Глава 8

На следующее утро Мариэтта занялась письмом леди Гринтри. Запечатывая пухлый пакет, она услышала внизу голоса, поэтому, встав, выглянула из окна, и тут же узнала карету тетушки Элен и Тоби Рассела.

Мариэтта поморщилась и расправила юбку. Она нежно любила тетушку Элен, сестру Эми Гринтри, но у Тоби был ужасный характер, и родственники терпели его только ради его супруги. Тоби уговорил Элен сбежать с ним, когда она была слишком молода и глупа, чтобы разглядеть в нем охотника за приданым. В результате Уильям – глава семейства Тремейнов – согласился с требованиями Тоби, чтобы не допустить скандала, и тот скоро добрался до денег Элен. Теперь они оба жили в постоянной бедности.

К тому моменту как Мариэтта вошла в гостиную, Тетя Элен утирала слезы, выступившие на ее глазах при виде сына Вивиан на руках у няньки, а Тоби пытался ее успокоить:

– Дорогая, разве можно так волноваться из-за какой-то ерунды!

В молодости Тоби был привлекательным мужчиной, но за последние десять лет разгульный образ жизни разительно изменил его облик. Мариэтте даже показалось, что он носит корсет.

– Как плохо, что Эми еще не смогла приехать! – дрожащим голосом проговорила Элен. – Она так хотела увидеть малыша. Только подумайте, она – бабушка!

– И не единственная, – проговорил Тоби с многозначительной ухмылкой.

Вивиан с отвращением взглянула на него, после чего ненадолго воцарилась тишина. Неожиданно Элен выпрямилась и произнесла с необычной для себя смелостью:

– Я уже сказала Уильяму, что меня это ничуть не беспокоит. Девочки Эми навсегда останутся членами нашей семьи, и я их всех очень люблю!

– О, тетя Элен! – Мариэтта нежно обняла тетушку. – Мы тоже тебя очень любим.

– А вот и Уильям! – провозгласил Тоби, поворачиваясь от окна с невыносимо самодовольной улыбкой.

Вивиан поспешно вышла в холл, чтобы поприветствовать дядюшку Уильяма, в то время как Мариэтта схватила руку тетушки и при этом выразительно посмотрела на Тоби, который ответил насмешливой ухмылкой.

Голос Уильяма эхом раскатился в холле, и тут же он вслед за Вивиан появился в комнате.

– Здравствуй, сестра! – Он крепко пожал руку Элен.

Мариэтту Уильям приветствовал так, словно сожалел о ее присутствии, а когда к нему поднесли сына Вивиан, он с подозрением взглянул на него, затем хмыкнул и уселся в кресло.

– Налей мне в чай чуть-чуть молока, Мариэтта, и дай два пирожных, – ворчливо проговорил он. – Ну что, вы довольны жизнью? Я – нет... Несмотря на то, что ее величество великодушно приняла девочек Эми три года назад, я все еще не могу появиться нигде, чтобы не услышать об их скандальном рождении. Не понимаю, почему это вообще стало известно и о чем вы думали, позволяя правде выплыть наружу?

– Мне никто ни о чем не напоминает, – проговорила Вивиан с легким раздражением. – А вот ее величество прекрасно общается со мной и с Оливером. Думаю, дядя, вам нужно сказать этим болтунам, чтобы они занялись своими делами и прекратили сплетничать.

Уильям возмущенно уставился на нее:

– Без тебя в семействе Тремейнов никогда не было скандалов. Если не считать брак моей бедной сестрицы с Тоби.

– Еще пирожных, дядя? – с отчаянием спросила Мариэтта, протягивая тарелку.

Уильям взглянул на нее так, будто собирался тут же начать перечислять ее проступки, но вдруг уставился на пирожные и передумал.

– Да, Мариэтта, спасибо. Кстати, как у Эми дела с лодыжкой? Надеюсь, все обошлось?

– Скоро она уже будет в состоянии путешествовать, – милым голоском ответила Мариэтта. – И в последнем письме она также спрашивала о вас, дядя.

– Правда? – Казалось, Уильям несколько смягчился. – Ну, я-то здоров, что примечательно, хотя семейные дела меня изрядно нервируют.

Мариэтта сочувственно улыбнулась, и как раз в этот момент слуга, открыв дверь, громко произнес:

– Мадам Афродита!

