Лил опиралась на руку Мартина, и они быстро шли по направлению к «Ковент-Гарден». Он пригласил ее посмотреть пьесу о шотландском короле, жена которого сошла с ума. В пьесе были ведьмы и лились реки крови.
      Лил понравилась пьеса, хотя иногда она с трудом понимала, что происходит на сцене. Несколько гулящих женщин смотрели пьесу, сопровождая действие непристойными возгласами, поджимая накрашенные губы и покачивая бедрами, но Лил притворилась, будто не замечает их, а Мартин лишь смеялся, говоря, что им следует вести себя прилично в присутствии леди.
      – В следующий раз выбор за тобой, – пообещал Мартин.
      Значит, он будет, следующий раз.
      Они прошли еще немного, но при воспоминании о проститутках радость от вечера Лил уже не испытывала. Ей хотелось лишь одного: вернуться домой, закрыться в комнате на ключ и спрятаться. Она уже побывала в точно таком же положении, когда слишком боялась сказать мистеру Кейту правду. Она сбежала и вышла замуж за Джейкоба, а потом горько раскаивалась в этом.
      Лил подумала, что не хочет убегать.
      А что, если она расскажет ему все, а он взглянет на нее с отвращением или просто уйдет от нее? Тогда она, наверное, просто умрет!
      – Лил, в чем дело? У тебя такой вид, будто ты потеряла соверен и нашла шиллинг.
      – Ничего страшного.
      – Неужели дело в тех глупых девчонках? Не стоит обращать на них внимания. Они всего лишь зарабатывают на жизнь как могут, вот и все.
      Лил вздохнула. Может быть, завтра она расскажет ему. Или послезавтра…
      Потом она вдруг услышала собственный голос:
      – Я была одной из этих глупых девчонок. Мартин О'Доннели что вы об этом думаете?
      Мартин был ошеломлен, и Лил не могла не заметить этого. Повернувшись на каблуках, она бросилась прочь. Она слышала, как он ее звал, но не остановилась – иначе он пожалеет и ее! Ах, зачем она открыла рот? Лучше было притвориться, что он ей неинтересен, чем ощущать сочувствие или, того хуже, презрение.
      – Я этого не вынесу, не вынесу, – шептала она.
      – Лил, ты что, хочешь меня убить? – поинтересовался Мартин, задыхаясь и кашляя. Он с трудом догнал ее, и теперь у него слезились глаза. – Господи, как я ненавижу лондонский воздух! Неудивительно, что ты переехала на север. А теперь скажи, почему ты убежала?
      – Я… думала, что иначе убежишь ты.
      Мартин удивился:
      – С чего бы это? Ну да, ты рассказала, что была одной из этих глупых девчонок. Теперь у меня к тебе множество вопросов. – Он улыбнулся. – Знаешь, ты удивительный человек. Не могу передать, как сильно я тебя люблю.
      Лил смахнула слезу. Его лицо казалось ей расплывчатым, но потом оно снова обрело четкость. Милый улыбающийся рот, глаза, полные любви. Вот он каков, Мартин!
      Лил рассмеялась.
      – Я тоже люблю тебя, – проговорила она смущенно.
      Мартин наклонил голову.
      – Что ты сказала? Я тебя почти не слышу. Ты не могла бы повторить? – Мартин посмотрел на Лил с улыбкой, и тогда она откинула голову и закричала так громко, как только могла:
      – Я люблю тебя, Мартин!
      – Ну вот, так уже лучше. – Мартин засмеялся и заключил ее в объятия.
 
      – Я не вправе ожидать, что она пойдет из-за меня наперекор воле родных. Он был в ярости, а она испугалась. Я хотел его убить… – Себастьян покачал головой, словно осуждая себя. – Мне хотелось разбить ему нос до крови.
      – Многие из нас испытывают по отношению к Уильяму Тремейну сходные чувства, – попыталась успокоить его Афродита.
