На мгновение наступила мертвая тишина. Чад вскочил на ноги и, оглянувшись на пришедших, отрывисто произнес:
      – Летучая мышь.
      Лайза и леди Бернселл в ужасе смотрели на Чарити. Они лишь теснее прижались друг к другу, а потом к Джону, чьи карие глаза сверкали, как бритвы, на побелевшем лице. Смущенный возглас вырвался у стоящих в дверях.
      – Летучая мышь, – повторил Чад тихим, низким голосом, когда Чарити с трудом встала с кушетки, безуспешно пытаясь убрать свои волосы в прежнюю прическу. Он указал на портьеры на окнах, колыхавшиеся от легкого ночного ветерка. – Влетела летучая мышь, – продолжил он напряженным голосом. – Чарити испугалась, и я пытался поймать ее. Мы натолкнулись друг на друга и упали на кушетку.
      В комнате повисла тишина.
      – Я не вижу никакой летучей мыши…
      Эти слова, произнесенные нетерпеливым полушепотом, донеслись от старой миссис Тремонт, стоявшей позади всех и тщетно пытавшейся разглядеть, что происходит.
      Чад посмотрел наверх.
      – Надо думать, она… улетела, – слабым голосом произнес он.
      Чарити бросилась туда, где стоял молодой мистер Вэстон, все еще мертвенно-бледный, молчаливый и неподвижный.
      – Ох, Джон! – воскликнула она жалобно. – Она была такая большая, и хлопала крыльями, и налетала на меня. Я так испугалась!
      Чарити порывисто обвила его руками, но через мгновение, когда он не ответил, отстранилась и неуверенно взглянула на него.
      В этот момент Лайза шагнула вперед. Она схватила Чарити за руку и потянула ее к леди Бернселл, все время ясно и отчетливо произнося слова утешения.
      – Моя дорогая бедняжка, как это было ужасно! Ты так напугалась. Летучие мыши – такие противные. Конечно, я видела, как она улетала, когда мы вошли. Пойдем, пойдем, – заторопилась она, многозначительно взглянув на мать.
      Леди Бернселл мгновенно поняла намек.
      – Иди сюда, мое золотко, мы поднимемся наверх и попросим одну из горничных поправить твою прическу. Хочешь немного вина?
      Нежно обвив рукой талию дочери и приговаривая еле внятно, но ласково, она увела всхлипывавшую девушку из комнаты. Остальные, горя любопытством, пошли вслед за ними, оставив Лайзу, Джона и Чада одних.
      Джон так и не заговорил и не двинулся с места с той самой минуты, как вошел в комнату. Чад тоже молчал – он лишь осторожно взглянул на Лайзу, когда поправлял свой галстук.
      – Чад! – это был прерывистый шепот Лайзы. – Как вы могли?!
      Чад встретил ее негодующий взгляд точно таким же.
      – Как я мог что? – резко парировал он.
      – Вы полностью скомпрометировали Чарити!
      – Вздор! Я просто разговаривал с ней, когда влетела летучая мышь, и это безмозглое создание сразу же стало метаться по комнате.
      Лайзе захотелось пробежать через комнату и забарабанить по нему кулаками.
      – Неужели вы серьезно думаете, что кто-то из этих людей, – в ярости выговорила она, указывая пальцем в направлении коридора, – хоть на секунду поверил вашей истории про мышь? Нет, вы и вправду так думаете?! Господи, да вы были наедине в закрытой комнате, и назвать вашу «позу» компрометирующей можно только ради приличия! Это в тысячу раз мягче сказано! Какой бес толнул вас искать здесь с ней встречи?
      – Я бы тоже очень хотел получить ответ на этот вопрос, мистер Локридж.
      Ошеломленно взглянув на Джона Вэстона, который наконец обрел дар речи, оба они повернулись друг к другу спиной, словно тот ничего не сказал. Чад не двигался. Его глаза потемнели до цвета мутного бутылочного стекла.
      – Вы называете меня лжецом, леди Элизабет? – спросил он спокойно.
