9

– Она сейчас уезжает. Я велел ей собрать вещи. Чарлз отвезет ее на машине в гостиницу. Я заплатил ей за две недели вперед. Но на самом деле я бы и гроша…

Разговор происходил в библиотеке. Джесон стоял лицом к камину, держа руки в карманах джинсов. Он был вне себя от ярости.

– Я тоже. Поэтому я вам сразу и сказала. Где только Миранда ее отыскала? Она из какой-нибудь фирмы? Тогда мы можем позвонить туда и рассказать о случившемся. Этой женщине просто противопоказано общаться с детьми.

– Я должен был прислушаться к словам Хивер, – ответил Джесон с горечью. – Я же повторял ей, что все в порядке, так и не разобравшись до конца, в чем дело.

– Мы оба уже давно должны были догадаться. Я чувствовала, что с Хивер происходит что-то неладное. Но я была так занята собственными проблемами…

– Нет, Касси, это неправда, – прервал ее Джесон. – На самом деле я ужасно вам признателен. Это я был слишком занят своими проблемами, а не вы. Вы заботились о целом доме. О Хивер. Я все на вас взвалил… Я был как в аду.

Наконец-то, подумала Касси, он захотел мне довериться. Она села на диван и, затаив дыхание, стала ждать, что он ей скажет дальше. Он стоял, молча глядя на пылавший в камине огонь. Старинные австрийские часы пробили полчаса. Было девять тридцать. Хивер к этому времени уже уснула. И, кажется, ничто не мешало Джесону начать разговор. Но он молчал: минуту, две, три. Кассии чувствовала, что все ее мысли сконцентрированы сейчас на этом человеке, ничто не волновало ее сейчас больше, чем он. В отсветах пламени огромная тень Джесона темнела на противоположной стене. Касси подумала о том, какую странную, зыбкую роль играл этот человек в ее жизни. Но вместе с тем и какую огромную! Ее постоянно волновало, улыбается он или сердится, какое у него выражение лица. А когда она слышала звуки его голоса, все ее тело становилось будто легче, ей далее дышалось свободнее. Когда он появлялся неожиданно, она ужасно краснела, так, словно он обжигал ее своим взглядом. Оба молчали. Тишина нарушалась лишь шумом машин за окнами да шелестом дождя по стеклу. Касси ждала.

Его первая фраза разорвала тишину своей неожиданностью:

– Я, должно быть, кажусь вам странным, Касси?

– Да, – ответила она прямо. Что толку было скрывать? – Есть немного.

– Мне кажется, я знаю, о чем вы сейчас думаете. Так забавно! Вы, наверное, спрашиваете себя: что же это за человек такой, за которого моя сестра имела несчастье выйти замуж?

– Имела несчастье? Почему вы так говорите?

– Потому что это правда, – ответил Джесон мрачно. – Мы не были счастливы вместе.

– Почему?

В ответ раздался его горький ядовитый смех:

– Едва ли мне хватит времени, чтобы перечислить вам все причины.

– Я согласна потратить на этот разговор сколько угодно времени. Миранда оставила мне все свое состояние, мне, а не вам. Насколько я понимаю, она была слишком зла на вас, чтобы завещать его вам.

В этом все дело, не так ли? А вовсе не в том, что она заботилась обо мне?

– Не знаю. Она не посоветовалась со мной, когда это сделала. – Он горько усмехнулся. – Я думаю, вы видели, что я был удивлен не меньше вас.

– Вы не ответили на мой вопрос, – настаивала Касси. – Хотя, мне кажется, я сама знаю на него ответ. Миранда не стала бы возиться с переписыванием завещания для того, чтобы оставить деньги мне. Она сделала это только для того, чтобы не оставлять их вам. И я спрашиваю: почему? И почему именно две недели назад?

– Я не могу сказать вам, Касси. Есть масса вещей, о которых мне не хочется говорить. Извините меня. Это не потому, что я вам не доверяю. А просто… У меня сейчас очень тяжелый период в жизни… – Его голос дрогнул; потом он вновь молча стал смотреть на горящие поленья.

С каким удовольствием подошла бы она сейчас к нему, взяла за руку, заглянула в глаза! Если бы он только знал, как сильно она его любит!

