Похититель душ

Мои фантазии были нарушены заявлением владельца митры.

– Я должен вам кое-что сказать.

– У вас такой голос, будто вы думаете, что мне это не понравится, – немного помолчав, проговорила я.

– Я не могу предсказать, какой будет ваша реакция, – знаю только, что она обязательно последует.

– Говорите, – попросила я.– Хватит надо мной издеваться.

– Хорошо. Вам не позволено заняться делом об исчезновении детей.

Предсказанная им реакция выразилась в неприятном ощущении у меня в животе. Мой ослик останется в своей конюшне, я никуда не поеду и продолжу исполнять свои обязанности, на которые претендует сестра Элен (что, должна признаться, немного меня утешило). Однако я все равно испытала разочарование, и мой голос прозвучал громче, чем мне хотелось.

– Ваше преосвященство, вы позволили мне этим заняться, приняв в рассмотрение очень уважительные причины. И меня огорчает, что вы так быстро изменили свое решение.

Он встал со стула и широко улыбнулся.

– Этому имеется достойное объяснение. Герцог Иоанн приказал провести серьезное расследование и назначил ответственного человека.

И снова ему удалось меня удивить.

– Но это же замечательно, – радостно заявила я. – И кого же он назначил?

Он поколебался долю секунды, а потом ответил:

– Человека, который, по мнению герцога, сумеет прекрасно справиться с этой задачей.

Благодаря своему предыдущему опыту я знала многих, кто способен был бы разобраться в происходящем; возможно, мне даже удастся повлиять на ход расследования.

– Кого он назначил? – не отступала я.

– Давайте пока это оставим. У меня сегодня еще очень много дел. Просто я хотел, чтобы вы знали и не тратили время на подготовку к путешествию. Мы поговорим об этом завтра.

– Ваше преосвященство, вы невероятно жестоки – вы приговорили меня мучиться размышлениями на этот счет до конца дня, а потом еще и не спать всю ночь.

На лице епископа появилось раздражение.

– Вы настоящая колючка, сестра, на розе моей жизни. Я тоже рассердилась и сочла, что имею на это полное право.

– Прошу меня простить, но что такое роза без колючек?

– И правда, что... Ну, ладно, можно назвать такую розу образцом совершенства.

– О, ужас, как скучно и неинтересно, и никакого вдохновения.

– Иногда совсем неплохо и поскучать.

– Вдохновение, ваше преосвященство, не следует недооценивать. Тот, кто так поступает, совершает большой грех и заслуживает вашего гнева не меньше, чем если бы он был виновен в любом другом.

– Да... ну... возможно, вы правы.– Затем с беспокойством в голосе он спросил: – Вы и правда не сможете спать?

– Ни секунды.

– Не хотел бы я стать причиной вашей бессонницы, – тяжело вздохнув, проговорил он.– Хорошо. Но вы должны дать мне слово, что никому ничего не скажете.

– Клянусь.

– Герцог Иоанн назначил меня расследовать это дело. Все его отрицательные качества: ханжеская строгость, упрямство и несговорчивость, а еще равнодушие – все, чем он так часто пользуется, чтобы отгородиться от окружающих его людей, скажутся на расследовании. С другой стороны, я смогу на него влиять.

Я поручила присмотреть за уборкой засохшей грязи с каменного пола собора весьма расторопной сестре Элен, которая, к моему огромному удивлению, была искренне мне благодарна. В бурой грязи то и дело попадались кусочки лошадиного навоза, так что сама я не особенно стремилась заниматься подобными вещами. Послушницы соберут сухую грязь, отнесут ее в сад и разложат под суровым присмотром брата Демьена, а он будет без устали благодарить Бога за то, что тот предоставил в его распоряжение так много merde[26]. Мы ничего не тратим попусту, чтобы не огорчить нашего Создателя.

Когда сестры выходили из собора с метлами и совками, меня снова призвал к себе Жан де Малеструа.

– Я готов начать.

– Так скоро?

– Как вам известно, сестра, я стараюсь экономить свое время. А также ваше. Я хочу, чтобы вы пересказали мне истории, которые услышали в Бурнёфе, причем как можно подробнее, – сказал он.– Это поможет мне решить, какой путь выбрать.

Тени стали короче, а потом снова удлинились, прежде чем мы закончили. Мы даже представить себе не могли, сколько еще дней нам суждено на это потратить.

