– Ну как же… Господи… я припоминаю, он как-то обронил… да, вчера вечером, когда вы принесли показать ее нам.
      – Понятно… Но, как бы там ни было, Чад уже сообщил это мистеру Сергуду, сыщику с Боу-стрит.
      Правильные черты лица Джайлза изобразили облегчение.
      – Ах, тогда все в порядке. Я колебался, стоит ли говорить о том, что может бросить на Чада тень подозрения.
      – Вы так полагаете, Джайлз? Бросит тень подозрения?
      Ее сердце болезненно замерло, когда она задавала вопрос, но лицо выразило лишь спокойный интерес к тому, что он был готов вот-вот сказать.
      – Ну… – Джайлз беспокойно пожал плечами. – Это вполне естественно. – Он глубоко вздохнул. – Если честно, Лайза… – он пересек комнату и сел рядом с ней. – Я не могу избавиться от мысли, что он вел себя очень странно.
      Когда Лайза ничего не ответила, а только пристально смотрела на него с выжидающим любопытством, он решился на новый выпад – довольно поспешно, хотя и неуверенно.
      – Он уже был под подозрением, когда несколько лет назад подвеска исчезла. О, я знаю: то, что вы смогли купить ее у человека, который сам приобрел ее у отца Чада, доказывает его невиновность, но все же… а теперь… теперь он владелец предположительно огромного состояния, происхождение которого никому точно не известно.
      Лайза по-прежнему молчала, но ее пальцы стали сами собой сжиматься в кулаки на коленях.
      – И также нельзя отрицать, – заключил Джайлз, и правота скользила в каждом его слоге, – что это очень странно… он – единственный на свете человек, который знал, где искать подвеску, кроме, естественно, вас, Лайза.
      Он замолчал, наблюдая за впечатлением, произведенным его словами. Но поведение Лайзы не обещало ничего хорошего. Ее пальцы были сжаты в кулаки, а в глазах появился особый оттенок голубого, который иногда можно увидеть в раскаленной добела печи. И подобно языкам пламени, ее глаза метали искры.
      – Я сказал это только ради вашей пользы, – добавил он поспешно. – Вы же видели, я годами соревновался с ним, но теперь пришло время взглянуть на вещи реально. Сейчас я понимаю ваши чувства к нему – конечно, чисто дружеские. В конце концов он помолвлен с вашей сестрой… но я знаю, как неистово вы можете быть преданной своим близким. И я не хотел бы причинять вам боль, как не хочу, чтобы вы пострадали.
      В конце этого монолога Лайза почувствовала, что вот-вот взорвется. Она уже открыла рот, чтобы осадить его, но промолчала, заметив несчастное, взволнованное выражение его лица, на котором была написана заботливость. Она вздохнула и твердо сказала:
      – Благодарю вас, мой старый друг, за заботу обо мне, но это, как вы понимаете, сугубо мое личное дело. А теперь, раз уж наша с вами долгая дружба позволяет обойтись без церемоний, я уверена вы поймете правильно: сейчас у меня нет времени на дальнейшие разговоры. Если вы меня извините, я должна уйти – у меня много неотложных дел.
      С поистине королевским шелестом юбок она встала и направилась к двери, не оставив Джайлзу иного выбора, как только быть вежливо выпровоженным сначала из комнаты, а затем и из дома.
      В саду он остановился, какое-то время пристально глядя на входную дверь дома Лайзы, прежде чем направиться к ждущему его экипажу.
      В это время за ним наблюдали из окна на верхнем этаже соседнего дома, и, когда его элегантный экипаж заскользил по площади, завернул на Брутон-стрит и исчез из вида, Джем Дженуари отпустил занавеску и повернулся к своему хозяину. Чад сидел возле камина маленькой уютной гостиной, а у двери, как всегда, стоял Рави Чанд со сложенными на груди руками.
      – Ну наконец… – заметил Джем. – По крайне мере, он не сидел там долго.
      Чад усмехнулся:
      – Ну, это смотря для чего он туда ездил… Может, достаточно долго для того, чтобы объяснить ей, что я – единственный человек, которого по логике вещей можно подозревать в краже этой чертовой подвески. И все это, конечно, с миной сожаления.