– Почему вы не можете мне сказать? – спросила она.

– Потому что мне это тяжело, – ответил он, повернувшись к ней лицом. – Да и вам вряд ли это доставит удовольствие.

– Ну, ради Бога, Джесон! – робко упрашивала его Касси. Она чувствовала, что боится его: у него был такой твердый самоуверенный взгляд. Но ведь другой такой случай, может, и не представится, решила она, и продолжала настаивать: – Я же не прошу вас выдать мне секрет фирмы или военную тайну. Я прошу вас рассказать мне о моей собственной сестре, о ее жизни. Я хочу понять, почему незадолго до смерти ей вдруг пришло в голову, что она должна принять участие в моей судьбе.

– Я уже сказал вам, – очень холодно ответил Джесон, – она действительно осознала, как много вы для нее значите. Как много вообще значит семья. Мы оба это осознали. Но, к сожалению, слишком поздно.

– Мне очень хочется вам верить.

– Так и верьте! Я не понимаю, почему вы не верите. К чему эти все вопросы?..

– К чему? Потому что я не так наивна, как вам кажется. С того самого момента, как я переступила порог этого дома, я сразу поняла, что вы с Мирандой не ладите. Я слышала, как ужасно вы ссорились. А потом узнаю, что Миранда умерла и оставила все свое состояние мне. Ваше же имя, Джесон, даже не упомянуто в завещании. И я не понимаю, почему я должна верить в то, что она сделала это из-за большой ко мне любви.

– Вы полагаете, она сделала это из-за большой нелюбви ко мне? Так я должен понимать ваши слова?

– Нет-нет, я не то хотела сказать… – И впрямь, что же она хотела сказать? Касси умолкла на секунду, чтобы собраться с мыслями. – Просто я уверена, что что-то должно было произойти. В те выходные, когда я приезжала. Явно что-то произошло. Она так уговаривала меня переехать сюда, пойти работать в «Магнус Медиа»…

– Работать? Мне она об этом ничего не говорила.

– Речь шла о месте репортера в отделе новостей.

– Ну и что вы думаете об этом предложении, Касси? Вы согласились? – Он, наконец, отошел от камина и сел на диван рядом с ней. Касси почувствовала, что он рад сменить тему разговора. И она не смогла отказать ему в этом – ведь он сидел так близко.

– У меня еще не было времени хорошенько это обдумать, – ответила она, чувствуя, как снова краснеет. К счастью, было довольно темно, и он не мог этого заметить.

– Я хочу, чтобы вы обдумали это, Касси.

– О'кей, – проговорила она, с трудом скрывая волнение, – но зачем это вам?

– Я полагаю, вы знаете. Я думаю, мы оба знаем. Касси слышала, как бьется ее сердце. Нет, оно не просто билось. Казалось, оно сейчас выпрыгнет из груди. Его стук отдавался в ушах, заставлял бешено циркулировать кровь. Он взял ее правую руку. Как холодны были его пальцы! Неожиданно он притянул ее к себе, его крепкие сильные руки сжали ее, холодные губы прильнули к ее губам. Ей показалось, что она с головой погрузилась в прозрачную холодную воду, и почувствовала, что ей теснит сердце. Так сильно, что трудно дышать.

– Не надо, Джесон, – вымолвила она, неожиданно отталкивая его. – Пожалуйста. Это нехорошо.

– Но это не может быть нехорошо. – Он вновь прижал ее к себе, целуя ее шею, щеки, волосы. – Я мечтал об этом с самой первой нашей встречи.

– Нет, Джесон… я не хочу, пожалуйста… – Но было уже слишком поздно: она чувствовала, что теперь сама не в силах его оттолкнуть. Это казалось сном, это не могло быть правдой… Но его поцелуи – страстные и нежные – говорили об обратном. Она нужна ему… как и он ей, он тоже любит ее. В те ночи, которые она проводила без сна, мечтая о его поцелуях и объятиях, он тоже мечтал о ней. И вот теперь их мечты сбылись, сон стал явью. Она чувствовала, как погружается в воду все глубже и глубже: ее сводили с ума его губы, язык, его сильные руки. Он целовал ее грудь, ласкал ее, гладил ее бедра… Окончательно потеряв голову, она упала на диван…

Неожиданно он отпустил ее, сел рядом и со вздохом закрыл лицо руками.