Когда Афродита, как всегда одетая во все черное, медленно вплыла в гостиную, чашка в руках Уильяма застучала о блюдце, и крошки пирожного просыпались ему на жилет. Тоби же, напротив, ухмыльнулся, выражая свое восхищение, а Элен чуть не застонала от ужаса.

Мариэтта быстро направилась к двери, полная решимости защитить мать любой ценой, а Вивиан, выпрямившись, встала перед Уильямом.

Сделав несколько шагов, Афродита замерла. Ее лицо стало белым как мел.

– Господи, – выдохнула она, словно шептала молитву.

Уильям со стуком поставил чашку на блюдце и встал.

– К сожалению, я не могу оставаться в одной комнате с этой женщиной. Надеюсь, Вивиан, когда я приеду в следующий раз, – проговорил он голосом, дрожащим от ярости, – ты будешь дома одна.

– Дядя, пожалуйста... – попыталась спасти положение Мариэтта, но ее никто не услышал.

– Что же касается вас, – Уильям навис над Афродитой так, что их лица оказались на расстоянии двух дюймов, – я не хочу вас видеть и не потерплю новых скандалов. Надеюсь, вы меня хорошо поняли?

Афродита неподвижно смотрела на него и молчала.

– Я прекрасно осведомлен о всех ваших действиях, и у меня есть друзья, которые всегда в курсе всех событий! – Сделав это грозное заявление, Уильям быстро вышел из комнаты, и вскоре все услышали звук закрывающейся двери, а затем грохот отъезжающей кареты.

Когда стук колес затих, Афродита с трудом перевела дыхание.

Вивиан поспешно подошла к ней и взяла за руку, а Мариэтта взяла за другую.

– Иди, присядь, – мягко проговорила она, указывая матери на софу, где неподвижно сидела Элен.

Вивиан после рождения сына легко расстраивалась, и поэтому, достав кружевной платок, промокнула глаза.

– Мне так жаль, мама! Он просто чудовище. Я никогда не видела его таким.

– Да-да, брат иногда становится очень раздражительным. – Тетушка Элен прижала руку к груди, чтобы успокоить сердцебиение.

Одного лишь Тоби не тронула разыгравшаяся сцена.

– Да, у твоего брата действительно есть характер, – спокойно проговорил он. – К тому же теперь у меня наконец появился соперник за титул «Самое вероятное пятно на добром имени семейства Тремейнов».

Афродита невольно рассмеялась.

– Не стоит обращать внимания на причуды старого ворчуна, – надменно проговорила она. – По крайней мере, меня они не пугают.

Однако Мариэтта в этом весьма сомневалась. Афродита разыгрывала из себя Жанну д'Арк, но дядя Уильям, являющийся английским лордом, наверняка ее очень напугал. И как можно быть таким злым!

Теперь, когда Афродита получила наконец возможность выпить чаю и обнять внука, ее лицо смягчилось. Мариэтта чувствовала, что все больше восхищается этой женщиной, потерявшей троих детей и все-таки выжившей.

Вскоре Афродита окончательно пришла в себя и при упоминании поведения Уильяма лишь нетерпеливо пожала плечами.

– От некоторых мужчин всегда только шум и пустые угрозы, поэтому я не принимаю его всерьез.

– Матушка Гринтри всегда говорила, что у дяди Уильяма плохой характер, но, по правде сказать, раньше я в это не верила, – призналась Вивиан, когда они с Мариэттой остались одни. – Полагаю, это из-за пятна на фамилии или из-за того, что он считает пятном. Но что он имел в виду, когда говорил о друзьях, которые держат его в курсе событий?

Мариэтта покачала головой:

– Не знаю. Похоже, он уже встречал Афродиту раньше. Его ненависть была личного свойства, ты этого не заметила? Когда Уильям кричал на нее, он наклонился к самому лицу, будто к знакомой...

– Мне ничего об этом не известно. Не могу себе представить, что дядя Уильям посещает ее клуб. А ты? Неужели этот педант и формалист во всем, что касается пристойности...

– Я этого не говорила. Впрочем, если у него и существует тайное увлечение «Клубом Афродиты», он вполне может по-своему предупреждать его хозяйку, чтобы она никому ничего не рассказывала.