      – Верю я вам или не верю – не имеет значения… – начала она.
      Чад предупреждающе поднял руку:
      – А что до того, что я оказался в отдаленной комнате наедине с Чарити, я убежден, этот вопрос вам лучше адресовать мистеру Вэстону. Лайза мгновенно развернулась и взглянула на Джона Вэстона, чье лицо тут же стало ярко-пунцовым – словно оно и не было мертвенно-бледным несколько секунд назад.
      – Я… я не понимаю… – громко произнес он.
      – Правда? – жестко спросил Чад. – Тогда я вам расскажу, – он снова обратился к Лайзе, – что ваша настойчивая маленькая сестричка увела меня прогуляться на террасу за час до того. Затем она предложила мне пойти с ней в комнату для игры в карты – как раз перед началом выступления пианиста. Она не дала мне никаких объяснений по поводу этой в высшей степени непонятной просьбы, и то, что она чуть не разрыдалась, когда я начал протестовать, показалось мне подозрительным. Потом она отошла от меня и начала разговаривать с друзьями, но, когда окончился концерт, она опять подошла ко мне и почти силой потащила меня к комнате для игры в карты. При этом она постаралась попасться на глаза своей матери. Леди Бернселл улыбнулась, довольная, что ее дочь находится в надежном обществе. Чарити быстро оглядела комнату в поисках – я уверен – вас, но вас нигде не было видно.
      Мы начали играть в пикет, но уже через пять минут ее изобретательное сиятельство пролила бокал вина на свою юбку и вскочила, заявив, что должна отлучиться и привести себя в порядок. Она почти выбежала из комнаты, а я последовал за ней на безопасном расстоянии. Однако она вовсе не отправилась к туалетной комнате для дам, но скользнула в коридор, ведущий к этой комнате, – где я и нашел ее несколько минут спустя. Из этого я мог заключить только одно – здесь у нее было назначено свидание с мистером Вэстоном.
      Джон сделал движение, оставленное Лайзой без внимания. Она посмотрела Чаду в лицо, и взгляд ее был острым как бритва.
      – Так почему же вы не обратились немедленно ко мне? – почти закричала она.
      – Но откуда мне знать, где вас искать? – спросил он подчеркнуто мягко. – В какой из отдаленных комнат я мог вас найти? – с вашимвозлюбленным?
      Лайза чуть не задохнулась, но Чад снова заговорил – и она не успела выпалить резкие слова, готовые слететь с ее уст.
      – К тому же почти сразу, как я зашел в эту комнату, влетела проклятая мышь. Остальное я вам уже рассказал.
      – Могу я спросить, мистер Локридж, – слова Джона Вэстона, хотя и сказанные мягким голосом, прозвучали оглушительно громко в тишине, наступившей после монолога Чада. – Почему… когда вы увидели, что Чарити идет в эту комнату… почему вы просто не пошли в золоченую гостиную и не поделились с леди Бернселл вашими подозрениями?
      – Да потому что я не хотел доставить ей еще больше неприятных минут – кроме тех, которых уже не избежать, и… – Он вдруг резко оборвал свою речь, и выражение презрительного удивления проступило у него на лице. – Так вы обвиняете меня в попытке покушения на честь этой юной особы? – спросил он скептически и резко повернулся к молодому человеку. Движение это нельзя было назвать никак иначе, как только угрожающим.
      Джон остался там, где стоял.
      – Я хочу сказать только, что ситуация выглядела чертовски двусмысленной – с какой точки зрения на нее ни смотри.
      Теперь стало совершенно ясно, что Джон Вэстон страшно взбешен.
      – Я заметил, что леди Чарити получает необычайное удовольствие от вашего общества – а вы от ее. А что до вашей истории с мышью – Могу лишь заметить: трудно поверить, чтобы эта маленькая летучая тварь могла привести платье и прическу леди Чарити в такой беспорядок.
      Чад фыркнул:
      – Тогда вы абсолютно ничего не знаете о женщинах, мой юный олух.