– Джесон… – Касси поправила платье и попыталась привести в порядок волосы.

– Прости меня, – Джесон взял ее за руку. – Я не знаю, как это вышло… я не хотел…

Эти слова словно обухом ударили Касси. Он не хотел… ее сердце сжалось от боли в комок. Конечно! Просто ему сейчас одиноко. Ведь он только что потерял Миранду… Да, у них с Мирандой были проблемы, и их жизнь – как он сам признался – не всегда была счастливой, но это вовсе не означает, что он не любил Миранду. Да и как можно было не любить такую женщину, как Миранда? Касси вспомнила ту ужасную ссору, невольной свидетельницей которой она стала. Тогда она впервые задумалась над тем, насколько противоречивыми могут быть человеческие отношения и чувства. Любовь – чувство светлое – соседствует с ревностью. Страсть легко может перерасти в злобу, а симпатия – в ненависть. Как же она сразу не догадалась? Джесон целовал совсем не ее, он целовал… Миранду.

– Не волнуйся, Джесон. Я все понимаю, – Касси встала, застегивая платье. – Я думаю, мы оба… не в себе.

– Подожди, Касси, не уходи, присядь.

– Да нет, Джесон, я лучше пойду. – Однако она не ушла, а остановилась у окна, которое выходило на Пятую авеню. Дождь уже кончился, но асфальт был еще темным. Она чувствовала, что ей все еще трудно дышать, и все никак не могла прийти в себя после того, что произошло. Боже, что он теперь подумает о ней? Ведь каждый ее вздох, каждое движение ясно говорило о том, что она хочет, чтобы он взял ее… занялся с ней любовью прямо здесь, на этом диванчике в библиотеке… Господи, до чего она глупо себя вела!

– Давай поговорим, Касси, – спокойно сказал, Джесон. – Нужно поговорить об этом.

– О чем об этом?

– Ну, о… обо всем. О твоем будущем, о работе.

– Я уже все решила, – солгала Касси. – Я не буду здесь работать.

– Но почему?

– Я не хочу переезжать, не хочу оставлять Роли. Не хочу менять свою жизнь.

– Но ведь твоя жизнь и так уже изменилась, и с этим ничего не поделаешь.

– Я это знаю и стараюсь привыкнуть к этой мысли. Но это вовсе не означает, что я должна…

– Я хочу, чтобы ты подумала, Касси, – перебил ее Джесон. – Мне хочется, чтобы ты осталась здесь с нами. Хивер нуждается в тебе.

– Но это невозможно. – Касси смело посмотрела ему в лицо. – Особенно теперь… после того, что произошло сегодня. – Она смерила его взглядом. Как же устало и даже жалко он выглядел! Он сидел, сложив руки на коленях, потом опустил голову и коснулся пальцами волос – только теперь Касси заметила, что Джесон уже начал седеть. Когда он вновь откинулся на спинку дивана, Касси увидела, что его лицо уже не молодо, а глаза печальны почти по-стариковски. Его губы – еще совсем недавно такие стремительные – казались теперь чересчур тонкими и потрескавшимися. Ему больно, поняла Касси, и всем сердцем устремилась к нему. «Ему плохо, но я ему не нужна. Он сказал, что я нужна Хивер. Это правда, Хивер я нужна. А ему – нет».

– Об этом не волнуйся, – сказал он устало. – Я не стану тебе докучать. В конце недели я уезжаю за границу. У меня деловые встречи в Японии и во Франции. Почти все мои деловые интересы сосредоточены сейчас в Европе и в Азии. Обычно я провожу там по полгода, а в этом году, я думаю, получится даже дольше. Миранда была не против, а в глубине души, уверен, даже радовалась бы этому. Да и Хивер не особенно по мне скучает. Если ты откажешься, мне придется тащить Хивер за собой, забирать ее из ее школы, лишать друзей. Оставить ее здесь я могу только с тобой.

– Я понимаю. В качестве няньки, – ответила Касси.