Три года назад женщина по имени Катрин Тьерри отдала своего брата поселившемуся у нас парижанину, некоему Анри Гриару, чтобы мальчик поступил на службу в часовню Машекуля. Его больше никто не видел, и в часовне он не появился. И никто не дал никаких объяснений тому, что с ним произошло.

Был еще Гийом Дели, сын Гибеле, мальчик с ангельской внешностью, который помогал повару жарить мясо для милорда де Ре. Сам шеф-повар, Жан, сказал матери мальчика, что ей не стоило посылать сына на кухню, потому что в окрестностях Нанта маленьких детей ловят и убивают. Позже мать пожаловалась жене повара, что после первых расспросов к ней пришли двое мужчин, которые довольно грубо велели ей прекратить искать ребенка, потому что от этого не выйдет ничего хорошего ни для нее, ни для сына.

Сын Жана Жанвре, девяти лет, часто бывал около владений де ла Суза в Нанте. Его семья жила в приходе Сен-Круа в Нанте, но имела близких родственников в Бурнёфе. Два года назад, как рассказала мне его сестра, примерно за восемь дней до праздника Иоанна Крестителя, мальчик бесследно исчез.

В приходе Нотр-Дам в Нанте сын Жанны Дегрепи пропал примерно тогда же, всего лишь на пару дней раньше исчезновения мальчика из Сен-Круа. Его мать рассказала про женщину по имени Перрин Мартен, которую, как говорят, видели, когда она уводила мальчика, а чуть позже их заметили на дороге в Машекуль. Никто не знал, зачем эта Перрин вела ребенка в Машекуль.

В приходе Сен-Донатьен, расположенном неподалеку от Нанта, красивый мальчик из семьи Фужер пропал в августе, около двух лет назад. Никому не удалось найти никаких следов, и никто его не видел.

А в следующем месяце, в сентябре того же года, в Рош-Бернар, десятилетнего сына Перрона Лоссара доверили заботам человека со странным именем Пуату, который обещал матери, что ее способный сын будет продолжать ходить в школу. Позже мальчика видели вместе с Пуату на дороге в Машекуль, так же как сына Жана Жанвре, которого увела женщина по имени Перрин.

Мужчина из Пор-Лонэй сообщил, что он знает семью по имени Бернар, чей сын как-то раз отправился в Машекуль в компании с другим мальчиком, чтобы просить милостыню, поскольку ходили разговоры, что там живут невероятно щедрые люди. Видимо, дети рассчитывали на хорошее подаяние, иначе что могло заставить двух двенадцатилетних мальчиков предпринять такое трудное путешествие – им пришлось сначала перебраться на другой берег Луары, а потом еще идти много километров. Другой мальчик, с которым он собирался отправиться в путь, ждал его в условленном месте три часа, а затем был вынужден вернуться в Пор-Лонэй. Так утверждает мать пропавшего ребенка, кроме того, она говорит, что сообщила об исчезновении своего сына местному священнику и в магистрат.

В Сен-Сиран-Ре, деревне, расположенной рядом с Бурнёфом, сын Мишо и Жильметты Буэ в прошлом году, в Фомино воскресенье[27] отправился просить подаяние в Машекуль. Когда ребенок не вернулся, отец начал расспрашивать в самых разных местах, пытаясь отыскать сына, поскольку уже слышал об исчезновении других детей и опасался, что такая же судьба постигла и его ребенка. Но на следующий день крупный мужчина в черном плаще заявился к расстроенной матери, пока отца не было дома. Она этого мужчину прежде не видела, но, когда он спросил, где ее дети, ответила, что они пошли в Машекуль просить милостыню, после чего незнакомец ушел, и его никто больше не встречал.

Изабо Амелин, которая прожила год в городке Френэй, куда приехала из Пуанса, послала двоих сыновей, пятнадцати и семи лет, в Машекуль, дав им денег, чтобы они купили хлеб. Когда они не вернулись, она сначала подумала, что их ограбили и убили. Но ни она, ни ее семья ничего не слышали о подобных случаях на дороге, по которой ушли мальчики. На следующий день к ней заявились двое мужчин и спросили про детей. Она испугалась и не сказала, что они пропали. Когда они уходили, она услышала, как один из них сказал другому, что двое из пропавших жили в этом доме, и заподозрила, что им известно, где мальчики.

