Глава 19

Армия Хью занимала верхнюю часть долины. Количество англичан, принявших его сторону, все время сокращалось, но у него еще имелись лучники, пехота и тяжеловооруженная конница – крепкие воины, сражавшиеся за лорда Кентона при Гастингсе.

Сидя на коне, Хью внимательно следил за действиями Радолфа. Тот держал шлем под мышкой, и холодный ветер, гулявший по склону, ерошил его коротко стриженные черные волосы.

Если бы Хью мог прочесть его мысли, то ощутил бы в себе еще большую уверенность, ибо кто станет испытывать страх перед человеком, томимым тоской?

Проснувшись утром, Радолф почувствовал, как ярость снова начала стучать у него в голове. Лили лежала, прижавшись к его боку, уткнувшись лицом ему в плечо. От пролитых в ночи слез ее бледное лицо опухло. Он мог бы притянуть ее к себе и поцеловать, но не сделал этого.

Поддаваясь желанию угодить ей, он потерял волю и стал разбрасываться своим богатством, покупал ей тряпки, искал для нее подходящий дом, но она и после этого, принимая то, что он ей дарил, все равно оставалась холодной и отчужденной. Больше он не простит ее. Никто не может обманывать человека, зовущегося Меч Короля!

Вскочив с кровати, Радолф быстро умылся и поел. Лили он оставил на попечение Стефана, решив, что так будет лучше для нее: все же она устала и нуждалась в отдыхе.

Однако уже на полпути к месту предстоящего сражения Радолф начал сожалеть, что не разбудил ее и не поцеловал. Что, если он больше никогда не увидит Лили? Что, если в бою его сразит удар клинка или копья? Тогда ему придется лежать на зеленом ковре долины, зная, что жизнь уходит из него, и, глядя в меркнущее небо, вспоминать, что они расстались, так и не помирившись?

Он попытался прогнать прочь непрошеные мысли, занимая себя работой, укрепляя позиции, отдавая приказы солдатам, но воображаемая картина не уходила. В конце концов Радолф понял, что больше не в состоянии переносить неизвестность, и приказал Жервуа отправиться за Лили.

Существовала высокая вероятность, что Лили не успеет приехать до начала атаки или вообще откажется ехать. Он обошелся с ней слишком жестоко, в то время когда должен был проявить чуть больше доброты, чуть больше понимания. Разве у него самого не хватало недостатков? Холодная гордость, с которой она противостояла ему, в то время как другие склонялись перед ним из страха, навеянного ходившими о нем слухами, могла вызывать только восхищение.

И все же Лили глубоко обидела его, не рассказав о ребенке. Радолф защищал ее всеми имевшимися в его распоряжении средствами, ублажал ее неутомимо физически, и все же она стояла, как проклятые англичане при Гастингсе, выставив перед собой щит, чтобы надежнее закрыться от врага. И этим врагом был он.

– Сэр! – услышал Радолф голос, прозвучавший словно издалека.

Он заставил себя вернуться к реальности и сосредоточил взгляд на человеке, указывавшем рукой вдаль, потом, повернув голову, прикрыл ладонью глаза от восходящего солнца.

Навстречу ему неслись два всадника, в одном из которых он узнал Жервуа, а во втором...

– Пропустить их! – громовым голосом крикнул Радолф. – Это свои.

Солдаты вокруг замерли, нащупывая луки и копья. Возвышаясь рядом с Радолфом, Олаф поигрывал огромным боевым топором.

– Один, спаси и защити меня, – пробормотал оружейник. – Всемогущий Тор, самый сильный и мужественный из всех богов, спаси и помилуй меня...

– Милорд, я доставил леди, – произнес Жервуа, с трудом сдерживая взмыленного коня.

Радолф кивнул, и его глаза скользнули за спину капитана, где Стефан помогал Лили спешиться.

Порыв ветра распахнул ее плащ, и Радолф увидел, что на Лили надето темно-синее платье. Шерстяная ткань плотно облегала ее тело, распущенные волосы развевались на ветру, так что ей приходилось придерживать их руками, чтобы они не лезли в глаза. Она пристально смотрела на него, и ее бледное лицо горело, словно охваченное огнем.

Разумеется, она возмущена. А чего еще он ожидал? Радолф подавил приступ безысходности. Что тут поделаешь? Он должен привести в исполнение свой план и надеяться, что Лили не станет мстить ему, отказавшись повиноваться. Причина, по которой он велел привезти ее, частично, соответствовала действительному положению вещей: ее присутствие наверняка поднимет боевой дух англичан, сражавшихся в его армии.