      – Но если я навещу ее, положение осложнится еще сильнее.
      – Франческа это знает. Она сама навестит вас.
      – Но он, возможно, следит за ней.
      – И все равно любовь найдет дорогу через трудности, – подбодрила его Афродита. – Нужно лишь немного ей помочь.
      – Кстати, я бросил ей вызов. Вы были правы. Она отреагировала именно так, как вы и предсказывали.
      Афродита кивнула.
      – Франческа не их тех женщин, которым нравятся ручные мужчины: она любит опасности, пусть даже и воображаемые. Именно поэтому вы ей нравитесь. Вы можете стать опасным мужчиной ее мечты, и одновременно она может на вас опереться. Женщине нужно чувствовать себя защищенной, когда она находится в объятиях мужчины.
      Себастьян улыбнулся, вспомнив, какое удовольствие получил от фантазий Франчески, но вскоре снова стал серьезным.
      – Мадам, я беспокоюсь за нее. Ее положение очень опасно.
      – Ее хранит неведение – она ведь не знает правды.
      – И все же…
      Афродита легко коснулась его руки.
      – Достаточно. Вы не можете вечно быть серьезным. Вскоре здесь появится Франческа, и я хотела узнать, милорд, не желаете ли вы составить моей дочери компанию в другом приключении? Вам нужно использовать любую возможность, чтобы привязать ее к себе. Вскоре она вернется на свои любимые болота и вам придется потрудиться, чтобы вытащить ее оттуда. Если она вас любит, битва наполовину выиграна.
      – Но, мадам…
      – Я подумала и пришла к выводу, что комната Бахуса прекрасно подойдет для этой цели.
      – Комната Бахуса?
      Себастьян засомневался, сможет ли он когда-нибудь привыкнуть к тому, что мать Франчески постоянно дает советы относительно искусства любви.
      – Там можно не сдерживать воображение, а у моей дочери очень живое воображение, милорд.
      – Да, я это знаю.
      – Тогда я пришлю ее к вам?
      – Пожалуй.
      – Хорошо! А теперь надо продумать, как вы встретитесь. Лесная опушка. Девушка, которая ничего не подозревает, а в кустах прячется, наблюдая за ней, сатир. – Она ненадолго погрузилась в задумчивость. – Что ж, кажется, неплохо. Думаю, из вас получится отличный сатир.
      Себастьян развел руками.
      – Сатир так сатир.
      – И помните, вы должны привязать ее к себе: я не хочу, чтобы Франческа возвращалась в дом на ужасных болотах. Ее место в Лондоне, ведь только здесь она сможет засиять, как бриллиант.
      – Ее место в Уорторн-Мэноре.
      Афродита улыбнулась:
      – Похоже, мы думаем об одном и том же.
 
      Франческа обрадовалась, увидев, что Афродита определенно набирается сил. Сейчас она расположилась в будуаре, прихватив бухгалтерские книги и занимаясь проверкой счетов.
      – Я удивлена, что тебе разрешили меня навестить.
      – Под «разрешили» ты имеешь в виду дядю Уильяма?
      – Лорд Уорторн сообщил мне, что дядя Уильям был недоволен твоим поведением на балу у леди Эннир.
      – Что ж, возможно. Но как мне кажется, он все-таки хочет помириться с Эми.
      Франческе неловко было говорить о дяде Уильяме, и уж тем более вспоминать вечер бала. С тех пор дядя так изменился, стал таким любезным, даже приветливым… Если он и правда пытался навести мосты, она была перед ним в долгу, однако вопрос о причине столь неожиданной перемены для нее оставался загадкой.
      – Наверное, дело в письме, – сказала она задумчиво.
      – В письме? – Афродита насторожилась. – О каком письме идет речь, Франческа?
      – О письме моего отца, Томми. Ты рассказала мне о нем, когда была больна. Когда мы вернулись с бала леди Эннир, дядя Уильям был очень зол. Он сказал, что мой отец не хотел меня, что я ищу любви, потому что была нежеланным ребенком. Я должна была доказать, что это неправда, и поэтому рассказала о письме.