Перед самым Рождеством Жанетта Друэ послала своих сыновей, одиннадцати и семи лет от роду, в Машекуль просить подаяние. Она сказала, что несколько человек видели их в следующие несколько дней, но домой они не вернулись. А когда Жанетта с мужем отправились на поиски, им ничего не удалось узнать.

Забытый нами ужин стоял на столе. Отличные куски ягненка, такие желанные после шести долгих недель поста, остыли и покрылись отвратительной пленкой. Мы не могли есть.

– Неужели так ничего и не удалось узнать по поводу этих исчезновений? – с мрачным видом спросил его преосвященство.

– Ничего. И никаких выводов.

– А как насчет останков или одежды?

– Ничего.

Он выпрямился на своем стуле с высокой спинкой, закрыв от меня подушечку с великолепной вышивкой, которая мне ужасно нравилась. Похлопав руками по коленям, епископ заявил:

– Это невозможно.

– Именно. Точнее, маловероятно.

– Ну, тогда, – задумчиво проговорил он, – нам придется позаботиться о том, чтобы узнать правду. Думаю, с моей стороны будет разумно начать расследование в Машекуле.

– Да, ваше преосвященство.

– В таком случае, отправляемся туда через три дня, – решительно объявил он.

Ждать три дня?! Это невыносимо.

– Ваше преосвященство, если мы будем откладывать расследование, могут пропасть еще дети.

– Жильметта, я должен сначала заняться важными делами...

– Дети, ваше преосвященство... что может быть важнее душ малышей?

Он покраснел.

– Хорошо, я отложу все свои обязанности. Значит, завтра.

Я кивнула. Да, я смогу влиять на ход расследования.

После вечерней молитвы Жан де Малеструа разрешил мне уйти к себе. Я пошла в конюшню аббатства, где мой ослик мирно жевал свой корм. Его челюсти ритмично двигались, а кучка травы становилась все меньше и меньше и вскоре полностью скрылась у него во рту. Я наклонилась, сорвала несколько зеленых травинок и протянула ему. Он аккуратно взял их из моей протянутой руки и принялся жевать, а я ласково похлопала его по шее.

– Вы такой чуткий, месье, – проворковала я. Интересно, почему люди разговаривают с животными так, словно это маленькие дети? Ослик тряхнул головой, прогоняя назойливую муху, и измазал меня своей слюной. Я вытерла лицо рукавом.

– И несдержанный, – добавила я, – но я не против, ты ведь будешь молча меня слушать, в отличие от большинства двуногих. Вот почему я к тебе пришла, дружок. Меня интересует твое мнение по поводу вопроса, который меня очень беспокоит.

Ослик, словно поняв меня, поднял голову и опустил, как будто кивнул в ответ.

– Хорошо. В таком случае, позволь спросить вот что: почему дети исчезают именно во владениях милорда де Ре? И почему почти всегда при этом присутствуют его слуги?

Неожиданно ослик занервничал и громко завопил.

– Вот именно. Я чувствую то же самое, – сказала я, а потом прижалась лбом к его лбу и молча стояла некоторое время, не обращая внимания на одинокую слезу, скатившуюся по моей щеке.

Глава 10

Я в очередной раз пожалела, что в старших классах училась недостаточно прилежно. Тогда мы все считали, что статистика – это пустая трата времени, один из предметов, который нам никогда не понадобится, разве только для путешествия в Лас-Вегас, город грехов, где жители Миннесоты стараются не бывать: всем известно, что там человек теряет остатки здравомыслия.

Какова статистическая вероятность того, что из тринадцати пропавших в Лос-Анджелесе подростков, где белые составляют меньшинство, все окажутся светлокожими блондинами с голубыми или серыми глазами, хрупкого телосложения и похожими на ангелов?

– Ну, судя по всему, у нас серьезное отклонение от нормы, – сказал Фред Васка.

Я немного помолчала, а потом ответила:

– Судя по всему, Фред, у нас серийный похититель. Наступившая тишина была наполнена размышлениями о возникших у нас проблемах, не говоря уже об ограничениях по бюджету. Большая часть дополнительных средств уходила на организацию безопасности транспорта, а людей не хватало из-за отсутствия вакансий – Фред находился в не менее сложном положении, чем любой муниципальный руководитель в Лос-Анджелесе.