– А у тебя неплохое воображение, Мариэтта. – Вивиан неожиданно вздохнула.

– Ты устала, я понимаю. – Мариэтта ласково дотронулась до ее руки. – Иди наверх и отдохни, предоставь мне волноваться из-за дяди Уильяма. Я здесь для того и нахожусь, чтобы освободить тебя от лишних хлопот, не так ли?

Вивиан благодарно улыбнулась:

– Хотелось бы мне, чтобы ты рассматривала свое пребывание здесь как праздник, сестра; думаю, тебе его очень не хватает. Я всегда жалела о том, что меня не было рядом, когда ты сбежала с тем типом, Джерардом, и я не смогла тебя остановить.

– Не переживай так. Тогда я была полна решимости погубить себя, что и сделала. Только после того, как он меня бросил, я поняла, что вообще не любила его.

Вивиан покачала головой:

– Теперь ты очень изменилась, сестрица. До Джерарда ты была беззаботной и бесстрашной девушкой, а теперь я вижу в твоих глазах тень. Ты стала гораздо осторожнее и меньше готова открыть сердце другим.

– Еще бы, после того как меня столь жестоко оскорбили!

– И теперь ты несчастна, сестра?

Мариэтта беззаботно улыбнулась:

– Напротив, я очень счастлива. Или буду счастлива, если ты наконец прекратишь болтать ерунду и пойдешь отдыхать.

Вивиан покорно кивнула и отправилась наверх к Лил, предоставив Мариэтте разбираться с поваром и меню, а также с другими делами, требовавшими ее внимания.

Одно из этих дел касалось лорда Роузби, которого Мариэтта собиралась навестить сразу после полудня. Макс уезжает в Корнуолл, и у них не так уж много времени, а ей еще только предстоит выполнить первое задание Афродиты.

Мариэтта внезапно вздрогнула, вспомнив, как решительно его губы касались ее губ. Кто бы мог подумать, что столь краткая связь может произвести на нее такой эффект? Теперь она постоянно думала о том, какой он на вкус, какие ощущения вызывает в ней, с какой силой его руки могут обнимать ее... и ей ужасно не терпелось повторить опыт.

Как раз в тот момент, когда Мариэтта прибыла на Бедфорд-сквер, из дверей дома вышел джентльмен с озабоченным лицом.

– Это поверенный в делах мастера Макса, – важно ответил на ее вопрос Поумрой.

Интересно, что это у Макса за срочное дело, если он решил обсудить его, не дожидаясь выздоровления? Впрочем, Мариэтту тут же отвлек сладкий запах цветов, и на столе у входа она заметила громадную китайскую вазу с розами. Миссис Поумрой снова превзошла себя.

– Великолепно! Откуда они, Поумрой?

– Из розария Велланд-Хауса. Мистер Гарольд и мисс Сюзанна были так добры, что прислали их.

– Они оба очень хорошо относятся к вашему хозяину, не так ли?

– О да, мистер Гарольд и мистер Макс как братья и всегда такими были, а мисс Сюзанна словно их сестра. По крайней мере, так было до... – Поумрой неловко замолчал.

Мариэтта с удовольствием порасспросила бы его еще, но здесь ей было неловко болтать со слугами. Кроме того, она не хотела, чтобы Поумрой ощущал себя предателем по отношению к Максу.

– Как чувствует себя сегодня лорд Роузби? – поинтересовалась она.

– Теперь он больше похож на себя прежнего, мисс. Пока они добирались до комнат хозяина, Мариэтта прикидывала, хорошая ли это новость. Насколько она знала, прежний Макс мог быть высокомерным и самонадеянным, что создавало заметные трудности в общении. Однако хорошо было уже то, что Макс больше не томился в постели; безукоризненно одетый, он сидел у окна с видом на задний двор дома. Лицо его все еще выглядело изможденным, но все же, когда Мариэтта вошла, он сам поднялся ей навстречу.

– Мисс Гринтри.

– Лорд Роузби. Вижу, сегодня вам гораздо лучше. – Мариэтта присела в кресло напротив.

– Как видите.

– Вы даже смогли принять вашего поверенного...

Макс прищурился:

– Мне нужно было обсудить мое будущее.

