– Франческа… – произнес Себастьян, как только за ними закрылась дверь его квартиры.
      – Ах, молчи. – Она коснулась его губ кончиком пальца. – Я не хочу, чтобы ты задавал вопросы или заставлял давать обещания. Я просто хочу быть здесь, с тобой.
      Себастьян обхватил лицо Франчески ладонями, привлек ее к себе. Ее руки совершенно естественно обвились вокруг его шеи, но даже в этот момент она все еще задавала себе один и тот же вопрос: та ли это страсть, которую она будет помнить всю жизнь, или она забудет Себастьян, как одного из дюжин следующих за ним мужчин?
      И все же Франческа не могла себе представить, что забудет его или что его заменит кто-то другой.
      Губы Себастьяна игриво коснулись ее губ, и Франческа ощутила, что ею все больше овладевают жар и томление желания. Поцелуй все усиливался, и она закрыла глаза. Острый мужской запах щекотал ее ноздри, грубая ткань пальто раздражала пальцы, твердая мускулатура касалась нежных изгибов. Себастьян подавлял ее своим присутствием, но Франческе было все равно.
      Он опустился перед ней на колени, и от удивления Франческа покачнулась. Себастьян смотрел на нее, в глазах его сверкали веселые искры, и вдруг улыбка стала еще более озорной.
      – Я хочу сделать кое-что.
      Франческа положила ему руки на плечи, наклонилась и поцеловала его.
      – А мне это понравится?
      Себастьян не ответил; положив руки ей на бедра, он начал поднимать ее юбки.
      Франческа почувствовала, что возбуждается все сильнее, когда его руки скользнули под последнюю юбку, нащупали хлопковые трусы и шелковые подвязки. Одно движение, и нижнее белье упало к ее ногам.
      Франческа оперлась о Себастьяна и переступила через белье. И тут же опытные пальцы погладили ее бедра с внутренней стороны.
      Франческа вскрикнула. Себастьян понимал, что она хочет особенного прикосновения, и нежно погладил все остальное, заставив ее стонать от желания.
      А потом, к огромном изумлению Франчески, он воспользовался языком, и вскоре удивление сменилось удовольствием. То, что он делал, было безнравственно, невообразимо, но ощущения от этого возникали чудесные. Она задрожала, охваченная экстазом, выкрикивая его имя.
      Ноги ее так ослабели, что Франческа едва не упала, но тут Себастьян встал, поднял ее на руки и отнес в спальню. Через занавески проникал солнечный свет, освещая разноцветные ковры и драпировки, когда Себастьян положил Франческу на кровать, словно величайшее сокровище.
      – Ощущает ли кто-нибудь нечто подобное по крайней мере раз в жизни? – мечтательно прошептала Франческа, глядя на Себастьяна из-под ресниц.
      Себастьян улыбнулся, сверкнув зубами.
      – Как ты себя чувствуешь?
      – Великолепно.
      – Значит, мы можем двигаться дальше, ангел мой.
      Себастьян принялся целовать ее, и хотя облегающий корсаж платья ограничивал ее движения, Франческа ощущала, как ноет ее грудь, ожидая волшебных прикосновений.
      Когда Себастьян начал расстегивать ее платье, она была готова заплакать от облегчения. Потом он ласкал ее, горячие губы касались ее нежной плоти, и удовольствие было непередаваемо. И тут она ощутила на бедрах его руки. Себастьян приподнялся и вошел в нее Солнечный свет, струившийся из окна, запутался в его волосах, заскользил по обнаженной груди и плечам. Теперь он стал для нее более чем мужчиной. Она не могла оторвать от него взгляда: он будто околдовал ее, и с каждым движением это колдовство действовало все сильнее.
      – Франческа… – простонал Себастьян. – Родная моя.
      Удовольствие увеличивалось, словно по спирали, заставляя Франческу кричать все громче, но пока он был глубоко внутри ее, она ничего не могла с собой поделать. Вероятно, он хотел раствориться в ней так же, как она хотела раствориться в нем.
      А потом он, выкрикнув ее имя, излился в нее и сразу уткнулся головой ей в плечо.