– Только не будем торопиться с выводами, – проворчал он.

Перемена точки зрения меня не удивила; всякий раз, когда произносится слово «серийный», когда речь заходит о нескольких преступлениях, расходы моментально увеличиваются, иногда в геометрической прогрессии. Но его позиция вызывала по меньшей мере раздражение.

– Однако у меня нет других версий. Есть вполне определенная схема, многократно повторяющаяся здесь, в Лос-Анджелесе. Если бы преступник похищал случайно встретившихся ему детей, то среди них обязательно оказались бы латиноамериканцы и афроамериканцы. Вы и сами заметили систему, в противном случае не стали бы передавать мне дела Доннолли. А теперь вам почему-то это не нравится.

Фред нахмурился.

– Тут вопрос не в том, нравится мне что-то или нет, Дунбар, просто я должен управлять процессом. А это совсем не просто.

– Я знаю. Но в нашем деле нельзя рассчитывать на простые решения.

– С этим не поспоришь.

Он принялся постукивать пальцами по столу, взвешивая варианты. В результате его выбор меня не порадовал.

– У тебя есть фотографии пропавших детей?

Он хотел получить дополнительные доказательства.

– Да, в делах.

– Давай положим их рядом.

На это потребуется немного времени.

– Дайте мне минут тридцать.

– Ты можешь заниматься этим целый день. У меня есть кое-какие дела, и я вернусь в участок примерно в четыре тридцать.

– Меня здесь уже не будет.

– Ладно, тогда встретимся завтра.

Он надел очки для чтения, взял со стола какие-то бумаги и сделал вид, что очень занят. Тем самым Фред давал понять, что мне пора уходить, что я и сделала, с трудом удержавшись от язвительных слов, которые норовили сорваться с языка.

Мне обошлось это в еще один ленч – платить пришлось из собственного кармана, но я была рада, что Эррол Эркиннен согласился уделить мне время. Я предупредила его всего за час.

Глаза Дока широко открылись, когда я рассказала ему, почему захотела еще раз с ним встретиться. Слово «серийный» выводит игру на другой уровень. Реакция Эркиннена была такой бурной, что мне стало немного не по себе. Вылитый Галилей, только что открывший комету: о таком событии мечтают, но случается оно крайне редко.

– Серийный похититель, детектив. Очень интересно. Расскажите, почему вы так думаете.

– Цепочка жертв в целой серии нераскрытых дел. До сих пор их не удавалось связать воедино. Дело, по которому я обращалась к вам вчера – исчезновение Натана Лидса, – стоит в цепочке последним. Однако первые похищения предполагаемой серии начались несколько лет назад. Так что, если я не ошибаюсь, мы имеем дело с преступником, который давно этим занимается и продолжает представлять угрозу для общества. Я получила два последних дела Терри Доннолли, поскольку Фред Васка решил, что они похожи на дело Натана, а потом, когда стала искать похожие преступления, – я бросила ему на стол копии полученных факсов, – вот что я получила в ответ на свои запросы. Множество похожих расследований, которые зашли в тупик, детективы не знают, что делать дальше.

Он взял стопку, словно пытался оценить ее вес.

– Сколько всего?

– Еще десять. Таким образом, мы имеем тринадцать исчезнувших мальчиков примерно одного предподросткового возраста. Все белые. Хрупкого телосложения, красивые. Одно из дел считается раскрытым, но преступник продолжает твердить о своей невиновности. Он признается в другом изнасиловании, но отказывается признать похищение и убийство. И я склонна ему верить.

– А почему?

– Честно говоря, я и сама не знаю. Но он не показал ни физических, ни психологических признаков, характерных для человека, который лжет. К тому же я нутром чую, что он говорит правду.

– Хм-м-м.– Эррол встал и принялся расхаживать по кабинету с недоеденным сэндвичем в руках.– Заметное сходство жертв – многообещающий признак.– Его голос изменился, он начал читать лекцию.– Повторяющиеся характеристики жертв – это весьма распространенное явление. Тэд Банд и[28] выбирал похожие жертвы – во всяком случае, те, о которых мы знаем. Многие считают, что он убил в два раза больше женщин, чем сам признал. Считается, что он слетел с катушек из-за молодой женщины из Сиэтла, с которой был недолго помолвлен, – привлекательной, умной, из уважаемой семьи. Очень удачный вариант для человека вроде Банди. Как вы, вероятно, знаете, он сам являлся внебрачным ребенком.