Правда, была и еще одна причина... Лорд Радолф, чудовище из легенды, желал обнять податливое тело жены и вдохнуть запах ее волос, чтобы унести эти ощущения с собой на смертный бой.

Нахмурившись, Радолф двинулся к Лили. Но она, опережая его, подняла вверх руку, и он остановился. В полном боевом вооружении он выглядел массивным и устрашающим.

На лице Радолфа появилось выражение ожидания. Этого человека она любила и не мыслила без него своей жизни. Имеет ли значение, если он ее не любит? Она заставит его полюбить себя. Через несколько минут он отправится сражаться с Хью, и если ему суждено погибнуть...

Лили проглотила вставший в горле ком. Она так долго оберегала свое сердце, и вот теперь настала пора открыть его навстречу радости или, возможно, боли, которую ей придется вынести.

Она воздела руки к светлеющему небу и крикнула во весь голос:

– Добрые англичане и норманны, послушайте меня!

Постепенно, по мере того как солдаты один за другим стали понимать, что происходит, шум начал стихать. Радолф стоял не шевелясь и как будто даже не дышал.

– Я желаю лорду Радолфу успеха в сегодняшней битве против мятежника Хью. Я знаю, что Радолф отвоюет север, и у нас наконец воцарится мир. Те из вас, кто имеет здесь семьи, кто живет в этом краю, должны хотеть мира так же сильно, как его хочу я.

Лили выступила вперед и повернула на пальце кольцо с краснооким соколом, служившим когда-то символом власти ее отца. Ей на глаза попала строчка, выполненная черной эмалью: «Тебе я отдаю свое сердце». Сейчас эти слова казались ей более чем уместными.

– Лорд Радолф, я отдаю это вам, – произнесла она с чувством, высоко поднимая перстень, и рубиновый глаз сокола засверкал на солнце, как капелька крови.

Сделав несколько шагов, Лили приблизилась к Радолфу вплотную и взяла его руку. Она старалась не думать об этих пальцах, которые умели любить ее и нежить. Она старалась не смотреть в его темные глаза, которые, как Лили предполагала, пристально следили за каждым ее движением. Если она позволит себе задуматься или взглянуть на него, то, возможно, не сумеет закончить то, что начала.

Водрузив кольцо на мизинец Радолфа, Лили глубоко вздохнула и объявила во всеуслышание:

– Лорд Радолф, я отдаю вам это кольцо и с ним... все, что принадлежит мне!

Поднеся его руку к своим губам, она прижалась к грубой коже в страстном поцелуе, потом подняла голову и взглянула в его глаза. В ее глазах мерцали слезы.

В душе Радолфа росло ощущение чуда, хотя он не сразу смог осознать значение только что полученного дара. Он боялся худшего, но получил взамен лучшее, что могла дать ему эта женщина. Больше у него не существовало причин для недоверия и опасений; теперь, когда Лили вручила ему свое сердце, он знал, что, если признается жене в любви, она не использует его признание в качестве оружия против него.

Он любит ее! Мысленно Радолф произнес эти слова и понял, что ему нравится их звучание. Его лицо озарила широкая улыбка. Протянув к ней руки, он заключил Лили в объятия и оторвал ее от земли.

Ахнув, Лили обвила его шею руками, и он приник к ее губам в страстном поцелуе.

В тот момент, когда Радолф поцеловал жену, воздух над ними потрясли радостные крики ликования. Его армия праздновала объединение норманнов и англичан как еще один шаг к победе, которую она намеревалась одержать.

– Я обязательно выиграю сегодня, моя Лили, – услышала она у своего уха его хриплый голос. – Я одержу эту победу для тебя.

– Поскорее возвращайся ко мне, любимый, – прошептала Лили, слегка склоняя голову, чтобы видеть его угольно-черные глаза. – Мне кажется, я полюбила тебя с первой нашей встречи в Гримсуэйдской церкви. Я мечтаю о твоих восхитительных губах и сильном теле, соединенном с моим воедино... Ты мой Тор, ты, и только ты.

Радолфу на ум пришла молитва Олафа, и его лицо осветила довольная улыбка.

– Продолжай мечтать об этом, родная, и скоро я осуществлю твою мечту.

В это время на другом конце долины, почувствовав нарастающую ярость хозяина, лошадь Хью забила копытом. С искаженным лицом Хью все это время наблюдал за разворачивающейся перед ним сценой. Радолф и Лили! От горького разочарования его чуть не затошнило. Что ж, он им покажет, кто здесь хозяин!