      Да, должен сказать, я вовремя о себе позаботился. Если бы я не был так расторопен, кто знает… этот подонок все еще собирается упрятать меня в тюрьму. Расскажи-ка мне поподробней об этом лакее, Стеббинсе, Джем. Мне пришло в голову… когда Дэвентри услышал, что Лайза решила отвезти подвеску наутро в банковский сейф, ясное дело, он нарочно пролил себе вино на рукав, чтобы иметь возможность поговорить тет-а-тет со Стеббинсом. Уверен, именно этот тип рассказал Джайлзу, где хранится подвеска.
      – М-м… я узнал его, как только увидел сидящим на полу – он так мило держался за голову. Думаю, он не так давно знаком с Дэвентри… но он совершенно точно был одним из ночных гостей нашего джентльмена в последние несколько месяцев. Это было первое, что я узнал о нем, еще даже не зная его имени и чем он занимается.
      – Он мне тоже показался знакомым, – медленно проговорил Чад. – Но до сегодняшнего дня мне не приходило в голову… я не мог вспомнить, что именно этот лакей приблизился к Лайзе с запиской от Джайлза в тот день, когда она отвела меня в свой кабинет, чтобы показать подвеску. Ну да, конечно! Он мог отлично видеть, что шкаф открыт и там лежит шкатулка, из которой Лайза только что вынула эту проклятую штуку.
      – Нет никаких сомнений, что в то время он уже оказывал услуги Дэвентри.
      – Но Дэвентри не знал, что у Лайзы уже тогда была подвеска. Зачем ему понадобилось держать в ее доме соглядатая?
      – На всякий случай. Наверно, он полагал, что за ней нужен глаз да глаз. Распорядок ее дня, с кем она видится регулярно… Чтобы распознать потенциального соперника.
      Единственным ответом Чада было нечленораздельное восклицание.
      – Я познакомился со служанкой из дома леди, – вставил Рави Чанд из угла. – Очаровательная молодая женщина. Она сказала мне: слуги в доме вот уже много месяцев ожидают, что хозяйка сделает им «интересное объявление». Потому что, по ее словам, Дэвентри делает их хозяйке предложения руки и сердца по такому регулярному расписанию, что это стало темой постоянных шуток в людской. Кажется, – добавил он, словно рассуждая, – леди Бернселл поощряет этот союз.
      Сильные пальцы Чада беспокойно пробежались по волосам.
      – Да, он их надул, – они думают, что он больше всех подходит на роль мужа… фамильные земли к северу и т. д. и т. п. Господи, а что, если она решит принять его предложение?!
      Эти слова стоили ему такой боли, что он чуть не застонал.
      Джем уютно расположился в изумрудно-зеленом атласном кресле у камина.
      – Думаю, если бы у нее были к нему нежные чувства, она бы давно это сделала. Ведь он увивается за ней с тех самых пор, как вы покинули Англию. С другой стороны, – он бросил острый взгляд на Чада из-под чуть нахмурившихся бровей, – у нее могут быть свои причины держать его возле себя. Его и всех этих кретинов, которые пытаются заполучить ее.
      Чад поймал взгляд Джема и ответил ему сардонической улыбкой.
      – От вас ничего не скроешь, да, молодой Дженуари? И давно у вас ушки на макушке?
      – Они меня здоровско выручают, слышь, хозяин, – ответил Джем, опять вставая. – Но, однако, вернемся к подвеске королевы. Думаю, мы можем быть совершенно уверены: это Стеббинс открыл дверь второму сообщнику – не дражайшему Дэвентри, конечно. Тот-то, наверно, зарабатывал себе алиби в Уайтсе. Я бы не удивился, если бы вторым оказался Джип Махоуни. Он очень опытен и искусен – и, как я упоминал раньше, Дэвентри не раз использовал его для разных грязных делишек. – Тут Джем хихикнул. – Интересно, понимал ли Стеббинс, что дело окончится колотушками и огромной шишкой на голове, чтобы весь спектакль выглядел реалистичней?
      – Но как ты собираешься все это доказать?
      – Может, я устрою тихую скромную беседу со Стеббинсом? – мягко предложил Рави Чанд.
      Джем опять хихикнул.
      – Уверен, после минуты в твоем обществе он признается в любом преступлении, какое ты ему только предложишь. Нам от этого будет мало пользы, между прочим. Он может ткнуть пальцем в Дэвентри и список его грехов, но люди сорта Дэвентри, – заметил он с горечью, – способны отвертеться от любого преступления. Словечко приятелю в высоких кругах, одна или пара гиней, уроненных в нужную руку, – и этих обвинений без доказательств как не бывало… они похожи на снежные хлопья, которые мгновенно тают на горячих углях. – Он повернулся к Чаду. – Вы должны застукать его с этой штукой на его драгоценной персоне. Или, по-крайней мере, она должна быть в его доме.