– Да, я об этом читала.

– Всю его жизнь можно считать стремлением достичь признания окружающих. Вот почему, после того как невеста его бросила, он был раздавлен. Однажды он признался приятелю, что винит в случившемся ее семью. Нет ничего удивительного в том, что убийства начались приблизительно в этот период. У его невесты были длинные темные волосы с пробором посередине.

Как и у большинства жертв.

– Значит, он убивал ее снова и снова.

– Да, символически.

– Я не слишком хорошо помню то время, – сказала я, – но одна из моих тетушек рассказывала, что многие женщины изменили тогда прически.

– Верно. Я сам учился тогда в колледже и начал интересоваться психологией. И эти убийства привлекли мое внимание. Мне кажется, дело Банди послужило одной из причин, по которым я заинтересовался судебной психологией. Больше всего пугало, что он раз за разом избегал тюрьмы и переезжал из одного места в другое – начал в Сиэтле, потом перебрался в Колорадо, затем в Юту, наконец во Флориду. Девушки уже не могли рассчитывать, что даже в Новой Англии они будут в безопасности. – Эркиннен печально улыбнулся. – Впрочем, ничто не может гарантировать безопасность. Иногда ты просто оказываешься не там, где нужно.

– Но эти дети выбраны не случайно, вот о чем речь.

– Скорее всего, так и есть. Весьма возможно, что их действительно выбирали. Ваш преступник – если за всем этим стоит один человек, а у меня складывается именно такое впечатление – по какой-то причине испытывает влечение к маленьким светловолосым мальчикам. И вам нужно узнать почему.

Я развела руки, чтобы показать: именно по этой причине я и обратилась к нему. Он улыбнулся.

– Какая-то мания, почти наверняка. Ему не добраться до оригинала, и он ищет замену.

– Однако Банди это не помогало, – заметила я.– Он повторял убийства снова и снова.

– По той простой причине, что эквивалент – а он не мог заменить оригинал – не отвечал тем нуждам, которые привели к появлению мании. Он испытывал временное облегчение, но исходное стремление стать законнорожденным удовлетворить не мог. Поэтому он продолжал убивать. Вот почему в похожих случаях промежутки между убийствами постепенно сокращаются. Со временем преступное действие – будь то убийство, изнасилование или похищение – теряет силу своего воздействия, и преступник должен повторять их чаще. Вам удалось составить график похищений?

Да, в свободное время.

– Пока нет.

– Ну, тогда на вашем месте я бы это сделал.

– А что мне искать?

– Не нужно зацикливаться на чем-то определенном. Старайтесь сохранять непредвзятое мнение, попытайтесь разглядеть то, что есть, а не то, что вы хотите увидеть. Образ действий убийцы далеко не всегда полностью повторяется. Конечно, существование схем помогает.

Убийца. Я ни разу не произнесла это слово, поскольку тела отыскать не удалось, оставалась лишь пустота в тех местах, где эти тела находились раньше. Однако я уже думала об убийце, и он это почувствовал.

– Да, – вздохнула я, – это помогает.

– Извините, но ничего более определенного я сказать не могу. Схемы меняются в зависимости от ряда факторов.– Психолог подошел к одной из туго забитых книгами полок и некоторое время рассматривал корешки. Наверное, у него имелась собственная система поиска, поскольку я бы ничего не смогла найти в таком вопиющем беспорядке.– А вот и мы, – пробормотал он, вытаскивая книгу и протягивая мне.– Не самое подходящее чтение перед сном, но здесь очень грамотно описано поведение серийных убийц. Вы сможете почерпнуть много полезной информации. А сейчас, чтобы немного вам помочь, могу сказать, что интервалы между убийствами постепенно уменьшаются. Если промежуток между первыми двумя составлял месяц, то потом он сокращается до двух недель или десяти дней. К тому моменту, когда он доходит до нескольких дней, полиция обычно ловит преступника, поскольку серийный убийца теряет контроль над происходящим и начинает совершать ошибки.

– Мне нравится, когда они совершают ошибки.