      Себастьян был тяжелым и горячим, но Франческа с удивлением обнаружила, что чувствует себя довольно удобно. Ей хотелось обнять его покрепче и поцеловать, а когда Себастьян открыл глаза и взглянул на нее, в его взгляде читалось бесконечное удовольствие.
      – Франческа, ты действительно женщина моей мечты.
      – Правда?
      – В этом нет сомнения. – Себастьян нежно поцеловал ее. – Я не променяю тебя ни на какие сокровища, потому что ты создана для меня.
      Франческа усмехнулась и тут услышала, что внизу хлопнула дверь.
      Выругавшись, Себастьян быстро спрыгнул с кровати и схватил одежду.
      – Мартин! Проклятие, он вернулся…
      Франческа тоже стала торопливо приводить себя в порядок.
      Увидев, как Себастьян прыгает по комнате, пытаясь натянуть штаны, она не могла удержаться от смеха. Потом он, повернув ее и вернув на место юбки, начал застегивать на ней платье.
      – Волосы! – Он провел руками по тяжелой копне.
      – Придется засунуть их под шляпку. К сожалению, мою лучшую шляпку переехал кеб.
      Себастьян усмехнулся:
      – И очень кстати. Эта шляпка нравится мне куда больше.
      Они были уже в другой комнате, и Франческа занималась прической, когда Себастьян взглянул на пол, выругался и вдруг поднял что-то как раз в тот момент, когда в замке повернулся ключ.
      Себастьян быстро направился к книжному шкафу в углу, и Франческа заметила, что он прячет за книгами какую-то тряпку. Она с ужасом поняла, что он прячет ее трусы, и чуть не задохнулась.
      Лишь опустившись в кресло и сцепив трясущиеся руки, она слегка успокоилась, а к тому моменту как вошел Мартин, у обоих был вполне приличный вид.
      – А, вы здесь, мисс Гринтри, – проговорил слуга и посмотрел на хозяина. – Я не знал, что вы приедете, а то я пришел бы позднее.
      – Ничего страшного, Мартин. Мы уже закончили. – Себастьян шагнул вперед и предложил Франческе руку. – Идемте, мисс Гринтри, вам пора домой.
      Ветер на улице быстро остудил щеки Франчески, которая все еще чувствовала себя просто чудесно. Ощущение удовлетворения свидетельствовало о том, что они сделали нечто шокирующее, иначе почему ей так хотелось смеяться?
      – Ты правда боишься того, что являешься дочерью Афродиты? – поинтересовался Себастьян, возвращаясь к прежнему разговору.
      Франческа вздохнула: смеяться больше не хотелось.
      – Я боюсь стать такой, как она.
      – Что ты имеешь в виду? Афродита – красивая женщина, она добилась успеха в делах…
      – Ее сердце много раз было разбито, потому что мужчины использовали ее в своих целях…
      – Или она их использовала.
      – Она бросила нас.
      – Вас похитили.
      – Если бы она не преследовала какого-то мужчину, этого не случилось бы.
      – Франческа…
      – Нет. – Она отпрянула от Себастьяна, глаза ее наполнились слезами. – Зря ты все испортил. – Франческа повернулась и взбежала по ступенькам в дом дяди.
      Себастьян молча смотрел, как за ней закрылась дверь. Так вот в чем дело! Она считает, что, будучи дочерью Афродиты, рискует очень многим. Если она даст волю своим желаниям и темпераменту, это приведет к катастрофе. Потому-то Франческа и сдерживала эмоции, постоянно держала их словно узников в тюрьме.
      Теперь он должен был показать Франческе Гринтри, что она необыкновенная женщина и поэтому должна жить полной жизнью. Наверное, в этой жизни будут слезы, будет боль, но в ней будет и счастье.
      И никто не сможет научить ее лучше, чем он, Себастьян.
 
      Афродита не умирала гораздо дольше, чем он надеялся, и теперь ему нужно было проявить осторожность. Не хотелось, чтобы в связи с этим возникли какие-нибудь подозрения, и уж точно не хотелось, чтобы вокруг ее трупа собрались врачи и полицейские. Тем не менее конец развратницы был близок.
      Однако теперь назревала иная проблема. Шпионка, которую он устроил в «Клуб Афродиты», была недовольна. Она ничего не говорила, но об этом знала Анджела: она-то и напоминала, кому та служит на самом деле. Со шпионкой надо было что-то делать, но потом, а сперва нужно разделаться с Афродитой.