      Чад тяжело вздохнул.
      – И как же мы собираемся это сделать?
      Его глаза метнули искру в Рави Чанда, который уже прочистил горло кашлем, готовясь заговорить.
      – Нет, нет, я не сомневаюсь в твоих способностях взломщика, но надеюсь, до этого не дойдет. Кроме того, это только накличет на тебя беду. Джайлз Дэвентри – опасный человек. У него на службе находится целая шайка подонков и головорезов, которым ему достаточно лишь свистнуть… И, я полагаю, он принял немало мер, чтобы предотвратить проникновение в его дом нежданных гостей.
      – Может, я смогу помочь, – проговорил Джем после небольшого раздумья. – У меня в голове есть небольшой планчик… – И он улыбнулся. – Подробности – попозже, когда я смогу предложить вам что-то существенное. А пока… – он повернулся к Рави Чанду. – Ты что-то затеял на кухне?
      Рави Чанд не удостоил его ответом, он просто важно выплыл из комнаты.
      Джем хихикнул:
      – А вы уверены, что знаете, во что собираетесь втравить своих гостей? – спросил он.
      – Я все обещаю сэру Уилфреду и леди Бэскомб предложить отведать стряпню Рави Чанда – с того самого дня, как они приехали в Лондон. Я не знаю, пробовали ли когда-нибудь дамы Рашлейк индийские блюда… Если нет – это будет еще и полезным уроком. Всегда интересно узнать что-то новое.
      – Однажды я пробовал кари. Это чуть не стоило мне жизни.
      – Из этого, я надеюсь, вы поняли, что индийскую пищу нужно есть с осторожностью.
      – И с большим кувшином чего-нибудь очень холодного. А теперь, досточтимый хозяин, вам пора одеваться. Должен ли я приготовить вам несгораемый галстук?
      Когда часом позже прибыли гости Чада, весь дом уже был полон ароматов экзотических специй. Чарити одобрительно втянула носом благоухавший воздух, когда ее, леди Бернселл и Лайзу, в сопровождении сэра Джорджа, проводили в гостиную.
      – М-м… – проговорила она, смеясь. – Какая отличная идея, Чад! Я просто не могу дождаться, когда сяду за стол!
      – Вам предстоит настоящее наслаждение, моя дорогая, – с искренним восхищением прогудел сэр Уилфред. – Рави Чанд – знаток кухни всех областей Индии. Помимо своих прочих многочисленных талантов.
      – Надеюсь, – вмешался сэр Джордж, – он приготовил отличное кари. Я не ел его с самого отъезда из Бенгалии.
      Когда гости наконец вошли в столовую Чада, они не были разочарованы. Рави Чанд возвышался над несметным количеством разных блюд, и каждое из них подавалось в свою очередь.
      – М-м, что это за восхитительное произведение искусства? – спросила леди Бернселл, деликатно приподнимая вилку в воздух.
      – Оно называется «руган джош», мэмса-хиб, – ответил Рави Чанд, его смуглое лицо так и сияло удовлетворением. – Его любят в Кашмире. Готовят его из барашка с гарам масалой, специальной смесью приправ, в которую входят кардамон и кориандр – среди многих прочих вкусных специй.
      – Прелестно! – воскликнула она. – Как вам удалось найти в Лондоне кориандр и кардамон?
      – Просто удивительно, сколько можно найти в этом большом городе, если знать, где искать, – Рави Чанд устремил скромный взгляд на свои туфли.
      Чад украдкой поглядывал на Лайзу, сидевшую почти в самом конце стола. Она была достаточно приветлива с ним этим вечером, но он не доверял ее дежурным улыбкам – особенно теперь, когда был почти уже готов сообщить некую новость, от которой она могла бы подскочить до потолка.
      Чарити кашлянула, приготовясь говорить.
      – Сегодня нас навестил Джон Вэстон, – сказала она Чаду.
      Господи, малышка словно читает его мысли! Лицо Лайзы застыло в неодобрении. Она уже открыла рот, чтоб урезонить свою сестру, но Чарити быстро продолжила:
      – У него были для нас хорошие новости. Кто-то, – она стрельнула глазами в Лайзу, – предложил ему должность… на основании того, что он достиг в своей работе.