      Лайза почти набросилась на Джона. – И вы можете поверить, что Чарити могла вести себя развратно? Как может мужчина, заявляющий, что любит женщину, так легко и быстро поверить в ее измену и вероломство?
      Она метнула короткий взгляд в сторону Чада, который наблюдал за ней, чуть приподняв брови.
      – И как… – продолжила было Лайза, но ее прервал звук открываемой двери.
      Вбежала Чарити, за которой тотчас же появилась ее мать. Прическа Чарити была подправлена до некоторой степени, и платье теперь сидело вполне благопристойно на ее фигуре, но глаза ее были широко раскрыты, и в них стояла мука.
      – Ах, вы все еще здесь, – сказала она, еле дыша. Глаза Чарити обратились к Джону, который при виде ее снова побледнел, и на лице его опять появилось выражение осуждения. Чарити застыла на месте.
      – Джон?
      Когда он не ответил, она побежала к нему и положила ладонь на его руку.
      – Джон, что с тобой?
      Чад лениво привстал с края письменного стола, на котором сидел.
      – Ваш поклонник, – сообщил он Чарити, – явно убежден, что прервал момент страсти между нами. У него нет ни малейшей веры в вас, вашу добродетель, или в разрушительные способности шустрой мыши.
      Чарити изумленно уставилась на Джона.
      – Уверена, ты не думаешь, что Чад и я… что мы…
      Она вдруг задохнулась от негодования, когда он продолжал молча смотреть на нее.
      – А-а, теперь я понимаю… – сказала она через мгновение дрожащим голосом… – Ты поверил, что я… проститутка, которая может тайно встречаться с мужчиной и позволять ему… делать со мной все,что ему вздумается! – Она подошла к нему почти вплотную! – Но в таком случае вы правы, не так ли? Хотя бы отчасти – потому что я и вправду согласилась встретиться здесь с вами тайно. И можете быть уверены, Джон Вэстон, я не сделаю этого больше никогда, – закончила она, и глаза ее блестели, наполненные слезами.
      Лайза повернулась к Чаду. Она почувствовала, что сейчас разрыдается – так сильны были чувства, разрывавшие ей душу с той самой минуты, как она зашла в библиотеку и обнаружила Чада и Чарити. В душе она поверила истории с мышью – неважно, что объяснение этого инцидента прозвучало неуклюже и дико. Ведь она знала, что Чад – порядочный, честный человек. И еще она была абсолютно убеждена, что Чарити не из тех молодых женщин, которые могут отдать свое сердце одному мужчине и позволять другому пользоваться ею. Просто она была из тех, думала Лайза, кто, решившись на что-то, не думает о последствиях. Конечно, она вполне могла назначить здесь Джону свидание.
      Однако Лайза была вовсе не в настроении снимать обвинение с Чада. Его своеволие было непростительным – как и его отвратительные выпады в ее адрес. Как будто это не он увивался весь вечер вокруг Кэролайн Пул! Нет, вся эта неразбериха и ссора – всецело его вина. Лайза была в ярости.
      Для Чада этот вечер был сплошной скукой и раздражением. Он совсем не хотел ехать к Вудкроссам. Он стоически вынес разливистое выступление манерной певицы после ужина. Но собственно сам музыкальный вечер – когда знаменитый пианист с вдохновенным видом усердствовал за роялем, перемежая размашистые аккорды с рассыпчатыми трелями и просто садистским стаккато, а потом еще запиликала визгливая скрипка и опять объявился поэт-душегубец, – нет, это было уже выше его сил. А вот Кэролайн – та слушала с таким видом, словно упивалась божественным нектаром. Да-а, мисс Пул – это отдельный разговор. Возможно, в свете его уже назначили на должность ее главного поклонника и, если он не будет предельно осторожен, следующим его постом станет – преданный муж. Кэролайн была смазлива и кокетлива, и с ней можно было непринужденно провести вечер – перемежая пустую болтовню с пригоршнями комплиментов, но он не имел никакого желания попасть на булавку к бойкой и подчеркнуто экзальтированной барышне.