– Да, – кивнул он.– Ошибки со стороны убийцы всегда приветствуются. Но ваш преступник еще от этого далек. Если судить по вашему рассказу, он действовал безупречно – как и в двух других делах, которые к вам попали. Мне интересно, как он себя вел в остальных эпизодах, с точки зрения сокращения промежутков между преступлениями. Когда вам удастся установить примерную схему, вы получите дополнительную информацию об этом типе. Вам уже известно, что им овладела мания, а по схеме вы определите, насколько он себя контролирует.

Интересно, не вспоминает ли он наш предыдущий разговор, когда мы обсуждали мать Натана Лидса.

– Док, если речь идет о серийном похитителе, то я не уверена, что это мужчина, – сказала я.

Он посмотрел на меня.

– А у вас есть основания думать, что это женщина?

– Похищение Натана Лидса. Мы предположили, что его мать страдает от синдрома Мюнхгаузена, поскольку у нас создалось впечатление, что она похитила собственного ребенка.

– Да, верно...– рассеянно ответил он. Он успел перейти на новый уровень размышлений, ничего мне не сказав.– Не думаю, что похититель женщина.

Я смутилась.

– Но я видела его мать. Она женщина – тут нет ни малейших сомнений.

– Давайте немного отвлечемся, детектив. Подобные преступления крайне редко совершают женщины, к тому же вы сами, как я теперь припоминаю, говорили, что она не похожа на преступника. Ваше мнение изменилось.

– Нет.

Эррол смял бумагу, в которую был завернут сэндвич, и аккуратно забросил ее в корзинку для мусора.

– Статистика показывает, что в большинстве случаев похитителями оказываются мужчины. Женщины устроены иначе.

Неожиданно мы поменялись ролями.

– Но мы не говорим о женщине с обычной психикой.

– Это не имеет существенного значения. Даже женщины с серьезными отклонениями в психике крайне редко совершают похищения.

– А как насчет женщины во Флориде... – Я не сразу вспомнила ее имя.– Уорнос[29]. Она убила с десяток мужчин – и это точно установлено.

– Я не слишком хорошо знаком с ее делом. Но мне известно, что она была нетипичной во многих отношениях. И я помню, что там речь шла о смешении полов.

– Однако такое возможно и у нас. Ведь мы в Калифорнии.

– Стране свободных, – устало улыбнувшись, сказал Эркиннен. Он обошел стол, уселся на него и с ученым видом посмотрел на меня.– Послушайте, детектив Дунбар, технически мы не можем исключать, что ваш преступник женщина. Это возможно, но маловероятно. Мне бы не хотелось, чтобы вы понапрасну тратили силы, тем более что преступник на свободе. Я бы рекомендовал вам считать, что вы имеете дело с мужчиной.

– Но похититель был похож на женщину, когда в последний раз...

Он прервал меня, отрицательно покачав головой.

– Вы помните, как я несколько минут назад говорил вам, что нужно видеть не то, что вам хочется, а то, что есть на самом деле? Казалось, что это была женщина, но не более того. А значит – я уверен, что не ошибаюсь, – вы знаете о преступнике сразу три вещи: его привлекают хрупкие белокожие блондины, промежутки между похищениями, когда вам удастся их установить, и его склонность к переодеваниям – волк в овечьей шкуре. Весьма возможно, что он старается выглядеть так, чтобы заслужить доверие своих жертв. Женщина или мужчина, но он входит в контакт со своими жертвами, представляясь человеком, достойным доверия. Вот почему на него никто не обращает внимания. Умно, очень умно. Я бы хотел быть в курсе вашего расследования, детектив Дунбар. Это очень интересный случай.

На его лице просто написано было: «авторские права, гонорар и национальная известность». Для него все это было клиническим случаем, вопросом теории, и я видела, что он наслаждается упражнениями ума. Но именно мне предстояло найти оборотня, который так мастерски меняет свое обличье от одного похищения к другому.

Вернувшись к своему столу, я вытащила фотографии жертв и отсканировала их, раскладывая в хронологическом порядке. Теперь я не только смогу показать Фреду сходство во внешности, но и попытаюсь установить промежутки между похищениями. Убила двух зайцев одним ударом.

Но к тому времени, когда я закончила, один из убитых зайцев восстал из мертвых, замахал лапами и принялся кидать в меня камни. Промежутки между исчезновениями были долгими и нерегулярными – вовсе не две недели или месяц, как предполагал Док, а по нескольку месяцев с непредсказуемо длительными затишьями, самое короткое продолжалось восемь недель. Мне не удалось найти никаких закономерностей.