      Афродита вздохнула:
      – Бедняжка. Теперь мне все понятно. И что он сказал, когда ты рассказала о письме Томми?
      – Его тон очень изменился. Может быть, он понял, что был не прав. С тех пор он очень старается. Например, когда я спустилась сегодня к завтраку, дядя отодвинул для меня стул и сказал, что у меня прекрасный цвет лица. Даже Эми заметила, что он во многом изменился в лучшую сторону. Думаю, Эми надеется в скором времени написать мистеру Джардину и попросить его приехать в Лондон.
      – Понимаю. Она, наверное, испытывает большое облегчение от перемен, происшедших с братом.
      Казалось, на Афродиту все это произвело мало впечатления, и Франческа решила, что виной тому усталость. Прошло так мало времени с того момента, как она лежала при смерти.
      Ей самой все еще снились кошмары, признание Мей, поездка, которую они совершили с Себастьяном…
      Тут Франческа вдруг осознала то, что Афродита говорила до этого, и забыла о дяде Уильяме.
      – Ты упоминала лорда Уорторна. Он был здесь?
      – Он и сейчас здесь.
      – Ах вот как… – Она чувствовала, что сияет, словно лампа, но ничего не могла с этим поделать.
      Афродита улыбнулась:
      – Он ждет тебя в комнате Бахуса.
      – В комнате Бахуса? – растерянно повторила Франческа.
      Афродита отодвинула бухгалтерские книги и спустила ноги с дивана.
      – Некоторые люди бывают сбиты с толку комнатой Бахуса, так что будь осторожна.
      Франческой овладело любопытство.
      – Чего мне опасаться?
      Афродита придвинулась и ближе заглянула ей в глаза.
      – Сатиров.
      Теперь Франческа ощущала волнение и трепет.
      – Себастьян тоже будет в той комнате?
      Афродита кивнула.
      – Дверь в конце коридора. Надеюсь, у тебя хватит смелости войти в нее.
      Франческа встала.
      – Хватит, можешь не сомневаться!
      Снаружи эта дверь была украшена белым и золотым узорами, как и остальные двери, а в центре ее было написано: «Комната Бахуса».
      Вспомнив, что за дверью ее ждет Себастьян, она ощутила покалывание во всем теле. Они стояли на пороге нового общего приключения, и вот теперь оно начинается.
      Франческа открыла дверь и, войдя, замерла.
      Комната Бахуса была похожа на лес: стены ее были украшены рисунками, изображавшими деревья и виноград, разноцветные драпировки свисали с потолка, из-за чего было трудно разглядеть что-либо дальше двух шагов. На полу лежали подушки разного размера; цвета были подобраны так искусно, что Франческе почудилось, будто она потерялась в лесу.
      Выбирая, куда идти, она подняла голову и увидела странную фреску, изображавшую мужчину, или, скорее, наполовину мужчину. Вместо ног у него были копыта, а из длинных волос торчали рога. Поскольку он стоял боком, она видела, как он возбужден. Неужели это сатир?
      Франческа отступила и, столкнувшись с кем-то, подкравшимся к ней сзади, вскрикнула.
      Незнакомец обнял ее, коснулся губами шеи…
      – Ага, женская плоть!
      Франческа тут же поняла, кто это, и дала волю фантазии.
      – Мистер Сатир, пожалуйста, не делайте мне ничего плохого.
      – Франческа…
      Она хихикнула:
      – Не надо имен. Давайте лучше поиграем.
      Он крепко обнял ее.
      – Откуда ты знаешь, что я не сатир, пришедший за тобой?
      Франческа откинулась назад.
      – Мне всегда казалось, что сатиры пахнут, как козлы, а ты пахнешь чистым бельем и пеной для бритья. – Она повернулась к Себастьяну и улыбнулась. – Не переживай, я все равно предпочитаю тебя сатиру.
