Лондон
       «Клуб Афродиты»
       1849 год
      – Я хочу, чтобы вы обратились к давно прошедшим временам.
      Мадам Афродита уютно расположилась в кресле, и платье из черного шелка зашуршало, а длинные, унизанные кольцами пальцы обхватили узор из сфинксов на подлокотниках. Выражение ее красивого осунувшегося лица было сосредоточенным, взгляд черных глаз замер на Себастьяне Торне.
      – Мне нужна ваша помощь, – хрипло произнесла Афродита.
      – Разумеется, мадам, – пробормотал Себастьян. Себастьян привык к волнению клиентов – за восемь лет он видел такое не однажды, но в этот раз все было как-то иначе.
      – Мадам, я сделаю для вас все, что будет в моих силах.
      Должно быть, Афродита решила, что слишком откровенно демонстрирует свои чувства, и, откинувшись на спинку кресла, расслабила пальцы.
      – Значит, вы мне поможете?
      – Да. По крайней мере постараюсь.
      – Вы самый лучший – так мне говорили. – Афродита улыбнулась.
      – Спасибо за комплимент.
      – Не стоит благодарности, мой друг. Кроме того, мне говорили, что вы опасный противник и не даете пощады тем, кого преследуете; есть люди, которые испуганно оглядываются через плечо, выискивая вас в темноте. Однако я не принадлежу к ним, поэтому меня это не интересует. Мне нужны результаты, и не важно, каким образом они будут добыты. Если вы в самом деле беспощадны, тем лучше.
      Себастьян поднял бровь.
      – Тогда объясните мне, чего вы хотите, мадам, и я откровенно отвечу, смогу ли заполучить для вас это нечто.
      – Что ж, хорошо. – Афродита расправила юбки. – Тогда начнем.
      В это время за дверью послышался женский смех Несмотря на разнообразные развлечения, предлагаемые клиентам, «Клуб Афродиты» был, в сущности, высококлассным публичным домом, и Себастьян это знал. Тем не менее это его не беспокоило – за восемь лет он прошел все самые злачные места Лондона, видел самые разнообразные сцены, и поэтому его вряд ли можно было чем-то шокировать. Кроме того, репутация «Клуба Афродиты» гораздо лучше, чем у большинства подобных заведений, и владеет им загадочная мадам Афродита. Несмотря на обилие слухов и сплетен, правды о ней не знал никто.
      – Мадам, вы пригласили меня для оказания помощи, – подсказал он, – и вот я здесь.
      Во взгляде Афродиты появилось приятное удивление, словно она прекрасно знала, что манеры джентльмена не более чем внешний лоск, за которым скрыто нечто гораздо более опасное. Однако лицо ее тут же вновь приняло серьезное выражение, а в глазах появилась боль, вероятно, навеянная воспоминаниями.
      – Двадцать четыре года назад трех моих дочерей похитила женщина, называвшая себя миссис Слейтер – одно из тех злобных созданий, которые известны как женщины, воспитывающие детей за плату. Ночью она проникла ко мне в сельский дом и увезла моих бедных детей в карете. Я была здесь, в Лондоне, а слуги спали, но их я не виню – откуда им знать, что должно было случиться? То же можно сказать обо всех нас. Кроме того, похоже, у нее имелся осведомитель, знавший, какая дверь не будет заперта и где располагается детская. – Казалось, в рассказчице все кипит от вероломства этого неизвестного человека, но уже через мгновение Афродита вздохнула и продолжила: – Втайне от меня миссис Слейтер отвезла моих дочерей на север в поместье Гринтри в Йоркшире, где сняла дом. Некоторое время дети жили там, целые и невредимые, хотя и были вынуждены заботиться о себе сами. – Афродита моргнула, чтобы скрыть слезы. – Можете себе представить, эти три маленьких ангелочка – Франческа совсем еще младенец – должны есть, одеваться и заботиться о себе сами! Вивианне тогда было шесть лет… – На этот раз Афродита все-таки заставила себя улыбнуться. – Я трепещу при одной мысли о том, что случилось бы с двумя малютками без практичной и умной Вивианны. Потом в дом приехал пожить супруг миссис Слейтер; большую часть времени он был навеселе и кричал на детей; неудивительно, что они его очень боялись, ведь на детей раньше никогда не кричали. А здесь их оставляли в еще большем одиночестве, запирая в комнате, моря холодом и голодом. Однажды Слейтеры уехали, покинув дом… и детей.
      – Их оставили совершенно одних?
      – Совершенно одних. К счастью, их спасла Эми Гринтри.
      – И теперь вы хотите, чтобы я нашел миссис Слейтер и ее супруга, верно?
      – Это лишь часть задания. Живя в доме, миссис Слейтер бывала в деревенской гостинице, где хвасталась, как она умна и что она ожидает получить много денег за то, что прячет. Разумеется, она имела в виду детей. Кто-то заплатил ей за то, что она сделала. Вот почему я хочу, чтобы вы нашли эту ужасную женщину, мистер Торн. Мисс Слейтер – ключ, который отмыкает дверь, ведущую к правде.
      Себастьян осторожно пожал плечами.
      – Вы не знаете, жива ли еще миссис Слейтер. Все эти события произошли много лет назад, и она могла уже умереть от пьянства.
      – Тсс! Такие, как она, так просто не умирают. Они держатся за свою жалкую жизнь, потому что боятся наказания за зло, причиненное другим.
      Себастьян молчал, думая про себя, что Афродита, возможно, права.
      – Отправляйтесь в Йоркшир. – Афродита отдала это распоряжение тоном, не терпящим возражений. – Поезжайте в поместье Гринтри и побывайте в деревне. После побега мистер и миссис Слейтер должны были где-то скрываться. Люди замечают такие детали и в то время много говорили о найденных детях. Кто-нибудь должен что-нибудь помнить. Мистер Торн, начните там и идите по следу, а я оплачу все ваши расходы. Какая сумма вам нужна для начала?
      Торн улыбнулся и нагнул голову, чтобы скрыть улыбку, однако Афродита тут же подняла изящную темную бровь.
      – Чем я вас так развеселила, мой друг? – с раздражением поинтересовалась она.
      – Ах, мадам, я просто не привык к таким откровенным разговорам… Большинство клиентов предпочитают притворяться, будто я выполняю их задания исключительно по доброте душевной. Они не обсуждают денежные вопросы, считая, что это невежливо и ниже их достоинства. Кроме того… – Он пожал плечами, будто совершенно не волновался на этот счет. – Они предпочитают презирать меня за то, чем я занимаюсь.
      Афродита нетерпеливо махнула рукой.
      – У меня нет времени на такие глупости, и мне не важно, кто вы. Важно, что вы выполните для меня эту работу, и за это я вам очень хорошо заплачу.
      – Я постараюсь…
      – Не скромничайте, ведь вы лучший! Это вы нашли леди Хармер, застрелившую любовника и сбежавшую из дома, вы обнаружили сэра Маркуса Гримзби, когда тот сбежал с горничной и семейным состоянием Мистер Торн, у вас хорошая репутация.
      Афродита была права: в своем ремесле Торн был лучшим; он был охотником, который идет по следу, куда бы тот ни вел, как только учует запах добычи.
      – Настоящий человек-ищейка, да?
      Афродита рассмеялась, но вокруг глаз и губ ее затаилась печаль.
      – Мадам, а что, если у меня возникнет необходимость поговорить с вашими дочерьми?
      – Вивианна находится сейчас в Дербишире, Мариэтта – в Корнуолле. Франческа же живет в Йоркшире, в Гринтри-Мэноре. – Она вздохнула, будто Франческа была для нее источником беспокойства.
      – А вы доверитесь дочерям в этом вопросе?
      Афродита снова наклонилась вперед, и выражение ее лица стало очень серьезным.
      – Сэр, я не хочу, чтобы они что-то узнали, и вы ни в коем случае не должны сообщать им об истинной цели своих изысканий. Иначе они будут настаивать на том, чтобы я им все рассказала. Понимаете, меня нельзя втягивать в такое дело, это опасно. Вы, мистер Торн, должны действовать очень осмотрительно: люди, которых вы ищете, будут вредить вам, если подумают, что вы можете угрожать их анонимности.
      – Я не из пугливых, мадам, и я не глуп. Обещаю быть осторожным.
      – Вот и хорошо.
      – Могу я поинтересоваться, чего вы надеетесь достичь этими поисками и почему ждали столь долго?
      В темных глазах Афродиты появилась тревога.
      – Имя. Я хочу услышать имя. Я думала оставить это в прошлом, но больше не могу жить с этим ужасным страхом. Я начинаю подозревать, что он нанесет новый удар. – Она прижала руку к сердцу. – При одной мысли об этом мне становится плохо. Я хочу знать, что он больше не угрожает моим дочерям. Я хочу получать удовольствие от общения с ними, а не дрожать от страха.
      – Мадам, я понимаю, вы хотите положить этому конец. А как же наказание? Правосудие? Вы хотите, чтобы этот человек оказался в руках закона? Или вы предпочитаете собственное возмездие?
      Афродита несколько раз моргнула, но она явно поняла, что именно имел в виду Торн.
      – Вы делали это раньше? – прошептала она. – Вы наказывали людей за их преступления?
      – Кажется, вам уже известно, что я за человек, – спокойно напомнил Себастьян, – и, кроме того, вы подозреваете, что действиями миссис Слейтер кто-то руководил. Вы могли бы назвать его имя?
      Афродита яростно тряхнула головой:
      – Нет и нет! Пока нет. Я хочу, чтобы вы выяснили это сами. Я хочу услышать имя от вас. И не хочу быть единственной, кто так считает.
      Афродита определенно была напугана, и скорее всего страх этот поселился в ней давно.
      – Хорошо, мадам, я сделаю все, как вы пожелаете. Я очень благоразумен. Что же касается правосудия, мы обсудим этот вопрос, когда придет время.
      Афродита вздохнула, потом судорожно кивнула, и пряди завитых темных волос тут же вылезли из-под шпилек.
      – Благодарю вас, мне уже лучше. Теперь я уверена, что именно так и нужно поступить. Я должна это сделать.
      Себастьян встал, взял Афродиту за руку и слегка притронулся губами к элегантным пальцам, унизанным кольцами.
      – Мадам, я вернусь, когда у меня будут для вас новости.
      Хотя Афродита и была расстроена, она улыбнулась, когда гость направился к двери.
      – Благодарю вас, мистер Торн.
      Себастьян быстро направился к двери, и когда открыл ее, чуть не столкнулся со стоящей с другой стороны женщиной. У нее были темные волосы и прелестное личико, а губы словно созданы для улыбок.
      – Ах, прошу прощения, – произнесла незнакомка с приятным ирландским выговором. – Мне нужно передать кое-что мадам, но не знаю, удобно ли войти.
      Во взгляде, направленном на Себастьяна, отразилась смесь осторожности и флирта. Торн всегда производил на женщин такое впечатление – им нравилось смотреть на него, но одновременно они чувствовали, что приручить его непросто.
      Внезапно за его спиной раздался голос Афродиты:
      – Мей? Что-нибудь случилось?
      – Шампанское, мадам. Думаю, оно испортилось – гости жалуются.
      Афродита недовольно щелкнула языком. Себастьян снова поклонился и пошел своей дорогой, предоставив дамам заниматься домашними хлопотами. Он хорошо запомнил лицо ирландки. Возможно, Мей сказала правду – она просто проявила вежливость, ожидая за дверью; однако Себастьян усвоил привычку быть осмотрительным и подозревал, что она подслушивала. Само по себе это не являлось серьезным проступком – так, любопытство, без дурных намерений, – однако Торн обещал себе, что проявит большую бдительность при следующем посещении «Клуба Афродиты».
      Теперь же ему предстояло заняться кое-чем другим. Во время обдумывания предстоящего преследования у него начинала бурлить кровь. Для Себастьяна роль преследователя была чем-то естественным, и, кроме того, его забавляло, что представители высшего общества, выказывавшие по отношению к нему презрение и отказывавшиеся разговаривать с ним в повседневной жизни, проявляли особую вежливость, когда хотели его нанять.
      Про себя это он называл «танцами с дьяволом»: хотя никому из высокородных богачей это и не приносило удовольствия, многие с ним сотрудничали. Мистер Торн в трудной ситуации был нужен всем, и никто не помнил, что у него была иная жизнь, что он был другим человеком, и было это восемь лет назад. Какое им до этого дело? Они просто хотели, чтобы Торн выполнил за них грязную работу, а потом исчез в том переулке, из которого вылез.
      Впрочем, он и сам не имел ничего против, потому что утратил способность чувствовать себя тем, кем был когда-то. Тот человек исчез навсегда, и Себастьян не собирался его воскрешать.

       Йоркшир
       Несколько недель спустя
      Себастьян устроился поудобнее. Ощущая бодрящий холод, он следовал за спутником по открытым йоркширским болотам, надеясь, что приближается именно к тому самому загадочному человеку, который спланировал похищение дочерей Афродиты.
      Северный свет всегда казался ему странным – более рассеянным, что ли: он наводил на мысли о мирах, лежащих за границами этого мира. А может быть, все дело было в пейзаже – пустынной местности без всяких признаков жилья, поросшей вереском, с каменистыми породами, то тут, то там выходящими на поверхность.
      Он искоса взглянул на своего спутника. Человек по имени Хэл, хотя и был одет в не слишком чистую грубую одежду, всем своим видом показывал, что прекрасно знает, куда направляется. Хэл был деревенским кузнецом, которого Себастьян нашел в деревенском трактире, и он жаждал общения. Желание его увеличилось, когда Себастьян предложил заработать десять гиней – пять до и пять после. Вряд ли кузнец теперь поступит глупо и, изменив слову, упустит вторую сумму: Хэл вовсе не был похож на дурака.
      – Цыганский табор находится за тем холмом, – объявил кузнец, небритое лицо которого раскраснелось от холода. – Человек, который вам нужен, скоро придет. Я вам уже говорил, миссис Слейтер и этот человек держались вместе, словно воры; они бывали в трактире каждый день, шептались и строили козни. Сэр, если кто и знает про такие дела, так только этот цыган.
      – А муж миссис Слейтер?
      Хэл пожал плечами.
      – Я его мало видел.
      – Ну а кто-то, с кем она была связана, не считая мужа и этого цыгана?
      – Ну, она иногда получала письма, и все они приходили из Лондона.
      Себастьян кивнул. Именно так он и думал: миссис Слейтер получала от кого-то приказы. Теперь он надеялся, что цыган станет еще одним звеном в цепи доказательств, которая в конечном счете приведет к настоящему тайному руководителю похищения дочерей Афродиты. Впрочем, куртизанка уже знала это имя хотя не могла его назвать.
      – Вот мы и добрались! – послышатся рядом голос Хэла.
      Они поднялись на холм, и через мгновение Себастьян уже восхищался видом лежавшей внизу зеленой долины. Потом он проследил за жестом Хэла, указывавшего на всадника вдали, на вершине другого холма, и вдруг подумал, что вокруг совершенно нет птиц, но мысль эта быстро улетучилась. Гораздо больше его волновала предстоящая встреча, и даже сердце у него забилось сильнее.
      Они начали спускаться, как вдруг Хэл, выругавшись, спешился.
      – Проклятие, лошадь захромала, – буркнул он, когда Себастьян вернулся и поинтересовался, в чем дело. – Наверное, камень в подкову попал. – Он стал осматривать копыта лошади. – Не беспокойтесь обо мне, сэр, езжайте. Тот человек ждет.
      Себастьян пытливо взглянул ему в глаза, пытаясь угадать потаенные мысли кузнеца, но угадывать было нечего. Либо Хэл – искусный лгун, либо он говорит правду. Как бы там ни было, Себастьян все равно зашел слишком далеко, чтобы возвращаться.
      – Пожалуй, я так и сделаю, – согласился он, – но если ты сказал неправду, я вернусь за тобой.
      Хэл отвернулся, но голос его остался твердым:
      – Сэр, я верен своим убеждениям. От человека нельзя требовать большего.
      Себастьян кивнул:
      – Довольно-таки откровенно.
      Предоставив кузнецу заниматься ногами лошади, он направился дальше, продолжая наблюдать за темным силуэтом всадника на холме. Если это ловушка, ему следовало подготовиться заранее.
      Себастьян так увлекся всадником, что не понял, откуда грозит опасность. И тут оказалось, что она исходит снизу.
      Земля задрожала самым опасным образом, и Себастьян натянул поводья, пытаясь развернуть лошадь, но почва продолжала втягивать копыта, словно зыбучий песок. Именно тогда он вспомнил чьи-то слова, сказанные в трактире о трясине, которая могла поглотить путешественника, да так, что его никто больше не увидит.
      «Я должен отсюда выбраться», – успел подумать Себастьян, но тут лошадь запаниковала, встала на дыбы и, сбросив его, ускакала прочь.
      На этот раз Себастьян все понял: лошадь спаслась, но для него было слишком поздно, и он продолжал погружаться.
      Пытаясь выкарабкаться, Себастьян позвал Хэла на помощь, и вдруг увидел, что тот уже бежит к нему.
      – Вытащи меня отсюда!
      Однако Хэл остановился у самого края болота; выражение его глаз было совершенно определенным.
      – Не могу, сэр.
      Итак, это действительно ловушка. Но у него еще есть шанс.
      – Хочешь денег, да? – зло воскликнул он. – Если я пропаду, тебе лучше не будет.
      – Есть вещи поважнее денег, – ответил Хэл и, присев на корточки, стал наблюдать за тем, как Себастьян погружается до талии. – Не дергайтесь так сильно, мистер Торн. От этого вы быстрее утонете. Не шевелитесь, тогда проживете дольше.
      – Хочешь сказать, я не утону, если не буду шевелиться?
      – Нет, все равно утонете, но не сразу.
      Себастьян с горечью рассмеялся.
      – Мне так жаль, сэр, – вдруг добавил Хэл.
      Себастьян попытался уловить иронию, но в его словах ее не было. Хэл говорил правду, он и в самом деле раскаивался.
      – Но ты же не собираешься меня спасать, так?
      – Я не могу. Я ведь говорил, что должен быть верен принципам. Самое главное – моя семья. Вы представляете для них угрозу, сэр. – Он кивнул в сторону холма, на котором уже никого не было. – Нам не оставалось иного выбора, кроме как остановить вас. Полагаю, вы поступили бы так же.
      – Прекрати свою доморощенную философию и вытащи меня. Сколько бы тебе ни обещали, я удвою сумму.
      – Дело не в деньгах, – искренне ответил Хэл. – Если бы дело было в них, я бы вас вытащил. Поверьте, тут нет ничего личного. Я должен сделать так, как мне говорят, иначе моя жизнь окажется в опасности. Эти люди… они народ серьезный, даже опасный. – Он резко выпрямился и шагнул назад. – До свидания, мистер Торн. Не хочу смотреть, как вы умираете. Надеюсь, это случится не скоро.
      Дрожа от ярости, Себастьян наблюдал, как Хэл возвращается к лошади и уезжает, оставляя его умирать. Ему не хотелось верить, что все это правда, но холодная грязь и кислый запах гниющих растений были достаточно реальными. Он старался не шевелиться, но все равно погружался, медленно, но верно. В мысли о смерти, надвигавшейся на него таким неотвратимым образом, было что-то ужасное. Это было гораздо ужаснее быстрой смерти, о которой он мечтал – в темном переулке от удара ножом в спину.
      Безнадежно вздохнув, Себастьян повернул голову и увидел поблизости нечто неясное, торчавшее из трясины. Это была сухая ветка, напоминавшая копье… или протянутую руку.
      Он потянулся и дотронулся до дерева дрожащими пальцами, потом крепче схватился за него. Ветка была достаточно мощной, чтобы можно было подтянуться, и Себастьян потянул сильнее, ожидая услышать треск, но его не последовало. Теперь он мог по крайней мере держать над поверхностью голову и грудь.
      Дышать становилось все труднее. Себастьян был уверен, что за холмом никакого цыганского табора не располагается – Хэл не оставил бы его там, где могла подоспеть помощь. И все же он стал кричать, громко, как только мог, пока не охрип. Но никто к нему так и не пришел.
      Хотя Себастьян Торн и привык довольствоваться собственной компанией, сейчас был иной случай. Он не хотел умирать в одиночестве. В голове его скопилось множество вопросов. Неужели его и, правда, ждет такой унизительный конец? Ну уж нет! Себастьян был не из тех, кто легко сдается, он не собирался позволить Хэлу и его хозяевам избавиться от него без борьбы. Он сказал себе, что спасется, а управившись с ними, закончит дело, порученное Афродитой, а потом… Потом он отправится домой.
      Дом. Полуразвалившееся строение в Нью-Форесте, огорченное лицо брата в момент, когда он уходил. В Себастьяне всколыхнулось стремление, которого он не ощущал вот уже много лет. Он должен наконец отправиться домой.
      Холодная ночь сомкнулась над Себастьяном, и он почувствовал, что сходит с ума. Страдая от усталости и холода, он держался за ветку, время от времени встряхивая головой. Однако движение вниз каждый раз возвращало его к реальности, заставляя бороться.
      И тут у него появилось ощущение, будто за ним кто-то наблюдает. Себастьян всматривался в темноту и, казалось, видел тени, мелькавшие то там, то здесь. Он понимал, что это призраки, но в течение долгих часов они давали ему возможность отвлечься от мыслей о смерти.
      В конце концов, Себастьян решил, что видит женщину, женщину своей мечты. У нее были красивые прямые рыжие волосы, голубые глаза, нос благородной формы и губы – как спелые вишни. Эти губы были такими милыми, а когда она улыбалась ему…
      Себастьян улыбнулся в ответ, хотя это была скорее гримаса. Он встречался со множеством женщин, от служанок до дам из высшего общества, но все они не имели никакого значения, потому что ни одна не затронула его сердца.
      По мере того как продолжалась ночь, Себастьян прикидывал, существует ли где-нибудь эта женщина его мечты, а если и так, то найдет ли он ее когда-нибудь.
 
      Почва под ногами, вязкая и ненадежная, все время подрагивала, но Франческа знала, как пройти через пустынные и бесплодные болота. Местность эта была частью ее жизни, и только здесь она чувствовала себя дома.
      Поднявшись на холм, Франческа остановилась и оглянулась. Плащ трепетал на холодном ветру, капюшон съехал набок, открыв темные вьющиеся волосы. Сильный порыв влажного ветра защипал щеки, и она прищурилась.
      Ищейка Вульф залаяла, и Франческа, пробормотав несколько успокаивающих слов, посмотрела на горизонт. Собирались облака, а ей хотелось успеть домой до дождя, чтобы успеть упаковать вещи. Леди Гринтри, или миссис Джардин, как она сейчас звалась, будет волноваться и ломать голову, где она может находиться.
      Вскоре приемная мать должна направиться в Лондон, и Франческа собиралась ее сопровождать, а напоследок решила прогуляться под дождем по любимым болотам. Скоро ей предстоит видеть только дома, грохочущие кареты и толпы людей в дымном грязном Лондоне, и сердце девушки уже щемило от предчувствия отъезда, грозившего потерей свободы. Она облачится в изящный дорожный наряд, тот самый, который матушка купила в Йорке, примет подобающий вид и станет респектабельной, сдержанной, добродетельной мисс Франческой Гринтри – именно такой, какой она себя вовсе не ощущала в глубине сердца.
      Вульф снова залаял, а потом стал внимательно вглядываться в ту сторону, где находилась зеленая и обманчиво прекрасная Изумрудная топь, – последнее пристанище множества овец и неосторожных чужестранцев.
      Франческа быстро поднялась на холм и, когда налетел сильный порыв ветра, плотнее завернулась в плащ. С вершины она наслаждалась чудесным видом, запечатлевая его в сердце на много месяцев вперед.
      Неожиданно Вульф бросился по склону холма прямо к топи. Франческа попыталась его позвать, но все было тщетно. Она знала, что собаке знакома опасность, но все же разволновалась, подхватила юбки и побежала следом, скользя башмаками по грязи.
      – Вульф!
      Пес повернулся и пролаял несколько раз, будто хотел сказать: «Ну разве ты не видишь?» – после чего побежал дальше.
      Франческа оглядела зеленую мерцающую поверхность и только тогда увидела его: незнакомый мужчина почти полностью погрузился в трясину, и только руки его все еще держались за ветку, невесть как оказавшуюся в этом болоте, да голова еще торчала на поверхности.
      Франческа вздрогнула от ужаса и замедлила шаг. Человек был совершенно неподвижен и, возможно, мертв.
      Ей следовало сходить за подмогой и вытащить тело, но ноги ее не слушались.
      Пытаясь успокоить отчаянно бьющееся сердце, Франческа неподвижно смотрела на несчастного, как вдруг рука человека в трясине шевельнулась и он, приподняв голову, взглянул на Франческу. Лицо его было бледно и запачкано грязью, а глаза казались такими темными и горящими, что Франческа застыла на мгновение.
      Тут их взгляды встретились, и он… улыбнулся.
      – Значит, это действительно вы, – произнес он низким хриплым голосом, так, как будто давно ждал ее.

      Сердце Франчески болезненно сжалось. Он жив, а значит, ей нельзя терять ни минуты!
      Девушка прошла к краю опасной трясины и остановилась, только когда ее башмаки начали погружаться в топь. Вульф бежал впереди, выбирая безопасные места и показывая дорогу, и Франческа снова осторожно последовала за ним.
      Наконец собака остановилась на небольшом безопасном островке размером примерно в ярд, и хотя трясина вокруг предательски скользила, Франческа последовала за ней.
      – Спасибо, Вульф, – поблагодарила она, гладя пса и лихорадочно соображая, как же ей спасти этого человека. Теперь он находился ближе, но их разделяло несколько футов, и ни веревки, ни жерди, за которую он мог бы схватиться, поблизости не наблюдалось.
      Между тем человек продолжал неподвижно смотреть на нее, словно прикидывая, не собирается ли она нырнуть к нему.
      – Моя собака знает безопасную дорогу, – торопливо объяснила Франческа.
      – Надеюсь, вы правы. – Он попытался вытереть лицо рукавом, но только еще больше размазал грязь. У этого человека был голос джентльмена, а еще темные глаза и волосы, однако этого было явно недостаточно, чтобы Франческа могла составить достаточно полное представление о нем.
      – Вы давно здесь находитесь?
      – Всю ночь. – Он шевельнулся и поморщился от боли. Неужели он ранен? Франческа видела, что несчастный с трудом удерживает локтем полузатонувшую ветку. Выглядело это не особенно надежно, и ей нужно было что-то предпринять как можно быстрее.
      Вульф взвизгнул, и Франческа, успокаивая, погладила его, не отрывая взгляда от мужчины, а тот уставился на нее так, будто опасался, что она исчезнет, если он моргнет или отведет взгляд.
      – Вы можете двигаться?
      – А вы? Вы ведь не сон?
      – Нет, даю слово, я не сон.
      – Скажите, за холмом находится цыганский табор?
      – Боюсь, между нами и поместьем в этом направлении ничего нет. – Франческа покачала головой. – А в том направлении находится деревня.
      Мужчина отрывисто засмеялся:
      – Дурак, ну и дурак! Мне надо было понять сразу. Птицы, вот в чем дело. Птиц не зря не было, а я…
      Франческе показалось, что незнакомец разговаривает сам с собой и речь эта совершенно не относится к ней, поэтому она промолчала и, нагнувшись, стала медленно продвигаться вперед, пробуя почву руками. Вульф взволнованно заскулил, явно считая, что она испытывает судьбу, но Франческа упорно пробиралась к незнакомцу как можно ближе. Однажды она видела, как произошел несчастный случай на воде, когда они всей семьей отдыхали в Озерном краю: ребенок выпал из лодки, и тогда один мужчина, сняв пиджак, использовал его как веревку, чтобы ребенку было за что ухватиться.
      Пиджака у Франчески не было, но зато был шерстяной плащ, довольно старый, но сотканный из прочной йоркширской шерсти.
      Незнакомец все еще бормотал что-то себе под нос, поэтому Франческа сочла необходимым его перебить:
      – Послушайте, сэр!
      Он завертел головой и прищурился, будто удивляясь тому, что все еще видит ее.
      – Вы можете двигаться? Если я сверну плащ и брошу вам, вы сможете им воспользоваться и попытаться высвободиться из трясины?
      Незнакомец внимательно смотрел на ее губы, будто пытался по ним что-то прочесть. Возможно, он сходил сума.
      – Сэр, вы поняли, что я сказала?
      – Вишни, – проговорил он таким тоном, будто принял важное решение. – Спелые вишни. Только волосы не те, и нос…
      Нагнувшись на краю трясины, в испачканной одежде, продрогшая, с волосами, влажными от изморози, Франческа на мгновение задумалась. Пожалуй, ей лучше отказаться от идеи спасти несчастного самой.
      – Я возвращаюсь за подмогой, – проговорила она громко и ясно. – Не хотелось бы вас оставлять, но думаю, что это единственный выход. Держитесь, я скоро вернусь.
      Незнакомец моргнул, взгляд его стал сосредоточенным.
      – Нет, – проговорил он с отчаянием. – Не уходите. Я не ранен, просто очень устал от того, что всю ночь боролся с этой адской трясиной.
      Франческа колебалась.
      – Пожалуйста. Если вы уйдете, а потом вернетесь, меня уже не будет в живых. Не покидайте меня.
      Этот человек устал, силы его были на исходе: Франческа прочла это в его глазах, когда их взгляды встретились. Жизнь его сейчас находилась в ее руках. Она ощутила внутреннюю дрожь. Признавая свою ответственность, она была согласна принять ее.
      – Не бойтесь, я вас не покину.
      – Спасибо. – Он улыбнулся, и в его улыбке появилось нечто, от чего у Франчески защемило сердце.
      Девушка быстро сняла плащ и скрутила его в толстый жгут. Потом она привязала один конец к своей руке так туго, как только могла, а другой кинула незнакомцу.
      Конец оказался коротким, но незнакомец все же попытался до него дотянуться, вытянув свободную руку и перебирая пальцами. Ветка хрустнула, трясина издала ужасный звук, будто была не готова отдать человека.
      Вульф нервно залаял, и Франческа быстро притянула плащ, стараясь не паниковать при виде того, как незнакомец из последних сих хватается за ветку, пытаясь не утонуть.
      – Эта проклятая штука не выдержит долго, – процедил он сквозь зубы.
      – А вы слишком много ругаетесь, – пробормотала Франческа, борясь с плащом.
      Незнакомец внезапно расхохотался, но сразу замолчал, увидев, что Франческа приготовилась кинуть самодельную веревку снова. Он попытался изменить положение, чтобы иметь больше возможности поймать плащ, но тут же не удержался и опять выругался.
      – Проклятие, я не чувствую ног! Ну и холодно здесь, черт побери!
      На этот раз Франческа даже обрадовалась тому, что не было сказано ничего похуже. И все-таки он должен больше сосредоточиться. Если незнакомец не сможет ей помочь, они оба пропали.
      Ветка снова зловеще затрещала.
      – Я погружаюсь, – мрачно проговорил мужчина.
      – Держитесь!
      – Когда я замолчу, знайте, что я утонул.
      – По крайней мере, вы перестанете браниться.
      – Не вижу ничего плохого в том, чтобы ругаться в такой ситуации…
      Не обращая внимания на его слова, Франческа начала приближаться к утопающему на четвереньках, находя дорогу на ощупь. Она двигалась до тех пор, пока почва не начала чересчур сильно колебаться.
      – Достаточно, – сказала она сама себе, и Вульф тут же протяжно заскулил.
      Франческа вытянулась, стараясь равномерно распределить вес по колеблющейся поверхности.
      – Вы готовы?
      Незнакомец протянул руку и широко растопырил пальцы.
      – Насколько это возможно в моем положении.
      Она бросила плащ, и на этот раз незнакомец поймал его в тот самый миг, когда ветка, громко хрустнув, сломалась пополам. Теперь он вцепился в плащ обеими руками и, постанывая от усилий, намотал шерстяную ткань на руку так, что она оказалась туго натянутой.
      – Моя жизнь в ваших руках, – галантно произнес он, словно и не был почти полностью погружен в трясину.
      Франческе хотелось ответить что-либо умное, но ничто не приходило ей на ум. Кроме того, у нее вовсе не было уверенности, что она все-таки сможет его спасти. Для женщины она была высокой и стройной, но незнакомец оказался мужчиной солидной комплекции.
      Неожиданно Вульф потянул ее за юбку, и Франческа поняла, что наступил решающий момент. Сейчас или никогда.
      – А ну помогай! – крикнула она и принялась тащить самодельный канат, продвигаясь назад и вытаскивая незнакомца, словно огромную рыбу.
      Господи, какой же он был тяжелый! Мышцы девушки горели от напряжения, казалось, руки вот-вот оторвутся. Топь между тем продолжала издавать все те же ужасные звуки, будто не желала отдавать добычу.
      – Я стараюсь! – выдохнул он.
      Взглянув незнакомцу в лицо, она увидела напряжение и блеск темных глаз.
      – Тяните еще!
      Будучи совершенно уверенной, что не сможет этого сделать, Франческа все же потянула сильнее, потом поднялась на колени и встала.
      Из трясины показались бедра незнакомца; отчаянно извиваясь, он попытался встать на колени, потом пополз к ней. Франческа дернула изо всех сил и отступила на твердую почву, туда, где ее ждал Вульф, а незнакомец все продолжал двигаться к ней и так разогнался, что, не рассчитав сил, сбил ее с ног. Упав, Франческа почувствовала, как незнакомец упал сверху, и чуть не задохнулась. Мужчина был тяжелым, теплым и перепачканным мокрой грязью; грудь его вздымалась и опускалась, крепко прижимаясь к ее груди.
      Наконец он уткнулся лицом в плечо Франчески и затих. Она смутно слышала лай Вульфа, но теперь ей казалось, что он лает где-то далеко-далеко.
      Внезапно перед глазами ее поплыли черные круги, и Франческе показалось, что сейчас она потеряет сознание. Наверное, она произнесла это вслух, потому что незнакомец резко поднялся, позволив ей вдохнуть так глубоко, как только она могла. Затем большая рука подхватила ее подбородок и помогла приподнять голову.
      – Вам лучше? – спросил мужчина, вглядываясь в нее с таким напряжением, что Франческа смутилась. Однако уже в следующий момент память вернулась к ней, и она спросила.
      – Что вы имели в виду, когда спросили: «Это вы»?
      – Когда я сказал – что?
      – Когда вы увидели меня первый раз, вы сказали: «Это вы».
      Незнакомец покачал головой:
      – Не знаю, но думаю, это было наваждение. Я бредил в темноте и подумал, что вы мне пригрезились.
      Незнакомец говорил правду: это было видно по его глазам, черным как смола. Он поднял голову, и Франческа поняла, что ему хочется, чтобы дождь смыл с его лица грязь. Потом он попытался привести себя в порядок и начал тереть лицо, крутить головой, как собака, разбрызгивая при этом грязь и воду во всех направлениях.
      – Кажется, теперь лучше, – наконец проговорил он и снова взглянул на Франческу.
      Теперь она смогла как следует рассмотреть незнакомца. Волосы его были не по моде длинными и торчали в разные стороны, а лицо находилось так близко, что можно было рассмотреть каждую черточку от царапины на небритом подбородке до прямого носа и темных бровей. Губы его были тонкими и плотно сжатыми, будто он хранил какую-то тайну, но в уголках их виднелись тонкие складки, и это означало, что этот человек когда-то много улыбался, а лицо его искрилось энергией и жизнелюбием. Франческа подумала, что перед ней один из самых привлекательных мужчин, каких она когда-либо видела, однако не всем он придется по вкусу. Будь этот человек персонажем романа, героем бы он точно не стал – скорее очаровательным негодяем.
      Франческа поняла, что они оба уже некоторое время молчат, и подумала, что, наверное, он рассматривает ее так же внимательно, как и она его. Эта мысль заставила ее поежиться. Франческа всегда уважала частную жизнь, а сейчас ощущение у нее было такое, будто этот незнакомый мужчина раздевает ее дерзким взглядом.
      Нагота.
      В этом слове было нечто, от чего Франческа ощутила вес незнакомца. Хотя он и опирался на локти, нижние части их тел плотно соприкасались, а ноги его лежали на ее ногах, не давая возможности пошевелиться.
      Она никогда не находилась столь близко от мужчины, и теперь ей следовало запротестовать, потребовать отпустить ее… Однако нужные слова почему-то не находились; а может, у нее просто не хватало воли их произнести. Франческе неожиданно показалось, что в следующее мгновение она обовьет руками его шею и приблизит губы к его губам…
      Испуг заставил ее затаить дыхание. Поцеловать опасного незнакомца под дождем на болоте – не слишком ли шокирующим будет ее поведение? Но может быть, это поступок, достойный самой Афродиты?
      Так или иначе, она не может этого допустить…
      – Нужно найти укрытие, пока погода не испортилась окончательно, – пробормотала Франческа, стараясь освободиться. – Боюсь, вам может стать совсем-совсем плохо.
      – После того, что я пережил, небольшой дождь – сущая ерунда. – Незнакомец по-прежнему не шевелился; глаза его блестели, и он явно хотел ее поцеловать.
      Когда Франческа облизнула губы, он прищурился. Дыхание его было теплым, слегка раздражавшим кожу.
      – Я жив благодаря вам. – Он нагнулся, и Франческа повернула голову. Небритая щека коснулась ее щеки, и она с испугом поняла, что держит руку на плече незнакомца. Как туда попала рука? Это она сделала? Должно быть, так, но Франческа ничего не помнила, зато она все отчетливее понимала, что не отважится на еще одну секунду близости.
      – Пожалуйста, дайте мне встать.
      Пауза показалась ей вечной, и лишь тогда, когда он медленно отодвинулся, Франческа почувствовала, что находится в безопасности.
      Вставая, незнакомец покачнулся, но все же удержался на ногах.
      Теперь Франческа могла как следует рассмотреть его. Бриджи, обтягивавшие длинные ноги с хорошей мускулатурой и узкие бедра, были заляпаны грязью, а под коричневым пиджаком незнакомца виднелась когда-то белая рубашка. Грудь и плечи его, широкие и сильные, привлекали взгляд.
      Франческа подумала, что для безнадежно старой девы вроде нее вытащить из топи такого мужчину – большая удача.
      Вульф снова заскулил, и Франческа, притянув его к себе, спрятала лицо в теплую шесть и стала шептать молитвы.
      – Проклятие, мои ноги будто без костей! – раздался над ее головой низкий голос незнакомца.
      Франческа исподлобья взглянула на него.
      – Вы не видели мою лошадь? – Он спокойно произносил эти слова, а глаза говорили иное: «Я хочу поцеловать тебя и знаю, что ты хочешь поцеловать меня».
      – Нет. – Франческа встала и принялась отряхивать платье. – Не видела.
      Вокруг становилось все темнее, буря приближалась, и Франческа положила руку на голову Вульфа.
      – Выведи нас отсюда, дорогуша, покажи нам дорогу. – Затем она быстро взглянула на незнакомца – Идите точно по моим следам, если не хотите снова поплавать в болоте.
      Ведомые Вульфом, они осторожно прошли по топи до твердой почвы. Там Вульф радостно подпрыгнул, а Франческа, сделав несколько больших шагов, чтобы отойти на безопасное расстояние, повернулась к незнакомцу и тут же убедилась, что беспокоиться ей не о чем.
      – Далеко ли отсюда до деревни? – поинтересовался он с некоторым нетерпением и, найдя подходящий камень, сел.
      – Почти четыре мили.
      – Ну, это я, пожалуй, осилю.
      – По такой погоде? Вряд ли вы туда скоро доберетесь – это слишком опасно даже для тех, кто знает дорогу.
      Мужчина не спорил, но Франческа чувствовала: его спокойствие – всего лишь маска.
      – И что же вы предлагаете? – Он встал.
      – Это зависит от того, насколько вы в состоянии идти, – осторожно ответила Франческа. – Возможно, лучше всего вам подождать здесь, пока я схожу за помощью.
      На самом деле она уже не сомневалась, что перед ней человек из тех, кто всегда отказывается ждать.
      – Нет, черт побери, я здесь ни за что не останусь! – Незнакомец сорвал с куста пригоршню листьев и принялся чистить ими свою одежду. – То поместье, о котором вы говорили, далеко отсюда? Видите ли, мне нужна лошадь. Я могу ее там получить?
      – Зачем вам лошадь? Вы не в таком состоянии, чтобы ездить верхом!
      Слова Франчески прозвучали чересчур резко, и когда незнакомец повернулся к ней, темные брови его были насуплены, глаза блестели. Он злился, был в ярости, но не из-за нее.
      – В деревне у меня незавершенное дело, и оно не может ждать.
      То, как он это произнес… На мгновение Франческа ощутила себя действующим лицом романа, и ее охватила дрожь.
      Опасно. С ним действительно очень опасно.
      Она посмотрела на него так, как взрослые смотрят на непослушных детей.
      – Разве то обстоятельство, что вы живы, вас не радует? Или его недостаточно для того, чтобы продолжать жить? О чем бы ни шла речь, вы можете завершить это завтра. Грязными делишками можно заниматься и в солнце, и в дождь, не правда ли?
      Мужчина рассмеялся, в черных глазах его сверкнуло восхищение.
      – «Грязные делишки»? Отлично сказано. Думаю, мы квиты, миледи.
      Франческа вскинула подбородок.
      – Не нахожу здесь ничего смешного. – Она поднесла руку к волосам, растрепанным ветром и дождем. Платье ее было старым и немодным, со штопкой на юбке и заплатой по кайме, у самого низа, чулки – грубыми, а башмаки грязными и очень поношенными, хотя и удобными. Франческа никогда раньше не смущалась по этому поводу, но сейчас вдруг пожалела, что не одета в тафту ярко-красного цвета, которую видела в Йорке месяц назад.
      Представив себя гуляющей по болоту в таком наряде, она невольно улыбнулась, и незнакомец тут же отреагировал на ее улыбку.
      – Прошлой ночью, в трясине, мне привиделась прекрасная женщина. Я думал, что грезил о вас, но теперь вижу, что это были не вы.
      Франческа пожала плечами.
      – Жаль, что я не похожа на ваши видения!
      Поняв, что невольно оскорбил ее, незнакомец нетерпеливо помотал головой:
      – Нет, вы похожи, вот что я хотел сказать.
      – Неужели?
      – Мои «видения» не отдали вам должное, и теперь я это вижу. Тот, кому непременно нужны голубые глаза, идеальный нос и… – Он замолчал, потом с трудом закончил: – Вы не есть мой сон, но только потому, что вы гораздо прекраснее!
      – Думаю, у вас бред, мистер… – Франческа сердито нахмурилась. – Я даже не знаю вашего имени!
      – Себастьян Торн. – Он поклонился, как подобает джентльмену. – Я из Лондона.
      – Что ж, мистер Торн, боюсь, вы просто принимаете меня за кого-то другого. Я мисс Франческа Гринтри из Гринтри-Мэнора и не имею привычки являться мужчинам во сне, особенно вам!
      В темных глазах Торна медленно зажглось порочное веселье, а подвижные губы сложились в улыбку.
      – Мисс Гринтри, – нараспев повторил он. – Не знаю, в чем тут дело, мисс Франческа Гринтри, но отчего-то у меня такое чувство, будто я знаком с вами по крайней мере лет сто…

      Взгляд у женщины его мечты был таким, будто она всерьез сомневалась в его умственных способностях. Что ж, пожалуй, она права. Себастьян и сам удивлялся своему поведению. Она была дочерью Афродиты – дочерью клиентки, и хотя он не сразу это понял, но зато отлично знал теперь. И все равно это не имело никакого значения, так же как и то, что она не походила в точности на женщину, явившуюся ему во сне. Волосы ее были слишком курчавыми и естественными, глаза – карими, а не голубыми, нос – чуть вздернутым, губы – сочными и, пожалуй, слишком большими. Однако все это не имело ровно никакого значения.
      Он хотел ее, хотел с той лихорадочной прямотой, какую обычно оставлял для добычи. Может быть, он сошел с ума за долгую ночь, проведенную в трясине, где на него повеяло смертью и пробудило в нем неутолимую жажду жизни? Что ж, мисс Франческа Гринтри и была сама жизнь.
      Ощущая боль в мышцах, Себастьян снял пиджак и основательно встряхнул его. Потом он напомнил себе, что является благоразумным человеком, во всяком случае большую часть времени, а еще практичным и упрямым человеком, у которого нет времени на романтические сказки.
      Облачившись в пиджак, Себастьян решительно поправил обшлага и лацканы. Все это время он ощущал присутствие Франчески, словно лучи солнца, греющего спину, и все время думал о том, какой мягкой была ее плоть под ним. Он не помнил точного положения женщины, но шокирован определенно не был, и ему хотелось снова опуститься на нее, чувствовать, как отзывается каждый дюйм ее тела на его поцелуи. Просто удивительно, откуда у такой приличной женщины такой неприличный рот?
      А может, это всего лишь похоть? Та самая похоть, которая превращает богатых и могущественных людей в дураков, та похоть, что сокрушает правительства. Похоть может даже послужить причиной того, что мистер Торн утратит сосредоточенность. Хэл и его сообщники находятся где-то неподалеку, их нужно найти как можно скорее, убеждал он себя.
      – Что привело вас на болота, мистер Торн? – поинтересовалась Франческа мелодичным голосом. Ах, какой это был голос!
      Себастьян повернулся и взглянул на нее. Волосы у нее были такие же непослушные, как и у Афродиты. Те же большие темные глаза, пронзавшие его, словно булавка насекомое. И в то же время Франческа была совершенно иной, особенной.
      – Мистер Торн! Я спросила, что выделали на болотах. Как вы сюда попали?
      Себастьян провел рукой по спутанным волосам.
      – По правде сказать, я заблудился; думал проехать короткой дорогой, а потом упал с лошади. Если бы не ветка, я был бы сейчас мертв.
      Себастьян внимательно вгляделся в нее, чтобы выяснить, верит ли Франческа в его рассказ, и ему тут же стало ясно, что она не поверила, однако у нее хватило ума, чтобы не произнести этого вслух. Если не считать вспышки в уголках глаз, Франческа ничем себя не выдала, и если бы у Себастьяна не было опыта в физиогномике, он не заметил бы ничего.
      – Изумрудная топь известна тем, что затягивает всех, кто в нее попадет, – проговорила она, смотря перед собой. – Иногда погибшие снова оказываются на поверхности через несколько дней или даже месяцев, а иногда – нет.
      – Невеселая картина.
      Франческа хмуро взглянула на молодого человека, заставив его задуматься о том, что было сказано не так.
      – Нам нужно поторопиться. – Она взглянула на небо.
      Себастьян тоже поднял взгляд. Силы, которые он приложил, чтобы выбраться из трясины, закончились, но он надеялся, что все же сможет добраться до убежища до начала бури. Ему отчаянно хотелось просто посидеть в уютном кресле перед потрескивающим камином со стаканчиком бренди в одной руке и сигарой в другой. Квартира на Халфмун-стрит и слуга Мартин были единственным, что осталось у него от прошлого, но он был очень благодарен судьбе даже за эту малость.
      Однако сейчас невозможно было отправиться к себе, равно как рухнуть в кровать на постоялом дворе, так как сначала ему надо было разобраться с Хэлом. Хэл и его сообщники теперь будут считать его мертвым, а себя – в безопасности, так что Себастьяну нужно нанести удар, не теряя ни минуты, пока они ничего не подозревают.
      Будто по сигналу с облаков ударила молния, осветив болота болезненным желтым светом. Зрелище было пугающим, великолепным и воодушевляющим в одно и то же время.
      – Гринтри-Мэнор недалеко. – Франческа посмотрела на своего спутника так, будто боялась, что он может упасть в любую минуту. – Мистер Торн, вы уверены, что сможете идти?
      – Разумеется, смогу!
      Она недоверчиво подняла бровь, однако больше вопросов не задавала, и когда он поднялся по холму, последовала за ним. Когда Торн замедлил шаг, она дотронулась до его плеча, видимо, пытаясь поддержать.
      Торн вздохнул:
      – Черт, да не волнуйтесь вы так, я справлюсь.
      – А что, если не справитесь? Мистер Торн, у меня есть более интересные дела, чем снова вытаскивать вас из трясины.
      Себастьян подумал, что ему надо бы запротестовать и отодвинуться, но тут же понял, что она права: ему нужна ее помощь.
      Несколько раз им приходилось останавливаться, и один раз Торн даже оперся о плечо Франчески, а потом некоторое время стоял неподвижно, склонив голову и тяжело дыша. Когда же она снова поинтересовалась, не подождет ли Себастьян, пока она сходит за помощью, он резко отстранился и зашагал вперед, бормоча проклятия, чтобы скрыть смущение.
      – Вы слишком много ругаетесь, – снова заметила она.
      – Да, потому что это помогает.
      – Как? – полюбопытствовала Франческа.
      – Я лучше себя чувствую, после того как скажу что-нибудь от души.
      – Как может такое ребячество улучшать самочувствие?
      Тут Себастьян снова воспользовался возможностью остановиться и отдохнуть. Он взглянул на нее из-под руки, стряхивая дождевые капли с ресниц, чтобы лучше видеть, и тут же убедился, что кожа Франчески побелела от холода и только на щеках по-прежнему светились два красных пятна.
      Себастьяну захотелось дотронуться до них кончиком пальца, но Франческа уже тянула его вперед. Мокрый плащ снова захлопал вокруг его ног, ботинки заскользили по влажной почве.
      Неожиданно он наклонился к ее уху:
      – Вы тоже это чувствуете, да?
      Франческа посмотрела на него с подозрением:
      – Что чувствую?
      – Ну, это… – пробормотал он.
      – Простите?
      – То, от чего мне приходят на ум мысли о солнце, жарких днях и ночах и о страсти. Да, именно так, о страсти.
      Она моргнула.
      – Перестаньте.
      – Желание, Франческа. Вожделение…
      – Мистер Торн!
      – Что вы хотите от меня услышать? Вы хотите, чтобы я солгал и притворился, будто мы две половины одного целого? Две стороны одной монеты? Две души посреди моря… Этого или чего-то еще более откровенного?
      – Надеюсь, метафоры закончились, мистер Торн? – съязвила Франческа.
      – Нет. Я не хочу, чтобы вы мне лгали. И знаю, что мы ничем подобным не являемся. Скажем, что мы просто странники под дождем и что наше знакомство, как я надеюсь, будет кратким. – Себастьян вздохнул. – Теперь давайте кое о чем договоримся. Мы оба не верим в судьбу, не так ли, но желание… это дело другое.
      Франческа отвернулась. Нога ее скользнула по влажной почве, и она споткнулась, но Торн подхватил ее и повернул к себе. Мгновение они стояли, прижавшись друг к другу, не в силах пошевелиться, потом Франческа подняла голову, и глаза ее широко распахнулись.
      – Мисс Гринтри, я хочу вас поцеловать.
      Лицо Франчески вспыхнуло. Ей тоже хотелось его поцеловать, и в то же мгновение Торн это понял. Она желала его так же сильно, как и он ее, и теперь требовалось лишь ее согласие.
      Себастьян наклонился вперед и прикоснулся губами к ее губам: они были нежными, дрожащими и холодными. Он согрел их своим дыханием, потом мягко провел по ним языком, и Франческа вздохнула. Боже, никогда прежде он не испытывал такого испепеляющего желания!
      Вдруг Франческа отодвинулась, мотая головой, и Себастьян отпустил ее, сам удивляясь тому, как много в нем осталось от джентльмена.
      Каким бы ни было ее рождение, она респектабельная молодая леди, и ему не следовало забывать об этом.
      – Простите, мисс Гринтри.
      Он не попытался скрыть сожаления: желание снова коснуться губами ее губ отнюдь не прошло.
      Франческа отвернулась, и в этот миг в опасной близости от них сверкнула молния, а мгновение спустя раздался удар грома. Снова пошел дождь, еще сильнее, чем прежде, заливая болота и все остальное на своем пути. Себастьян с трудом мог разглядеть то, что находилось на расстоянии более двух футов. Он оглянулся. Франческа торопливо шагала рядом, кажется, совершенно забыв о поцелуе.
      Франческа Гринтри, истинная дочь Афродиты! Неужели под незамысловатым и совершенно мокрым платьем скрывалось сердце истинной куртизанки? Интересно, что она сама думает по этому поводу? Себастьян размышлял над этим, шагая рядом, стараясь изо всех сил не обращать внимания на физическую и душевную усталость, а также на ужасную погоду.
      – Как можно жить в таком жутком месте? – в конце концов недовольно проворчал он.
      – Сейчас действительно для этого не самое лучшее время. – Франческа чихнула.
      – Будьте здоровы.
      – Благодарю. Вон, посмотрите туда… – Голос Франчески звучал устало, но глаза светились от радости.
      Себастьян взглянул в ту сторону, куда указывала Франческа, и увидел сначала огни, а затем уютный большой дом.
      – Гринтри-Мэнор. Идемте скорее, мистер Торн, осталось совсем немного!
      В это мгновение ветер усилился, еще больше растрепав ей волосы; однако Франческа, казалось, в этом враждебном мире чувствовала себя вполне уютно, и Себастьяну вдруг показалось, что она создана самой бурей.
      – Я все еще хочу вас поцеловать, – выдохнул он, не зная, откуда взялась пронзившая его дрожь – от усталости или из-за Франчески Гринтри.
      – Смотрите, нам на помощь идут слуги! Слава Богу! – Франческа засмеялась.
      – Но я все еще хочу вас поцеловать.
      – Мистер Торн.
      – Я имею в виду, заполучить вас.
      Мгновение она ошеломленно вглядывалась в его лицо, потом резко повернулась к приближающимся людям и стала кричать и махать руками. Ей тут же ответили, и в сгущающихся сумерках задвигались фонари.
      Себастьян с усмешкой смотрел, как Франческа торопится домой. Неужели она думает, что спасена? Напрасно. От Себастьяна Торна спасает лишь полная капитуляция.