Нужно видеть то, что есть, а не то, что хочется увидеть. Эрролу Эркиннену легко говорить.

Я взяла Спенса и Эскобара под руки и подвела их к своему столу.

– Посмотрите, пожалуйста, – умоляюще сказала я.

– И что мы должны увидеть? – осведомился Спенс.

– Ничего. Просто скажите, что вы видите.

– Я вижу много дат. Наверное, ты ищешь закономерность.

– Ну да.

– К сожалению, Лени, ее здесь нет.

Увидев отчаяние на моем лице, Эскобар заметил:

– Вполне возможно, что нам известно не обо всех похищениях. Или преступник работает не только на нашей территории. Например, он находит жертвы на другом побережье или где-нибудь еще.

Я спросила у себя, как мне удалось за одни сутки перейти от матери с синдромом Мюнхгаузена к серийному похитителю, работающему на двух разных побережьях. Хороший вопрос, ответ на который я так и не нашла.

Фред шагал через общий зал. Он мог подождать до завтра, но я уже подготовила фотографии. Я подскочила к нему, когда он проходил мимо.

– Я подготовила снимки, – сказала я, перекрывая звонки нескольких телефонов.

Он не слишком обрадовался, но не стал возражать; наверное, ему показалось, что я могу в любой момент расплакаться.

– Ладно, давай посмотрим, – со вздохом сказал он.

Взяв подборку фотографий, я последовала за ним в его кабинет. Я села в одно из кресел, а он с отвращением просмотрел стопку бумаг, скопившуюся на столе, по каждой ему следовало сделать телефонный звонок. Несколько мгновений Фред молча разглядывал фотографии.

– Да, я понимаю, что ты имела в виду, – задумчиво проговорил он.– Кажется, будто у всех одна мать.

– Что теперь?

Он ответил не сразу.

– Я должен подумать, – наконец сказал он.

– Фред, мне бы не помешала помощь.

Он опять немного помолчал, напряженно размышляя.

– Если это один человек, а ребенок похищен только что, значит, у нас есть некоторое время до следующего раза. Сохраняй терпение и продолжай расследование.

– Что ж, следующему родителю, потерявшему ребенка, я так и скажу.

– Именно. Разговор закончен.

Я выскользнула из кабинета с намерением вонзить клыки в первую попавшуюся жертву. Через несколько минут Фред подошел к моему столу.

– Вот что я могу для тебя сделать: освободить от всего остального. Передай мне другие дела, и я их раздам.

Я с трудом скрыла разочарование.

– Честно говоря, я рассчитывала на большее.

– Пока нет, Дунбар. Тебе придется собрать более серьезные доказательства, чтобы я сумел убедить начальство в том, что мне необходима дополнительная помощь. Но другой работы ты получать не будешь.

Что ж, мне ничего не оставалось, как молча кивнуть.

Поскольку мои дети отправлялись на выставку с отцом, после чего должны были провести с ним следующие два дня, я вознамерилась посвятить всю субботу и утро воскресенья изучению новых досье и, возможно, войти в контакт с семьями исчезнувших детей. Но прежде чем покинуть офис, я позвонила миссис Поульсен и спросила ее, принимает ли она сильнодействующие лекарства.

– Я должна задать вам личный вопрос, – начала я.

– Что ж, я постараюсь на него ответить.

– Если мы поймаем человека, который похитил Натана Лидса, нам нужно будет довести дело до суда. Существенной частью обвинения станет ваше свидетельство. Любой толковый адвокат попытается поставить под сомнение достоверность ваших показаний. Мне необходимо знать, принимаете ли вы лекарства, которые могут оказывать действие на вашу память.

– О Господи. Это совсем не личный вопрос. Я думала, что вы намерены спросить о моей сексуальной жизни.

Пожалуйста, Боже, позволь мне стать такой же в старости.

– Ну, нет. Ничего такого я спрашивать не стану.

– Детектив, я не принимаю даже аспирин.

– Вы не принимаете таблеток для снижения давления или от глаукомы, от диабета? – спросила я, назвав наиболее распространенные болезни пожилых людей.

– Я здорова, как старая лошадь, о которой принято упоминать в таких случаях.

– А сколько вам лет, если этот вопрос не покажется вам слишком личным.