– Кажется, вы в хорошем настроении для человека, которому нечего ждать.

– Я же сказал, что со мной все в порядке и вам теперь нет необходимости меня навещать.

– Но наше соглашение! Уверена, вы о нем не забыли.

Макс посмотрел на нее долгим взглядом, смысл которого Мариэтта не поняла.

– Нет, не забыл, однако помочь ничем не могу.

– Неужели вы собираетесь увильнуть? – Мариэтта погрозила ему пальчиком. – Напрасно. Я не намерена освобождать вас от данного обещания.

– Обещания, данного сумасшедшим. – В голосе Макса угадывалось раздражение.

– Это сумасшествие временное, – напомнила она. – Мы просто практикуемся, и все. По правде говоря, я думаю, что лучше начать прямо сейчас. – С этими словами Мариэтта наклонилась и положила руку Максу на колено. – Я хочу, чтобы вы вообразили, будто я – женщина с опытом, с которой вы только что встретились и которую... сильно желаете. – Последние слова Мариэтта произнесла с особым чувственным оттенком, поэтому она никак не ожидала, что в ответ он усмехнется. – Макс!

– Простите, но у вас нет ничего общего с «опытной женщиной». Вы выглядите как Мариэтта Гринтри, и только.

– Возможно, но где же ваше воображение?

Макс высокомерно поднял брови:

– Все это как-то слишком уж смешно...

– Вовсе нет. Представьте: вы на балу или на ужине с танцами и смотрите в другой конец комнаты. Всего лишь взгляд – и вам этого достаточно для того, чтобы знать, что вы ее хотите. Все в ней влечет вас – элегантное платье, плавная линия шеи, загадочная улыбка. Вы не в силах противостоять искушению. Вы подходите к ней и убеждаете отправиться к вам домой, а в карете не можете глаз от нее оторвать. Или вот еще: вы скачете на лошади через болото...

– В Лондоне нет болот.

– Тогда – через парк! – Глаза Мариэтты вдохновенно сверкали, она полностью была захвачена собственной фантазией. – Вы скачете на лошади и видите впереди девушку-всадницу. Ее волосы выбились из-под шляпки, она мчится словно ветер. Когда вы поравнялись с ней, вы видите ее профиль, фигуру, и что-то в вас вздрагивает. Вы хотите ее. Разве с вами никогда не было такого, Макс?

– Увы, нет, – обреченно проговорил Макс. – У вас живое воображение, но с реальностью оно не имеет ничего общего. Если я вижу на балу красивую женщину, стоящую в другом конце зала, то рядом с ней всегда торчит компаньонка и наблюдает за ней, словно ястреб. Интересно, кого после этого я везу домой в своей карете? Теперь – о девушке, мчащейся галопом. Разве что ее лошадь понесла, а если нет... Мне сразу придет в голову мысль, какого черта она тут делает. Если она леди, то явно очень рассеянная, а если нет... ну что ж, наверное, я немного подумаю, стоит ли с ней связываться, потому что это скандал.

Мариэтта ощутила нетерпение задолго до того, как Макс закончил свою проникновенную речь.

– Вы слишком уж прагматичны. А как же воображение, Макс?

– Боюсь, у меня его нет, зато у вас хватило бы на двоих.

Мариэтта вздохнула:

– И все же я не сдамся.

Ее решимость исторгла у него звук, похожий на нечто среднее между смехом и стоном.

– Вас что, правда ничем не остановить?

Мариэтта на мгновение задумалась.

– Может быть, кому-то это и под силу, но не вам, Макс, и не сейчас. Так вы собираетесь сотрудничать?

– А что, у меня есть выбор? – мрачно поинтересовался Макс.

Мариэтта покровительственно улыбнулась:

– Не думаю.

Не успел он подняться, как она наклонилась, и их лица оказались очень близко друг от друга. Макс с любопытством смотрел на нее, прикидывая, что она предпримет дальше, и надеясь, что ему хватит стойкости это вынести. Мгновение спустя он поймал себя на мысли о том, что у нее и правда очень нежная кожа, словно сливки, а глаза у нее такой ясной голубизны, какой он никогда не видел, в обрамлении столь густых ресниц. Ее рот – словно лук с изгибами по краям, всегда готовый к легкой улыбке, особенно завораживал Макса, потому что его хотелось бесконечно целовать.