      Он был терпелив, не по природе своей, а потому, что знал – долготерпение вознаграждается. Преграды были устранены или умерли, а если нет… Что ж, убийцу всегда можно нанять.
      Сначала Афродита, потом шпионка, потом Франческа.
      Двадцать пять лет прошло, и теперь он наконец-то освободится от темного облака над собой. Наконец-то он сможет наслаждаться жизнью, не опасаясь разоблачения, и именно этого ему больше всего хотелось.

* * *

      Франческа с трудом оставалась неподвижной, а в это время на нее надевали все новые и новые платья, обсуждали их, потом снимали и снова надевали… Хелен пребывала в восторге от всего этого и болтала без умолку, совершенно забыв о своих проблемах.
      Эми выразительно посмотрела на дочь, как бы говоря: «Дорогая, ты страдаешь не напрасно».
      Тоби появился, когда они сидели за чаем, и с удовольствием положил себе целую гору пирожных и сандвичей.
      – Ну, теперь ты настоящая королева бала, Франческа, – неуклюже польстил он.
      – Вы очень добры, дядя Тоби.
      – Доброта не имеет с этим ничего общего. Ты всегда такая эффектная, просто богиня! Надеешься найти мужа? Графа, я слышал…
      – Трубочист тоже сгодится.
      Поначалу Тоби решил, что Франческа говорит серьезно, но потом добродушно рассмеялся. В том-то и была сложность общения с Тоби – он не всегда понимал шутки, и поэтому никто не мог относиться к нему так, как он того заслуживал.
      – Думаю, твой дядя Уильям ожидает чего-то особенного, если поддерживает все это. Его никак нельзя назвать добрым и великодушным: он ничего не делает без выгоды для себя.
      – Зато тетя Хелен очень много помогает, – поспешила заметить Франческа. – У меня нет слов, чтобы отблагодарить ее.
      – А у меня такое чувство, будто я делаю это для дочери, – сентиментально призналась Хелен, потом взглянула на Тоби и отвернулась.
      – Что ж, Франческа не самая худшая дочь, – весело заметил Тоби. – Идем, милая, нам пора: повар сказал, что у нас сегодня ростбиф под соусом, а ты знаешь, как я это люблю.
      – Конечно, Тоби, идем скорее. – Хелен поспешно поднялась и удалилась вместе с Тоби.
      Как только они ушли, Франческа без сил упала в кресло.
      – Жаль, что у Хелен нет дочери: тогда она была бы царицей бала, а не я.
 
      – Любимая.
      Афродита взглянула на Джемми и вздохнула.
      – Не думаю, что сегодня вечером я смогу встать, прости. Надеюсь, ты справишься без меня? Может быть, я приду в себя, когда немного посплю.
      – Я найду тебе другого врача.
      – Дорогой, я просто устала.
      Афродита серьезно болела и не могла съесть ничего из того, что Добсон раздобыл для возбуждения аппетита. Теперь ей хотелось одного – поспать и набраться сил, но она все-таки заставила себя задать вопросы, которых он ожидал от нее.
      – Генри справится с ужином, но не управится с поставщиками. Мей надо поговорить с мясником по поводу той ветчины, которую он поставил на прошлой неделе. Да еще вот что: клубника, которую мы купили, испортилась прежде, чем добралась до нас.
      – Любимая, забудь про клубнику. Отдыхай.
      – Конечно. А как поживает новая девушка? Я не была уверена, нравится она мне или нет, но она очень остроумна. Гости всегда спрашивают ее.
      Добсон вздохнул и покачал головой.
      – К ней стоит очередь до следующей недели.
      Афродита кивнула и закрыла глаза.
      – Ну и хорошо.
      Она почувствовала, как его рука коснулась ее волос, и откинула со лба пышные локоны, а потом ее фантазия отправилась в путешествие по длинному тоннелю. Она путешествовала в прошлое, годы проносились мимо. Вскоре она снова стала молодой женщиной в расцвете сил. У нее было две дочери, но материнство не уменьшало ее привлекательности для мужчин.