– Ну, зачем ты так? Не няньки, а ее родной тетки. Человека, которому, я убедился, она доверяет, и к которому уже успела привязаться. Не могу же я оставить ее на очередную мисс Бьенсон? Никак не могу. Поэтому я прошу тебя, Касси, о ней позаботиться.

– Да, конечно, так тебе будет удобно, – съязвила Касси.

– Ну, да, разумеется, – ответил Джесон, мрачнея. – Мне так удобно. Но ведь и тебе могло бы быть это удобно, если бы ты перешла в «Магнус Медиа».

– Понятно, – ответила Касси.

«Так вот почему он так заинтересовался моей возможной работой у Магнуса! – почти со злобой подумала Касси. – Он решил, что я буду работать там и одновременно сторожить Хивер. Значит, вот откуда его неожиданный прилив нежности! Он просто хочет воспользоваться мной в качестве няньки для девочки. Как же это гадко! И какое счастье, что наши отношения не зашли слишком далеко!» Но при мысли о бедной маленькой Хивер сердце Касси оттаяло, и она сказала Джесону;

– Я подумаю.

– Конечно, подумай. – Джесон нехотя поднялся с дивана. – Я уеду не раньше пятницы. У тебя будет целых пять дней. Достаточно времени, чтобы принять решение, не так ли? – Ей показалось, что это звучит как вопрос, но прежде, чем она успела что-либо ответить, он ушел.

– Да, – сказала Касси опустевшей комнате. А огонь в камине тем временем погас.

10

– А это, – с гордостью объяснял Магнус, – наш отдел новостей. Сейчас здесь никого нет, суматоха начинается обычно часа в три. – Касси стояла вместе с Магнусом в просторном застекленном кабинете Фредерика Маршалла, ведущего программы новостей на «Магнус Медиа». Кабинет служил одновременно и рабочей комнатой, и смотровой площадкой – отсюда хорошо просматривалось круглое просторное помещение отдела новостей. В отличие от этого помещения, где царил беспорядок, кабинет был изыскан и даже украшен приметами Старого Запада. Бронза Ремингтона, многочисленные фотографии ирокезов, ковбойские шляпы, надетые на деревянные шесты…

Фредерик Маршалл, седовласый служитель музы телевидения, диктор с приятным баритоном, пришел много лет назад к выводу, что из его детства, проведенного в Колорадо, можно кое-что выжать, а именно – создать этакий имидж своего парня с Дикого Запада, и это поможет ему добиться успеха. Он начал учиться протяжно произносить слова. Обращался к публике не иначе, как «народ». Каждую свою передачу заканчивал словами: «Счастливых троп, тебе, Америка!» Кроме того, одевался исключительно в кожу и хлопок. Надо сказать, этот костюм ему приходилось шить заново довольно часто, так как с каждым счастливым сезоном его и без того массивное тело становилось все шире и шире. Писатель он был абсолютно никакой, да и репортер никудышный, но его новый имидж все же спас его: он «зацепился» на «Магнус Медиа». Все, что требовалось от Маршалла, – это читать написанное на бегущей строке стоящего перед ним монитора. А это удавалось ему по-актерски блестяще. И Америка обожала его. «Ночные новости» с Фредериком Маршаллом вот уже пять лет фигурировали в списке передач с наиболее высоким рейтингом популярности.

За предыдущие сорок минут директор «Магнус Медиа» успел показать Касси целых пятнадцать этажей своих владений: фондовую библиотеку, отдел кадров, гримерную, комнату для служащих, кафе… Когда Магнус позвонил Касси и пригласил ее совершить экскурсию в его телевизионную империю, она даже представить себе не могла, что ее гидом будет сам император. И уж тем более не ожидала услышать такого интересного, не без тени самоиронии рассказа.

– Я надеюсь, вы не рассчитывали встретиться с самим хозяином кабинета? – пошутил Магнус, демонстрируя ей полутемный кабинет Фредерика Маршалла. – Старик, знаете ли, не любит приходить на работу раньше, чем его гример. Он у нас не самая главная рабочая лошадка.

– Однако вы не откажетесь от его услуг, ведь он имеет успех, не так ли? – спросила Касси, довольная тем, что Магнус с ней откровенен.