Макс сжал подлокотники, чтобы не потянуться к ней, но Мариэтта уже отступила; каждая ее черточка выражал расстройство.

– Не знаю, что и делать, – уныло протянула она. – Макс, вы же обещали. Разве джентльмен может нарушить слово?

Максу с трудом удалось сохранить серьезное выражение лица.

– Вы ведь играете роль, Мариэтта, и это значит, что все в ваших руках. Вам, а не мне нужна практика.

Она взглянула на него воинственным взглядом:

– Да? А вам что нужно? Сокрушать мои планы? Затаптывать меня в грязь? Что ж, у вас это неплохо получается. – Она обошла вокруг него, шелестя юбками, на ее хорошеньком живом лице появилось упрямое выражение. – Макс, мне больше не на кого положиться. По крайней мере, поцелуйте меня так, как это нужно делать. Вы ведь так целовали меня, когда я была здесь в прошлый раз.

– Тогда вы воспользовались моей слабостью.

– Так притворитесь, что сейчас такой же момент. – Она остановилась перед ним и уперла руки в бока. – Пожалуйста.

Макс словно издалека услышал свой голос:

– Ну, если вы настаиваете...

После этого менять решение было уже поздно.

Мариэтта торжествующе улыбнулась, наклонилась к нему и прижалась губами к его губам, да так и замерла. О Господи, она даже не знает основ! Отчего упомянутый ею похититель не научил ее этому? И неужели ему придется показывать ей все с самого начала?

«Поцелуй ее, ты же хочешь этого! Она сама попросила тебя об этом, так чего же ты ждешь?»

Положив руки на плечи Мариэтты, Макс отодвинул ее чуть назад.

– Поцелуй – нечто большее, чем касание губ, – хрипло пробормотал он. – Нужно ласкать ртом, но делать это нежно, вот так. – Он начал самым интимным образом прикасаться к ней губами.

Губы Мариэтты показались ему мягкими и нерешительными. Он провел языком по ее нижней губе, потом язык проник к ней в рот. Мариэтта издала тихий горловой звук и тут же повторила все в точности. Она осторожно следовала за ним, и ее уверенность росла.

Было время, когда Макс думал только о женщинах и об удовольствиях. Сколько же времени прошло с тех пор! Сколько он перевидал мамаш, желавших выдать дочерей за единственного сына герцога Баруона!

Сейчас, с Мариэттой Гринтри, все было по-другому, и Макс так до конца и не мог понять, почему так происходит.

Наконец их поцелуй прервался, но глаза Мариэтты оставались закрытыми; она стояла, опершись руками о его грудь, раскрыв раскрасневшиеся губы.

– Ах! – Это восклицание явно указывало на то, что она все поняла.

Наконец Мариэтта подняла ресницы и взглянула на него огромными голубыми глазами.

– Думаете, у меня получится?

– Пожалуй, да.

Она облизнула губы и тут же, ни мгновения не промедлив, принялась делать с ним то, что он только что проделал с ней. Максу пришлось держать руки неподвижно, чтобы не схватить и не притянуть это нежное прелестное тело вплотную к себе. Может, Мариэтта и неопытна, но она проницательна и обладает соблазнительным шармом, который Макс поначалу не заметил. Наверное, из нее выйдет хорошая куртизанка и ей действительно предначертано судьбой пойти по стопам матери, но внутренне Макс этого вовсе не желал, хотя и сам не знал почему.

Мариэтта ощутила, как внутри ее разлилось нечто горячее; ей хотелось свернуться у Макса на коленях или повиснуть у него на шее и целовать его вечно. Почему никто не сказал ей, что поцелуй может быть таким чувственным? Это даже не просто прелюдия к физической близости, это отдельная тема. Может, это и не совсем связь, но в расстоянии между ними было что-что очень эротичное. Их губы по-настоящему пылали, ей хотелось придвинуться еще ближе, взъерошить его волосы, запустить в них пальцы, а потом одну за другой расстегивать пуговицы на его пиджаке, изучая его всего с ног до головы.

В следующее мгновение раздался ужасный звон, будто поднос с чайными чашками попал в шторм. Мариэтта испуганно повернулась, словно для того, чтобы увидеть, как Дэниел пятится из комнаты с опущенным взглядом, а потом дверь со стуком закрывается.