      Лайза же наоборот, судя по всем признакам, позволила своему сердцу попасться в жадные лапы Джайлза Дэвентри. Каждый раз, когда она оказывалась в поле зрения Чада, она находилась в обществе этого льстивого мерзавца, дозволяя ему пошлые бесцеремонные ласки, разрешая смотреть на себя наглым взглядом – словно была доступным товаром на Хэймаркете. Ну что ж, он желает ей весело провести время с ее «сокровищем».
      Лайза посмотрела на Чада, крепко сжав кулаки. В его взгляде она увидела высокомерное презрение и чуть не взорвалась.
      – Вы скомпрометировали мою сестру, Чад Локридж. Вы и ваше самомнение, и полное отсутствие угрызений совести… и ваше неуклюжее вмешательство сломали ей жизнь.
      – Не говорите вздора. Это просто смешно, – отрезал Чад, его брови хмуро сдвинулись.
      – Конечно, может быть, – продолжила Лайза, – пока вы были за границей, осуществляя свои честолюбивые планы, вы забыли о приличиях, на которых зиждется жизнь высшего общества в Англии. Чарити обнаружили в позорящей ее позе – и в ваших объятиях. Одну. Без провожатого. Вы видели реакцию Джона Вэстона. Во всей стране не найдется ни единого человека, которому бы пришло в голову просить ее руки!
      Во время гневной тирады Чад стоял неподвижно и неотрывно глядел на Лайзу, нисколько не пасуя перед ее негодующим взором. Когда она наконец замолчала, он подошел и буквально схватил ее за плечи.
      – Ну что ж, тогда я буду этим человеком, – сказал он. Отпустив ее, он повернулся к Чарити, которая уже перестала плакать, и к ее матери, взиравшей на разыгравшуюся перед ней сцену. Его улыбка была похожа на усмешку корсара, стоящего на пылающей палубе, и в его голосе слышался рев бушевавшего пламени. – Леди Чарити, вы окажете мне честь стать моей женой?
      Сдавленый возглас Лайзы мгновенно нарушил наступившую тишину, а Чарити просто бессмысленно уставилась на него, не веря своим ушам. Леди Бернселл медленно повернулась, чтобы взглянуть ему в лицо.
      – Мистер Локридж, что за скверную шутку вы нам приготовили?
      Улыбка флибустьера стала еще более явной.
      – Я абсолютно серьезен, – сказал он в ответ. – Несмотря на враждебность и совершенно необоснованные обвинения вашей старшей дочери, я вовсе не чудовище и не варвар. Я хорошо знаком с правилами хорошего тона – даже если они иногда и абсурдны. И поэтому я понимаю, что единственное, что может сделать в подобной ситуации человек чести, к которым я, смею надеяться, отношусь, – это предложить свою руку… м-м… пострадавшей от его неосторожности даме. Так что вы мне ответите на это, Чарити?
      На долгое время Чарити застыла в молчании, а Лайза была просто потрясена абсурдностью всего происходящего. Единственным звуком в мертвой тишине комнаты было легкое жужжание ночных насекомых и отдаленный гул разговоров, доносившийся из зала.
      Чарити долго и пристально смотрела на Чада, а затем ее взгляд скользнул на Джона, который упорно молчал. Глубоко вздохнув, она опять обернулась к Чаду:
      – Благодарю вас, мистер Локридж. Я счастлива принять ваше предложение.
      Джон, потрясенно охнув и чуть не задохнувшись, повернулся на каблуках и стремительно вышел из комнаты. Чарити мгновенно разрыдалась, и леди Бернселл бросилась ей на помощь, держа наготове носовой платок.
      Лайза ошеломленно смотрела на Чада, все еще не веря. Его лицо выражало полнейшую растерянность. Было совершенно ясно, что согласие Чарити явилось для него такой же неожиданностью, как и для всех остальных.
      Тут уже все смешалось. Леди Бернселл металась между Чарити и Чадом. Но внимание Чада было приковано вовсе не к его суженой, а к Лайзе. Лайза же – по причинам, ведомым только ей, – продемонстрировала восторг по поводу такого оборота событий.