      Франческа с удовольствием погрузилась в неглубокую ванну. Лил обложила ее полотенцами для большего удобства и добавила в воду что-то сладкое и успокаивающее, от чего Франческа постепенно приходила в себя.
      «Должно быть, это был шок. Я просто не могла испытывать такие ощущения», – думала она, одновременно понимая, что это вряд ли была просто иллюзия, возникшая благодаря обстоятельствам. Тут явно проглядывало нечто большее. Франческа готова была поклясться, что никогда не ощущала ничего подобного. Да, она предавалась фантазиям в стихах, и ее привлекала темная сторона любви. Ей нравилось мечтать об опасных приключениях и отважных героях, но она, разумеется, никогда не ощущала ничего подобного тому безудержному влечению, которое испытала, глядя в глаза Себастьяна Торна.
      Этот странный человек то проклинал грозу, то пытался соблазнить свою спасительницу. Вполне возможно, что у него непостоянный характер. Франческа не знала, что он делал на болоте, но предполагала, что это нечто незаконное. Скорее всего, он был безумным, дурным человеком, с которым опасно знакомиться, но все равно Франческа чувствовала себя пойманной, словно рыба, попавшая в сеть.
      Он поцеловал ее!
      В это ей верилось с трудом. И все-таки он поцеловал ее, а она позволила ему это сделать!
      Можно бы притвориться, будто она до последнего мгновения не знала, что он собирается делать, но это было бы неправдой. Франческа видела, как его глаза горят желанием, и хотела, чтобы он поцеловал ее; хотела так сильно, как не хотела никогда и ничего. Не то чтобы ее не целовали прежде – она несколько раз неохотно принимала знаки внимания от настойчивых молодых людей. Однако ничто не могло сравниться с поцелуем Себастьяна. От этого поцелуя у нее осталось такое ощущение, будто он распахнул дверь внутрь ее и теперь ей трудно ее закрыть.
      И все же она должна ее закрыть. Зная о своей наследственности, Франческа уже давно поклялась себе, что никогда не позволит мужчине всколыхнуть в ней страсти, которые, как она опасалась, до поры до времени дремали в ее душе. Ей не хотелось окончить свою жизнь, как мать, переходя от любовника к любовнику, не имея возможности остановиться.
      Что ж, придется найти какой-нибудь другой способ убедить мистера Торна, что она именно такая, какой кажется: респектабельная старая дева, обожающая прогулки и живопись, а также тратящая свободное время на помощь нуждающимся и совершенно не интересующаяся мужчинами.
      «Я хочу вас и собираюсь заполучить».
      Франческа вздрогнула, вспомнив эти слова со смешанным чувством страха и волнения.
      – Мисс Франческа, вы не простудились? – Лил терпеливо терла ей мягкой тряпочкой спину и плечи. – Не надо было вам выходить при такой погоде; и вообще болото не место для леди.
      Франческа наклонилась, чтобы служанке было удобнее делать массаж.
      – Лил, ты же знаешь, болота меня не пугают, и я с детства гуляю по ним.
      – А вот и зря, – серьезно возразила Лил.
      Франческа улыбнулась. Лил была добрейшим существом, и все ее очень любили. Жаль, что она не вышла замуж за молодого аэронавта, с которым познакомилась в Воксхолл-Гарденз, но Лил почему-то порвала с ним и вернулась на север, в Гринтри-Мэнор. Год спустя она вышла замуж за Джейкоба Коучмена, и они были счастливы, пока Джейкоб не погиб в результате несчастного случая десять месяцев назад. Для Лил это стало настоящей трагедией, и она все еще носила траур; тем не менее Франческа втайне прикидывала, не раскаивается ли Лил из-за своего выбора. Она никогда не задавала такого вопроса; Лил всегда скрывала свои чувства и не одобрила бы чрезмерного любопытства.
      – Тот человек, с которым вы были… – Лил отчего-то замолчала.
      – Мистер Торн?
      Голос Франчески прозвучал глухо: само его имя давало ощущение выхода за рамки приличия.
      Лил еще некоторое время молчала, но наконец неохотно произнесла:
      – Да, он. Он не джентльмен, мисс: я встречала таких и знаю, что говорю.
      – Но вы даже не знакомы!
      – Мне и не нужно быть с ним знакомой; зато я видела, как он на вас смотрел.
      – Мистер Торн провел всю ночь в трясине, ты это помнишь? Он был слишком слаб, чтобы идти без посторонней помощи. Так чем же этот человек мог мне навредить?
      – Мужчины есть мужчины, – произнесла Лил таким тоном, будто завершала спор. – А теперь, мисс Франческа, нагнитесь, я помою вам голову. Ну и путаница! Не знаю, сможем ли мы их когда-нибудь расчесать.
      Франческа повиновалась.
      – Он сказал, что находится здесь по делам.
      – Кто сказал?
      – Мистер Торн. Но что за дела могли привести его сюда? Здесь нет ни фабрик, ни шахт, мы живем в сельской местности, здесь всего несколько деревень и совсем мало людей.
      – Возможно, он разбойник или контрабандист, скрывающийся от властей.
      Франческа улыбнулась:
      – Господи, Лил, ну и воображение у тебя!
      Лил пожала плечами.
      – Я упаковала ваш сундук для поездки в Лондон, – примирительно произнесла она, – и именно так, как вы хотели. Хотя не понимаю, зачем вам все эти невзрачные старые платья, когда вы сможете купить в Лондоне самые модные.
      – Я нравлюсь себе такой, какая есть, – упрямо заявила Лил.
      Руки Лил задвигались быстрее.
      – Мисс, новое платье еще не означает, что вы другая.
      Однако Франческа этому не верила; она знала, что делает с людьми свет. Взять хотя бы то, насколько изменились Вивианна и Мариэтта. Именно Лондон менял людей, искушал их. Оглянуться не успеешь, как тебя уже ведут по пути, на который ты клялась не ступать. Самым опасным было то, что втайне Франческа ощущала, как эта скрытая ее часть жаждет вырваться на свободу и окончательно выйти из-под контроля.
      Сдержанность, вот что главное. Самоконтроль. Франческа сделала это своим девизом. Единственным местом, где она позволяла себе становиться собой, были болота; во всех прочих местах ей приходилось сдерживать эмоции.
      – Лил, тебе наверняка не терпится снова увидеть Лондон…
      – А почему бы нет, мисс? Разве есть причины тому, чтобы утверждать обратное?
      Тема явно становилась щекотливой.
      – Ладно, не важно.
      Лил добродушно усмехнулась:
      – Давайте, мисс Франческа, вылезайте, тогда у вас будет возможность вздремнуть перед обедом.
      Франческа вздохнула:
      – Ах, Лил, я чувствую себя словно ребенок, только что вышедший из класса.
      – Еще бы! – Служанка всплеснула руками. – Иногда мне кажется, что в вас здравого смысла не больше чем у ребенка!
      – Я рада, что ты тоже едешь в Лондон, – призналась Франческа. – Думаю, у маменьки есть планы, связанные со мной, но, к счастью, всегда смогу с тобой посоветоваться.
      Лил улыбнулась, выражение ее лица смягчилось.
      – Спасибо, мисс. Действительно, у леди Гринтри… то есть у миссис Джардин сейчас есть о чем подумать.
      Что правда, то правда – приемная мать Франчески была чрезвычайно занята.
      Дело в том, что Эми и мистер Джардин до сих пор вели себя как новобрачные, хотя со времени их свадьбы в сельской церкви прошло уже три года. Франческа часто ловила себя на том, что улыбается в их присутствии от невольного ощущения счастья. Эми так долго горевала по супругу сэру Генри Гринтри, ее так долго молча боготворил секретарь, мистер Джардин, что Франческа опасалась, смогут ли они когда-нибудь преодолеть разделявшие их препятствия.
      И все же они их преодолели благодаря Уильяму Тремейну, брату Эми, пытавшемуся разлучить их. Уильям Тремейн поднял большой шум, считая, что мистер Джардин не годится ему в родственники, и тем сблизил робкую пару окончательно.
      Потом все складывалось не очень хорошо. Трудности с Уильямом Тремейном продолжились, когда было объявлено о помолвке. Этот человек отказался прибыть на свадьбу и продолжал обращаться с сестрой как с четырехлетним ребенком. Все же он так и не сумел напугать Эми, но тут возникла другая проблема. Эми прекрасно знала, что ее сестра Хелен страдает и нуждается в поддержке родственников из-за проблем с беспомощным мужем Тоби. В последнее время Хелен целиком полагалась на Уильяма, но из-за скандала за последнее время сильно возросло число писем из Лондона, омытых слезами.
      Когда Франческа поняла, что Эми втайне злится на Уильяма, она решила, что дальше так продолжаться не может. Ради бедной Хелен она поедет в Лондон, поговорит с братом и, возможно, порвет с ним отношения навсегда.
      Визит обещал быть бурным, и Франческа надеялась, что времени на такие фривольности, как новая одежда, балы или сватовство, у нее не останется. А вот Эми очень огорчалась, что младшая дочь с удовольствием пребывает в девицах. В том-то и состояла трудность общения с молодоженами: они думали, что каждый должен быть влюблен, и не понимали, что некоторым людям предпочтительнее избегать сильных эмоций.
      Франческа предполагала, что перед поездкой в Лондон сможет отдохнуть, но сейчас самым неотложным делом для нее становился обед с мистером Себастьяном Торном.
      – Мисс, вы в самом деле хотите надеть ужасное зеленое шерстяное платье, которое висит на вас как мешок?
      – Да, именно его.
      Лил кивнула, и Франческа легко угадала ее мысли: «Очень мудро с вашей стороны, мисс».
 
      Себастьян потянул обшлага, но это не помогло: пиджак первого мужа миссис Джардин, сэра Генри Гринтри, по длине и полноте был ему как раз, но руки у сэра Генри оказались гораздо короче, чем можно было ожидать. Что ж, придется обойтись этим. Ему передали, что его одежду приводят в порядок слуги, и они постараются вернуть ее в самое ближайшее время.
      Себастьян мог бы просто спрятаться в комнате, но он не собирался этого делать, поскольку даже с учетом того, через что ему пришлось пройти, он чувствовал себя неплохо. Только что он принял ванну, поел, отдохнул, так что если не обращать внимания на пару царапин, ничто не мешало ему чувствовать себя возрожденным и с нетерпением ожидать обеда с семейством Джардин.
      Себастьян не помнил, когда последний раз обедал с каким-то почтенным семейством: обычно в таких домах его впускали через черный ход и просили подождать в каком-нибудь незаметном месте. Каждый хозяин дома противился его встрече с женской частью семейства из опасения дурного влияния, а если Себастьяна и знакомили с дамами, то лишь потому, что женщины сами настояли на встрече с мистером Торном, имеющим дурную репутацию. Множество раз жены клиентов приглашали его вернуться, когда мужей не было дома: очевидно, в том, чтобы заманить в постель мужчину с его репутацией, было нечто дерзкое и волнующее…
      К счастью, здесь, в Гринтри-Мэноре, все будет по-другому. Во-первых, никто не знает, кто он такой, во-вторых, Себастьян собирался уехать отсюда как можно скорее, как только разберется с Хэлом. Наверное, сейчас тот в пути и вполне доволен собой, только Себастьяна это нисколько не волновало: сильный охотничий инстинкт его был направлен лишь на Франческу Гринтри.
      Вот уж загадка так загадка! Неужели он, взглянув ей в глаза, действительно увидел, что за внешней благопристойностью скрывается страстная женщина, дикая, словно буря, с которой они только что боролись? Неужели она и правда зажгла внутри его искру… или он просто бредил?
      Что ж, скоро он это узнает.
      В последний раз оглядев свою одежду, Себастьян вышел из комнаты и спустился по лестнице к гостиной. Поскольку он всегда ходил очень осторожно, хозяева не заметили его приближения, так что, находясь за дверью, он услышал голос мистера Джардина.
      – Мистер Торн такой же джентльмен, как я пират!
      – Дорогой, но он разговаривает как джентльмен.
      – Эми, это не превращает его в джентльмена. Тоби тоже разговаривает как джентльмен, но стоит один раз взглянуть на него, и все становится ясно!
      – Нет ничего плохого в том, чтобы пригласить его за стол после того ужаса, который он пережил. Это всего лишь благотворительность.
      – Я знаю, тебе всегда хочется думать о людях хорошо, – задумчиво произнес мистер Джардин. – Только я не доверяю этому мистеру Торну. Ради Бога, не позволяй ему заманить в хитрые сети Франческу. Он именно тот мужчина, увлечение которым для нее нежелательно.
      – Франческа слишком благоразумна, чтобы отдать сердце мистеру Торну, – уверенно заметила Эми. – И кроме того, когда мы приедем в Лондон, у нее будет из кого выбирать.
      Мистер Джардин хмыкнул, видимо, выражая сомнение.
      – Моя дорогая, опять ты строишь воздушные замки…
      – А что я такого сказала? В конце концов, сестры Франчески удачно вышли замуж, а уж она точно не хуже, чем они. Я уверена, она до сих пор не пристроена лишь потому, что здесь слишком мало подходящих джентльменов. В Лондоне все будет иначе.
      – Не думаю, что дело в недостатке подходящих джентльменов…
      – Я хочу, чтобы Франческа была счастлива в браке, так что в этом такого ужасного?
      – Разумеется, ничего, Эми.
      – Даже если она не полюбит того, кого выберет, она по крайней мере может сделать хорошую партию.
      – Да, но ведь сердце не всегда подчиняется законам логики, правда? Если бы это было не так, боюсь, ты никогда не вышла бы за меня замуж.
      Эми тихонько рассмеялась, и Себастьян отошел от двери так же тихо, как и подошел к ней. Его изрядно позабавило, что Джардины отвергли невесть откуда взявшегося гостя в качестве жениха дочери; уж он-то знал, что не создан быть мужем, и никогда не притворялся, будто дело обстоит иначе. Кроме того, он не задумывался о браке – при его роде занятий можно получить удар ножом уже на следующий день после бракосочетания…
      Нет, думая о Франческе Гринтри, он вовсе не думал о браке.

      Франческа торопливо спускалась по лестнице. Все остальные уже собрались в гостиной, ожидая приглашения на обед, и она знала, что опаздывает, но неказистое зеленое платье потребовало некоторого внимания.
      Огромная брошь на груди была просто уловкой. Волосы она стянула таким тугим узлом, что пучок напоминал шапку. Строгий стиль радовал глаз, и если мистер Торн прежде хотел ее, то теперь он точно придет в себя. Улыбнувшись торжествующей улыбкой, девушка направилась к гостиной.
      – Мисс Гринтри?
      Франческа остановилась и обернулась. Это, конечно, был Себастьян Торн, смотревший на нее так, будто не верил, она ли это.
      – Ах, это все-таки вы…
      Нахмурившись, он подошел к ней, потом обошел вокруг нее с осторожностью канонира, неожиданно столкнувшегося с ядром.
      Франческа невозмутимо ждала, сложив руки у талии.
      – Мистер Торн?
      Себастьян был все еще бледен, на подбородке его виднелась темная царапина, но по крайней мере теперь он был гладко выбрит, а волосы его были аккуратно зачесаны назад. По старомодному покрою Франческа предположила, что его одежда когда-то принадлежала сэру Генри; однако она неплохо сидела, придавая Себастьяну легкий налет непристойности.
      – Господи, что это на вас такое? – Торн явно не ожидал ничего подобного. – Вы что, вернулись с благотворительной распродажи? Или это просто перешитый мешок?
      Франческа изобразила на лице возмущение.
      – Что вы хотите этим сказать?
      – Не сказать, а спросить. – Он провел кончиками пальцев по рукаву, потом указал на ее волосы. – Вы превратились в кого-то другого.
      – Не знаю, что вас так смутило, – чопорно произнесла Франческа. – Я всегда ношу такие платья.
      Торн с сомнением взглянул на нее.
      – Мисс Гринтри, вы красивая женщина, но каким-то образом вам удалось превратиться в дурнушку. – Он принялся медленно расхаживать вокруг нее. – Должно быть, вам пришлось приложить для этого немало усилий, однако результат впечатляет. Поздравляю! – Он придвинулся ближе, и Франческа ощутила щекой его теплое дыхание. – Вот только если это было сделано ради меня, вам не стоило так утруждать себя.
      – Ради вас? – Франческа удивленно изогнула брови.
      Кажется, Торн собирался сказать, что она ему не нужна. Какое облегчение! И все же Франческе было обидно побеждать вот так, без борьбы…
      – Да. – Себастьян протянул руку и запустил пальцы в плотный узел на ее затылке. Густые вьющиеся локоны тут же рассыпались по плечам Франчески, обрамляя лицо, словно темное облако. Он улыбнулся, любуясь произведенным эффектом. – Вас влечет ко мне точно так же, как меня влечет к вам, только вы боитесь это признать. Вы боитесь быть собой!
      – Боюсь, вы заблуждаетесь, – парировала Франческа, снова собирая локоны в пучок. – Вы и сами не знаете, какой я должна быть.
      – Той женщиной, которую я видел на болотах.
      Франческа закрепила волосы дрожащими пальцами, но прическа не стала прежней. Щеки ее раскраснелись, глаза блестели, и она ничего не могла с этим поделать, в то время как Торн улыбался непристойной улыбкой, явно довольный содеянным.
      – Это жуткое платье я бы тоже снял, будь мы в другом месте.
      Франческа презрительно уставилась на него.
      – Только попробуйте! – прошипела она и тут же поняла, что ее слова прозвучали скорее как вызов.
      Его палец коснулся ее щеки.
      – Я способен на все, Франческа; узнав меня получше, вы это поймете.
      – Но я вовсе не собираюсь узнавать вас ни лучше, ни хуже.
      Палец мягко прижался к ее губам.
      – Ах вы, лгунья! Хотите, чтобы нас слышал весь дом? Я видел это своими глазами, поэтому…
      Франческа фыркнула:
      – И что же вы видели?
      – Страстную женщину, которую я хочу освободить.
      Франческа прислушивалась к биению своего сердца и лихорадочно соображала, как спастись от этого навязчивого преследователя. В конце концов, она сказала первое, что пришло ей в голову:
      – Вы должны оставить меня в покое, потому что я… Я помолвлена.
      Торн замер, пытливо вглядываясь в ее глаза.
      – Так у вас есть жених?
      – Да.
      – И где же он?
      – Не здесь.
      Себастьян улыбнулся:
      – Куда же он делся?
      – Он отлучился ненадолго. Из бродячего цирка сбежал тигр, и им нужен был кто-то, кто бы мог пристрелить его. Мой жених – прекрасный стрелок.
      – Что ж, понятно…
      – Мой жених застрелит и вас, если вы не прекратите это безобразие. Вот только управится со львом…
      – Я думал, речь шла о тигре.
      – И о том и о другом. Любой зверь опасен.
      Себастьян скептически оглядел ее с ног до головы.
      – Это для него вы так одеваетесь? Чтобы держать на расстоянии до свадьбы, да? Красотка Полли могла бы вас кое-чему научить.
      – Красотка Полли? Это еще кто – ваша любовница? Наверное, она работает на дешевом краю рынка.
      Торн расхохотался:
      – Ваш язык подобен острому кинжалу, Франческа, острому и быстрому. И все равно я вам не верю.
      – Но при чем тут Красотка Полли?
      – Проклятие, не о Полли речь! Я не верю тому, что у вас есть жених. Вы подобны цветку, с нетерпением ожидающему весну, чтобы распуститься.
      – Ах, оставьте! – Франческа поморщилась. – Наш грум мог бы срифмовать получше, и мой жених тоже. Кстати, он пишет стихи, поет и занимается живописью.
      Улыбка обольстителя тут же пообещала ей все, чего она желала и чего боялась, но в это мгновение открылась дверь гостиной и из нее появился мистер Джардин.
      – Дорогая, мы ждем тебя.
      Франческа подумала, что стоит ей рассказать мистеру Джардину о непристойном поведении Торна, и тот уедет в течение часа, а значит, все ее волнения окончатся; однако слова застряли у нее в горле. Возможно, это произошло из-за того, что ей хотелось справиться с ситуацией самой, а не просить о помощи.
      «Признайся, ты ведь получаешь от этого удовольствие! Это как игра, хотя и пугающая, ты не хочешь, чтобы это прекратилось. Втайне ты даже хочешь, чтобы он выиграл…» – сказал внутренний голос и тут же умолк.
      – Прошу прощения, я опоздала, – весело проговорила Франческа.
      – Входите, присоединяйтесь к нам. Не желаете выпить чего-нибудь, мистер Торн?
      Франческа вошла первой. В гостиной на софе сидела Эми, одетая в элегантное шелковое платье цвета лаванды. При виде наряда дочери светлые глаза ее округлились.
      – Господи, дорогая! – воскликнула Эми, но тут же, увидев предостерегающее подмигивание дочери, переключилась на другую тему: – Ах, ведь это у тебя та самая брошь, которую ты нашла в Йорке, верно? – Она не могла подобрать слова, чтобы помягче описать отвратительный наряд, и мистер Джардин, разливавший бренди, быстро пришел жене на помощь.
      – Думаю, Франческа будет красива в любой одежде. А вдруг в Лондоне сейчас модно именно это?
      – Не знаю, что модно в Лондоне, а что нет. Я слишком провинциальна для Лондона, – громко ответила Франческа.
      Торн улыбнулся, и в этой улыбке было нечто… Проклятие! Разве ему все равно, что она неловка и непривлекательна? Он лондонец и, конечно же, предпочитает иных женщин, таких как Полли.
      – На мой взгляд, сельские девушки привносят в общество аромат свежести, – храбро продолжил мистер Джардин.
      – Меня едва ли можно назвать девушкой, – тут же возразила Франческа. – Мне уже двадцать пять. А вам сколько лет, мистер Торн?
      Себастьян издал звук, который можно было бы принять за кашель.
      – Около тридцати, мисс Гринтри.
      – Лондонцы такие бледные и болезненные, а дети – ужасно худые. – Эми попыталась перехватить инициативу. – Деревенские жители гораздо…
      – Здоровее? – подсказал Себастьян. – Упитаннее?
      Упитаннее? Да как он смеет! Неужели он считает ее упитанной?
      – Розовощекие и сильные, – с усилием договорила Эми.
      Торн взял напиток, предложенный хозяином.
      – Насколько я знаю…
      По блеску черных глаз Франческа поняла, что Себастьян собирается сказать нечто оскорбительное и дерзкое.
      – Мужчине нужна женщина, которую он мог бы обнять, не опасаясь, что она сломается.
      – Вы сравниваете сельских женщин и фарфоровых пастушек? – сладким голоском поинтересовалась Франческа.
      – Я имел в виду скорее Боадицею на колеснице или валькирию.
      – Это были чересчур воинственные представительницы нашего пола, мистер Торн, – с сомнением проговорила Эми. – Не думаете ли вы, что для женщины гораздо естественнее разливать чай и выслушивать вас, чем участвовать в битвах?
      – Возможно, мистер Торн предпочитает громы и молнии, – язвительно заметила Франческа. – Но неужели вам так понравилась буря на болоте? Возможно, мне следовало оставить вас в трясине?
      – Франческа, боюсь, мистер Торн не поймет твоей шутки, – осторожно заметила Эми.
      Себастьян улыбнулся Эми, и улыбка так и оставалась на его лице, когда он повернулся к Франческе.
      – Не имею ничего против шуток, так что продолжайте шутить, мисс Гринтри.
      О, эта улыбка! В ней было нечто интимное, нечто безнравственное и развратное, нечто говорившее о жаре и… обнаженной плоти. Что с ней происходит? Кровь Франчески бурлила, вызывая ощущение жара и, конечно, нездоровья, причиной тому было поведение Торна. Нельзя позволить ему увидеть ее слабость. Ему уже известно о ней слишком многое, и он уж точно не преминет использовать эти знания против нее, чтобы получить желаемое.
      Сдержанность. Самоконтроль.
      Но какой может быть самоконтроль, когда комната кружится перед глазами…
      Почувствовав, как рука Себастьяна крепко сжала ее локоть, Франческа поняла, что он поддерживает ее.
      – Не теряйте голову, моя валькирия, – проговорил Себастьян ей на ухо.
      Обморок? Нет уж, оставим это для дебютанток и будущих матерей!
      Франческа выпрямилась и глубоко вздохнула.
      – Здесь очень душно, – с трудом проговорила она. Эми вскочила.
      – Дорогая, тебе нехорошо? Ты и правда сама не своя, я поняла это, как только увидела тебя в этом… в этом платье. Напрасно ты ходила по болотам. Прошу прощения, мистер Торн, я рада, что моя дочь нашла вас, но она может заболеть, если уже не…
      – Но я прекрасно себя чувствую, матушка. Просто в комнате слишком душно, вот и все.
      – А я считаю, что тебе нужно сейчас же лечь, – настаивала Эми.
      «Лечь. Я хочу лечь. Я хочу лечь в постель с Себастьяном Торном и всю ночь заниматься с ним любовью, а с рассветом хочу проснуться в его объятиях и снова заняться любовью», – безнадежно подумала Франческа и тут же спохватилась. О Господи, да что же с ней такое происходит? Она и правда потеряла голову, и все из-за него.
      Испытывая страх и чувство вины, Франческа наткнулась прямо на взгляд черных глаз Торна, и в их глубине что-то сверкнуло. Неужели та же мысль? Что бы там ни было, Франческа поняла, что положение ее осложнилось еще больше.
      – Ничего подобного, – мягко возразил супруге мистер Джардин, – девочке нужен глоток бренди, и все. Вот, дорогая, выпей.
      Когда в руке ее оказался холодный стакан, Франческа поднесла его к губам, чувствуя, что не в состоянии сделать что-то другое. Сознание ее на мгновение прекратило действовать, и тут же алкоголь обжег горло. Она закашлялась, комната приняла неясные очертания, а потом к ней заботливо наклонился Себастьян, и все вернулось на свои места.
      Что с ней происходило? Франческа знала, что он опасен, знала, что должна держаться от него подальше. Тогда почему ее тянет к нему, как бабочку к огню? Подобно опаленной бабочке, она ощущала себя раненной, а свои чувства такими острыми, что ей было трудно дышать.
      – Напрасно вы все так беспокоитесь, я прекрасно себя чувствую! – Франческа пожала плечами. – Как вам известно, я была на болотах и в гораздо худшую погоду. Кроме того, если я больна, то не смогу поехать в Лондон, не так ли?
      Эми вскинула брови.
      – Возможно, ты действительно права и тебе следует остаться здесь.
      Вид у Эми был столь озабоченный, что Франческа почувствовала себя виноватой.
      – Прошу прощения, – мягко проговорила она, беря Эми за руку. – Я просто не могу допустить, чтобы ты ехала одна. Разумеется, ты не можешь встречаться с дядей Уильямом без меня!
      Эми Гринтри улыбнулась:
      – Должна признать, это пугающая перспектива.
      – Тогда ты должна позволить мне поехать с тобой, – заявил мистер Джардин.
      – Нет. Ты же знаешь, от этого все будет только хуже.
      Себастьян с интересом прислушивался к разговору, и Эми, поняв это, извинилась:
      – Прошу прощения, мистер Торн, это семейные проблемы. Как бы сильно мы ни любили близких, они все равно могут причинять нам страдания.
      – Не знаю, что тут сказать. – Глаза Себастьяна стали равнодушными, он будто отгородился от внешнего мира, и это возымело неожиданный эффект – в комнате повисла неловкая тишина.
      Но тут, к счастью для всех, раздался сигнал к обеду.
      Что касается Себастьяна, то именно в этот момент он вспомнил, почему предпочитал проводить время в обществе воров и убийц. Мистер и миссис Джардин возбудили мучительные воспоминания о его прошлом, том самом, возвращаться к которому Себастьян не хотел ни при каких условиях. Возможно, ему следовало извиниться и уйти, но тогда он не смог бы и дальше флиртовать с Франческой.
      Золотистый свет смягчил мрачное впечатление, произведенное ее убогим платьем. Торн был прав. Вместо того чтобы сбить его с толку, как намеревалась, она открыла ему правду. Франческа боялась его, боялась себя…
      Себастьян насмешливо наблюдал за тем, как дрожит ее рука, как она разрумянилась, насколько возбуждена и просто очаровательна.
      Мистер Джардин задал вопрос из вежливости, Торн без труда ответил на него, но слишком долго не отрывал глаз от Франчески. Он не мог этого сделать. Она привлекала его, словно золото вора. С того момента как они сели за стол, Франческа не взглянула на Себастьяна ни разу, рассматривая тарелку с неестественной сосредоточенностью, но он знал, какие эмоции ее обуревают. Так неужели же он должен оставить ее в покое? Забыть сумасшествие, овладевшее им, и уйти?
      Однако Себастьян тут же вспомнил, что супруги Джардин берегут свое чадо для респектабельного господина, который станет баловать ее и нежить, рассматривая при этом как имущество, дом на Белгрейвии или пару лошадей серой масти. Этого ли она хотела? Ему не верилось, что женщина, разгуливающая по холмам в бурю, могла получать удовольствие от скуки и бездействия. Франческа была подобна удару молнии. Если уж ей уготовано печальное будущее, пусть у нее будет хотя бы одно волнующее воспоминание, одна страстная встреча с таким мужчиной, как…
      Да, именно с таким, как он.
      Обед затянулся. Отвечая на вопросы вежливо, но коротко, Себастьян сообщил, что он из Лондона и прибыл в Йоркшир по личным делам.
      – Вы знакомы с Брейдвудами? – попыталась разговорить его Эми Джардин. – Они связаны с одной из фабрик Манчестера.
      – Нет, к сожалению, я с ними не знаком.
      – За деревней живет сэр Джеймс Фрисуэлл. Может, вы его знаете?
      – Увы, тоже нет. Или… Подождите минутку… – Он замолчал, и Франческа, медленно подняв голову, взглянула на него с подозрением. – Это тот джентльмен, который хорошо стреляет? – поинтересовался Себастьян бархатным голосом.
      У Франчески запылали щеки, и она со звоном уронила нож.
      – В больших поместьях много кто охотится, – осторожно сказал мистер Джардин.
      Себастьян видел, как Франческа теребит салфетку и хмурится.
      – Да? Как я слышал, из цирка сбежал тигр…
      – Тигр? Неужели? – всполошилась Эми.
      Джардин помотал головой:
      – Насколько я знаю, нет. Мистер Торн, думаю, над вами кто-то пошутил. Кое-кто из местных жителей любит пошутить над приезжими, но в Йоркшире нет тигров.
      – Какое разочарование! – Себастьян вздохнул, и тут Франческа подняла голову, а затем встала.
      – Простите, но я устала. Спокойной ночи, мистер Торн, и… прощайте.
      Себастьян кивнул. Что ж, прощайте так прощайте. Впрочем, это она так думает, а вот он определенно думает иначе.

      В поместье Гринтри-Мэнор часы пробили полночь, и Себастьян потер глаза. Он не имеет права заснуть, и первым делом ему нужно навестить Хэла. Ему очень хотелось увидеть выражение лица подлого негодяя, когда тот поймет, что его противник не погиб в трясине и вернулся, чтобы отомстить.
      Холодная вода в тазу помогла – Себастьян смочил ею волосы, потом энергично вытер голову полотенцем. Конечно, он устал и все еще не пришел в себя после пребывания в трясине, но все же не мог позволить себе остановиться сейчас, когда уже напал на след.
      Одежда Себастьяна лежала у кровати, вычищенная педантичными слугами, и он, быстро одевшись, выскользнул на узкую лестничную площадку.
      Вокруг стояла тишина: Джардины поместили Себастьяна в самом дальнем крыле дома, подальше от семьи, и это его позабавило. Неужели они опасались, что он прокрадется в спальню Франчески и изнасилует ее?
      На мгновение он сосредоточился на картине, появившейся в его воображении: Франческа, теплая и взъерошенная со сна, поворачивается и улыбается восхитительными чувственными губами. Он снимет покрывала и увидит… Что же он увидит?
      Себастьян сосредоточился. Итак, на ней будет ночная рубашка, он расстегнет пуговки одну за другой, освободит грудь, живот, бедра и покроет поцелуями каждый дюйм ее плоти.
      Себастьян даже застонал, но тут же замер и огляделся. Сумасшествие! Ему нужно остановиться, иначе при следующей встрече с Хэлом он не выживет.
      Масляная лампа в коридоре замигала, когда он спускался по лестнице. Перед тем как отправиться спать, Торн быстро осмотрел дом и теперь легко добрался до черного хода.
      Он протянул руку, чтобы отпереть засов, но неожиданно рука его замерла. Дверь уже была отперта. На мгновение он застыл от неожиданности, потом тихонько рассмеялся. В сельской глубинке двери редко запираются, вот и вся загадка. В конце концов, но в этом доме настолько глуп, чтобы быть на ногах в столь ночной час?
      Отворив тяжелую дверь, Себастьян бесшумно выскользнул наружу. Здесь его встретила холодная ясная ночь. Ветер утих, дождь перестал, с неба светили миллионы звезд. При такой видимости Себастьян смог бы пройти по болотам, не попадая больше в трясину. А если одолжить лошадь из конюшни, можно будет доехать до деревни и повидать Хэла.
      Себастьян направился к конюшне окольным путем по газону, чтобы сапоги не скрипели на гравиевой дорожке. Впереди здания казались темными и заброшенными, и он уже подумал, что во взятке не возникнет надобности, когда почувствовал спиной покалывание.
      За ним кто-то наблюдал.
      Себастьян медленно улыбнулся, придумывая правдоподобное объяснение тому, что находится здесь в столь поздний час, и тут увидел Франческу Гринтри: она стояла чуть в стороне, и ее темные волосы напоминали при лунном свете светящийся нимб.
      – Мистер Торн? – проговорила она, очевидно, удивленная не меньше Себастьяна. – Что это вы здесь делаете в столь поздний час?
      Торн направился к ней, поскольку ему не хотелось никого будить.
      – Что я делаю? Позвольте задать вам тот же вопрос, ведь время за полночь. Я думал, сельские жители ложатся спать на заходе солнца…
      Франческа спокойно наблюдала, как приближается Себастьян, и явно не собиралась повернуться и убежать.
      – У некоторых сельских жителей хватает выдержки оставаться на ногах и после наступления сумерек, – натянуто пошутила она. – Мне надо было проверить, как дела у Вульфа и его семейства – у него и его самки четверо щенков.
      Себастьян не мог не улыбнуться: уж очень искренне Франческа это произнесла.
      – Вы любите животных, да?
      – Больше, чем людей.
      – Как вы думаете – почему?
      – Если вы про Вульфа, то он верен мне и никогда меня не оставит.
      Неожиданно Торн почувствовал, что Франческа смущена.
      – Этого же вы требуете от любовника, да? Верности и выдержки?
      Франческа немного подумала, потом откровенно ответила:
      – У меня никогда не было любовника. Прежде чем вы предложите восполнить этот пробел, вам следует знать, что я в этом не нуждаюсь, поскольку приняла решение жить одна. Мистер Торн, поверьте, я видела слишком много несчастья, чтобы позволить себе направить мой жизненный корабль в эти опасные воды.
      – Вы боитесь, что там окажется акула?
      – Именно.
      – И в данный момент акула эта – я? Но неужели вы предпочли бы умереть в печали и не испытать то, что может дать жизнь, просто из боязни несчастья?
      – А по-вашему, несчастье, принесенное мужчиной, – это всего лишь мелочь, ерунда, так? – раздраженно поинтересовалась Франческа. – Тем не менее, для женщины это конец. Я знаю, что делает любовь с другими, и не желаю этого себе ни в коей мере. – Франческа глубоко вздохнула. – А теперь я снова спрашиваю вас, мистер Торн, что вы здесь делаете?
      Себастьян внимательнее вгляделся в нее.
      – В деревне у меня осталось незавершенное дело, и мне нужно закончить его как можно скорее.
      Франческа всплеснула руками.
      – Неужели вы собираетесь отправиться в деревню прямо сейчас? Да вы просто нездоровы!
      – Поверьте, я достаточно здоров, и дело безотлагательное. Мисс Гринтри, не могу ли я попросить вас одолжить мне одну из ваших лошадей: обещаю, что верну ее, как только управлюсь с делами.
      Франческа удивленно посмотрела на Себастьяна:
      – Вы собираетесь ехать через болота после всего, что произошло?
      Себастьян нетерпеливо махнул рукой.
      – Может, скажете, что здесь есть дорога в объезд?
      – Да, но она займет гораздо больше времени.
      – Что ж, тогда мне придется рискнуть. Но возможно, вы сумеете найти мне проводника? – Он улыбнулся, и Франческа без труда угадала его мысли.
      – Нет, – выдохнула она, чувствуя, что ей вовсе не хочется, чтобы Торн ехал один. Она волновалась за него.
      Однако Себастьян предположил, что за этим скрывается нечто большее. Он отправлялся навстречу приключению, и она хотела к нему присоединиться.
      – Так вы проводите меня? – решил он проверить свою догадку.
      – Нет!
      – Но почему? Франческа, вы ведь любите приключения, а? Вам нравится фантазировать, а я не могу предоставить вам сбежавшего тигра. Зато я могу дать вам возможность промчаться в полночь по болотам.
      – Даже не знаю. К тому же моя одежда… – Она произнесла это так, будто уже сдалась на уговоры.
      Себастьян сложил руки на груди и оглядел зеленое платье.
      – Думаю, это вполне подойдет?
      Франческа улыбнулась уголком рта.
      – Выпад в адрес моего вкуса, мистер Торн? Вы наверняка догадались, почему я так оделась, но как?
      – Просто я понимаю вас. Вы живете жизнью кого-то другого, кем не являетесь, точно так же, как и я.
      Франческа посмотрела в сторону конюшни.
      – Мистер Торн, вы опасный человек, и вам не следует задерживаться здесь. Вы уедете завтра, не правда ли?
      – Обещаю, но все равно вы не сможете отказаться от моего предложения – это ваш единственный шанс на приключение. После сегодняшнего вечера вы вернетесь к респектабельному образу жизни мисс Франчески Гринтри, если, конечно, все еще будете испытывать такое желание.
      Франческа знала множество причин, по которым ей не стоило соглашаться, однако это ее не остановило. В такой момент, как этот, обычные рассуждения в расчет не принимаются.
      – Хорошо.
      Себастьян усмехнулся:
      – Но ведь это может быть опасно…
      Франческа насмешливо улыбнулась:
      – Грязные делишки, мистер Торн?
      Он приблизился на шаг, и Франческа наклонила голову; глаза ее загадочно блеснули в лунном свете.
      – Я называю это танцами с дьяволом, – серьезно проговорил Торн.
      На мгновение он подумал, что девушка передумает и убежит, но вдруг услышал:
      – Я всегда превосходно танцую. Может быть, я смогу показать дьяволу несколько новых па?

* * *

      Прошло совсем немного времени, и вот уже они галопом пересекли болота. Франческа сидела на лошади по-мужски, что, вероятно, шокировало Торна, но он не подал виду и лишь рассмеялся. Пожалуй, это был единственный мужчина, который способен был рассмеяться в это мгновение.
      Откуда ему было знать, что она часто ездит верхом по ночам и в полном одиночестве? Об этом не знала даже мать, а если бы знала, то взглянула бы на дочь с отчаянием. «Франческа, ради Бога, тебе следует быть осмотрительнее!» – наверняка сказала бы она.
      Франческа и была осмотрительна, но иногда она не могла справиться с собой. Нечто внутри ее хотело вырваться на свободу, чтобы она смогла почувствовать себя живой, и втайне Франческа рассматривала эту особенность как унаследованную от настоящей матери. В жилах ее текла кровь Афродиты, и, уж конечно, для нее гораздо лучше было скакать сквозь тьму с развевающимися волосами, чем переходить от одного любовника к другому.
      – С кем же вы так хотите встретиться? – поинтересовалась Франческа, когда они приблизились к долине, в которой располагалась деревня.
      Торн вгляделся в темные очертания домов, потом перевел глаза на белые пятна овец, разбредшихся по склонам холмов.
      – Благодарю, отсюда я сам найду дорогу.
      Франческа испытала невольное разочарование.
      – Значит, конец приключению? – расстроено поинтересовалась она – ей так не хотелось, чтобы все окончилось.
      – Дальше может быть слишком опасно.
      Поняв, что Торн говорит серьезно, Франческа нехотя кивнула.
      – Хорошо, – вздохнув, ответила она. – Но может быть, все-таки… Что за приключение без опасности? Итак, куда мы направляемся?
      Казалось, Торн раздумывает, принять ли ее игру или окончательно отказать ей.
      – Мы направляемся к кузнецу, – в конце концов, объявил он.
      – К Хэлу? – удивилась Франческа. – Но зачем вы хотите с ним встретиться?
      – Пожалуйста, не задавайте вопросов, если не хотите, чтобы я передумал.
      – Нет, я все-таки хочу знать, что за дело привело вас посреди ночи к сельскому кузнецу. Может, вы контрабандист… Пошлина на табак очень велика, и я слышала, что есть люди, рассчитывающие нажиться на контрабанде. Неужели вы один из них?
      – Ах, вы меня раскрыли, – произнес Себастьян тоном актера, участвующего в плохой пьесе.
      – Вздор! – фыркнула Франческа. – Я вам не верю. Итак, что вы собираетесь делать?
      Себастьян вздохнул.
      – Я не контрабандист, но это – все, что вам следует знать. А теперь, пожалуйста, помогите мне попасть к Хэлу до рассвета: вы же не хотите, чтобы вас здесь увидели?
      Франческа молча зашагала вперед мимо постоялого двора, где над дверью горел фонарь для поздних путешественников. Кузница же располагалась на узкой улочке, на которую выходили темные окна верхнего этажа.
      – Хэл живет над мастерской, – пояснила Франческа, – и, наверное, он сейчас спит.
      – А его сын?
      – Джед уехал отсюда много лет назад. Почему вы…
      – У него есть жена или… мать?
      – Никого. Кузнец живет один.
      Торн вдруг стал столь серьезен, что Франческа начала волноваться.
      – Вы ведь не хотите сделать ему ничего плохого? В любом случае я не могу этого допустить.
      Себастьян молча спешился.
      – Оставайтесь здесь и ждите.
      Только тут Франческа поняла, что приезжать сюда не следовало; она не ощущала доверия к Торну и боялась, что из-за этой ее ошибки ей теперь придется раскаиваться всю жизнь.
      Между тем Торн быстро направился к темному зданию, и вскоре Франческа потеряла его из виду. Над ее головой звезды кружились на куполе неба, а прекрасная ночь, созданная для приключений, кружила ей голову.
      Франческа стала убеждать себя, что должна смаковать каждое мгновение, а не волноваться по поводу того, что случится дальше. Завтра Торн уедет, и она никогда больше не увидит его. Зато у нее появится сколько угодно времени для отдыха от приключений.
      Внезапно из дома послышался крик, и Франческа замерла, прислушалась. Может, это кричит Себастьян? Что, если он ранен? Хэл никогда не казался ей вспыльчивым человеком, но, возможно, она ошибалась в нем?
      Тронув лошадь, Франческа проехала чуть вперед, и подковы застучали о булыжники мостовой; лошадь Себастьяна послушно последовала за ней.
      Через мгновение в окнах верхнего этажа вспыхнул свет, и до Франчески донеслись громкие голоса.
      – Ты же покойник! – взвизгнул Хэл.
      – Тем хуже для тебя. Я вернулся, чтобы отомстить! – грозно произнес Себастьян.
      Затем послышался глухой стук, будто кто-то упал, и наступила тишина.

      Торн нашел Хэла спящим на стуле и уже хотел разбудить его, но вдруг тот сам поднялся, пошатываясь, размахивая кулаками и мыча, словно разъяренный бык. Себастьяну ничего не оставалось, как только поскорее усмирить его, после чего, засветив свечу, он принялся искать ответы на вопросы.
      – Кто приказал тебе и твоему сыну расправиться со мной?
      Хэл вытер кровь, ручейком стекавшую из носа, тыльной стороной ладони.
      – Вы не понимаете…
      – Зачем мне понимать, если сейчас ты мне сам все расскажешь?
      – Мистер Торн, это очень опасные люди.
      – Назови имя! – рявкнул Себастьян, теряя терпение.
      – Ее имя? Но зачем? Все равно вам это ничего не даст.
      – Так ты хочешь сказать, что заказчик – женщина? – Себастьян не смог скрыть волнения. – Твоя хозяйка – миссис Слейтер, и она приказала тебе сделать так, чтобы я исчез? Хэл, скажи, что я ошибаюсь!
      Кузнец промолчал.
      – Она в деревне? Где ее найти?
      Теперь лицо Хэла выглядело бледным и несчастным.
      – Ее здесь нет, она в Лондоне, в надежном месте. Где именно, не спрашивайте, потому что она моя двоюродная сестра, мистер Торн. Я не хотел бросать вас в трясине, сэр, это правда.
      – Но ты это сделал.
      – Сестра сказала, что все должно выглядеть как несчастный случай.
      – Как я понимаю, у тебя есть сын?
      – Да.
      – Где он сейчас?
      – Джед вернулся в Лондон, он приезжает только для того, чтобы передать мне приказы от нее… От Анджелы. Джед следил за вами, а вы об этом и не догадывались. Мистер Торн, он вас обставил, а? – Хэл неожиданно улыбнулся.
      – Я поздравлю его при встрече, – холодно произнес Себастьян. Итак, миссис Слейтер – Анджела Слейтер – жива и находится в Лондоне. Это сильно упрощало все дело, а заодно объясняло, почему женщина привезла похищенных детей в Йоркшир, где у нее имелись родственники и она чувствовала себя в безопасности.
      Гораздо большую тревогу вызывал у Себастьяна тот факт, что сыну Хэла удалось проследить за ним до самого конца пути. Откуда Джед узнал, зачем он собирается ехать в Йоркшир? И кто сказал миссис Слейтер, что ее ищут через столько лет? Подробности дела были известны лишь Афродите, и первое, что Себастьяну предстояло сделать по возвращении в Лондон, так это отправиться к ней и спросить, кому еще она сообщила о своем поручении.
      – Я презираю эту женщину, – пробормотал Хэл, и Себастьян понял, что он говорит о своей двоюродной сестре. – У нее есть дома, куда она приводит молодых девушек и продает их мужчинам! Она наживается на страданиях. Я всегда предостерегал Джеда от общения с ней, но его это не остановило. Его соблазнила мысль о богатстве, словно лису ягненок, но в прошлом году он уехал. Я знаю, что он уехал работать на кузину Анджелу. Я еще надеюсь убедить его вернуться домой. Именно ради Джеда я солгал вам и завел вас в трясину. Кем бы он ни стал, он мой сын, моя плоть и кровь.
      Себастьян вздохнул. Он с таким нетерпением ожидал хорошей драки, а Хэл не дал возможности ненавидеть себя столь безгранично.
      – Скажи, где Джед. Возможно, я смогу убедить его, что он находится на ложном пути.
      – А что с нами сделает Анджела, если все узнает?
      – Думаю, тебе стоит рискнуть. Как бы там ни было, мне нужна она, а не Джед. Я могу остановить ее, могу сделать так, что ее арестуют и посадят в тюрьму. Разве ты не этого желаешь? Ты сказал, что презираешь ее и хочешь спасти сына, а значит, мы оба окажемся в выигрыше.
      – Она узнает и пошлет за мной своих людей, вот чего я боюсь.
      – С какой стати? Я никому не собираюсь ничего рассказывать. Однако если ты мне не веришь, уезжай куда-нибудь и спрячься, пока все не кончится.
      – Вы спрашивали, что случилось с ее супругом, – проговорил Хэл, напряженно вглядываясь в темноту, словно ожидая увидеть в тени Анджелу Слейтер. – Он называл себя ее мужем, хотя никто не помнил, как их венчал священник. Это было тогда, когда она занималась детьми, много лет назад. У нее умирало слишком много детей, и из-за этого поползли зловещие слухи. Говорили, что она морит детей голодом и оставляет себе деньги, выплаченные на их содержание. Некоторые даже считали, будто это нечто худшее, чем просто небрежность. Так вот муж выдал ее властям, чтобы спасти свою шкуру. Он не знал, что у нее есть друзья, мистер Торн. У нее друзья повсюду, не забывайте. Суд ее отпустил, а сразу после этого ее муж утонул, но его выловили из воды уже без языка. Кое-кто говорил, что язык отъели рыбы, но мы знали – это была ее месть за болтовню. – Хэл посмотрел на Себастьяна горящими глазами. – Если она поступила так с мужем, представьте, что эта женщина сделает с нами.
      – Тем больше причин остановить ее. Хэл, ты должен помочь мне, иначе будешь бояться этой тени до конца дней своих. Ты этого хочешь? Я думаю, ты неплохой человек, и ты предан сыну. Эта преданность поставила тебя в невыносимое положение, и ты попытался убить меня. Я мог бы сообщить сейчас в полицию, в этом случае тебя арестуют и повесят либо сошлют на каторгу.
      – Я не хотел заманивать вас в трясину, – мрачно проговорил Хэл.
      – Тогда докажи это. Спаси себя. Спаси Джеда.
      Хэл нехотя поднялся со стула, словно признавая, что Себастьян прав и другого пути нет.
      – У сестры есть дом на Мэллори-стрит, и в этом доме служит Джед – так по крайней мере он мне хвастался. – Хэл вздохнул и отвернулся. – Дом сорок четыре по Мэллори-стрит. Есть и другие места, но я знаю только это.
      Себастьяна охватило волнение. У него появился адрес, отправная точка!
      – Что ж, спасибо. Ты правильно поступил. Я постараюсь, чтобы Джед остался в стороне.
      Хэл прищурился.
      – Что вы собираетесь делать?
      – Тебе лучше об этом не знать.
      – Ладно. Но надеюсь, вы понимаете, во что ввязываетесь. Мистер Торн, Анджела из тех, кто убьет любого ради спасения собственной шкуры. Вам нужно найти ее и покончить с ней прежде, чем она покончит с вами.
      – Не волнуйся, я с ней справлюсь.
      Хэл покачал головой:
      – Справитесь? Надеюсь, что так и будет.
      – Последний вопрос, Хэл. – Себастьян встал. – Как Джед узнал, что я еду сюда? Кто ему сказал?
      Кузнец пожал плечами:
      – Джед не называет никаких имен. Не думаю, что он мне доверяет. Если кто-то разбалтывает секреты, вам лучше поискать среди своих друзей и знакомых. У Анджелы везде есть соглядатаи, и они больше боятся ее, чем вас.
 
      Франческа в задумчивости остановилась у лестницы и положила руку на перила. Войти было просто, но вот стоило ли ей подниматься наверх? Голоса доносились именно оттуда, поэтому, в случае чего, Франческа собиралась нарушить уединение спорщиков и выяснить намерения Себастьяна.
      Интересно, что у него за «частное дело»? Что такого он мог сказать кузнецу Хэлу, для чего понадобилось специально приезжать из Лондона? Девушка сгорала от любопытства, и в итоге, преодолев волнение, она стала медленно подниматься по темной лестнице. От неплотно закрытой двери наверху тянулась тонкая полоска света, так что по мере приближения к ней лестница освещалась все лучше.
      Внезапно во мраке что-то зашелестело, и следующий шаг дался Франческе гораздо труднее, чем предыдущий. Ступенька громко скрипнула. Девушка затаила дыхание, прислушиваясь, но голоса в комнате наверху не замолчали, а внизу по-прежнему стояла тишина.
      «Иди домой. Это безумие», – предупреждал ее внутренний голос, но теперь это не имело никакого значения. Здравый смысл мог сколько угодно уговаривать ее бежать изо всех сил от Себастьяна Торна, но даже он не мог ничего поделать в этой ситуации.
      – Друзья в высоких сферах, – послышался голос кузнеца Хэла, слегка приглушенный закрытой дверью. – Торн, вы удивились бы, узнав, к каким вещам питают склонность некоторые влиятельные мужчины. Анджела затягивает их в свои сети, из которых обратной дороги нет. Она никогда их не отпускает.
      – Она их шантажирует?
      Себастьян говорил спокойно, но Франческа чувствовала, что он с трудом сдерживает волнение.
      – Да.
      Она? Кто «она»? Франческа приникла к щели, оставленной неплотно закрытой дверью, и увидела свечу на столе, от которой во все стороны тянулись колеблющиеся тени.
      – Хэл, ты сказал, что ее муж мертв. А кто-нибудь еще у нее есть?
      – Только дочь…
      – И где она сейчас?
      – Не знаю, я не видел ее много лет. – Голос Хэла звучал как-то неуверенно, что наводило на мысль о том, что ему все отлично известно.
      – Послушай, ты все равно уже много чего рассказал. Чтобы остановить ее, мне нужно знать все, что знаешь ты.
      Франческа придвинулась ближе к двери, но тут лестница за ее спиной заскрипела, а затем грубая влажная рука закрыла ей рот, не давая закричать. После этого дверь распахнулась, и Франческу втолкнули внутрь.
      Как только ее отпустили, она взвизгнула и уткнулась в нечто неподвижное. У этого нечто была мускулистая грудь и сильные руки, которые тут же обвились вокруг нее, тогда как ее нос уткнулся в чистую рубашку, издававшую знакомый запах.
      – Ох!
      – Черт вас побери, мисс Гринтри, – спокойно произнес Себастьян, – кажется, я просил вас подождать, не так ли?
      – Ах, женщины! Они никогда не делают то, что им говорят, мистер Торн, и вам бы следовало это знать, – раздался из-за спины Франчески самоуверенный голос.
      Франческа попыталась высвободиться из объятий Себастьяна, но тот не ослаблял их. Тогда она повернулась, чтобы взглянуть на говорившего, и чуть не вскрикнула: позади нее стоял молодой человек с пистолетом в руке.
      И тут же она поняла, что знает этого человека.
      – Джед, это ты?
      Парень тихонько выругался.
      – Посмотри, что ты наделал, отец, – обратился он к Хэлу. – Она меня знает.
      – Разумеется, я тебя знаю. – Франческа прищурилась. – Когда я была маленькой девочкой, ты помогал в конюшне.
      Тут она почувствовала, как сжались руки Себастьяна, будто не одобряя сказанное.
      – Лучше бы я тогда на рыбалку ходил, – недовольно пробормотал Джед.
      Хэл медленно поднялся.
      – Я думал, ты уехал. Ты же сказал, что возвращаешься в Лондон…
      – Так оно и было, но по дороге мне повстречался кое-кто знавший о джентльмене, которого только что вытащили из Изумрудной топи. Вот я и вернулся.
      Хэл посмотрел на сына с сомнением и страхом.
      – И что ты собираешься теперь делать?
      Джед зло взглянул на Себастьяна, словно оценивая его широкие плечи. Франческа вдруг подумала, что в нем есть нечто от хулигана, и удивилась, почему не заметила этого раньше.
      – Разумеется, убить этого везунчика, раз уж ты не справился.
      Франческа вздрогнула, и Джед улыбнулся, довольный произведенным эффектом. Ей, стоявшей в теплом кольце рук Себастьяна, все происходящее казалось чем-то нереальным, и она даже подумала, не пора ли уже поскорее проснуться.
      – А как же мисс Гринтри? – осторожно спросил Хэл. – Ты и ее собираешься убить?
      Джед взглянул на отца и крепче сжал пистолет; он явно еще не принял окончательного решения.
      – Немедленно прекратите! – потребовала Франческа. – Поверить не могу, что я это слышу!
      Молодой человек осклабился:
      – Вы всегда были слишком хороши для наших мест, мисс. Может быть, я даже получу удовольствие от того, что сверну вам шею.
      – Но почему, Джед…
      – Вы всегда занимались благотворительностью, всегда навещали бедных. Вы и нас навещали. Отец тогда бывал на седьмом небе, я же ненавидел такие минуты, ненавидел вас. К счастью, теперь я не нуждаюсь в вашей благотворительности.
      Франческа была поражена: она и не знала, что Джед именно так воспринимал ее внимание и заботу. Ей никогда и в голову не приходило, что добрые дела могут вызывать негодование у тех, для кого они делаются.
      – Видишь ли, Джед, если что-нибудь случиться со мной или с моим гостем мистером Торном, все графство будет об этом знать и у тебя будут очень большие проблемы. Ты этого хочешь?
      – Не ваше дело! – огрызнулся Джед.
      – Между прочим, она права. – Хэл шагнул к сыну. – Лучше оставь их, прошу тебя как отец.
      Хотя этой пылкой мольбы хватило лишь на то, чтобы на мгновение отвлечь Джеда, мгновения оказалось достаточно. Франческа заметила движение Себастьяна, лишь когда ее вдруг отодвинули в сторону, и тут же Себастьян бросился на Джеда, после чего они, вцепившись друг в друга, повалились на пол.
      Пистолет громко стукнулся о доски пола, и Франческа бросилась к нему, но опоздала; когда Хэл оттолкнул ее, она упала, сильно ударившись о стол, и ушибла плечо и ногу.
      В тот же миг свеча закачалась в подсвечнике и упала, пламя погасло и все погрузилось во тьму.
      Франческа, затаив дыхание, слушала, как мужчины дерутся на полу рядом с ней. Мгновение спустя послышался отвратительный звук удара чем-то твердым о кость. Девушка попыталась пошевелиться, но не знала, в каком направлении двигаться.
      И тут из темноты раздался голос Хэла:
      – Идем!
      Джед тихо выругался и вместе с отцом, прихрамывая, направился к двери.
      После того как они вышли, дверь с грохотом закрылась, затем послышался удаляющийся стук копыт по мостовой и наступила тишина. Они скрылись.
      Но где же Себастьян? Франческа встала и замерла. Кромешная тьма скрывала все, лишь свет звезд за окном давал ей знать, что ситуация не полностью безнадежна.
      – Мистер Торн?
      Никакого ответа. У Франчески закружилась голова. Что они с ним сделали? Неужели он мертв?
      Франческа стала молиться, сама не зная о чем, и тут она почувствовала запах.
      Дым.
      Сначала девушка решила, что дело в свече, но тут же поняла, что свеча тут совершенно ни при чем. Джед действительно собирался их убить и перед тем, как ускакать, поджег кузницу.