Вскинув руку в боевой перчатке, Хью отдал приказ наступать.

Объятия Лили опустели, и руки, вмиг остыв, осиротели. Радолф ее покинул; вместе со своими войсками он двинулся навстречу врагу.

Задержав дыхание, Лили всматривалась в даль, пока ее глаза не заболели от напряжения. Когда Стефан спросил, не хочет ли она укрыться в палатке от начинавшегося мелкого дождя, Лили только покачала головой, не в силах вымолвить ни слова.

Она чувствовала себя порожней скорлупой и знала, что жизнь не вернется к ней, пока Радолфа не будет рядом.

Он любит ее. Радолф не сказал этого вслух и, может, никогда не скажет, но выражение его глаз и страстность поцелуев безошибочно свидетельствовали об этом. Прошлой ночью он признался, что она была ему дорога, но сегодня утром Лили получила возможность убедиться, что он любит ее.

Притягивая ее взгляд, над головами воинов реяло голубое полотнище. Она видела, как оно колышется, перемещаясь среди кипящего людского моря. Знамя Радолфа. Поначалу оно свидетельствовало о местоположении его сил, но в пылу сражения все перемешалось. Шум битвы оглушал, и солдаты Радолфа могли находиться в любой части этого безжалостного молоха.

Но где же Радолф? Окинув взглядом поле боя, Лили наконец отыскала его глазами. Она даже не заметила, что перестала дышать, пока не ощутила нехватку кислорода и не хлебнула стылого, напоенного дождем воздуха. Радолф сражался верхом на своем черном боевом коне, стремительно нанося мечом смертоносные удары. До сего момента Лили не имела возможности наблюдать, как великолепно владеет он своим натренированным телом, как он крепок и силен, и теперь, хотя ей и было страшно, она не могла им не любоваться.

Внезапно в поле зрения Лили попал белокурый исполин – это Олаф неутомимо пробивался сквозь плотную стену противника. Его страшный боевой топор беспрерывно мелькал в воздухе. Олаф как будто двигался к какой-то определенной цели, и, хотя враги отчаянно кидались ему навстречу, он без устали крушил их направо и налево.

Переведя взгляд на противника, Лили увидела, что армия Хью все еще достаточно сильна на левом фланге. В гуще врага ей бросилась в глаза фигура тщедушного даже в доспехах всадника, который яростно ругался, заставляя своих людей двигаться вперед.

Это был Хью.

Его лошадь встала на дыбы, и на какой-то миг Лили показалось, что он собирается обратиться в бегство, но Хью удержал животное, видимо, не желая подставлять противнику спину.

В этот момент рядом с ним выросла грозная фигура белокурого великана. Боевой топор со свистом взвился в воздух, и голова Хью слетела с плеч.

По рядам врага пронесся отчаянный вопль.

– Теперь мы точно одержим победу! – прошептал Стефан охрипшим голосом.

Лазоревое полотнище, трепеща на ветру, неотступно продвигалось вперед по полю брани, и люди Хью, продержавшись еще несколько минут, начали отступать. Они бежали сначала по одному, по двое, но постепенно к бегущим стали присоединяться и другие. Ряды армии Хью смешались и, дрогнув, волной покатились назад, в то время как солдаты Радолфа все стремительнее продвигались вверх по склону.

Радолф вырвался вперед, и в этот миг его внезапно окружили люди Кентона, такие же, как он, крепкие и закаленные в боях норманны, настроенные сражаться до последнего вздоха за своего отсутствующего господина.

Оцепенев от страха, Лили наблюдала, как Радолф бьется сначала с одним, потом с другим противником. Казалось, его меч не знал усталости. И все же врагов было слишком много...

Над холмами прогремели раскаты грома; небо быстро затягивалось темными тучами, словно подавая сигнал о завершении битвы, и вскоре на землю обрушились потоки воды. Теперь Лили совсем ничего не видела.

– Где он? – пробормотала она и начала молиться, напряженно прислушиваясь к ходу битвы; но рокот ливня заглушал даже шум сражения.

Схватив Лили за руку, Стефан потащил ее в укрытие под своды палатки.

Роняя на пол капли воды, Лили в отчаянии повернулась к сквайру:

– Ты видел Радолфа перед тем, как мы ушли?

Стефан смотрел на нее не мигая. Сначала она прочла в его глазах желание солгать, но в конце концов он предпочел сказать печальную правду:

– Нет, леди, я его не видел.