      – Думаю, – сказал Чад наконец, – что для всех нас будет лучше незаметно покинуть этот дом. Насколько я знаю, здесь есть боковой выход дальше по коридору. Я позабочусь, чтобы туда подали ваш экипаж.
      – Это очень любезно с вашей стороны, мистер Локридж, – проговорила Лайза. – Надеюсь, мы будем иметь удовольствие видеть вас завтра утром. Мы должны начать обсуждение свадебных приготовлений.
      Если Лайза и надеялась вывести Чада из душевного равновесия этим заявлением, то тут ее явно ждало разочарование. Остановившись только для того, чтоб бросить на нее безразличный взгляд, он поспешно вышел из комнаты, и больше этим вечером она его не увидела. Всю дорогу к дому Лайза молча исходила яростью, вспоминая вызывающее поведение Чада. От этих мыслей ее отвлекала лишь одна воображаемая ею картина – разговор между ним и Кэролайн Пул, который, наверное, сейчас и происходил.
      Приехав домой, Лайза проводила подавленную Чарити в спальню и проследила, чтоб ее уложили спать, а потом отправилась в спальню леди Бернселл для малоприятного разговора.
      – Что нам теперь делать, мама? – был ее первый вопрос. – Мы не можем допустить, чтобы слухи об этой нелепой помолвке разошлись по Лондону. С другой стороны, если станет известно, что ее застали в компрометирующей ситуации с Чадом, помолвка очень важна.
      – Я полагаю, – проговорила леди Бернселл с мрачным видом, – что в первую очередь нам необходимо срочно поместить объявление в «Морнинг пост» о помолвке Чарити с Чадом.
      – Что?!! – Лайза почувствовала, что близка к обмороку. – Ты же не хочешь сказать, что позволишь Чарити выйти замуж за Чада?
      Ее мать испуганно моргнула при виде выражения лица Лайзы.
      – Я не вижу иного выхода, – нерешительно ответила она. – После этого ужасного вечера жизненно важно, чтобы они были помолвлены. А вслед за этим… не могу представить, как нам потом избежать их брака.
      – Может, она выплачется… решит, что они не подходят друг другу… Позже, когда страсти улягутся. – Лайза обнаружила, что ей трудно говорить связно.
      – Такой шаг плохо отразится на них обоих. Чарити приобретет репутацию легкомысленной капризной кокотки, а про Чада скажут, что его ловко использовали.
      На это Лайзе было нечего возразить. Она слишком хорошо знала, что высший свет мгновенно заклеймит девушку, позволившую себе увлечься или быть обманутой. А мужчина, получивший отставку у невесты, неизбежно станет всеобщим посмешищем. Она тяжело вздохнула.
      – Ну что ж, мама. Мы перескажем все это Чарити, когда она утром проснется, хотя я не уверена, что она не взовьется от наших опасений. Она, должно быть, уже жалеет о своем поспешном согласии на… на совершенно нелепое предложение Чада.
      Когда Лайза наконец добралась до спальни, все ее мысли были отнюдь не о своей злосчастной сестре, а о ее женихе. Что такое нашло на него, когда он предложил Чарити стать его женой? Своим предложением он лишь отдал долг джентльмена. Губы Лайзы искривились улыбкой. Это было его собственное замечание – что джентльмен прибегает к этому последнему средству, чтобы исправить положение. Но какое? Он ведь ясно высказался, что его интерес к ней был почти родственным – таким, какой свойствен доброму дядюшке… И все его поведение с Чарити не давало повода для сомнения в этих словах…
      Лайза вздохнула. Она никогда не сможет угадать мысли Чада Локриджа и мотивы его поступков! Она была уверена только в одном: когда у ее сестры появится возможность поразмыслить над своим согласием, та немедленно начнет искать способ разорвать эту помолвку.
      Не в силах найти выход из этого замкнутого круга, Лайза устало опустила голову на подушку и вскоре забылась беспокойным сном.