– На самом-то деле я собирался это сделать, – ответил император. – Но об этом знали только я и Миранда, однако вам, Касси, я могу это сказать. Мы хотели, чтобы ваша сестра попробовала вести и эту передачу тоже, а в дальнейшем я планировал оставить» ее на этом месте насовсем.

– А как же «Неприятные новости»? Это же лучшее ваше шоу. Вы не боялись, что это поставит его популярность под угрозу?

Он взглянул на нее, и его рот расплылся в улыбке:

– Мне нравится ваш образ мысли. Вы осторожная. Боюсь, правда, вы совсем не такая, как Миранда. Ей казалось, что идея «Неприятных новостей» уже себя исчерпала. И, как всегда, ей хотелось совершить следующий шаг. Этим шагом было в ее понимании и стало бы амплуа ведущей программы новостей. Ну, а вы же знаете Миранду… вернее, знали… Если уж она чего захочет…

– Да. Знаете, а ведь я совсем не подумала о том, какой удар нанесла смерть Миранды вашему делу. Что будет с «Неприятными новостями»? Вы уже решили что-нибудь?

– Через некоторое время, – ответил Магнус, откашлявшись и тем самым, настроившись на деловую беседу, – мы объявим конкурс на место ведущего. В нем смогут принять участие все наши лучшие дикторы. Но, возможно, мы возьмем кого-нибудь со стороны. Я думаю потратить на это около шести месяцев. А потом мы выберем лучшего.

– Я вижу, вы все прекрасно продумали.

– Это моя профессия, милая Касси, – Магнус и Касси вышли из кабинета Маршалла, – все продумывать, находить нужных людей на нужное место, отыскивать таланты. Мы работаем в век технического прогресса и электроники, а все равно все решают люди, личности. Успех определяют хороший сценарий и талантливый репортаж. Такие люди нужны мне. Компьютерная графика никогда не заменит на экране красивого живого лица и внушающего доверие голоса.

Они спустились вниз по винтовой лестнице, соединявшей кабинет Маршалла с отделом новостей. Если кабинет Маршалла выглядел солидно и даже роскошно, то огромная комната отдела новостей была обставлена исходя исключительно из соображений делового удобства. Освещенная сверху лампами дневного света, она была вся заставлена рабочими столами и переполнена компьютерами. Это был нервный центр и мозг «Магнус Медиа». И хотя телебашня Магнус-Медиа-Билдинг, возвышавшаяся над Шестой авеню, принимала различную информацию из самых удаленных уголков мира, а все же эта прокуренная комната на восемнадцатом этаже напомнила Касси своей атмосферой отдел информации в ее собственной газете.

– Здесь очень похоже на нашу редакцию в Роли, – сказала Касси, подойдя к заваленному бумагами столу, стоявшему возле стены, на котором скотчем было приклеено следующее изречение: «Не забывай: не будь телевидения… мы все были бы без работы».

– Конечно, – кивнул Магнус, продолжая с ней экскурсию по комнате. – Собрать информацию, написать статью, переписать ее, сделать репортаж – это очень похоже на работу журналистов-телевизионщиков. Телевидение имеет только гораздо более широкую аудиторию, нежели газета.

– Вы словно хотите этим меня уколоть.

– Нет, что вы! – ответил Магнус, улыбнувшись. – Но это же факт. Электронные новости – это колоссальная сила. Это красочно. Это живо. Вы можете побывать в любой стране мира, не выходя из собственной гостиной или спальни.

– Я согласна, но мне кажется, что в телевидении меньше глубины. Это только так – кусочки информации, а не их осмысление. Телевидение не заглядывает внутрь, а скорее скользит по поверхности. – Касси остановилась, поняв, что зашла слишком далеко. Магнус не стал с ней спорить, но видно было, что он недоволен: ведь это как-никак ее собеседование для принятия на работу, и она могла бы вести себя посдержанней.

