, словно у него вот-вот начнется деловая встреча. Только никакой встречи у него не назначено. Во всяком случае, последние три года Бруно не слишком напрягается, поскольку по природе своей он сибарит. Однако Рику он нравится.

— Я серьезно, Арти. Ты не заметил ничего необычного? — спросил он, когда у него с хвоста наконец слез докучливый «мерседес».

— О чем это ты?

— Да как тебе сказать… — Внезапно Рик смутился. — Понимаешь, у меня такое впечатление, будто меня все избегают.

Артур чуть поморщился и, отведя взгляд, буркнул:

— Брось. Тебе показалось.

— Показалось? Ни черта подобного! — Рик слишком хорошо знал этот сдержанный тон. Артур явно темнит. — Скажи, что происходит? Это как-то связано с открытием филиала на Западном побережье?

— Нет. — Поспешность ответа лишь убедила Рика в правоте его догадок. — Клянусь, ничего такого не случилось.

— А что же тогда?

Артур повернулся к нему лицом.

— Старина, ума не приложу, что тебе сказать. Насколько я знаю, на фирме все тихо-спокойно.

Рик сосредоточился на дороге. Сейчас он не мог думать о Монике. И говорить о ней с Артуром ему совершенно расхотелось. А что, если ему все на самом деле только кажется? Может, дело в том, что его мучают угрызения совести?

— Скажи-ка мне лучше, как там моя разлюбезная сестрица?

— Лучше не спрашивай. Артур хмыкнул.

— А где она сейчас?

— У твоего отца.

— И что поделывает? Безвылазно торчит в библиотеке и пытается усовершенствовать десятичную систему классификации Дьюи?

— Знаешь, приятель, что я тебе скажу? Ты явно недооцениваешь свою родственницу.

— Неужели? Ну тогда чем же вы с ней занимаетесь?

Рик закашлялся. Обсуждать этот вопрос не входило в его планы.

— Да так, всем понемножку. Обычные туристские заморочки. Съездили в Центральный парк, в Кони-Айленд… Прошвырнулись по магазинам… Дело в том, что…

— Черт! Дай мне свой мобильник.

Рик вынул из кармана сотовый и протянул Артуру.

— Надо звякнуть Кэтрин. Надумала ехать в аэропорт сама, но, боюсь, опоздает. Она такая соня!

Рик снова сосредоточился на дороге, а Артур принялся названивать подружке. Обычно Рика раздражал era непомерный эгоцентризм, но сейчас он был даже рад: у него возникла передышка, чтобы привести в порядок мысли и чувства. Нет, все-таки обсуждать Монику с Артуром не следует. Ни с ним, ни с кем-либо другим. Ведь Моника не какая-нибудь проходная подружка.

Сформулировав мысль, он сам ужаснулся. Не проходная подружка? А кто же она? Да, ему по душе нрав Моники: она отважна и находчива. И голова у нее варит будь здоров, любой мужик позавидует. Ну а выглядит так, что рехнуться можно.

А как она на него смотрит? Да стоит ей сложить губы бантиком и распахнуть свои бархатные глазищи, как у него торчит торчком! (Ничего себе каламбурчик!) А когда он ласкал ей грудь, она так стонала, что он чуть не…

— Рик, ты где?

Он вздрогнул и покосился на Артура.

— Ты пропустишь поворот.

— Черт! — Рик крутанул руль и, чудом избежав столкновения, перескочил в крайний ряд.

— Ты что, приятель?! Эдак я без времени поседею! — Артур вытаращил на него глаза и оглянулся.

Рик тоже покосился в зеркало заднего вида. Водитель машины, которую он подрезал, сделал рукой непристойный жест.

— Не будет в другой раз зевать! — буркнул Рик.

Артур усмехнулся.

— Старик, да что на тебя нашло? Я тебя не узнаю. — Он покачал головой. — Сам на себя не похож.

Это точно! Да он и сам себя не узнает. А чему тут удивляться? С тех пор как приехала Моника, у него ни минуты покоя. Хотя объективности ради надо признать, что с ее появлением жизнь стала на удивление разнообразной. Ведь он годами ничего, кроме работы, не видел. Черт! Не будь Моника племянницей босса, все было бы прекрасно.