      Следующий день, однако, не принес никакого просвета. К ее изумлению, когда Чарити сошла вниз к завтраку, она с оживленной улыбкой пожелала обеим дамам доброго утра. Лайза и леди Бернселл, уже сидевшие за столом, растерянно переглянулись.
      – Как здорово! – сказала Чарити, глядя на еду. – А я целое утро умираю от голода.
      С этими словами она тоже села за стол, но не притронулась к чашечке кофе – стала просто ломать тосты в руках.
      Лайза и леди Бернселл вновь обменялись взглядами, и вдовствующая графиня кашлянула, готовясь заговорить.
      – Чарити, моя дорогая, – начала она. – А мы как раз говорим про вчерашний вечер.
      – Вчерашний вечер? – спросила Чарити, словно события прошедшего дня полностью изгладились из ее памяти. – Ох да, конечно. Чад. Как он мил, не правда ли?
      Лайза сделала заметное движение, и Чарити озабоченно взглянула на нее.
      – Ведь ты не против, Лайза? – спросила она легким непринужденным тоном. – Ну просто… ты сказала, что больше ничего к нему не чувствуешь, и поэтому я не могу себе представить…
      Лайза в раздражении стиснула зубы:
      – Нет, все в порядке, я и впрямь не чувствую к нему ничего, но, Господи Боже, ты же не станешь притворяться, что хочешь… союза с ним?
      – Но почему бы и нет? – недоуменно спросила Чарити, и глаза ее широко раскрылись.
      – Потому что, – нетерпеливо ответила Лайза, – он неподходящий муж для тебя.
      Чарити замотала головой:
      – Наоборот, я думаю, он будет идеальным мужем. Он красив, и богат, и очарователен, и мы… мы без ума друг от друга.
      Леди Бернселл в изумлении прикусила язык.
      – Прелестно, Чарити, – наконец выдавила она из себя. – Ты говоришь так, словно выбираешь партнера для вальса. Твоя сестра и я ищем способ избежать этой странной помолвки.
      – Но почему?
      – Ну как почему – да потому, что ты не чувствуешь к нему ничего, кроме сестринской привязанности… И, я думаю, ты не обольщаешь себя мыслью, что он из любви сделал тебе предложение.
      Чарити густо покраснела.
      – Я уверена – любовь придет в свой срок.
      – Но почему ты хочешь выйти замуж – с такими мыслями? – спросила Лайза, с трудом подавляя дрожь. – Разве у тебя нет желания выйти за мужчину, с которым тебя уже связывают нежные чувства?
      Чарити опустила глаза в тарелку, где лежали остатки ее тостов. Мать и сестра вновь переглянулись.
      – Ох, моя дорогая, – начала леди Бернселл. – Сегодня утром тебе могло казаться, что твое сердце разбито, но уверяю тебя, это просто легкая ранка.
      Чарити заметно напряглась.
      – А я уверяю тебя, мама, – сказала она холодно и твердо, – что у меня на сердце нет ни малейшей царапины. Я просто думаю – нужно быть полным дураком, чтоб строить брак на… на песке. Гораздо лучше прожить жизнь с человеком, который тебя уважает и чье общество тебя развлекает, разве ты со мной не согласна? А теперь, если вы меня извините, я должна написать несколько писем.
      Сказав это, она поднялась из-за стола и величественно вышла из комнаты – как королева, покидающая своих подданных.
      – О Господи! – в один голос вырвалось у Лайзы и ее матери.
      – Это гораздо хуже, чем я думала, – продолжила леди Вернеелл.
      – Уверена, что со временем… – начала было Лайза, но потом замолчала.
      – Да, конечно, но…
      – Да-да, я понимаю. Но что, если…
      Завтрак завершился в тяжелом молчании. Когда обе леди вставали из-за стола, вошел лакей и подал на серебряном подносе записку для леди Бернселл.
      – Это от Чада! – воскликнула Летиция, быстро отпуская посыльного. – Он просит разрешения нанести нам визит сегодня днем, чтобы обсудить предстоящую помолвку с Чарити. – Она быстро взглянула на Лайзу. – Он хочет начать приготовления к свадьбе!