Две самооткрывающиеся двери раздвинулись, и Касси очутилась в коридоре с многочисленными лифтами. Магнус подошел к дальнему и нажал кнопку вызова. Они ехали в полной тишине вверх на лифте в его офис. Не успели двери еще открыться, а Касси уже почувствовала, что здесь, наверху, совсем другой воздух. Тут было прохладнее, легче дышалось, даже запах был какой-то совсем другой, богатый. Холл освещался, как показалось Касси, лунным светом, но, конечно, это были просто такие специальные лампы, свет которых напоминал лунный. На стенах висели мягкие старинные ковры. Одетая со вкусом – как и подобает при ее работе – женщина, сидевшая за столом, внимательно, изучающе посмотрела на Касси и обратилась к Магнусу:

– Я могла бы попробовать перенести собрание на четыре часа, но ваш обед в «Ньюсуик» мне отменить не удалось. Я сожалею. Ваша речь напечатана, так что можете просмотреть ее на обратном пути в машине.

– Черт… ну, ладно, спасибо за старания, Чарли. За последние полчаса не было звонков? Да? – Даже Касси поняла, что ответа не требуется, и отправилась вслед за Магнусом по сплошь застеленному коврами коридору в угловой кабинет с потрясающими двухэтажными стеклянными стенами от пола до потолка. Как завороженная, Касси подошла к окну, откуда открывался захватывающий дух вид на Вестсайд и Гудзон. Отсюда центр города казался таким далеким и молчаливым, а переплетения проспектов и улиц – некий грандиозный по своей красоте и точности план. Здесь, на такой высоте, не было слышно шума машин, а их выхлопы сюда не доходили. За рекой утопали в тумане горизонты Нью-Джерси. Иногда сквозь них просачивались яркие вспышки солнечного света.

– Отсюда, наверное, можно наблюдать, как меняется погода, – обратилась Касси к Магнусу.

– Чудесно, не правда ли? Особенно хороши закаты. Думаю, вам стоит однажды прийти сюда еще раз и посмотреть на закат. – Он жестом пригласил ее сесть на одно из кресел, стоявших вокруг огромного круглого стола с черной зеркальной поверхностью. Красно-желтые тюльпаны свешивали свои головки из изящной китайской вазы, возвышавшейся на столе. Касси села на кресло, спиной к окну; она внимательно осматривала кабинет Магнуса. Все, что ее окружало, казалось ей потрясающим.

Магнус не мог не заметить ее восхищения.

– Миранда очень любила эту комнату, – сказал он. И вдруг добавил: – Я кажусь вам, наверное, сентиментальным придурком, потому что без конца вспоминаю о ней.

– Нет, что вы! Я же понимаю, как вы к ней были привязаны. С ней бывало нелегко общаться. И я не могу не уважать человека, который был ее близким другом.

– Да, с ней бывало нелегко, – согласился Магнус. – Да и с вами, Касси, как я погляжу, бывает трудновато. Вы весьма резко отозвались о телевидении в моем присутствии. – Касси поняла, что он предоставляет ей возможность исправить свою ошибку, взяв свои слова обратно. Еще месяц назад она бы в лепешку расшиблась, лишь бы ему угодить. Несколько недель тому назад она бы обязательно придумала что-нибудь, чтобы загладить ее вину. Но смерть Миранды очень ее изменила, в каком-то смысле даже ожесточила, и она решила теперь говорить всегда только то, что думает.

– Я действительно не очень-то высокого мнения о телевидении, – улыбнувшись, сказала она. – Мне кажется, что получасовые программы не дают настоящего представления о происходящих процессах. А передача «Неприятные новости» это, по большей части, погоня за дешевой популярностью.

– Вы, однако, очень резки. А Миранде вы то же самое говорили?

– Да, конечно. Я сказала ей об этом при нашей последней встрече. В то утро, когда она убеждала меня остаться здесь работать.

– Интересно, – удивился Магнус, – в то же утро она сказала мне, что вы обожаете телевидение, просила подержать место свободным, так как вы должны скоро решиться.

– Мне очень жаль, что вы потеряли из-за меня столько времени. Видите ли, за последние два дня у меня произошло столько событий… Я не могла дать вам окончательный ответ. Я все еще многого не могу понять… Вы уже знаете, что Миранда оставила мне все свое состояние?

– Нет, впервые слышу об этом! Когда это стало известно?

– Завещание огласили вчера. Оно показалось мне очень странным. Миранда делала акцент на том, что именно я и только я одна должна вскрыть ее сейф. А там не оказалось ничего секретного. Обычные документы…

– Вы внимательно их просмотрели?

– Да. А с другой стороны, что она могла оставить мне такого важного и таинственного?