      – А как тебе нравится наше сходство?
      – Да? Сходство?
      Себастьян кивком указал на фреску, и Франческа расхохоталась.
      – Ты смеешься надо мной, женщина? Что ж, берегись! – Он рывком опустил ее на подушки и принялся раздевать, осыпая поцелуями.
      К тому времени, когда он сам начал раздеваться, Франческа уже сходила с ума от желания.
      – Ты был прав, сходство с сатиром действительно есть.
      Себастьян зарычал и потянулся к ней. К удивлению Франчески, он перевернул ее и провел губами по ее коже, а потом подложил под нее подушку.
      Франческа удивилась, но не встревожилась.
      – Разве сатиры так делают, Себастьян? Ты снова стал сатиром?
      – Конечно! Как ты думаешь, зачем они подкрадываются к смертным женщинам?
      – Чтобы напугать их?
      – Чтобы лаской добиться согласия.
      – Но женщина все равно знает, что это не обычный мужчина.
      – Может быть, а может быть, и нет. Когда она поймет это, ей будет уже все равно… – Он пустился на колени, и Франческа почувствовала, как он наполнил ее собой. Себастьян крепко взял ее за бедра, а когда Франческа оглянулась, глубоко вошел в нее. Он будто заполнил ее, и при виде того, как он это сделал, Франческа пришла в возбуждение.
      Так вот почему в клубе зеркальные потолки! И как это здорово – смотреть на себя, занимаясь любовью!
      Его горячая грудь скользила по ее спине, жесткие волосы на груди раздражали кожу.
      – Когда смертная женщина оказывается во власти сатира, он может наслаждаться ею, сколько ему угодно, – прошептал Себастьян ей на ухо. – Она бессильна против его чар, когда с ней король сладострастия.
      Движения его были приятными, но Франческа не ощущала того уровня возбуждения, какой испытывала до этого.
      Видимо, понимая ситуацию, Себастьян скользнул рукой между ее ног и принялся поглаживать кожу.
      – Ах!
      Другой рукой он дотронулся до груди, мягко теребя соски, наслаждаясь тем, как они двигались в такт его движениям.
      Франческа подняла голову, постанывая от удовольствия, и уткнулась взглядом во фреску.
      Неужели сатир и правда усмехался? Он был безобразен, но абсолютно точно мужествен. Воображение нарисовало Себастьяна в таком образе. Конечно, она будет девушкой, пробирающейся через чащу, а потом он окажется перед ней и она не успеет понять, как он…
      Ласковые пальцы вознесли ее на вершину блаженства.
      Казалось, фантазия и реальность слились воедино, отчего это мгновение стало еще волнительнее и слаще. Себастьян застонал, совершая мощные движения, и тут Франческа решила, что это – правда.
      Он был ее личным сатиром.
      А потом он наклонился, поцеловал ее за ухом и, обняв, перевернул.
      – Мне тебя… так не хватало.
      Франческа вздохнула:
      – А я злилась, что ты ушел с бала. Это было ужасно.
      Себастьян привстал, опираясь на локоть, взглянул на раскрасневшееся лицо, взлохмаченные волосы и остановился на губах.
      – Тогда мне хотелось приподнять Уильяма Тремейна и сунуть его головой в фонтан.
      – Я рада, что ты этого не сделал, но мысль неплохая. Я знаю, ты думаешь, что за мной следует присматривать, как за твоей сестрой Барбарой, но мне этого не надо. У меня, как и у сестер, сильная воля, и я никогда не позволю человеку вроде Леона обидеть меня.
      Себастьян хмыкнул.
      – Думаешь, я действительно хочу охранять тебя?
      – Почему нет? Ты мужчина, который всегда будет заботиться о тех, кого считает слабее себя.
      – Неужели?
      – Да. Ты настоящий герой.
      Франческа обхватила его шею руками и поцеловала.