 
       …Я встретила его в салоне, где собираются дамы полусвета и лондонские аристократы. Я постоянно искала перемен и нашла их.
       Это высокий темноволосый мужчина привлекательной внешности, но для меня гораздо важнее то, что он добр. Я влюбилась в его доброту. Джемми больше нет, так что какая разница, с кем я живу? Я не хочу быть одна.
       Он холост и, кажется, не собирается жениться. Джентльмен, любящий приключения, он словно мальчишка, который никогда не повзрослеет. Для него я – приключение. У него никогда не было известной куртизанки, мой мир для него в новинку, он самый внимательный любовник.
       У нас ребенок. Он очень взволнован. Он будет нежным отцом, но теперь я вижу, что ему будет недостаточно меня и ребенка.
       Для него мир слишком велик, а жизнь слишком коротка, чтобы успокоиться с нами.
       Я знаю, он больше не получает удовлетворения, и понимаю его. В конце концов, я не могу отдаться ему целиком. Большая часть моего сердца всегда будет принадлежать Джемми…
 
      – Милая?
      Афродита моргнула, пытаясь сосредоточиться.
      – Пришел мистер Торн. Думаю, тебе нужно с ним встретиться.
      Когда Афродита снова открыла глаза, она увидела привлекательное лицо Себастьяна Торна с живыми черными глазами.
      – Мадам, мне так жаль, что вам нездоровится.
      Афродита улыбнулась:
      – Я скоро поправлюсь. Давайте лучше поговорим о другом. Мистер Торн, мне известна ваша тайна.
      На лице Себастьяна отразилось недоумение, но Афродита почувствовала, что за ним скрывается страх.
      – Франческа, – лукаво проговорила она.
      – Франческа?
      Себастьян вздохнул с облегчением, и Афродита улыбнулась:
      – Вы пылаете страстью к ней, она к вам. Жаль, что ваше социальное положение препятствует тому, чтобы вы сопровождали ее везде, где пожелаете. Мистер Торн, такой человек, как вы, не может идти рядом с Франческой иначе, как тайно. Будь вы джентльменом, вам было бы проще охранять ее. А вы ведь хотите, чтобы она не пострадала, не так ли?
      Себастьяну не нравились ее слова. Ему не нравилось то, что она заметила в его лице.
      – Мадам, Франческа не хочет, чтобы я ее сопровождал, и не имеет значения, джентльмен я или нет.
      – Иногда то, что женщина говорит и что она чувствует – совершенно разные вещи, но вы этого никогда не узнаете, потому что вы не джентльмен. Жаль. Себастьян, я считаю, что вы подходите моей дочери, потому что вы предоставляете ей возможность быть собой.
      – Вы все знаете, не так ли? – спокойно поинтересовался Себастьян, внимательно наблюдая за Афродитой. – Вы знаете, кто я такой?
      Афродита закрыла глаза.
      – Вы не можете смотреть правде в лицо. Но как Франческа может быть верна себе, если вы не верны?
      – Мадам, у Франчески своя воля, я не могу на нее повлиять.
      Афродита открыла глаза, блестящие от лихорадки.
      – Мистер Торн, я подскажу вам, как подчинить ее вашей воле. Моя дочь очень похожа на своего отца: она совершенно не добродетельна, и не важно, что она сама об этом думает. Франческа жаждет приключений, она живет приключениями. Для нее чем больше риска, тем лучше. – Афродита улыбнулась. – Вы можете ей в этом помочь, помочь быть верной себе.
      Себастьян вздохнул:
      – Как?
      – Очень просто. Вы можете сделать ее счастливой.
      Себастьян улыбнулся, и тут Афродита поманила его к кровати.
      – Мистер Торн, скажите, вы когда-нибудь занимались любовью на балу?
 
      Себастьян тихо прикрыл за собой дверь. Афродита спала. Он был взволнован. Вор, убийца, темная аллея – там он на своем месте. Под его охраной Афродита. Она знала, кто он такой. Она знала все о Франческе.
      Раздумывая над только что услышанными словами, он прикидывал, хватит ли у него смелости принять совет. Он был мистером Торном, никто не хотел признаваться в том, что нанял его, человека из тени. Как он сможет попасть на лондонский бая?
      – Ах вот вы где!..