      Сэр Уилфред и леди Бэскомб, будучи незнакомыми с Джоном Вэстоном, казалось, были озадачены поворотом, который принял разговор. Сэр Джордж, в присутствии леди Бернселл, фыркнул в салфетку. Губы Лайзы плотно сжались в раздражении.
      – Я едва ли думаю… – наконец начала она, но ее перебил Чад.
      – Так получилось, – заговорил он очень спокойно, – что у меня не было возможности сказать вам это раньше, но это я предложил мистеру Вэстону должность управляющего моим имением в Нортумберленде.
      И он опять перенес внимание на свою тарелку, явно не придавая значения гневу на лице Лайзы.
      – Что вы сделали? – она чуть не задохнулась от изумления.
      – Я какое-то время следил за успехами Джона – у молодого человека просто удивительные способности к его работе. Я слышал восторженные отзывы о нем от некоторых членов Сельскохозяйственного общества, и я чувствую, что он окажет мне неоценимую услугу.
      – Ох, Чад! – Чарити и слова не могла вымолвить от радости. Но потом какая-то неприятная мысль поразила ее. – Ох, Чад, – снова сказала она, – я должна вам что-то сказать.
      – Но не сейчас, я надеюсь, – резко прервала ее леди Бернселл, метнув безукоризненно светский взгляд, но его истинный смысл был тотчас же понят дочерьми. Чарити тут же уронила голову в тарелку, тогда как Лайза продолжала молча смотреть на Чада, в глазах ее читался упрек.
      – Что вы думаете о последней эскападе Бонни?  – спросил сэр Уилфред громким голосом. – Непоседливый джентльмен. Вы слышали, что он приближается к бельгийской границе?
      – Я не понимаю, – сказала леди Бернселл с возмущением, – почему никто ничего не делает с этим чудовищем? Ему явно позволяют опять захватить всю ту территорию, которая была отнята у него с такими страданиями и кровопролитием, и никто и пальцем не пошевелит, чтобы его остановить.
      – Но время еще терпит, миледи, – возразил сэр Уилфред с добродушной улыбкой. – Как я понял, Веллингтон возвратится в Брюссель в течение двух недель. Вот тогда мы и увидим, будет ли Бонни до смеха.
      Чад выпрямился на стуле:
      – Если половина войск, принимавших участие в войне на полуострове, отправлена воевать в Америку и еще какая-то часть просто распущена, наш Старина Нержавеющий окажется в трудном положении – ему понадобится чертовски много времени, чтобы наскрести себе достаточно сил для сражения с ним.
      Сэр Уилфред в изумлении взглянул на молодого человека.
      – Бог с тобой, мой мальчик, ты же не допускаешь, что Бонапарт может выгнать союзников с континента?!
      – Пока я не думаю, что до этого дойдет, – серьезно ответил Чад. – Но если участники коалиции не прекратят своих вечных препирательств друг с другом, то долго ждать не придется.
      Наступило неприятное молчание, пока сэр Джордж не нарушил неловкую тишину.
      – Мне хотелось бы услышать, – почти рявкнул он, – что сталось с пари между Лайзой и Чадом – теперь, когда подвеску стащили? Скверная история, да-а-с… – добавил сэр Джордж, с сочувствием глядя в сторону Лайзы. – Я подвергся визиту со стороны причудливой особы, которая заявила, что он – сыщик уголовного полицейского суда.
      –  Ах! – глаза Лайзы округлились. – Мне так жаль! Извините, что вас побеспокоили, сэр Джордж. Мы просто подумали, что будет лучше…
      – Ничего, ничего… Ничего страшного. Даже понравилось, если честно. Позабавлен. Никогда не видел вблизи ни одного сыщика с Боу-стрит, вы же знаете. Слишком пристают с расспросами эти парни, но, может, они знают толк в своем деле…
      – Вы правы, – вмешался Чад. – Вот поэтому мы и надеемся получить назад подвеску. Пари остается в силе. В конце концов, май уже на исходе, и поэтому не так уж долго до решающего дня.
      Он обменялся взглядом с Лайзой, после чего остался с ощущением, что ему ударили промеж глаз.