Неужели Радолф пал на поле битвы? Если бы не ребенок, Лили тотчас бросилась бы в гущу сражения на поиски мужа. Что теперь ее жизнь без него? Неужели она отдала ему сердце только ради того, чтобы оно разбилось?

По лицу Лили потекли слезы... И тут над долиной пронесся хриплый крик победы. Дождь пошел на убыль, гром громыхал уже где-то в отдалении.

Часто моргая, Лили вытерла влагу с ресниц и, взявшись дрожащей рукой за полог палатки, услышала приближающийся стук копыт, а затем знакомый голос. Неужели Жервуа?

Лили с трудом сделала шаг вперед, к двигающейся ей навстречу сквозь пелену дождя темной фигуре, как вдруг снова раздался топот копыт, и перед ней вырос боевой конь Радолфа.

С рыданиями Лили бросилась ему навстречу, и жеребец, возбужденно заржав, попятился назад.

– Миледи! – воскликнул Стефан, рванувшись за ней, и, схватив Лили, потянул ее назад, а жеребец раздраженно зафыркал и затих, видимо, вняв негромким увещеваниям хозяина.

Радолф не торопясь спешился, и проворно подбежавший конюх увел коня прочь. Радолф снял с головы шлем. Его щеки были все в грязных потеках, мокрые от пота волосы прилипли ко лбу. Запрокинув лицо к небу, он подставил его дождю, чтобы смыть грязь боя. Из всех сражений, в которых он участвовал, это было самым важным: Радолф бился не только за короля, но и за Лили, за себя и за их общее будущее.

Когда он распрямился, Лили уже стояла перед ним.

– Радолф... – Голос Лили дрожал, она промокла насквозь, и ее лицо казалось пепельно-бледным. С ее волос стекала вода, юбки липли к ногам. В серых глазах Лили Радолф прочел страдание, которое она перенесла, переживая за исход сражения.

– Ты победил, – выдохнула она.

На его губах заиграла усталая улыбка.

– Да, Лили, мы победили и теперь можем ехать домой в Кревич.

Лили не стала напоминать ему, что для нее именно это место всегда было родным домом. Правда состояла в том, что отныне ее дом – только тот, где находится Радолф.

– Ты не ранен?

Он покачал головой:

– Нет, Лили, я цел. Несколько царапин, но пусть это тебя не волнует – они не помешают мне любить тебя.

С радостным криком Лили бросилась в его объятия, и он, смеясь, поймал ее.

– Леди, – пробормотал он, дыша ей в волосы, – я не совсем в форме...

– Зато ты здесь со мной, – ответила она с жаром, – и больше мне ничего не надо.

Словно сдаваясь, Радолф, положив щеку на ее мокрые волосы, принялся осторожно гладить серебристо-пепельные пряди. Тело его жены было мягким и источало сладкий запах, в то время как он являлся ее полной противоположностью; но в этот миг ничто не имело значения. Они вместе примут ванну и смоют грязь и печаль этого дня, чтобы обратиться мыслями к счастливому будущему.

Его усталый взгляд поймал красную искру соколиного глаза. «Тебе я отдаю свое сердце».

Лили никогда его не предаст, теперь Радолф был твердо уверен в этом, но, если он сейчас не скажет ей о своем доверии, они никогда до конца не обретут свободу от Анны и Воргена.

– Ты поддержала меня в этой битве, – благодарно произнес он, – и в ответ я отдаю тебе всего себя. Я отдаю тебе свои богатства, свои земли, я отдаю тебе свою силу, свой меч, и я отдаю тебе свое сердце, отныне и навеки.

Лили подняла к нему лицо, и ее серые глаза наполнились слезами.

– Ваше сердце я буду хранить как зеницу ока, милорд.

Радолф наклонился, чтобы поцеловать ее, как раз в тот миг, когда дождь прекратился и выглянуло солнце. Повсюду вокруг них торжествовали победу солдаты Радолфа, и они с энтузиазмом приветствовали этот добрый знак природы.

Выглянув из укрытия его рук, Лили обнаружила, что является центром внимания великого числа усталых и забрызганных грязью людей.

– Радолф, – прошептала она, – нельзя ли нам куда-нибудь удалиться хотя бы на время?

Смеясь, Радолф подхватил ее на руки.

– Прошу прощения, друзья мои, но миледи желает уединиться, чтобы поблагодарить меня... должным образом.

Под радостные крики победителей Радолф прижал раскрасневшееся лицо жены к груди, где билось его сердце, и унес ее прочь с поля боя.

Эпилог

Прошел год.