      Себастьян удивленно оглянулся.
      – Я думал, ты должна изображать образованную куртизанку, – весело проговорил он, радуясь тому, что отвлекся от трудных раздумий. – А ты выглядишь скорее как недовольная торговка.
      – Ну и пусть.
      В мгновение ока она взмахнула ресницами и превратилась из торговки в соблазнительницу.
      – Мне здесь нравится. Много еды, мягкие постели. Сюда приходят только франты. Как-то один из джентльменов ударил девушку, и теперь его не пускают.
      – Ты хочешь уйти от Диппера?
      Она усмехнулась:
      – Нет. Диппер особенный.
      – Так, Полли, рассказывай. Что ты выяснила для меня? – Себастьян скрестил руки и приготовился слушать. Однако когда девушка договорила, ему было уже не до веселья. – Нужно найти Добсона, и ты расскажешь ему все, что рассказала мне.
      – Он был в салоне. Поскольку мадам болеет, он изо всех сил старается делать все как следует. Джемми Добсон – хороший человек, он искренне любит ее.
      Вид у Добсона был изнуренный и встревоженный: его мир словно перевернулся с ног на голову. Поначалу он не захотел покидать салон, но Себастьян убедил его что ему предстоит услышать нечто очень важное.
      Они направились в кабинет Афродиты, где еще пахло розами и духами.
      – Ну, в чем дело? – Добсон выглядел так, будто не спал несколько дней. – У меня мало времени, говорите поскорее.
      – Сначала я хочу, чтобы вы кое с кем встретились. – Себастьян подошел к двери и пригласил Полли войти.
      Добсон прищурился:
      – Что такое? Луиза? Разве твое место не в салоне?
      – Ее зовут Полли, и она работает на меня. Прошу за это прощения, но когда я сказал Афродите, что в клубе может быть шпион, она мне не поверила. Полли следила, слушала, собирала информацию, и теперь я хочу, чтобы вы ее выслушали.
      По-видимому, Добсон не испытывал особого желания слушать, однако все же кивнул, и Полли принялась рассказывать.
      По мере того как она говорила, лицо Добсона становилось все бледнее и напряженнее.
      – Яд, – проговорил он и сглотнул.
      – Вот именно, яд!
      – Но какой?
      – Это мы спросим у отравителя.
      Добсон мрачно кивнул, потом взглянул на Себастьяна, и глаза его наполнились слезами.
      – Надеюсь только, что мы не опоздаем. Если она умрет… меня тоже можно будет считать мертвым.
      – Афродита – сильная женщина.
      – Да, но она потеряла много сил из-за миссис Слейтер и того мерзавца, который украл ее детей. Возможно, он тоже участвовал в отравлении…
      – Я это выясню. Вы хотите, чтобы я сходил за Франческой?
      – Да. В присутствии дочери Афродите будет спокойнее. За Франческу она переживает больше всего. Но что мы будем делать с этим негодяем?
      – Пока ничего. Дайте мне время подумать, потом мы захлопнем ловушку.

      Личико Лил выглядело очень серьезным, и Франческа, увидев ее стоящей у двери, сразу поняла, что что-то случилось.
      – Мисс, у меня плохие новости. Ваша матушка… Мадам Афродита очень нездорова.
      Франческа ничего не могла понять. Мать разыгрывала больную или в конце концов действительно заболела?
      – Что ты имеешь в виду?
      – Мисс, говорят, у нее холера. В этом винят Рози, говорят, будто она принесла болезнь, только это неправда. Рози не больна, с ней все в порядке.
      Франческа никак не могла понять, что говорит ей Лил; она словно оцепенела.
      – Афродите очень плохо. Вам нужно поехать к ней.
      – Ты хочешь сказать, что она умирает? – Франческа понизила голос. Афродита не могла умереть! Она была вечной. Они так мало разговаривали, а им было что сказать друг другу…
      – Мисс?
      – Ничего, со мной все в порядке. Подай мне плащ, и пойдем. Мы возьмем карету дяди Уильяма – попроси, чтобы ее подали к двери.
      Лил тут же отправилась выполнять поручение, Франческа еще некоторое время стояла неподвижно, не в силах пошевелиться. В голове ее звучали слова Лил. Холера. Рози. Неужели это правда? Тогда винить надо ее – именно она отвезла Рози к матери и попросила спрятать.