      Себастьян снова спал, и ему снился прекрасный сон: Франческа Гринтри обнимает и ласкает его. Ее трепетные руки прикасаются к его груди и плечам, кончики пальцев дотрагиваются до лица. Это так приятно! Вот только зачем она так пронзительно выкрикивает его имя?
      В этот момент кто-то схватил его под мышки и попытался поставить на ноги, отчего Себастьяна затошнило. А когда Франческа приподняла его голову, у него появилось ощущение, будто его мозг сдавил железный обруч.
      Себастьян хотел было запротестовать, но девушка, сев на пол и положив его голову к себе на колени, наклонилась над ним. Он ощущал ее дыхание на щеках, подбородке, кончике носа, веках…
      Хорошо бы она его поцеловала: он был вовсе не прочь снова ощутить вкус этих великолепных губ. Поцелуй Франчески Гринтри воскресил бы мертвого, а он, похоже, еще не умер.
      Внезапно Себастьян чихнул, отчего Франческа чуть не подскочила.
      – К счастью, вы живы!
      – А по-моему, так к сожалению. – Торн попытался подняться и тут же застонал от боли. – Хотелось бы мне знать, что тут произошло..
      – Думаю, вас ударил Хэл, а потом они с Джедом сбежали, но прежде подожгли дом.
      Теперь Себастьян тоже почувствовал запах дыма, становившийся все сильнее, и понял, что скорее всего у них не так много времени, чтобы можно было и дальше предаваться мечтам.
      Испытывая головокружение, он поднялся.
      – Что такое? – потребовал он ответа, ошеломленный более вероятностью того, что ранена она. – Вы сами-то не ранены? – на всякий случай спросил он.
      – Просто синяк. Кстати, уходя, они заперли дверь.
      Себастьян пожал плечами, полагая, что эта дверь не такая уж и прочная. Потом он сильно ударил в дверь ногой, но толку от этого было мало, зато голова заболела сильнее. Тем не менее, понимая, что другого шанса спастись у них нет, он вдохнул, разбежался и ударил снова. На этот раз послышался треск, доски начали ломаться, а от третьего удара дверь слетела с петель.
      И тут они увидели, что внизу бушует море огня, а остальное пространство заполнено дымом.
      Франческа закашлялась, и Себастьян, схватив за руку, потянул ее за собой.
      – Быстрее, нельзя медлить ни секунды.
      Не дожидаясь ответа и не выпуская ее руки, Торн стал быстро спускаться по лестнице, ощущая жар пламени, уже лизавшего перила. Повсюду рассыпались искры, глаза слезились, но он упорно пробирался туда, где должна была находиться дверь.
      К счастью, Джед не посчитал необходимым запереть ее, и Франческа с Себастьяном, выйдя в ночь, стали судорожно вдыхать свежий холодный воздух.
      Найдя поилку для лошадей на другой стороне двора, Торн окунул туда голову. К счастью, ледяная вода сделала свое дело: он наконец окончательно ожил и снова мог думать.
      Встряхнувшись, словно собака, Себастьян с трудом перевел дух и тут услышал:
      – Как ваша голова?
      Франческа смотрела на него слезящимися глазами, ее лицо было перепачкано копотью.
      Торн осторожно коснулся головы и ощутил сзади нечто влажное.
      – Ее не разбить. Наверное, негодяй ударил меня рукояткой пистолета.
      Франческа быстро повернулась, и только тут Себастьян заметил, что подол зеленого платья тлеет и вот-вот загорится. Сначала он растерялся, но затем крепко схватил ее, поднял и опустил в поилку целиком.
 
      – Вы уверены, что меня никто не видел? – Зубы Франчески стучали, волосы и платье промокли, но она могла думать лишь об одном – о том, что ее могут обнаружить в гостинице в комнате Себастьяна. Тогда ее ждет ужасный скандал, ее репутация будет подмочена, и дальше все произойдет так, как это было с сестрой Мариэттой.
      Тем временем Торн занимался камином, ругаясь и подкладывая одно полено за другим.
      – Хозяин гостиницы и вся деревня пытаются потушить кузницу, так что им не до нас.
      Возвращаясь, они пробирались вокруг зданий, избегая толпы, стекавшейся к пожару, и, к своему счастью, нашли гостиницу пустой. Теперь Франческа стояла посреди комнаты Себастьяна, с нее текла вода, оставшаяся на ней после купания в лошадиной поилке.
      – Разве вам не известно, – произнесла она с как можно большим достоинством, – что шерсть горит очень медленно? Вы могли погасить мое платье, не прибегая к столь радикальным мерам.
      – Вы говорили это уже сто раз. – Себастьян нахмурился, снял с кровати покрывало и укрыл им Франческу.
      – Полагаю, выдумали, что спасаете меня, – произнесла она, дрожа от холода, – только теперь мне трудно испытывать к вам чувство благодарности.
      – Я уже извинился, – невозмутимо изрек Торн и принялся растирать ей руки и плечи. – Не желаете ли поцелуй вместо этого? – внезапно поинтересовался он, понизив голос.
      – Нет, благодарю вас, – ответила Франческа, стараясь не покраснеть.
      – Жаль.
      От прикосновения к ушибленному плечу она поморщилась. И глаза Себастьяна сверкнули.
      – Вам сильно досталось?
      Девушка откинула со лба мокрые волосы.
      – Не думаю, чтобы он сделал это намеренно – я имею в виду Хэла. Мы столкнулись, когда пытались завладеть пистолетом. К сожалению, он выиграл.
      – Что у вас болит?
      – Плечо.
      – А ну покажите.
      – Не думаю, что это необходимо…
      – Какое плечо?
      Франческа вздохнула:
      – Левое.
      Себастьян принялся снимать с нее одежду быстрыми спокойными движениями, затем начал расстегивать длинный ряд пуговиц на спине, Расстегнув примерно половину, он сумел высвободить левое плечо и руку, чтобы можно было их осмотреть.
      Франческу все еще била дрожь; она не успела испугаться происходящего, но ей очень хотелось согреться.
      – У вас тут большущий синяк, – огорченно объявил Себастьян и аккуратно провел кончиками пальцев по коже. – Вы можете поднять руку?
      Франческа осторожно сделала то, что он просил, и Себастьян, взявшись за локоть, пошевелил его, словно и вправду был профессионалом.
      – Боли нет?
      Франческа потрясла головой, и Себастьян снова укутал ее одеялом, оставив платье полурасстегнутым.
      – У меня где-то есть бренди.
      – Терпеть не могу бренди. – Она пододвинулась к огню и вытянула вперед руки. – Мистер Торн…
      – Себастьян, – поправил он, доставая бренди и откупоривая бутылку. – Полагаю, формальности остались в прошлом, Не так ли?
      – Не уверена, но… Лучше скажите, что вы здесь делаете? Я не понимаю, почему Джед хотел так поступить с вами…
      Себастьян протянул ей стакан, в которым бренди было на добрый дюйм.
      – Вам и не надо ничего понимать. Приключения не всегда имеют смысл.
      Закрыв глаза и откинув голову, он отпил бренди прямо из бутылки, а когда снова взглянул на Франческу, лицо его осветил огонь камина, и она подумала, что все это очень странно. Ей казалось, что она прекрасно его знает, а на деле, как оказалось, не знала вовсе.
      Может быть, он разбойник с большой дороги, а она девушка из таверны? Он мог найти ее в комнате одну, и прежде чем она поняла…
      Франческа сглотнула, стараясь обуздать воображение, пока оно не довело ее до беды.
      – Почему Джед хотел убить вас? Может, вы из Скотленд-Ярда?
      Торн улыбнулся:
      – Нет, я не из Скотленд-Ярда, хотя у меня и сходная профессия.
      – И в чем она заключается, ваша профессия? – Франческа поежилась, заметив, что от ее одежды поднимается пар. Впрочем, это было не так уж и плохо, и в конце концов она начала ощущать тепло.
      – Я кое-что расследую, нахожу пропавших людей и раскрываю тайны.
      – Вот как?
      – Сюда я прибыл по частному поручению. – Себастьян усмехнулся. – Поверьте, я охотно бы все вам рассказал, но это было бы непрофессионально. Однако у меня есть ощущение, что ситуация довольно-таки опасная. – Он снова усмехнулся.
      От тепла Франческе хотелось спать, тяжелая мокрая одежда тянула к земле, поэтому, когда Себастьян придвинул к камину потертое кресло, Франческа со вздохом облегчения опустилась в него.
      Торн все еще пребывал в раздумьях.
      – Будь во мне хоть капля благоразумия, я уехал бы от вас как можно дальше и как можно скорее, – наконец проговорил он, наклоняясь, чтобы снять промокшие ботинки с ног Франчески. – Беда в том, что я не особенно здравомыслящий человек и, больше того, сам не свой с того мгновения, как вас увидел.
      – Вы сказали, что это будет приключением, – пробормотала Франческа, чувствуя, что веки ее тяжелеют все больше, – и вы не солгали. Сомневаюсь, что я когда-нибудь так интересно проводила время… А еще я не хочу, чтобы все закончилось слишком быстро.
      Покрывало соскользнуло, и Франческа увидела, что Себастьян не отрываясь смотрит на ее обнаженную розовую кожу и мягкий изгиб плеча. Она тут же подумала, что ей это очень нравится.
      – Это кажется чем-то нереальным… – сонно пробормотала девушка. – Такое ощущение, будто сейчас я могу сделать все, что пожелаю.
      – И что же это? – Торн сжал ее ступни в теплых ладонях, и Франческа вдруг почувствовала себя словно кролик под взглядом змеи. Впрочем, ее ощущения были гораздо приятнее. «Удовольствие» – вот подходящее слово. Себастьян Торн был мужчиной, который мог доставить неограниченное удовольствие; он очаровывал и пугал одновременно.
      Интересно, каково целовать такого мужчину? Разумеется, она и прежде целовалась, но обычно с неуклюжими юнцами, успевавшими обслюнявить щеку до того, как Франческа их отталкивала. Она никогда не представляла себе, что такое целовать настоящего мужчину, который привлекал бы ее; и вот теперь он был перед ней – мужчина ее мечты.
      Внезапно желание пересилило страх, и Франческа, порывисто обвив шею Торна руками, прижалась губами к его губам. Удивление сменилось страстью. Теперь он точно ее, окончательно и бесповоротно – сильный, красивый… и очень опасный. Он резко обхватил ее руками.
      Франческа почувствовала, что не может изменить ситуацию, и боялась лишь, что это мгновение слишком быстро закончится; но тут его губы завладели ее губами, после чего все ее чувства: осязание, вкус и обоняние – все сосредоточилось на нем. Теперь от него ей некуда было скрыться, да она и не хотела этого.
      – Франческа, – прошептал Себастьян, услышав, как она негромко застонала, и его дыхание затрепетало у волос, губы ласкали висок.
      Только теперь Франческа осознала, что испытывает желание, такое сильное, что от него перехватывало дыхание и возникало ощущение полета. О таком она прежде только читала.
      Франческа повернула голову и почувствовала его губы на своих губах. Его поцелуй был одновременно страстным и волнующе опасным; противостоять ему было невозможно.
      Франческу снова бросило в жар; она знала, что не сможет бороться, даже если бы захотела. Его губы касались ее кожи, заставляя шею еще больше изгибаться.
      Откинув голову назад, Франческа застонала.
      Тогда Себастьян встал перед ней на колени и начал разворачивать ее, словно подарок.
      Почувствовав, как холодный воздух проникает под платье, Франческа задрожала.
      – Бедняжка, – пробормотал Себастьян и начал отлеплять от замерзшего тела Франчески мокрое платье. Под платьем находились сорочка, корсет и нижняя юбка – все то, что носили женщины викторианской эпохи. Увидев это, Торн застонал, а Франческа хихикнула.
      – Что, сдался? – поддразнила девушка, удивляясь своей смелости.
      Никогда еще она не чувствовала себя столь непринужденно. Неужели она соблазняет Себастьяна?
      – Только не я! – невольно вырвалось у нее.
      Подхватив Франческу на руки, Себастьян опустился с ней в кресло, и она, очутившись у него на коленях, положила голову ему на плечо.
      Он пробормотал нечто успокаивающее, но в том, как его руки ласкали ее плечи, ничего успокаивающего не было. Потом кончиком пальца он обвел полную грудь в том месте, где она была поднята корсетом.
      Франческа по-прежнему дрожала, но теперь уже не от холода; и тут Себастьян обнял ее, просунув руки под одежду. Плоть чутко отозвалась на прикосновение, и между ногами Франчески образовалась странная боль.
      Словно угадав ее мысли, Себастьян положил руку поверх ее нижней юбки.
      – Франческа, ты уже не ребенок, – хрипло произнес он, – и ты знаешь, что будет, если не скажешь мне «нет». Предоставляю тебе последнюю возможность для этого.
      Она надеялась, что Себастьян просто продолжит соблазнять ее и ей не придется принимать осознанного решения, однако он намеренно заставлял ее сделать выбор, продолжить приключение или резко завершить его.
      Франческа ощутила жар, исходивший от него, ощутила, как тяжело вздымается его грудь, и закрыла глаза. Он был здесь, сейчас – мужчина, о котором она мечтала всю жизнь, тот самый привлекательный негодяй. Если она остановится, то всегда будет раскаиваться в этом. Возможно, это единственная возможность испытать то, о чем она мечтала годами. Да и что в этом опасного – завтра он уедет в свой лондонский мир, и пути их никогда больше не пересекутся. Она не влюбится в Себастьяна, не почувствует привязанность, зато сохранит приятные воспоминания. Все это не идет ни в какое сравнение со множеством любовников Афродиты.
      Медленно повернувшись, Франческа из-под ресниц взглянула на Себастьяна:
      – Да.
 
      Простыни были прохладными, но холода он не чувствовал. Обычно когда он ложился в постель к женщине, та была уже обнаженной и готовой, но в этот раз все было иначе: Франческа ожидала, что ее разденет он.
      Никогда еще Себастьян не видел столько пуговиц, крючков и тесемок: Франческа являла собой подарок, ожидавший распаковки. Пальцы Себастьяна дрожали, когда он удалял один предмет одежды за другим, и лишь когда вся одежда была отброшена в сторону, он остановился и принялся изучать ее.
      Франческа Гринтри, женщина его мечты.
      Торн застонал и, потянувшись к ней, дотронулся до ее волос – тяжелые и влажные, они осыпали лицо и плечи Франчески.
      Проведя рукой по ее спине, он ощутил изгиб талии и нежные ягодицы. Она прижималась к нему, он ощущал ее теплое дыхание. А потом она лизнула его и тут же приподняла голову так, чтобы он смог ее поцеловать.
      Себастьян положил руку ей на грудь и, ощутив затвердевший сосок, наклонился и обхватил его губами, а Франческа изогнулась ему навстречу.
      Их ноги переплелись, и набухший пенис Себастьяна коснулся ее бедра, но он удержал себя, зная, что чем больше Франческа будет его хотеть, тем лучше для них обоих.
      Однако Франческа быстро обнаружила его слабость. Нетерпеливая рука прошлась по затвердевшему органу Себастьяна, сначала как бы для пробы, потом принялась терзать его в нетерпении. Сама она была разгоряченной и влажной. Себастьян, не в силах больше ждать, скользнул в нее.
      Франческа замерла. Может быть, он переоценил степень ее возбуждения? Нет, просто такое происходило с ней первый раз. Заглянув в ее лицо, Себастьян увидел удивление. Так вот оно что – она девственница! У него никогда раньше не было девственницы.
      На мгновение он застыл, но тут Франческа улыбнулась, и все сомнения улетучились.
      – Странное ощущение, но приятное. Пожалуй… Да, думаю, это мне очень понравится.
      После этих слов Себастьян задвигался, больше не пытаясь сдерживаться. Франческа явно получала такое же удовольствие, как и он.
      Себастьян предоставил направлять действия своей партнерше, и они слились воедино в вихре страсти.
      В конце, когда Франческа выдохнула и ее тело пронзила сладостная дрожь, Себастьян растворился в общем удовольствии.
      – Так вот на что это похоже, – медленно, словно во сне, произнесла Франческа.
      Они все еще лежали в объятиях друг друга, и Себастьян ощущал, что подарил Франческе нечто очень ценное, как вдруг все изменилось в одно мгновение и ему непреодолимо захотелось спать. Однако, несмотря на то, что он заслужил это, Франческа не дала ему насладиться плодами своей победы: она попыталась выбраться из его объятий, а когда Себастьян хотел ее удержать, бормоча нечто успокаивающее, стала извиваться еще сильнее. Все было позади, и не было никакой надежды на возвращение.
      Подчинившись, Себастьян откинул одеяло и встал, а потом, подойдя к огню, потянулся, тогда как Франческа, оставшись в кровати, замерла, наблюдая. Разумеется, она никогда раньше не видела мужчину во всем великолепии. Что ж, пусть видит!
      Он с улыбкой повернулся к ней, и ее взгляд скользнул по его груди, животу, а затем опустился к паху. Этот пристальный взгляд снова разжег в нем желание.
      Франческа полулежала на подушках, окутанная пышными локонами; ее губы распухли от поцелуев. Она казалась Торну осуществившейся мечтой, и он страстно жаждал ее.
      Внезапно глаза Франчески широко распахнулись, и Себастьян подумал, что, возможно, она не против еще одного соития.
      – Франческа, ты просто создана для любви, – хрипло пробормотал он, направляясь к ней, и тут же понял, что сказал самое ужасное из того, что мог сказать. С таким же успехом можно было объявить ей, что она истинная дочь своей матери. Для женщины, борющейся с наследственностью и природой, это было равносильно тому, чтобы поднести спичку к сухому дереву.
      Франческа резко села.
      – Мне нужно идти.
      – Но, дорогая…
      Увы, все было бесполезно. Хотя ее одежда не совсем высохла, Франческа начала быстро одеваться, и Себастьян, вздохнув, последовал ее примеру.
      – Подожди здесь, – сказал он, одевшись. – Я попытаюсь раздобыть лошадей.
      Когда Себастьян ушел, Франческа остановилась у камина. Удивительно, как можно ощущать такую пустоту после того, что она только что пережила. Да, она получила удовольствие от того, чем они занимались, и не раскаивалась в этом; однако теперь ей окончательно стало ясно, насколько велика для нее возможность стать такой, как ее мать. Себастьян заставил ее ощутить себя богиней, и она уже хотела большего. Хотя ей не суждено и дальше быть с Себастьяном, но зато у нее есть возможность начать искать его черты в каждом мужчине, взглянувшем на нее или коснувшемся ее.
      При мысли об этом у Франчески от отвращения и ужаса закружилась голова. Она вовсе не хотела стать еще одной Афродитой.
      Дверь открылась, и на пороге появился Себастьян.
      – В конюшне я нашел только одну лошадь.
      Значит, ей снова придется ехать, прижавшись к нему и заново переживая мгновения, проведенные вместе. Этого Франческа жаждала и боялась одновременно.
      Сказав себе, что это будет еще одной проверкой, она направилась вниз по лестнице. Если ей удастся вынести это, не показывая своих истинных чувств, значит, она сможет вынести все, что угодно.
 
      Поездка оказалась на удивление быстрой, и они едва успели обменяться парой слов, как уже увидели огни поместья Гринтри-Мэнор.
      Франческа хотела спрыгнуть с лошади и поскорее убежать, но Себастьян уже протягивал руки, чтобы помочь ей в последний раз.
      Оказавшись на земле, Франческа побежала с такой скоростью, будто за ней гнался сам дьявол. Себастьян окликнул ее, но она не оглянулась; в ее голове была лишь одна мысль: она хотела его, но не могла его получить.
      На следующее утро Франческа долго не спускалась вниз, надеясь дождаться, когда Себастьян уедет. Очень кстати, что они собираются в Лондон: там, в столичной суматохе, она сможет забыть Себастьяна Торна, а ко времени возвращения в поместье из ее головы улетучится всякое воспоминание о нем.
      Теперь ей оставалось лишь молиться о том, чтобы все это непременно сбылось.

       Лондон
       Конец лета
      Проезжая через недавно построенную железнодорожную станцию Юстон-сквер, Франческа с интересом рассматривала величественную Юстон-Арч. Столица менялась, превращаясь в место удивительной красоты.
      С момента ее последнего визита в Лондон прошло четыре года. Тогда Мариэтта выходила замуж за Макса, и пышная церемония проходила в соборе Святого Якова. С тех пор сестры бывали в Гринтри-Мэноре достаточно часто, так что у Франчески не было необходимости ездить на юг, в Лондон. Кроме того, Макс и Мариэтта проводили большую часть времени в Корнуолле с дочерью, а Вивианна и Оливер находились в это время в своем поместье в Дербишире вместе с двумя сыновьями.
      У сестер была своя жизнь. Если Франческа иногда и чувствовала себя одиноко, то ведь сама сделала этот выбор.
      Носильщик быстро подозвал двухколесный экипаж и погрузил на него весь багаж. Эми прижимала к носу платок – дым и сажа большого города кружились вокруг вместе с поразительным скопищем запахов. Что ж, по крайней мере, лето означало отсутствие сильного угольного дыма, и сейчас было меньше вероятности попасть в беспросветный туман, часто обволакивавший столицу.
      Вскоре экипаж с грохотом тронулся и занял место среди повозок, омнибусов, карет и пешеходов. Наконец-то наступил последний этап путешествия, и пока Эми не находила себе места от тревоги, а Лил неподвижно сидела в углу, пугающе опрятная и насупленная, Франческа закрыла глаза и попыталась представить себя вдалеке от этого рукотворного хаоса.
      – Я так давно не была в Лондоне, – слегка успокоившись, проговорила Эми. – Мне не терпится увидеть новый Лондонский мост, памятник Нельсону на Трафальгарской площади и строительство парламента в Вестминстере. А еще я хочу пройтись по магазинам: возможно, мне удастся убедить Хелен составить мне компанию, так как прежде ее никогда не надо было особенно уговаривать. Моя дорогая, ты тоже должна с нами пойти; тебе не мешает освежить гардероб.
      Франческа быстро открыла глаз.
      – Я вполне довольна моим гардеробом.
      – Ах, Франческа, надеюсь, ты все же доставишь мне удовольствие! Я все еще не могу забыть то ужасное зеленое платье, которое было на тебе, когда с нами обедал мистер Торн. Я просто не знала, куда глаза девать. Это одно из платьев, сшитых с благотворительной целью, ведь так?
      Франческа вздохнула:
      – У миссис Холл четверо детей, муж-инвалид, и ей нужны деньги. То, что она шьет, вполне меня удовлетворяет.
      – Ты говоришь все это лишь для того, чтобы заморочить мне голову. Эту женщину вполне можно было бы нанять шить одежду слугам или штопать белье. Пожалуйста, никогда больше не заказывай у нее платья!
      В этот момент экипаж свернул за угол.
      – Интересно, увидим ли мы его снова? – задумчиво проговорила Эми.
      – Кого? – Франческа сделала вид, будто и правда забыла, о ком шла речь.
      Эми улыбнулась:
      – Мистера Торна, джентльмена, который попал в бедственное положение. Правда, он, может быть, и не совсем джентльмен. Как считает мистер Джардин, знакомство с ним не совсем то, что нам нужно, и я уверена, что он прав.
      – Ах, кем бы ни был Себастьян, он уехал, и мы никогда больше его не увидим. – Франческа невольно вздохнула.
      На этот раз Эми ничего не возразила, хотя Торн жил в Лондоне и они могли случайно с ним встретиться; однако Франческу такое равнодушие очень даже устраивало. Она с облегчением почувствовала, что жизнь стала неопасной после того, как из нее исчез мистер Торн. Он появился так внезапно и пробыл так недолго, но зато его визит был связан с ощущением волнения и опасности. Горящие дома, люди с пистолетами и многое другое – ах, как романтично!
      – Господи, что за запах? – Эми крепко прижала платок к носу. Глаза ее слезились.
      Лил дернула носом.
      – Это кожевенный завод на другой стороне реки в Бермондси, – авторитетно заявила она. – И мыловаренный завод в Саутуорке.
      – Ну конечно, – недовольно пробормотала Эми. – Я и забыла, как живут лондонцы. Фабрики, трущобы, особняки, и все это одно рядом с другим. Просто ужас какой-то!
      – Может, нам вообще забыть про дядю Уильяма, развернуться и поехать домой? – робко предложила Франческа.
      Эми решительно отложила носовой платок.
      – Разумеется, нет. Мы уже здесь, и я уверена, что мы скоро привыкнем к… миазмам.
      – К лондонскому аромату, – поправила Франческа.
      Они свернули на Уэнстед-сквер к дому Тремейнов, и волнение Эми стало расти с каждым поворотом колес. Возможно, она опасалась брата гораздо сильнее, чем хотела это показать, поскольку, подобно Хелен, не получала удовольствия от семейных сцен.
      – Уильям всегда любил устраивать сцены, во время которых просто расцветал, пугая других. Надеюсь, он не прогонит нас, дорогая. – Она стала внимательно рассматривать дома, окружавшие площадь, затем продолжила: – Но он может быть чудовищно неприятным, дорогая. Думаю, нам нужно настроиться на это. Я постараюсь с ним справиться. Мне всегда удавалось склонить брата на свою сторону, и будем надеяться, я еще не утратила хватки.
      – Как жаль, что дядя Томас умер молодым, – заметила Франческа, вспоминая о любимом брате приемной матери.
      Эми печально улыбнулась:
      – Томас и мой муж Генри умерли в Индии. Они были с детства лучшими друзьями. Я влюбилась в Генри, еще когда ходила в школу, и Томас был этим очень доволен. С Уильямом я никогда не была близка, но Томас смеялся и не обращал на это никакого внимания. Думаю, в какой-то степени он сочувствовал недостатку радости вокруг Уильяма.
      – Теперь Уильям должен быть счастлив: он глава семьи и может всеми нами командовать.
      – Верно, в этом следует отдать ему должное. Когда речь заходит о делах семьи, он всегда в высшей степени заботлив и педантичен. Разумеется, он может быть невыносимым, но его уважают и среди пэров.
      Все это прекрасно, подумала Франческа, но дядя Уильям настолько вспыльчив, что порой в его обществе бывает очень неуютно. Уильям испытывал патологический ужас перед возможностью связи фамилии Тремейн с каким-нибудь скандалом, и когда Эми удочерила детей Афродиты, их отношения уж точно не улучшились.
      Наконец экипаж остановился перед домом Тремейнов, и Лил отправилась сообщить об их прибытии и попросить прислать кого-нибудь за багажом. Стоял август, и небо над деревьями парка, расположенного в центре площади, подернула дымка. Мальчик прокладывал дорогу для двух леди с солнечными зонтами, пересекавших пыльную мостовую.
      – Миссис Джардин?
      Слова эти прозвучали весьма холодно, и произнесла их дородная женщина, загородившая собой вход. На ней было платье из серого шелка с пышной юбкой; светлые волосы были аккуратно уложены вокруг головы. Такая прическа подошла бы скорее молодой девушке, а не женщине тридцати лет.
      – Я миссис Марч, экономка мистера Тремейна, – представилась женщина. – Ваша служанка сказала, что вы намерены здесь остановиться, но мы не ожидали вас, миссис Джардин.
      Услышав недовольство в ее тоне, Франческа тут же бросилась на защиту матери:
      – Миссис Марч, это дом семьи миссис Джардин, и ей не нужно договариваться о визите.
      Экономка перевела высокомерный взгляд холодных глаз на Франческу.
      – Мистер Тремейн редко принимает гостей, – проговорила она тоном хозяйки дома.
      – Тем более он будет нам рад.
      Миссис Марч скривила губы. На мгновение Франческе показалось, что эта женщина не желает впускать их в дом, так что им придется применить силу.
      Однако экономка, видимо, лишь хотела создать такое впечатление, потому что неожиданно отступила, взмахнув юбками.
      – Прошу, – устало проговорила она. – Только боюсь, вам придется подождать некоторое время, пока приготовят комнаты. Мистер Тремейн не любит, когда комнаты используются без необходимости, поэтому некоторые части дома закрыты большую часть года. Я распоряжусь, чтобы вам принесли чай в гостиную второго класса.
      – Гостиную второго класса? – с недоумением повторила Франческа.
      Эми предостерегающе коснулась ее руки.
      – Благодарю вас, миссис Марч, – любезно произнесла она вслед удаляющейся спине экономки.
      – Но она так невыносимо груба! – протестующе зашептала Франческа.
      – Может, это и грубость, однако не думаю, что стоит начинать пребывание в Лондоне со столкновения с экономкой моего брата, как бы сильно нам того ни хотелось. Дорогая, ты склонна слишком поспешно делать выводы. Может быть, миссис Марч осторожна… от неожиданности…
      – А я считаю, что эта женщина – настоящий кошмар, – продолжала настаивать Франческа.
      Тем временем миссис Марч остановилась у одной из дверей, ожидая их.
      – Вот мы и пришли.
      – Благодарю вас, миссис Марч. – Манеры Эми были, как обычно, безупречны. – Я помню эту комнату. Это была гостиная моей дорогой матушки, – добавила она, в очередной раз указывая экономке на свое право находиться в этом доме. – Вы знаете, в котором часу брат будет сегодня дома?
      – Хозяин в Оксфорде, – с явным удовольствием объявила миссис Марч и, заметив, как вытянулись лица матери и дочери, позволила себе ухмыльнуться. – Если бы вы известили его раньше, я уверена, брат ждал бы вас здесь, но теперь он вернется лишь послезавтра.
      – В Оксфорде… – машинально повторила Франческа.
      – У Уильяма там живут друзья, – объяснила Эми, однако в голосе ее ощущалась скрытая досада. – Думаю, надо было написать, что мы приедем сегодня, но мне так хотелось сделать ему сюрприз.
      На этот раз экономка не устояла перед чарами Эми, и прежде неподвижное выражение ее лица изменилось.
      – Хозяин приказал приготовить послезавтра на обед ногу ягненка. Это его любимое блюдо, и, значит, он непременно будет здесь.
      Эми улыбнулась:
      – Ах, какое облегчение. Полагаю, до тех пор мы найдем чем заняться.
      В коридоре появилась Лил.
      – Мадам, желаете сделать какие-нибудь распоряжения?
      – Нет, Лил, пока нет. Когда ты мне понадобишься, я за тобой пошлю.
      – Комнаты для слуг там, – кивнула миссис Марч в сторону коридора.
      В «гостиной второго класса» Эми присела в кресло и начала рассматривать потрепанную обстановку, навевавшую уныние.
      – Я уже скучаю по мистеру Джардину, – проговорила она мрачно.
      – Матушка, здесь по крайней мере мы сможем побывать в театре и в опере, а еще в Музее мадам Тюссо. Может быть даже, там есть восковое изображение миссис Марч в комнате ужасов! Неужели и в самом деле они с дядей…
      Эми натянуто улыбнулась, и Франческа осеклась, снова вспомнив о холодном лице и холодном взгляде экономки без тени улыбки. Дядя Уильям вряд ли захотел бы разделить постель с такой женщиной. Лучше уж он отдал бы предпочтение какой-нибудь нежной, милой и привлекательной женщине – одной из тех, для кого единственной возможностью выжить было наличие покровителя, готового позаботиться о них…
      – Ты хочешь навестить мадам Афродиту, пока мы будем в Лондоне?
      Франческа вздрогнула. Эми будто угадала ее мысли – когда-то такой женщиной была Афродита…
      – Нет, – ответила она как можно решительнее.
 
      Афродита развлекала вечерних посетителей: скользя по комнате, она следила за тем, чтобы гости не скучали, а их бокалы были полны шампанского. При этом она отлично знала, что нужно сказать каждому из них.
      Себастьян тут же предположил, что у куртизанки за спиной многолетний опыт. Наблюдая за ней, он вполуха слушал симпатичную девушку, стоявшую рядом; ее соблазнительная улыбка обещала нечто большее, чем обычный разговор, прояви он к ней хоть малейший интерес. Торн знал, она прекрасно умела доставлять удовольствие безо всяких эмоций, без необходимости задумываться о будущем, а именно этого и искали в подобном заведении большинство мужчин. Большинство, но только не он. Эти встречи лишь усиливали жажду близости с Франческой.
      Интересно, думает ли она о нем – опасном, безнравственном мистере Торне? Проявила бы она к нему больший интерес… если бы знала правду?
      – Мистер Торн!
      Нежный голос с французским акцентом вернул его к реальности, и он поднял глаза на стоявшую рядом Афродиту, окутанную облаком сладких духов.
      – Мадам. – Он склонился над пальцами, унизанными золотыми кольцами, и поцеловал их.
      Ее рука чуть дрогнула, но красивое лицо ничуть не изменилось.
      – У меня для вас новости, – негромко сообщил Торн.
      – Это хорошо. Если вы подождете в гостиной, я присоединюсь к вам, как только смогу. Добсон!
      К ним подошел стройный мужчина в красной форме военного образца и с лицом боксера.
      – Проводите мистера Торна в мою личную гостиную.
      Слуга кивнул и направился из салона в более тихую, приватную часть дома.
      – Мадам скоро придет, – объявил он, проведя Себастьяна в гостиную. При этом серые глаза оценивающе рассматривали Торна. Интересно, не тот ли это шпион, который помогал врагам Афродиты?
      Правда, на шпиона Добсон не походил, но Себастьян давно понял, что в жизни все часто бывает совсем не так, как кажется.
      Звуки веселья остались за закрытой дверью гостиной, обстановка которой сильно отличалась от яркой обстановки общедоступных помещений клуба. Цвета были мягче, спокойнее, на столике стояли несколько миниатюр в красивых рамках.
      Вглядевшись, Себастьян узнал дочерей Афродиты. Старшая дочь – Вивианна, леди Монтгомери, – женщина поразительной красоты с каштановыми волосами и карими глазами. Мариэтта, леди Роузби, обладала более традиционной красотой – светлые волосы, голубые глаза, ангельская улыбка. А вот Франческа была поразительно похожа на мать, с такими же темными волосами и темными глазами. В ее улыбке было нечто мимолетное, будто она находилась в этой комнате против своей воли.
      Себастьян знал, что Франческа не ожидала увидеть его вновь, но это было ошибкой с ее стороны. Он обещал покинуть Йоркшир наутро после пожара и сделал это, но теперь думал только о том, как организовать следующую встречу с ней. Как случайную? Как неожиданный визит? А может, просто влезть к ней в окно в полночь? Интересно, какое у нее будет при этом выражение лица…
      Дверь открылась, и Себастьян, повернувшись, увидел Мей.
      – Мистер Торн, Добсон сказал, что вы здесь, и я пришла узнать, не желаете ли вы чего-нибудь выпить. Шампанское, кофе, чай?
      – Нет, спасибо.
      Мей улыбнулась и взглянула на миниатюру в его руке.
      – Что еще я могу для вас сделать, мистер Торн?
      – Спасибо, Мей, мне ничего не надо. Может быть, в другой раз…
      Девушка кивнула и, выйдя, тихо прикрыла за собой дверь, но Себастьян еще долго задумчиво смотрел ей вслед. Правда ли тут имелось в виду приглашение? Мей хотела переспать с ним потому, что он ей понравился, или потому, что надеялась выведать его планы? Она любит подслушивать. Может, она и есть шпионка?
      Когда пришла Афродита, Себастьян, прежде чем позволить ей говорить, приложил к губам палец и подошел к двери. Открыв ее, он убедился, что в коридоре никого нет, и лишь после этого, повернувшись, кивнул Афродите.
      – Неужели вы не доверяете моим людям? – недовольно спросила она.
      Себастьян некоторое время колебался, но в конце концов решил не сообщать ей о сомнениях по поводу Мей. Просто надо будет придумать другой способ присматривать за ирландкой.
      – Привычка, – объяснил он с улыбкой.
      – Мистер Торн, даю слово, здесь нас не смогут подслушать. А теперь, пожалуйста, расскажите, что вы узнали в Йоркшире.
      – Боюсь, новости окажутся для вас неожиданными Миссис Слейтер жива.
      Афродита побледнела.
      – Вы с ней говорили?
      – Нет. Пока нет. Она здесь, в Лондоне.
      – Вы знаете где?
      – Мне еще нужно все поточнее выяснить, но это дело времени, не беспокойтесь.
      Афродита стояла неподвижно, словно устремив взгляд в прошлое.
      – Я знала, что она жива. Чувствовала. Здесь было неспокойно. – Она прижала руку к груди.
      – Мадам, я найду ее.
      – Надеюсь, найдете, – мрачно согласилась Афродита. – И тогда непременно заставьте назвать того, кто планировал похищение моих детей. Мистер Торн, я должна услышать это имя.
      Наблюдая за Афродитой, Себастьян словно видел Франческу – ее решительность, ее натуру, ее страсть.
      На мгновение он отвлекся, однако Афродита вернула его к действительности.
      – Мистер Торн, я боюсь за дочерей, и особенно за Франческу… из-за ее отца. – Она с трудом подбирала слова.
      – Отца? Мадам, если мне необходимо что-то знать…
      Афродита покачала головой:
      – Я больше ничего не скажу. Пока.
      – Вы предостерегали Франческу от опасности?
      Афродита поджала губы.
      – Мистер Торн, младшая дочь не разговаривает со мной. Она предпочитает притворяться, будто я не существую. Все мои опасения насчет нее необходимо держать в тайне: она еще с большей вероятностью столкнется с этой опасностью, если узнает, что я этого не хочу, лишь бы поступить мне наперекор.
      Себастьян улыбнулся. Пожалуй, Афродита права.
      – Слава Богу, она в Йоркшире, вдали от всего этого!
      Себастьян напрягся.
      – Мадам, я думал, вы знаете… Ваша дочь сейчас в Лондоне: они с миссис Джардин приехали сюда на поезде и остановились в доме мистера Уильяма Тремейна на Уэнстед-сквер.
      Афродита побледнела.
      – Боже, она здесь! Миссис Слейтер тоже в Лондоне вместе со своим хозяином… – Она принялась нервно расхаживать по гостиной. – Он пойдет на все, чтобы спастись, я знаю. У него нет сердца. Мистер Торн, умоляю, защитите мою дочь!
      Себастьян и не думал протестовать, тем более что он видел: Афродита отнюдь не шутит. Кроме того, ее просьба никак не противоречила его планам.
      – Думаете, она на это согласится?
      – А вы не говорите ей!
      – Но, мадам, что, если я ей не по нраву…
      Себастьян тут же спохватился, однако было уже поздно.
      Афродита смерила его пристальным взглядом, и он отступил.
      – Мне следовало рассказать вам все сразу же. Когда я был в Йоркшире, то познакомился там с вашей дочерью.
      Он коротко рассказал обо всем, кроме близости, и Афродита, казалось, успокоилась, но ненадолго.
      – Франческе угрожает опасность. Я думала, моя дочь находится в безопасности в Гринтри-Мэноре, но она все время жила среди тех, кто желает ей плохого.
      – Она была в безопасности, пока не приехал я.
      Афродита вздохнула:
      – Вы ведь не знали, что случится, но в каком-то смысле это своевременный урок. Теперь вы понимаете, почему я так боялась все эти годы? У этих людей длинные руки, они только и ждут момента для атаки.
      Себастьян кивнул:
      – По крайней мере, теперь повод для мести есть у нас обоих.
      – Пожалуй. – Афродита улыбнулась, и темные глаза взглянули на него с любопытством. – Мистер Торн, поверить не могу, что моя дочь не считает вас привлекательным. Большинство женщин уж точно не устояли бы.
      – Мадам, ваша дочь не из этого большинства.
      Афродита рассмеялась:
      – Моя дочь – это моя дочь, и не важно, насколько ее раздражает этот факт. Поверьте, она настоящая женщина. Тем более, мистер Торн, вы должны защитить ее, хочет она того или нет.
      Себастьян поклонился.
      – Как прикажете.
      – Франческа сама свой злейший враг. Она борется против собственной природы. Научившись следовать природе, она станет счастливее. Все мы должны учиться следовать нашей природе, мистер Торн.
      – Спасибо за мудрый совет. – Себастьян усмехнулся. Он очень хорошо знал истинную цену своей натуры и не особенно себе нравился.
      – Вы будете держать меня в курсе дела?
      Афродита кивнула:
      – Да, раз вы считаете это необходимым.
      И все же Себастьяну этого было недостаточно. Почему Франческе угрожает какая-то опасность? Что такого особенного в младшей дочери Афродиты, из-за чего она постоянно подвергается риску? И кто ее отец?
      Афродита не собиралась рассказывать этого; следовательно, миссис Слейтер оставалась единственным ключом к тайне. Он найдет ее, раскроет тайну и выручит девушку из затруднительного положения, раз уж судьба свела его с ней.
      Себастьян улыбнулся. Мистер Торн в роли героя – совсем неплохая идея!

      Уильям прибыл домой в точном соответствии с предсказанием миссис Марч. Эми и Франческа уже сидели за столом и ужинали, когда за дверью столовой послышались голоса. Говорили слишком тихо, и Франческа подумала, что ошибалась, исключив возможность романтических отношений между дядюшкой и экономкой. Впрочем, миссис Марч наверняка было что ему рассказать.
      Когда Уильям наконец вошел в столовую, его лицо выглядело раздраженным, как и предполагалось.
      – Дорогая Эми, почему бы тебе не остановиться у Хелен?
      Губы Эми дернулись от такой бестактности, но лицо, как всегда, осталось невозмутимым.
      – У Хелен мало места, да еще там этот Тоби, который постоянно проигрывает ее деньги. Чем бы она нас кормила? Уильям, ты глава семьи, мы для тебя всегда желанные гости. Всем известна твоя приверженность долгу. – Она мило улыбнулась. – И вообще, братец, я так рада тебя видеть!
      Франческа закусила губу, чтобы не рассмеяться, но, видимо, все же издала какой-то звук, потому что дядюшка тут же вперил в нее неодобрительный взгляд из-под нависших бровей. Потом он снова переключился на сестру:
      – Сам здесь?
      – Если имеется в виду мой муж, то его здесь нет.
      – Что ж, по крайней мере тебе хватило ума оставить его в Йоркшире – там ему самое место.
      Эми выпрямилась, теперь глаза ее излучали холод.
      – Уильям, если ты продолжишь упоминать о моем муже в таком грубом тоне, боюсь, мы серьезно поссоримся, а ты не хочешь со мной ссориться, я знаю. Помни, я не Хелен, тебе меня не напугать.
      К удивлению Франчески, Уильям вдруг усмехнулся.
      – А ты все так же упряма, – с восхищением проговорил он. – Когда-то ты отказалась меня слушать, решила все сама и вышла замуж за сэра Генри Гринтри…
      – После чего была очень счастлива! – искренне воскликнула Эми, затем она вздохнула и покачала головой. – Уильям, ну что мы спорим, точно дети? Я все решаю сама, и тебе это известно, а Хелен не имеет к этому никакого отношения. Делать ее несчастной лишь для того, чтобы наказать меня, непростительно, особенно когда она так сильно от тебя зависит.
      Пожав плечами, Уильям сел и отпил вина из заранее приготовленного для него миссис Марч бокала.
      – Хелен слабая, – с раздражением заметил он. – И всегда была такой. Брак с Тоби ее душевного состояния не изменил. Когда я видел этого жирного бездельника последний раз, он был так затянут в корсет, что его глаза чуть не вылезали из орбит. – Уильям откинулся на спинку стула и некоторое время молчал. – Надеюсь, поездка была приятной?
      – Да, спасибо. Купе первого класса очень удобны.
      – Вонь и шум. Предпочитаю лошадей.
      – Ты старомоден, Уильям, а нужно быть прогрессивным.
      – Прогрессивным? Что толку в этом прогрессе? Когда дело касается моей жизни, я предпочитаю как можно меньше от него зависеть. У меня в доме нет газового освещения – отец прекрасно обходился свечами, обойдусь и я!
      – Интересно, согласна ли с тобой миссис Марч?
      – Она моя экономка и получает от меня распоряжения – так какое мне дело до того, что она думает?..
      – Но кажется, она хорошо знает свое дело.
      – Еще бы! Мне ее рекомендовали. – Уильям произнес это так, будто заключил сделку.
      В этот момент слуги подали еду, и разговор возобновился только за яблочным пирогом.
      – Уильям, тебе понравилось в Оксфорде?
      – Там было неплохо, хотя всегда приятно вернуться домой, – проворчал хозяин дома и потянулся к сливкам.
      – Должно быть, тебе здесь одиноко? Я всегда думала, что ты женишься и у тебя появится наследник. Тебе ведь хочется кому-то передать фамилию Тремейнов, не так ли?
      Похоже, Уильяма чуть не хватил удар: лицо его приобрело свекольный оттенок, а рука задрожала так, что сливки пролились на скатерть.
      – Господи, ну что ты все время во все вмешиваешься!
      – Побойся Бога, Уильям, мне только хотелось…
      – Я не собираюсь обременять себя женой. Один взгляд на мужей моих сестер утвердил меня в мысли никогда не жениться.
      – Вот как? А я и не знала, – заволновалась Эми.
      – Зато я знаю и не хочу, чтобы ты вмешивалась в мою жизнь.
      – Ах, Уильям, ты ведешь себя как ребенок. Я и не хотела вмешиваться, даже несмотря на то что ты считаешь себя вправе вмешиваться в жизнь Хелен и мою.
      Уильям резко поднялся:
      – Все, с меня довольно! Я иду спать!
      Он быстро вышел, хлопнув напоследок дверью.
      – Ну и ну! – с изумлением выдохнула Франческа. – Пожалуй, я никогда не видела дядюшку таким разгневанным. Что ты такого сказала?
      Эми пожала плечами:
      – Истинный Бог, не знаю. Я боялась, что он выгонит нас на улицу, и, кажется, немного перестаралась в своих усилиях вернуть доброе расположение брата.
      Франческа быстро поднялась и обняла Эми.
      – Бедняжка. Я тебе не завидую.
      – К сожалению, именно такова наша родня. И все-таки ужасно ссориться с родственниками. Кстати, Франческа, тебе не следует вести себя как Уильям, и ты все-таки должна навестить Афродиту.
      Франческа замерла.
      – Нет. Я буду рада повидаться с тетей Хелен, несмотря на ужасное поведение Тоби, но Афродиту видеть не хочу. И потом, мне просто нечего ей сказать.
      Эми снисходительно похлопала ее по руке.
      – Хорошо, дорогая, я не собираюсь тебя заставлять. Однако было бы вежливо хотя бы послать ей записку, чтобы она могли навестить тебя. Она твоя родная мать.
      – Нет. Ты моя мать, две матери мне не нужны. А теперь я пойду-ка лучше спать. Спокойной ночи, матушка.
      Закрывая дверь, Франческа испытала облегчение от того, что смогла избежать дальнейших вопросов: будь здесь Вивианна и Мариэтта, они извели бы ее уговорами встретиться с Афродитой, тогда как Франческа решила остаться непоколебимой. С того момента как сестрам стало известно, что их подлинная мать – Афродита, Франческа отказалась поддерживать с ней какие бы то ни было отношения, и с годами ничего не изменилось.
      Наверху раздались тихие шаги, и Франческа, подняв голову, увидела Лил, одетую в плащ и готовую выйти из дома.
      Служанка, видимо, не ожидала подобной встречи и замерев, с испугом смотрела на Франческу.
      – Лил? Куда это ты направляешься?
      – Так, никуда. Я…
      В поведении девушки явно было нечто странное; более того, под аккуратной респектабельной внешностью, которую так хорошо знала Франческа, теперь проступали черты женщины, доселе ей неизвестной.
      – В чем дело, Лил? – Франческа поднялась на несколько ступенек и остановилась рядом с Лил.
      К большому удивлению Франчески, глаза служанки наполнились слезами; Лил отвернулась и закусила губу.
      – Ну-ка рассказывай, что случилось. Ты же знаешь, я обязательно помогу тебе, чем смогу.
      – Ах, мисс, а я и сама не пойму, что со мной такое. С тех пор как мы приехали сюда, я все думаю, думаю…
      – Думаешь? Но о чем?
      – Прошлое, будь оно проклято! Теперь мне нет спасения.
      – Лил, ты никогда не рассказывала мне о своем прошлом. Конечно, я знаю, что ты из Лондона, но вот остальное…
      – Это не те воспоминания, которые доверяет кому-либо респектабельная женщина.
      – Не бойся, Лил, ты ведь меня прекрасно знаешь.
      Служанка еще раз всхлипнула, затем, вздохнув, начала свою исповедь:
      – Когда-то у меня была семья, но я не видела их целых двадцать лет. Не думаю, чтобы они жили на той же улице, что и раньше. Может быть, они умерли. Многих, кто умирает в Лондоне, хоронят в безымянных могилах для бедняков.
      – Так вот куда ты идешь? Искать их?
      Кивнув, Лил снова залилась слезами.
      – Знаю, что это глупо, но когда умер Джейкоб, я снова осталась одна, все мои мысли только о родных…
      – Должно быть, тебе сейчас очень трудно, но ведь мы считаем тебя членом своей семьи, и ты не должна забывать об этом.
      У Лил был такой вид, будто она вот-вот полностью растает. Сделав глубокий вдох, девушка в последний раз шмыгнула носом и постаралась взять себя в руки.
      – Я знаю, мисс, – тихо проговорила она.
      – Но тебе все-таки хочется пойти и посмотреть?
      – Я будто слышу, как они меня зовут.
      – Что ж, наши эмоции не всегда поддаются логическому объяснению. – Франческа вздохнула. – Может, ты хочешь, чтобы я пошла с тобой?
      В глазах Лил засветилась надежда.
      – Ах мисс, это было бы просто замечательно! Сомневаюсь, что я смогла бы сделать одна.
      – Разумеется, я пойду с тобой. Только возьму плащ.
      – Но это не очень приятное место, – с волнением предупредила Лил. – Вы ведь не хотите стать причиной скандала?..
      Франческа улыбнулась. Если бы Лил только знала, что ей пришлось пережить совсем недавно!

* * *

      Себастьян с трудом пробирался сквозь толпу: даже ночью улицы в бедных кварталах Лондона были наводнены бездомными, безработными, пьяницами, мальчишками, джентльменами, направлявшимися на поиски приключений, и ворами, охотившимися на них.
      На этот раз он следил за домом на Мэллори-стрит, о котором рассказал Хэл. Джеда могли предупредить, поэтому он усилил меры предосторожности, чтобы подручные миссис Слейтер не покончили с ним раз и навсегда.
      Мэллори-стрит стала особенно оживленной с того момента, когда множество домов в лондонских трущобах были снесены, освобождая место для рельс и новых станций. Беднякам пришлось куда-то перемещаться, и Мэллори-стрит оказалась для этого самой подходящей.
      Себастьян неторопливой походкой шел мимо пивных, разглядывая проституток. Он ничем не отличался от любого пьяного франта, путешествующего по трущобам в цилиндре, съехавшим набок, с тростью в руке и сигарой в зубах.
      – Вы выглядите настоящим франтом, – заметил с улыбкой камердинер Мартин, когда Себастьян уходил из дома.
      – Боюсь, в этом нет ничего хорошего. – Себастьян хмыкнул.
      – А мне продолжать наблюдение за мисс Гринтри?
      – Да, Мартин, обязательно.
      – Но может быть, мне лучше пойти с вами? Мало ли какие вам могут встретиться подозрительные личности…
      – Этим ты займешься на Уэнстед-сквер.
      – Что ж, пожалуй, вы правы, сэр.
      Мартин был очень полезен в трудных ситуациях, поскольку Себастьян знал: он преданный и честный человек, к тому же не терявший оптимизма даже в тех случаях, когда у других опускались руки.
      Себастьян задержался у дома номер сорок четыре, притворяясь, что пошатывается от спиртного, и поправил цилиндр так, чтобы его лицо оказалось полностью в тени. Теперь все улицы Лондона освещали газовые фонари, даже Мэллори-стрит, но многие внутренние дворы и переулки оставались темными.
      Себастьяну не повезло: фонарь находился как раз рядом с тем местом, где он остановился.
      Внезапно на него налетел какой-то прохожий, и Себастьян, почувствовав руку карманника на своем боку, молниеносно схватил ловкие пальцы и, изогнув их, негромко проговорил:
      – Советую тебе держаться от меня подальше, приятель.
      Воришка замычал от боли, пальцы его затрепетали.
      – Это же я, Диппер!
      Себастьян повернулся к пленнику. На вид человеку было лет пятьдесят; лицо его избороздили морщины, а жизнь в шаге от тюрьмы сделала его глаза хитрыми и внимательными.
      – Вы хотели встретиться, вот я и пришел.
      Себастьян разжал руку.
      – Прости, ну, что ты можешь мне рассказать?
      Диппер быстро натянул толстые шерстяные перчатки.
      – Я хочу заключить по поводу них сделку, мистер Торн.
      – Перестань, Диппер…
      – Хорошо, как я помню, вы всегда торопитесь. Тогда вот что…
      Себастьян стал внимательно слушать и вскоре понял, что о миссис Слейтер здесь никто ничего не знал. Дом на другой стороне улицы занимал мужчина по имени Джед Холмс, оплачивавший аренду других помещений по всему Лондону; об этом человеке говорили, что он связан с проституцией.
      – Джед Холмс и никаких упоминаний о женщине?
      – Ну… – Диппер почесал затылок. – Кое-что о ней я все же слышал.
      – Диппер, я не могу торчать тут всю ночь.
      – Видите ли, там бывала женщина, но она инвалид. И ее перевозят в кресле. Может быть, это мать Джеда? Во всяком случае, он относится к ней очень почтительно.
      – Так ты не знаешь, кто она такая и где живет?
      – По-моему, он ее где-то прячет.
      – Ну так попытайся ее найти. Вот деньги, Диппер, но их нужно отработать.
      Человечек беззаботно улыбнулся, забирая монеты.
      – Большое спасибо.
      – Скажи Полли, может быть, и для нее работа найдется. Только у нее должен быть респектабельный вид, как у леди.
      Диппер фыркнул.
      – Я так и передам.
      – Да смотри не попадайся больше, возможно, в следующий раз мне не удастся освободить тебя под залог.
      Диппер хмыкнул и растворился в толпе, а Себастьян, облокотившись спиной о кирпичную стену, сделал вид, что греется у дымящейся жаровни. Покосившийся дом на другой стороне улицы имел вполне безобидный вид, однако лишь одному Богу было известно, что происходило за его дверями…
      Как раз в этот момент дверь открылась и из нее появился коренастый мужчина: он с кем-то разговаривал на ходу, но его собеседника не было видно.
      Придвинувшись к жаровне, Себастьян заглянул в дом и увидел скромно одетую женщину, державшую за руку ребенка. Девочке было лет десять; одета она была аккуратно, но сам факт нахождения в этом доме вызывал сочувствие к ней.
      У Себастьяна сжалось сердце: все это ему не нравилось, совершенно не нравилось.