      На своем конце стола Лайза чувствовала, что сейчас просто взорвется от негодования, клокотавшего в ней. Как посмел Чад предложить Джону Вэстону эту должность – позволив таким образом молодому человеку считать, что он сможет содержать жену?! Чад намеренно провоцирует помолвку между Джоном и Чарити – в то время как он знает, что она, Лайза, всем существом своим против этого брака. И все это тогда, когда он сам объявлен женихом Чарити! Нет, бесстыдство этого человека просто не имеет границ! Ее беспорядочно скачущие мысли внезапно споткнулись об один вопрос и остановились, приобретя новое направление. Зачем Чаду понадобилось брать на себя роль доброго покровителя по отношению к человеку, которого он едва знает? Был ли это его способ самому освободиться от помолвки с Чарити? Или он просто забавлялся, назначая цену женщине, которой пообещал быть преданным всю жизнь? Получал ли он двойное удовольствие, вставляя палку в колеса ее планов относительно Чарити?
      Лайза подняла глаза и обнаружила, что Рави Чанд убирает посуду со стола, готовясь к подаче последнего блюда. Затем с превеликой церемонностью он внес огромный поднос, на котором покоилось столь же огромное блюдо с чем-то золотистым, похожим на торт.
      –  Гаджар халва, – провозгласил он. – Приготовлена из моркови, меда и кокосовых орехов, не говоря уже о других вкусных вещах. Думаю, вы сочтете это блюдо пищей богов, досточтимые леди и джентльмены.
      Гости Чада пробормотали приличествующие случаю выражения восторга и нетерпения, и первая же проба деликатеса подтвердила, что Рави Чанд сказал чистую правду.
      В этот момент вошел лакей и что-то тихо сказал Рави Чанду, который, в свою очередь, прошептал это на ухо Чаду.
      – Томас? Здесь? – удивленно спросил Чад. Он быстро окинул взглядом сидевших за столом. – Прошу прощения, я вынужден покинуть вас на несколько минут. Ко мне пришли по неотложному делу.
      «Томас? – думала Лайза. – Томас Харкот? Что же он хочет сообщить Чаду – настолько важное, что отправился прямо сюда из Сити во время обеда?»
      Прошло несколько минут, прежде чем Чад возвратился в столовую, с сильно побледневшим лицом.
      – Еще раз прошу прощения, но боюсь, сегодня я должен покинуть вас совсем. Я получил плохие известия. Шахта… дело в том, что мне принадлежит шахта в Уилтшире, около деревушки под названием Хэджмур. Там произошел обвал. Я пока даже не знаю, что сталось с рабочими – вообще никаких подробностей… Слуга собирает мои вещи, и я велел уже подать дорожную коляску. Сэр Уилфред и его жена, я уверен, будут за хозяина и хозяйку дома до конца сегодняшнего вечера.
      Раздались пораженные обеспокоенные голоса гостей.
      Чад пересек комнату, но неожиданно резко остановился в дверях.
      – Лайза? – спросил он, колеблясь. – Можно мне сказать вам несколько слов, прежде чем я уеду?
      Ее тревога из-за новой напасти, которая свалилась на Чада, боролась с яростью, все еще бурлившей в ее душе, но она легко встала и пошла за ним.
      В холле Чад взял ее за руку:
      – Я собирался этим вечером отвести вас в сторонку – для длинного разговора о Чарити и Джоне и об этой нелепой помолвке, но сейчас я вижу, что сегодня у меня больше нет такой возможности. Поэтому, пожалуйста, позвольте мне сказать, что, хотя я и сделал это, чтобы помочь Джону и Чарити, я вовсе не хотел обидеть вас, предлагая ему эту должность. Я знаю, когда у вас будет время подумать об этом еще… м-м… или просто взглянуть на вещи беспристрастно, вы поймете, что эти двое по-настоящему любят друг друга. Чарити не найдет счастья ни в каком другом браке. Ведь, в конце концов, вы хотите ей именно счастья, правда? Она не найдет его ни в титулах, ни в высоком положении в высшем свете – и ни в чем, что есть у вас.
      На какое-то мгновение его зеленые глаза утонули в ее глазах. Он наклонился и легко скользнул губами по ее щеке, а потом повернулся к Джему, спешившему вниз с большим саквояжем.
      – Нет, – произнес он в ответ на вопрос камердинера. – Я уверен, что ты продумал все до мелочей. А если чего-то и не продумал, я просто остановлюсь и куплю все, что окажется у меня под рукой.
      В следующее мгновение Чад исчез, а Джем и Лайза остались стоять посреди холла. Она крепко прижимала руку к щеке.

ГЛАВА 17