      Она никогда себе этого не простит!
      Спускаясь вниз, Франческа услышала голос миссис Марч: экономка явно была раздражена.
      Дойдя до коридора, Франческа обнаружила, что Лил и миссис Марч стоят друг напротив друга и зло смотрят одна на другую.
      – Мисс нужна карета. Сейчас же.
      – Не всем распоряжаться каретой. Это дом мистера Тремейна.
      – Но ведь не ваш же! Вы здесь не хозяйка, а лишь служанка, такая же как мы.
      Миссис Марч подняла руку, и Франческе показалось, что она собиралась дать Лил пощечину.
      Когда Франческа вскрикнула, обе женщины повернулись к ней – при этом на лице Лил было написано облегчение, а глаза экономки блестели от злости.
      – Миссис Марч!
      Франческа произнесла это спокойным голосом, затем спустилась и взяла Лил под руку.
      – Я хочу, чтобы ко входу подали карету. Моя мать очень нездорова, и мне нужно срочно отправиться к ней.
      – Ваша мать? – недоверчиво повторила миссис Марч. – Мисс, насколько я знаю, ваша мать лежит в постели. Может, вы задумали привести еще одного беспризорника?
      Разумеется, Франческа ни на мгновение не поверила экономке. Это был просто еще один способ продемонстрировать главенство в доме. Однако упрашивать ее не было времени.
      – Миссис Марч, вы ведете себя неподобающе. Сделайте, как я прошу, сейчас же!
      Глаза миссис Марч пылали злобой: она откровенно получала удовольствие и не собиралась сдаваться без борьбы.
      – Я не стану ничего делать, и вы, мисс Франческа, не можете отдавать такие распоряжения! Я схожу за мистером Тремейном, и он тут же положит конец вашим…
      – Миссис Марч, поскольку дядя спит и я настаиваю на том, чтобы вы…
      – Нет, я не сплю, – раздался рядом голос дяди Уильяма, и Франческа обернулась к нему. Какие еще потрясения готовит ей этот вечер?
      Уильям стоял у двери библиотеки с бокалом бренди в одной руке и книгой в другой. Строгое лицо его покрыли морщины, взгляд оставался неизменно холодным.
      – Франческа, что здесь происходит? И почему вы кричите, миссис Марч? Я требую объяснений.
      Экономка вдохнула поглубже, видимо, собираясь начать жаловаться, но Франческа ее опередила.
      – Дядя, Афродита больна, – спокойно объяснила она, – и мне нужно немедленно отправиться к ней. Я попросила подать карету, но миссис Марч запрещает это делать.
      – Мисс наверняка планирует какое-то озорство, и в этом все дело, – затянула миссис Марч жалобным тоном. – Вот почему, сэр, я ей не доверяю.
      – Принимать такие решения не входит в ваши обязанности, – напомнила ей Франческа, и тут, как и ожидалось, миссис Марч впала в ярость.
      – В мои обязанности входит смотреть, чтобы вы не извлекали выгоду из своего пребывания здесь! Сэр, кто знает, что она затеяла?!
      Уильям не отрывал взгляда от Франчески.
      – Прикажите подать карету, – произнес он, решительно пресекая жалобы экономки.
      Миссис Марч замерла.
      – Ну же! – отрывисто проговорил Уильям.
      Поняв, что спорить бесполезно, экономка повернулась и удалилась, рассерженно шелестя юбками. Миссис Марч не привыкла проигрывать, и Франческа не сомневалась, что месть экономки не заставит себя ждать.
      Что касается дяди, то, может, не такой уж он и плохой. Может быть, когда-нибудь она даже сможет проникнуться к нему симпатией.
      – Благодарю, дядя Уильям.
      – Никогда не любил эту дрянь, – проговорил Уильям бесцветным тоном. – Но она твоя мать.
      Франческа шагнула к нему, думая, не ослышалась ли, но дядя уже повернулся и, войдя в библиотеку, закрыл за собой дверь. Какая жестокость, какое бессердечие в тот момент, когда большинство людей проявляют такт и доброжелательность. Таков был дядя Уильям – его беспокоило лишь то, что Афродита и ее дочери связаны с его семьей. Франческа подумала с горечью, что он наверняка обрадуется, если Афродита умрет. Одним поводом для беспокойства меньше.