      Франческа поплотнее завернулась в плащ. Лил сказала, что они ничем не должны выделяться и поэтому им лучше притвориться, будто они чувствуют себя как дома, но Франческе это никак не удавалось.
      Эта часть Лондона казалась грязной сверх меры, в расползавшихся вокруг тенях было нечто зловещее, чего никогда не ощущалось на болотах. Впереди располагался еще один ужасный узкий проход в очередной темный страшный двор, в котором мог скрываться кто угодно.
      Именно здесь Лил родилась и жила в детстве. Франческа знала, что девушка приложила немало сил, чтобы достичь нынешнего положения, но только теперь ей стало ясно, из каких низов она поднялась. Вот оно – то прошлое, от которого Лил скрывалась столько лет.
      И не предупреждение ли это для Франчески? Может быть, правда состоит в том, что никто не может сбежать от прошлого?
      – Я помню этот запах, – удивленно прошептала Лил. – Человек здесь чувствует себя как узник, которому не хватает воздуха, или словно ребенок, испуганный и голодный. Ах, это ужасное чувство голода – оно пронзало до самых костей, и ради еды я готова была на все. Воровать, лгать, продать все, что можно продать, за кусок хлеба…
      Лил искоса взглянула на Франческу и закусила губу, видимо, решив, что слишком разговорилась, но Франческа тут же крепко обняла ее одной рукой, видимо, пытаясь успокоить.
      – А знаете, ведь эта часть города была когда-то весьма респектабельной и эти дома построили для себя очень богатые господа. Но время шло, они уехали, а их большие дома разделила на дешевые комнатки беднота. Покинув это место, я постаралась оказаться как можно дальше от него и пообещала себе никогда не возвращаться сюда.
      Перед ними стремительно промчалась какая-то тень, и Франческа взвизгнула от неожиданности, однако Лил по-прежнему сохраняла полное спокойствие.
      – Вы, верно, еще не видели крыс, мэм, а здесь их видимо-невидимо.
      Когда они возвращались по оживленной Мэллори-стрит, Лил призналась:
      – Мне надо было это увидеть, мисс. Я так рада, что мы здесь побывали.
      В этот момент дверь пивной открылась и на улицу хлынул яркий свет, заставивший Франческу отвернуться. Лишь когда дверь закрылась, она сказала:
      – Не оставляй надежду, Лил.
      – Да, но они скорее всего не захотят со мной знаться, – пробормотала Лил.
      – Почему ты так думаешь?
      – Когда меня нашла мисс Вивианна, я была бедной и жалкой, совершенно не такой, как сейчас. – Лил вопросительно взглянула на Франческу. – Надеюсь, вы не станете меня осуждать?
      – Разумеется, нет. Ты ведь знаешь мою историю, и в ней тоже ничего не говорится о высоких моральных устоях.
      – Но меня продали, – тихо проговорила Лил.
      Франческа молчала, она просто не знала, что сказать.
      – Да, продали в одно из заведений, которые посещают мужчины.
      – Ах, Лил, как это ужасно, что такое могло произойти в Англии!
      – Мисс, это происходит и сейчас так же, как тогда. Оглянитесь и сами увидите, что я имею в виду. Взгляните хотя бы на это…
      Франческа посмотрела туда, куда указала Лил, но поначалу ничего не поняла. Только некоторое время спустя она разглядела среди множества людей девочку, скорее ребенка, стоявшую на пороге дома.
      Дверь дома была открыта, позади девочки в проеме виднелся мужчина. Девочка сцепила руки и потупила глаза, с ней разговаривала скромно одетая женщина. Малютке было лет девять, ее светлые волосы волнами ниспадали на плечи. Поверх платья из хлопчатобумажной ткани на ней был фартук, нижняя юбка с кружевами по подолу достигала середины лодыжек, ноги были обуты в изящные сапожки. Кто-то разодел ее в самое лучшее, но зачем?
      Франческа подумала, что кто-то, должно быть, очень любит эту девчушку. Но только почему на ее лице написан такой ужас?
      Мужчина вышел из дома и что-то сказал женщине, а потом сделал жест, словно прогоняя ее. Женщина спустилась со ступенек на улицу, и девочка направилась за ней, но мужчина остановил ее, и малютка заплакала.
      – О Господи! – выдохнула Франческа.
      – Мать продала ее, вот что она сделала, – безжизненно проговорила Лил.
      Франческа заметила, что губы девочки были ярко накрашены, на щеках красовались румяна, вся она выглядела как кукла или карикатура на записных модниц.
      – Она уже знает, что ей никто не поможет, потому что всем все равно.
      Неожиданно женщина замахала руками, словно обезумев, потом вынула что-то из-за пазухи и швырнула мужчине. По ступеням покатились монеты, звеня и подпрыгивая, и со всех сторон сбежались уличные мальчишки и тут же затеяли из-за них драку.
      Франческа, сама не помнила как, двинулась вперед и, расталкивая толпу, подошла к девочке, схватила ее обеими руками и подняла над дерущимися. В следующее мгновение она уже бежала прочь, крепко прижав к себе ребенка.
      Сзади кто-то пронзительно закричал, и Франческа прибавила шагу. Девочка обняла ее за шею и прижалась к ней так сильно, что стало слышно, как часто бьется ее сердце.
      – Они нас поймают, – выдохнула, присоединяясь к ним, Лил.
      Только теперь Франческа поняла, что служанка все время пыталась не отставать от них.
      – Нет, не поймают.
      – Но куда же мы ее денем? – в отчаянии воскликнула Лил. – Мисс, вы хоть знаете, что собираетесь делать?
      – Пока не знаю.
      – Тогда да поможет нам Бог!
      Невдалеке уже раздавались взволнованные голоса и топот сапог, потом какая-то женщина громко закричала: «Бегите!» Наверное, это была мать девочки.
      – Не отдавайте им меня, пожалуйста! – закричала девочка, оглядываясь.
      – Не бойся, не отдам, – уверенно ответила Франческа и, обняв девочку покрепче, уверенно прибавила шагу.
      – Берегитесь! – предупредила Лил. – Он прямо за вами, мисс!
      Франческа оглянулась и убедилась, что Лил права. Она попыталась двигаться быстрее, но юбки мешали ей. Ее преследователь уже почти схватил ее и готовился вернуть девочку новому хозяину…
      Франческа изогнулась, стараясь уклониться от протянутой руки, но преследователь предугадал ее движение, и его пальцы больно впились ей в плечо.
      – А ну пустите! – Франческа уже приготовилась драться, как вдруг…
      – Проклятие! Я же на вашей стороне!
      Только теперь она узнала этот голос, его голос.
      – Себастьян? Что вы здесь делаете?
      – А? – Торн схватил ее за руку и встряхнул. Его глаза сверкали – такими они были во время их последней встречи.
      – Я хочу побыстрее убраться отсюда, – скороговоркой произнесла Франческа.
      – Тогда бежим! – Рванувшись вперед, Себастьян увлек ее за собой.
      Франческе хотелось рассмеяться от радости, но у нее не хватало дыхания.
      Они свернули за угол, потом снова свернули и попали в темноту и зловоние. Слева находились ужасные узкие ворота, но когда Себастьян скомандовал: «Сюда!» – Франческа безоговорочно подчинилась.
      Они оказались в мрачной темноте двора, который обступили высокие здания. Вероятно, жильцы спали: из окон не доносилось ни единого звука.
      Еще некоторое время они стояли и ждали. Девочка крепко прижалась к Франческе, уткнулась лицом в ее шею, а Лил замерла поблизости. Себастьян стоял перед ними, но Франческа слышала его дыхание. А еще она с дрожью прислушивалась к приближающимся шагам преследователей, но те пробежали мимо ворот, даже не остановившись, и их шаги быстро затихли в темноте.
      – Слава Богу! – прошептала Лил.
      – Тсс! – Себастьян поднес палец к губам, потом бесшумно передвинулся к воротам и осторожно выглянул на улицу.
      – Почему он здесь? – дрожащим голосом прошептала Лил.
      – Не знаю. – Франческа была поражена не меньше своей спутницы, и теперь ее опасения снова вернулись.
      – Не доверяйте ему, мисс! – никак не могла успокоиться Лил.
      – Этот человек только что помог нам. Думаю, без него нам бы пришел конец.
      – Мисс, я уверена, мы могли бы и сами справиться.
      Девочка подняла голову, и Франческа поняла, что она внимательно разглядывает своих спасителей.
      – Как тебя зовут?
      – Рози.
      – Где ты живешь, Рози? Где твои родители?
      – Они умерли. Тетя продала меня джентльмену в том доме. А потом она передумала, но он сказал, что уже поздно и теперь я принадлежу ему.
      Лил всхлипнула, и Франческа поморщилась. Сожалеть было слишком поздно, теперь пришла пора действовать.
      В это время вернулся Себастьян, и Франческа, крепко прижимая девочку к себе, шагнула ему навстречу.
      Он был зол. Более того, он был в ярости. Увидев, как Франческа идет по улице, Себастьян решил, что это ему мерещится, но когда она схватила ребенка и побежала, ему показалось, что он взорвется тут же на месте. Выражение удивления на лицах в толпе были ничто по сравнению с бешенством, написанном на лице торговца живым товаром. Из дома выбежали его помощники, и Себастьян понял, что если они остановят Франческу, то вовсе не для того, чтобы вежливо задать несколько вопросов. Она взяла то, что принадлежало им, они хотели это вернуть, а заодно заставить воровку пожалеть о содеянном.
      – Я этого не планировала, – заявила Франческа, вскидывая подбородок. – Просто так получилось.
      Она не собиралась извиняться – определенно Франческа Гринтри в жизни никогда ни за что не извинялась. Однако Себастьяна это не касалось.
      – Вы хоть понимаете, что находитесь в смертельной опасности? Эти люди поймают и убьют вас.
      – Сомневаюсь! Когда они узнают, кто я такая…
      – Это будет еще одной причиной избавиться от вас прежде, чем вы привлечете к ним внимание полиции.
      – А по-моему, вы преувеличиваете!
      Себастьяну захотелось хорошенько встряхнуть ее и выругать за безрассудство. А еще хотелось поцеловать, потому что она была не похожа ни на одну из женщин, которых он когда-либо знал.
      – Лучше скажите, что вы здесь делаете, мистер Торн. Здесь ведь очень опасно, не так ли?
      Себастьян молчал: меньше всего ему хотелось, чтобы Франческа узнала правду.
      Наконец он вздохнул и равнодушно произнес:
      – Я работал, наблюдал кое за кем, а теперь вы их спугнули.
      – Не знаю, не знаю: вид у вас такой, будто вы здесь развлекались. Еще один джентльмен, у которого денег больше, чем здравого смысла.
      – Это я сделал намеренно, – процедил Себастьян сквозь зубы. – Обычная маскировка.
      – Вот и я тоже работала.
      – Сомневаюсь; увидев вас, я сразу понял, что вы благородная дама, разгуливающая в неподходящем месте. Вы неправильно одеты. Если хотите соответствовать месту, надо одеться, как судомойка, или купить в магазине одежду с покойников.
      – В следующий раз я это учту, – спокойно проговорила Франческа, и Себастьян рассмеялся. Еще мгновение, и он бы поцеловал ее.
      Должно быть, Лил подумала то же самое, потому что громко кашлянула.
      – Мисс, куда мы отведем Рози? Нужно найти безопасное место, где бы мы могли ее спрятать.
      – Она пока побудет у нас дома, – решила Франческа и шагнула через узкие ворота на улицу. – Моя сестра Вивианна содержит благотворительную школу, и я попрошу ее приютить Рози.
      – Нет, я не хочу, не хочу в благотворительную школу! – закричала Рози.
      Франческа беспомощно посмотрела на Себастьяна, потом вздохнула:
      – Вивианна – леди, Рози, и она тебе понравится. Ее все любят, и она полюбит тебя, как любит всех детей в своей школе. Понимаешь, это особенная школа.
      – Без помоев? – недоверчиво спросила Рози.
      – Никаких помоев. Когда ты туда приедешь, тебе дадут блузку особенного цвета, твоего цвета. Каждый ребенок в этой школе – особенный.
      Рози несмело улыбнулась, потом задумалась.
      – Я хочу носить розовое. Мой цвет розовый.
      – У них есть розовый, я уверена. Мне тоже нравится розовый цвет.
      – Может, мы наконец уйдем отсюда? – вскипел Себастьян.
      – Мистер Торн, вы пугаете ребенка.
      – Прошу прощения, но негодяи могут вернуться, и если они найдут нас… Вы и правда хотите подождать?
      – Ладно, мы уже идем. – Франческа прибавила шаг.
      – Это вам не Йоркшир, – продолжал выговаривать Торн. Он понимал, что ему пора остановиться, но что-то словно тянуло его за язык. – Вы здесь чужая и вторглись на территорию людей, которые не жалеют никого. Они заберут ваши деньги, снимут с вас всю одежду и оставят на холоде умирать.
      – Вы забываете, что именно я вытащила вас из трясины, и безо всяких философствований, позвольте заметить.
      Тут Лил, не выдержав, подала голос:
      – Прекратите немедленно! Мистер Торн, это я виновата, а не мисс Франческа! Я хотела идти одна, и она настояла на том, чтобы пойти со мной. Она сделала это из доброго отношения ко мне, поверьте!
      Франческа торжествующе взглянула на Себастьяна, потом повернулась к Лил.
      – Ты ни в чем не виновата. Я пошла с тобой, потому что не хотела отпускать тебя одну, и очень рада, что так сделала.
      Себастьян молчал; он, прищурившись, глядел на выстроившуюся впереди цепочку кебов, и ему очень хотелось нанять один из них, запихнуть туда Франческу и отправить ее в безопасное место, однако он знал, что опасность далеко не миновала.
      Подняв руку, Себастьян дал знак своим спутницам остановиться, и тут же к ним подошла пожилая женщина с корзиной фиалок.
      – Купите цветочки для леди! – Она улыбнулась, показав редкие зубы. – Сэр, купите жене цветы.
      – Она их не заслуживает, – пробормотал Себастьян, однако все же достал шиллинг.
      Глаза пожилой женщины блеснули.
      – Спасибо, сэр!
      Сунув фиалки Франческе, Себастьян повел ее к кебам.
      – Быстрее! – Он все еще продолжал оглядываться, но дальнейших неприятностей не последовало.
      Вскоре обе женщины оказались в чистом кебе, а Рози устроилась между ними. Торн заплатил извозчику и назвал адрес на Уэнстед-сквер.
      Повернувшись к Франческе, он заметил ее волнение, но постарался не позволить себе размякнуть.
      – Мистер Торн…
      – Отправляйтесь домой и постарайтесь в дальнейшем избегать подобных неприятностей. Понимаете, в следующий раз меня может здесь не оказаться…
      Это произвело нужный эффект, ее глаза вспыхнули.
      – До свидания, мистер Торн. И запомните: я не просила меня спасать.
      – Но кто-то же должен был это сделать, мисс Гринтри. И потом, я хочу, чтобы вы пребывали в целости и сохранности.
      Франческа почувствовала, что Лил дергает ее за рукав, но разговор становился все более интересным, и она решила продлить его еще немного:
      – Вы правда этого хотите?
      – Да.
      Щеки Франчески зарумянились. Видела ли она то, что Себастьян уже знал наверняка? Ночь в гостинице была лишь началом, а не концом…
      – Трогай! Ради Бога, трогай! – в отчаянии выкрикнула Лил.
      Лошади наконец тронулись, и в тот же момент поблизости раздался выстрел: по-видимому преследователи нашли их. Однако теперь они уже выехали на дорогу, и вскоре их кеб затерялся среди другого транспорта.
      – Ах, Себастьян, – простонала Франческа, и руки ее сильнее сжимали букетик фиалок, от которых исходил сладковатый запах. Из окна кеба она беспомощно наблюдала за тем, как Торн не спеша повернулся и пошел по боковой улице.
      Его преследователи сначала остановились и посмотрели в одну сторону, потом в другую, а затем нырнули за ним в тень.
      – Этот человек сможет о себе позаботиться, – со знанием дела заметила Лил, – так что вам не стоит волноваться о нем, мисс.
      Франческа повернулась и устремила неподвижный взгляд вперед на дорогу.
      – А я и не волнуюсь.
      Это была ложь: Франческа знала, что не сможет забыть Себастьяна и будет волноваться, пока не увидит его снова живым и здоровым.

      – Так что же случилось вчера вечером?
      Речь дамы была медленной и неясной, как будто она с трудом облекала мысли в слова.
      – Они скрылись, – ответил Джед и вздохнул. – Две женщины уехали с ребенком в кебе, джентльмен ушел пешком. К сожалению, наши люди опоздали.
      Женщина отвратительно выругалась, потом протянула руку, намереваясь схватить Джеда за рукав, но ее постигла неудача, потому что рука слишком сильно тряслась.
      Выругавшись, женщина снова спрятала руку под шаль. Ее болезнь должна была бы вызывать сочувствие, но Джед знал, что расслабляться ему не стоит. Он считал себя невосприимчивым к темным сторонам жизни Лондона, но все равно волновался в присутствии двоюродной тетки. О ней ходили разные слухи, и Джед не удивился бы, если бы все это было правдой. Отец также предостерегал от общения с ней, но он лишь посмеялся над стариком.
      Зато теперь он отлично понимал, что повел себя слишком самоуверенно; однако обратного пути для него уже не было.
      – Я верну девчонку. Найду, где она, и…
      – Я знаю, где ее искать. – Женщина улыбнулась, оскалив желтые зубы.
      – Откуда вы можете это знать? Мы даже еще не нашли кучера.
      Дама презрительно хихикнула:
      – У меня есть кое-какие соображения, и еще не наступил тот момент, когда я буду готова передать все тебе. Имей терпение, твое время придет.
      Джед пожал плечами, будто никогда над этим не задумывался.
      – Меня и так все устраивает, – солгал он.
      – Ну разумеется.
      – Но тогда где же девчонка?
      – За ней присматривают в доме одного джентльмена, но это ненадолго. Я знала, что будут проблемы, и советовала ему от них избавиться: задушить подушкой, и концы в воду. Однако он проявил щепетильность, и теперь ему приходится платить по счетам. Скоро этот человек придет ко мне, и я хочу, чтобы ты находился здесь. Надеюсь, ты все понял?
      – Понял, чего уж там.
      Человек, о котором шла речь, был одним из старых знакомых дамы, и его визиты должны были храниться в тайне. Джед прикидывал, не сможет ли он когда-нибудь воспользоваться полезной информацией; пока же ему следовало проявлять осторожность: не задумываясь Анджела прикажет убить его, если увидит в нем угрозу своей власти.
      Даже будучи больной и немощной, эта женщина все равно остается очень опасной.
 
      Франческу разбудил голос Лил:
      – Мисс, пожалуйста… проснитесь!
      – Да, в чем дело?
      Открыв глаза. Франческа попыталась собраться с мыслями. Ей снились темные улицы и мужчина с черными глазами. Во сне она бежала изо всех сил… но к нему или от него – это так и осталось неясным.
      – Мисс, нам нужна ваша помощь.
      Помощь? Франческа села, откинула волосы с лица и сказала первое, что пришло ей в голову:
      – Ты о мистере Торне?
      – Да нет же! Насколько мне известно, с ним все в порядке.
      – Тогда что же?
      – Рози, мисс! – Лил в отчаянии заломила руки.
      Это было столь не похоже на нее, что Франческа не на шутку встревожилась. Когда они после вчерашнего приключения добрались до дома, Лил согласилась устроить девочку у себя в комнате. Умыв Рози и найдя для нее подходящую ночную рубашку, они уложили девочку на кровать, и та почти сразу уснула.
      Так что же случилось теперь?
      – Миссис Марч. Она не позволяет Рози остаться и очень сердится. Я подумала, что, если не разбужу вас немедленно, девочку отошлю в приют, – торопливо объясняла Лил.
      Франческа откинула одеяло.
      – Хорошо, я поговорю с ней, не переживай. Иди одень Рози и накорми. Кстати, как она себя чувствует?
      Лил улыбнулась:
      – Чирикает, словно воробушек. Вы и не подумали бы, что это она была вчера в том доме.
      – Не нужно говорить ей об этом, а с миссис Марч я договорюсь.
      – Надеюсь, что так. – Лил с облегчением вздохнула.
      Миссис Марч, одетая в красное платье с большим количеством накрахмаленных нижних юбок, ожидала Франческу у лестницы, и лицо ее выражало крайнее неодобрение.
      – Мисс Гринтри, зачем вы привезли эту оборванку в дом мистера Тремейна?
      – Миссис Марч, девочку зовут Рози, и она не оборванка.
      – Но она явно не относится к тем детям, с которыми я привыкла иметь дело в моем доме.
      – Возможно, только это не ваш дом, не так ли?
      На мгновение экономка потеряла самообладание, и Франческа увидела ее неприкрытую ярость, но уже в следующую секунду миссис Марч опустила глаза, и лишь побелевшие уголки губ выдавали ее негодование.
      – Хозяин доверяет мне вести дом так, как я считаю необходимым, и я привыкла к тому, что моим распоряжениям подчиняются. – Миссис Марч подняла глаза; вид у нее был такой, словно она разыграла козырную карту. – Мисс Гринтри, ваш дядя непременно меня поддержит, можете быть в этом уверены.
      Франческа знала, что экономка права: Уильям всегда боялся скандалов и, дорожа своей репутацией, не терпел в доме посторонних. Что уж говорить о ребенке, похищенном перед публичным домом. К тому же это будет еще один повод упрекнуть Эми, чего Франческа не могла позволить.
      Выбора у нее не оставалось: ради спасения Рози и Эми ей придется отступить. И все же сколько бы ни каркала миссис Марч, Рози будет в безопасности.
      – Боюсь, я должна мистеру Уильяму все рассказать, – холодно проговорила экономка.
      Франческа обворожительно улыбнулась:
      – Прошу вас, мисс Марч, пожалуйста, подождите… Я прекрасно понимаю вашу озабоченность, поэтому отправлю Рози куда-нибудь в другое место.
      Экономка заколебалась.
      – Я ничего не скрываю от хозяина.
      – Однако думаю, вы согласитесь, что это будет лишь на благо дядюшки. Вы же знаете, как он расстраивается, если что-то идет не так.
      В холодных глазах женщины сверкнула злоба.
      – Мисс Гринтри, я знаю, как сильно он расстроится из-за этого, но я не виновата, что вы привели в дом оборванку.
      – Нет, вы не правы, – спокойно произнесла Франческа, чувствуя, как у нее закипела кровь. – Однако он будет недоволен и вами. Дядюшка посчитает, что вы пренебрегли своими обязанностями, пустив ребенка в дом.
      – Вы притащили ее без моего ведома!
      – Возможно, однако хозяин посмотрит на это дело иначе. Он ведь очень строгий человек, не так ли? Он подумает, что вы должны были знать о том, кто приходит в его дом и кто выходит из него в то время, когда следует запирать дверь на замок.
      Во взгляде миссис Марч промелькнула искра сомнения.
      – Ну хорошо, – проговорила экономка ледяным тоном. – Если вы обещаете немедленно убрать из дома эту замарашку…
      Франческа молча повернулась, собираясь уйти, но экономка внезапно окликнула ее:
      – Вам не стоит беспокоиться по поводу ребенка: я сама позабочусь о том, чтобы пристроить девочку в приют или работный дом.
      Такой откровенной жестокости Франческа выдержать не могла; еще мгновение, и ее ярость выплеснулась бы наружу… И все же она сдержала себя – ради Эми.
      – Благодарю, миссис Марч, я сама позабочусь о Рози.
      Экономке явно хотелось настоять на своем, однако ее губы выдавили одно слово: «Хорошо».
      Узнав содержание только что произошедшего разговора, Лил пришла в ярость:
      – Работный дом, какая мерзость!
      – Да, Лил, но экономку можно понять: дядя Уильям придет в ужас, когда узнает о случившемся, а миссис Марч будет в некоторой степени виновата, и она это знает.
      – Надеюсь, вы не пошлете девочку в работный дом? – Лил прижала руки к груди.
      – Ну разумеется, нет: я обязательно что-нибудь придумаю.
      Тут Франческа закусила губу. Что же делать? Хотя Эми и поддержала бы ее при разговоре с дядей, нельзя обращаться к ней с такой просьбой – ведь у них и так напряженные отношения. И тем не менее должен же быть кто-то, кто смог бы помочь!
      Имя тут же пришло ей на ум, но идея показалась Франческе столь невероятной, что Франческа сначала попыталась прогнать ее. Однако все та же мысль возвращалась снова и снова.
      Она попыталась спокойно обдумать это решение, но это было нелегко. И все же ничего другого Франческа придумать не могла, несмотря на обещание, данное много лет назад.
      – Есть только один человек. Афродита.
      – Но, мисс, разве это возможно?
      – Помнишь, ты говорила, что прошлое никогда не уходит до конца? Так вот ты была права. Клянусь, я никогда не хотела иметь хоть какие-то дела с матерью, но теперь мне придется обратиться к ней за помощью. Думаю, она будет права, если рассмеется мне в лицо и выставит за дверь, однако другого выхода у меня нет.
      Лил вздохнула:
      – Мадам Афродита – неплохой человек. Не знаю, как это объяснить, мисс, но куртизанки не такие.
      – Что ж, посмотрим.
      Франческа натянуто улыбнулась. Какая злая ирония: два человека, которых она поклялась никогда больше не впускать в свою жизнь – Себастьян Торн и Афродита, теперь стали единственными из всех знакомых ей людей, на кого она могла положиться.
      – Мисс? – Лил застыла, ожидая указаний.
      – Давай подождем возвращения Вивианны: одним по городу передвигаться опасно.
      Франческа взглянула на девочку и улыбнулась: Рози увлеченно играла с куклами, которые Лил соорудила из цветных тряпочек. Наклонившись над ними, она разговаривала с ними на разные голоса, как самая обыкновенная девочка.
      – Рози – такая же, как мы, мисс, – проговорила Лил, проследив за взглядом Франчески. – Она преодолеет все трудности, я это точно знаю.
 
      Себастьян прищурился и отвернулся от яркого утреннего солнца. Он расхаживал по площади уже час, все время ожидая, что его вот-вот схватят. Отсюда нельзя было следить за домом незаметно, но их с Мартином было всего двое, и Мартина он послал на Мэллори-стрит. После прошлой ночи ему самому лучше было бы ничего не предпринимать, поскольку его легко могли узнать, а вот Мартина там никогда не видели.
      Поведение Франчески приводило его в бешенство. Представляя себе новую встречу с ней, он и не предполагал, что она произойдет так быстро и при таких пугающих обстоятельствах.
      Однако были в этом и приятные моменты – бег от преследователей по темным улицам Лондона и выражение лица Франчески, когда она уезжала в кебе. Сама о том не догадываясь, она поведала ему многое о своих чувствах.
      Франческа оказалась упрямой и импульсивной; невозможно было предсказать, как она поступит в следующую минуту. Добравшись до кровати только рано утром, Себастьян никак не мог уснуть и все время думал о ней. Доведись ему провести в ее обществе еще немного времени, и он уж точно поседел бы и ссутулился, как старик.
      Себастьян невольно улыбнулся, и тут стук колес кареты заставил его поднять голову.
      Карета остановилась у дома Тремейнов, и Себастьян насторожился. Из парадной двери вышла Франческа в одном из своих мешковатых платьев в страшноватой шляпке: она крепко сжимала руку Рози, а замыкала шествие служанка Лил. Сев в карету, все трое уехали, и тогда Себастьян небрежной походкой приблизился к молодому чистильщику обуви на углу, которому дал ранее несколько мелких монет.
      – Они направились в «Клуб Афродиты», – гордо сообщил юноша.
      Себастьян кивнул и не спеша отошел. Он пребывал в недоумении. Афродита сказала, что они с Франческой не общаются. Что же такое произошло, из-за чего женщина его мечты так заторопилась к матери-куртизанке?
      Франческе угрожала опасность, он это знал. Какой бы угрозе ни подвергалась она с рождения, угроза эта особенно возросла после похищения Рози. Миссис Слейтер и Джед будут ее искать, а если они и не знают, кто присвоил их собственность, то скоро узнают.
      И все же останавливаться было слишком поздно: карты уже перетасованы и сданы.
      Теперь Себастьяну оставалось только надеялся, что у него счастливая рука.
 
      Афродита окунула перо в чернильницу и начала писать. Она давно не делала в дневнике новых записей, ссылаясь на занятость, но настоящая причина была вовсе не в этом. Просто она не хотела рассказывать о конце своей жизни, потому что жизнь еще не закончилась. Также ей надо было еще многое узнать – ведь до поручения, данного мистеру Торну, она полагала, что не узнает этого никогда.
      Конечно, все это делалось ради Франчески, которая, как она надеялась, однажды захочет узнать о своем происхождении.
      – О чем ты задумалась, милая?
      Афродита подняла взгляд и улыбнулась:
      – Наверное, ты давно тут стоишь, Джемми?
      Добсон шагнул вперед.
      – Да, потому что мне нравится смотреть на тебя. Ты красивая.
      – Льстец. Ты все такой же и никогда не меняешься.
      – Надеюсь, что нет, особенно в том, что касается тебя.
      Глаза Афродиты потемнели.
      – Может быть, мы поднимемся наверх и обсудим эти вопросы в постели?
      – Ах, если бы это было возможно. – Добсон вздохнул. – К сожалению, к тебе пришли, дорогая.
      – Еще один скучный торговец? С ним может поговорить Мей.
      – Нет, это твоя дочь.
      Афродита нахмурилась:
      – Но… все мои дочери в отъезде.
      – Это другая твоя дочь, Франческа.
      Афродита нервно повела плечами, затем, положив перо, осторожно закрыла книгу в красивом кожаном переплете. Франческа? Странно. А может, так и должно было случиться? Неужели ей наконец-то предоставляется возможность наладить отношения с младшей дочерью, у которой оказался самый трудный характер?
      – Дорогая, скажи, что должен теперь делать я?
      – Ну разумеется, проводить ее сюда.

      Франческа никогда не была в «Клубе Афродиты» и никогда не видела мать в привычной обстановке. Они виделись с Афродитой лишь тогда, когда та ездила из Лондона в Гринтри-Мэнор, причем эти посещения приводили девушку в ужас. В уютной обстановке поместья Афродита смотрелась слишком необычно, у них не было ничего общего. Вот почему Франческа, исполнив свой долг и неприязненно произнеся несколько слов, тут же сбегала на болота и оставалась там до ужина. Она всегда испытывала большое облегчение, когда Афродита уезжала.
      И вот теперь наступил ее черед войти в мир Афродиты. Интересно, так же себя чувствовала Афродита, когда ездила на север? Волновало ли ее, какой ей будет оказан прием?
      Чтобы успокоиться, Франческа стала убеждать себя, что находится здесь ради Рози и это никак не зависит от их отношений с Афродитой.
      – Мисс, у вас все в порядке?
      Добсон, стоя перед Франческой, внимательно всматривался в нее. Выражение его глаз было спокойным оценивающим и одновременно доброжелательным: он будто понимал ее смятение. Франческа не знала, что ему известно об их отношениях с Афродитой, да и в конце концов, кто он такой? Всего лишь один из длинного списка любовников Афродиты.
      – Могу ли я повидать ее сейчас?
      Добсон улыбнулся, и тут Франческа ощутила присутствие в нем чего-то теплого и дружелюбного.
      – Конечно, можешь. Она сейчас работает, но я провожу тебя к ней.
      Франческа удивленно взглянула на Добсона:
      – Работает? Я думала, она отдыхает. Клуб ведь открыт всю ночь, да?
      Добсон тихо рассмеялся:
      – Понимаете, мисс, ваша мать занимается кое-чем помимо того, что следит за своей внешностью. Клуб требует большого внимания, и Афродита контролирует каждую мелочь, отдает распоряжения и принимает решения Она очень умная женщина.
      Добсон снова улыбнулся, и Франческа вдруг ощутила себя ребенком.
      Проходя за Добсоном в комнату, она подумала о неудачном начале, но тут же постаралась сосредоточиться на цели своего визита.
      Афродита сидела у письменного стола спиной к окнам; почему-то она показалась Франческе столь знакомой, что почему-то это было похоже на встречу с подругой. Тем не менее единственной причиной ее прихода сюда было отсутствие выбора.
      Комната Афродиты оказалась небольшой и скромной на вид; это действительно было место для работы, а не для приемов в отличие от большого зеркального салона, в который Франческа заглянула по дороге. Единственным цветовым пятном оказались белые розы в вазе, отцветшие и теряющие лепестки.
      Франческа очень удивилась, увидев мать в такой обстановке. Пытаясь представить себе Афродиту, она видела перед собой роскошную куртизанку, праздную, улыбающуюся, лежащую в объятиях любовника и равнодушную к судьбе собственных детей.
      Теперь она неожиданно столкнулась с совершенно иной картиной. Женщина, сидевшая у стола, была одета в скромное платье из черного шелка без оборок, под глазами залегли тени усталости, а пальцы были испачканы чернилами. Она ничем не отличалась от любой другой женщины средних лет, и это показалось Франческе очень странным.
      – Дорогая, я не знала, что ты в Лондоне, – мягко проговорила Афродита, и Франческа поняла, что мать испытывает.
      – Моя ма… Миссис Джардин и я приехали в Лондон и остановились у мистера Тремейна. Общаться… с ним нелегко, но мы приехали ненадолго… по крайней мере, так я надеюсь.
      Афродита кивнула:
      – Я знаю, ты не любишь Лондон и, конечно же, скучаешь по дому.
      – Я делаю то, что необходимо.
      – Верно сказано, котенок.
      Котенок? Франческа подумала, что меньше всего походит на милого пушистого котенка.
      Однако не успела она что-либо произнести, как Афродита отодвинула кресло и поднялась. Теперь их сходство стало еще более заметным.
      Афродита двинулась вдоль стола, и Франческа поняла, что она хочет ее обнять. Смятение ее еще больше возросло, и, должно быть, Афродита это почувствовала. Слегка притронувшись рукой к плечу дочери, она подошла к шнуру звонка и потянула его.
      – У тебя есть время, чтобы выпить со мной кофе?
      Франческа кивнула:
      – Да, спасибо.
      Афродита указала на одно из кресел в уютном уголке перед камином.
      Здесь все было таким по-домашнему близким, что у Франчески сжалось сердце. Они с Афродитой будут вести приятную беседу? Впрочем, ради Рози она должна это сделать.
      Франческа присела и расправляла юбки так долго, как никогда этого не делала. Лишь бы выгадать немного времени!
      Теперь нужно спросить ее. Просто спросить. Если Афродита скажет «нет», так тому и быть. Тогда можно будет уйти.
      – Ты собираешься побывать у портнихи, пока будешь в Лондоне? – вежливо поинтересовалась Афродита, опершись локтями о подлокотники, сцепив пальцы под подбородком и пристально вглядываясь в лицо Франчески.
      – Думаю, да. А почему ты спросила?
      – Я не критикую тебя, котенок, но… – Афродита нахмурилась.
      – Но?
      – Ты красивая женщина, и не стоит это скрывать.
      – Я – это я, и что из этого?
      – Тебе не следует носить вещи, похожие на мешок с тряпьем.
      Франческа ошеломленно уставилась на мать. Разве не это же говорил ей мистер Торн?
      – Тебя что-то смущает, котенок?
      Франческа не нашлась что ответить, но тут, на ее счастье, в дверь постучали и в комнату вошла молодая женщина с приятной улыбкой на лице.
      – Мадам, мистер Добсон сказал, у вас гостья, и я подумала, что надо принести сюда еще одну чашку.
      В руках женщина держала поднос с серебряным кофейником, изящными чашками, кувшинчиком со сливками и сахарницей, все это она поставила на стол и застыла в ожидании.
      – Спасибо. – Афродита указала глазами на гостью: – Познакомься с моей младшей дочерью, Франческой. А это Мей, моя помощница.
      – Помощница?
      – Не всем из нас на роду написано стать такими известными особами, как мадам. – Мей снова улыбнулась. – Да, вот еще что: девочка хочет поиграть в саду со щенком, которого подарил джентльмен одной из девушек. Вы позволите, мисс Франческа?
      – Конечно, Мей, спасибо.
      Афродита с любопытством прислушивалась к разговору, но так ничего и не спросила: она явно не собиралась облегчить положение дочери.
      – Кажется, Мариэтта собиралась помочь тебе с клубом… – заметила Франческа, когда Мей ушла.
      – Так оно и есть, это уже решено. Мей хотела обучиться искусству куртизанки, но не справилась – не всем подходит это ремесло. Поэтому-то она и работает в клубе по другой части.
      – Но разве все девушки не обязаны…
      Афродита подняла бровь.
      – Вижу, ты удивлена, котенок. Неужели ты думала, что я заставляю девушек вступать в связи с мужчинами независимо от того, хотят они этого или нет? Думаешь, я покупаю и продаю девушек, как в борделях на Мэллори-стрит? Кто эта девочка, о которой говорила Мей? Зачем ты привезла ее сюда?
      Франческа почувствовала неловкость.
      – Мадам, я так не думаю, совсем не думаю. Прошу прощения. Просто я очень плохо в этом разбиралась, и, возможно, я неясно выражаюсь, потому что нервничаю. Простите меня.
      – Ты нервничаешь из-за меня?
      – Да.
      Мгновение спустя Афродита улыбнулась:
      – Думаю, при случае я действительно могу быть опасной. – Она слегка задумалась. – Пожалуйста, присядь и расскажи толком, зачем ты пришла. Обещаю, что не буду кусаться.
      Франческа глубоко вздохнула. Час настал, и оттягивать объяснение больше было нельзя.
      В итоге она рассказала матери, как ходила с Лил на Мэллори-стрит, что там увидела и на что решилась за долю секунды.
      – Все произошло слишком быстро. Мы бежали, прятались, и, к счастью, нам помог один джентльмен. А потом я забрала Рози домой. В такой спешке у меня не было возможности подумать о последствиях.
      К величайшему удивлению Франчески, Афродита сразу все поняла и перешла прямо к делу:
      – Ты хочешь спасти эту девочку и дать ей шанс на приличную жизнь, так?
      – Да, хочу, – твердо ответила Франческа.
      – Так что же тебя останавливает?
      – Не что, а кто. Если дядя Уильям узнает о ней, то Рози обвинит матушку… – Франческа замолчала, испугавшись промаха. – Я имею в виду миссис Джардин. Я не могу этого допустить, понимаешь, не могу. – На последнем слове у нее перехватило дыхание.
      – Уильям? Этот человек никогда мне не нравился, – холодно проговорила Афродита. – Ладно, успокойся, котенок, Я заберу девочку и подержу у себя до тех пор, пока не появится возможность куда-нибудь ее пристроить.
      – Спасибо…
      – Нет, сначала тебе придется мне кое-что пообещать. Ты не должна никогда больше подвергать себя опасности.
      – Обещаю.
      – Вот и хорошо. А еще ты не должна разгуливать по улицам без сопровождения.
      Эти слова очень удивили Франческу.
      – Разве ты не слышала про холеру? Никто не знает, как она появляется и откуда, но эта болезнь не отличает состоятельных людей от бедняков, и у нее нет жалости.
      – Об этом я как-то не подумала. О холере и о быстрой смерти, которую она несет.
      В отличие от некоторых других болезней, присутствовавших в Лондоне, холера не оставалась строго в пределах трущоб, и для нее положение человека в обществе не играло никакой роли.
      Афродита сделала глоток кофе.
      – Ты сказала, что тебе помогал какой-то джентльмен.
      – Да, мистер Торн.
      – Торн? – Темные брови Афродиты взлетели вверх. – Мистер Себастьян Торн?
      – Ну да. А разве вы с ним знакомы?
      Воображение Франчески мгновенно нарисовало впечатляющую картину – Себастьян в объятиях одной из красавиц куртизанок.
      – Он сыщик, не так ли, и я слышала, хороший специалист.
      – Ну…
      Афродита проницательно улыбнулась:
      – Он нравится тебе, да? Этот молодой человек действительно очень привлекателен.
      Франческа отвернулась.
      – У меня не было времени его разглядывать, – неловко вывернулась она.
      Мгновение Афродита внимательно рассматривала дочь, потом раздраженно качнула головой.
      – Ты можешь лгать себе, но не мне. Я все вижу. – Она назидательно подняла палец. – Между нами больше не должно быть притворства. Мы – мать и дочь, как бы тебе ни хотелось это изменить. А теперь пей кофе, а то остынет.
      Франческе очень хотелось поспорить, но Афродита так строго посмотрела на нее, что она отказалась от этого намерения.
      Дальше разговор перешел на Йоркшир и на погоду, причем не напоминал разговор с куртизанкой. Лишь когда Франческа уходила, Афродита крепко сжала ей руку.
      – Ты должна почаще навещать Рози. Я тоже буду тебя ждать.
      – Спасибо, я обязательно вернусь. И… я так благодарна вам, мадам.
      – Не сомневайся, я всегда приду тебе на помощь, – искренне пообещала Афродита, и ее глаза засияли.
      Франческа была смущена.
      Афродита откровенно удивила ее. Умная, хорошо образованная, проницательная, она руководила солидным делом в мире, в котором доминировали мужчины. А еще она была добра по отношению к своей дочери, хотя не испытывала в этом нужды.
      Все же Франческа посоветовала себе не забывать, что Афродита – куртизанка, женщина, использующая тело для получения денег, ведомая страстями.
      Такой Франческа стать не хотела и никогда не станет.
      А помощь от Афродиты она будет принимать лишь до тех пор, пока Рози не перейдет под покровительство Вивианны.
      Лил решила еще немного побыть с Рози в заведении Афродиты.
      – Малютка может испугаться, – с нежностью проговорила она.
      Франческа сомневалась, что Рози так уж сильно напугана, но все же согласилась. Поэтому в пустой кеб, ожидавший у входа, она села совершенно одна.
      Назвав кучеру адрес дяди Уильяма, Франческа откинулась на спинку сиденья и задумалась. Она попросила Афродиту об услуге, и та согласилась помочь без театральных жестов и без лишних вопросов.
      Долгие годы Франческа придерживалась вполне определенного мнения об Афродите, а она оказалась совершенно другой. Разумеется, в их отношениях это ничего не меняло. Они с матерью разные, очень разные.
      Внезапно кеб остановился и Франческа удивленно огляделась. Они находились на очень узкой улице, и вокруг никого не было видно.
      Сердце девушки затрепетало.
      – Эй, кучер! Почему мы остановились, что происходит?
      Ответа не последовало, и Франческа не на шутку встревожилась. Она протянула руку к ручке двери, собираясь выйти, но тут дверца распахнулась и какой-то человек, запрыгнув в кеб, присел рядом.

      Франческа взвизгнула, но через секунду уже готова была смеяться.
      – Вы?! – Она испытывала странное ощущение, будто снова попала в роман.
      – Да, я. А вы ждали кого-то другого? – ответил Себастьян вопросом на вопрос.
      Франческа почувствовала, как кровь приливает к ее щекам.
      – Я думала, меня собираются похитить! Когда-то такое уже было…
      На самом деле она не помнила, как ее похитили первый раз – тогда она была очень мала. Однако рассказ об этом она слышала не однажды, и где-то в глубине души сохранялась память о произошедшем.
      Тем большую злость она испытывала сейчас.
      «Ты не спала всю ночь, волновалась о нем, и вот он здесь, цел и невредим», – сказал внутренний голос.
      – Я могу вас похитить, если вам угодно.
      Глаза Себастьяна зажглись озорным блеском. Пожалуй, это неплохая мысль.
      Проклятие, он снова добился своего! Воображение увлекло Франческу в совершенно новом направлении, рисуя картины некоего безопасного райского уголка, в котором пребывали лишь они одни. Этот рай слегка напоминал гарем султана, и на ней были… О Господи, шелковые шаровары!
      Франческа дошла в воображении до того места, где Себастьян кормил ее сочным виноградом, но тут ей пришлось вернуться к реальности. Она снова была в наемном кебе, и Себастьян, наблюдая за ней, чего-то ждал.
      – О чем вы думали, когда ворвались ко мне в кеб таким образом? – напустилась на него Франческа.
      Торн откинулся на сиденье с таким видом, будто для него такое поведение было совершенно нормальным.
      – Я хотел поговорить с вами, только и всего.
      Франческа недовольно поморщилась:
      – Если вы действительно хотели поговорить, вам следовало известить меня заранее или нанести визит в дом моего дядюшки.
      – В этом случае вы наверняка разорвали бы записку и отказались встретиться со мной. Также миссис Джардин могла отказать мне от вашего имени, тогда как дело не терпит отлагательств. Вам угрожает опасность, поймите. Я только что дал вам наглядный урок…
      – Урок? Какой еще урок?
      – Любой, кто желает вам зла, может заплатить кучеру, и тогда вам от него не спастись.
      – Что ж, спасибо за науку, – холодно поблагодарила Франческа. – Теперь я знаю, что необходимо иметь постоянного сопровождающего и носить с собой… пистолет, чтобы можно было застрелить любого, чей вид мне не понравится. Ну-с, мистер Торн, пожалуйста, уйдите с моей дороги и дайте мне возможность продолжить путь.
      Себастьян усмехнулся, видимо, считая ее слова очень смешными.
      – Не сейчас. Я еще не все сказал.
      Франческа, затаив дыхание, стала считать про себя, шевеля губами, но наконец ей пришлось снова открыть глаза.
      – Хорошо, мистер Торн, я выслушаю вас. Так в чем дело?
      – Где девочка? Где Рози?
      – Я отвезла ее к матери, чтобы о ней позаботились до возвращения моей сестры в Лондон.
      Торн застонал.
      – Вам что-то не нравится? – Франческа испуганно распахнула глаза.
      – А вам?
      Почувствовав себя оскорбленной, Франческа прищурилась.
      – Уверяю вас, у Афродиты Рози будет в полной безопасности, и там с ней не случится ничего плохого. Кроме того, у меня не осталось выбора: миссис Марч, экономка, назвала Рози оборванкой и угрожала рассказать о ней дяде. Уильям непременно поднял бы ужасный шум, а как раз сейчас нам это меньше всего нужно.
      – Ах да, разумеется, мы не должны допустить, чтобы дядя Уильям гневался…
      – Напрасно вы иронизируете. Мистер Торн, а как бы вы поступили на моем месте? Позволили экономке отправить Рози в работный дом? Я не могла так поступить, и не важно, сколько неприятностей это может мне доставить.
      Себастьян с обожанием взглянул на нее, и Франческа подумала, что на его глаза, темные как ночь, и линию губ она могла бы смотреть весь день и всю ночь. От этого она чувствовала себя льдом, тающим под лучами солнца.
      – Почему вы меня преследовали?
      Себастьян пожал плечами.
      – Боюсь, Франческа, вы мой крест.
      – Что за глупости! Я ничего не значу для вас, а вы – для меня. Мы обычные люди, встретившиеся при необычных обстоятельствах. Это не значит, что нам нужно становиться друзьями.
      Лицо Себастьяна вдруг стало серьезным.
      – Поверьте, дорогая, даже незнакомец проявил бы недобросовестность, если бы не предупредил вас о том, насколько опасны эти люди. Вы украли их собственность; теперь они найдут кучера кеба и узнают ваш адрес – это лишь вопрос времени. Они выследят вас до самой Уэнстед-сквер без особенных усилий и потом…
      Франческа нахмурилась. Разумеется, она понимала: все это очень серьезно, но решила, что обдумает ситуацию позже.
      – Значит, вы взяли на себя обязанности моего защитника?
      – Я хочу вернуть вам долг.
      – Что ж, попробуйте…
      Франческа на мгновение задумалась. Неужели лжет? Вряд ли. Этот человек лгал с гораздо большей уверенностью. Должно быть, на этот раз он говорил правду.
      Повернувшись, Франческа выглянула в окно, и Себастьян, скользнув взглядом по ее нежной коже, кружевам на корсаже, округлости груди, почувствовал, что хочет ее до боли.
      – Мистер Торн, я не думаю, что мой дядя позволит вам сопровождать меня, – наконец проговорила она, поворачиваясь к Себастьяну. – Мне и так приходится прилагать все усилия, чтобы его не расстроить, так как он превыше всего ценит респектабельность.
      – Зато, как мне кажется, вы не так уж высоко цените респектабельность: разгуливаете по болотам, словно цыганка, ходите в Лондоне в места, которых респектабельным дамам лучше избегать. Что ваш дядя сказал на это бы?
      Губы Франчески дрогнули.
      – Он пришел бы в ярость, – с удовольствием заметила она.
      Больше Себастьян выдержать не мог: он сделал шаг и поцеловал Франческу.
      На мгновение она замерла, потом прижалась к нему со всей необузданной страстью своей буйной натуры.
      Себастьян мечтал об этом поцелуе с ночи в гостинице. Теперь без Франчески он ощущал себя неполноценным – она словно была у него в крови.
      – Позволь отвезти тебя куда-нибудь, – пробормотал он, задыхаясь, сходя с ума от желания, потом провел губами по ее горлу, и Франческа, изогнув шею, закрыла глаза. Тогда Себастьян развязал завязки страшной шляпки и выкинул ее через окно на улицу, но Франческа, казалось, этого даже не заметила.
      – И куда же мы можем поехать? – спросила она, сильнее прижимаясь к Себастьяну.
      – Я снимаю комнаты на Халфмун-стрит, думаю, тебе там понравится. Мартина можно отослать, и мы останемся вдвоем. Остальное подождет.
      Однако Франческа отрицательно покачала головой.
      – Но почему? Я хочу тебя. Ты хочешь меня. Помнишь, как это было?
      – Я не хочу помнить, – выдохнула она.
      Себастьян прижался губами к молочно-белой коже над воротом ее платья, но этого оказалось недостаточно: он хотел снять с нее все.
      – Франческа… – Он снова поцеловал ее в губы. – Я теряю голову. Я хочу тебя сейчас, – Он положил ее руку себе между ног, – Я все время в таком состоянии после гостиницы.
      Франческа хихикнула:
      – Ах, должно быть, это так неудобно. – Она убрала руку и отодвинулась подальше.
      – Дорогая, ты станешь свободной как ветер. Не позволяй приручить себя. Позволь освободить тебя из клетки.
      Речь Себастьяна напоминала речь сумасшедшего, но ему было все равно; однако Франческу это не поколебало.
      – Нет! – Она покачала головой, широко распахнутые глаза стали темными и испуганными, с лица исчезло веселье. – Разве ты не понимаешь? – произнесла она с горечью. – Именно это и пугает меня больше всего. Себастьян, я не могу себе позволить быть свободной, я не могу покинуть мою клетку. Для меня это небезопасно.
      Торн ничего не понял, лишь пожал плечами. Ему хотелось скова прикасаться к ней, провести кончиками пальцев по нежной коже, а потом целовать ее до тех пор, пока она не забудет обо всем, кроме него. Почему все не может быть так просто? Почему им необходимо думать о будущем?
      – Франческа…
      – Нет, Себастьян.
      По-видимому, Франческе хотелось отрицать даже сам факт того, что ночь в гостинице вообще имела место, и Себастьяна это очень смущало. Она то вообще не беспокоилась по поводу своей респектабельности, то отталкивала его, будто боялась. Но кого – его или себя?
      Здесь было нечто, чего он пока не разглядел; зато потом Франческа снова будет принадлежать ему.
      Себастьян нехотя покинул кеб.
      – Трогай, – приказал он кучеру.
      Кеб тронулся, и когда колеса застучали по мостовой, одно из них переехало шляпку Франчески, лежавшую на дороге.
 
      – Твоя грязь, тебе и убирать.
      Он ощутил отвращение. Анджела Слейтер в его глазах являлась кем-то вроде паразита, от которого никак нельзя было избавиться. Единственный раз в момент слабости он использовал ее, чтобы избежать неприятностей, и с тех пор горько сожалел об этом.
      Неужели он и в могилу сойдет заодно с этим созданием и ее подручными?
      Анджела улыбнулась. Несмотря на произошедшие перемены, это была все та же коварная и злобная улыбка. Вне всякого сомнения, она угадала его мысли и дала это понять, внушив неприятную дрожь.
      – Вот так-то, благородный господин, вы сами должны решить проблему.
      – Девчонка для вас ничто. У вас их еще предостаточно. Забудьте о ней.
      – Не могу. Дело в репутации. У меня никто ничего не крадет, особенно из тех, кого я украла для вас много лет назад. Это сделала мисс Франческа Гринтри. Она отвезла ребенка к своей матери. Ну разве не остроумная шутка?
      – Анджела…
      – Я знаю, что произошло и почему. У меня множество друзей, и у меня есть письмо. Не вздумайте повернуться ко мне спиной, сэр.
      Письмо! Как же ему хотелось обхватить руками это морщинистое горло и сжать. Он никогда не был вспыльчив, но она вынуждала его на крайность. Однако, как это ни прекрасно, ее убийство не сулит ему ничего хорошего. Ее место займут другие, и, вне всякого сомнения, они позаботятся о мести. Кроме того, если она умрет, он никогда не получит письма.
      – Я и не поворачиваюсь спиной, – сказал он, будто никогда об этом не думал. – Я теряю столько же, сколько и вы.
      – Значит, вы позаботитесь о мисс Франческе или хотите, чтобы этим занялась я?
      – Нет-нет, я справлюсь.
      Если возникнет необходимость, он будет безжалостен с Франческой Гринтри, но сначала нужно заняться кое-кем другим. Тем, кто гораздо опаснее Франчески, кто знал всю правду и подозревал об остальном. Все эти годы он следил за ней и ждал, когда она сделает первый ход, но она молчала. До сегодняшнего дня.
      – Она наняла Торна для расследования, – с горечью произнес он.
      – Сейчас, после всех этих лет?
      – Она знает, что с ней произойдет. Должна знать. И все-таки она это сделала. По правде сказать, я никогда не верил, что она это сделает. У нее были подозрения, но не было доказательств.
      Миссис Слейтер хихикнула:
      – Ты говоришь так, будто восхищаешься ею. Она знала, что произойдет, если она пойдет на это, поэтому пусть винит только себя. Смелый поступок, но безрассудный, не так ли? – Водянистые глаза сверкнули насмешкой. – Ты все еще любишь ее? Помнится, когда-то ты был от нее без ума.
      Он не ответил. Когда-то он и правда был влюблен в Афродиту, и даже более чем влюблен, хотя не признавался даже себе. Она наполняла его мысли и сердце, она была наваждением, чуть было не убившим его.
      Теперь он планировал ее убийство, это выглядело как месть, но он убеждал себя, что это справедливость.

      Себастьян почти не обращал внимания на то, что происходит вокруг. Сердце еще трепетало в груди, кровь пульсировала во всем теле – такое влияние оказывала на него Франческа.
      Добсон удивленно нахмурился и провел его в клуб.
      – Мистер Торн, мадам Афродита устала. Вам непременно нужно увидеть ее именно сейчас?
      – Думаю, да. Дело не терпит отлагательств.
      Добсон поколебался несколько мгновений, потом кивнул.
      – Надеюсь, вы ее надолго не задержите…
      – Мистер Добсон, это едва ли займет пару минут.
      Казалось, Афродита ждала его прихода.
      – А, мистер Торн, вы снова здесь. – Должно быть, она уловила что-то в его лице, потому что ее улыбка тут же погасла. – Что произошло?
      Себастьян рассказал о Рози и о том, откуда та взялась.
      – Значит… эта девочка принадлежит ей?
      Афродита была поражена. Рука ее дрожала, когда она снова взялась за спинку стула.
      – Да. И миссис Слейтер хочет ее вернуть.
      – Но почему нельзя арестовать ее за это и за похищение детей в течение многих лет? Мистер Торн, если вы знаете, где она, значит, мы должны…
      – Я не знаю, где она. Пока не знаю. Если же узнаю и доставлю ее в полицию, значит, вероятнее всего, мы не сможем найти ее хозяина. Анджела будет молчать в надежде, что он поможет ей в трудной ситуации, и он поможет. Мадам, вы все еще хотите узнать имя человека, который организовал похищение ваших дочерей?
      Афродита кивнула.
      – Тогда им следует отправить Рози куда-нибудь подальше. Я уверен, вы не хотите, чтобы миссис Слейтер постучалась к вам в дом.
      – Меня попросила позаботиться о Рози дочь, мистер Торн, и я не нарушу обещания, данного ей. Что же касается миссис Слейтер… Если она явится к моей двери, я встречусь с ней в аду.
      – Но, мадам…
      Впрочем, Торн так и не решился высказать ни одного аргумента. Может быть, Афродита и действовала не быстро, но она никогда не сбивалась с избранного курса, даже если он означал для нее катастрофу.
      – Итак, теперь вы защищаете мою дочь?
      Этот неожиданный вопрос вывел Себастьяна из задумчивости.
      – Да, мадам.
      – Я рада, что вы были рядом, когда она спасала Рози. Моя девочка поступила замечательно, но нельзя позволять ей снова рисковать собой.
      – Я ей говорил, что рисковать не стоит, но… – Он пожал плечами. – Мадам, ваша дочь слишком своевольна!
      Афродита улыбнулась:
      – Она следовала велению сердца, и это неплохо. Ей следует делать это почаще, а не изображать из себя мисс Респектабельность.
      – Хорошо сказано! – Торн расхохотался.
      Если бы сердечные порывы привели Франческу в его объятия, он был бы очень счастлив.
      Афродита протянула руку и коснулась кончиками пальцев его груди.
      – Мистер Торн, вы уверены, что мы обсуждаем не ваше сердце? Моя дочь – красивая молодая женщина. Было бы ужасно, если бы она прожила жизнь одна из-за того, что боится любви.
      Себастьян снова улыбнулся, но глаза его оставались холодными.
      – Мадам, у меня нет сердца – я потерял его много лет назад.
      – Без любви мы мертвы, и я надеюсь, что вы все же ошибаетесь. – Афродита прикрыла глаза, давая знать, что аудиенция окончена.
 