Рик покосился на Артура: тот изучал авиабилет.

— Арти, можно вопрос?

— Валяй.

— А Моника будет работать в компании? Артур хмыкнул.

— Вряд ли. Ты ведь знаешь отца. У него на редкость допотопные взгляды на этот счет. А у тетки Стефании и того хлеще. Ни за что не позволит Монике работать.

— А твои милые родственнички хоть понимают, что на дворе нынче двадцать первый век?

— Похоже, нет. — Артур ухмыльнулся. — Только один я иду в ногу со временем. И не хочу, чтобы женщины в семье ходили в черном и перманентно с пузом.

— Арти, я серьезно. Моника толковая и здорово разбирается в деле. От нее компания лишь выиграет.

— Послушал бы тебя отец! Вряд ли ему понравится, что ты подстрекаешь Монику к бунту. — Артур пристально взглянул на Рика и добавил: — Сдается мне, что на самом деле тебя беспокоит нечто совсем другое.

— Меня? И что же, например?

— Не знаю… По-моему, ты переживаешь по поводу офисных сплетен.

— Что за сплетни? — У Рика упало сердце. Неужели на фирме уже судачат по поводу Моники? А может, по поводу его работы? — Я ничего не слышал.

— Да никаких сплетен нет. Просто я неудачно выразился. Хотел сказать, что ты волнуешься зря. Тебе что-то пригрезилось. — Артур покачал головой. — Приятель, ты у нас совсем заработался. Тебе давным-давно пора в отпуск. Вот я вернусь, а ты поезжай. Хотя бы на недельку.

— Там видно будет, — уклончиво ответил Рик. А на дороге уже замелькали указатели многочисленных терминалов аэропорта Ла-Гуардиа. — Арти, следи за указателями. А то еще проскочим нужный поворот, а потом будем давать кругаля, а то и вовсе, не дай Бог, застрянем.

Они прекратили разговор и вскоре свернули к нужному терминалу. Стоянка была забита до отказа. Рик подъехал к зданию аэровокзала как можно ближе, вышел из машины, достал из багажника чемодан и быстро вернулся за руль.

Артур выскочил из машины и, вытащив с заднего сиденья видеокамеру и дорожную сумку, наклонился к открытому окну.

— Старик, спасибо, что подбросил. А насчет отпуска я вполне серьезно. Отдохну и со свежими силами буду держать оборону. Неделю, а то и две. Будем надеяться, что фирма не развалится.

— Ладно. Я подумаю. Счастливого тебе отдыха. — Рик начал поднимать окно, а Артур направился к аэровокзалу. — Арти, подожди!

Артур обернулся.

— Может, когда вернешься, возьмешь на себя Монику? Хотя бы на недельку.

— Легко! — И Артур помахал ему на прощание рукой.

Легко? Ну это вряд ли. Монике такая замена наверняка не понравится. Более того, она обидится и будет права. По-своему. Нет, нужно положить всему конец, пока еще не слишком поздно.

Внезапно Рик почувствовал себя чертовски виноватым.

С того злополучного вечера, когда они ходили в ночной клуб, прошла уже неделя. Моника и Рик по-прежнему проводили целые дни вместе: ходили по музеям, видели Статую Свободы, поднимались на смотровые площадки Эмпайр-стейт-билдинг. А по вечерам посещали рестораны или театры. Но Рик больше ни разу не целовал Монику, и она начала беспокоиться.

Неужели она сделала что-то не так? Нет! Теперь она уже достаточно хорошо изучила Рика и чувствовала: он хочет ее целовать. Но сознательно сдерживает себя и сохраняет дистанцию, чтобы у нее не было возможности его спровоцировать. Моника очень переживала. Только Ричард не понимает одного: она ни за что не сдастся. И сделает по-своему. Ведь она настойчивая.

Мама называет ее упрямой, а братья — упертой, но сама она предпочитает считать себя настойчивой.

Моника покосилась на Рика: он изучал колонку «Досуг». Брови сдвинуты, губы сжаты… Ей больше нравится, когда губы у него мягкие и ласкают ей грудь.