      – Мисс Франческа, карета сейчас будет здесь.
      Франческа повернулась: она и забыла про Лил.
      – Идем, подождем снаружи, – проговорила она, едва сдерживая слезы. – Мне нужно поскорее оказаться на свежем воздухе.
      – Мне тоже, мисс.
      – Да, надо предупредить ма… миссис Джардин.
      – Я могу попросить об этом кого-нибудь из слуг.
      – Спасибо, Лил.
      На улице было тихо, и Франческа посмотрела в направлении Халфмун-стрит, прикидывая, чем занимается Себастьян. Может, он сейчас преследует людей, скрывающихся после совершения преступления? Или спит в волшебной спальне, словно султан во дворце? Внезапно Франческе до боли захотелось, чтобы он оказался рядом. Без него она чувствовала себя одиноко, хотя и понимала, что эти мысли всего лишь романтические мечты и у них с Себастьяном никогда не может быть постоянных отношений. Между ними не может быть ничего, кроме краткого, страстного романа.
      – Мисс, карета подана.
      Приподняв плащ, Франческа спустилась по лестнице и приготовилась к худшему.
      Афродита спала. Это были беспокойные лихорадочные сны о прошлом.
 
       …Он умер. Мне трудно поверить, что такой человек мог умереть, ведь совсем недавно он был полон жизни. Моя дочь, моя Франческа, станет беднее, не зная его. Я смотрю на ее улыбающееся личико, вижу его и плачу.
       Печаль делает меня уязвимой. Я иду к другому. Некоторое время я верю ему, но вскоре выясняю, что ошиблась.
       Он недобрый человек…
 
      – Дорогая!..
      Моргнув, она открыла глаза. Какое-то мгновение она видела его – того, кого винила в трагедии всей своей жизни, но потом образ превратился в лицо, которое она любила больше всех. Как его зовут? Ах, почему она не может вспомнить его имя?
      Кажется, говоривший почувствовал ее растерянность.
      – Это всего лишь Джемми, – проговорил он, убирая с ее лба влажную прядь. – У тебя гостья, важная гостья.
      И тут же перед глазами Афродиты появилось другое лицо. На мгновение она даже подумала, что ей опять снится сон. Это же она в молодости, полная сил и красоты. И тут раздался голос Франчески:
      – Мама?
      Ну конечно, это была Франческа, младшая дочь. Это она внушала ей самое большое беспокойство, из-за нее она волновалась больше всего.
      – Котенок, – прошептала Афродита. – Мне что-то нездоровится. Но я поправлюсь, вот увидишь, и снова буду прежней.
      В глазах Франчески стояли слезы, губы дрожали.
      – Это я во всем виновата.
      Афродита нахмурилась:
      – Глупости! Ты ни в чем не виновата. Никто не виноват. Однажды я болела целый год, но нашла в себе силы поправиться.
      Лицо Франчески расплывалось, менялось, потом снова становилось прежним…
      – Ты так похожа на отца, – прошептала Афродита и улыбнулась. – Он был чудесный человек. Знаешь, ты правда очень на него похожа.
      – Но кто был моим отцом? Пожалуйста, скажи, кто он?
      – Он умер. Жаль, что ты никогда не была с ним знакома. У него были большие планы насчет тебя, очень большие планы. Он написал мне об этом, но письмо украли… Ах, это было так давно.
      – Как звали моего отца?
      – Томми. – Афродита снова улыбнулась и протянула руку Добсону. – Письмо. – Она силилась говорить. – Мы должны… письмо… – Тут она замолчала и снова погрузилась в лихорадочное забытье.
      – Она поправится?
      Добсон беспомощно пожал плечами, затем проводил Франческу до двери спальни. Глаза его были полны сострадания. Франческа редко сталкивалась с таким проявлением мужской доброты; даже собственный дядя относился к ней с презрением! Сердце ее готово было разорваться.
      – Не буду лгать, она не очень сильна физически. А вот с волей дело другое. Сильнее, чем она, я никого не знаю. Афродита будет бороться, – уверенно произнес Добсон.