И тут вдруг она поняла, что ей все равно. У нее получилось, она справилась! Вот только, целуя Макса, она почему-то даже не подумала об Афродите...

Интересно, а он тоже получил удовольствие или только притворялся, играл роль?

Мариэтта провела губами по его подбородку, легонько покусывая, потом лизнула, смакуя вкус его кожи.

Макс вздрогнул.

– Мариэтта, побойся Бога!

И тут она поняла: он хочет ее так же сильно, как и она его. Что бы он ни говорил, его тело жаждет ее. Поняв это, Мариэтта почему-то почувствовала облегчение. Пусть это лишь временная власть над ним, она должна быть невосприимчивой к тому, что ее могут использовать и бросить.

Макс вздохнул и повернул голову.

– Думаю, для одного дня достаточно, мы и так перепугали слуг. – Мариэтта с трудом узнала его голос.

– Но почему? – запротестовала она. – Мы ведь только начали. Поцелуй меня снова.

– Нет. – Он легонько оттолкнул ее, так что ей пришлось отступить. – Не могу поверить, что я это сделал. Наверное, я сошел с ума, или это скоро произойдет, если ты будешь поддерживать меня в таком состоянии.

Мариэтта вдруг почувствовала себя крайне неуютно. Наверное, он прав. Их интрижка только началась, и ей не следует быть столь нетерпеливой. Макс нужен ей для практики, а она, кажется, уже сейчас готова дойти до последней точки.

Проблема была в том, что Макс собирался вскоре покинуть Лондон, а ведь ей еще так много надо было узнать!

Глава 9

– Послушай, Макс, мистер Кит сказал мне, что только за последний год с тобой произошло два несчастных случая. Не слишком ли много?

Макс нахмурился. На этот раз Мариэтта зашла слишком далеко.

– Моя частная жизнь тебя не касается...

– Неужели? А вдруг тебя снова ударят по голове прежде, чем ты выполнишь соглашение...

От этих слов Максу захотелось расхохотаться... а потом задушить ее. Мариэтта Гринтри не походила ни на одну его знакомую, и он был в равной мере очарован ею и напуган тем, что она могла иметь в виду под его и так уже стесненными обстоятельствами.

– Ну же, Макс! Ты, кажется, чуть было не утонул, причем дважды...

– Оба раза это был несчастный случай. Сначала я поплыл на лодке, а в ней оказалась дыра. Дело было зимой, и вода оказалась ужасно холодной, но, к счастью, я неплохо плаваю. Второй раз мы с Гарольдом ныряли за монетами, и я запутался в тростниковых зарослях. У меня был карманный нож, так что ничего плохого со мной не случилось.

– Ладно, положим. А какие еще несчастные случаи произошли с тобой с тех пор, как ты дважды чуть не утонул?

Макс нахмурился:

– Обычные неприятности – несчастные случаи с лошадьми, падение с дерева, падение из окна. Не смотри на меня с таким ужасом, Мариэтта, я был обыкновенным мальчишкой. Молодости свойственна беспечность, а герцог не стеснял нас без причины, когда уроки были выучены.

– И, все же я не могу себе представить, что ты был так беспечен.

– Это потому, что у тебя нет братьев.

– Ну, я и сама любила приключения, – не сдавалась Мариэтта, – и мы с Франческой часами бродили по болотам в любую погоду. Однажды мы оставались на улице допоздна – ждали, когда придет собака-привидение, про которую рассказывалось в легенде, но она так и не появилась.

Макс невольно улыбнулся.

– Ничего смешного. После этого мы несколько недель страдали от простуды, и мама думала, что мы умрем. Как видишь, я тоже не подарок, но со мной не происходило столько несчастных случаев...

Макс с удивлением взглянул на нее.

– По правде говоря, со мной тоже, до прошлого года... – Он вдруг нахмурился. Впрочем, это чистое совпадение. Если постараться, любую неудачу можно представить как преступление.

– Да? А что произошло в прошлом году?

– Это не имеет значения.

– Ну, если это не имеет значения, почему бы тебе не рассказать обо всем?

Его губы недовольно дернулись, но Мариэтта знала, что победила.