– Не знаю, не знаю, – задумчиво произнес Магнус. Он сел в кресло напротив Касси. – Могу только вам сказать, что в последнее время Миранда занималась какой-то историей, но хранила это от всех в тайне. Видимо, она черпала сведения из источников, которые нельзя было подвергать огласке. Она даже меня в это не посвящала.

– И абсолютно никто не знал, в чем дело? Разве такое возможно?

– Если бы речь шла о ком-нибудь другом, а не о Миранде, то это действительно было бы невозможно. Но она была человеком особенным… Она убедила меня, что ей необходимо хранить все в тайне, и я был не против. Я думаю, вы уже догадались, что она могла обвести вокруг пальца даже меня.

– А вы не думаете, что это дело могло иметь отношение?…

– К аварии? – спросил Магнус со вздохом. – Нет. Проще всего было бы искать кого-то, кто виноват. Поймать его. Судить. Но боюсь, виновата в этой катастрофе только она сама. По словам полицейских, это была одна из тех трагедий, которые происходят по вине автомобилистов, которые набирают бешеную скорость, забывая про гололед.

– Но вы считаете, она могла оставить мне записку или что-то еще касающееся этой истории?'

– Это вполне вероятно, – ответил Магнус. – Тот сейф, о котором вы упомянули, был бы прекрасной возможностью…

– Если хотите, я еще раз все просмотрю?

– Хорошо, но я хочу попросить вас о другом, Касси.

– О чем?

– Переходите ко мне на работу. Нет, вы подождите, – заторопился он, заметив, что она уже открыла рот, чтобы возразить. – Я возьму вас на ваших условиях. Ищите более глубокие истории, копайте глубже. Вы даже не представляете, насколько я разделяю ваше мнение. Теленовости страдают от поверхностного подхода, это правда. Нам нужен приток свежих талантов. Я считаю, что как раз недостаток телеопыта поможет вам преуспеть.

Он так быстро и умело дергал за нужные ниточки, что Касси не сразу нашлась, что и ответить. Но, встретив его заинтересованный взгляд, она рассмеялась:

– А что, если я ударю лицом в грязь?

– Мы подберем вас, отряхнем и отправим назад в Северную Каролину. Но не думаю, что это произойдет.

– Я действительно могу делать те репортажи, которые сочту нужными? И копать так глубоко, как захочу?

– Да, безо всяких ограничений. Разумеется, конечно, вы будете сообщать о них главному редактору и работать в контакте со съемочной группой. Боюсь, в одиночку вы этого сделать не сумеете. На первых порах вам будет трудно, это понятно, но вы разберетесь. Я в вас верю и буду рядом. Если вы почувствуете, что не находите в коллективе достаточного внимания и поддержки, обратитесь ко мне. Я буду помогать вам.

– А чем я могу помочь вам? – спросила Касси, чувствуя, что он чего-то не договаривает.

Магнус задумчиво смотрел в окно на начинавшуюся над Гудзоном грозу. На горизонте собирались мрачные тучи, уже доносились раскаты грома.

– Просто быть поблизости, Касси. Помнить, что я ваш друг. В настоящий момент я очень одинок и несчастен.

Их разговор на этом и закончился. Он проводил ее до самой двери своего офиса и, прощаясь, добавил:

– Дайте мне знать, если найдете что-то среди документов. Или если вдруг узнаете в отделе что-нибудь о том деле Миранды. Ладно? Удачи вам, Касси!

11

Все в тот день, когда Касси должна была выйти на работу в «Магнус Медиа», шло не так, как надо, И неприятности начались, как только она проснулась.

В шесть часов утра, раньше, чем затрезвонил будильник, Касси разбудил крик Хивер: «Папоч-ка-а! До свидания!» Затем послышались быстрые шаги Джесона по лестнице, его разговор с шофером, звук захлопнувшейся двери. Он уезжал больше чем на три недели. Разве она не заслужила того, чтобы он, по крайней мере, постучал ей в дверь на прощанье? И сказал тихонько: «Удачи тебе в новой работе, Касс»? А он уехал, даже не простившись. И вновь – уже не первый раз за эти дни она усомнилась в правильности своего решения – остаться здесь.