      Себастьян заправил ей волосы за ухо и тихо произнес:
      – Я не герой. Я делал и видел такое, что не хотел бы разделить с тобой, но теперь обрел искупление за свои проступки. Я люблю тебя. Думаю, я полюбил тебя с того самого дня, когда ты вытащила меня из трясины и мы шли вместе сквозь страшную грозу. Ты вернула меня из того ада, в который я постепенно погружался, и придала мне силы понять, кто я и что я должен делать.
      Франческа рассмеялась:
      – Ты меня любишь? Я думала, мной владеет всепоглощающая страсть, а насколько мне известно из поэзии, страсть всегда оканчивается отчаянием или сумасшествием.
      – Поверь, у нас все будет иначе. Наша всепоглощающая страсть окончится долгим и счастливым браком. Ты ведь выйдешь за меня замуж?
      – Ах, Себастьян, я тоже люблю тебя. Я поняла это в вечер бала у леди Эннир.
      Он погладил ее по щеке.
      – Жизнь графа не столь опасна, как жизнь мистера Торна, но если бы не ты, я никогда не осмелился бы вернуться к прошлому. Франческа, ты изменила меня. Ты исцелила меня. Я буду вечно холить и лелеять тебя.
      – Ты не нуждался в исцелении. Ты и так совершенен.
      Себастьян усмехнулся:
      – Пожалуйста, никогда не забывай об этом. Я хочу, чтобы ты каждый день говорила мне эти слова перед завтраком.
      – Но я еще не сказала, что выйду за тебя замуж, – с улыбкой напомнила Франческа.
      – Хм… Чем еще тебя соблазнить? У меня есть очень большое поместье, и по нему так прекрасно бегать без одежды. Особенно это подходит для сатиров и дев.
      – Да, – быстро ответила Франческа.
      – Франческа, дорогая, больше всего на свете я хочу жениться на тебе и жить с тобой. Мы можем объявить об этом на балу, если, конечно, я приглашен…
      – Да. Дядя Уильям не будет против – в последнее время он очень изменился.
      – Надеюсь, тебе это пошло на пользу.
      – Как и то, что ты граф. А пожениться мы можем в Гринтри-Мэноре. На болоте, в грозу.
      Себастьян взглянул на нее с подозрением, и Франческа расхохоталась.
      – Ах ты, негодница! Нет уж, мы поженимся в Лондоне и будем проводить по полгода в Уорторн-Мэноре и Йоркшире.
      – На болотах?
      – Если тебе так угодно.
      – При громе и молниях?
      – А это уж как сложатся обстоятельства.
      Франческа села, волосы укрывали ее, словно облако, в глазах светились любовь и страсть.
      – Так ты сделаешь это для меня? Ах, Себастьян, теперь я больше не сомневаюсь в твоей любви!

      Давненько в Тремейн-Хаусе не устраивалось балов. Свечи горели, зелень и цветы украшали лестницы и наполняли комнаты.
      При виде всего этого великолепия Хелен чуть было не расплакалась. Тоби пребывал в хорошем расположении духа да пытался отвлечь ее от мрачных мыслей. Наверное, потому, что с нетерпением ожидал огромного количества бесплатных закусок и напитков.
      Эми тоже погрузилась в воспоминания, хотя и скучала по мужу.
      – После бала я вернусь домой, – заявила она Франческе. – Я так устала от Лондона.
      – Домой? – нерешительно повторила Франческа.
      Эми удивленно подняла брови.
      – Дорогая, ты, кажется, не очень-то довольна. Я думала, ты скучаешь по дому… Может, ты хочешь побыть здесь еще? Я уверена. Вивианна или Мариэтта с удовольствием примут тебя.
      – Нет, я скучаю по дому, но… – Она не могла ничего объяснить. Пока.