– Чувствую, ты не успокоишься, пока я не расскажу тебе все. Что ж, ладно! Прошлым летом в меня стреляли, когда я ехал на лошади по Велланд-Хаусу – это поместье герцога в Суррее. До сих пор я так и не узнал, кто и откуда стрелял, поэтому считаю происшедшее несчастным случаем.

– Но ведь это не все?

Макс дотронулся до повязки и невольно поморщился.

– Перед самым Рождеством, приехав домой, я находился в конюшне. Мой конь захромал, и я отправился туда вечером проведать его, а в результате получил удар по голове. Грум нашел меня через час. Все выглядело так, будто сверху упала сгнившая балка, а я в это время находился как раз под ней...

– И эти два «несчастных случая» произошли незадолго до того, как отец лишил тебя наследства...

–Да, именно так. Наследства я лишился в январе, когда вся семья собралась в Велланд-Хаусе. Это традиция. Не важно, насколько далеко ты находишься от дома, в это время года все возвращаются, и у тебя просто нет выбора. Вот тогда-то отец и пригласил всех в библиотеку, чтобы прочесть письмо матери.

– Ты хочешь сказать, он прочитал его в присутствии всей семьи? Но это же жестоко! Похоже, это было сделано намеренно. Герцог в самом деле жестокий человек?

– Нет, но это был жестокий момент, – мрачно уточнил Макс. – Полагаю, он был расстроен и хотел покончить с этим.

– Покончить? А как насчет того, что, возможно, тут что-то не так и это вообще не несчастные случаи?

Макс нахмурился:

– Не вижу логики. Потеря титула и эти нападения – как они могут быть связаны?

– Думай, Макс, думай. У тебя есть что-то, что хочет получить кто-то другой?

– Было, когда-то, – неохотно констатировал он. – Теперь я понимаю, что ты имеешь в виду. Ты пытаешься заставить меня поверить, что Гарольд желал мне смерти в своем стремлении стать наследником. Но даже если согласиться со столь смехотворным предположением, как ты можешь объяснить это? – Макс указал на повязку на голове. – Теперь, когда у Гарольда все есть, какой смысл избавляться от меня – ведь он уже получил титул!

– Смысла нет, это верно. Пока нет.

– Прошу тебя, Мариэтта, брось ты все это и не вмешивайся в мою жизнь.

– Но кто-то должен же о тебе позаботиться...

– Целоваться и то было проще, – пробормотал Макс.

– Так ты хочешь еще попрактиковаться?

– Нет, сегодня больше никаких уроков. До свидания, Мариэтта.

– Что ж, до свидания, Макс, до следующего раза.

Слава Богу, ушла, сказал себе Макс, когда дверь за Мариэттой закрылась. Она вообразила себе нечто безумное, а теперь хочет, чтобы и он не отказывался от этой мысли. При этом у нее никаких аргументов – одни смутные догадки. Гарольд – его кузен и лучший друг, он никогда не причинит ему зла. Никогда!

И все же на этот раз Мариэтта Гринтри заставила его взглянуть в лицо собственным сомнениям. Как бы сильно он ни протестовал, тайный голос всегда будет нашептывать сомнения ему в ухо.

– Мне просто повезло... или не повезло, – буркнул он. – Чистая случайность, вот и все.

«Да, чистейшая случайность».

– Это ничего не значит.

«Но другие думают совсем не так. К примеру, Мариэтта...»

– Если кто-то желал мне смерти, чтобы предъявить права на наследство, зачем бить меня по голове после того, как я все потерял? Это же бессмысленно.

Внутренний голос замолчал, позволяя Максу еще раз убедиться, что он прав, и это было очень кстати. У него и так есть над чем подумать. Поверенный внес кое-какие предложения по поводу того, как превратить поместье в Корнуолле в доходное предприятие, и одно из них выглядело довольно заманчиво. Рядом с Блэквудом находилась шахта, уже давно закрытая по причине того, что залежи меди кончились в конце прошлого века. Теперь множество таких шахт открывалось заново, поскольку в них обнаружились значительные запасы олова. В блэквудской шахте тоже нашли следы олова, достаточные для того, чтобы подумать о возобновлении работ. Оставшихся у Макса денег как раз должно было хватить на починку семейного гнездышка матери и переоснащение шахты, а также на то, чтобы нанять рабочих.