      Франческу разбудил шум Лондона, и она сладко потянулась, ей снился чудесный сон.
      Себастьян Торн взобрался по стене к ее окну и проник внутрь. Она чувствовала, как ее обнимают уверенные сильные руки, их тела двигались в унисон. Сейчас Франческа ощущала прилив крови, тепло и покалывание там, внизу.
      Ей не хватало его, и это ее пугало. А еще ей хотелось найти его и отправиться с ним на Халфмун-стрит. Афродита поступила бы именно так. Ради любви она отказалась бы от всего остального и осталась бы в конце концов ни с чем. Именно поэтому Франческа не могла так поступить, Ей нужно было бежать отсюда и как можно скорее вернуться на безопасные болота. Хотя Франческа и повторяла себе, что продолжит сопротивляться ему изо всех сил, она знала, что это не так просто. Она не доверяла ему… и не доверяла себе.
      Может быть, если выйти замуж за какого-нибудь скучного джентльмена, эта проблема исчезнет? Как бы ни манил ее Себастьян, брачные обязательства не шутка. Почему она не вышла замуж? Франческа знала почему. Она была не в состоянии пойти на брак без любви: это было еще хуже, чем оставаться старой девой и вообще не знать любви. Впрочем, Франческа была готова так поступить… пока не встретила Себастьяна.
      Теперь же она пребывала в полной растерянности. Возможно, ей следует спросить Афродиту? Мать непременно поймет ее, что же до ответов… Афродита не сумела организовать собственную жизнь, как же тогда она поможет дочери?
      Одевшись, Франческа спустилась к завтраку. Накануне они побывали на Трафальгарской площади и выпили чаю со старой знакомой матери.
      Эми старательно планировала время дочери, и теперь с улыбкой взглянула на Франческу:
      – Франческа, вот и ты! Сегодня мы идем по магазинам с Хелен.
      – Но, матушка, мне совершенно не нужен, новый гардероб.
      Эми удивленно подняла бровь.
      – Дорогая, речь идет обо мне. Ты ведь не откажешься составить мне компанию?
      Конечно же, Франческа не имела ничего против, но она испытывала сильное подозрение, что это одна из уловок, имеющих целью принарядить именно ее.
      В дверях столовой появилась миссис Марч; лицо ее, как обычно, было бесстрастно.
      – Миссис Джардин, мисс Франческа, доброе утро!
      Экономка посмотрела на Франческу, и та улыбнулась ей самой очаровательной улыбкой.
      – Доброе утро, миссис Марч, – приветливо произнесла Эми. – Сегодня нас не будет дома до вечера, у нас множество дел. Вы сообщите об этом моему брату?
      – По правде сказать, мистер Тремейн просил известить вас, что сегодняшний вечер он проведет в клубе.
      – Вот как…
      – Мистер Тремейн очень занятой человек.
      – Что ж, уверена, у нас с братом будет множество других возможностей поболтать.
      Вид у миссис Марч был такой, будто она в этом сомневалась, однако она молча покинула комнату.
      – Кажется, Уильям здесь редко появляется, – заметила Эми, протягивая руку за тостом. – Теперь все подумают, что он не хочет восстанавливать наши отношения.
      – А я думаю, он придет.
      – Надеюсь, тем более что я намерена выиграть войну между нами.
      – Кстати, о войнах… у меня такое ощущение, что миссис Марч сражается с одной из нас за владение дядей Уильямом. Неужели он такая ценная добыча? – Франческа иронически улыбнулась.
      – Она может волноваться из-за своего положения в доме, только и всего. Не думаю, что ей есть смысл переживать из-за того, что Уильям приведет сюда жену. Его поведение в тот вечер, когда ты заговорила на эту тему, свидетельствует о том, что он закоренелый холостяк, а значит, мечта любой экономки.
      – Уильям – неплохая добыча. – Эми вздохнула. – Ты не поверишь, но у него было предостаточно романов, – добавила она и рассмеялась, увидев выражение лица дочери. – Уильям даже числился дамским угодником, когда был помоложе.
      – Ах, матушка, пожалуйста, прекратите. При мысли о том, что дядя Уильям разбил чьи-то сердца, я чувствую себя ужасно.
      – Но почему, глупышка? – Эми удивленно посмотрела на Франческу и вдруг задумалась. – Впрочем, сейчас я начинаю думать, что настоящим сердцеедом был Томас, а не Уильям. Дамы всегда любили Томаса, но его вины в том не было – он просто привлекал их, будто мед мух. Однако существовала и иная причина, по которой Уильям недолюбливал старшего брата. Как бы мне хотелось…
      Заметив, что Эми впадает в сентиментальность, Франческа не выдержала:
      – Матушка, поторопитесь! Вы же помните, мы идем по магазинам. Допивайте чай, и в путь.
      – Я нашла новую портниху, – гордо объявила Хелен, когда они подъезжали к Блумзбери, и откинулась на спинку сиденья.
      – Да? А ты знакома с последней модой? У меня есть экземпляр журнала мод, тебе надо на него взглянуть. Там есть модель, которая смотрелась бы на мне просто восхитительно, будь я молодой девушкой. – Эми довольно улыбнулась.
      Хелен решительно тряхнула головой.
      – Я совершенно уверена, что эта модель прекрасно подойдет Франческе.
      Сердце Франчески ушло в пятки – она представила себя в вычурных нарядах из тонкого материала, которые всегда одобряла Хелен.
      – Ни за что, – прошептала она Эми, пока Хелен болтала о приеме, на котором недавно присутствовала.
      – Ах, моя дорогая, – тихо ответила Эми, – нам всем придется принести жертвы. Бедной Хелен нужно приободриться, нам нужно ей помочь, даже если это означает покупку целого гардероба.
      На Риджент-стрит находились главные магазины Лондона с огромными стеклянными витринами и Берлингтонский пассаж с небольшими ателье и специальными магазинами. Франческа ощутила непривычное волнение, однако большую часть времени ей пришлось слушать разговоры Эми и Хелен и следить за тем, чтобы они не заблудились в дебрях моды.
      Возможно, поэтому она не могла сказать, когда заметила этого мужчину: он стоял, прислонившись к стене, в одном из магазинчиков. У него были рыжеватые волосы, одет он был в коричневый пиджак; высокий и неуклюжий, этот человек производил впечатление ротозея, располагавшего неограниченным временем. В нем не было ничего особенного, ничего, что могло бы привлечь внимание, за исключением того, что, когда их взгляды встретились, он сразу же повернулся спиной и притворился, будто разглядывает витрину с конфетами. В следующее мгновение Хелен заторопилась к перчаточнику, а когда Франческа снова оглянулась, мужчина уже исчез. Почему-то, заметив это, она испытала облегчение и принялась уделять больше внимания тому, что происходило вокруг.
      Они посетили несколько магазинов, прежде чем Франческа снова увидела незнакомца на другой стороне улицы, точнее, его спину в коричневом пиджаке. Она сказала себе, что ведет себя нелепо. И заметила этого человека только потому, что Себастьян напугал ее россказнями об опасных людях, угрожающих ей.
      По-прежнему Хелен то и дело приходила в восторг то по поводу шляпок, выставленных в витрине «Соун энд Эдгар», то разглядывая новые соломенные шляпки с закругленным силуэтом и горизонтальным верхом.
      Франческа от всего этого ощутила наконец усталость. Ей понравились шляпки, но что толку было что-то обсуждать, когда ее не слушали ни Хелен, ни Эми.
      Она прошла дальше по улице и, остановившись перед галантерейным магазином, стала разглядывать рулон розово-красного атласа; и тут же рядом с ней оказалась Эми.
      – Эх, как мило!
      – Согласна. – Франческа взглянула назад, на шляпки. – Тетушка Хелен уже прекратила выражать восторг по поводу тех двух шляпок?
      – Нет еще. Не важно. Знаешь, тебе очень пойдет этот цвет, – объявила Эми и, взяв дочь под руку, повела в магазин.
      – Ах, зачем это… – запротестовала Франческа, но голос ее ослабел от внезапного желания заполучить розовый атлас. Она представила лицо Себастьяна, когда он увидит ее в платье из этой ткани.
      – Дайте еще бледно-голубой креп, – приказала Эми продавцу, – и кружева для верхней юбки.
      Протестовать было бессмысленно: Эми несло, словно поезд, едущий по рельсам. В мгновение ока Франческу привели в дом портнихи, а Эми и Хелен включились в обсуждение покроя и длины рукавов, контрастирующих с ниспадающими кружевами.
      – С такой заметной фигурой себя нужно подать, – заявила портниха. – Нужно показать все – грудь, талию и бедра. Никаких оборок, никакой ленты – это будет выглядеть смешно. Цвета должны подчеркивать темные волосы, глаза и безукоризненную белую кожу. Накрахмаленные нижние юбки придадут форму и подчеркнут тонкую талию.
      Франческа смутилась, но тут же поняла, что портниха права. Зачем притворяться, будто она небольшого роста, как Хелен и Мариэтта? Она такая же, как Вивианна; обе они всегда выделялись в толпе. Это было правдой, а значит, следовало использовать с наибольшей выгодой для себя.
      Хелен начала перечислять, загибая пальцы, глаза ее сияли от возбуждения:
      – Еще нам понадобятся перчатки, шляпки, чулки, сорочки, корсеты, нижние юбки, ботинки и вечерние туфли. Господи, давно я так не веселилась!
      С этого момента Франческа окончательно оставила последние попытки протестовать.
      Как можно было привередничать, когда Эми и Хелен так приятно проводят время? И что в это плохого? Она вдруг осознала, что и сама получает от этого удовольствие. Она наденет совершенно иные вещи, подчеркивающие достоинства фигуры. К сожалению, деревенская швея миссис Холл знала только два размера платьев – большой и еще больше.
      К тому времени как они закончили, у Франчески кружилась голова из-за постоянной необходимости поворачиваться, когда ее толкали, подпихивали, заворачивали и подкалывали. Всего у нее должно было появиться шесть новых платьев, а также бальное платье из розового атласа. Франческа, у которой никогда не было бального платья, смутно представляла себе, что с ним делать, но Эми и Хелен это, безусловно, было отлично известно.
      На какое-то время Франческа забыла о мужчине с рыжеватыми волосами, но когда они выходили от портнихи, она увидела его снова: на этот раз он стоял у питьевого фонтанчика и смотрел прямо на нее.
      Страх. Она явственно ощутила, как страх охватывает ее паучьими лапами.
      Незнакомец тут же притворился, будто интересуется парой лошадей, впряженных в ландо, но Франческу это не обмануло. Ей разом вспомнились все предостережения Себастьяна. Она не слушала его, не верила ему, и, кажется, зря.
      Оглядевшись, Франческа убедилась, что вокруг толпится множество покупателей. Было три часа пополудни, все занимались своими делами, пока она была в безопасности – в общественном месте с ней ничего не могло случиться. Но что будет потом?
      Все же на какое-то время Франческа успокоилась.
      – Думаю, на сегодня достаточно, – услышала она голос Эми. – Если только Хелен не передумала по поводу других шелковых чулок.
      – Нет, я не стану их покупать. Тоби поднимет шум, если я приобрету больше одной пары.
      – Если Тоби в состоянии потратить деньги на дантиста, использующего эфир, то ты точно можешь купить больше одной пары чулок! – резко возразила Эми.
      – Ах, брось! Он вовсе не такой плохой, как ты думаешь.
      – Но и не такой хороший, как думаешь ты. Должно быть, Эми устала, раз сказала такое. Обычно она обладала большим тактом.
      Хелен виновато посмотрела на сестру:
      – Я знаю, он несовершенен, но и я никогда не была превосходной женой.
      – Ерунда, – возразила Эми. – Ты слишком хороша для него.
      К ужасу Франчески, глаза Хелен наполнились слезами.
      – Ты не понимаешь. Я была Тоби очень плохой женой. Не знаю, как он живет со мной.
      – Плохой? Но что ты имеешь в виду?
      Щеки Хелен покрылись лихорадочным румянцем.
      – Все случилось много лет назад, – пробормотала она, обмахиваясь веером, – но я обещала, что не стану об этом рассказывать, так что это секрет.
      – Ты обещала Тоби? – спросила Эми, совершенно сбитая с толку. – Но что именно?
      – Речь идет о Тоби и Уильяме. – Хелен покачала головой и крепко сжала губы, будто и так сказала слишком много.
      Эми вздохнула:
      – Послушай, Хелен, ты кого угодно можешь вывести из себя. В любом случае ни за что не поверю, что ты сделала что-то плохое.
      На этот раз Хелен ничего не ответила, и обратный путь к Рассел-Хаусу на Куин-сквер показался Франческе полной противоположностью волнениям этого дня.
      – Интересно, что Хелен считает ужасным поступком, о котором не следует говорить? – задумчиво произнесла Эми, когда они, доставив Хелен домой, остались с Франческой одни в карете. – Я думаю, самую большую ошибку она совершила, когда сбежала с Тоби.
      – Если об этом знает дядя Уильям, значит, это что-то скандальное.
      – Скорее всего ты права, – пробормотала Эми и закрыла глаза, будто вдруг ощутила сильную усталость.
      Франческа коснулась ее руки.
      – У тебя болит голова? Почему бы тебе, когда приедем, не подняться к себе и не отдохнуть до ужина? Я уверена, миссис Марч не будет против, если мы поедим позднее. – Говоря это, Франческа случайно взглянула в окно и вздрогнула: человек с рыжеватыми волосами стоял на углу напротив и смотрел на их карету.
      В этот раз ошибки быть не могло. Он наблюдал именно за ней.
      Теперь Франческа окончательно поняла, что дело зашло слишком далеко и стало слишком опасно проявлять беспечность. Да и что она могла сделать? Ей необходима помощь кого-то, кто знаком с миром, в который она столь дерзко вошла.
      Ей нужен Себастьян.

      Как только Эми поднялась наверх, собираясь отдохнуть, Франческа отправилась на поиски Лил.
      – Как дела у Рози?
      Лил улыбнулась.
      – О, она прекрасно проводит время. Мадам и девушки совершенно ее избаловали.
      Заметив, что Франческа встревожена, она осторожно спросила:
      – Вы думаете, кто-то может забрать девочку и снова попытаться ее продать?
      – Нет, не думаю. Вряд ли об этом стоит волноваться. Пока Рози с нами, с ней ничего не случится – Она помолчала, затем негромко спросила: – Лил, ты видела возле клуба кого-нибудь подозрительного?
      Девушка улыбнулась:
      – У «Клуба Афродиты» всегда вертится множество подозрительных джентльменов. Возможно, вы имеете в виду кого-то определенного?
      – Нет, пока нет.
      На самом деле Франческа волновалась гораздо больше, чем дала понять Лил. Она все время думала о предостережении Себастьяна и о мужчине с рыжеватыми волосами. А еще она ощущала вину за то, что своими действиями подвергла близких опасности, какими бы добрыми ни были ее намерения. Что, если те люди уже нашли Рози? Что, если они решили забрать, похитить ее?
      Франческа с облегчением вспомнила о Добсоне. Им будет трудно пройти мимо него. Однако Добсон там один, а значит, ей нельзя терять времени.
      – Думаю, мне придется пойти к мистеру Торну на Халфмун-стрит.
      Лил замерла.
      – Но, мисс!
      – Это никак нельзя отложить, потому что Рози в опасности.
      Лил подумала, но не успокоилась.
      – Полагаю, вы хотите идти одна?
      – Ну да…
      – Нет, мисс, я иду с вами. Поверьте, так будет лучше.
      Франческа вздохнула:
      – Лил, мне двадцать пять лет, и мне не нужна опека.
      – Если ваша честь будет запятнана, ни один респектабельный мужчина на вас не взглянет.
      – Но какое мне до этого дело?
      – Именно так и говорили мисс Вивианна и мисс Мариэтта, – мрачно объяснила Лил. – А потом оказалось, что это очень даже имеет значение. Когда вырастут их дети, можете быть уверены, никто не захочет, чтобы они играли в те же игры!
      В конце концов Франческа решила, что спорить у нее нет времени, и решительно произнесла:
      – Пойду переоденусь в новое платье, и мы тотчас же отправляемся.
      Лил прищурилась:
      – Какое новое платье?
      – Портниха смогла подогнать одно из готовых: на это потребовалось всего лишь полчаса.
      – А почему вы надеваете это новое платье, отправляясь к мистеру Торну?
      – Лил, даже я знаю, что мужчины вероятнее всего выполнят пожелания женщины, если она хорошо выглядит. В конце концов, мистер Торн тоже мужчина.
      – Мисс, он негодяй.
      Франческа попыталась скрыть улыбку.
      – Откуда тебе это известно?
      Лил взглянула на нее с отчаянием.
      – Ну, если вы так не считаете… – Она беспомощно развела руками.
      Вскоре они уже двигались по направлению Халфмун-стрит. Идти было далеко, и Франческа, получив возможность спокойно прогуляться в новом платье, была очень довольна.
      Что до окружавших ее опасностей, то она решила, что небольшая встряска лишь стимулирует работу сердца и мозга. А еще она чисто по-женски наслаждалась шелестом бирюзового платья и пяти нижних юбок.
      Джентльмены, проходившие мимо, заметив ее, приветственно касались шляп, а один из них нагло вглядывался в ее лицо, пока Лил не посоветовала ему идти своей дорогой.
      Франческа подумала, что у всех женщин в Лондоне в голове лишь последняя мода, однако дело было скорее в ней, чем в Лондоне. Она изменилась, и наверняка это было как-то связано с мистером Торном.
      – Мисс, у вас подозрительно счастливый вид, – проговорила Лил, когда они добрались до здания, в котором располагалась квартира Торна.
      – Неужели?
      – По-моему, вам следует быть более осторожной. – Лил вздохнула, но Франческа ее уже не слушала и стремительно поднималась по лестнице к входной двери.
 
      Себастьян напрасно потратил целое утро, наблюдая за одним из домов миссис Слейтер. Поговорив еще раз с Диппером, он отправился в Хокни. Диппер считал, что миссис Слейтер живет именно там, в скромном на вид доме с занавешенными окнами. Соседи звали ее миссис Браун. К несчастью, Себастьян ее так и не увидел, – впрочем, зная о том, что ее ищут, она могла спрятаться где-нибудь. Теперь шпиона, который выдал его, разыскивала Красотка Полли.
      Рекомендуя ее, Диппер раздувался от гордости. – Вот увидите, она и иголку для вас отыщет. Торн как раз собирался уходить, чтобы посмотреть, как дела у Полли, но тут раздался стук в дверь и он нахмурился. Он никому не давал свой адрес, потому что не любил посетителей, а многим попросту не доверял. Стук повторился, на этот раз сильнее, будто кто-то вознамерился непременно попасть внутрь, и Себастьян посмотрел в глазок, устроенный на двери.
      То, что он увидел, явилось для него полной неожиданностью.
      Франческа Гринтри выглядела чрезвычайно привлекательно в платье цвета тропического моря, с темными волосами, собранными под изящной соломенной шляпкой. Неужели она пришла, чтобы ослепить его новым нарядом?
      Когда Себастьян открыл дверь, первое, что он услышал, был мелодичный голос Франчески:
      – Мистер Торн, мне все же не удалось обойтись без вашей помощи.
      Он поклонился и отступил на шаг, приглашая дам войти. По крайней мере на этот раз хорошо было уже то, что у Франчески хватило здравого смысла прийти с Лил. После поцелуя в кебе Себастьян не мог поручиться за себя, если бы они остались наедине.
      – Мисс Гринтри, проходите, присаживайтесь и рассказывайте, что вас беспокоит.
      Франческа осмотрелась. Гостиная была обставлена со вкусом, на стене красовался портрет бабушки Себастьяна кисти Гейнсборо.
      – Она настоящая красавица, – заметила гостья. – И очень похожа на вас.
      – Неужели?
      Франческа кивнула, после чего опустилась на стул и аккуратно сложила руки на коленях.
      – Давайте перейдем к делу, если не возражаете.
      – И в чем же состоит это дело?
      – Меня кто-то преследует.
      Себастьян нахмурился:
      – Вы уверены?
      – Да. Сегодня мы ходили по магазинам на Риджент-стрит, и…
      На этот раз Себастьян улыбнулся:
      – Представьте, я это заметил.
      Франческа покраснела, между ее бровями появилась складка.
      – Один и тот же человек наблюдал за мной в магазине и потом, когда мы ехали домой. Я не ошибаюсь, это не может быть совпадением.
      – Он вам угрожал? Вы считаете, этот человек собирался как-то навредить вам?
      – Не знаю. Именно поэтому я здесь. Кажется, вы первый сказали, что мне угрожает опасность. Надеюсь, вы в этом разбираетесь.
      – Пожалуй, теперь вам выгодно так считать.
      Франческа беспокойно заерзала.
      – Мистер Торн, я никогда в вас не сомневалась, и я уверена, что вы прекрасно знаете свое дело.
      – Вот как? – Он наклонился и посмотрел Франческе в глаза. – Что ж, прекрасно.
      Теперь Себастьян больше всего хотел знать, что она думает, рисуются ли в ее воображении те же самые темные образы, которые виделись ему, когда он заглянул ей в глаза. Наверное, да – ведь они созданы друг для друга.
      В это время раздался стук в дверь, и Франческа быстро обернулась.
      – Эта была совершеннейшая потеря времени, – громко объявил Мартин, входя и размахивая длинными руками и ногами.
      Франческа встала, и Мартин, сглотнув, замер, глядя на эту картину.
      – Сэр, я не понял, что у вас гости. Прошу прошения, леди.
      Себастьян усмехнулся:
      – Мартин, у меня такое чувство, будто ты уже знаком с этими леди, но я все равно тебя представлю. Мисс Гринтри, Лил, а это мой слуга и помощник Мартин О'Доннели.
      Франческа взглянула на него с укоризной:
      – Это же тот, кого я видела!
      – Боюсь, что так. Мисс Гринтри, Мартин наблюдает за вами, когда я лично не могу уделить вам внимания. – Я ему полностью доверяю, с ним вы в безопасности.
      Заметив, что Франческе очень хочется устроить ему выволочку, Себастьян выразительно взглянул на слугу:
      – Мартин, пожалуйста, прогуляйся с Лил.
      Быстро обменявшись взглядами с хозяином, Мартин крепко взял Лил за руку и повел ее к двери.
      – Денек прекрасный, почему бы не получить от него удовольствие… – бормотал он на ходу.
      Когда дверь закрылась и шаги слуг стихли, Себастьян обернулся к Франческе.
      – Так что вы хотели мне сказать?
      Франческа наблюдала за ним, сжав руки так сильно, что могло показаться, будто она с трудом сдерживает гнев. Будь Себастьян джентльменом, он тоже встал бы, но пока рассчитывать на это ей не приходилось.
      – Вам следовало рассказать мне о нем! Я была в ужасе!
      Себастьян небрежно пожал плечами.
      – В ужасе? Франческа, я не верю, что вы знаете, что такое «быть в ужасе».
      – От страха за родных, – уточнила она дрожащим голосом, стараясь подавить эмоции. – Я навлекла на них опасность вместо того, чтобы их защищать. Вот почему я сюда пришла – ради них, а не ради себя.
      Франческа просто восхитительна. Он не мог признать, что наблюдал за тем, как она борется с собой, и желал увидеть, как она проиграет эту борьбу.
      – Очень благородно с вашей стороны. – Он насмешливо улыбнулся, увидев, как ее глаза блеснули яростью.
      – А вы хоть знаете, что такое благородство? Боюсь, вас интересуют только деньги несчастных и отчаявшихся клиентов, иначе откуда у вас все это? – Она обвела рукой комнату.
      – Истинная правда, я именно такой, как вы говорите. Однако я нужен вам, и в этом все дело.
      – Я могу нанять кого-нибудь другого. Вы мне не нужны!
      – Неужели? – Он встал так резко, что Франческа невольно сделала шаг назад. – А по-моему, нужен, и еще как нужен.
      – Нет, – простонала она. – Нет, нет и нет!
      Себастьян улыбнулся:
      – Мы одни, нас никто не видит и не слышит. Скажи, зачем ты на самом деле пришла. А еще лучше… покажи.
      Тут Франческа неожиданно для себя бросилась к нему, и Себастьян застонал, когда ее губы потянулись к его губам. Его глаза увлажнились. Он снял с нее мешавшую ему шляпку, и она впилась ему в плечи и в волосы, притягивая ближе. Сейчас Франческа казалась тигрицей, необузданной и абсолютно дикой.
      Неужели это та самая добродетельная мисс Гринтри? А может, и впрямь тигрица, полная ярости, страсти и огня. Если так, Себастьян не собирался приводить ее в чувство, пока не получил желаемое.
      – Теперь нам пора в спальню, – хрипло отступая, проговорил он.
      Спальня была еще более уютной, чем гостиная. Волшебное сочетание цвета и света, прекрасное место, выбранное для себя Себастьяном.
      Франческа сильнее прижалась к нему и поцеловала горячими губами в шею.
      – Разреши, – прошептал Себастьян, берясь за ее платье.
      – Застежка на спине.
      Он легко повернул ее и, занимаясь крючками, поцеловал в волосы.
      Франческа дрожала, будто в лихорадке. Когда платье соскользнуло с нее, Себастьян провел по ее телу руками, дотронувшись до той части груди, которую не закрывал корсет. Франческа застонала и, выгнув шею, уперлась головой в его плечо.
      Губы ее были так близко, что можно было слегка повернуть голову и дотронуться до них.
      Франческа положила руки поверх рук Себастьяна, сдвигая его ладони к себе, и он ощутил ее плотные ягодицы.
      – Корсет, – выдохнула она.
      Себастьян принялся торопливо освобождать ее от шнуровки, затем швырнул одежду на пол и повернул Франческу к себе.
      – О да, – прошептал он, глядя на ее обнаженную грудь, затем он нагнул голову и обхватил губами сначала один сосок, потом другой.
      Пальцы впились в плечи Себастьяна, и тут она подумала, что ему тоже пора раздеться.
      – Ты мог бы сделать это, – проговорила она, задыхаясь и сдергивая с него пиджак.
      – Ты права. Просто я хотел доставить тебе удовольствие.
      – Удовольствие – это физическая реакция. Такое может случиться с каждым животным.
      Франческа толкнула Себастьяна на кровать и устроилась сверху. От талии вниз на ней еще были нижние юбки, составлявшие легкий барьер между ними, и Себастьян поднял их, после чего Франческа села на него и стала тереться о его набухшее мужское естество.
      – Еще, еще, – шептал Себастьян.
      Затем он медленно погладил ее, лаская внизу, и Франческа вскрикнула. Тело ее напряглось от удовольствия столь естественно, что Себастьян был поражен. Целуя ее, шепча нежные слова, он мягко перевернул Франческу на спину. Тело ее было гибким и теплым, глаза – полузакрытыми и сонными, волосы окружали ее, словно облако.
      – Ах, как хорошо, – прошептала она.
      Себастьян улыбнулся, аккуратно поднял юбки и устроился между ногами Франчески. Входя в нее, он смотрел ей в лицо, глубоко проникая в жаркое лоно. Теперь все было иначе, чем в прошлый раз, и ему приходилось контролировать себя.
      Франческа сжимала его бедрами, обнимала и вскрикивала.
      В конце концов оба одновременно испытали блаженный трепет, и за ним пришло опустошение.
      Лежа с распахнутыми глазами, Франческа некоторое время рассматривала балдахин, затем, повернувшись, оглядела мебель и драпировки на стенах.
      – Красивая комната: похоже на пещеру атамана разбойников.
      – Уверяю тебя, здесь нет ничего краденого. – Себастьян усмехнулся и погладил ее щеку тыльной стороной ладони. – Я рад, что ты получила то, зачем пришла ко мне.
      Глаза Франчески засияли.
      – Себастьян, ты безнравственный тип, а теперь и меня такой сделал.
      – Нет, не безнравственный. Просто я даю тебе возможность быть собой.
      Внезапно Франческа стала серьезной; она села, и волосы закрыли ее плечи и грудь.
      – Знаешь, я правда волнуюсь за родных. Я подвергла их опасности, и теперь от меня зависит, что будет с ними дальше.
      – Но я же за тобой наблюдаю…
      – Да, бесплатно. Я хочу нанять тебя, хочу платить тебе.
      – Ну нет, на это я не согласен. – Себастьян потянулся и снова заключил ее в объятия. – И поверь: этой платы с меня вполне достаточно.
      Так Франческа попала в паутину, в которой роль паука играл Себастьян. Она сделала все, что могла, ради того, чтобы вступить с ним в связь, и вела себя совершенно иначе, чем обычно, но на самом деле ей не следовало сюда приходить. Она ведь могла послать Лил с запиской, разве нет?
      Разумеется, Франческа знала, как просто говорить себе, что следовало и что не следовало делать. Теперь она получила удовлетворение, и бурные эмоции, пробужденные Себастьяном, сошли на нет. Разумеется, на этом все и должно закончиться.
      Начав одеваться, Франческа принимала помощь Себастьяна безо всякого протеста.
      – Ты еще придешь? – поинтересовался Себастьян, когда она надела соломенную шляпку.
      Франческа усмехнулась:
      – Сама не знаю. Я даже не знаю, как поступлю в следующее мгновение. – Внезапно глаза Франчески наполнились слезами. – Ты был опасен для меня с первого мгновения. Я старалась отвадить тебя, но ты отказывался слушать. Я была с тобой в гостинице, потому что ты обещал уехать. И уж конечно, я не ожидала, что увижу тебя снова.
      Себастьян протянул к ней руки.
      – Франческа, ты спасла мне жизнь, и я не хочу, чтобы ты уходила. А еще я хочу всегда заниматься с тобой любовью.
      – Ты не знаешь, чего просишь.
      – Ну хотя бы через день…
      Франческа опустила глаза.
      – Думаю, в этом виновата Афродита, – с горечью проговорила она.
      – Афродита? Но при чем здесь она?
      – При том, что я – ее дочь.

      Лил и Мартин ждали ее внизу.
      – Мисс Франческа…
      – Не надо, Лил.
      Однако Лил было не остановить; она последовала за Франческой на улицу, где длинный летний вечер медленно переходил в ночь.
      – Будьте осторожны, вот и все, что я хочу сказать.
      – Осторожна? О чем ты? – Франческа была слишком возбуждена, чтобы сразу понять слова служанки. – Впрочем, ты права. Я и думала, что осторожна, но почему-то все пошло не так.
      – Конечно, мужчины умеют устраивать всякие никчемные дела, – мрачно заметила Лил.
      – Как бы мне ни хотелось, я не могу все свалить на мистера Торна: здесь есть и моя вина.
      Лил пожала плечами:
      – Пусть будет по-вашему. Мистер О'Доннели говорит, что мистер Торн не тот, каким кажется, но я не верю ни тому ни другому.
      Франческа нахмурилась:
      – Не веришь? Очень интересно! Может быть, это тебе нужно проявить осторожность?
      – Между нами не было ничего особенного, мисс. Мы прогуливались, и Мартин купил мне мороженое. А вообще он ирландец и подхалим. – На губах Лил заиграла легкая улыбка, чего Франческа давно у нее не наблюдала.
 
      Миссис Марч предупредила Франческу, что миссис Джардин удалилась в спальню по причине головной боли, после чего чопорно спросила:
      – Вы будете обедать как обычно? – Холодный взгляд отметил помятую юбку и растрепанные волосы под шляпкой. – Мистер Тремейн обедает в клубе, – добавила миссис Марч с ноткой нетерпения в голосе.
      – Тогда, миссис Марч, я перекушу чем-нибудь в комнате. Я устала и лягу рано.
      – Что ж, хорошо.
      Франческа направлялась к себе, но потом решила проведать по дороге Эми. Та была бледна, хотя ее головная боль уменьшилась. Она поинтересовалась, не может ли Франческа принести ей сладкого чая, потому что чай обычно помогал ей при головной боли.
      – Конечно, я сейчас. – Франческа потянулась к шнуру звонка, но Эми остановила ее:
      – Пожалуйста, дорогая, не могла бы ты сама сходить за ним на кухню? Повариха – приятная женщина, но миссис Марч подняла такой шум, когда я позвонила последний раз! Она сказала, что у девушек и так хватает из-за меня дополнительной работы.
      Франческа была вне себя. Эта женщина просто невыносима!
      – Лучше бы эта особа поостереглась со мной разговаривать, – заметила она, но все же спустилась ради Эми за чаем.
      Повариха встретила ее довольно приветливо, и вскоре Франческа отправилась обратно с чаем и несколькими сладкими пирожными, попутно раздумывая о Себастьяне. Неожиданная роскошь квартиры на Халфмун-стрит удивила ее – ковры и занавеси были дорогими, с глубокими яркими цветами, а на потрете восемнадцатого века, висевшем над камином, была изображена царственного вида дама в белом парике с темными глазами, так похожими на глаза Себастьяна.
      Должно быть, он ее внук или правнук, но это портрет дворянки, возможно, знатной леди. Неужели Себастьян – дитя наследника и служанки? А может быть, его ветвь слишком низко пала? Какой бы ни была правда, этот портрет, очевидно, имел для Себастьяна особое значение.
      Поняв, что слишком долго задержалась в коридоре, Франческа продолжила путь и тут услышала где-то неподалеку негромкий разговор. Один из голосов, несомненно, принадлежал миссис Марч. Двинувшись в ту сторону, Франческа поняла, что голоса исходят из гостиной, дверь в которой была распахнута ровно настолько, чтобы можно было разглядеть спины миссис Марч и темноволосой женщины, в облике которой угадывалось что-то знакомое. Когда Франческа попыталась вспомнить, где видела эту женщину раньше, миссис Марч повернулась и обнаружила ее. Она была поражена.
      – Мисс Гринтри!
      Франческа невинно улыбнулась:
      – Я несла чай миссис Джардин. Я пошла за ним сама, чтобы не доставлять неудобств слугам – ведь они так заняты…
      Глаза миссис Марч вспыхнули, и она, быстро оглянувшись, заслонила собой дверь, лишая Франческу возможности увидеть свою собеседницу. Тем временем незнакомка отошла в дальний угол комнаты и скрылась в тени.
      – В другой раз вам следует позвонить слуге, – холодно заметила миссис Марч.
      Франческа кивнула:
      – Я запомню. Миссис Марч, а у вас, кажется, гости?
      – Да.
      Франческа выждала немного, но миссис Марч все так же холодно смотрела на нее.
      – Спокойной ночи, мисс Гринтри, – наконец сказала она и закрыла дверь.

* * *

      – Мисс Гринтри наняла нас следить за своими родственниками, – весело объявил Себастьян Мартину.
      – О, это уже интересно. – Мартин усмехнулся. – Так теперь мы работаем по заказу мисс Гринтри или мадам Афродиты? Или по заказу обеих?
      – Мы работаем по заказу Афродиты, – ответил Себастьян. – А мисс Гринтри пусть думает, что мы работаем по ее заказу.
      – Что ж, понятно.
      Однако, на взгляд Себастьяна, было не все так просто. Основная задача понятна – обеспечение безопасности Франчески; но вовсе не от этого он не мог заснуть. Обнимая ее сегодня, он ощутил необузданность, ту примитивную черту, которую разглядел в ней при первой встрече. Недаром Франческа никак не могла сосредоточиться в его присутствии.
      Но как добиться того, чтобы миссис Слейтер раскрыла все свои тайны? И что случилось бы после? Продолжила бы Франческа приходить к нему? Или обвинила в двуличности и вернулась к одинокой жизни на болотах?
      С того момента как Франческа спасла его из трясины, Себастьян не мог представить, как жил без нее. Мысль о том, что они расстанутся, сводила его с ума. Кажется, он даже прекратил быть тем, кем был последние восемь лет, и стал другим.
      В его памяти начали всплывать события и отдельные моменты из детства, связанные с сестрой Барбарой.
      Именно Барбара послужила причиной того, что он повернулся спиной ко всему, что знал, и стал другим человеком. Он покарал себя. Но возможно ли простить себя после трагедии? Себастьян никогда в это не верил. Простила бы его Барбара, если бы была жива?
      – Сэр?
      Себастьян поднял голову.
      – Прости, Мартин, я задумался.
      – Скажите, вы уходите сегодня вечером?
      – Да, ухожу. Ты тоже.
      Мартин вздохнул:
      – Ну разумеется, я так и думал.
 
      Хелен приехала на следующее утро, и они с Эми уединились в столовой.
      Когда Франческа спустилась после бессонной ночи, они мирно завтракали, но ей сразу стало ясно, что они что-то придумали.
      – Умоляю, больше никаких магазинов, – взмолилась Франческа. – Как бы мне ни нравился новый гардероб, не думаю, что я переживу новый поход за покупками.
      Эми рассмеялась:
      – Нет, моя дорогая, у тети Хелен есть другая чудесная идея. Не правда ли, это так?
      Хелен с волнением подалась вперед.
      – Франческа, мы с твоей матушкой решили снова вдохнуть жизнь в этот старый дом. Уильям так давно тут ничего не устраивал…
      – Думаю, последним значительным событием был твой первый бал, Хелен.
      – Вот именно. – Хелен вздохнула и на мгновение замолчала, погрузившись в воспоминания.
      – Должно быть, ты была хорошенькая, как картинка, – мягко проговорила Франческа.
      Хелен улыбнулась:
      – Речь не о моем первом бале, Франческа, речь о тебе. Мы хотим устроить бал в твою честь.
      Франческа перевела взгляд с взволнованного лица Хелен на лицо Эми, на котором явно выражалась надежда.
      – О нет… Я… Мне слишком много лет для первого бала!
      Хелен рассмеялась:
      – Это не первый бал, он… ознакомительный. Должны же мы представить тебя лондонскому обществу!
      – Ах, пожалуйста… – застонала Франческа, но Эми как ни в чем не бывало налила ей чаю и протянула чашку.
      – Дорогая, мы знаем, это не совсем то, что ты предпочитаешь, но я прошу ради Хелен, ради мистера Джардина, ради дяди Уильяма! Это такой чудесный способ объединить нас. Тремейн-Хаус сможет вернуться к жизни и стать тем чудесным местом, где мы были молоды. – Глаза Эми сияли, лицо раскраснелось.
      Глотая чай, Франческа думала о том, что так легко не сдастся. Обе почтенные дамы смотрели на нее не мигая, пытаясь угадать, что им предстоит услышать.
      Мгновение спустя Хелен потеряла терпение и попыталась заговорить, но Эми тут же дотронулась до ее руки, чтобы утихомирить.
      Франческа поставила чашку.
      – Я согласна, но… если только согласится дядя Уильям. В конце концов, мы не можем дать бал в его доме, если он будет против, не так ли?
      Хелен всплеснула руками.
      – Он согласится, я знаю!
      В отличие от нее Эми выказала меньшую уверенность, и сама Франческа пыталась не строить иллюзий. Она не могла себе представить, что дядя Уильям согласится дать бал, да еще в ее честь. К тому же бал означал представление лондонскому свету, но что дальше? Список подходящих женихов? Нет, это не для нее. Она была собой, плохо это или хорошо.
      Однако облегчение ее продлилось лишь до того момента, как Уильям появился к завтраку.
      Эми не замедлила рассказать ему о задуманном, но Уильям восторга не выказал.
      – Ах, какая это была бы прелесть! – напомнила Эми. – Последний раз дом был полон гостей во время первого бала Хелен. Сколько лет прошло с тех пор, братец?
      Франческа наблюдала за ними с интересом, ожидая, когда начнется всеобщая перепалка, но, к ее удивлению и ужасу, дядя Уильям неожиданно проявил сентиментальность.
      – В тот вечер Хелен выглядела сущим ангелом.
      Хелен зарделась от удовольствия.
      – Спасибо, Уильям.
      – Знаешь, ты могла сделать великолепную партию, поскольку несколько очень важных джентльменов проявили к тебе особый интерес. Неужели тебе обязательно было убегать из дома с этим сумасшедшим Тоби!
      – Уильям, Франческа не собирается ни с кем бежать, – быстро проговорила Эми, предупреждая слезы Хелен и плохое настроение хозяина дома.
      – Что ж, кто знает. Пожалуй, она может выйти замуж столь же удачно, как и ее сестры. – Ты так считаешь? Уильям взглянул на Франческу с сомнением.
      – Согласен, она хорошенькая или была бы хорошенькой, если бы выбросила эти ужасные мешки из Йоркшира и носила что-то поизящнее. Ее манеры… Что ж, она может быть самоуверенной, но все вы, девушки, таковы. По крайней мере, ее имя не связано ни с одним скандалом.
      – Думаю, Франческа может устроиться так же хорошо, как и Мариэтта, – заметила Эми.
      – Когда-нибудь Макс Велланд станет герцогом, – продолжил ее мысль Уильям.
      – Но и граф был бы приемлем. Ты это имеешь в виду?
      Уильям поднял брови.
      – Что ж, думаю, такое возможно. Ну, девочка, что ты на это скажешь? У тебя есть какой-нибудь граф на примете?
      У Франчески давно сложилось впечатление, что Уильям ее недолюбливает, но она все же улыбнулась.
      – Ты и правда считаешь, что она могла бы составить гордость семьи? – спросил Уильям у Эми.
      – Да, думаю. Разумеется.
      – Франческа очень красива, как и ее мать, – добавила Хелен, видимо, желая помочь решению вопроса; однако после этого замечания в комнате повисла тишина.
      Наконец Уильям сурово нахмурился:
      – Чем меньше мы будем говорить на эту тему, тем лучше.
      У Хелен задрожали губы.
      – У нее есть часть семейного состояния Гринтри в качестве приданого.
      Тут же Эми поторопилась сменить тему на более приятную для брата.
      – Уильям, она не нищенка и у нее есть родственники. Ты ее дядя… – Она замолчала, наблюдая за его реакцией.
      Уильям кивнул:
      – Я понимаю, что ты имеешь в виду. Моя респектабельность распространяется и на нее. Племянница, ты хорошая девочка?
      – Дядя, я…
      – Франческа – добродетельная молодая леди! – обиженно воскликнула Хелен.
      – Что ж, хорошо.
      Франческа изо всех сил старалась выглядеть добродетельной под тяжелым взглядом дяди. Должно быть, ей это удалось, потому что постепенно взгляд Уильяма сменился почти на благосклонный.
      – Что ж, пожалуй, я поговорю на эту тему с миссис Марч. Поблагодари меня, девочка! У тебя скоро будет гораздо больше денег, чем ты, без сомнения, заслуживаешь.
      – Дядя Уильям, я не хочу…
      – Поблагодари дядюшку, дорогая. – Эми определенно спешила закрепить успех и уж точно не хотела злить брата.
      Франческа поняла, что побеждена.
      – Большое спасибо. А теперь, прошу прощения: я так взволнованна…
      Закрыв дверь, она остановилась, чувствуя, что у нее начинает болеть живот. Бал означал, что малознакомые люди будут оценивать ее внешность и ее перспективы. А еще все это время за ней будет наблюдать дядя Уильям, ожидая, когда она допустит ошибку и шокирует весь Лондон.
      – Но… как же Себастьян? – Франческа вздрогнула. Если бы дядя Уильям узнал про него, с ним случился бы апоплексический удар. Два удара. Однако возможно ли, что дядя что-то узнает? Себастьян не из тех, кого приглашают на балы: его место в тени, и именно там он и должен оставаться.
      И все же Франческа знала, что ей будет не хватать Себастьяна. Ей было бы чрезвычайно приятно вальсировать с ним, а еще она получила бы особое удовольствие от того, как он воспримет ее новое бальное платье. Себастьян не стал бы возражать, если бы она шокировала Лондон; ему вообще все равно, что она делает, пока она остается собой. Зато Себастьян не одобрял, когда она изображала молодую даму, какой ее желал видеть дядя Уильям.
      Он хотел освободить ее, но только Франческа никак не могла решить, хорошо ли это.

      – Видишь мужчину вон там?
      Лил взглянула на другую сторону сквера в направлении, указанном Мартином. Дом был погружен в темноту, но рядом горела газовая лампа, так что она могла рассмотреть движущиеся тени.
      – Думаю, да. А что в нем особенного?
      Мартин негромко рассмеялся:
      – Он собирается к любовнице. Мы проследим за ним до ее дома и на этом завершим работу.
      – Что ты хочешь этим сказать?
      – Мистера Торна нанял муж леди, значит, у него сомнения по поводу наследника, которого она носит.
      Лил фыркнула:
      – Он думает, что его обманули? Неужели он хочет это услышать именно от мистера Торна? Почему бы ему не спросить жену?
      – Ах, Лил, таковы браки в высшем свете. Сомневаюсь, что там супруги вообще разговаривают друг с другом, разве что за завтраком: «Передай мне тост, любимый» или «Еще джема, милый?»
      Лил вздохнула:
      – Чего еще ожидать, если замуж выходят ради денег, положения в обществе или потому, что так велит отец!
      Повернув голову, Мартин взглянул на нее с интересом:
      – А для чего, по-твоему, им выходить замуж?
      – Ради любви, разумеется!
      Произнеся эти слова, Лил крепко закусила губу. Ну зачем она это сказала? Вдруг Мартин решит, что она закидывает удочку по поводу брака с ним?
      – Ты так романтична, Лил, – проговорил Мартин с легким ирландским выговором, от которого у нее защемило сердце.
      – Я вдова. В этом нет ничего романтичного.
      – Неужели? Так вот откуда этот черный цвет? Я думал, ты отказалась от другой одежды ради спасения души.
      Взгляд Лил сделался очень выразительным, и Мартин опустил глаза.
      – Прошу прощения, мне не всегда удается пошутить. Скажи, Лил, ты любила мужа?
      – Он был хорошим человеком.
      Мартин ненадолго задумался.
      – Мужчина может быть хорошим, если он и не мил.
      – Возможно. – Лил не хотелось продолжать этот разговор. – Разве тебе не надо следить за тем джентльменом?
      – О Господи! – пробормотал Мартин и потянул ее за руку, увлекая за собой.
      – Что случилось? Ты его видишь?
      – А вон же он.
      – Слава Богу!
      Лил отчего-то хихикнула, и Мартин сверкнул белыми зубами.
      – Можешь смеяться сколько угодно, но ты еще не знаешь мистера Торна. Я только-только оправился от последней порки.
      Лил остановилась и недоверчиво посмотрела на него:
      – Он бьет тебя! Мартин, ты должен сейчас же уйти от него.
      Ее спутник усмехнулся:
      – Я пошутил. Разумеется, он не бьет меня, но вид у него иногда бывает довольно свирепый.
      Лил ускорила шаг и пошла впереди. Она расстроилась из-за того, что Мартин поддразнивал ее, заставляя демонстрировать чувства, которые ей обычно удавалось скрывать.
      – Я польщен твоей заботой, – мягко проговорил Мартин, догоняя ее размашистым шагом.
      – Ну что ты! Я позаботилась бы о любом бессловесном создании, с которым так плохо обращаются, – чопорно проговорила Лил.
      – Ага, вот как ты обо мне думаешь!
      При виде мрачного выражения лица Мартина Лил не смогла удержаться и рассмеялась.
      Мартин улыбнулся в ответ, и вдруг у Лил появилось очень странное чувство, будто она падает.
      – Лил? – Мартин едва успел схватить ее за руку. На этот раз он по-настоящему встревожился.
      – Прости… у меня закружилась голова. Сейчас уже все в порядке.
      – Тебя проводить домой?
      Лил вздохнула, почему-то ей совсем не хотелось уходить. Хорошо остаться с ним вместе, но Лил не могла ему ничего сказать, поэтому вынужденно улыбнулась:
      – Боюсь, тогда мистер Торн снова побьет тебя за невыполненную работу.
      Мартин улыбнулся в ответ:
      – Лил, ты просто ангел.
      Сердце ее снова вздрогнуло. Ангел? Она была далеко не ангелом, но никому не собиралась об этом рассказывать. Она не рассказывала ничего мистеру Кейту, не рассказывала ничего Джейкобу и не собиралась ничего рассказывать Мартину, как бы сильно ей того ни хотелось.
 
      Франческа улизнула от Эми и Хелен, бурно споривших о визитах к портным и о многом другом, и направился в «Клуб Афродиты». Она обещала навестить Рози; хотя Лил и говорила, что ребенок пребывает в добром здравии и хорошем настроении, Франческа хотела увидеть девочку лично.
      Добсон провел ее наверх, в небольшую гостиную, где Рози играла со щенком. Она тут же подбежала и потянула Франческу за руку, приглашая познакомиться с маленьким пухлым существом.
      – Я назвала его Джемом, – объявила Рози, потом взглянула на Добсона и хихикнула.
      – Она говорит, что щенок похож на меня, – с улыбкой объяснил Добсон.
      Франческа покачала головой:
      – Не вижу сходства.
      – А нос? – Рози аккуратно дотронулась пальцем до розового носика щенка. – Правда, очень похож?
      – Ты хочешь навестить мать? – осторожно поинтересовался Добсон.
      – Конечно, если она не слишком занята.
      – Разумеется, она занята, но обидится, если ты не встретишься с ней по этой причине.
      Вид у Добсона был такой, будто он собирался добавить что-то еще, но потом передумал.
      Повернувшись, он молча проводил Франческу до крошечной конторы Афродиты.
      Франческа осторожно вошла внутрь, и у нее упало сердце.
      Афродита выглядела очень больной: лицо ее всегда отличалось бледностью, но теперь оно было белым, с лихорадочным румянцем на скулах, а блеск глаз свидетельствовал о сильном жаре.
      Тем не менее, увидев дочь, она улыбнулась:
      – Котенок, какой чудесный сюрприз! Почему никто не сказал мне о твоем приходе!
      – Я решила проведать Рози.
      – Ах, эта крошка такая милая. Она говорила, как назвала щенка?
      – Джем, в честь Добсона. Рози считает, что они очень похожи.
      Афродита рассмеялась:
      – Добсон, конечно, притворяется оскорбленным, но, я думаю, на самом деле он тронут. Из него вышел бы хороший отец.
      Афродита замолчала, задумчиво глядя на большое кольцо с бриллиантом, украшавшее ее палец.
      – Мадам…
      Испытывая неловкость, будто при вторжении во что-то очень личное, Франческа присела в кресло у стола.
      – Мне дорога Рози, но я сожалею, что привезла ее к тебе.
      Запачканные чернилами пальцы Афродиты замерли, а морщины на лице стали видны отчетливее.
      – Почему ты так говоришь? Она ведь довольна, разве не так?
      – Нет, я не то имела в виду… Я не думаю, что ей плохо.
      – Да? Тогда в чем дело?
      – Мадам, мне объяснили, что, приведя ее сюда, я подвергла вас опасности. Мне так жаль…
      Афродита успокоилась, ее голос зазвучал мягче:
      – Дорогая, я знала, что делала, когда соглашалась на твою просьбу. Разумеется, это опасные люди, но я не боюсь их угроз. Если никто не будет противостоять злу, что станет с нами со всеми? А кто сказал тебе, что ты подвергла меня опасности?
      – Мистер Торн. – Франческа поднялась.
      – Понимаю, – проговорила Афродита с легкой улыбкой. – В последнее время мистер Торн успевает прямо-таки повсюду, я права?
      – Мадам, я попросила его защитить нас.
      Афродита удивленно посмотрела на дочь:
      – Это очень интересно. И что он ответил?
      – Он хотел заняться этим бесплатно, но я настояла на вознаграждении.
      – Неужели он сказал, что будет работать бесплатно? Странно. Котенок, как ты думаешь, почему он сделал такое предложение?
      – Мистер Торн не любит оставаться в долгу, а я спасла ему жизнь на болоте, во время бури. – Голос Франчески задрожал.
      Афродита вгляделась в нее внимательнее.
      – Прошу прощения, мадам. Со мной уже все в порядке. Не обращайте внимания.
      – Тебе не за что извиняться. Так ты позволила себе влюбиться в мистера Торна? Не думаю, что стоит любить мужчину, жизнь которого столь опасна. Если уж влюбляться, то в того, кто хочет дожить до старости.
      Франческа засмеялась и тут же с ужасом обнаружила, что не может остановиться. Она закрыла рот руками, понимая, что образ респектабельной мисс Гринтри окончательно испорчен.
      – Мадам, простите… – начала она.
      – За что? И почему ты извиняешься? Ты страдаешь. Не сомневаюсь, тебе пришлось притворяться, будто все хорошо, чтобы не волновать милую Эми и ее ужасного братца. Я права? Только сейчас и здесь ты можешь рассказать все, что пожелаешь. Раскрой мне секрет, котенок, и я тебе помогу, если это будет в моих силах.
      – Это правда, я не знаю, что делать, – прошептала Франческа. Она наклонила голову и зажмурила глаза, словно опасаясь, что перед ней вот-вот разверзнется пропасть.
      Афродита встала и обошла вокруг стола; потом рука ее обняла Франческу за плечи и крепко сжала.
      – Котенок, поговори со мной, и мы вместе решим, что делать.
      – Мне стыдно. Вы последний человек, с которым мне следует об этом советоваться.
      – А я думаю, об этом ты должна поговорить именно со мной! Наш разговор не выйдет за пределы этой комнаты, и мое мнение не имеет для тебя особенного значения. Ты ведь не любишь меня, как любишь Эми, правда?
      Франческа ошеломленно взглянула на нее, и Афродита ответила ей проницательным взглядом.
      – Да, котенок, я все знаю. Ты не можешь отказаться от своих ощущений, и тебе будет проще рассказать. Именно мне то, что ты предпочитаешь держать в секрете от других.
      – Но, мадам, я…
      – Нет, не притворяйся. Ты не оскорбишь меня, даю слово. Скажи, что беспокоит тебя в мистере Торне. Откуда тебе знать, вдруг я смогу помочь. – Афродита прибавила это с улыбкой, намекавшей на помощь, возможно, уже оказанную другим.
      Франческа глубоко задумалась. В самом деле, что плохого в том, чтобы быть правдивой? Лучше пусть отношения будут основаны на честности, чем на ложных надеждах.
      В конце концов она кивнула.
      – Однажды, я поклялась себе, что никогда не вступлю в связь с мужчиной. Мадам, я не хочу быть такой, как вы. Я не хочу быть игрушкой мужчин. И все же я ощущаю, что меня влечет к Себастьяну, и ничего не могу с этим поделать. Я все время думаю о нем, он снится мне. Когда я с ним, у меня такое ощущение, что мне ничего больше не нужно. Я будто сделала то, что давно хотела, отдалась ему всем сердцем. Думаю, я могла бы быть с ним… счастлива. Надолго ли? Такое чувство не может длиться вечно – оно слишком сильно. Но не буду ли я жалеть всю жизнь, если расстанусь с ним? Не знаю, сейчас уже ничего не понимаю.
      Шелковые юбки зашуршали, и Афродита принялась расхаживать по комнате.
      – Действительно, проблема. Но может быть, это вовсе не всепоглощающая страсть?
      – У меня нет опыта, и я не знаю, страсть это или нет.
      – Понимаю. Иногда страсть, как ты ее описываешь, сходит на нет. Ее нельзя поддержать, она быстро угасает.
      – Возможно, но теперь, когда я узнала эту страсть, почему бы мне не желать большего?
      – То есть ты будешь искать ее с другими мужчинами? Франческа, для цельности ощущения тебе не нужна любовь мужчины, но тело может жаждать его прикосновения. Ради этого ты можешь заводить любовников, но если ты женщина, любящая одного мужчину, то посчитаешь такой опыт деградацией духа. – Афродита вернулась к креслу и, откинувшись в него, подперла подбородок руками. – Куртизанка зарабатывает на мужчинах, любящих ее, восхищающихся ей, нуждающихся в ее обществе. Я любила отцов моих детей, и все время я пыталась воссоздать еще большую любовь – ту самую, которую когда-то утратила. Но потом я нашла ее снова и теперь знаю, что без великой любви, без великой страсти моя жизнь была бы пуста.
      – Я не хочу быть такой, как вы.
      Афродита вздохнула:
      – Любить не значит проявлять слабость. Любовь не должна делать тебя несчастной. Вы с мистером Торном можете завершить роман без разочарования на всю жизнь. Надеюсь, знакомство с ним и любовь к нему сделают тебя лучше. Ты ведь любишь его, да? Ты страстная женщина; пытаясь задушить страсть, ты станешь мрачной, недовольной и одинокой. Как бы сильно ты ни желала, ты не можешь изменить этого…
      Франческа встала.
      – Боюсь, мне надо идти.
      – А я так и не помогла тебе… – Афродита огорченно развела руками.
      – Помогла. Очень помогла. – Франческа сделала несколько шагов и остановилась у двери. – Благодарю вас, мадам. – Она вышла и закрыла за собой дверь.
      У дверей клуба она встретила Добсона, который расхаживал взад и вперед, ожидая ее.
      – Мисс Франческа, как вы нашли матушку?
      – По-моему, она устала.
      – Я предложил ей отдохнуть от клуба, но она не хочет. Я волнуюсь за нее.
      Франческа натянула перчатки.
      – С ней все будет в порядке, я уверена, но я не могу ей указывать, когда отдыхать, а когда работать. Она не станет меня слушать.
      – Может, и станет, – спокойно проговорил Добсон.
      Франческа не сомневалась, что Добсон очень любит Афродиту. Интересно, а насколько сильны ответные чувства? Мать сказала, что нашла любовь своей жизни, но имела ли она в виду Добсона или кого-то другого?
      – Полагаю, вы скоро опять навестите ее? – спросил Добсон, спускаясь за Франческой по ступеням.
      – Да.
      Франческа, улыбнувшись, протянула руку, и Добсон крепко пожал ее.
      – До свидания, Добсон. Спасибо, что вы так добры к Рози.
      Пожилой джентльмен кивнул:
      – Она такая милая.
      «А он был бы хорошим отцом», – подумала Франческа, направляясь домой. После этого визита она испытывала одновременно смущение и волнение.
      Стоило ли ей поступить так, как советовала Афродита, и позволить всепоглощающей страсти поглотить ее целиком? Стоит ли рисковать будущим ради мужчины? Стоит ли поставить себя в самое уязвимое положение и сказать: «Вот я, возьми меня, занимайся со мной любовью, а потом брось меня»?
      Себастьян заставлял ее сердце биться сильнее, а горло – сжиматься от желания. Временами ей казалось, что он понимает ее лучше, чем она сама, а это ведь тоже что-то значит.
      Погрузившись в раздумья, Франческа добралась до угла. И тут услышала знакомые шаги за спиной. Боже, что же ей делать? Франческа хотела оттолкнуть его, но она не знала, поможет ли ей это сохранить спокойствие.
      – Прекрати меня преследовать!
      – Но ты и сама просила сопровождать тебя. – Себастьян притворился, что ничего не понимает.
      – Я просила позаботиться о моих родственниках.
      – Именно я и делаю. Ты что, собираешься проделать весь путь одна?
      – Нет.
      – Тогда что же?
      – Я не собираюсь нанимать кеб и хочу пройти весь путь пешком. Ты пойдешь со мной?
      Франческа понимала, что сжигает мосты. Она воспользовалась советом Афродиты и сделала то, что когда-то считала невозможным… Она повернулась к Себастьяну, ее сердце учащенно билось.
      Некоторое время он смотрел ей в глаза, не произнося ни слова, потом улыбнулся и взял ее за руку.
      – С удовольствием принимаю твое предложение.