      – Тебе не нужно извиняться. Я так рада, что ты наконец-то приятно проводишь время. – Эми похлопала дочь по руке, и тут Франческа чуть не проговорилась. Она пока никому ничего не рассказывала, но с каждым днем молчать становилось все труднее. Она нашла замечательного мужчину, любовь всей своей жизни – так почему бы ей не быть счастливой?
      На бал приехали и сестры. Вивианна, прибывшая из Кэндлвуда, дома для сирот, в который она поместила Рози, заверила Франческу, что девочке очень понравилось ее новое место жительства.
      – Она сообщила мне по секрету, что в «Клубе Афродиты» полно стариков, – со смехом рассказывала Вивианна. – Неудивительно, что малышка очень обрадовалась, увидев в Кэндлвуде множество детей.
      – Она взяла с Добсона слово, что тот навестит ее, – добавила Мариэтта. – Он обещал привезти ей щенка.
      Бальный зал сиял, а ужин был накрыт в большой гостиной. Уильям настоял на отдельной комнате для тех, кто играл в карты, но в остальном он сдержал слово, предоставляя дамам возможность самим заниматься подготовкой и не ограничивая в тратах, так что Франческа даже решила, что прежде его недооценивала.
      Он взял с нее слово станцевать с ним первый вальс, и Франческа собиралась отблагодарить его за доброту. Дядя никогда не заменил бы ей отца Томми, но Франческа призналась себе, что начала рассматривать Уильяма почти как отца.
      – Франческа, как ты думаешь, повариха не забыла нарезать ростбифы достаточно тонко? Пару часов назад она делала огромные сандвичи. А мороженое… будет просто ужасно, если оно растает раньше времени! – Эми озабоченно взглянула в сторону кухни.
      – Не волнуйся, я сейчас схожу и все проверю, – успокоила ее Франческа.
      Эми смотрела ей вслед. Младшая дочь выглядела настоящей красавицей в таком светлом платье, что оно напоминало по цвету сливки. Каскад локонов и сияющие глаза придавали ей сходство с Афродитой в молодости. Эми не отважилась поведать свои мысли Уильяму: в последнее время он пребывал в необычайно хорошем расположении духа, и ей не хотелось случайно все испортить.
      Однако брат словно прочел ее мысли – он встал рядом, и оба они некоторое время смотрели на Франческу.
      – Эми, могу я поговорить с тобой наедине до прибытия гостей?
      Эми взглянула на Уильяма с тревогой, но брат так спокойно смотрел на нее… В конце концов она кивнула и последовала за Уильямом в библиотеку.
      – Нам надо поторопиться: еще так много предстоит сделать.
      – Конечно, я понимаю. Ты и так уже проделала огромную работу. Совсем как в прежние времена, верно?
      – Франческа этого заслуживает. – Эми улыбнулась. – Она выглядит просто великолепно. Уверена, она будет пользоваться всеобщим вниманием.
      – Разумеется. Она красивая молодая женщина.
      Уильям подошел к камину и, не сводя глаз с Эми, оперся о каминную полку.
      – Я хотел поговорить с тобой именно о Франческе.
      – Да? – Эми вспомнила последний разговор по поводу Франчески, состоявшийся в этой самой комнате, и Уильям будто угадал ее мысли.
      – Пожалуйста, не смотри так! Теперь я осознал свои ошибки относительно Франчески.
      – Рада это слышать. Вы действительно прекрасно ладите в последнее время. Я благодарна тебе за это и очень этим довольна.
      – Я тоже доволен. – Уильям постучал пальцем по мрамору камина, Эми же с интересом ожидала, когда он заговорит. – Помнишь разговор, который у нас состоялся вскоре после твоего приезда?
      – Мы тогда о многом говорили…
      – Речь шла о том, что мне следует жениться и обзавестись наследником. В тот раз я был раздражен, за что теперь прошу прощения. Именно об этом я размышлял все последнее время, так как ты задела меня за живое. Миссис Марч, хм… намекала на то, что мы подошли бы друг другу.