— Может, для разнообразия сходим в кино? — предложил Рик, поднимая глаза от газеты. — Что бы вы хотели посмотреть?

Моника вздохнула. Она бы хотела пойти потанцевать, на что Ричард уже второй вечер подряд неизменно твердит: лучше как-нибудь в другой раз. А ведь другого раза может и не быть. Скоро она вернется во Флоренцию. Под недреманные очи отца с матерью. Какая тоска!

— Моника?

— Что?

— Я спросил, какой фильм вы хотите посмотреть.

— Никакой! — Она плюхнулась рядом с ним на диван в гостиной и закинула ногу на ногу. Как все-таки здорово ходить в джинсах! И как она будет обходиться без них дома? — Я хочу потанцевать.

От ее близости Рик сразу напрягся. Он что, ее боится? Ведь она не кусается.

— А почему вы не хотите сходить в кино?

— В кино я могу сходить и дома.

— И на танцы тоже можно сходить дома. Она покачала головой.

— Нет, на танцы меня не пустят.

— Как это — не пустят?

— Я имею в виду одну. С провожатой, пожалуйста. Как-то раз я имела глупость пойти на танцы с теткой Клементиной. Больше не хочу.

— А что случилось?

— Ничего особенного. Просто она отпугивала от меня всех кавалеров. В результате весь вечер я проторчала у стенки в обществе милой тетушки.

Рик расхохотался.

Моника опустила глаза и молча рассматривала накрашенные, красным лаком ногти. Нет, Рик не понимает, в какой строгости ее держат родители.

— Извините, если я вас обидел. — Рик коснулся ее ноги в самолично проделанной Моникой прорези на колене. — Просто я подумал, что вы пошутили.

— Какие уж тут шутки! — Моника вздохнула и подняла на него глаза, Прочтя на его лице жалость, рассердилась и снова отвела взгляд.

— Ну и чем же вы занимаетесь целыми днями дома? — спросил он, не убирая руки.

И сердиться на него становилось все труднее и труднее. Может, он наконец-то перестанет держать дистанцию?

— Чем занимаюсь? Вообще-то, я вернулась домой только два месяца назад. — Она пожала плечами. — Много читаю. А некоторые книги перечитываю. Например, «Войну и Мир» и свою любимую Джейн Остин. А еще готовлю еду и шью. Правда, мама не видела одежду, которую я приготовила для поездки в Нью-Йорк.

— Я так и думал! — ухмыльнулся Рик и уже серьезным тоном продолжил: — Но ведь вы окончили школу, а потом еще и колледж. Почему бы вам не пополнить трудовые резервы?

Она нахмурилась.

— Как это?

— Почему бы вам не устроиться на работу? — с улыбкой пояснил он.

— Да вы что! Это еще хуже, чем ходить на танцы без тетки Клементины.

— Я вас не понимаю. Вы такая умная и разбираетесь в бизнесе. Зачем же вы учились, если теперь не хотите использовать, полученные знания?

— Вы рассуждаете прямо как мой отец. — Моника вспомнила, чего ей стоило уговорить отца отправить ее учиться в колледж. Она и просила, и молила, а в конце концов потребовала. И добилась. Она вздохнула и поменяла позу. — Хотите еще вина?

Рик покачал головой.

Схватив свой бокал, Моника вскочила и подошла к винному бару за бутылкой шардонэ.

— Только вы не обижайтесь, пожалуйста. И не думайте, что я осуждаю вас. Или вашу семью. Просто переживаю, вот и все.

Моника взяла бутылку и, вернувшись на диван, с минуту молча таращила на него глаза.

— Переживаете? Почему?

— Потому что вы мне нравитесь.

— Правда?

— Конечно. — Он взял у нее из рук бутылку и налил себе полбокала.

Моника улыбнулась. Значит, она ему на самом деле нравится.

— Я хотела вас кое о чем спросить, но…

— О чем? — спросил он.

Она налила себе вина и поставила бутылку на столик.

— Может, расскажете мне о работе компании поподробнее?

Он засмеялся.

— Да вы знаете больше моего!