      – Франческа… – произнес Себастьян, как только за ними закрылась дверь его квартиры.
      – Ах, молчи. – Она коснулась его губ кончиком пальца. – Я не хочу, чтобы ты задавал вопросы или заставлял давать обещания. Я просто хочу быть здесь, с тобой.
      Себастьян обхватил лицо Франчески ладонями, привлек ее к себе. Ее руки совершенно естественно обвились вокруг его шеи, но даже в этот момент она все еще задавала себе один и тот же вопрос: та ли это страсть, которую она будет помнить всю жизнь, или она забудет Себастьян, как одного из дюжин следующих за ним мужчин?
      И все же Франческа не могла себе представить, что забудет его или что его заменит кто-то другой.
      Губы Себастьяна игриво коснулись ее губ, и Франческа ощутила, что ею все больше овладевают жар и томление желания. Поцелуй все усиливался, и она закрыла глаза. Острый мужской запах щекотал ее ноздри, грубая ткань пальто раздражала пальцы, твердая мускулатура касалась нежных изгибов. Себастьян подавлял ее своим присутствием, но Франческе было все равно.
      Он опустился перед ней на колени, и от удивления Франческа покачнулась. Себастьян смотрел на нее, в глазах его сверкали веселые искры, и вдруг улыбка стала еще более озорной.
      – Я хочу сделать кое-что.
      Франческа положила ему руки на плечи, наклонилась и поцеловала его.
      – А мне это понравится?
      Себастьян не ответил; положив руки ей на бедра, он начал поднимать ее юбки.
      Франческа почувствовала, что возбуждается все сильнее, когда его руки скользнули под последнюю юбку, нащупали хлопковые трусы и шелковые подвязки. Одно движение, и нижнее белье упало к ее ногам.
      Франческа оперлась о Себастьяна и переступила через белье. И тут же опытные пальцы погладили ее бедра с внутренней стороны.
      Франческа вскрикнула. Себастьян понимал, что она хочет особенного прикосновения, и нежно погладил все остальное, заставив ее стонать от желания.
      А потом, к огромном изумлению Франчески, он воспользовался языком, и вскоре удивление сменилось удовольствием. То, что он делал, было безнравственно, невообразимо, но ощущения от этого возникали чудесные. Она задрожала, охваченная экстазом, выкрикивая его имя.
      Ноги ее так ослабели, что Франческа едва не упала, но тут Себастьян встал, поднял ее на руки и отнес в спальню. Через занавески проникал солнечный свет, освещая разноцветные ковры и драпировки, когда Себастьян положил Франческу на кровать, словно величайшее сокровище.
      – Ощущает ли кто-нибудь нечто подобное по крайней мере раз в жизни? – мечтательно прошептала Франческа, глядя на Себастьяна из-под ресниц.
      Себастьян улыбнулся, сверкнув зубами.
      – Как ты себя чувствуешь?
      – Великолепно.
      – Значит, мы можем двигаться дальше, ангел мой.
      Себастьян принялся целовать ее, и хотя облегающий корсаж платья ограничивал ее движения, Франческа ощущала, как ноет ее грудь, ожидая волшебных прикосновений.
      Когда Себастьян начал расстегивать ее платье, она была готова заплакать от облегчения. Потом он ласкал ее, горячие губы касались ее нежной плоти, и удовольствие было непередаваемо. И тут она ощутила на бедрах его руки. Себастьян приподнялся и вошел в нее Солнечный свет, струившийся из окна, запутался в его волосах, заскользил по обнаженной груди и плечам. Теперь он стал для нее более чем мужчиной. Она не могла оторвать от него взгляда: он будто околдовал ее, и с каждым движением это колдовство действовало все сильнее.
      – Франческа… – простонал Себастьян. – Родная моя.
      Удовольствие увеличивалось, словно по спирали, заставляя Франческу кричать все громче, но пока он был глубоко внутри ее, она ничего не могла с собой поделать. Вероятно, он хотел раствориться в ней так же, как она хотела раствориться в нем.
      А потом он, выкрикнув ее имя, излился в нее и сразу уткнулся головой ей в плечо.
      Себастьян был тяжелым и горячим, но Франческа с удивлением обнаружила, что чувствует себя довольно удобно. Ей хотелось обнять его покрепче и поцеловать, а когда Себастьян открыл глаза и взглянул на нее, в его взгляде читалось бесконечное удовольствие.
      – Франческа, ты действительно женщина моей мечты.
      – Правда?
      – В этом нет сомнения. – Себастьян нежно поцеловал ее. – Я не променяю тебя ни на какие сокровища, потому что ты создана для меня.
      Франческа усмехнулась и тут услышала, что внизу хлопнула дверь.
      Выругавшись, Себастьян быстро спрыгнул с кровати и схватил одежду.
      – Мартин! Проклятие, он вернулся…
      Франческа тоже стала торопливо приводить себя в порядок.
      Увидев, как Себастьян прыгает по комнате, пытаясь натянуть штаны, она не могла удержаться от смеха. Потом он, повернув ее и вернув на место юбки, начал застегивать на ней платье.
      – Волосы! – Он провел руками по тяжелой копне.
      – Придется засунуть их под шляпку. К сожалению, мою лучшую шляпку переехал кеб.
      Себастьян усмехнулся:
      – И очень кстати. Эта шляпка нравится мне куда больше.
      Они были уже в другой комнате, и Франческа занималась прической, когда Себастьян взглянул на пол, выругался и вдруг поднял что-то как раз в тот момент, когда в замке повернулся ключ.
      Себастьян быстро направился к книжному шкафу в углу, и Франческа заметила, что он прячет за книгами какую-то тряпку. Она с ужасом поняла, что он прячет ее трусы, и чуть не задохнулась.
      Лишь опустившись в кресло и сцепив трясущиеся руки, она слегка успокоилась, а к тому моменту как вошел Мартин, у обоих был вполне приличный вид.
      – А, вы здесь, мисс Гринтри, – проговорил слуга и посмотрел на хозяина. – Я не знал, что вы приедете, а то я пришел бы позднее.
      – Ничего страшного, Мартин. Мы уже закончили. – Себастьян шагнул вперед и предложил Франческе руку. – Идемте, мисс Гринтри, вам пора домой.
      Ветер на улице быстро остудил щеки Франчески, которая все еще чувствовала себя просто чудесно. Ощущение удовлетворения свидетельствовало о том, что они сделали нечто шокирующее, иначе почему ей так хотелось смеяться?
      – Ты правда боишься того, что являешься дочерью Афродиты? – поинтересовался Себастьян, возвращаясь к прежнему разговору.
      Франческа вздохнула: смеяться больше не хотелось.
      – Я боюсь стать такой, как она.
      – Что ты имеешь в виду? Афродита – красивая женщина, она добилась успеха в делах…
      – Ее сердце много раз было разбито, потому что мужчины использовали ее в своих целях…
      – Или она их использовала.
      – Она бросила нас.
      – Вас похитили.
      – Если бы она не преследовала какого-то мужчину, этого не случилось бы.
      – Франческа…
      – Нет. – Она отпрянула от Себастьяна, глаза ее наполнились слезами. – Зря ты все испортил. – Франческа повернулась и взбежала по ступенькам в дом дяди.
      Себастьян молча смотрел, как за ней закрылась дверь. Так вот в чем дело! Она считает, что, будучи дочерью Афродиты, рискует очень многим. Если она даст волю своим желаниям и темпераменту, это приведет к катастрофе. Потому-то Франческа и сдерживала эмоции, постоянно держала их словно узников в тюрьме.
      Теперь он должен был показать Франческе Гринтри, что она необыкновенная женщина и поэтому должна жить полной жизнью. Наверное, в этой жизни будут слезы, будет боль, но в ней будет и счастье.
      И никто не сможет научить ее лучше, чем он, Себастьян.
 
      Афродита не умирала гораздо дольше, чем он надеялся, и теперь ему нужно было проявить осторожность. Не хотелось, чтобы в связи с этим возникли какие-нибудь подозрения, и уж точно не хотелось, чтобы вокруг ее трупа собрались врачи и полицейские. Тем не менее конец развратницы был близок.
      Однако теперь назревала иная проблема. Шпионка, которую он устроил в «Клуб Афродиты», была недовольна. Она ничего не говорила, но об этом знала Анджела: она-то и напоминала, кому та служит на самом деле. Со шпионкой надо было что-то делать, но потом, а сперва нужно разделаться с Афродитой.
      Он был терпелив, не по природе своей, а потому, что знал – долготерпение вознаграждается. Преграды были устранены или умерли, а если нет… Что ж, убийцу всегда можно нанять.
      Сначала Афродита, потом шпионка, потом Франческа.
      Двадцать пять лет прошло, и теперь он наконец-то освободится от темного облака над собой. Наконец-то он сможет наслаждаться жизнью, не опасаясь разоблачения, и именно этого ему больше всего хотелось.

* * *

      Франческа с трудом оставалась неподвижной, а в это время на нее надевали все новые и новые платья, обсуждали их, потом снимали и снова надевали… Хелен пребывала в восторге от всего этого и болтала без умолку, совершенно забыв о своих проблемах.
      Эми выразительно посмотрела на дочь, как бы говоря: «Дорогая, ты страдаешь не напрасно».
      Тоби появился, когда они сидели за чаем, и с удовольствием положил себе целую гору пирожных и сандвичей.
      – Ну, теперь ты настоящая королева бала, Франческа, – неуклюже польстил он.
      – Вы очень добры, дядя Тоби.
      – Доброта не имеет с этим ничего общего. Ты всегда такая эффектная, просто богиня! Надеешься найти мужа? Графа, я слышал…
      – Трубочист тоже сгодится.
      Поначалу Тоби решил, что Франческа говорит серьезно, но потом добродушно рассмеялся. В том-то и была сложность общения с Тоби – он не всегда понимал шутки, и поэтому никто не мог относиться к нему так, как он того заслуживал.
      – Думаю, твой дядя Уильям ожидает чего-то особенного, если поддерживает все это. Его никак нельзя назвать добрым и великодушным: он ничего не делает без выгоды для себя.
      – Зато тетя Хелен очень много помогает, – поспешила заметить Франческа. – У меня нет слов, чтобы отблагодарить ее.
      – А у меня такое чувство, будто я делаю это для дочери, – сентиментально призналась Хелен, потом взглянула на Тоби и отвернулась.
      – Что ж, Франческа не самая худшая дочь, – весело заметил Тоби. – Идем, милая, нам пора: повар сказал, что у нас сегодня ростбиф под соусом, а ты знаешь, как я это люблю.
      – Конечно, Тоби, идем скорее. – Хелен поспешно поднялась и удалилась вместе с Тоби.
      Как только они ушли, Франческа без сил упала в кресло.
      – Жаль, что у Хелен нет дочери: тогда она была бы царицей бала, а не я.
 
      – Любимая.
      Афродита взглянула на Джемми и вздохнула.
      – Не думаю, что сегодня вечером я смогу встать, прости. Надеюсь, ты справишься без меня? Может быть, я приду в себя, когда немного посплю.
      – Я найду тебе другого врача.
      – Дорогой, я просто устала.
      Афродита серьезно болела и не могла съесть ничего из того, что Добсон раздобыл для возбуждения аппетита. Теперь ей хотелось одного – поспать и набраться сил, но она все-таки заставила себя задать вопросы, которых он ожидал от нее.
      – Генри справится с ужином, но не управится с поставщиками. Мей надо поговорить с мясником по поводу той ветчины, которую он поставил на прошлой неделе. Да еще вот что: клубника, которую мы купили, испортилась прежде, чем добралась до нас.
      – Любимая, забудь про клубнику. Отдыхай.
      – Конечно. А как поживает новая девушка? Я не была уверена, нравится она мне или нет, но она очень остроумна. Гости всегда спрашивают ее.
      Добсон вздохнул и покачал головой.
      – К ней стоит очередь до следующей недели.
      Афродита кивнула и закрыла глаза.
      – Ну и хорошо.
      Она почувствовала, как его рука коснулась ее волос, и откинула со лба пышные локоны, а потом ее фантазия отправилась в путешествие по длинному тоннелю. Она путешествовала в прошлое, годы проносились мимо. Вскоре она снова стала молодой женщиной в расцвете сил. У нее было две дочери, но материнство не уменьшало ее привлекательности для мужчин.
 
       …Я встретила его в салоне, где собираются дамы полусвета и лондонские аристократы. Я постоянно искала перемен и нашла их.
       Это высокий темноволосый мужчина привлекательной внешности, но для меня гораздо важнее то, что он добр. Я влюбилась в его доброту. Джемми больше нет, так что какая разница, с кем я живу? Я не хочу быть одна.
       Он холост и, кажется, не собирается жениться. Джентльмен, любящий приключения, он словно мальчишка, который никогда не повзрослеет. Для него я – приключение. У него никогда не было известной куртизанки, мой мир для него в новинку, он самый внимательный любовник.
       У нас ребенок. Он очень взволнован. Он будет нежным отцом, но теперь я вижу, что ему будет недостаточно меня и ребенка.
       Для него мир слишком велик, а жизнь слишком коротка, чтобы успокоиться с нами.
       Я знаю, он больше не получает удовлетворения, и понимаю его. В конце концов, я не могу отдаться ему целиком. Большая часть моего сердца всегда будет принадлежать Джемми…
 
      – Милая?
      Афродита моргнула, пытаясь сосредоточиться.
      – Пришел мистер Торн. Думаю, тебе нужно с ним встретиться.
      Когда Афродита снова открыла глаза, она увидела привлекательное лицо Себастьяна Торна с живыми черными глазами.
      – Мадам, мне так жаль, что вам нездоровится.
      Афродита улыбнулась:
      – Я скоро поправлюсь. Давайте лучше поговорим о другом. Мистер Торн, мне известна ваша тайна.
      На лице Себастьяна отразилось недоумение, но Афродита почувствовала, что за ним скрывается страх.
      – Франческа, – лукаво проговорила она.
      – Франческа?
      Себастьян вздохнул с облегчением, и Афродита улыбнулась:
      – Вы пылаете страстью к ней, она к вам. Жаль, что ваше социальное положение препятствует тому, чтобы вы сопровождали ее везде, где пожелаете. Мистер Торн, такой человек, как вы, не может идти рядом с Франческой иначе, как тайно. Будь вы джентльменом, вам было бы проще охранять ее. А вы ведь хотите, чтобы она не пострадала, не так ли?
      Себастьяну не нравились ее слова. Ему не нравилось то, что она заметила в его лице.
      – Мадам, Франческа не хочет, чтобы я ее сопровождал, и не имеет значения, джентльмен я или нет.
      – Иногда то, что женщина говорит и что она чувствует – совершенно разные вещи, но вы этого никогда не узнаете, потому что вы не джентльмен. Жаль. Себастьян, я считаю, что вы подходите моей дочери, потому что вы предоставляете ей возможность быть собой.
      – Вы все знаете, не так ли? – спокойно поинтересовался Себастьян, внимательно наблюдая за Афродитой. – Вы знаете, кто я такой?
      Афродита закрыла глаза.
      – Вы не можете смотреть правде в лицо. Но как Франческа может быть верна себе, если вы не верны?
      – Мадам, у Франчески своя воля, я не могу на нее повлиять.
      Афродита открыла глаза, блестящие от лихорадки.
      – Мистер Торн, я подскажу вам, как подчинить ее вашей воле. Моя дочь очень похожа на своего отца: она совершенно не добродетельна, и не важно, что она сама об этом думает. Франческа жаждет приключений, она живет приключениями. Для нее чем больше риска, тем лучше. – Афродита улыбнулась. – Вы можете ей в этом помочь, помочь быть верной себе.
      Себастьян вздохнул:
      – Как?
      – Очень просто. Вы можете сделать ее счастливой.
      Себастьян улыбнулся, и тут Афродита поманила его к кровати.
      – Мистер Торн, скажите, вы когда-нибудь занимались любовью на балу?
 
      Себастьян тихо прикрыл за собой дверь. Афродита спала. Он был взволнован. Вор, убийца, темная аллея – там он на своем месте. Под его охраной Афродита. Она знала, кто он такой. Она знала все о Франческе.
      Раздумывая над только что услышанными словами, он прикидывал, хватит ли у него смелости принять совет. Он был мистером Торном, никто не хотел признаваться в том, что нанял его, человека из тени. Как он сможет попасть на лондонский бая?
      – Ах вот вы где!..
      Себастьян удивленно оглянулся.
      – Я думал, ты должна изображать образованную куртизанку, – весело проговорил он, радуясь тому, что отвлекся от трудных раздумий. – А ты выглядишь скорее как недовольная торговка.
      – Ну и пусть.
      В мгновение ока она взмахнула ресницами и превратилась из торговки в соблазнительницу.
      – Мне здесь нравится. Много еды, мягкие постели. Сюда приходят только франты. Как-то один из джентльменов ударил девушку, и теперь его не пускают.
      – Ты хочешь уйти от Диппера?
      Она усмехнулась:
      – Нет. Диппер особенный.
      – Так, Полли, рассказывай. Что ты выяснила для меня? – Себастьян скрестил руки и приготовился слушать. Однако когда девушка договорила, ему было уже не до веселья. – Нужно найти Добсона, и ты расскажешь ему все, что рассказала мне.
      – Он был в салоне. Поскольку мадам болеет, он изо всех сил старается делать все как следует. Джемми Добсон – хороший человек, он искренне любит ее.
      Вид у Добсона был изнуренный и встревоженный: его мир словно перевернулся с ног на голову. Поначалу он не захотел покидать салон, но Себастьян убедил его что ему предстоит услышать нечто очень важное.
      Они направились в кабинет Афродиты, где еще пахло розами и духами.
      – Ну, в чем дело? – Добсон выглядел так, будто не спал несколько дней. – У меня мало времени, говорите поскорее.
      – Сначала я хочу, чтобы вы кое с кем встретились. – Себастьян подошел к двери и пригласил Полли войти.
      Добсон прищурился:
      – Что такое? Луиза? Разве твое место не в салоне?
      – Ее зовут Полли, и она работает на меня. Прошу за это прощения, но когда я сказал Афродите, что в клубе может быть шпион, она мне не поверила. Полли следила, слушала, собирала информацию, и теперь я хочу, чтобы вы ее выслушали.
      По-видимому, Добсон не испытывал особого желания слушать, однако все же кивнул, и Полли принялась рассказывать.
      По мере того как она говорила, лицо Добсона становилось все бледнее и напряженнее.
      – Яд, – проговорил он и сглотнул.
      – Вот именно, яд!
      – Но какой?
      – Это мы спросим у отравителя.
      Добсон мрачно кивнул, потом взглянул на Себастьяна, и глаза его наполнились слезами.
      – Надеюсь только, что мы не опоздаем. Если она умрет… меня тоже можно будет считать мертвым.
      – Афродита – сильная женщина.
      – Да, но она потеряла много сил из-за миссис Слейтер и того мерзавца, который украл ее детей. Возможно, он тоже участвовал в отравлении…
      – Я это выясню. Вы хотите, чтобы я сходил за Франческой?
      – Да. В присутствии дочери Афродите будет спокойнее. За Франческу она переживает больше всего. Но что мы будем делать с этим негодяем?
      – Пока ничего. Дайте мне время подумать, потом мы захлопнем ловушку.

      Личико Лил выглядело очень серьезным, и Франческа, увидев ее стоящей у двери, сразу поняла, что что-то случилось.
      – Мисс, у меня плохие новости. Ваша матушка… Мадам Афродита очень нездорова.
      Франческа ничего не могла понять. Мать разыгрывала больную или в конце концов действительно заболела?
      – Что ты имеешь в виду?
      – Мисс, говорят, у нее холера. В этом винят Рози, говорят, будто она принесла болезнь, только это неправда. Рози не больна, с ней все в порядке.
      Франческа никак не могла понять, что говорит ей Лил; она словно оцепенела.
      – Афродите очень плохо. Вам нужно поехать к ней.
      – Ты хочешь сказать, что она умирает? – Франческа понизила голос. Афродита не могла умереть! Она была вечной. Они так мало разговаривали, а им было что сказать друг другу…
      – Мисс?
      – Ничего, со мной все в порядке. Подай мне плащ, и пойдем. Мы возьмем карету дяди Уильяма – попроси, чтобы ее подали к двери.
      Лил тут же отправилась выполнять поручение, Франческа еще некоторое время стояла неподвижно, не в силах пошевелиться. В голове ее звучали слова Лил. Холера. Рози. Неужели это правда? Тогда винить надо ее – именно она отвезла Рози к матери и попросила спрятать.
      Она никогда себе этого не простит!
      Спускаясь вниз, Франческа услышала голос миссис Марч: экономка явно была раздражена.
      Дойдя до коридора, Франческа обнаружила, что Лил и миссис Марч стоят друг напротив друга и зло смотрят одна на другую.
      – Мисс нужна карета. Сейчас же.
      – Не всем распоряжаться каретой. Это дом мистера Тремейна.
      – Но ведь не ваш же! Вы здесь не хозяйка, а лишь служанка, такая же как мы.
      Миссис Марч подняла руку, и Франческе показалось, что она собиралась дать Лил пощечину.
      Когда Франческа вскрикнула, обе женщины повернулись к ней – при этом на лице Лил было написано облегчение, а глаза экономки блестели от злости.
      – Миссис Марч!
      Франческа произнесла это спокойным голосом, затем спустилась и взяла Лил под руку.
      – Я хочу, чтобы ко входу подали карету. Моя мать очень нездорова, и мне нужно срочно отправиться к ней.
      – Ваша мать? – недоверчиво повторила миссис Марч. – Мисс, насколько я знаю, ваша мать лежит в постели. Может, вы задумали привести еще одного беспризорника?
      Разумеется, Франческа ни на мгновение не поверила экономке. Это был просто еще один способ продемонстрировать главенство в доме. Однако упрашивать ее не было времени.
      – Миссис Марч, вы ведете себя неподобающе. Сделайте, как я прошу, сейчас же!
      Глаза миссис Марч пылали злобой: она откровенно получала удовольствие и не собиралась сдаваться без борьбы.
      – Я не стану ничего делать, и вы, мисс Франческа, не можете отдавать такие распоряжения! Я схожу за мистером Тремейном, и он тут же положит конец вашим…
      – Миссис Марч, поскольку дядя спит и я настаиваю на том, чтобы вы…
      – Нет, я не сплю, – раздался рядом голос дяди Уильяма, и Франческа обернулась к нему. Какие еще потрясения готовит ей этот вечер?
      Уильям стоял у двери библиотеки с бокалом бренди в одной руке и книгой в другой. Строгое лицо его покрыли морщины, взгляд оставался неизменно холодным.
      – Франческа, что здесь происходит? И почему вы кричите, миссис Марч? Я требую объяснений.
      Экономка вдохнула поглубже, видимо, собираясь начать жаловаться, но Франческа ее опередила.
      – Дядя, Афродита больна, – спокойно объяснила она, – и мне нужно немедленно отправиться к ней. Я попросила подать карету, но миссис Марч запрещает это делать.
      – Мисс наверняка планирует какое-то озорство, и в этом все дело, – затянула миссис Марч жалобным тоном. – Вот почему, сэр, я ей не доверяю.
      – Принимать такие решения не входит в ваши обязанности, – напомнила ей Франческа, и тут, как и ожидалось, миссис Марч впала в ярость.
      – В мои обязанности входит смотреть, чтобы вы не извлекали выгоду из своего пребывания здесь! Сэр, кто знает, что она затеяла?!
      Уильям не отрывал взгляда от Франчески.
      – Прикажите подать карету, – произнес он, решительно пресекая жалобы экономки.
      Миссис Марч замерла.
      – Ну же! – отрывисто проговорил Уильям.
      Поняв, что спорить бесполезно, экономка повернулась и удалилась, рассерженно шелестя юбками. Миссис Марч не привыкла проигрывать, и Франческа не сомневалась, что месть экономки не заставит себя ждать.
      Что касается дяди, то, может, не такой уж он и плохой. Может быть, когда-нибудь она даже сможет проникнуться к нему симпатией.
      – Благодарю, дядя Уильям.
      – Никогда не любил эту дрянь, – проговорил Уильям бесцветным тоном. – Но она твоя мать.
      Франческа шагнула к нему, думая, не ослышалась ли, но дядя уже повернулся и, войдя в библиотеку, закрыл за собой дверь. Какая жестокость, какое бессердечие в тот момент, когда большинство людей проявляют такт и доброжелательность. Таков был дядя Уильям – его беспокоило лишь то, что Афродита и ее дочери связаны с его семьей. Франческа подумала с горечью, что он наверняка обрадуется, если Афродита умрет. Одним поводом для беспокойства меньше.
      – Мисс Франческа, карета сейчас будет здесь.
      Франческа повернулась: она и забыла про Лил.
      – Идем, подождем снаружи, – проговорила она, едва сдерживая слезы. – Мне нужно поскорее оказаться на свежем воздухе.
      – Мне тоже, мисс.
      – Да, надо предупредить ма… миссис Джардин.
      – Я могу попросить об этом кого-нибудь из слуг.
      – Спасибо, Лил.
      На улице было тихо, и Франческа посмотрела в направлении Халфмун-стрит, прикидывая, чем занимается Себастьян. Может, он сейчас преследует людей, скрывающихся после совершения преступления? Или спит в волшебной спальне, словно султан во дворце? Внезапно Франческе до боли захотелось, чтобы он оказался рядом. Без него она чувствовала себя одиноко, хотя и понимала, что эти мысли всего лишь романтические мечты и у них с Себастьяном никогда не может быть постоянных отношений. Между ними не может быть ничего, кроме краткого, страстного романа.
      – Мисс, карета подана.
      Приподняв плащ, Франческа спустилась по лестнице и приготовилась к худшему.
      Афродита спала. Это были беспокойные лихорадочные сны о прошлом.
 
       …Он умер. Мне трудно поверить, что такой человек мог умереть, ведь совсем недавно он был полон жизни. Моя дочь, моя Франческа, станет беднее, не зная его. Я смотрю на ее улыбающееся личико, вижу его и плачу.
       Печаль делает меня уязвимой. Я иду к другому. Некоторое время я верю ему, но вскоре выясняю, что ошиблась.
       Он недобрый человек…
 
      – Дорогая!..
      Моргнув, она открыла глаза. Какое-то мгновение она видела его – того, кого винила в трагедии всей своей жизни, но потом образ превратился в лицо, которое она любила больше всех. Как его зовут? Ах, почему она не может вспомнить его имя?
      Кажется, говоривший почувствовал ее растерянность.
      – Это всего лишь Джемми, – проговорил он, убирая с ее лба влажную прядь. – У тебя гостья, важная гостья.
      И тут же перед глазами Афродиты появилось другое лицо. На мгновение она даже подумала, что ей опять снится сон. Это же она в молодости, полная сил и красоты. И тут раздался голос Франчески:
      – Мама?
      Ну конечно, это была Франческа, младшая дочь. Это она внушала ей самое большое беспокойство, из-за нее она волновалась больше всего.
      – Котенок, – прошептала Афродита. – Мне что-то нездоровится. Но я поправлюсь, вот увидишь, и снова буду прежней.
      В глазах Франчески стояли слезы, губы дрожали.
      – Это я во всем виновата.
      Афродита нахмурилась:
      – Глупости! Ты ни в чем не виновата. Никто не виноват. Однажды я болела целый год, но нашла в себе силы поправиться.
      Лицо Франчески расплывалось, менялось, потом снова становилось прежним…
      – Ты так похожа на отца, – прошептала Афродита и улыбнулась. – Он был чудесный человек. Знаешь, ты правда очень на него похожа.
      – Но кто был моим отцом? Пожалуйста, скажи, кто он?
      – Он умер. Жаль, что ты никогда не была с ним знакома. У него были большие планы насчет тебя, очень большие планы. Он написал мне об этом, но письмо украли… Ах, это было так давно.
      – Как звали моего отца?
      – Томми. – Афродита снова улыбнулась и протянула руку Добсону. – Письмо. – Она силилась говорить. – Мы должны… письмо… – Тут она замолчала и снова погрузилась в лихорадочное забытье.
      – Она поправится?
      Добсон беспомощно пожал плечами, затем проводил Франческу до двери спальни. Глаза его были полны сострадания. Франческа редко сталкивалась с таким проявлением мужской доброты; даже собственный дядя относился к ней с презрением! Сердце ее готово было разорваться.
      – Не буду лгать, она не очень сильна физически. А вот с волей дело другое. Сильнее, чем она, я никого не знаю. Афродита будет бороться, – уверенно произнес Добсон.
      – Это все я виновата.
      – Нет.
      – Но ведь все дело в Рози! Это я привела ее сюда.
      – Афродита обещала тебе позаботиться о Рози и выполнила обещание. Для нее имело большое значение то, что ты обратилась к ней с просьбой. Но твоя мать заболела не из-за Рози, и это не холера, поверь. Я видел, и я знаю. Это что-то другое.
      – Мои сестры?
      – Я уже их известил.
      Итак, мать умирала – иначе зачем Добсон послал бы за Вивианной и Мариэттой?
      Франческа всхлипнула и вдруг почувствовала, что рядом кто-то есть – кто-то очень хорошо ей знакомый. Она подняла голову.
      – Себастьян?
      Он посмотрел на нее с сочувствием, и губы Франчески задрожали.
      – Бедняжка. Тебе и так несладко, но от этого я не могу тебя оградить. Ты должна быть сильной ради меня и твоей матери.
      Франческа быстро вытерла слезы.
      – Что ты имеешь в виду? Что ты здесь делаешь?
      – Мистер Торн здесь для того, чтобы помочь, – устало проговорил Добсон. – Болезнь твоей матери… Кто-то пытался отравить ее.
      Под ногами Франчески словно разверзлась бездна. Ей до боли захотелось узнать подробности, но Себастьян не стал комментировать сообщение Добсона.
      – У меня нет времени на объяснения. Нам нужна твоя помощь, если мы хотим, чтобы отравитель теперь рассказал, какое вещество он использовал. От этого может зависеть жизнь твоей матери. Надеюсь, ты все поняла?
      – Поняла, но мне трудно в это поверить.
      – И все же придется. – Глаза Себастьяна смотрели на нее очень серьезно.
      Франческа кивнула.
      – Что мне надо делать?
      – Ждать в гостиной. Когда некий человек придет туда, ты заведешь с ним непринужденный разговор. Главное, веди себя естественно, а мы сделаем все остальное.
      Франческа истерически рассмеялась. Ей только что рассказали, что ее мать отравлена, а теперь от нее хотят, чтобы она сидела и ожидала появления отравителя, чтобы завести с ним разговор ни о чем. Как же тут вести себя естественно?
      Судя по всему, Себастьян понимал ее состояние, и это придало Франческе сил.
      – Дорогая, – он наклонился и поцеловал ее в губы, – сделай это. Будь смелой, сильной, а я потом все тебе объясню, обещаю. Сейчас ты просто должна мне поверить.
      – Хорошо, я согласна.
      Себастьян улыбнулся, но тут же снова стал серьезным.
      – Добсон проводит тебя вниз, а я буду неподалеку.
      Франческа кивнула, и Себастьян посмотрел на нее с таким выражением, какого она у него никогда не видела.
      – Прошу прощения, – обратилась Франческа к Добсону. – Должно быть, для вас это просто ужасно. Вы… очень ее любите?
      Добсон вздохнул:
      – Очень, и Афродита знает, как сильно я ее люблю. Именно поэтому я считаю, что ты тоже должна подружиться с матерью. Надеюсь, так оно и будет. – Он сжал ее руку и повел в гостиную.

      В гостиной сияли свечи, в камине весело потрескивал огонь. Оглядевшись, Франческа обнаружила, что весь клуб так же ярко освещен, из салона раздавались звуки музыки и веселые голоса.
      – Неужели открыто? – удивленно спросила она.
      – На этом настояла Афродита, а мы делаем все так, как она нам говорит. Ей важно, чтобы все выглядело как обычно. Клуб – часть ее, думаю, если бы мы его закрыли, она утратила бы надежду. А теперь – располагайся. – Добсон сжал ее руку и поспешно вышел, закрыв дверь с такой скоростью, будто не хотел услышать новые вопросы или узнать, что она передумала.
      Мгновение Франческа стояла в растерянности, потом подошла к дивану и села. Комната производила такое впечатление, будто в нее в любую минуту могла войти Афродита. Ее присутствие ощущалось повсюду – в элегантной мебели и креслах в египетском стиле с подлокотниками в форме сфинксов, в миниатюрах трех ее дочерей. Франческа помнила, как она не хотела позировать, говоря, что это напрасная трата времени.
      Ей пришлось закрыть глаза, чтобы не заплакать. Она должна быть сильной, как мать. Только сейчас Франческа поняла, что Афродита – одна из самых сильных женщин, каких она когда-либо знала; теперь она молилась о том, чтобы понимание это не явилось слишком поздно.
      Стук в дверь так напугал ее, что она вскочила. Неужели он, отравитель?
      Однако, к своему облегчению, она увидела лишь Мей с подносом. Симпатичная ирландка была грустна.
      – Мисс, простите, что беспокою вас. Меня послал мистер Добсон. Вот кофе, горячий и крепкий; я надеюсь, он немного поднимет вам настроение.
      Неожиданно Франческе страшно захотелось сделать глоток бодрящего напитка.
      – Спасибо, Мей.
      – Для всех в клубе настал печальный момент, – сказала Мей, наливая кофе и протягивая чашку гостье.
      Франческа обратила внимание, что на подносе стоят две чашки.
      – Если у вас есть время, пожалуйста, посидите здесь и тоже выпейте чашечку. Мне не хочется оставаться одной.
      Ей действительно нужно было время, чтобы собраться с мыслями и приготовиться к тому моменту, о котором говорил Себастьян.
      Мей улыбнулась:
      – Спасибо, мисс. Добсон предложил мне немного побыть с вами, но я не хотела навязываться.
      – Мей, я рада, что ты пришла. – Франческа прикинула, знает ли Мей об отравителе, и решила не упоминать об этом. – Афродита спит, а я сама точно не знаю, что здесь делаю, но… Просто мне не хочется идти домой.
      Мей присела рядом на диванчик и испытующе взглянула на Франческу.
      – Я все думаю, если мадам нас покинет, что будет с клубом? Она душа этого места, и ее никто не сможет заменить. Без нее даже и не знаю, что мы будем делать. – Мей взяла чашку с кофе, потом, словно передумав, поставила ее на поднос.
      – Добсон считает, что Афродита – самая сильная из всех, кого он знает, – проговорила Франческа. Она понимала, что клуб многие годы являлся домом Мей и потеря мадам может стать для нее настоящей катастрофой. – Надеюсь, худшего все же не произойдет и клуб останется существовать. Им займется моя сестра Мариэтта.
      Мей опустила глаза, вид у нее был такой, будто она вот-вот разрыдается. Она даже отвернулась, чтобы Франческа не видела ее горя.
      И тут в памяти Франчески пробудилось странное воспоминание: нечто знакомое, но не имевшее никакого отношения к «Клубу Афродиты»; но однако ей никак не удавалось вспомнить, что же это.
      – Она была так добра ко мне, – прошептала Мей. – Я молюсь, чтобы она поняла, почему я… – Мей покачала головой, видимо, не желая договаривать. – Не важно. Я говорю ерунду, прошу прощения. Еще кофе? По-моему, у Генри в кладовой лежит его особое печенье; он запирает кладовую на ключ, но я сумею его раздобыть.
      – Благодарю, но у меня нет аппетита, Мей…
      – Мей?
      Они не заметили, как открылась дверь и на порог ступила женщина, незнакомая Франческе. Женщина была невысокого роста и довольно полная, а когда она улыбалась, на каждой ее щеке появлялось по ямочке.
      – Прошу прощения, я не хотела вам мешать. – Она вошла и закрыла за собой дверь.
      По спине Франчески пробежал озноб. Неужели это и есть отравительница?
      – Что тебе здесь нужно, Луиза? – спросила Мей столь резко, что Франческа опешила: она никогда не слышала, чтобы Мей разговаривала столь неприветливо.
      – Что мне нужно? – Женщина усмехнулась. – Я всего лишь хотела задать тебе вопрос. Вчера Добсон спросил меня, не получала ли мадам каких-нибудь лекарств из аптеки, и тогда я вспомнила о том пакетике, который принесла ты. Он ведь был из аптеки, Мей?
      Наступила зловещая пауза. Чувствуя, что развязка приближается, Франческа переводила напряженный взгляд с одной женщины на другую.
      – Какой пакетик? – равнодушно поинтересовалась Мей. – Луиза, ты, наверное, ошиблась.
      – Нет, я ясно видела. Мальчишка из аптеки дал тебе пакет, и ты ему заплатила.
      – Я… – Неожиданно Мей улыбнулась и стала очень похожа на ту особу, которую знала Франческа. – Ах да, что-то припоминаю. Это были капли. У меня бывают ужасные головные боли.
      – Тогда зачем было капать их в кофе мадам?
      Улыбка мгновенно исчезала с лица Мей.
      – Да как ты смеешь!
      Но Луизу было уже не остановить.
      – Мадам всегда пьет кофе, который варишь ты, и только ты.
      – Ну и что? Наверное, ты видела у меня сахар, – решительно заявила Мей.
      – О нет, это был не сахар. Это были те капли, которые мальчишка принес из аптеки. Выходит, это не у тебя, а у мадам болела голова? – В ее речи быстро проступал выговор лондонского Ист-Энда.
      Мей прищурилась, лицо ее приняло оскорбленное выражение.
      – Ты ошибаешься или лжешь. Я ничего не клала мадам в кофе. Не знаю, зачем ты это говоришь. – Она встала и шагнула к Луизе.
      Все это время Франческа слушала перебранку двух женщин с удивлением и тревогой, но когда Мей прошла мимо нее, она вдруг вспомнила то, над чем напрасно мучилась некоторое время назад.
      – Скажи, ты знаешь миссис Марч?
      Мей резко повернулась, теперь в ее глазах был отчетливо виден испуг.
      – С чего вы это взяли? – истерично выкрикнула она. – С чего?
      – Просто я видела, как ты разговаривала с ней в доме на Уэст-Энд-сквер, но только сейчас это поняла.
      – Я этого не делала! – снова взвизгнула Мей, но потом, будто сломавшись, согнулась, обхватила себя руками за плечи, и лицо ее сморщилось, как у обиженного ребенка.
      Вдруг она открыла рот и громко завизжала, словно собака, которую бьют.
      Франческа была слишком ошеломлена, чтобы пошевелиться, а Луиза довольно улыбнулась, когда дверь распахнулась и в нее быстро вошли Добсон и Себастьян.
      Пройдя мимо Луизы, Добсон взял Мей за плечи и до тех пор тряс, пока она не замолчала. Однако теперь глаза ирландки были пусты, как будто разум ее оставил.
      Дверь в коридор оставалась открытой, и Франческа заметила, что на шум стали собираться люди, но тут Себастьян захлопнул дверь прямо у них перед носом.
      – Вот она, отравительница! – объявила Луиза, чуть не прыгая от радости, но Себастьян, казалось, не разделял ее восторга.
      – Полли, иди и скажи, чтобы все возвращались к работе, – распорядился он. – И ничего не говори о том, что произошло, понятно?
      Сначала Франческа удивилась, что он чувствует себя здесь как дома, и лишь потом до нее дошло, что Себастьян назвал женщину Луизой.
      – Полли?
      – Это я. – Луиза сделала реверанс и улыбнулась.
      – Ладно, иди, – поторопил ее Себастьян, и она, вздохнув, исчезла за дверью.
      – Так это и есть Красотка Полли? – Франческа сделала шаг, но, почувствовав, что колени ее подгибаются, поспешила присесть.
      – Как видишь.
      Себастьян уже сожалел, что сразу не познакомил Франческу с Полли; дело, однако, теперь было не в ней. Франческа пристально вглядывалась в Мей.
      – Так это сделала ты? Ты отравила кофе, приготовленный для моей матери?
      – Это нам еще предстоит выяснить, – медленно произнес Себастьян, подходя к Мей. – Скажи, что ты дала ей? Что это было? Помоги нам.
      Мей часто задышала.
      – Меня заставили. Это произошло потому, что я не распоряжалась собой с тех пор, как мне исполнилось девять лет. Меня ей продали, и с тех пор она моя владелица.
      Мей вцепилась в Добсона, ее трясло как в лихорадке.
      – Вот почему я здесь работаю. Я должна была наблюдать за мадам, а потом пересказывать ей все, что видела и слышала.
      – Кого ты имеешь в виду?
      Мей с горечью рассмеялась:
      – Вы уже знаете. Это она распорядилась, чтобы мальчишка из аптеки принес мне пакет и рассказал, что делать. Он сказал, я должна давать мадам небольшие порции, чтобы все выглядело естественно.
      – Мей, что ты давала Афродите? – Добсон явно очень торопился. – То, что ты делала, очень плохо, но сейчас ты обязана нам помочь. От этого зависит твоя будущая судьба. Пожалуйста, скажи.
      Мей глубоко вздохнула:
      – Вы не поверите, но я старалась растягивать это как могла. Я старалась продлить ей жизнь, но она знала, она всегда знает. Она передала мне, что я должна все закончить как можно скорее.
      – Проклятие, да скажешь ты наконец?
      – Мышьяк. Я давала ей мышьяк.
      Добсон замер, его лицо побелело. Однако он тут же взял себя в руки и быстро вышел, громко хлопнув дверью. Франческа слышала, как он приказывал слугам немедленно сходить за врачом.
      Внезапно Мей пошатнулась, затем рухнула в кресло и, схватившись за подлокотник, крепко сжала его.
      – Кто тебе приказал? – Франческа нетерпеливо смотрела на отравительницу, желая поскорее услышать имя, чтобы найти эту женщину и покарать. – Назови имя!
      – Вы его знаете. – Мей кивнула в сторону Себастьяна. – Или он вам не сказал?
      – Миссис Марч? – уточнила Франческа, но тут же поняла по выражению лица Мей, что это не экономка.
      – Кто такая миссис Марч? – удивленно спросил Себастьян.
      – Экономка моего дяди с Уэст-Энд-сквер Я видела, как Мей разговаривает с ней. Они находились в одной из комнат, и миссис Марч явно не хотела, чтобы я увидела, кто там находится, кроме нее. Тогда я не поняла, что это Мей, но теперь знаю – это была она.
      Себастьян повернулся к Мей.
      – Она тоже служит миссис Слейтер? Скажи, зачем ты встречалась с миссис Марч?
      У Франчески все закружилось перед глазами. Миссис Слейтер! Господи, но ей что за дело? Мей поморщилась.
      – Мистер Торн, вам придется расспросить об этом миссис Марч. Я сказала уже достаточно для того, чтобы меня повесили, и ничего больше не скажу.
      – Нет, скажешь. Мне нужно знать.
      – Зачем? Ради мадам? Или ради нее? – Мей указала на Франческу.
      Себастьян нахмурился.
      – Это все вы виноваты. Не пришли бы вынюхивать, так и мне не пришлось бы… – Мей не договорила; повалившись на пол, она разрыдалась.
      Себастьян нахмурился еще сильнее.
      – По-видимому, нам придется нанести визит миссис Марч.
      Франческа поняла, что Себастьян говорит это для нее. Он лгал ей, скрывал от нее правду, все время внушал, что у них интрижка, а на самом деле… Она думала, что знает его, теперь же оказалось, что это совершенно не так.
      – Ты ждешь от меня объяснений, и они будут: об этом мы поговорим по дороге на Уэст-Энд-сквер. Ты пойдешь со мной?
      – Не знаю. Мне будто снится все это.
      – Прости, но это не сон. Миссис Слейтер жива и очень опасна.
      – Думая о ней, я представляю себе детскую страшилку: великанша-людоедка с огромными зубами и острыми когтями. Может, она не человек, а нечто нереальное? – Франческа вздрогнула и взглянула на Мей.
      – Почему?
      Себастьян открыл дверь.
      – Полли!
      Красотка Полли тут же явилась и встала, выжидательно улыбаясь.
      – Отведи Мей в какое-нибудь безопасное место и присмотри за ней. Если она сбежит, виновата будешь ты.
      Полли увела Мей, и Франческа с Себастьяном остались одни.
      – Она сказала: «Мышьяк»…
      – Да.
      – Она отравила мою мать, а потом сидела здесь и рассказывала мне, как сильно любит ее и как моя мать была к ней добра.
      Лицо Себастьяна потемнело.
      – Некоторые люди могут найти оправдание чему угодно. Я так долго находился в тени, что меня мало что поражает. Гораздо больше я удивляюсь, когда встречаю что-то хорошее. Может быть, именно поэтому ты мне и нужна. Если я спрячусь в тебе, что-то хорошее от тебя перепадет и мне. – Он улыбнулся и протянул руку. – Пойдем.
      Мгновение Франческа смотрела на протянутую руку, потом высоко подняла голову и независимо прошла мимо него.
      Себастьян некоторое время стоял в растерянности, л затем со вздохом последовал за ней.

      – Ты лгал мне.
      Это было первое, что сказала Франческа, сидя в темном кебе, пахнувшем плесенью, когда они проезжали по оживленным улицам Лондона. – Ты просил доверять тебе, а сам все время лгал.
      – Прости, но у меня не было выбора. Клиент специально попросил не говорить тебе ни о чем, а подчиняться его пожеланиям я обязан.
      – Ты говоришь о моей матери. Это ведь она тебя наняла?
      – Да, она.
      Франческа замолчала, вслушиваясь в шум дождя снаружи, и Себастьян решил взять инициативу в свои руки.
      – Сейчас я тебе все объясню. Твоя мать хотела найти миссис Слейтер и ее подручных; а еще она хотела, чтобы ты и твои сестры были в безопасности. Сама она устала бояться и, возможно, даже знала, что за ней следят; однако она не могла понимать, что подвергается опасности. Наняв меня, Афродита согласилась с тем, что опасность, грозящая ей, возрастет, но была согласна пойти на риск. Она хотела справедливости, эта смелая женщина.
      – Понимаю. – Франческа кивнула. – Значит, ты прибыл в Йоркшир потому, что искал миссис Слейтер?
      – Да. Когда я встретил Хэла, тот сказал, будто знает кое-кого из ее друзей, и я поверил ему. Это была ловушка, в которой я чуть не погиб. Если бы не ты…
      – А потом ты отправился по следам Хэла, так?
      – Да, и тогда убить нас обоих решил Джед. К счастью, Хэл рассказал мне достаточно для того, чтобы суметь найти один из домов миссис Слейтер на Мэллори-стрит – тот самый, из которого ты спасла Рози. Вот почему я так беспокоился о твоей безопасности.
      – Теперь я наконец кое-что понимаю. – Франческа посмотрела на проезжавший мимо экипаж и на кучера, одетого в пальто, но без накидки с капюшоном.
      – Вот только мне не ясно, зачем нам встречаться с миссис Марч? Как она может быть связана со всем этим?
      – Пока не знаю.
      – Она меня ненавидит, – задумчиво произнесла Франческа. – С самой первой нашей встречи я ощутила, что она негодует по поводу моего пребывания в доме. Я думала, это потому, что миссис Марч чересчур сильно влюблена в моего дядю или в его идеи.
      – Скоро мы узнаем правду, – обещал Себастьян.
      – Но почему Добсон хотел, чтобы я посидела с Мей, и почему ты послал Полли? Я ведь здесь?
      – Ты должна была выманить Мей из норы, дать ей расслабиться. Твое пребывание там было почти как пребывание Афродиты, напоминание о том, что она сделала.
      Франческа снова кивнула.
      – Себастьян, а ты знал своего отца?
      Себастьян ответил не сразу.
      – Да, знал, – произнес он наконец.
      – Сегодня Афродита сказала мне, что мой отец умер, а это значит, что я никогда не встречусь с ним и не узнаю, каким он был. Прежде я думала, что не хочу этого, но теперь у меня отобрали право решать… Афродита сказала, что отец написал письмо обо мне и о всем, что задумал для меня. Его звали Томми.
      Себастьян обнял Франческу, но она отстранилась от него.
      – Наш союз был ошибкой, и, боюсь, следуя сердечным порывам, я могу только ухудшить ситуацию. Мне нужно остановиться.
      – Франческа, моя милая девочка…
      – Нет. – Она оттолкнула его.
      Всю дорогу до подъезда дома Тремейнов они молчали. Потом Себастьян помог Франческе выйти и постучал в дверь.
      Ему ответили нескоро. Когда дверь наконец открылась, на пороге появилась полусонная служанка.
      – Приведите миссис Марч, – приказал Себастьян.
      Девушка смутилась.
      – Сэр, она спит. Миссис Марч не любит, когда ее будят.
      – И все же сходите за ней, да пригласите заодно мистера Тремейна.
      Девушка очень удивилась, но когда Франческа кивнула, она, пожав плечами, удалилась.
      Франческа провела Себастьяна в библиотеку, где полки были уставлены книгами в кожаных переплетах, а над камином висела картина.
      Франческа медленно подошла к картине и долго смотрела на нее.
      – Я и забыла, что она здесь. Это мой дядя и его брат в детстве.
      Себастьян взглянул на картину. Оба мальчика были темноволосыми, со светлыми глазами, но один улыбался, а другой был важен и серьезен.
      В этот момент у двери послышались шаги, затем раздался неприятный голос:
      – Что все это значит?
      Стоя перед Франческой и Себастьяном в ночной рубашке и шали, миссис Марч казалась чересчур высокой и худой, однако выражение ее лица по-прежнему оставалось надменным. Себастьян подумал, что Франческа была права – экономка и правда ее недолюбливала.
      – Миссис Марч, я всего лишь хочу задать вам несколько вопросов…
      Экономка зло уставилась на него.
      – А кто вы, интересно, такой? – ядовито поинтересовалась она.
      – Меня зовут Себастьян Торн.
      Во взгляде женщины промелькнуло нечто напоминавшее страх, и Себастьян удовлетворенно хмыкнул. Множество людей боялись его, часто лишь по той причине, что слышали о нем. Или это был гнев? Может быть, миссис Марч просто злилась на них с Франческой за то, что ее разбудили посреди ночи?
      – Я схожу за мистером Тремейном, – объявила она, собираясь покинуть комнату.
      – За ним уже послали, он вот-вот спустится, – быстро сказала Франческа.
      – Кроме того, для вас же лучше ответить мне без свидетелей, – холодно заметил Себастьян.
      Экономка заколебалась.
      – Ну хорошо. – Она пожала плечами. – Мистер Торн, что вы хотите узнать?
      Похоже, она задумала перехитрить его. Себастьян видел это по ее глазам, по тому, как она держалась. Он уже не раз встречал людей, подобных ей.
      – Мадам Афродиту отравили мышьяком.
      Себастьян надеялся, что это сообщение ошеломит миссис Марч, однако она была наготове.
      – Да? Что ж, у женщины ее профессии, должно быть, много врагов. Ревнивые жены, разочарованные любовники. Чего еще можно ожидать в этом случае? Надеюсь, вы не рассчитываете на то, что я буду помогать вам ловить преступника?
      – Нет, миссис Марч, вы неправильно меня поняли. Мы уже схватили отравителя.
      На этот раз экономка действительно смутилась, но тут же подозрительно посмотрела на Себастьяна.
      – Наверное, это бывший любовник или рассерженный клиент?
      – Нет, это всего лишь женщина по имени Мей.
      Миссис Марч молча ждала, настороженно всматриваясь в Себастьяна, и тоже выжидал, однако Франческа не привыкла действовать таким образом, и ей слишком хотелось узнать правду.
      – Вам отлично известно, кто такая Мей, – сказала она с досадой. – Я видела ее здесь, с вами. Почему вы притворяетесь, будто не знаете ее? Что она делала в доме? Говорите немедленно!
      – Я не обязана вам ничего говорить. – Миссис Марч наклонилась вперед так, что лицо ее оказалось очень близко от лица Франчески. – И вообще, кто ты такая? Дочь проститутки! Байстрючка!
      Франческа расширившимися глазами уставилась на экономку. Себастьян видел, что она потрясена.
      Некоторое время трое молчали, и снова отсутствие ответа только прибавило сил миссис Марч. Она заговорила снова, и, казалось, теперь она будет говорить бесконечно.
      – Откуда у тебя такие привилегии? Почему мы должны тебе подчиняться? «Да, мисс», «Нет, мисс». Ты не лучше нас, остальных. Почему у тебя должны быть деньги на новую одежду и красивые вещи? Это несправедливо!
      – По-моему, вы перешли все границы! – прошипела Франческа, бледная и дрожащая от переполнявшего ее негодования.
      – Неужели? Но ведь я говорю правду! Твоя мать – дорогая проститутка, а твой отец…
      Будто поняв, что действительно зашла слишком далеко, миссис Марч крепко сжала губы, однако было поздно.
      – Ну, договаривайте! Что вы знаете о моем отце?
      – Ничего я о нем не знаю. – Взгляд экономки потух, но было ясно, что она лжет. Себастьян чувствовал это, а еще – ее страх. Ненависть к Франческе заставила ее сказать слишком много, и теперь она испугалась.
      – Миссис Марч, правда ли, что вы одна из девушек миссис Слейтер? – спросил он.
      Казалось, экономка окончательно потеряла самообладание, но Франческа была слишком поражена, чтобы заметить это.
      – Миссис Слейтер! И вы могли связаться с этой чудовищной женщиной!
      – Что еще за чудовищная женщина? – поинтересовался мужской голос, и миссис Марч быстро обернулась.
      – Мистер Тремейн, – залепетала она, – Я так рада, что вы пришли.
      Теперь в ее взгляде читалась уверенность в том, что она спасена, – Себастьян понял, что главная битва еще впереди.

      – Дядя Уильям!
      Франческа не двинулась с места, взгляд ее выражал подозрение. После столкновения с дядей на пороге этой самой комнаты ей в отличие от миссис Марч не очень-то хотелось радоваться его появлению.
      – Мистер Тремейн, – проговорила миссис Марч елейным тоном. – Этот человек пытается обвинить меня в чем-то. Прошу вас, скажите, чтобы он немедленно ушел. Я не хочу, чтобы он расспрашивал меня.
      Уильям нахмурился:
      – Успокойтесь, миссис Марч. Я тоже не могу сказать, что счастлив от того, что меня разбудили посреди ночи, поэтому спрашиваю: в чем дело? Франческа?
      – Но почему вы спрашиваете ее? – возмутилась миссис Марч, однако когда Уильям взглянул на нее, она, видимо, слегка пришла в себя и замолчала.
      – Дядя Уильям, это мистер Торн.
      Уильям окинул Себастьяна презрительным взглядом.
      – Да? Так кто же этот мистер Торн и что он делает здесь в этот поздний час? Сэр, извольте объяснить!
      Себастьян усмехнулся. Если Уильям думал напугать его, он сильно ошибся.
      – Мистер Тремейн, я как раз и собираюсь это сделать. Видите ли, мадам Афродита наняла меня для того, чтобы я нашел женщину, укравшую ее дочерей.
      Уильям недовольно хмыкнул.
      – Нашли? А не поздновато? – Он перевел взгляд на миссис Марч, потом снова уставился на Себастьяна. – Итак. Повторяю вопрос: а что вы здесь делаете? Разве вам не надо искать воровку?
      Миссис Марч угодливо рассмеялась, но ей явно было не весело.
      – Я здесь потому, что, возможно, миссис Марч поможет нам в поисках.
      – Миссис Марч? – Уильям откровенно удивился. – Вы хотите сказать, что моя экономка как-то связана с миссис Слейтер? Сомневаюсь…
      – В «Клубе Афродиты» была шпионка, докладывавшая миссис Слейтер обо всем, что там происходило. Думаю, миссис Слейтер не сомневалась, что Афродита однажды начнет поиски, и хотела знать об этом заранее. Мистер Тремейн, мы схватили эту шпионку.
      – Ну раз она у вас, то что вам нужно здесь?
      – Шпионка по имени Мей приходила к миссис Марч совсем недавно. Согласитесь, миссис Слейтер вполне могла держать шпиона в вашем доме, чтобы он передавал ей какие-то сведения о вашей сестре и ее семье.
      Уильям нахмурился:
      – То, что вы говорите – совершенная нелепица, и миссис Марч – честная, усердная экономка. Я не сомневаюсь в ее преданности как мне, так и моей семье.
      Миссис Марч просияла:
      – Благодарю вас, сэр.
      – Тогда скажите, зачем сюда приходила Мей? – не выдержала Франческа. – Если все это ничего не значит, если это ошибка, скажите нам!
      – Я и не предполагала, что ее так зовут. Она пришла и сказала, что у нее письмо от моей матери, я ее впустила, но это оказалось ложью – она не знала мою мать. Поэтому я отослала ее, и больше мы не виделись. – Миссис Марч осторожно оглядела собравшихся, видимо, желая узнать, поверили ли они ей.
      – Ну, теперь вы видите? – спокойно заметил Уильям. – Вполне разумное объяснение, и, значит, вам пора оставить нас в покое…
      – Я вам не верю. – Себастьян не отрывал взгляда от экономки, и миссис Марч с мольбой взглянула на хозяина дома. – Миссис Марч, скажите нам правду, – спокойно посоветовал Себастьян.
      – Да, скажите ему, – приказал Уильям. – Чего вы ждете?
      – Вот и ваш хозяин вас тоже просит. А если вы не скажете мне, то придется вызвать полицию, и тогда вопросы будет задавать она, – добавил Себастьян.
      Уильям поморщился, будто почувствовал дурной запах.
      – Полицию?
      – А как иначе мы узнаем правду? – Себастьян сокрушенно развел руками.
      Должно быть, миссис Марч разглядела что-то в глазах хозяина, потому что из ее горла вырвался короткий стон.
      – Скажите им, миссис Марч, я постараюсь сделать для вас все возможное, но полиции в доме я не потерплю.
      – Нет, – выдохнула она.
      – А я говорю – да. Всем будет лучше, если вы расскажете о своих взаимоотношениях с миссис Слейтер, и вам в первую очередь. – Кивнув Себастьяну, Уильям повернулся и вышел из комнаты.
      Теперь миссис Марч ничего больше не оставалось как только сдаться.
      – Глупая старая корова! – прошипела она, и лицо ее исказилось от злости и отчаяния. – Я так и знала, что она погубит меня.
      – Кто вас погубит? – осторожно спросил Себастьян. Миссис Марч взглянула на него и замотала головой.
      – Говорите! – Теперь голос его звучал непреклонно.
      – Хотите знать, кого я имею в виду? Миссис Слейтер, мою мать. – Она неожиданно для всех расхохоталась. – Ну как, мисс Франческа, хороша семейка? Не чета вашей!
      – Господи, не может быть! – изумленно выдохнула Франческа.
      – Еще как может. Я действительно ее дочь, – угрюмо произнесла миссис Марч, уже безо всякой гордости. – Ее единственный ребенок. В ее руках перебывало множество других детей, но она их не рожала, зато всегда обещала, что я буду жить лучше, чем они, и что у меня будут деньги, большой дом и мужчина, который станет обо мне заботиться.
      – И теперь вы вините ее в том, что ничего из этого не получили?
      – Разумеется! Это она во всем виновата, потому что не задушила вас троих, когда было еще не поздно…
      Франческа не помнила, как оказалась в библиотеке; наверное, Себастьян выпроводил миссис Марч, перед тем как вернуться к ней.
      Взяв ее за руки, он стал согревать ее пальцы своим дыханием, и у Франчески не было сил протестовать.
      Ей слишком о многом надо было подумать, слишком многое сопоставить, а тут еще тревога за Афродиту. Что, если она уже мертва?
      – Ты меня слушаешь?
      Франческа покачала головой: она не слышала ни слова.
      Себастьян вздохнул, наклонился и поцеловал ее.
      – Что ты собираешься делать? Я могу проводить тебя обратно в клуб.
      – Я не хочу в клуб. А ты куда направляешься?
      – Я не могу взять тебя с собой, это слишком опасно.
      – Ты ведь собираешься к ней, да? Миссис Марч наверняка рассказала тебе, где прячется миссис Слейтер.
      Себастьян молчал.
      – Можешь не говорить, но я тоже хочу туда.
      – Франческа…
      – Хочу. Я имею право увидеть женщину, которая украла меня и причинила моей матери такое горе. Себастьян, ты не можешь остановить меня.
      Разумеется, он мог оставить ее ждать в неизвестности, но разве это было бы честно?
      – Пожалуйста! Я отправлюсь туда вместо Афродиты и ради нее.
      Себастьян сжал ее руку.
      – Нет, Франческа, мы ведем опасную игру. Миссис Слейтер – опасная женщина. Мне даже придется взять с собой несколько констеблей из лондонской полиции.
      – Понимаю. Я не боюсь.
      – Ну хорошо. Только потом не говори, что я тебя не предупреждал.
 
      – Кто там? Чего вы хотите от больной старухи?
      Голос звучал невнятнее, чем обычно, и Джед с отвращением подумал, что она пьяна.
      – Это я. Пора забрать тебя отсюда.
      Она близоруко всматривалась в него, сидя в кресле у камина. Он подошел, выйдя на свет.
      – Джед, – пробормотала она. – Чего ты хочешь? Пришел за деньгами? Ты ничего не найдешь, я их хорошо спрятала.
      – Тетя, сюда идет полиция. Та девчонка в клубе им все рассказала, и теперь нам нужно уходить.
      – Ты лжешь!
      Джед попытался ее поднять, но она стала сопротивляться.
      – Тебе нужны мои деньги, Джед Холмс, я тебя знаю. Это все, чего ты когда-либо хотел. Ты не такой, как твой отец. Ты и вполовину не будешь таким, как Хэл.
      От этих слов Джед пришел в ярость. Он все время отказывался прислушиваться к Хэлу и возвращался сюда, чтобы быть рядом с ней. Он отдал ей всю преданность, на какую был способен, а теперь она предпочитает ему Хэла, который спрятался, словно крыса в нору!
      – Ну, твое дело. Можешь оставаться здесь, а я уезжаю и никогда не вернусь.
      Она хрипло рассмеялась и ничего не сказала.
      Джед метался по дому, вытаскивая ящики и вытряхивая из них все содержимое. В конце концов, должен же он получить свою долю!
      Он так увлекся, что даже не слышал, как открылась дверь. Пока он копался в бюро, на него сыпались счета и рецепты, и наконец в дальнем углу ящика показалась железная коробочка.
      Вынув ее, Джед улыбнулся. Тяжелая, Наверное, там драгоценности или золотые нонеты. Ах, какая удача! тетя Анджела так любила золото…
      – Здравствуй, Джед.
      Голос был знакомым, но Джед не сразу вспомнил, кому он принадлежит. Себастьян Торн?
      Он повернулся, раздумывая, не бросить ли тяжелую коробку, и только тут обнаружил, что Себастьян был не один: за ним стояло несколько полицейских.
      Джед опустил руку.
      – Я так и знал, что нужно быстрее уезжать, – с горечью проговорил он и кивком указал на другую часть дома: – Она там. Забирайте и передайте ей мои наилучшие пожелания.
 
      Франческа вошла в уютную гостиную, удивляясь тому, что дом оказался солидным на вид и хорошо обставленным: он выглядел как дом законопослушного гражданина и усердного труженика. Трудно было поверить, что миссис Слейтер всегда действовала жестоко и злобно, как никто другой, и никогда не подчинялась закону.
      Тем не менее, именно женщина, сидевшая теперь в кресле у камина, похитила трех сестер у их матери, став для этих людей вечным источником боли и страданий. Она была просто чудовищем.
      Франческа подошла поближе, чтобы рассмотреть лицо женщины, – теперь она спала и, судя по запаху джина, была сильно пьяна. Рот ее скривился, лицо опухло, седые волосы свисали грязными космами.
      Внезапно громкий храп прервался и женщина проснулась.
      – Афродита? – прошептала она, открыв глаза, и вдруг страшно побледнела. – Это ты? Неужели ты стала привидением?
      Сердце Франчески затрепетало, но она все же нашла в себе силы заговорить:
      – Я Франческа, дочь Афродиты.
      Женщина дышала так громко, что Франческа засомневалась, услышала ли она ее слова.
      – Он прикончит тебя, и ты это знаешь. Он не остановится, пока не избавится от тебя.
      – Кто? Кто не остановится?
      Тело женщины вздрогнуло, потом расслабилось, но глаза продолжали сверкать.
      Потом из угла ее рта потекла слюна, но Франческа стояла и смотрела, не в силах пошевелиться.
      – Дорогая?
      Лицо Себастьяна после общения с Джедом было мрачно. Взглянув на Франческу, чтобы удостовериться, что с ней все в порядке, он повернулся к женщине в кресле и, наклонившись, проверил, живали она.
      – У нее нечто вроде припадка. Джед сказал, что ей нездоровится.
      – Вот как? Я все время говорю себе, что это миссис Слейтер, то чудовище, которое управляло мной с младенчества, но она не похожа на чудовище.
      – И все же эта женщина причинила страдания множеству людей. Без нее мир определенно станет лучше.
      – Она ведь будет наказана, да?
      – Если она проживет еще немного, то непременно предстанет перед судом.
      – Хорошо бы. – Франческа вздохнула. Она вдруг ощутила такую усталость, что даже не могла говорить.
      – В любом случае теперь ты свободна от нее. Она больше не будет тебя пугать.
      – Тогда почему меня не отпускает ощущение опасности?
      – Потому что ты в опасности. Кто-то отдавал приказы миссис Слейтер, и он все еще на свободе. Афродита знает, кто это, но ничего не скажет. Она хочет, чтобы я нашел доказательства.
      – Но почему?
      – Должно быть, этот человек обладает слишком большой властью. Без доказательств мы не сможем никого убедить, она может уничтожить и ее, и тебя с сестрами.
      Франческа вздрогнула, и когда Себастьян обнял ее, она не стала сопротивляться.
      «Я останусь с ним, – подумала она. – Всего лишь на мгновение. Нет ничего плохого, чтобы позволить себе мгновение. Скоро я порву с ним навсегда, но сейчас мне хочется… мне нужно, чтобы он меня обнимал».

      Афродита опять видела сны. Она перетасовывала воспоминания, словно колоду карт. Сейчас как раз подошел момент, когда умер отец Франчески и она осталась одна.
      Потом другой, и сначала она решила, что этого достаточно, но вскоре она поняла, что он совсем не тот, за кого она его принимала.
 
       …Он хочет владеть мной. Теперь я это понимаю. Он не любит меня так, как любил Т. В нем нет любви, нет радости. Когда Т. смеялся, я знала, что он полон жизни. Когда смеется он, это тихий неприятный звук, и в нем нет ничего чудесного.
       Лондон занимает меня. Клуб требует много времени, и мне это нравится. Может быть, теперь клуб стал моим любовником?
       Сегодня случилось нечто ужасное. Нет сил писать, но не писать я не могу.
       Моих детей нет… Нет моих дочерей! Кто-то пришел ночью и забрал их у меня. Я сойду с ума, если не найду их, вот почему я должна их найти.
       Как это произошло? Не понимаю, почему их забрали. Никто в мире не может быть так жесток.
       Я хочу найти их. Даже если это займет всю мою жизнь, это сделаю…
 
      Но она не смогла. Он помогал ей, любовник, которого она презирала, и она была благодарна ему за великодушие. Она доверяла ему. Он разослал письма и нанял людей для поиска. Иногда ей казалось, что он отправил на поиски всю страну.
      По крайней мере тогда она в это верила, но не теперь. Скорее всего тогда он и пальцем не пошевелил.
      Так или иначе, но дети исчезли надолго: Афродита все больше понимала это по мере того, как проходили дни, недели, месяцы. Здоровье ее пошатнулось, она стала слабеть и проболела целый год. Друзья очень удивились, когда она выздоровела, но Афродита была сильной. Ей надо было быть сильной.
 
       …Сегодня я вернулась к жизни. Я поднялась с постели и оделась в черное (с этого момента я всегда буду носить черное), а потом отправилась в клуб. Я вернулась к жизни, но часть меня всегда будет отсутствовать. А как же иначе – ведь я потеряла детей.
       Годы идут, и я начинаю понимать, кто стоял за похищением…
 
      Тут она проснулась: рядом сидела Франческа, держа ее за руку, и внезапно Афродита осознала, что, хотя дочерей ей вернули почти десять лет назад, воссоединение завершилось только сейчас, когда сердце младшей дочери обратилось к ней.
      – Франческа, – прошептала она и улыбнулась.
      – Мама, как ты себя чувствуешь?
      – Думаю, лучше. – Она глубоко вздохнула. – Спасибо доктору – он сотворил чудо.
      Глядя на мать, Франческа не могла не улыбнуться, но тут Афродита снова погрузилась в сон.
      Потом Франческа услышала шаги Добсона и почувствовала мягкое прикосновение к плечу.
      – Она спит. Слава Богу, Мей давала ей не слишком большие дозы.
      – Повезло, – эхом повторила Франческа и покачала головой. – А где сейчас Мей?
      – Там, где и положено, – в тюремной камере. Думаю, она будет вечно томиться в аду за свои злодеяния.
      Себастьян, стоя с другой стороны кровати, внимательно наблюдал за лицом Франчески, стараясь угадать мысли.
      – Она любила Афродиту и очень переживала из-за того, что ей приходиться делать.
      – Переживала? – Добсон пожал плечами. – Тогда почему она не пришла к нам и не созналась во всем?
      – Думаю, Мей слишком привыкла подчиняться и ей не пришло в голову, что она может поступить иначе, – решил Себастьян.
      – А что сказала та женщина? – поинтересовался Добсон.
      – Судя по тому, что мне известно, миссис Слейтер болела много лет и здоровье ее постоянно ухудшалось. Сейчас она вообще не может говорить. Джед тоже отказывается говорить.
      – Значит, мы никогда не узнаем правду? Не узнаем, почему она это сделала и кто еще в этом участвовал?
      – Вы имеете в виду того, кто отдавал приказы? Но что, если его вообще не было? – Франческа вопросительно посмотрела на собеседников.
      Себастьян недобро усмехнулся:
      – Афродита думает, что существует кто-то еще, и этот кто-то заплатил миссис Слейтер за то, чтобы она похитила тебя и сестер. Кто это, мы до сих пор не знаем, и пока я не назову имя, Афродита тоже его не назовет.
      – Наверняка это один из ее любовников, – пробормотала она, но, взглянув на Добсона, тут же опустила глаза. – Прошу прощения, вас я не имела в виду, просто я размышляла вслух. Должно быть, этот человек очень сильно ненавидел ее, раз совершил такую ужасную вещь, а его любовь превратилась в ненависть.
      – Наверное, так оно и было, – согласился Добсон.
      – А я думаю, там было нечто большее, – предположил Себастьян. – Вероятно, мужчина мог извлечь из этого какую-то выгоду. Деньги, вот что движет большинством людей, и это абсолютная истина.
      – Думаете, он рассчитывал на выкуп, а потом что-то пошло не так, как задумано? Что ж, это тоже вполне возможно. – Добсон вздохнул.
      – По крайней мере, мне теперь с сестрами ничего не грозит. – Франческа говорила так, словно изо всех сил пыталась убедить себя в этом. – И вам, мистер Торн, больше нет нужды следовать за мной повсюду.
      Себастьян нахмурился.
      – Я еще не завершил дело, – холодно заметил он, – а это значит, что вам еще может грозить опасность.
      – А я говорю, что мне не нужна ваша защита. Я вернусь в Йоркшир, как только поправится моя мать, и никогда больше сюда не вернусь.
      – Значит, убегаете?
      Глаза Франчески блеснули.
      – Просто я отправляюсь домой.
      – Ах нет, котенок, – раздался слабый голос с кровати. Оказывается, Афродита проснулась, и теперь глаза ее блестели куда живее, чем накануне. – Надеюсь, ты не забыла? В твою честь дается бал. Меня известила Эми. Тебя должны представить лондонскому обществу, не так ли?
      – Но я не могу…
      – Ты можешь, ты должна, и я настаиваю. – Афродита повернула голову и нашла глазами Добсона. – Джемми, сделай все необходимое за меня. Да не забудь отдать распоряжения мистеру Торну.
      Добсон кивнул, и тут за дверью послышались шаги, а потом зазвучали приглушенные голоса.
      Дверь распахнулась, и Себастьян, отступив, впустил в комнату женщину небольшого роста со светлыми волосами.
      Франческа встала, обошла кровать и обняла сестру. Обе не произнесли ни звука. Потом Франческа положила голову на плечо Мариэтты – как она успела заметить, сестра снова была беременна.
      – Как она? – взволнованно спросила Мариэтта, вглядываясь в Афродиту.
      – По-разному. Она то спит, то бодрствует.
      – Это правда, что Мей…
      Франческа знала о дружбе Мей с Мариэттой и не сомневалась, что сестра испытала настоящее потрясение. Она сжала руку Мариэтты.
      – Правда.
      Гостья направилась к кровати, и Франческа решила ненадолго оставить ее наедине с Афродитой.
      Себастьян шел рядом с ней; видимо, он еще не до конца поверил в то, что услышал.
      – Надеюсь, ты пошутила, сказав, что я тебе больше не нужен? Неужели ты не понимаешь, что тебе все еще угрожает опасность?
      – Не в Йоркшире. Ты об этом позаботился.
      Вид у Себастьяна был такой, будто он собирался сказать намного больше, но Франческа не желала ничего слушать.
      – Ты собираешься вернуться в клетку и закрыть дверь на замок, – с горечью констатировал он.
      Франческа расхохоталась:
      – Неплохое сравнение. Когда между нами будет большая часть Англии, я надеюсь забыть обо всем, что здесь случилось.
      – Франческа! – донесся из-за двери голос Мариэтты. Даже не взглянув на Себастьяна, Франческа вернулась в спальню, оставив его стоять на галерее.
      Оказавшись в одиночестве, Себастьян стал напряженно думать, как поступить. Он не считал работу законченной, но, может быть, Франческа права и действительно больше не подвергается опасности. Что ж, тогда ему придется научиться жить без нее.
      – Мистер Торн? – Добсон не спеша приблизился к нему. – Мне нужно вам кое-что сказать. Имя.
      Себастьян нахмурился: он мгновенно понял, что имеет в виду Добсон.
      – Так вы его знаете?
      – Конечно, знаю и всегда знал. А когда я скажу его вам, вы сразу поймете, почему Афродита так волнуется по поводу Франчески. – Он придвинулся ближе и, понизив голос, что-то прошептал. – Теперь вы понимаете, в чем проблема?
      – Кажется, да. Значит, ее отец…
      – Да.
      – Ну и дела! – Себастьян вздохнул и покачал головой. – Получается, что еще ничего не кончено? Теперь Франческа даже в большей беде, чем раньше…
      Добсон кивнул:
      – Он ощущает угрозу и нанесет удар, потому что Франческа представляет для него опасность. Она может забрать все, за что он цеплялся все эти годы, и он попытается остановить ее до того, как она узнает правду.
      Себастьян не знал, что и думать. Имя дало ясную картину, и теперь ему многое стало понятно, а беспокойство за Франческу возросло десятикратно. Опасный джентльмен мог беспрепятственно показываться в обществе, и не важно, в Йоркшире она или в Лондоне, против него Франческа была беззащитна. Как в таких условиях охранять ее? Он – мистер Торн, и ему будет открыто заявлено, что его нахождение там, где присутствует мисс Франческа Гринтри, нежелательно.
      Но что, если он больше не мистер Торн?
      Афродита намекнула на многое.
      «Такой человек, как вы, может идти рядом с Франческой лишь тайно. Будь вы джентльменом, вам было бы проще охранять ее. Вы ведь хотите, чтобы она не пострадала, не так ли?»
      Его рука впилась в перила из черного дерева, окружавшие галерею. Он обещал себе никогда не возвращаться, но теперь в этом нуждалась Франческа, и он должен был ее спасти, чего бы это ему ни стоило.

      – Она правда не может говорить? – удивленно спросила Лил.
      Мартин кивнул:
      – Нет, не может. Она не может даже сказать Торну, кто отдавал ей приказы, и теперь он очень волнуется. Он ломает голову над тем, кто теперь будет охотиться на мисс Франческу, которая отказалась подпускать его к себе.
      Мартин часто рассказывал Лил то, что было известно лишь ему, и хотя ей это нравилось, она не показывала виду. Лучше держать мужчин в неведении относительно того, что думают женщины.
      – Мисс Франческа слишком хороша, чтобы подчиняться твоему хозяину.
      Мартин рассмеялся:
      – А вот и нет. Они без ума друг от друга, разве ты не видишь?
      – Нет, не вижу и не верю тебе.
      – Ну так присмотрись получше, и тогда ты мне обязательно поверишь.
      Лил хихикнула:
      – Видишь ли, Мартин, существуют гораздо более важные вещи, чем похоть. Когда леди выходит замуж, она выходит замуж за родословную. Ей нужен муж, который будет заботиться о ней и давать ей все то, к чему она привыкла.
      – А как насчет тех, кто хочет выйти замуж по любви?
      – Тут все зависит от того, кто он, – недовольно ответила Лил.
      – Кто?
      – Этот некто.
      Мартин покачал головой:
      – Ладно, пусть так. Это дает хоть какую-то надежду.
      У Лил сжалось сердце. Она обещала себе больше не иметь дела с мужчинами. Слишком много боли, а у нее – слишком много тайн. Мартин тоже захочет узнать о ней все, он будет допытываться, пока не узнает о прошлом, потом отвернется и уйдет, а она этого не вынесет. Лучше остановиться прямо сейчас, как тогда, с мистером Кейтом. Вот Джейкоба не очень интересовало ее прошлое: ему лишь хотелось, чтобы кто-то готовил, стирал и спал рядом. Он считал Лил хорошей партией, потому что она была горничной, что гораздо выше деревенской девушки.
      Однако с Мартином будет все иначе – он ясно выражался, был умен и часто смешил ее. Они определенно могли бы быть счастливы, но…
      Это-то ее и пугало.
      – Скоро я вернусь в Йоркшир, потому что мисс Франческа захочет, чтобы я поехала с ней.
      – Жаль. – Мартин вздохнул. – А что, если я попрошу тебя остаться со мной? Ты помогала бы мне заботиться о мистере Торне.
      – Не думаю. Зачем мистеру Торну горничная?
      Мартин улыбнулся:
      – Лил, у меня такое чувство, будто мистер Торн подумывает о женитьбе.
      – О женитьбе? – удивилась она.
      – Да. Как-то я нашел в книжном шкафу женские трусики.
      Лил удивилась еще сильнее, но промолчала.
      – Вот так-то. Подумай об этом. Нам в Лондоне будет очень удобно, и, думаю, мы составим прекрасную пару.
      Лил не смогла сдержать улыбку. Кого он обманывает? Однако предложение удивительно соблазнительное, если вспомнить, что останется в прошлом.
      – Хорошо, я подумаю.
      Мартин кивнул – он явно был доволен. Теперь оба улыбались так, будто выиграли в лотерею, и ни тому ни другой не хватало смелости в этом признаться.
      – Где сейчас мистер Торн? Мисс Франческа уверяет, что он уехал. Не могу сказать, чтобы она этому радовалась.
      – Он действительно уехал домой, но скоро вернется, и тогда…
      Впрочем, о том, что будет тогда, Мартин решил пока умолчать.
 
      Здание почти не изменилось. Было время, он звал его развалюхой, но только потому, что множество поколений пристраивали свои углы к первоначальному дому эпохи Тюдоров.
      Он приехал вечером, привязал лошадь и решил пройтись немного пешком. Ему хотелось успокоиться и ощутить волшебство встречи. Зрелище было великолепное. Закатное солнце позолотило кирпичную кладку и окна, в саду пышно разрослись цветы.
      Уловив запах роз, Себастьян задумался о Барбаре: девочкой она бегала по саду, и он часто играл с ней в догонялки.
      Будучи близнецами, они делали все сообща, пока им не исполнилось пять лет. Тогда все изменилось: Себастьян отправился в школу, Барбара осталась дома.
      Она была красивым ребенком и позже превратилась в красивую женщину. Тогда-то Себастьян и привел Леона к ним в Уорторн. Они познакомились и подружились в Лондоне, а потом Барбара и Леон полюбили друг друга.
      Он помнил, как сестра пришла улыбаясь и рассказала, что Леон сделал ей предложение. Себастьяна переполняла радость. Его друг и сестра поженятся. Так должно было случиться. А потом она вдруг сказала: «Иногда он немного ревнив».
      Себастьян удивился. Лео ревнив? Это невозможно. Он даже рассмеялся:
      – Барбара, прекрати флиртовать, тогда он не будет ревновать.
      Она улыбнулась, но в ее взгляде промелькнуло сомнение.
      Тогда Себастьян сказал себе, что свадьба назначена и сестра просто нервничает. Все шло превосходно, но…
      Но правда состояла в том, что ничего превосходного не было. Ему исполнилось двадцать два года, он был сосредоточен на себе и не знаком с оттенками света и тени в мире. Он даже не мог себе представить, что существуют мужчины, которые хотят причинять женщине вред, которым это нравится.
      Свадьба проходила в сельской церкви, на ней присутствовали все друзья и родственники. Себастьян сопровождал невесту как брат и глава семейства, поскольку их родители умерли десять лет назад и он унаследовал титул очень молодым.
      Барбара и Леон собирались жить большую часть года в Лондоне, а на отдых переезжать в Нортамберленд, в поместье Леона, и Себастьян не видел ее четыре месяца, а когда увидел, сразу заметил перемену. Сестра уже не была такой веселой: она редко улыбалась и казалась измученной и какой-то робкой.
      Леон отправился к друзьям в Лондон, а Барбара осталась с Себастьяном в Уорторне. К концу пребывания она стала больше походить на себя прежнюю, и Себастьян решил, что все дело в холодном мрачном поместье в Нортамберленде. Не лучше ли Леону остаться в Лондоне или даже в Уорторне?
      – Я его попрошу, – мрачно пообещала сестра, будто это было ей совершенно не по вкусу.
      Он рассмеялся, потому что Леона, которого он отлично знал, можно было очень легко переубедить. «Для друга – все, что угодно» – таким был его девиз.
      После этого Себастьян виделся с Барбарой всего два раза.
      В Лондоне, в доме Леона, она была тихой, двигалась неестественно, а когда Себастьян спросил, все ли у нее в порядке, взглянула на мужа, прежде чем ответить.
      Себастьян посчитал это странным, но сестра не стала с ним разговаривать на эту тему; да и у него самого было много дел, как у любого молодого состоятельного аристократа.
      В следующий раз он увидел ее лежащей на кровати в любимом платье с цветами в волосах. Ее неподвижное лицо было, как всегда, прекрасно. Убийца сестры – Леон – покончил с собой из-за угрызений совести, по крайней мере так говорили. Себастьян подумал, что скорее всего, убив Барбару, Леон испугался последствий. Родственники увезли его в нортамберлендское поместье, но Себастьян отказался хоронить Барбару рядом с ним. Она была связана со своим убийцей при жизни, но ей не придется лежать рядом с ним после смерти. По крайней мере, это Себастьян мог для нее сделать.
      Он плакал, упрекал себя за слепоту и глупость. Теперь, когда сестра умерла, он ясно увидел многие вещи и понял их смысл. Леон бил ее, оскорблял, превратил ее жизнь в ад, а он, брат-близнец, ничего не знал и ничем не интересовался. Теперь же он ничего не мог сделать, чтобы исправить ситуацию.
      Именно тогда Себастьян решил бежать от себя прежнего и стать другим. После этого на свет появился мистер Торн.
      – Себастьян?
      Он поднял голову и понял, что стоит посреди дороги и смотрит на дом. Солнце почти село, воздух был полон ароматов, повсюду царило спокойствие, всегда наступавшее перед приходом ночи.
      О его лицо ударилась ночная бабочка.
      – Себастьян, это ты?
      Наверху парадной лестницы стоял человек. Себастьян тут же узнал его, хотя с момента их последней встречи минуло восемь лет.
      – Да, Маркус, это я.
      Маркус рассмеялся.
      – Ты приехал домой! Наконец-то! Входи, входи, для тебя все готово.
      Себастьян был растроган настолько, что не мог произнести ни слова. Он прошел за младшим братом в Уорторн-Мэнор, словно возвращаясь в прошлое.
      – Ты радуешься моему возвращению только потому, что хочешь пойти в армию, – сказал Себастьян.
      К этому времени он уже поел, выпил бутылку вина и теперь устроился в любимом кресле. Летний вечер оказался теплым, слишком теплым для того, чтобы топить камин, и братья открыли окна, чтобы наслаждаться ароматом сада.
      – Ты слишком хорошо меня знаешь, – со вздохом признался Маркус.
      – Но ведь ты привык быть помещиком. Не хочу занимать чужое место.
      Маркус усмехнулся:
      – Нет, братец, это меня совершенно не устраивает. В армии я буду наслаждаться свободой. Ты же знаешь, мне всегда хотелось увидеть мир. Можешь оставаться в Уорторне и воспитывать наследников, а я уеду отсюда, чтобы немного повеселиться.
      Святая наивность! Себастьян покачал головой.
      – А ты изменился, – неожиданно заметил брат. – Стал каким-то угрюмым.
      – Мне есть над чем подумать.
      – Понимаю. Наверняка тут замешана женщина, а?
      Себастьян попытался нахмуриться, но не смог, и кивнул.
      – Какая она? Ну же, рассказывай. Скорей! Ты и представить себе не можешь, как я тут скучал эти восемь лет.
      Себастьян попытался вспомнить Франческу и обнаружил, что сделал это с легкостью.
      – Темные волосы, густые и вьющиеся, такие, в каких можно утонуть. Красивое лицо. Очень красивое. Вздернутый носик. Карие глаза с длинными ресницами, а губы словно созданы для поцелуев…
      – Характер, надеюсь, хороший? Или это не так важно, как губы, созданные для поцелуев?
      – Она говорит то, что думает, спорит со мной и не пугается, когда я ругаюсь. А еще она заставляет меня смеяться, и это делает меня счастливым. Она – это та женщина, с которой мне хочется прожить всю жизнь, если, конечно, она захочет прожить ее со мной.
      Маркус рассмеялся:
      – Кажется, ты шутишь, брат? Почему бы ей не захотеть?
      – Потому что она мне не доверяет.
      Маркус молча встал и откупорил новую бутылку. Налив бокал, он протянул его брату.
      – Надеюсь, это поможет.
      Себастьян взглянул на него с недоверием:
      – Неужели это самое лучшее, что ты можешь предложить? Таков твой совет?
      Маркус пожал плечами.
      – Брат, я никогда не жаловал сердечные дела. После смерти Барбары я не даю советов.
      Себастьян вздохнул.
      – Пожалуй, тут ты прав, – согласился он. – Мне тоже было нелегко прийти в себя. Не думал, что смогу, но… Меня излечила Франческа или, скорее, вызвала желание исцелиться. Я хочу быть мужчиной, которого она сможет полюбить.
      – Не слишком ли сентиментально? А впрочем… – Маркус поднял бокал. – За новое начало!
      Себастьян с удовольствием присоединился к нему и поднял бокал:
      – За новое начало!
 
      Три дня спустя Себастьян стоял в одной из гостиных Белгрейвии, испытывая такое ощущение, будто ступает по тонкому льду. Одежду ему одолжил брат. Несмотря на отличный вид наряда и модный покрой, Себастьян чувствовал себя довольно неуютно: чтобы отбросить манеры мистера Торна, ему требовалось время. Дверь отворилась, и в гостиную вошла привлекательная пожилая женщина; встретившись взглядом с гостем, она очень удивилась:
      – Себастьян? Не может быть!
      – Тем не менее, это я, – ответил он и усмехнулся.
      – Но где же ты был столько времени?
      – Мадам, я был далеко и сейчас, вернувшись, хочу попросить вас об одной услуге.
      – Неужели? И какая именно услуга имеется в виду?
      – Мой брат сказал, что через неделю вы устраиваете бал. Я хотел бы, чтобы вы разослали еще несколько приглашений.
      Леди Эннир удивленно подняла брови.
      – Может, я тебе и бабушка, но это не означает, что мне непременно следует поступать так, как ты хочешь. Но я пошлю приглашения, если ты пообещаешь потанцевать с моими внучками – если ты не забыл, их у меня семь.
      – Обещаю.
      Леди Эннир улыбнулась:
      – Как-то ты уж очень легко соглашаешься Должно быть, дело серьезное. А ну-ка присядь и расскажи все подробно.

      Мариэтта осторожно присела.
      – Вы понятия не имеете, как у меня болит спина.
      – Бедняжка Мариэтта, – пробормотала Афродита. – Боюсь только, тебе нужно пожаловаться Максу, а не нам. Во всем виноват он, разве нет?
      Мариэтта погрозила матери пальцем.
      – Какая ты нехорошая. Я не буду этого делать. Чего доброго, он остановится.
      – Эй, сестренка, веди себя прилично! – сделала замечание Франческа скорее ради Эми, чем ожидая повиновения. Однако Эми занималась утренней почтой и не обращала внимания на перепалку сестер.
      Афродита поправилась, но Джемми Добсон настаивал на том, что она недостаточно здорова для того, чтобы появляться в салоне или работать в конторе – ей нужно сначала отдохнуть, набраться сил и прибавить в весе. Поэтому-то Франческа и пригласила ее в гости.
      – Он будет возмущаться, если я не доем картофель, а я его не люблю!
      – Любишь или нет, но выглядишь ты гораздо лучше, – с улыбкой заметила Франческа.
      Афродита улыбнулась:
      – Я же говорила, что не умру. Котенок, я сильная – возможно, слишком сильная для той ужасной женщины.
      Мариэтта вздохнула.
      – Мне всегда нравилась Мей, – печально проговорила она. – Никак не могу поверить, что она могла на такое пойти.
      – Я не про Мей, – быстро возразила Афродита.
      – Думаю, я могла бы простить ее, но миссис Слейтер – никогда.
      – Она так и не сказала ни слова, – объявила Франческа последние новости. – Лил говорит, что миссис Слейтер постоянно сидит, уставившись взглядом в стену. Что до Джеда, то он почти ничего не говорит, а когда говорит, во всем винит ее – якобы это она сбила его с пути. Что же касается миссис Марч…
      – Тсс! – Эми взглянула на дверь, опасаясь, что появится Уильям и услышит их. – Мой брат очень расстроен всем этим. Ему всегда нравилась миссис Марч, по крайней мере, то, как она работала. Он говорит, что при ней в доме все шло как по маслу.
      – Тем не менее, она действительно ужасная женщина и жалеет, что ее мать не придушила всех нас. – Франческа содрогнулась. – Слава Богу, сейчас она в тюрьме!
      – Я беседовала по просьбе Уильяма с новой экономкой, думаю, это подходящий человека, – продолжила Эми. – А еще я попросила его не смотреть на нее пристально до тех пор, пока она не привыкнет к его манерам.
      Франческа и Мариэтта обменялись насмешливыми взглядами, а Эми взяла новое письмо и распечатала его.
      – Ах! – Она просияла. – Вот и приглашение! «Леди Эннир просит мистера Тремейна, миссис Джардин и мисс Франческу Гринтри присутствовать на первом балу ее внучки…» – Она всплеснула руками. – До бала всего два дня! Франческа просто не успеет подготовиться.
      – Успеет, – возразила Мариэтта, закрывая глаза. – Помнишь, Франческа уже сшила себе бальный наряд. Она может надеть его и заказать другой для нашего бала, до которого еще много времени.
      Франческа энергично затрясла головой:
      – Я не могу заказывать бальные платья, как… конфетти! Если необходимо быть на балу леди Эннир, значит, я надену одно платье два раза. Уверена, на это никто не обратит внимания.
      – А может, заказать платье у миссис Холл? – с усмешкой предложила Мариэтта. – Интересно, какое бы она сшила бальное платье? Наверное, коричневое и мешковатое.
      Афродита хмыкнула.
      – Мариэтта, пожалуйста, не потакай ей!
      – Да, это совсем ни к чему, – согласилась Эми. – Но другая твоя идея очень неплоха. Франческа может надеть розовое атласное платье на бал к леди Эннир и заказать портнихе новое к нашему балу. Лучше отправиться к ней сразу же, как только я отвечу на это приглашение.
      Франческа подозрительно взглянула на Эми:
      – С чего бы это леди Эннир приглашать нас на бал? Кто из вас с ней знаком?
      Эми задумалась.
      – Странно, но я не могу припомнить, чтобы мы встречались. Возможно, она знакома с Уильямом? Кстати, он тоже приглашен. Что ж, какова бы ни была причина приглашения, мы не можем им пренебречь: в лондонском обществе эта дама пользуется большим влиянием.
      – Ничего страшного, котенок, – проговорила Афродита, когда Франческа присела рядом. – Ты будешь прелестно выглядеть, и многие мужчины захотят пригласить тебя на танец.
      Франческа улыбнулась:
      – Боюсь показаться невежливой, но мне это безразлично.
      – Ты скучаешь по симпатичному мистеру Торну?
      Франческа не стала спорить – с Афродитой это не имело смысла. Правда состояла в том, что она действительно скучала. Без Торна ей все казалось серым и скучным, словно зимний день – жизнь без приключений и потрясений. Если она и правда выйдет замуж и будет проводить время в Лондоне, то наверняка совершит нечто безнравственное и погубит себя окончательно. Не зря как-то во время прогулки по саду ей захотелось разуться и пробежаться по траве босиком. Неподходящие мысли для благовоспитанной молодой леди, не так ли? Как видно, не зря Себастьян задавался вопросом, добродетельна ли она вообще…
 
      Огни в доме леди Эннир в Белгрейвии ярко горели. В отличие от Уильяма Тремейна хозяйка дома была не настолько старомодна, чтобы забыть провести в дом газ.
      Вокруг стояло множество карет. Уильям, подъехав вместе со всем семейством, вскоре вежливо раскланивался с другими гостями, ожидавшими своей очереди, чтобы войти.
      – Дорогая, ты замечательно выглядишь, – прошептала Эми, сжав руку Франчески.
      И это было правдой… Розовый атлас прекрасно оттенял ее темные волосы и глаза, молочно-белая кожа сияла. Искусный покрой подчеркивал тонкую талию и полную грудь. Рукава были столь малы, что почти отсутствовали, отчего руки и плечи казались обнаженными. Верхняя юбка Франчески была гладкой, без украшений, на ногах были туфли, подобранные к платью в тон, на шее переливались бриллианты Афродиты.
      Франческа решила, что наконец-то выглядит так, как ей всегда хотелось, и это придало ей уверенности Возможно, Афродита права и она действительно хорошо проведет здесь время.
      – Мисс Гринтри, полагаю, вы недавно в Лондоне? – Леди Эннир разглядывала ее с откровенным любопытством.
      – Должна признаться, я предпочитаю сельскую местность.
      Ложный шаг. Вот и окончилось пребывание в обществе. Лицо леди Эннир стало непроницаемым.
      – Это странно.
      – Моя дочь постепенно привыкает к жизни в городе, – быстро вмешалась Эми. – Это и неудивительно: в Лондоне столько всего интересного!
      – Вы правы. Особенно когда девушка хорошенькая и с большим приданым… – Леди Эннир наконец развеселилась. – Мистер Тремейн, что вы об этом думаете? Ваша племянница совсем неплоха.
      Уильям холодно улыбнулся:
      – Не буду спорить, это действительно так.
      – В обществе все уже шепчутся, что вы подыскиваете для нее графа…
      Уильям нахмурился:
      – Не могу себе представить, кто распускает подобные слухи.
      – Неужели? Кстати, о графах… тут находится ваш знакомый… – Леди Эннир поманила к себе джентльмена, показавшегося Франческе очень знакомым. – Граф Уорторн. Милорд, полагаю, вы знакомы с мисс Франческой Гринтри?
      Комната закружилась перед ее глазами. Потом Франческа услышала вздох Эми и приглушенные проклятия дяди Уильяма, но это было уже не важно. Она видела лишь Себастьяна, мистера Торна в образе аристократа, графа, не более и не менее! Безукоризненный вечерний наряд черного цвета, накрахмаленная белая рубашка, белый галстук, приглаженные кудри, тщательно выбритое красивое лицо.
      Веселые черные глаза насмешливо рассматривали ее, извиняющаяся улыбка быстро сменилась блеском желания.
      Когда они пошли по бальному залу, сознание Франчески заполнили мысли о плотских утехах. Она старалась пресечь их, заставить себя сосредоточиться на разговоре, но…
      – Граф Уорторн долго отсутствовал, – спокойно продолжала леди Эннир, будто не догадываясь о произведенном впечатлении.
      – Отсутствовал? – удивилась Эми.
      – Да, но мне его не хватало. – Леди Эннир улыбнулась. – Понимаете, как бабка, я не могу не интересоваться им и пытаюсь залучить его к себе, когда он предоставляет мне такую возможность.
      Это была правда или ее лордство участвовала в игре Себастьяна?
      Франческа с отчаянием подумала, что на самом деле это не имеет никакого значения. Вечер безнадежно испорчен.
      Себастьян с удовольствием наблюдал за тем, как на щеках Франчески медленно выступает румянец, как поднимается и опускается ее грудь, как трепещут длинные ресницы. Теперь пора было поговорить с ней наедине. Объясниться. Но как это сделать? Увести от матери и дяди?
      – Мисс Гринтри, вы танцуете?
      – Нет.
      Он рассмеялся невежливому ответу, а миссис Джардин была близка к обмороку.
      – Франческа! – прошипела она.
      – Тогда не позволите ли поучить вас? Когда-нибудь вам все равно придется научиться.
      Оркестр играл вальс, Себастьян взял ее за руку, и Франческе ничего не оставалось, как только позволить увести себя.
      Почувствовав, что она дрожит, Себастьян насмешливо произнес:
      – Ты словно мраморная статуя, хотя и не такая холодная. Думаю, если тебя стукнуть, ты станешь реагировать сильнее.
      – А ты? Что ты тут делаешь? – прошипела она. – Кажется, ты играешь роль графа Уорторна. Как тебе не стыдно!
      – Дорогая, я вовсе не играю роль графа. Я в самом деле являюсь графом Уорторном.
      Франческа пожала плечами:
      – Я тебе не верю.
      – И напрасно. Я действительно играл роль – роль мистера Торна. Скрыв графский титул, я сократил часть фамилии, и получилось «Торн». Но я всегда оставался графом, а теперь просто перестал играть роль, потому что мне это больше не нужно.
      Франческа чуть не заплакала.
      – Ты чем-то недовольна? До моей бабушки дошли слухи о том, что твой дядя ищет тебе в мужья графа…
      – Мой дядя действительно ищет, но я – нет! – в ярости прошептала Франческа. – Я никогда не выйду замуж, я об этом уже говорила тебе. Как ты смеешь обвинять меня! Неужели я стала бы охотиться за каким-то графом только ради того, чтобы доставить удовольствие дяде? Если бы я хотела выйти замуж за графа, то переехала бы в Лондон уже много лет назад.
      Себастьян сжал ее локоть.
      – Прости. Я знаю – я просто неудачно пошутил.
      Губы Франчески задрожали, и ему хотелось тут же их поцеловать, но он сдержался.
      Сначала Себастьян провел Франческу через бальный зал, потом через открытую стеклянную дверь, и наконец они оказались в саду. Огни и шум остались позади.
      – Я думала, ты собираешься потанцевать со мной, – с удивлением проговорила Франческа и замедлила шаг. – Вряд ли нам прилично оставаться здесь одним.
      – К сожалению, иногда я могу действовать не совсем как граф.
      Себастьян подумал, что Франческа улыбнулась, но тут же понял, что ошибся.
      – Ты снова солгал мне.
      – Граф был наивным и избалованным созданием. Мистер Торн заставил его повзрослеть. Восемь лет назад я бы тебе не понравился.
      – Неужели ты думаешь, что нравишься мне сейчас?
      Себастьян погладил ее по обнаженной руке.
      – Да, думаю.
      – Скажи, почему ты скрыл от меня свое настоящее имя? Зачем тебе понадобилось становиться мистером Торном, не понимаю…
      Себастьян молчал так долго, что Франческа засомневалась, услышит ли она когда-нибудь правду.
      – Когда-то у меня была сестра, которую звали Барбара. Мы с ней были близнецами.
      Далее Себастьян рассказал всю свою печальную историю, а когда он закончил, на глаза Франчески навернулись слезы. Теперь она поняла его, поняла, зачем он прожил таким образом эти восемь лет. Без сомнения, подобная трагедия могла заметно повлиять на его характер.
      – Я решил, что не должен жить прежней жизнью, и отвернулся от нее, оставив все брату: моей целью стало преследовать таких мужчин, каким был муж Барбары. Я хотел сделать для других то, что должен был сделать для нее.
      Франческа искоса взглянула на него:
      – Значит, ты хотел быть героем? А я считала, что ты занимаешься грязными делишками.
      Лорд Уорторн изящно поклонился.
      – Скажи, что мне сделать, чтобы исправить ситуацию?
      Франческа пожала плечами.
      – Ты понимаешь, что мы одни, наедине, без сопровождающих?
      – Это меня волновало бы, если бы я продолжал оставаться мистером Торном. Но поскольку я теперь граф, думаю, твоя репутация останется в неприкосновенности.
      Франческе хотелось рассмеяться, но это могло лишь ухудшить ситуацию.
      – Ты сегодня такая красивая. Вот бы нам остаться наедине.
      Франческа огляделась.
      – Я никого не вижу.
      Неужели она и правда это сказала? Наверное, да, потому что в следующее мгновение Себастьян заключил ее в объятия и поцеловал. Когда-то он ввел ее в мир чувственности, и теперь Франческе не хотелось его покидать.
      – Милорд, если мне теперь что-нибудь понадобится, могу я позвать вас?
      – Это очень просто. Тебе следует лишь произнести: «Поцелуйте меня, милорд». «Приласкайте, милорд». «Милорд, поместите ваш источник удовольствия…»
      – Фу, как непристойно! – Франческа рассмеялась. Она флиртовала с ним и никак не могла остановиться.
      – Моя бабушка, что изображена на портрете у меня в квартире на Халфмун-стрит, была очень темпераментной. Она устроила деду беспокойную жизнь, но зато потом им было что вспомнить. Она постоянно ощущала всю полноту жизни и никогда не раскаивалась ни в одной ее минуте.
      – Ты именно так и собираешься поступить?
      – Возможно. А вы, мисс Гринтри? Или вы боитесь?
      После этих слов Франческе тут же захотелось продемонстрировать, насколько она бесстрашна.
      Среди деревьев журчал фонтан, вода в нем пузырилась и брызгала. Подойдя ближе, Франческа заметила, что фонтан обрамлен красивой изгородью. Пройдя через калитку, можно было посидеть рядом с фонтаном на скамье и немного отдохнуть.
      Вокруг не было ни души. Фонарей, освещавших другие уголки сада, здесь тоже не имелось. Франческа посчитала это место замечательным и направилась туда, Себастьян последовал за ней.
      Потом она услышала, как Себастьян закрывает калитку на засов, и попыталась расстегнуть сзади платье, но не смогла. Тогда она повернулась к нему спиной и беспомощно взглянула через плечо.
      – Ты разденешь меня?
      – Да.
      Он поцеловал ее затылок и провел губами по чувствительной коже, доводя ее до дрожи.
      – Франческа, если кто-то…
      – Кто? Тут никого нет. Ты сказал, что я боюсь жить, но ты ошибся.
      – Чтобы понять это, мне не нужно таких жертв, – возразил Себастьян, прикасаясь губами к ее руке; затем он повернул Франческу к себе и стал жадно рассматривать ее грудь. Потом он провел пальцем по краю выреза и дотронулся до ложбинки.
      – Для того чтобы жить, необязательно раздеваться.
      – Трус, – прошептала она.
      Его глаза блеснули, и он накрыл губами ее губы.
      – Придет время, и будешь раскаиваться, но не сегодня. – Себастьян обвил рукой узкую талию и опустился на скамью.
      Франческа стояла, положив руки ему плечи. Ее глаза сияли.
      – Что дальше?
      Себастьян потянулся и принялся задирать ее юбки, осторожно проникая под них рукой.
      Франческа чувствовала, как теплые ладони скользят по ее чулкам, останавливаются над коленями, потом приближаются к нагим бедрам. От удивления он широко распахнул глаза, а Франческа чуть было не рассмеялась.
      – На тебе нет панталон!
      – Я знаю. Удивительно, да? Просто мне захотелось узнать, каково это. – Она нагнулась и провела пальцами по заметно выступающему мужскому естеству Себастьяна. – Милорд, вы позволите взглянуть на ваш «источник удовольствия»?
      У Себастьяна перехватило дыхание, но он не остановил Франческу. Она видела, как он наблюдает за ней, прикрыв глаза.
      Ее пальцы нашли застежку и начали расстегивать пуговицы. Теперь Франческа чувствовала себя могущественной и чувственной. Наверное, именно так и ведут себя куртизанки, доставляя мужчине удовольствие. Но в тот момент все было иначе. Мужчиной, к которому она прикасалась, был Себастьян, и она доставляла ему нечто большее чем удовольствие.
      «Я люблю его!» Эта мысль молнией пронеслась в ее мозгу, перед тем как Себастьян взял ее за руки и притянул к себе. Юбки Франчески укрыли черные вечерние брюки, и тут же он приподнял ее, помогая устроиться на своих коленях так, чтобы ее бедра оказались поверх ее бедер. Оба замерли.
      – Благовоспитанные леди носят панталоны, – проговорил Себастьян низким голосом.
      Казалось, теперь он мог думать лишь об этом.
      – А может, я все-таки не леди?..
      Она обняла его и поцеловала. Его язык тут же скользнул Франческе в рот, а она прижалась к нему всем телом.
      Руки Себастьяна ласкали Франческу под платьем, и она вздохнула, когда в нее проник палец.
      – Пожалуйста. Себастьян, пожалуйста.
      Его копье легко скользнуло вглубь, наполняя ее. Тогда Франческа попыталась двигаться, но не смогла и разочарованно вздохнула.
      Подвинувшись, она поместила ноги на скамью и улыбнулась.
      – Так лучше, – прошептала она, отклоняясь назад. Теперь она двигалась легко по его набухшей плоти и вдруг закусила губу, чтобы не вскрикнуть.
      – Да, Франческа, я здесь, и я твой!
      Себастьян лишь чуть придерживал ее за бедра, ничем более не стесняя, давая возможность получить удовольствие.
      Вскоре Франческа упала на него и беззвучно выдохнула. Пока она была в забытьи, он двигался в ней снова и снова, и в этот момент Франческа поняла, что сердце ее может принадлежать только ему.

      Себастьян улыбнулся. Он чувствовал, что имеет право улыбаться. Потом он поцеловал Франческу, чтобы заглушить ее крик; насколько ему подсказывала память, он еще никогда не заставлял женщину кричать.
      Афродита посоветовала ему совершить смелый поступок, превратить это в дело чести, чтобы Франческа могла притвориться, будто не просто поддается желанию. Куртизанка точно знала, как ему нужно действовать для того, чтобы Франческа избавилась от одолевших ее комплексов и начала жить своими потребностями. Этой Франческе не нужны вежливые речи и почтительные ухаживания, она – дитя бури.
      Себастьян представил ее в Уорторн-Мэноре, купающуюся в озере нагишом, а потом лежащую обнаженной в его постели. Он подумал, что бабушка одобрительно улыбнулась бы новой хозяйке поместья – женщине, которая живет, следуя велению сердца.
      Снова ощутив желание, Себастьян принялся целовать щеки и шею Франчески.
      – Ах, какая ты красивая! Позволь…
      Кажется, она была более чем склонна позволить. Себастьян спустил ниже узкие рукава, обнажив ее плечи и розовые соски. Он не мог отказать себе в удовольствии прикоснуться языком к этим твердым горошинам.
      Франческа выгнула шею и тихонько застонала, ероша ему волосы. Все еще чувствуя ее тело, он снова начал двигаться. В этот раз никакой спешки не было, он остановился, наблюдая, как она переходит от страсти к экстазу, к безграничной радости.
      Когда все осталось позади, Франческа долго не открывала глаза.
      – Дорогая, – прошептал Себастьян, поглаживая ее по щеке тыльной стороной ладони. – Нам надо возвращаться, иначе пойдут сплетни. – Он быстро привел в порядок ее платье, спрятав грудь и поправив рукава.
      Розовый атлас шуршал и потрескивал, когда Себастьян мягко поднял Франческу и посадил рядом с собой на скамейку, откуда она наблюдала сонным взглядом, как он мочит носовой платок в фонтане.
      Вскоре мокрая ткань коснулась ее кожи, и Себастьян неторопливо уничтожал следы занятий любовью. Закончив, он мягко поднял ее на ноги и поправил юбки, после чего Франческа снова обрела добропорядочный вид.
      – Ну вот, теперь все хорошо, – удовлетворенно проговорил он. – Ты такая же красивая и респектабельная, что и прежде.
      В глазах Франчески показались слезы.
      – Я не знала, – прошептала она.
      Себастьян наморщил лоб, пытаясь понять, что она имела в виду.
      – Что ты не знала?
      – Что отношения мужчины и женщины могут быть столь чудесны.
      Времени на ответ у Себастьяна не было: кто-то приближался к ним быстрым шагом.
      Видимо, испугавшись, Франческа дотронулась до прически и стала лихорадочно поправлять ее, а Себастьян выругался, встал и быстро привел свой костюм в порядок.
      – Все могло быть куда хуже, – спокойно заметила Франческа. – Если бы кто-нибудь пришел сюда.
      – Они могли прийти пятью минутами раньше. – Себастьян поморщился, торопливо приглаживая волосы.
      – Не знаю, как ты можешь так шутить.
      – Наверное, просто кто-то вышел подышать…
      За калиткой показался силуэт Уильяма Тремейна.
      – Франческа!
      Франческе казалось, что перед ней разверзлась бездна, и Себастьян подумал, что если дядя Франчески подозревает что-то, виноватый вид племянницы еще больше убедит его в справедливости подозрений. Пора было брать дело в свои руки.
      – Мистер Тремейн, – произнес он таким тоном, будто совершенно ничего не произошло, – мы с мисс Гринтри совершаем прогулку: она считает, что толпа слишком ее стесняет.
      – Это правда? – холодно поинтересовался Тремейн.
      – Вообще-то мы уже собрались возвращаться.
      Как только Франческа повернула ключ, открывая калитку, дядя тут же схватил ее за руку. Должно быть, Франческе было больно, потому что она зашипела, но он не отпустил ее.
      – Ты лжешь, я вижу это по твоему лицу. Если собираешься лгать, по крайней мере научись делать это как следует.
      – Я…
      – Ты дочь своей матери.
      – Но, дядя!
      Уильям встряхнул Франческу с такой силой, что несколько локонов выпали из ее прически и рассыпались по плечам.
      Поначалу Себастьян был поражен настолько, что не мог двинуться с места, но вдруг перед глазами появились красные круги. Воспоминания о Барбаре вернулись, а с ними сожаление, злость и искреннее желание помочь другим. Он не может допустить, чтобы Франческа погибла, как погибла его сестра!
      Бросившись к Уильяму, Себастьян схватил его за рубашку и отшвырнул.
      – Не смейте прикасаться к ней.
      Тремейн еле устоял на ногах. Медленно выпрямившись, он угрожающе взглянул на Себастьяна.
      – Вы перешли черту, Торн, Уорторн, или как вас там. Держитесь подальше от моей племянницы. Я не хочу видеть вас ни рядом с ней, ни у моего дома.
      – Дядя, вы не можете…
      Уильям медленно повернулся.
      – Я могу поступать как захочу. Я – глава семейства, и ты будешь подчиняться мне или я наполню твою жизнь болью и страданиями. Ты хорошо меня поняла?
      Франческа молча смотрела на него.
      – Ты поняла?
      Она вздрогнула, и Себастьяну захотелось снова схватить этого человека и как следует встряхнуть или сбить его с ног. Однако он не мог себе этого позволить. Несмотря на сильное раздражение, Себастьян понимал, что такой поворот событий лишь осложнит положение Франчески. Ее репутация висела на волоске, и дядя мог разрушить ее полностью.
      Он кивнул Франческе.
      – Идите к нему. Пусть он проводит вас в бальный зал. Идите, Франческа, все будет хорошо.
      Вид у Франчески был такой, словно она собиралась воспротивиться, но их взгляды встретились, и Себастьян постарался молча убедить ее. В конце концов, она подняла голову и медленно направилась к дому.
      Тремейн двинулся было за ней, но потом повернулся к Себастьяну.
      – Держитесь подальше, – процедил он сквозь зубы. – Если вы меня не послушаете, я уничтожу вас. Я в силах это сделать.
      Оставшись у фонтана в одиночестве, Себастьян глубоко задумался. Когда-то его очень забавляло то, какой испытывает трепет Франческа перед дядей, но теперь… Тремейн был точной копией Леона. Неужели он использовал физические наказания? Вряд ли. Но от этого он не был менее опасен.

* * *

      Следующие несколько часов стали для Франчески истинным испытанием. Примерно то же происходило, когда она была обязана соответствовать представлениям первой гувернантки о поведении юной леди. К счастью, Эми быстро поняла, что происходит, и отослала гувернантку прочь.
      Теперь с ней танцевал дядя Уильям, и танцевал великолепно, но мысли Франчески были заняты иным.
      – Дядя, пожалуйста…
      – Мы поговорим, когда вернемся домой, – прошипел он сквозь зубы. – И никаких намеков на скандал. Я этого не потерплю.
      Когда музыка закончилась, Уильям поклонился и передал ее другому партнеру.
      – Вы так замечательно раскраснелись! – довольно проговорил новый партнер, видимо, считая, что так она реагирует на него.
      Франческа вздохнула, на самом деле ее щеки алели от ярости.
      Эми также пребывала в совершенном неведении по поводу того, что произошло в саду, и к моменту прощания с леди Эннир она испытала огромное удовольствие.
      – Чудесный вечер! – заявила она, когда они сели в карету. – Франческа, ты произвела фурор. Леди Эннир несколько раз хвалила мне тебя. – Она улыбнулась. – Разумеется, я этим воспользовалась. Кстати, куда подевался лорд Уорторн? Леди Эннир искала его, но он будто исчез. Возможно, он предупредил тебя, что рано уйдет?
      Франческа искоса взглянула на дядю Уильяма, но тот молча смотрел в окно.
      – Думаю, у него было еще одно приглашение, – равнодушно ответила она.
      – Жаль, что Хелен не пригласили, – продолжила Эми, подавляя зевок. – Она наслаждалась бы каждой минутой бала.
      – Мы прекрасно обошлись без Хелен, – резко заметил Уильям, не поворачивая головы, но Эми не обратила внимания на его слова.
      – Я все еще не совсем понимаю, почему нас пригласили. Я не была знакома с леди Эннир, а она сказала, что очень плохо знает тебя, Уильям. Единственное, что мне приходит на ум, так это то, что имена наши переписали с какого-то другого списка приглашенных.
      Франческа не отвечала; она молча смотрела прямо перед собой, чувствуя, что дядя повернулся и напряженно вглядывается в нее.
      Когда карета остановилась перед дверью, Франческа обрадовалась, что наконец-то они смогут прекратить притворяться.
      Одна из служанок ожидала их возвращения у двери и вышла со слипающимися глазами, чтобы помочь Эми и Франческе раздеться, но когда они направились к лестнице, голос Уильяма заставил их остановиться.
      – Франческа, я хочу с тобой поговорить. Встретимся в библиотеке, если не возражаешь.
      На душе Франчески стало тяжело. Опять разговоры, а ведь она устала! Меньше всего ей хотелось выслушивать новые упреки.
      – Дядя Уильям, я уверена: все, что вы хотите сказать, может подождать до завтра. Я бы хотела…
      – Это не может ждать. Поговорим в библиотеке, и сейчас же.
      По-видимому, он был в самом дурном настроении, и Эми, почувствовав это, осторожно спросила:
      – Что тебе нужно от Франчески? – Даже не зная о происшествии в саду, она не сомневалась, что между братом и дочерью возникло напряжение. – Не может быть, чтобы дело было настолько срочным; я уверена, до утра оно вполне может подождать. Все мы очень устали, а я не хочу, чтобы были сказаны те слова, о которых потом придется сожалеть.
      – Эми, не вмешивайся в то, в чем ничего не понимаешь. Иди спать и предоставь это мне. – Уильям явно был уверен, что разговор окончен, но его нетерпимость возымела обратный эффект. Франческа увидела, как застыла спина Эми, и поняла, что та не собирается уходить, словно наказанный ребенок.
      – Нет. Если ты хочешь поговорить с Франческой, то только в моем присутствии.
      Франческа с благодарностью сжала руку своей защитницы.
      – Спасибо, – прошептала она.
      Уильям, прищурившись, взглянул на обеих женщин и недовольно скривил губы.
      – Ну если ты так хочешь. – Он быстро направился в библиотеку. – А вы не мешайте нам! – рявкнул он на служанку, с удивлением наблюдавшую за происходящим. – Идите немедленно спать.
      Девушка сделала книксен и торопливо удалилась, после чего Уильям закрыл дверь и направился к столику, на котором возвышался графин с бренди.
      Пока он наливал себе спиртное, Франческа испытывала ужасное ощущение, будто каким-то образом попала в собственное прошлое и ненавистная гувернантка приняла вид дяди Уильяма.
      – Думаю, от того, кто имеет такую мать, не следует ожидать ничего иного, – наконец проговорил он. – Это выше тебя, это в твоей крови. Однако я надеялся, что моя сестра лучше научит тебя манерам и ты не будешь прятаться по углам с таким типом, как Торн!
      – Уильям! – Голос Эми дрожал от возмущения. – Ты либо не понимаешь, что говоришь, либо пьян. Франческа станцевала с лордом Уорторном всего один танец…
      Уильям фыркнул.
      – Один танец? Ты никогда не видишь, что происходит у тебя под носом, – поворчал он. – Она выходила с ним в сад, и я за ними наблюдал.
      Франческа почувствовала, что бледнеет. Неужели дядя видел их с Себастьяном? Те мгновения были полны волнения и удовольствия, но она не ощутила тогда никакой угрозы или порочности своих действий. И вот теперь Уильям все испортил. Она поняла, что всегда будет ненавидеть дядю за это.
      – Дочь проститутки! Чего тут можно ожидать? – Уильям наморщил нос, словно ощутил дурной запах.
      – Как вы смеете! – прошипела Франческа, чувствуя, как страх уступает место злости.
      – Смею, потому что я – глава семьи.
      – Вашей семьи, а не моей.
      – Пока ты находишься под моей крышей, ты будешь подчиняться моим правилам.
      Франческа вспыхнула:
      – Ах так? Тогда я покидаю ваш дом завтра. Нет, сейчас же! Мне не нужна ваша крыша, мне не нужны вы. Можете сколько угодно пугать других, но меня вы не запугаете.
      Уильям несколько мгновений смотрел на нее со злостью, а потом резко сложил руки на груди. Франческа не сразу поняла, что теперь он применит иную тактику.
      – Должно быть, ужасно быть нежеланным ребенком. Думаю, тебе кажется, что, прибиваясь к таким мужчинам, как Торн, ты можешь найти любовь…
      – Уильям, что ты такое говоришь? – возмутилась Эми.
      – Он говорит, что мои родители были рады избавиться от меня, – ответила за дядю Франческа.
      – Да, так оно и есть, – согласился Уильям. – Твой отец исчез, и никто его больше не видел, а мать была слишком беспечна по отношению к тебе и забыла о тебе больше чем на двадцать лет.
      Эми было запротестовала, но Франческа перебила ее:
      – Вы ошибаетесь! Моя мать любит меня, а отец… Он тоже меня любил!
      – Наверное, поэтому ты даже не знаешь, как его звали, – с вызовом заявил Уильям.
      – Знаю. Томми.
      Уильям замер, и в его лице что-то изменилось, но что именно, Франческа не поняла. Она никогда не могла понять, о чем он думал.
      – Так сказала тебе мать, да? Откуда тебе знать, что это правда? Она могла назвать любое имя. Афродита – лгунья, и такой была всегда.
      – Перед смертью он написал ей письмо, – торжествующе объявила Франческа. – В письме он писал обо мне и строил планы на будущее.
      – И где же это письмо?
      – Потеряно, но вы все равно не правы и должны признать это. То, что я родилась не по вашим правилам, не означает, что я была нежеланным ребенком.
      Эми обняла ее за плечи.
      – Конечно, дорогая. Уильям погорячился.
      Лицо Эми стало бледным и сердитым, даже брат видел, что она выведена из себя.
      – Я уложу Франческу, а завтра утром мы сложим вещи и вернемся в Йоркшир. Мне жаль, что между нами все так кончилось. Я надеялась на какое-то примирение, хотя бы ради Хелен, если не ради тебя.
      – А как же бал? – с усмешкой спросил Уильям. – Его не так просто отменить, поскольку до него осталось слишком мало времени.
      Эми прикрыла рукой глаза.
      – Боже, я и забыла про этот бал. Хелен будет безутешна. Что ж… – Она тяжело вздохнула. – По-видимому, ей придется приехать к нам, и мы проведем бал сами.
      – Не слишком ли ты торопишься? – неожиданно мягко проговорил Уильям.
      Эми пожала плечами, и Франческа замерла в ожидании.
      – Я не просил вас уезжать, а значит, бал может состояться, как и планировалось. Я не буду вмешиваться. Тратьте, сколько сочтете нужным, но только без скандалов.
      Эми повернула голову и взглянула на Франческу, по-видимому, ожидая ее решения.
      Разумеется, Франческе очень хотелось отказаться. Сегодня она увидела дядю с такой стороны, о которой даже не предполагала. Он говорил такие слова, которые невозможно забыть, однако она не могла не принять во внимание и другое. Эми, Хелен и множество приглашенных гостей – это тоже что-то значило.
      К тому же Лондон стал необычайно привлекательным для нее, каким не был никогда. Здесь был Себастьян. Франческа подумала, что пока ока в Лондоне, у них еще есть возможность встретиться.
      – Хорошо. Мы останемся.
      Уильям улыбнулся ей так, будто они всегда были лучшими друзьями.
      – Ну вот и хорошо. – Он налил себе еще бокал и поднял его. – За семью и за то, чтобы мы всегда действовали сообща ради защиты доброго имени.

      Как только дверь в спальню Эми закрылась, Франческа попыталась извиниться, но Эми тут же взяла ее за руку.
      – Успокойся, дорогая, я не хочу слышать, что произошло. Я взяла за правило не вмешиваться в личную жизнь дочерей. Этому я научилась, когда Вивианна уехала в Лондон, а Мариэтта сбежала с тем ужасным человеком. Я не могу запретить ни одной из вас следовать велению сердца, поэтому даже не пытаюсь это делать.
      Франческа опустилась на кровать и тут же обнаружила, что по щекам ее текут слезы. Впрочем, она даже не знала, плакать ей или смеяться.
      Она совершила самую большую глупость, какую может совершить дочь куртизанки, – влюбилась. Она любила его. Любила Себастьяна Торна, графа Уорторна, или как там его еще.
      – Матушка, ты мудрая женщина, – наконец проговорила она, вытирая слезы; но Эми этот комплимент, по-видимому, не слишком обрадовал.
      – Знаешь, иногда я кажусь себе очень глупой и уж точно совершенно слепой, когда дело касается тех, кого я больше всего люблю. Недавно Хелен рассказала мне кое о чем, и с тех пор я не могу успокоиться.
      – Да? И что же это?
      Франческа сбросила туфли и уютно устроилась на кровати, опершись о подушки.
      Эми подняла руки и начала вынимать кружева, украшавшие ее светлые волосы.
      – Может, мне и не стоило бы ничего говорить, но ты благоразумна, я знаю, и умеешь хранить тайны.
      Франческа подумала, что у нее хватает и собственных тайн, но все же решила не разочаровывать Эми.
      – Я постараюсь.
      – Хелен рассказала мне, что много лет назад, уже после свадьбы с Тоби, у нее был роман. Тогда я жила в Йоркшире и ничего об этом не знала. Как она думает, тот мужчина любил ее, но они посчитали, что у них нет общего будущего и решили расстаться. Наверное, то, что узнал Уильям, с этим как-то связано, но это не самое худшее. После того как мужчина удалился навсегда, Хелен обнаружила, что беременна. Уильям назвал этого ребенка «запретным плодом адюльтера». Тоби был настроен более миролюбиво, но отказался назвать ребенка своим. На время родов Хелен пришлось уехать, и всем говорили, что она гостит у друзей. Позднее она вернулась в Лондон, будто ничего не произошло. Ребенка усыновили какие-то знакомые Уильяма, и он всегда отказывался говорить на эту тему, так что Хелен и не узнала, что стало с ребенком. Это была девочка. Она подержала ее на руках несколько мгновений, поэтому знает об этом.
      Франческа вздохнула:
      – Бедная Хелен! Значит, когда мы ходили по магазинам и она сказала, что хотела бы иметь дочь…
      – У нее есть дочь, но они никогда не встречались. Когда все осталось позади, Уильям и Тоби взяли с нее слово молчать, и она до сих пор очень боится нарушить обещание. Девочке сейчас двадцать один год, и Хелен с удовольствием нашла бы ее, но она боится начинать поиски.
      – Боится Уильяма? Тем более этот человек должен ответить за многое.
      – Думаю, еще сильнее она боится ненависти дочери в отношении матери, которая бросила ее. Она видела достаточно много покинутых дочерей и понимает, как непросто воссоединение семьи.
      – Но вдруг ее дочери не так повезло с приемной семьей, как нам? – задумчиво произнесла Франческа.
      – Что ж, возможно.
      Они помолчали, раздумывая над тайной Хелен и ее дочери, разлученных при рождении, прикидывая, найдут ли те друг друга.
      В конце концов, Франческа вздохнула и встала с кровати. Взяв туфли, она направилась к двери, но вдруг остановилась и оглянулась.
      – Спасибо, матушка.
      Эми, медленно расчесывавшая волосы, встретилась взглядом с ее отражением в зеркале.
      – За что, моя дорогая?
      – Просто спасибо.
 
      Афродита лежала в объятиях Джемми, совершенно счастливая и удовлетворенная. Он легко поглаживал ее спину и улыбался, глядя ей в глаза.
      – Ты помнишь, как мы встретились после долгих лет разлуки? – спросил Джемми.
      Афродита тихо рассмеялась:
      – Конечно, помню. Я всегда буду это помнить. Ты вернул меня самой себе.
      – Иногда я жалею, что не сделал этого раньше. Вероятно, я потратил годы впустую…
      – Нет, любимый, об этом не стоит сожалеть. Мы нашли друг друга, и теперь только это имеет значение. Мы вместе, и это главное.
      Неожиданно Джемми вздохнул:
      – И все-таки одного человека нужно отправить в ад.
      – Возможно, но только я полагаю, что теперь, когда миссис Слейтер с подручными в тюрьме, он подумает дважды, прежде чем причинить кому-либо вред.
      – А что, если он испугается?
      – Чего? Я никому ничего не сказала, а Франческа не может ничего сделать. Он в безопасности.
      – Я думал, ты хочешь, чтобы его имя назвали.
      – Нет. Лучше не будить спящую собаку.
      – Ты и правда так думаешь?
      Афродита пожала плечами:
      – Не знаю. Я только что чуть не умерла, и это заставляет меня быть осмотрительнее в желаниях.
      Позднее, когда Джемми спал, Афродита встала, накинув шелковый халат, и достала из ящика стола дневник. Ей захотелось перечитать его.
      Опустившись в уютное кресло и поджав под себя ноги, она открыла книгу в красном кожаном переплете и нашла место, на котором остановилась.
 
      « Я много лет не была на Дадли-стрит. Отец умер, а мать не желает меня видеть, но однажды я решусь и снова отправлюсь туда.
       На мне – самая старая одежда, я иду по улицам, которые когда-то так хорошо знала, но все еще ощущаю недоверчивые взгляды. Я больше не принадлежу этому месту, и люди это знают.
       Я думаю о Джемми. Не могу ничего с этим поделать. Интересно, счастлив ли он с женой, есть ли у него дети? Он сделал свою жизнь такой, какой хотел ее для нас. Тогда я была слишком глупа, чтобы понять, какое сокровище он предлагал.
       Моя мать сидит в кресле. У нее темные волосы и глаза, как у меня, – она говорила, будто мы родом из цыган. Сейчас за ней ухаживает жена брата.
       Странно сидеть и смотреть на людей, когда-то таких близких, а теперь чужих. Моя мать так миниатюрна.
       – Ты помнишь Джемми? – спрашивает жена брата. – Он интересовался тобой не далее как в прошлом месяце.
       Не знаю, что сказать. Не могу себе представить, что ему нужно.
       – Кто-то наплел ему, что ты умерла. – Невестка смеется. – Он лишь недавно услышал, что ты жива.
       Я смотрю на мать и вижу ее глаза. Помню, они с отцом сказали мне, что Джемми женился. Это тоже была ложь?
       Теперь она улыбается:
       – После твоего поступка ты его не заслуживала. Ты ушла от места, предназначенного рождением. Ты отвернулась от жизни, которая была тебе предназначена.
       Как горько. За что мне все это? Возможно, зато, что я отважилась быть другой и послушалась зова сердца. Я убеждаю себя, что все равно поступила бы точно так же, но поступила ли бы на самом деле? Я не знаю.
       Меня ищет Джемми!
       Это дает надежду, которую я не ощущала много лет, и я начинаю думать, что, наверное, в будущем обрету счастье. Впрочем, зачем надеяться попусту? Надежды появлялись у меня и раньше, но все кончалось плачевно.
       Клуб еще закрыт, я думаю о предстоящем вечере и о том, что надо будет сделать. Я не вижу мужчину, который сидит на ступенях парадного портика и ждет. Я не вижу его, пока он не называет мое имя.
       Мое настоящее имя. Мое старое имя.
       Он стоит и смотрит на меня, держа руки так, будто не знает, что с ними делать. Его лицо покрыто морщинами, в волосах проглядывает седина. И все же это Джемми, мой Джемми.
       Мы долго вглядываемся друг в друга, потом я говорю:
       – Ты зайдешь?
       – Да, зайду. – Он входит за мной.
       В ту ночь он не уходит домой, и на следующую тоже. С того момента и до сего дня мы живем вместе. Наконец-то мы счастливы».
 
      Афродита улыбнулась и закрыла дневник. Это был хороший конец, счастливый конец. Конечно, оставалось и другое дело. Несмотря на то, что она сказала Джемми, она надеялась скоро разобраться с этим делом. Она наняла лорда Уорторна и очень надеялась на него.
      Она знала, что это просто вопрос времени и у нее хватит терпения ждать.
 
      Однако ждала не одна она. У него тоже хватало терпения, но он знал, что не может себе позволить ждать дольше. Франческу Гринтри пора было остановить, пока правда не вышла наружу. Если появится письмо…
      Миссис Слейтер намекала лишь на один способ решения проблемы, но теперь, когда их не стало, у него появилось время обдумать дело получше. Убийство – это неплохо, но при этом всегда присутствует опасность быть пойманным. Стоит только вспомнить, что произошло с Мей! Он знал – ему придется помогать им всем – миссис Слейтер, Мей, Джеду. Они этого ждут, и он заплатит за их молчание.
      Убийств больше не будет. Он знал, что есть иной способ, лучший способ. В конце концов, Франческа больше не ребенок – она воспитанная молодая дама с прекрасными манерами, умеющая все то, что необходимо для лондонского общества.
      Она красива и желанна.
      А он вполне респектабельный мужчина, разве нет?

      Лил опиралась на руку Мартина, и они быстро шли по направлению к «Ковент-Гарден». Он пригласил ее посмотреть пьесу о шотландском короле, жена которого сошла с ума. В пьесе были ведьмы и лились реки крови.
      Лил понравилась пьеса, хотя иногда она с трудом понимала, что происходит на сцене. Несколько гулящих женщин смотрели пьесу, сопровождая действие непристойными возгласами, поджимая накрашенные губы и покачивая бедрами, но Лил притворилась, будто не замечает их, а Мартин лишь смеялся, говоря, что им следует вести себя прилично в присутствии леди.
      – В следующий раз выбор за тобой, – пообещал Мартин.
      Значит, он будет, следующий раз.
      Они прошли еще немного, но при воспоминании о проститутках радость от вечера Лил уже не испытывала. Ей хотелось лишь одного: вернуться домой, закрыться в комнате на ключ и спрятаться. Она уже побывала в точно таком же положении, когда слишком боялась сказать мистеру Кейту правду. Она сбежала и вышла замуж за Джейкоба, а потом горько раскаивалась в этом.
      Лил подумала, что не хочет убегать.
      А что, если она расскажет ему все, а он взглянет на нее с отвращением или просто уйдет от нее? Тогда она, наверное, просто умрет!
      – Лил, в чем дело? У тебя такой вид, будто ты потеряла соверен и нашла шиллинг.
      – Ничего страшного.
      – Неужели дело в тех глупых девчонках? Не стоит обращать на них внимания. Они всего лишь зарабатывают на жизнь как могут, вот и все.
      Лил вздохнула. Может быть, завтра она расскажет ему. Или послезавтра…
      Потом она вдруг услышала собственный голос:
      – Я была одной из этих глупых девчонок. Мартин О'Доннели что вы об этом думаете?
      Мартин был ошеломлен, и Лил не могла не заметить этого. Повернувшись на каблуках, она бросилась прочь. Она слышала, как он ее звал, но не остановилась – иначе он пожалеет и ее! Ах, зачем она открыла рот? Лучше было притвориться, что он ей неинтересен, чем ощущать сочувствие или, того хуже, презрение.
      – Я этого не вынесу, не вынесу, – шептала она.
      – Лил, ты что, хочешь меня убить? – поинтересовался Мартин, задыхаясь и кашляя. Он с трудом догнал ее, и теперь у него слезились глаза. – Господи, как я ненавижу лондонский воздух! Неудивительно, что ты переехала на север. А теперь скажи, почему ты убежала?
      – Я… думала, что иначе убежишь ты.
      Мартин удивился:
      – С чего бы это? Ну да, ты рассказала, что была одной из этих глупых девчонок. Теперь у меня к тебе множество вопросов. – Он улыбнулся. – Знаешь, ты удивительный человек. Не могу передать, как сильно я тебя люблю.
      Лил смахнула слезу. Его лицо казалось ей расплывчатым, но потом оно снова обрело четкость. Милый улыбающийся рот, глаза, полные любви. Вот он каков, Мартин!
      Лил рассмеялась.
      – Я тоже люблю тебя, – проговорила она смущенно.
      Мартин наклонил голову.
      – Что ты сказала? Я тебя почти не слышу. Ты не могла бы повторить? – Мартин посмотрел на Лил с улыбкой, и тогда она откинула голову и закричала так громко, как только могла:
      – Я люблю тебя, Мартин!
      – Ну вот, так уже лучше. – Мартин засмеялся и заключил ее в объятия.
 
      – Я не вправе ожидать, что она пойдет из-за меня наперекор воле родных. Он был в ярости, а она испугалась. Я хотел его убить… – Себастьян покачал головой, словно осуждая себя. – Мне хотелось разбить ему нос до крови.
      – Многие из нас испытывают по отношению к Уильяму Тремейну сходные чувства, – попыталась успокоить его Афродита.
      – Но если я навещу ее, положение осложнится еще сильнее.
      – Франческа это знает. Она сама навестит вас.
      – Но он, возможно, следит за ней.
      – И все равно любовь найдет дорогу через трудности, – подбодрила его Афродита. – Нужно лишь немного ей помочь.
      – Кстати, я бросил ей вызов. Вы были правы. Она отреагировала именно так, как вы и предсказывали.
      Афродита кивнула.
      – Франческа не их тех женщин, которым нравятся ручные мужчины: она любит опасности, пусть даже и воображаемые. Именно поэтому вы ей нравитесь. Вы можете стать опасным мужчиной ее мечты, и одновременно она может на вас опереться. Женщине нужно чувствовать себя защищенной, когда она находится в объятиях мужчины.
      Себастьян улыбнулся, вспомнив, какое удовольствие получил от фантазий Франчески, но вскоре снова стал серьезным.
      – Мадам, я беспокоюсь за нее. Ее положение очень опасно.
      – Ее хранит неведение – она ведь не знает правды.
      – И все же…
      Афродита легко коснулась его руки.
      – Достаточно. Вы не можете вечно быть серьезным. Вскоре здесь появится Франческа, и я хотела узнать, милорд, не желаете ли вы составить моей дочери компанию в другом приключении? Вам нужно использовать любую возможность, чтобы привязать ее к себе. Вскоре она вернется на свои любимые болота и вам придется потрудиться, чтобы вытащить ее оттуда. Если она вас любит, битва наполовину выиграна.
      – Но, мадам…
      – Я подумала и пришла к выводу, что комната Бахуса прекрасно подойдет для этой цели.
      – Комната Бахуса?
      Себастьян засомневался, сможет ли он когда-нибудь привыкнуть к тому, что мать Франчески постоянно дает советы относительно искусства любви.
      – Там можно не сдерживать воображение, а у моей дочери очень живое воображение, милорд.
      – Да, я это знаю.
      – Тогда я пришлю ее к вам?
      – Пожалуй.
      – Хорошо! А теперь надо продумать, как вы встретитесь. Лесная опушка. Девушка, которая ничего не подозревает, а в кустах прячется, наблюдая за ней, сатир. – Она ненадолго погрузилась в задумчивость. – Что ж, кажется, неплохо. Думаю, из вас получится отличный сатир.
      Себастьян развел руками.
      – Сатир так сатир.
      – И помните, вы должны привязать ее к себе: я не хочу, чтобы Франческа возвращалась в дом на ужасных болотах. Ее место в Лондоне, ведь только здесь она сможет засиять, как бриллиант.
      – Ее место в Уорторн-Мэноре.
      Афродита улыбнулась:
      – Похоже, мы думаем об одном и том же.
 
      Франческа обрадовалась, увидев, что Афродита определенно набирается сил. Сейчас она расположилась в будуаре, прихватив бухгалтерские книги и занимаясь проверкой счетов.
      – Я удивлена, что тебе разрешили меня навестить.
      – Под «разрешили» ты имеешь в виду дядю Уильяма?
      – Лорд Уорторн сообщил мне, что дядя Уильям был недоволен твоим поведением на балу у леди Эннир.
      – Что ж, возможно. Но как мне кажется, он все-таки хочет помириться с Эми.
      Франческе неловко было говорить о дяде Уильяме, и уж тем более вспоминать вечер бала. С тех пор дядя так изменился, стал таким любезным, даже приветливым… Если он и правда пытался навести мосты, она была перед ним в долгу, однако вопрос о причине столь неожиданной перемены для нее оставался загадкой.
      – Наверное, дело в письме, – сказала она задумчиво.
      – В письме? – Афродита насторожилась. – О каком письме идет речь, Франческа?
      – О письме моего отца, Томми. Ты рассказала мне о нем, когда была больна. Когда мы вернулись с бала леди Эннир, дядя Уильям был очень зол. Он сказал, что мой отец не хотел меня, что я ищу любви, потому что была нежеланным ребенком. Я должна была доказать, что это неправда, и поэтому рассказала о письме.
      Афродита вздохнула:
      – Бедняжка. Теперь мне все понятно. И что он сказал, когда ты рассказала о письме Томми?
      – Его тон очень изменился. Может быть, он понял, что был не прав. С тех пор он очень старается. Например, когда я спустилась сегодня к завтраку, дядя отодвинул для меня стул и сказал, что у меня прекрасный цвет лица. Даже Эми заметила, что он во многом изменился в лучшую сторону. Думаю, Эми надеется в скором времени написать мистеру Джардину и попросить его приехать в Лондон.
      – Понимаю. Она, наверное, испытывает большое облегчение от перемен, происшедших с братом.
      Казалось, на Афродиту все это произвело мало впечатления, и Франческа решила, что виной тому усталость. Прошло так мало времени с того момента, как она лежала при смерти.
      Ей самой все еще снились кошмары, признание Мей, поездка, которую они совершили с Себастьяном…
      Тут Франческа вдруг осознала то, что Афродита говорила до этого, и забыла о дяде Уильяме.
      – Ты упоминала лорда Уорторна. Он был здесь?
      – Он и сейчас здесь.
      – Ах вот как… – Она чувствовала, что сияет, словно лампа, но ничего не могла с этим поделать.
      Афродита улыбнулась:
      – Он ждет тебя в комнате Бахуса.
      – В комнате Бахуса? – растерянно повторила Франческа.
      Афродита отодвинула бухгалтерские книги и спустила ноги с дивана.
      – Некоторые люди бывают сбиты с толку комнатой Бахуса, так что будь осторожна.
      Франческой овладело любопытство.
      – Чего мне опасаться?
      Афродита придвинулась и ближе заглянула ей в глаза.
      – Сатиров.
      Теперь Франческа ощущала волнение и трепет.
      – Себастьян тоже будет в той комнате?
      Афродита кивнула.
      – Дверь в конце коридора. Надеюсь, у тебя хватит смелости войти в нее.
      Франческа встала.
      – Хватит, можешь не сомневаться!
      Снаружи эта дверь была украшена белым и золотым узорами, как и остальные двери, а в центре ее было написано: «Комната Бахуса».
      Вспомнив, что за дверью ее ждет Себастьян, она ощутила покалывание во всем теле. Они стояли на пороге нового общего приключения, и вот теперь оно начинается.
      Франческа открыла дверь и, войдя, замерла.
      Комната Бахуса была похожа на лес: стены ее были украшены рисунками, изображавшими деревья и виноград, разноцветные драпировки свисали с потолка, из-за чего было трудно разглядеть что-либо дальше двух шагов. На полу лежали подушки разного размера; цвета были подобраны так искусно, что Франческе почудилось, будто она потерялась в лесу.
      Выбирая, куда идти, она подняла голову и увидела странную фреску, изображавшую мужчину, или, скорее, наполовину мужчину. Вместо ног у него были копыта, а из длинных волос торчали рога. Поскольку он стоял боком, она видела, как он возбужден. Неужели это сатир?
      Франческа отступила и, столкнувшись с кем-то, подкравшимся к ней сзади, вскрикнула.
      Незнакомец обнял ее, коснулся губами шеи…
      – Ага, женская плоть!
      Франческа тут же поняла, кто это, и дала волю фантазии.
      – Мистер Сатир, пожалуйста, не делайте мне ничего плохого.
      – Франческа…
      Она хихикнула:
      – Не надо имен. Давайте лучше поиграем.
      Он крепко обнял ее.
      – Откуда ты знаешь, что я не сатир, пришедший за тобой?
      Франческа откинулась назад.
      – Мне всегда казалось, что сатиры пахнут, как козлы, а ты пахнешь чистым бельем и пеной для бритья. – Она повернулась к Себастьяну и улыбнулась. – Не переживай, я все равно предпочитаю тебя сатиру.
      – А как тебе нравится наше сходство?
      – Да? Сходство?
      Себастьян кивком указал на фреску, и Франческа расхохоталась.
      – Ты смеешься надо мной, женщина? Что ж, берегись! – Он рывком опустил ее на подушки и принялся раздевать, осыпая поцелуями.
      К тому времени, когда он сам начал раздеваться, Франческа уже сходила с ума от желания.
      – Ты был прав, сходство с сатиром действительно есть.
      Себастьян зарычал и потянулся к ней. К удивлению Франчески, он перевернул ее и провел губами по ее коже, а потом подложил под нее подушку.
      Франческа удивилась, но не встревожилась.
      – Разве сатиры так делают, Себастьян? Ты снова стал сатиром?
      – Конечно! Как ты думаешь, зачем они подкрадываются к смертным женщинам?
      – Чтобы напугать их?
      – Чтобы лаской добиться согласия.
      – Но женщина все равно знает, что это не обычный мужчина.
      – Может быть, а может быть, и нет. Когда она поймет это, ей будет уже все равно… – Он пустился на колени, и Франческа почувствовала, как он наполнил ее собой. Себастьян крепко взял ее за бедра, а когда Франческа оглянулась, глубоко вошел в нее. Он будто заполнил ее, и при виде того, как он это сделал, Франческа пришла в возбуждение.
      Так вот почему в клубе зеркальные потолки! И как это здорово – смотреть на себя, занимаясь любовью!
      Его горячая грудь скользила по ее спине, жесткие волосы на груди раздражали кожу.
      – Когда смертная женщина оказывается во власти сатира, он может наслаждаться ею, сколько ему угодно, – прошептал Себастьян ей на ухо. – Она бессильна против его чар, когда с ней король сладострастия.
      Движения его были приятными, но Франческа не ощущала того уровня возбуждения, какой испытывала до этого.
      Видимо, понимая ситуацию, Себастьян скользнул рукой между ее ног и принялся поглаживать кожу.
      – Ах!
      Другой рукой он дотронулся до груди, мягко теребя соски, наслаждаясь тем, как они двигались в такт его движениям.
      Франческа подняла голову, постанывая от удовольствия, и уткнулась взглядом во фреску.
      Неужели сатир и правда усмехался? Он был безобразен, но абсолютно точно мужествен. Воображение нарисовало Себастьяна в таком образе. Конечно, она будет девушкой, пробирающейся через чащу, а потом он окажется перед ней и она не успеет понять, как он…
      Ласковые пальцы вознесли ее на вершину блаженства.
      Казалось, фантазия и реальность слились воедино, отчего это мгновение стало еще волнительнее и слаще. Себастьян застонал, совершая мощные движения, и тут Франческа решила, что это – правда.
      Он был ее личным сатиром.
      А потом он наклонился, поцеловал ее за ухом и, обняв, перевернул.
      – Мне тебя… так не хватало.
      Франческа вздохнула:
      – А я злилась, что ты ушел с бала. Это было ужасно.
      Себастьян привстал, опираясь на локоть, взглянул на раскрасневшееся лицо, взлохмаченные волосы и остановился на губах.
      – Тогда мне хотелось приподнять Уильяма Тремейна и сунуть его головой в фонтан.
      – Я рада, что ты этого не сделал, но мысль неплохая. Я знаю, ты думаешь, что за мной следует присматривать, как за твоей сестрой Барбарой, но мне этого не надо. У меня, как и у сестер, сильная воля, и я никогда не позволю человеку вроде Леона обидеть меня.
      Себастьян хмыкнул.
      – Думаешь, я действительно хочу охранять тебя?
      – Почему нет? Ты мужчина, который всегда будет заботиться о тех, кого считает слабее себя.
      – Неужели?
      – Да. Ты настоящий герой.
      Франческа обхватила его шею руками и поцеловала.
      Себастьян заправил ей волосы за ухо и тихо произнес:
      – Я не герой. Я делал и видел такое, что не хотел бы разделить с тобой, но теперь обрел искупление за свои проступки. Я люблю тебя. Думаю, я полюбил тебя с того самого дня, когда ты вытащила меня из трясины и мы шли вместе сквозь страшную грозу. Ты вернула меня из того ада, в который я постепенно погружался, и придала мне силы понять, кто я и что я должен делать.
      Франческа рассмеялась:
      – Ты меня любишь? Я думала, мной владеет всепоглощающая страсть, а насколько мне известно из поэзии, страсть всегда оканчивается отчаянием или сумасшествием.
      – Поверь, у нас все будет иначе. Наша всепоглощающая страсть окончится долгим и счастливым браком. Ты ведь выйдешь за меня замуж?
      – Ах, Себастьян, я тоже люблю тебя. Я поняла это в вечер бала у леди Эннир.
      Он погладил ее по щеке.
      – Жизнь графа не столь опасна, как жизнь мистера Торна, но если бы не ты, я никогда не осмелился бы вернуться к прошлому. Франческа, ты изменила меня. Ты исцелила меня. Я буду вечно холить и лелеять тебя.
      – Ты не нуждался в исцелении. Ты и так совершенен.
      Себастьян усмехнулся:
      – Пожалуйста, никогда не забывай об этом. Я хочу, чтобы ты каждый день говорила мне эти слова перед завтраком.
      – Но я еще не сказала, что выйду за тебя замуж, – с улыбкой напомнила Франческа.
      – Хм… Чем еще тебя соблазнить? У меня есть очень большое поместье, и по нему так прекрасно бегать без одежды. Особенно это подходит для сатиров и дев.
      – Да, – быстро ответила Франческа.
      – Франческа, дорогая, больше всего на свете я хочу жениться на тебе и жить с тобой. Мы можем объявить об этом на балу, если, конечно, я приглашен…
      – Да. Дядя Уильям не будет против – в последнее время он очень изменился.
      – Надеюсь, тебе это пошло на пользу.
      – Как и то, что ты граф. А пожениться мы можем в Гринтри-Мэноре. На болоте, в грозу.
      Себастьян взглянул на нее с подозрением, и Франческа расхохоталась.
      – Ах ты, негодница! Нет уж, мы поженимся в Лондоне и будем проводить по полгода в Уорторн-Мэноре и Йоркшире.
      – На болотах?
      – Если тебе так угодно.
      – При громе и молниях?
      – А это уж как сложатся обстоятельства.
      Франческа села, волосы укрывали ее, словно облако, в глазах светились любовь и страсть.
      – Так ты сделаешь это для меня? Ах, Себастьян, теперь я больше не сомневаюсь в твоей любви!

      Давненько в Тремейн-Хаусе не устраивалось балов. Свечи горели, зелень и цветы украшали лестницы и наполняли комнаты.
      При виде всего этого великолепия Хелен чуть было не расплакалась. Тоби пребывал в хорошем расположении духа да пытался отвлечь ее от мрачных мыслей. Наверное, потому, что с нетерпением ожидал огромного количества бесплатных закусок и напитков.
      Эми тоже погрузилась в воспоминания, хотя и скучала по мужу.
      – После бала я вернусь домой, – заявила она Франческе. – Я так устала от Лондона.
      – Домой? – нерешительно повторила Франческа.
      Эми удивленно подняла брови.
      – Дорогая, ты, кажется, не очень-то довольна. Я думала, ты скучаешь по дому… Может, ты хочешь побыть здесь еще? Я уверена. Вивианна или Мариэтта с удовольствием примут тебя.
      – Нет, я скучаю по дому, но… – Она не могла ничего объяснить. Пока.
      – Тебе не нужно извиняться. Я так рада, что ты наконец-то приятно проводишь время. – Эми похлопала дочь по руке, и тут Франческа чуть не проговорилась. Она пока никому ничего не рассказывала, но с каждым днем молчать становилось все труднее. Она нашла замечательного мужчину, любовь всей своей жизни – так почему бы ей не быть счастливой?
      На бал приехали и сестры. Вивианна, прибывшая из Кэндлвуда, дома для сирот, в который она поместила Рози, заверила Франческу, что девочке очень понравилось ее новое место жительства.
      – Она сообщила мне по секрету, что в «Клубе Афродиты» полно стариков, – со смехом рассказывала Вивианна. – Неудивительно, что малышка очень обрадовалась, увидев в Кэндлвуде множество детей.
      – Она взяла с Добсона слово, что тот навестит ее, – добавила Мариэтта. – Он обещал привезти ей щенка.
      Бальный зал сиял, а ужин был накрыт в большой гостиной. Уильям настоял на отдельной комнате для тех, кто играл в карты, но в остальном он сдержал слово, предоставляя дамам возможность самим заниматься подготовкой и не ограничивая в тратах, так что Франческа даже решила, что прежде его недооценивала.
      Он взял с нее слово станцевать с ним первый вальс, и Франческа собиралась отблагодарить его за доброту. Дядя никогда не заменил бы ей отца Томми, но Франческа призналась себе, что начала рассматривать Уильяма почти как отца.
      – Франческа, как ты думаешь, повариха не забыла нарезать ростбифы достаточно тонко? Пару часов назад она делала огромные сандвичи. А мороженое… будет просто ужасно, если оно растает раньше времени! – Эми озабоченно взглянула в сторону кухни.
      – Не волнуйся, я сейчас схожу и все проверю, – успокоила ее Франческа.
      Эми смотрела ей вслед. Младшая дочь выглядела настоящей красавицей в таком светлом платье, что оно напоминало по цвету сливки. Каскад локонов и сияющие глаза придавали ей сходство с Афродитой в молодости. Эми не отважилась поведать свои мысли Уильяму: в последнее время он пребывал в необычайно хорошем расположении духа, и ей не хотелось случайно все испортить.
      Однако брат словно прочел ее мысли – он встал рядом, и оба они некоторое время смотрели на Франческу.
      – Эми, могу я поговорить с тобой наедине до прибытия гостей?
      Эми взглянула на Уильяма с тревогой, но брат так спокойно смотрел на нее… В конце концов она кивнула и последовала за Уильямом в библиотеку.
      – Нам надо поторопиться: еще так много предстоит сделать.
      – Конечно, я понимаю. Ты и так уже проделала огромную работу. Совсем как в прежние времена, верно?
      – Франческа этого заслуживает. – Эми улыбнулась. – Она выглядит просто великолепно. Уверена, она будет пользоваться всеобщим вниманием.
      – Разумеется. Она красивая молодая женщина.
      Уильям подошел к камину и, не сводя глаз с Эми, оперся о каминную полку.
      – Я хотел поговорить с тобой именно о Франческе.
      – Да? – Эми вспомнила последний разговор по поводу Франчески, состоявшийся в этой самой комнате, и Уильям будто угадал ее мысли.
      – Пожалуйста, не смотри так! Теперь я осознал свои ошибки относительно Франчески.
      – Рада это слышать. Вы действительно прекрасно ладите в последнее время. Я благодарна тебе за это и очень этим довольна.
      – Я тоже доволен. – Уильям постучал пальцем по мрамору камина, Эми же с интересом ожидала, когда он заговорит. – Помнишь разговор, который у нас состоялся вскоре после твоего приезда?
      – Мы тогда о многом говорили…
      – Речь шла о том, что мне следует жениться и обзавестись наследником. В тот раз я был раздражен, за что теперь прошу прощения. Именно об этом я размышлял все последнее время, так как ты задела меня за живое. Миссис Марч, хм… намекала на то, что мы подошли бы друг другу.
      – Господи! Я тогда не поняла. Неудивительно, что ты так возмутился. – Эми даже содрогнулась при мысли о том, что миссис Марч могла бы стать миссис Тремейн. – Дочь миссис Слейтер!
      – Вот именно, хотя тогда я этого не знал. Однако все это теперь в прошлом, и меня интересует будущее.
      Эми всплеснула руками:
      – Неужели ты кого-то нашел? А я уже начала думать, что с твоим характером тебе никто не подойдет…
      Уильям поморщился, и она тут же пожалела о своих словах.
      – Вообще-то я уже кое-кого нашел, – проговорил он недовольным тоном. – И ты ее знаешь.
      – Ничего не рассказывай, дай мне угадать. Это так весело. Кто бы это мог быть…
      Эми назвала несколько имен, но когда заметила, что нетерпение брата растет, прекратила фантазировать.
      – Брат, лучше скажи сам: я вижу, тебе этого так хочется!
      На этот раз Уильям благосклонно улыбнулся:
      – Франческа.
      Некоторое время Эми стояла словно громом пораженная, а когда заговорила, то голос ее звучал как-то неестественно:
      – Франческа? Но она же твоя племянница!
      – Нет, – спокойно проговорил Уильям. – Она мне не кровная родственница, так что никаких препятствий нет.
      – Но…
      Эми была слишком ошеломлена, чтобы спорить. К тому же она понимала, что если даже попробует сделать это, брат посмотрит на нее как на истеричку.
      Тем временем Уильям начал перечислять положительные моменты:
      – Я старше ее и могу оказывать на нее положительное влияние, У меня есть большой дом и много денег, а значит, я могу позаботиться о ней, как полагается. Когда у нас будет ребенок, он ни в чем не будет нуждаться Брак со мной – разумное решение. Что Франческа будет делать, если вернется в Йоркшир? Разгуливать по болотам под дождем? Нет, так не годится. Этот брак стал бы прекрасным выходом для нас обоих.
      Эми вздохнула:
      – Уильям, я не думаю, что Франческа рассматривает свое нынешнее положение как проблематичное. Кроме того, она собирается остаться в Лондоне.
      – Что ж, может быть, она уже поняла, какие чувства я к ней питаю.
      – Твои чувства…
      – Восхищение и… и уважение.
      – Разумеется.
      – Она молода и нуждается в спутнике жизни.
      – Разве?
      Эми сглотнула, отчаянно придумывая способ, как ей переубедить брата.
      – Уильям, я не думаю…
      – И не надо. Я уже обо всем подумал. Вот почему я решил сперва поговорить с тобой, а потом сделать предложение ей.
      – Со мной? Но почему?
      – Я полагаюсь на тебя. Ты объяснишь Франческе, насколько наш брак выгоден для семьи, и она послушает тебя. Она всегда прислушивается к твоему мнению, бог знает почему. Ты приняла несколько очень глупых решений, когда речь шла о твоей собственной жизни, и все же…
      – Уильям, давай не будем об этом, – пробормотала Эми. Хотя она была очень недовольна замечанием, но не желала оскорбить брата. – Видишь ли, я достаточно хорошо знаю Франческу. Она моя дочь. Я уверена, что она никогда не согласится…
      В этот момент Уильям поднял голову, прислушиваясь к топоту копыт.
      – Кажется, у нас первый гость…
      У Эми вдруг возникло такое ощущение, будто она проснулась после кошмара. Уильям хочет жениться на Франческе и ожидает, что она этому поспособствует! Да это просто сумасшествие! И все же… он изложил все столь разумно, что на мгновение Эми почти согласилась с ним, тем более что в его глазах это и правда было великолепным решением.
      Теперь ей нужно было поскорее найти дочь и предостеречь ее, однако Эми опоздала. Гости прибывали, а, судя по выражению лица поварихи, жестикулировавшей у входа, в кухне что-то случилось.
      Эми прикинула, что Уильям все равно не станет делать предложения до конца бала. Так пусть Франческа повеселится на балу, а потом придется положить конец опасной ситуации раз и навсегда.
 
      Франческа танцевала каждый танец. Кавалеров вокруг нее было множество, но сестры улыбались и подбадривали ее. Каждую свободную минуту она оглядывалась в поисках Себастьяна, которому послала приглашение без ведома дяди Уильяма. Утром Себастьян прислал записку, в которой говорилось, что он обязательно будет, но может опоздать, и пока он все еще не появился.
      Но что, если он передумал? Нет, этого не могло быть! Он любит ее, хочет жениться на ней. Франческа не однажды доверяла ему свою жизнь и теперь была уверена, что Себастьян непременно появится.
      Несмотря на волнение Эми и небольшой переполох из-за кошки, утащившей кусок мяса, ужин был восхитительным – даже Тоби не удалось сделать какие-либо замечания.
      Франческа потягивала лимонад, принесенный кавалером, и прислушивалась к разговорам вокруг. Муж Вивианны Оливер, выглядевший, как всегда, очень привлекательным, улыбнулся ей. Что до Макса, то он обнимал Мариэтту каждый раз, когда думал, что на них никто не смотрит.
      Счастье сестер заставляло Франческу еще острее почувствовать отсутствие Себастьяна; это начинало тяготить ее. Что, если Себастьян все же покинул ее? Тогда ей придется гулять по болотам в одиночестве.
      Она представила, как идет одна в ужасном платье, сшитом миссис Холл, мокрая и грязная, а рядом бежит Вульф. Удручающее зрелище.
      Франческа была так погружена в размышления, что не слышала, как гости заволновались и стали переговариваться. Лишь на мгновение она подняла голову…
      И застыла от изумления.
      Афродита, одетая, как обычно, в черное, стояла у входа в столовую.
      Между ней и гостями тут же образовалось свободное пространство, но, кажется, Афродита этого не заметила. У ее шеи и на пальцах переливались бриллианты; она гордо подняла подбородок и, поворачивая голову, словно в поисках кого-то, стала разглядывать толпу.
      Франческа уже собиралась шагнуть вперед, и тут кто-то схватил ее за руку.
      – Как вы посмели явиться сюда без приглашения! – нарочито громко произнес Уильям.
      Афродита повернулась и удовлетворенно кивнула, словно нашла, кого искала.
      – Ну вот, Уильям, мы и встретились снова…
      И тут Франческа увидела в его взгляде неподдельную ярость. Уильям и раньше демонстрировал ненависть по отношению к ее матери, но Франческа не понимала причины этого. Являлись ли виной тому ее профессия и тот скандал, что она привнесла в его семью? Или это было что-то другое?
      – Вас сюда не приглашали!
      Афродита и бровью не повела и спокойно направилась к нему. Черный шелк шуршал, люди торопливо расступались, давая ей возможность пройти.
      – Прошу прощения у дочери, что испортила ей вечер, но иначе было нельзя. Я должна положить конец этому немедленно. Ради всех нас. Пока кто-нибудь не пострадал или не был убит.
      В зале воцарилась тишина.
      – Молчи, глупая женщина!
      – Нет, Уильям. Сперва я должна тебе кое-что показать.
      Франческа никогда не видела дядю в такой ярости: его щеки раскраснелись, руки тряслись…
      – Вон! Сейчас же вон!
      Афродита усмехнулась и высоко подняла вверх руку, сжимавшую небольшой листок. И тут Уильяма будто подменили. Увидев этот листок, он начал энергично пробираться к незваной гостье сквозь толпу, расталкивая людей и не обращая внимания на возмущение.
      – Вот оно, это письмо, – объявила Афродита, наблюдая за его приближением. – Оно написано отцом Франчески. Он пишет о любви к своей дочери и о том, что желает обеспечить ее будущее. Он пишет о…
      – Играйте! – завопил Уильям оркестру. – Играйте! За что я вам плачу?
      – Он пишет о том, что оставляет ей все свои деньги, всю собственность и объявляет ее законной наследницей. Он пишет, что хочет, чтобы Франческа получила все.
      – Мерзкая лгунья! – завопил Уильям. – Немедленно убирайся из моего дома!
      Толпа ахнула.
      – Это письмо долгое время находилось у миссис Слейтер: его украла для нее Мей, – спокойно продолжала Афродита. – Сегодня утром миссис Слейтер наконец пришла в себя настолько, чтобы отдать это письмо мистеру Торну. – Увидев Эми, Афродита повернулась к ней: – Посмотри-ка, Эми, ты должна узнать почерк! Это написано твоим братом Томасом, отцом Франчески.
      Однако Эми продолжала стоять неподвижно, не в силах пошевелиться; Хелен взвизгнула и упала на руки Тоби.
      Уильям тоже не двигался и смотрел на женщину, только что уничтожившую его.
      – Мерзкая тварь! Недаром я всегда тебя ненавидел!
      – А мне казалось, что ты любил меня когда-то. Тогда ты часто мне это говорил. А может, ты знал, что я принадлежу твоему брату, и тебе доставляло удовольствие быть со мной?
      – Ах, Уильям, – дрожащим голосом проговорила Эми. – Как ты мог? Франческа твоя родная племянница, а ты только что собирался жениться на ней!
      – А ты чего хотела? Чтобы я позволил ей забрать все, что принадлежит мне? Томас сказал, что ты все знаешь; он написал и мне и посвятил меня в свои планы. Двадцать пять лет я пытался найти и уничтожить это письмо, а теперь оно уничтожило меня.
      – Ты забрал моих детей! – неожиданно громко выкрикнула Афродита. – Ты украл их у меня, чтобы сохранить то, что тебе не принадлежит.
      – Если бы миссис Слейтер добилась своего, их задушили бы, а я сохранил им жизнь. И вот она – награда мне за мое великодушие. Ах, если бы я послушался тогда миссис Слейтер! Но я был слишком мягок, и это привело к катастрофе.
      Франческа пошатнулась. Нет, больше ей этого не вынести!
      – Дорогая, – раздался рядом знакомый голос, и Себастьян, обняв, крепко прижал ее к себе. – Прости, это Афродита настояла на столь эффектной сцене. Какие драматические события происходили в вашей семье!
      – Ах, Себастьян…
      Какое облегчение! Франческа обняла его не стесняясь – теперь ей уже ничто не было страшно.
      Вскоре Уильяма увели полицейские, и Себастьян повел Франческу сквозь толпу к выходу.
      Когда дверь за ними закрылась, Франческа поняла, что они находятся в библиотеке. От запаха кожи и сигар ее затошнило, и тут она вспомнила, как кричал Уильям, когда она упомянула про письмо, и то, как потом неожиданно изменился. Теперь все это приобрело особый, зловещий смысл.
      – Дядя Уильям… – Слова будто застряли у нее в горле.
      – Он всегда был твоим врагом. – Себастьян нахмурился. – Он желал тебе смерти.
      – Он украл нас троих!
      – Да. Видимо, он посчитал, что если украдет только тебя, то кто-нибудь обнаружит правду.
      – Он оставил мою мать совершенно одну. Должно быть, этот человек ненавидел ее. Дважды он почти убил ее.
      Глаза Себастьяна потемнели.
      – Это большее счастье, что мадам Афродита – сильная женщина: только благодаря этому в конце концов она восторжествовала. Не думаю, что на этот раз Уильям избегнет своей участи, тем более что я смог убедить миссис Слейтер дать против него показания. Она очень обижена из-за того, что Уильям не женился на ее дочери, как обещал, и вместо этого постарался избавиться от нее.
      Франческа кивнула.
      – Дядя действительно заслуживает наказания: он разрушил так много жизней… – Она обернулась к Себастьяну и уткнулась лицом ему в плечо. – Я думала, ты бросил меня и мне придется носить черное, как это делает мать, и ходить плакать на болота.
      – Любимая, клянусь, я никогда тебя не покину. Ты мое счастье. Просто Афродита опасалась опередить события. Она хотела, чтобы все произошло на балу, в присутствии многих людей. Нельзя было дать Уильяму возможность как-нибудь выпутаться, переложив вину на другого. – Себастьян погладил Франческу по волосам. – К счастью, теперь все кончено. Мистер Торн завершил последнее дело, и я могу выйти из его образа со спокойной совестью.
      Когда Франческа снова поцеловала его, ее внимание привлек портрет над камином. Два брата, один из которых улыбался, а другой поражал холодным взглядом. Первым был Томас Тремейн, ее отец, любивший приключения, любивший ее, – он умер в Индии вместе с сэром Генри Гринтри, своим лучшим другом, а Франческу воспитала его сестра Эми.
      Что это было – поворот судьбы или Уильям действительно желал, чтобы так произошло? Может ли она позволить себе верить, что в нем все же сокрыта искра добра?
      – Я Тремейн, – тихо произнесла она, и по ее щеке пробежала одинокая слеза. – Как странно. Меня приняла собственная семья, а я ничего об этом не знала…
      – Ах вот вы где! – Дверь распахнулась, и вошла Вивианна, а за ней Мариэтта – обе были бледны.
      Лишь убедившись, что с Франческой все в порядке, они немного успокоились, а потом Франческа увидела за ними Эми, Афродиту, Хелен и Тоби.
      Не выдержав, она улыбнулась: кажется, на ее поиски отправилась вся ее семья. И тут она услышала, как Себастьян кашлянул.
      – Я прошу внимания всех собравшихся и хочу вам кое-что объявить. Мы с Франческой решили пожениться.
      После всего, что произошло, а может быть, именно поэтому, реакция на его слова последовала мгновенно, и общий вздох тут же сменился громкими криками радости.

      Франческа вздохнула, взяла книгу и, придерживая ее под мышкой, направилась в коридор. Вульф ожидал ее, лежа на ковре в большом зале Уорторн-Мэнора. Приподняв голову, он зевнул, и Франческа, поставив лампу на стол, нагнулась, чтобы почесать ему за ушами.
      – Мы скучаем по нему, да? Ничего удивительного – этот дом кажется без него пустым. Как думаешь, когда он вернется? Прошло уже четыре дня…
      Вульф не знал, что ответить. Франческа вздохнула, выпрямилась… и вздрогнула, почувствовав, что за ее спиной кто-то стоит.
      В тот же миг большие теплые руки крепко обняли ее.
      На мгновение она замерла, вдыхая знакомый запах, потом высвободилась и оглянулась – ее испуг уже сменился волнением и предвкушением.
      – Кто ты и что тебе нужно? – прошептала она.
      – Я грабитель из Уорторн-Мэнора, и мне нужна ты.
      Несколько мгновений оба молчали не двигаясь, потом Франческа швырнула в него книгой.
      – Тогда поймай меня! – Она побежала через зал в коридор.
      Себастьян взглянул на Вульфа, подмигнул ему и побежал за ней, а Вульф положил голову на лапы и закрыл глаза с таким видом, будто уже видел все это много раз.
      Разумеется, Себастьян знал, куда она направляется. Она всегда направлялась именно туда.
      Это было любимым приключением Франчески, да и его, признаться, тоже. Себастьян думал о ней всю дорогу из Лондона, куда ездил по делам. Он представлял себе, как увидит ее в ночной рубашке, как будет просвечивать тонкая ткань, подчеркивая линии ее тела…
      Господи, и за что ему такое счастье?
      Ночь была ясной, теплой, и светлая ночная рубашка трепетала, словно крылья мотылька. Франческа отбросила шаль, будто та сковывала движения, потом потеряла туфли. Себастьян сократил путь и побежал через сад, сгибаясь под ветвями, тяжелыми от фруктов.
      Франческа почти добралась до озера, когда Себастьян ее настиг. Услышав шаги и увидев его рядом, она взвизгнула и попыталась увернуться, но он поймал ее, и после недолгой борьбы они опустились на траву, тяжело дыша и смеясь.
      – Я так скучала по тебе!
      – Конечно, скучала. Я – твоя всепоглощающая страсть, помнишь?
      – Разве я могу это забыть? – прошептала Франческа, и Себастьян принялся целовать ее, думая лишь о том, как все замечательно закончилось.
      – Франческа! – Осыпая легкими поцелуями ее волосы и щеки, он почувствовал, как трепещет ее сердце, и тут же Франческа изогнулась, притягивая его к себе. Он не сопротивлялся – теперь его любимой фантазией было лежать с женой на земле Уорторна.
      Сняв с нее рубашку, Себастьян бросил взгляд на молочную белизну ее кожи и подумал, что теперь все и в самом деле великолепно.